ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Палежин Олег
Добро пожаловать в наш ад

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.86*13  Ваша оценка:
  Добро пожаловать в наш ад
  Олег Палежин
  Рассказ посвящается попавшим в плен солдатам и офицерам близ села Мескер-Юрт. Трагедия произошла на 15 м блокпосту, в ночь с 7 на 8 марта 1996 года.
  
   Добро пожаловать в наш ад.
  
  Глазные яблоки дернулись под веками спящего. Колени затряслись, кисть руки сжалась, в кулак. Поднялась одна босая ступня, вторая, за ней обрубок руки, инсценируя беспорядочный бег. Человеку снится кошмар. Кушетка трясётся. Парень бежит уклоняясь от пуль, падает и катится с обрыва цепляясь пальцами за кусты шиповника, сжав губы от боли. Они сухие, обветренные, дрожат. Во рту мечется белый язык и вырывается жалобный стон. Медсестра тут же окунает в гранённый стакан бинт и смачивает водой губы бойцу.
  - Мама ...ты где ? Мама, - стонет рядовой. И слова выговаривает так неуклюже, как в детстве когда Семёну было четыре года.
  - Я здесь милый, здесь. Ничего не бойся. - отвечает ему Галина Сергеевна, старшая медсестра военно-полевого госпиталя.
  - Плен, - сухо констатирует факт хирург и опрокидывает рюмку спирта. - Ноги мы обработали тебе Сёма, а вот левой руки, у тебя теперь почти нет. Уж извини. Поздно тебя разведчики обнаружили. Хорошо, что шакалы не с глотки рвать начали, а с руки твоей непутёвой, - говорил сам себе, как бы оправдываясь молодой хирург. - Ухо жаль... обгрызли твари.
  - Вы Павел идите, - тихо сказала женщина, - высыпайтесь. Глаза у вас мутью красной блестят. И не налегали бы на спирт. Алкоголь вам тряску рук, к сорока годам обеспечит, и плакало ваше призвание тогда. Талант пропьёте.
  - Не доживу я до сорока-то, с такой работой, - мрачно усмехнулся хирург, кусая ноготь большого пальца. - Не-до-жи-ву.
  - Ну полно вам, полно. Идите. - взглянула грустными глазами Галина.
  
  Электрический свет погас. Скрылся за грязными полами брезента уставший хирург. В полумраке под светом луны, сквозь небольшое окошко армейской палатки, медсестра тихонько запела Семёну. Ему, и ещё пятерым раненым ребятам крепко спящим от обезболивающих уколов морфина.
  Где-то глубоко-глубоко, будто под метровым слоем чеченской земли зазвучала мелодия. Боец пытался понять, откуда льётся этот нежный и до боли знакомый мотив - "тёмная ночь, только пули свистят по степи".
  
  "Как же мне выбраться из темноты?" - думал Семён, чувствуя, как тяжело ему даётся каждый вдох и каждая мысль. И страх. Страх не отпускает. Природный, непостижимый до одури дикий.
  - Я понимаю рядовой, конечно страшно, - прозвучал совсем рядом шёпот командира танка. Холодная рука прикоснулась к руке парня, вложив в ладонь запаянную пулеметную гильзу. И только сейчас, в полумраке Семён понял, что сидит на дне большой ямы, слушая голос офицера.
  - Товарищ лейтенант; что вы шепчете мне? Говорите громче, я вас не слышу. И не вижу. Почему тёмно так?
  
  Боец судорожно ищет спички из сухого пайка спрятанные в складках закатанных кирзовых сапог. Долго чиркая зажигает и вжимается в глиняную стену, закрыв рот рукой от увиденного, чтобы не закричать от ужаса. Голова парня затряслась мелкой дрожью, из глаз хлынули слёзы. Горячими ручейками часто-часто. Напротив сидит раскинув в обе стороны ноги, мертвый командир его машины. Голова задралась чуть вверх и набок, как равнение налево. Глаза - стекло. В них отражается свет луны. Форма в крови, и в полумраке кажется чёрной. Горло офицера перерезано до позвонков.
  - Ма-маааа.... - не в силах унять истерику закричал танкист. - Ма-маааа, ты где?
  - Здесь я солнышко, здесь, - прекратила петь Галина Сергеевна легонько сдерживая поднимающегося с кушетки, в бреду, бойца. Семён снова слизал сухим языком с губ капли воды и затих.
  - Ишь чего суки захотели, - прохрипел кто-то справа от рядового. - Мол веру прими нашу и живой останешься. В моём же автомате патрон в стволе оставили и мне в руки суют. Я сначала не понял в чём подвох, а они гады Кузьмина из строя вывели на глазах у всех ребят, и хотят чтобы я Кузю нашего стрельнул. Ты ведь помнишь Сёма, как смешно я закричал ... "да вы оборзели мрази?"
  
  Семён медленно опустил свой взгляд с окровавленного и грязного лица Фадеева на его тело, и увидел две огромных дыры на груди. Сержанту всадили очередь в спину. Отказался стрелять.
  - Не разговаривай с нами Семён. - жалобным почти девичьим голосом, обиженно произнёс Кузьмин. - Нельзя живому, с мёртвыми разговаривать.
  - Разве я жив пацаны?
  - Жив, жив,- вдруг повернул свою голову лейтенант, и взглянул в глаза бойцу. - Гильзу мою не потеряй, не то всю жизнь, к тебе приходить буду. Ты меня понял? Там адрес семьи моей...
  - Где я? - немного успокоился танкист.
  - Мы в зиндане, который скоро станет для нас братской могилой, а ты у ручья без сознания лежишь, - ответил с равнодушием офицер.
  - Кстати прошу заметить, - специально издеваясь добавил сержант, - у тебя одна рука и ноги в воде, а к другой руке, два шакала принюхиваются. Если наши тебя не найдут - добро пожаловать в наш ад. Однорукий боксёр...
  - Поди нашли уже, - тяжёлым голосом, кто-то прошипел из темноты.
  - А там кто? - спросил танкист указывая пальцем в темноту.
  - А там остальные ребята лежат. Мертвые. Прямо друг на дружке, - молвил командир. - Тебе лучше не смотреть.
  - Как же я жив, а вы нет? - не унимался Семён и уже даже привык, к своим собеседникам.
  - Хочешь расскажу? - предложил всё тот же, тяжелый, сдавленный голос из темноты. - У всех ребят обувь поснимали, а твоей и моей обувкой побрезговали. Нам ведь двоим резиновых сапог не досталось. У тебя прожжённы, а у меня стоптаны в край. Боевики видать народ чистоплотный. Грибка боятся. Когда, тот старый Шалинский урод с внуком на товар посмотреть пришли, - тебя и меня, ему за двух лошадей продали.
  - Меня отпустили? - недоверчиво пробормотал Семён.
  - Дурак что ли? - раздался дружный смех погибших, - это я деду в рожу зарядил со всего маху. Я, понимаешь? Твой наводчик. Мы к тому времени, к овражку по тропе спустились. Пацан последним шёл, а дед за мной. Я и в овраг тебя толкнул. Юнец-чеченец очередь по нам дал пока старик, в себя приходил. Промазал. Сил нет ещё в ручонках. Видать ствол АКМа в небо отдачей рвануло. Но старый - сука меня достал. Ногу прострелил когда мы почти до ручья добежали.
  Сергей вдруг замолк, и всё покрылось чёрной, увесистой, непроглядной мглой. Исчезли лица товарищей и вновь зазвучала повсюду песня - "тёмная ночь, только пули свистят по степи". Её звук становился то громче, то тише. С этим менялась и пустота вокруг. То рассеивалась, обнажая контуры мёртвых, то вновь скрывая их лица от Семёна.
  - Ребят, вы куда пропали? - растерялся танкист.
  - Спичку зажги, - кто-то сказал прямо в ухо, - у тебя ведь есть.
  Вспыхнула селитра в дрожащей руке солдата и резко погасла.
  - Пфффф! - задули мертвые губы сержанта пламя, - разведка любит ночь.
  
  И вновь раздался смех. Семён тоже стал улыбаться и даже хотел, кого-то дружески ударить в плечо, но вовремя остановил себя, понимая абсурдность своих намерений.
  - В общем Сёма, - продолжил наводчик, - ты меня раненого на спине потащил. Вторая очередь мне под лопатки вошла. Это уже в меня щенок стрелял. А тебе повезло. Относительно. Кстати этого гада старого я узнал. Это он нам на блокпост водку таскал. Контрабасы ещё удивлялись, мол чего так дёшево. Может в бутылках и был клофелин, а?
  - Значит один я в живых остался? - угрюмо пробормотал рядовой.
  - Нет, - ответил лейтенант, - двоих ещё не расстреляли. Может даже троих. Хотят обменять на радиостанцию и пару стволов у комбрига. Не знаю, получится ли... Может сбежит кто?
  - А почему вы все одеты не пойми как? Март всё таки, - старался задать больше вопросов Семён.
  - Мы в разное время года погибли, - ответил как-то облегченно Фадеев. - Меня и ещё троих ребят, одной очередью, а тела в ущелье скинули. Испугались чеченцы, что при зачистке вы наши трупы найдёте.
  - А нас летом расстреляли, - сказали на перебой сразу несколько молодых голосов оттуда, куда боялся смотреть выживший.
  - Сейчас много, о нас дерьма придумают, - крикнул злобный и громкий голос, - типа сами виноваты и пропили блокпост, с оружием и личным составом.
  - Успокойтесь капитан, - тихо сказал лейтенант, - ведь приказали: "оружие в пирамиды".
  - Оружие в пирамиды из-за любителей гранаты во сне взрывать, - огрызнулся капитан, - хотя может быть, мы многое не знаем...
  - Мой автомат при мне был, - гордо брякнул Денис из мрака ямы, - я на посту стоял честно. Зевал правда. Какая-то сука мне штык нож сзади в шею... и бушлат зачем-то сняли. Сняли и не взяли. Кровью видать испачкался. И шапку мою вязанную. Кто-то пароль боевикам сдал... Ты им передай Сёма, чтобы искали нас. И живых и мертвых. Нельзя нас забывать. Я в родную землю хочу. А здесь мы как живьём в цементе. Здесь вся Чечня для нас один огромный зиндан.
  - Хрен куда денешься, да братцы? - уже миролюбиво добавил капитан. - А сказать, кто нас сюда загнал? Все наши доблестные войска... Сказать, я спрашиваю? - рассвирепел офицер.
  - Вот только политики не нужно, товарищ капитан. Не буди ребят, - вздохнул лейтенант и сказал, - возвращайся Семён домой скорее. Негоже тебе тут с нами. Ты молодой и сильный. А нас уже черви изъели, да стервятники. Земля мы теперь, под подошвой армейских сапог.
  - Как жить-то мне ребята? Я ведь вас никогда не забуду, - заплакал боец, медленно приподнимаясь на ноги. - А ты и не вздумай, - строго сказал на прощанье капитан, - я оттого и ненавижу человеческую память. Коротка она, паскуда неблагодарная. Свечу за нас поставь и о гильзе лейтенанта не забудь. В сапоге она у тебя. Руку-то ты потерял... а теперь кругом воин. Шагом марш...
Оценка: 8.86*13  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023