ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Макаров Андрей Викторович
Работай, Семенов!

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.00*3  Ваша оценка:
  
  Работай, Семенов!
  
  Из-под каски в лицо пот. Он действительно соленый, стоит лишь провести языком по губам. Веригами повис на тебе бронежилет. Противогаз. Автомат. Надо разбежаться и, прыгнув на подкидном мостике, сделать сальто. В какой раз? Может пятидесятый, а может и сотый. Кто считал?! Вот тебе романтика полной мерой. Задержаться бы, амуницию поправить, отдышаться. Да нет, взводный уже к тебе бежит:
  -- Работай, Семенов! Работай!..
  
  * * *
  
  Это сегодня спецназ на слуху. Про него и фильмы и песни. А когда в 1977 году призывали на срочную службу меня, знали разве о десанте, да, пожалуй, о морской пехоте. Туда хотелось попасть и мне. Юношеских амбиций хватало. После школы успел поучиться в двух институтах. Две недели помаршировал в высшем военно-морском училище радиоэлектроники имени Попова в Петродворце. Не понравилось. Поступил в политехнический институт в Новгороде. Через год ушел и оттуда и с другом поехал в физкультурный институт в Волгограде.
  Был я мастером спорта по плаванию, кандидатом в мастера по многоборью ГТО. Хорошо стрелял, бегал, боксировал. Поступил без проблем. А вот другу не повезло. Физкультурный институт - учреждение своеобразное, создано во многом для того, чтобы давать дипломы о высшем образовании мастерам спорта международного класса, и в институт он не попал. Я из солидарности забрал документы.
  Вот таким и переступил я порог военкомата. Несмотря на спортподготовку не попал ни в десант, ни в морскую пехоту. Призывной комиссии куда больше глянулся мой рост и внешний вид и определили меня в дивизию Дзержинского внутренних войск, в роту почетного караула. Предстояло в столице участвовать в торжествах и парадах.
  До сих пор помню, как разрабатывали ноги - их на разные табуретки клали и садились товарищи тебе на колени, чтобы прогиб лучше был.
  Через три месяца по дивизии прошел слух, что создается новое спецподразделение. Вспомнились мечты о десанте и морской пехоте и я, не раздумывая, попросился туда.
  
  * * *
  
  А создавалась тогда в дивизии учебная рота специального назначения - то, что в конце концов стало отрядом "Витязь".
  Собралось нас много, из разных частей. Сдавали тесты по физической подготовке. На этих смотринах все старались показать себя с лучшей стороны. Мне повезло, я был одним из тех, кого отобрали для службы в УРСН.
  Командиром роты был Мальцев, замполитом Булатов, подключился и Валерий Хардиков -- специалист по боевому самбо. Он, по своим каналам, раздобывал различных инструкторов, людей занимающихся чем-то для нас интересным. Всю материальную базу пришлось создавать с нуля. Я сам, помнится, делал чучело американского солдата. Выстрогал овальную голову, сгибал каркас из труб. Набили чучело ватой, обмотали тряпками и готово... Прыгаешь с подкидной доски и или нож втыкаешь или, после сальто, "расстреливаешь" его из автомата или пистолета.
  Начались тренировки. И сразу стало понятно, что спецназовский хлеб горек. Поролоновых матов не было, только ватные, и вот ты в бронежилете, каске, с противогазом и автоматом в руках с мостика прыгаешь, делаешь сальто. Прыгаешь первый раз - собираешься, а когда сотый, тут и усталость и мысли всякие посторонние донимают. Тут и приземлишься на ватный мат, на задницу, и кажется, что просто все из тебя высыпалось.
  Час другой потренируешься, только за макивару заползешь, чтобы передохнуть голос взводного Гришанова:
  -- Семенов! Кончай сачковать, работай!
  Тренироваться старались с настоящим оружием, поскольку одно дело, когда ты идешь на деревяшку и совсем другое, когда видишь в руках у партнера штык-нож.
  Не все было просто. Меня за строптивость сколько раз заставляли отжиматься, делал и зубы сжимал: "отомщю!" Но ничего, все на пользу пошло.
  
  
  * * *
  
  Отработали первые элементы и начались показные занятия. Кто только не приходил на нас смотреть! От делегаток съезда комсомола, до иностранных военных делегаций. Приезжали военные и гости из братских стран. Не знаю, то ли похвастаться нами хотели, то ли попугать, но в такие дни было указание особенно "зверствовать". Ну и своих военных было немерено. Раз в месяц, а то и чаще устраивались эти показы.
  Все происходило в ангаре. Там и трибуны для зрителей и несколько скамеек буквально в метре от выступающих. Зрителей рассадили, свет выключили. Темнота, хоть глаз выколи. Потом начинается фонограмма: звук летящего самолета, пикирование, взрыв! После этого включаются мигающие прожектора, идет заводная музыка, такая, что адреналин в кровь, и холки дыбом. С криками забегаем мы. Подкидные мостики стоят, и мы, кто сальто, кто кувырок делаем и все это со стрельбой с метанием ножей. Публика в шоке. Ножи летят в макивары, очереди холостыми сливаются. В ходе выступлений несколько раз переодевались. Что-то театральное в этом было, но для нас это прежде всего работа: мы показывали подготовку и физическую и психологическую войск специального назначения. Переодевшись, выбегали обратно для показа приемов уже в полном снаряжении в касках, бронежилетах, с ножами или дубинками. Во главе этого действа обычно Хардиков, потом, часто Лысюк. Когда приезжал министр, то, заучив текстовку, командовал кто-нибудь из полковников.
  Расслабляться было нельзя.
  Однажды на показных стояли в паре комвзвода Гришанов с Вешневым. Гришанов ударил, а Вешнев расслабился и жесткого блока не сделал. В результате ему штык-ножом проткнули насквозь щеку и выбили зуб. А занятия продолжать надо. Валерий Хардиков видит, что Вешнева кровь буквально заливает и, стоя лицом к нам, сквозь музыку кричит: Соси! Соси!
  Не раз доставалось и мне. На тренировке с мостика неудачно прыгнул, и собственное колено с головой встретилось, фингал - капитальный. И тут показные занятия. Сценарий такой: я забегаю на мостик, прыгаю, втыкаю нож в чучело, на меня вылетает партнер, разбивает кирпич об мою каску и делает удушающий прием. Тут и второй появляется с ножом или пистолетом, которые я должен выбить ногой. Все обкатано на тренировках. И на этот раз под музыку вылетаю, вроде и завелся уже, а в голове мысль вертится: "как бы на мостике себе второй фингал не поставить". Делаю сальто, втыкаю нож в чучело, а он на трубу каркаса натыкается. Рука проскальзывает, разворачивается, и нож в нее же и воткнулся.
  Руку не чувствую, из нее фонтанчик крови пульсирует. А программа продолжается. "Бум-м-м!" - это, как и положено, мне на голову кирпич пришел, и начинают меня сзади душить. Дальше работаю уже на автомате. Корпусом перебрасываю напавшего через себя и ногой не обозначаю, а делаю настоящий удар (хорошо партнер в бронежилете). Тут и второй с ножом выбегает. Нож я выбил, полетел он не потихонечку, как должно быть, а со всей силы в зрителей. Нападавшему, вместо того, чтобы в грудь ударить, в горло попадаю.
  Ну а дальше врач, мне напрямик рубанул: "Да, дружок, нерв, сухожилия и артерии ты себе зацепил капитально. Будь готов к тому, что у тебя вместо руки обезьянья кисть будет".
  Хотя были на этих показных занятиях и забавные случаи. Раз делегатка съезда комсомола от страха описалась. Некоторым генералам занятия настолько нравились, что они приходили снова и снова.
  Там эпизод был, когда прыгаешь через горящую стенку в противогазе, приземляешься перед зрителями и, показав удар ножом, уходишь в сторону.
  И в этот раз вижу в первом ряду генерала, который сидит с видом: "Мол, и не такое видели", и, когда другие от неожиданности шарахаются, чуть ли не позевывает. Меня это как-то раз разозлило. Я после прыжка перед ним приземлился и прямо перед кончиком носа ножом махнул. И еще крик через противогаз. Он, правда, и на этот раз не отшатнулся, просто в ступор впал, буквально окаменел, а глаза большие-большие стали. Отошел, правда, быстро. Показ закончился, нас построили, и он вдоль строя идет, каждому в глаза заглядывает, узнать пытается, кто это над ним пошутить посмел. Походил, походил, так и не узнал, кто.
  
  * * *
  
  Пока я в госпитале годовщину своей службы встретил, в роте прошли большие перемены. Рука, слава Богу, зажила. Выписался. Возвращаюсь, а нас из старого состава лишь несколько человек осталось, остальные, кто на дембель пошел, кого в другую часть перевели. Мы же получили звание сержантов и стали инструкторами нового набора. Вешнев, Талайков, я, Кожемякин, Путилов Виктор, Ремезок Юра, Месин Саша и Витя Судейко. И еще один хороший парень он старшиной потом стал.
  Набрали в роту полностью один призыв и стали готовить к Олимпиаде.
  Конечно, наша рота среди других подразделений выделялась. И за счет подготовки, да и отношение к нам было особое. Питались по курсантскому пайку. Свой распорядок. Подъем, обычная зарядка, а после завтрака спортивный зал.
  Хардиков и Булатов доставали какую-то литературу, как-то посмотрели на одном из первых видеомагнитофонов фильм "Леди карате". Хотя, что значит посмотрели, крутили его снова и снова. После него такой прилив был, что все наши бедные табуретки за несколько дней перекололи. Долго оттирали от следов сапог стены в казарме. Использовали различного рода макивары, для тренировки в карате разрезали бамбуковые палочки, чтобы набивать ладони. Отжимались на кулаках. Было, конечно, стремление к крутизне, чтобы роговые наросты на ребре ладони побольше. Много было и травм, ведь методики подготовки тогда и создавались, отрабатывались. По крупицам собирали опыт, у кого, что было. Годилось все, какой вид спорта не возьмешь, всегда можно, что-то полезное найти.
  Мой приятель Юра Ремизок занимался каноэ, дисциплина интересная, несколько лет позанимаешься, и руки становятся под весло: разной длины: одна весло тащит, другая толкает. Внешне это, особо не заметно, но когда с ним в паре на ринге стоишь, он одной рукой постукивает, вторую словно в засаде держит. И, хоть знаешь прекрасно, что сейчас он ею ударит, но во время удара она, кажется, метров на пять вперед улетает.
  Спорт - вообще однобокое дело, приходили у нас ребята в роту и просто от сохи, были и кандидаты в мастера спорта. Главное, что требовалось, это координация. Да, один из кандидатов в роту может хорошо спарринг провести, другой нож бросит грамотно, третий акробат прирожденный, все эти сальто и кувырки легко даются, но нам-то нужно, чтобы боец все это делать умел в комплексе. А еще и волю имел, чтобы через "не могу" проходить.
  Молодежь мы воспитывали вместе с командирами взводов. Из них более всего запомнился Сергей Лысюк. Он был словно от мира отрешен. Тренировался и днем и ночью. Никогда не смотрел свысока на подчиненных, а ведь бывали и такие. С удовольствием вместе с солдатами занимался в зале и всегда старался перенять, что-нибудь полезное.
  
  * * *
  
  Все, что используется спецназом сегодня, зарождалось в те годы. Работали мы и со зданиями, самолетами, прыгали с машин, отрабатывали разгон бунтующих групп. Специальные приспособления создавали буквально по ходу дела, методом проб и ошибок.
  Правило было одно - прежде чем требовать, покажи сам. Помню, осваивали подъем на здание. Специальных шестов тогда не было, просто березку срубали и... вперед. На тебе бронежилет, шинель, противогаз, автомат. Прикинули мой вес и поставили на другой конец шеста лишнего человека.
  С разбега по стеночке ногами перебираю и только успел ногу в окно второго этажа закинуть, сзади треск -- шест сломался. Хорошо в луже много грязи было, все-таки помягче падать. Другой шест берем, снова вверх по стеночке бегу и в том же месте, когда забрасываю ногу в окном, чувствую ребятам шест не удержать. Шест повело и... в ту же лужу приземляюсь.
  Но все же эту высоту я взял! Ну а следом и подчиненные пошли.
  И все же мне сержанту, такому же срочнику, как и остальные, педагогического опыта не хватало.
  Психология штука непростая. Подчиненный у меня был под метр девяносто ростом с добрыми коровьими глазами. Доброта, умиротворенность из них прямо так и сочились. И мне все хотелось добиться, чтобы, когда нужно, он эту доброту смог в себе подавить. В его же призыве был ефрейтор, боксер, невысокий, моему подопечному чуть ли не в пупок дышал. Но злой, как бультерьер. Как они в пару становились, маленький большого забивал только так. Тому ведь только руку протянуть или даже просто опустить сверху, и все, исход схватки решен, а он не мог.
  Со стороны, просто избиение. Не выдерживаю, натягиваю перчатки, ныряю под канаты, восстанавливаю равновесие в природе, ставлю этого боксера на место. Оборачиваюсь: "Понял, как надо?". Тот только вздыхает.
  С кем только не советовался, как в нем злость развить. Давай, говорю, обозлись, сделай лицо страшное, потренируйся перед зеркалом. Сам перед ним становился, и, прямо как в американских фильмах сержанты, рожи корчил. Специально оскорблять пробовал. Кричал ему: "Проснись, Илья Муромец!" А он стоит, выше меня на полголовы, кулаки пудовые висят бессильно, только вздыхает и глазами хлопает. Так я и ушел на дембель, ничего не добившись, а потом письмо получаю (мы с ребятами долго переписывались). И пишут они, что товарищ мой, как только я уволился, буквально озверел и первым делом отлупил этого мелкого боксера. Да и не только его, метелил на тренировках всех в роте. "А лицо у него при этом!.." - писали ребята.
  
  * * *
  
  Думаю, мало кому в те годы пришлось пройти такую школу, как нам за два года в УРСН. И не раз в жизни эта выучка помогала, а, бывало, и спасала жизнь. Надо сказать, что перед дембелем нам сделали жесткую установку. Замполит роты старший лейтенант Булатов не раз говорил: "Если кто-нибудь другой ударит кого-либо, ему с рук сойдет. Но для вас, служивших в спецподразделении, это будет расцениваться как применение оружия".
  Но говорить-то говорили, а навыки вбили на уровне рефлексов. Вскоре после увольнения, в Новгороде, перед самым новым годом иду вечером по улице с девушкой. И вот прямо в центре города вижу, как метрах в семидесяти впереди два мужика догоняют женщину, прижимают ее к дереву и начинают раздевать. До меня донеслось: "Караул, помо..." тут ей просто рот зажали. А дальше у меня уже на рефлексах, шапку сорвал, подруге бросил, и вперед. Подбежал, запыхавшись, не от усталости, а просто уже адреналин в кровь пошел, и такое впечатление, словно та же музыка, что в ангаре, заиграла. Шубу с женщины уже сняли, один, крепыш, ее за горло держит и рот зажимает, второй, длинный, еще что-то снять хочет. Ко мне спиной стоят, как-то непривычно это. Я выдохнул шумно, они обернулись. Длинный попытался меня ногой ударить. И после наших спаррингов я его удар будто в замедленной съемке вижу. И сам удар дурацкий, движения какие-то куцые. Ногу его на блок и локтем двигаю в подбородок. Все, он больше неинтересен. Второй, коренастый под сто кило весом, видит все это, женщину отпускает и пытается меня рукой ударить. И опять все медленно-медленно. Под удар подныриваю, провожу апперкот, такое впечатление, что у него ноги от земли оторвались. Вот и все. И тут мысль приходит: все, попал. Тебя же предупреждали. Сейчас милиция приедет и меня по всем статьям оформит. Женщину трясет то ли от шока, то ли от холода. И главное, когда дело сделано, тут же народ вокруг нарисовался, мужики какие-то набежали, руками машут, шумят. К этому времени первый грабитель очнулся. И, не вставая, меня за ноги хватает:
  -- Слышь, отпусти, нас же в тюрьму посадят.
  Милицейский уазик подъехал, их в собачник запихнули, меня с женщиной посадили на заднее сиденье. Едем, я милиционера спрашиваю: "Мне-то что за это будет?". На снегу кровь осталась, у второго вообще морда набок сворочена. Старшина оглядывается: "Да не переживай. Мы им в отделении еще навешаем". И действительно, все обошлось, даже потом статья была в местной газете: благородный поступок воина-дзержинца и все такое.
  Но это так, из разряда "не проходите мимо".
  Полученные в дивизии навыки мне не только на улице пригодились, а главное, когда служил в милицейском спецназе в Ленинграде. Создавался он с нуля, и многое из того, чему в УРСН научили, пригодилось. Всю методику и по штурму зданий, и по заложникам брали оттуда. В том числе и по террористам в самолете. Наша группа была готова к работе. Вот только не по нашей вине вхолостую. Когда семья Овечкиных захватила самолет, нас с самого начала к работе просто не допустили. Не знаю, чем руководствовались, видимо посчитали, что она опасности не представляет. Было очень много начальства, все командовали... результат известен.
  Уволился я в звании старшего лейтенанта милиции. Вроде и не на службе давно, только закроешь глаза и словно не было этих двадцати пяти лет, и взводный тебе все так же кричит: работай, Семенов!
  
Оценка: 9.00*3  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023