Яцков Владимир Антонович
Вводная
[Регистрация]
[Найти]
[Обсуждения]
[Новинки]
[English]
[Помощь]
[Построения]
|
||
| ||
|
||
| ||
|
Это произошло в те давние времена, когда доблестная Советская Армия еще занималась
не тягомотным самореформированием, а самой что не на есть настоящей боевой и политической
подготовкой. Регулярные учения, полевые выходы, боевые стрельбы были таким же обыденным делом,
как и политзанятия, конспектирование трудов мудрых классиков марксизма-ленинизма и материалов
очередных исторических судьбоносных съездов и пленумов руководящей и направляющей.
Будущий Нобелевский лауреат только-только начАл претворять в жизнь свое мЫшление,
дав генеральную установку на беспощадную борьбу с закуской.... Или с пьянкой? Не помню. Давно это было. Случилась эта история в одном из обычных военных гарнизонов, расположенном хоть и не далеко от Москвы - каких-нибудь пару сотен километров - но в таком глухом месте, про которое говорят: "Там нет земли - один песок, там нет деревьев - одни сосны, там нет людей - одни военные". До ближайшего города сорок километров. По прямой сорок. А где ее взять, прямую. Вокруг леса и болота. Рядом огромный окружной общевойсковой полигон. Городок для офицерского состава и их семей насчитывал десяток жилых пятиэтажных домов, гарнизонный Дом офицеров и два-три военторговских магазинчика, небольшой детский садик и среднюю школу. Гарнизон состоял из нескольких отдельных частей окружного подчинения, каких-то складов и базы хранения чего-то. То лето выдалось на редкость жарким. Днем воздух прогревался до тридцати и более градусов, вкупе с почти стопроцентной влажностью создавая невыносимые для нормальной жизни условия. Старший лейтенант Сергей Великанов заступил начальником выездного караула. Раньше туда назначали начкарами сержантов, но после прошлогоднего несчастного случая с гибелью солдата теперь караул возглавляли только офицеры и изредка толковые прапорщики, если таковые находились в части. В карауле было всего три поста, охраняли учебные поля с классами и хранилищами ну очень секретной техники и директрису ПТУР. Два-три раза в неделю караул был суточным, остальное время только ночным. Т.е. службу несли с вечера и до девяти часов утра, когда на объекты прибывали подразделения для занятий. Сегодня была суббота, завтра никаких занятий не предвиделось - значит караул заступил на целые сутки. После развода дежурная машина отвозила личный состав к месту несения службы и до смены караул существовал в автономном режиме. Великанов, несмотря на свою грозную фамилию, да и кличку ему давно дали еще более грозную - Геракл - был роста невысокого, худеньким (вместе с сапогами шестьдесят кило, не больше) заступил в караул в состоянии "после вчерашнего". Впрочем, он всегда был "после вчерашнего", об этой его слабости знали все. Подчиненные и сослуживцы к этому относились с пониманием, так как нрав у Геракла был покладистый, ни с кем он не конфликтовал, товарищем был не жадным и незлобным. Командование несколько иначе относилось к такому положению дел. Вот потому-то Великанов, будучи одного выпуска с замполитом полка подполковником Лосевым по кличке Лось, дослужился аж до командира взвода и, пройдя славный путь от лейтенанта до капитана и обратно, пребывал очередной раз в звании старшего лейтенанта. Это "после вчерашнего" плюс адская жара очень давили на самочувствие Великанова. Но нашего "карьериста" успокаивала мысль о том, что уже через какие-то полчаса он будет в десяти километрах от части в лесу, а в "дипломате" есть подарок от бабы Шуры - полная фляжка прекрасного, под коньяк заправленного самогона. И его как раз хватит на то, что бы завтра опять быть "после вчерашнего". Помощник начальника караула, он же первый разводящий, сержант с прибалтийской фамилией, которую Великанов никак не мог запомнить, непрошибаемый флегматик, человек без эмоций, знающий Устав гарнизонной и караульной службы и боевой расчет чуть ли не наизусть с двумя сменами занимался приемом караульного помещения. Второй разводящий со сменой и с разводящим старого караула пошли по постам. Оба начкара восседали в комнате отдыха, ждали доклада от подчиненных и слегка опробовали Великановскую заначку. Фляга большая, самогон баба Шура делала отменный - так что смена караула прошла "на ура". Дежурная машина увезла старый караул, первая смена стояла на постах, остальных сержант занял делом в караулке. - Так, помначкара, слушай вводную. На караульное помещение совершено дерзкое вооруженное нападение. Под умелым руководством начальника караула личный состав бодрствующей смены его отразил. Уцелевшие нападающие, забрав своих убитых и раненных, скрылись на автомобиле в неизвестном направлении. При отражении нападения начальник караула геройски погиб. Действуй согласно боевому расчету. А мне давай в комнату отдыха что-нибудь пожевать и до утра не кантуй. - Товарищ старший лейтенант, если Вы убиты, зачем Вам жевать. Мы все сами сжуем, - ответил Валдас. - Ладно, ладно... Начальник караула не убит, а тяжело ранен. Понимаешь, ранен начальник, а ты его нервируешь. Быстрее делай, что говорят, "профессор" хренов, - незлобно скорректировал вводную Великанов. В еде старлей был неприхотливым, тем боле, что он собрался не есть, а закусывать - а это две большие разницы, так что ему вполне хватило банки тушенки и полбулки хлеба из суточного пайка караула. Свою снедь, приготовленную бабой Шурой он, как делал это всегда, отдал в общий котел. Валдас провел уже второй раз смену часовых на постах, вернулся в караулку. Из комнаты отдыха доносился богатырский храп Геракла. И тут помощник начкара вспомнил о вводной. Перед глазами стали строки из боевого расчета. "В случае... доложить дежурному по части... исполнять обязанности начальника караула". Второе понятно, не первый раз с Великаном в караул ходить, всегда за него исполняешь обязанности, а вот с докладом дежурному промашка вышла! Надо срочно звонить в часть. Он долго крутил ручку старенького ТАИ-43 пока в трубке не раздался Веркин голос: - "Фишка" слушает Вас". - Верка, дай дежурного! - попросил Валдас. - Верка не дает по телефону, - ответила телефонистка, - Верка только соединяет. В трубке что-то прошуршало, пропищало, скрипнуло и, наконец, донесся голос: - Помощник дежурного лейтенант Кучкин слушает. - Товарищ лейтенант. На караульное помещение второго караула совершено вооруженное нападение. При отражении нападения получил ранение начальник караула. Действую согласно боевому расчету. Помощник начальника караула сержант Минас. "Вот это да! Первое дежурство - и на тебе! Что делать? А дежурный пошел по подразделениям с проверкой. Где его искать? Кому сообщать? Кому звонить?" - Кучкин не выпуская трубку из рук, растерянно смотрел по сторонам. Потом он стал обзванивать подразделения, пытаясь найти Ускова. Того нигде не было. "Надо командиру позвонить, - осенило лейтенанта. - Но командир в Москве, кто там за него остался? Начальник штаба? Нет, в отпуске. А, Лось, кажись. Какой там у него телефон? Вот, нашел...," На пульте под стеклом был список городских телефонов офицеров полка. В трубке долго раздавались длинные гудки, потом сонный голос сказал: - Лосев. Слушаю. - Товарищ подполковник! Это помощник дежурного. На второй караул совершено вооруженное нападение, начальник караула ранен. - Высылайте машину, сейчас приеду - сразу проснулся Лосев. - А дежурный где? - Машина ушла на станцию, повезла на разгрузку дежурное подразделение, а капитан Усков проверяет несение службы внутренним нарядом подразделений, -отрапортовал лейтенант. - Кого ранили, кто начальником караула туда заступил, как его самочувствие? Помощь ему оказали? Я жду дома, как только появится машина, присылайте за мной. Медика вызывайте, пусть ждет меня в дежурке. И попытайтесь выяснить все подробности. - быстро нарезал задач Лосев. - Есть! - ответил Кучкин, - Начальником во второй караул сегодня заступил старший лейтенант Великанов, дежурного фельдшера сейчас вызову. Он положил трубку городского телефона и взял телефон внутренней связи. Позвонил в медпункт, вызвал в дежурку фельдшера. Потом долго и безуспешно обзванивал подразделение за подразделением в поисках дежурного по полку. Тот ни в одном из них не появлялся даже. *** А дежурный в это время лежал на полумягком топчане на узле связи и смотрел, как телефонистка колдовала над коммутатором. - Миша, тебя твой зелененький помощник полчаса уже ищет. Всем звонит, тебя спрашивает, - сказала Верка, ласково посмотрев на лежащего дежурного, - И голосок у него какой-то испуганный. Может, поговоришь с ним. - Да ну его. Не война же мировая началась, - нехотя поднялся капитан, застегивая неспешно портупею, - Ладно, схожу, посмотрю, что у него стряслось. Не скучай. Верка служила телефонисткой, дежурила сутки через трое. Служба была не пыльная, нагрузка небольшая. Узел связи размещался в маленькой комнатушке небольшого помещения, прилепленного с тыльной стороны штаба полка. Старенький коммутатор на сорок номеров не сильно напрягал. После восьми вечера звонки были редкими, прослушивать было некого - скукотища!.. Если бы не ночные визитеры, вообще от тоски можно было умереть. Верка очень любила армию. И больше всего в армии ей нравились те, кто носил погоны и брюки. Причем различие по погонам она не делала - ей нравились все. Абсолютно все! И сдержать свою любовь Верка не могла. Да она и не пыталась себя сдерживать. Не всем это нравилось, особенно недовольны были местные жены военных, которые видели в Верке грозную соперницу и искусительницу, покушавшуюся на целомудрие их мужей. Они несколько раз писали коллективные письма командиру с просьбой урезонить злую фурию. Командиру это надоело, и он поставил условие: Верка выходит замуж, или, на худой конец, находит себе постоянного мужика - или он ее увольняет. Деваться было некуда, Вера пообещала исправиться. Через пять-шесть дней после того сурового разговора командир уезжал в командировку в столицу, возле штаба столкнулся нос к носу с Веркой и спросил: - Вера, ну какие выводы ты сделала с того нашего разговора, нашла ли того единственного? - Так точно, Валентин Михайлович, нашла! - бодро ответила она. - И кто же этот счастливчик? - спросил командир. - Дежурный по части, - доложила Верка. - Вот и ладненько, покровительственно сказал командир. - И только спустя полчаса, когда мысли о предстоящей поездке в штаб округа отошли на задний план, до него дошел ответ лихой телефонистки. - Вот стерва, - подумал командир, - приеду, разберусь... *** Минут через двадцать Попов дошел до дежурки. Помощник, весь мокрый, красный, как Боевое Знамя части, все названивал по внутреннему телефону. -Чего тут у тебя случилось? - спросил дежурный, усаживаясь на свой стул. Помощник не успел ответить - зазвонил городской телефон. - Дежурный, слушаю, - лениво произнес в трубку капитан и тут же вскочил, - на другом конце линии он услышал голос исполняющего обязанности командира полка, - Товарищ подполковник, во время несения службы происшествий не случилось... - Не случилось, говоришь, - грозно звучал голос замполита, - а вооруженное нападение на второй караул - это не происшествие? А ранение начальника караула - тоже не происшествие? Или Вы ничего не знаете? Ничего не слышите? Где бродите всю ночь? Где машина дежурная? Попов мгновенно стал таким же мокрым и красным, как и его помощник. Он ничего не понимал. Что за нападение, что за ранение и, вообще, что происходит? Он поднял глаза на помощника и одним только взглядом спросил: - Это правда?!. Кучкин ответил утвердительным кивком. - Ну где Вы там пропали? - опять грозно рычала трубка голосом Лосева, - Спите опять, товарищ капитан? Ничего не слышите, ничего не видите... - Товарищ подполковник, - робко возразил дежурный, - Я не сплю. И не спал. Я проверял подразделения. Я слышал в стороне учебных полей автоматные очереди и разрывы гранат, но не придал этому значения. Я думал - это ночные занятия... - безбожно врал капитан. - А машину я сейчас за Вами отправлю, она только что подъехала. Старшим машины поедет дежурный фельдшер прапорщик Зубов. - Нет уж, - сказал Лосев, - садись вместе с прапорщиком и давайте ко мне. В полк заезжать не будем, поедем сразу в караул. Лосев положил трубку и задумался. "Машина подойдет минут через пятнадцать. Чем занять это время? Помощник дежурного сказал, что ранен Великанов. Сергей Великанов. А мы ведь вместе выпускались с военно-политического. Правда, в войсках Сергей перешел каким-то образом в командиры, но служба у него не сложилась. После академии я попал в эту дыру, а Сергей тут служит целую вечность. Попробовать дозвониться до караула... Вряд ли получится. Переход с городского телефона на полевую линию через коммутатор полкового узла связи обещал такое качественное соединение, что от одной мысли о такой связи зубы сводило. Сводило зубы. Зубы... Зубов. Опять этот Рэмбо. " Огромный, весь седой, сорокадвухлетний Зубов в полк пришел из Афганистана. Пришел с орденом Красной Звезды и медалью "За отвагу". Прапорщик был крайне несимпатичен Лосеву. Нет, служакой он был отменным, и фельдшером был превосходным - многим врачам мог нос утереть, но вот его манера общаться... Его словарный запас состоял из одного-двух десятков слов, которые он умело использовал в различных вариациях. Все, что касалось службы, вмещалось в "так точно" и "не могу знать". Вне службы широко применялось "бля...", "... твою мать" и еще два-три словосочетания, которые даже в завуалированной форме в приличном обществе упоминать не принято. Ему этого вполне хватало, что бы выразить свои эмоции, свое настроение или отношение к происходящему, для передачи собеседнику любой информации. И, самое главное, его все понимали. И никто не считал его матерщинником, и слова эти в его произношении не звучали как мат, не резали слух никому, кроме Лосева. С чего пошла эта нелюбовь, сейчас уже и не вспомнить. Говорят, что такое отношение Зуб "заслужил" после того, как в заявлении на вступление в партию он умудрился вставить один из своих "шедевров". Правда это или нет, теперь и не узнать. Да и узнавать, наверное, уже никчему. Лосев посмотрел на часы, прошло только пять минут. Как медленно тянется время! Взял телефон, набрал номер коммутатора: - Вера, попробуйте дозвониться до второго караула, - попросил он ответившую ему телефонистку. После долгих щелчков, скрипов и еще каких-то непонятных звуков где-то далеко-далеко в трубке раздался слабый голос. Лосев не стал выслушивать полный доклад, перебив говорящего вопросом: - Где начальник караула? - В комнате отдыха лежит, - донеслось из трубки, как из подвала. - Как он себя чувствует? Он может взять трубку? - прокричал замполит. - Сейчас спрошу. - Валдас заглянул в комнату отдыха, - Товарищ старший лейтенант, Лось звонит. Спрашивает, как Вы себя чувствуете. Сможете подойти к телефону? - Нет, встать не смогу. Оставьте меня в покое. Как я себя чувствую? Хреново, очень хреново. При смерти я, не видишь, что ли? Башка раскалывается, дышать нечем. Видать, недолго мне осталось мучиться... Сержант так и бегал от телефона к комнате отдыха и обратно, передавая вопросы и ответы. - Замполит спрашивает, может, Вы чего-нибудь хотите? Ну, может какое-то желание у Вас есть... Хм-м... Последнее желание. - Желание? Есть у меня желание. Пивка холодного попить бы сейчас... Ответ был продублирован слово в слово. Лосев открыл холодильник, там стояли две бутылки чешского пива. Вчера заходил приятель, начальник Военторга, угостил. Вот и пригодилось пиво. Лось быстро положил бутылки в портфель и вышел на улицу. ГАЗ-66 уже ждал его. Из кабины выпрыгнул дежурный по полку, споткнулся, негромко выругался и хотел доложить подполковнику. Лосев махнул рукой, влез в кабину. Попов присоединился к сидевшему в кузове Зубову. *** Через полчаса машина остановилась возле караульного помещения, помощник начальника караула, увидев среди прибывших дежурного по полку, пропустил всех в караулку. - Где он? - шепотом спросил Лосев. Сержант рукой показал на дверь комнаты отдыха. - Зубов, идите, посмотрите что с ним. Нет. Подождите. Возьмите вот это, - Лосев протянул фельдшеру бутылки с пивом. Скажите, что от меня. - Сам плюхнулся на стоящий рядом стул. Его всего колотило. Он боялся увидеть окровавленного Великанова. При одной мысли о крови, ранениях ему становилось дурно. Зубов вошел в комнату отдыха, включил свет. Великанов, щурясь, приоткрыл глаза. - О, Зуб, здоров. Ты чего приперся? Ты как попал в караулку? - но тут он увидел в руках прапорщика две бутылки пива, мигом вскочил, выхватил одну, ловко открыл об край стола и одним глотком осушил ее. Взял вторую бутылку, не спеша открыл ее и уселся на кровать. Отпив маленький глоток, он спросил: - Ну чего молчишь, истукан? Рассказывай, как и зачем попал сюда? А пиво у тебя классное, - отвлекся от допроса и сделав еще один маленький глоток сказал Геракл. Зубов видел перед собой хоть и слегка помятого, но вполне живого и здорового начальника караула: - Лечить тебя, бля..., приехали. С дежурным и Лосем. Вон они сидят. Мне тут нех... делать, дуй к ним, вот они тебе пилюлю дадут. Много пилюлей, - хмыкнул Зубов, израсходовав свой недельный лимит слов. Великанов, не застегиваясь, в одной руке бутылка, другой придерживаясь за Зубова вышел из комнаты отдыха. Возле самой входной двери, прижавшись к стенке, стоял Попов. По багровому виду Лосева можно было догадаться, что сержант успел рассказать все о внезапном нападении на караульное помещение. - Великанов, ну почему тебя не убили? Почему ты не погиб смертью героя? - почти навзрыд вопрошал Лосев, - Я тебя к ордену представил бы. Посмертно. А теперь нам обоим дадут. И не по ордену, а сам знаешь что. Ты хоть понимаешь, что ты натворил, я ведь в округ уже доложил.- Не унимался замполит, все больше взвинчиваясь и переходя временами на крик. - Меня ведь вот-вот должны были в Москву забрать, а теперь накрылась и Москва, и загранкомандировка, и все-все накрылось. Знаешь чем? И тут, невиданное дело, из уст комиссара вырвалось то слово, которое так часто произносят солдаты, которое каждые две-три минуты в разных вариациях произносит Зубов, но никто не ожидал такое услышать от верного ленинца. Да и сам он, по всей видимости, не ожидал такой прыти в собственном исполнении. Но это было только начало. Лосева прорвало. То, что он за свою сознательную жизнь не произнес ни одного ненормативного словечка не означало, что он их не знал. И сейчас в этом могли убедиться все присутствующие. Сначала он прошелся по всем достоинствам и недостаткам Великанова, потом плавно перешел на близкую и не очень близкую родню начкара. Очень большое внимание при этом уделял матери несчастного старлея. За полчаса пылкого монолога Лось ни разу не повторился, произнеся столько крепких слов и выражений (некоторых даже Зуб не слышал по сегодняшний день) и так умело преподнося их в различных сочетания, что у замерших рядом подчиненных нижние челюсти опустились на уровень гвардейского знака. Геракл так внимательно слушал замполита, что забыл допить начатую вторую бутылку пива. (Забыть про чешское пиво! Из области фантастики...) У Зубова челюсть не становилась на место в течение целой недели - так и ходил бедолага с открытым ртом. И когда он все-таки пришел в себя, то уже до конца службы - а служил в полку он еще три года - ни один человек (!) ни разу (!) не услышал от него матерного слова. Так и ушел на пенсию несчастный с невостановленным словарным запасом. В полку еще долго, очень долго вспоминали "разрывы гранат и автоматные очереди при нападении на караульное помещение". Лосева вскоре перевели в Москву, чему несказанно был рад и он, и все, кто оставался в полку. Отметив в войсках свое тридцатипятилетие старший лейтенант Великанов был назначен на капитанскую должность в районный военный комиссариат в медвежий угол на самом севере нашей области. До своего выдвижения он еще целый год умело командовал взводом отличников боевой и политической подготовки. За все это время его ни разу не ставили начальником караула, зато он стал бессменным начальником гарнизонного патруля, где с ним происходило еще немало занятных приключений, но это темы для других рассказов. |
|
|
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023 |