ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Эксум Эндрю
Армия этого человека

[Регистрация] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Найти] [Построения]
Оценка: 7.00*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Перевод Андрея Казаринова (kazarinoff@rambler.ru)

Оригинал: http://www.thismansarmy.com/excerpt.html

"Армия этого человека"

Эндрю Эксум

  
   Март 2002 года
   Военная авиабаза Баграм,
   Афганистан.
  
   К востоку над горами восходило солнце, наполняя долину светом. И пока она оставалась во тьме, мы могли ещё тешить себя мыслями, что темнота даёт нам некую отсрочку от выполнения того задания, которое нам предстояло выполнить сегодня. Но солнечный диск продолжал медленно подниматься вверх над Гиндукушем, напоминая нам о скорых и незамедлительных свершениях в наших судьбах. Мы знали, что для нас наступило время быть храбрыми настолько, насколько мы сами в это верим; и даже если мы окажемся в самой наихудшей ситуации, то и тогда мы должны будем оставаться такими же.
   В лучах рассветного солнца мы быстро построились, и колонной пошли к ожидающим нас вертолётам. Мы двигались с огромным трудом - каждый из нас нёс на себе груз с оружием и всем необходимым, примерно равный по массе собственному весу. У нас с собой было просто ужасающее количество разного имущества. Лично я в своём ранце-рюкзаке нёс сорок килограмм снаряжения, а также 210 патронов к своему оружию, радиостанцию, комплект топографических карт, компас, портативный прибор навигационной системы GPS (Global Positioning System) и две кварты (приблизительно один литр - прим. пер.) питьевой воды. Кроме этого к моему бронежилету с помощью ремешков из нейлоновой ленты было прикреплено целое множество самых различных предметов боевого снаряжения, включая четыре гранаты с небрежно написанными на них чёрным фломастером "Magic Marker" фразами, типа: "Не забудь пригнуться!" или же "После броска уворачиваться влево!"
   Мне очень хотелось знать, как я буду чувствовать себя на высоте трёх тысяч метров выше уровня моря со всем этим барахлом, навьюченным на меня.
   Чтобы не стоять на ногах, мы помогли один другому усесться на гудронированное покрытие взлётной площадки и стали ожидать, пока вертолёты СН-47 (транспортно-десантный вертолёт армии США с продольной двухвинтовой схемой - прим. пер.) не заправят горючим. Потом мы молча сидели, наблюдая за взлетающими в нескольких сотнях метрах от нас самолётами и вертолётами огневой поддержки.
   В конце концов, подошла наша очередь загружаться в транспортную "вертушку", и каждый из нас, придавленный к земле весом боевой экипировки, с трудом смог подняться и встать на ноги
   Один из моих друзей, служивший в другом взводе, перед тем как залезть в свой вертолёт, отойдя от остальных, подошёл ко мне и пожал мою руку. При этом он не сказал ни слова, лишь только стиснул своей рукой мою обтянутую перчаткой ладонь и натянуто улыбнулся. Другой мой приятель из его же группы, не смог подойти ко мне, - находясь на значительном расстоянии, он подмигнул мне, при этом дерзкая ухмылка не сходила с его лица.
   Погрузка в вертолёт заняла некоторое время. Загружаясь на борт "вертушки", мы садились как можно плотнее друг к другу, и, поскольку я должен был высаживаться одним из первых, то посадку внутрь винтокрылой машины я осуществлял одним из последних.
   Проснувшись за несколько часов до рассвета, некоторые из нас успели кое-чего пожевать, - времени для этого было предостаточно, - другие же напротив не смогли ничего взять в рот. Как только мы уселись внутри СН-47, несколько человек сразу же потянулось за "энергетическими" шоколадными батончиками и за "Гранолой", которые были спрятаны в их солдатских куртках и карманах камуфляжных брюк. Большинство из наших нервничало; шлемы на их головах раскачивались из стороны в сторону, и если смотреть на них от уровня подбородка и выше, то притянутые ремнями к их лбам изогнутые по форме приборы ночного видения, делали этих солдат похожими на носорогов.
   Нас было более тридцати человек, и многие сидели на полу грузовой кабины на своих рюкзаках. Я тоже сидел на своём ранце со снаряжением, с которого, чуть было, не свалился, когда вертолёт взлетал. Из-за бронежилета, охватывавшего моё туловище, я чувствовал себя неловко, и у меня было такое ощущение, что центр тяжести моего тела смещён. Во время взлёта, чтобы сохранить равновесие, мне пришлось ухватиться за Флэша, который был моим радистом. И только тогда, когда вертолёт поднялся в воздух и взял нужный курс, мы смогли, наконец, выпрямить свои спины и устроится поудобней - мы приготовились совершить перелёт туда, где нам предстояло вступить в бой.
   С каждой стороны нашей транспортной вертушки находилось по пулемётчику, ещё один был сзади - он располагался в хвостовой части на откидной створке люка, которая была в открытом положении, и сидел на самом её краю. Четырёхфутовый страховочный трос, связывавший этого стрелка с вертолётом, придавал ему уверенности и не давал упасть вниз.
   Взлетев в воздух, мы впервые смогли обозреть нашу базу с высоты; перед нашими глазами предстал отличнейший вид: внизу под нами тянулись ряды жёлто-коричневых палаток, которые содрогались от мощных потоков воздуха, исходивших из-под вращающихся вертолётных винтов. Позади этих рядов был виден разбомбленный самолётный ангар, в котором разместился штаб дивизии.
   Я огляделся вокруг и посмотрел на солдат сидевших справа и слева от меня - это были мои солдаты. Я чувствовал, что их взоры также обращены в мою сторону. Одни, если судить по их лицам, были напуганы, другие были просто обеспокоены чем-то, третьи, сидевшие неподвижно, притворялись, что спят - этим они пытались показать, какие крутые они есть, и что они продолжают оставаться невозмутимыми, абсолютно не взирая на то, что нам предстоит сделать в скором будущем. Многие из них были совсем ещё подростками, которым было не более восемнадцати лет от роду; но, не смотря не это, они были вооружены до зубов и несли с собой просто ошеломляющее количество пулемётов, дробовиков, взрывчатки и другого оружия. Только одному человеку во взводе, - моему взводному сержанту, - было за тридцать. Он сидел рядом со мной возле ATV, (квадроцикл-мотовездеход, грузоподъёмностью до 200 кг, который используется в армии США для транспортировки различных грузов - прим. пер.) привязанного к полу грузовой кабины, на который мы погрузили миномётные мины.
   Набравший крейсерскую скорость вертолёт, летел над холмами и долинами восточного Афганистана. Через открытый хвостовой люк можно было видеть красивый пейзаж, один вид которого просто завораживал.
   Спустя несколько минут, как мы покинули базу, наша винтокрылая машина, набрав высоту, достигла вершины горного хребта и уже после того, как наш СН-47 совершил стремительное снижение вдоль обратного склона, он продолжил полёт на небольшой высоте буквально над самой поверхностью земли. Всё это здорово походило на какой-то чертовски захватывающий дух аттракцион.
   Через какое-то время направление и высота нашего полёта стабилизировались, и вскоре я уже смог рассмотреть линии электропередач, тянувшиеся с запада на восток. Я знал, что мы должны быть где-то неподалёку от Кабула, - столицы Афганистана, - так как такого количества сооружений из проводов и вспомогательных устройств для передачи электрической энергии нет нигде больше в этой стране - в других местах их гораздо меньше.
   Мы долетели до точки южнее Кабула, а затем повернули точно на юго-восток и направились в сторону города Гардез (административный центр провинции Пактия - прим. пер.), вернее наш путь лежал в долину Шаекот, которая находилась восточнее этого населённого пункта, туда, где всю прошедшую неделю вооружённые силы США и их союзников вели бои против отрядов Аль-Каиды и движения Талибан. Чем ближе мы подлетали к означенному месту, тем местность становилась всё более и более гористой, и пилотам наших вертолётов приходилось набирать высоту, чтобы перемахнуть через эти скальные образования, и тут же снова прижиматься к земле, дабы избежать поражения снайперским огнём, ракетами зенитных ракетных комплексов или же гранатами РПГ. Они совершали полёт, который на их языке называется "чертить карту земли".
   Мы находились в воздухе уже более часа, когда один из моих солдат Нудлз (лапша - прим. пер.) совершенно не церемонясь, неожиданно выблевал свой скудный завтрак в пластиковый пакетик, зажатый между ног. (Во взводе ему дали такое прозвище за то, что когда он делал отжимания, то его худенькие ручонки тряслись и здорово походили на тонкие узкие полоски варёного теста). Другие солдаты, как бы в знак одобрения, тут же взорвались в едином рёве; и пока Нудлз извергал рвотные массы, вокруг него раздавались подбадривающие громкие крики и возгласы.
   Не успел командир экипажа вертолёта выбросить пакетик с блевотиной за борт, как вдруг вырвало ещё одного солдата, которого звали Тайо. Он рыгал в пакет Зиплока, в котором несколькими секундами раньше оказались консервные банки с надписью "Копенгаген", отправленные туда одним из моих командиров отделения. Снова раздались громкие восклицания, и на этот раз дикие подстрекательские вопли моих солдат издавались уже непосредственно в сторону Тайо.
   Это напомнило мне то, с чем я уже сталкивался в своей жизни - это когда готовишься совершить прыжок с парашютом, и находясь в самолете, видишь, как с момента взлёта, людей, находящихся на борту одного за другим начинают охватывать приступы "морской болезни", и они блюют в маленькие жёлтые пакетики, которые выдаются членам экипажей военно-воздушных сил.
   Я знал, что сегодняшние приступы тошноты у моих солдат были больше чем просто приступы "морской болезни". И не смотря на то, что вокруг раздавались гикающие и улюлюкающие вопли, а на лице Нудлза играла смущённая ухмылка, я видел, что за храбростью, с которой Тайо отвечал на выкрики своих товарищей по взводу, и за улыбками на лицах солдат скрывается дикий, необузданный страх. Страх также скрывался и за всеми этими криками, которые были радушно восприняты остальными, кто был в вертолёте; теми, кто хотел отвлечь свой разум от того факта, что очень скоро нас высадят вглубь территории занятой противником, которая, как предполагалось, была оплотом Аль-Каиды, и от того, что некоторые из нас могут не вернуться туда, откуда мы только что улетели.
   Я также был напуган. Более одного года я командовал этими людьми, живя рядом с ними бок о бок. Мы стали одной семьёй, и они были мне как братья. Белые, чёрные, латиноамериканцы, азиаты, - все мы выглядели так, словно только что сошли с обложки глянцевого журнала "United Colors of Benetton" и ещё мы были близки друг к другу настолько, насколько могут быть близки мужчины, живущие в одном коллективе; я был сроднившись с ними намного больше чем с членами спортивной команды, с которыми я когда-то вместе играл и даже больше чем со своими друзьями, с которыми я вырос у себя дома в Теннеси. Я знал всё об этих ребятах, окружавших меня: из какого они города; имена их братьев, сестёр и подружек; их любимые музыкальные группы; чем их родители зарабатывают себе на жизнь и сколько им лет; во сколько лет они первый раз занялись сексом, а также цвет их первой машины. Я знал о них абсолютно всё, даже то, что я совсем не хотел знать.
   В значительной степени, я был просто чертовски уверен, что смогу спокойно перенести то, что мне придётся убивать, и даже то, что мне придётся быть убитым самому, но я не был уверен в том, что смогу спокойно взирать на то, как кто-то из тех, кто был сейчас рядом со мной в вертолёте будет умирать. Я посмотрел на своего взводного сержанта. Сержант Монтойя также посмотрел на меня, и наши глаза встретились взглядом. В то же мгновение мы поняли, что думаем об одном и том же.
   Во взводе Монтойю, за его спиной, называли Йодой (Йода - имя негуманоида-джеддая, из киноэпопеи Джорджа Лукаса "Звёздные войны", который, несмотря на почтенный возраст, сохранил здравый ум и силу воина - прим. пер.) за то, что он знал всё на свете и дожил до невероятно преклонного возраста... тридцати четырёх лет.
   Накануне ночью он молился обо мне Богу, прося Господа дать мне рассудительности, трезвости ума и умения суметь сделать так, чтобы весь взвод смог благополучно вернулся назад. Мы оба были профессиональными военными, но солдаты, находившиеся под нашей опекой, были ничем иным, как "пушечным мясом", которых Министерство Обороны без всякого разбора просто кинуло на убой. Мы заботились об этих ребятах, больше, чем о себе самих, и были полны решимости вернуть их всех обратно живыми и невредимыми.
   Я оторвался от пристального взгляда сержанта Монтойи и начал завязывать кусочек верёвки вокруг своего правого запястья. Этот процесс стал для меня своеобразным боевым ритуалом, который вошел в обычай с момента моего вылета на первое боевое задание несколькими днями ранее. Тогда, перед тем как мы приземлились, я повязал себе на запястье небольшой отрезок парашютной стропы. На нашей базе у меня уже имелась целая коллекция таких вот верёвочных браслетов, которые я до этого изготавливал перед вылетами на задания, - они как бы защищали моё правое предплечье.
   Я закрыл глаза, чтобы помолиться и сказать Господу, что готов на то, чтобы на несколько дней распрощаться с верой в Бога. И когда я открыл глаза, то был уже совершенно другим человеком, который как бы вышел из меня самого.
   Спустя какое-то время мой радист Флэш, обернувшись назад, вытянул свою руку и легонько стукнул меня по плечу.
   "Сэр", - сказал он, - "Мы уже близко".
   Приложив усилия, я поднялся на ноги, и склонился над Джанком, одним из своих пулемётчиков, чтобы через крошечный боковой иллюминатор "Чинука" ("Чинук" (Chinook) - разговорное название вертолёта СН-47 - прим. пер.), находившийся по левому борту разглядеть вид снаружи. На гребне горы я увидел маленькие тёмные фигурки, - я знал, что это были наши союзники - канадские солдаты, которые высадились перед нами и теперь занимаются обеспечением безопасности в зоне высадки. После этого я помог радисту встать на ноги и стал надевать свой ранец-рюкзак, с трудом сохраняя равновесие и прилагая все свои усилия, чтобы оставаться в прямом положении, после чего помог Флэшу надёжно закрепить радиостанцию за его спиной.
   Опускавшийся вниз "Чинук" поднял вверх огромное количество пыли, которая затмила весь внешний обзор, и буквально ослепила всех нас. В тот момент, когда мы почувствовали резкий толчок, я и Флэш стояли, уцепившись друг за друга руками, таким образом, чтобы не дать друг дружке упасть. И когда задняя откидная створка люка утонула в клубах пыли, пулемётчик бывший на ней тут же соскочил в сторону.
   Кругом ничего не было видно, но я знал, что наше время пришло. Толкнув впередистоящего солдата, левой рукой я потащил за собой Флэша, и сам не поняв как, я оказался снаружи вертолёта, прямо под его вращающимися лопастями.
   И вот, свершилось, - только что моя нога ступила на землю в долине Шаекот.
  

Перевод А.Казаринова

This Man Army

Andrew Exum

  

PROLOGUE

  
   March 2002
   Bagram Airbase, Afghanistan
  
   The sun rose over the mountains to the east, flooding the valley with light. While it remained dark, we could still tease ourselves into thinking that the job we had to do today was some way off. But the sun, creeping up over the Hindu Kush, reminded us of the immediacy of our fate. We knew that the time had arrived for us to be brave, so that we might continue to believe that we were, even if we should face the worst.
   We quickly formed up in the new sunlight, walking in a line toward the waiting helicopters. We moved with great labor, each of us carrying nearly his body weight in weapons and equipment. It was an ungodly amount of gear. I personally carried ninety pounds of equipment in my rucksack as well as 210 rounds of ammunition, a radio, a set of maps, a compass, a handheld global positioning system, and two quarts of water. I had an array of other assorted supplies strapped to the nylon webbing on my body armor, including four grenades with phrases like "Duck!" and "You Should Have Dodged Left!" scribbled on them in black Magic Marker.
   I wondered how well I was going to move at ten thousand feet above sea level with all this crap on my body. We helped one another down off our feet in order to sit on the tarmac while waiting for our CH-47 helicopters to fuel. Then we sat silently, watching the planes and attack helicopters take off a few hundred meters away.
   Finally, it was our turn to load the helicopters, and each man struggled to his feet under the weight of his equipment.
   One of my friends from another platoon walked over and shook my hand before he went to board his own helicopter. He didn't say anything, just squeezed my gloved hand in his and forced a tight-lipped smile. Another friend in his group threw me a cocky wink, too far away already to walk over.
   It took a while to load the bird. We packed in tight, and because I would be one of the first on the ground, I was one of the last to board.
   Few of us had awakened early enough to eat anything in the hours before sunrise, and those of us who did had not been able to eat much. After we settled into the helicopter, a few men tugged at their pockets for energy bars or granola they had stowed away in their shirts and camouflage cargo pants. Most looked around nervously, their helmets swiveling from left to right. The curved night vision mounts strapped to their foreheads made them look like rhinos from the neck up.
   I almost fell over when the helicopter took off. There were more than thirty of us inside, and like me, many were on the floor, sitting on their rucksacks. The body armor wrapped around my torso made me feel awkward and off-balance, and when the helicopter lifted off, I latched onto Flash, my radio operator, to steady myself. Once the helicopter was in the air and on its way, we righted ourselves and settled down for the ride into combat.
   The helicopter had machine gunners on both sides, as well as one on the back ramp, which was down. The gunner in the back sat on the very edge of the ramp, confident he would not fall because he was tied down to the helicopter by a four-foot tether.
   We got our first good aerial view of the base as we left. Below us, rows of tan tents shuddered under the rotor wash of the helicopter blades. Behind them, we could see the bombed-out airplane hangar that had become the division's headquarters.
   I looked around me at the men to my right and left. They were my men, and I could feel them looking at me as well. Some of them looked scared, others simply looked anxious, and still others feigned sleep in an effort to show how cool they could be, how detached they were about what we were about to do. Many were still just kids, no more than eighteen years old, yet they carried a dizzying array of machine guns, shotguns, explosives, and other weapons. Only one man in the platoon, my platoon sergeant, was much older than thirty, and he was sitting near me by the ramp, next to the mortar rounds we had loaded onto an ATV that was lashed to the floor of the helicopter.
   The helicopter gathered speed, cruising over the hills and through the valleys of eastern Afghanistan. The only good view was out the back, but it was spectacular.
   A few minutes after we left the base, we began to ascend and crested a ridge, only to swoop down the other side, flying low and close to the ground. It made for a heck of a ride.
   We soon leveled out, and I could see power lines stretching from east to west. I knew we must be near Kabul, the capital city. No other place in the country had any power lines, much less any other utility.
   We made our way south of the capital and then headed due southeast toward Gardez and into the valley to that city's east, the Shah-e-Kot Valley, where American and allied forces had been fighting with Taliban and al-Qaeda forces for the past week. As we got closer, the terrain grew more mountainous. The ride got rockier too, as the pilots protected their helicopters from snipers and rockets by hugging the ground, flying what they called "map of the earth".
   We had been in the air for over an hour when one of my soldiers, Noodles, unceremoniously puked his meager breakfast up into a plastic bag between his legs. (He had been given his name by the platoon for the way his thin arms shook like wet noodles when he tried to do push-ups.) The other soldiers in the helicopter roared in approval, shouting and cheering Noodles on as he vomited.
   The crew chief had just enough time to throw the bag out the back of the helicopter before another soldier, Tayo, also puked, losing it into a Ziploc bag that had just a few seconds earlier contained one of my team leaders cans of Copenhagen. Once again, the other soldiers cheered Tayo, wildly yelling and egging him on.
   It reminded me of the times I had been about to jump out of an airplane and seen motion sickness spread through the plane, with guys puking into the little yellow bags the air force hands out prior to takeoff.
   I knew that today it was more than motion sickness. Despite the hooting and hollering, the embarrassed grin on Noodles's face, and Tayo's brave shouts back to his platoon mates, I saw the raw fear behind the smiles. Fear was behind the yelling too, a welcome release for the other soldiers in the helicopter, who now had something to take their minds off the fact that we were about to be dropped into the middle of a suspected al-Qaeda stronghold and that some of us might not make it back to the place we had just left.
   I was scared too. I had lived with and led these men for more than a year. We had become a family, and they were my brothers. White, black, Hispanic, Asian - we looked like the United Colors of Benetton and yet were as close as any group of men can be, more so than any athletic team I ever played on and more so than even the friends I had grown up with back home in Tennessee. I knew everything about the guys around me - their hometowns, the names of their brothers and sisters and girlfriends, their favorite bands, what their parents did for a living, how old they were when they lost their virginity, the color of their first car. Everything, even the stuff I had no interest in knowing.
   I was pretty damn sure I had the stomach to kill or be killed, but I wasn't sure if I could watch anyone else in this helicopter die. I looked at my platoon sergeant. Sergeant Montoya looked back at me, eye-to-eye, and we instantly knew we were thinking the same thing. The soldiers in the platoon called him Yoda behind his back because he knew everything and had lived to the incredibly advanced age of thirty-four.
   He had prayed over me the night before, asking God to give me the judgment and skill necessary to bring the platoon back safely. We were both professional soldiers, but the men under our care were more than Department of Defense cannon fodder to be indiscriminately thrown to their deaths. We cared for these men more than we cared for ourselves, and we were resolved to bring them all back alive.
   I broke away from Sergeant Montoya's gaze and began to tie a piece of string to my right wrist. It had become a combat ritual for me, beginning with the first mission we had run a few days earlier. Before we landed, I tied a piece of parachute cord to my wrist. At home today, I have a collection of string bracelets I fashioned before missions, and there are enough to cover much of my forearm.
   I closed my eyes to pray. I told God I was about to take leave of my faith for a few days. When I opened my eyes, I would be a new person, a person outside myself.
   A while later, my radioman, Flash, reached back and tapped me on the shoulder.
   "Sir", he said. "We're close".
   I struggled to reach my feet and leaned over Junk, one of my machine gunners, to get a view out of one of the Chinook's tiny side windows. I saw small dark figures on the ridge to the helicopter's left and knew these were our allies, Canadian soldiers who had landed before us and were securing the landing zone. I then helped Flash to his feet and worked hard to remain upright as I put my rucksack on and then secured Flash's radio to his back.
   As the Chinook settled down, the dust flew up, obscuring everything and blinding us all. We felt a sharp jolt, and Flash and I grabbed onto each other again to keep from falling over. The back ramp filled with dust, and the machine gunner on the ramp moved to the side.
   We couldn't see a thing, but it was time. I pushed the men ahead of me, pulling Flash with my left hand, and before I knew it, I was out of the helicopter, under its spinning blades.
   I had just set foot into the Shah-e-Kot Valley.
  
Оценка: 7.00*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023