ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. Уроки из истории России

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

"Бездна неизреченного"...

Мое кредо:

http://militera.lib.ru/science/kamenev3/index.html

УРОКИ ИЗ ИСТОРИИ РОССИИ

("Мы победили потому, что на Курской дуге плечом к плечу сражались представители всех народов нашей многонациональной Родины")

И. Баграмян

(фрагменты из кн. "Так шли мы к победе")

Во время боев за Карачев нам добровольно сдались трое французов из Эльзас-Лотарингии, насильно мобилизованных в гитлеровскую армию.

Они сообщили ценные сведения о противостоящих нам немецких частях. Перед отправкой французов в тыл я побеседовал с ними. Они в один голос говорили об упадке боевого духа фашистских солдат.

Когда я спросил, почему они добровольно сдались в плен, эти молодые парни, перебивая друг друга, стали говорить о своей ненависти к немецким фашистам, оккупировавшим их родину, о том, что французы никогда не будут рабами.

Я сказал им, что советские люди восхищены самоотверженной борьбой французского Сопротивления, что плечом к плечу с советскими авиационными подразделениями отважно сражается французская эскадрилья "Нормандия", созданная в конце 1942 года, что мне не раз доводилось встречаться с летчиками этой эскадрильи.

Трое французов с жаром говорили о том, какой ужас наводят на гитлеровских солдат наши штурмовики, которые они называют черной смертью, ночные бомбардировщики У-2. Услышав в ночном небе характерный рокот, фашисты прячутся в укрытии; наибольшее напряжение в окопах возникает, когда наши пилоты перед выходом на цель выключают двигатели. В такие минуты по окопам прокатывается тревожный шепот: "Тише, тише, а то русские услышат нас и разбомбят..."

Мы шли по орловской, а затем по брянской земле, нас радостно встречали в освобожденных селах и деревнях.

Отважные партизаны выходили к нам с винтовками и автоматами, еще не остывшими после боя: они сражались рядом с нами, только удары противнику наносили не с фронта, а с тыла. Очень много для победы сделали брянские и орловские партизаны. Они наводили смертельный страх на врага.

Мы знали, что в непосредственном тылу гитлеровских войск, против которых мы наступали, существовало четыре партизанских края.

Крупнейший из них, Брянский, простирался на 180 километров с севера на юг и на 60 километров с востока на запад. На его территории было 400 сел и деревень. Здесь располагались крупные партизанские силы, отсюда они уходили в рейды на диверсии и разведку, сюда е Большой земли поставлялись оружие и боеприпасы. И невозможно перечислить все, что совершили народные мстители, помогая родной Красной Армии! И сейчас они радовались вместе с нами и просили об одном -- принять их в ряды армии, дать им возможность и дальше громить врата. Это было отличное пополнение!

За Карачевом мы наткнулись на новый мощный оборонительный рубеж, прикрывавший подступы к Брянску.

Попытка прорвать его с ходу не удалась.

Нужно сказать, что к этому времени армия в значительной мере обновилась, пополнилась не обстрелянными еще бойцами, наступательный порыв частей несколько ослаб.

Пришлось остановиться и готовить новый удар.

5 сентября вражеский рубеж был сокрушен, а через два дня войска 11-й гвардейской освободили город и железнодорожную станцию Навля, перерезав железную дорогу Брянск -- Конотоп. В последующем главные силы фронта (50, 3 и 11-я армии) приступили к освобождению Брянска глубоким обходом города с севера и северо-запада.

Мы осуществили сложный и дерзкий маневр с целью удара на стыке Западного и Брянского фронтов, где, как показала разведка, оборона врага была менее прочной.

После овладения Карачевом и Навлей наша армия отбросила противостоящие ей войска гитлеровцев за Десну и успешно форсировала ее, хотя пользоваться приходилось только подручными средствами.

Смелый обходный маневр ударной группировки фронта, ее решительный натиск во фланг и тыл врага при мощной поддержке авиации поставили немецко-фашистские войска в районе Брянска в крайне тяжелое положение.

Вскоре Брянск -- очень важный в оперативно-стратегическом отношении узел шоссейных и железных дорог и крупный административный центр -- был освобожден от оккупантов.

Следует заметить, что активные наступательные действия войск 11-й гвардейской армии к югу от Брянска отвлекли значительные силы немцев и этим во многом содействовали разгрому брянской группировки противника.

В освобождении города велика заслуга славных партизан Брянщины, которые на протяжении многих месяцев наносили дерзкие удары по противнику в его глубоком тылу, отвлекая на себя крупные фашистские силы. Особенно активизировались народные мстители, когда советские войска начали громить брянскую группировку немцев.

Освобождение Брянска было новой крупной победой наших войск на западном направлении.

Перед Брянским фронтом открылись весьма благоприятные перспективы для развития наступления на запад, к верхнему течению Днепра. Гитлеровцы не смогли устоять под напором соединений Брянского фронта и стали поспешно отходить. При этом они варварски разрушали все населенные пункты в полосе своего отступления.

Выполняя человеконенавистнические приказы фюрера, фашисты стремились угнать в Германию поголовно все население, оставляли за собой опустошенную, выжженную землю. Эти зверства вызывали у наших воинов глубокую ненависть к захватчикам, стремление как можно быстрее идти вперед, чтобы помешать их чудовищным злодеяниям. К счастью, быстрое продвижение советских войск вынудило фашистских палачей больше заботиться о спасении от возмездия, чем об угоне мирного населения.

Победное шествие Красной Армии на запад все больше набирало силы, и части оккупантов еле успевали выходить из-под смертельных ударов.

В один из дней наступления мне позвонил командующий фронтом генерал М. М. Попов и сказал:

-- Только что получил личное указание Сталина вывести вашу армию в резерв и, сосредоточив в районе Брянска, заняться ее укомплектованием и вооружением. Верховный отметил отличные боевые действия войск армии в закончившейся операции и высказал мнение о целесообразности и впредь использовать одиннадцатую гвардейскую как ударную силу при решении наиболее важных оперативных задач. А пока что пусть гвардейцы как следует отдыхают и готовятся к новым сражениям...

Естественно, что столь высокая оценка войск армии Верховным Главнокомандующим очень обрадовала всех нас. Каждый стремился в сражениях доказать, что достоин этой похвалы.

Теперь можно подвести некоторые итоги.

11-я гвардейская более двух месяцев непрерывно наступала, прошла с боями 227 километров, освободила свыше восьмисот населенных пунктов.

Во время этих наступательных действий армия встретила сопротивление тринадцати пехотных, семи танковых, двух моторизованных дивизий и многочисленных частей специального назначения. Три пехотные, пять танковых, две моторизованные дивизии и свыше десятка спецчастей были наголову разгромлены, а десяти пехотным и двум танковым дивизиям нанесен серьезный урон.

Войска 11-й вывели из строя свыше 100 тысяч вражеских солдат и офицеров, около 300 танков, 170 бронемашин, свыше 1300 орудий, 31 тысячу ручных и станковых пулеметов, 880 минометов, свыше 1,5 тысячи автомашин, захватили большое количество различных войсковых складов.

За два месяца армия приняла участие в четырех операциях: Болховской, Хотынецкой, Карачевской и Брянской. Глубокий обход войсками 11-й гвардейской левого крыла орловской группировки противника оказал заметное влияние на исход сражения. Она отвлекла на себя значительные силы вражеской группировки, наносившей удар под основание Курского выступа с севера, а это ускорило крах наступления немецко-фашистских войск на орловском направлении.

При планировании наступательных действий армии нам удалось правильно определить направление главного удара, полностью использовать охватывающее положение наших войск по отношению к орловской группировке противника. Успешно осуществленные операции еще раз убедительно продемонстрировали, что нанесение удара во фланг и выход на коммуникации даже крупной группировки противника резко подрывают ее устойчивость и в конечном счете приводят к поражению.

Среднесуточный темп наступления, не считая оперативных пауз, составлял у нас 6 километров, а скорость преследования -- около 15 километров в сутки. Цифры для того времени весьма внушительные.

Действия под Болховом, Хотынцом, Карачевом показали, что при развитии успеха в оперативной глубине войска должны быть всегда готовы к отражению контратак и контрударов танковых сил противника, перебрасываемых к району прорыва с других направлений.

Гвардейцы готовились к новым боям.

Военный совет, штаб армии и ее политорганы развернули большую работу. Партийно-политический аппарат, в частности, многое сделал для всемерного повышения политико-морального состояния личного состава, воспитания у красноармейцев и офицеров чувства личной ответственности за выполнение боевых задач.

За сравнительно короткий срок все стрелковые дивизии и части армейского подчинения были основательно укомплектованы и вооружены.

Численность дивизий довели до 8--8,5 тысячи человек -- в основном за счет вчерашних партизан.

Вливались в наши ряды и местные жители, способные носить оружие: перенеся все ужасы оккупации, они горели желанием мстить фашистским захватчикам. Командование и штаб Брянского фронта выделили для армии необходимое вооружение, в том числе артиллерийские орудия, минометы, некоторое количество танков и самоходных орудий.

Много внимания мы уделили подбору и расстановке кадров командного и политического состава.

Командиры и штабы обобщали боевой опыт, добытый тяжелым и самоотверженным трудом тысяч воинов, их потом и кровью, делали его достоянием всего личного состава.

Вся эта большая и многогранная работа дала свои плоды.

К концу сентября войска 11-й гвардейской стали еще более грозной силой, чем до начала Орловской операции.

За боевые подвиги многие гвардейцы удостоились правительственных наград. Наиболее отличившимся было присвоено звание Героя Советского Союза. Немало наших товарищей, занимающих в армии командные посты, были удостоены орденов Суворова и Кутузова.

В заключение хотелось бы подвести некоторые итоги всего комплекса операций, вошедших в историю под названием Курской битвы.

Была она сравнительно недолгой, продолжалась немногим более двух месяцев. Однако в этом кратком отрезке времени сконцентрировались невиданные по напряженности противоборства сражения, свершились громадные по своим историческим последствиям военно-стратегические и политические события.

Знаменательно, что в один и тот же день, 5 августа, были освобождены от фашистской оккупации старинные русские города Орел и Белгород. После этих крупных успехов началось общее наступление, результатом которого был выход к Днепру на всем его протяжении.

Так закончилось это грандиозное сражение.

Курскую битву следует рассматривать как единый комплекс крупных стратегических операций, взаимосвязанных общими планами, замыслом и целями. Наиболее значительны три из них: Курская оборонительная, Орловская и Белгородско-Харьковская наступательные операции наших войск.

Говоря о Курской битве, нельзя не отметить абсолютную правильность утвердившегося у нас мнения, что решающую роль в разработке замысла и плана этой битвы сыграли высшие органы стратегического руководства, а не подчиненные им фронтовые командные инстанции.

Четкое определение общего замысла Курской битвы, тщательное планирование и всесторонняя подготовка всех ее операций, а также блестящее руководство боевыми действиями наших Вооруженных Сил -- прежде всего результат огромной организаторской работы Центрального Комитета партии, Советского правительства, нашего высшего командования.

Это был подлинный триумф советского военного искусства.

Вызывает восхищение своевременно принятое мудрое решение о переходе наших войск на первом этапе летне-осенней кампании 1943 года к преднамеренной обороне Курской дуги.

Это позволило войскам Центрального и Воронежского фронтов в оборонительных сражениях измотать и обескровить ударные группировки немцев, богато оснащенные танками, штурмовыми орудиями новых образцов, значительными силами авиации, и помогло войскам шести советских фронтов (Западного, Брянского, Центрального, Воронежского, Степного и Юго-Западного) с переходом в общее наступление на втором этапе битвы полностью завершить разгром вражеских соединений, участвовавших в операции "Цитадель".

Я вполне согласен с теми нашими историками, которые считают важнейшими преимуществами подготовки Советским Верховным Главнокомандованием летне-осенней кампании 1943 года следующие.

Прежде всего, это нанесение ударов на гораздо более широком фронте, чем тот, на котором готовилось наступление вермахта. Исключительно важно, что были заблаговременно подготовлены мощные резервы, включая Степной фронт, позволившие создать к началу лета 1943 года на всем советско-германском фронте превосходство в силах.

Успех обеспечивался и тем, что командование Красной Армии избрало наиболее целесообразный способ ведения боевых действий, полностью отвечавший сложившейся обстановке. И наконец, это отличная работа советской разведки, сумевшей вскрыть замыслы гитлеровского командования, получить данные о группировке и развертывании германских вооруженных сил и о плане операции "Цитадель".

Говоря о нашей великой победе под Курском в целом, следует отметить, что на первом этапе битвы оборонительную операцию блестяще подготовили и провели войска Центрального и Воронежского фронтов при содействии части сил Степного фронта.

На втором же ее этапе, когда началось наше общее контрнаступление, важнейшую роль в разгроме орловской группировки противника, безусловно, сыграли войска левого крыла Западного, Брянского и Центрального фронтов, а в разгроме белгородско-харьковской вражеской группировки -- войска Воронежского и Степного фронтов и 57-й армии Юго-Западного фронта.

Курская битва по своим масштабам превосходила битвы под Москвой и Сталинградом. К началу контрнаступления под Москвой в боевых войсках с обеих сторон насчитывалось полтора миллиона человек, на Волге -- два миллиона, на Курской же дуге -- около четырех миллионов.

Эта битва до основания потрясла фашистскую Германию и ее сателлитов.

Фальсификаторы истории, тщетно стремясь умалить значение нашей победы под Курском, Орлом, Белгородом и Харьковом, пытаются представить Курскую битву как заурядную операцию, ничем якобы не выделяющуюся среди других.

Вот хотя бы объемистый фолиант -- 600 страниц убористого текста -- "Решающие битвы второй мировой войны", составленный весьма известными западногерманскими историками Г.-Л. Якобсоном и Ю. Ровером.

Здесь описаны двенадцать битв и сражений минувшей войны, но Курская битва даже не упомянута, хотя подробнейшим образом разбираются такие малозначительные события, как захват немцами острова Крит в мае 1941 года, бои американцев с японцами за тихоокеанские острова Мидуэй и Лейте в 1942 и 1944 годах, а также бои в Арденнах в 1944--1945 годах.

Особенно настойчиво буржуазные историографы проводят параллели между Курской битвой и высадкой англо-американских войск на острове Сицилия, причем, как уже говорилось, с боями на Сицилии связывается прекращение действий по плану операции "Цитадель".

В действительности боевые действия англо-американских войск в Италии никак не повлияли на ход вооруженной борьбы на главном театре второй мировой войны -- советско-германском фронте.

Вот что пишет об этом в своей "Истории второй мировой войны" генерал Курт Типпельскирх: "Обороной Сицилии руководил командующий 6-й итальянской армией генерал Гуцони. Он располагал четырьмя дивизиями этой армии, из которых лишь одна была моторизованной, и шестью дивизиями береговой обороны, кроме того, в его распоряжение были переданы две дивизии -- 15-я гренадерская моторизованная и дивизия "Герман Геринг". Итальянские дивизии береговой обороны обороняли очень протяженные участки побережья -- более 100 километров каждая. Они были стационарными и имели лишь легкое оружие, их способность к сопротивлению была чрезвычайно низка...

Несколько лучшей оценки заслуживают три итальянские пехотные дивизии.

Самой боеспособной была единственная моторизованная дивизия "Ливорно". Дивизия "Герман Геринг" имела в своем составе лишь два пехотных батальона... 15-я гренадерская моторизованная дивизия не располагала достаточным количеством автотранспортных средств".

Факты свидетельствуют о том, что именно контрнаступление под Курском, а затем общее стратегическое наступление Красной Армии лишили немецко-фашистское командование возможности активно вмешиваться в события, происходившие в Италии. Героическая борьба советского народа решающим образом облегчила англо-американским войскам проведение операции в Сицилии и в материковой Италии, а отнюдь не наоборот, как о том твердят фальсификаторы истории.

Курская битва по своему ожесточению и упорству не имеет себе равных.

Именно в ходе ее летом 1943 года был сломлен хребет фашистской армии, она окончательно утратила стратегическую инициативу, а в результате последующего успешного наступления Красной Армии к концу года был завершен коренной перелом в ходе второй мировой войны.

Американский журналист и историк Г. Солсбери, которого никак нельзя заподозрить в симпатиях к Советской Армии, признавал: "Это была, пожалуй, самая большая битва второй мировой войны и уж наверняка крупнейшее танковое сражение. С обеих сторон участвовало более шести тысяч танков. Поражение немцев было столь страшным, что они больше не могли вернуть стратегической инициативы на Восточном фронте... Результаты были уничтожающими. Немцы покатились назад с огромными потерями. Через несколько дней стало ясно, что им был нанесен удар такой страшной силы, что они уже никогда не смогут полностью прийти в себя".

Вермахт понес на Курской дуге колоссальные потери.

Было разгромлено 30 гитлеровских дивизий, в том числе 7 танковых.

Даже по преуменьшенным данным немецко-фашистского командования, потери составили около полумиллиона солдат и офицеров, более 3,7 тысячи самолетов, 1,5 тысячи танков, 3 тысячи орудий. Восполнить этот урон фашистская Германия уже не смогла.

Особенно тяжелый удар был нанесен по оснащенным новой боевой техникой танковым войскам, на которые гитлеровское командование возлагало большие надежды. Соотношение сил и средств еще больше изменилось в пользу Красной Армии.

Германия уже не смогла оправиться от этого поражения.

Попытка врага вырвать стратегическую инициативу и изменить ход войны полностью провалилась. Окончательное крушение потерпела наступательная стратегия вермахта. На всех фронтах второй мировой войны вооруженные силы Германии и ее союзников были вынуждены перейти к обороне.

Мощью советского оружия фашистская Германия была поставлена перед катастрофой.

6 августа 1943 года президент США Рузвельт в специальном послании главе Советского правительства И. В. Сталину писал: "В течение месяца гигантских боев ваши Вооруженные Силы своим мастерством, мужеством, своей самоотверженностью и своим упорством не только остановили давно замышлявшееся германское наступление, но и начали успешное контрнаступление, имеющее далеко идущие последствия... Советский Союз может справедливо гордиться своими героическими победами".

Битва на Курской дуге была важнейшим звеном летне-осенней кампании 1943 года и оказала решающее влияние на ее ход и результаты.

Уже в ходе ее контрнаступление советских войск переросло в общее стратегическое наступление. До середины августа начали наступательные действия восемь фронтов. Вскоре мощные удары Красной Армии сокрушили весь немецкий фронт от Великих Лук до Черного моря.

Авторитет Советского Союза как решающей силы в борьбе с фашизмом еще более возрос.

Народы всего мира видели, что социалистическая держава и ее армия несут им освобождение от фашистского порабощения. Победа на Курской дуге имела и огромное международное значение. Она ускорила развитие кризиса фашистского блока и начало его распада, укрепила надежду народов оккупированных гитлеровцами стран на освобождение, активизировала их борьбу против поработителей. Антифашистская и антивоенная борьба активизировалась также в Германии и других странах гитлеровского блока.

Истоки исторической победы, одержанной советским народом в самой напряженной и ожесточенной битве Великой Отечественной войны, -- в превосходстве советского общественного и государственного строя, в мощи и жизнеспособности социалистической экономики, в самоотверженном труде советского народа, в титанической деятельности Коммунистической партии, в беззаветном героизме и воинском мастерстве Советских Вооруженных Сил.

Мы победили на древних орловских, курских, белгородских и харьковских просторах потому, что вместе с армией на защиту Родины поднялся весь советский народ. Социалистическая экономика, советский политический строй, марксистско-ленинская идеология продемонстрировали свое неоспоримое превосходство над экономикой, политикой и идеологией фашистской Германии.

Мы победили потому, что воины нашей доблестной Красной Армии были беззаветно преданы социалистической Родине, потому что армия располагала первоклассным вооружением.

В ее рядах к тому времени выросли замечательные полководцы, опытыые командиры, политические и штабные работники, способные с большим искусством организовать разгром вражеских войск.

Мы победили потому, что на Курской дуге плечом к плечу сражались представители всех народов нашей многонациональной Родины, сумевшие нанести по врагу такой сокрушительный и решающий удар, от которого он уже не смог прийти в себя. Курская битва еще раз показала всему миру, что страна, руководимая партией коммунистов, непобедима.

Баграмян И.X.

Так шли мы к победе. -- М.: Воениздат, 1977.

*****************************************************************

Если посмотреть правде в глаза...

0x01 graphic

ДЕМОСФЕН

ИЗБРАННЫЕ МЕСТА ИЗ РЕЧЕЙ

[О беспечности греков] ... Если мы многое потеряли во время войны, то с полным правом можно отнести на счет нашей беспечности...

Олинфская первая

[Деньги и обязанности] ... Надо снарядить воинов, что на это нужны деньги - воинские - и что должно быть строгое соответствие между получением денег и исполнением обязанностей...

Олинфская первая

[Надо упреждать войну, стараться ее вести на территории противника]. Ну, а если какая-нибудь война перекинется сюда, чего же нам тогда будут стоить - надо только представить себе это - все потери от нее? Да присовокупляются еще обиды от врагов и стыд за собственные действия, который не лучше всяких потерь - по крайней мере, в глазах сознательных людей!

Олинфская первая

[К чему ведут разговоры о силе Филиппа?] Так вот, граждане афинские, распространяться о силе Филиппа и такими рассуждениями побуждать вас к исполнению своего долга я считаю неуместным. Почему? Да потому, что, по-моему, что бы кто ни сказал на этот счет, все это ему давало бы право гордиться, а у нас только означало бы плохое состояние дел.

Олинфская вторая

[О необходимости разоблачать Филиппа как коварного и вероломного врага]. Конечно, если называть его клятвопреступником и вероломным, не указывая его дел, это всякий может принять за пустую брань - и справедливо; зато разбирать все, что он когда-либо совершил, и на основании этого изобличать его - это как раз не требует длинной речи, и по-моему, рассказывать это полезно по двум соображениям: ведь тогда и он представится в своем подлинном виде - негодным, как он есть, а с другой стороны, и люди, под влиянием крайнего страха принимающие Филиппа за какого-то непобедимого, увидят, что он уже исчерпал все средства обмана, при помощи которых в прежнее время сделался сильным, и что его могущество подошло теперь уже к самому концу.

Олинфская вторая

[Чем опасно вероломство и коварство]. ... Когда могущество основано на взаимном понимании и когда все участники войны преследуют одни и те же цели, тогда действительно люди бывают готовы делить труды, переносить невзгоды и соблюдать прежние отношения. Когда же человек приобретет силу, побуждаемый алчностью и низостью - вроде того, как он, - тогда первый же повод и малейший толчок поднимает дыбом и расстраивает всё. Невозможно, граждане афинские, никак невозможно, допуская обиды, клятвопреступничество и ложь, приобрести силу, которая была бы прочной, но подобное могущество может установиться всего лишь однажды, да и то на короткое время; оно, может быть, даже пышно расцветет, преисполняя надеждами, но со временем все-таки распознаётся и увядает. Ведь, как в доме, думается мне, в корабле или вообще в предметах подобного рода нижние части должны быть особенно крепки, так и в поведении начальные действия и основы должны быть истинными и справедливыми; а вот этого как раз и нет теперь в действиях Филиппа.

Олинфская вторая.

[Союзники должны быть убеждены не только словом, но и делом]. Однако смотрите, граждане афинские, чтобы наши послы не ограничивались одними словами, но чтобы они могли указывать и на какое-нибудь дело - например, если бы вы уже выступили в поход сообразно с достоинством государства и находились на месте действия: ведь всякое слово, если за ним не будет дел, представляется чем-то напрасным и пустым, а в особенности, когда исходит от нашего государства, так как, чем охотнее мы, по общему мнению, пользуемся им, тем более все относятся к нему с недоверием.

Олинфская вторая

[В чем слабость Филиппа]. ...Он жаждет славы, всецело занят этой мыслью и готов действовать и подвергать себя опасностям, хотя бы в случае какого-нибудь несчастья пришлось самому пострадать, так как вместо того, чтобы жить в безопасности, он предпочел себе славу человека, который достиг того, чего до него не достигал еще ни один из македонских царей. Наоборот, им (простым македонянам - А.К.) дела нет до славы, которая получается таким образом; они горюют, изнуряемые этими походами то туда, то сюда, и терпят сплошные муки, не имея возможности заниматься ни земледельческими работами, ни своими личными делами; не могут м сбывать того, что кое-как сумеют выработать, так как рынки и стране закрыты из-за войны.

Олинфская вторая

[О вреде бездействия]. ...Мы сидим, сложа руки, и ничего не делаем. Между тем, если сам ничего не делаешь, нельзя ни от кого, будь это даже и друзья, требовать, чтобы они что-нибудь делали за тебя, а уж тем более от богов. Поэтому-то, раз он (Филипп - А.К.) самолично отправляется в походы, сам несет труды, на месте следит за всем и не упускает ни удобного случая, ни благоприятной поры для действий, мы же всё только собираемся, выносим лишь свои псефисмы да осведомляемся, то нет ничего удивительного в том, что он и получает перевес над нами.

Олинфская вторая

[О необходимости отложить споры и несогласия до победа над врагом]. Итак, по-моему, надо вносить деньги, самим с полной охотой выступать в поход, никого не подвергать обвинениям, пока не сделаетесь господами положения, а тогда, рассудив на основании самих дел, людям, достойным похвалы, воздавать почет, виновных же наказывать, а отговорки сделать для них невозможными, равно как и упущения с вашей стороны: нельзя ведь строго спрашивать с остальных, что ими сделано, если вами самими не будут сначала выполнены ваши обязанности.

Олинфская вторая

[О вреде самонадеянности]. Разные мысли приходят мне, граждане афинские, тогда, когда я погляжу на состояние наших дел, и тогда, когда послушаю речи, которые тут говорятся: именно, речи, как я вижу, ведутся о том, чтобы покарать Филиппа, дела же принимают такой оборот, что приходится подумать о том, как бы беда не постигла раньше нас самих.

Олинфская третья

[О вреде нерешительности и медлительности]. ...Если действие и стоит по порядку после прений и голосования, то по значению оно идет впереди и важнее их. Так вот его-то вам все еще и не хватает, а остальное уж есть налицо: чтобы предложить вам необходимые меры, есть у вас, граждане афинские, способные люди, да и разобраться в предложениях вы сами умеете тоньше всех; сейчас вы и выполнить будете в состоянии, если станете поступать, как надо. В самом деле, какого же времени и каких еще условий дожидаетесь вы, граждане афинские, более благоприятных, чем теперешние? И когда вы станете исполнять то, что нужно, если не сейчас? Разве не все наши укрепленные места захватил уж этот человек? А если он завладеет и этой страной, разве это не будет для нас между всеми людьми величайшим позором? Разве не воюют сейчас те самые люди, которых мы с такой готовностью обещали спасти, если они начнут войну? Разве он не враг? Разве не владеет нашим достоянием? Разве не варвар? Разве не заслуживает всякой брани, какую только можно сказать?

Олинфская третья

[О необходимости решиться на действия]. Да, конечно, высказать добрые пожелания, граждане афинские, легко: стоит только собрать воедино в коротких словах всё, что тебе желательно; а вот сделать выбор, когда потребуется решать о действительном положении дел, - это уж совсем не так просто; но тут наилучшее нужно предпочитать приятному, если нельзя иметь сразу того и другого.

Олинфская третья

[Об обязанности честного человека]. ...Я решился говорить не зря, чтобы только навлечь на себя неприязнь некоторых из вас: не настолько же я потерял рассудок и не настолько обездолен судьбой, чтобы желал навлекать на себя неприязнь, когда не вижу от этого никакой пользы; но я считаю обязанностью честного гражданина ставить спасение государства выше, чем успех, приобретаемый речами.

Олинфская третья

[В чем причина бед Афин: сравнение былого и настоящего]. В чем же причина всего этого, и почему тогда все было хорошо, а теперь во всем непорядок? Все дело в том, что тогда народ имел смелость сам заниматься делами и отправляться в походы и вследствие этого был господином над политическими деятелями и сам хозяином всех благ, и каждому из граждан было лестно получить от народа свою долю в почете, в управлении и вообще в чем-нибудь хорошем. А сейчас, наоборот, всеми благами распоряжаются политические деятели, и через их посредство ведутся все дела, а вы, народ, обессиленные и лишенные денег и союзников, оказались в положении слуги и какого-то придатка, довольные тем, если эти люди уделяют вам что-нибудь из зрелищных денег или если устроят праздничное шествие на Боэдромиях, и - вот верх доблести! - за свое же собственное вы должны еще их благодарить.

Олинфская третья

[Побуждение отказаться от сложившегося порядка вещей]. Итак, если вы хоть теперь, оставив эти привычки, решитесь отправляться в поход и действовать, как требует ваше достоинство, и этими избытками, имеющимися дома, воспользуетесь, как средством для защиты своего зарубежного достояния, тогда, может быть, - да, может быть, - вы, граждане афинские, приобретете некое совершенное и великое благо и избавитесь от таких подачек, которые похожи на кусочки пищи, даваемые врачами больным. Как эти кусочки, хотя не приносят сил, всё-таки не дают и умереть, вот так и средства, получаемые теперь вами, не настолько велики, чтобы от них была вам сколько-нибудь существенная польза, и в то же время они не позволяют вам отказаться от них и заниматься чем-нибудь другим, но способны только у каждого из вас увеличивать беспечность.

Олинфская третья

[О необходимости каждого гражданина исполнять государственный долг]. ... Я хочу, чтобы и вы со своей стороны ради самих же себя исполняли дела, за которые воздаете почести другим, и чтобы вы, граждане афинские, не отступали с того поста доблести, который вам оставили ваши предки, добившись его ценой многих славных и опасных подвигов.

Олинфская третья

[Не следует падать духом]. Итак, прежде всего, не следует, граждане афинские, падать духом, глядя на теперешнее положение, как бы плохо оно ни представлялось. Ведь то, что в этих делах особенно плохо у нас в прошлом, для будущего оказывается весьма благоприятным.

Первая речь против Филиппа

[О вине афинян в неудачах войн против Македонии]. Это - то, что вы сами, граждане афинские, довели свои дела до такого плохого состояния, так как не исполняли ничего, что было нужно. ... К чему я это говорю? - Для того, чтобы вы, граждане афинские, увидели и разубедились, что, если вы будете держаться настороже, нет для вас ничего страшного и что, наоборот, едва вы проявите беспечность, тогда уж ничего не выйдет по вашему желанию...

Первая речь против Филиппа

[Какими должны быть Афины, чтобы иметь надежных союзников]. Действительно, все хотят быть в союзе и дело иметь лишь с такими⁵ людьми, которых видят в полной боевой готовности и которые имеют решимость исполнять то, чего требуют обстоятельства. Так вот, граждане афинские, если и вы пожелаете усвоить такой взгляд хоть теперь, раз не сделали этого прежде, и если каждый из вас, находясь на том месте, где должен и где может оказать пользу своему отечеству, будет готов без всяких отговорок исполнять свое дело - человек состоятельный будет делать взносы, человек призывного возраста - идти в поход, - коротко говоря, если вы захотите положиться всецело на самих себя и перестанете каждый в отдельности думать о том, чтобы не делать ничего самому, рассчитывая, что другие за вас всё сделают, тогда вы и свое собственное получите, если богу будет угодно, и потерянное по легкомыслию вернете обратно, и ему отомстите.

Первая речь против Филиппа

[О том, что положение Филиппа непрочно и сам он не так силен, как о нем думают]. Не думайте же в самом деле, что у него, как у бога, все теперешнее положение упрочено навеки. Напротив, кое-кто и ненавидит его, и боится, граждане афинские, да еще завидует и притом из числа таких людей, которые сейчас по виду как будто расположены к нему особенно хорошо. И вообще всё, что бывает и с некоторыми другими людьми, надо предполагать и у его сторонников. Правда, сейчас все это притаилось, не имея себе прибежища из-за вашей вялости и легкомыслия; от этого вам теперь я думаю, пора уже отказаться.

Первая речь против Филиппа

[Филипп не оставляет афинянам выбора: надо действовать против или же полностью подчиниться ему]. Вы ведь, граждане афинские, видите положение дела, - до какой дерзости дошел этот человек: он не дает вам даже выбора - хотите ли действовать, или оставаться спокойными, но угрожает и произносит, как говорят, кичливые речи; притом он не таков, чтобы, раз завладев чем-нибудь, довольствоваться этим, но то и дело захватывает что-нибудь новое и кругом отовсюду расставляет против нас сети в то время, как мы медлим и сидим, сложа руки.

Первая речь против Филиппа

[Благородному человеку должно быть стыдно за бездействие]. Я по крайней мере думаю, что для свободных людей высшей необходимостью бывает стыд за случившееся. Или вы хотите, скажите пожалуйста, прохаживаясь взад и вперед, осведомляться друг у друга: "не слышно ли чего-нибудь новенького?" Да разве может быть что-нибудь более новое, чем то, что македонянин побеждает на войне афинян и распоряжается делами греков? - "А что, не умер ли Филипп?" - "Нет, он болен". Да какая же для вас разница? Ведь если даже его и постигнет что-нибудь, вы вскоре же создадите себе нового Филиппа, раз будете всё так же относиться к делам. Ведь и он не столько силе своей обязан тем, что приобрел такое могущество, сколько нашей беспечности.

Первая речь против Филиппа

[О наемниках]. Наемников я предлагаю взять... Однако смотрите, не сделайте того, что часто вам вредило; всякое число вам кажется недостаточным...

Первая речь против Филиппа

[О военачальниках]. ... Разве не выбирали вы из вашей же среды десятерых таксиархов, стратегов, филархов и двоих гиппархов? Что же они делают? - За исключением одного, которого вы отправили на войну, остальные у вас занимаются устройством праздничных шествий вместе с гиеропеями. Точно лепщики выносят глиняные куклы, так и вы избираете своих таксиархов и филархов для выступлений на площади, а вовсе не для войны.

Первая речь против Филиппа

[Об печальной участи военачальников афинских]. ...Сейчас у вас дела дошли до такого позорного состояния, что из военачальников каждый по два, по три раза судится у вас по делам, которые караются смертной казнью, с врагами же ни один из них не имеет решимости хоть раз сразиться с опасностью быть убитым; смерть охотников за рабами и смерть грабителей они предпочитают почетной смерти: злодею ведь подобает смерть по приговору суда, а полководцу смерть в бою с врагами.

Первая речь против Филиппа

[О надежде на собственные силы в борьбе с Филиппом]. ... Будем знать одно: этот человек - наш враг, он стремится отнять у нас наше достояние и с давних пор наносит вред всегда, когда мы в каком-нибудь деле рассчитывали на чью-то помощь со стороны. Всё это оказывается направленным против нас; всё дальнейшее зависит от нас самих и, если теперь мы не захотим воевать с ним там, то, пожалуй, будем вынуждены воевать с ним здесь; так вот если мы будем знать это, тогда мы и примем надлежащее решение и избавимся от пустых словопрений: не будущее нам нужно предугадывать, а надо знать хорошенько, что вам будет плохо, если вы не будете относиться к делу с вниманием и не пожелаете выполнять необходимых мероприятий.

Первая речь против Филиппа

[О необходимости соблюдать условия неправедного, но вынужденного мира]. Так вот одно условие, которое я лично считаю необходимым в первую очередь: союзников ли, подати ли, или еще что-нибудь хочет, кто собирать для государства, всё это надо делать так, чтобы не нарушать существующего мира - не потому, чтобы этот мир был такой замечательный или соответствовал вашему достоинству, но потому, что, каков бы он ни был, лучше было бы для общего положения дел его вовсе не заключать, чем, заключивши, теперь самим его нарушить: много ведь условий мы упустили из рук, притом таких, при наличии которых в то время вести войну было бы для нас безопаснее и легче, чем теперь.

О мире

[О решительности действий против агрессора]. ... Ведь надо бы, конечно, граждане афинские, всех, кто стремится к захватам, останавливать решительными мерами и действиями, а не словами...

Вторая речь против Филиппа

[О способности Филиппа вести войну, разобщая греков]. ... Направляя все свои расчеты только на захватнические цели и на подчинение всех своей власти, а вовсе не на сохранение мира, спокойствия и справедливости, он увидал совершенно ясно полную невозможность для себя прельстить чем-нибудь наше государство и наше нравственное чувство и совершить такое дело, которое убедило бы вас ради вашей собственной выгоды отдать ему во власть хоть кого-нибудь из остальных греков; но он увидал вместе с тем, что вы умеете разбираться в деле справедливости и избегать связанного с таким поступком позора и предвидите все естественные его последствия и что поэтому при всякой попытке с его стороны делать что-нибудь подобное вы окажете ему такое же сопротивление, как если бы у вас была с ним война. Относительно же фивинцев он рассчитывал, - как это и вышло на самом деле, - что и отплату за оказываемые им услуги они со своей стороны во всем остальном предоставят ему свободу действовать, как ему будет угодно, и не только не будут противиться и мешать, но еще и сами пойдут воевать вместе с ним, если он им велит.

Вторая речь против Филиппа

[О коварстве Филиппа]. ... Поскольку он (Филипп - А.К.) считает вас за людей благоразумных, он и думает, что вы в праве его ненавидеть, и он насторожил внимание, ожидая, что вы при первом же удобном случае нанесете ему какой-нибудь удар, если он не успеет вас предупредить. Вот почему он полон бдительности, держится наготове, подстрекает кое-кого против нашего государства...

Вторая речь против Филиппа

[О необходимости бдительности афинян]. ... разные средства, изобретенные государствами для своей обороны и спасения, как валы, стены, рвы и тому подобное. Все это - средства, созданные руками человеческими и требующие на себя расходов. Но есть одна вещь, общая у всех разумных людей, которую природа имеет сама по себе как оборонительное оружие; она хороша и спасительна для всех, а особенно для демократических государств против тиранов. Что же это такое? Это - недоверие. Его храните, его держитесь. Если будете его блюсти, ничего страшного с вами не случится.

Вторая речь против Филиппа

[О вреде популизма]. ...Коль скоро вы станете правильно разбираться в деле, вы найдете, что вина за это падает главным образом на тех людей, которые предпочитают искать благоволений у народа, чем говорить наилучшее; из них, граждане афинские, некоторые стараются только обеспечить себе средства для достижения известности и силы и нисколько не заботятся о дальнейшем; они думают поэтому, что и вам не надо об этом заботиться; другие же выступают с обвинениями и клеветами против руководителей государства и этим образом действий ведут все как раз к тому, чтобы государство казнило само себя и всецело только этим и занималось, а Филиппу чтобы предоставлялась возможность говорить и делать, что ему угодно. Такие приемы политической деятельности обычны у вас; но они и приводят к пагубным последствиям.

Третья речь против Филиппа

[О гражданском долге]. ... Даже дела находятся в крайне плохом состоянии и уже сделано много упущений, всё-таки есть еще возможность все их у себя поправить, будь только у вас желание исполнять свой долг.

Третья речь против Филиппа

[Филипп победил благодаря беспечности афинян]. ... Если сейчас дела находятся в плохом состоянии, то причина этого в том, что вы ничего не исполняли из своих обязанностей - ни малого, ни большого; ведь если бы вы делали всё, что следовало, и дела всё-таки были в таком положении, вот тогда и надежды не было бы на улучшение. Но в действительности Филипп победил только вашу беспечность и нерадивость, государства же не победил; да и вы не только не побеждены, но даже и не пошевелились с места.

Третья речь против Филиппа

[О том, чтобы правильно оценивать обстановку и действия противника]. ...Если наш противник, держа в руках оружии и имея вокруг себя большое войско, только прикрывается перед вами словом "мир", между тем как собственные его действия носят все признаки войны, что тогда остается, как не обороняться? Если же вам угодно при этом, подобно ему, говорить, будто вы сохраняете мир, тогда я не возражаю. Ну, а если кто-нибудь за мир считает такое положение, при котором тот человек получит возможность покорить всех остальных, чтобы потом пойти на нас, то он, прежде всего, не в своем уме; затем, он говорит про такой мир, который имеет силу только по отношению к тому человеку с вашей стороны, а не по отношению к вам с его стороны. А вот такой мир как раз и старается купить Филипп, затрачивая все расходуемые им деньги, - чтобы самому вести войну с вами, а с вашей стороны не встречать сопротивления.

Третья речь против Филиппа

[О способности Филиппа вводить противника в заблуждение относительно его истинных планов]. ...Если мы хотим дожидаться того времени, когда он сам признается, что ведет войну, тогда мы - самые глупые люди, потому что, если даже он будет идти на самую Аттику, хотя бы на Пирей, он и тогда не будет говорить этого, как можно судить по его образу действий в отношении к остальным. Вот так, например, олинфянам он объявил, когда находился в 40 стадиях от их города, что остается одно из двух - либо им не жить в Олинфе, либо ему самому в Македонии; а между тем ранее, если кто-нибудь обвинял его в чем-либо подобном, он всегда выражал негодование и отправлял послов, чтобы представить оправдания на этот счет. ... Далее, вот так же и Феры⁷ захватил он недавно, придя в Фессалию в качестве друга и союзника; наконец, и вот к этим несчастным орейцам⁸ он послал свое войско, как говорил, из чувства расположения к ним, чтобы их проведать: он будто бы слышал, что у них нездоровое состояние и происходит смута, а долг истинных союзников и друзей помогать в таких затруднительных обстоятельствах.

Третья речь против Филиппа

[О несогласии, разобщении греков между собою и его вреде для всех]. ...Мы равнодушно смотрим на то, как усиливается этот человек, причем каждый из нас, на мой по крайней мере взгляд, считает выигрышем для себя то время, пока другой погибает, и никто не заботится и не принимает мер, чтобы спасти дело греков...

Третья речь против Филиппа

[Почему свободолюбивые греки терпят рабство?] Да, было тогда, было, граждане афинские, в сознании большинства нечто такое, чего теперь уже нет, - то самое, что одержало верх и над богатством персов, и вело Грецию к свободе, и не давало себя победить ни в морском, ни в сухопутном бою; а теперь это свойство утрачено, и его утрата привела в негодность всё и перевернула сверху донизу весь греческий мир. (37) Что же это такое было? Да ничего хитрого и мудреного, а только то, что людей, получавших деньги с разных охотников до власти и совратителей Греции, все тогда ненавидели, и считалось тягчайшим позором быть уличенным в подкупе; виновного в этом карали величайшим наказанием и для него не существовало ни заступничества, ни снисхождения. ... А теперь всё это распродано, словно на рынке, а в обмен привезены вместо этого такие вещи, от которых смертельно больна вся Греция. Что же это за вещи? Зависть к тому, кто получил взятку, смех, когда он сознаётся, снисходительность к тем, кого уличают, ненависть, когда кто-нибудь за это станет порицать - словом всё то, что связано с подкупом. Ведь что касается триер, численности войска и денежных запасов, изобилия всяких средств и вообще всего, по чему можно судить о силе государства, то теперь у всех это есть в гораздо большем количестве и в больших размерах, чем у людей того времени. Но только всё это становится ненужным, бесполезным и бесплодным по вине этих продажных людей.

Третья речь против Филиппа

[Чем древняя Греция была страшна варварам?] ... В законах об убийствах есть оговорка насчет таких лиц, для которых в случае их убийства законодатель не допускает судебного разбирательства, но которых считает позволительным убить; там сказано так: "И пусть умрет лишенным чести". Это именно значит, что кто убьет одного из таких людей, остается чист. Таким образом, в те времена люди считали своей обязанностью заботиться о спасении всех вообще греков; иначе, если бы они не смотрели на дело с такой именно точки зрения,, их не беспокоило бы то, что в Пелопоннесе кто-то кого-то подкупает и совращает. Но они наказывали и подвергали возмездию тех, кого замечали в этом, таким способом, что заносили их имена на доску. Вот от этого-то Греция естественно и была страшна варвару, а не варвар грекам.

Третья речь против Филиппа

[Беда Афин в том, что большинство битв погубили предатели]. ...Большинство дел погубили предатели и ничего не решается выступлениями на поле битвы или правильными сражениями; наоборот, вы слышите, что Филипп проходит, куда ему угодно, не с помощью войска гоплитов, но окружив себя легковооруженными, конницей, стрелками, наемниками - вообще войсками такого рода.

Третья речь против Филипп.

[Нельзя оцепляться за устаревшее]. ... Нельзя подпускать войну в свою землю, нельзя оглядываться на простоту тогдашней войны с лакедемонянами, чтобы не сломать шею, дав себя сбросить с коня; но надо оберегать себя мерами предосторожности и военными приготовлениями, держа врага на возможно более далеком расстоянии от себя, следя за тем, чтобы он не двинулся из своей страны, а не ждать того, когда придется вступать с ним в борьбу, схватившись уже грудь с грудью.

Третья речь против Филиппа

[Не только Филипп опасен, но опасны и вредны его пособники внутри государства]. Однако нужно не только понимать это и не только военными действиями оборонять себя от него, но надо также сознанием и всем помышлением возненавидеть ораторов, выступающих за него перед вами, имея в виду, что невозможно одолеть внешних врагов государства, пока не покараете пособников их внутри самого государства. ... Вы дошли до такой глупости или безумия, или чего-то такого, чего я не умею даже назвать (часто на мысль мне приходило даже опасении, не божество ли какое-нибудь преследует дела нашего государства), что ради ли перебранки или из зависти, или ради потехи, или безразлично по какому случайному поводу, - вы велите говорить людям продажным (из которых иные и отрицать не стали бы, что они действительно таковы) и вы смеетесь, когда они кого-нибудь осыпят бранью. И еще не в этом весь ужас, хотя и это само по себе ужасно. Но этим людям вы предоставили возможность даже с большей безопасностью заниматься политическими делами, чем ораторам, защищающим вас самих.

Третья речь против Филиппа

[Нужно бороться до последней возможности]. Пока кузов корабля будет еще цел, - большой ли он, или малый, - до тех пор и матрос, и кормчий, и любой человек на нем без различия должны быть наготове и следить за тем, чтобы никто - ни сознательно, ни бессознательно - не опрокинул судна; но когда вода захлестнет, тогда уж ни к чему все старание. ... Ведь, если даже все остальные согласятся быть рабами, нам во всяком случае нужно бороться за свободу.

Третья речь против Филиппа

[О единодушии и взаимном согласии граждан]. Да, граждане афинские, нужно установить между собой справедливые взаимоотношения в государстве, - богатые должны иметь уверенность, что у них жизнь вполне обеспечена принадлежащей им собственностью и что им за нее нечего бояться, в случае же опасности они обязаны отдавать ее отечеству на общее дело ради спасения; остальные должны общественное достояние считать общим и иметь в нем свою долю, а частную собственность каждого отдельного лица - достоянием владельца. Так и малое государство становится великим, и великое спасается.

Четвертая речь против Филиппа

[О бескомпромиссности борьбы против Филиппа]. ...Филипп хочет не просто подчинить своей власти наше государство, а совершенно его уничтожить. Он знает отлично, что рабами быть вы и не согласитесь, и хоть бы даже согласились, - не сумеете, так как привыкли главенствовать, затруднений же ему доставить при случае будете способны более всех остальных людей, взятых вместе. Ввиду этого он и не пощадит вас, если выйдет победителем. Итак следует иметь в виду, что борьба сейчас предстоит за самое существование, и потому людей, явно продавшихся ему надо ненавидеть и запороть на колоде. Нельзя ведь, никак нельзя одолеть внешних врагов государства, пока вы не покараете врагов внутри самого государства, но вы будете натыкаться на них, как на подводные камни, и по необходимости не поспевать за теми.

Четвертая речь против Филиппа

[Не надо страшиться Филиппа]. ... Вам не надо ни страшиться его силы, ни впадать в малодушие, выступая против него; что, наоборот, надо и воинов, и средства, и корабли и, коротко говоря, вообще всё,. ничего не щадя, обратить на войну...

В ответ на письмо Филиппа

[О выдержке в вопросе войны и мира]. Людям же, которые кичатся отвагой и с большой охотой предлагают воевать, я могу сказать, что нетрудно и тогда, когда, требуется обсуждение, приобрести славу мужества, и тогда, когда близка какая-нибудь опасность, показать себя искусным оратором, но вот что трудно и что именно нужно: в опасностях - выказывать свое мужество, а на совещаниях - уметь внести предложения благоразумнее остальных.

О симмориях

[Готовиться к войне] ... я и советую войну никоим образом не начинать первым, но к военным действиям, по-моему, нам необходимо подготовиться, как следует.

О симмориях

[Задача военной силы]. ...Так как всякое военное приготовление ведется одним и тем же способом и всякая военная сила должна иметь своей главной задачей одно и то же - именно, чтобы была способна отразить врагов, помогать своим наличным союзника, спасать имеющееся достояние...

О симмориях

Анатолий Каменев

УРОКИ НАМ НЕ "ВПРОКИ"...

Какие уроки преподал нам советский опыт подготовки офицерских кадров?

Мне представляется необходимым кратко раскрыть некоторые важнейшие положения своего исследования, получившего название "История подготовки офицерских кадров в СССР" (Новосибирск, 1991).

См.: История подготовки офицеров в Советском Союзе 709k Оценка:7.49*7 Годы событий: 1917-1984. "Очерк" История Комментарии: 6 (08/04/2007)

Советский опыт подготовки офицеров. 1917-1984 гг.

Прежде всего, подготовка нового офицерства началась с крушения всей старой системы: новые власти закрыли все учебные заведения, разогнали кадет, юнкеров и преподавателей; перекроили все учебные планы и программы; изменили состав обучаемых (вместо дворян, разночинцев, ими стали преимущественно рабочие и крестьяне; крестьяне даже преобладали), и, наконец, политизировали школу, учредив должность комиссара, введя в учебный план политические науки и поручив большевикам задачу "огромной важности" - попытаться перевоспитать в марксистском духе старую военную профессуру" (См.: Горев Б. Марксизм и ленинизм в Военной академии // Война и революция. --1928. --Кн. 11).

Во время дискуссии о перспективах развития военной школы, возникшая мысль о возрождении кадетских корпусов была признана правильной, т.к. "желательно с детского возраста развивать у будущего офицера качества, необходимые воину и вооружать его соответствующими познаниями", но практической реализации она не получила. Этим советская власть похоронила идею элитарного военного образования, т.е. систему, благодаря которой высшие военные руководители готовились заблаговременно и в особых для того условиях.

В целом же, идея элитарного военного образования, безусловно, позитивна и перспективна.

Советская власть продемонстрировала жесткое отношение к военным кадрам, осуществив ряд репрессий и тем самым привела к тому, что к началу Великой Отечественной войны вооруженные силы СССР располагали недостаточно зрелыми в военном отношении кадрами.

Особенно подробно эта тема представлена в материалах 3-го диска серии "Наука побеждать" под названием: "Воспитание офицера и генерала - основа побед и поражения (исторический опыт русской и советской военных школ"):

См.:

Диски серии: "Военная библиотека профессора А.И. Каменева"

-- Наука побеждать. Ч.1. Боевое искусство русских полководцев (Х-начало ХХ вв.)

-- Наука побеждать. Ч.2. Как готовить войска к тому, что необходимо для успеха на войне (исторический опыт Русской Армии).

-- Наука побеждать. Ч.3. Воспитание офицера и генерала - основа побед и поражений (исторический опыт русской и советских военных школ).

Последние книги:

-- Энциклопедия русского офицера. В 3-х т. - Том 1. / Авт.-сост. А.И. Каменев. - Волгоград, Изд-во "Ин-фолио", 2008. - 910 с., 40 л. Ил.

Не издано, но написано мною:

-- Энциклопедия русского офицера. В 3-х т. - Том 2. / Авт.-сост. А.И. Каменев. - ?, написано 2008. - 930 С. Не издано

-- Энциклопедия русского офицера. В 3-х т. - Том 3. / Авт.-сост. А.И. Каменев. - ?, написано 2008. - 850 С. Не издано

В то же время, в военно-учебном строительстве царила полная неразбериха: система военных школ не была стабильной - то разворачивалась, то сворачивалась. Учебные планы и программы постоянно менялись, а ГУВУЗ ошибочно требовал готовить не офицеров-руководителей, а инструкторов, т.е. методистов военного дела.

Лишь война с финнами (1939-1940 гг.) заставила Сталина признать слабость подготовки офицерских кадров. Впрочем, Тимошенко, назначенному на пост министра обороны после Ворошилова, он дал задание лишь усилить дисциплину в войсках.

По свидетельству писателя Владимира Карпова, в то время курсанта Ташкентского пехотного училища, "дисциплина была доведена до крайней педантичности, за опоздание из увольнения на 15-20 минут красноармейцев отдавали под суд. Помню, однажды на учениях двое курсантов из нашего училища, утомленные до изнеможения, сорвали по веточ-ке винограда... Тут же, через час, состоялось заседание трибунала... Курсантам дали по шесть лет" (См.: Карпов В. Маршал Жуков, его соратники и противники в годы войны и мирах // Знамя. --1989. --N11. - С. 106).

Пока мы готовились шапками закидать немцев

Немцы, готовясь к войне, поступали иначе.

Они изыскивали всяческие способы повышения боеспособности войск. Для этого проводились различные эксперименты и учения.

К примеру, учились за две недели ставить новобранца в боевой строй, не обременяя его разного рода ерундой. Пытались осуществлять подготовку командных кадров с расчетом на ступень выше, что было важно в условиях развертывания массовой армии.

Особенно ярко данная задача представлена в книге Б. Винцера "Солдат трех армий".

(См.: приложение 1).

Но особенно бережно немецкое руководство относились к офицерским кадрам.

С объявлением в марте 1935 года о создании рейхсвера, началось создание военно-учебных заведений, опытно-испытательных полигонов и учебных частей. Только в сухопутной армии за короткий срок стали действовать 3 военные акаде-мии (Военная академия, Военно-медицинская академия и Военно-ветеринарная академия), 5 военных училищ и 30 различных военных школ (пехотная, по подготовке унтер-офицеров, кавале-рийская, артиллерийская, танковая, инженерные, связи, автомо-бильная и др.)( См.: Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии. 1933-1945 гг.: В 2 т. Т. 1. -М.: Иностранная литература, 1956. -С.175-176).

Изыскивали всевозможные способы пополнения офицерского корпуса:

1.Было отобрано из числа молодых солдат максимально возможное количество кандидатов в офицеры (о масштабах подобной акции говорят такие цифры: если в 1933 году кандидатами в офицеры зачислялось 180-200 молодых людей, то в 1938 -- до 2 тыс.);

2. Кандидатами в офицеры были зачислены около 300 студентов юридических, вузов.

3. На офицерские должности было допущено около 1.500 унтер-офицеров сухопутной армии рейхсвера.

4. Из полиции было взято около 2.500 офицеров.

5. Вновь были призваны на службу около 1.800 офицеров, уволенных ранее в запас.

6. Включение австрийской армии в состав рейхсвера дало 1.600 офицеров.

7. Были значительно снижены требования об увольнении офицеров в связи с несоответствием (См.: Мюллер-Гиллебранд Б.).

Но возрождение военной мощи Германии началось с воссоздания и широкого распространения военной идеологии и традиций в государственном аппарате и школе.

Значительная часть работников культуры и науки (прежде всего -- исторической) сыграла важную роль в этом вопросе.

Если о прусском учителе говорили, что он выиграл сражение за создание германской империи при Бисмарке, то работники культуры, науки, учителя Веймарской республики все сделали для того, чтобы идеологически подготовить молодежь для агрессии против других народов.

От самой глухой деревенской школы до университета немцу твердили:

"Все величайшее в истории военные подвиги -- прусские, все величайшие творения искусства -- германские, са-мые великие изобретения и самые выдающиеся ученые - немец-кие, самые сильные гимнасты - немецкие, самая лучшая промыш-ленность - германская, а самые толковые рабочие - немцы" (См.: Абуш А. Ложный путь одной нации. К пониманию германской истории / Пер. с нем. -М., 1962. -С. 193).

В Германии была создана обширная система общественных и государственных учреждений, с помощью которых велось воспитание молодежи.

Сначала ребенок попадал в организацию "Юнгфольк". Достигший возраста 15 лет зачислялся в "Гитлерюгенд". Важной задачей этой организации, насчитывающей к началу второй мировой войны 8 млн. юношей, являлась военная под-готовка молодежи и воспитание ее в фашистском духе. Пост-роенная по военному образцу, она имела свои воинские час-ти и подразделения, члены ее носили униформу, имели ранги и звания, обучались стрелковому делу, изучали военную техни-ку, проводили военные игры. Особо отличившихся членов "Гитлерюгенда" направляли в "Школы Адольфа Гитлера", где по специальной программе готовились кадры для партийного и государственного аппарата (См.: Комков Г. Д. На идеологическом фронте Великой Отечественной... - М.: Наука, 1983. - С.49).

Подготовку кадров для танковых и моторизованных войск вел автомобильный корпус, который охватывал до 400 тыс. автомобилистов и имел мощную учебно-техническую базу: 26 автошкол и 23 отдельных мотогрупп. Личный состав ВВС гото-вился в школах гражданской авиации и многочисленных спор-тивных союзах. К 1933 году только общество "Спортфлюг" и его филиалы подготовили 3.200 летчиков и 17 тыс. планерис-тов (См.: История второй мировой войны. 1939-1945: В 12 т. -T. I. -C. I57).

С приходом фашистов к власти в Германии быстро развернулась сеть различных военизированных обществ. К ним относились "Стальной шлем", "Союз немецких офицеров", "Национальное объединение немецких офицеров" и другие. Члены этих союзов выступали с проповедью реваншизма, вовлекая в свои ряды молодежь.

Наши и немецкие просчеты в войне

Начало Великой Отечественной войны показало многие просчеты и нашей военной идеологии, и нашей военной системы, включая учебную.

Паникерство и трусость отдельных командиров и бойцов (См. постановление ГКО от 16 июля 1941 г. и Приказ НКО СССР N227 от 28. 07. 1942 г. // Знамя. --1989. --N11. --С. 162-163; Московские новости. --1988. --7 февраля. --С. 12; Красная звезда. --1988. --26 марта. --С. 3, 4 и др.); неумение осмыслить сложившуюся обстановку и принять разумное решение; преувеличение боевых возможностей фашистских войск и появление так называемых "пораженческих" настроений; проявление таких явлений, как "танкобоязнь", "самолетобоязнь", "радиобоязнь" и т.п.; неумение командиров и политработников восстанавливать моральную стойкость людей, выводить их из состояния шока, предупреждать и пресекать явления массового психоза и невроза и др., - все это имело место в начальный период войны.

Немцы тоже не все рассчитали и, когда вынуждены были отказаться от плана "молниеносной войны", они показали все негативы своей фридриховской системы, прежде всего, склонность к догматизму и шаблону.

Это обстоятельство было подмечено в приказе НКО к 23 февраля 1943 г. В нем, в частности говорилось следующее:

"Их (немцев - А.К.) стратегия дефективная, так как она, как правило, недооценивает сил и возможностей противника и переоценивает свои силы. Их тактика шаблонна, так как она старается подогнать события на фронте под тот или иной параграф устава. Немцы аккуратны и точны в своих действиях, когда обстановка позволяет осуществлять требования устава. В этом их сила. Немцы становятся беспомощными, когда обстановка услож-няется и начинает "не соответствовать" тому или иному параграфу устава, требуя принятия самостоятельного решения, не предусмотренного уставом. В этом их основная слабость" (см.: Правда. --1943. --2З февраля. --С.1).

Почему немцы забыли Шарнгорста?

Этот кардинальный национальный просчет имеет давние корни.

Пруссия, лишившаяся в конце ХVIII в. своего короля-полководца Фридриха II, сразу же утратила свою боеспособность. Прусские генералы и офицеры, приученные беспрекословно исполнять приказания своего короля, отвыкли от инициативы.

Французский офицер, посетивший Пруссию в эту эпоху, приглядевшись к манере короля все делать самому, вникая во все мелочи управления и обезличивая своих сотрудников, писал следующие знаменательные слова:

"Король непременно делает все сам, его министры ровно ничего не значат и им, как и генералам, не достает самостоятельности и одушевления. Кажется, что король, делающий так мало для их подготовки, ведет свое государство к пропасти, на краю которой оно очутится тотчас после его смерти".

"Подобный принцип механической строгости, - пишет историк, - мог действовать до тех пор, пока во главе армии стояла колоссальная сила. Исчезло со смертью короля его влияние на армию, осталась в ней лишь доведенная до высо-кой степени техническая выучка, стали понятны явления 1806 года и нисколько неудивительно ужасающее отсутствие само-стоятельности начальников".

Финал такой политики известен - прусские войска были наголову разгромлены французами при Иене в 1806 году. Потребовалось 7 лет и гений генерала Шарнгорста для того, чтобы возродить былую славу и в 1813 году разгромить французов.

См.: Уроки Иенской катастрофы 136k Годы событий: 1806-1813. "Документ" История . По материалам сообщения капитана Генерального Штаба Русской Армии Н.А. Морозова в Обществе ревнителей военных знаний 14 декабря 1911 г.

Нам уроки не "впроки"...

В проведенном мною исследовании было отмечено, что уроки войны не пошли в прок ни военным, ни идеологам.

Сам Сталин, в 1950 году в журнале "Большевик" вынужден был признать:

"Имеются, к сожалению, и такие, правда, единичные, случаи, когда отдельные научные работники уклоняются от прямой и ясной оценки того или иного научного открытия или изобре-тения... Некоторые профессора -- серьезные специалисты в своей области -- не находят мужества отстаивать свою точку зрения в вопросах, касающихся их специальности, только потому, что в какой-нибудь газете появилась по этим вопросам рецензия или статья к тому же не всегда достаточно квалифицирован-ная. Так, например, некоторые выступления "Литературной газе-ты" по конкретным вопросам науки молчаливо принимались отдельными научными работниками чуть ли не как директив-ные..." (См.: 3а творческое развитие передовой науки // Большевик. --1950. --N11. --С. 12).

Общественные науки продолжали оставаться партийными дисциплинами, без какого бы то ни было проблеска собственной мысли.

Но самое худшее заключалось в другом. Драгоценный опыт Великой Отечественной войны, в частности, уроки начального периода были забыты уже в 1947 году. Хотя в Военной академии им. М.В. Фрунзе в 1947/1948 учебном году была предпринята попытка изучить опыт неудавшихся операций, но вскоре и там от этого отказались (См.: Академия имени М. В. Фрунзе. --С.196).

Поверженные немцы вновь "на коне"?

В то время, как в нашей стране началась новая волна репрессий среди военных, немцы стремились как можно быстрее восстановить свою военную силу.

Быстрое восстановление военной машины было возможным лишь при сохранении генерального штаба. После первой миро-вой войны так и было сделано.

Совсем иное положение сложи-лось в 1945 г.

От германского генерального штаба ничего не осталось. Даже проблема высших военных кадров стояла иначе. Если после первой мировой войны ни один немецкий генерал не попал в плен, а потери убитыми среди генералов были нез-начительны, то вторая мировая война обошлась германскому генералитету не так дешево.

Всего в вермахте насчитывалось немногим более 1.500 генералов и адмиралов.

Во время войны было убито 233 генерала сухопутных войск, 64 покончили са-моубийством, 20 были осуждены на смертную казнь немецкими военными судами, 33 -- приговорены к смертной казни за военные преступления судами союзных стран. В ВВС 20 генералов погибли в боях, 15 покончили жизнь самоубийством, 4 были приговоре-ны к смертной казни за военные преступления. Во флоте число погибших адмиралов составило 18 человек. По подсчетам гене-рала Фольтмана, общие потери германского генералитета в войне составили 963 человека (с учетом смерти по болезни и от несчастных случаев). В плен попало 553 человека (См.: Безыменский Л.А. Германские генералы с Гитлером и без него. --2-е, перераб. и доп. изд. --М.: Мысль, 1964. --С.399-400).

Другими словами, аппарат генерального штаба прекратил свое существование. Германской военной машине не удалось бы так быстро подняться, если бы не помощь со стороны командо-вания американских оккупационных войск в Германии.

Одним из первых действий этого командования было сос-редоточение всех пленных союзными войсками немецких гене-ралов в нескольких специально оборудованных лагерях. Собран-ные там генералы получили задание составить описание боевых действий в период войны. В их распоряжение были даны немецкие архивы. Вся эта работа проводилась под контролем аме-риканских и английских офицеров в течение 1946-1948 гг.

Подход американских военных и политиков к возрождению германской военной машины базировался первоначально на идее непосредственного подчинения немецких войск американ-скому командованию (период 1945-1950 гг.). Данная концепция определялась с расчетом на то, что поверженная Германия и ее военные лидеры с готовностью примут любые условия и не будут возражать даже в том случае, если им будет отведена роль "пушечного мяса".

Под этим лозунгом проходили мероприятия по ремилитари-зации Германии в первый период. Их главной формой было соз-дание так называемых служебных частей при западных оккупа-ционных войсках. По данным на конец 1951 г. таких частей в 3-х западных зонах было численностью 164 тыс. чел.

Наряду со "служебными частями" в 1949-1951 гг. шло активное собирание всех военных кадров в рядах полиции. Ядром всех полицейских формирований была так называемая пограничная полиция. В 1951 г. среди офицеров "пограничной полиции" 93% составляли бывшие офицеры; 99% всех командиров взводов также являлись бывшими офицерами; 96% унтер-офицеров служили в вермахте (См.: Безыменский Л. А. Германские генералы с Гитлером и без него. --С. 405).

Эти и другие меры позволили быстро возродить военную машину ФРГ

Идеологическое наступление Запада

Изучая развитие политической ситуации в стране во времена Хрущева-Брежнева, мне удалось установить, что ставка на развитие национализма в нашей стране была сделана идеологами Запада давно.

В это время в различных регионах страны (Прибалти-ка, Средняя Азия, Казахстан, Кавказ, Закавказье и др.) национа-листы стали действовать открыто уже при Брежневе.

Используя религию, как средство, с помощью которого можно объединить народ, они предприняли ряд акций, нанося-щих ущерб единству советских народов, их дружбе. Так, в Таджикистане появились бродячие мулы, которые в ряде мест республики создали буквально нетерпимой обстановку для тех, кто порвал с религией. Под влиянием религиозных фана-тиков кое-где было введено обучение детей Корану (См.: Материалы семинара-совещания по вопросам организа-ции и повышения эффективности конттшропаганды. Львов. 28-30 июня 1984 г. --М.: Прогресс, 1985. --С. 20).

Ставка на религию в углублении национализма была не случайна, т.к. религия в СССР является единственной легально существующей идеологией противостоящей марксистско-ленинской идеологии. Под религиозным знаменем можно было закамуфлировать разные идеи. Кроме того, религия - это мировоззрение, стиль жизни, регулятор поведения людей. Все это делало религию мощным средством управления людьми.

В руках коварных и расчетливых людей религия была чрезвычайно действенным средством дестабилизации обстановки.

Руководство СССР, тем не менее, не заметила этого мощного фактора, хотя и могло использовать конструктивный потенциал религии для укрепления позитивного сознания масс. Но оно и не думало этого делать...

Зато враги СССР, как единого, сплоченного и мощного государства, воспользовались деструктивным потенциалом религии и обратили религиозные чувства людей во вред добрососедству людей разных национальностей и вероисповедания.

Надо признать, что враги СССР рассчитали точно: яд национализма поразил почти все народы большой империи и дал кровавые всходы в 80-90-х годах ХХ века:

См.: Букет Абхазии 18k Оценка:8.00*3 "Фрагмент" Мемуары Комментарии: 1 (26/10/2008)

О пагубе национализма

Детонатор спокойствия 24k "Фрагмент" Мемуары

Проклятие тем, кто открывает ящик Пандоры

Приложение 1:

ЭКСПЕРИМЕНТ

(Извлечения из кн.: Б. Винцер Солдат трех армий. - М., 1971.- с.56-65)

По нашему календарю новый год начинается 1 янва-ря; излюбленная дата для переезда с квартиры на квар-тиру --1 апреля или 1 октября; к работе на новом месте приступают чаще всего в первый день месяца. А в пове-стке из рейхсвера мне предлагалось явиться 13 апреля 1931 года в 13-ю роту 4-го пехотного полка в Кольберге, что на Балтийском море.

-- Как бы не было беды! Два раза тринадцать, нет, это не к добру!

-- Да полно тебе, мама! Две чертовых дюжины вза-имно уничтожаются, и притом я не суеверен.

И хоть срок явки оказался несколько непривычным, скоро выяснилось, что это не описка, а до мельчайших подробностей разработанное постановление министерства рейхсвера на Бендлерштрасее.

В этом возглавляемом тогда Гренером министерстве имелся отдел, который, обходя ограничительные предпи-сания Версальского договора, занимался планированием мобилизации; он-то и разработал подробную программу краткосрочной подготовки. Там были планы трехмесячных, восьминедельных, четырехнедельных и даже двух-недельных курсов обучения.

Эти учебные планы надо было проверить на практике, а я оказался одним из тех ста двадцати подопытных кро-ликов для двухнедельной программы, которым надлежало явиться 13 апреля в 13-ю минометную роту в Кольберге.

Моя служба началась совсем иначе, чем я себе представлял. После регистрации в канцелярии нас послали в каптерку, где мирно и вежливо пригонялось обмундирование. Мы могли обменять его на другой день, если, на наш взгляд, оно плохо сидело. Убирать шкафы и заправлять койки в спальнях нам помогал старший по казарме. А если мы что-нибудь клали или ставили не так, как по-ложено, на нас никто не орал.

Старший по казарме был одновременно командиром отделения и вел у нас учебные занятия: основные пра-вила поведения в армии, знаки различия, внутренний распорядок в казарме и субординация. Если мы путали знаки различия, именовали капитана "господином лейте-нантом", нам не устраивали выволочку, а ограничивались лаконичным замечанием. Так было в первый день.

На второй день мы вышли в полной форме и стальных шлемах в казарменный двор и приняли присягу:

"Присягаю на верность конституции и клянусь, что всегда буду, как мужественный солдат, защищать Гер-манское государство с его законными установлениями и повиноваться президенту и своим командирам!"

Обычно к присяге приводили только через четыре недели. А нас заставили дать ее сразу, так как, вероятно, принятие присяги обязывало к молчанию о том, что наша ускоренная подготовка нарушала установленное мирным договором ограничение численности германской армии: ода не должна была превышать ста тысяч человек.

Рейхсвер находил нелегальные пути, чтобы всячески использовать возможности, заложенные в установленном длительном сроке службы. В итоге солдаты получали под-готовку как будущие унтер-офицеры, а унтер-офицеры -- как будущие командиры взводов, А обучение командиров взводов было опять же построено так, что она могли в любое время принять командование ротой, а командиры рот по квалификации представляли собой командиров батальонов. Таким образом, рейхсвер фактически яв-лялся оптовым поставщиком унтер-офицеров, офицеров, командиров и генштабистов для будущей германской армии.

Частицей этой системы были и наши курсы. Старшие по чину солдаты или ефрейторы назначались команди-рами орудий. Унтер-офицеры командовали взводами, а минометной ротой -- молодой лейтенант, командир взвода. Это был так называемый кадровый состав -- всего около тридцати человек. Затем шли мы, сто двадцать рекрутов, в качестве "пополнения", и рота была укомплектована. Оставалось только, согласно двухнедельной программе, обучить нас, "равняясь на направляющего", сформировать из нас годное к строевой службе в военное время подраз-деление и представить его господам с Бендлерштрассе. Следовательно, на переднем плане была подготовка якобы на случай войны, а на заднем--заправка коек, уборка шкафов и прочие мелочи казарменной жизни. Оттого-то так уютно и было все сначала обставлено. Но после при-сяги стало неуютно.

Сообразуясь со структурой минометной роты, нас раз-делили па три разряда: связные, стрелки и ездовые.

Связные учились верховой езде, азбуке Морзе, свето-сигнализации, а также прокладывать телефонные линии, или "тянуть провод", как это у нас называлось; обслу-живать дальномер, делать чертежи, составлять короткие донесения, передавать приказы. Не последнее место в обу-чении занимал и метод наводки при стрельбе с закрытых огневых позиций.

Стрелки учились обращаться с минометами. Выдви-нуть эту махину в позицию, да еще согнувшись, да за две-три минуты, стоило большого труда, мы обливались потом, не обходилось и без синяков. Заряжать, наводить, устранять помехи,. разбирать затвор, менять позицию, прицеплять к тягачу -- в этом необходимо тренироваться, и мы тренировалась до изнеможения.

Ездовые учились скакать верхом и править лошадьми. Каждый, кто знает, сколько сил отнимает одна только уход за лошадьми, может себе представить, что пришлось проделать этим парням за две недели.

Все три категория, прохода специальную подготовку, учились стрелять из карабинов и пистолетов, включая стрельбу боевыми патронами, а также пользоваться руч-ными гранатами и карманной буссолью, читать карты и ориентироваться ночью.

К началу второй недели рота выстроилась в полном составе для выступления в поход. Впервые все то, чему вас учили, муштруя в одиночку и группами, предстояло испробовать во взаимодействии: поход по дорогам, про-тивовоздушное укрытие, развернутые боевые порядки к снова марш по местности, разведка и занятие позиций, потом рытье окопов и маскировка, команда для ведения огня, стрельба и занятие новых позиций.

Вечером, усталые как собаки и покрытые грязью, при-ходили мы в казармы. После ужина следовала чистка минометов и личного оружия, причем обучение продол-жалось. Потом мы повторяли проработанный материал и получали всевозможные указания. В полночь мы вали-лись на койки, а в пять утра все начиналось сызнова.

В день окончания курсов явились офицеры из мини-стерства рейхсвера проверить результаты эксперимента. В метель и холод мы отправились в Россентин на учеб-ный плац, куда добрались, вымокнув до нитки. На холме стояло такое количество чиновников с Бендлерштрассе, что на каждого из них приходилось чуть ли не по рекруту. Вскоре они заняли свои места и стали наблюдать за всеми манипуляциями. Тут уж нельзя было "ловчить", выражаясь нашим языком. Правда, это и не было смотром в обычном смысле -- проверялась часть мобилизационного плана.

Когда мы, замерзшие, выстроились, чтобы пуститься в обратный путь, в казармы, какой-то генерал в монокле сказал нам на прощание:

-- Молодцы, ребята! Вы доказали, что из штатского можно за две недели сделать настоящего солдата. Выра-жаю благодарность и одобрение участвовавшим офицерам и младшим командирам, хвала вам, солдаты рейхсвера!

В УЧЕБНОМ БАТАЛЬОНЕ РЕКРУТОВ

Прошло две недели с тех пор, как мы прибыли в Кольберг; потом мы прошли специальную подготовку, затем в последний раз почистили оружие и наконец впервые собрались за кружкой пива в столовой вместе с инструк-торами.

На следующее утро мы, снова в штатском, прошли маршем в полном составе на вокзал. Осталось около чет-верти часа до отправления поезда, который должен был нас доставить в Нойштетин, в учебный батальон. Не всем удалось за эти пятнадцать минут купить открытку с кар-тинкой и послать привет родным.

Почти все сто двадцать молодых солдат прибыли из глубины страны, и большинство их впервые выехали из дому. Но никому не пришло в голову повести нас хотя бы ненадолго на берег, показать Балтийское море, на-ходившееся в каких-нибудь трех километрах от ка-зармы.

Итак, нас повезли в Нойштетин. По справке путево-дителя--"это жемчужина Померании", маленький горо-док на берегу красивого Штрейтпгского озера, окружен-ный лесами "померанской Швейцарии". Вдалеке видне-лись казармы.

Тот, кого полгода там муштровали, вряд ли забудет название этого городка, хоть он его почти не видел. Жизнь рекрутов протекала во дворе казармы, на стрель-бище или на расположенном поблизости учебном плацу, именовавшемся "пустошью". Каждое четвертое воскресенье большая группа лютеран и небольшая группа като-ликов маршировали в церковь на богослужение; по пути туда и обратно мы любовались маленькими девочками как чудесными существами из незнакомого мира.

Уже при встрече во дворе казармы, когда нас прини-мал ротный фельдфебель, представший в окружении унтер-офицеров, у нас мелькнула мысль, что генерал с моноклем, вероятно, глубоко ошибался. Все выглядело так, как если бы пае встречали укротители диких зверей. И тут ротный высказался:

-- Вы, юнцы, как видно, думаете, что чего-то до-стигли. Вы, наверно, воображаете, что уже стали солда-тами. Вы, ребятки, играми занимались, две недели играли! Забудьте про это! Вы вообще и не были в Кольберге, ясно? Вы штафирки, жалкие штафирки. Теперь только мы сделаем из вас людей. Только теперь вы научитесь стоять в ходить, ясно? Вы ухмыляетесь? Ничего, это у вас скоро пройдет. Ряды сдвой! Шагом марш! Рассчитайсь!

Конечно, у нас это получилось плохо, конечно, мы не построились по росту, хотя нам это и не было приказано, конечно, должного равнения не было. Мы держали наши чемоданы и картонки как снарядные ящики в мчались с одного конца казарменного двора в другой, взад и впе-ред. Когда рубашки прилипли к телу и мы действительно имели вид жалких штафирок, нас разбили на отделения и отправили по комнатам.

-- Ох, ребята, я думаю, мы здесь хлебнем горя! --полушутя жаловался на берлинском диалекте Генрих Шульц из Шарлоттенбурга .

Он оказался прав. Впрочем, для этого и не нужно было большой проницательности.

Обучение рекрутов в рейхсвере длилось шесть меся-цев и было необычайно суровым. Может показаться смеш-ным, что мы с чрезвычайным рвением и усердием заправ-ляли свою койку и, накрывая ее одеялом, подсчитывали число шашечек на одеяле вдоль края кровати; мы с ве-чера готовили себе бутерброды на утро и съедали их стоя, так как на порядочный завтрак времени не хватало. Через несколько минут после побудки унтер-офицер уже стоял в помещении и неистово нас подгонял. Он наблю-дал, как мы моемся ---для кое-кого это было необходимо, проверял одежду, уборку комнаты, заправку постели, следил, чтобы был порядок в шкафах и за чистотой по-суды. Каждый из нас был уже весь в поту и измучен, когда настоящая "служба" только начиналась.

Итак, как нас предупредили, мы стали учиться пра-вильно стоять и ходить.

-- Ну-ка, напрягите, пожалуйста, ягодицы, да так крепко, чтобы могли ими вытащить гвоздь из доски стола!

Первое время мы думали, что разрешается смеяться при этакой шутке, что мы даже должны смеяться, это, мол, солдату положено. Глубокая ошибка! Солдат должен терпеливо сносить все, не обнаруживая никаких чувств. Только в этом случае он стоит правильно.

Сначала надо было стоять, потом ходить" после ходьбы бегать, после бега лежать. Затем встать, потом лечь. Встать! Лечь! Встать!

А так как непрерывное выкрикивание команды могло унтеру наскучить, да и голосовые связки уставали, то скоро дело свелось к жестам. Если унтер указывал боль-шим пальцем вниз, это значило "ложись!" Если он под-нимал большой палец вверх, мы вставали.

Потом мы учились делать повороты и развороты:

-- Нале-е-е-во! Отделение, кругом марш! Напра-а-а-во! Отделение, кругом марш!

Нас обучали отдавать честь, на обычном языке -- "приветствовать". В фуражке и без фуражки. С чемода-ном и без чемодана. В одиночку, вдвоем, группами. Стоя и на ходу.

Мы учились ползать на боку, на четвереньках, по-пластунски. Мы мчались галопом, перепрыгивая препят-ствия, по беговой дорожке, которую мы прозвали "карь-ерой чиновника", и вскарабкивались на деревья с провор-ством обезьян. Первый месяц мы ходили шагом только по команде. Остальное время главный способ передвиже-ния был бегом.

Мы выучили наизусть правила внутреннего распо-рядка в казарме, в помещении и правила хранения вещей в шкафах. Мы изучили знаки различия в армии и на флоте. Мм заучивали названия гарнизонов и номера соединений, пока не усвоили их так прочно, что могли и со сна ответить на вопрос о них. Мы научились на-водить глянец на поясной ремень и сапоги, дабы они "блестели, как бычье брюхо при лунном сиянии".

Мы научились чистить ребром монеты внутренние швы сапог и ботинок.

Мы научились песком и металлической щеткой со-скабливать нагар с кофейников и котелков.

Нас приучили к тому, что железные печки надо зи-мой и летом изо дня в день, днем и ночью драить, чтобы они сверкали, как новенькие.

Мы научились натирать мастикой уборные и деревян-ные части "очка".

Мы научились маршировать. По отделениям, повзводно и ротой.

Мы научились выносить боль не моргнувши.

Мы научились проглатывать оскорбление и тотчас о нем забывать.

Нас приучили говорить, только когда спрашивают.

Мы многому научились -- и почти автоматически все больше теряли способность понимать, что в этой мясорубке мы в совершенстве научились только одному -- отказываться от собственного мнения, от собственного суждения -- и превратились в бездумных исполнителей приказов, для которых существует только слепое повино-вение, и больше ничего. Правда, нам казалось, что мы знаем, для чего мы стали солдатами, у нас были расплыв-чатые национальные идеалы, но мы сознательно или бес-сознательно уклонялись от возможности, не говоря уж об обязанности, сопоставить полученную здесь "науку" с нашими представлениями и спросить себя, может ли подобное "воинское обучение" привести к добру народ и отечество. Мы отмахивались как от "придирок" от того, что в действительности было системой, такой системой, которая вела к деградации человека и превращала его в безотказно функционирующий винтик военной машины.

Мы не только не способны были постигнуть значение роковой эволюции в нашей собственной жизни, но и уло-вить зависимость нашей психологии от роковой эволюции, происходившей в нашем отечестве; напротив, мы уже мыслили в согласии с извращенной системой понятий на-ших инструкторов и гордились тем, что перестали быть "жалкими шпаками" и сделались "людьми". И чем дольше мы служили в рейхсвере, чем глубже укоренялось в нас сознание нашей избранности, тем сильнее была уверен-ность, что "человек" лишь тот, кто принадлежит к "расе господ". Но сначала мы радовались, что наконец стали настоящими солдатами. Правда, в Кольберге генерал уже назвал нас солдатами, и мы ему поверили. Но после строевого обучения мы поняли: хоть генерал, может статься, и важная птица, но царь и бог для нас--ротный фельдфебель.

Итак, мы стали "людьми", и нам дозволено было по-лучить винтовки.

Вручение винтовок было торжественным событием, почти как помолвка или свадьба. Ружье и было "невестой" солдата, его надлежало беречь и лелеять и не от-давать в чужие руки.

Формально лишь теперь истекал срок, в течение которого мы могли взять обратно свое ходатайство о зачислении нас добровольцами в рейхсвер. Однако нас уже в Кольберге привели к присяге и, кроме того, никто и не думал об отказе. Только два солдата, физически непри-годные для службы, отправились домой, и то не по соб-ственному желанию, а да основании заключения врачей. Печальные и подавленные, они расстались с нами. Мы их жалели.

Все, чему мм до сих пор обучались, мы теперь повто-ряли с винтовкой и штыком. К этому прибавились ружей-ные приемы.

-- Ружье на-а плечо! Внимание! На караул! На-а плечо! К ноге!

Засим нас учили стрелять, подняв прицельную рамку, и ловить цель на мушку, заряжать и ставить на предо-хранитель, разряжать и вынимать патрон.

Мы получили две патронные обоймы и учебные пат-роны из латуни, а ведь ребенком я играл боевыми патро-нами. Учебные патроны полагалось ежедневно чистить асидолом. Если они недостаточно блестели, назначались дополнительные полчаса строевой подготовки.

Потом мы занимались маршировкой -- строевым ша-гом и старопрусским парадным шагом, гусиным шагом. В одиночку, отделениями и ротой.

И снова ружейные приемы. В одиночку, отделениями, ротой. Постепенно мы превращались в единый механизм.

Когда, бывало, рота построена, никто не шелохнется, все стояли как вкопанные.

Мы носили сапоги или башмаки на шнурках. Каждая подметка была приколочена тридцатью двумя гвоздика-ми. После пятичасовых упражнений или дальнего по-хода, естественно, нескольких гвоздиков не хватало. Но горе тому, у кого при следующем построении не было сколько положено гвоздиков на подметке. А подбить под-метку мы не успевали.

Рота вступала маршем во двор, мчалась в помещение, ставила винтовки в козлы, штурмовала умывальную, и уже слышались трели свистка дежурного унтер-офицера:

"Построиться на обед!" В одно мгновение мы снова были на месте.

Дежурный унтер рапортовал фельдфебелю. Фельдфе-бель шагал позади роты.

-- Левую ногу выше! Правую ногу выше!

Каждый, у кого не хватало гвоздей на подметке, от-мечался и должен был полчаса дополнительно проходить строевую подготовку.

Затем фельдфебель шагал вдоль строя.

-- Показать руки!

Пять часов мы копались в грязи, тем не менее ногти у нас должны были быть под стать ноготкам парикмахер-ши. Если фельдфебелю не нравились наши "лопаты", по-лагалось полчаса дополнительных упражнений.

Если у бедняги не все пуговицы были застегнуты, на него обрушивалась буря.

-- Вы что, нарочно? Хотите простудиться? Это чле-новредительство, мальчишка! Стоит тут полуголый! За-писать на полчаса!

Если же у солдата на одежде не хватало пуговицы, значит, он расхищает государственное имущество.

И пока продолжался этот спектакль, рота стояла как вкопанная. Время шло. Для еды оставалось всего не-сколько минут. Мы, давясь, глотали пищу и мчались в ка-зарму. Может, кому-нибудь надо было в уборную, но уже слышалась трель свистка унтера: "Построиться на пере-кличку!"

И снова все стояли как вкопанные. Механизм функ-ционировал правильно.

Ротный фельдфебель был вроде бы солдатской ма-терью. Практически он занимался всем и должен был обо всем заботиться.

Командира роты можно было бы сравнить с отцом семейства, который поручает матери повседневные дела и его нельзя обременять всякой чепухой. В первую оче-редь его интересовал механизм в целом, а каждый ново-бранец в отдельности был в его глазах только номере м. Стоит рота как вкопанная, значит, все в порядке.

Нашу "мать" мы видели ежедневно, а "отца" в тече-ние полугода очень редко, да и то недолго, разве что по время заключительного смотра, когда наш капитан фон Шверин торчал перед нашими глазами несколько часов.

Приложение 2.

Хронология идеологических акций против СССР

Покажем в хронологическом порядке развитие событий на идеологическом фронте.

1964 год. США и другие капиталистические государства проводят так называемое "идеологическое перевооружение": создается сеть специальных исследовательских центров, где создается "привлекательный образ" капитализма, а также те политические идеи, которые должны увлечь широкие массы, насе-ление всего мира. Расширяется фронт "психологической войны", усиливается контроль за умонастроениями масс. Под идеологи-ческую войну подводится стабильная экономическая база, вплоть до привлечения на эти цели средств налогоплательщиков.

1965 год. На вооружение антикоммунистов принят прием кражи лозунгов. Эта практика началась несколько раньше, но к середине 60-х годов она достигла кульминации. Самые высоко-поставленные деятели США не упускали случая напомнить о "ре-волюционных усилиях США", о "горниле революционных идей", которыми-де призвана стать Америка.

1968 год. Перенос воздействия в область социальной пси-хологии, национальных чувств и религиозных убеждений людей. Примечательны в этой связи рекомендации одного из специалис-тов по "психологической войне" А. Шака: "Используя все сред-ства современной пропаганды, умелые приемы психологической борьбы, необходимо насаждать нашу мораль и идеологию в общественное сознание стран коммунистического лагеря. Используя национальные различия, религиозные предрассудки, человечес-кие слабости: зависть, женское тщеславие, стремление к удо-вольствиям, необходимо развивать безразличие к ценностям коммунистического государственного руководства".

В этот период начинает муссироваться миф о советской военной угрозе в связи с вводом советских войск в Чехосло-вакию (август 1968 г.).

1969 год. Новый "тур" использования мифа о советской военной угрозе начался в связи с конфликтом между СССР и КНР. Применительно к странам социализма, в частности, Чехос-ловакии буржуазные политические и идеологические центры стали апеллировать к коммунистам и партийным работникам, открыто вмешиваться в вопросы подбора кадров, внутрипартий-ной жизни.

1970 год. Идеологическое противоборство проводится под флагом "деидеологизации". Смысл этой акции заключался в том, чтобы посредством "мирной эволюции" провести идеологическое разооружение коммунистического движения. С этой целью интел-лигенции активно подбрасывалась идея "плюрализма" мнений.

1971 год. Акцент в идеологическом противоборстве направ-ляется на дискредитацию интернационального характера марк-систского учения. Идеологическая борьба сосредоточивается вокруг вопросов строительства и развития социализма, прав человека, места и роли коммунистических партий в обществе.

1973 год. Новой чертой империалистической стратегии, нацеленной на подрыв единства социалистического содружества, на противопоставление Советскому Союзу остальных социа-листических стран, явилось усиленное стремление использовать в интересах этой стратегии процессы капиталистической интег-рации в Западной Европе.

Антикоммунисты сформулировали даже основные направле-ния практического воздействия "европейских сообществ" на социалистические страны Европы:

- во-первых, установление и развитие экономических и научно-технических связей между ЕЭС и теми социалистическими странами, которые подходят для этого с целью, чтобы последние децентрализовали экономику и, таким образом, стали более уяз-вимыми для экономического воздействия капиталистического рынка;

- во-вторых, развитие связей с ЕЭС должно быть всемерно использовано для ослабления связей социалистических стран с СССР;

- в-третьих, изменение экономической перспективы должно привести к изменению политики восточноевропейских стран.

1975 год. В связи с начавшейся разрядкой, появилась кон-цепция "прохладной войны". Ее специфическое функциональное назначение состояло в том, чтобы не допустить резкого перехо-да от "холодной войны", сохранив при этом фундаментальные принципы антикоммунизма. Эта линия была рассчитана на выиски-вание в социалистических странах националистически настроен-ных элементов, создание с их помощью "внутреннего давления" с целью эволюционизирования социализма в сторону от его глав-ной перспективы.

Прокатившиеся в середине 70-х годов по странам капита-лизма волны "экологических забастовок", возвестили миру о новом фронте идеологической борьбы. Буржуазия быстро уловила новую опасность, а ее идеологи постарались извлечь для себя пользу из проблем защиты окружающей среды, обвиняя в гряду-щем экологическом кризисе страны социализма и развивающиеся государства.

1977 год. В условиях разрядки международной напряженности буржуазные идеологи выдвинули концепцию "свободного общества", т.е. общества не имеющего цензурных ограничений для потока информации извне. Реализация этой концепции позволяла бы без
ограничения вести обработку населения социалистических стран. Основными объектами западной пропаганды стали "целевые аудитории" социалистических стран. Подобный подход подразумевал массированную обработку не всего населения, а технической и
художественной интеллигенции, студенчества и других слоев на-селения и молодежи, чтобы воздействовать на них противопостав-лением "всемирного родства интеллекта" "закостенелой ортодоксии" в той или иной социалистической стране.

1979 год. Правящие круги западных держав все чаще стали координировать свои пропагандистские акции. Примером тому служили такие акции, как: "операция Солженицын", "дело Сахаро-ва", "кампания в защиту советских евреев" и др. Эти и другие акции призваны были решить следующие задачи: создавать атмос-феру уныния, пораженчества и апатии; поощрять людей к тому, что-бы они свои личные интересы ставили выше общественных; усили-вать их интерес к частной жизни, распространять скептические настроения в отношении политических целей, идеологии, местных и центральных властей; раздувать разногласия и вздоры, вносить дезорганизацию и сумятицу в поведение людей; поддерживать движение сопротивления властям.

1980 год. В связи с вводом советских войск в Афганистан вновь активно используется миф о советской военной угрозе.

1982 год. Буржуазная пропаганда сбрасывает маску "деидеологизации" и переводит пропагандистскую машину на режим "психологической войны". Форсирование гонки вооруже-ний обеспечивалось раздуванием мифа о "советской военной угрозе", пытаясь изобразить дело так, что "усилилось военное превосходство СССР". Спекуляции на событиях в Польше исполь-зовались для разобщения социалистических стран.

Антисоветская кампания обострилась с приходом к власти в США Р. Рейгана, призвавшего к лобовой атаке на социализм. Особую ставку антикоммунисты стали делать на общественные организации. Новым явлением стало утверждение западных идео-логов о якобы растущем бонапартизме в странах социализма.

1983 год. Белый дом все откровеннее делает ставку на широкомасштабные пропагандистско-политические акции. Администрация Рейгана взяла курс на "рейдеологизацию", т.е. возрождение бескомпромиссного, злобного антикоммунизма, реанимацию мессианских идей относительно роли США, на разжигание шовинистических, великодержавных устремлений.

1984 год. Империалистическая пропаганда значительно акти-визирует радиопропаганду, направленную на СССР. Сооружение мощного передатчика на радиостанции "Голос Америки" позволил преодолеть систему глушения и расширить объекты обработки населения СССР. Уплотняется информационный поток, дает-ся своя трактовка событий в конкретных регионах СССР.

Таковы самые общие изменения в идеологической борьбе за 20 лет (1964 - 1984 гг.). Они показывают, что идеологический противник был чрезвычайно активен и гибок. Он остро чувствовал развитие событий и немедленно реагировал на них.

Брежневское политбюро и главный его идеолог, М.А. Суслов, проиграли эту идеологическую битву.

Заголовки в скобках даны авт.-сост.

Демосфен. Речи. - М., 1954. - С.19.

Из введения Либания: Олинф был город во Фракии. Олинф вел много войн: с афинянами, когда они главенствовали над греками, а потом с лакедемонянами. Затем олинфяне заключили союз с македонским царем Филиппом и сначала воевали совместно с ним против афинян. Спустя некоторое время они стали относиться к царю подозрительно, видя быстрый и значительный рост его силы, а с другой стороны, ненадежность его образа мыслей. Воспользовавшись его отсутствием, они отправили послов к афинянам и прекратили войну против них; этим они нарушили договор с Филиппом, по которому они обязались сообща воевать против афинян и, если придут к иному решению, сообща заключить мир. Демосфен, поддерживая предложение олинфян, говорит, что спасение олинфян обеспечивает безопасность афинян, так как, если будут целы олинфяне, Филипп никогда не придет в Аттику, но у афинян будет возможность плыть в Македонию и там вести войну; если же этот город окажется под властью Филиппа, тогда будет открыта царю дорога на Афины.

Демосфен. Указ. соч. - С.21.

Там же. - С.23.

Там же. - С.26.

Из введения Либания: Афиняне приняли посольство олинфян и решили им помогать. Но ввиду того, что они медлили с выступлением и боялись Филиппа, считая трудным воевать с ним, Демосфен в своем выступлении пытается ободрить народ и показывает слабые стороны в положении македонского царя. Он говорит, что и союзники относятся к нему с недоверием, да и собственные силы его невелики, так как македоняне, в отдельности взятые, слабы.

Демосфен. Указ. соч. - С.26.

Там же. - С.27-28.

Там же. - С.28.

А.К. - замечания авт.-состав.

Демосфен. Указ. соч. - С.29.

Словом "псефисма" обозначалось не только принятое постановление, но и внесенный проект (ср. английское "билль"). В том и в другом случае за ней сохранялось имя лица, внесшего проект.

Нередко бывало так, что ораторы в Народном собрании высказывали обвинения против военачальников; тех требовали на суд в Афины, а в их отсутствие дела приходили в полное расстройство.

Демосфен. Указ. соч. - С.32.

Там же. - С.34-35.

Из введения Либания: Афиняне послали помощь олинфянам и решили даже, что благодаря ей положение несколько улучшилось: такие сведения и доходили до них. Народ был крайне доволен, и ораторы призывали покарать Филиппа. У Демосфена явилось опасение, как бы граждане, набравшись самоуверенности и воображая, что одержали уже полную победу и что посланной помощи достаточно, не пренебрегли дальнейшим. Ввиду этого он выступил со своей речью и стал клеймить их самонадеянность и направлять умы к благоразумной осторожности, говоря, что у них в настоящее время вопрос идет не о наказании Филиппа, а о спасении союзников.

Демосфен. Указ. соч. - С.38.

Там же. - С.39.

Там же. - С.40.

Праздник в честь Аполлона Боэдромия, совершавшийся 7 числа месяца боэдромиона (вторая половина сентября).

Демосфен. Указ. Соч. - С.42.

Там же. - С.43-44.

Из введения Либания: В смутном настроении под влиянием неудач в войне с Филиппом афиняне собрались в Народное собрание. Оратор и пытается рассеять это уныние, говоря, что нет ничего удивительного, если они из-за своего легкомысленного отношения оказываются побежденными, и он разъясняет, как лучше всего следовало бы повести войну.

Демосфен. Указ. соч. - С.46.

Там же. - С.47.

Там же. - С.47-48.

Там же. - С.48.

Там же. - С.50.

В то время как на высшие гражданские должности выборы производились по жребию, на военные должности избрание производилось путем голосования. Десять стратегов имели высшее командование, десять таксиархов командовали каждый пехотой своей филы, два гиппарха имели высшее командование конницей, десять филархов - конницей отдельных фил.

Гиеропеи - специальная жреческая коллегия, занимавшаяся устройством всех "пятилетних" праздников, кроме Панафиней. Процессией всадников-эфебов на Панафинеях заведовал одни из гиппархов.

Демосфен. Указ. соч. - С.52.

Таковыми были процессы против Автокла, Кефисодота, Леосфена, Каллисфена, Харета и др.

Под понятие "злодей" афинское право подводило следующие преступления: воровство (кража на сумму свыше 50 драхм), грабительство, порабощение людей, подкапывание стен, вырезание кошельков.

Демосфен. Указ. соч. - С.58.

Из введения Либания: Так как война из-за Амфиполя затягивалась, то Филипп и афиняне пожелали заключить мир: афиняне - под влиянием неудач на войне, Филипп же - движимый желанием исполнить то, что обещал фессалийцам и фиванцам. А обещал он: фиванцам - передать Орхомен и Коронею, города Беотии, тем и другим - покончить с фокидской войной. Но это было для него невозможно, пока была война с афинянами. Дело в том, что однажды в прежнее время, когда он хотел прорваться в Фокиду, афиняне обошли ца кораблмх окружным путем так называемые Пилы, или, как иначе их называют, Фермопилы, и преградили ему проход. (2) И вот теперь, заключив мир с афинянами и не встречая уже ни с чьей стороны препятствия, он прошел через Пилы и разгромил народ фокидян и заставил остальных греков передать ему место фокидян в союзе амфиктионов и голоса их в Совете. После этого он отправил послов и к афинянам, предлагая и им признать это постановление. Демосфен и советует уступить ему; но он поддерживает это требование не потому, чтобы признавал его правильным; он считает даже несправедливым, чтобы македонянин участвовал в греческом Совете, но он высказывает опасение, как бы афиняне не оказались вынужденными вести общую войну против всех греков.

Демосфен. Указ. соч.. - С.68.

Из введения Либания: В этой речи оратор советует афинянам смотреть на Филиппа, как на врага, и не особенно полагаться на мир, но быть бдительными, внимательно следить за событиями и готовиться к войне. Он обвиняет Филиппа в тайных происках против афинян и всех вообще греков и находит подтверждение этого в его действиях.

Демосфен. Указ. соч. - С.70.

Там же. - С.72.

Там же. - С.73.

Там же. - С.109.

Из введения Либания: Содержание этой речи просто: именно, ввиду того, что Филипп только на словах соблюдает мир, на деле же наносит много вреда, оратор советует афинянам собраться в поход и отразить натиск царя, так как большая опасность нависла и над ними самими, и вообще над всеми греками.

Демосфен. Указ. соч. - С.109.

Там же. - С.110.

Там же. - С.110-111.

Там же. - С.111.

Там же. - С.115.

Там же. - С.118

В качестве примера Демосфен приводит случай, имевший место в древние времена. В Акрополе на видном месте была выставлена медная доска с надписью: "Арфмий, сын Пифонакта, зелеец,- вот что значится тут, - да будет лишенным гражданской чести и врагом народа афинского и союзников- сам и весь его род". Затем приводится и вина, за которую постигло его это, наказание: "за то, что он привез золото от мидян в Пелопоннес". Такова эта надпись. Так вот представьте себе, ради богов, и вдумайтесь сами про себя, что имели в виду афиняне того времени, если они так поступали, и какое значение придавали они этому. - См.: Демосфен. Указ. соч. - С.118.

Там же. - С.118, 119.

Там же. - С.120.

Там же. - С.120-121.

Там же. - С.124.

Там же. - С.138.

Из введения Либания: Видя враждебное отношение богатых к бедным, Демосфен старается прекратить между ними раздор, причем демократам советует не требовать отобрания в казну имущества богатых, богатым же не возражать против раздачи государственных денег бедным. Кроме того, он убеждает афинян отправить посольство к персидскому царю для переговоров о союзе.

Демосфен. Указ. соч. - С.142.

Там же. - С.146.

Из введения Либания: Филипп отправил к афинянам письмо, в котором обвинял их и прямо объявлял им войну. Ввиду этого оратор уже не убеждает афинян воевать (это стало уже неизбежным), но ободряет их на опасное дело, доказывая им возможность победы над Филиппом.

Демосфен. Указ. соч. - С.172.

Из введения Либания: Так как распространилась молва, что персидский царь делает приготовления к походу против греков, афинский народ встревожился и уже готов был созывать греков и сейчас же начать войну. Но Демосфен советует не спешить с выступлением, а дожидаться, пока сам царь не начнет враждебных действий. Сейчас ведь, рассуждает он, мы не сумеем убедить греков вступить в союз с нами, так как они воображают, что им не грозит никакой опасности; тогда же сама опасность заставит их присоединиться к нам. Таким образом он убеждает их, не нарушая спокойствия, наладить у себя порядок и подготовиться к войне. При этом он подробно излагает им, каким образом им следует установить этот порядок. Поэтому речь и озаглавлена "О симмориях": симморией у жителей Аттики называется объединение граждан, исполняющих литургию, т.е. общественные обязанности, требовавшие крупных расходов, например, триерархия, т.е. постройка или оснастка военного трехпалубного корабля, триеры.

Демосфен. Указ. соч. - С.172.

Там же. - С.173.

0x01 graphic

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 03/02/2015, изменен: 03/02/2015. 136k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 5 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: "Мы победили потому, что на Курской дуге плечом к плечу сражались представители всех народов нашей многонациональной Родины"

Каменев Анатолий Иванович Уроки из истории России

Каменев Анатолий Иванович
Уроки из истории России