ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Лосев Егор
Рыбак

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 6.05*28  Ваша оценка:


Не клевало. В который раз он сменил объеденную наживку и закинул спиннинг. В садке плескались два мелких карпика, годных, разве что тещиному коту на ужин, вся остальная рыба словно легла на дно.
А еще стало холодно. Вроде октябрь, ночи теплые, но Голаны встретили прохладой, после полуночи подул зябкий ветерок.
Вообще, вся эта ночная рыбалка оказалась дурацкой затеей. По всему надо было ее отложить. Верный друг и соратник по рыболовному делу в последнюю минуту слег с вирусом, на серпантине у Кинерета лопнуло колесо. А вот теперь и клева нет.
Но он был человеком упертым и всегда старался доводить намеченное до конца.
За гребнем холма заухал филин. Другой, отозвался, где-то в стороне.
Однако, удовольствие от ночной рыбалки получилось ниже среднего. Сейчас бы костерок, но, озерцо лежит в запретной зоне, у самой границы, разбирайся потом с солдатами, с ооновцами, да мало ли, кого там черт принесет на огонек.
Надоело.
Он решительно поднялся и дернул удочку. Ну конечно, приманка опять съедена.
Рыбешки из садка полетели в озерцо, а сам садок в сумку. Следом лег складной спиннинг и непочатая банка пива.
Он закутался в рубашку и побрел к машине.
За спиной завыл шакал. Он вздрогнул нащупывая в кармане нож. Ребристая рукоятка подействовала успокаивающе. Да и шакалы никогда не нападают на людей. Он пару раз щелкнул лезвием, потом закрыл нож и сунул его в джинсы, прицепив над задним карманом.
Ножиком он загорелся, когда начитался форумов в интернете. Все хотел приобрести что-нибудь недорогое, но надежное и проверенное. После долгих поисков и сомнений заказал. Нож по началу испугал, птеродактиль какой-то, с дырой в лезвии, но быстро прижился в походах в лес, да на рыбалку.
Тропинка под ногами уперлась в кучу камней, оплетенных ржавой проволокой и кое-где еще сохранявшей квадратную форму. Дальше следовало перелезть через остатки бруствера миновать заброшенный опорный пункт и топать через поле к машине, припаркованной у разбитой снарядами мечети.
Он полез по камням подсвечивая фонариком. Луны не было, за то ярко светились военные базы на вершинах холмов. Перешагнув через тарншею, он оступился, прыгнул вперед, но приземлился на изъеденный ржавчиной лист жести прикрывавший пулеметное гнездо. Жесть расползлась и он рухнул в сырую темную яму. Фонарик, мигнув, погас.
Пахло землей, гнилью и еще чем-то противным, саднила ободранная нога. Он уселся. Выматерился сквозь зубы. Руки ноги оказались целы. Фонарик не зажигался. Но главное очки куда-то подевались. В принципе на так уж и страшно, в машине есть запасные, да и зрение не настолько плохое, но в темноте по изрытому танковыми гусеницами полю топать - хорошего мало.
Очки он все-таки нашел. На слух. Они хрустнули, под ногой. Одно стекло уцелело, а второе вывалилось из поломанной оправы.
Да что ж это за рыбалка такая!?!
То, что осталось от очков, он кое-как нацепил на нос, а "запасное" стекло сунул в карман. До шоссе было метров триста. Он даже угадал в темноте покосившийся силуэт минарета, но в голове словно взорвалась петарда, разбросав вокруг букеты ослепительных искр, а потом мир погас.


В голове пульсировали разноцветные круги, отдаваясь дикой болью. Он осторожно открыл глаз, потом второй. Круги вспыхнули, расходясь.
Очков на носу не ощущалось. Прямо перед глазами чернела в темноте кладка. Плотно прилегали друг к другу базальтовые булыжники. Из таких сложены на Голанах сотни бывших крестьянских домов.
Он ощупал руками голову, точнее попытался, помешали связанные за спиной руки.
Это уже было интересно.
В голове прокатилась очередная волна боли. Не сдержавшись, он застонал. Рядом кто-то завозился, зашептал. В ногах хрипло хохотнули.
Он молчал переваривая.
Говорили, вроде, по-арабски. Кто ж это развлекается, друзы местные, что ли?
И тут заторможенный болью мозг прожгло слово. Одно единственное, оно молнией прошибло замутненное сознание.

Исрауили... (израильтянин араб.)

Точно! Хриплый сказал: исрауили! Местные так не говорит. Неужели... Маааать перемать!!!

Теплый летний вечер... стакан колы в руке... негромкое вещание телевизора...
... в 97ом году солдат ЦАХАЛя Гай Хевер вышел за пределы части расположенной на Голанских высотах и бесследно исчез. Длительные поиски не принесли результатов. Одна из версий - похищение Гая группой сирийского спецназа...
Ерунда какая... - говорит он и выключает телевизор.
Смотришь всякую фигню - подтверждает жена.

Неужели "соседи" шалят?
Он медленно перевернулся на спину. Цветные круги вспыхнули затмив сознание.
Рядом снова засмеялись.
Круги разошлись оставив боль.
Над головой светилось звездами небо.
Огромная ручища вытянулась из темноты и похлопала по щеке.
- Я хабиби...
- Сам ты, бля, хабиби. - разлепил он пересохшие губы. Великий могучий - как никак, вдруг за туриста примут.
"Ага," - подсказал внутренний голос, - "примут, на ботинки твои армейские глянут, и примут, у тебя там как раз клеймо ЦАХАЛя выбито, на такой случай."
Голоса оживились, зашептали. "Шу, бля?" разобрал он. Широкое, как лопата лицо нагнулось к нему из темноты. Под срезом каски блестнули внимательные глаза.
Досмотреть не удалось, круги разошлись радугой, отключив от реальности.


Горячая ладонь ощутимо хлопнула по щеке. Он разлепил глаза:
- Чего тебе надобно старче? - блеснул остатками чувства юмора.
Больше его не трогали.
Небо над головой посветлело. Он напрягся и перевалился на бок "лицом к обществу". Веревка больно врезалась в кисти.
У самых глаз помещались пыльные, исцарапанные берцы. Размера, на глазок, сорок восьмого.
Голенища уходили в камуфляжные штаны, а выше глаза не поднимались.
Хозяин берцев сидел, свесив между колен неправдоподобно большие ладони.
В правой он разглядел свой собственный "лезерман". И без того маленький инструмент в огромной ладони казался кукольным. Лезерман тускло сверкнул сиреневым бочком и юркнул в чужой наколенный карман.
Он молчал. А че говорить-то, тут петь в пору... за меня невеста отрыдает честно...
За тебя гаранты машканту* отдадут... - оптимистично подпел внутренний голос.
Снаружи зашумел мотор.
Две руки подхватили его за плечи посадили уперев в стену. Оранжевая боль вспыхнула в башке, постепенно разрастаясь.
Вот ты какой, "сосед"... Он, морщясь, изучал разглядывал его. Не обделила природа человека. Амбал. Разгрузка лопалась на груди, на боку "калаш", как игрушечный, под каской усы в пол морды и глаза. В глазах детское любопытство: поползет, если лапки оторвать?
Что-то больно давило в поясницу. Он вдруг понял: нож! Нож остался на джинсах!
Онемевшие пальцы ткнулись под рубашку, погладив края клипсы.
Взвизгнули снаружи тормоза.
Амбал крепко стиснул плечо, потянув вверх. Череп раскалывался от боли. Они вышли в другую комнату, спотыкаясь об щебень под ногами. Перед ними шагали еще трое.
За окном таращилась круглыми фарами "шишига", он узнал ее даже без очков.
Силуэт в дверном проеме сердито рявкнул.
На глаза набросили куфию, затянув на затылке.

Шу - что/что такое (араб.)
Машканта - ссуда на покупку квартиры (ивр.)
Шишига - ГАЗ66


"Шишига" завывала мотором, тряско подскакивая, потом побежала ровнее.
Из под куфии он видел три пары ног, две напротив и одни рядом. Грубый брезент тента тер затылок, касаясь набухающей шишки.
"Шишига..." - подумал он, - миленькая... мы ж с тобой земляки...
"Раньше времени под психа канаешь!" - прорезался поганый внутренний голос, - "Вот допросы начнуться, тогда..."
- Родненькая... - упрашивал он, - ну сделай что-нибудь... ну пожалуйста...
"Шишига" невозмутимо бежала вперед хлопая тентом. Брезентовый полог прошелся по волосам. Может показалось... или в правду не так грубо, как раньше. Еще одно прикосновение и узел куфии ослаб. Он отдернул голову, боясь раньше времени выдать себя. Шевельнул губами:
- Спасибо, миленькая!.
Чудеса продолжались. Двигатель внезапно поперхнулся и чихнул, потом еще, потом длинно закашлялся и наконец заглох. Судя по тряске они съехали на обочину. Пискнули тормоза.
Он весь превратился в одно большое ухо. Вот стукнули об асфальт подошвы водителя. А вот, пассажир рявкнул: Шармута! И солидно, не торопясь вылез наружу.
Из кузова кто-то громко спросил, на что получил резкий ответ, видимо, старшего по званию.
Водитель грохотал и скрипел железом.
Одна пара ног прошлась по кузову, и исчезла, выпрыгнув наружу. Следом прогрохотали уже знакомые ботинки сорок восьмого размера. Их хозяин что-то строго сказал и выпрыгнул.
Потянуло табачным дымком.
Пальцы уже теребили нож, но он висел слишком высоко. Оставшаяся пара ботинок переместилась к борту.
Нож наконец поддался. Он открыл его, придерживая фиксатор, что б не щелкнул. С третьей попытки удалось подцепить кончиком веревку и дернуть. Потом еще раз.
"Эээх, сейчас бы серейтор!" пожалел он.
Веревка ослабла. Руки болели. Краем глаза он видел, как солдат стоя у борта достал пачку и выбил сигарету. Долго возился прикуривая. Наконец затянулся. Выпустил дым и встал повернувшись спиной.
"Сейчас!" - решил он, - "Или никогда!"
Снаружи длинно заверещал стартер.
Он мотнул головой скидывая с глаз куфию. Адреналин бушевал в крови.
Солдат стоял спиной, чуть повернув голову влево. Он видел крепкую шею, натянутые мышцы. Дальше все получилось само. Он прыгнул, левая легла на лоб, оттягивая голову кверху. Правая, с зажатым ножом, сильно провела по шее, вдавливая лезвие как можно глубже в чужую податливую плоть.
Вбок ударил тугой фонтан крови, заливая брезент, на пол тоже хлынуло. Тело забилось, задергалось под руками. Он оттащил его, хрипящее бьющее ногами, назад в кузов. Подбежал к борту, выглянул с водительской стороны, тут же отпрянув назад, глянул с другой стороны, убедившись, что тут чисто, сиганул в придорожную канаву.
За спиной все верещал и верещал стартер "Шишиги".


Он бежал, поминутно оглядываясь, спотыкался, вскакивал, снова падал.
По дну канавы вяло тек ручей. За поворотом ручей подныривал под дорожное полотно, через бетонную трубу и срывался в вади. Он ящерицей юркнул в трубу и снова запрыгал по камням. Сердце выскакивало из груди. Без очков все казалось размытым, не четким.
Он ощупал карман рубашки, выпавшая линза оказалась на месте.
"Только бы получилось! Только бы не догнали!" мельтешила в голове шальная мысль.
Внутренний голос радостно подхватил: "Вы же не бросите бедного старого Пью!"
Он резко остановился, хрипя и задыхаясь.
"Все, сука! Ты достал! Если выберусь, к психоаналитику пойду, пускай он с тобой разбирается!"
"Не выберешься." Неуверенно известил голос.
Окровавленный нож был все еще зажат в руке, он сложил его, старательно отводя глаза от клинка, и сунул в задний карман.
Вади загибалось, обходя поросший оливками холм. Он полез вверх. Из последних сил вскарабкался на вершину и упал под дерево.
Кое-как отдышавшись, он достал стекло, приложил к глазу и осмотрелся.
"Шишига" уныло стояла внизу, метрах в восьмистах, у поднятой кабины торчал водила, сжимая в руках автомат. Под задним бортом натекла темная лужа.
Его вдруг скрутил спазм. "Три года в армии баранку крутил, а тут человека прирезал, как два пальца..."
Амбала он заметил сразу, тот танком пер по склону на другой стороне дороги. Остальных не было видно.
Оглянувшись назад, он сориентировался. Это вообщем-то оказалось не сложно. Вдалеке скрывалась в облаках величавая вершина Хермона. В противоположной стороне торчали заросшие лесом развалины Кунейтры. За ней белела ооновская база. Ближе и восточнее поблескивало то-ли озеро, то-ли водохранилище, а вдоль берега ощетинилась столбами минаретов Новая Кунейтра.
Он двинул к развалинам, там и домов разрушенных много и ооновцы. Авось выгорит. Спустившись он снова пошел вдоль ручья. Продвижение давалось не легко. Русло было завалено валунами, которые приходилось перелезать, зато здесь росли деревья и осока, скрывавшие его то любопытных взглядов.
Он шел сколько было сил. Когда над головой затарахтел вертолет, он забился под ветки ивы и замер закусив губу. Вертолет неторопливо заложил вираж над руслом. Это был Ми-2, а может Ми-8, в вертолетах он был не силен.
Внутренний голос тут же прорезался: "Его тоже попроси! Если вертушка заглохнет, вот веселья будет!"
"Заткнись, падла!" - буркнул он. Вертолет нарезав еще несколько кругов улетел.
Вскоре русло сворачивало на юг, и ему пришлось подниматься. Он напился напоследок, выбрался наверх и приложив стекло к глазу огляделся. По проходившему неподалеку шоссе тянулась колонна армейских грузовиков, он насчитал шесть штук, понадеявшись, что они не по его душу.
Вокруг расстилалась плоская, как стол, равнина поросшая сухой травой, изредка нарушаемая темными пятнами деревьев. Граница отсюда просматривалась четко, по ту сторону лежали ярко-зеленые прямоугольники полей и плантаций.
Одет он был не по диверсантски: белая футболка и рубаха в красную клетку. Требовалась какая-то мимикрия.
Он полез обратно к ручью, что бы измазать рубаху грязью, но по дороге наткнулся на пару выгоревших мешков из-под удобрений. Вспомнив Рембо, он распорол мешок, прорезал дыру для головы. Получилась накидка. Покумекав еще, он понаделал в ней дырок и утыкал пучками сухой травы. Отрезав кусок мешковины, повязал голову. Почти костюм "джилли".
Осмотревшись он пополз вдоль шоссе, держась метрах в двухстах от полотна, постанывая от головной боли. Каждый раз заслышав шум мотора он ложился и замирал. Солнце страшно жгло спину.
Через два часа он дополз до поворота на Кунейтру. На въезде у развалин виднелся блок-пост.
Пока он лежал набираясь сил, несколько грузовиков остановились на шоссе недалеко от того места, где он вылез из вади. Человек шестьдесят солдат встали полукольцом слушая офицеров. Вскоре они вытянулись цепью и зашагали вперед. Эта картина придала сил. Он полз на карачках, мечтая только об одном, не наступить на змею.
Перед закатом он добрался до поворота к ооновской базе. До границы оставалось километра три. Он преодолевал их бесконечно долго. Два раза натыкался на изгороди из колючки, каждый раз с трудом проползая под проволокой.
"А если это минные поля?" поинтересовался внутренний голос.
Он скрипнул зубами и пополз осторожнее. Истерзанные локти и колени горели.
Когда блеснул в свете заката высокий электронный забор, он заплакал. Осталось дернуть за проволоку, чтоб сработала сигнализация и дождаться своих.
Перед забором по неглубокой канаве журчал ручей. Он сполз к нему, умыл лицо, напился и...
В глазах вспыхнули звезды, мир погас, как экран телевизора.


На месте головы помещался пульсирующий шар боли. Сильно тошнило. Он куда-то плыл, потом понял, что его несут на носилках.
Наконец носилки опустили на землю. Он хотел приподняться, но руки оказались связаны за спиной. Он скосил глаза, разглядел две пары армейских ботинок, пулемет стоящий на сошках. Вокруг ощущалось присутствие еще людей.
- Смотри-ка, твой шаид очухался! - произнес молодой голос.
Произнес на иврите!!!
- Думаешь шаид? - спросил другой голос.
- Нет, - засмеялся первый, - он с ножом полз тебя в жопу целовать! Зря ты его приложил, надо было кончить и привет. Возни меньше. А ему лафа и гурии.
Он застонал.
- Что шаид, головка бо-бо?
Он разлепил запекшиеся губы:
- Имма шшшшххха шаид! (Мама твоя шахид. Ивр.)
Повисла удивленная пауза.
- А кто ж ты?
- Рыбак! - промычал он на иврите и выстонал по-русски, - Бляяя!


Оценка: 6.05*28  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023