15 февраля 2003 года

Прощения прошу - но только у себя,
Хоть это в тягость и немного сонно.
Любить - любил, да, впрочем, не любя,
Умел на ощупь находить патроны.

Кто скажет: жизнь - стрекоза,
Кто спросит о химерах и о славе,
Тому я расскажу, как грубая кирза
Торила красным путь к своей заставе.

Я расскажу, как тяжко умирать,
Когда еще усталости не нажил,
Не прожил ничего...

Вина не пил, на свадьбах не куражил,
Я расскажу. Я помню одного, -
Сейчас ему бы было тридцать пять.


МЕДСЕСТРА

А помнишь молодую медсестру,
Хрустящую - как сахаром  - халатом,
Ну ту, что витамины поутру
Украдкой насыпала нам в бушлаты?
Ты помнишь, как ловили её взгляд,
Как гордо грудь мы надували у санчасти?
И это было маленькое счастье.

Мы гордо раздували грудь...
Она тебя обмыла - и назад,
А ты - в последний путь, в последний путь.


***

Пускай меня простит батяня, ротный.
Я медяками не накрыл ему глаза.
Был гол песок, а стал вдруг плодородным
И на крови сейчас растёт лоза.

Пускай меня простит батяня, ротный.
Мы тоже там готовы были лечь
Как стреляные гильзы, только льготный
Билет нам завещал ты уберечь.

Прости меня, я помню по бинтам,
Что эту пулю не вобрал в себя.
Прости, бача, товарищ капитан...
Уже на десять лет я пережил тебя.


***

У меня на груди есть медали -
Мы в войну не играли.

На войну, как на завтрак ходили,
Трупный запах вдыхая ванили.

Я ваниль не люблю с этих пор
С этих пор не люблю этих гор.

У меня на груди есть медали,
А кому-то их вовсе не дали.

А кому-то последней наградой
Две монетки на веки. Так надо.


***

Мама, не знай, что я был на войне.
Отец, не забудь, что ещё не всему у тебя научился.
Сестра, ты прости, что  забыл о цене, -
А ты помнишь, как яблоня в окна стучится?

Был огонь, и гранаты, и пуля незримо,
Будто слово, над моей головой пронеслась.
Было слово. Я после уж понял, что мимо...
Мне домой довелось. Твоя власть.


***

Уймёмся ли когда, мои друзья?
Утешимся или совсем сопьёмся?
Я вспоминал Ивана, Игоря и Костю.
Им умирать совсем было нельзя.
Я вспоминаю каждого сейчас,
И серпантина жёлтую полоску,
Я  помню всех. На каждого из вас
В любых церквах не напасутся воска.


ОТДЕЛЕНИЕ

Жёлто-синяя страна,
Наши лица жёлто-сини.
Будет утро - иншалла -
Со стволов счищаем иней.
Будет день - авось придём,
В баню сходим и забьём
Косячок на семерых.
Где же трое? Нету их...


ДРУГУ

Ты помнишь, на броне БТРа 
можно было зажарить шашлык,
я не видел такого пленэра,
я забуду, как кровь убегает в арык.

Ты помнишь, в разбитом дувале
мы афганским детишкам тушёнку давали.
Я забуду пески и душманов,
я забуду, дружище, о ранах.

Ты помнишь, на броне БТРа
можно было зажарить шашлык...
Что теперь, где живёт наша вера?
Я забуду. Я к жизни привык.


***

Я этими скалами поднят как флаг,
Подброшен как детский мяч.
Здесь воздух ложится под ноги так,
Как голову рубит палач. 

Здесь от жары шелушится земля
И шкурки её так легки,
Как платье голого короля,
Как глиняные черепки.

Я этими скалами поднят как флаг, 
Мне нужно ещё домой.
Я душу стисну, стисну кулак, -
Назавтра придёт другой.


РАЗГОВОР

Мы смотрим в глаза друг другу,
А вспомним - болит голова, -
Как по девятому кругу
Ходили не раз и не два.

Ты Данте читал, да я тоже
Припомнил его теперь.
Ты вылез бы вон из кожи,
Я душу бы продал, поверь,

Когда бы узнал, что охочей
Нам жить и детей растить.
А разве для жизней прочих
Нам стоит болеть и жить?

Давай говорить о единственных,
О том, как они хороши!
Ничто не бывает таинственней
Любимой женской души.

Давай говорить о женщинах,
Давай говорить о любви.
Я счастлив за тех, кому было обещано - 
Идти с тобой по пути.

* * *

Мой пасынок, кленовый лист желтеющий,
Не заиграй моё сокровище, дружок!
Всего-то и остался, - что тускнеющий
Тяжёлой рифмы золотой кружок.
	Из всех пожиток - разве что усталость,
	Да слов твоих прощальные шмели.
        А все ж смешно - подчас какая малость
	Мешает оторваться от земли!
Кто знает всё о счастье и страдании,
Тому резона нет ни жить, ни умирать.
Ему награда - райское изгнанье,
Где можно с Богом в шахматы играть.
       А я не смыслю вовсе в одиночестве, -
       Я кораблей не ставил паруса,
       Лишающих пространство непорочности,
       Пронзавших якорями небеса.
И потому мне те милее сказки,
Где нет героев, подвигов, страстей,
Нет гнева и тоски, а значит - нет завязки
Для пошлых илиад и одиссей.


КАЗЕННАЯ ВЕСНА

Я не люблю казенную весну.
Я помню, как, обритые, стояли.
И строились, как клавиши роля,
Когда встречали в роте старшину.

Я не люблю казенную весну
И смех: кто не живет заочно,
Не будет знать: мы шли всегда ко сну,
Выстраиваясь в тонкую цепочку.

Сейчас, когда все это позабылось,
Когда казенной осени итог,
Успел я подвести. Скажи на милость,
Ты, многосильный, неужели, Бог? 

Свою весну я подымаю по часам, -
Тебя там не было, Всевышний, не вини:
Где кто вершит, там правящий - есть лишний.
Но я хочу сегодня  быть услышан.
Все  благо: дни - больные дети:
Но знаю, там где матери одни 
Дверной цепочкой сыну мертвому ответят
Там нам, живым,  не отворят двери.


ВОЗРАЖЕНИЕ ЭКСКУРСОВОДУ


          '...Этот минарет особенно красив на рассвете,
          в лучах восходящего солнца, когда муэдзин
          созывает верующих совершить утренний намаз.
          Обратите внимание, что своей архитектурой, 
          особенно - обвившейся вокруг него винтовой 
          лестницей, минарет удивительно напоминает 
          строение спиральной молекулы ДНК!..'
                                    Из выступления экскурсовода.


Я в бога начал верить много позже,
Тогда я верил только в РПК,
И странно мне, что минарет возможно
Сравнить с основой жизни - ДНК.

Когда с гвоздя такого минарета
Уныло блеять заводился муэдзин,
Всю ненависть к красе чужих рассветов
Я заряжал прилежно в магазин.

Я столько видел ДНК - тебе не снилось! -
В ошметьях плоти, ранах и бинтах.
А знаешь, сколько тех молекул возвратилось
В четырнадцати тысячах гробах?