ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Палежин Олег
Обещание

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 4.00*2  Ваша оценка:
  Центральная лаборатория медико-криминалистической идентификации МО РФ. Окраина. Ростов.
  Центр приёма, обработки и отправки погибших.
  
  - Я такого ещё не видел Алексей Фёдорович, - сказал мужчина в белом медицинском халате, человеку в звании полковника Министерства обороны. На гладком кафельном полу морга лежало множество обгоревших до неузнаваемости тел в целлофановых мешках и обёртках фольги. Количество погибших перевалило за двести. Во дворе трехэтажного здания разбиты армейские палатки, где солдаты медицинской службы, запаивают опознанные и обработанные анолитом тела в цинк.
  
  - Сейчас ещё подвезут. Вагоны я распорядился в тупик загнать. С глаз долой, подальше от зевак гражданских, - отстраненно сказал офицер глядя на бесформенные скелеты.
  - Нам экспертов так не хватит, - закачал головой медик, - посменно придётся работать.
  - Приказ из Министерства, идентифицировать всех погибших в течении двух недель Владимир Васильевич. Жетоны только у офицеров. У срочников их нет, но в скором времени, я думаю этот недочёт устранят.
  - Не уложимся, - затянулся глубоко сигаретой медицинский работник. - У большинства нет ни каких документов. Холодильники переполнятся - будут лежать, в вагонах-рефрижераторах.
  - Главное родителей сюда не пускать. Пока. И ни каких комментариев. Там наверху ещё не отреагировали согласно обстановке, - продолжил полковник, - а обстановка, сам видишь какая. Катастрофа, одним словом.
  - Да и зачем тут родители? - пробормотал врач. - Около сорока процентов непригодны к визуальному опознанию. Ясно, что все эти ребята погибли в горящей бронетехнике. Тут только на зубную формулу рассчитывать можно.
  - Майкопская бригада и многие другие, - уронил голову на грудь военный, - пошли на свежий воздух, не могу уже. Как же мы упустили этот момент, - продолжал со скорбью в голосе военный, в тесном подъезде, - как-то неожиданно всё началось, и не представить теперь, ту минуту...
  - Не мучай себя риторикой полковник, - мягко сказал врач, - с боем курантов всё началось. С боем курантов.
  

  ВОЕНКОМ ГАВРИЛОВ.

  
  - Ещё один, - шёпотом сказала Ольга Анатольевна, старший лейтенант, областного военкомата, оправдывалась не по вине, а больше, по обстановке. - С части звонили. Многовато, для одной области, если с вами сравнивать. В Афганистане целый десяток лет, а тут всего ничего воюют, и гляньте ребят сколько, товарищ майор, - всхлипнула она жалобно по-матерински.
  
  - Война значит всё-таки, - также задумчиво пробормотал Сергей, отводя тяжёлый взгляд на подтаявший снег подоконника, - итого, сколько мы имеем Оля, с Нового Года?
  - Более пятидесяти погибших. Все, наши, областные, и пятеро городских, - взяла себя в руки старший лейтенант и открыла папку с документами. - В общевойсковом лежат. Морг у них большой. Но вот ещё в чем дело. Сопровождающие в части драку учинили. Может, к соседям их на ночлег? Арестуют ведь. Посодействуйте товарищ майор?
  - Посодействую, - угрюмо качнул каменным, волевым подбородком, военком Гаврилов.
  Трясущимися с похмелья пальцами, как следствие новогоднего запоя, Сергей Иванович набрал номер телефона и после нескольких гудков, услышал знакомый до боли в сердце голос:
  - Полковник Лобов, у аппарата.
  - Здравствуй Саша, - это я, майор Гаврилов, - узнал?
  - Обижаешь, братец. Чем могу?
  - Можешь, наверняка можешь, - глотнул водки из солдатской фляжки, с рабочего стола Сергей, - трудность у меня.
  - Чем же я помогу в вашем нелёгком деле? - чистосердечно удивился комбат. - Бойцов в помощь дать? Так я на патруль ни по городу, ни по части наскрести не могу. Не служба, а сплошные наряды... в штабе полка, дивизии, вечно требуют людей, а люди, сам знаешь где...
  - Не нужны мне твои люди, - поморщился майор, еле сдерживая выпитое, - приюти лейтенанта, с бойцом на несколько суток. Пацана двухсотым привезли. Его данные у меня на столе. Иванцов Кирилл Олегович. В моём районе проживал. К матери съездить хочу.
  - Где приютить? В ротах? Кто? Оттуда? Почему не в своей части до сих пор?
  - Оттуда-оттуда комбат, с Чечни. Полковая разведка. У своих морду кому-то набили, - и после этих слов возникла неловкая пауза.
  - Нам чужого добра не надо Гаврилов, у нас с этим строго, - стал оправдываться полковник. - Осенний призыв до сих пор в коме. Слухи в войсках не хорошие. Журналисты эти блядь ещё. Хватит с меня "сочников". Мамаши из города не уезжают, с присяги здесь трутся. Слышал, как целая рота взбунтовалась, когда соседей грузом двести привезли? Так бойцы оружейную захватили. Еле угомонили шпану пьяную.
  - Чужое добро говоришь? Это когда вам товарищ подполковник, наша солдатня, чужими стали? - ударил тяжёлым кулаком по столу Сергей. - Может тебе, тех пленных духов напомнить? Или как за речкой в колечке дрались? Может бросить тебя нужно было там, с твоим пулевым в плечо, а Саша? Глядишь мои яйца целы были! Ранение напомнить моё? Сука...
  
  Майор с грохотом опрокинул трубку телефона на базу, встал и подошёл к окну, закурив папиросу. Кровь жаром ударила в лицо. Слишком чутко и ревностно он относился, к справедливости, чести, достоинству. И знал, что плывёт по течению верному, потому как твердо был убеждён, что отдал Родине, всё что мог, и службой, и ранением, и лучшими своими годами неудавшейся счастливой жизни.
  - Анатольевна, - рявкнул хмельно и неуклюже спускаясь по лестницам на первый этаж военком, - кто спросит, я на кладбище.
  - Так и сказать, товарищ майор? - испуганно переспросила Ольга.
  - Годовщина, у матери, - устало добавил Сергей, толкнув рукою холодную металлическую дверь. Раздался душераздирающий скрип, и Гаврилов замер. Затем вернулся прошагав мимо раздевалки, злобно взглянув на Ольгу Анатольевну. Нечётким шагом подошёл к огромному стенду с надписью "герои нашей области" и впился глазами в многочисленные фотокарточки, под толстым стеклом. Его взгляд остановился на снимке Лобова с орденом Красной Звезды на груди.
  - Держи гад, - буркнул офицер и врезал кулаком по фотографии. Стекло лопнуло от удара вместе с кожей на костяшках, осыпалось кровавой крошкой, к надраенным до блеска ботинкам.
  Кладбищенский ветер трепал редкие поседевшие русые волосы. Он смотрел на фотографию матери сидя на скамейке, у её могилы, бережно поправив две гвоздики, у венка. Шарф намотан на кулак и испачкан кровью, от чего Сергею теперь стыдно и кажется, что мама сейчас говорит с ним осуждая его резкость и грубость. Развод с молодой женой надломил покалеченного войной, в прошлом капитана-разведчика и это была его единственная слабость, которую он ничем не мог оправдать. Анна, и была для него той Родиной, которую он любил, в которую верил и в последствии потерял. Лобов был прав, когда на очередной встрече ветеранов Афганистана, в пьяном дыму, выпалил:
  - В нашей стране ни кто, ни кому, ничего не должен... Всегда так было и будет. Я не просил тебя ни о чём, в том бою Серёжа! Хватит меня в это дерьмо мордой всё время. Я для тебя и так достаточно сделал. Скажи спасибо! Военкомат - тоже служба, хоть и ниже звёзд.
  
  Ветер стих и пошёл красивый пушистый снег комьями. Припорошил воротник бушлата, превращаясь в крупные капли на морщинистом, багровом лице Гаврилова. Будто облака рассыпались на множество белых осколков. Он запрокинул голову и закрыл глаза. Армейский УАЗ подъехал вплотную к металлическим воротам городского кладбища.
  - Серёга! - крикнул Лобов, худощавого телосложения военный, в зимнем камуфляже, с бутылкой водки и двумя пластиковыми стаканами в руках. - Знал, что ты здесь.
  - Я тебе морду разбил, а на тебе ни царапины, - пьяно и зло оглядел сослуживца Гаврилов. - Вот тварь заговорённая...
  - Подрался что ль? - уселся рядом Александр, наполняя стаканы.
  - Стенд разнёс наш геройский, - ухмыльнулся Сергей.
  - И не жаль тебе Анатольевну а? Столько тебя дурака терпит?
  - Любит потому что, - достал папиросу майор и нехорошо улыбнувшись, добавил, - а мне её любить нечем.
  - Нашёл я где бойцов приютить. У одного шея в ожогах, оттуда. У меня оба. Не переживай.
  - Ладно, Саня прости, не место тут, - снова взглянул на фотографию матери Сергей и залпом опрокинул стакан водки.
  
  Офицеры допили спиртное и полковник Лобов отвёз друга домой. Не отъезжал пока не увидел, как вспыхнул свет в однушке майора Гаврилова. Тот, так и уснул, в тесной прихожей, не снимая бушлата, подложив окровавленный шарфик и головной убор под голову. Как и прежде в эту ночь натужно выли голодные бродячие псы за окном, и снился Гаврилову сон обрывками чьей-то чужой жизни. Снилась ямочка Анны на правой щеке, затем Первомай и взлетающие в небо шары, и жёлтый горячий песок, и обжигающий ветер, и липкие пальцы от крови снаряжающие магазин автомата.
  

  ИВАНЦОВЫ.

  - Мама, мама, в дверь звонят, - звонко кричала Даша. Валентина не открывая глаза, протянула руку схватила детскую ладонь, затем локоть. Прижала лицо дочери к своим губам, целуя нежно в лоб, и в обе щёки. Растрёпанные спросонья каштановые волосы и один белый бантик, чудом уцелевший за ночь на одной косичке. "Ни заплетать, ни расплетать не умеет", - подумала женщина, о муже с улыбкой. Звонки прекратились, но в дверь продолжали яростно стучать кулаками. Валя накинула халат мужа, поправила волосы у зеркала и направилась неспешной походкой к дверям. За ней семенила Даша, озвучивая свои предположения о дополнительных новогодних подарках для неё.
  - Ириша, что случилось? - взглянула на заплаканное лицо соседки Валентина. - Что с тобой? Проходи-проходи, не стой в парадной.
  - Война, Валя, война в Чечне началась, - обняла за плечи подругу Ирина, - наши мальчики ведь вместе служат. Так?
  - Так, - растерянно ответила Валентина, сжав ладошку Даши сильнее обычного. - Какая война, ты с ума сошла?
  - Оба вторую неделю не пишут, - всколыхнула воздух трясущимися ладонями Ирина.
  - Пошли в кухню, чаю налью с валерьянкой, не стой на пороге, не кричи, весь подъезд разбудишь.
  - Кулагина утром звонила, ну ты её помнишь ведь, в медицинский поступала.
  - И что твоя Кулагина? - чувствуя раздражение, повысила голос Валя, - ребят наших видела в госпитале? Они ранены? Ну прекрати истерику. Дашку не пугай.
  - Нет, но... - уже задумчиво шмыгая носом и вытирая слезы, присела на стул Ирина. - Очень много солдат и офицеров в морге, в цинковых гробах. Груз двести из Ростова привезли в наш гарнизон Валя, - снова завыла в одну высокую ноту Ирина. - Целая колонна в объезд города и в госпиталь прямо с вокзала.
  - Что за привычка раньше времени хоронить? - открыла сервант Валентина и плеснула подруге пятьдесят грамм коньяка, в граненый стакан.
  - Нужно в комитет съездить, там официальная информация должна быть, - успокоилась соседка после того, как залпом выпила алкоголь, - они ведь напрямую с комиссариатом работать должны. Поехали со мной, а Валюша?
  - А Дашку куда? Олег в день сегодня, на смене.
  - К бабушке, - перебила взрослых Даша, выскочив из детской комнаты, - хочу к бабушке.
  - Ну одевайся тогда, сними бант, и лицо водичкой ополосни. Волосы ещё расчесать нужно...
  Пока Ирина одевала Дашу, Валентина подошла к телефону и набрала номер мужа. Заметила с удивлением, как трясутся пальцы, как гулко стучится сердце в груди, как путаются мысли и окружающий мир становится нереальным, отдалённым, вместе со всеми запахами и звуками. Сонливость исчезла, и чувство тревоги наполнило весь организм мелкой дрожью. В такие моменты Валентину спасал твёрдый и уверенный голос Олега.
  - Четвёртый цех, Иванцов слушает!
  - Олег, доброе утро милый.
  - Чего не спите Валюша?
  - Да тут такое, - упёрлась крашеным ноготком в поверхность тумбы Валентина и замолкла не зная с чего начать.
  - Ну не тяни, мне на обход пора! Дашка в порядке?
  - Всё хорошо, просто соскучилась, - ласково сказала мужу Валентина и положила трубку телефона.
  Одевались молча. Нехорошие мысли кружились пчелиный роем. Лишь дочь разговаривала с куклой, которую купил Олег за астрономическую сумму, у знакомых коммерсантов на центральном рынке. Деньги в семье появились после продажи Жигулей шестой модели, его отца. Всю сумму от сделки родители отдали сыну. На предприятии, где трудился муж, уже около года зарплату выдавали продуктами и одеждой, но Олег не отчаивался. Чудом, не попав под сокращение, он и в самом деле думал, что это его личная заслуга, как специалиста и добросовестного работника. Все кто не хотел жить гаечным ключом и кувалдой, вдруг обнаружили в себе предпринимательскую жилку. Многие из его знакомых уходили в сомнительный бизнес, занимая деньги, у не менее сомнительных заёмщиков. Кто-то стремительно поднимался и уезжал покорять столицу, кому-то везло меньше. Люди теряли имущество, квартиры, затем семьи и в конечном итоге жизнь. Криминальная хроника заполонила собой эфиры гостелеканалов. Всё это с экранов телевизора не вызывало серьёзных опасений. Ни кто и не заметил, как ночные звуки выстрелов в городе, стали делом привычным и обыденным.
  - Мы готовы, - попыталась улыбнуться Ирина, - застегивая куртку Даши.
  - Отлично, - ответила Валя, открыв двери в подъезд.
  Иванцов не торопясь производил обход основного и вспомогательного оборудования. Записывал показания двух работающих турбоагрегатов в свой блокнот, поглядывая на наручные часы. Звонок Валентины был странным, и он тотчас перезвонил, но никто не ответил. Вернувшись на главный щит управления, Олег застал напарника за чтением газеты, с лицом недовольным, что впрочем делало Петровича смешным, и наблюдать за его мимикой было занятно.
  - В раз страну растащили, - хрипел прокурено Виктор Петрович, - и откуда аппетит такой взялся? Турбомоторный тоже видать обанкротят сволочи. Мне уж год до пенсии, а вам-то как жить Олежка, в стране такой? Как работать? За печенье с сыром турецким?
  - Аналитик ты от Бога, дядя Витя, - засмеялся Иванцов, переписывая данные в оперативный журнал. - Ничего, пропьётся Ельцин. Ведь не дурак, надеюсь. А печенье с сыром не тронь. Всяко лучше, чем ничего. На другие предприятия по стране глянь. С молотка уходят. Безработных выше крыши. Теперь доктора наук пирожками и водкой палённой торгуют. Всё, ненужны мозги Родине нашей. Теперь денег вынь, да положи.
  - Власть, похлеще водки голову дурманит, - отпил чаю Петрович, - её в узде держать нужно, а он чего?
  - Чего? - передразнивая, ответил Олег.
  - Враг он народу нашему, вот чего, - встал дядя Витя швырнув газету на стол, - нам сложной экономической обстановкой в стране, ебать мозги ненужно. Нам есть с чем сравнивать. Жили ведь достойно и не тужили. Армию об самое дно, сельское хозяйство, промышленность, медицину. Погоди, до образования тоже доберутся. Демократы сраные.
  - Хоть квартиру успел получить, - в подтверждение слов Петровича сказал Олег и снова взглянул на часы.
  - Кирилл пишет чего? - снова присел на стул Петрович, уже улыбаясь, - знатно вы меня на проводах напоили. Все углы дома собрал, хорошо хоть отгулы были.
  - Последнее письмо с учебки пришло, мол, в отправку собираются. В новую часть. Обещал с места службы черкануть, но пока тишина.
  - Ну ничего, напишет. Родина, она большая у нас.
  Мало ли куда занесло. Лишь бы не на Кавказ. Говорят пострелять любят, в тех краях.
  - Сейчас по всей стране стреляют, все кому не лень, Витя, - ответил Иванцов. - В воздухе витает что-то не хорошее. Давно чувство это рядом, с девяносто первого. Прав ты Петрович. Нет уверенности в завтрашнем дне. Народ осиротел будто. Творим, что хотим.
  

  ВОЕНКОМ ГАВРИЛОВ.

  
  Сергей умывался. Твердо решил больше не пить. С большим трудом скоблил щетину одноразовой бритвой, стараясь не порезать подбородок. Затем принял холодный душ и переоделся в чистую и отглаженную форму. Яичница, кофе и звонок водителю уложились ровно в пятнадцать минут очередного похмельного утра. Гаврилов ещё раз взглянул на себя в зеркало и открыл дверь в подъезд, по привычке поправляя половицу, у входа в квартиру. Телефон зазвонил неожиданно, и Сергей выругался басовито и громко на весь этаж, но вернулся и поднял трубку.
  - Гаврилов, у аппарата!
  - Сергей Иванович, здравствуйте, проясните ситуацию, - взахлёб тараторил женский голос, - я председатель комитета солдатских матерей, мы с вами встречались неоднократно, помните?
  - Я давно не встречаюсь с женщинами, - мрачно пошутил майор, - ближе, к делу барышня. Почему звоните ко мне домой? Все рабочие вопросы, я решаю на рабочем месте.
  - Вас нет на рабочем месте, - дерзко ответили на конце провода.
  - Потому что выходной день сегодня, - рявкнул военком, - говорите по существу, или я буду вынужден прервать этот непонятный разговор.
  - Почему военные скрывают информацию о том, что в Чечне начались боевые действия и наш полк несёт потери? - в том же тоне продолжала женщина, - мы будем вынуждены организовать пикет у КПП воинской части, до выяснения обстоятельств. Будем требовать вывода наших военнослужащих из зоны военного конфликта. Не имеете право, наши дети не пушечное мясо! Многие ещё полгода не отслужили. Вы обязаны предоставить нам списки погибших солдат и офицеров. Вы должны осветить это в прессе!
  Раздались аплодисменты, заглушая голос председательницы и майор сморщил лицо, пытаясь подобрать нужные слова для ответа. Затем набрал полную грудь воздуха, и твёрдо по-армейски отчеканил:
  - Все вопросы, к Верховному...
  Водитель служебного УАЗа трижды просигналил за окном, и Сергей захлопнул дверь в квартиру, пытаясь вспомнить на ходу вчерашний день, в хронологическом порядке. На улице заметно подморозило за ночь и он остановился на секунду, глотая свежий морозный воздух легкими, до приятного головокружения.
  - Куда, товарищ майор, на рынок за вином? - улыбнулся водитель, пытаясь угадать настроение начальства.
  - Пьянству - бой, - ответил серьезно Гаврилов, - сначала, к Лобову в часть, затем в общевойсковой госпиталь заедем. Мне нужно с главврачом обсудить пару рабочих вопросов.
  - Что-то случилось ? - спросил он настороженно.
  - Случилось, Паша, случилось. Война случилась, - ответил Сергей взглянув на командирские часы.
  Весь этот когда-то красивый и процветающий город, теперь напоминал майору пьяного бомжа.
  Разбитые дороги и обшарпанные здания, голые скрюченные от продолжительной болезни деревья, ежедневно говорили ему - и ты станешь таким. Время подводить итоги, но прожитая жизнь казалось не имела смысла и была наполнена не тем, к чему стремился, не тем, о чём мечтал. Лицо Родины опухло от побоев демократии, иссохшие вены исколоты героином, гордость продана и пропита и защитить её некому. Вдоль улицы Ленина, средь бела дня, вереницы проституток и ни кто не скрывает лица, потому что лиц нет. Там где было лицо, теперь слой дешёвой яркой штукатурки, чтобы скрыть безысходность и невыносимую тоску. Вы хотели свободы - получите и распишитесь. На хрена она вам? Вы ведь не знаете, что с ней делать, вы ведь совсем не умеете жить. Дети-попрашайки суют грязные ладони в окно водителя, но тот лишь матерится и поднимает стекло. По радиоволнам снова шансон. Вульгарное уркаганское нытьё. Вместе с распадом Союза, распалась целая система координат и за такую мизерную цену на всё закрыты глаза, от чего приходит один единственный вопрос - мы были такими всегда? У КПП воинской части столпотворение. Седовласый мужик в звании старшего прапорщика без головного убора в окружении женщин разных возрастов, отчаянно пытается что-то доказать. Его хриплый голос тонет в высокой частоте слабого пола и Гаврилов решает этим воспользоваться. Где вы жить-то будете дуры, если земли направо и налево раздавать будем? - кричал военный на толпу матерей, перегородив вход КПП воинской части. - И не мальчики они, а солдаты! Выполняют приказ командования! А вас, я прошу разойтись по домам! Ни каких увольнительных сегодня не будет!
  Тем временем УАЗ объехал пикет и остановился чуть поодаль, у КПП. Прямо за спинами протестующих.
  - Тут припаркуй, у военторга, - приказал майор, - надоел мне этот бардак. Проскочу к Лобову, авось не признают. Жди.
  К полудню сквозь пелену пасмурного неба пробилось солнце. Быстрой походкой, впихнув папку с документами за пазуху, военком кивнул подбородком дежурному, и прошёл на территорию воинской части. У казармы первой роты срочники разбирают снегоуборочный инвентарь, с недоумением смотрят, то на лужи, то на тающий снег. Хватают мётлы. В толпе взвода кто-то кричит команду "смирно", но майор не успевает отреагировать согласно устава, скрывшись в подъезде трёхэтажного здания.
  - Дежурный по роте на - кричит дневальный на всю взлётку, но военком останавливает его жестом и открывает двери канцелярии Лобова. - Ну где военные Саня, которые героя привезли? - начал с порога Гаврилов.
  - Где, где, - оторвался от бумаг подполковник, - в сушилке сидят, вас ждут товарищ майор. Выспались, позавтракали, я с расспросами в душу не лез.
  Вечером обратно в полк, поездом. У сержанта глаз подбит. Вид у обоих не товарный. Я им форму новую распорядился выдать. Лейтенант контужен. Ты с ними по мягче Серёга. Сержанту от комендантского взвода досталось. Из-за пары бутылок водки кстати...
  - Сопроводительные документы где?
  - У меня, - открыл ящик стола Лобов, - тут личные вещи погибшего. Боец представлен к ордену посмертно. Пакет передаю тебе Сергей.
  В белесом дыму Моршанской примы на двух табуретках у гильзы-пепельницы сидели два бойца. Смотрели молча в окно наблюдая за уборкой территории и курили одну за одной. Скрипнула дверь и в помещение вошли Лобов и Гаврилов.
  - Кто из вас лейтенант? - спросил спокойно военком, - я из комиссариата.
  - Я, товарищ майор, - встал со стула молодой парень, без знаков различия, с коростой обгоревшей кожи уха и шеи. Ожоги были обильно обработаны мазью и зафиксированы свежей повязкой, но каждое слово отражалось болью на лице разведчика. - Лейтенант, Свиридов Алексей, - представился он, - разведка. Со мной сержант Новосёлов. Срочник. Командир отделения в котором служил погибший.
  - Так точно, - встал по струнке боец с подбитым глазом.
  - А чего тебя отправили с грузом двести? - в недоумении спросил майор, - целее офицеров не нашлось? Я понимаю ребята, там война, - присел на табуретку Гаврилов, - но сюда её тащить ненужно. Тут замену достойную для вас готовят, а вы не по уставу как-то. Инцидент я думаю огласке не подлежит? - взглянул на Лобова военком.
  - Не было ничего, - скрестил руки на груди комбат и отвёл глаза в сторону показывая всем видом полное безразличие, к драке.
  - Ну тогда сейчас поедем в морг, затем ко мне в военкомат, оттуда мой водитель вас доставит на железнодорожный вокзал. Иванцова без вас в последний путь проводим. Информацию о месте захоронения передам в полк. В живых останетесь, возможно, захотите почтить память боевого товарища. Как будете добираться обратно? Через Кизляр?
  - Так точно, - ответил
  Свиридов.
  - Саня, организуй им сухой паёк на трое суток, - устало взглянул в глаза Лобова майор, затем с надеждой обратился к Свиридову. - Я спрошу у вас всего один раз. Вы оба назад хотите? Организовать больничку в данный момент, я могу без вопросов...
  - Никак нет, товарищ майор, - зло ответил Свиридов, и развернулся к окну, пряча вдруг нахлынувшее отчаяние.
  - А я бы.... - вдруг опомнился Новосёлов.
  - Рот закрой сержант, - осёк бойца лейтенант.
  - Да я не то хотел сказать, товарищи офицеры, - затараторил Иван, - мне бы до почты добраться. У меня писем с фронта, целый вещевой мешок. Не поймут ребята, если назад привезу.
  - Майор вам предложение не из жалости сделал, не подумайте лишнего, - включился в разговор Лобов, - просто вы всю картину целиком не видите. По молодости, да по дурости. Ну, на нет, и суда нет, как говорится. Воюйте на здоровье.
  Все молчали по дороге в морг общевойскового госпиталя. Гаврилов изредка открывал окно чтобы послушать город. Оборачивался иногда на ребят. Заглядывал в их задумчивые глаза и видел в них себя, после Афганистана. Город пил и веселился, и было стыдно майору за это перед лейтенантом. Было стыдно за многое. Стыдно за всех и сразу. У въезда в госпиталь курили. Иван прикасался к синяку под глазом и виновато смотрел на взводного. Гаврилов взял лейтенанта под локоть и шёпотом сказал:
  - Расскажешь мне Свиридов, во всех подробностях как, и при каких обстоятельствах погиб Кирилл Иванчук. Ваш замполит такой херни понаписал, что читать страшно. Это не мне нужно парень. Это его родителям когда нибудь понадобится.
  - Я понимаю, - затушил сигарету Алексей, - давайте уже закончим все положенные процедуры. Нам, к своим нужно.
  В морге Гаврилов долго смотрел в окошко цинкового гроба, но так ничего и не увидел. Затем обсуждал рабочие вопросы с врачами, украдкой поглядывая на бойцов. Испытывал неловкость перед ребятами. Тяжело было встречаться взглядами. По пути в военкомат, приказал остановится у продуктового магазина. Купил водки, сыр, колбасу, сигарет и огромную банку томатного сока. До поезда оставалось шесть часов. Стол накрыл в кабинете. Трубку телефопредусмотрительно снял с базы.
  - Под твою ответственность лейтенант, вам ещё в путь-дорогу, - разлил по стаканам алкоголь майор и встал, подняв свой, - помянем ребят.
  - Спасибо, но пить мы не будем товарищ майор. Не обижайтесь. Нечего поминать. Я и так всех бойцов помню, - устало сказал Свиридов и виновато отвел взгляд, в сторону портрета президента Ельцина.
  - Тогда и мне не положено, - с пониманием кивнул майор и добавил, - ешьте, до поезда, время есть. Давайте поговорим, о Кирилле. Не стесняйтесь. Перед вами не пиджак какой, не тыловик. В прошлом, тоже горя хлебнуть пришлось. В Афганистане.
  Ребята оживились глядя в лицо военкома и тот едва заметно закачал головой, показывая этим незамысловатым жестом, что в доску свой и выражения подбирать ненужно.
  - Чего там вспоминать? - тяжело произнёс лейтенант. - Разве поймёшь чего?
  - Откуда уверенность что это Иванчук?
  - Ни откуда.
  - То есть командованию плевать, кто к матерям в цинке едет?
  - Где ты там командование видел майор? - вспыхнули ярким огнём глаза Свиридова. - Иванчук это.
  Я сам его из боевой машины выскребал...
  
  

  На подступах к Грозному.

  
  Частный сектор. КП сводного мотострелкового полка. Ранее утро.
  - Ну доползти, мы доползли Антоша, до этих домиков, - грыз нижнюю губу, угрюмо командир полка, глядя на начальника разведки немного растерянно, - а как, в город роты протащить, ума не приложу. Вот, в чём загвоздка, - упёрся в карту подполковник Селезнёв, мужик грузный, с мясистыми щеками и седой головой. - Нам господствующие высотки нужны именно здесь. Контроль за перекрестками дорог. Колонны без потерь провести. Есть соображения по этому поводу? Чего молчишь сокол ясный? Имей ввиду, впереди не дурачки засели.
  - Два взвода в постоянной готовности, - прищурился от едкого дыма "Явы" жилистый, небольшого роста капитан, - третий взвод - резерв. Мы можем попробовать углубиться на нашем направлении, на пять - семь, километров максимум, и закрепиться. Затем один из взводов обеспечит прохождение пехоты в пешем порядке.
  Обозначат безопасный маршрут. Ну, а после выполнения задачи, можно осуществить проход техники батальонов и тыла. Если соседи не подведут, то цепь выровняем здесь, у моста, и здесь на перекрёстках улиц, - провёл линию капитан красным карандашём на карте. - Ну и в заключении товарищ подполковник, - выпрямил спину капитан и взглянул в глаза Селезнёву, - меня интересует огневая мощь разведвзводов, то есть наша доблестная минометная батарея. Корректировщик нужен, в оба взвода. У минометчиков меньше времени на открытие огня. Моим разведчикам по полгода. И командиры не обстреляны ещё. На одних моих "боевых слонах" в рай не въедешь. В "головняке", конечно будут бойцы поопытнее, но что такое полтора года в армии, не мне вам объяснять.
  - И в батальонах тоже самое Антон Петрович, - вздохнул командир полка, - будем воевать с теми, кто в строю. Точка. Вам предстоит уточнить расположение и характер инженерных сооружений и опорных пунктов противника, в районе железобетонного моста через реку. Корректировщиков дам.
  - Лучше бы бронегруппой обеспечили моих ребят, - оборвал подполковника капитан, - хотя-бы на удалении двух-трёх километров им тылы прикрыть. Они ведь даже друг другу помочь не смогут, если всё пойдёт не по плану. Между зонами ответственности батальонов пехоты полтора километра.
  - Ну перестаньте, - с не прикрытым раздражением вытянул из пачки сигарету Селезнёв, - ты сам, Антон Петрович будешь руководить действиями разведгрупп. Ну что ты ей богу. Одно дело делаем капитан. Командиры батальонов снимут с позиций по одной машине в качестве транспортного средства, в случае неудачи. И в конце концов, это твоя идея провести роты в пешем порядке.
  - К сожалению мы плохо
  понимаем друг друга, товарищ подполковник. Разрешите идти?
  - Идите, - махнул рукой Селезнёв и добавил, - группы должны выдвинуться для выполнения поставленной задачи, не позднее полуночи.
  Начальник разведки Капустин стоял на улице и молча смотрел в пасмурное небо. Вслушивался в грохот разрывающихся снарядов далеко впереди и думал о чём-то своём самом сокровенном и важном. По крайней мере ему так казалось.
  

  Кирилл.

  
  Когда боец закрывал глаза, в минуты тишины, в разрыве между сном и явью, в голове снова звучал голос отца. Спокойный, домашний, родной. Ещё тогда в кухне, за неделю перед отправкой в армию.
  - Что человека делает сильным сынок? - серьёзно глядел Олег на сына и Кирилл понимал, что это и есть напутствие. - Конечно горький опыт, - продолжал отец, - несправедливость по отношению, к тебе, будь то улица, школа, армия, институт, работа. Кто горького опыта не имел и всю жизнь с карамелькой во рту гулял, тот ребёнком и остался. Мужайся парень. Человек сильный, никогда слабого не обидит, и в обиду не даст. От стыда сгорит. Всю силу свою растеряет. Ты понял меня Кирилл?
  - Понял батя, - улыбался в ответ Кирилл, - я сильный, не переживай.
  Мама подслушивая, мыла посуду, пряча улыбку, чтобы не смущать мужа и сына. Самых любимых мужчин на свете. Затем голос отца становился всё тише и тише и исчезал, за первым, далеким залпом полковой артиллерии.
  - Вот суки, - зазвучал звонкий смех Ивана. - Товарищ лейтенант, я оправиться пошёл, а меня шальными причесали гады. Прямо в стенку бруствера, очередь шлёп-шлёп. Запах что-ли учуяли?
  Смех разлился по всему дому, где временно расположились разведчики Свиридова и кто-то крикнул:
  - Это вторая рота пехоты развлекаются. Отморозки, что с них взять...
  Бойцы получили задачу и готовились к отдыху, перед ночным выходом, расположившись в брошенной хате. Кто - где.
  - Новосёлов, отставить! - обернулся на сержанта Свиридов, и продолжил разговор с командиром второго взвода Еремеевым.
  - Что у тебя с СП-5, с СП-6?
  - Не густо, - ответил Василий, - сколько выдали, все мои.
  - При огневом контакте не жалей. Сначала пусть ВСС работают. Пока зверьё очухается, даст Бог численное превосходство будет за нами.
  - Может отдашь мне Новосёлова? - без надежды тихо спросил Еремеев.
  - Держи карман шире Вася, - улыбнулся Алексей, глядя на засыпающего командира отделения, - он хоть и клоун, но дозорный, что надо. Я из него в учебке всю душу вынул. Да, всех ребят гонял, - оглянул спящих лейтенант. - Помню на меня там зампотыла пасть открыл, мол зря я их ползать прямо по бетонке заставляю. Вспышка справа, слева и прочее. Травка ведь имеется, а мои бойцы горки рвут в лоскуты. Локти да колени бьют в кровь. А мне насрать было на форму, локти и колени. И сейчас насрать. Мне их жизни нужны.
  - Зверь ты Лёха, - улыбнулся Василий, - я, к своим. Отдыхать нужно. Это приказ начальства.
Оценка: 4.00*2  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023