ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Поплавский Марк Давидович
Небесный батальон

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.17*12  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Светлой памяти моих товарищей
  Смерть на войне превращается в ежедневную обыденность. Она всегда рядом, никого не потрясает, никого не удивляет, никого не выбивает из привычной колеи. Был человек рядом, как привычная деталь пейзажа. Вместе жили, вместе ходили на боевые задачи, ели из одного котелка, сидели рядом на совещухах, рассказывали изо дня в день друг другу одни и те же анекдоты в курилке. А потом его не стало. Образовалась рядом холодная пустота. Не скоро зарастет.
  Каждый достоин отдельного рассказа, но не про всех почему-то получается по классическим литературным канонам, с завязкой - развязкой - эффектным финалом. Вот про Черепаху получилось, а про других - нет. Просто болят. Их много. Удивительно много для мобилизованного полка "хреном груши околачивающего в глубоком тылу" по выражению одной холеной прокурорской сволочи в полковничьих погонах, приехавшей однажды инспектировать нас по поводу хронически неотгуливаемых отпусков. За два года полк полегчал почти на 2/3. Это с санитарными, понятно. "Двухсотых" и БВП процентов 20 где-то на круг выходит. Считай почти целый батальон. Вспоминаю.
  Солнечный морозный день только-только вылупившегося из яйца 2023 незабвенного года. Наш с Мухой пепелац, как вышедший на утреннюю прогулку пенсионер, медленно и с хрустом утаптывает выпавший накануне на ухабистую дорогу снежок. Пепелац - это древний как пирамиды майя УАЗик, который я купил по случаю в первые месяцы своей военной жизни, названный так в честь ржавого инопланетного транспорта из советского фильма "Кин-дза-дза". Муха - прикрепленный к нему водитель из моего взвода. На дорогу выходит маленький щуплый боец в немыслимо модном в нынешнем сезоне моховом камуфляже "а-ля Ахмат - сила!". Заразительно улыбается, призывно машет руками над головой: "Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант! Вы не в Первомайку? Можно с вами до банкомата?". Весь он такой солнечно-радостный, что, не поминая ему традиционную армейскую "машкину ляжку" в ответ на "можно" и невзирая строжайше-матерный запрет комбата на несанкционированный выезд личному составу из ПВД, я молча показываю ему большим пальцем на заднее сиденье: падай, мол. Это Местный, стрелок из пятой роты, любимец всего батальона. Местный всегда улыбается, Местный полон жизнелюбимого оптимизма, Местный невероятно предприимчив и всегда при деле. Дела Местного, хотя и не всегда законны, но неизменно успешны и привлекают большое число соратников и последователей: будь то небезопасное для жизни раскапывание старых укропских траншей в поисках трофейного оружия или легкое мародерство по брошенным поселковым домам за не нужной больше своим прежним хозяевам домашней техникой, сильно облегчающей скромный солдатский быт: электрочайниками, стиралками, телевизорами и прочим.
  Первый и, пожалуй, единственный раз, когда я видел Местного без улыбки - это когда пятая рота уходила на свой первый штурм под Шепиловку. Он подошёл ко мне, тихо и серьёзно сказал: "Одесса, ну вы там присмотрите, пожалуйста, за братом в случае чего...". Озабоченность Местного не была лишена оснований. Двоюродный брат Местного, Грузин, служит в моем взводе командиром отделения. Бородатый человек с очень серьёзными взглядами на жизнь и отягощенный большим количеством семейных неурядиц, Грузин имел тогда несчастное обыкновение топить проблемы в бутылке. Так или иначе, через месяц Местный вернулся из опасного похода живым и невредимым - с трофейным ПК, повадками бывалого воина и вновь со своей фирменной солнечной улыбкой на хитрой худощавой роже. Когда в результате сложных штабных комбинаций а моем взводе связи образовалось вакантное место механика, я даже не сомневался за кого из пехоты мне просить комбата. Так Валера-Местный стал связистом и я ни разу не пожалел о сделанном выборе, даже когда однажды ночью он, будучи дежурным по связи батальона, уснул счастливым сном младенца и прощелкал важное сообщение от командира полка, в результате чего в батальоне надолго было введено офицерское дежурство на узле связи "Байкал" - так гордо называлась крохотная каморка во дворе, в которой прежние хозяева вероятно хранили уборочно-садовый инвентарь.
  Летом того же года тяжело затрехсотился мой Муха и Местный занял его место за баранкой пепелаца. Ухаживал за ним как за невестой - то стекла затонирует, то модный спортивный руль поставит. Местный стал ВИП-клиентом в лисичанских автомагазинчиках. УАЗ - штука такая, бензин, масло и запчасти потребляет примерно в равных пропорциях. Новому хозяину пепелац отвечал взаимностью. Капризничал частенько, но по-крупному ни разу не подводил. Весной Местный с группой других связистов по приказу старшего начальника ушёл в ночь тянуть полевку на передовую позицию 024. Идиотский приказ - в тех краях кабель живёт не более суток. Сизифов труд, опасный и бессмысленный, при нормально в целом работающей-то цифровой радиосвязи. Но приказы не обсуждаются. Группу накрыло сбросом на полдороги. Все остальные уцелели, а Местный получил осколок в затылок, под каску. Мгновенная смерть, не мучился.
  Старшина 5 роты Казак. Невероятных размеров мужчина с каким-то удивленно-детским выражением на широком румяном лице и рассудительной, неторопливой речью. На гражданке - успешный фермер, ужасно тоскующий по своему оставленному на жену хозяйству. Имея кулаки размером со средний арбуз, нисколько не стеснялся по-отечески пускать их в ход, проводя воспитательную работу против заядлых ротных алкашей. Но за своих стоял намертво: "Не надо в комедатуру, я сам разберусь". Комедатура с диагнозом "алкогольное опьянение", независимо от степени, это почти неизбежное попадание в штурмовой отряд. Своих Казак не сдавал, "разбирался" сам и был весьма успешным педагогом. Комбат ценил Казака. При жесточайшем дефиците офицеров, у того давно были все шансы получить звёздочку "ночного майора", но наш Цербер не хотел терять толкового старшину, всеми правдами и неправдами тормозил карьерный рост Казака. Наконец старик сдался. Казак получил под командование гранатометный взвод и через пару недель, завозя бойца на ротацию, поймал на бетонке левым передним колесом старенькой шестерки-"ласточки", сброшенное ночью СВУ. Сутки был в коме, потом ушёл. Как чувствовал что-то комбат.
  Старшина 6 роты, Волк - полная противоположность флегматичному Казаку. Маленький, подвижный, темнолицый, шебутной. Пацаны в роте за него горой - "наш Волчок". При этом надёжный, исполнительный и безотказный как автомат Калашникова. Дело старшинское знал на 5+, но очень тяготился своим "банно-прачечным" статусом. Всё норовил заскочить в окопы, "к пацанам". Погиб нелепо - непонятно за какой надобностью пытался у себя во дворе расковырять неразорвавшийся кассетный боеприпас. За этими манипуляциями увлеченно наблюдали трое "болельщиков" из роты. Итог - двое 300, Волк - 200. Лишать семью выплаты, конечно, ни у кого в штабе рука не поднялась. Сочинили ему красивую легенду, мол, был атакован "комиком" при доставке продовольствия на ноль. Да и родным лучше потом всю жизнь думать, что человек погиб как герой. Хоронить Волка выпало мне. Тогда ещё сопровождать тело на Родину обязательно должен был офицер. Это сейчас проще уже стало - и сержанты ездят хоронить, и рядовые. Дело было летом, посещение 522 ЦПООП - то ещё удовольствие. Наконец все бюрократические формальности были улажены, я облачился в специально приобретенную по такому случаю новенькую "офиску" и приехал на похороны. На кладбище предстояло говорить речь. Замполит сказал, непременно надо речь. Подготовился, разумеется, заранее, не слишком я мастер говорить речи. Старался выразиться без пафоса, но следуя при этом официальной версии смерти. Катафалк ждали долго, познакомился с вдовой и семилетним сыном, покурил с мужиками во дворе. В ходе общения я очень быстро понял, что все, решительно все, полностью в курсе как погиб Волк на самом деле. Сообщили родным его боевые товарищи-земляки, не понимая, что не всякую правду стоит объявлять во всеуслышание. Речь пришлось, конечно, срочно перекраивать на ходу. Выступил экспромтом, выразился в том духе, что да, всякая смерть молодого, полного энергии парня нелепа и противоестественна, но все равно Волк как герой погиб - в последний момент, услышав щелчок, товарищей собой прикрыл. Военком потом на поминках долго жал руку и говорил, что я первый его практике сопровод, кто решился что-то сказать публично, да ещё и с таким блеском. Осталось чувство острой неловкости и злости: на себя - за фальшивую речь, и на элегантную свою фуражку с золотым орлом, и на замполита с инструкциями его дурацкими. Однако что-то слишком я мало рассказал про самого Волка и слишком много про себя.
  Пума, невысокой роста худощавый, с заметной сединой в бороде тихий человек, командир взвода в 5 роте. На первой боевой задаче зимой 2023 года, выдвинувшись на назначенные позиции, указанные весьма неопределенно: "воон за тем холмиком ложбинка, справа лесополоса, там окапывайтесь", Пума на сутки пропал со связи и в итоге неожиданно обнаружился вместе со своим взводом совершенно в другом месте, гораздо ближе к тыловой зоне, чем им было назначено. Помню как тогда налившийся яростью Цербер орал на Пуму, обвинял в трусости, грозил отдать под суд. Тот стоял, опустив голову, несколько раз за время комбатской речи, повторив одну и ту же фразу: "Никак нет, я не трус, у меня дед на фронте погиб". Мне было жаль Пуму. Совершенно очевидно, что ни дня ранее не служивший лейтенант-"пиджак" просто запутался ночью на местности. Уже то хорошо, что взвод не растерял и потерь не допустил. Никакого суда, разумеется, не было. После того случая Пума стал ещё тише и незаметнее. На следующей боевой задаче он погиб. Нашлись свидетели, совершенно точно видевшие его тело в полузаваленном блиндаже. А через сутки Пума... воскрес. Сам, своими ногами, контуженный, но целый, вышел к своим. Конечно, все были страшно рады воскресшему Пуме. Жали руку, хлопали по плечу: "теперь сто лет жить будешь". Пару дней он пролежал в медроте. Медики настаивали, чтобы оставался там минимум на неделю, но он сбежал. И снова ушёл на позиции, хотя комбат и не настаивал. Сто лет Пума не прожил. Через три дня погиб окончательно. Как раз в это время нам пришла очередная гумка. Дети из одной московской школы затеяли милую инициативу - для бойцов нашего батальона, имеющих "звериные" позывные, своими руками сделали мягкие игрушки-талисманы. Там были слон, волк, лис, кит, кот и другие звери. Была и желтая пума с блестящими пуговичными глазами. Своего хозяина она так и не дождалась. Наш толстый добрый повар Помор подарил её потом застенчивой соседской девчушке.
  Дым, командир роты управления. Тощий, жилистый, веселый. Сергей Сергеевич Сергеев - "С в кубе". Опытный воин, защищал Донбасс с небольшими перерывами с самого 2014 года. На Молькинском полигоне мы ходили за ним, как зайчики, заглядывали в глаза, все просили рассказать: а как там то, а как это? Война в итоге оказалась совсем другой, чем та, о которой рассказывал нам Дым, но тёплое чувство к нему осталось навсегда. Дым не пьёт совершенно. Абсолютный трезвенник. Жёстко, даже жестоко обходится с алкашами в своей роте. Его яростные броски телефонным аппаратом ТА-57 прицельно в голову провинившимся прочно вошли в полковые легенды. У Дыма напряжённые отношения с начальством, но офицерами-товарищами и личным составом он уважаем и любим. После очередного начальственного разноса Дым ушёл в крутое алкогольное пике, да так из него и не вышел. Оказалось, что он был ещё с гражданки "закодирован". Отсюда и яростная ненависть с пьянству. А тут резьбу сорвало. Поначалу Дыму помогали, за него благородно впрягалось столь нелюбимое им начальство - бесчетное множество раз вытаскивали из комендатуры, клали на капельницы в медроту, отправляли на лечение во внеплановый отпуск. Но он неизменно срывался снова и снова. Некоторое время сидел в яме для неисправимых, потом на правах рядового был отправлен в ОЗК откапывать "двухсотых", заваленных в подземном тоннеле после очередного неудачного штурма, потом - в штурмовой отряд под Белогоровку. Последний раз я случайно столкнулся с Дымом около штаба полка. Он был чёрно-прозрачный, щеки ввалились. Покурили, помолчали ни о чем. Прощаясь, достал грязными пальцами из грязного кармана синюю картонную книжечку с Символом Веры: "Это тебе, носи всегда с собой". Через пару дней его не стало. Подарок Дыма ношу в нагрудном кармане.
  Это только некоторые, особо врезавшиеся в душу. Другие просто прошли пунктиром как метеоры в ночном небе. Был человек и нету. Родные и просто знакомые, полузнакомые и те, о которых читал только в коротких строчках боевых донесений: "Такого-то числа, в такое-то время в результате ... погиб такой-то". Много их. Почти батальон по штату. Смотрят на меня сверху. "Пацаны, если вдруг чё, возьмёте меня к себе ЗНШой? Хотя, нет. ЗНШой же у вас наверное Копье, смертельно раненый шальным осколком на пыльном дворе полкового ППУ", - вон он стоит. "Тогда может начальником связи?". "Тоже занято", - улыбается мне Туман, подорвавшийся на мине в глубоком снегу под Бахмутом. "Ну тогда просто взводным в роту к Дыму. Серёга, возьмёшь меня?". Согласно наклоняет голову - возьмёт. Если что. В небесном батальоне ваканты есть. Лики тускнеют. В блиндаже тихо и тепло. Только потрескивают угли в остывающей печке, да похрапывает со всхлипом сосед. Сплю.
Оценка: 9.17*12  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023