ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Горбань Валерий Вениаминович
Кангауз

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.88*12  Ваша оценка:
   /
   К А Н Г А У З
  
  Ах, Кангауз, Кангауз!
  Правда это, или нет, но поговаривают, что в переводе то ли с удэгейского, то ли с китайского вполне справедливо звучит твое имя, как Солнечная Долина.
  Ах, Кангауз! Рубленные избушки и палаточный городок биологической станции Дальневосточного госуниверситета. Больше сотни студентов и студенток, собирающих гербарии, гоняющихся с сачками за редкими махаонами и Аполлонами .
  О, Кангауз! Радостные концерты птиц, благоухающие поляны фантастически крупной земляники, шкодные руки парней, ловко забрасывающие сочные бордовые ягоды туда, где дамы всего мира и всех времен прячут любовные записочки от не-скромных глаз. Песни под гитару у костра, гостеприимные душистые стога июльского сена, освещаемые мириадами светлячков...
  Кипучее, юное веселье, шутки и розыгрыши на каждом шагу.
  Даже угрюмый и начисто лишенный юмора водитель Вася умел находить в Кан-гаузе жертву, которую отправлял за "компрессией" для старенького ЗИЛка, из года в год повторяя древнюю шоферскую шутку. А что говорить об остальных!
  И передаются из уст в уста, и рождаются на глазах новые истории и легенды. И неважно, сколько в них правды, а сколько - веселой студенческой фантазии. Ибо лю-бимы их герои, любим наш славный биофак, и славно рассказывается у костра теплой июльской ночью хмельным от молодости и любви друзьям...
  
  ПИНГВИНЫ
  
  В центре дальневосточной тайги, за тысячи километров от антарктических льдов, забившись от полуденной жары под навес летней столовой, два второкурсника старательно снимали шкурки с пингвинов.
  Пингвины были жирные, пингвины были здоровенные.
  Они воняли рыбой и норовили выскользнуть из рук.
  Осатаневшие мухи атаковали пингвиньи тушки. Вконец обнаглевшие оводы и слепни - второкурсников.
  Но прочные души отчаянных полевиков были преисполнены чувством долга, осознанием своей избранности и раскрывающихся светлых перспектив.
  Именно им поручил отпрепарировать шкурки для будущих экспонатов универси-тетского зоологического музея добрейший, застенчивый, безумно увлеченный орнито-логией Юрий Николаевич Казаров. Именно их имена будут красоваться на табличках под чучелами: "изготовил такой-то". И именно у них есть все шансы досрочно получить зачет по орнитологической практике у въедливого и принципиального, несмотря на всю его душевность, Казарова.
  - О! А откуда пингвины? - лопоухий загорелый первокурсник резко затормозил босыми пятками на пыльной площадке.
  - Ты при Казарове такое не спроси, будешь до пятого курса зачет сдавать!
  - А что я такого спросил? Будто здесь пингвины водятся!
  - Слышь, Славка, он что: прикидывается, или в самом деле не знает? - небрежно спросил один второкурсник другого.
  - Да, может, они еще не в курсе, всего неделю тут, - лениво отозвался Славка.
  - Да о чем вы?
  - Вас что не предупреждали про усадьбу дикого барина?
  - Какого барина?
  - Да здесь до революции один дворянин жил, то ли ученый, то ли моряк. Смоль-ный ручей знаешь?
  - Ну!
  - Лапти гну! У него усадьба в верховьях Смольного была. А он из какого-то путе-шествия привез пингвинов и все состояние врюхал, чтобы их содержать. Даже добил-ся, чтобы размножались. Вот местные его диким барином и прозвали.
  - Он что, действительно чокнутый был?
  - Может и чокнутый. А может, вроде Казарова нашего. Тот ведь тоже всю зар-плату на свою коллекцию тратит.
  Первокурсник согласно покивал головой. Все знали, что Юрий Николаевич в своей тесной квартирке содержал уникальную, мировой известности коллекцию птичьих гнезд и яиц.
  - А куда барин потом делся?
  - Кто его знает! Может эмигрировал, может красные расстреляли. А пингвины одичали, держатся здесь, как эндемики . Обычно первый курс сразу предупреждают, чтоб туда не лазили, шугать их нельзя, перестают размножаться Два-три раза в год учитывают, ну иногда вот для контрольных исследований отлавливают. Мы вчера це-лый день по жаре за ними скакали, умотались.
  - Задолбали эти пингвины! - Славка злобно толкнул очередную необработанную тушку, - сейчас прочухаемся без жратвы и отдыха с этими, а вечером опять на отлов. Казаров велел еще трех добыть.
  Глаза первокурсника осветились надеждой:
  - Мужики, а давайте я вам помогу!
  - Да мы и сами управимся...Разве вот... Слышь, а ты язык за зубами держать умеешь?
  - Могила!
  - Тогда так: бери с собой еще человека четыре, тихо, без шума, собираетесь и - на Смольный. Там увидите - старые вольеры углом стоят. Заходите из лесу и в угол этих жирнюков загоняйте. Ровно трех! Нам притарабаните и ни гу-гу. А то Казаров и нам головы поотрывает и вам достанется. А мы с этими закончим и вас во-он в той па-латке дождемся, хоть отдохнем по-человечески.
  
  Через двадцать минут пятерка первокурсников, одни парни ("баб не брать, они все трепливые!"), конспиративно помахав старшим товарищам большим крапивным мешком для добычи, рванула в лес.
  Второкурсники посмотрели на часы.
  До верховьев Смольного шлепать километров семь. Не по асфальту.
  Хватит времени закончить работу и подготовить участникам охоты на пингвинов торжественную встречу. Всем лагерем. Под звуки самодеятельного оркестра.
  И с обязательным участием дорогих гостей - двух аспирантов, недавних выпуск-ников родного биофака. Аспиранты только вчера вернулись из антарктической экспе-диции и были безумно рады поводу прикатить в Кангауз.
  
  Ведь надо же было куда-то девать десять замороженных пингвинов, привезен-ных ими Казарову в подарок...
  
   ГНЕЗДО
  
  - Что делать-то будем? А, Юрка? - Вовка, по прозвищу Дерсу Узала с надеждой смотрел на приятеля.
  Юрка думал.
  Как быстро подкрался час расплаты! Проклятая орнитология, наука для ненор-мальных! Только-только, часу так в четвертом утра, оторвешься от гитары и от симпа-тичной девчонки с колдовскими глазами - и пожалуйста: в пять - подъем!
  А потом, как идиот, тащишься, постукивая зубами, по росе, слушаешь этих под-лых пернатых и натужно пытаешься определить их то по голосу, то по высунувшемуся из кустов хвосту.
  Сначала, вроде, приспособились. Выходишь с группой, засветишься перед Каза-ровым: сумничаешь пару раз, вопросик задашь, а потом, потихоньку, отстал - и под кустик, баиньки.
  Но зачет!... Тут не спишешь. Ткнут тебе пальцем в пичугу или, того хуже, дадут послушать ее трели- и будь добр: "Назовите вид, особенности биологии..."
  - Придумал!
  - Ну, и?
  - Ты же слабость Казарова знаешь?
  - Гнезда-яйца, что ли?
  - Точно. Найдем ему классное гнездо, поставит зачет, как миленький.
  - Ну ты гонишь! Да он тут практику лет десять проводит, все виды знает, уже все образцы пособирал. Да и нам, чтобы редкое гнездо найти, надо знать, где искать и что искать. Мы же - ни бум-бум. Притащим воробьиное, он нам тогда устроит зачет!
  - Да-а-а.
  Снова дума думается.
  - Слышь, а давай сами смастерим. Где-нибудь в лесу. Черта с два он догадает-ся. Пусть потом всю жизнь принадлежность гнезда определяет и птицу эту ищет.
  - Юрка, ты гений!
  Три оставшихся дня пролетели, как летний звездный дождь.
  Все эти дни приятели по тридцатиградусной жаре таскались на голубую сопку Хуалазу, известную голубыми же реликтовыми тараканами, дикими зарослями колючек и полчищами лютых энцефалитных клещей. Трое суток, как хозяйственные сороки, со-бирали веточки, травинки, оброненный птичий пух и различные перышки.
  Наконец, гнездо было готово. Шедевр студенческой мысли украсили две скор-лупки от подвернувшегося в последнюю минуту яйца какой-то птахи. Разместилось со-оружение чуть ли не на вершине Хуалазы, в развилке старого манчжурского ореха.
  Казаров, заинтригованный сообщением студентов о находке какого-то интерес-ного гнезда, бросил все дела и немедленно отправился за юными любителями орнито-логии, излучавшими учебное рвение и радость за любимого педагога.
  Через час утомительного пути экспедиция добралась до заветной цели.
  
  Юрий Николаевич внимательно осмотрел находку, как-то странно всхлипнул, присел на пенек возле гнезда и влюбленными глазами посмотрел на студентов:
  - Ребята, если вы сумеете сюда еще и яйца отложить, я вам экзамен по зоологии "автоматом" поставлю...
  
   СПИРТОНОША
  
  Димка, крадучись, двинулся в сторону палаток.
  В завершающую стадию вступала ответственная и весьма рисковая операция.
  Вчера вечером ребята успешно прикрыли его на вечерней перекличке. Стара-лись не для него, для себя. И Димка не подкачал. Крутнувшись на электричке туда-сюда, добыл десятилитровую канистру пива. Настоящего, разливного, свежего пива!
  Не улыбайся, читатель из далекого девяносто девятого.
  В семидесятых, во Владивостоке, раздобыть свежее пиво! Ночью! Это тема для отдельного рассказа. Или детектива.
  С раннего утра канистра хранилась в ледяном родничке, специально разыскан-ном в дремучих зарослях Хуалазы. И все участники предстоящего праздника едва до-ждались пятнадцати часов: времени, когда заканчиваются обязательные занятия и на-чинается свободный поиск образцов для коллекций в сочетании со всеобщим дурака-валянием.
  До родной палатки оставалось шагов пять.
  - Так, молодой человек, ну-ка подойдите! - глубокое контральто, переходящее в бас, могло принадлежать только Зинаиде Николаевне Мамовой - руководителю прак-тики первого курса.
  Человек необъятного тела и столь же необъятной души, она успешно совмеща-ла роли известного ученого, прекрасного педагога и всеобщей заботливой мамаши, бдительно пресекающей все неблаговидные поползновения своих жизнерадостных по-допечных.
  - Это что у вас?
  - Э-э-э...
  - Бе-е-е, - передразнила Мамова, - открывайте!
  Тяжкий вздох, клацание алюминиевой крышки.
  - Так... пиво! И куда вам столько?
  - Пить. Жарко очень.
  - А кто вас посылал? Кто еще в компании?
  - Никто. Я сам.
  - Вы меня не сердите! Сам! Да оно у вас через день по такой жаре прокисло бы.
  - Не. Я бы выпил...
  Мамова собралась осерчать. Но тут ее настигло педагогическое озарение:
  - Вот так, да?! Ну хорошо.
  
  Шестнадцать часов.
  Два курса, больше ста человек, стоят в каре под солнцем на центральной пло-щадке лагеря.
  В середине - группка преподавателей и виновник неурочного сбора.
  У ног "залетчика" - запотевшая канистра.
  - Вот посмотрите на этого человека. Мало того, что, как китайский спиртоноша- контрабандист, воровским образом притащил в лагерь спиртное, он еще имеет на-хальство утверждать, что организовал это дело один. Дмитрий, я вас в последний раз спрашиваю: кто еще собирался пить пиво?
  - Я один.
  - Ну что ж, пейте. А мы посмотрим. И когда все убедятся в вашей бессовестной лжи, мы вас с позором изгоним с практики.
  Долгая пауза...
  
  - Кружку можно?
  - Что?
  - А как пить-то?
  - Ну-ну... Принесите ему кружку.
  
  Семнадцать часов.
  Каре уже не стоит. Сидит на пыльной затоптанной травке. Многие разделись, прикрыли головы платочками. Солнце шпарит, будто и не собирается на ночлег. Все изнывают от жажды.
  В центре площадки Димка, не торопясь, пьет до сих пор еще прохладное пиво.
  Сколько осталось в канистре, не видно. Знатоки держат пари. В рядах шепот:
  - Двадцать две кружки по двести пятьдесят грамм - сколько будет?
  - Пять пятьсот...
  - А ты говоришь - меньше половины!
  
  - В туалет можно?
  - Что? - вопрос застигнул Мамову врасплох.
  - В туалет. Это же пиво...
  - Хм. Ну, идите...
  
  Семнадцать тридцать.
  Димка, как опытный марафонец, не частит, он свой темп выдерживает четко.
  Не выдерживает заместитель Мамовой:
  - Зинаида Николаевна, давайте всех отпустим, а он пусть тут под вашим при-смотром рекорды ставит.
  - Ладно, молодежь, пока идите, занимайтесь, мы вас попозже соберем, чтобы вы на результат посмотрели.
  Народ, жадно глотавший слюну, сбегал попить. Через десять минут к месту каз-ни снова собрались все, без всякого зова.
  
  Восемнадцать часов.
  Тридцать кружек.
  А ведь жарко...
  - Зина...Зинадаида... Зиниколаевна... у меня в палатке к-кильки.
  - Вы что городите, какие кильки?
  - А я н-не с-собирался на пустой ж-желудок. Я с-собирался с к-кильками.
  
  Мамова озадаченно- возмущенно смотрит на "спиртоношу":
  - Ну вы, молодой человек, и нахал!
  - Я н-не н-нахал. Я в-вам правду, а вы р-ругаетесь...
  
  Вот тут-то и началось...
  Народ рухнул. И даже те, кто сидел. В приступах сумасшедшего смеха, разря-дившего двухчасовую "педагогическую" процедуру, по полянке катались и студенты, и аспиранты, и преподаватели. Смех не знает табелей о рангах.
  Мамова пыталась удержаться.
  Но, через минуту и у нее - студентки -"шестидесятницы", выпускницы родного биофака, хватило сил только на то, чтобы сказать:
  
  - Убирайся, паршивец, и не попадайся мне на глаза до конца практики!
  
  Димка, единственный серьезный человек среди этой странной публики, пони-мающе покивал головой и неверной походкой поплелся к палаткам.
  Пройдя с десяток метров, он вдруг остановился, повернулся к Мамовой и, за-думчиво морща лоб, спросил:
  - А пиво?
  - Что, "пиво"?
  - Там же осталось. Вы же сами говорили: прокиснет...
  
  
   * * *
  Ах Кангауз!
  Двадцать пять лет прошло...
  Но, видно, останешься ты навеки в сердце моем, на самом почетном месте, как то уникальное, единственное в мире гнездо, что до сих пор хранится во всемирно из-вестной коллекции одного доброго и веселого орнитолога .
  
   * * * Все произведения автора - на сайте: http://vgorban.ru/
Оценка: 7.88*12  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023