ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. Последний резерв

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

"Бездна неизреченного"...

Мое кредо:

http://militera.lib.ru/science/kamenev3/index.html

0x01 graphic

"Диоген искал человека"

Художник Иоганна Тишбейна

М. Катуков

Последний резерв

"...Пока могу отдать только один приказ: "Ни шагу назад!")...

(фрагменты из кн. "На острие главного удара")

Самый длинный день

Новый рубеж обороны бригады -- это, по существу, окраины Мценска. Всего 4 километра отделяют наши передовые позиции от южного обвода города. Несколько дней назад Мценск казался глубоким тылом, а теперь вот он -- видны крыши домов, водонапорная башня, силуэт элеватора.

Стоит промозглая, осенняя погода, дует пронзительный ветер, косо летит мокрый снег. Опять, в который раз, роем окопы и траншеи, оборудуем артиллерийские позиции, командный и наблюдательный пункты.

Утром 10-го немцы вели себя как-то странно: небольшими группами танков и пехоты несколько раз атаковали передний край нашей обороны, но атаковали вяло, без прежней напористости.

-- Что с ними? Что они затевают? -- спросил я стоявшего рядом Кульвинского, водя биноклем по переднему краю, где в это время взлетала черными фонтанами земля и ползли танки с крестами на броне.

-- Может, выдохлись, -- ответил тот. Но тут же поправился: -- Нет, сил у них достаточно. Не то. Тут что-то другое.

Загадочное поведение противника вскоре объяснилось.

Оказалось, что атаки гитлеровцев по фронту всего-навсего отвлекающий маневр. Основной удар противник нанес нам слева, во фланг. Сбив с позиций батальон Тульского военного училища, немцы двинулись по левому берегу Зуши к городу.

Но самое неприятное известие получили часам к одиннадцати дня. Я находился на командном пункте в Подмонастырской слободе, на северо-западной окраине левобережной части Мценска, когда доложили, что прибыл сержант В. М. Рындин. Этого отважного механика-водителя я знал в лицо -- он хорошо зарекомендовал себя в минувших боях.

Едва Рындин переступил порог, как я понял, что он принес скверную весть. Вид его говорил о том, что сержант побывал в переделке: из-под бинтов на голове сочилась кровь, прокопченное лицо в ожогах, порванный комбинезон заляпан грязью.

-- Товарищ полковник, в городе немцы! -- выпалил он, едва переводя дыхание.

Наверно, на моем лице отразилось недоверие, поэтому механик-водитель поспешил добавить:

-- Своими глазами видел! Честное слово, товарищ полковник!

Из дальнейших расспросов сержанта выяснилось следующее. Во время одной из атак Рындин был ранен в голову и получил тяжелые ожоги. Однако он не только вывел из-под огня танк, но и по пути вытащил застрявший в грязи грузовик. Едва державшийся на ногах, Рындин все же сдал ремонтникам поврежденную машину и пешком направился в санитарную часть.

Справка:

Евсей Зиновьевич Кругликов -- военный комиссар Тульского оружейно-технического ордена Ленина училища имени Тульского пролетариата, полковой комиссар.

-- Родился 25 января 1902 года в городе Мглин Черниговской губернии в семье рабочего.

-- Закончил восемь классов школы и трудовую деятельность начал на кожевенном лаячном заводе в Клинцах, на котором проработал до октября 1918 г. по специальности тянульщика.

-- С оккупацией немцами этой территории вступил в местное подполье. Был арестован оккупационной администрацией и заключён в Новозыбковскую тюрьму, в которой пробыл до освобождения Чернигова 1-й Украинской советской дивизией в декабре 1918 года.

-- В феврале 1919 г. добровольцем вступил в ряды Красной Армии и был определён в кавалерийский отряд ВЧК, в составе которого участвовал в боевой операции против банды атамана Зеленого. А с осени 1919 г. он, будучи красноармейцем 297-го стрелкового полка 14-й стрелковой дивизии 9-й армии Юго-восточного фронта, принял участие в боях против Деникина.

-- Весной 1920 г. по состоянию здоровья, после перенесенного заболевания тифом, уволился из рядов Красной Армии и вернулся в Клинцы, где некоторое время работал рабочим отдела военных заготовок (Воензага).

-- В декабре 1921 года завершил обучение в губернской партшколе и был назначен инструктором Гомельского городского комитета партии, а чуть позже заведующим его организационным отделом.

-- В апреле 1924 вновь призван на службу в ряды Красной Армии. В ходе конфликта на Китайско-Восточной железной дороге он был назначен заместителем начальника политотдела кавалерийской бригады в 1929 году.

-- В 1936 г. назначен военным комиссаром ветеринарного института РККА. В следующем году ему было присвоено звание полкового комиссара. В составе начальников и комиссаров военных академий РККА участвовал в заседании Военного совета при НКО СССР.

-- В 1938 году, как представитель Политического управления Красной Армии участвовал в событиях 1939--1940 гг., получивших название "освободительные походы частей Красной Армии в Западную Украину и в Прибалтику".

-- В 1940 году поступил на Высшие курсы усовершенствования политсостава РККА при Военно-политической академии имени В. И. Ленина и по их окончании был назначен военным комиссаром Тульского оружейно-технического ордена Ленина училища имени Тульского пролетариата (ТОТУ).

-- С началом Великой Отечественной войны по указанию ЦК ВКП(б) принял активное участие в организации на базе училища краткосрочных сборов для коммунистов и комсомольцев города Тулы, получивших название курсов политбойцов.

-- В октябре 1941 г. в качестве военного комиссара сводного курсантского батальона ТОТУ принял участие в одном из самых ожесточенных по накалу сражений начального периода войны -- в боях за город Мценск.

-- После эвакуации ТОТУ в Томск продолжал исполнение своих служебных обязанностей военного комиссара училища.

-- В 1944 году прошёл ускоренный курс обучения в Военной академии имени Фрунзе. По её окончании был назначен командиром 139-го гвардейского стрелкового полка 46-й гвардейской стрелковой дивизии 4-й ударной армии 1-го Прибалтийского фронта.

-- В начале 1945 года был назначен заместителем командира по строевой части 875 стрелкового полка 158 стрелковой дивизии.

-- В конце 1944 г. назначен заместителем командира 90-й стрелковой дивизии 2-й ударной армии 2-го Белорусского фронта.

-- По окончании Великой Отечественной войны он более двух лет работал в органах Советской военной администрации в Германии (СВАГ) на следующих должностях:

-- начальник военного сектора штаба Управления советской военной администрации (УСВА) провинции Мекленбург, 1945--1946 гг.;

-- заместитель начальника штаба УСВА провинции Мекленбург, 1946--1947 гг.;

-- начальник штаба Управления военных комендатур (УОВК) округа Баутцен земли Саксония, 1947 г.

-- С сентября 1947 года по январь 1948 года находился в распоряжении Главного управления кадров Министерства обороны СССР.

-- В январе 1948 года вышел в отставку.

-- Работал цензором Московского областного и городского Управления по делам литературы и издательств (Мособлгорлит).

-- Евсей Зиновьевич Кругликов умер в Москве в 1987 году.

На просторной площади колхозного рынка сержант вдруг услышал лязг гусениц и рокот моторов.

Прямо впереди него, метрах в двухстах по улице, медленно покачивая пушками, ползли четыре вражеских танка.

Рындин застыл на месте.

Гитлеровцы в городе!

Сержант оглянулся вокруг: у магазина как ни в чем не бывало переговаривались женщины, стоявшие в очереди за хлебом. Сновали мотоциклы и машины. Двое солдат спокойно набирали из колонки воду для полевой кухни. На вражеские танки никто не обращал внимания.

И вдруг грохнул взрыв, другой, третий. Послышались звон разбитых стекол, крики и стоны раненых. Гитлеровцы били из пушек по очереди у магазина.

Рындин кинулся в ближайший двор, выскочил на соседнюю улицу и, остановив проезжавший мимо мотоцикл, помчался на командный пункт.

-- Сволочи! -- яростно шептал он. -- Из пушек... по женщинам и детям!

Приказав отправить Рындина в санчасть, я принялся обдумывать сложившуюся ситуацию.

Прежде всего, нужно связаться с командованием корпуса.

После нескольких неудачных попыток начальник связи капитан Подосенов связал меня с генералом Лелюшенко. Я доложил обстановку и пояснил, что бригада едва ли сможет долго продержаться на левом берегу Зуши.

Разведка доносила: со стороны Болохова движется свежая танковая дивизия противника. Если мы не сумеем вовремя переправить бригаду и приданные ей части на правый берег, то можем оказаться в полном окружении, потерять людей и всю материальную часть.

-- Держитесь до наступления темноты! -- приказал Лелюшенко. -- Приказ на отход получите позже.

Обстановка между тем продолжала ухудшаться с каждой минутой.

Противник усиливал нажим с фронта.

Перед передним краем обороны появлялись все новые и новые танки. Командиры частей и подразделений докладывали, что держатся из последних сил.

Все просят подкреплений.

Я и сам знаю, что им трудно. За семь дней непрерывных боев части сильно поредели, а оставшиеся в живых выбились из сил.

Но пока могу отдать только один приказ: "Ни шагу назад!"

Свой последний резерв я бросаю в город.

Прежде всего, нужно ликвидировать угрозу в тылу.

Тем более поступило сообщение: немцы подтянули к мосту через Зушу несколько батарей и держат его под непрерывным обстрелом. Приказываю группе из трех KB ликвидировать угрозу у моста. В одном из танков на выполнение боевого задания отправляется комиссар 1-й танковой роты 1-го танкового батальона старший политрук Иван Алексеевич Лакомов. Это был прекрасный политработник, любимец батальона, простой и скромный человек. Лакомов воевал на озере Хасан и был награжден орденом Красного Знамени.

Но не успел танк Лакомова стать в засаде у моста, как в башню угодили два тяжелых снаряда. Машина вспыхнула. Водитель Сергеев успел вытащить тяжело раненного радиста Дубровенко, а раненый и обожженный комиссар Лакомов остался у орудия, чтобы подавить фашистскую батарею.

Так он и погиб, ведя огонь по врагу.

Впоследствии на дне танка мы нашли оплавленный и закопченный орден.

Но два других танка успели подавить батарею противника, дав тем самым возможность эвакуироваться тыловым частям из города.

Не могу не сказать несколько слов о моем помпотехе П. Г. Дынере, фамилия которого еще не раз встретится на страницах этой книги. В тот октябрьский день он показал образец оперативности и распорядительности. Прямо под носом у засевших в городе немцев он собрал имевшиеся в его распоряжении тягачи и под артиллерийским огнем противника увел за реку всю материальную часть, находившуюся в ремонте.

Справка:

Павел Григорьевич Дынер (07.12. 1902.- - 09.23.1983)

-- Родился 12 июля 1902 года в городе Киеве на Украине в семье ремесленника.

-- Окончил среднюю школу и Политехнический институт.

-- В Красной Армии с 1924 года.

-- В 1925 году окончил военно-техническую школу.

-- В 1925--1941 годах -- начальник технической части полка.

-- В ходе войны с нацистами в 1941 году - начальник технической части танкового полка, в 1942 году -- танковой дивизии и корпуса, в 1943 -- 1945 годах -- танковой армии.

-- Награжден орденами: Ленина, 2 Красного Знамени, Богдана Хмельницкого 2-й степени, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, медалями.

-- Звание генерал-майора инженерно-танковой службы присвоено 11 июля 1945 года.

-- После войны с 1946 года -- заместитель командующего по технической части механизированной армии, с 1949 года -- Группы советских войск В Германии, с 1951 года -- Прикарпатского, с 1954 года -- Забайкальского военных округов.

-- Уволен в отставку 25 июня 1961 года.

-- Умер 23 сентября 1983 года.

Обстановка в городе продолжала оставаться неясной.

Там не смолкали канонада и треск пулеметов.

Я направил три танка под командованием Самохина, Столярчука и Самойленко. Вскоре они доложили мне, что противник оборудовал на колокольне наблюдательный пункт и пулеметные гнезда и держит значительную часть города под обстрелом. Выполняя мой приказ, танкисты огнем из пушек сбили колокольню. "Звонари" погибли под грудой обломков.

Вскоре Самохин обнаружил четыре вражеских танка, которые, не рискнув ввязываться в открытый бой, замаскировались за церковной оградой. Два из них удалось уничтожить, а два других, подминая ограды садов и огородов, скрылись.

Но, разумеется, те небольшие танковые силы, которыми мы располагали в занятой части города, не могли выбить противника. Все основные силы были брошены на то, чтобы сдержать наступление гитлеровцев с фронта и правого фланга.

И тут нас снова спасла тактика танковых засад.

Притаившиеся в кустах, лощинах, за пригорками машины 1-го и 2-го батальонов при появлении противника неожиданно выскакивали из своих укрытий, делали несколько выстрелов, как правило, в упор и так же неожиданно исчезали.

Однако во второй половине дня немцам все же удалось подтянуть к единственному в городе автомобильному мосту, соединявшему обе части Мценска, крупные артиллерийские силы.

Противник открыл такой губительный огонь, что стало ясно: вывести бригаду этим путем не удастся.

Пришлось срочно послать несколько разведывательных групп с заданием найти другие пути отхода.

Надо сказать, что Зуша в районе Мценска не так уж и широка.

Но вся беда в том, что берега ее круто обрываются, а течение стремительное, словно у горной речки. Правда, восточное города мы еще утром заметили удобный брод, но сейчас там уже хозяйничали фашисты.

Оставался узкий железнодорожный мост. На него мы и возлагали все надежды.

Но пройдут ли колесные машины?

Сгущались осенние сумерки.

Набухшее дождем небо висело так низко, что, казалось, рваные, стремительно мчавшиеся тучи задевали крыши домов.

Сейчас эти тучи были нашими союзниками: они мешали противнику пустить в ход штурмовики и бомбардировщики.

Можно было уже начать постепенный отход, но приказа из штаба корпуса еще не поступало. И это было тем более тревожно, что, по данным разведки, передовые части свежей дивизии Гудериана находились в 30 километрах от Мценска и стремительно продвигались к нам.

Часов около шести вечера посланный на поиск пути отхода заместитель политрука Завалишин принес первую в jtot день ободряющую весть.

-- Товарищ полковник, -- торопливо докладывал он,-- танки по железнодорожному мосту пройдут.

-- Почему ты так решил?

-- Я не решил, товарищ полковник. Я прошел на своей тридцатьчетверке. Только вот беда, -- продолжал Завалишин, -- на том берегу я заметил передвижение каких-то войск. Я бы выяснил, что это за войска, но в конце моста у меня свалилась гусеница, и мне пришлось вернуться. Но танк еще можно починить.

Час от часу не легче! Какие войска могут быть на том берегу? Неужели немцам удалось переправиться через Зушу и выйти нам в глубокий тыл?

Кидаюсь к рации, но штаб корпуса не отвечает.

Пришлось высылать разведку.

Вскоре комиссару разведывательной роты политруку Юнанову удалось благополучно перебраться на танке через мост и вернуться назад. Он доложил, что передвигающиеся войска на том берегу -- это части нашей, как впоследствии выяснилось, 13-й армии А. М. Городинского.

С тяжелыми боями она пробилась из окружения через шоссе Севск--Глухов. Первый эшелон ее занимал вдоль берега оборону.

В то горячее время трудно было ориентироваться в обстановке.

Вышестоящим штабам далеко не всегда удавалось наладить взаимодействие даже соседних частей и соединений.

Иногда мы даже не знали, какая часть сражается рядом с нами. Уже позже мне стало известно, что северо-западнее Мценска рядом с нами дрались 11-я танковая бригада полковника П. М. Армана и прибывшая из-под Ленинграда 6-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора К. И. Петрова. Севернее Мценска развертывалась 201-я воздушно-десантная бригада, входившая в состав нашего корпуса.

Узнав, что на том берегу наши, мы облегченно вздохнули.

Путь на противоположную сторону реки был свободен. А вскоре удалось соединиться по радио со штабом корпуса.

Оттуда последовал приказ: "Бригаде с приданными ей частями отойти за реку Зуша и сосредоточиться в районе расположения второго эшелона армии".

Но в штабе все прекрасно понимали, что переправить через узкую горловину моста огромную массу людей и техники -- задача не из легких.

Тем более что враг наседает превосходящими силами.

Все, кто был свободен, уже делали на мосту настил. Вместе с Кульвинским мы разработали план отхода частей бригады. Прежде всего, необходимо переправить колесные машины и артиллерию, затем стрелковые подразделения.

Прикрывать же отход будут танкисты.

Часов в восемь вечера, когда переправа через мост уже началась, я собрал всех работников штаба и скомандовал:

-- Независимо от званий и должностей -- в колонну по два становись! Приготовить гранаты!

Я объяснил, что каждый работник штаба обязан всеми силами содействовать организованной переправе через мост. Если нужно, вместе с солдатами вытаскивать застрявшие грузовики и пушки.

Вместе с комиссаром М. Ф. Бойко я повел колонну к мосту.

За семь дней непрерывных боев бригаде пришлось пережить немало драматических часов.

Но сегодня -- и это понимали все, от рядового солдата до командира, -- придется выдержать тяжелейшее испытание. Тем, кому удалось остаться в живых, переправа через железнодорожный мост, наверно, запомнилась навсегда.

Недаром танкисты прозвали этот мост "чертовым".

Дело в том, что за отсутствием времени саперы соорудили настил наспех, и это очень осложняло переправу. Доски выдерживали тяжесть орудий, но расползались, образуя широкие щели.

Артиллерийские битюги ломали ноги и падали, преграждая дорогу. Образовывались пробки и заторы. Лошадей приходилось пристреливать и сбрасывать в воду. В щелях застревали колеса орудий и трехтонок. Солдаты и работники штаба тащили машины и орудия на руках.

Но все же, полк Пияшева переправился сравнительно благополучно.

Этому в немалой степени способствовали низкая облачность и проливной дождь, пришедший на смену снегу и скрывавший нас от наблюдения противника. Правда, гитлеровцы, привлеченные шумом, постреливали из орудий, но их бессистемный и неприцельный огонь не причинил нам особого вреда.

Обстановка резко изменилась не в нашу пользу, когда часов в одиннадцать вечера дождь неожиданно прекратился, тучи расползлись и выплыла полная луна, ярко осветив мост.

Немцы открыли остервенелый огонь. На фоне лунного неба силуэт моста и двигавшиеся по нему люди были хорошо видны противнику. Снаряды стали рваться у быков моста, поднимая фосфоресцирующие при лунном свете фонтаны воды.

Одно-два попадания в опоры моста -- рухнут пролеты, и путь бригаде будет отрезан. Неожиданно к артиллерийскому огню прибавился автоматный.

На мосту возникло замешательство.

Рвались из постромок напутанные кони. Слышались стоны раненых.

Ко мне подошел Кульвинский:

-- Товарищ полковник! Немцы прорвались к вокзалу. Автоматчики ведут огонь из станционных зданий.

Неподалеку от меня стоял танк сержанта Капотова. Я приказал сержанту скрытно пробраться в район вокзала и выкурить автоматчиков.

-- И вот еще что, сержант, -- добавил я, неожиданно вспомнив немудреную военную хитрость. -- Подожгите в районе вокзала несколько деревянных зданий.

Невысокий курносый Капотов козырнул и кинулся к танку. Минут через двадцать автоматные очереди прекратились, а вскоре, зловеще осветив редкие тучи, вспыхнули пристанционные здания. Видимо, танкисты их полили соляркой -- пламя окантовывали черные космы дыма.

Сейчас это пламя пожара было для нас спасительным.

Отсюда, от моста, мы хорошо различали врага в свете яркого зарева. Но, ослепленный пламенем, противник не видел нас.

Так под зарево пожарища и продолжалась переправа.

Огонь немецких орудий стал неприцельным и, стало быть, неэффективным. Примерно к часу ночи удалось перебросить на другой берег все части, кроме двух танковых батальонов, которые продолжали сдерживать врага.

Во втором часу ночи я отдал приказ на отход и танковым батальонам.

Они подходили к мосту, все еще отстреливаясь от наседавшего противника. Многие тащили на прицепе подбитые боевые машины или грузовики.

Не оставлять врагу ничего -- таков был приказ, и танкисты выполняли его с честью.

Вместе с первыми машинами переправился на другой берег и я.

Отсюда хорошо был виден горящий город.

Нам пришлось сдать его врагу, по за высокую цену. 4-я танковая бригада выполнила свою задачу.

За семь дней боев Гудериан потерял до полка пехоты, 133 танка, 49 орудий, 8 самолетов, 15 тягачей с боеприпасами, 6 минометов и много другой военной техники. Его мечта пройти победным маршем по шоссе Орел -- Москва вплоть до степ столицы не осуществилась и уже не осуществится. На правом берегу Зуши заняла оборону 13-я армия. Сюда подходили все новые части.

Фронт, преграждающий путь к Москве, начинал стабилизироваться.

Впоследствии Гудериан признавал в своих мемуарах, что его армия понесла под Москвой тяжелые потери, в результате чего "исчезли перспективы на быстрый и непрерывный успех".

Но, приближаясь вместе со своими дивизиями к Мценску, Гудериан еще не знал, что именно здесь, у этого древнего русского города, окончится его карьера как военачальника. Уже после войны стало известно, что всю вину за проигранную битву под Москвой Гитлер возложил на Гудериана и сместил его с должности командующего танковой группой.

Была создана специальная комиссия, которой поручалось "собрать материалы в целях изучения русских танков и конструирования на основе этого новых немецких танков и более мощного противотанкового оружия".

Но на этом события того трудного дня не закончились. Дождавшись, когда последний танк переберется на левый берег, я отдал приказ саперам взорвать мост. Уже светало, когда пролеты моста рухнули в воду. Можно наконец и отдохнуть.

В тот же день 11 октября мы заняли оборону во втором эшелоне 50-й армии.

Впервые за восемь суток личный состав получил возможность отдохнуть и привести себя в порядок.

На новые рубежи

Вечером 12 октября с группой командиров и политработников я сидел в избе, которую занял наш штаб, и слушал радио.

Передавали последнюю сводку Совинформбюро. Упорные бои шли уже на подступах к столице. Диктор сообщал о собрании партийного актива Москвы, на котором обсуждались меры по обороне города.

И вдруг хорошо знакомый торжественный голос Левитана:

-- Указ Президиума Верховного Совета СССР "О награждении орденами и медалями СССР начальствующего и рядового состава танковых войск Красной Армии".

Мы прильнули к приемникам.

32 фамилии воинов нашей бригады перечислил Левитан. Орденом Ленина награждались Багурский, я и Бойко. Орденами Красного Знамени и Красной Звезды -- Бурда, Дуванов, Ивченко, Кукаркин, Лещишин, братья Матросовы, Молчанов, Загудаев, Сафонов, Соломянников и другие.

Специальным указом старшему сержанту Ивану Тимофеевичу Любушкину присваивалось звание Героя Советского Союза.

Кинулись поздравлять награжденных. Разыскали Любушкина. Ему жали руку, а он краснел и растерянно повторял одно и то же:

-- А почему мне одному... Все воевали.

Отличный командир танка, Любушкин был еще и прекрасным стрелком из танковой пушки. Его всегда приглашали, чтобы продемонстрировать точность стрельбы. 6 октября в бою под селом Первый Воин он лично уничтожил девять танков и до роты пехоты противника.

Застенчивый от природы, Любушкин очень любил плясать. И надо сказать, что делал это умело и красиво. Тут, как и в стрельбе, ему не было равных.

Но торжества торжествами, а нужно было готовить бригаду к новым боям. Обстановка под Москвой ухудшалась с каждым днем, и мы знали, что отдых наш будет непродолжительным. Так оно и оказалось.

Справка:

Иван Тимофеевич Любушкин (20 июля 1918 года -- 30 июня 1942 года) -- советский танковый ас, участник Великой Отечественной войны, гвардии лейтенант. На его боевом счету 20 уничтоженных танков и САУ противника.

-- Родился в деревне Садовая Борисоглебского уезда Тамбовской губернии (ныне Мучкапского района Тамбовской области) в крестьянской семье.

-- Окончил неполную среднюю школу.

-- Вместе с товарищем уехал в Тбилиси, там работал в пожарной части.

-- Из Тбилиси его взяли в армию, служил в танковой части, окончил школу младших командиров, а потом началась война.

-- В Красной Армии с 1938 года.

-- Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года.

-- О подвиге танкиста рассказала фронтовая листовка "Танковая дуэль":

Танк старшего сержанта И. Т. Любушкина с первых минут боя был подбит вражеским снарядом и не мог двигаться. Но он принял бой и начал обстрел вражеских танков. На широком поле разразилась необыкновенная танковая дуэль. На расстоянии 1300 метров мужественный командир расстрелял одну за другой пять вражеских машин. Но вот подоспевший немецкий тяжёлый танк пробил борт машины Любушкина. Ранил экипаж и перебил механизм включения скорости, водитель танка немедленно принялся за ремонт. Через некоторое время машина получила возможность дать задний ход, и танк Любушкина сумел соединиться со своей колонной.

-- В возрасте 24-х лет командир танка Иван Тимофеевич Любушкин пал смертью храбрых в бою 30 июня 1942 года за деревню Муравский Шлях (под городом Ливны) на Брянском фронте.

-- Похоронен в братской могиле в деревне Росстани Ливенского района Орловской области.

Катуков М.Е.

На острие главного удара. / Литературная запись В. И. Титова. -- М.: Воениздат, 1974

См. далее...

*****************************************************************

Если посмотреть правде в глаза...

"Почему же мы проиграли войну?" 76k "Фрагмент" Политика. Размещен: 21/03/2014, изменен: 21/03/2014. 76k. Статистика. 512 читателей (на 12.12.2014 г.)

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА (из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Иллюстрации/приложения: 21 шт.

ЗАКОНОМЕРНОСТИ И СЛУЧАЙНОСТИ НАШЕГО ПОРАЖЕНИЯ НА ВОСТОКЕ (Причины наших неудач в войне с Японией. Необходимые реформы в армии. -- СП б, 1906). Автор Парский Дмитрий Павлович (1866 --1921) -- русский генерал-лейтенант, участник русско-японской. В феврале 1918 добровольно вступил в Красную Армию, затем находился под арестом в Петроградской ЧК, в феврале 1919 освобожден. Ответственный редактор Военно-исторической комиссии по исследованию и использованию опыта войны 1914--1918, автор ряда статей в "Военно-историческом сборнике" (1919--1920) по истории 1-й мировой войны.

Часто приходится слышать и читать, что многие винят в неудачном для нас исходе последней войны чуть ли не исключительно одного Главнокомандующего. Это мне кажется несправедливым.

Причин неудач нашей несчастной войны нельзя исчерпать какой-нибудь одной; их было много, как это всегда бывает в явлениях сложных, и они различны между собой по существу. Попытаюсь выяснить их в общих чертах.

Я разделяю все причины наших неудач на три главные:

-- из них одна, и самая основная, заключается в существующем у нас общегосударственном режиме,

-- другую надо искать в нашем военном укладе; обе они проявились бы несомненно, в той или другой степени, и при всяком другом столкновении России с кем бы то ни было;

-- наконец, третья причина -- случайная, так сказать, обнаружившаяся исключительно в данном случае, т.е. в борьбе на Дальнем Востоке и которая могла бы не иметь места при других обстоятельствах.

Закономерность первая: общегосударственный режим.

Было бы ошибочно думать, что проиграли войну только мы, военные; армия есть только частность, детище своего народа и, при нынешнем способе ее комплектования, будет всегда такой же, каков и сам народ, его положение и правительство. Поэтому гораздо справедливее отнести неудачу войны не только на долю одной армии, а -- всей России.

Японцы деятельно готовились в борьбе и не только в чисто военном отношении, они заручились политической и моральной поддержкой других народов.

Война для них явилась действительно делом государственной важности; это сознавал всякий простолюдин, и поэтому она встретила горячую поддержку всего народа. Политика Японии была вполне определенна и понятна, задачи -- ясны, а самая война с Россией, вследствие этого, явилась крайне популярной.

Россия. Что же мы видим у нас?

Вместо целесообразной политики, определенной постановки цели и неуклонного преследования задач -- случайные бросания, личные влияния и партийный авантюризм.

И это, конечно, сейчас же сказалось:

-- она не встретила нравственной поддержки привыкшего к молчанию общества, которое не понимало и не разделяло наших стремлений на Дальнем Востоке;

-- общество не знало Маньчжурии, и поэтому война не вызвала в нем одушевления.

-- Народ наш, по исконной привычке делать что велят, не рассуждая, покорно встал на защиту чуждых ему интересов и с удивительной преданностью посылал своих детей умирать в далекую Маньчжурию за ошибки и недобросовестность правящих.

Таким образом, война была чужда народу, не вызывала в нем патриотизма и не встретила сочувствия и поддержки общества.

Если ко всему этому мы прибавим обычную небрежность, беззаботность и формализм наших правящих сфер, позорную недобросовестность многих деятелей, присущий нашим "ведомствам" разлад и преследование личных интересов, да на все это набросим общий покров произвола и безнаказанности, -- то нам будет понятно, какие именно данные могли мы противопоставить нашему врагу в общегосударственном отношении.

И к тяжелому положению отечества отнеслись все слои общества не одинаково:

-- в то время, как бюрократия наша чуть не забыла о том, что происходит на Дальнем Востоке, или по крайней мере отнеслась равнодушно,

-- интеллигентское общество резко изменило свое отношение и ударилось в крайность -- не было того обвинения, которое не было бы брошено правительству и армии, злорадство по поводу наших неудач приняло какой-то ожесточенный характер, а многие искренне желали поражения, видя, что только их ценою можно будет впоследствии искупить лучшее будущее.

- И только простой народ, в огромном большинстве, отнесся иначе -- непосредственным чувством он понял, что "нашим" приходится плохо, жалел их и горевал, а, сознавая свои силы, смутно предчувствовал, что на Дальнем Востоке происходит что-то неладное.

Наш государственный режим, -- режим бюрократии, господства и привилегии высших классов и небрежения низших, -- не мог не сказаться во всей своей полноте в таком сложном явлении как война.

На первом плане везде и всюду у нас:

-- стоят связи, знакомства, протекция,

-- поощряется преимущественно безличность, угодливость и легкость в общежитии;

-- талант и способность могут пробиваться только случайно,

-- а такие качества, как твердость характера и убеждений, идейность и инициатива настолько не поощряются, что обладатели их почитаются лишь "неудобными" и "беспокойными".

В общем, получается, что режим далеко не служит отражением сил общества и народа:

-- высшими государственными деятелями становились далеко не лучшие люди,

-- служили они преимущественно бесполезно, часто вредно или недобросовестно

-- и только изредка являлись двигателями на пути к благу России и то в каком-либо частном отношении.

Разумеется, были и светлые умы, но они жили и действовали среди крайне неблагоприятных обстоятельств, им даже не давали большого хода, да и многие из них, достигая высших ступеней, соблазнялись иным и редко доносили вверх все лучшее, о чем мечтали и думали, быть может, раньше.

Война, говорят, не выдвинула ни одного выдающегося крупного таланта, но, ведь, везде и в каких угодно ведомствах и службах мы насчитываем не много блестящих имен, являющихся скорее счастливым исключением.

В военное время было много злоупотреблений, особенно в тылу.

Далеко ли в общем ушли мы за эти 50 лет?

И что же, как не общий режим, является основным тормозом к лучшему?

Закономерность вторая: специально военный режим.

И здесь видим неподготовку, выразившуюся в незнании сил и свойств неприятеля:

-- недостаточном знакомстве с вероятным театром действий и его населением,

-- плохом оборудовании флота, крепостей и единственной железной дороги;

-- наконец, слабость сил, не отвечавших нашей наступательной политике.

Более детальные и уже чисто военные промахи сказались:

-- в неудачной системе мобилизации, ослабившей и расстроившей войска,

-- организации разведки,

-- в неумении маневрировать большими массами и вести бой в современных условиях, а равно и в недостатках технического свойства -- отсутствии пулеметов, сильного разрывного снаряда в артиллерии и т.д.

Следовательно, и в последней войне дело было не за солдатом, в котором жива была боевая доблесть его предков. И мы много на нее рассчитывали, представляя ее чуть ли не нашей природной привилегией, кстати, и не кстати о ней говорили, но пальцем не шевельнули, чтобы поддержать это драгоценное качество.

Были и здесь недочеты: недостаточность тактической подготовки и знакомства со свойствами дальнобойного и скорострельного оружия, слабость сведений о совокупных действиях войск разных родов, пренебрежение местными прикрытиями -- все это было замечено еще в мирное время.

С другой стороны, огромный процент выбывших из строя и большое число отдельных эпизодов молодецких дел малого масштаба показывают, что наш офицер был храбр и сметлив и вряд ли уступал в этом отношении японскому.

Гораздо слабее был старший состав -- штаб-офицеры и генералы, командиры бригад и начальники дивизий.

Наконец, офицеры Генерального Штаба часто оказывались непрактичными в войсковом обиходе, так как прежняя служба их к тому не приучила.

Во всяком случае, справедливость требует сказать, что Генеральный Штаб в последнюю войну дал значительную часть наших лучших боевых начальников от командиров полков до начальников дивизий включительно.

Каков новый командир полка?

При существующем режиме и такой неоднородности состава начальствующих лиц, части никогда не могли даже приблизительно сказать, каков будет, например, ожидаемый новый командир полка: будет ли он один из представителей отжившего бурбонства, или, что чаще, безразличие, полная халатность и распущенность, или же карьерист? будет ли новый командир налегать преимущественно на стрельбу, или хозяйство, или надо готовиться к каким-либо другим личным его требованиям?

Старый тип служаки, "отца-командира", исчез, а нового -- еще не народилось.

Высшие начальствующие лица: к ним я отношу командиров корпусов и командующих частными армиями.

Эта категория была и есть слабейшая в нашей армии:

-- во-первых, потому, что на эти должности, как и вообще, назначались далеко не лучшие люди, -- протекция и связи сказывались здесь в гораздо большей степени;

-- во-вторых, предъявляемые к этим степеням службы становятся уже настолько серьезными, что среди обыденного круга наших начальствующих лиц является очень немного людей, удовлетворяющих тому счастливому сочетанию ума, характера и образования, какое необходимо руководителю крупных соединений всех родов оружия.

В научном отношении академия обставлена довольно хорошо и, можно сказать, дает офицеру необходимые знания для дальнейшего развития и совершенствования их.

Случайности. К этого рода причинам я отношу все те, которые при других обстоятельствах (противнике, театре действий и пр.), быть может, вовсе не имели бы места и, во всяком случае, сказались бы не в такой сильной степени.

Война не встретила сочувствия и поддержки общества, не понимавшего ее целей.

Итак, почему же мы проиграли войну?

Прежде всего, потому, что правительство наше явилось на Дальнем Востоке далеко не во всеоружии своих лучших сил и способностей:

-- оно вело там не государственную, а случайную, партийную политику, не соразмерило своих целей с бывшими у нас средствами, не сумело вовремя разгадать, откуда и какая может грозить опасность, и поэтому не приготовилось к ней.

-- Россия выступила в этой войне со средствами, далеко не отвечающими ее величию и громадной силе, она дралась одною и притом худшею из своих сторон.

-- И, по существу, потерпела поражение не она, не народ, а -- правительство, режим.

И невольно задаешься вопросом, пойдет ли на пользу нам этот страшный урок? Дай Бог, но с трудом верится, чтобы было сделано все действительно необходимое.

А работы предстоит много и начать ее надо с самых корней...

0x01 graphic

Три мойры (судьбы).

Художник Марко Биджо. Ок. 1525.

Три мойры - Нона -- тянет пряжу, прядя нить человеческой жизни, Децима--распределяющая судьбу, Морта -- перерезает нить, заканчивая жизнь человека

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 13/12/2014, изменен: 13/12/2014. 47k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 7 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: Катуков: "...Пока могу отдать только один приказ: "Ни шагу назад!"...

Каменев Анатолий Иванович Последний резерв

Каменев Анатолий Иванович
Последний резерв