ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Магерамов Александр Арнольдович
Легенды и мифы афганской войны ч.2

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 6.48*42  Ваша оценка:
  
  
  
   начало тут
  
   Офицеры и прапорщики Декабрь 1988 [Афанасенко]
  
  
  
  24 октября 1988 года.
  
  С утра двинулись в порядке: 4-я рота, которая имела позывной 'Костер', 5-я рота ('Сигма') и подразделения огневой поддержки и обеспечения. 6-я рота ('Двина') осталась на блоках вокруг подразделений обеспечения и тыла. Колонна прошла всего лишь метров пятьсот, и тут по нам был открыт воистину ураганный огонь. 'Духи' из отрядов муллы Насима стреляли на этой дистанции, вероятно, египетскими 122-мм SAKR-40, запускаемых с треножников с дистанции 20-30 километров, нам их было видно только при запуске. Китайские 12-ствольные пусковые установки РСЗО "Тип 63", 82-мм минометы и 107-мм реактивные снаряды, запускаемые с грунта, стреляли, как заведенные. Вскоре всю долину реки заволокло дымом и пылью, поднятой при стрельбе. Изредка огрызались безоткатные орудия. Плотность разрывов снарядов вокруг нас была такой, что у меня возникло ощущение ирреальности происходящего: мне показалось, что я смотрю документальный фильм о Великой Отечественной войне прямо из центра событий, а вокруг нас бушует море огня.
  Но вся растерянность быстро прошла, и мы открыли ответную стрельбу. Правда, наши пушки 2А42 до дальнобойных 'духовских' установок своими осколочно-фугасными и осколочно-трассирующими снарядами не доставали. Они имели прицельную дальность стрельбы 2 километра, в отличие от бронебойно - трассирующих, в соответствии с ТТХ летевших на вдвое большее расстояние. Но последние мы никогда не применяли в Афганистане из-за отсутствия бронированных целей. Зато нас выручали 115-мм орудия приданных танкистов. Комбат, у которого был позывной 'Вожак' дал команду, и 'слоны', как мы их называли, начали выдвижение на господствующие высоты. Правда, на этом этапе операции танков было с нами всего четыре штуки, и они выполняли функции больших снайперских винтовок. Но помощь они батальону оказывали неоценимую!
  Личному составу сразу же дали команду сесть в броню, и потерь от осколков у нас не было, хотя 'духи' показали такой 'класс' в ведении огня, что я был поражен высоким профессионализмом их артиллеристов. К примеру, они делали при помощи огня реактивной артиллерии самый настоящий подвижный заградительный огонь (ПЗО), сопровождавший наше выдвижение. Хотя, как я запомнил из лекций во время обучения в военном училище, такая задача для реактивных систем вообще не ставится, она характерна только для ствольной артиллерии. Не меньше поражало, что они не жалели боеприпасов - чуть позже, на моих глазах по отдельному солдату, идущему от машины к машине на расстояние всего около 200 метров било три установки по 12 "Эр-эс" каждая. Причем каждая по два раза перезаряжалась.
  В самый разгар этого боя, когда до плотины оставалось около пятнадцати километров, на нашей машине окончательно 'накрылся' топливный насос высокого давления. Боевая машина засела в лощине, а перед нами на горе - 'духи' с 82-х миллиметровым минометом. Колонна батальона, остатки моей роты проследовали мимо для продолжения выполнения задачи, комбат при этом дал мне команду остаться с поврежденной машиной, и мы начали перестрелку с противником.
  "Духи" обстреливали машину из миномета около сорока минут, выпустили по экипажу с десяток 82-мм мин, но не попали - машина находилась в мертвой зоне для огня артиллерии, а пехоту мы быстро подавили. В общем, они стрельбу вскоре прекратили, и, вероятно, стали менять позицию. В этот момент у нас заклинило пушку - как это нередко бывало у орудия 2А42 - обрыв закраины гильзы в стволе. И вот мы сидим в яме и не знаем, то ли нам выбираться из БМП, ведь 'духи' могут в это время подойти ближе, и ударить по спешенному личному составу из миномета, или сидеть в машине среди мертвого, не простреливаемого нами пространства, и тогда велика вероятность поражения БМП из РПГ. Поэтому я дал команду развернуть автоматический гранатомет на станке АГС-17 и наблюдать за местностью наверху, а сам побежал к танку, который был метрах в трехстах. Начальник штаба танкового батальона, сидящий на месте командира с полуслова все понял, мы подъехали, и вытащили БМП из низины на горку. Пока снимали с механиком топливный фильтр, надеясь устранить неисправность, танк, получив приказ от командира нашего батальона, уехал, чтобы участвовать в прорыве через кишлак, а вместе с ним уехал мой автомат, который остался висеть на крышке люка...
  После подхода технического замыкания батальона во главе с кем-то из техников, я зацепил БМП за колесный легкий тягач на базе 'Урала' - 'КЭТ-Л' (в Союзе аналогичный тягач называли 'ТК' - транспортер колесный - примечание автора), чтобы эвакуировать БМП в тыл для ремонта. Туда же по команде командира батальона отправил и экипаж, а сам на машине первой роты 650-го разведывательного батальона с нанесенным на броне знаком - якорем, обвитым цепью отправился в район боевых действий. Огонь по одинокой машине разведбата противник вел настолько плотный, осколки снарядов и пули так звенели по броне, что офицер-разведчик поверх шлемофона даже надел стальной шлем, но внутрь машины не залез, видимо, из солидарности со мною. Каждую секунду мы с ним и механиком-водителем БМП ждали прямого попадания в машину снаряда или подрыва, хотя со своими жизнями каждый из нас мысленно попрощался еще утром....
  
   По прибытии на высоту, где был командный пункт полка, я обнаружил рядом с нею подорвавшуюся 501-ю БМП комбата и в полном составе контуженый экипаж. Мина взорвалась под вторым или третьим опорным катком, вырвав его вместе с балансиром, куском днища и сиденьем старшего стрелка, разорвала гусеницу и нанесла машине другие достаточно серьезные повреждения, противокумулятивные экраны на ней были сорваны взрывом. Впрочем, механик-водитель (Виталий Славгородский) был очень толковым парнем, и уже ремонтировал свою "ласточку", я впоследствии разговаривал с ним сквозь огромную щель в броне, а машина даже вернулась своим ходом с "боевых" в расположение полка. Сильнее всех пострадал от взрыва фельдшер батальона прапорщик Семенюк, и его уже эвакуировали в тыл. Все остальные члены экипажа остались в строю и перевязывали раны. Комбат тоже не вышел из боя и, когда ему оказали медицинскую помощь - у него была разбита голова, уехал на 502-й в район Каджаки-Улия.... На горе стояла сгоревшая БМП-1 'зеленых' и несколько других их поврежденных взрывами мин и 'эр-эсов' машин, виднелась кучка афганцев, которые метались по высоте, а по ним 'духи' били 122- или 130-мм "эр-эс". Фото8. Схема расположения на местности в районе плотины Каджаки 4-й и 5-й рот 371-го полка по состоянию на 24.10.1988 г. На высоте с флагом - КП полка. На высотах справа показаны действия 650-го ОРБ. [А.Магерамов]
  С горки открывалось, если бы можно было отрешиться от войны и заняться созерцанием окружающего пейзажа, воистину великолепное зрелище! Под нами располагалась долина реки Гильменд, внизу слева и вдоль нее - кишлаки Каджаки, Каджаки-Суфла и Каджаки-Улия, составляющие, практически, единый и достаточно крупный город, Карта района б\д [Магерамов] справа - возвышенность, а за нею горы, и вся эта местность была расцвечена взрывами: черными - от обычных снарядов - и белыми - от фосфорных. Время от времени пачками расцветали огненные вспышки, а потом они превращались в белые пушистые 'деревья', похожие на покрытые инеем березы в средней полосе России. Красивый "духи" давали фейерверк в честь нашего приезда! Видимо, война - все же действительно мужское дело, раз даже вид ее сегодня доставляет нам удовольствие, несмотря на весьма большую вероятность трагических последствий. И еще она - своеобразный спорт - кто кого. Правда, на кону стоят, как всегда, стоят человеческие жизни, а для нас она стала сегодня даже своего рода выходом из затруднительного положения и началом спокойной и привычной работы! Или мы уже действительно стали 'псами войны'? Происходящее вокруг - будто из песни:
  
  Шесть дней в песках искали тень,
  Седьмой удачней выпал день.
  Подул нам в лица, наконец,
  Не пыльный ветер, а свинец.
  
  Но оценку происходящим событиям будем давать позже, а пока, среди хаоса и суматохи, происходящей вокруг среди 'зеленых' наблюдаю командира 4-го взвода нашей роты, прапорщика Григория Грицая на 041-й, и его бойцов, изготовившиеся к бою. Ни малейшей суеты и расхлябанности. Все деловиты, сосредоточены, и каждый знает свою задачу. В такие моменты понимаешь, что все же не зря живешь на этом свете, раз у тебя такие солдаты! Пушку у них заклинило, ведут огонь из 'Утеса', а ствол орудия, чтобы выбить из нее оборванную гильзу, вытащить не могут, так как по ним работает снайпер. Мы стреляем по горам, а 'духи' с них - по топливозаправщикам за нашей спиной. Вообще они хорошо пристреляли эту горку, заранее установили мины, на которых подорвались два афганских бензовоза. И долбят по нам из всего, что может стрелять! Среди автомобилей лежат раненые и убитые "зеленые". Нас, правда, защищает броня.
   В это время 5-я рота при поддержке танков прошла участок от позиций моей роты, выставляя машины на блоки, и вошла в кишлак Каджаки-Улия. Населенные пункты в здешних краях, объезженных машинами батальона вдоль и поперек, почти всегда местным населением оставлялись перед приходом "шурави" или уже в ходе боевых действий. Поэтому и мы, и 'духи' уже привыкли вести огонь, не оглядываясь на мирное население, да и, в конце концов, не мы первые начали сегодняшнюю огненную симфонию. И какое тут может быть мирное население? Ведь здесь живут исключительно пуштуны, в основном из племен исхакзаи и аликозаи (алькозаи), и оба они относятся к пуштунской группе племен дуррани (буквальный перевод - 'жемчужные', до 1747 года известных, как абдали - примечание автора), к которому относился сам бывший афганский король Закир-Шах. Несомненно, такое родство просто неизбежно заставляет их быть о себе самого высокого мнения и, похоже, что сегодня их бойцы тоже не отступят ни за что! Оба из племен составляют основную массу населения уезда Муса-Кала и они являются оплотом местной вооруженной оппозиции из Движения исламской революции Афганистана (ДИРА). Муса-кала - наш многолетний извечный враг, лежала всего лишь километрах в тридцати от плотины на запад.
  Силы отрядов муллы Насима Акундзада в провинции Гильменд (уезд Муса-Кала) по данным разведки были примерно такие: боевиков - 1390, входивших в 19-ть отрядов и групп с 4-мя ПЗРК, 12-ю ЗГУ, 2-мя ПТУР, 17-ю минометами, 30-ю ДШК и 45-ю РПГ. В том же уезде, в кишлаке Наузад, кроме отрядов муллы, существовала еще одна, правда, 'непримиримая' как к правительству, так и 'насимовцам' группировка "духов" под командой Абдурахмана из Исламской партии Афганистана (ИПА). Состав ее был таков: 960 бойцов, входящих в 18-ть отрядов и групп с 3-мя ЗГУ, 5-ю безоткатными орудиями, 20-ю минометами, 31-м ДШК, 57 РПГ. Действовали они против батальона совместно с отрядами ДИРА или нет - для нас осталось неизвестным, так же, как и общая численность вражеской группировки, хотя, судя по тому, что по нам вели огонь безоткатные орудия, которые у муллы Насима в отрядах не значились, "абдурахмановцы" тоже были в "деле". Единственное, что нам довели позднее из разведывательной сводки, было то, что в результате операции "...десятки экстремистов убиты и ранены".
  Вот как охарактеризовал впоследствии нашего главного противника по Муса-Кале генерал армии Варенников, в 1987-1988 годах проводивший переговоры с муллой в Кандагаре, где его отряды, совершая свои 'рейды', тоже часто воевали с нашими войсками: "Мятежники были непримиримые. Особенно злая банда была у муллы Насима. Какие только подходы мы не делали, однако склонить его к мирному диалогу не удавалось..."
  Была еще одна сводка по обстановке в провинции Гильменд после вывода советских войск из этой провинции, датированная сентябрем 1988: '...большинство руководителей основных отрядов вооруженной оппозиции выехало в Пакистан для консультаций с лидерами оппозиционных группировок и получения оружия. В частности, 35 автомашин с оружием прибыли в район Каджаки в формирование Муллы Насима (ДИРА).... Ожидается, что активизация боевых действий может наступить с возвращением из Пакистана в провинцию наиболее влиятельного руководителя оппозиции Муллы Насима. Основанием для того, что он не пойдет на компромисс с госвластью, является смерть его брата Муллы Гафара, погибшего в ходе боестолкновений 7-го августа с племенным полком, дислоцирующимся в районе Каджаки...' А ниже приводится письмо сослуживцу от офицера Лашкаргахской бригады Польского Валерия, касающаяся муллы Насима: "Здравствуй, дорогой Гена. У меня всё без изменений. ... [Есть] одна новость, думаю тебе будет интересно, нашему старому знакомому, муле Насиму (Мусакала) поступили химические 82-мм мины. С нетерпением ждём применения... Жду ответа. Валера. 17 ноября 1987 года".
  Впрочем, кто-то из наших недавно рассказывал, что полгода назад возле плотины стояли на блоке во время восстановления нашими войсками линии электропередач, так за месяц здесь стрельбы не было ни разу! Но до плотины тогда добирались по другой дороге - северной, от Лашкаргаха, а "насимовцы" ждали батальон возле Сангина. Вот что пишет об этом в своем письме к автору бывший сержант 1-го взвода 8-й роты полка Сергей Махинько: "...на электростанцию первый рейд был весной 1988 года. Наш взвод тогда сняли с "Яхчали", вернее две машины, а третью оставили, и во главе с нашим взводным мы прикрывали рабочих, которые тянули к этой электростанции высоковольтную линию... У меня даже фото несколько осталось, там... видно на заднем плане, как они работают, а на одной с нами снялся их инженер - Ниамат звали, он - чуть ли не замминистра энергетики у них в правительстве был... Когда наша зона ответственности кончилась, и нас хотели сменить другим подразделением, то наши "духи" запротестовали, и не захотели другой охраны, так нас и оставили до июня".
  Зато сейчас проводов на столбах, протянутых тогда до самого Кандагара, уже не наблюдается, "духи" их все поснимали и сдали в пакистанский 'вторцветмет'! И, видимо, сегодня бойцы муллы здесь действуют тем же "вахтовым" методом, поэтому свет им абсолютно не нужен, жили же их предки тысячи лет без него?
  О том, что происходило в те минуты в кишлаке, уже после 'боевых' мне рассказали ЗКВ ПГВ ст.с-том Матрунецкий (по кличке "Матрос") и Феофилактов, а совсем недавно память освежил Сергей Николаевич Гущин! В Каджаки-Улия, поняв, что противник заманивает колонну в кишлак, чтобы в нем устроить 'кровавую баню', уничтожая технику в упор из засад, комбат решил все машины пустить в гору и миновать этот 'крайний' перед плотиной населенный пункт. Боевые машины пехоты, кроме одной, по его команде преодолели почти 60-ти градусный уклон ближайших гор, но два танка, следующих в колонне, не смогли вслед за ними вскарабкаться на высоты. Поэтому они пошли в обход, при этом уже знакомый мне головной танк начальника штаба танкового батальона подорвался на мине. Следующий позади второй танк старшего лейтенанта Феофилактова подошел к нему, чтобы вытащить поврежденную машину из-под огня, но ему в башню ударил выстрел, выпущенный из РПГ-7 практически в упор из-за 'дувала' - кумулятивной струей гранаты убило заряжающего, ранило наводчика и Феофилактова, танк загорелся. Сгоревшие в кишлаке Каджаки-Улиа 24.10.1988 танки 371 полка. Один убит (ряд. Ягмуров) и 3 ранены [Александр Турлаков] Оба танковых экипажа под прикрытием бронетранспортера саперов и единственной следующей за ними БМП 5-й роты были эвакуированы, а 'духи' начали жечь колонну 'зеленых', состоящую, примерно, из двадцати пяти автомобилей. Под конец они подожгли первый танк, оставленный экипажем.
  Бойцы ЗКВ ПГВ ст.с-та Матрунецкого открыли по "духам", ведущим огонь из-за 'дувала' ураганный огонь и уничтожили гранатометчика, запалившего 'слона'. Огонь при этом велся обеими сторонами практически в упор (Матросов говорил, что с расстояния метров двадцать - примечание автора), хотя и, что удивительно, без потерь с нашей стороны. Гранатомет подобрать не удалось, так как "духи", не желая расставаться со своим "орудием труда" стоимостью в 500-600 тысяч 'афгани' продолжали вести кинжальный огонь, и вскоре наши бойцы по команде начали отход из населенного пункта, уводя за собой уцелевшие автомобили 'зеленых'.
  В кишлаке остались гореть два танка и около пятнадцати автомобилей, направляя в небо черные густые столбы дыма, вскоре на них сдетонировал боекомплект, а 'Грачи' - штурмовики Су-25 начали наносить бомбово-штурмовые удары по центру кишлака.
  Мы обозначили наземными дымами правый фланг своей роты, так как 5-я рота с отдельными взводами уходила в тыл, везла на броне пятерых раненых (причем все были ранены в голову - примечание автора), а также контуженных, тащила две подорвавшиеся БМП, и туда же двигались все остальные приданные батальону подразделения. В кишлаке и сопках перед ним рвались авиабомбы ФАБ-500 и ФАБ-250, а на моей горке - 'духовские' "эр-эсы". Комбат дал команду лично указать колонне маршрут отхода и в самый разгар моей работы "регулировщиком" реактивный снаряд, едва не снеся голову наблюдателя, сидевшего на броне нашей БМП, взорвался в нескольких шагах, зацепив осколками ЗИЛ-131 и тяжело ранив водителя-афганца - перебил позвоночник...
  Когда тебя неожиданно глушит разрывом, накрывает землей, а вокруг визжат осколки, восприятие окружающего мира несколько меняется... В медсанбате уже после операции у меня волосы на голове шевелились от ужаса при воспоминании о том мгновении, да и не о нем одном. А тогда я лишь тупо посмотрел на воронку у своих ног, ощупал себя, не веря, что жив и даже не ранен, обнаружив в снаряжении застрявший осколок. Раненый сарбоз от боли и страха издавал нечеловеческие вопли, заглушая разрывы. И продолжал стонать и плакать весь день, до наступления темноты...
  В районе бомбо - штурмового удара авиации остался только один танк, который вскоре накрыло взрывам 'пятисотки', правда, прямого попадания не было, хотя осколками камней и ранило офицера - в госпитале у него на теле насчитали около ста пятидесяти осколочных ранений, к счастью мелких... Мы продолжали корректировать огонь артиллерии и сами вели стрельбу, пытаясь не допустить, чтобы 'духи' подошли к оставшейся в одиночестве боевой машине...
   25 октября 1988. Каджаки-Суфла-Улия. [Фото Петра Савина]
   На огневых позициях 5-й роты 25.10.1988 Указано место, где в Каджаки-Улия сожгли два танка. Фото Петра Савина
  
   Начало темнеть. Вскоре 5-я рота перегруппировалась и начала выдвижение на господствующие вокруг кишлака Каджаки-Улия высоты - почему-то она действовала без танков и какой-либо видимой поддержки. Мы смотрели на них, как на смертников! Но ребята вышли на высоты и спокойно заняли их, а "духи", видимо, из кишлака ушли. Весь вечер наши товарищи организовывали связь, уточняли задачи на ночь и завтрашний день. В конце концов, не выдержав криков раненого афганского солдата, я сделал ему укол обезболивающего. Это был "промедол", который лежал в кармане у каждого офицера, прапорщика и сержанта - старшего в экипаже именно для таких случаев - 'зеленый' вскоре перестал кричать и заснул, а ночью к нашему облегчению его и других раненых, а также убитых сарбозы эвакуировали. Мы уже устали от их криков.
  Часам к 11-ти вечера я начал разбираться с местонахождением своего автомата, который остался в танке, сгоревшем в кишлаке. Об этом мало радостном событии еще днем поведал командир танкового батальона, когда наши войска откатывались из кишлака мимо моей высотки. Начальник штаба танкистов, в свою очередь, по рации сообщил, что '...автомат старшего Костра...' из сгоревшего танка вытащили, а на следующий день его вернул лично комбат "слоновьего стада". Майор Сафонов, которого капитан Гущин оставил за себя старшим, чтобы поспать, его почему-то долго благодарил, а меня, конечно, отчитал за такой крупный залет. Я внимательно выслушал его мнение по этому вопросу, впрочем, он обошелся без каких-либо эпитетов и я, удовлетворенный его деликатностью пошел спать, оставив за себя прапорщика Грицая. Проснулись от разрыва. Выглядываем из машины. На наших глазах метрах в сорока от машины расцвечивается еще один разрыв. Бойцы сразу полезли в яму, заблаговременно вырытую под машиной, а мы с наводчиком - в башню. Оказалось, что по машине бьет безоткатное орудие. Мы открыли по нему огонь и часа два им занимались, пока не подавили. Потом снова пошли спать, назначив очередность дежурства.
  
  25 октября 1988 года.
  
  С утра нас снова начали обстреливать. До обеда в основном занимались засечкой огневых точек, а 5-я рота закреплялась на высотах перед Каджаки-Улия. Мы обнаружили минометную батарею "духов". Уточнили, что именно с этой позиции они и ведут огонь по 5-й роте, осуществляющей маневр. Стали наводить туда артиллерию - приданные 'Гвоздики', еще вражескую батарею по нашей наводке бомбила авиация. В кишлаке живой силы противника видно не было, все находились на позициях и сражались с нами. Профессионалы! Но наши ребята - тоже великолепные бойцы, храбрые, упорные в бою. Я еще только когда приехал в Афганистан был удивлен их подготовкой. Каждый солдат и сержант в роте, кто уже послужил здесь хотя бы полгода, умел стрелять из всего, что стреляет, работать на всех средствах связи роты и станции ближней разведки, был в состоянии заменить любого члена экипажа, включая наводчика-оператора и механика - водителя БМП. Несомненно, что это было связано с более качественной боевой подготовкой прибывающего пополнения как в период его натаскивания в учебных центрах Средней Азии, так и в полку на курсе молодого бойца, а затем в подразделениях, ведь в общей сложности проходило от полугода до года срочной службы, пока новобранец становился полноценным бойцом. Впрочем, для каждого пехотинца было голубой мечтой когда-нибудь стать 'специалистом' - механиком или наводчиком на боевой машине пехоты.
  За рекой Гильменд вспыхивали при запуске "эр-эсы", били вражеские ДШК. Но наши пушки до них не доставали. Выручали танки, хотя у них быстро кончались боеприпасы, и они уходили на дозагрузку. Ближе к обеду началась, как ее потом назвали, 'операция по эвакуации из танка тела погибшего танкиста', убитого накануне в кишлаке. Исполняющий обязанности командира 5-й роты, старший лейтенант Азимжанов с двумя БМП и взводом старшего лейтенанта Колодкина, выпускника Московского ВОКУ 1985 года, пошли под прикрытием всей нашей оперативной группы почти в центр Каджаки-Улия. Докладывали комбату о каждом шаге. Они без единого выстрела подошли к танкам, у которых при взрывах боекомплектов сорвало башни, и начали искать труп убитого солдата. Ведь у нас в полку до этого никогда не было случая, чтобы мы кого-то оставили на поле боя - всегда возвращались и выносили и убитых, и раненых, невзирая на потери. Так же было и сейчас! Но танкист - рядовой Ягмуров сгорел безо всякого остатка, от него остался только искореженный автомат, танкисты в полку потом долго ломали голову над тем, что положить в цинковый гроб для отправки на родину в Ташауз! А в кишлаке ребята лишь сфотографировали внутренности танка и быстро покинули негостеприимный населенный пункт. На плотину решили выдвигаться по горкам восточнее, минуя кишлаки.
  Тем временем я поехал проверить 1-й взвод своей роты. На 541-й заклинило пушку, а у экипажа шла пулеметная дуэль со снайпером и корректировщиком, находившихся метрах в двухстах от БМП. Я тоже дал по ним несколько очередей из пулемета ПКТ, но не попал. Потом поехал в свой 2-й взвод. Старший сержант Отамирзаев там все организовал как всегда, грамотно, но очень уж невыгодная позиция - ложбина. Распорядился оборудовать выносной пост, забрал у него снайпера - рядового Онисковца и поехал обратно на 541-ю, чтобы мой подчиненный подстрелил вражеского снайпера, мешающего нам отремонтировать пушку. Когда приехал, оказалось, что экипажи 041-й и 541-й перекрестным огнем снайпера уже уничтожили, и он лежал на бруствере окопа, а "духи" сосредотачивались в своем опорном пункте. Вскоре они подобрали и унесли убитого, что душманы, так же, как и наши войска, делали всегда и чему мы даже не стали препятствовать. Вскоре я подогнал машину 1-го взвода, и где-то 100 снарядов дал по позиции "духов". Снаряды в ленте были осколочно-трассирующие и рвались в воздухе, рикошетируя от земли, так что эффект был хороший. Потом поехал на 041-ю. Бойцы стояли на ребристом листе и пребывали в 'веселом' возбуждении: гранатометчик трижды стрелял по ним, одна граната РПГ-7 не долетела до БМП и взорвалась в метре от машины! Я представил, что если бы 'дух' взял чуть-чуть повыше, когда мои орлы были внутри... Мы ещё обсудили это происшествие, потом зарядили боекомплект пушки и пулемета, взяли одеяла с разбитых и брошенных машин и улеглись спать - кто в яму под машиной, кто в башню, кто в десант, конечно, назначив двух человек - 'молодого' и 'старого' в охранение.
  Ночью проснулся от криков комбата по радиостанции. Он начал мне выговаривать, почему я не нахожусь на связи. Долго меня отчитывал. Выяснилось, что пока мы спали, как убитые, 'духи' пошли в атаку на 5-ю роту, чуть ли не со штыками наперевес, минут пятнадцать они дрались в упор, но у наших потерь не было, а "духов" отбили. Комбат приказал взять 544-ю и ехать на командный пункт полка. Вскоре мы туда и отправились. За ночь вырыли целую позицию! Правда, земля была мягкой. В ходе работ 'духи' снова устроили ночное световое шоу с расцвечиванием окружающей местности при помощи фосфорных "эр-эс".
  На самом деле белый фосфор - очень страшное оружие, я изучал его действие и действие напалма (который в нашей армии назывался 'огнесмесью' - примечание автора) в общевойсковом училище. Видел и результат его воздействия на конечностях бывшего командира моей роты капитана Шалкина (Московское ВОКУ), которому это вещество попало на ногу, но когда взрыв расцвечивается далеко от тебя, то восприятие несколько меняется. Сам белый фосфор возгорается от соприкосновения с воздухом и потушить его невозможно, он гаснет, только когда полностью сгорит, зато дает отличное целеуказание и днем, и ночью с большим количеством белого дыма и огня. Поэтому 'духи', видимо тоже воодушевленные устроенным ими фейерверком, продолжали с остервенением долбить по командному пункту полка, а мои солдаты бодро работали под обстрелом - как землеройные машины, никого подгонять не надо! Сержанта Казакова вечером отправил в район расположения наших 'тылов', наказал ему привезти АГС-17 с 546-й БМП. Утром он вернулся с автоматическим гранатометом и снаряженными коробами к нему.
  
  
  26 октября 1988 года.
  
   С утра, через два часа после окончания земляных работ поступила команда сниматься с блока. Видимо, так всегда было, есть и будет в нашей Красной Армии - очередная смена позиции! Мы должны были передвинуться почти на то же место, где стояли вчера, только ближе к плотине, на стык 4-й и 5-й рот. Дело в том, что вдали 5-я рота начала выдвижение к водохранилищу, и нам надо было увеличивать фронт опорного пункта роты. Стрельба из стрелкового оружия, минометов и РСЗО на всех участках резко активизировалась. Бой был упорный и жестокий: "эр-эсы" летали, как пули, противник стрелял по каждому бойцу, непосредственно вокруг машины за день взорвалось от 150 до 170 снарядов и мин. Да, это не винтовки 'Пибоди-Мартини' образца 1869 года! Мелькнула мысль - много же они завезли боеприпасов за эти два месяца, что нас здесь не было, ведь такого плотного огня они до этого дня не устраивали никогда! Мы ведь не знали в тот момент про тридцать пять машин с боеприпасами, полученными 'насимовцами' к сентябрю. Специально для подсчета разрывов вражеских снарядов был назначен боец, конечно, молодой, который для выполнения поставленной задачи получил право выглядывать из окопа под машиной. Вообще-то, на этой операции у молодых солдат было всего две основных обязанности - готовить еду и снаряжать магазины, ночью они еще стояли в охранении в паре со старослужащим и при необходимости рыли окопы. Все остальное лежало на наших уважаемых ветеранах третьего года службы, а также солдатах, приближающихся к двум годам "в погонах". Все они буквально пинками загоняли молодых в окоп под машиной, если те из любопытства высовывались, чтобы посмотреть на бой.
  
  
  По словам Андря, фото сделано за мгновение до разрыва РС. Но фотограф уже ушел за БМП [Андрей Сидоров]
  
   Тоже фото Андрея Сидорова. На фото по моему мнению Сидорова Ангел-хранитель, поскольку в следующее мгновение наш дорогой стоматолог скрылся за БМП, а в месте кадра расцвела вспышка РС
  
  
   Как в калейдоскопе событий вспоминается эпизод - невысокий и совсем не напоминающий комплекцией тяжелоатлета 'дембель' Парпиев кулаком стучит по голове то ли Легкову, то ли Седухину - и тот и другой по габаритам были вдвое больше него самого. И со своим обычным спокойствием и небольшим узбекским акцентом говорит им, почти кричит из-за грохота разрывов: 'Куда лезешь, с...ка, назад! Назад, я сказал! Когда понадобишься - тебя позовут'. И ведь он им отказывал вовсе не в праве пожрать - не давал по неопытности попасть под разрыв снаряда или пулю. Все происходящее в ту секунду на моих глазах было в батальоне давней традицией, и сформировалась она еще во время командования майора Власяна. А ведь 'так называемые молодые', которых в полку, независимо от воинского звания, называли "чижиками", прослужили в армии к этому времени уже целый год, и на этой операции их было гораздо больше, чем всех остальных.....
   Такой взаимопомощи, как в эти дни, причем безоглядной и безоговорочной, при взаимоотношениях между любыми категориями военнослужащих я не видел никогда - ни до, ни после Афганистана. Были совершенно позабыты все обиды, разногласия, неприязненные отношения, сроки службы и время пребывания в Афганистане и всея прочая суета сует.... При мне только однажды Гриша Грицай сорвался, думаю, что из-за постоянного нервного напряжения и потом, уже в полку, долго просил извинения...
   Мы стали в километре правее 541-й. Немного позади нас стояла БМП разведбата, правее - наших разведчиков. Отправил всех своих солдат досыпать, так как они всю ночь копали землю, а я все же немного 'покемарил', и сел за наблюдателя. Пока не стреляли, видимо, у "духов" было их 'партийное собрание', а может, они совершали намаз. Это было как-то необычно, ведь мы уже привыкли к непрерывному реву боя. Где-то около 10-ти утра сзади пошли грузовые машины - штуки три. По ним 'духи' стали бить из стрелкового оружия сзади, с горы, на которой действовали подразделения нашего разведывательного батальона, а мы открыли огонь по высотам снизу из четырех БМП. 'Духи' заткнулись, и наши 'полосатые', как капитан Гущин называл разведку за повальное стремление всего личного состава носить тельняшки, перебежками пошли в гору. Командир разведывательного взвода батальона старший лейтенант Мурад Цебоев доложил, что врага с позиции выбили, от них остались только брошенные трофеи, правда, одного своего убитого они не успели унести с собой, его обнаружил рядовой Полад Мусаев. Потом мы засекли в скалах вдоль реки взводный опорный пункт, выдолбленный по всем правилам фортификационного искусства, и целый день воевали с сидящими в нем подразделениями 'духов'. Помимо пехоты там была целая минометная батарея, хорошо замаскированная и находящаяся на обратных скатах высот. Тут пригодился привезенный сержантом Казаковым АГС-17: после того как мы разрядили по ним четыре коробки, минометы замолчали и больше с этой позиции не стреляли. Пятая рота со средствами усиления все еще билась за выход к плотине. По ним и по нам целый день 'духи' долбили "эр-эсами" и из минометов, а мы на пару с наводчиком - оператором рядовым Саидкасимовым подавили три или четыре их пусковые установки. Снова наводили приданную артиллерию, в общем, нам было не до скуки. Бой продолжался и ночью, когда на нашу БМП вышла разведгруппа 650-го орб, мы с ними обменялись имеющейся информацией о дислокации противника, а сами продолжали рыть окопы, заряжали ленты и магазины, обслуживали пушку, чтобы сократить до минимума вероятность задержек, необычно обильных в этом рейде. Ночь у нас была совершенно бессонная...
  
  27 октября 1988 года.
  
   Опять активизировалась вражеская батарея 82-миллиметровых минометов. Я по ним из пушки БМП попасть не могу, так как они находятся на обратных скатах высот, а к автоматическому гранатомету закончились боеприпасы! И ведут огонь по 5-й роте! Опять пришлось ставить огневую задачу артиллерии - приданной батарее 'Гвоздик' (или "Акаций", не помню уже), находящейся в тылу на удалении около десяти километров и непосредственно корректировать ее огонь. Для этого пришлось вспомнить все, чему учили в училище - репер, основное направление стрельбы, географические координаты, деления угломера и вспоминать, чем они отличается от пехотных 'тысячных'. 'Дуй-в-тысячу' здесь не пройдет, надо 995! Наши артиллерийские подразделения, кстати, стреляли всегда выше всяких похвал, это касалось не только минометной батареи батальона, но вообще всех батарей дивизии. Если бы им поставили задачу, они, наверное, попали бы в дом через печную трубу.....
  У наводчика-оператора к вечеру от интенсивной стрельбы заклинило и пушку, и пулемет... Пятая рота вышла к плотине, и там подорвалась машина гранатометного взвода. Опять повезли раненых и контуженных, поволокли поврежденную машину. Ближе к вечеру нас стали заправлять дизельным топливом, которое уже заканчивалось, так как для ведения огня двигатели постоянно молотили на протяжении нескольких суток. Свою машину погнал заправлять самой последней, но до места не доехал - закончилось горючее. Заправщик подошел сам и залил машину топливом. У дивизионной огнеметной роты забрал огнемет РПО-А 'Шмель', чтобы испытать его в бою.
  Стали на свое место и сразу увидели противника - человек десять около зеленки и домов в кишлаке. Дальность - где-то 900 метров. А пушка заклинена, пулемет тоже, мы что-то совсем забыли про них! По нам ведется огонь, поэтому ремонтом орудия заняться не можем, ведь для этого надо снять ствол, для чего один член экипажа должен вылезти на броню спереди или сбоку, так как сзади привязаны ящик и ЦВ400. С Саидкасимовым и Отамирзаевым сели обсудить ситуацию и пришли к выводу, что каждого из нас довольно продолжительное время мучает ощущение того, что мы забыли что-то очень важное сделать. Долго думали - что, и, наконец, сообразили - экипаж уже трое суток ничего не ел! Удивительно, но за это время никто из моих подчиненных ни разу не вспомнил про еду. Даже когда в конце каждого дня солдаты как подкошенные валились на землю от усталости, ни один боец ни разу не поинтересовался ужином. Хотя в машине продуктов было буквально навалом - начиная от горно-летних пайков, считавшихся в Афганистане среди солдат самыми лакомыми из-за наличия шоколада, сахара, сгущенки, сока и компота, названного почему-то: 'фруктовый суп с рисом'. Кроме того, в машине было много продуктов россыпью, начиная с тушенки и сгущенки, и заканчивая галетами и заспиртованными батонами производства Днепропетровского хлебобулочного комбината. Я уже отмечал, что в рейдах нас всегда снабжали отлично, и каждый экипаж в спокойной обстановке трижды в день, а иногда и чаще устраивал себе настоящий пир. То готовили узбекский плов, то шурпу, украинский борщ или лагман, в общем, все кашеварили, насколько позволяла фантазия, и даже при отсутствии стрельбы иногда ходили в гости из экипажа в экипаж. Поварами у нас обычно были узбеки, проявлявшие в этом деле большой талант, и всегда тщательно подбиравшие все необходимые для приготовления фирменных блюд экипажей ингредиенты.
  На этот раз все было иначе! Вспомнив об трех сутках без еды, у нас, как по команде, сразу засосало под ложечкой. Поэтому мы бросили все остальные дела и стали дружно готовить в окопе под машиной сверхбыстрый и сверхплотный обед, а после его окончания бойцы залезли под БМП, а я - на нее, и тут внезапно 'попал'. Меня начал обстреливать 'духовский' стрелок, который выпустил с десяток патронов, но почему-то промазал, и, явно этим раздосадованный, куда-то убрался. По ходу радиопереговоров с комбатом я не услышал свиста пуль, и только заметившие разрывы на скале солдаты вынудили меня укрыться в машине. Они же сообщили мне впоследствии, что пули в скалу ложились довольно кучно. Я долго потом ломал голову, почему вражеский снайпер промазал, ведь огонь он вел с небольшого расстояния из малошумного оружия, а для таких профессионалов, какими были местные 'духи', подобная мишень - почти белое ХБ на фоне темной скалы была просто подарком судьбы. И кроме защиты во время этой операции не только меня одного, а всей моей роты какими-то Высшими Силами, я так и не нашел происшедшему разумного объяснения. Ведь смерть летала над каждым из нас за эти дни тысячи раз в день, собирая свою обильную жатву, и никого из моих подчиненных не забрала к себе!
  За нашей спиной пошли топливозаправщики, которые закончили заправку машин батальона. Их обстреляли, и заместитель по технической части майор Котоман поднял такие вопли по связи, что комбат с большой иронией начал нарочито мне выговаривать, чтобы я прикрыл 'Драму' - таким был позывной зампотеха. Я дал команду бойцам, и они открыли ураганный огонь в сторону духовских позиций из стрелкового оружия. В течение нескольких минут они выпустили почти весь боекомплект к автоматам - около тридцати магазинов. Зампотех, успокоенный, уехал. А мы остались совершенно безоружными, поэтому часть бойцов я посадил под БМП заряжать магазины и ленты к пушке и пулеметам, Саидкасимову приказал устранять неисправность ПКТ, а "дембелю" Парпиеву - надеть два бронежилета, каску и снимать ствол пушки с оборванной гильзой, сам полез открывать защелку. Когда Парпиев вытащил ствол орудия из направляющих, мы поставили его с ним в окоп, так как я предположил, что в стволе может находиться выстрел с осечкой, и сдуру выстрелил в него из автомата АКС-74. Пуля, конечно, не выбила гильзу снаряда с оборванной закраиной, а, рассыпавшись на осколки, полетела обратно.... Так я получил свое 'огнестрельное осколочное, мелкоточечное ранение' в руку... Потом, конечно, сообразив свою оплошность, выбил гильзу с помощью снайперской винтовки Драгунова, на которой в этот раз даже спусковой крючок нажимал четвертым коленом антенны... Поставили ствол на место - и по тому десятку 'духов' 'оторвались по полной программе'!
   Вечером нам привезли гранаты к АГС - их высадили по минометной батарее. Результатов не видели, так как стреляли навесной траекторией по обратным скатам берега в долине реки, но 'духи' в этой точке сразу успокоились. К вечеру, как всегда 'получил' от капитана Гущина, не помню уже за что, но это превратилось в ходе текущей операции в хорошую традицию вместо пожелания 'спокойной ночи', поставил роте задачу и отправился спать. Но после обстрела снайпером не спалось, ведь на его месте я бы не промазал и снял бы цель первым же выстрелом. Ну, в крайнем случае, вторым. Не мой был день! А может, наоборот?
  
  28 октября 1988 года.
  
  Ночью начали пропускать мимо себя 'зеленых' с плотины - пеших и на машинах, одетых в афганскую национальную одежду, вместе с женщинами и детьми. Командованием было принято решение снять их 'племенной полк' (у нас его называли батальоном, а если откровенно, то это просто была договорная банда) с электростанции и оставить ее другим, местным 'духам', тем более, что сарбосовские 'колонники' после всего произошедшего в первый день просто разбежались, впрочем, как и все остальные афганские подразделения. Всю ночь 'договорные' выходили из района плотины вместе со своими домочадцами, а утром я всех своих бойцов выгнал из машины, ребятки загрузили казенное имущество и снова завалились досыпать. А я взял десятиметровую тангенту и лег возле БМП. Покрутил огнемет, разобрался с его применением, тем более, что на нем была написана достаточно подробная инструкция. Тут из окопа высовывается 'дух' - корректировщик огня, а у меня под рукой - только огнемет, так как автомат, как всегда, висит на крышке люка БМП - полезешь за ним - вспугнешь. Аккуратненько навожу 'трубу' - дальность метров триста - и плавно жму спуск. Разрыв где-то позади "духа", задержка доли секунды, и поднимается мощный огненный шар. Потом грохочет объемный взрыв на площади в сотню квадратных метров! Качественное оружие! Наблюдатель, конечно, упал поджаренный, да и как ему не зажариться - температура-то в эпицентре - 800 градусов! Труба огнемета, после того, как я наклонил ее 'выплюнула' массивную металлическую решетку и стала совсем невесомой. Потом она отправилась за ненадобностью в ближайшую воронку.
  Тут подъехал командир нашего гранатометного взвода старший лейтенант Усович, плюс танки, и мы начали сниматься с блоков. Впереди нас стартовало в направлении космоса колесо - это подорвался на мине БТР-80, причем на колее, по которой мы проехали за эти дни уже раз десять! Ранило водителя, ему бинтовали голову, а он при этом ругался и грозил кулаком "духам". Пока его перевязывали, я снял с блока машину замполита Долгова и поставил ее в колонну роты, потом подъехал к Грицаю, одиноко сидевшему на броне - и на моих глазах в метре от него и чуть впереди нашей движущейся машины взорвался вражеский реактивный снаряд. Обе БМП накрыло осколками и заволокло облаком дыма, помню, что я что-то злобно орал, так как был уверен, что Гришу убило, не могло не убить, но когда машины поравнялись, и рассеялся дым, увидел его живого и здорового. На душе у меня отлегло, а он неторопливо стряхивал с себя землю с осколками, выплевывал изо рта пыль с тротиловой гарью и флегматично матерился. 'Духи' снова массированно били по батальону, и мы, чтобы сбить их с толку относительно местонахождения колонны по команде комбата начали ставить дымовую завесу с помощью систем 902Б 'Туча'. Вскоре все окрестности заволокло черным дымом.
  Сарбозы активно драпали, бросали пушки, зенитные установки, автомобили, одних только брошенных зениток я насчитал штук пять. Мы двигались за ними и расстреливали брошенную технику, неизбежно уготовленную 'духам' в лапы. Последние два десятка километров, когда мы мчались к выходу из ущелья, ведущего в долину, 'духи' по нам продолжали долбить с прежней интенсивностью. Потом, как по мановенью волшебной палочки, а вернее - с выходом из зоны огня их 122-мм установок "эр-эс" наступила тишина. Мы встали в ротной колонне в чистом поле рядом с 6-й ротой и стали по радио слушать, как из долины реки выходят 5-я рота и "слоны" - вопли, крики, непрерывный мат по связи. Какой-то сержант - танкист, его позывной был 'Тайга-12', прикрывая отход 5-й роты, 'разул' свой танк, комбат приказал поджечь его, а экипаж эвакуировать. Командир минометной батареи старший лейтенант Есенкин передал сержанту распоряжение комбата, но тот ответил: 'Танк не брошу, через пять минут закончим'. И ведь вывел танк, хотя 'духи' выскочили из всех укрытий и устроили за ним форменную охоту, в полный рост бросившись за бронированной машиной и стреляя по ней из десятка РПГ! А "Тайга-12" мчался к выходу из ущелья, злобно поливая огнем противника, а матом - всех подряд, и своих, и чужих! В этот момент я почувствовал гордость за стойкость в бою и верность своим машинам наших людей. Ведь боевая техника уже давно воспринималась всеми, как живой организм, ведь она делила с нами и опасности, и радость побед, выносила из тяжелых ситуаций. Поэтому бросить ее на произвол судьбы для любого из присутствующих было немыслимо, это просто не укладывалось в голове! Мысленно пожелал удачи этому достойному человеку, жаль, что не запомнилась его фамилия. Чуть позже еще и Есенкин 'разулся', но тоже быстро устранил неисправность и вывел из ущелья свой командирский тягач МТЛ-Б.
  Другой солдат, из артиллеристов (его фамилия была Протопопов Владимир), после попадания вражеского снаряда в машину с бензином, которая стояла рядом с автомобилями, гружеными боеприпасами, вскочил в автомобиль и увел его на безопасное расстояние, где тот взорвался, но остальные машины не пострадали.
   Горящий бензовоз и Андрюхин Ангел-хранитель [Андрей Сидоров]
   На фото горящий бензовоз. Фото Андрея Сидорова
   Кажется, его впоследствии наградили Орденом Красного знамени, во всяком случае, представляли к нему.
  Это был день воистину массового героизма: поддержка, взаимовыручка, безоглядная и бескомпромиссная помощь друг другу, никто совершенно не думал о себе и о сохранении своей жизни. Все были охвачены какой-то эйфорией, называемой упоением боем и с остервенением жали на гашетки орудий и пулеметов, расстреливая врага. Впрочем, он с аналогичной страстью делал то же самое. В схватке на плотине сошлись достойные противники!
  Вскоре батальон был собран и построен в ротные колонны. Потерь при выходе из-под огня у нас не было. В 8-00 нашу роту снова вывели в ГПЗ, я получил задачу Дружинина, и колонна двинулась вперед. На этот раз взвод лейтенанта Слободенюка действовал в составе роты. Я мысленно уже в который раз перекрестился, что рота действует без потерь, хотя тогда еще был неверующим человеком. Несколько мелких ранений и контузий среди нашего личного состава, причем все раненые остались в строю - были не в счет. Мы начали нагонять сарбозов, которые удирали, бросая машины и технику. Старший лейтенант Колодкин по приказу комбата ехал сзади, и аккуратно расстреливал все исправное, что попадалось по пути, хотя духам, наверняка, досталось много трофеев, брошенных "зелеными".
  В районе ближайшего к плотине кишлака запомнилась девушка лет 15, которую "духи" поставили на обочине дороги, видимо в наказание за что-то, надеясь, что ее задавят или убьют. Она стояла возле дороги с открытым лицом, глотая слезы вперемежку с пылью, а мимо нее потоком неслись наши машины и все, сидевшие на броне, с удивлением пытались заглянуть ей в глаза, чтобы понять, чем она провинилась перед родными. Когда наши глаза встретились, я был поражен этим взглядом затравленного зверька, уже попрощавшегося с жизнью. Потом ее глаза блеснули, увидев, что я не собираюсь в нее стрелять, а с приближением следующей машины вновь помертвели. Рота прошла мимо нее, она умирала и рождалась десять раз подряд, и все же эта молодая женщина невольно внушала уважение своей покорностью судьбе и неистребимым желанием жить.
  Наш отход теперь походил на бегство, хотя на самом деле не был таковым. Паника была только у наших союзников из "народно-революционной" армии, нам же хотелось лишь поскорее добраться до Гиришка, который был для нас, как родной после этих многосуточных непрерывных боев. Кроме того, мы знали, что головное подразделение должно держать темп, которого будет придерживаться следующая за ним колонна. И вскоре поплатились за гонку и потерю бдительности: колонну начали обстреливать "эр-эсами" и вначале "духи" попали в группу стоящих на блоке артиллеристов, в результате - четверо убитых солдат. А еще через километр подорвалась БМП ? 547 моей роты под командованием замкомвзвода 3-го взвода, она загорелась и буквально через пару минут на ней сдетонировал боекомплект. Башня взлетела на воздух, затем медленно, со вздохом опустилась на ребристый лист БМП, машина вскоре занялась огнем и быстро сгорела дотла, а четверых находившихся в ней членов экипажа контузило. Слава богу, что вовремя, до того, как начал рваться боекомплект, из машины успели вытащить механика - водителя рядового Гуцаленко. Он был без сознания, хотя ему еще крупно повезло - взрыв произошел не сзади него, а под правой гусеницей, пробил днище и зажег двигатель вместе с моторно-трансмиссионным отделением.
  На блоки мы встали на старых местах, неподалеку от поворота на Лашкаргах, отправили контуженных вертолетом в медсанбат, я доложил на Центр боевого управления о потерях, поели и завалились спать, выставив посты. Весь вечер и всю ночь мы отсыпались.
  
  29 октября 1988 года.
  
  С утра вытянули колонну и начали выдвижение к бетонке. До Гиришка дошли спокойно. Город будто вымер, что было всегда плохим признаком в подобных случаях! И точно, как вышли за город - опять попали в огневую засаду. Мост через реку Гильменд оказался разобранным. Боевая машина разминирования (БМР) саперов с позывным "Лопата" прямо перед нами попыталась проделать своим ковшом проход для колесных машин, подцепив землицы, но подорвалась на мине, а по нам "духи" немедленно открыли огонь фосфорными 107-мм "эр-эсами". Сразу же осколком в грудь ранило моего штатного заместителя сержанта Отамирзаева, сидевшего, как и все командиры, на башне 544-й.
  Замполит роты по моей команде повез его к медикам, по дороге вколов ему промедол. Сержант был без сознания. Лейтенант стал его осматривать и обнаружил, что тот ранен легко - контузия мягких тканей груди и сильный местный ожог, так как раскаленный от фосфора осколок застрял в пакете ткани СВМ бронежилета Ж81, в котором в наличии оставалась буквально пара титановых пластин. Это был какой-то нонсенс, и я больше всего удивился, что сержант вообще надел на себя бронежилет! Ведь наши увольняемые, кстати, перед этой операцией добровольно (почти!) отказавшиеся от отправки в Союз и прослужившие в общей сложности не по два, а по два с половиной года, до этой операции никогда не хотели на себя надевать защиту. Они считали, что проку от жилетов при попадании осколка или пули нет никакого, а носить их было неудобно. То же касалось и касок. С командиров же обычно 'драли' три шкуры, если солдат получал ранение, не имея на себе защиты. А тут - бронежилет спас "дембелю" жизнь! С этого мгновения ситуация изменилась кардинально и со старослужащими проблем с надеванием этих средств до самого выхода из Афганистана у нас больше не возникало. Напротив, они стали подавать пример другим, причем часто стремились вместо Ж81 одеть 6Б3ТМ или керамические 6Б4, не пользовавшиеся до этого популярностью из-за большого веса.
  Но все это было позднее, а пока мы открыли огонь по зеленке в долине реки Гильменд, и стали отходить назад, за насыпь вдоль дороги, чтобы из-за нее, как из окопа вести огонь по пусковым установкам "духов". Ведь мы должны были прикрыть движение колонны автомобилей, которые пошли в обход, правее нас. И противник очень скоро был подавлен и замолчал. Но до этого на танке, действовавшем впереди, был ранен осколком фосфорного РС в грудь еще один офицер из нашей инженерно-саперной роты, мы потом с ним вместе лежали в дивизионном медсанбате. После выхода колонны автомобилей из Гиришка по объездной дороге рота спокойно перешла через разобранный мост, найдя еще одну 'итальянку' TS-6,1.
  
   Колонна идет на плотину. Возле Диларама [Андрей Сидоров]
  
   Колонна в районе Диларама. На фото Андрея Сидорова БТР-80 101 полка (по моему мнению)
  
  До старого места стоянки возле Диларама мы дошли спокойно, и там бойцы наконец-то впервые за эти дни помылись, чего не делали уже суток пять. Какое же это несказанное удовольствие, облиться водой, особенно, когда с тебя сошло уже 'сто потов'! Я тогда обнаружил, что у меня носки сгнили и развалились прямо в ботинках, так как обувь я тоже за это время не снимал ни разу. Продолжали отъедаться, в общем, расслабление было полное, и мы проспали как убитые всю ночь!
  
  30 октября 1988 года.
  
   С утра подъем и снова марш. До Фарахруда дошли почти спокойно. Только я замучился на ходу подтягивать трубки на топливном насосе высокого давления своей БМП. Из них струей било дизтопливо, так как во время замены насоса трубки были плохо закручены, и на дне моторного отделения машины всю дорогу плескалось топливо, которое мы откачивали при помощи аварийной помпы. Механик-водитель БМП рядовой Хакимов был молодой, и так же, как половина личного состава роты, был в первый раз на боевой операции, но показал себя в ходе нее настолько безалаберным механиком, что впоследствии пришлось его "разжаловать" в стрелки, а вместо него назначить рядового Онисковца. Потом еще у машины загорелись ленточные тормоза - Хакимов не снял 'ручник', поэтому, не доезжая двадцати километров до Фарахруда, я остановил машину для ремонта и поставил 1-й взвод под командой замполита и заместителя командира 1-го взвода старшего сержанта Шапиева вокруг нее на блоки. Сам на 502-й майора Сафонова доехал с остатками роты до района ночного отдыха.
   Погода была замечательная, настроение великолепное, несмотря на онемевшую после попадания осколков пули руку, ведь мы - уже практически дома! Потом встали на блоки. Через час приехал командир 4-го, гранатометно - пулеметного взвода прапорщик Грицай на 041-й, еще через час - 1-й взвод и 546-я. Я тем временем получил на роту кое-какие продукты, а когда к вечеру вернулся, увидел, что 'колонники' пускают сигнальные ракеты и стреляют из автоматов в воздух, радуясь окончанию такой небывало тяжелой операции.
  
   5 рота, октябрь 1988 первый слева - ио КР ст. л-т Азимжанов второй - Александр Гончар [Александр Гончар]
  
  
   5 рота, октябрь 1988 после похода за остатками погибшего танкиста, первый слева - ио КР ст. л-т Азимжанов второй - Александр Гончар, третий - прапорщик с дивизионной газеты. Остальных пусть назовут бойцы 5 роты
  
   Короче, 'духи', посмотрев на этот глупый фейерверк, поставили пусковые установки реактивных снарядов с задержкой пуска и ночью совершили огневой налет по колонне. Сгорели еще два автомобиля, правда, потерь среди живой силы не было.
  
   Фото10. 30/10/1988/ Майор Сафонов и ст. л-т Магерамов возле БМП ? 502 , Фарахруд [Павел Сафонов]
  
   Фото сделано в районе Фарахруда. Майор Сафонов и еще кто то))))
  
   Это был конец 'войны', утром мы вернулись в Шинданд, где нас встречал музыкой оркестр, что бывало при мне достаточно редким явлением. Но сегодня это воспринималось совсем иначе - ощущение было такое, что мы в тот день как будто заново родились!
  
  
   Фото11. Офицеры и прапорщики 2-го батальона с командованием 371-го полка. В первом ряду в центре - командир полка п/п-к Ликонцев, справа от него - ЗКПЧ п/п-к Турлаков, слева - к-н Гущин. Расположение 371-го полка, 7.11.1988 года. [???]
  
   Забавный случай произошел сразу после прибытия в полк, когда мы пошли в баню. Когда все присутствовавшие уже мылись, раздался резкий гул. Потом мы сообразили, что звук создал запорный водяной кран, но в тот момент все присутствующие тут же присели, укрываясь от летящего реактивного снаряда. Потом мы с недоумением посмотрели друг на друга - лежащих и сидящих среди мочалок и тазиков голых мужиков - и долго хохотали над своими приобретенными в ходе боевых действий условными рефлексами.
  
  Заключение:
  
  Из той операции в провинцию Гильменд я сделал несколько очень важных для всей моей последующей службы выводов - командир, кроме тщательной подготовки подразделения к боевым действиям и организации четкой, устойчивой и непрерывной связи должен постоянно держать руку на пульсе происходящих событий. А для этого у него должен быть толковый заместитель из офицеров, которого у меня, как временно исполнявшего обязанности, не было на данной операции. Необходимо было хотя бы поставить невдалеке от своей машины БМП командира 3-го взвода лейтенанта Слободенюка, чтобы тот был в постоянной готовности исполнять обязанности командира роты в случае моего выхода из строя или необходимости поспать! И вообще, я в этом рейде совершил просто невероятное количество ошибок - это и случай с автоматом, совершенно не способствовавший поддержанию авторитета, еще случай с экипажем, оставшимся безоружным, ведь необходимо было предусмотреть подобное развитие событий! Также не способствовало успеху роты бестолковое ранение командира, к счастью, не повлекшее последующей эвакуации! И много еще чего! Но не совершают ошибки лишь те, кто ничего не делает! Весь опыт руководства подразделением приобретался прямо в ходе непрерывных многосуточных боев, и когда уже можно было осмыслить происходившее, мною был сделан вывод, что нельзя ни на минуту терять нити управления и быть вне происходящих событий, а на все действия противника необходимо своевременно реагировать эффективными и грамотными контрмерами. И 'когда говорят пушки', надо действовать предельно жестко!
  Естественно, необходима тщательная и всесторонняя подготовка подразделения к боевым действиям, и в этой подготовке не может быть разделения на важные и второстепенные задачи. Очень большое значение имеет уяснение обстановки самим командиром и отдача им четкого и недвусмысленного боевого приказа, продуманная постановка задач подчиненным. Ведь русский солдат непобедим лишь тогда, когда он четко знает 'свой маневр' - это еще Суворов говорил! Плюс к этому - поддержание строгой дисциплины в подразделении и неуклонное соблюдение мер безопасности личным составом.
  Именно так действовал наш комбат в ходе операции, и я искренне им восхищался в тяжелые моменты боя, а впоследствии его методы руководства подразделениями были для меня примером во время подготовки и проведения "боевых". Думаю, что в немалой степени из-за предпринятых капитаном Гущиным мер за время его командования у нас не было потерь убитыми ни в прошедшей операции, ни потом, до самого вывода войск из Афганистана 2-й мсб не потерял погибшим НИ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА! Из-за чего батальон и его командир стали легендой, отраженной в названии статьи. Как мне кажется, не было в РА другого подразделения, прошедшего столько тяжелых боев, и которое могло бы похвастаться ПОЛНЫМ отсутствием безвозвратных потерь, а офицеры батальона - тем, что им не довелось ни разу посмотреть в глаза родителям их убитых солдат!
  После этого рейда около семидесяти процентов личного состава было представлено к правительственным наградам. Перебирая в памяти прошедшие жаркие схватки с противником, я и по сей день не могу найти разумного объяснения, почему нашим подразделениям в Афганистане всегда содействовал успех, а их личный состав, основная масса которого была атеистами, несмотря на это, будто постоянно находился под Высшей Защитой. Вопрос о практически полном отсутствии убитых в составе нашего батальона и приданных ему подразделений в ходе рейда на плотину по сей день мучает нашего командира - полковника Гущина - он его выразил в ходе телефонного общения со мной 27.09 и 2.10.2007. Он считает до сегодняшнего дня, что потери у нас тогда должны были быть гораздо более тяжелые! Ведь раненых в ходе операции в провинцию Гильменд в батальоне было много, около пятидесяти (здесь комбат меня поправил: '...фактически был ранен или контужен каждый третий из ходивших на те боевые, или около восьмидесяти человек...', причем только два десятка из них были эвакуированы, а остальные остались в строю - примечание автора). Но убитых и пропавших без вести в батальоне не было ни одного, и все раненые остались в живых!
  Думаю, что во многом благодаря примеру Сергея Николаевича в руководимых мною подразделениях впоследствии также никогда не было убитых, а ведь мои подчиненные прошли Карабах, участвовали в боевых столкновениях в ходе межнационального конфликта в Баку 20-25 января 1990 года. Потом они дрались с боевиками всех национальностей и оттенков на границе Армении, Нахичевани и Ирана, а летом того же года в Узгене во время кровавых Ошских событий.
  
  Уже после вывода наших войск из Афганистана мы вместе с выпускником РВВДКУ 1987 года лейтенантом Юрием Грищенко попали служить в 56-ю гвардейскую десантно-штурмовую бригаду в город Иолотань, Туркменской ССР. Там нам и стало известно, что за проведение операции на плотину Каджаки нашему бывшему командиру батальона гвардии майору Гущину С.Н. Указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание Героя Советского Союза. Но в том же, 1989 году история 2-го, 'рейдового' батальона 371-го полка закончилась, его личный состав частично влился в так называемую 'Большую пехоту', как с февраля 1989 года стал называться наш полк с момента передачи его знамени части, расквартированной на Кушке, или, как ее теперь называют туркмены - Серхетабад. Основная часть солдат - сразу два призыва, тогда же была уволена в запас после соответственно двух и двух с половиной лет службы, а большую часть офицеров разбросали по частям и соединениям тогда еще необъятного Советского Союза, история которого уже отсчитывала последние годы, месяцы и дни. Ходили слухи, что так же, как разоружение батальона непосредственно перед пересечением границы и быстрое расформирование соединений и частей 40-й армии произошло из-за их якобы готовности к отстранению от власти Горбачева и участию в государственном перевороте.
  В нашем батальоне таких настроений не было точно, тем не менее, вскоре после описанных событий на память о нашей совместной службе осталась только песня времен Великой Отечественной войны, перекроенная на новый лад:
  
  Вспомним мы пехоту, шалкинскую роту,
  И тебя, Власян, что дал нам закурить.
  
  Поэтому люди, воевавшие в составе 2-го батальона, могли испытывать только гордость за то, что они служили в самом боевом батальоне 371-го полка. У нас никогда не было случаев 'героической гибели', потому что командование батальона и полка не допускало, чтобы для этого создавались предпосылки. Недаром существует выражение, что 'героизм одних - это результат некомпетентности, разгильдяйства или трусости других'.... Тщательная подготовка и планирование операций, профессионализм личного состава, наконец, невероятное везение, как и поддержание строгой дисциплины в ходе боевых действий были залогом успеха, всегда сопутствовавшего батальону, недаром газетчики впоследствии назвали комбата "везучим капитаном". Все наши солдаты, сержанты, прапорщики и офицеры честно исполнили свой воинский долг в самых ортодоксальных и непримиримых провинциях Афганистана - Гильменде и Кандагаре, где по данным Би-Би-Си в настоящее время производится около восьмидесяти процентов выращиваемого в Афганистане опия, а в первой из них - двадцать процентов мирового производства! Думаю, многие в бывшем Союзе только теперь начинают осознавать, почему в нашей стране в конце восьмидесятых практически не было героиновой наркомании!
  
  Поэтому наших товарищей было совершенно не в чем упрекнуть, за исключением единственного случая привлечения к уголовной ответственности из-за случайно застреленного 15.02.1988 году в карауле рядового 6-й роты Доржу. Впрочем, при этом нельзя сбрасывать со счетов большую вероятность нервного срыва. Правда, был еще один позорный случай весной 1988 года - оставление раненого на поле боя. Впрочем, подробности произошедшего пусть останутся на совести оставшегося в живых, ведь при этом больше никто не присутствовал. И потому не имеет права судить, была ли у них возможность вдвоем спастись от гибели!
  В батальоне никогда не было ни случаев мародерства, ни бесчинств по отношению к мирному населению, ни казней пленных и издевательств над ними, а также других воинских преступлений. Во всяком случае, о подобных поступках, позорящих звание русского солдата, я в батальоне не слышал. Зато мне известно, что однажды в оставленном оппозиционерами и населением кишлаке Дуаб, в который батальон вошел в 1987 году в Гильменде, солдаты несколько недель подкармливали и охраняли двух не покинувших селения жителей - старика и девочку 10 - 12-ти лет. Живы они сейчас или нет, трудно сказать, но совесть по отношению к ним у наших военнослужащих была совершенно чиста.
  Зато многие наши боевые друзья, верные присяге, улетели в Союз печальным 'грузом двести', оставшись жить лишь в памяти своих товарищей и близких людей. Немало тех, кто стали инвалидами, людьми с исковерканной судьбой и психикой уже после вывода войск. Ведь их воспитание в духе Служения Родине вступило впоследствии в противоречие с перестроечным и постперестроечным культом предательства национальных интересов Отечества и торговли всем тем, что было для них свято - товариществом, взаимовыручкой, принципом 'сам погибай, а товарища выручай'.
  В полку, и надо прямо об этом сказать, далеко не все погибшие были убиты в боях, напротив, таких было меньше, чем так называемых 'небоевых потерь', проводившихся в полковой отчетности, как боевые. В основном 'за речкой' люди гибли из-за глупости, своей и чужой, недисциплинированности, а в плен часто попадали и по прямому предательству, то есть проступков, считавшихся позорными во все времена. Ведь верных долгу военнослужащих враги, как правило, сразу убивали, глумясь над живыми или уже мертвыми нашими товарищами, как это было в 1987 году с личным составом гранатометно-пулеметного взвода одной из рот 191-го 'Газнийского' горного полка в составе восьми человек, в полном составе полегшего в 'зеленке' под Кандагаром. Взводу тогда просто забыли дать команду на отход, и он с тяжелым вооружением остался в каменных лабиринтах местных виноградников. Солдаты во главе со своим сержантом не успели вовремя отступить, и, когда к ним с боем пробился десантно-штурмовой батальон из 70-й мсбр, потерявший в ходе атаки еще несколько человек, то прибывшие обнаружили, что все "газнийцы" были убиты в неравном и жестоком рукопашном бою. А оставшихся в живых раненых 'духи' добили, искромсав ножами. Да и пытки, которым подвергал противник наших пленных солдат, выходили за все мыслимые и немыслимые пределы человеческой жестокости. Излюбленной казнью душманами в Кандагаре и Гильменде было надрезать кожу наколотого наркотиками до бессознательного состояния пленного в нижней части туловища и, завернув ее чулком, завязать над головой вместе с руками, а потом оставить человека, кричавшего от боли и ужаса внутри кровавого "кокона" умирать на солнце.
  По свидетельствам британских военнослужащих из 16-й воздушно-штурмовой бригады (16 Air Assault Brigade), в 'городе' Каджаки в 2006 году ими был обнаружен целый пыточный застенок, они его назвали 'домом скорби'. В этом строении подвергались нечеловеческим пыткам разные люди, в том числе, как пишут англичане, и наши военнослужащие, попавшие в плен к "духам". Происходило это, по тем же данным, 'в период советской оккупации' (что, кстати, маловероятно - примечание автора), а сам застенок действовал до самого недавнего времени.
  Именно по глупости, как собственной, так и чужой, а также роковому стечению обстоятельств распрощалась с жизнью большая часть военнослужащих нашего полка, доставленных в 'черном тюльпане' на Родину. Запомнился солдат, упавший в воду в горной реке и утонувший во время умывания. В 1986 году на мосту в Фарахруде заклинило бортовой фрикцион БМП ?545, которая везла раненого, она упала с моста и придавила сразу трех человек. Еще были майор и старший лейтенант, подстреленные летом 1988 года солдатом из Казахстана, у которого 'поехала крыша', он потом еще стрелял по часовым на заставе, но к счастью, не попал.
  Недисциплинированность? Именно из-за нее зимой 1987-88 годов погибли двое военнослужащих из нашей минометной батареи, фамилии которых сообщил Вячеслав Дмитриевич Власян. Это были младший сержант Карпович и рядовой Ануфриенко, и они ночью, тайком пошли за покупками в 'дукан' в Шинданте, а потом их трупы с отрезанными головами "духи" подбросили в расположение дивизии. Но в последнем случае можно с достаточно высокой долей вероятности утверждать, что эти два солдата мужественно приняли страшную смерть, предпочтя ее предательству!
  Ведь последнее действительно имело место! Это, конечно же, тот случай, когда в июне 1988 года молодой солдат из Западной Украины (Винницкий), на второй день после своего прибытия с последним пополнением в полк прямо из карантина перебежал к врагу, а увольняемым из-за этого задержали отправку в Союз до выяснения причин его побега. Когда его, наконец, выменяли у пятого или шестого по счету хозяина на автомобиль КАМАЗ, ведь "духи" перепродавали дезертира из банды в банду, как барана, то по приказу вышестоящего командования его сразу отправили домой. Ведь к тому времени предательство, прикрываемое политическими интересами государства, начинало становиться добродетелью в нашей стране, а прибывшие в Афганистан вместе с ним ребята пошли через три месяца в рейд на плотину Каджаки. Хотя, надеюсь, никто из них - Легков, Седухин, Савенко, Онисковец и другие, впоследствии не сожалели, что там с ними не было этого субъекта! Вспоминается еще солдат нашего полка, не хочется называть его фамилию, но он до сих пор почему-то значится в списках пропавших без вести в Афганистане. Хотя все в дивизии знали, что он ушел к оппозиционерам сам, причем за неделю до своего увольнения в запас и впоследствии участвовал в боях с нашими войсками.
  Как сообщил человек, служивший в 40-й армии и побывавший недавно в Афганистане, в одной из центральных провинций этой страны до сих пор живет этот дезертир, расстрелявший в плену двух своих товарищей, отказавшихся, в отличие от него, воевать в 'душманских' формированиях. Другой бывший пленный, оказавшийся у 'духов', по его словам "в бессознательном состоянии" даже показал нашему "туристу" место их захоронения. Два этих бывших солдата Советской армии не общаются между собой уже много-много лет.
  Мне же хочется поименно вспомнить тех погибших и тяжелораненых в боях однополчан, которые до конца исполнили свой солдатский долг, как знакомых мне лично, так и неизвестных, но чьи имена и подвиги сохранились в памяти боевых друзей, спасибо всем тем, кто подсказал забытые эпизоды. И пусть напомнят не названные в статье фамилии, имена и даты те, кто их до сих пор хранит!
  Это командир 4-й мср старший лейтенант Мухамедзянов Виль Рахимович (РВВДКУ - 84), прибывший в Афганистан из Петрозаводского дшб. Он получил тяжелые множественные ранения в феврале 1988 года в провинции Кандагар, когда выстрел РПГ попал в боевую машину пехоты и впоследствии был эвакуирован для лечения в Союз. Офицер не покинул горящей машины и отстреливался от наседавших врагов до тех пор, пока в БМП не начали рваться боеприпасы! Вспомним замполита 4-й роты лейтенанта Гайдукова Андрея Ефремовича, выпускника Новосибирского ВВПОУ 1986 года, убитому 12.12.1987 осколком "эр-эс" севернее Синжарая в провинции Кандагар Из книги памяти [] и командира 1-го взвода 4-й роты лейтенанта Дорохина, убитого 24.04.1988 года в провинции Гильменд.
   [] Андрей Дорохин, еще живой, ноябрь 1987, Таринкот. Фото Мухаметзянова
   Из книги памяти []
   Упокой души рядовым полковой разведроты: Мирзарахимову Мирзаахмаду Хасановичу из Узбекистана (родился 2.03.1968), убитому 12.02.1987 в бою под Карвангахом во время спасения людей из колонны ?0016, Муртазину Вячеславу Емельяновичу (родился 2.12.1966) из Башкирии, убитому снайпером во время поиска и 'прочески', проведенной ротой в марте 1987 года в провинции Фарах. А еще Маслюженко Владимиру Валерьевичу, из Харькова, 17.09.1967, (механик - водитель БМП разведроты, позже, в составе батальона спецназа - снайпер), смертельно раненому 20.03.1987 при обстреле Фарахруда.
  Светлая память еще пяти бойцам разведывательной роты, убитым осколками снаряда в провинции Кандагар во главе со своим командиром - капитаном Кубановым Игорем Ивановичем (Бакинское ВОКУ-82?), 02.08.1961 года рождения. Удалось установить их имена и прозвища: Байрамов Сергей Байрамович, рядовой, 10.01.1967, из Башкирии, 'Федот-Таджик' - Ираев Фарид Самиулаевич, 19.3.1967, из Узбекистана, 'Тимоха' - Тимошенко Николай Андреевич из Николаевской области, который родился 1.01.1966, и Зырянов Сергей Петрович, 13.11.1966 рождения, из Башкирии. Все они погибли на границе с Пакистаном, под Шиннараем, и в память о них одна из машин разведроты была названа: 'Имени погибших 23 июня 1986 года'! Так же, как в 6-й мср одна БМП до самого вывода носила имя сержанта Калиниченко Олега Николаевича из Кемеровской области, который родился 20.09.68, а умер 23.08.87 от ран, полученных в бою в Кандагаре, в июле 1987 года. Всего разведрота за почти 10 лет войны потеряла 22 человека - именно столько поясных ремней погибших хранилось в Уголке Памяти этого боевого подразделения на Дилараме - три офицерских и девятнадцать солдатских.
  Пусть земля будет пухом заряжающему танка - Ягмурову Тазыбаю Кочкаровичу из г. Ташауза - высокому, добродушному туркмену, служившему в 1-й ТР танкового батальона полка Ягмуров [Из книги памяти] и погибшему 24.10.1988 в кишлаке Каджаки-Улия, а также одиннадцати другим советским военнослужащим, убитым в те октябрьские дни 1988 года. И, наконец, хочется пожелать удачи выпускнику Новосибирского ВВПОУ 1985 года старшему лейтенанту Крысюку Петру Михайловичу, тяжело раненому при подрыве машины в окрестностях Шинданда 13.01.1989
  
   Слева направо - наблюдатель от Швеции, Казаков, Магерамов, наблюдатель от Голландии, Дехканов [Турлаков]
  
   Фото с иностранными военными неаблюдателями. сержант Анвар Казаков здесь третий слева. 24.11.2011 он умер
  
   И, наконец, еще одна тяжелая утрата - Леша Палкин, выпускник РВВДКДКУ 1985 года, с которым мы вместе воевали в Кандагаре, потом в Баку, когда уже служили в 56-й одшбр в Иолотани. До 1990 года Алексей командовал ротой в 1-м пдб, и его 'ушли' из 56-й в областной военкомат. Перед моим отъездом из Туркмении осенью 1991 года нам довелось встретиться с ним в г. Мары, у него дома. В последний раз! Долго сидели, вспоминая знакомые места, совместные бои дшв 'семидесятки', разведроты 70-й омсбр и подразделений 371-го полка, нашу совместную службу и август 88-го, когда 2-й батальон выводил 'семидесятку' из Афганистана. Вспоминали погибших, и он рассказал об убитых в зеленке 'газнийцах', которых они вытаскивали. Напоследок Леша подарил фотографию, на которой он был снят с бойцами своего подразделения возле обнаруженной ими 'итальянки', подписав ее на память: '...от Алексея. Пускай служил в Баграме ты, в Шинданте иль Кабуле, а может сердце дрогнет при слове Кандагар!'...
  
   70-я бригада [Подарил Алексей Палкин]
  
   После этого наши пути разошлись, как выяснилось - навсегда! Недавно пришло грустное известие - 12 августа 2005 года Леша умер. Всем друзьям, сослуживцам, нашим боевым товарищам, как перечисленным выше, так и тем, чьи имена которых остались не названными, Сергеем Зыковым была в свое время посвящена песня:
  
  Над песками птица черная кружит,
  В пыльном мареве, сливаясь с синевой.
  С высоты свою добычу сторожит,
  Не поймешь, то ли эскорт, то ли конвой.
  
  Мы не заперты, но некуда идти,
  В 'блоке' варимся, как в собственном соку.
  И воюем только с минами в пути,
  И товарищей теряем на скаку.
  
  Разворочены железные бока,
  Кровь и пыль спеклись на треснувшей броне.
  Ах, как страшно и как глупо мы пока,
  Наших мальчиков теряем на войне.
  
  Ждет страна своих родимых сыновей,
  Ей, России не к такому привыкать.
  Курский трель по ним отслужит соловей,
  В Белоруссии зайдется в плаче мать.
  
  Примет пухом украинская земля,
  Казахстан обнимет крыльями степей.
  Отшумят над ними травами поля,
  И отпляшет вихри танца суховей.
  
  Кто-то принял эти горькие дары,
  Кто-то здесь лежит, в афганской стороне.
  Обелисками им служат до поры,
  Наши кони в рваных ранах на броне.
  
  То ль бетонки искореженный металл,
  Это - память в наших спекшихся сердцах.
  Ах, как хочется, чтоб каждый павший встал,
  Чтобы в друга обратились тлен и прах!
  
  P.S. Данные о потерях наших войск во время операции на плотину несколько разнятся с цифрами, приведенными в начале статьи, но привожу те сведения, что были доведены личному составу батальона после операции - 12 убитых и свыше 100 раненых и контуженых советских солдат и офицеров. Потери 'зеленых' в ходе рейда нам остались неизвестными, но они тоже были немалые - только на моих глазах их было убито и ранено насколько человек. Мулла Насим Ахундзада прожил после ухода 5-й мсд из Афганистана совсем недолго - 25 марта 1990 он был убит вместе с пятью другими полевыми командирами в городе Черате, в 25 км к юго-востоку от Пешавара в Пакистане - закономерный конец для этого жестокого и упрямого человека. Кто-то неизвестный все же доделал за нас нашу работу!
  А самое главное, что я хочу сделать - еще раз поблагодарить ребят моего 2- го взвода, которые в октябре-декабре 1988 года должны были уволиться в запас и поехать домой, а вместо этого пошли драться на плотину Каджаки. Они вынесли на себе самую тяжелую и опасную работу в ходе этой операции, ВСЕ ранения и контузии во взводе. Вот фамилии настоящих героев, представленных после рейда командованием к правительственным наградам: сержанты Марух Отамирзаев, Анвар Казаков, рядовые Хазраткулов, Амар Парпиев, Абдунаби Саидкасимов, Куклам Жураев. Без Вас взводу пришлось бы очень трудно! Спасибо за все, ребята и дай Вам Господь удачи в жизни.
   Ниже приводится одно письмо, взятое отсюда http://artofwar.ru/s/skrebcow_g_a/text_0030.shtml Скребцов Геннадий Александрович "Письма Валеры Польского". Описана боевая операция, вошедшая в историю батальона как "Вторая Муса-Кала" Здорово, Гена. Наверное моё письмо тебя удивит, но не написать я тебе не мог, зная, что был лучшим другом Валерки. Как мне не тяжело писать эти строки, но, однако, всё уже случилось, и ничего назад не воротишь, и Валерки больше с нами нет. Так обидно, что он погиб ни за что. Просто ужасно. Всё по глупости. И главное прямо перед заменой в Союз. Как всё это было. Сейчас проходит армейская операция против Мусакалы ( все названия я думаю ты помнишь) Общий замыселв том, чтобы обеспечить зелёным провести ЛЭП от Каджаков до Лашкаргаха. А этому здорово мешает мула Насим. К операции привлекаются огромные силы. Но пока мы вышли на север, все духи оттуда уже ушли. Из "Ураганов" и "Градов" всё там сравняли с землёй и начали второй этап операции - спустились ниже к Сангину, где река Мусакала впадает в Гильменд. Мы с Валеркой входили в состав оперативной группы нашей бригады спецназ и ходили дежурными на центр боевого управления и поочерёдно ходили на войну с разведгруппами вторыми офицерами. Район, сам знаешь, кишит духами. Когда мы вышли в район Сангина, группа с которой я ходл, вернулась и с ней пошёл Валерка. За первую неделю операции мы уничтожили более 30 духов, но белая полоса закончилась. Только группа Ильдара Ахмедшина вышла с КП километров только на восемь, как попала в засаду. Два бронетранспортёра спалили сразу же, три бойца тут же были убиты, куча раненых. Это было возле смой зелёнки. Илдар был тоже тяжело ранен и боем руководил Валерка. Около трёх часов они вели тяжёлый бой и их там долбили со всех сторон, хотя на помощь им вышли две группы. Еле-еле разрешили поддержку с воздуха и огонь артиллерии, т.к. в это время командование пыталось мирным путём договориться с духами, и мы с КП видели, как горели наши БТРы. Потом, когда туда прибыл ещё один отряд на помощь, там был страшная картина. Группу вытащили, пришли вертолёты, чтобы забрать раненных и убитых. У Валерки чуть-чуть пуля задела голову, он хотел остаться, но медик настоял, чтобы его отправили в стационар. Он сел в ту же вертушку, где лежали трупы, с ним был ещё Костя, переводчик и ещё трое раненных солдат. Я проводил Валерку до самого вертолёта, посадил его туда, и машина взлетела. Я повернулся и пошёл на КП. Как вдруг что-то грохнуло за спиной. Я повернулся: вертушка, пролетев метров 500, рухнула на землю. Мы побежали. Валерка был ещё живой, но там было страшно смотреть. В сознание он так и не пришёл. Вот так, глупо и очень глупо всё и произошло. Извини. писать трудно. На душе тошно от такой войны, но думаю, что отомстить ещё успею. Ну ладно. Заканчиваю. Если что - пиши. Адрес у меня такой же как и у Валерки. Будь здоров. Крепко обнимаю. Салим Гатаулин. Да. всё это случилось вечером 6 февраля.
  Литература:
  
  1. Газета "Красная Звезда", от 14 апреля 1989 года;
  2. Газета "Красная Звезда", от 21 сентября 2002 года;
  3. Артем Боровик "Спрятанная война" "Огонек", 1989, No. 46;
  4. Лапшин Ю. М. Афганский дневник. - М.: ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2004;
  5. Фотоальбом "Афганская война. Как это было" А. Проханов, М, 1990;
  6. Народы Передней Азии, М., 1957;
  7. "Особенности разведывательно-боевой деятельности частей и подразделений специальной разведки в условиях Афганистана", Глава II;
  8. Варенников Валентин Иванович "Неповторимое", Книга 5;
  9. Ганковский Ю. В., Империя Дуррани, М., 1958;
  10. Шунков В.Н. "Ракетное оружие". - Мн.: ООО "Попурри", 2001- 528с;
  11. Парламентская газета, Евгений Лисанов. "Две Звезды капитана Гущина", 14.08.2002;
  12. Инструкция по окраске БМП-2Д, изделие ? 3555, ОАО "Звезда" (141730, Московская область, г. Лобня, ул. Промышленная, 2);
  13. 16 Air Assault Brigade, 42 Commando Royal Marines: 'M - Company in Kajaki 26 Sep-10 Oct 2006';
  14. Черниш Л. М. "Вiина в Афганiстанi (1979-1989 рр.). Очима ii участникiв - землякiв вiнничан";
  15. "Рейд на плотину Каджакай" в книге: Красные пятна времени, 'Контур', Омск, 2004 стр.51- 60;
  16. Научный архив Винницкого краеведческого музея. - Iст. довiдка про Покрищука Олександра Михайловича - С 2-3;
  17. Книга Памяти Министерства обороны, Воениздат, 1995 г. и 1999 г., в 2-х томах;
  18. "Фотохроника войны" ? 3 , издательство "Торнадо", Рига, 2000.
  19. Журнал "Арсенал", ? 4, 2003;
  20. А.А. Ляховский, В.М. Забродин, 'Тайны афганской войны', М., 'Планета', 1991;
  
  Кроме того, использованы следующие источники:
  
  1. Личный архив Александра Магерамова (1988-1989 - рр и 4-я мср 371-го мсп);
  2. Личный архив и воспоминания Олега Ивановича Хомякова (1986 -1987 - рр 371-го мсп);
  3. Личный архив Имамбаева Акмаля Абдукаримовича (1980-1982 - рр 70-й омсбр);
  4. Воспоминания Сергея Николаевича Гущина (1987-1989 - Ком.2-го мсб 371-го мсп
  5. Воспоминания Вячеслава Дмитриевича Власяна (1986 -1988 - 2-й мсб 371-го мсп);
  6. Воспоминания Олега Шаповалова (1987-1988 - 6-я МСР 371-го МСП
  7. Воспоминания Александра Степановича Тумахи (1981-1984 - 3-й дшб 56-й одшбр);
  8. Воспоминания Сергея Махинько (1986-1988 8-я мср 371-го мсп);
  9. Воспоминания Андрея Сапарова (1987-1989 - 8-я пдр 345-го пдп);
  10. Воспоминания Шухрата Фархадовича Мусаева (1985 -1987 - 1-я рр 650-го орб);
  11. Воспоминания Руслана Присяженко (1987 -1988 - 1-я рр 650-го орб);
  12. Воспоминания Майзера Бекаури (1987-1989 - 3-я рдр 650-го орб
  13. Воспоминания Андрея Демидова (1987 - 1988 - 2-я РР 650-го орб);
  14. Воспоминания Алексея Черепухина (1987-1989 - 1-я тр 371-го мсп);
  15. Воспоминания Андрея Владимировича Василенко (1986-1988 - 1-я мср 371-го мсп);
  16. Воспоминания Владимира Соломоновича Свердлова (1984-1986 - 1 минбатр 371 мсп);
  17. Воспоминания Вячеслава Владимировича Толстова (1986-1988 - 4-я мср 371-го мсп);
  18. Воспоминания Каната Есова (1984-1986 - рр 371-го мсп);
  19. Воспоминания Федора Петровича Золотарева (1987-1989 - 1-я рр 650-го орб);
  20. Воспоминания Алексея Алексеевича Палкина (1986-1988 - дшб 70-й мсбр);
  21. Воспоминания Полада Мусаева (1987-1989 - рв 2-го мсб 371-го мсп);
  22. Воспоминания Юрия Михайловича Лапшина (1987-1989 - ЗК 345-го мсп)
  23. Воспоминания Алексея Васильевича Тятина (1986-1989 - ком. 7-й пдр 345-го пдп)
  24. Воспоминания Алексея Яндыкова (рр 371 мсп 1987-1989)
  25. Скребцов Геннадий Александрович "Письма Валеры Польского"
   В 2012 году появилось еще одно описание боя на плотине "Каджаки" - на этот раз глазами артиллериста Петр Савин "Моя короткая афганская "войнушка" (07.1988-02.1989г.г.)"
Оценка: 6.48*42  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2025