ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Палежин Олег
Человек Мира

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 3.38*9  Ваша оценка:
  "Человек мира".
  Олег Палежин"36 минут назад
  ААвтор: О. Палежин.
  ЧЧеченец стоял на коленях и перепугано вертел головой в разные стороны. Хлопал глазами не понимая, что происходит. По щекам катились слезы, из разбитого носа текла кровь. Пацан просто молчал, обхватив себя тонкими руками не переставая дышать рывками, сквозь боль. Резкий удар сзади коленом в голову обрушился в тот момент, когда он надеялся, что именно сейчас ему объяснят, что происходит и весь этот кошмар закончится. Кисть Золоторенко схватила мёртвой хваткой чёрные, курчавые волосы. Со всего маху вдавив лицо жертвы в лужу грязи, сержант чувствовал, что теряет контроль и просто наблюдал, как лопаются грязные пузырьки воздуха на поверхности воды.
  -- Не перегибай палку Артём, - вцепился в плечо другу Малышев, - захлебнётся ведь.
  -- Зато запомнит сука, как вблизи позиций наших шариться, - рычал боец, вдавливая голову чеченца в мутную жижу. - Шоколадками нас купить вздумали?
  -- Я сказал, хорош блядь! - крикнул танкист, - не нравится тебе он, так в особый отдел доложи, а те ментам. Помрёт, - пиз..ец нам!
  -- От кого пи...дец? От кого? - перешёл на крик Артём, отпустив голову парня. - От него что ли? Это за них в первую войну весь мир горой стоял. И даже грёбаный Кремль обосрался. Всё, теперь всё по-нашему будет. Сука, из-за него форму испачкал. Сумку заберём. Конфискация имущества, как в сорок четвёртом, - злобно добавил сержант поднявшись, с колен. - Ещё раз увижу, - пристрелю, а тело по реке в кругосветное путешествие отправлю. Ты меня понял? - тихо спросил, у чеченца, Артём.
  -- Понял, - еле слышно прошептали грязные губы подростка.
  ТТанкист с сожалением смотрел на свернувшееся калачиком грязное тело. Старая поношенная футболка разорвана и пропитана кровью. Гамаши в грязи и шлёпанец с лопнувшим хлястиком, уж как то совсем жалко лежал рядом. Золоторенко заглянул в сумку и вслух стал пересчитывать шоколад и сигареты, затем поднял с земли свой АКС и медленно пошёл вверх, по тропе.
  -- Я сейчас, - крикнул Малышев в спину сержанту.
  -- Ты его ещё до дома проводи, - ответил с ухмылкой тот, даже не оборачиваясь. - Стемнеет скоро, догоняй.
  -- Эй, как тебя зовут? - помог подняться чеченцу, танкист.
  -- Ваха, - ответил парень вытирая грязь, с лица всё той же футболкой.
  -- Видимо ты не знаешь, что такое война, Ваха, - вздохнул Малыш.
  -- Знаю...
  -- Нет не знаешь. Вот в Грозном знают, в Аргуне, в Шали знают. А тут... Сидите у своего Аллаха за пазухой. Какого хрена ты со сладостями, а? Прав сержант, обиду на него не держи. Он от взводного из-за тебя тоже немало выхватил.
  -- За что? - взглянул в глаза Антону Ваха, немного успокоившись и действительно не понимая.
  -- Не вникай, - закинул за спину свой укорочённый автомат Малыш. - Ты ведь в армии не служил так?
  -- Так, - кивнул парень.
  -- Это потому, что мы армию-то вашу укатали братишка, - засмеялся танкист. - Немного непримиримых осталось. Как ты тут ходишь? В курсе что здесь мины и растяжки кругом? До деревни дойдёшь?
  -- Да.
  -- Своим так и передай, - уже серьёзно и даже угрожающе добавил Андрей. - Между Федеральными войсками, и мирным чеченским народом, торгово-экономические отношения окончены. Объясни там, что ребята тут с Урала и Сибири стоят. Злые и до крови жадные. Грозный штурмовали. Друзей теряли. Ночью мы вообще на любой звук шмаляем, боеприпасов как грязи.
  ЧЧерез пару тройку минут Андрей догнал Артема на пригорке. Тот явно ждал Малышева не желая возвращаться на позиции без него. Сидел на середине тропинки подложив пехотную каску под задницу, умиротворённо наблюдая за закатом. Между указательным и большим пальцем он держал маленький бумажный квадратик с крестиком, вырванный из пачки сигарет.
  -- Не жестковато ты его приложил, а Золото? - спросил запыхавшись Малыш, присаживаясь рядом.
  -- Меня так с четырнадцати лет прикладывали, и ничего живой, - засмеялся сержант, затянувшись сигаретой. - Он ведь мужчина.
  -- Ему шестнадцать, Ваха зовут, я узнал.
  -- Ну вот видишь. Всего на три с половиной года нас младше.
  -- Когда же из тебя злость вся выветрится? - спросил Антон, вытряхнув из пачки сигарету.
  -- Никогда наверное, - перестал смеяться Артём. - Никогда не забуду, не прощу им пацанов наших. На вот, лучше желание загадай. Закрываешь глаза, рвёшь эту бумажку с крестиком и загадываешь. Должно сбыться. Мы так в детстве часто делали.
  -- Сбылось, что нибудь? - взглянул на бумажный квадрат танкист.
  -- Сбылось, - опять улыбнулся Артём. - Я ведь в детстве военным хотел стать. Вот и получил, и даже расписался. Надеюсь ненадолго, у нас дембель ведь скоро да?
  ВВзрывы прогремели неожиданно и совсем рядом, оборвав разговор ребят. Чуть ниже по склону, где происходила встреча с чеченским подростком. Первый громкий хлопок и за ним сразу второй, в сопровождении двух белесых грибков над верхушками деревьев.
  -- Что за...? - переглянулись бойцы вскочив на ноги, передёргивая затворы автоматов.
  -- За мной! - рванул вниз по тропе Артём.
  ППарни неслись чуть ли не кубарём выбивая берцами пыль, перепрыгивая на ходу, ту самую лужу. Почти у берега реки, в тени, среди деревьев лежало изуродованное осколками, тело. Малышев схватил за шиворот Золоторенко и одёрнул назад, пытаясь остановить сержанта, но тот вырывался желая подойти ближе.
  -- Да стой ты Артём, это он. Вон его шлёпанцы валяются, - шёпотом сказал Антон. - На чью-то растяжку нарвался.
  -- Это я виноват, - присел на корточки сержант. Лицо покрылось багряными пятнами, глаза уставились в пустоту. - Я думал он безопасные пути знает на нашу сопку. Я думал, он сука за одно с боевиками, а он просто не далёким оказался. Теперь начнётся...
  -- Никто не виноват. Уходить нужно. Слышишь меня?
  -- Слышу, - встал сержант, - теперь всё в голове спуталось. Слушай меня внимательно Малыш. Потасовки не было. Сумку его оставляем здесь, сигареты по карманам. Задержали, допросили, отпустили.
  -- Ясно, пошли уже, - зашвырнул сумку в кусты папоротника, Антон. - Не было, так не было.
  ЛЛейтенант орал во всё горло. Командовал согласно боевой обстановке. Взвод занял круговую оборону перешептываясь и выжидая. Тишина и опускающиеся сумерки. Лишь звуки ветра и шум реки у подножия возвышенности, такой монотонный и успокаивающий. Зелень темнеет с каждой минутой и Стрельников даёт осветительную ракету прямо над тропой, по которой спускались бойцы, к реке. Пересчитав личный состав прапорщик Самсонов доложил, что Золоторенко отсутствует. Среди экипажа танка, нет и сержанта Малышева.
  -- Свои! Не стреляйте! - прозвучали крики возвращающихся бойцов. - Стой, четыре! - крикнул Слон в темноту, хотя конечно узнал Артёма по голосу.
  -- Семь, - ответил Золоторенко.
  -- Поднимайтесь! - крикнул Стрельников, - взвод строиться! Командиры отделений, ко мне на инструктаж. Самсонова, новый пароль семь. Довести до личного состава. Пошли бойца за командиром танка. Пусть сюда идёт, и этих двух дебилов в блиндаж, на разбор полётов.
  -- Есть, - ответил старший прапорщик взглянув на строящийся взвод.
  ССтемнело. Солнце - раскалённая до бела монета, спряталось за зелёными вершинами сопок. Звуки ночного леса, вот что всегда настораживает и не даёт покоя постам. "Секрет" у реки, привыкший к её монотонному шуму, следят за мостом не сводя с него глаз. Нервничая от нехватки никотина в организме, Селиванов слегка бьёт ногой засыпающего бойца по голени, от чего тот вскакивает, чуть ли не в полный рост.
  -- Пригнись, чего встал, кошмар приснился?
  -- Нет, - снова присаживаясь на свёрнутый бронежилет, ответил Юра, зажав ладонью место ушиба.
  -- Ну, а чего тогда из окопа выпрыгнуть норовишь, а?
  -- Да это я так... машинально.
  -- Не вздумай уснуть. Ждём смену. Это "секрет", а не башня танка, - погрозил кулаком Илья, под носом у молодого танкиста. - Напороли косяков. Ещё не ясно, чем всё обернётся.
  ППодняв глаза к звездному небу, Илья глубоко втянул ночную прохладу, набрал полные легкие, задержал дыхание и медленно выдохнул, чувствуя приятное головокружение. Снова взглянул на деревянный мост через реку освещаемый холодным, и казалось не естественно ярким светом луны. Никак не мог понять откуда где-то глубоко внутри свербит чувство, что всё это уже было и он видел это своими глазами, но вот где и когда? - "Может всё это снилось? И металлические пехотные каски и личное оружие и бронежилеты с саперными лопатками и грозная башня танка с огромным овальным дулом. Может быть я всё это рисовал, будучи ещё ребёнком, под впечатлением фильмов о войне, часто мелькающих на экранах черно-белых телевизоров нашей огромной страны?"
  -- Движение на мосту, - шёпотом сказал Понаморёв, по привычке хлопая глазами и от волнения, и от страха одновременно. - Доложить бы, а?
  ССеливанов приподнялся с бронежилета и вжал приклад ПКМ в плечо, медленно и тяжело произнося слова, не глядя на напарника, вцепившись глазами в еле различимые тени деревьев и валунов на противоположной стороне реки.
  -- Мы "секрет", сколько тебе раз повторять? - вспылил старослужащий. - Скрытый огневой резерв взвода. Прижми свою жопу и башку не поднимай пока я не скажу. Твоя задача с РПГ шмальнуть, когда потребуется. Моя, - пулеметом врага проредить. Сиди молча и не вякай.
  -- Доложить бы а? - будто не слыша претензии ефрейтора, повторил танкист.
  -- А ну сядь. На вот сладкого поешь. Золоторенко поделился. И воды хлебни, - сказал уже мягче ефрейтор подтолкнув носком сапога вещевой мешок, лежащий на дне окопа. - Ешь я сказал. Нет там никого. Привиделось. Если долго смотреть в одну точку, то мозг сам картинку рисовать начинает, - закончил возмущаться ефрейтор.
  ЮЮра смущался. Не любил и злился когда его жалеют. Понимал что сам спровоцировал такое отношение к себе, и грубо отпихнул вещевой мешок ефрейтора. Зажмурившись, с силой вдавил глаза, грязными ладонями видя тёмно-красные расплывающиеся пятна. Сон - вот всё, что было нужно бойцу.
  -- Да ты с характером "слоник", - хихикнул ефрейтор без обиды и злости.
  -- Не думай, я не боюсь, - прошептал будто самому себе Юра, но прозвучало всё равно не убедительно. Фраза прозвучала как оправдание перед ситуацией, в которую попал не сопротивляясь, как и все кто рядом, кто угодил в эту опасную воронку, не имея возможности выбраться.
  -- Я и не думаю, - взглянул на танкиста Селиванов, - нам не нужно думать. Нам нужно слушать, смотреть и стрелять. Ты говорят стихи пишешь? Может прочтёшь? Я в школе Есениным зачитывался. Наш он пацан.
  -- Ну до Есенина мне как до звезды рукою, - стеснительно ответил Юра, но всё же не без удовольствия полез в свой мешок за блокнотом, аккуратно положив на бруствер свой АКСу. - Стихи, дело серьёзное и ответственное. В слоге нужно разбираться, да сложить всё так, чтобы смысловую нагрузку передать и картину не испортить. Цветовую гамму. Настроение. Настоящий стих должен смыслом пахнуть. Ощутимым должен быть, как вот оружие в твоих руках, к примеру. Я больше Пушкина в школе читал. Чище он что ли, и светлее.
  -- Кто Пушкин чище и светлее? - улыбнулся задумавшись и представляя благородную физиономию великого поэта Илья. - Да все они бабники и алкоголики.
  -- Баловни судьбы. Так, это раньше называлось, - подсказал Юра.
  -- Хреново судьба-то у обоих сложилась.
  -- А таких всегда на куски рвут. Либо люди, либо обстоятельства которые эти-же люди и создают. Злые мы все по природе своей и завистливые. Не умеем беречь и гордиться. Зато ненавидим как. Любили бы с такой силой...
  -- Ненависть, тоже чувство полезное, - тяжело вставил Селиванов, - или прикажешь им сначала одну щёку подставить, затем другую? Хватит, наподставлялись. Бить их нужно. Они ведь всех без разбора коленным железом. Баб с детьми, и тех не жалеют. Правильно о них дед Самсон говорит - зверьё, оно и есть зверьё. Ты с такими размышлениями лучше бы дома сидел, - отвернул лицо от Понаморёва ефрейтор и сплюнул слюну по-хулигански, дерзко сквозь щель в передних зубах, - есть ведь вроде сейчас альтернативная служба. Утки бы за больными выносил.
  -- Причём тут размышления, не об этом я сказать хотел, а о природе человека. Низких качеств мы стали, неужели не замечал?
  -- А здесь и не место в благородство играть, - сверкнул глазами солдат, - здесь всё можно и всё приветствуется. И добивать, и в спину стрелять. Нет патронов - ножом режь, или саперной лопатой бей. Хреново, ты Грозный не застал. По-другому бы сейчас гутарить принялся.
  -- Ладно, - решил прекратить спор Юра понимая, что задел за живое дембеля, - стих читать?
  -- Читай, - устало ответил Илья.
  ЯЯ убит под Червлённой
  ЯЯ упал в грязный снег
  ТТак закончилось утро
  ВВремя кончило бег
  УУмирать в девятнадцать
  ННе хотелось мне но
  ННа Чеченской войне выжить не повезло.
  ЯЯ на фото могильном
  ББудто снова в строю
  ММолодой в камуфляже
  УУлыбаясь смотрю
  ННе целованы губы
  ИИ ребёнка душа
  ВВсе могло быть иначе
  ННо случилась война
  ННыне в ангельской роте
  ППродолжаю служить
  ЧЧтобы вы -те, кто выжил
  ННе могли нас забыть
  ЧЧтобы ваши потомки
  ВВспоминали нас всех
  ККто погиб под Червленной
  СС боем встретив рассвет...
  -- Хорошо получилось, - задумчиво произнёс Илья. - Если на гражданке писать не бросишь, может и наступит момент, когда я гордиться начну, что рядом, с тобой служил. Вот только снега там не было. Земляк мой, в том бою погиб. Не было там снега... да и не важно, это теперь. Хороший стих. Молодец Пономарёв.
  ГГлава третья.
  ББойцы свесив головы стояли перед своими командирами. Стрельников взял ручку и блокнот, открыл чистый лист, и молча присел на лежанку. В блиндаже присутствовали все, кому предстоит объясняться, перед неотвратимым визитом начальства. Два свидетеля произошедшего молчали потупив взгляд, куда-то в сторону, мысленно прокручивали событие в голове от начала, и до конца.
  -- Хочу сказать вам бойцы, - прервал тишину Сергеев, - что мы сами не знаем, как квалифицирует это происшествие военный следователь. Не бывает такого, что пострадавшие есть, а виновных нет. Официально здесь не война, а контртеррористическая операция. Начальство пользуется этим термином, в зависимости от ситуации, и оценки обстановки в целом. Скажу ещё проще для вас идиотов. На руку им это, или нет? Если в дело ввяжется прокуратура, то...
  -- И вы? - пробормотали обкусанные губы Золоторенко, оборвав речь офицера. - И вы будете пользоваться терминами? Мы ведь не виноваты, ни в чём.
  ССтрельников вписал предложение: "ни в чем не виноваты", и рассерженно воткнул шариковую ручку, в глиняную стену. Кончилась паста. Хлопнул ладонью по нагрудному карману в поисках пачки сигарет, но тут-же вспомнил, что обещал самому себе, бросить курить. Взглянул вопросительным взглядом на Самсонова, и тот протянул лейтенанту сигарету Явы.
  -- Не виноваты? - зло спросил Николай, не глядя на солдат. - Вы нарушили боевой приказ. Покинули позиции с оружием в руках. Вступили в диалог, с чеченцем. После чего его кишки, по всем кустам разбросало. Этого достаточно вполне, чтобы десятку вам впаять, в лучшем случае. Завтра следователь нагрянет. О ЧП я доложил комбату. Военной прокуратуре не хотите интервью дать? Я не хочу.
  -- И я не хочу, - добавил командир танкистов, глядя в глаза сержанта Малышева.
  -- Мы хотели припугнуть пацана, - надеясь на понимание, произнёс Антон, - чтобы не приближался, к нашим позициям. Помяли его для профилактики, от того, он видимо и возвращался не в себе... Растяжку чью-то сорвал.
  -- В том то и дело, что сорвал, - устало добавил Самсонов. - Не мучай пацанов, лейтенант. Пусть отбиваются. Время позднее.
  ППроводив Сергеева, Стрельников готовился ко сну. Кружка воды, зубная щётка, тюбик с пастой и сигарета, которая немного успокоила нервы. Николай думал, о себе и бойцах, о деревне по ту сторону, о словах сказанных Олегом. Хотелось чтобы завтрашний день наступил дома. Не здесь, не на этой непонятной войне, где из героя ты в любой момент можешь стать тем, кто дискредитирует лицо Российской армии. Оказаться на скамье подсудимых, или уволенным с позором за несоответствие, и в последствии разочароваться в самом себе, потеряв смысл жизни, и стремление, к чему либо. На долго погружаясь в собственные мысли, можно утонуть в глубине своей значимости, и в реальность тебя возвращает лишь случай. Вот она, - неотвратимость момента, соль жизни, которой посыпают открытые раны. Теперь ты всё чувствуешь. Теперь, ты человек. Спустившийся с небес на землю, да так неудачно, что сразу в дерьмо вляпался. Тут, ты сам для себя становишься ничтожно-крохотным, беспомощным, и ни в чем, более не уверенным существом. Лейтенант, с силой дёрнул молнию спального мешка вверх и крепко уснул.
  ДДвое суток спустя. 8:00. Позиции взвода.
  --"Лепесток", - ответь, "Шилу".
  -- На связи, - ответил "Лепесток".
  -- Слон ты? - засмеялся голос в эфире. - Там "ленточка", с гостями, к вам подойти должна. Не завидую. Тут такой скандал. Это село "договорным было". Теперь у них двухсотый.
  -- А конкретнее? - напрягся Слон.
  -- Не могу в открытую, но ничего хорошего. Пацанам привет. О гостях доложишь мне, как прибудут. Теперь дуй за старшим. С ним говорить сейчас будут.
  -- Принял "Шило". Через пятнадцать минут, не раньше. Отбой, - ответил Денис.
  ССтарший лейтенант стоял на КП, глядя в бинокль, на спускающихся бойцов за водой, к реке. Вспоминал, как вчера местные, рано утром, забрали тело мальчишки. Как трясли кулаками женщины, с того берега посылая, в адрес военнослужащих проклятья. Как молчали чеченцы-мужчины и несли труп под прицелами автоматов, его взвода. Как кто-то из родственников погибшего на прощанье, сухо сказал Николаю, прямо в лицо:
  -- Теперь ты мой кровник. Клянусь Аллахом...
  ККак Олег Сергеев дерзким голосом, с издёвкой крикнул им вслед,
  -- Всегда, к вашим услугам, граждане...
  ЗЗа что выслушал упрёк от Самсонова матом, покраснев за порыв ребячества. Золоторенко и Малышев сдали личное оружие старшине, занимаясь исключительно оборудованием окопов. Прямой приказ комбата не обсуждается. Друг с другом ребята практически не общались, переживая каждый сам за себя. Под сочувствующие взгляды взвода, старались приготовить ответ, на пока ещё не заданный вопрос, в надежде, что им поверят, вернут в строй, и осенью отправят на дембель.
  -- Комбат, на связь выйти приказал, товарищ лейтенант, - доложил радист, запыхавшись.
  -- Свободен, - ответил Николай, машинально поправляя китель, при слове "комбат".
  РРазговор был коротким, но ёмким. Произвести разминирование в квадрате ЧП, силами двух саперов, приданных военному следователю. Обеспечить охрану следственной группы и наблюдателей от администрации села. Поставить на довольствие отделение бойцов комендантской роты, на время расследования. Предоставить место проведения дознания и докладывать, о ходе расследования вплоть, до его завершения.
  -- Кто бы мог подумать, что такая каша заварится. Готовься, нас тоже жалеть не станут, - сказал серьёзно Сергеев.
  -- Это ты к чему сейчас? - обернулся Стрельников.
  -- Да так. Ты ведь у нас идеалист. В правосудие и силу чести веришь. В России правосудие истории только работает. И то, если эту историю, есть кому вспомнить. Мы с тобой не история Коля. Уж точно не её содержание и суть. Пойми и смирись. Не оху...вай, от своей значимости когда "следак" приедет. Авось обойдётся.
  -- Я за своего бойца, сам отвечу. Ты о своём не забудь, - твёрдо ответил старший лейтенант. - Мне одно не ясно, к чему маскарад весь? Сапёры, представители села, осмотр места происшествия. Тело пацана давно забрали. Чего смотреть-то?
  -- Маскарад для тебя Коля. И для уважаемых граждан этой замечательной республики. Всех нас под трибунал, - громко, по-мальчишески засмеялся Олег.
  115:00.
  ККАМАЗ, в сопровождении БТРа, растянув за собой огромный шлейф пыли подъехал, к позициям взвода. С брони спрыгнули сапёры, открывая фляжки с водой, умывая грязные лица, оглядываясь по сторонам. Из кабины выпрыгнул довольный Сычёв, по привычке пнув колесо носком своих начищенных, армейских ботинок. В след за ним, не торопясь, будто специально, накаляя обстановку, вылез следователь и его помощник. Следователь - блондин, невысокого роста, приблизительно сорока лет, в чистом камуфляже, и с чистыми погонами. Помощник следователя. - крепкий мужик неопределённого возраста, в костюме "горка".
  -- К машине, доблестные защитники тыла, - закричал водитель смеясь и наблюдая, как из кузова неуклюже выпрыгивают бойцы комендантской роты. Девять человек в полном обмундировании, в бронежилетах и касках, с полным боекомплектом и вещевыми мешками. Взвод спускался на встречу приехавшим бойцам. Здороваясь, задавая вопросы, рассматривая щупы и миноискатели саперов. Стрельников и Сергеев шли навстречу следователю.
  -- На долго? - спросил Селиванов Сычева.
  -- Я, нет. Я только привезти, и увезти. Вообще, как вон та птица скажет, - тише добавил водитель, глядя в спину следователю. - Саперы своё дело сделают и мы отчаливаем. Передислокация скоро. Что с вами будет не знаю. Слухи ходят, что к полку ВВ прикомандировать могут. С этих позиций уходить нельзя. Хотя стрёмно это, на отшибе с непонятной задачей стоять. Стратегия, мать её, - поднял указательный палец Сыч.
  -- Батареи для станции привёз?
  -- Да. В кузове глянь. Там и гранаты и письма с гражданки вам, ваш ротный прислал. Гранаты - наступательные. Чтобы в бою, от врага обратно не летели. Я такие не кидал ещё. Не положено. С такими самый кайф на рыбалку. Или на особистов, - довольно отшутился Сычев. - Поговаривают, что минометный расчёт, к вам на днях прибудет. А может зенитная установка. В общем пополнение ждите.
  ННиколай представился, как положено. Не особо удивился тому, что его руку не пожали. Наоборот успокоился. По крайней мере ясно, как настроен твой оппонент, и что от него можно ожидать, в дальнейшем. С училища лейтенант предпочитал людей открытых. Добрых или злых - неважно. Лишь бы не со змеиным характером, не двуличных. Такие опаснее. Сергеев усмехнулся отвернувшись и мгновенно оценив ситуацию, передумал протягивать руку, и даже не представился. Олег много раз открыто заявлял, что в армии служит для себя, для самоутверждения, и если лишится звёзд на погонах, то максимум на неделю запьёт. Лебезить ни перед кем не станет. И более чем убеждён, что человек сильный и сообразительный на гражданке не пропадёт. Они поднимались на позиции молча. Все четверо. Самсонов стоял на пригорке, объясняя саперам, где находятся растяжки и сигнальные мины по всему периметру обороны взвода. Чёрная кожаная папка в руке следователя наводила ужас на бойцов, заставляя отворачиваться, не встречаться взглядом. Холодный пот пробежал по спине Малышева, он отбросил в сторону лопату и взглянул на Артема.
  -- Строиться взвод, - крикнул Стрельников и кивнул Сергееву.
  ППехота и танкисты встали в один строй, в две шеренги. Солнце, жара, пот и загар, выцветшая и местами рваная форма на солдатах, их взгляд с прищуром. Всё это выглядело так по-родному, по-военному, по-хулигански. Лейтенанты не могли это не отметить и чувствовали гордость за то, что командовали подразделением, где многие участвовали в штурме Грозного, и имеют боевые награды. "Комендачи", - напротив смотрели на бойцов с превосходством, с брезгливостью, и отчуждением. Больше разглядывали троих чеченцев из наблюдателей, будто видели горцев впервые, в жизни. Так позволяло вести себя их положение. Будто разницу между солдатами срочной службы определяют не их заслуги, а должность, сытый желудок, и толщина подшивы.
  -- Обращайтесь ко мне просто, - обратился, к строю незваный гость, - просто, товарищ следователь. У вас, у всех, есть час, для того, чтобы проинформировать меня о деталях случившегося. До того, как я задам эти вопросы лично. Это касается всех. Пока работают саперы, у вас есть время подумать. Лейтенант, - повернулся следователь, к офицеру, - мне понадобится место, где я могу спокойно опросить военнослужащих.
  -- Здесь, товарищ следователь, - указал на вход рукою в свой блиндаж Николай.
  ДДоклад сапёров звучал коротко. Мин и растяжек не обнаружено. В радиусе ста квадратных метров - безопасно. Судя по характеру повреждений коры деревьев, и радиусу разлёта осколков - сработали гранаты Ф-1. Затем следователь и его помощник спустились, к месту. Отделение комендантской роты рассредоточились по периметру. Следователь достал фотоаппарат и приступил к работе. Чеченцы стояли поодаль, что-то горячо обсуждая между собой на чеченском, косо поглядывая на оружие в руках бойцов.
  -- Страшно? - спросил Олег, у Малышева, прикуривая сигарету, присаживаясь на бруствер окопа.
  -- Разве должно быть страшно? - ответил вопросом на вопрос сержант, - чего мне боятся? Не мы пацана убили. Война его убила.
  -- А доказать сможешь Антон?
  -- А нужно?
  -- По твоему зачем они все приехали?
  -- За нами? - вылез из окопа Малышев, вглядываясь в зелёные верхушки деревьев, у реки. - Мне до дембеля три месяца, - огорчённо сказал сержант.
  -- Сидеть, ни за что? - теперь кажется понимая, к чему завёл разговор командир. - Да я единственный из экипажа в живых остался, когда нашу маневренную группу жгли. У меня орден Мужества, - всплеснул руками сержант, - да вы ведь всё знаете, товарищ лейтенант. Если бы я с пушки тогда не долбанул, пиз...ц бы ребятам настал... Я мог в бою, к пехоте слинять, но машину не бросил...
  -- Мы с тобой стрелки на картах боевых действий. Прав не имеем. Нюни не распускай. Всё я о тебе знаю Малыш. Сядь, успокойся, - вздохнул Олег. - Просто лишнего не ляпни. С момента процесса дознания, все твои слова начнут работать против тебя. Насрать на твои заслуги. Следователь - это юрист. Обычный мент, с военной кафедрой. А вот какой он психолог - хрен его знает. Человек не военный и шкала ценностей у него другая скорее всего. Подчиняется прокуратуре. И клал он с прибором на все воинские чины и ратные подвиги. Понял меня?
  -- Понял, - обреченно ответил танкист, чувствуя как впервые ему хочется взять свой автомат, набить вещевой мешок консервами и уйти. Уйти в лес, как раньше уходили в партизаны. Топать в сторону Ставрополья, наслаждаясь свободой и чувством непричастности, к этой ситуации, которая выглядит как показательная порка.
  ССледователь вернулся на КП. Фотоаппарат болтается на груди, в руках сумка. Та самая, которую швырнул в кусты Антон. Отделение охраны расселись на лавках, под брезентовым навесом столовой, доставая сухие пайки. Старший чеченцев был очень не доволен тем, что их не пустили на позиции взвода. Настойчиво интересовался бойцами. Ему хотелось взглянуть им в глаза. Стрельников наблюдал за ними в бинокль, видел как чеченцы всё время оборачиваются, пересекая мост через реку, возвращаясь в своё село.
  -- Видишь как глазами зыркают, - серьёзно сказал Самсонов. - Ни документов, ни справок. Ничего. Ни какие, они не родственники. Духи это. Хорошо хоть танк и "секрет" не видели. Звук наших дизелей шум реки скрывает.
  -- Следователя, почему-то это не смущает, - заметил лейтенант. - Пойду узнаю, что дальше. Может уедут, а дед Самсон?
  -- Держи карман шире, - сплюнул Самсонов на уголёк сигареты, бережно положив окурок, в полупустую пачку.
  ННиколай и Кирилл Игнатьевич собрали свои пожитки и временно освободили блиндаж для гостей. Сергеев обрадовался пехотинцам и угостил Самсонова спиртом, который берег для особого случая. Прапорщик наполнил фляжку, но пить не стал, чем подчеркнул свою надежность и благоразумие. Сергеев не настаивал, лишь помог организовать место для ночлега, в своей тесной землянке. Отделение комендантской роты, с молчаливого согласия следователя, перешло в подчинение Стрельникову. Он не без удовольствия привлёк бойцов, к несению боевого дежурства, в помощь взводу. КАМАЗ рядового Сычёва и БТР с сапёрами, благополучно вернулись в пункт временной дислокации.
  -- Сначала, с твоим бойцом побеседуем, - надменно сказал следователь Сергееву, скрестив руки за спиной. - К сожалению на ночь придётся остаться. Кстати как вас по батюшке? Вы не представились.
  -- Вы тоже не представились, - спокойно ответил Олег. - По батюшке Михайлович. Командир танкового взвода. Старший лейтенант.
  -- Да ты не переживай так за бойца своего, - хлопнул по плечу офицера следователь, - допрошу и отпущу, если не виноват конечно. Зови меня Дмитрий. Так проще.
  ССледующий вопрос был адресован командиру взвода. Прозвучал мягко и вкрадчиво, еле слышно, будто вопрос касается государственной безопасности:
  -- Нужник вырыт, а зиндан нет. Почему лейтенант? Отсутствие дисциплины невооружённым взглядом видно. Или будете отрицать очевидное? - замер на против взводного следователь. - Молчишь? Я более чем уверен, что и бойцы ваши сначала молчать будут. Но это только сначала. Через десять минут, жду Малышева, в блиндаже, - взглянул уже на Олега Дмитрий. - Во время процесса дознания, посторонним вход воспрещён. У входа поставлю своих бойцов. Им я доверяю больше.
  -- Не безопасно вам здесь, - зло и неожиданно вслух, сказал Сергеев.
  -- Что? - обернулся не расслышав Дмитрий.
  -- Ничего. Бойца сейчас приведу.
  -- А, ну через десять минут, милости просим.
  ТТемнело. Звуки вечернего леса стали прослушиваться чётче. Днём, лес скромно молчит. За него говорит шумная река и сами солдаты. Ночью, он наблюдает за человеком, год за годом, вечность за вечностью. Пономарев и Селиванов сдружились. Днём снайпер объяснил, как стрелять с РПГ механику танка. Посоветовал брать шлемофон с собою в "секрет". Совсем неглупым оказался Илья. Довольно опытный боец и хороший собеседник. С большим интересом слушал Юра рассказы, о том как входили в город, штурмовые группы их батальона. Как появились первые убитые и раненые в ротах. Как впервые в прицел СВД, Илья увидел врага. Что чувствовал после выстрела, и как научился сам выбирать более выгодную позицию. Долго смеялся вспоминая, как из-за своей самодеятельности, чуть не потерялся в Грозном. Юра писал. Запоминал каждое слово и писал, при тусклом свете ламп освещения, в башне Т-72. Ничего этого он не видел, но представлял отчетливо развязав свою фантазию, развивая талант. Илья стал частым гостем на позициях танкистов. Помогал Юре с флягой воды подняться на сопку, если Малышев откровенно отлынивал.
  -- Не дай бог, бить с РПГ придётся. После выстрела сразу прячься, - грыз ветку в зубах Илья, и вглядывался, в темноту. - В твоём случае просто присел на дно окопа, и вставил вторую гранату. А вот следующий выстрел нужно делать, с другой позиции. Собственно это всех касается. Как в любой драке. Ударил - увернулся, сменил позицию и снова вмазал. Воевать не сложно. Не зассать сложно. Но ты ведь не ссыкло, а?
  -- Никак нет, товарищ ефрейтор, - засмеялся Юра. - Но и не герой, это уж точно. Простой парень с Урала.
  -- Не произноси этого слова больше - "простой". Не нужное оно абсолютно. Сорняк. Не может человек простым быть, - повернулся, к товарищу Илья. - Человек это целая вселенная. Глянь на звёзды. Видал сколько? Столько же мурашек на моей коже...
  -- Обычное слово, - задумался вслух Юра, улыбнувшись такому сравнению, - коротко и ясно определяет характер человека. Как ещё сказать о человеке если он и в самом деле простоват? Не многогранен и заточен, под что-то одно.
  -- Нет таких людей ты меня понял? - Стоял на своём Селиванов. - Бывает недостаток образования. Ну может быть ещё привязка местности свою роль играет. Менталитет. Ты наверняка в школе себя простым парнем считал, а сейчас по всему взводу пасту для ручки ищешь. Карандашей вон полные карманы. Стихи пишешь, танк водишь. Запомни - мы сами себя не знаем. Ребята в бою такие вещи вытворяли, а по лицу и не скажешь.
  -- Согласен, - сказал Юра вспомнив о филологическом факультете. - Учится нужно. В мире столько интересного. Но я так понимаю, горя от ума, по более будет, чем от двух лет в армии. Тут о интеллекте вспоминать опасно и для командования оскорбительно.
  ДДрузья засмеялись и смех утонул в шуме реки. Утонули в реке и тревожные мысли Пономарёва. Настоящая взрослая жизнь только началась и может оборваться в любую минуту. Могла и может. Такое время сейчас, к сожалению.
  ССеливанов спустился на дно окопа перебирая трофейные чётки пальцами. Вспоминал как отделение взвода ГРВ побежали с позиций в первые минуты боя. Бросили пулемёт "Утёс" у окна, и своего командира. Капитана Гринёва выкинуло взрывной волной с окна четвёртого этажа на бетонную улочку. С переломанными ногами, его взяли в плен. Смеялись так противно. Офицер в горячке боя даже не заметил, что остался один. Илья поймал бойцов бегущими из подъезда. С размаху сломал нос сержанту. Прикрывал, бегая от окна к окну, пока расчёт возились с пулемётом. Ни суда, ни следствия, и капитана списали на боевые потери. Будто не было человека никогда. А он может быть жив. О подробностях этого позора Илья смолчал. Всё оставил на совести бойцов ГРВ. Более тяжкий груз оставил себе. Это памятный бой в районе Старых Промыслов.
  ППосле дежурства друзья разошлись на отдых. Юра с нетерпением открыл письмо от друзей из дома. Сам не понимал почему при получении не читал сразу, а оттягивал этот счастливый момент. Смаковал. Засохшая грязь на бумаге, жирные пятна чьих-то пальцев. Но все же дошло, до адресата.
  ""Дорогой друг, - писал Костя. - Привет тебе от всех пацанов двора. Хорошо, что ты не поступил в институт. Тут скучно и однообразно. Радует большое количество девушек на курсе, - это единственный плюс. Преподаватели без энтузиазма. Видно, что пытаются выжить и охотно берут взятки. Зря не дал. Время сейчас для бюджетников не сладкое. Извини, забыл, ты ведь у нас принципиальный. Скоро год, как ты в армии. Те, кого вы бьёте на Кавказе, едут к нам, и не с пустыми руками. Везут героин. Ты не представляешь сколько ребят сидит очень плотно. Некоторые даже хвастают этим. На детских площадках, в песочницах, окровавленные шприцы валяются. Видишь как быстро люди превращаются в животных? Тут ребята спортивные вроде погонять их хотели, да бить побоялись. Кто знает, что у них в крови? Драка - дело непредсказуемое. Шокирует то, что каждый участковый знает, точки сбыта. Видно о совести нет времени думать. Жрать и не работать - мечта. Оксана, я думаю тебе не пишет. Забей. Такие ждать не умеют. Видел её, с мажором из центра. Она отвернулась, чтобы не встречаться со мною взглядом. С батей твоим по бутылке пива выпили. Проводы твои смотрели. Ты там такой смешной. Морда загорела, а лысина ещё нет. Мама у тебя сдала немного. Пиши ей чаще. Я на днях в школу нашу ходил. Стихи твои, младшим классам читал. Учителя говорят, ты талант. Ждут и переживают. Гаси этих тварей Юра. В плен не бери, и сам не сдавайся. Твой друг Костя".
  ЮЮра задумался. Бережно сложил письмо в двое и убрал обратно в конверт. О родителях думать не хотелось. Здесь нельзя думать о доме. Эти мысли могут сломать, и он это уже много раз видел, на примере других. Мысли о Оксане покинули Пономарёва, ещё в учебке. Исчезли сами по себе. Утонули в армейских буднях и более не тревожили бойца. Юра сам пытался ответить на свой вопрос - "а были ли чувства?". Возможно. Ему просто не хватило времени, в себе разобраться. Присутствие девушки на проводах было скорее традицией.
  ДДопрос.
  ННеожиданный удар в солнечное сплетение отбросил Малышева в угол. Помощник следователя схватил Антона за шиворот кителя, и снова усадил на глиняную лежанку. Боец отвернулся в сторону, задыхаясь, стараясь не смотреть двум этим людям в глаза, отстранится от происходящего, пусть не телом, но духом, желая мысленно перенестись, в безопасное место, на другую планету, куда угодно. Тяжелая пощечина тыльной стороной ладони - не отпускала. Щеки горят, глаза слезятся, но Малышев всей своей сущностью пытается не дать слабину. Пока звучат оскорбительные слова в его адрес, танкист вспоминает, как гранаты РПГ бьют, в его машину. Помощник следователя наматывает на кулак вафельное полотенце и коротким ударом бьёт по печени. Всё грамотно. Без следов. Оппоненты берегут не тело бойца, а свои кулаки. Предъявить нечего. Заступиться некому. Малышев заваливается набок, беззвучно, лишь зажмурив глаза. Следователь поднимает его за ухо. Вцепился так крепко, кажется вот-вот оторвёт.
  -- Это у тебя орден Мужества? - скалится Дмитрий, не отпуская ухо. - Смотри какой ты мужественный. Я вас блядей, с гражданки ненавижу. Гопота поганая. Отвечай сука, били пацана?
  -- Ни как нет, товарищ следователь, - с трудом ответил Малыш. - Задержали. Допросили. Отпустили.
  -- Ты эти сказки, своему взводному рассказывай, - в уже онемевшее ухо, прошептал, сидя на корточках следователь. - Ё...ни ему ещё разок Лёша. Может соображать начнёт.
  ООт удара в голову заныл затылок. Боль тяжёлая, тянется как резина, путает мысли, в которых Малышев пытается потушить горящие ноги механика-водителя своим бушлатом. Бой разгорается с новой силой. Их очень хотят подстрелить. Особенно после удачного выстрела пушки, который обрушил потолок на врага. Десятки выпущенных пуль бьются о бетон. Гусеницы сбиты. На перекрёстке гремит взрыв. Пехота орёт матом. Колонна зажата с двух сторон. Зажата боевиками, и полуразрушенными многоэтажками. Малышев схватил механика обеими руками и тащит, к стене дома. Подальше от дороги, от горящего танка. Дымовая завеса от подбитой головной машины - спасает.
  -- Я ведь всё равно своего добьюсь, - встаёт на ноги следователь. - Тебе Золоторенко друг? Только не говори, что друг. Вы из разных подразделений. Мне неважно кого из вас садить. Сделай перевес, в свою пользу.
  ММалышев вновь закрывает глаза. Готовится к удару, возвращается всем разумом, в Грозный. Прячет механика за кусками бетона, у подвального окошка. Командир машины - сержант Веретенников, бьёт с НСВТ по верхним этажам, пока пуля снайпера не сносит ему шлемофон и часть головы. Грохот стрельбы стоит ужасный. Антон выскакивает на улицу. Старается не смотреть по сторонам. Фокусирует взгляд лишь на своём личном оружии, которое лежит на дороге, в луже горящей солярки, между машинами колонны. Боец срывается с места, но кто-то всем весом сбивает его с ног, тем самым спасая от взрыва ручной гранаты. Падают оба. Малышев с силой отталкивает своего спасителя и видит улыбающегося, рыжеволосого пехотинца. Золоторенко крутит пальцем у виска и смеётся конопатым лицом. Антон переводит дыхание, снова поднимается и занимает пулемёт на башне. Бьет короткими очередями, прицельно, без паники.
  -- Допросили и отпустили? - перешёл на крик следователь, - Да так и скажи, что в догонку гранату кинули. Потом ещё одну, чтобы следы замести. Чья сумка? Отвечай сука. На ПВД приедем, вам ведь обоим пиз...ц. Ненавидишь зверьё да? Скажи да, я их всех не-на-вижу!
  -- Я Вас ненавижу, товарищ следователь, - еле слышно ответил боец и затем громко добавил. - Задержали. Допросили. Отпустили.
  -- Как ты мне надоел, - вздохнул Дмитрий. - Подпиши бумагу. Нужна только твоя подпись и всё. Подпишешь, и я забуду, что земля такого ублюдка носит. Сядет только Золоторенко. Я ведь видел, у него костяшки сбиты на руках. Без допроса ясно, кто чеченца бил. Форма после стирки, до сих пор на дереве. Сам в подменной ходит. И о шоколаде, с сигаретами, я всё знаю. Будешь дальше бычить, продажу оружия в навес организую.
  ММалышев молчал. За этим последовал ещё удар. Носком сапога прямо в голень. Эту боль, боец прекрасно помнил, с учебки. От таких ударов ноги опухают так, что потом не можешь надеть сапоги. Ходишь в сандалях пока ноги не заживут полностью. Сержант взвыл. Больше не от боли, а от злости. И будь сейчас в руках оружие, он бы воспользовался им, ни секунды не думая. Изрешетил бы обоих, добавив контрольные в голову. На нечеловеческий вой бойца, в блиндаж ворвались оба лейтенанта, до сих пор пребывающие, в ожидании завершения допроса. Стрельников сам не понял, как завязалась драка. Как в блиндаж вбежали бойцы комендантской роты, и прапорщик Самсонов, пытаясь растащить офицеров. Разбитые носы, губы, кровь на рваной, перепачканной форме. Сумасшедший азарт в глазах Сергеева и спирт, в его землянке, в оздоровительных целях. Самсонов помог выбраться на свежий воздух взводному и закурил сигарету.
  -- Есть люди и не хорошие, и не плохие, - тихо говорил дед Самсон, глядя на звёзды. - Не в этом дело. Есть люди не умеющие врать самим себе и даже окружающим. Многие от вранья всю жизнь счастье и гордость испытывают. А эти вроде как несчастны и даже если случается счастливый случай - человек наслаждается им лишь миг и отпускает. Сберечь не может, не умеет, не хочет. Такие люди делают это даже осознанно. Потом мучаются конечно долго. Губят себя, и от понимания своей сущности, сгорают как мотыльки. О таких говорят - ребёнок. Мол глупый, не взрослый. Совсем жить не научился. Не нужно было счастье из рук выпускать и другим дарить. Лукавить нужно или дураком прикидываться. В этом деле единоличником быть требуется, тогда и на кресте не висеть. Голове без венка тернового - легче думается. А ты что дурак? Берёшь и разбазариваешь себя. От природы не жадный. Доверчивый. Ей богу ребёнок. Сказок наслушался в детстве о том, как жить нужно и захлебнулся в реке, где воды по пояс. Против течения всё грёб, вот воды и набрался. Да полные лёгкие. А другим что... другим плевать на твою жертву. Они то знают, что если о других думать, то не долго по земле ходить придётся. А счастливым так и во век не станешь. А ты лбом упёрся и систему единоличия проломить пытаешься. Сначала в самом себе её искоренить берёшься, затем вокруг себя. Так только дети чего-то добиваются и у них всё получается. Не смотри на детей, их жалеют просто. Тебя жалеть никто не будет. Тебе лучше в лицо харкнут, от того что зависть мучает. Ведь ты как кора березовая чист. Свежестью, снегом, дождями и травою пропитан. А они - чернь, и они это знают. Не станет тебя и бульдозером холмик твой сравняют. Чтобы не помнить и не знать дурочка такого. Им ведь кажется, они общественность. Особенно тогда, когда каждая единоличная тварь из них в кучу сбиваются. И невдомёк им, что когда тебя не станет, и могилку твою с землёй сравняют, найдутся те, кто помнить будет и рюмкой стоя поминать. Те, с кем ты делился своим счастьем и честностью.
  -- Да ты философ товарищ старший прапорщик. С честностью понятно всё. Что ж такое счастье тогда, а дед Самсон? Как его в себе удержать? - задумался вслух Стрельников.
  -- А это понимание смысла жизни твоей, - сказал Кирилл Игнатьевич. - Когда не ищешь его, голову свою не ломаешь, а просто чувствуешь. Когда знаешь, зачем и для чего ты воздухом дышишь. Ты и так его в себе держишь, от того несчастным самому себе кажешься и все остальные над тобой смеются потому, что рождены только о самих себе думать. Так что если вникнуть со спокойствием и осмыслением... мы с тобой вполне счастливые люди. Правда на других счастливых непохожи. ССтарший лейтенант поднялся на одно колено, оперся рукою о плечо Самсонова, и сплевывая кровью на землю встал, скривив лицо от боли. Теперь он был полностью уверен в своей правоте, и боль в треснувших рёбрах только прибавляла этой уверенности. В спальный мешок залез с головой. В детстве он прятался от родителей, а сейчас хотелось спрятаться, от всего мира. Сергеев, что-то бормотал себе под нос, затем негромко шептался с Кириллом Игнатьевичем. Так все трое уснули.
Оценка: 3.38*9  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023