Аннотация: Не важно, сколько человек ты убил. Важно то, как ты относишься к тем, кто ещё жив.Всё ещё.
Я не люблю февраль.
Людям без имён и званий посвящаю.
Разрезав круасcан фирменным ножом с надписью "Lafayette", тоненько намазывая масло, я посмотрел в огромное окно кафе на Эйфелеву башню. Работая в Париже, завтракал всегда здесь, в кафе на верхнем этаже этого торгового центра.
Прекрасный вид, отличный кофе. О парижских круассанах говорить не стоит, это нужно попробовать! Масло, правда, было не "President", которое я люблю больше всего, но тоже ничего.
Париж был по-весеннему свеж. Весна в феврале! Да, старушка Европа превратилась в климатический нонсенс. Не суть важно, вечером, наверняка, будет дождь. Это очень хорошо для работы. А завтра я буду уже в Штуттгарте. В этот раз пообещали перерыв подольше, они видят, что работается нелегко. Дают отдохнуть.
Нож звякнул о блюдечко. И напомнил о том, о другом, ноже...
Холодным февральским утром чистили кишлак стандартно. Слаженными парами расходились по улицам. Двор, гранату в кериз, очередь в дверь. Мы, как всегда, в паре с Валеркой. Валера прикрывает, я - перекатом в угол, взгляд - по помещению: слева-вверх-направо.Чисто. Дальше, меняясь ролями. К концу улицы подошли, когда уже стали стихать очереди и взрывы вокруг.
Валера поменял магазин в "Калаше", прислонился к дувалу. - Ну, чё? Нет никого..., ушли, мля. Двигаем к нашим? - Айда! - ответил я . Вспомнил, что пару-тройку домов назад видел в углу двухкассетник. Валерка, вроде, не заметил. Вот бы забрать. Но. Валерка, он осторожный, что меня, дурака, не раз спасало, кстати...Начнёт : "Не надо, вдруг заминирован... Особист отберёт...Опять взыскание, мало ещё у тебя ?" Так, что придумать? Ложь глупая, Но... - Слышь, брат! Ты иди, тут, один хер, нету никого. Я камешками ногу натёр, носки вытряхну и догоню. Делов - то... Валера посмотрел недоверчиво, но привык уже к моим выкрутасам, вздохнул и потопал к группе. Едва он скрылся за углом, я метнулся молнией к тому двору, где заприметил магнитофон.
Темновато, не то, чтобы глаз выколи, но после солнца на улице...
Свист чего-то неприятного, с нехорошей тяжестью разрубил воздух у правого уха. Спасла выучка на уровне инстинкта. Тело работало быстрее мысли. Рядом, совсем рядом, в глиняную стену вошёл нож.
Яркие, злые глаза. Дух! Твою японскую технику, в бога душу!
Бросок. Я встретил ударом прямым левой ноги - и сразу ушёл разворотом. Рука автоматически выхватила нож разведчика, который я носил всегда в нагруднике, между средними магазинами. И никогда не точил. Объяснял пацанам навороченную теорию о рваных ранах, нанесённых тупым ножом. Они, дескать, опаснее резанных. Пацаны делали вид, что верили. Но все знали - мне просто лень.
Вот он. Справа, сухой, экономные движения. Боец!.Не стрелял, боится наши услышат.Но уверен, полностью уверен в исходе этой стычки. Ну, посмотрим кто кого ещё возьмёт за здесь...
Выпад я сделал резко, крутанув нож в пальцах на обратный хват. Хлёстко сработал. Есть! Полоснул по лицу. Дух зарычал тихо-тихо. Без воплей. Профессионалы дерутся молча. И выдал довольно приличную серию ударов. Застыл. В ответ от меня был блок левой, с перехватом-фиксацией, правая с ножом к животу, остриём вперёд, на упор предплечьем в корпус, лёгкий полушаг навстречу. Да, этому тебя американские инструкторы не учили.
Глаза наши были рядом. Его, тёмно-коричневые с кровавыми прожилками желтоватых белков, зло и медленно гасли. Нож торчал по рукоятку в его печени. На встречном его скорость движения на мой вес, плюс упор. По рукоятку.Физика, чистая физика.
Я начал вытаскивать нож. Отступил. Он сполз на пол и затих. Наклонившись, я ещё раз посмотрел в его мёртвые глаза. Вытер нож о его одежду. Сунул назад в нагрудник.
Вышел. Прошёл пару шагов - Валерка. Посмотрел на меня. Хотел было что-то спросить, но промолчал.
Мы подошли к своим. Рота собралась на окраине кишлака. Отец-командир вещал о сорванной операции. Об утечке информации " у этих долбанных зелёных". Командирским решением было, что раз нет ничего, мы засвечены, ждём броню и на базу.
Ну на нет и суда нет.- решил я про себя. Мне лишние "подвиги" ни к чему. Писарям работы меньше, и личное дело моё потоньше останется.
Дали команду на отдых. Мы расположились группками, пацаны распотрошили рюкзаки, стали есть.Я достал банку компота, вскрыл её. И, нацепив на острие ножа половинку абрикоса, отправил в рот. Я сидел и ел. Ел компот из банки.
Ножом. Ножом, которым только что убил человека...
Вечерний поезд с вокзала Care de L Est уходил на Штуттгарт. Оттуда в Регенсбург, на отдых. Я стоял в тамбуре вагона и смотрел на Париж. Вдруг вспомнилось, как давным-давно, в той, прошлой жизни, провожал меня полковник Дмитриев. Провожал так, что было понятно: домой я не вернусь никогда.
Теперь меня никто не провожает. Работа сделана. Мне позвонили, как всегда, утром. Всё как всегда...Билеты, паспорт, фотография в почтовом ящике. Работа обычная. День в Париже.Там работать легко, тебя забывают, едва увидев. Работа на день. Один день. Люди умирают каждый день...
Итак, работа сделана. Он даже не понял ,что случилось. Кошелёк и часы я выбросил в Канал недалеко от парка Villette, прилично от Rue de Septembre, того места , где он живёт. Жил. Приказ был - сделать под ограбление, сделал.Простая работа - без орденов и званий.Одной смертью остановить многие... Нож, который я купил в магазине днём, опустил в водосток где то у метро.
А с тем, другим, я ещё несколько раз ходил на войну. Потом он остался следующему солдату войск специального назначения...
Мне же теперь не остаётся ничего.Ничего... Кроме февраля, который я не люблю.
Регесбург, февраль. И.П.2008
Все описанные события - вымысел автора. Любые совпадения случайны.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023