ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Гергель Александр Николаевич
Отеческая забота или Бахаракская "резня"

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.33*15  Ваша оценка:

Отеческая забота

или Бахаракская "резня"

Кинжал хорош для того, у кого он есть,

И плох для того, у кого его не окажется в нужную минуту.

("Белое солнце пустыни")

   В батальоне царил ужас. Весть о прибытии замкомандира полка для проведения очередной проверки разлетелась мгновенно, не успел связист, принявший радио, передать сообщение комбату.
   Хотя до назначенной даты оставалось три дня, приниматься за устранение недостатков нужно было немедленно, не теряя ни минуты. Происходи все это в Союзе, солдат замордовали бы подметанием плаца, уборкой снега или покраской травы и желтеющий листвы деревьев, не говоря уже о вылизывании спальных помещений и наведением порядка в тумбочках. Но Бахарак - не Союз. Полковое начальство прекрасно знало условия жизни небольшой крепости, где дислоцировался батальон, поэтому ни о какой траве и ни о каких тумбочках речи не было. Упор был сделан на два основных направления - документация и экипировка бойцов.
   В канцеляриях рот и батарей офицеры засели за списки личного состава, планы боевой учебы, графики дежурств и боевые расчеты. Замполит Первой роты Владимир Алдонин придирчиво осмотрел Ленинскую комнату, порадовался, что вовремя сумел раздобыть фотографию нового Генерального секретаря и прилепить ее на стенд "Члены Политбюро ЦК КПСС". В тот год, как на грех, секретари и министры обороны менялись, как картинка в калейдоскопе - только успевай добывать и переклеивать фотографии на соответствующих стендах. В этот раз, после смерти Андропова, Замполит Первой роты успел, Второй роты - нет, и теперь в Ленкомнате Второй во главе Политбюро вместо фотографии Генерального секретаря красовался белый листок с выведенными плакатным пером черными буквами:
  Черненко
  Константин
  Устинович
   Пашка Гриневич, комсорг Второй роты, которому замполит поручил выполнить этот деликатный заказ, видимо обладал даром предвиденья, и повинуясь невнятному зову сердца, обвел край листа черной жирной линией. Хорошо, что командир роты, хотя голова его и была забита многими заботами, успел заглянуть в Ленкомнату и попытался взглянуть на плакаты наглядной агитации глазами высокой полковой комиссии. Через минуту бледный замполит роты холодел под давящим взглядом и вкрадчивым, нарочито спокойным голосом командира, в котором чувствовалось едва сдерживаемая буря:
   - Что же ты делаешь со мной, Миша? Этот Генеральный секретарь у нас еще жив, а ты его в траурную рамочку...
   Еще через пару минут бледный Пашка Гриневич трясущимися руками отдирал от плаката белый лист с траурной каймой и клеил на его место лист без каймы. Замполит Миша стоял на подхвате. Заглянувший на суету замполит Первой с невинным лицом и скрытым злорадством наблюдал за их деятельностью, мысленно посмеиваясь над коллегой и хваля себя за прозорливость и проворство в вопросе обеспечения Ленкомнаты портретами Генеральных секретарей. Впрочем, вскоре он уже несся, как ужаленный, в свою канцелярию, чтобы проверить, что написал в протоколах комсомольских собраний его комсорг.
   Схватив пачку комсомольской отчетности, Володя лихорадочно пролистал последнюю, за 1984-ый год тетрадь, и мысленно снова похвалил себя за предусмотрительность. Так и есть! Из положенных за эти месяцы шести собраний (которые, естественно, никто никогда не проводил), нерадивый комсорг сочинил лишь первое, да и то - лишь его начало. Кроме темы собрания, списка президиума, председателя и секретаря, на страничке красовалась единственная фраза: "Во вступительном слове Замполит Первой роты старший лейтенант Владимир Алдонин отметил важную роль первичных комсомольских организаций подразделений Ограниченного Контингента Советских Войск в Афганистане в деле защиты завоеваний Апрельской Революции..."
   Алдонин тихо взвыл и вылетел из канцелярии, ощущая в себе отчетливое желание срочно провести реальное внеочередное перевыборное собрание в связи с убытием прежнего комсорга роты на долгосрочную отсидку в полковой зиндант. В расположении роты, как впрочем, и на всей территории крепости было абсолютно пусто. Ни один боец не болтался возле спальных кубриков, пустой стояла любимая всеми курилка, никто не маячил возле каптерки в угловой башне. Лишь дневальный под самодельным "грибком", чувствуя всеобщую озабоченность свалившейся внезапно бедой и отсутствием по этому поводу малейшего к нему внимания офицеров, беззаботно привалился к столбику "грибка" и лениво рассматривал, катая между пальцами, только что извлеченное из собственного носа богатство.
   - Касымбаев! - заорал замполит, - Где, мать их, личный состав?
   Часовой быстро вытер пальцы о штаны и повернул на голос свое смуглое, топорно сработанное лицо. Поняв из вопроса только русское слово "Где?", но интуитивно разобравшись в проблеме, он радостно выдал всю имевшуюся у него на данный момент информацию.
   - Не знаю мать их личный состав товарищ прапорщик техник роты оператора и механика ушли с ним в парк!
   Через пять минут замполит буквально за уши выдирал из башенного люка бээмпешки своего комсорга - сержанта Волынца. Механики и операторы в самом начале всеобщей суматохи чухнули на технику и скрылись от ненужных взглядов в чреве своих машин. Заглянув в люк стодвенадцатой, замполит увидел там комсорга, делавшего вид, что протирает выстрелы в конвейере - гранаты для бээмпешной пушки, закрепленные в специальном механизме, опоясывающем внутреннее пространство башни.
   - ... и чтобы через два часа все шесть собраний! - орал замполит вслед удалявшемуся по направлению к канцелярии сержанту.
   - Темы я где брать должен? - огрызался на бегу сержант.
   - Первая у тебя есть, вторая будет: "Повышение бдительности комсомольцев во время несения караульной службы", остальные через полчаса сообщу, - орал на весь парк замполит.
   - Товарищ капитан, разрешите взять комсомольские тетради, - обратился к командиру роты зашедший в канцелярию сержант.
   - А, Волынец, - оторвал взгляд от списков ротный, - Сам вспомнил или замполит помог?
   - Замполит, - виновато опустив голову, протянул сержант.
   - Бери свою комсомолию. И смотри, чтоб не было как в тот раз, про интернациональную помощь на примере интербригад в Испании. Опять замполит тетрадь порвет. Запомни, наконец, мы здесь не воюем, а помогаем местным жителям обустраивать страну. И являемся надежным щитом от внешних посягательств мирового империализма! Понял?
   - Так точно, понял, товарищ капитан! Больше не облажаюсь! - выкатив стеклянные глаза, заорал комсорг.
   - Смотри у меня... - сурово оборвал его ротный, пряча в черных усах белозубую улыбку.
   Сидя на колченого табурете, он снова склонился над списком личного состава. Все полсотни своих бойцов он знал в лицо и помнил по фамилиям, беда была только с парой - тройкой убывших в госпиталь по болезни. Никак не всплывал в памяти Добрев - то ли розовощекий невысокий крепыш, улетевший в Союз с тифом, то ли худой сумрачный боец, полгода назад отправленный в Кундуз с желтухой. Размышляя над этим, ротный понял, что мысли его невольно пытаются сосредоточиться на каком-то другом предмете после того, как сержант унес из канцелярии комсомольские тетрадки.
   - Тетрадки! Для политзанятий! - воскликнул капитан.
   Конечно, все дело в тетрадках! Чтобы не упустить мысль, он быстро вскочил и выглянул на улицу.
   - Дневальный! Старшину роты ко мне!
   - Такое дело, Василь Степаныч, - обратился к "пожилому", за сорок, прапорщику командир роты, - Будьте наготове, как только придут вертолеты, бросайте все, запирайте каптерку и летите в полк. Нужно срочно закупить в магазине умывальные принадлежности - мыльницу, мыло, зубную щетку и тюбик пасты для каждого бойца. У нас по списку пятьдесят шесть человек, в наличии - сорок девять, так что берите шестьдесят, чтобы было с запасом. И главное - общие тетради! Знаете, как в школе, по сорок восемь листов. Значит, что получается? Полтинник тетрадка, пятнадцать копеек - мыло, тридцать - паста, еще рубль - щетка и мыльница. Вот деньги. Я взял из солдатских зарплат по пять рублей с человека, должно хватить. А потом разберемся.
   - Товарищ капитан, - нервно двигая плечами, проговорил "пожилой" прапорщик, - Вы же знаете, мне понапрасну рисковать нельзя. У меня ж семья, двое детей. Я здесь случайно, мне лишний раз из крепости выходить-то боязно. А тут лететь через ущелье, не дай бог собьют. Может пусть Ломов слетает. Он любит в полку бывать.
   - Давайте не будем снова затевать этот разговор, - устало попросил прапорщика двадцативосьмилетний капитан. Я Вам уже объяснял, что прапорщик Ломов занят подготовкой техники. Он, как техник роты, именно этим должен сейчас заниматься. Вы ж не просите его нарвать из холста портянок на всю роту. А он не просит вас плунжерный насос на машине чинить. Летите, Василий Степанович, не морочьте мне голову, пожалуйста.
   Прапорщик, понурившись, вышел из комнаты. В "сенях", промежуточной комнатенке-предбаннике, он хмуро посмотрел на "денщика" - никудышного, худого и длинного солдата, который прижился при канцелярии, будучи абсолютно бесполезным во взводах. Нескладный, с вечно чумазым лицом, в распущенном, без ремня, старом хэбэ и тапочках, сделанных из обрезанных в виде сабо сапог, он всем своим видом как бы рушил и развеивал миф о непобедимости Советской Армии. Вот и сейчас, уткнув подбородок в сложенные на спинке кровати руки, он угрюмо, по-волчьи, глядел на вышедшего в предбанник старшину роты.
   - Что Белёк, не сладкая у нас с тобой жизнь, - пробормотал несчастный прапорщик, избегая глядеть в глаза зачуханному солдату, и ощущая неловкость от того, что говорит с ним тоном, каким обычно обращаются к дворовой собаке.
   Белёк неопределенно хмыкнул и утер нос рукавом грязной хэбешки.
   Тебе-то на вертолете не лететь, подумал, выходя на улицу, старшина. И внезапно разозлившись, не то на солдата, не то на несправедливость жизни, "завелся":
   - Будешь тут сидеть и сопли пускать, пока вся рота жужжит как заводная, а целого заслуженного прапорщика заставляют на этих страхолюдинах через ущелье лететь. Эх, нет в жизни справедливости!
  
   - Что, Степаныч улетел? - спросил после обеда ротный у офицеров, присевших перекурить возле канцелярии.
   - Ох, Валентин, видел бы ты, с каким лицом он борт поднимался, - засмеялся взводный Раз.
   - Отлично! Так мужики, что у нас еще не сделано? Закрепление оружия проверили? - загасил шутливое настроение командир.
   - Порядок.
   - Добро. Разрешаю покемарить полчасика, и снова за работу.
  
   Утром выяснилось, что в деле подготовки к Проверке Вторая рота вырвалась на полкорпуса вперед. Каждый обитатель крепости - от комбата до последнего зачуханного молодого солдата - снова и снова находили повод пройти вдоль спальных помещений этой роты, чтобы еще раз полюбоваться замечательными табличками, прибитыми к деревьям, которые росли в полуметре от небольшого, весело журчащего арычка, опоясывающего внутренний двор крепости. Взводный Сергей Петров, главный балагур и приколист батальона, накануне был дежурным офицером. Под его руководством дневальные всю ночь выпиливали, выжигали раскаленной кочергой буквы и покрывали лаком дощечки, которые под утро прибили к стволам деревьев на уровне человеческого роста. Даже в этот ранний час, не имея зрителей, Петров не мог отказать себе в удовольствии обставить процедуру со всей серьезностью. Он принимал задумчивую позу художника, терзаемого приливом вдохновенья, поднимал глаза к светлеющему небу, прикидывал что-то, шевеля губами, и наконец, объявлял:
   - Эту - сюда!
   Дневальный прикладывал указанную табличку к стволу и вколачивал два гвоздя.
   На табличках значилось: "Ответственный за поливку дерева - сержант Саламатин", "Ответственный за поливку дерева - младший сержант Харазгалеев", "Ответственный за поливку дерева - рядовой Дробный".
   - Снять немедленно! - приказал командир Второй роты, едва взглянув на плоды ночных бдений своего взводного.
   - Отставить! - приказал оказавшийся в этот момент рядом комбат. - Пусть висят. Такого ни в одном полку не было. Молодец, Петров! Объявляю благодарность.
   Ротному Первой роты было наплевать на таблички. За день до страшной даты ему был нанесен смертельный удар. Удар под дых, неожиданный и жестокий. Шайтан забери этого прапорщика вместе с купленными барахлом!
   Вернувшийся из полка старшина роты аккуратно сложил на столе в канцелярии стопку тетрадей, высыпал дешевенькие шариковые ручки, забытые ротным и купленные по собственной инициативе, и опустил на пол коробку.
   - Все купили, Василий Степанович? - спросил обрадованный ручками капитан.
   - Все, как Вы говорили, Валентин Аркадьевич, - ответил прапорщик, раскрывая коробку и доставая веселые цветные мыльницы и зубные щетки.
   - Отлично. Прошу Вас, Василий Степанович, отсчитайте положенное количество и отдайте в каждый взвод. Бойцы сами разберут и укомплектуют тумбочки.
   "Вот славный человек, умиленно думал капитан, - глядя вслед выходящему из канцелярии прапорщику, - Толково сработал, и про шариковые ручки вовремя сообразил. Теперь, только бы бойцы не успели продать мыло местным. Впрочем, лучше не рисковать, мыло раздадим завтра, перед самым прилетом комиссии".
   Уже в сумерках капитан вышел в парк боевой техники. Привалившись к бамперу Стотридцатьпервого ЗИЛа, он достал из кармана куртки сигареты и уже собрался чиркнуть спичкой, когда от выстроенного напротив ряда бээмпешек отделилась смутная маленькая тень, метнулась через дорогу и приблизилась к капитану.
   - Ну, Бабаев, докладывай. Как обстановка в Первом взводе?
   - Плёхо, товарищ капитан. Драка был...
   - Уроооды, - промычал капитан. - Молодых избили? Мерзавцы!
   - Нет, товарищ капитан, наш призыв драка был. Теперь все дедушки с разбитый рожа ходят, - горестно объявил Бабаев.
   Капитан наклонился к нему и разглядел в густеющем сумраке вспухшую губу маленького механика-водителя.
   - Докладывай. Кто, что, как.
   Бабаев рассказал.
   - О, Боже... Какие мерзавцы! - простонал командир роты.
   Он повернулся и быстрым шагом направился в крепость.
   - Дневальный! Рота строится! - бросил он, проходя мимо "грибка" к канцелярии.
   Через пару минут, с керосиновой лампой в руках, он обходил построившуюся роту, приподнимая лампу и разглядывая лица солдат и сержантов. Как и ожидалось, Первый взвод выглядел изрядно помятым. Закончив осмотр, капитан встал напротив строя. Покачиваясь с мыска на каблуки, он выдерживал паузу и пытался сохранить остатки хладнокровия:
   - Погодите... Дайте с проверкой закончить... - процедил сквозь зубы капитан, и не выдержав, сорвался на крик, - Сгною в горах!!!
   Беда случилась из-за того, что выполняя задание ротного, старшина допустил два стратегических просчета. Первый - в полковом магазине, когда закупая необходимые товары, поддался на уговоры моложавой, полноватой продавщицы. Она, явно кокетничая с солидным незнакомым мужчиной, уговаривала его взять для "своих солдатиков", как она выразилась, не простые мыльницы из страшненькой розоватой пластмассы, а более дорогие, но очень симпатичные импортные коробочки нежных желтых, голубых и фиолетовых тонов с забавными картинками на крышках - котятами, утятами, щенками и цыплятами. Степаныч, за полгода истосковавшийся по женскому полу, не устоял под наплывами низкого бархатистого голоса симпатичной продавщицы. Решив, что лишних пятидесяти копеек не жаль за такую красоту, а ребята и вправду порадуются, он согласился на котят и утят. И забыв главный принцип, гласивший, что в армии все должно быть хоть и безобразно, но однообразно, он с довольной улыбкой глядел, как полная, ладная женщина нагибается к нижним полкам стеллажа и нагружает в коробку разноцветный праздничный товар.
   Второй просчет он допустил по возвращении, когда в кубрике Первого взвода, выложил на одну из коек положенное количество мыльниц и щеток, и ласково сказав бойцам: "Ребятки, разбирайте умывальные принадлежности", вышел.
   Вначале никто из солдат не обратил внимания на принесенные прапорщиком вещи, дедам было "по барабану", а молодые инициативы не проявляли. Только через полчаса, пришедший в кубрик Олег Волынец, заинтересовался грудой цветных пластмассок.
   - Не, глянь какая фигня, - проговорил он, ни к кому особо не обращаясь, повертев в руках розовую мыльницу. - Какой кошак забавный. Ёлы! А собачка! Пацаны, где надыбали?
   - Прапор принес, - ответил, подходя, Султан. - К проверке, слюшай, готовятся. Говорил, чтобы мы брали себе, что нужно.
   - Чума! - восхитился Олег, перебирая непривычно яркие цацы, - Хочу с котеночком, но фиолетовую!
   Он ухватил из кучи фиолетовую коробочку, но та оказалась с утенком. Бросил, схватил другую. Снова не то.
   И тут Султан сказал:
   - Фиолетовая с котенком - моя, твоя - желтая или зеленая.
   Дальше все произошло очень быстро. Несколько человек подскочили к разбросанным по койке и минуту назад никому не интересным мыльницам. Олег выдернул из кучи фиолетового котенка, Султан схватился за его руку и рванул на себя, так, что тот потерял равновесие и бухнулся лбом об верхнюю койку. Султан выхватил у него мыльницу, но не успев даже договорить свое обычное "Чамра", получил сильный удар в скулу. С криками "Отдай! Мое!" все бросились друг на друга, и через несколько мгновений кубрик превратился в ад, а молодые солдаты заныкались в темные углы, чтобы не попасть под раздачу. Успокоились только через несколько минут, с боем захватив желанную добычу. Хлюпая разбитыми носами и сплевывая кровь рассеченными губами, вывалились из кубрика умываться к арыку...
   - Ну, банда! Нет, вы только посмотрите, какие наглецы! Погодите, ужо я вас...- проговорил напоследок капитан, и приказал роте разойтись и готовиться к завтрашнему строевому смотру.
   Поздно вечером в канцелярии, проверяя еще раз, не забыто ли чего, командир роты обратился к прапорщику:
   - Василь Степаныч, в зимний период у каждого солдата должны иметься два комплекта портянок - полотняные и байковые. Это сделано?
   - Не берут, товарищ капитан! Не хотят носить, подлецы. Половина ж из них в шерстяных носках ходит, - объяснил прапорщик.
   - Мне наплевать, в чем они ходят! - взревел капитан, - На смотре каждый должен иметь два комплекта портянок. Выдать прямо утром! Вы что, хотите быть заподозренным в воровстве портянок у солдат!
  
   Встречать комиссию готовились с самого рассвета. На утреннем построении роты командир, не доверяя сержантам, самолично провел утренний осмотр - тщательность бритья, чистые подворотнички, содержимое карманов. Обнаруженная во внутреннем кармане хэбешной куртки рядового Баратова старая поломанная зубная щетка была безжалостно растоптана каблуком капитана.
   Комиссия прибыла ближе к полудню. Из вертушек один за другим выходил весь командный состав полка. Среди остальных выделялись две главные фигуры - Заместитель командира полка, ответственный за Первый батальон, и Начальник политотдела. Их сопровождала группа офицеров, младший из которых был в чине капитана - главный комсомолец полка.
   Пока комбат развлекал прибывших гостей в штабе, командиры рот и батарей построили личный состав. Коробки взводов Первой роты расположились на крохотном ротном плацу напротив спальных помещений.
   Комиссия начала обход периметра крепости против часовой стрелки, спустившись из штаба к расположению Второй роты. Гурьбой зашли в Ленкомнату, заглянули в спальные кубрики, потом добрались и до оружейки. Вот тут в первый раз и прозвучал "штык-нож".
   Командир Первой роты, ожидавший комиссию стоя радом с Первым взводом, похолодел, услышав это зловещее слово.
   Дело в том, что в отличие от полка, где дневальные стояли у грибков, как "на тумбочке" в Союзе, со штык-ножом на поясе, в батальоне, ввиду постоянной опасности нападения, дневальные несли службу, экипированные, как и часовые на постах, по полной боевой, в бронежилете и с автоматами. Предметы головной боли любого командира - штык-ножи, которые имеют странное свойство ломаться, теряться, меняться и даже испаряться, были, за ненадобностью, надежно спрятаны от солдат. Они хранились в специальном, запертом на замок, ящике в офицерском спальном помещении за канцелярией. Ключ от замка командир роты носил всегда с собой, так что никто кроме него в ящик залезть не мог. Таким образом, раз и навсегда была решена проблема этой несносной части вооружения Советского солдата.
   Услышав вопрос о штык-ножах, капитан было дернулся, собираясь бежать в канцелярию, но передумал, верно оценив, что со Второй ротой комиссия закончила, и настает его черед держать ответ. Собрав волю в кулак, мысленно три раза плюнув через левое плечо, капитан шагнул навстречу своей судьбе и принял эстафету от своего приятеля и коллеги - командира Второй роты. Первым помещением на пути процессии была оружейная комната роты. Проверяющие зашли в помещение, осмотрели пирамиды, в которых стояли ряды автоматов, заглянули в здоровенный ларь, набитый снаряженными магазинами, наугад ткнули в список закрепления оружия. И тут густой бас подполковника Зимина, заместителя командира полка, пророкотал:
   - Товарищ капитан, я не вижу в оружейной комнате штык-ножей!
   - Розданы личному составу роты, - на секунду зажмурившись, нырнул в омут авантюры ротный.
   Он смотрел прямо в глаза проверяющему, а за спиной делал знаки старшине подойти поближе. Услышав, наконец, за правым ухом дыхание прапорщика, капитан, скривив рот, тихо приказал:
   - Василь Степаныч! Мигом в канцелярию! Вот ключ. Пусть Белёк тащит ящик, и срочно раздайте штыки бойцам. И про портянки не забудьте.
   Прапорщик исчез, а капитан принялся настойчиво удерживать комиссию в помещении. Он пытался обратить общее внимание на идеально вычищенный и смазанный автоматический гранатомет АГС 17, вскрывал пирамиды с автоматами, щелкал ногтем по номерам оружия, тут же находил эти номера в списке, и стучал ногтем уже по бумаге. Через некоторое время комиссии надоело толкаться в тесной оружейке, и офицеры, оттирая капитана, стали протискиваться на улицу. Выйдя на галерею, все жмурились от яркого солнца, резанувшего глаза после полумрака. Не упуская инициативы, капитан пригласил осмотреть спальное помещение Первого мотострелкового взвода. На его счастье в кубрике царил идеальный порядок. Самодельные, криво сколоченные из снарядных ящиков тумбочки очень понравились начальнику политотдела. Он похвалил рукодельных солдат, сумевших в полевых условиях создать эти шедевры столярного мастерства, а с ними и командира, проявившего изобретательность в своей заботе о солдатах. Времени, по прикидке капитана, прошло уже достаточно, чтобы самый последний криворукий раздолбай прицепил на ремень ножны со штыком.
   Снова вышли на галерею и направились к построившейся роте. Глянув на своих бойцов, ротный лишился дара речи. Старательный прапорщик явно хватил лишку! В первых шеренгах взводов браво вытянулись молодые солдаты. Бушлаты были аккуратно застегнуты на все пуговицы, ремни опоясывали их плотно, начищенные бляхи - точно посредине, и даже блестят на солнце. Но на ремнях... Более идиотского для солдата вида не изобрел бы даже бессмертный Швейк! Справа от бляхи на расстоянии ширины ладони, точно в соответствии с требованиями устава висели ножны со штыком. Зато слева от бляхи, где часовые в Союзе вешают подсумок с магазинами, висели аккуратно сложенные вдоль куски белой материи, в которых ротный с ужасом узнал только что выданные новые байковые портянки. Сияющие преданностью и глупым воодушевлением лица солдат в сочетании с заткнутыми за пояс портянками, делали их похожими на кабацких половых, выменявших на водку штыки у пропившихся солдат.
   С помутившимся взглядом, едва держась на ногах, капитан брел вслед за старшими офицерами. Сказать, что ему было стыдно, значило бы не сказать ничего. Он молил Бога, чтобы тот шепнул Аллаху надоумить местных душманов открыть беглый минометный огонь по крепости. Только это могло спасти положение. Пусть рвутся мины, валятся подрубленные тела, стонут раненые, только бы не видеть этих позорных солдат с новыми штык-ножами и новыми портянками на ремнях!
   Однако, вопреки всякой логике, подполковник, словно бы и не замечал всего идиотизма ситуации. Наоборот! Выслушав доклад капитана, поздоровавшись с бойцами, он подошел к шеренге и спросил:
   - Что это за полотенце ты повесил на ремень, солдат? В баню собрался?
   Объект был выбран удачно. Рядовой Аннамухамедов, к которому обратился подполковник, и в лучшие времена с трудом мог связать пару русских слов. Теперь же, под взглядом офицера, он только оскалил улыбку и выдохнул радостное "Гы!"
   - Портянки, товарищ подполковник! - взял на себя инициативу подскочивший на выручку старшина роты.
   - Портянки? - удивился проверяющий.
   - Так точно! Каждый боец имеет два комплекта. Просто сапоги у них так подогнаны, что второй комплект невозможно надеть. Зато после марша могут намотать сухие запаски, - все также бодро рапортовал прапорщик.
   - Молодцы! Заботливые командиры! Все бы так пеклись о своих бойцах, - подполковник кинул косой взгляд на Вторую роту, построенную в двадцати метрах правее, - Объявляю благодарность командиру роты капитану ...
   Он пощелкал пальцами, вспоминая фамилию, не вспомнил и просто четким кивком головы обозначил адресата.
   Переходя к построенному взводу связи, подполковник мучился вопросом, действительно ли, выходя из оружейки Первой роты, он боковым зрением видел странный объект - худую нескладную расхристанную фигуру бойца без сапог, затаскивающую в дверь ротной канцелярии зеленый снарядный ящик. В тот момент он принял ее за обыкновенную галлюцинацию, но после истории с невесть откуда взявшимися у солдат штык-ножами у подполковника возникло подозрение, что командир роты ловко обвел его вокруг пальца.
  
   Вечером в офицерской столовой шла грандиозная пьянка для офицеров должностью не ниже командира роты.
   Уже за полночь, изрядно разгоряченный спиртным подполковник мутным взглядом разглядел командира Первой роты. Пробравшись к нему через пьяную толпу собутыльников, подполковник спросил:
   - Скажи честно, капитан... Как тебя? Валентин? Скажи мне, Валентин, только честно! Не как проверяющему, а по-человчччески... Ножики-то от своих бойцов прячешь, в оружейке не хранишь?
   - Прячу, - честно сознался капитан.
   - А чего прячешь? Боишься, продадут или потеряют?
   - Боюсь порежутся, - честно признался ротный, припоминая помятый Первый взвод.
  
Оценка: 8.33*15  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023