ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Кранихфельд Макс
Мания величия

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.63*33  Ваша оценка:
  Мания величия
  
  Любой служивший в наших славных Вооруженных Силах без сомнения согласится со мной в том, что нигде больше к человеку не проявляют столько поистине трогательной любви и не окружают его таким чутким и всеохватывающим вниманием. В ход идет весь накопленный за тысячелетия людской истории арсенал средств заботы о ближних. Это и всевозможные занятия, инструктажи и тренажи по любому поводу, это и проверки, смотры, осмотры, беседы замполитов и командиров, торжественные мероприятия и работа таких мифических организаций, как женсоветы или офицерские собрания, да мало ли что еще придумает воспаленный от жажды деятельности мозг в уютной тиши московского штабного кабинета. И весь этот девятый вал приказов, распоряжений, инструкций и методических рекомендаций, поучающих как жить, чтобы было хорошо и не было плохо, ежедневно, а то и еженощно вываливается на головы вконец обалдевших от такого неусыпного внимания военнослужащих.
  Сидит, к примеру, где-то в далеком и благополучном Арбатском военном округе старый замшелый генерал, сидит уже давно, со времен веселой лейтенантской юности. Много званий оставило следы звезд на его плечах, много должностей измарало печатями его удостоверение, да и рабочих столов он сменил немало - три, только в том кабинете, куда пришел еще лейтенантом, да еще один при переезде в соседний более начальственный кабинет. Такая вот у генерала сложилась нелегкая служба. Еще у него все есть - тридцать пять лет выслуги, пенсия, квартира в Москве, машина и еще одна работа, приносящая реальные деньги. Хорошо генералу, жизнь сложилась удачно, все получилось, как хотел.
  Вот только гложет его что-то изнутри, не дает жить спокойно, хочется не только для себя, а для всех братьев по оружию сделать что-нибудь такое замечательное, чтобы им, братьям, тоже служить стало легче и приятнее. И вот ходит он беспокойный как баба роженица, никак себе места не найдет, думу думает, причитает про себя, жену пугает отсутствующим видом, на вопросы отвечает невпопад. И, наконец, в положенные сроки рожает, чтобы вы думали? Ни мышонка, ни лягушку, а неведому зверушку? Как бы не так! Никаких зверушек, генерал может родить только одно - ПРИКАЗ! Именно так, большими буквами и обязательный к исполнению. А как все его на местах выполнят, вот тут и заживем!
   Знаете, как облагодетельствовал войска наш генерал? Никогда не угадаете! Установил новые размеры табличек на дверях в кабинеты, новую их расцветку и новый шрифт надписей.
  Десятки воинских частей, тысячи офицеров и солдат месяц лихорадочно переделывали злосчастные таблички, извели тонны краски, тысячи квадратных метров фанеры и неподдающееся исчислению количество нервных клеток. Зато как сделали, тут и пришло ко всем счастье. Слава тебе Господи, расплевались!
  Жаль, только, что понятие о счастье у разных генералов разное. Года не прошло, как летит из Москвы новый ПРИКАЗ, теперь таблички с белым текстом на синем фоне следует переделать в таблички с желтым текстом на красном. Видно, сделав главное дело в жизни, ушел арбатский генерал со спокойной душой на дембель, а на его место пришел другой, главного дела еще не сделавший.
  Почему так происходит, что человек, едва заняв начальственную должность, начинает искренне верить в то, что только он один понимает все проблемы своих подчиненных и точно знает пути их решения? Над этой загадкой я размышляю уже очень давно, и, наконец, пришел к выводу, что ответ лежит где-то в плоскости необратимых изменений происходящих в мозгу человека лишь только он становится начальником. А значит вопрос этот больше медицинский, чем социальный. Так давайте обратимся к медицине.
  
  Любой военнослужащий нашей Краснознаменной, вне всякого сомнения, сталкивался с таким явлением, как всеобщая ежегодная диспансеризация. О, это лобовое столкновение человека в погонах с военной медициной заслуживает отдельного описания!
  Начинается оно ранним утром, когда толпу весело галдящих в предвкушении внепланового выходного дня офицеров сразу за дверями военной поликлиники встречает нежное создание в белом халате с широко распахнутыми васильковыми глазами и очаровательной прядкой светлых волос выбившихся из-под медицинской шапочки. Чудное видение тычет вам в лицо баночкой из-под майонеза и совершенно неожиданным для такого эфирного существа прокуренным басом настойчиво требует в нее помочиться. Слабонервных обычно выносят уже на этом этапе, более психологически устойчивые краснеют, пытаются плоско шутить и переходят в следующий тур.
  Далее следует забор крови на анализ. Сурового вида тетка с комплекцией борца сумо мертвой хваткой вцепляется в ваш палец и выжимает из него все соки, предварительно не забыв содрать с вас пузырек спирта для дезинфекции. "Без спирта кровь не принимаю!" - несется по коридорам трубный рык современного вампира.
  Потом начинается бег по кабинетам врачей-специалистов. Здесь процедура намного проще.
  - Жалобы есть?
  - Нет.
  - Карточку! - летящий росчерк шариковой ручки. - Свободен! Следующий!
  Или так:
  - Жалобы есть?
  - Да.
  - В конец очереди! Потом зайдете, не задерживайте людей!
  - А если нет? - робкий писк откуда-то из глубины желудка.
  - Чего у Вас нет?!
  - Жалоб нет...
  - Карточку! - летящий росчерк шариковой ручки. - Свободен! Следующий!
  И, наконец, венец всей процедуры - визит к терапевту.
  - Во всех кабинетах были?
  - Вроде да.
  - Карточку! - шелест листаемых страниц, неуловимое движение руки и карточка перелетает к сидящей напротив медсестре.
  - Рост?
  - Сто восемьдесят два, кажется.
  - Вес?
  - Ну, килограмм восемьдесят, - стыдливо опуская глаза на выпирающий животик.
  - Давление?
  - Ну, я не знаю...
  - Раз не знаете, значит сто двадцать на семьдесят. Следующий!
  Все мероприятие с самого утра человек на двести офицеров занимает около двух часов, остальной день законный выходной. Ура российской военной медицине! Самой быстрой медицине в мире!
  Только ради Бога не подумайте, что я здесь издеваюсь над военными врачами и медсестрами. Ни в коем случае! Честь и хвала труженикам этой нелегкой профессии, спасшим миллионы жизней и в военное и в мирное время. Но вот хоть зарежьте меня на операционном столе, хоть заколите шприцом, только стоит мне услышать словосочетание "военный медик", как в памяти всплывет наш начальник медпункта. До последней степени проспиртованный майор (три года до пенсии) в замызганном белом халате и с неизменным фонендоскопом на шее, уж и не знаю по какой причине он с ним не расставался. Вот он глубокомысленно чешет покрытый багровыми прожилками нос, брезгливо разглядывая огромный фурункул на пояснице приведенного мною бойца, и, наконец, после долгого кряхтения и качания головой изрекает: "Да-а, это надо бы врачам показать!"
  
  Но мы несколько отвлеклись, пора бы вернуться к нашим баранам, то есть, пардон, к командирам и начальникам. Остановились мы на том, что по моей теории, в мозгу начальника происходят необратимые изменения. Так вот во время ежегодной диспансеризации военнослужащего можно загнать к любому врачу с самой экзотической специализацией, кроме психиатра. А вот он то, как раз и нужен в первую очередь! Почему врачей этой направленности исключили из перечня обязательных для прохождения при диспансеризации, лично для меня загадка. Возможно, опасаются нанести непоправимый ущерб нашим командным кадрам. Я частенько замечаю некую неадекватность наших высших офицеров и это нормальное явление, ну не может работа, сопряженная с такой ответственностью и широкими полномочиями совсем никак не отражаться на психическом здоровье. Беда только в том, что им самим сказать об этом некому. Подчиненным страшновато, а к нужным врачам генералы не ходят. А потом мы сидим и удивляемся, кто же это, и каким образом рождает некоторые наши приказы и распоряжения?
  Что бы ни быть голословным приведу жизненный пример. К сожалению, о генералах, как и о покойниках, плохо говорить не принято. Тут надо рассказывать либо что-то хорошее, либо ничего. Поэтому оставим в стороне высокое командование и посмотрим, как мания величия влияет на младший командный состав.
  Итак, оперативная обстановка: конец 90-х годов, один из российских полигонов в Казахстане накануне вывода, рота охраны.
  Рядовой Миша Ватутин невысокий белобрысый сибиряк был отличным солдатом - крепкий деревенский парнишка с отличным здоровьем, в руках все горит, любое дело ладится, далеко не дурак, уставы знает отлично, службу в карауле несет добросовестно, а уж насколько исполнителен, просто сказка, любое дело поручи и можешь даже не проверять. Офицеры роты нарадоваться не могли на такого идеального солдата, да и офицеры научных отделов, заступавшие в наряд начальниками караулов, выделяли старательного бойца. И все шло хорошо: и служба у парня ладилась, и сам он ей был вполне доволен. Пока однажды не пришла нежданно-негаданно к нему беда. Точнее сначала она бедой вовсе не казалась, даже наоборот, как обычно, все как лучше хотели. Вобщем командир роты в качестве поощрения присвоил Ватутину звание младшего сержанта и назначил его командиром отделения.
  Несколько дней после этого знаменательного события весельчак и балагур Ватутин ходил непривычно задумчивым, а все свободное время проводил за чтением учебно-методической литературы для младших командиров. А потом началось...
  Первыми удар на себя приняли солдаты Ватутинского отделения. Жизнь их пошла в строгом и точном соответствии с уставами. Обращались они теперь к Ватутину только на "вы" и "товарищ младший сержант", мало того, и между собой общаться в вольном тоне им было настрого запрещено. Исполнительность в выполнении приказов и соблюдении уставных требований была доведена до абсурда. По первости бойцы из старослужащих пытались роптать, но крепкие сибирские кулаки и непоколебимая вера в судьбоносную миссию младшего командира подавили бунт в зародыше.
  Вскоре начала страдать и остальная рота. Командиру писали коллективные рапорта с просьбой обуздать не в меру ретивого сержанта, а если это невозможно, то хотя бы не ставить его в наряды дежурным по роте. Командир, читая солдатские каракули, только ухмылялся и довольно потирал руки, радуясь такому удачному выбору сержанта. Он продолжал ухмыляться даже когда с жалобой пришел старшина. Старый опытный прапорщик был не на шутку обеспокоен, тем, что Ватутин принялся скрупулезно контролировать доведение до своих подчиненных всех положенных норм довольствия и уже не раз угрожал написать докладную на тему исполнения прапорщиком служебных обязанностей недолжным образом. Следующий тревожный звонок грянул со стороны офицеров научных отделов. Командиру роты сообщили, что его сержант пытается контролировать действия начальников караулов, а в иных случаях позволяет себе делать им замечания. Многие офицеры откровенно побаивались заступать в караул с сержантом Ватутиным.
  В конце концов, нашла коса на камень. Однажды погожим весенним днем начальником караула No 1 заступил капитан Денисов по прозвищу "Саша - Тихий Ужас", хам, матершинник и мастер спорта по боксу в полутяжелом весе. Помощником начальника караула заступал младший сержант Ватутин. Вся рота охраны затаила дыхание в ожидании неприятностей. И они не заставили себя долго ждать. Практически сразу после приема караула Саша завалился на топчан с невинным намерением немного вздремнуть перед бессонной ночью. И только его утомленного чела коснулась прохладными нежными пальцами легкая дремота, предвестница глубокого освежающего сна, как дверь в комнату начальника караула распахнулась, и на пороге возник кипящий от справедливого негодования Ватутин.
  - Товарищ капитан, - ледяным тоном начал сержант. - Мне кажется, что вы отнюдь не должным образом относитесь к исполнению своих обязанностей. Я наблюдаю за Вами уже двадцать минут, за это время прошло два сигнала от часовых с постов, но насколько я видел, ни один из них Вы не отметили в постовой ведомости. Я даю Вам пять минут на устранение этого недостатка.
  Надо сказать, что с некоторых пор у Ватутина вошло в привычку давать точный временной интервал для выполнения своих требований, и в роте только и слышно было: у вас есть три минуты на то, у вас есть две минуты на это.
   Саша сел на топчане и с большим удивлением, словно редкое насекомое обозрел сержанта с головы до ног. А тот все больше воодушевляясь, продолжал говорить о том, что караульная служба есть выполнение боевой задачи и относиться к ней следует соответственно. Саша слушал его что-то про себя обдумывая, наконец, приняв видимо какое-то решение голосом не предвещающим ничего хорошего сказал только одно слово: "Ага..." и поднялся с топчана.
  Мывший полы в соседней комнате караульный рассказывал потом, что стоявшего на пороге комнаты начальника караула сержанта, будто какая-то сила втянула внутрь, дверь за его спиной мгновенно захлопнулась, и из-за нее донеслись странные звуки, будто выбивали ковер. А через несколько минут сержант вышел, тихо прикрыв за собой дверь и до смены караула вид имел необычно задумчивый и почти не командовал личным составом. И последующие несколько дней наблюдалась та же картина, казалось, Ватутин внезапно потерял всякий интерес к службе. Солдаты роты охраны готовы были на Денисова молиться. Но не тут то было.
  В ближайший после описанных событий понедельник состоялся строевой смотр части. Ну, знаете, такое торжественное мероприятие, где в основном военнослужащих дерут за недостаточно молодцеватый и опрятный внешний вид, так сказать взбадривают, чтобы не расслаблялись, ну и заодно производят опрос жалоб и заявлений. Надо сказать, что на моей памяти ни жалоб, ни заявлений до того понедельника ни у кого не находилось. Представьте как удивился начальник штаба полигона когда обходя сержантскую шеренгу и не ожидая подвоха нарвался на обстоятельный доклад младшего сержанта Ватутина о ненадлежащем отношении к несению караульной службы некоторых офицеров, а также о мерах которые по мнению сержанта следует принять для устранения этого позорного недостатка. Доклад занял ровно двадцать три минуты, и фигурировало в нем кроме "Саши Тихого Ужаса" еще десятка полтора офицеров. К концу доклады начальник штаба впал в состояние легкого обалдения и, находясь в сумерках сознания особо не разбираясь, влепил всем названным офицерам, не отходя от кассы, по строгому выговору с соответствующими оргвыводами.
  После строевого смотра командир роты охраны с быстротой молнии скрылся в канцелярии и не показывался оттуда до позднего вечера. Пострадавшие начальники караулов, кровожадно улыбаясь, прогуливались под его окнами. Понимая, что ситуацию надо как-то решать ротный вызвал в канцелярию Ватутина.
  - Ты что наделал, придурок?!- в отчаянии заламывая руки, вопросил командир.
  Ответом ему был презрительный взгляд и исписанная убористым почерком девяносто шести листовая тетрадь, шлепнувшаяся на стол.
  - Здесь, - сержант любовно погладил картонную обложку. - Расписаны все упущения и нарушения, которые Вы допустили, будучи командиром нашей роты. Я считаю, что по своим морально-деловым качествам Вы не соответствуете этой должности. Даю Вам срок три дня для подачи рапорта об отстранении от командования. Иначе я вынужден буду обратиться к начальнику штаба полигона. А пока Вы готовите рапорт, ротой командовать буду я, как наиболее достойный.
  Не знаю, что уж у них там случилось дальше, только командира роты, молодого вобщем мужика, на скорой увезли в госпиталь, сердце прихватило...
  Дальнейшие события развивались с космической скоростью. На утро Ватутин явился на доклад к начальнику штаба полигона, в качестве исполняющего обязанности командира роты охраны и выложил перед удивленным полковником детальный план отстранения начальника полигона и огромного количества офицеров, по его мнению, недостаточно добросовестно исполняющих свои обязанности.
  - А кто же, по-твоему, должен командовать полигоном? - в полной растерянности спросил начальник штаба.
  - Полигоном буду командовать я! - уверенно рубанул сержант. - Вы пока останетесь начальником штаба, всех недовольных изолируем на гауптвахте, или расстреляем, чтобы не отвлекаться на их охрану. У нас много задач, Отечество в опасности!
  Начальник штаба покивал, соглашаясь, и вызвал санитарную машину. Через десять минут спасителя Отечества уже упаковывали в смирительную рубашку.
  Своего психиатрического отделения в местном госпитале не было, поэтому сержанта пришлось под охраной везти в Оренбург. В качестве конвоя с ним ездил майор Орлов. Он рассказывал позже, что Ватутин вел себя абсолютно спокойно, вполне разумно с ним беседовал, так, что майор даже засомневался в необходимости сдавать сержанта в психиатрическую клинику. Однако когда они вдвоем вошли в кабинет психиатра, а там обнаружился врач в белом халате абсолютно без знаков различия, боец буквально преобразился. Как младший сержант, Ватутин счел себя неизмеримо выше, чем какой-то гражданский.
  - Товарищ врач, у Вас есть пять минут, сейчас я с Вами беседовать буду!
  Эта фраза стала для него роковой. Обратно Орлов возвращался уже в одиночку. А в одной из палат Оренбургской психиатрички по соседству с Наполеоном и миллиардером Онассисом поселился младший сержант Российской Армии.
  А ведь не приди в свое время ротному идея поощрить присвоением звания старательного бойца, и все сложилось бы совсем по-другому.
  
  Вот такую убойную силу имеет даже самая низшая командная должность. А вы говорите! Надо, надо проходить психиатра, господа генералы и полковники! Я вот недавно зашел на всякий случай, тьфу-тьфу-тьфу, пока здоров. Вы бы тоже заглянули иной раз, особенно, прежде чем ПРИКАЗЫ подписывать.
  
Оценка: 7.63*33  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023