ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Макаров Андрей Викторович
Уроки Аллы Крамаренко

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  Уроки Аллы Крамаренко
  
  Территория обнесена высоким забором. На металлической калитке электронный замок. Если нет ключа, через переговорное устройство, наклонившись к микрофону, надо долго объяснять, кто ты и с какой целью сюда пришел. Если ты убедителен, калитка откроется. Но через пятьдесят метров, у турникетов с красным запретным сигналом, тебя всё равно встретит охранник, посмотрит цепким взглядом и вновь осведомится о цели визита.
  И лишь, когда скажешь, что пришел к Алле Михайловне Крамаренко, на турникете, словно сама собой, загорается зеленая стрелка.
  Это не военный завод, не секретный объект, а обычная средняя школа в спальном районе Санкт-Петербурга, в которой Алла Михайловна работает завучем начальных классов.
  Впрочем никакого недоумения - времена сейчас такие. И даже юный первоклассник знает, что надо приложить электронный ключ к калитке, чтобы войти школу, а чтобы выйти в неурочное время - обязательно предъявить охраннику записку от учителя, и лучше заверенную школьной печатью.
  Всем этому мы давно не удивляемся. Только сама Алла Михайловна в разговоре нет-нет, да и вспомнит середину пятидесятых годов прошлого века, когда сама пошла в школу. Парты со столешницей под наклоном, в которых, чтобы встать и поприветствовать учителя, надо было откинуть крышку. На них еще оставалось место для чернильниц, но писали уже автоматическими ручками. Никакого контроля на входе и выходе. И все равно послушно сидели и слушали педагога. Не у всех одноклассников были хорошие оценки в дневниках, но учителя всегда готовы были задержаться после уроков и объяснить сложную тему или прийти в школу пораньше на час или два и отдельно позаниматься с отстающими.
  Вот только сама Алла отстающей никогда не была. Ни в Калмыкии, в которой пошла в школу, ни в Приволжском, в котором училась дальше. Здесь и сосед по парте - Володя Крамаренко - учился на "отлично", особенно по точным наукам. Она на него и особого внимания не обращала - благо списывать никому из них не надо было. Может и дальше не обращала бы внимания, если бы, не та история с Америкой.
  Кто-то из одноклассников на перемене играл тапком в футбол. А потом не нашел ничего лучше, чем перед уроком географии этот тапок повесить на доску. И преподаватель почему-то решил, что отличился Вова Крамаренко.
  Недолго думая, он выгнал Володю из класса. А потом перед каждым своим уроком перегораживал ему вход в кабинет.
  - Ты знаешь, что должен сделать! - говорил учитель.
  Выхода было два: извиниться за то, что не делал, или назвать настоящего виновника. Алле было любопытно, что он выберет. И она оценила, что ни один из них Володя не принял. Не показал украдкой пальцем на виновника, не пробормотал, глядя в сторону, "больше не буду". И всю четверть прожил без географии. Проходили тогда тему об Америке, потом Володе пришлось сдавать её экстерном. Ту самую Америку, к которой четверть века спустя, командир атомной подводной лодки Владимир Крамаренко пойдет под водой с ракетами.
  Так бы и досидели они вместе до выпуска, но после девятого класса Владимир поступил в Казанское суворовское училище. Наверное, что-то между ними все же было. Еще неосознанное, поскольку, когда соседки по парте не оказалось рядом, суворовец Крамаренко стал писать ей письма. Встречались, и когда он приезжал на каникулы.
  С этого момента Алла вырвалась вперед. Закончила школу и поступила в педагогический институт, а ему еще год предстояло носить форму суворовца. Догоняя ее, Владимир с отличием закончил суворовское и поступил в Бакинское высшее военно-морское училище, в котором учиться пять лет, а Алла уже через четыре года получила диплом о высшем образовании.
  В 1971 году, еще будучи курсантом, он сделал ей предложение, она приняла его, причем романтика в обрамлении редкой здесь морской формы никакого значения не имела. В самом деле, он еще только курсант, а она учительница - уважаемый в провинции человек. А это важнее, чем рассказы о дальних странах. Как диковинку из похода в Бразилию он привез кокос. Необычный плод долго вертели, не зная, что с ним делать, пока не догадались разбить его молотком.
  После свадьбы Владимир вернулся в столичный Баку доучиваться, а она не стремилась остаться в Волгограде и поехала по распределению в село. Ей дали комнату в школе-интернате, поэтому и днем, и ночью она была рядом с учениками.
  И каждый раз, начиная урок, думала, что важнее: лекции по педагогике и психологии из института или память о том, как преподавали им те же предметы в ее школе.
  Класс был, как всегда бывает, разный: кто-то схватывал все на лету, кто-то брал высоты школьной науки зубрежкой. А кто-то и просто не хотел учиться.
  Она садилась рядом, такая взрослая в свои двадцать два года, и убеждала:
  - Давай вместе решим задачу, это совсем не сложно. Хочешь, позанимаемся отдельно. Вечером или утром, еще до уроков...
  И все знали, что к молодой учительнице всегда можно обратиться за помощью. Можно вечером прийти к ней, когда и не поймешь кто она больше для питомцев интерната. Учительница, мама или старшая сестра.
  Переезжать ей в Баку смысла не было. У мужа начинались стажировка, которая прошла на Северном флоте. За ней уже недолгая учеба и вручение диплома и лейтенантских погон. Закончив училище с отличием, он мог выбрать ту же Каспийскую флотилию или Черноморский флот, но попросился на север, на подводные лодки.
  Своё решение объяснил молодой жене так: лучше начинать службу в самом дальнем месте, чем там ее заканчивать. И начать ее в плавсоставе, на самых трудных должностях.
  И уже на севере, словно подтверждая свои слова, пропадал на подводных лодках. Автономка шла за автономкой. Дочь родилась в 1975, он смог увидеть ее, когда Оленьке было две недели, потом вновь ушел в море, второй раз, подняв дочь на руки, когда ей было одиннадцать месяцев.
  Лодка отходит от причала, потом погружается, и никому из находящихся на ее борту офицеров и мичманов не видно, что происходит на берегу.
  В Гаджиево у них был шикарная комната в двухкомнатной квартире и электроплитка "Мечта" на две конфорки. Правда, свет часто отключали. Тогда женщины с кастрюльками бежали в дома, в которых был газ, чтобы приготовить или разогреть еду детям.
  У командования всегда найдется много красивых слов для жен моряков. Особенно к 8 марта. Про их стойкость и верность, надежное плечо и так необходимый моряку семейный очаг. На деле же приоритеты адмиралов расставлены четко и навсегда. На первом месте подводные лодки и их личный состав, на втором - надводные корабли, на третьем - суда вспомогательного флота, ну и только на четвертом - семьи моряков, их заботы и нужды.
  Командующему флотом или командиру дивизии незамедлительно докладывали об аварии на корабле, но не сообщали о том, что в доме офицерского состава снова прорвало воду.
  Зимой эта вода моментально замерзала, подъезд превращался в пещеру со сталактитами. На ледяной ступеньке недовольно сидела выгнанная потопом из подвала крыса и смотрела на тех, кто ее обходил все понимающим взглядом.
  "Вы-то здесь временные, а я навсегда", - словно хотела сказать она.
  Как-то Алла спросила мужа, долго ли тянутся дни в походе, когда лодка месяцами находится под водой.
  Владимир удивился:
  - Под водой время летит! Четыре через восемь. Четыре часа на вахте, восемь отдыха и снова на вахту. А в эти восемь часов и тревоги, и учеба. Не успеешь оглянуться, как пора возвращаться в базу.
  Для нее же время без него как резиновое, и пустых клеточек на календаре впереди еще так много. А последние дни? Они и вовсе, на нервах.
  Звонит телефон, и ты бросаешься к нему.
  - Приходи, - деловито говорит в трубку жена командира подводной лодки.
  В ее квартире на большом столе разложена карта Атлантического океана. Супруга командира ведет прокладку с помощью циркуля, ученической линейки, телевизионной программы "Международная панорама", последних слухов и женской интуиции.
  - Ход у лодки столько-то узлов, шли они подводным и должны находиться где-то здесь. Преодолеют противолодочный рубеж, обогнут Нордкап.
  Мудрят вдвоем над картой, и по всем их прикидкам мужья вот-вот должны вернуться.
  Полярная ночь. В офицерских домах окна на всех этажах горят и днем, и вечером. Хотя нет, и тут, и там свет надолго гаснет, как только лодка ушла в море. Из этих квартир жены перебираются в теплые края. Под крыло к родителям. У кого-то маленькие дети, которым в большом городе, на материке лучше. У кого-то здоровье не позволяет задерживаться на Севере. Некоторые и причин не ищут. Только наведываются раз в три месяца, чтобы снять деньги, набежавшие на сберкнижку мужа.
  А кто-то из жён уже привык жить вдалеке и появится лишь, когда лодка вернется, или подождет, когда муж сам приедет к ней в Москву, Ленинград или Севастополь. Лодка пришла из похода - жены не видно, в почтовом ящике письмо или квадратик телеграммы, в которых она сообщит, что приедет сразу в санаторий на послепоходовый отдых и реабилитацию. А раньше чего толкаться, службе его мешать? В советские времена подводники зарабатывали много, важно же правильно эти деньги потратить. Например, сообщить, что папе земельный участок дали - надо дачу помочь поставить, мы же на ней тоже потом когда-нибудь отдыхать будем. У брата подошла очередь на машину - и ему помочь надо. Он нас, когда в отпуск приедем, на ней возить будет. Кооперативную квартиру на маму оформим, у нее на работе как раз очередь подошла, надо только первый взнос за нее сделать.
  Так и проходит год за годом, поход за походом. А списался офицер по здоровью или по сроку службы на берег. Кончился длинный подводный рубль - нет больше полярок и надбавок, сразу как-то любовь угасала - пока морячок! Чего скрывать, хватало таких историй. В гарнизоне все на виду.
  Алла Михайловна отводила дочь в школу, закрывала дверь в ее класс и вздыхала. Не зря говорят, что самая востребованная специальность для жены офицера: учительница и медработник. Вот только учителей среди них - можно десяток новых школ в том же Гаджиево открыть. Десять лет она простояла в очереди на вакансию учителя. Ее брали лишь ненадолго, на две недели, на месяц - заменить ушедшего в отпуск педагога. Брали заявление о приеме на работу и сразу заставляли наперед писать заявление об увольнении. Прошел год и вновь повезло - позвали на подмену, а через две недели уволили, пусть и по собственному желанию. Еще через год - месяц удалось продержаться. Вся трудовая книжка в отметках "принят - уволен".
  Такая трудовая книжка для любого отдела кадров на материке как красная тряпка для быка. Первая мысль - о вредных привычках соискателя, из-за которых его после приема тут же просят уйти "по-хорошему".
  Алла попробовала пожаловаться мужу, но Владимир только отмахивался:
  - Далась тебе эта работа! Что мы последний кусок хлеба доедаем?
  А когда видел, что жена на него начинает дуться, разъяснял уже серьезно:
  - Ты пойми - я какое лето подряд в автономке, а у тебя отпуск в школе будет только летом - и что тогда? Я вернулся, а ты на работе, у тебя отпуск, а я в море.
  А он тогда действительно раз за разом возвращался из похода осенью. По всем приказам ему положено было отправляться в санаторий на реабилитацию. И Владимир Крамаренко послушно выкупал путевки на себя и жену, потом выбрасывал их. Они садились в Жигули и ехали в родные места, под Волгоград. Вчетвером. Ведь в 1984 у них родилась вторая дочь - Александра.
  Любимым занятием в первые дни отпуска штурмана - помощника командира - старшего помощника - командира подводной лодки Крамаренко было лежать в поле, раскинув руки, и слушать стрекот кузнечиков. Лучшая реабилитация для подводника.
  А она смотрела на него и думала, что ее судьба жены моряка, жены морского офицера - лишь редкие и недолгие встречи.
  Он хороший командир подводной лодки - не раз слышала, как с уважением говорили про ее мужа его подчиненные и начальники.
  Он хороший муж и надежный человек - могла ответить им она.
  В 1987 году, после тринадцати лет, проведенных на Севере, они приехали в Ленинград, где Владимиру Крамаренко предстояло учиться в академии.
  Вновь квартира на две семьи. Крыс не было. Зато в изобилии водились мыши, тараканы, клопы.
  А еще тогда началось бурление на улицах. Широко объявленная перестройка быстро перешла от надежд на скорую лучшую жизнь к злобе к тем, кто, как многим казалось, живет за счет других.
  Это было даже в относительно сытом по сравнению с окраинами страны Ленинграде. Искать крайних среди тех, кто рядом, всегда проще.
  Офицерам в те дни рекомендовали не ходить по улицам в форме. Избегать митингов, шествий. Им читали лекции по стратегии и тактике, современному оружию, рассказывали о флотах вероятного противника, но никто не объяснял, как выживать их семьям в тяжелое время.
  Трудности в жизни всегда бьют по слабому звену в семье. В общежитии ничего от других не скроешь. Офицерам в те времена жалованье задерживали до полугода! Не привыкшие или отвыкшие работать их жены маялись дома. Да и на работу не устроишься. В городе останавливались предприятия, везде шли сокращения. И офицерским семьям было просто не на что жить. Сегодня звучит дико, но и в окна бросались от безысходности.
  Жены уходили от внезапно ставших бесперспективными мужей, мужья бросали жен.
  Старшая дочь Ольга это видела, Александра была еще мала.
  Алла Михайловна наконец-то устроилась в школу на постоянную работу, а не на птичьих правах, как на севере. Преподавала физику на полной ставке, как и хотела когда-то. Времени хватало на все: и на семью, и на детей, и на учеников.
  - Ты можешь учиться, - говорила она очередному двоечнику, - просто запустил. Приходи после занятий, а хочешь с утра пораньше, до первого звонка, повторим все, что прошли.
  И с грустью думала, что завершается учеба мужа в академии, а на севере ей заново вставать в бесконечную очередь, ждать вакансию в местной школе.
  Они уже собирали чемоданы, чтобы возвращаться в Гаджиево, но предназначенное мужу место оказалось занято. И тогда выпускник академии - командир подлодки поступил в адьюнктуру, засел за кандидатскую диссертацию.
  А ее карьера словно догоняла пропущенные на севере годы. Директор школы настояла, чтобы она стала завучем. С новой должностью выросла зарплата.
  Муж вспомнил север, свои слова о ее работе, и с недоумением заметил:
  - Слушай, а ведь без тебя мы бы последний кусок хлеба доедали!
  Его спасла наука, а ее - семья и работа. А еще то, что в тяжелые времена они были вместе. Он шел к новой цели, а она обеспечивала их быт и зарабатывала больше капитана первого ранга, адьюнкта военно-морской академии.
  Муж стал кандидатом наук, потом доктором, преподавал, возглавил ведущую кафедру, занял адмиральскую должность, на которой прослужил девять лет. Рос его научный авторитет. Оценку дали и американцы, когда приехали в академию с визитом. Оказалось, что они знают многих командиров наших атомных подлодок, но захотели увидеть именно Крамаренко, лодку которого им не удавалось обнаружить.
  А дальше у наивных американцев были вопросы, как в анекдоте: какой у вас дом, где отдыхаете, есть ли поместье.
  И его ответы: дом пятиэтажный в Санкт-Петербурге, недалеко от Удельного парка, есть и поместье на великой русской реке Волге (вот только как перевести на английский "шесть соток"?), на нем и отдыхаем, когда удается.
  Своя квартира у семьи профессора Крамаренко появилась только в 2011 году.
  И когда появилось свое жилье, быт был полностью обустроен, Алла Михайловна, уже будучи на пенсии, продолжала работать. Увидев из окон только освоенной квартиры новенькую школу - направилась туда. Все одногодки Аллы Михайловны давно на пенсии, а она с утра и на весь день на работе. Завуч не учитель, "отчитав часы", не уйдешь домой.
  Сегодня у нее тридцать лет разорванного севером педагогического стажа.
  И мы в разговоре, полностью заняв время от одного школьного звонка до другого, не можем не обсудить, каким стало поколение, садящееся сегодня за парту. Что принес нам и им новый век.
  Ее папа механизатор, мама - зоотехник. Добились того, чтобы дочь получила высшее образование, стала учителем. Никогда не было у них высокомерия по отношению к остальным. Не было его и у родителей других учеников сельской школы в пятидесятые годы.
  Учитель всегда знает, чем живет семья ученика, все из дома он принесет в класс. В том же Гаджиево, уже в прошлом веке, шестиклассник, получив плохую оценку, с пренебрежением говорил одноклассникам: мой папа командир, и я буду командиром - папа все сделает и в училище устроит- эти уроки мне на фиг не нужны. Один единственный такой "командирчик" и запомнился.
  А сегодня могут и прямо сказать учителю: учеба мне не нужна, любой диплом мне купят и на хорошее место устроят.
  Первоклассник, насмотревшись фильмов и переиграв на компьютере, заявляет: "Я - убийца! Я знаю, что я убийца. Когда вырасту - буду всех убивать".
  И что может здесь сделать учитель? Звонит ее сотовый телефон. Очередной недоросль получает от завуча, может, самый главный урок в жизни:
  - Приходи до уроков, - говорит Алла Михайловна, я подойду пораньше, к восьми или к семи часам, сядем вместе в классе, и я тебе все объясню...
  Словно не двадцать первый век на дворе. Когда едва ли не каждый выпускник педвуза скажет: "Плати! За курсы, за репетитора, за дополнительные занятия".
  Или меняется только время, а люди остаются такими же? Когда я шел к кабинету завуча, в окно увидел, как между разогнутыми прутьями решетки, наплевав на все электронные замки, протискивается удирающий с урока школяр. И даже не знаешь, осуждать его победу над турникетами и охранником или нет?
  Неужели только плохое принес нынешний век? Снова звонит телефон, приносит весть, что самолет внучки благополучно долетел до Парижа. Алла Михайловна заулыбалась, заговорила про внучку, достала из стола фотокарточку, на которой шестилетний внук важно позирует в дедушкиной фуражке.
  Звенит школьный звонок, и дружный топот детских ног проносится по коридору.
  - Дети сейчас не лучше и не хуже, - дает оценку своим ученикам Алла Михайловна, - они просто другие. Да и мы изменились.
  Её школа рассчитана на восемьсот учеников, а учится в ней полторы тысячи детей.
  Эй, отцы - командиры! Полторы тысячи человек - это больше чем команда атомного ракетного крейсера, почти как экипаж нашего единственного авианосца Адмирал Кузнецов! Только командиру авианосца проще. Здесь не скомандуешь: "Смирно"! И никого не спишешь на берег!
  И еще, коли уж часто мы нынче ссылаемся на царскую Россию, то вспомним, что в ней директор гимназии имел чин, равный генеральскому. Раз так, то и завуч в сегодняшней школе равен полковнику. И здесь Алла Михайловна на равных с мужем, капитаном первого ранга в отставке Владимиром Григорьевичем Крамаренко - учителем многих известных адмиралов. Или не будем равнять адмиралов со школьниками, бегущими по школьному коридору?
  Но ведь будут среди них и командиры кораблей, и их жены. Скоро, году, примерно, в 2050. А родилась Алла Михайловна в 1950 и получилась у нас история на целый век. С уроками, которые получила в жизни простая девчонка из Калмыкии, и которые она сама давала в ученикам в Поволжье, в заполярном Гаджиево и сегодня в Санкт-Петербурге.
  Такие простые уроки: помочь, научить, передать от себя все лучшее. Простые, вот только самому жить по ним трудно.
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023