ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Палежин Олег
Болевой порог. 2

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.32*14  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Художественно - документальное произведение о Второй чеченской войне. Эта повесть посвящается простым парням городов и деревень России. Она написана о армии конца 90-х, о войне, о ненависти и злости, о неоправданной жестокости. В центре событий подразделение мотострелковых войск, которое выполняет боевые задачи на территории мятежной республики.
  ГЛАВА ВТОРАЯ
  
  Сводная третья рота первого батальона.
  Раннее утро 4 октября 1999 года
  
  Сон для бойца - это, наверное, настоящий дар божий, который даёт кратковременную иллюзию безопасности и умиротворённости уставшему грязному телу. Даже под далёкие залпы артиллерийских орудий он крепок и глубок. Ты погружён в него полностью и чувствуешь себя черепахой под панцирем, который защищает тебя от жестокой и несправедливой реальности. Даже когда к тебе прикасается рука товарища в попытке растолкать и сознание возвращается в этот условный мир, ты крепче жмуришь глаза, чтобы не видеть, не слышать, не думать и просто спать. Просыпаясь, мозг начинает работать, прокручивая и показывая тебе картинки вчерашнего дня, на которых ты видишь не то, что так близко твоему сердцу, а то, что тебе пришлось принять как данность и, к сожалению, необходимость. Тогда твоя рука, полностью полагаясь на интуицию, тянется к автомату, крепко хватая цевьё. Теперь ты готов открыть глаза и отпустить навсегда всё, что тебе снилось, потому что это просто сон. Сны, как правило, мы запоминаем редко и часто об этом жалеем, а вот с реальностью всё наоборот. Те вещи, которые впоследствии ты будешь стараться забыть, заливая терпким красным, как кровь, вином, никогда тебя не отпустят. Они будут жить в тебе сами по себе, всплывать на поверхность, когда им заблагорассудится, не оставляя шансов на чистый лист и новую жизнь без прошлого. Будто весь этот нелёгкий багаж ты тащил за собой всегда, и единственное, что тебе остаётся, - смириться.
  - Верещагин, проснись, твой храп весь Дагестан слышит, - толкал в плечо спящего в окопе бойца Селютин. - Иди чайку хлебни, пока время есть, скоро опять вперёд двинем. На этот раз, кажется, пешком придётся прогуляться.
  Саня недовольно взглянул на бойца, но, увидев перед собой знакомое лицо, передумал говорить гадости, которые лезут в голову спросонья. Сориентировавшись в утреннем полумраке, он с трудом разогнул ноги и руки, всем телом чувствуя утренний озноб.
  - По факту, мужчина, - зевнул Верещагин, - мы уже перешли границу и теперь находимся в соседней Республике Ичкерия. Которая, кстати, очень не любит парней, говорящих по-русски. Да ещё и с оружием в руках. Так что забудь о России, она за спиной. Давай лучше расширим её границы где-нибудь этак до Грузии.
  - Чего, правда, что ли? - от чистого сердца удивился солдат. - Типа мы уже в Чечне? 
  - Правда, - кивнул Саня, - внимательнее нужно офицеров слушать, даже когда весь твой ум занят поеданием сухого пайка.
  Саня встал во весь рост, потянулся, хрустя позвоночником, разминая мышцы затёкшей шеи. Открыл фляжку с охладившейся за ночь водой и сделал пару больших глотков. Набрав полный рот воды, он сплюнул её на грязные ладони, ополоснув лицо. Рота просыпалась. Парни ёжились от ночной прохлады на жёстких бронежилетах, тут же закуривали, глазея по сторонам, собирались
  с первыми мыслями. Раздался знакомый рык дизелей и мат командиров, сопровождавшийся скрежетом гусеничной техники. Впереди ещё один день, ещё одно число, которое будет зачёркнуто шариковой ручкой на потрёпанном дембельском календаре.
  - Слушай, а ротный где? - спросил Верещагин у жующего тушёнку Селютина.
  - Уехал в штаб батальона, - не переставая есть, быстро работая челюстями, ответил боец. - Ох и тяжко ему сегодня. Мне кажется, от вчерашнего банкета он так и не отошёл. Вроде как разведка вернулась. Если честно, я не знаю, чего нас в такую рань подняли.
  - Может, мы заблудились, - засмеялся Саня, - и теперь понять не можем, в Чечне мы или в Дагестане. А взводный наш где?
  - Он автомат чистит, - улыбнулся боец, - разобрал и теперь собрать не может. Одним словом, "пиджак".
  - Так сходи и помоги лейтенанту, хватит жрать.
  - А я предлагал, - развёл возмущённо руками пехотинец, - так он послал меня подальше. Высшее образование, видите ли.
  - Стесняется, наверное, - сказал Саня, надев кепку, - его призвали пару месяцев назад. "Дух" ещё короче. Хотя смешного тут мало. Воевать ведь придётся когда-нибудь.
  - Нет, не придётся, - выкинул пустую банку за насыпь окопа Селютин, - как с разобранным автоматом в атаку идти?
  Парни дружно засмеялись и отправились к взводному, здороваясь на ходу с приятелями. Начиналось пасмурное утро октября, всё ещё по-летнему тёплое, но всё-таки осеннее. Эту осень ребята ждали полтора года, и вот она пришла, приближая дембель каждым своим мгновением.
  - Пароля, доброе утро, сокол ты наш ясный. Глаз ты наш орлиный! - кричал из своего окопа Харитон в окоп соседний. - Дай мне с весла твоего шмальнуть, а я тебе за это пару выстрелов от РПГ подарю. Вместе с подсумком, веришь, нет? Прямо навсегда. Делай с ними что хочешь. Можешь даже противника по башке ими огреть или вставить гранату куда следует! Я знаю, у тебя фантазии хватит.
  - Ты заткнёшься, нет? - вытащил голову из окопа снайпер. - Отслужи ещё полгода для формирования серого вещества в голове, потом обращайся.
  - Мне мозг не нужен, - продолжал второй номер расчёта, - я мир вокруг всем своим существом впитываю. Як святой дух. Есть у тебя закурить?
  Тут Паролин не удержался от смеха, приподнялся на одно колено и швырнул пачку "Примы" в окоп шутника-соседа.
  - Точно дух, - смеялся Паролин, - только навряд ли ты святой. Лучше признайся, что вчера перед сном сожрал? Всю ночь воздух портил. Все ребята худеют на глазах, а с тобой обратное происходит.
  - Уметь нужно, - закурил Харитон, выпустив белое облако табачного дыма. - Я, в отличие от тебя, всему радуюсь и от всего пользу получаю. Правда, "карандаши" мне всю малину портят, устаю сильно, - показал один выстрел из окопа боец.
  Люди завтракали кто чем. Гремели котелками и кружками, ломали булки хлеба, запивая мякоть томатным соусом консервированной кильки. Пили сгущённое молоко, неохотно отрываясь от банки, передавая её по кругу. Смеялись, уже привычно всматриваясь в хмурое небо Кавказа. Понимание и осознанность того, что солдатские подошвы топчут чеченскую землю, не тревожили коллективный разум подразделений. Наоборот, появился некий непостижимый смысл пребывания здесь, который, казалось, вот-вот раскроется каждому бойцу. Вернуться домой с войны, даже пусть ещё не начавшейся именно для тебя самого. Не это ли звучит восторженно и романтично?
  - Появился, хрен сотрёшь, - глядя в окуляр винтовки, сказал Серёга. - Ротный едет. Взводных предупредите! - крикнул он бойцам как можно громче.
  - Строиться повзводно! - раздались крики сержантов и командиров взводов. - Проверить оружие, надеть бронежилеты, бегом в строй! Механики, к машинам!
  Ротный спрыгнул с брони и остановился перед неуклюжим, неровным, но готовым ко всему строем. Прошёлся вдоль шеренг тяжёлой походкой, взглянул в глаза молодых лейтенантов и произнёс речь:
  - Итак, ребятки. Сегодня, а точнее, прямо сейчас нам предстоит выполнить приказ командования. Приказ непростой, но, я думаю, мы справимся. В двух километрах от нас находится станица Червлённая. Населённый пункт, скажу я вам, не маленький и, сука, очень важный. Нас там ждут. По данным разведки боевиков немного. Находим, уничтожаем и захватываем винный завод. Говорят, станица этим и живёт.
  Улыбки пробежались по лицам солдат, сердца застучали быстрее. Шёпот в строю на мгновение превратился в гул, пока бойцов не одёрнули лейтенанты.
  - А немного - это сколько? - не удержался Харитонов.
  - Немного - это меньше нас, - недовольно ответил капитан. - Первая и вторая роты уже снялись с позиций и выдвигаются на свой огневой рубеж. Третий батальон у нас в резерве. Так что не дрейфьте, пацаны. Дадим "чехам" прикурить и отпразднуем победу хорошим вином. И ещё, - сбавил обороты офицер, - примите первый бой как есть и постарайтесь остаться живыми. А теперь по машинам!
  Пехота лезла на броню, распихивая цинки с патронами у ног. В десант загружали ящики противопехотных гранат и сухие пайки, на всякий пожарный. Матерились, толкались, занимая места подальше от выхлопа.
  - Успел уже лизнуть где-то, - жаловался вслух на ротного гранатомётчик Арбузов, карабкаясь на машину. - На себя нужно надеяться, пацаны. Из ротного сегодня вояка, как из говна - пуля. Кто руководить будет? "Пиджак" наш?
  - Чего расстроился, Арбуз? - подмигнул бойцу Харитонов. - Я ведь с тобой. Ты, главное, бей с шайтан-трубы, не промахиваясь, а я тебя "карандашами" снабжать буду. Кстати, Соколиный Глаз с нами рядом работать будет. Верно, я говорю, а, Пароля?
  - Арбуза я прикрою, - крикнул Сергей, крепко прижав к коленям винтовку, - у него голова большая, значит, мозгов больше. А вот о тебе мне подумать нужно, брат. Ты ведь, как радиоприёмник неугомонный, с солнечными батарейками вместо мозгов.
  - Н-да, ну и друзья у меня, - демонстративно отвернул лицо Харитон, вцепившись глазами в небольшую поросль обочины. - Глядите по сторонам, вояки, а то слишком хорошо едем.
  Двадцать минут спустя в шлемофонах механиков-водителей прозвучала команда: "Колонна, стоп!" Машины качнулись, подобно корабликам на волнах, заставляя бойцов вцепиться друг в друга, чтобы не упасть с брони. Пехота спрыгивала на землю, в облака пыли и белёсого выхлопа солярки, принимая оружие, разгружая боеприпас. Паролин набил россыпью патронов боковые кармашки бронежилета. Аккуратно протёр прицел и сошёл с обочины грунтовой дороги, оглядывая небольшие холмы впереди. Двигатели машин заглохли, и вновь прозвучала команда старшего: "Командиры взводов, ко мне!" Офицеры получали приказ, стоя у головной машины, вглядываясь в подобие карты.
  - Чего видать? - подойдя вплотную со спины к снайперу, спросил Харитонов.
  - Сильно пересечённая местность, - ответил Сергей, продолжая наблюдение. - Тебе это о чём-нибудь говорит?
  - Ты думаешь, я совсем тупой? - обиделся парень.
  - Это значит - негде укрыться нам будет, если что случится, - продолжил объяснять Паролин. - Одни овраги, ложбины небольшие, виноградник вроде. Поля короче, и дома вижу, но далеко, - оторвался от прицела боец.
  - Может, ушли они? - сморщил лоб Коля, сдвинув кепку на макушку. - Смотри, тихо-то как.
  - По-твоему, боевики гимн Ичкерии во всю глотку орать должны? - снова уставился в прицел снайпер и присел на колено.
  Ухнуло где-то за спинами бойцов, и зашелестели по воздуху снаряды, тяжело громыхая у окраин станицы.
  - Наши! - радостно дублировали голос друг друга бойцы, напрасно впиваясь в небо глазами. - Бейте на совесть!
  - Не жалейте снарядов, пацаны! - поднял над головою свой пулемёт Костя Любимов.
  Но, к сожалению, артиллерийская подготовка стихла так же неожиданно, как и началась. Взводный чуть было не открыл рот в желании высказать своё негодование в связи с такой скудной работой артиллерии, но вовремя сдержался.
  - Там мирное население, - прочёл мысли лейтенантов командир роты.
  - Что ж тогда в станице сидят? - задал вопрос командир взвода ГРВ. - Нам как работать, если бой начнётся?
  - Аккуратно работать, аккуратно, - прозвучал твёрдый и грубый ответ. - Мне по секрету в штабе сказали, что люди там живут не лояльные к Вооружённым Силам Российской Федерации. Не хотят они уходить и всё тут. Так что в село по возможности не суйтесь. Нечего им спины свои подставлять.
  - Каковы силы противника? Есть точные данные? - спросил командир первого взвода.
  - А кто их считал? - снова вспылил ротный. - Вместе с населением даже представить сложно. Есть данные разведки, и если им верить, то от сорока и поехали. Вооружение стрелковое, имеются позиции. По ним только что артиллерия отработала. Сами слышали.
  - Не факт, что попали, - засомневались лейтенанты.
  - Вот вы и проверите, попали или нет, - убрал карту в планшет капитан. - Вы в армии или где? Был бы приказ, а исполнители найдутся. Приказ у нас есть. К станице идём пешком. Услышат наши дизеля и сожгут машины к чёртовой матери.
  - Кто же нас тогда прикроет? - возник вполне логичный вопрос офицеров.
  - А связь вам зачем? - неохотно ответил старший. - Шагом марш по взводам. Озвучьте задачу, и можем начинать.
  Костя подошёл к своему взводу и дал команду на построение. Диплом с отличием, военная кафедра, лица однокурсников и глаза его бойцов - всё это перемешалось в один момент. Он открыл рот, чтобы довести информацию до подчинённых, но тут же поймал себя на мысли, что сказать ребятам нечего. Да и нет никакой объективной информации, которая могла бы помочь в проведении его первой боевой операции. Идти на штурм села по голому полю без поддержки бронетехники на прекрасно оборудованные позиции противника - самоубийство. Ротного даже не смутило отсутствие радиостанции во взводе Константина. Задавать много вопросов и подвергать сомнению доводы начальства - это признак слабости или даже трусости в российской армии. Лейтенант смотрел в глаза пацанов и ловил себя на мысли, что сам является не многим старше. И никак чувство воинского долга не может перевесить чувство самосохранения. В эти минуты он даже представил, как можно было бы оправдать чью-либо смерть, но отмахнул эту страшную мысль и просто провёл инструктаж:
  - Дембеля, приглядывайте за молодёжью, - смотрел он на Верещагина с Паролиным, - у многих присяга ещё вчера была. Гранатомётчик, снайпер и пулемётчик, работайте вместе, как отрабатывали на полигоне. Стрелки, не лупите все хором, а то потом все хором заряжаться будете. Действовать придётся по обстановке, поэтому всё лишнее из вещевых мешков на землю. Больше боеприпасов - больше шансов выжить.
  - Наличие перевязочных пакетов проверьте, жгутов, - добавил кто-то из сержантов, - у кого отсутствует, возьмите у механиков. Они им не в коня овёс.
  - Арбузов, - обратился к гранатомётчику взводный, - ищи приоритетную цель. После выстрела сразу меняй позицию. Не нужно смотреть, попал или не попал. "Чехи" не дураки, засекут по шлейфу гранаты, и тогда поздно будет. Если у них и впрямь там оборона организована, - подвёл итог взводный, - то нашу атаку они легко отобьют. Поэтому при обнаружении огневых точек противника занимаем позиции и пытаемся подавить огнём. И ползаем, не стесняясь, по-пластунски, не бегаем в полный рост по полю. Жизнь беречь нужно, а не форму. Если они не побегут от нас, как на это многие надеются в штабе, то пусть артиллерия работает. Готовьтесь, десять минут у вас.
  Бойцы открывали цинки с патронами, укладывали бумажные пачки в свои вещевые мешки. Просили дополнительные автоматные рожки у механиков и наводчиков боевых машин. Торопились. Утреннее небо светлело с каждой минутой. Рота пошла вперёд, растянувшись повзводно. Верещагин и Харитонов догнали лейтенанта и, поравнявшись с ним, сразу принялись задавать вопросы.
  - Товарищ лейтенант, - спросил Саня, - вы хоть что-нибудь о станице знаете? Почему Червлённая? Чернозёмом богата, что ли?
  - А вам страшно? - перебил Харитонов. - А можно станицу обойти как-нибудь и в кольцо взять? Зачем наступать-то, устроим им блокаду и всё. Пусть они на нас наступают, а мы окопаемся!
  - Ну, во-первых, можно, Костя, только не в строю, конечно, - ответил взводный. - А во-вторых, по очереди с вопросами. И по сторонам не забывайте смотреть. Станица очень старая, - начал рассказывать офицер, - в своё время её посещали Толстой и Лермонтов. Основана много веков назад казаками нашими, и до первой войны жила и горя не знала. Промышляли вином да рыбой с Терека. Девушки-казачки очень красивые рождались, видимо, из-за смешения кровей. Но бойкие бабы были, огонь просто.
  - Дрались что ли? - спросил Харитон.
  - Да нет, - засмеялся Константин, - наравне с мужчинами воевали. Атаки чеченцев отбивали, которые с того берега нападали. Потому и бельё стирать ходили с винтовкой наперевес.
  - Откуда это вы всё знаете? - удивился Верещагин.
  - Историю люблю, - закурил на ходу лейтенант. - Мы вообще о Кавказе всё знать должны, если новых войн хотим избежать. Я как понимаю, сама станица не упёрлась нам никуда. Нам мост через Терек нужен. А он прямо за ней. Мостик федерального значения, который соединяет Ставрополье, Дагестан и Чечню. Так что впереди долгий путь у нас, ребята.
  - Вас послушал, так вообще туда идти расхотелось, - вздохнул Харитон, - давайте сразу мост возьмём.
  - А противник у нас в тылу останется? - взглянул на бойца взводный. - Так не пойдёт. А по поводу страха, - задумался Константин, - что вас людьми делает, а, бойцы?
  - Умение думать, - с ходу выпалил Саня.
  - Ещё что?
  - Меня внешность, - засмеялся Николай.
  - Чувства, - добавил лейтенант, - и одно из них - чувство страха. Не самое приятное, конечно, но полезное. Только с трусостью не путать. Трусость в бою - это продуманное предательство. У нас приказ, а приказы не обсуждаются.
  
  10 минут до начала боя...
  
  Расстояние неумолимо сокращалось, кровь стучала в висках в такт топоту армейских сапог. Взводы растянулись по всему левому краю, минуя ложбины и пригорки. Где-то там, с противоположной стороны, точно так же идут первая и вторая роты. Хотелось бы верить, что идут, что нас много и если понадобится, то будет ещё больше. Пропал визуальный контакт между взводами, но каждый знает и чувствует друг друга, будто есть некая связующая нить, которую не разорвать.
  - Товарищ лейтенант, давайте виноградник глянем, - предложил пулемётчик Любимов. - Чтобы сбоку не надуло. А то всякое может быть...
  - Согласен, тёзка, - кивнул Костя, - бери одно отделение и вперёд.
  Дрогнули верхушки кустов, и посыпались спелые грозди на землю. Солдатские пальцы вцепились в сочные плоды, пачкая форму сладким виноградным соком.
  - Хватит жрать, - зашипел на всё отделение Любимов, - отравитесь, кто воевать вместо вас будет? Чисто здесь - и слава богу. Бегом взвод догонять!
  Вот уже белеют крыши домов. Торчат из-за желтеющих волнистых бугров огромного пастбища, не угрожают, не внушают страха. Крыши как крыши, дома как дома. Но что-то волнует, что-то заставляет сомневаться и перейти на бег трусцой, преодолевая последний рубеж.
  - Вижу противника! К бою! - закричал во всю глотку пулемётчик, изготавливаясь к стрельбе.
  Взору бойцов открылись траншеи боевиков, в которых терпеливо ждали свежей крови и теперь дождались. Началась стрельба по всем рубежам обороны. Свинец впивался в почву прямо под носом, бил по рукам и ногам тех, кто не успел вовремя залечь. Расчёт АГС попятился назад к ложбине, готовя гранатомёт. Бойцы дали несколько очередей, но гранатомёт заклинил. Всё поле свистело, жужжало и грохотало, разметая осколки и пули, не оставляя шансов на спасение. Негде было укрыться, не за что спрятаться и отползти.
  - Блядь, не в станице они! - кричал раздражённо лейтенант. - Они тут окопов нарыли. Не поднимать головы, работать прицельно. Нужно разворотить их левый фланг, почему АГС молчит?
  Раздались первые крики раненых по всему полю. И слева, и справа, и сзади кричали, стонали, матерились, и вместе с людьми стонала земля. Короткими перебежками от бугорка к бугорку, сокращая дистанцию, ползли взмокшие спины ребят.
  - Ближе нужно к ним, ближе! - кричал Харитон первому номеру. - Чтобы не могли они подствольниками работать. А мы их - гранатами.
  - Где же я укрытие найду? - кричал гранатомётчик. - Одно дерево в поле.
  - Так давай туда добежать попробуем, - неуверенно произнёс Коля.
  - Давай, - согласился Арбуз. - Костя, прикрой нас длинными.
  - Не вопрос, - подмигнул Любимов, приподнявшись на локти.
  Застучал пулемёт очередями, посылая свинец, сшибая с ног небритых и правоверных. И бегом во весь рост понеслись бойцы к дереву, метр за метром. Вдруг замолк пулемёт позади. Тело Любимова лежит неподвижно, глаза открыты, из пробитой головы в землю впитывается кровь.
  - Сука, снайпер где-то работает, - тяжело дыша и вытирая пот на лбу кепкой, сказал Харитонов. - Сможешь вон до той землянки достать, а, Арбуз? Хотя бы по касательной в навес им попади.
  - Попробую, давай "карандаш", - изготовился гранатомётчик.
  Граната пошла, тяжело разорвавшись на позициях врага, за ней вторая и третья. Хлопнули пули, впиваясь в дерево, брызгая щепками.
  - Отходим назад, быстрее, Арбузик, - улыбаясь, крикнул Харитон. - Хорошо поработали. Теперь я налегке.
  Времени больше не существовало. Большое количество раненых и убитых в первые мгновения захлебнули атаку роты. Взводный носился по полю, вытаскивая пацанов, не обращая внимания на свинец, летящий над головой. То же самое делали и бойцы, не прекращая отстреливаться. Тела стаскивали с пригорка в низину, укладывая рядом живых и мёртвых. Руки и ноги не слушались, пальцы тряслись, набивая патронами пустые магазины. Крик и стоны вводили в ступор. Кто-то из лейтенантов упал на колени и принялся рыть окоп штык-ножом, потеряв управление взводом. Пытаясь перегруппироваться под огнём на открытом участке, рота перемешалась полностью. Боевики воспользовались этим мгновенно, обходя солдат по флангу, образуя кольцо.
  - Тройка! Старшему! У нас большие потери! - кричал офицер первого взвода по связи. - Есть "двухсотые", много раненых. Личный состав роты на глазах тает. Вы меня слышите, блядь, нет? Где броня? Нужна срочная эвакуация раненых. Сколько? Почему час? Я повторяю, пацаны кровью истекут просто...
  Доклады штурмующих были абсолютно идентичны. Стрельба не смолкала и при манёврах взводов лишь усиливалась, продолжая счёт новым раненым и убитым. Тело Любимова тащили Верещагин и Паролин, с трудом перебирая локтями и коленями. На небе рассеялись тучи, предательски освещая поле боя осенними лучами солнца. Второй час не отступая назад, бойцы пытались войти в станицу, и второй час подряд им оказывали упорное сопротивление. Офицеры наконец сообразили, что все переговоры слушает противник. От взвода ГРВ, не пугаясь пуль, без бронежилета в полный рост выскочил парень. Мчался что есть сил, падал, запинаясь, и снова вставал, пока полностью не скрылся из виду.
  - Это что за сайгак пролетел и куда? - удивился Харитонов.
  - Денис Вышатыцкий вроде его зовут, - ответил Арбузов. - В тыл бежит, частоту диапазона на рациях меняем. Да и доложит всё как есть, надеюсь.
  - А где у нас тыл? И почему я вообще тут командира роты не наблюдаю? Бросили нас, суки, под замес.
  - Не паникуй, братишка, идёт подмога, идёт. Одиночными бей! "Чехи" в атаку пойдут и положат нас как пить дать. Нельзя их подпускать.
  - У меня два магазина осталось, - выложил боекомплект перед собой Харитон.
  В этот момент раздался мощный и оглушительный залп. Бойцы оглянулись назад и увидели танк. Харитонов вскочил, улыбаясь, взмахнув рукой в порыве секундной радости, и неведомая сила сбила бойца с ног. Пуля пробила голову, и Николай рухнул всем телом на своего друга.
  Танк вылетел на пригорок, работая боекомплектом. Противник ударил гранатомётами, дважды попав в башню. Машина медленно сдала назад в ложбину. Раненые так и остались лежать между противником и бойцами третьей роты. Весь этот участок простреливался и был под наблюдением снайперов. Они не добивали раненых, чтобы подстрелить тех, кто окажет им помощь. Появление второго танка воодушевило бойцов, но машины вели огонь из низин. Меткими выстрелами обрушили башню в станице, с которой, по всей видимости, бил снайпер. Вместе со второй машиной в бой ввязалась девятая рота третьего батальона, попав в огневую вилку под огонь своих и чужих. Один из бойцов залез на броню, умоляя командира машины помочь и прикрыть отход раненых. Но офицер пытался объяснить пехоте, что танк не предназначен для этого. И всё же принял единственно
  правильное в тот момент решение - помочь. В башню попали не менее пяти раз. Экипаж спасла активная броня, но, повернувшись к противнику задом, машина подставила под огонь пулеметов свои наполнительные баки с топливом. Броня вспыхнула, поднимаясь на пригорок. Экипажу нужно было покидать танк, но у механика заклинило люк, и офицер с трудом вытащил его за несколько минут до взрыва боекомплекта. Своими действиями лейтенант обеспечил отход бойцов девятой роты на более безопасные позиции.
  - Ты командира роты видел? - крикнул Верещагин.
  - Нет, - ответил Селютин.
  - Странно, а кто тогда командует?
  - Никто, сами по себе мы здесь, неужели неясно.
  За пригорком раздался ещё один сильный взрыв, оторвав башню танка от ходовой части машины.
  - Боекомплект рванул! - крикнул Селютин. - Надеюсь, танкисты успели.
  - Успели, - приподнялся Саня, дав короткую очередь от бедра, - я видел, как они к нашим отошли.
  Благодаря бойцу ГРВ и смене частот на станциях связи к артиллеристам поступили более точные данные о расположении противника на участке фронта. К общей какофонии боя теперь прибавились и разрывы артиллерийских снарядов. У "чехов" возникла паника, и Селютин воспользовался моментом, работая по целям. При смене позиции Серёга и Саня получили ранения почти одновременно. Это увидели два бойца - Степан и Чипа. Рванули к товарищам, помогая отползти с линии огня. Взводный грамотно наложил повязки и жгуты, обработав руки Селютина и ногу Верещагина. Шёл четвёртый час боя.
  - Лежите здесь, навоевались, скоро БМП придут, - успокаивал офицер раненых. - Слышите, как артиллеристы долбят.
  - Как же так, парни, - скатился с пригорка Арбузов, - не углядел я за вами, и Харитонова больше нет. Я твой магазин возьму, Саня?
  - Бери, - скрипя зубами от боли, ответил Верещагин, - один мне оставь. Руки-то у меня целы.
  И только сейчас, будучи раненым, бесцельно глядя в пасмурное небо, Саня почувствовал, как сильно устал. Арбуз больше не отходил от парней, лишь бил короткими очередями, покрикивая матом в сторону боевиков. Его неумелые попытки ободрить раненых и в самом деле помогали в эти минуты беспомощности и обиды. Теперь слёзы на щеках бойцов не вызывали смущение и стыд. Слёзы вызывали гордость и жажду мщения. Оттого и капали с ресниц на багровую от крови землю.
  - Нужны "коробочки" поменьше, не вывозят положение танки, - пытались объяснить в штаб командиры взводов. - Тяжелораненые умирают, тут одними словами никому не поможешь. Машины нужны, а не слова поддержки, чёрт побери.
  Наконец послышался знакомый рокот БМП. Одна проскочила вперёд, прикрывая огнём пушки ту, которая принимала раненых. Появился санинструктор, присутствие которого по уставу необходимо каждой роте. Подошла МТЛБ медицины, их транспортёр попал под обстрел, но эвакуация всё-таки началась. Прогремел ещё один взрыв. Боевикам удалось подбить машину прикрытия, но экипаж уцелел. Верещагина загрузили в десант, сверху на него положили труп Кости Любимова, так и везли, пока не перегрузили в другую машину. То, что творилось четвёртого октября под Червлённой, удачным штурмом не назвать. Расположение командования от зоны боевых действий в радиусе километра вызывает недоумение и злость. Отсутствие разведданных о количестве боевиков, открытая местность и наступление пехоты без поддержки брони сыграли роковую роль в первые минуты боя. Отсутствие плана наступательных действий и неопытность командиров взводов - всё это легло в основу разыгравшейся в то утро трагедии. Но всё вышеперечисленное никак не повлияло на смелость и мужество восемнадцатилетних пацанов, которые ценой своей жизни выполнили поставленную задачу.
  
  Вертушка. Моздок. Госпиталь
  
  Вертолёт медленно садился на место посадки. Шасси ещё не коснулось площадки, а к нему уже на всех парах летела машина скорой помощи. Затем подъехала вторая и третья. Крепкие руки медбратьев укладывали раненых на носилки. Погибших грузили отдельно. Многие бойцы от потери крови в пути потеряли сознание. Худые и бледные лица с закрытыми глазами. Глядя на это, неопытная медсестра легко могла перепутать живого с погибшим. Так получилось с Верещагиным. На его голое тело в одних окровавленных брюках накинули плёнку, предназначенную для покойных, оставив на тележке без внимания. Боец очнулся от жажды и, услышав стук женских каблуков, просто попросил воды, подняв руку. Девушка вскрикнула от неожиданности, но быстро пришла в себя.
  - Андрей Александрович! - крикнула она в палату, где производили осмотр врачи. - Этот живой, оказывается. Может, мы его к остальным переведём?
Оценка: 7.32*14  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023