ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Поликанов Владимир Фёдорович
Тревожный день из жизни военного ппереводчика

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.39*10  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Январские события 1986 года, пережитые автором в НДРЙ

Тревожный день

из жизни военного переводчика

  
   В то утро меня разбудил грохот пулемётных очередей и разрывов снарядов танковых пушек. Я взглянул на жену и дочку, мирно спавших рядом, на полу. Подумалось, что и грядущий день не принесёт нам облегчения. Четвёртые сутки мы жили в неизвестности, не понимая, что творится кругом. Четвёртый день в Южном Йемене шла гражданская война, которая вошла в историю как "январские события 1986 года".
   А как хорошо всё начиналось! Какой безмятежной жизнью жили мы в этом маленьком государстве на юге Аравийского полуострова! Наш коллектив советских специалистов обитал в небольшом городке под названием Фламинго на территории военной базы Бадр, рядом Аденским аэропортом. Обычно рабочий день начинался в 6-7 утра, а к двум часам мы были уже дома и обедали в кругу семьи. Пока мы были на работе, жёны занимались детьми, работали по дому, встречались с соседками.
   Хотя мы жили в закрытом военном городке, выход в город был разрешён, но строго регламентирован. Дважды в неделю мы выезжали в город для "проверки торговой сети". Это важное мероприятие в этой стране наши предшественники назвали арабским словом "шуф", что означает "смотреть". "Поехали на шуф! Поехали пошуфим!" Такая фраза обычно звучала во Фламинго как предложение выехать в магазины и на рынки Адена.
   Вечером было другое развлечение. Пообедав и отдохнув пару часов под мерное жужжание кондиционера, мужчины-добытчики, захватив с собой острогу, сумку, фонарик, выходили на промысел. Далеко ходить не надо было. До воды Аденского залива Аравийского моря нужно было пройти всего 200 метров. Сумерки наступали быстро, в семь часов вечера солнце уже скрывалось за горизонт. Наступала ночь. Включив фонарик и осторожно ступая по дну, предприимчивые ловцы за час набирали полные сумки , а то и вёдра великолепных королевских крабов и другой морской живности, которая затем готовилась на ужин.
   Ужинать садились в беседке, ставили ведро с ракообразными в центр стола и приступали к трапезе. Горячительных напитков всегда было в достатке. Из Союза раз в месяц приходил целый контейнер с продуктами. Поэтому тушёнка, крупы, сахар, пиво и водка у нас не переводились.
   Ужинали, как правило, вместе с коллегами, друзьями, соседями. Задушевные беседы, обмен новостями и слухами прожитого дня затягивались за полночь.
   Раз в неделю - в пятницу, в выходной день- все выезжали на городской пляж. Здесь в течение четырёх часов купались, собирали ракушки, ловили рыбу и к обеду возвращались домой.
   Каждый месяц мы организованно посещали валютный магазин "Бикаджи", где могли на 150-200 долларов приобрести товары из Европы. Это был праздник для наших жён. Жили все очень экономно, но та валютная квота, на которую мы по безналичному расчёту могли покупать западные вещи, расходовалась полностью.
   В нашем городке кипела спортивная жизнь. Играли в волейбол, настольный теннис, шахматы, устраивали соревнования по плаванию, по рыбной ловле. Время досуга было заполнено до отказа. Только в день выдачи зарплаты народ уединялся в своих жилищах, производил финансовые расчёты, прикидывая , сколько ещё осталось, чтобы "закрыть" автомобиль, так как заветная мечта каждого витала вокруг суммы, достаточной для его приобретения. Некоторые "рекордсмены" умудрялись за год пребывания скопить необходимую кучу сертификатов на четырёхколёсного друга. Но, по правде говоря, это не всегда хорошо кончалось. Когда одного такого рекордсмена спросили, как ему это удалось, он ответил:
   - Ребята! Я же целый год не ел мяса!
   Бывало и хуже. Иной после такой "диеты" ехал в отпуск, покупал себе объект заветных мечтаний и ...запросто мог не доехать до дома. Сердце отказывало. Однажды я слышал такой диалог:
   -Папа! Купи мороженое!
   - Подожди сынок, я ещё машину не "закрыл"...
   Йемен - страна с двумя сезонами погоды, когда шесть месяцев жарко и вторые шесть месяцев - очень жарко. Поэтому здесь как нигде было необходимо хорошее, калорийное питание. А режим строгой экономии приводил к болезням желудка, к лихорадке паппатачи, к дистрофии.
   Слава Богу, комнаты были оборудованы кондиционерами, без которых жить в этой стране было бы просто невозможно.
   С каким интересом изучался арабский язык! За десять-двенадцать часов усваивался необходимый лексический материал, вооружившись которым любой специалист мог приветствовать своего местного коллегу, поспорить с торговцами на рынке по поводу цен и даже провести практическое занятие в отсутствие переводчика.
   А один преподаватель колледжа в Салах эд-Дине смог выучить язык настолько, что после двух лет пребывания он читал лекции. Практические занятия он вёл со своего первого йеменского дня. В Москве, при подготовке к поездке в загадочный Йемен, он оказался в одной группе со мной. Как- то в занятиях появилось "окно", и меня попросили позаниматься языком. Мы изучили арабские приветствия. А этот, симпатичный мне, подполковник Николай попросил перевести на арабский какую-нибудь полезную фразу. И вот через пару дней он бодро так лопотал: АНА АРИФ АЛЬ-ЛЮГА АЛЬ-АРАБИЙЯ КЯ АСАБИЫ АЛБ-ЯД: ХЭНСЭР, БЭНСЭР, ВЫСЫТ, САББАБА, ИБХАМ.(Перевод: Я знаю арабский язык как свои пять пальцев: мизинец, безымянный, средний, указательный, большой).
   Эту фразу он без записки, с правильным произношением озвучил сразу же в день приезда в Салах эд-Дин. Его познания тут же достойно оценили, и о нём утвердилось мнение местной стороны, что он просто "устаз", т.е. дока, профессор в арабском языке.
   Всё дело в том, что не каждый йеменец знает, как называются его персты. Пальцы и пальцы...А чтобы иностранец знал "хэнсэр" с "бэнсэром" - это сразу и не осознать. Этот случай поведал мне сам Николай, когда мы вместе, через три года, возвращались домой. Услышав его правильную арабскую речь, я порекомендовал ему сдать экстерном экзамены на переводчика арабского языка.
   В общем , наша жизнь текла мирно, спокойно, размеренно. Мы находили время для работы и для развлечений. У нас была потрясающая художественная самодеятельность. Практически все принимали в ней участие. Взрослые пели в хоре, дети играли в спектаклях.. Моя дочурка Лида любила читать стихи. Её первое выступление накануне
   8 Марта со стихотворением Расула Гамзатова произвело впечатление на всех жителей Бадра. Представьте себе: на сцену выползает трёхлетний колобок в белоснежном платьице с огромными бантами на голове, вскарабкивается на стул, так как до микрофона она ещё не доросла, и вместо ожидаемого стишка вроде "Наша Таня громко плачет..." объявляет:
   -Расул Гамзатов. "Мама".- И начинает читать с выражением в полной тишине:
   -По-русски- мама,
   По-грузински -нана,
   А по-аварски, ласково-баба."
   Её дебют закончился громом аплодисментов. В дальнейшем без её участия не обходился ни один концерт, ни один праздник. И мама моей доченьки каждый день по часу занималась с ней, оттачивая её "репертуар".
   Ничто не предвещало беды. Незадолго до того рокового дня прошёл съезд правящей партии, все партийные посты были распределены, портфели розданы, запросы оппозиции, казалось, были удовлетворены полностью. Шёл первый месяц 1986 года. 13 января, мы, как обычно, отправились на работу.
   После десяти утра вдруг все почувствовали, что что-то вот-вот произойдёт, что-нибудь случится. И когда нам из Министерства обороны ВС Южного Йемена позвонил встревоженный стрельбой и непонятными ему событиями Виктор Алёшин, который работал там советником, и спросил у полковника Баритонова - своего начальника, что происходит, мы не смогли ему ничего сказать. Сразу же после этого, Баритонов встретился с "подсоветным" Насером. На наш вопрос он ответил, что обстановка неясна, а в районе Министерства обороны идёт беспорядочная стрельба.
   - Что там творится, мы и сами не знаем, только сейчас выясняем,- сказал он.
   При повторном звонке Виктору порекомендовали беречь себя, действовать по обстановке и пробиваться в офис Главного военного советника. От него до офиса было метров триста. Мы же находились на расстоянии около десяти километров. После полудня мы вернулись во Фламинго и только здесь услышали отзвуки орудийной и пулемётной стрельбы, исходящие из района Министерства обороны.
   Остаток дня мы провели в неведении, так как единственная доступная нам связь с внешним миром- телефонная - мало помогала нам. Телефон имел начальник нашего гарнизона, но он жил не в Фламинго, а в Бадре. От него Фламинго отделяли 300 метров.
   Утро следующего дня было таким же безрадостным. Вместо ожидаемого спокойствия день начался со стрельбы уже в нашем городке. Выскочив из дома, я услышал, что в районе КПП идёт бой. Он прекратился вскоре после разрыва танкового снаряда. Над крышами домов посвистывали пули. Одна из них влетела в соседское окно и, пометавшись по комнате, ткнулась в газовый баллон. Каким-то чудом баллон остался цел. Сосед выбежал из дома и показал мне свинцовую пульку. По калибру мы отнесли её к ДШК.
   На миг я представил, что она могла залететь ко мне... Что ж, хорошего и сегодня ждать не придётся, нужно принимать меры безопасности. В первую очередь я затянул окна металлической сеткой, заставил их шкафом и кроватью. Матрасы постелил на пол и на них положил своих любимых " девчоночек" - жену и дочь.
   Хуже всего в подобной ситуации сидеть в бездействии.
   Вдруг раздался звонкий выстрел из танковой пушки. Я мигом вылетел из дома и увидел, что показались танки. Дело принимало новый оборот. За день-два местные ребята не успокоятся. А сидеть заложником в деревянном домике и ждать, когда по ошибке в него попадёт танковый снаряд, мне не хотелось.
   До поездки в Йемен я побывал в двух других странах, где видел войну, дважды был под огнём, и оба раза мне сопутствовала удача. Но там я был один, без семьи. Как потом оправдаться перед своей совестью, если произойдёт трагедия?...
   В своё время, проходя курс молодого бойца после призыва в армии второй раз, курсантом, после поступления в Военный институт- я хорошо усвоил: когда стреляют, нужно зарываться в землю.Лопата у меня была, так как на крохотном участке возле дома мы уже более года занимались огородничеством. Выращивали помидоры, огурцы, петрушку, арбузы. Посадили гибискус, который называли там "каркадэ", гранатовое дерево.
   Не успев приступить к работе, я вынужден был залечь, потому что вновь началась стрельба и пули засвистели над домами. Стрельба не прекращалась. Что ж, подумал я, придётся копать лёжа. И вот так, в положении лёжа, а затем полусидя, за час с небольшим удалось выкопать окоп. Сверху закрыл его досками, стал засыпать землёй. Моя работа была прервана появлением моего шефа Баритонова. Вид его не предвещал ничего хорошего.
   - Зачем ты окапываешься? Увидев тебя в работе, "садыки" подумают, что здесь солдаты занимают оборону, и начнут по нам палить. Немедленно закапывай! (Словом "садык-садыки" специалисты называли йеменцев, оно переводится как "друг-друзья").
   - Хорошо,- сказал я ему, чтобы успокоить начальника, хотя сам и не собирался делать этого.
   Тут в наш диалог вмешался мой сосед такой же по рангу начальник, как и Баритонов.
   -Да у тебя с головой не всё в порядке! Владимир правильно делает, Нужно на всякий случай закапываться. Своим я уже велел рыть окопы.
   Через час весь городок занимался копанием траншей и рытьём окопов полного профиля. Радио и телевидение всё ещё не работали, о том, что происходит вокруг, мы могли только догадываться.
   Над нашими домами на низкой высоте проревел истребитель, сделал круг над базой и аэропортом и пустил ракету. Самого взрыва мы не видели, но облако поднялось на высоту 20-30 метров; мы увидели бегущих к нам одетых в повседневную форму солдат. Это была обслуга из пятой эскадрильи. Они поведали нам, что разбит командный пункт командующего ВВС.
   Тогда мы ещё не знали , что на десять часов утра 13 января, во всех воинских частях и госучреждениях Йемена было назначено "совещание", на котором планировалось нейтрализовать сторонников оппозиции вплоть до физического уничтожения.
   Командир бригады "МИГов", базирующейся в Атаке, был вызван на совещание к командующему ВВС, арестован и содержался под стражей. При появлении самолёта ему обеспечили связь с лётчиком и потребовали, чтобы тот дал команду вернуться на базу. Последний, взяв в руки переговорное устройство, подал команду:
   - Огонь по КП!
   Он вызвал огонь на себя. Его четвертовали... Палачей не остановил даже тот факт, что он был кандидатом номер один в отряд космонавтов.
   Вечером по радио поступило правительственное сообщение о том, что оппозиция развязала гражданскую войну и лидерам оппозиции вынесен смертный приговор, который был незамедлительно приведён в исполнение. Среди них и министр обороны Салех Муслих Касем, с которым мне с генералом Воробьёвым довелось работать целый день во время инспекционной поездки в Атак, на авиабазу полгода назад. Генерал Салех произвёл на меня неизгладимое впечатление, и поверить в то, что он враг народа и расстрелян, было невозможно.
   Ночь мы провели в страхе. На вопрос дочери, что это за стрельба, я отвечал, что это учебные манёвры.
   Третий день был едва ли не хуже предыдущих. С моря зашёл истребитель и пустил две ракеты - одну по нефтехранилищам, другую в арсенал. Что представлял из себя последний, я знал. И когда начали рваться боеприпасы, когда начал гореть мазут в огромных круглых ёмкостях , мне стало понятно, что это катастрофа. Некоторые с испугу попрыгали в открытые траншеи и окопы, хотя до складов горючего и боеприпасов нас отделяли три километра.
   Через три часа весь Аден был окутан чёрной дымкой, и хотя светило солнце, наступили сумерки.
   Зарево пожарищ и канонада рвущихся боеприпасов, вой беспорядочно разлетающихся снарядов "Катюши" продолжались всю ночь. Заснуть удалось только под утро.
   И вот наступил этот день, четвёртый. Разбуженный грохотом, я выбежал из дому.
   Прямо через наш городок нескончаемым потоком шли солдаты- кто в форме, кто в гражданском.
   - Куда идём? - спросили их мы.
   - Мы идём домой! Всё, навоевались!
   Мимо дома шли трое пацанов лет по четырнадцать. Один из них хромал, а двое других поддерживали его.
   - Что с парнем?- спросил я у них.
   - Он ранен и не может идти,- был ответ.
   - Подождите, пусть осмотрит его наш врач,- предложил я им.
   Присев на скамейку, ребята ждали нашего гарнизонного врача Зайцева. Вскоре он появился, сперва набросился на меня "за излишнюю инициативность", а затем вынес вердикт. Ранение серьёзное, нужны бинты и спирт, и парнишка должен немедленно быть госпитализирован для проведения операции по извлечению засевших в ногах пуль.
   Нашли бутылку водки, наложили повязку, угостили бедолагу чаем, уложили на матрац.
   В это время к воротам нашего городка подошла машина с вооружёнными солдатами, многих из которых я знал лично. Я спросил их не могут ли они отвезти раненого в лазарет, так как ему нужна срочная операция. Получив утвердительный ответ, мы погрузили парня в машину.
   Зайцев сказал, что надо бы проведать начальника гарнизона, от которого четвёртый день не было никаких указаний.
   - Я по твоей просьбе раненому помог. А ты по моей просьбе будешь меня сопровождать.
   Что тут скажешь? Пришлось.
   Пройти нужно было метров триста пятьдесят. Но когда кругом стреляют и ты не знаешь, кто и по кому, то о последствиях лучше не думать. Облачившись в белые халаты, нацепив на шест простыню, мы двинулись в путь, прижимаясь к той стороне улицы, которую считали наиболее безопасной. Нас по пути окликали, спрашивали, а узнав, пропускали дальше. Так мы дошли до резиденции генерала. У него был телефон- связь с внешним миром. Доктор доложил о событиях последних дней, и генерал принял решение перебраться к нам. Я позвонил к себе на работу и попросил связистов протянуть кабель от генеральского дота к нам в городок. Прибыли связисты, быстро протянули линию, и с этого момента у Фламинго появился "голос".
   О мальчике и нашем походе под простынёй я умолчал. Семья до сих пор не ведает , что я рисковал жизнью. Единственный человек, который по достоинству оценил мои действия, был мой коллега - переводчик Владимир Болотов. После нашего с доктором возвращения он поехал к генералу на машине по проторённой нами накануне дороге. Сколько страха он натерпелся -не знаю, но, вернувшись, он пожал мне руку и сказал, что я совершил подвиг.
   В дальнейшем он и доктор Зайцев получили боевые ордена. А обо мне никто не похадатайствовал. Я всё же был рад, что сделал полезное дело. Ведь теперь у нас была связь с торгпредством.
   Во второй половине дня через торгпреда по телефону поступила команда об эвакуации. Уезжали все гражданские специалисты и члены всех семей. В назначенный час они погрузились с вещами в автобусы и грузовики и отправились к Посольству СССР. О том, что они благополучно добрались до Москвы, мы узнали намного позже. Эвакуировали их морем на торговых судах, довезли до Джибути, посадили в самолёты "Аэрофлота", и 19 января они прибыли в Шереметьево. В аэропорту их переодели в зимнюю одежду, выписали им проездные документы и отправили домой.
   На следующий день из провинции Лахадж подошла пехота, которая была остановлена пулемётчиками, обосновавшимися на крыше гостиницы "Аден". Пулемётчики были сметены двумя выстрелами из танка, в гостинице вспыхнул пожар. Ещё несколько дней продолжались перестрелки, но я уже был спокоен, так как семью эвакуировали, ну а нам не привыкать. И окончательно воспрял духом, когда ,через год с небольшим, вместе с семьёй, вернувшейся после войны в Йемен, прилетел в Москву.
   Когда я ехал в Йемен, у меня было тревожное предчувствие, что если в третий раз окажусь в гуще военных событий, мне уже не повезёт. Повезло. И на этом мои военные приключения, к сожалению, не закончились. Но это уже другая история...
  
   От автора: Некоторые фамилии в моём рассказе заменены на вымышленные.
   []

Перевод с арабского языка

  

Бороться ради защиты йеменской революции

Выполним пятилетку и осуществим йеменское единство

Вооружённые силы НДРЙ

Герб

Похвальная грамота

  
   Военное командование и политическое руководство Войск связи награждает грамотой товарища Владимира Поликанова за доблестный труд и интернациональную деятельность во время работы в войсках связи.
  

10/5/1987

  
   Командующий Войск связи
   Майор /подпись/ Мухаммед Мухаммед Хусейн

Печать:

Народная Демократическая Республика Йемен

Вооружённые силы

Командование Войск связи

   Начальник Политического отдела
   Капитан /подпись/ Мухаммед Абдурабб Гохер

Печать:

Йеменская социалистическая партия

Политотдел Войск связи

Оценка: 7.39*10  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023