ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Пискарев Александр Юрьевич
Полторы страницы о добровольцах

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.43*7  Ваша оценка:
  
  
  - Деда, а почему в альбоме ты, твои братья и отец в форме? Вы что - все военные были?
  - Нет внучек, просто в нашем роду каждый мужчина, когда надо Родине, должен уметь стать военным.
  Из разговора с дедом.
  
  
  
  
  Мезень хорошо помнил, как наступил тот день, когда он решил. Пойти. Пойти туда, куда ходили его деды и прадеды, и куда должны будут в случае опасности для Родины пойти его сыновья и внуки внуков в трех веках... На войну. Ту войну - в которой или мы, или нас.
  С удивлением и недоумением слушал он хвастливые слова какой-то фон Урсулы, какого-то испанского старичка - зарубежной нечисти, которая с высоких трибун пообещала разбить на поле боя Россию, унизить, разделить, заставить каяться и платить десятилетиями. Его Россию. Его - Мезени, Россию.
  Не - вы что, серьезно? Вы напугать хотели? - вслух переспросил он телевизор, стало настолько не по себе, оторопь взяла от наглости, пришлось пойти на кухню, к шкафчику над раковиной и выпить пару рюмок коньяка, одну за другой. Русский человек может быть и ленив, и нетребователен к быту, к себе - к своему здоровью, к зубам, ногтям и брендам. Русского человека можно задушить в объятьях, купить посулами и обещаниями. Но угрожать? Его Родине? Его детям? Русскому мужику - потомку русского солдата?
  На следующий день, проходя мимо фотографий дедов и прадедов, фронтовиков - тех которые на книжных полках, чувствовал их пристальный взгляд и немой вопрос:
  
  - Ну что сидишь-то, внучек, чего ждешь? Аль выродился в тепле да сытости, слаб стал? Ссыковат? - деды, которых помнил будущий санитар, были в жизни остры на язык, подчас не стеснялись в выражениях. Но не матерились - умели поддеть простым словом.
  
  А ведь и правда - было страшно. Очень - оставить детей сиротами, или что хуже - вернуться овощем. Еще страшнее - попасть в плен, и не дай Бог сломаться там... Он ведь и в армии-то не служил, не присягал. Но деды ведь тоже испытывали эти чувства - страх, неизвестность, тоскливо-сосущее под ложечкой предчувствие мясорубки. Но шли, не петляли. Обнимали детей, жену, крестили лоб - переступая порог родного дома. Шли не умирать, шли биться. И побеждали. Они дали Мезени страну, дали ему жизнь, спокойное и уверенное детство. Нельзя было их подвести, обмануть их надежды. Ведь они, оставляя ему страну верили, что он не просрёт её по лености и трусости, сидя в уютной и теплой квартирке, со всеми удобствами. Под пивко. Под камедиклаб.
  В молодости, в девяностых, Мезень часто поддевал своего батю - коммуниста, когда тот глядя на происходящее вокруг - войну в Чечне, стихийные рынки-толкучки, нищету и падение нравов сокрушался:
  - Какую страну просрали!!! Как могли!?!
  - А что же ты, бать, автомат в руки не взял? Что ж ты - коммунист, капитан запаса, не подписался за идеалы? - поддевал с молодой бескомпромиссностью. Батя темнел лицом.
  - Обманули они нас. Наобещали, поманили. И кинули. А мы мягкие были, тепличные - привыкли верить тем кто в телевизоре умный с галстуком, в газетах. Не могли поверить, что вот так нагло можно миллионам людей врать.
  На момент распада Союза бате было 48. Прадеду сгинувшему в 1942 под Харьковом, тоже навеки 48. На момент принятия решения идти на фронт Мезени было 48 - может быть удастся что-то поправить? То, что упустил отец, то что не доделал прадед. Чтобы было что ответить детям на вопросы.
  И будущий санитар, как и среднестатистический Коля-Руслан-Марат, молча отставил в сторону утренне-субботнее пиво, пульт от телевизора, встал с дивана. Подпоясался, собрал смену белья, щетку-пасту-аптечку, и не спеша пошел на выход. На выход, который в сторону фронта. До метро он шел один. На вокзале уже - вычислил по взгляду и шмотью еще пару таких же как он. Подъезжая к Ростову их было уже человек 10 в плацкартном вагоне. По дороге к ним присоединялись другие мужики, как капли сливаясь в ручейки, ручейки - в реки, уже шли не мужики, а воины - и вот, огромная масса простых 'кузьмичей', все за сорок, со всех краев необъятной страны, многие из которых и в армии-то не служили, не присягали, появилась на фронте. Добровольцы. Из тех, кто сидел на коленях солдат прошлой большой войны, слушал их рассказы, любовался и гордился медалями из шкафчика, открываемого на День Победы. Дедов, которые жгли танки с крестами на броне, поименованные грозными 'кошачьими' названиями, в тех же степях. И эти добровольцы - последние, кто носил пионерские галстуки и, вскидывая руку в пионерском приветствии, горячо и честно чеканили слова - 'Всегда готов!'. И оказалось - вот ведь удивительно, что для них это были не пустые слова. Хоть никто из них не был функционерами, пройдохами и активистами пионерского движения. Многие и галстуки-то носили в карманах, не повязывая их на шею, из-за пацанского дворового куража, пока учитель не одернет:
  - Где галстук?!?
  - А вот он, умывался, снял, забыл. - и повязывали на шею под строгим взглядом вопрошающего.
  Многих за поведение и из пионеров-то исключали не по разу. Но.
  
  Он - не хулиган!
  Он не пристанет к вам на полустанке.
  В войну - Мамаев помните курган?
  С гранатами такие шли на танки.
  
  И эти последние пионеры, они же - вчерашние мужики, а сегодняшние воины, без всяких вибраций - мол не выдали того и вон того, не обеспечили горячим питанием, бабе позвонить не дают, взяв в свои таксисткие, менеджерские или фермерские руки автоматы - какие дали, надев бронежилеты - какие дали, каски - какие дали, с извечными шуточками, присущим дворовым компаниям, появились в стылых и мокрых окопах, а иногда и в чистом поле, где окопы только предстояло выкопать. И выкопали - и окопы, и блиндажи. Огневые позиции, кухни и прочий немудреный быт, и вросли. Попутно постигая ратное дело. Реально вросли, плечо к плечу - башкиры, русские, украинцы, чеченцы, дагестанцы, татары, якуты, буряты, тувинцы и несть числа языкам которые там, 'за лентой'. Образовался тот самый, страшный для западного обывателя сплав - русская армия, армия народной войны. Злой войны. Возникла, как птица Феникс, из пепла - вроде бы разрушенной страны с якобы ржавыми ракетами, спившимся населением и даже с медведями на заснеженных улицах. Это то наше русское чудо, да пусть не обидит это русских воинов якутского или аварского, татарского или другого по крови происхождения.
  Добровольцы - это особое племя, люди которые выбрали путь. Путь зова души, веления духа, совести, памяти Рода. Путь доброй воли. Дорога 'за ленту' у многих была непроста и терниста. Да что многих - почти у всех. И семейные нестроения, и ошибки молодости, и неустроенность жизни в целом, неприятие рыночных отношений между людьми. Но они пришли. Их не надо было уговаривать, покупать. Эти позавчерашние пионеры понимали, без лишних рассуждений, что Родина нуждается в них, в них нуждаются братья, которых им еще только предстояло встретить, полюбить, а зачастую почти сразу - потерять. Они не плачут по ушедшим в вечность. Редко услышишь - 'убили', 'погиб'. Обычно коротко - 'двести'. Так меньше боли. Чаще всего следом звучит: - 'Все знали, куда шли'. Сами, осознанно пришли. Возможно, с осознанием того, что еще не поздно, и уже надо что-то исправить - в своей стране, а вместе с ней - неотрывно и в своей жизни. Ведь никогда не поздно встать с дивана, отречься от себя, протухающего в бытовухе. Подняться над. Вознестись, коль примут. С четким осознанием, что если голова в прифронтовых кустах - то всяко лучше, чем от водки и от простуд. Как настоящий монах идет в монастырь умирать, так и доброволец приходит на передовую уже частью умершим, закрыв кавычки мирского.
  Когда выходили с полигона, под Ростовом, перед погрузкой в машины их построили на плацу в предрассветном сумраке марта и полковник с позывным 'Ветер' молвил:
  - Вы все уже герои! Вы все здесь по своей воле, вы отреклись от многого, даже вместо имен у вас теперь позывные, и вам предстоит нелегкий путь. Среди вас стоят герои и трусы, среди вас стоят предатели! Среди вас стоят те, кто погибнет, и те кто останется калекой,.Среди вас стоят те - кто пройдет парадом Победы! Если передумал - сделай шаг в сторону, никто не осудит...
  Полковник замолк. Минута прошла в полной тишине. Из строя не вышел никто.
  - С Богом, воины! - закрыл момент истины полковник.
  Грозно зазвучал пробирающий уже более столетия до глубин душ марш 'Прощание славянки'. И молчаливые, суровые шеренги в рассветном серке повзводно сосредоточенно стали грузиться в 'Уралы'. Каждый первоход доброволец думал о своем, о суровой неизвестности. Второходы, уже бывавшие 'за лентой', встретившие и узнавшие друг друга, лихо и радостно обсуждали 'минувшие дни, и битвы где вместе рубились они'...
  Дороги назад не было. Да никто и не оглядывался, боясь прослыть ненадежным.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 9.43*7  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2025