Аннотация: Соперничество разведок - старая, но не избитая тема. Одно плохо - для разведок это всего лишь соперничество пред ликом власть предержащих, а для людей это - война не на жизнь, а на смерть
БОРИС КУДАЕВ
В ОКОПАХ
НЕ БЫВАЕТАТЕИСТОВ
2011
Друзей и денег не бывает много.
(Кавказская пословица)
Защити себя от друзей, а от врагов я тебя защищу.
(Гравировка на лезвии кавказского кинжала)
Константинов. Арпачай. Завершение.
Начальник разведки 7 гвардейской армии полковник Сергей Александрович Константинов сидел на своей полевой шинели, брошенной на охапку веток, и невидящим взором глядел на догорающий костер, на шампуры высыхающего шашлыка и початую бутылку трехзвёздочного армянского коньяка, стоявшую на треногом столике среди живописного беспорядка овощей, фруктов и ломтей армянского хлеба - матнакаша. Когда он бывал в ударе, он любил разъяснять своим друзьям, что это - не лаваш, как его все называли в Москве. Лаваш - это тонкий, как полотно скатерти, хлеб без дрожжей, в который хорошо заворачивать люля-кебаб с зеленью и зелёным моченым перцем. А то, что русские называют лавашом - это матнакаш - мягкий, толщиной в два пальца круглый хлеб, который хорошо резать на длинные ломти и макать в мацун - кислое коровье или буйволиное молоко. Константинов усмехнулся: он уже не раз замечал за собой эту черту: находясь в Армении, где он служил уже три года, он даже в мыслях называл кислое молоко мацун, а когда бывал в любимом Тбилиси - это было мацони. Стоило ему пересечь границу Армении, как в беседе с молодым армянином он говорил: "я еду в Ленинакан", а если судьба его свела с ровесником, он спрашивал: "тоже едете до Кумайри?" Ну, а если попутчиком был пожилой армянин, то Сергей интересовался, заговорщически понижая голос: "Вы не из Гюмри, уважаемый?". Три названия одного и того же города - как лакмусовая бумажка - помогают определить, с кем ты сейчас говоришь, не задавая ненужных вопросов и сразу исподволь подавая собеседнику условный знак - как у Киплинга - "Мы с тобой одной крови!" Это особая черта разведчиков - постоянная мимикрия, подсознательная модификация акцента, интонаций, названий блюд, городов, памятных дат. До Еревана и Тбилиси он служил за границей, а призывался в Орджоникидзе. Для казака - Владикавказ (сокращённо - Владик), для русского - Орджоникидзе (сокращённо - Орджо), для осетина - Дзауджикау (на этот раз без сокращений - это свято). Как для грузина - Сухуми, а для абхаза - Сухум, для осетина - не Цхинвали, а Цхинвал... За осетинским столом он привычным жестом отливал на землю из стакана с церембоном (осетинским самогоном) первый глоток - дань умершим, точно так же, как, не задумываясь, клал кусок хлеба на стакан водки, поминая товарища по русскому обычаю. Но, даже задумавшись, он бы не заказал в кафе на проспекте Комитаса в Ереване грузинское блюдо чижи-пыжи, а в тбилисском Авлабаре - армянский тава-кебаб, хотя они так похожи. И вино - в Армении он бы заказал Аштарак, Аревшат, Геташен, Айгешат, Арташат или Ашакан, хотя и не любил полусладкие и мускатные вина, а в Грузии - Мукузани, Саперави, Цинандали, Кахети, Риони, на худой конец - Саэро. И тут, и там, он бы пил настоящий кофе по-восточному - другого не признавал. Но здесь он бы сказал бы официанту "Кофе из джезве, пожалуйста", там - из турки, в Каире - из далла, в Болгарии из раквы, а ещё где-то из ибрика, а то и из срджепа... - смотря куда его забросила судьба сегодня. Он не думал об этом - личины, языки и привычки - вернее, привычные жесты - менялись автоматически. Рассказывают, что один из христианских путешественников, посетивших Мекку под видом мусульманина, совершающего хадж, погиб потому, что притопывал под музыку в Мекке во время праздника жертвоприношения Гид аль-Адха - мусульмане не притопывали тогда ногами в такт музыке. Страноведение для разведчика - это не просто важный предмет в расписании занятий в Военном институте иностранных языков и в дипломатической академии. Это образ жизни, ставший самой жизнью... Или не ставший - но тогда жизнь его может стать короткой. Привычные жесты очень важны. Думать о них нельзя - нет времени. Они должны исполняться "на автомате". Если в Пакистане поприветствовать вошедшего жестом " намасте" - сложив ладони перед грудью - можно нарваться на нож. Это - жест индусов. Ничего хорошего не будет, если закуришь на людях во время месяца Рамадан в мусульманской стране. В Баку, если хочешь расположить к себе человека, можно взять собеседника за пуговицу на пиджаке и сказать доверительно: "Я же вижу, Вы образованный человек, Вы меня поймёте, да-а?" Если хочешь польстить грузину, этот номер не пройдёт. Надо сказать: "Я знаю, Вы изинтеллигентной семьи...". На Кавказе, если старший зашел в комнату - надо встать, а если он просто прошел мимо - надо сделать движение, как будто ты встаёшь. Это движение делают адвокаты, отвечая судье: - Да, ваша честь! Привычные жесты - верхняя одежда обычаев. А обычаи надо чтить и соблюдать. Нельзя дерзить обычаям - это добром не кончится. Бывают старые разведчики. Бывают дерзкие разведчики. Не бывает старых дерзких разведчиков. Кстати о старых разведчиках и их привычках...Его любимого преподавателя Владимира Николаевича Соколова все ученики звали за глаза "Colonel Elsewhere"* за его привычку при рассказе даже своим ученикам о каком-либо случае из своей богатой происшествиями жизни никогда не называть город или страну - "Once, when I was... ...well... elsewhere" - "однажды, когда я был...ну, где-то, я...". Так вот он научил Константинова очень полезной привычке. Если не спится, то не надо __________________________
*Colonel "Elsewhere" - полковник "Где-то"
считать слонов или баранов. Надо вспомнить какой-нибудь из городов, где ты жил, и мысленно пройти от своего дома до, например, городской управы, чётко вспоминая каждый дом, перекрёсток, названия магазинов и автобусных остановок, запахи кофеен и звуки уличного движения, крики продавцов и зазывал, ощущение мягкого от жары асфальта или холодной чавкающей массы полурастаявшего снега под ногами.
Запахи и звуки - они помогают запоминать малейшие подробности, и через многие годы с их помощью можно вспомнить о событии, которое ты тщетно искал в тайниках своей памяти...
Константинов оглянулся: там, в километре всего, за рекой Арпачай, была Турция. Вон, и стекло стереотрубы блеснуло в лучах закатного солнца - турецкие пограничники отлично видели его. Да что там его - они видели, наверное, что его шашлык уже безнадёжно высох. Скоро стемнеет. Здесь, на юге, солнце не болтается у горизонта перед закатом, медленно опускаясь по пологой линии. Еле дождавшись ужина, оно стремглав опустится по прямой, и после заката сумерки будут очень коротки. Наступит тёмная южная ночь. В 8 пограничники сменятся на посту и старая смена уедет в Мейданджик. Он вспомнил маленький городок, кривые, но чистые улочки домов из известняка, голос муэдзина с минарета украшенной изразцами мечети. Он побывал и в Хопе, на берегу моря, и в Борчке под Артвином, и в Мейданджике в уезде Шавшат, где располагались батальоны 14 пограничной бронекавалерийской бригады. Ни брони, ни кавалерии в бригаде не было. Просто турки следовали британской традиции сохранять названия воинских частей - мол, сохраняются и их боевые традиции. Бригада охраняла турецкую границу от Черного моря до Арагаца.
Слава чиновникам министерства внешней торговли, придумавшим звучные термины - "приграничная торговля", "народная дипломатия" и прочие новшества. Да и распространённая практика встреч пограничных комиссаров для решения назревших местных проблем была очень полезна. Все эти новые веяния и умение находить общий язык с восточными людьми помогли ему, начальнику разведки самой боеспособной армии Закавказского военного округа, не только побывать на той стороне границы, но и сблизиться с некоторыми офицерами 14 БРКБР - а ближе всего - с командиром седьмой погранзаставы, в зоне ответственности которой он сейчас и находился. Он ждал возвращения Грека. Окно для его перехода было открыто два часа тому назад и закроется через два часа. План был одновременно и смел и прост. На сегодня была назначена встреча пограничных комиссаров для урегулирования вопроса о перегоне двух больших стад турецкого крупного рогатого скота через границу для его переработки на Ленинаканском мясокомбинате. На юге СССР, несмотря на мудрые решения руководства и созываемые регулярно совещания по обмену опытом, не хватало скота, а у чёртовых турков его было в избытке, хотя у них полностью отсутствовало партийное руководство. Константинов усмехнулся. Не находятся ли эти два понятия в обратной друг от друга зависимости? Больше партийного руководства - меньше мяса? Не ёрничай, полковник - одернул себя Константинов - ты ведь на партсобрании этого не скажешь... Так вот - на переговоры отправились пограничные комиссары. Вот только настоящих комиссаров было не два, а только один - начальник нашей погранзаставы. Вместо второго через границу у всех на виду в пограничной полевой форме пошёл двоюродный брат турецкого офицера-пограничника, турок-месхетинец Ахваз Озден. Константинов сообщил наверх, что у него появился ценный контакт на той стороне. Контакт был ценен не только тем, что был офицером-пограничником, начальником погранзаставы, а и тем, что был уязвим - у него был секрет от своего командования. Турки не признавали никаких национальных меньшинств на своей территории. Черкес ты по происхождению, курд или месх - ты должен быть только турком, иначе не только на офицерскую должность в армии, но и простым писарем в сельскую управу не возьмут. А офицер Махсуд Озден был месхетинцем, но тщательно скрывал этот порочащий его по турецким понятиям факт. Константинов узнал об этом от начальника соседней заставы. Когда после обильного застолья Константинов пригласил своего визави "выйти покурить" - тот с удовольствием согласился. Турецкое командование, зная стойкость русских в распитии спиртных напитков, строго-настрого ограничило общение турецких офицеров с ними принятием пищи, но не спиртного. А о содержимом фляжки Константинова уже шли слухи - и не зря. Для некоторых избранных разливали иногда на Ереванском коньячном заводе старый выдержанный коньяк - и не в бутылки, а в литровые банки. Именно для таких вот фляжек или хрустальных графинов. Во время перекура, под влиянием ереванского КВВК - "коньяка выдержанного высшего качества", пожаловался пограничник на своего соседа - мол, досталась ему отличная застава - и по местности, и по доходности. Что ни месяц - то перегон скота, то мелкотоварный обмен. А вот у него - горы и ущелья, никакой радости. Везёт же беспородным... На вопрос Константинова - почему сосед "беспородный" - тот поведал участливому русскому, что сосед - не настоящий турок, а турок-месхетинец. Да ещё и брат его живет в Грузии, в Месхети. Сдать его начальству, что ли...
Сергей Александрович отговорил собеседника - не факт, что именно его назначат на освободившуюся должность, а для того, чтобы жизнь казалась завистнику посветлей, подарил ему - нет, конечно, не коньяк, а серебряную под карман пиджака плоскую фляжку, в коей коньяк и содержался. А сам в следующий раз постарался поближе познакомиться с начальником заставы - месхетинцем. Брата его, проживавшего, кстати, не в Месхети, а в Тбилиси, вскоре разыскали и очень кстати арестовали за торговлю валютой - тяжкое по тем временам преступление. Впрочем, если бы не валюта, то нашлось бы какое-нибудь другое преступление - не менее тяжкое. Брат-пограничник согласился выручить его и обменять на человека, который подойдёт на заставу "с той стороны". Вот так и вышло, что открылась возможность организовать "окно" на границе. Турок с двумя набитыми старыми газетами портфелями пойдёт с советским начальником заставы на ту сторону и останется на заставе своего брата, а Грек, переодевшись в его полевую форму и переложив свои бумаги в портфели, пойдёт назад с нашим пограничником. Комар носу не подточит. У советских двое ушли, двое пришли. У турков двое пришли, двое ушли. Всё бьёт, как говорил начальник финчасти штаба 7 гвардейской армии Толя Козлов.
***
ВСЕГО МЕСЯЦ МОЛОДОСТИ... *
Сентябрь 1967 .
АФП -119
5 сентября
Балтимор, Мэриленд
Полиция арестовала японского учёного, который, по официальному заявлению, попытался отправить секретные данные космических исследований в Японию в 3 больших ящиках, помеченных "домашние вещи". Доктор Хидебуми Хазама, 39 лет, был задержан в аэропорту "Френдшип" в Балтиморе, когда он сажал свою жену и детей на самолёт, отправлявшийся в Лондон. Данные, которые доктор Хазама отправлял в Японию касались исследования проблем функционирования человеческого мозга в космосе. Исследования проводились коллективом учёных НАСА и у исследователей не осталось бы даже копии собранных данных.
Хазама отпущен под залог в 15 000 долларов и под поручительство первого секретаря посольства Японии в США.
pp 22 22.14
АФП-017
8 сентября
Лондон
Американский негр полковник Хьюберт "чёрный лев" Джулиан, известный торговец оружием, заявил после прибытия сюда из Лагоса, что он совершенно убеждён в том, что бывший конголезский премьер-министр Моис Чомбе мёртв. Чомбе содержался в заключении в Алжире с конца июня, когда он был выкраден и вывезен по воздуху из Испании. В течение последних нескольких недель Джулиан вёл переговоры с конголезским президентом генералом Джозефом Мобуту. который добивается экстрадиции Чомбе в Конго (Киншаса), где Чомбе приговорен к смертной казни. Джулиан предлагает Мобуту 20 миллионов долларов за жизнь Чомбе.
ra 22 0743
_________________________
* Все сообщения АФП - Агентства Франс Пресс - подлинные, с сохранением номеров (первая строка), даты (вторая), места, откуда поступило сообщение (третья строка). Последняя строка состоит из инициалов радиотелеграфиста, номера частоты (22- это частота f=8020) и времени передачи по Гринвичу.
АФП - 233
15 сентября.
Каир
Фельдмаршал Абдул Хаким Амер, правая рука президента Насера до поражения египтян в июньской войне, покончил жизнь самоубийством на 48-м году жизни после обвинений в заговоре против президента.
pp 22 21.10
АФП-006
16 сентября
Нью Дели
Сэр Джон Нант, возглавлявший английскую экспедицию, покорившую Эверест в 1953 году, заявил во вторник, что твёрдо верит в существование снежного человека. Выступая в Индийском институте альпинизма, утверждал, что он видел следы босой ноги йети на заснеженном склоне горы Канченджанга.
la 22 07.20
АФП-111
17 сентября
Тегеран
Египетский маршал Амер, по-видимому, был ликвидирован, потому что знал слишком много, предположила англоязычная тегеранская газета "Кайхан". Публичный процесс над маршалом мог дать ему возможность раскрыть всю слабость египетского режима и доказать, что президент Насер виновен в сокрушительном поражении в войне с Израилем.
ra 22 08.08
АФП-206
20 сентября
Стэнфорд, Калифорния
18-летняя дочь государственного секретаря Соединенных Штатов Маргарет Элизабет сегодня вышла замуж за 22-летнего негра, Гая Гибсона Смита. Он работает в аэрокосмическом агентстве НАСА. Обряд венчания состоялся в протестантской часовне Стэнфордского университета, где учится невеста. На ней присутствовали господин и госпожа Раск.
Всё сохранялось в тайне, и журналисты не подозревали ничего, пока госсекретарь не прибыл в Стэнфорд. Брат Дина Раска, Джек Фойзи сообщил, что секретность была необходима, чтобы избежать демонстраций протеста. Муж обучается на пилота военного вертолёта.
mp 22 20.12
АФП-017
21 сентября
Вашингтон
В столице распространяются слухи о том, что госсекретарь США Дин Раск предложил свою отставку президенту США Джонсону в связи с тем, что его дочь вышла замуж за негра, если этот факт может повредить администрации президента Джонсона. Семья Расков родом из южного штата Джорджии, где до сих пор соблюдаются сегрегационистские законы (то есть белые и черные не учатся вместе и запрещены межрасовые браки - пер.)
pb 22 08.40
АФП-040
22 сентября
Нью-Йорк
В США ежегодно регистрируется более 1 800 000 браков. Около 8 000 из них - смешанные, но лишь 2 500 случаев, когда белая женщина выходит замуж за негра. У простых людей это может пройти без последствий, но когда семь лет назад негр Сэмми Дэвис женился на шведской кинозвезде Мэй Бритт, её карьера в Голливуде закончилась - ей не дали после этого ни одной роли. И теперь, когда такой смешанный брак заключается в одном из 16 (!) штатов, где браки белых с представителями других рас запрещены, добром это не кончается. Среди этих штатов - Виргиния, Алабама, Флорида, Джорджия, Луизиана, Миссисипи, Теннеси и Техас.
laf 22 11.22
***
Попков. Москва. Начало.
- Нет, ты не слышишь меня! Слушаешь, но не слышишь! Это - не подстава, это - не уловка, это - проверка моей, понимаешь - моей проницательности. И ты вовсе не провокатор, не предатель, ты - мой помощник в очень важном и нужном деле. Если мы проведём эту проверку, и Константинов на неё не клюнет, или если он даже и согласится на твоё предложение, но каким-то образом сможет провести меня и не попасться - значит, я нашёл достойного кандидата и буду его с лёгким сердцем рекомендовать его и дальше. Ты знаешь мои возможности - куда. Пойми, мне очень трудно! У вас у всех безупречные анкетные данные. Отцы - или старшие офицеры и генералы, или высокопоставленные советские и партийные работники. У одного только Александровича отец не чиновник - так он знаменитость - певец, знаменитый тенор, лауреат государственной премии, народный артист! Это мне и проверять не надо - всех подбирали по определённым критериям. У вас отличное образование, языком вы владеете практически безукоризненно (ну, Литовченко не в счёт), у вас безупречные характеристики... Но и что, скажи на милость, я могу из них почерпнуть? "Идеологически выдержан, делу Коммунистической партии предан, дисциплинирован, морально устойчив". У каждого из тридцати - в личном деле эти слова. А что мне-то прикажешь делать с вами - дисциплинированными, морально устойчивыми и идеологически выдержанными? Ведь полгода уже прошло, а отсеялись из всех языковых групп только шесть человек! Мне ошибиться нельзя! Вы же не знаете, что меня давно рекомендовали на генеральскую должность заместителя начальника ВИИЯ, а я по милости такой вот характеристики одного из вас до сих пор начальником спецкурса штаны здесь протираю!
Полковник Попков перевёл дух, вытер платком бычью шею, покосился на стоявшего навытяжку лейтенанта.
- Ну, хватит этой риторики. Что я тебя уговариваю? Я тебе сейчас правду - матку в глаза скажу, а ты сам выбирай. Поедет в Ирак один - или Константинов, или ты. Константинов очень осторожен, он не доверяет никому, особенно москвичам. Вы с Балаяном приехали с ним из Орджоникидзе, вы однокашники, ты живёшь с ним в одной комнате. Балаяну я не доверяю, слишком много кровей там намешано - отец армянин, мать - гречанка, и, хотя его дед - заслуженный строитель всего Советского Союза, ты - моя последняя надежда. Я не хотел тебе говорить, но признаюсь - я хотел бы, чтобы выбор пал на тебя - ты коренной москвич, русский, отец твой военный врач, подполковник, у меня душа не лежит к этим провинциалам - и хотя у Константинова отец второй секретарь обкома и друг члена ЦК Кабалоева, а что-то не нравится мне ни он, ни Балаян. Ну, с армянином просто - он у меня засветился с медсестрой из нашей клиники - поедет в Ленинакан, на родину. А Константинова, если мы всё сделаем правильно, отправим в Перевальное, под Симферополь - пусть воспитывает бойцов народно-освободительного движения юга Африки. Повторяю для особо сметливых: завтра к Константинову подойдут Молчанов и Александрович и пригласят в город на квартиру Молчанова отпраздновать день рождения ленинградца Кашпура. Мол, парень приезжий, живет, как и Константинов и Балаян в офицерском общежитии, соскучился, небось, по семейной обстановке. А у Молчанова родители недавно уехали в Австралию - отца назначили генконсулом в Мельбурн. Вот почему приглашают не в кафе или ресторан, а домой к Молчанову. Если он им откажет, вся надежда на тебя - надо его уговорить. И поможешь его хорошенько напоить. А потом смоешься на ночёвку к своей тётушке. Я специально подменю на дежурстве подполковника Кузнецова в субботу. Вот и прихвачу нашего кавказца с поличным. А потом - комсомольское собрание проведем, выскажем товарищу наше недоумение - мы, мол, тебя командиром группы назначили, а ты... Никаких взысканий, конечно - просто поставить на вид на первый раз, но мне этого будет достаточно. А у начальника института генерал-полковника Танкаева не зря псевдоним - Ингуш. Он из ваших краёв, с Кавказа. Так вот, он уже упрекал меня, что я зажимаю национальные кадры и провинцию. А с Ингушом шутки плохи, крутой, чёрт! Ну, иди, лейтенант, и смотри у меня - я не зря должен выходной день дежурным с палашом на бедре таскаться, мне Константинов нужен - тёпленький, на блюдечке. А то вздумал меня, старого, учить - мол, уберите, товарищ полковник, из своего кабинета портрет Никиты Сергеевича - его уже несколько часов как сняли со всех должностей. И откуда он это вперёд всех узнал, про Хрущёва?
--
Так ведь вы помните - нас тогда ночью увезли на радио - мы на всех языках читали в эфире сообщение о решении Политбюро. Гражданским дикторам не доверили, наверное... Я и Константинов - на английском, Половинкин и Захаров - на французском, Потапов и Цветков - на испанском. Причём читали сразу оба из каждой пары - из разных кабинок, а чей голос шёл в эфир - мы так и не узнали. Как с радио вернулись, так он к Вам и зашёл, предупредить хотел, наверное. Он не со зла...
--
Ну ладно, проехали! Помни, что я тебе сказал. Вопрос стоит именно так - Ситников или Константинов. Твоя судьба - в твоих руках. Да, ещё не забудь себе обеспечить алиби - ночёвку у своей тетки, а то припрёшься с ним вместе поддатый - что я буду делать? Обоих на собрании пропесочивать? Александрович поедет в Канаду, его отец через международный отдел ЦК ВЛКСМ ему место обеспечил, Молчанова мать устроила здесь, в Москве, в 10 главное управление, кадровиком по загранкадрам, каковым был и его покойный отец - у него свадьба скоро, ему не до загранки сейчас. Литовченко не знает язык и никогда знать не будет, его хоть в Вашингтон отправь - за папиной спиной не привык сынок зубрить глаголы. Значит, возьмут в политуправление московского округа, к отцу. Гаппаров пришёл из Воениздата, неизвестно зачем - туда и вернётся. Вот и все англичане - нет у меня свободных, как видишь. Всё рассчитано. Выпуск на носу. Понял?
--
Так точно, товарищ полковник.
--
Ну, если понял, то выполняй. Или пеняй на себя.
***
Ситников. Кипр. Завершение.
Юрий это понял уже давно. Дожидаться, как именно и под какими предлогами полковник Попков будет продвигать "нужных" людей в спецшколу ГРУ, или за границу в "хорошие страны", или в московский штат второго и десятого Главных управлений Генштаба - разведывательного и международного сотрудничества, ему нужды и тогда, на курсах ВИИЯ, не было. И в ГРУ он не стремился. Они, чего доброго, начнут проверять будущего сотрудника, вынюхивать, что да как, и узнают, что Юра с молодых ногтей - секретный сотрудник другого ведомства. Его, студента иняза, приехавшего на каникулы к отцу в венгерский городок Кишкунлацхаза, где базировался 14 гвардейский ордена Суворова истребительный авиационный полк, привлёк к интересной игре в контрразведчиков начальник особого отдела авиаполка, где отец был военврачом. Он назначал Ситникову встречи на улицах городка, где тот, увидев его, должен был следовать за ним на приличном расстоянии, а затем войти в тот же подъезд, куда зашёл майор. Там, всегда на первом этаже, была конспиративная квартира. Потом Юра понял, почему на первом - у конспиративной квартиры всегда должен был быть второй, запасный выход. Первый раз он был буквально ошеломлён: шёл по улице за особистом, одетым в модную тогда болонью, на расстоянии 10-12 метров. Зашел за ним в подъезд и увидел, как дверь левой квартиры тихонько закрыла рука в синем болоньевом рукаве. Закрылась, но английский замок не щёлкнул - открыто! И вдруг, зайдя в квартиру, он увидел, что жилая комната пуста. Не было майора ни на кухне, ни в туалете. Пусто. Ошарашенный, вернулся в комнату и подошёл к окну. И вдруг услышал сзади щелчок английского замка - и в комнату с улицы вошёл особист. Потом только понял. Ничего сверхъестественного: книжный стеллаж поворачивался на петлях, открывался ход на чёрную лестницу, выходившую во двор жилого дома. Обогнуть угол дома и снова войти в парадное - дело одной минуты. А результат-то каков! Озадаченный собеседник готов и вправду поверить в безграничные возможности организации, сотрудники которой могут проходить сквозь стены, исчезать и появляться, как в сказке! Ну, а рассказ о том, как иностранные спецслужбы хотят всеми правдами и неправдами переманить наших офицеров и членов их семей на свою сторону, завербовать их и использовать в своих целях был так естественен и настолько совпадал со всем, что каждый день звучало по радио и телевидению, что предложение поработать для соблюдения чистоты наших рядов выглядело не как вербовка, а как проявление высшего доверия облеченных властью и озабоченных государственными тайнами людей к нему, молодому, но, несомненно, выдающемуся человеку - ведь недаром выбор пал именно на него! Ситников подозревал, что полковник Попков тоже сотрудничает с госбезопасностью. Но участвовать в грязноватых играх Попкова, вовсе не связанных с госбезопасностью и попахивавших самоуправством, ему не хотелось... Конечно, он знал, почему Попков до сих пор не щеголяет генеральскими лампасами. Полковник заблуждался, думая, что эта великая тайна на курсе никому не известна. Молодой он был, только что получил звание полковника, поверил вот этим самым словам - выдержан, предан, дисциплинирован, устойчив - и подмахнул рекомендацию в Военно-дипломатическую академию ГРУ подполковнику Олегу Владимировичу Пеньковскому, тоже родом из Орджоникидзе, как и три мушкетёра - однокашники Серёжка Константинов, Армен Балаян и Юрий Ситников. (С тех пор при словах Осетия, Орджоникидзе у Попкова волос на голове матюком встаёт - обжегся на молоке, полковник, а дуешь на воду!) Да ещё они с Пеньковским были одногодки... Ну, как не поверить в исключительную положительность такого же молодого и перспективного, как и ты сам, подполковника? А тот возьми да и стань знаменитым на весь мир шпионом. Знаменитый шпион - или разведчик, как вам угодно - при жизни - это парадокс! Шпион должен быть или жив и незаметен, или знаменит, но мёртв. Как Зорге. Или, ещё лучше - как скромные и незаметные супруги Михаил и Елизавета Мукасей - агенты-нелегалы, закончившие разведшколу, специализируясь по английскому и бенгальскому языку, а проработавшие всю жизнь в Европе и Израиле со знанием родного еврейского - идиша, не провалившиеся до конца, вернувшиеся в СССР в 1977 году и закончившие свою карьеру преподавателями в школе СВР. Он был уверен, что его учителя, так трогательно державшиеся за руки, прогуливаясь по коридору в перерыве между занятиями, проживут, как сказано в сказке: "они жили счастливо вместе и умерли в один день". Юра, прожив на Кавказе всего пару лет, знал - это счастье. В идеале после долгой совместной жизни мужчина должен уйти первым. Нет ничего неприкаяннее, чем мужчина, оставшийся вдовцом в старости. Похоронив его, жена может прожить ещё несколько лет - её совесть чиста, она выполнила свой долг! Да и переносят старость женщины лучше, чем мужчины.
Ну, бог с ними со всеми. Попковыми, Пеньковскими и Мукасеями. Свои проблемы надо решать. Никакой он не предатель! Человек не сразу становится Иудой. Первое, небольшое предательство - это как прививка. Вирус в ослабленном виде попадает в кровь. Лихорадит, конечно. И самочувствие поганое. И укол под лопаткой ноет, как больное сердце. Но всегда есть оправдание - другой человек, его злая воля: полковник Попков, сволочь, принудил, не дал возможности выбора. Второе предательство сопровождают громкие слова: затронута честь мундира, большие государственные или важные ведомственные интересы. А третье - уже образ жизни, здесь те привычные высокие слова перемешиваются с житейской "мудростью": жизнь подлая заставила, а мы что - мы люди маленькие, выхода не было, цель оправдывает средства, не я, так другой, какая разница, таковы правила игры, начальство само приказало, оно не осудит, а другие не узнают. Не я же виноват, что нет горше соперничества, чем у ГРУ с СВР, у военных разведчиков и комитетовских...
Иуда... Как бы не так! Не всем же на осине болтаться, да и денег я за это не брал, какие там серебряники! Ну, хватит самоедства. У нас у всех есть скелет в шкафу. Необходимо научиться жить с этим. Надо отвлечься, переключиться. Надо "сделать перебивку". Эту способность мгновенно переключать мысли в другое русло он воспитал в себе еще в Минской школе КГБ, а с годами довёл её до автоматизма. Ему не надо было делать никаких усилий - стоило только дать себе команду - "переключись!" - и задать задание, как мгновенно начинало работать параллельное мышление. Юрий с детства удивлялся людям, которые говорили собеседнику: "Не волнуйся, не думай об этом - тебе же вредно!" Да разве мы вольны в своих мыслях и переживаниях? Он вспомнил, как издевались над ним в институте за тему его дипломной работы. У всех работа как работа. У Константинова - "Политическая лексика английских и американских газет и журналов", у Балаяна - "Метод Палмера как основа преподавания иностранного языка в дошкольных учреждениях". Звучат нормально! Не то, что у него: "Глаголы движения в произведениях Байрона". Вспомнить стыдно! Девчонки с постными мордочками подходили к нему и, притворно стесняясь, спрашивали: - "Юрочка, а глагол "fuck" можно считать глаголом движения? Ведь без движения... это... ну, как бы это сказать... в этом деле никак нельзя? Как ты считаешь?" Дурочки! При его стеснительности он готов был сквозь землю провалиться! Вот тогда он и подумал впервые, что хорошо бы владеть собой так, чтобы можно было переключать мысли в нужное русло по желанию, не краснея так мучительно... Ну, ладно. Всё! Переключаюсь! Перечисляю все произведения Байрона с заглавием в одно слово. Начал! Лара... Манфред... Гяур... Каин... не отвлекаться, при чём здесь Авель? Авель сам его спровоцировал! Да и неизвестно, Каин ли убил, или... Продолжай! Остров... Беппо... Мазепа... Сон... Темнота... а десятое? Лара? - нет, уже было... ну, конечно же, Сарданапал! Вечно я его забываю. Ничего себе имечко, почти Навуходоносор.. .Сарданапал - брат Ашурбанипала... или Навуходоносор - их брат? Попков им всем брат!
А, может, Попков - царь Ирод?
Или Попков - первосвященник Каиафа?
Тогда я...
Стоп! Господи, прости и помилуй меня, я устал!
Напиться, что ли...
***
ВСЕГО МЕСЯЦ МОЛОДОСТИ
Октябрь 1967
АФП-78
5 октября
Лондон
Министр иностранных дел Великобритании Джордж Браун, отвечая на вопросы о своей привычке к спиртному, заявил: "Сейчас, если не пьёшь, то умрешь". Разговор о его злоупотреблении алкоголем возник из за редакционной статьи в газете "Дейли Миррор", в которой было сказано: "Беда не в том, что г-н Браун пьёт слишком много, а в том, что ему нельзя пить вообще. Парень-рубаха Джордж родился таким, что даже просто глоток содовой делает его поведение непредсказуемым. Министр в ответ сказал: "Кто скажет, что сэр Уинстон Черчилль не пил спиртного?"
ph 22 07.23
АФП-111
11 октября
Меридиан, Миссисипи
Сержант полиции Меридиана Уоллес Миллер заявил в среду федеральному районному суду, что Сэм Боуерс, "имперский маг" Ку-Клукс-Клана, приказал умертвить 24-летнего белого противника расовой сегрегации Майкла Швернера. Сержант, который признал, что является осведомителем ФБР, сообщил, что получил от ФБР вознаграждение в 2400 долларов. Он сообщил, что узнал о приказе главы Клана от Эдгара Рэя Киллена, одного из 18 обвиняемых в убийстве трёх борцов за гражданские права. Трупы Щвернера, Эндрю Гудмена и Джеймса Чейни были обнаружены после полутора месяцев поисков под 3-х метровой земляной плотиной. Сержант заявил, что Киллен вербовал его в Ку-Клукс-Клан. "Сейчас наша цель - сказал он - не допустить, чтобы негры посещали школы вместе с белыми".
lr 22 07.28
АФП-313
11 октября
Брюссель
Бывший премьер-министр Конго Моис Чомбе сказал двум бельгийцам, сидящим с ним вместе в алжирской тюрьме, что его выкрало ЦРУ. Господа Чарльз Сигал и Марсель Хамбурсин - бельгийцы с того самолёта, на котором летел Чомбе, когда его перехватили и посадили в Алжире, чтобы арестовать Чомбе, сообщили корреспонденту еженедельника "Пуркуа па", что Чомбе сказал им это, когда их на время оставили вместе одних. Они пожаловались также на плохое обращение. "Нас пинали постоянно и говорили, что суд нас всё равно скоро приговорит к смерти" - сказали они.
brn 22 23.20
АФП-054
14 октября
Никосия, Кипр
Проправительственная газета "Агон" предположила сегодня, что катастрофа авиалайнера "Комета" Британских европейских авиалиний (BEA) произошла из-за столкновения с американским военным самолётом, который не вернулся на авиабазу Суда на Крите.
rdg 22 12.44
АФП-085
14 октября
Лондон
Лондонская вечерняя газета предположила, что причиной крушения "Кометы" была бомба, сработавшая в момент переключения на частоту авиадиспетчерской башни Кипра. Самолет за несколько минут до взрыва произвёл посадку в аэропорту Афин, где на борт поднялся бывший лидер террористов генерал Джордж Гривас. Этого времени могло быть достаточно, чтобы доставить на борт бомбу.
imr 22 15.42
АФП- 113
17 октября
Дамаск
Специальный военный трибунал сегодня заочно приговорил двух бывших сирийских дипломатов к смертной казни. Ахмед Камаль Хамза, бывший вице-консул Сирии в Восточном Берлине и бывший бухгалтер консульства Мухаммед Абдул Фарадж аль Салман осуждены за то, что вывезли в багажнике дипломатического автомобиля 2 граждан ГДР в Западный Берлин. Расследование установило, что им помогал и вице-консул Йемена Мохаммед Абдель Вали.
pgm 22 12.43
АФП-208
21 октября
Тель Авив
Израильский эсминец "Эйлат" был потоплен сегодня вечером ракетами с египетского боевого корабля, стоявшего на рейде Порт-Саида. Из 220 человек команды 15 убиты, 48 ранены, из них 8 тяжело. Спасен всего 151 человек, остальные считаются пропавшими без вести.
dav 22 22.00
АФП-032,33
22 октября
Каир
Как только эсминец пересёк 12-мильную зону территориальных вод Египта, два ракетных катера выдвинулись навстречу. Заметив, что артиллерийские орудия эсминца поворачиваются в их сторону, они ракетным залпом в17 часов 28 минут по восточному времени нанесли по нему удар. Прямое попадание ракет потопило эсминец. На корабле начался пожар и он затонул.
mm 22 23.30
АФП-021
26 октября
Тегеран
Шах Мохаммед Реза Пехлеви и императрица Фарах были коронованы сегодня на красочной церемонии во дворце Гёлистан. Шах был в военной форме, а шахиня - в платье дизайнера Марка Бохана от Диора.
mh 22 08.18
АФП-263
30 октября
Лондон
Бывший глава КГБ Александр Шелепин инспектировал специальное подразделение советских войск в Египте, состоящее из уроженцев советских среднеазиатских республик, которые носят египетскую форму, сообщил Йон Кимче - известный специалист, пишущий о ближневосточном конфликте.
gsk 22 22.16
АФП- 020
30 октября
Монтевидео
Президент Уругвая Оскар Гестидо временно оставляет свой пост, чтобы сразиться на дуэли с бывшим министром финансов Амилкаром Васконселосом, который оскорбил его, нелестно отозвавшись о его статье, критиковавшей финансовую политику министра. Он заявил, что это статья нелояльного человека, и написана она писарем. По уругвайской практике, если трибунал чести сочтёт это оскорблением, то Гестидо имеет право вызвать Васконселоса на дуэль. Последняя подобная дуэль состоялась между президентом Луисом Батлберресом и генералом Хуаном Педро Рибасом. Оба были легко ранены.
dst 22 09.01.
АФП-031
31 октября
Каир
4 генерала ВВС Египта сегодня предстали перед военным судом по обвинению в том, что они несут ответственность за поражение египетских ВВС в июньской войне. Они занимали посты: главкома ВВС, начальника штаба ВВС, командующего ВВС на Синае и командующего ПВО
jjc 22 09.26
АФП-299
31 октября
Анкара
Лидер турков-киприотов Рауф Денкташ, арестованный при попытке высадится на Кипр с двумя своими соратниками, Османом Конаком и Ерролом Ибрагимом, покинул Турцию, по заявлению официального представителя, без разрешения турецкого правительства. Турецкое правительство попросило своего поверенного в делах в Никосии связаться с миротворческими силами ООН на острове, чтобы получить полную картину происшедшего.
ph 22 22.10
АФП-328
31 октября
Никосия, Кипр
Подразделения национальной гвардии Кипра приведены в боевую готовность из-за ареста Рауфа Денкташа, лидера турков-киприотов. Денкташ, которому запрещено высаживаться на острове, был арестован при высадке на юго-востоке острова. Неподтвержденные сообщения утверждают, что на лодке было также обнаружено оружие. Правительственное коммюнике утверждает, что арестованные сообщили, что их лодка была доставлена к Кипру турецким судном.
bon 22 00-42
АФП-329
31 октября
Никосия
Президент Кипра архиепископ Макариос встретился сегодня с генералом Джорджем Гривасом, командующим греческими силами на Кипре, как только получил известия об аресте Денкташа. Обозреватели считают возможными последствиями этой высадки и ареста Рауфа Денкташа эскалацию напряженности на острове и возможные столкновения между греками и турками-киприотами.
Денкташ, бывший президент палаты турецкой общины на острове, жил последнее время в Анкаре. Он покинул Кипр после столкновений между турками и греками в конце 1963 г.
Он посетил лондонскую конференцию по урегулированию кипрской проблемы как представитель турков-киприотов. Но после конференции въезд на остров был для него закрыт.
bon 22 00.44
***
Балаян. Кобулети. Начало.
Кобулети - райский уголок земли на побережье Черного моря. Весь город - это длинная, километров шесть, улица вдоль полумесяца бухты. В начале улицы - сквер, типовое здание горсовета и горкома партии, милиция, почтамт, банк, кинотеатр - там нам делать нечего, это официальная часть города. А вот дальше по улице-дуге - милые нашему сердцу баня, базар, санатории, выстроившиеся один за другим вдоль сверкающего мелким белым песком пляжа. Это - еженедельный воскресный маршрут молодых офицеров. Баня с парной в воскресенье - святое, на этот кусочек свободы своих подчинённых не покушается даже командир радиоразведывательной части майор Коваль - по мнению младших офицеров - душитель свободы, жадина и демагог. На самом деле - обычный командир части. Впрочем, санатории интересуют только начальника секретной части старшего лейтенанта Александра Толстого. Он, несмотря на свою фамилию, настоящий грузин, и очень озабочен качественным отдыхом прибывающих в эти санатории блондинок. Только блондинок. Остальных он предоставляет заботам местного населения. Между санаториями, в качестве пограничных столбов, стоят однотипные деревянные киоски. В них - совершенно одинаковый набор продуктов, вернее, напитков. Сладковатая "Столичная", сделанная в Очамчири из инжиров, простая чача и (внимание!) "чачико" - ласковый суффикс потребители присвоили этому напитку за его благородную крепость и выдержку - это выдержанная чача, приготовленная по коньячному способу - с дубовой клёпкой. Патриарх продавцов этого курортного променада батоно Валико характеризует её очень колоритно - будучи представителем старшего поколения, он говорит: "это - довоенного качества напиток!" Высшая оценка в Кобулети... После парной идём на базар, выбираем самую лучшую ставриду и начинаем путь вдоль "санаторного проспекта" - в каждом киоске выпиваем по стопке чачико и на полном серьёзе обсуждаем достоинства и недостатки - как в рекламе - "богатый, насыщенный вкус!", "тонкий, благородный аромат!"
На самом конце дуги, которой Кобулети охватывает голубую с прозеленью бухту - неожиданные для этого умиротворяющего пляжного пейзажа колючая проволока, покосившиеся и совсем не грозные щиты "Запретная зона. Проход посторонним запрещён". За проволокой - антенны, нацеленные на невидимый отсюда турецкий берег. Местные жители на эту экзотику никакого внимания не обращают и продолжают в нескольких метрах от грозных предупреждений ловить основной продукт этой благословенной бухты - рыбу "иглу" - разновидность ставриды, только очень тонкую и длинную, что и объясняет её имя. Копчёная "игла" - лучшая рыбка в Кобулети.
Чуть выше полоски пляжа - несколько кирпичных зданий - штаб, казарма, клуб-столовая, автопарк, и несколько уютных и совсем не военного вида деревянных "финских домиков". Здесь живут семейные и прикомандированные офицеры. Один домик занимал два раза в год по месяцу и Балаян. Весной и осенью он приезжал из Тбилиси в Кобулети. Туда отбирают солдат из крупных городов Союза, где есть специализированные школы с углублённым изучением английского языка или недоучившихся студентов. Задача Армена - за месяц научить их особенностям радиоперехвата. То есть - сделать из них "слухачей" - радистов, способных на слух воспринимать и записывать содержание радиорелейных и радиотелефонных переговоров натовских штабов. В автопарке - ряды мощных приёмных станций с огромными "кунгами" - кузовами, нашпигованными мудрёной аппаратурой для обнаружения, подслушивания, записи и пеленгования радиообмена противника. Через месяц Армен принимает у них зачёты, комиссия присваивает им 4 разряд радиста и они начинают свою службу - 6 часов перехвата, 3 часа занятий, 7 часов сна, 6 часов караульной службы, 2 часа свободного времени. Но... разведка должна быть беспрерывной, а потому - всё это по скользящему графику. А ещё надо побелить казарму, покрасить облупливающиеся тягачи, кунги, антенны - солнце в Кобулети мягкое только на пляже! Интересно, где взять на это время... 4 смены радиоперехвата в сутки сменяют друг друга - это смысл существования "хозяйства Коваля" в столь экзотическом месте, их трогать нельзя. Караул и строевые занятия - расписаны до минут в Уставе. Занятия политподготовкой замполит сократить не даст. Значит, за счёт свободного времени... Так и идет солдатская служба - "через 6 по 6". Ну, а служба у офицеров хороша тем, что их воинская часть расположена в Кобулети, но плоха тем, что выбраться отсюда заграницу или в центральную Россию практически невозможно. Здесь служили, старели и уходили в отставку, навсегда сохраняя грузинский акцент и ненависть к сладковатой водке из инжира...
Когда Балаян первый раз прибыл к нему в часть, командир представил его офицерам части, и разместил в финском домике для командировочных. После нескольких дней занятий все вошло в привычное русло и новичок почувствовал, что вечерами здесь скучновато. У Коваля стоял лишний телевизор, и Балаян попросил его на время своей командировки. Коваль устремил на него удивлённый взгляд своих ясных голубых глаз: "Армен, ты же знаешь, что есть три вещи на свете, которые нельзя доверять даже друзьям - это жена, деньги и телевизор!"
Когда он рассказал об этом Сане Толстому, тот заржал от удовольствия: "А ты попробуй, попроси у него через пару дней ещё что-нибудь! Не важно, что. Ответ будет аналогичным - только третьим элементом в этом перечислении будет именно то, что ты попросил". Балаян не поверил. Через три дня он обратился к Ковалю и попросил его на пару часов фотоаппарат. Плёнка, мол, у меня есть и я хотел бы сфотографироваться с ребятами на пляже. Голубизна чистого взгляда, устремлённого на просителя с искренним и неподдельным удивлением, могла соперничать с небом над бухтой Кобулети: "Армен, неужели тебе никто не говорил, что никогда нельзя давать в долг друзьям жену, деньги и фотоаппарат?"
Майские праздники пришлись на время командировки, и Балаян, уезжая в Кобулети из Ленинакана, прихватил с собой три бутылки нормальной, не сладкой, как в Кобулети, "Столичной" водки. Пригодятся. Построение личного состава Коваль решил, кроме праздничных поздравлений, посвятить "воспитанию личного состава". На этот раз он выбрал тему борьбы за чистоту русского языка. То есть посвятить беседу борьбе с матерщиной в солдатской среде. Беда была в том, что все его подобные выступления перед солдатами (независимо от темы) обязательно скатывались в наезженную колею стандартных фраз. Их наизусть знали все офицеры и солдаты части. О чем бы он ни хотел поведать подчиненным, он не мог избежать роковой концовки из нескольких понятных, но не связанных между собой фраз: "Все мы... разведчики... на этом маленьком клочке земли... позади наша Родина... впереди - территория вероятного противника... все как один... непоколебимо... полны решимости..." А дальше - одно короткое замыкающее предложение, например: "сдать итоговую проверку на "отлично!"... Вольно! Разойдись!" Вот и сегодня Коваль, кратко описав, как он был потрясён грубыми словами, сказанными одним молодым солдатом другому, остановился перед строем на минуту, словно бы в раздумье. Балаян, как прикомандированный, не участвовал в построении и сидел в комнате дежурного по части, окно которой выходило прямо на плац. Из открытого окна была видно широкую спину Коваля и стоящих перед ним солдат, прапорщиков и офицеров. Начальник секретной части Александр Толстой, дежуривший в тот день, видимо, досконально изучил повадки Коваля. Своей гауптвахты у Коваля не было, а без секретчика в разведывательной части и дня не проживёшь. Всех возможных выговоров Саня набрал уйму и Коваля не боялся - "меньше лейтенанта не дадут, дальше Кушки не пошлют". И когда тот сделал задумчивое лицо и сделал глубокий вдох, чтобы приступить к завершающей фазе своей речи, Саня свистящим шепотом стал подсказывать ему из окна:
- Все мы...
- Все мы... - вторил Коваль.
- Разведчики...
- Разведчики...
- На этом маленьком...
- На этом маленьком клочке земли... Армен уже видел, как напряглась спина Коваля и сжались кулаки. Лица стоявших в строю покраснели от сдерживаемого смеха.
- позади Родина...
- позади наша Родина...
- впереди территория...
- Толстой! Прекратите мне подсказывать на ...!!!
Беседа о недопустимости сквернословия была безвозвратно загублена...
Как, впрочем, и назидание о недопустимости употребления спиртных напитков рядовым и сержантским составом, которую Коваль решил провести после очередного увольнения. В части служили несколько солдат из местных, и их отпускали иногда на выходные навестить родных. Те, не будучи дураками, присылали подарки - местные блюда и лучшие вина командиру части и старшине, чтобы чадо отпустили и в следующий раз. Но... подарки командирам - это одно, а как солдат будет смотреть своим друзьям в глаза, если не принесёт и для них "гостинцев"? Ясно, что надо попытаться пронести и им чурчхелы, ставридки и заветную бутылочку. Вот и решил Коваль провести рейд по "недопущению" спиртного в казарму. Старшина роты конфисковал на проходной 3 бутылки чачи и передал их Ковалю.
- Вылей воду из графина и перелей туда две бутылки чачи - приказал Коваль старшине.
- Так ведь, товарищ командир, в графин поместятся все три!
- Без сопливых знаю! А солдатам что предъявлять будем? Теперь налей в эти две бутылки воду и закупорь. Построишь личный состав, я проведу с ними беседу о недопустимости пьянства, и при них разобью о крыльцо штаба сначала две бутылки с водой, а потом, сверху - одну с чачей. Когда мы уйдём, солдаты наверняка проверят - действительно ли мы спиртное уничтожили. А у чачи такой запах, что одной бутылки за глаза хватит. Понял, недотёпа?
Так и сделали. Коваль разъяснил солдатам, что пить советскому военнослужащему совершенно нельзя, закончил любимым отрывком про разведчиков, Родину позади и территорию вероятного противника впереди и, очень довольный собой, залихватски трахнул первую и вторую бутылки о крыльцо штаба. Но с третьей вышло не очень гладко. То ли рука дрогнула (жалко ведь!), то ли ветерок пахнул, но бутылка разбилась с хлопком и с брызгами. Одна крупная капля попала на верхнюю губу Коваля. Скосив на неё глаза, Коваль секунду колебался - что делать. Строй замер. Тут у Коваля сработал инстинкт - видимо, вдохнул запах чачи - и он чётко, "раз-два!", как и подобает военному, слизнул каплю с губы. Строй зашелся от хохота, не оценив военной выправки командира...
Закончив натаскивать радистов к 9 мая, Армен явился к командиру доложить, что зачёты сдали все солдаты и он готов ехать. У Коваля в кабинете сидел его замполит. Выслушав доклад, Коваль сказал:
- Куда торопишься? Хочешь у себя в части попасть дежурным на праздники? Поедешь после праздников! Да вот и Алексеич говорит, что нехорошо нам после торжественного собрания разбегаться по своим домикам. Солдаты пойдут на праздничный ужин, молодежь - к Валико, а вы, холостяки - переростки, приходите ко мне - жена домашнего что-нибудь приготовит. Кстати - тут он невинно уставился на Армена своими голубыми глазами - если у кого-нибудь есть нормальная, не сладкая водка, то можно захватить с собой парочку флаконов - инжирная надоела, да и чачико тоже...
Балаян был поражен его осведомлённостью о его запасах, но деваться было некуда. Завтра, значит, ребятам достанется только одна бутылка "Столичной". После собрания командир и замполит пошли посмотреть, как покормят солдат, а Армен, переодевшись в гражданскую одежду, отправился к Ковалю домой. Передав хозяйке (как могут различаться муж и жена - добрее и хлебосольнее Танечки не было человека в Кобулети!) две бутылки "Столичной", он вышел на крыльцо покурить и подождать хозяина (оставаться даже на короткое время наедине с посторонней замужней женщиной нельзя - это правило кавказского этикета не раз уберегало Армена от неловких ситуаций). Он стоял на веранде финского домика, курил и представлял себе, с каким удовольствием сейчас Коваль смотрит на проходящие в столовую взводы, которые при виде командира подают команду "смирно!" и переходят на строевой шаг, приветствуя его. Торжественность момента нарушал только солдатский любимец - поросёнок Васька. Поросёнок был местной, грузинской породы, поросший редкой черной щетиной и необычайно шустрый. Такой шустрый, что все офицеры утверждали, что это особая порода - "свинья грузинская беговая". Откуда он взялся, никто не знал, но он стал настоящим служивым и твердо заучил армейское правило - держись подальше от командира и поближе к столовой. Чтобы он не лазил в огород к Ковалю и его прапорщику, ему на шею приладили треугольник из ящичных дощечек, которые мешали ему протискиваться между штакетником забора. Но сегодня он и не хотел в огород. Безошибочное чутьё подсказывало ему, что у солдат будет праздничный ужин с тортом и киселём, а, значит, перловки из гарнира останется много. Вот он и встречал подходящие колонны солдат, радостно вертя хвостиком, но не забывая находиться на противоположной от Коваля стороне строя. Подальше от командира, поближе к столовой. Забавная картина...
Через полчаса пришли Коваль и замполит, и все уселись за праздничный стол. Застолье текло своим чередом и две бутылки "Столичной" и бутылка коньяка, которую принёс, да и пил сам Виктор Алексеевич, опустели. Коваль обратился к Армену:
- Нехорошо смешивать напитки! У тебя там...ещё...
Танечка попыталась остановить мужа:
- Хватит уже водку пить, давайте я вам чай приготовлю, у меня варенье инжировое есть! Коваля аж перекосило: - Про инжир мне ни слова! Тащи ещё грибов солёных!
Замполит решительно поднялся: - Я пас, мне надо готовиться к экзамену в академию!
Но Коваль уже упёрся: - Ничего, иди, мы с Арменом можем и сами продолжить!
Деваться Армену было некуда - надо идти в свой финский домик за подкреплением. Виктор Алексеевич поблагодарил хозяйку за хлеб-соль и они удалились. Когда Балаян через 10 минут вернулся, у Танечки голова была перевязана вафельным полотенцем и глаза заплаканы. Она молча убирала лишние приборы со стола, пряча от Армена глаза. Коваль, наливая водку в рюмки, обратился к гостю с искренностью, достойной Станиславского:
- Армен, я вот о чём часто думаю: и как это у других офицеров жёны выживают? Вот ведь как я Танечку люблю, как лелею, а всё равно - что-нибудь, да случится! Представляешь: ты ушёл, а я хотел с Танечкой поиграть - ведь предпраздничный вечер, душевное застолье... Хотел шутя кинуть в неё диванной подушкой - так надо же, табуретка под руку попалась!
Теперь пришла очередь Армена прятать от Тани глаза. Не мог же он, в самом деле, вмешиваться в чужие семейные отношения...
На другой день Балаян решил после обеда ехать домой и в баню не пошел. Перед обедом зазвонил телефон: - Это дежурный по части. У нас ЧП. Товарищ капитан, помогите! Я в части один, командир с замполитом уехали на возложение венков, а из санатория имени Калинина медсестра позвонила, говорит, что у входа в санаторий наши офицеры на деревьях висят! Буквально так и сказала! Беда!
По возможности успокоив его, Армен сел в дежурную машину и поехал к санаторию. Картина, которую он застал, была достойна кисти Кукрыниксов. У входа в санаторий росли из одного корня две пальмы. Стараясь избежать тени друг друга, они росли от самой земли под углом, буквой V. На этих наклонных стволах, каждый на своём, глупо улыбаясь, полулежали два молодых лейтенанта. Они, как стало понятно из их лепета, зашли после бани на рынок купить пучок "иглы". При взгляде на аппетитную копчёную рыбку у них появилась вполне понятная идея - выпить по кружке пива. Как же русскому человеку не выпить пива после баньки, да при хорошей рыбке? Только не учли они, что чачико после этого ни в коем случае пить нельзя. Вот и повисли - голова соображает, а ноги не несут... Повезло ребятам... Век должны благодарить бога, что Коваль и Виктор Алексеевич задержались у городского начальства после возложения венков, а то бы он их по-другому повесил сушиться!
Это был последний приезд Армена в Кобулети. Через месяц на Ближнем Востоке началась война, и его размеренной жизни в ЗАКВО пришел конец.
Он ждал эту войну, как божий дар. Какой-то умник из контрразведки придумал правило, что офицеры военной разведки не могут ездить в мирное время за границу - велика возможность разглашения секретной информации. Он, наверное, не знал, что если кто-то захочет её разгласить, ему не надо куда-то ехать. Охотники до секретной информации есть везде - их искать не надо. Если ты обладаешь секретной информацией, тебя найдут. Если разведчика никто не хочет перевербовать - значит, он не интересен. Это может быть только по двум причинам. Или потому, что его информация уже известна противнику, или потому, что запрашивают непомерную цену - нет, не деньги (их бы не пожалели), а другую информацию, в обмен. Так вот, в мирное время ехать радиоразведчикам за рубеж нельзя. Другое дело - война. Тут все Александровичи и Литовченки сразу теряют интерес к поездкам в воюющие страны, и возникает вакансия для Константиновых, Балаянов и Ситниковых - а покажите-ка, ребята, на что вы способны, а то сидите в своих Тьмутараканях, пригрелись на Кавказе, в Крыму - в Перевальном, или в Капустином Яре и Красноводске! Слетайте, например, перегоните бомбардировщики из Североморска в Каир-Вест или перевезите на "АН-12" истребители в Бени-Суэйф! Или доставьте боеприпасы под видом бурового оборудования курдам в Ирак. Это вам не чужие радиограммы перехватывать да расшифровывать. Или листовки на иностранном языке писать. Растрясите кабинетный жирок! Только, чур, если вас поймают, мы здесь не при чём - это ваш командир корабля с экипажем погнались за валютной выручкой и опорочили честное имя советских соколов. Ничего, посидите у них, а если вернётесь, не выполнив задания, то и у нас - невелики вельможи. Толмачи, возомнившие себя невесть кем! Артисты и переводчики сродни друг другу - они за свою жизнь как будто проживают несколько жизней. Переводчик годами работает то с геологами, то с врачами, то с моряками, ну, а актёры вживаются в роль. Но играть короля - не значит быть монархом. Инженер, пришедший в ГРУ, становится разведчиком, как и неудавшийся пилот, ставший, если есть "волосатая рука", помощником военного атташе по авиации. Но переводчику никогда не забывают его изначальной профессии - он и для инженеров, и для пилотов, и для дипломатов - переводчик, как когда-то актер для обычных людей - лицедей-греховодник, мужчина с бритым, как раньше говорили - с голым, лицом. И Армен и Юра переводчиками стали совершенно случайно. Они с Константиновым и Ситниковым после десятого класса подали документы в лётное училище. Романтика одолела. Да и перед девочками - Верочкой Однолько, Оленькой Шеманской и Эллочкой Новиковой уж очень хотелось похвастать: "да, поступаем в лётное, конечно в истребители!" Но Сергея не взяли из-за операции на ноге - неудачно упал с велосипеда, у Юры Ситникова возникли проблемы со зрением, а у него, оказалось, давление повышено. Кто в семнадцать лет меряет давление? Обида на военных была столь велика, что подсознательно захотелось "им назло" избрать профессию, как можно более далёкую от армии. Вот и поступили все три мушкетёра на факультет иностранных языков. Хотя, если честно, то только Константинов имел тягу к языку и уже тогда довольно неплохо изъяснялся на английском - начальственные родители нашел ему какого-то необыкновенного репетитора. Но... от судьбы не уйдёшь. К середине 5 курса их, троих единственных мальчишек на курсе, сначала отправили в Ирак, Индию и Пакистан на практику, а по возвращении опять вызвали в военкомат и предложили стать военными переводчиками. Так они и очутились в Военном институте иностранных языков, на Танковом проезде, под неусыпным оком полковника Попкова.
***
ВСЕГО МЕСЯЦ МОЛОДОСТИ
Ноябрь 1967
АФП-077, 078
1 ноября
Анкара
Ертугрул Денкташ, брат арестованного на Кипре лидера турков-киприотов, заявил, что его брат высадился на Кипре в районе Галатии 21 октября, хотя официальные источники сообщают, что он высадился и был арестован 31 октября.
Жена Рауфа Денкташа сегодня была принята премьер-министром Турции Сулейманом Демирелем и передала ему два письма от своего мужа. Одно из них адресовано премьер-министру, другое - министру иностранных дел. Она заявила, что Рауф Денкташ просил её передать письма адресатам, если с ним случится что-нибудь.
