ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Барделас
Грибы литого свинца Часть 2. Первый рассвет, первый обстрел

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 4.48*10  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Еще один день двух журналистов-фотокоров вблизи войны.

Часть 1. Темная ночь
  
   Грибы литого свинца
  
   Часть 2. Первый рассвет, первый обстрел
  
   Надо на юг. Наверное, это какая-то дурка, но туда снова тянет, хотя никто и не просит нестись под обстрелы. Задница ли требует встряски, или это просто адреналиновая ломка, но я не нахожу себе места. Не могу больше сидеть за компом. Поехали!
  
   Сдерот, около 4 утра субботы, 3 января. Перед нами снова мерцающие огни Газы. На этот раз огней значительно меньше. Может просто, потому что скоро утро? В ночном воздухе с интервалом примерно в пять минут раскатываются глухие звуки взрывов, и как и прежде, многократным эхом мечутся по округе, еще погруженной в ночную темень и стужу. Порой на горизонте вырастает огненный гриб и лишь через несколько секунд грудная клетка слега сжимается от докатившейся мощной волны. В небе над Газой снова похожие на грозу всполохи, хотя небо почти ясное. Все это происходит под, то нарастающее, то удаляющееся жужжание беспилотников. Неутомимые!
   Ашкелонская электростанция в 8 км от сектора. Газы [Юрий Гершберг]
   Летние кресла стоят на исходном месте, ровно у тех же травинок, что и в прошлый раз. Ладно, мы уже их не трогаем. Мы на этот раз подготовились получше - оделись потеплее. Два теплых свитера, косуха, поверх нее штормовка и походный прорезиненный коврик вокруг филейной части. Ну а чего? И не задувает, и в любой момент на голую землю можно плюхнуться. В предутренней холодрыге пытаюсь выяснить - когда наступит рассвет, тычась в экранчик смартфона, держу отмороженными пальцами стилус, с риском уронить его в потемках средь кустарничков и потерять навсегда. Так, восход обещан в 6:41. Остается чуть меньше часа до спасительного солнечного тепла. Ждем, мерзнем. Иногда снимаем.
  
   В 6:07 в воздухе непонятно с какого направления что-то крякает и над спящим Сдеротом прокатывается эхом: "Цева адом. Цева адом. Цева адом..." ("Красный свет", ивр.). Ба-алин! Вот и сирена. Аж пробирает... Этот спокойный женский голос... Пробирающий до кишок. Поди жителям города уже в кошмарных снах снится... На фоне едва просветлевшего неба откуда-то из сумбурной застройки городского типа вырастает едва заметный дымный след. Поднимаясь выше, где небо уже светлее, он теряется нафиг. То есть, куда летит ракета - не видно, а на все про все пятнадцать секунд. Так говорит тыловое командование - подлетное время "кассама"- 15 секунд. А в нашем случае меньше - мы расположились ближе к границе. Время как-то вдруг размазалось... Пять, шесть, семь...
  
   - Вон-вон, видишь дымный хвост? - почти кричит Гершберг.
  
   - Блин! Я не вижу ее!.. - Шарю глазами по небу. - Не вижу! Мля-я...
  
   Прямо перед нашим носом, через дорогу, взрывается эта чертова летающая труба. Короткая вспышка, плавно раздувающийся в сумерках шар из искр и громкий хлопок.
  
   - О-па, бля!
  
   - Епперный тиатр! С-суки! - учащенно забилось сердце, и накатила легкая нехватка кислорода. - А красиво, блин... Гершберг, дай что ли сигаретку.
  
   "Кассам" вспахал пустое поле. Фух-х, ну и хорошо. Подумалось - хорошо не мина. А то б красоты поменьше было. Кто б о ней тогда вспомнил? Вот вам и "Доброе утро, Сдерот". Побудка, блин.
  
   - Та-ак, пойду-ка я из машины броники и каски достану...
  
   - Да ладно, какие еще броники? От прямого попадания не спасут, - отмахивается Гершберг.
  
   - Я те щас прямым попаданием руки по голове дам! Не зли меня. В общем, услышишь свист, валяйся вон под ту промоину. А то ты, блин, тяжелый. Продырявисся мне тут, к машине ногами буду под горку скатывать, - кипячусь я.
  
   - Договори-ились, - протягивает Гершберг, не отрываясь от видоискателя и хитро улыбаясь.
  
   Гневно зыркнув, разворачиваюсь и резво скатываюсь с холма к машине, припаркованной у его подножия. Вытряхиваю броню, и с разбегу (для инерции) взлетаю на холм обратно. На последних десяти метрах теряю обороты и чуть ли не усилием воли заставляю себя вползти на вершину. Бали-и-н!... Только бы наверх доползти... Быстрее, блин, быстрее! Епть... Говорила мама - бросай курить! Вот как сказывается офисная сидячая работа.
  
   Все хорошо в этих репортерских брониках, кроме одного - хрен развернешься. Ходишь, как робот, ни согнуться, ни почесаться. Никакой маневренности. Пластины спереди и сзади оставляют чувство не столько защищенности, сколько затрудненности дыхания и помятости ребер после снятия. И вынимать их тоже как-то глупо.
  
   Недремлющая авиация, хотя, может и артиллерия, через три минуты послала ответное "Доброе утро, Газа". И так несколько раз. Ловим несколько дымных грибов, произрастающих в окружении плотно утыканных четырехэтажных домиков и непонятных конструкций, не переживших натиска военных технологий.
  
   Принимаем решение - подняться на соседний холмик справа от нас. Он вроде повыше чуток. Пока передислоцировались, ВВС проснулись окончательно и продолжили монотонно напоминать жителям Газы - кто в доме хозяин.
   Гершберг ловит
   Холм действительно оказался повыше, и ветер тут заметно сильнее. Застройка Газы постепенно приобретает нежно розовый оттенок. Вот и солнышко показалось из-за горизонта позади нас. Перед нами же, во всей красе с дымной поволокой, северная часть злополучного сектора. Работаем. Грибок там, грибок сям. Сирен пока тоже нет, но это еще не значит, что соседи молчат. С этой, хоть и высокой точки, не видно происходящего южнее. Хлопков разрывов стало почти не слышно. Да, похоже, утюжка юг сместилась.
  
   В ясном небе странным образом появилось несколько белых облачков. Совсем странно. Обычно облака параллельно земле как-то размазываются, а эти вертикально повисли... Взрывов тоже не было. В монокль ни черта не разобрать. Только благодаря достижениям инженеров фирмы Cannon понимаем, что эти странные белые облачка ни что иное, как листовки, заботливо сброшенные с невидимого летательного аппарата. Та-а-ак. Многообещающе. Вряд ли в этих листовках призывы сложить оружие, закопать "кассамы" и дружить вечно. Военные этим не занимаются. На то политики есть. Значит, будут бомбить. Больно, но аккуратно.
   Подозрительные
   Наконец солнышко начало потихоньку греть наши спины. Гершберг, будучи шибко занятым процессом съемки, три раза гоняет меня вверх-вниз по холму, то за другим штативом, то за туалетной бумагой, то еще за какой хренью. А я все еще в бронике, между прочим, да и запрошенный штатив не Slik какой, а Manfrotto. Вспоминаю молодость, а за одно как дышать, как ноги ставить, как нагрузку распределять... Ничего, прорвемся.
   Получаю по телефону звиздюли за беготню по неспокойным долинам и взгорьям. [Юрий Гершберг]
   На всякий случай звоню в редакцию. Докладываю обстановку, рассказываю о листовках и предполагаемом разносе кое-какого района. Если кто думает, что мы полные идиоты и так вот сразу сдаем информацию, предупреждая своим трепом противника, тот глубоко ошибается. Для редактора это лишь предварительная информация, которую он не опубликует, пока не проверит ее через армейскую пресс-службу. А пресс-служба может и отказать в каких-либо комментариях и вообще запретить публикацию до соответствующего распоряжения, тем самым только подтвердив наши предположения. И максимум что редактор сделает, так это подготовит текст. Если то, что предполагалось действительно происходит, то новостник просто успевает раньше других эту заготовку подкорректировать и опубликовать. Те новостники, что работали со мной, дурью, типа слить по быстрому, не страдали. Да, это такая наша, внутри-медийная война - кто раньше? Но мы не враги ни своему народу, ни себе.
  
   Я помню начало августа 2006 года. В десять утра проскакивает сообщение Reuters о трех убитых и четырех раненных израильских солдатах под Бинт-Джбель в Южном Ливане. Больше нигде сообщений об этом нет. Звонок в пресс-службу... "Запрещено к публикации!". Ясно, значит трое... И я знаю, что не имею права об этом сообщать. И плевать на Reuters вместе с CNN и РИА Новости, если они публикуют эту инфу раньше! Семьям этих ребят еще не сообщили... Мы ждем. Только в пять вечера пресс-служба сняла запрет. Это ожидание тяжело дается.
  
   Итак, сверяем с редактором число "кассамов" и мин за сегодняшнее утро, я получаю вербальные звиздюли за беготню по опасным районам и обещаю не лезть на рожон.
  
   Но тут, уже при хорошем утреннем солнечном свете, на горизонте вырисовывается серая дымная дуга, загибающаяся вдоль моря в северном направлении к Ашкелону. О-о-о! Уроды... Сердце снова начинает учащенно биться. Мысленно дорисовываю траекторию. Черт, только не на город! Только не на город!.. Я просто ору в трубку: "Град! Блять, это "град"! На Ашкелон пошел!.."
  
   "Град", к счастью, шлепается на окраине города, высоко подняв облако розоватой земляной пыли. Через две минуты снимаем несколько ответных черных "грибов". Все, эмоции улетучились, кроме одной. Осталась только злость.
  
   Через час "грибной охоты" в наши края заносит пару листовок. Мучительно долго ждем, когда хоть одна из них упадет. Ну, наконец-то! Одна белая бумажка приземляется в сухую колючую траву жиденькой лесопосадки, продольно разделяющей шоссе у подножия холма. Так, с этой стороны у холма нет склона. Только крутой сыпучий обрыв, созданный когда-то дорожными строителями. Хрен спустишься. Ладно. Примечаем куст, возле которого упала бесценная бумажка. Все, пора менять точку. Север отработан, пора смещаться южнее. А за листовкой потом, на обратном пути заскочим.
   Листовку занесло на нашу територию. Падала полтора часа. [Юрий Гершберг]
   Где-то южнее, должен быть еще один примечательный холмик недалеко от кибуца Нир Ам, известный как Гиват ораним (Сосновый холм. ивр.) или Гиват Янчик (Холм Янчика). Янчик это фамилия, и именно ее обладатель в честь рождения своих первых внуков когда-то посадил на его вершине несколько сосенок. Отсюда и название.
  
   По словам оператора "Девятки" Ролика (он, вообще-то Роланд), эту точку сильно полюбляет Reuters и прочие забугорные СМИ. Дабы не делать долгий крюк до ближайшего перекрестка, чтобы перебраться на ту сторону шоссе, находим дежурный (для спецтранспорта) грунтовый переезд через лесополосу и сразу же ныряем на раздолбанную сырую грунтовку, вихляющую вдоль полей.
  
   - Чем наш Getz не джип?! - радостно восклицает Гершберг, разнося в мелкие брызги мелкие лужицы и, с веселящим вестибулярный аппарат креном, пролетает по краям больших луж.
  
   Некоторое время лавируем между глубокими, наполненными глинистой жижей, лужами и фрагментами колеи, превращенными всяческими джиперами в глубоченные траншеи, держа при этом крейсерскую скорость в 30-40 км/ч. Иногда разгоняемся до 50-60-ти, во избежание нежелательного погружения транспорта в сырой песок. Из организма вытряхиваются все остатки недосыпа. Хорошо, что мы еще не жрамши ни черта. Да-а, такая поездка придает некоторую бодрость организму изможденному сидячей офисной работой.
  
   Ну, наконец-то. Перед нами вырастает та самая смотровая площадка, обустроенная на широком холме, значительно возвышающемся над окрестностями. Паркуемся внизу. К вершине, украшенной раскидистыми сосенками с веревочными качелями и скамеечками, ведут бесконечные ступени. Ну, хоть ступени.
  
   Ставим штатив, и опять - грибы, грибы, грибы... Но уже покрупнее. И погромче. Звуки взрывов прилетают, от всей души сжимая мою тощую грудную клетку. Гершбергу либо пофиг, он большой, либо виду не кажет. Порой слышны и близкие хлопки. Это "кассамы". Их не видно из-за соседних возвышенностей поросших лиственным леском. В этот ранний час на масс-медийном холмике два фотографа, точнее, одна фотографиня и фотограф, заботливо ей подсказывающий, где только что вырос новый гриб, три видео-оператора без опознавательных знаков и мы. Публика здесь приготовилась работать основательно и уже разбила палаточки и поставила навесы. По периметру импровизированной базы расставлены... микрофоны? Потом мы допытывались у спецов, нафига им оно надо. Пришли к выводу - на всякий случай. Может они видео каждого взрыва потом синхронизируют. Нам по барабану. Мы фотографы.
  
   Обустроились и мы. У нас с собой стульчик раскладной, все тот же походно-пикниковый коврик водонепроницаемый с одной стороны и вполне себе уютный и мягкий с другой, рюкзак с термосом, кое какой едой и пузырем мартини. Ну и камеры, понятное дело. Можно работать. Работаем.
   Вид с холма Янчика на Газу. [Барделас]
   По ходу наблюдений за коллегами выявилось странное. Мы, как только слышим звук приближающегося реактивного или вообще очень боевого самолета, сразу в стойку. Щас... щас отработает... Гершберг водит объективом по сектору вероятного разноса, как маньяк-пулеметчик. К видоискателю прильнул, оба глаза открыты, лицо суровое. А наши конкуренты о чем-то мило между собой переговариваются и ноль эмоций на нарастающий шум. Только уже после взрыва спохватываются. Первый раз на войне что ли? Хотя, мы конечно в глубине души и считаем себя своего рода маньяками-самоучками, однако все же при относительно близком взрыве оба наших конкурента отчаянно давят на кнопки. Вдавили и не отпускают. Ну, да. Им потом из пятидесяти идентичных дымков-грибков надо будет еще выбирать самый-самый грибастый и дымастый. Таких за день наши ВВС тут столько насажают! А мы что? Мы сильно не напрягаемся. Грибом больше, грибом меньше. Мы не фотобанк и не Human Rights Watch.
  
   Через два часа на холмик стали подтягиваться и другие работники средств массовой дезинформации.
  
   На площадке собралась теплая компания разношерстных фотокоров, репортеров и операторов. Есть все, и обещанные Reuters, и "Аль-Джазира", и ARD, и российские журналисты, и еще хрен его не знает какие, и, конечно же, израильские. Как потом оказалось, высотку эту уже окрестили "Гиват ха-Тикшорет" - "Медиа-холм" или "Холм СМИ". Да, тут поближе, да и повыше будет.
   Большие бюджеты, большие объективы. Можно заглядывать в окна жителям Газы. [Юрий Гершберг]
   - Правительству и командованию можно прямо здесь пресс-конференции устраивать. Все СМИ в сборе, - буркнул Гершберг, сверля глазами толпу.
  
   А я пока сливаю фотографии на лэптоп. Слышу, как за спиной между журналистом "Аль-Джазиры" и журналистом израильским (не знаю кто, в кадре его видеть не доводилось), происходит неспешный диалог на фоне ударов ВВС ЦАХАЛа по нескончаемому банку целей.
  
   Израильтянин: - Нет, ну скажи, ну зачем вы все время врете? Мол, все только мы нападаем, а? Все время ваш канал одно и тоже долбит. Ты же знаешь, что не мы начали.
  
   Араб: - Да ну, брось... Ничего мы не врем. Мы просто показываем и рассказываем, как есть.
  
   Изр.: - Нет, ну, правда? Все совсем не так, как у вас показывают...
  
   Ар.: - Ну, а что мы? Что мы? Ты же знаешь, политика это все... Дерьмо все это...
  
   Изр.: - Да-да. Точно дерьмо. - вздыхает. - Политика, это только деньги.
  
   Ар.: - И какая разница, что мы вообще говорим? Другие решают все задолго до нас. Пошли, поработаем, у меня прямой эфир сейчас...
  
   Грузный и высоченный, напоминающий гору, журналист "Аль-Джазиры" чинно берет в руки микрофончик с кружевным лого в виде пирожного безе (в его лапищах он выглядит крохотным пупырышком), расправляет длинные и густые усы, вытирает вспотевшую лысую голову и начинает спокойно и без лишнего напряга в голосе вещать.
  
   Ну, я албанского толком не знаю, но смысл посыла такой же, как и у Би-би-си: израильские ВВС бомбят Газу. С ночи до утра и с утра до ночи. Точка.
  
   Понятное, дело. С чего вдруг зрителей "арабского си-эн-эн" будет волновать какой-то Сдерот?
   В эфире
   Над нами низко проходит невидимый за натянувшейся к полудню тонкой пеленой облаков реактивный самолетик. Вот! Сейчас будет... Конкуренты, задрав головы, ищут в небе источник шума... А мы снова припадаем к объективу. Мы-то знаем, что "это ж-ж-ж не спроста".
  
   Из полупрозрачной облачной пелены сыплются три маленькие горящие звездочки и беззвучно гаснут. И тут перед нами встает на дыбы земля. Троекратно, с огнем и клочьями бывшего бетонного строения. Ударной волной сжимает внутренности. Наступают несколько секунд звенящей тишины.
   Подравняли еще чуток. [Юрий Гершберг]
   - Йес! Йес! Браво, ВВС!!! - раздался в тишине вопль Гершберга. Это он удачно взрыв снял.
  
   На нас с опаской и подозрительностью косятся бригады Reuters и "Аль-Джазиры". Ничего, ничего! Мы - у себя дома! Можем и поорать.
  
   Тем временем на холмик начали забираться и местные жители. Суббота, выходной. Чем себя занять в такой приятный и почти солнечный день? Не трястись же дома от страха, что сейчас прилетит "кассам". На высокий холм по невыносимо бесконечным ступеням взбираются все: шустрые подростки, дети, старики, мамашки с детьми на руках. Глупо это конечно, ведь "кассам" он дурной и непредсказуемый, а прицеливание идет методом "иншалла", то есть, подкладыванием камней под опоры пусковой установки. Может, прям вот сюда и хлопнуть. Чисто случайно. И будь на этом холме хоть три "Аль-Джазиры", кого-то это не спасет.
  
   Несколько подняв себе настроение, и изобразив на лицах полное безразличие к настоящим звездам западной журналистики (можно было подойти, за рукав подергать, автограф попросить...), сваливаем с холма.
  
   Выкатываем на трассу и начинаем пробираться еще южнее. Там уже и до Египта недалече будет. Но по пути замечаем в полях ни фига себе скопление бронетехники. О! Снова заруливаем на бездорожье. Здесь дороги убиты уже не джипами, а танками, САУшками, бронетранспортерами и грузовиками. На этот раз начинается экстремальная езда по когда-то асфальтовой дороге густо унавоженной гигантскими засохшими комьями плодородной земли. Однако нас снова тянет не приключения. Дернуло нас поближе к границе с Газой подобраться. Остановились мы, два маньяка в чистом поле, озираемся вокруг. Ни холмика рядом, ни кустика. Зато Газа - вот она. Перед носом. Отсняли пару грибов в коллекцию. Но тут, похоже, принцип - "война войной, а обед (намаз) по расписанию" как раз во всю заработал. Наступила тишина. Где-то посередь голого распаханного поля заливался жаворонок, чирикали воробьи и зачем-то порхали бабочки.
  
   Ну, что делать? Поехали домогаться до армейских. Не найдя подходящих для Getz подъездных путей к ПВД, выкатываем обратно на трассу и снова ныряем на другую грунтовку, почти не видимую с дороги из-за придорожных посадок. И, опа! Как раз за кустами стоит раскладной столик со стулом. На стол пятой точкой опирается солдатик. Пацан вообще. Еще один в сторонке скучает. Мы на голубом глазу взмахиваем пресс-картами.
  
   - Доброе утро! (Ничего, что время уже далеко за полдень) Девятый канал! Как к расположению проехать?
  
   Солдатик лениво машет рукой вдоль цитрусовой плантации.
  
   - Та, вон там, первый поворот направо.
  
   - Чувак, спасибо! - и сматываем дальше. Думаем, несерьезная какая-то охрана.
  
   А вот и вся броня тутачки. Чувствуем себя гламурными придурками рядом с заляпанными грязью гигантскими бронированными машинами на своем серебристом Hyundai. Увильнув от сдающего реверсом бронетранспортера, паркуемся у крайнего танка "Маркава". Выползаем из машины, ожидая звиздюлин. Не, никто даже не посмотрел в нашу сторону. Пошли вдоль длиннючего ряда разнообразной военной техники в поисках вменяемого офицера. На всякий случай оглянулись назад. Вдруг кто еще из танкистов решит задом сдать?.. Картина неутешительная. Наша машинка выглядит жалким клопиком, спрятавшимся за внушительной "Меркавой".
   D9. Непринужденно катается по минам и без напряга сносит завалы и дома. [Юрий Гершберг]
   Народ вокруг активно суетится, матерится, кто-то стучит по гусеницам, чьи-то ноги торчат из под БТРа.
  
   - Интересно, это они уже к чему-то конкретно готовятся, или их так просто занимают, чтоб не пухли от скуки? - говорю, как бы думая вслух.
  
   - Занимают, - коротко отвечает Гершберг. Однако как-то неспокойно на душе.
   Скучающий резервист. [Юрий Гершберг]
   Наконец-то среди снующих туда-сюда солдат попадается офицер. Пожилой дядечка, вполне подтянутого вида с огоньком в глазах. Заметив наше приближение, подтянул штаны, и мило улыбаясь, принялся сканировать меня снизу вверх и обратно. Душка.
  
   - День добрый! Есть тут где кто-либо из офицеров, кто мог бы ответить на пару-тройку вопросов журналистов Девятого канала? - спрашивает Гершберг, надев искреннюю улыбку и всегда позитивно работающую наивную морду лица.
  
   - Здесь нет, - не снимая своей улыбки, отвечает офицер. - Может вот ребята вам что интересное расскажут? - и показывает рукой на столпившихся рядом срочников. Те, посмотрели на него как дети на папку, который вот прям здесь и сейчас хочет их цыганам продать.
  
   - Ну, вон там есть такой офицер, - и указал в какой-то дальний угол апельсиновой плантации. - Палатки видите? Там вообще все нужные офицеры сидят.
  
   - Поняли, спасибо!
  
   Либо у него глаз наметан, либо тут полнейшее распиздяство. Подходим к палаткам. Перед ними аккуратненькими квадратами выставлено несколько десятков снарядов - 122мм. Тут замечаем несущегося от палаток часового, орущего что-то невнятное, но мы как-то догадались, что это было что-то вроде "Стоять! Куда прете?!"
  
   - Стоим, чувак, стоим. - Честно ждем, пока он сам не подойдет.
  
   - Нам бы с офицером из пресс-службы поговорить. Мы с Девятого канала...
  
   - Стойте тут! Сейчас узнаю, - и уматывает куда-то промеж палаток.
  
   Стоим, рассматриваем раскуроченное поле, голубое небо, опадающие апельсины... Бедные кибуцники. Но они, скорее всего, не против того, чтобы по их полям туда-сюда ездили тяжелые танки. Наши ведь танки. Ракетные и минометные обстрелы куда хуже. Ребята собираются. Вечером они будут уже в Газе. [Юрий Гершберг]
  
   Через пять минут к нам бодрым шагом с сияющим улыбкой лицом подошел тот самый "говорящий офицер". На чистом русском, без малейшего намека на акцент или даже выговор, выпаливает:
  
   - Добрый день! Какой канал?
  
   - Девятый...
  
   - Я лейтенант такой-то, из пресс-службы Армии обороны Израиля. Вам здесь находиться нельзя. - И все это по-прежнему улыбаясь.
  
   Ну вот... С армейцами тут лучше не спорить. Тем не менее, вежливо расспрашиваем о житье бытье солдат в чистом поле, мол, давно ведь тут уже торчат. Неделю. Пресс-служба сказала, что все исключительно зашибись с солдатиками. Все бодры духом, здоровы и не голодают.
   Погрузка. [Юрий Гершберг]
   Мы-то знаем из прочих СМИ, что ребята уже изнывают от вынужденного безделья. Особенно резервисты, которых оторвали от семьи, работы, собственного бизнеса и т.п., но пока что ни в какие бои никто и не собирается вступать. На сегодняшний день в Газе дуэтом работают только авиация и артиллерия.
  
   - А вглубь-то идем? И когда? - спрашиваем, не сильно надеясь на ответ.
  
   - Пойдем, когда прикажут, - не снимая улыбки, ответил лейтенантик. Обмен многозначительными взглядами поставил ту самую точку, после которой уже больше не было смысла что-либо еще выспрашивать. Попрощавшись и обменявшись пожеланиями удачи, прогулочным шагом снова двинулись вдоль рядов техники. Попутно ненавязчиво щелкаем беготню вокруг. На нас снова ноль внимания. Опять же, если кого интересует, то из всего отснятого здесь материала, ничего лишнего в Сеть не было выставлено. В общем, броня наша крепка, затворы наши быстры.
  
   Почти на окраине расположения, прямо на дороге собралась группа офицеров. Кто сидя на корточках, кто стоя, а кто и ползая на коленях собрались вокруг чего-то. Подойдя поближе, поняли - вокруг карты. Один из них что-то негромко пояснял. Сильно не вслушиваясь и не задерживаясь откровенно долго рядом, мы поняли - доводит. Вот значит как! Значит, все же готовятся. Не сегодня-завтра пойдут.
  
   Эх, ребята, ребята... Удачи вам!
   Подготовка. Самый надежный стол - земля. [Юрий Гершберг]
   Наш Getz так никто и не помял, и даже не забрызгал грязью. На прощание делаем снимок чистого голубого неба, в котором пилоты ВВС оставили красивый и замысловатый инверсионный автограф. В каком-то опустошенно-гнетущем состоянии выкатываемся с полей обратно на трассу.
   Подпись ВВС ЦАХАЛа. [Юрий Гершберг]
   Молча берем разгон до дому, до хаты. Однако, проезжая мимо холмиков, с которых начался наш очередной день в Сдероте, вспоминаем, что где-то тут нас еще может быть ждет листовка, за долгим падением которой мы так внимательно следили. Пока сообразили, примеченный куст мы уже порядком проехали. А ведь на этом участке встречные полосы шоссе разделены лесочком, через который мы сегодня уже срезали путь. Ну и чего? Реверсом теперь сдавать? Это же не городской проулок. Следующий перекресток для разворота вообще не виден в поле зрения. Гершберг делает архи-простой маневр. Просто разворачивает машину на сто восемьдесят градусов и едет навстречу движению до заветного куста. Слава богу, в этот момент движения как раз и не было.
   Собственно, листовка. [Барделас]
   Все же, аккуратно прижавшись к обочине, останавливаемся. Проезжавшая мимо патрульная полицейская машина никак не отреагировала на здорового мужика в пятнистых зеленых штанах, выбирающегося из сухих колючих придорожных кустов с листиком размера А5 в руках, и движущегося в направлении машины стоящей на трассе против движения. Ну, че? Приспичило человеку...
  
   Вечером того же дня, уже сидя на новостной ленте, просматривая все каналы подряд и вычитывая все сообщения информационных агентств, притормозила на Втором канале израильского ТВ. На экране военный корреспондент "Двойки" Рони Даниэль беседует с ведущим новостей Дани Кушмаро, которого, похоже, просто вывезли проветриться из студии. Диалог выглядит так, будто надо было чем-то занять эфир. И тут гламурный Дани вдруг начинает вертеться, суетиться и оглядываться назад.
  
   - Рони, скажи, а что это за огни такие в небе висят? Вон там... Это что означает? - спрашивает в полном недоумении Кушмаро.
  
   Рони Даниэль быстро оглядывается и мрачнеет как туча.
  
   - Э-э... Это... Это осветительные ракеты...
  
   - Осветительные? А зачем они сейчас там? - не унимается Кушмаро.
  
   - Такие ракеты... Обычно их применяют при наземных операциях. Мы по-ка не зна-ем, зачем они сейчас использованы, - демонстративно проговаривая по слогам, отвечает Рони, сверля глазами Дани. А эфир прямой.
  
   У меня все падает в пятки... Вот. Началось. Ребята пошли в Газу. Официально подтвердили начало наземной операции только через два часа. В ту ночь мне уснуть уже не довелось.
  
   Продолжение последует...
  
Оценка: 4.48*10  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023