Аннотация: Главы 1 - 7 из новой книги "Пиратские войны", которая является второй частью трилогии "Одиссея полковника Строганова".
"Пиратские войны"
Глава 1. Обитаемый остров.
Судьба, шутя играет человеком, смеется над ним и расставляет ловушки на его пути. Каких только испытаний за последний год не послала эта шутница-судьба бравому вояке Российской армии полковнику Строганову Сергею Ивановичу! Сначала он оказался на гребне цунами и выжил. Стартовав на гигантской волне из современного Таиланда, затем каким-то непостижимым и таинственным образом попал в прошлое, в XVIII век, в бурный 1789 год! Но и там не растерялся: отбился от нашествия каннибалов, сумел поднять мятеж на шхуне "Баунти" против жестокого и коварного негодяя капитана Уильяма Блая! Знай наших, англицкая морда! А затем приключения продолжились! Потом строил цивилизованное общество на крошечном острове, затерянном в бескрайнем океане и населенном темнокожими амазонками, где стал королем. Организовал гарем (тайная мечта каждого настоящего мачо), понял, что это глупость, но было поздно. Вскоре пережил гибель любимых и верных жен в бою с мятежными подругами-людоедками. Наконец, пытался спасти оставшихся в живых членов экспедиции знаменитого капитана Лаперуза, но в итоге выручил только молодого юнгу. Сражался с ордами кровожадных дикарей-каннибалов. И это далеко не полный список тех событий, участником которых ему довелось быть.
А сколько раз мытарила его судьба по морям и океанам на утлом суденышке - старом тримаране! Сколько раз полковник умирал от жажды в тропических водах на своей потрепанной лодке. Казалось бы, таких испытаний, которые выпали на долю Сереги Строганова, хватило бы на дюжину человеческих жизней. А тут все события уместились в один год. Но судьба не спешила давать полковнику передышку. Что же ждет его впереди? Кто знает...
Теплые воды неизвестного южного моря простирались от горизонта до горизонта. Со всех сторон ничего не было видно, кроме медленно катящихся волн. Океан - это та стихия, к встрече с которой один на один, Сергей был плохо подготовлен. Но проявив чудеса героизма благодаря природной сообразительности и терпению, он выжил. Страшно не видеть суши много суток подряд, особенно если ты не моряк. Когда болтаешься на хрупкой посудине среди бескрайней водной пустыни, то кажется, что до земли не добраться никогда! Полковник и юнга были на грани отчаянья. Отношения между ними стали увидеть землю и отношения между ними стали заметно портиться. Юнга-француз, этот чертов Гийом Маню, вдруг обвинил полковника во всех грехах, в том числе и в их нынешнем положении. Они стали часто спорить по пустякам. Назревал серьезный конфликт.
Часами Строганов стоял с подзорной трубой, до боли в глазах вглядываясь в далекие горизонты. Но ничего похожего на парус или землю он не видел. И вот когда он уже был готов швырнуть опостылевшую бесполезную оптику в море, что-то совсем крошечное, словно соринка в глазу, мелькнуло перед его взором. Полковник повернул слабо наполненный ветром парус, закрепил руль и вновь припал к окуляру. Что это? Земля, дефект зрения или мираж? Вокруг вода и ничего больше. Однако, темное пятнышко, смутно виднеющееся далеко впереди вселяло надежду, что они причалят наконец к какому-нибудь берегу, что цивилизация где-то далеко-далеко, но существует. С каждой минутой пятно увеличивалось в размерах и служило неопровержимым доказательством существования суши на этой планете. Были бы на тримаране точная карта и компас, возможно, эта изматывающая одиссея горе - путешественников окончилась бы гораздо раньше. Но так как они плыли наобум, а через две недели от упадка сил даже не смогли грести, то хорошо, что вообще обнаружили хоть какой-то островок. Путешественникам срочно требовалась передышка, а для этого был нужен хотя бы маленький клочок земли, где можно постоять на твердой почве, запастись пресной водой, пополнить лодку продовольствием, и просто выспаться.
И о радость! Уже были видны в подзорную трубу склоны горы, заросшие зеленой травой, кустами, вот уже показались пальмы и еще какие-то деревья.
Из последних сил Сергей и Гийом налегли на весла, жажда и голод заставляли их, недавно таких изможденных, мощно грести веслами. По мере приближения к земле обетованной, гребцы увидели, что остров этот явно вулканического происхождения, что на нем буйная тропическая растительность покрывает большую часть суши и только небольшая полоса песчаного пляжа вдоль берега. Кустарник опутывал горные склоны, у подножья теснились несколько разновидностей низких и высоких пальм, возможно, тут растет и хлебное дерево, и железное дерево. "Знал бы, что так получится, загодя учил бы растительный и животный мир тропиков и экватора. А так, черт знает, что можно есть. На кого можно охоться, а чье мясо - несъедобно, а может быть даже ядовито!" - такие мысли посещали Строганова, пока он работал веслами.
Волны, как в замедленной съемке, лениво набегали на чистейший песчаный пляж и также медленно отползали, шурша мелкими ракушками и галечником. Товарищи по несчастью лихорадочно, из последних сил гребли к заветному берегу. Вот уже отчетливо видны висящие под самыми кронами деревьев аппетитные гроздья спелых бананов, а кокосы, усеявшие песок, манили скрытой под мохнатой скорлупой живительной влагой. Путников так замучила жажда, что им хотелось броситься лодку и вплавь добраться до пляжа и насладиться, наконец, этим обычно питательным и вкусным кокосовым молочком. Но приятели удержались от соблазна: ведь в лагуне могли водиться акулы. Совершенно обессиленные они выбрались из лодки, спотыкаясь и падая, побрели по воде, подталкивая тримаран к отмели. Спа-се-ны-ы!
Но внезапно из зарослей вышло лохматое человеческое существо, с огромной бородой облаченное в камзол с оторванными рукавами, в обрезанных по колено брюках, и в разбитых башмаках, подошвы которых были привязаны к босым ногам бечевками. Остров оказался обитаем! Местный житель был хорошо вооружен: в руках он держал направленное на лодку ружье, за поясом угрожающе торчали два пистолета, на перевязи болталась огромных размеров сабля. Незнакомец был далеко не молод и имел вид человека бывалого: седая копна волос и густая черная борода с сильной проседью, загорелое до черноты лицо, испещренное морщинами. Мужчина молча разглядывал незваных гостей, щурясь от яркого солнца. Встреча с этим хмурым, вооруженным до зубов субъектом казалось, не предвещала ничего хорошего. Если его ружье заряжено, то, конечно, перевес сил будет на его стороне, потому что ружья и пистолеты путешественников были из-за отсутствия пороха и патронов просто бесполезными железяками. Можно попытаться незаметно вынуть из сумки "муху". Но стрелять в человека из гранатомета неразумно и бесполезно. И к тому же, чтобы в него бахнуть, эту "муху" еще надо успеть зарядить... Кто же будет ждать, когда Серж приготовит оружие к бою? За это время бродяга несколько раз успеет выстрелить, и из мушкета, и из пистолетов.
"Робинзон хренов, свалился на нашу голову!" - сердито подумал Серега.
Руки Строганова тряслись от голода и усталости, поэтому вероятность не промахнуться, даже с близкого расстояния, по столь малой мишени была не более одного процента. Полковник принял решение не морочиться с "мухой", сначала переговоры, затем стрельба. А на каком языке говорить с этим чучелом? Кто он? Малаец? Китаец? Кажется, не азиат. На папуаса или гвинейца тоже не похож, скорее одичавший, потерпевший кораблекрушение европеец...Свихнувшийся или в здравом уме? Викинг? Немец? Фламандец? Кто вы, мистер Икс?
Человек все так же хмуро смотрел на не званных гостей, но потом неожиданно заговорил по-русски!
- Эй! Басурмане! Пойдите прочь! Это мой остров! Территория занята, нечего здесь шастать, кому ни поподя! Эта земля россейская! То бишь, моя обитель! - закончил тираду по-английски: "гоу хоум".
О, свершилось чудо! Этот абориген говорит по-русски! Хотя Сергей и не все разобрал в его путаной речи, но смысл тирады он понял. Забавно! За тридевять земель русак с ружьем охраняет затерянный в океане остров. Откуда взялся этот имперский осколок? Что это за потешный гарнизон? Кто его начальник? Он сам?
- Дружище! Не стреляй! Попадешь - убьешь! - стал убеждать полковник своего "земляка". - Чем потом дырку в моей прострелянной груди зашивать будешь? Уймись, черт оглашенный! Я тоже русский человек, как и ты. Если ты, конечно, сам не врешь и действительно из России.
- Мать честная! Свои! Неужели повезло! - закричал человек и как безумный запрыгал от радости. - Православные! Откеля путь держите?
- Свои мы, свои! Не бойся, не стреляй, а лучше помоги причалить. -Сергей шагнул обратно в воду и ухватился за борт с левой стороны тримарана, незнакомец схватился за правую опору, а француз стал выталкивать суденышко на берег с кормы. Затем Гийом закрепил конец веревки за нос тримарана, подбежал к ближайшей пальме и другой ее конец обмотал вокруг ствола, завязав его крепким морским узлом. В парнишке чувствовалась настоящая морская хватка. Пока француз возился со швартовкой, русские мужики крепко обнялись и поцеловались. Радости не было предела! Встретить посреди бескрайнего океана на неведомом острове земляка! Шумное братание продолжалось.
-Тебя как звать-величать, мил человече? Ох, ты господи! Повезло то как мне!
- Друг! Дай пить! Воды! Не то сейчас умру! - умоляюще воскликнул Сергей и упал от изнеможения на песок. - Все расспросы после.
Э-э! Да вы умираете от жажды! - догадался наконец островитянин. - Сейчас, сейчас...
Мужик метнулся к кустам и вскоре вернулся с двумя половинками расколотого кокосового ореха, которые были наполнены водой. Островитянин протянул каждому путешественнику по емкости. Сергей жадно отхлебнул теплой невкусной жидкости, но сейчас она казалась ему вкуснее и желаннее, чем родниковая.
Гийом тоже допил воду, а затем, вынув из-за пояса кортик, принялся срубать скорлупу с валявшегося на песке ореха. Добравшись до молочка, он запрокинул голову и с жадностью принялся пить этот волшебный нектар. Сергей спохватился и тоже начал очищать ближайший к себе плод. Мужичек с участием смотрел на измученных жаждой и голодом мореплавателей. Минуту-другую он постоял, а затем бесшумно скрылся в зарослях.
Где-то в глубине острова раздался треск и стук, но Сергею и Гийому было сейчас не до этого исчезновения. Юный француз с ловкостью обезьяны взобрался на пальму и срезал связку спелых плодов. Строганов поймал две брошенные сверху желтые грозди, а одну не удержал, она шмякнулась на песок и рассыпалась. Крупные бананы лежали на песке, вызывая в памяти человеческой грудной клетки, вызывая в памяти воспоминания о кровожадных людоедах.
Бр-р-р! - Сергей потряс головой, отгоняя от себя мерзких призраков.
Гийом быстро спустился по стволу, и они, сидя на корточках, дружно принялись уплетать бананы, запивая молочком из орехов. Вот оно настоящее счастье! Момент истины! Как мало нужно человеку! Вода, еда, твердая почва под ногами, что еще? Но это "еще" было лишь мечтой, ведь сил не было даже на мысли о нем ...
Перепачкавшись и утолив жажду мореплаватели наконец-то смогли расслабиться, вместе за столько дней. Сергей сел, прислонившись к пальме, а Гийом распластался чуть в стороне, в тени нависающих над ним густых цветущих кустов и стал жадно вдыхать их аромат. Но вновь раздался треск и, разрубая саблей стебли вечнозеленой растительности и нависающие скрученные и спутанные лианы, из зарослей появился хозяин острова. Старик с трудом продвигался сквозь эту сплошную зеленую массу, чертыхался, падал, но все же очень быстро добрался до побережья.
- Ну, паря, вы меня обрадовали! Услышал Бог мои молитвы! Слава тебе господи! Будет с кем поговорить! Откуда вы свалились на мою голову? Я ведь даже сбился со счету, который год одиноко остров обживаю. Но никак привыкнуть к чужбине не могу. Други мои, дайте я вас обниму на радостях! Меня Ипполитом Степановым кличут! Могет, слыхал? Ротмистр, депутат дворянства от Верейского уезда. Известен тем, что был избран в комиссию Уложения 1767 года, во времена правления Екатерины.
- Нет, дядя, не слышал я про такого, - ответил Сергей. - Я полковник Строганов, это Гийом Маню.А чем ты так знаменит, дядя? Депутатов очень много.
- Чичас можно уже сказывать, это дела давно минувших ден. Известен я участием в бунтах. Я, право слово, первый раз пострадал задаром. На ассамблее не супротив Государыни Императрицы пошел, а токмо голос подал, возражая ея полюбовнику. Ипполит Степанов не был среди тех, кто посчитал власть Катерины незаконной на Российском троне. Заговорщиком не являлся, но к заговору все одно пришел. Происшествие случилось по моей гневливости, перебранился я с Гришкой Орловым, вспылил малость, а меня за это в ссылку, к камчадалам. Меня! Дворянина! Ротмистра! Эх, попадись мне этот Гриня! Затем, сразу после перебранки, засунули меня царицыны сатрапы в кибитку и под охраной вон из Москвы. Думал, высылают в имение, ан, нет, ссылка в дальний острог! И лишь там я ужо сподобился на участие в Большерецком бунте на Камчатке, да сумление мне на ум взошло в законности трона матушки-императрицы. Про бунт такой тоже не ведаешь?
Сергей замотал отрицательно головой, а мужичок искренне удивился.
- Нет? А ты, паря, чо, не камчадал? Не? А откуда ты, тады, браток, сюда, заявился? Из Москвы белокаменной? Нет?
- Я из Сибири, - пояснил Серж.
- Проезжал я через нее, по этапу в санях. Бо-о-льшие земли, не освоенные.
- А до того был за границей: Германия, Афганистан, Китай, - вновь ничуть не соврал Сергей, но лишь ничего не сказал о датах своего пребывания в этих странах.
- Ага! Чудно! Странный вы господин. Не знаете про Большереческий бунт? Странно. Даже в Петербурге про наше смутьянство говорили, пошли вести до всей Расеи. Я краем уха слышал, вернее, уверен даже, что меня наша добрейшая царица-матушка простила, но не смею предстать пред ее светлые очи. Не то чтобы совестно - боязно. В милости ее не сумлеваюсь, а вот в людскую подлость быстрее поверю. Царица, возможно, вчерась миловала, но прибудешь в столицу, а там Гришка Орлов или другой хахаль бумагу подсунет, и будьте любезны, уже новый указ о каторге дожидается тебя. А может, и того хужее, дыба, как с царевичем Алексеем Петровичем было дело. Или сошлют не то что на Камчатку, а дальше, к студеному морю, где командор Беринг сгинул! Говаривали знающие люди, меня и в Лондоне, и в Париже агенты сыскать пытались. Вот я и убег из Европы. Негоже, мне дворянину, служить при чужом дворе и присягать чужому царю на верность. А прятаться я не смогу, больно шумным и скандальным уродился. Вот жисть! А всему виной проклятый Бейпоск, пройдоха и самозванец! Полячишка подлый, арестантская морда, сбил нас, честных служивых, с пантолыку! Да, прошу прощения, а кто на русском троне царствует чичас?
- Все та же Екатерина II, - с усмешкой ответил Строганов.
- Ить как присосалась к царствованию! И не помре никак!
- Эх, двести лет как померла, да вот воскресла... - пробурчал Серж.
- Чего сказывал, я не понял? - живо переспросил ротмистр.
- Да, так, ничего, это присказка...
Бывший ротмистр Степанов задумчиво поглядел на гостей, но от дальнейших расспросов воздержался.
- Как ты говоришь его фамилия, твоего полячишки подлого? - предпринял Серега тактический ход с целью пробудить у ротмистра воспоминания о враге, чтобы отвлечь его от смутных подозрений на свой счет.
- Август Беньевский. Он и проходил по делу как главный бунтовщик! Да что о нем речь вести: пустой человечек, фармазон и вор! А как тебя-то звать - величать, мил человек? Что-то я от избытка чувств запамятовал ваши имена...
- Полковник инфантерии, племянник графа Строганова, Сергей Строганов, - с пафосом представился "напуская тумана" Серега. Он специально изменил название пехоты на старый лад - инфантерия, чтоб понятнее было этому современнику Екатерины Великой.
- Ага, значит-ца вы, сударь, молодой граф! Ну да и я не лыком шит. Дворянства Верейского уезда, Московской губернии, депутат! А бывших депутатов не бывает, была медаль подтверждающая мое звание, с ликом императрицы, так отняли супостаты...
- Мать честная! И тут депутаты! Нигде от них спасу нет! - удивился Серж. - Первый депутат на моей памяти, который ходит в лохмотьях. Островной депутат...
- Да, молодой человек! Депутат! Именно так, и избран с почтением к моим неоспоримым достоинством. А они сатрапы, меня, под белы руки да в ссылку! Силком! Не имеют права! Ну, да ладно, дела минувшие, тому уж более 20 лет... А, что это сотоварищ ваш помалкивает? Онемел, что ли? Как вы его величали давеча?
- Он француз, юнга Гийом Маню. Корабли эскадры Лаперуза затонули, экипажи погибли, спасся только он один. Я взял Гийома под свою опеку.
- Опека - это хорошо, это по-христиански. Пусть живет себе раб божий. Французишки, хоть народ и легкомысленный, но все же не такой вредный и упертый как англичане. Но одно условие ставлю твоему спутнику: слушаться меня во всем и повиноваться безоговорочно! Я на острове бог и царь, а если точнее губернатор! Остров назван мною "Петропавловск", в честь Ампиратора Петра Алексеевича и наследника трона Павла Петровича! У меня не забалуешь...
Сергей с внутренней усмешкой наблюдал за этим исхудавшим пожилым господином, по сути, слегка тронувшимся умом стариком, который так торжественно именовал себя губернатором. Шутка ли много лет один-одинешенек на острове. Но дедок все еще сохранил повадки спесивого вельможи и был в душе все тот же ярый монархист.
- Господин Степанов! Выпить не найдется у вас на острове, чего-нибудь покрепче воды? За встречу! За знакомство...
- Э! Да я вижу ты, полковник, парень хват! Что, учуял запах свежей бражки?
- Да так. Повеяло чем-то родным и знакомым.
- Молодец, полковник! Ладно, так и быть. Ради такой встречи лучшей своей наливочкой угощу. Жаль, первача сейчас нет, но для хороших людей ќ- сделаем! Сегодня обязательно поднимем, так сказать, кубки! А за трапезой, я вам поведаю свою грустную, историю горемыки-депутата. Если вам, граф, это, конечно, любопытно...
- Давайте на острове обходиться без чинов, - рискнул предложить Серж.
Степанов несмотря на свой апломб, неожиданно махнул рукой - демократично согласился.
Отшельник поманил гостей и опять направился к зарослям. Гости шагнули за ним следом. Но кусты и высокая трава лишь слегка качнулись перед их носом..., а провожатый таинственно исчез. Сергей раздвинул ветви - но ни тропы, ни следов. Может, это был дух? Призрак таинственного острова? Путешественники в нерешительности топтались перед зеленой стеной, оглядываясь по сторонам, и искали глазами фигуру самостийного губернатора. А был ли "мальчик"? Внезапно где-то за их спинами послышался шорох и из травы высунулась все та же бородатая рожа, старик спросил с удивлением:
- Мужики, ну вы чо? Бражка сама не приходит, к ней надо идтить! Потерялись иль передумали?
Сергей, дивясь скрытному и тихому перемещению по джунглям этого пожилого человека, быстро шагнул следом, чтобы не потерять вновь его из виду. Гийом, пребывавший все время в растерянности, вдохнул аромат какого-то яркого экзотического цветка, замер на месте, замешкался, пришлось француза крепко дернуть за руку. Путники мучительно продирались сквозь густые заросли, ломая ветки, как вдруг кустарник и трава словно расступились перед ними. Товарищи по несчастью вышли на плотно утрамбованный небольшой пятачок земли между высокими пальмами. Поляна со всех сторон и даже сверху, была опутана лианами. Таким образом были огорожены от внешнего мира загон и хилые постройки, и в загоне бродили козы. А его центре в густой грязи лежали семь или восемь свинок. Сергей удивленно поглядел на "губернатора", тот, гордо подбоченившись, пояснил, что этот грязный загон не что иное, как ферма молодняка, а взрослая скотина сейчас находится в самом жерле потухшего кратера, иначе животные вырвутся на волю, а тогда вытопчут везде траву и загадят весь остров!
"Эге, да мужик этот настоящий активист-эколог", - подумал Сергей, а вслух произнес:
- Господин Степанов, вам благодарность от Гринписа за сохранение флоры и фауны!
- Какой еще там "писа"? Ты чего обзываешься?
- Все ясно, наш ротмистр не знаком с такой конторой. И верно, ее в 18 веке и в помине, не было, - пробурчал себе под нос Сергей громко пояснил: - Это не "писа", а название одной уважаемой международной организации.
Отшельник Степанов почесал ухо, опять задумчиво посмотрел на гостей, видимо решил про себя, что уж очень он за время своего отшельничества отстал от жизни. Затем предложил гостям пройти дальше, в глубь острова. Ротмистр яростно продирался сквозь заросли, прорубая саблей тропу, и едва приятели проходили по ней след в след, как кусты и ветки сдвигались сзади, словно и не ступала здесь никогда нога человека. В кустах мелькали какие-то зверьки, в траве шуршали и с писком разбегались при появлении человека грызуны. На ветвях щебетали птицы, которые с приближением двуногих существ покидали насиженные места и громкими тревожными криками оповещали обитателей джунглей об опасности.
Вскоре они очутились перед склоном большой горы, у величественного нагромождения из гигантских валунов и базальтовой реки из застывшей потухшей вулканической лавы.
Эта гора и была тем дальним ориентиром, который был виден издалека и, держась ее вершины, плыли на лодке наши путешественники.
От дерева к дереву тянулась изгородь с заостренными кверху кольями, которые были оплетены колючими лианами. К частоколу была приставлена хлипкая лесенка, по ней губернатор живо забрался наверх и пригласил следовать за собою гостей.
- Робяты, не зевай! За мной! Кто не успел, тот не съел...
Сергей без лишних разговоров перемахнул через забор, а юнга, опасливо озираясь, опять замешкался.
- Мсье, ты рискуешь заночевать на той стороне! Можешь не скромничать, смелее паря! - подбодрил его ротмистр. - Не сумлевайся, она крепкая, выдержит.
Придерживая одной рукой эфес шпаги, парнишка, осторожно переставляя ноги, наконец взобрался наверх. Вдоль стены с внутренней тянулся шаткий помост, на котором теперь стояли наши путники, явно боясь упасть.
- Не боись, вьюноши! Сделано на совесть! - опять подбодрил француза хозяин острова, заметив, что его гости сомневаются в прочности сооружения. - Я здесь сто раз все проверил: и подпрыгивал, и топал ногами, и с грузом по трапу ходил.
Сергей оглядел с высоты помоста постройки губернатора и поразился тому, как хорошо благоустроил остров этот русский Робинзон Крузо. Он не мог вспомнить, когда именно написал свою книгу Даниель Дефо и могли ли ее читать в эти годы россияне. Но все, что он видел перед собой, было так похоже на описание из знаменитой книги и на кадры из многих ее экранизаций.
Изгородь не была сплошной, имелись и ворота, и смотровая башня. Внутри, в центре площадки стояла изба между четырех деревьев, вернее сказать, хижина с дверью и узкими окнами-щелками. Крыша когда-то имела покатые склоны, но сейчас на ней проросли трава и даже местами кустарник, что делало ее бесформенной, а свисающие с деревьев лианы полностью скрывали, если смотреть сверху, от посторонних глаз это жилье.
"Даже с самолете ничего не увидишь! Черт, придет же такое в голову! - чертыхнулся Сергей. - Какой сейчас самолет в 1789 году?! Вернее уже наступил 1790! Не важно. Все равно в 18 веке их не было даже в мечтах"
- Замечательная маскировка! - похвалил Строганов вслух ротмистра, как военный военного, старик засиял и дружески похлопал полконика по плечу.
Затем они направились к хижине. Перед домиком стояла простая лавка и грубо сколоченный обеденный стол, чуть в стороне виднелся выложенный из камней и обмазанный глиной очаг. Вдоль стен по ранжиру - аккуратные грядки с какими-то тропическими культурами, рядом - небольшой водоем с дождевой водой для полива, далее - навес и нары под ним. За домиком, в гору вела узкая извилистая тропка, которая на середине подъема терялась из виду среди камней и кустарника. Видимо, она шла к тому самому пастбищу взрослых животных, которым так гордился хозяин.
"Молодец старик! - мысленно опять похвалил ротмистра Серж. - Хорошо обжил островок, основательно, на века. Знать, решил помирать, на чужбине. А действительно, куда ему плыть? Домой - значит попасть на каторгу или на плаху. Тут он сам себе хозяин, сыт, пьян и нос в табаке..."
Табачком и, правда, потянуло, это ротмистр набил трубку и с наслаждением закурил. Затем, подбоченясь, он орлиным взором окинул все свое хозяйство и вопросительно посмотрел на гостей: ну, как вам, мол, мой острог?
- Солидно. Думаю, если что, то можно отбиться от большой банды дикарей, - сказал Сергей.
- Что мне дикари! Этих антихристов я быстро отвадил, от моих владений, - хвастливо отозвался на слова Строганова старик. - Один раз шайка людоедов приплыла, голов двадцать, но никто из них не возвратился к своим женам. Мои мушкеты всегда наготове, а порох держу сухим. Гораздо опаснее пираты, коих в этих морях тьма-тьмущая!
- Пираты? Ты, дядя, не перепутал? Чай не Карибы, откуда они тут возьмутся? - удивился Сергей. - Не заговариваешься?
- А как я тут очутился? С пиратами и приплыл! - гнул свою линию старый ротмистр. - Думаете, тронулся умом мужик? Нет, разум ясен, мыслей сонм, а рука, как и прежде, крепка!
Дед погрозил, не ведомо кому кулаком.
- Тогда приглашай к столу, наливай вина в чарки и рассказывай о пиратах! - предложил Строганов. - Продолжим разговор по русскому обычаю за столом...
Хозяин спохватился, усадил на лавку гостей, сам метнулся к навесу, достал жбан с бражкой, кружки, из печи вынул кусочки подкопченой рыбы, перекрестил лоб, и изголодавшие гости без молитвы с жадностью накинулись на еду. Ротмистр под страстное чавканье и громкое причмокивание путешественников принялся рассказывать о своих удивительных, порой драматических приключениях. А пережил на своем веку ротмистр Степанов немало...
- Эх, ребяты! Я повидал много разных стран, поучаствовал во многих битвах, пересек два раза земной шар! Она и правда круглая!
Рассказ его был долгим, но интересным. Сначала он пытался говорить на ломанном французском, чтобы было понятно Гийому, но память все время изменяла старому вояке и постепенно он перешел на-русский, и в конце в концов он так увлекся, что забыл о французе. Юнга несколько раз пытался переспрашивать, но затем перестал вникать в разговор русских и задремал, разомлев от еды и бражки.
Глава 2. История жизни дворянина Ипполита Степанова.
...Веришь, мил человек, я пострадал за правду. Я за нее всю свою жизнь маюсь! Когда погубили императора Петра III, меня не было ни в Петербурге, ни при дворе, но многие люди о том злодеянии шепотом, но рассказывали. Позже стала молодая императрица новые законы сочинять, и призвали нас со всех краев, губерний, волостей, для оформления согласия, дворянство и прочий служивый люд. У меня и в мыслях тогда не было не соглашаться с коронацией Екатерины, воспротивиться смене власти. Зачем мне, простому помещику, влезать в династические споры? Я был по обыкновению своему весел и пьян, буйствовал и развлекался в Белокаменной. На ассамблее много говорил, шумел, спорил. Обозвал фаворита императрицы срамным словом. Со мною, я уже говорил раньше, это бывает. Подумаешь, выражался! Вот за этакий пустяк меня, русского дворянина, со скандалом и турнули из Петербурга. Так я завсегда был по молодости горяч. Но я же русский человек, чай не голландец какой или швед! Одних дуэлей на моем счету была целая дюжина! И вот сослали не за поединок, не за дебош в присутственном месте, а подумай только, за дерзкие слова супротив Гришки Орлова. Скрутили руки, в кибитку сунули. Надеялся, что не на гауптвахту, до дому везут, в имение, ан, нет, дело гораздо хуже. Прямо из зала собрания в ссылку направила меня государыня императрица, чтобы ее любимцу больше никогда и никто не смог слова поперек сказать.
Попал я на окраину империи, на Камчатку. Об этих краях я никогда раньше и не слыхал! И вот казалось бы, терпелив русский человек, ко всему привыкает, ан, нет. И вот среди ссыльных родился заговор супротив притеснений. А главный зачинщик бунта Беньовский, кличка по-простому - Бейпоск. Кем он только в жизни не был, вроде бы даже иноземной службы бывший полковник. Только я склоняюсь к мысли, что он, скорее всего был обыкновенный проходимец. Этот, полячишко подлый, придумал "Манифест" сочинить, что, мол, присяга была незаконной! Объявили в ту смуту Павла Петровича законным императором, об этом заранее у Беньовского грамотка была заготовлена и зашита за подкладку! Народ смутили и подбили на выступление, во время бунта разбили морды служивым и торговым мужикам, да прочий чиновный люд покалечили сильно. Дальше еще хуже, убили мы коменданта Камчатки, капитана Нилова, захватили галиот "Святой Петр" и в дальние странствия подались. Набралась нас сотня человек за счастьем плыть, искать его неведомо где, за три девять земель. Будто слыхали мужички про такой, что стоит посреди моря-океана остров справедливости...
- Нашли? - с сочуствием спросил Сергей.
- Какое там... Нет справедливости ни на море, ни на суше! Сплошь кругом одна подлость и предательство! - тяжело вздохнул Степанов. - негодяй Бейпоск и нас предал! Мы проплыли всю гряду островов от Камчатки и до японов, до самого их порта Нахасаки. Туда русские люди до нас не забирались! Затем Формозу воевали, и колонии португалов на Сиаме угрожали разорением. Португалы, страх как, испужались: думали, русская эскадра позади нас плывет. Губернатор ведь не ведал, что мы лишь небольшая шайка смутьянов... Хитростью только и осилили нас португалы, подкупили гада Бейпоска... Продал этот подлый выжига и корабль, и товар, и такелаж, и даже наших баб! Одну сам даже ссильничал. Хорошую такую, молодую камчадалку, девку безответную. Ох, и дал я ему за это по харе! С такой свиньей не до дуэлей. Он стерпел тлгда, а позже взял и спровадил меня обманом в крепость, в тюрьму к португалам упек! В приказной бумаге написал: "За бунт супротив начальства". Это супротив его, жулика, Бейпоска-то! Тоже мне, начальник... Первый в Европе пройдоха и жулик! Далее, покуражился он маненько, но освободил из неволи, ему штурман в дальнейшем путешествии был по-прежнему надобен. Беньовский опять хитростью вернул себе корабль, обобрав до нитки доверчивого губернатора. Мы уплыли из порта, и где нас после этого только не носило. Были в стране расположенной на большом острове, Мадагаскаром называется. Затем плыли вокруг Африки и в Европу перебрались. За это время устали, поистрепались. Вот команда и разбрелась кто куда. Я в Лондоне лишь несколько месяцев пожил, а затем, чтобы избежать ареста, от греха подальше перебрался к французам. Оттуда в Гишпанию, а через год в Португалы подался и нанялся на судно в торговую экспедицию. Язык их я знал, морское дело уже понимал неплохо, а в ратном, всегда смыслил. Но кораблик-то оказался не купеческим - пиратским. На нем капитан Мигель Барбоза замыслил грабить купцов в океанах от берегов Индии и до Китая. Для того он и набирал многочисленные абордажные команды и экипажи на три военных корабля. Настоящий хитрый Барбос был этот Барбоза. Подобралось народу две сотни, головорез к головорезу! Жуткая компания... И я среди них.
Эскадра Барбозы обогнула Африку, и я опять побывал на острове Мадагаскаре. Позднее, флибустьеры пересекли океан и месяц барражировали у берегов Индии, но без особого успеха. Англичане вскоре прознали о коварных намерениях Барбозы и выслали на поиски пиратов эскадру. Мы едва ноги унесли, но один корабль потеряли в бою у берегов Индии. Капитан Барбоза тогда сумел увести из-под носа англичан основательно потрепанную "экспедицию" к островам вблизи Фармозы на отдых и для поиска новой добычи. Там у него на островах были старые приятели, местные пираты из китаезов. Наши португалы их всех, за хлеб-соль, в благодарность за гостепреимство на прощанье порубили на куски. Всему виной проклятое золото, жемчуга и рубины, а вернее человеческая алчность. Капитаны пиратских кораблей на тайном совете порешили: зачем воевать города, грабить торговые шхуны, брать с боем крепости, если вот она добыча только руку протяни: азиатами награбленные сокровища лежат себе в тайниках и ждут, когда их заберут новые хозяева. Барбоза вступил в сговор с дружком-китайцем Ван Ли. Этот китайский пират был не менее коварный, чем наш. Ли предал своих друзей, потому что решил увеличить свою долею от награбленного. Сначала "наши" подпоили азиатов, а затем как бы в знак дружбы подарили им много бочек мадеры, и китайцы напились до бесчувствия, а наши пираты лишь притворились, что пьют. Когда много народу пьяными валялись, то Мигель Барбоза дал сигнал к бою. Наши корабли из всех орудий внезапно бахнули по пьяным азиатским пиратам, а предатель Ли ударил с тыла по своим дружкам. Сразу подожгли и утопили четыре шхуны! Вот так внезапностью обеспечили победу. Оставшиеся на плаву два сампана попытались прорваться, но пока поставили паруса, пока вышли из гавани, мы их нагнали и тоже отправили на дно, а заодно и дружка-предателя грохнули. Укрывшихся на берегу китайцев подручные Барбозы разыскали и всех зверски перебили. Жгли каленым железом, рвали ноздри, сажали на кол, все выпытывали места сокрытия пиратской казны. Так под пытками выведали тайну местонахождения сокровищ. Богатая досталась добыча: злато и серебро, каменья дорогие среди них: изумруды, сапфиры, топазы и рубины. На берегу лежали горы дорогих товаров, особенно много было пряностей. Сутки мешками их грузили на корабли. Мускатный орех, кардамон, перец! А еще корицу, куркуму, лаванду, шафран, бадьян, калган! Я весь пропах приправами и специями, таская их в трюм, как кусок хорошего мяса. И этот запах въелся в меня намертво. Целый год еще на этом острове запахи пряностей меня преследовали, как будто я не человек, а ходячий мешок с пряностями. Давай выпьем за упокой души всех безвинных, что я вынужден был погубить, чтобы самому выжить...
Старик внезапно взгрустнул. Собутыльники опустошили еще по кружке.
- Итак. После учиненной расправы и разграбления Мигель Барбоза, набив трюмы богатой добычей, двинулся в обратный путь. Во время того похода я, простой матрос, дослужился до фейерверкера и под конец стал канониром, при 12-дюймовой мортире, на втором корабле "Фиесте". На "Большом совете" зашел разговор о дележе "приза". Вижу: честно делиться никто не собирается. Все друг на друга косятся с большим подозрением - не доверяют. "Общий корабельный котел" хранился в каютах у наших капитанов, которые подле себя держали самые дорогие каменья и золото. И наш капитан Гаспар, и проклятый Барбоза, обещали не обидеть экипажи, а жемчуга поделить по приходу в Лиссабон. Говорить говорили, а в глаза они никому не глядят.
Эге, смекаю: как пить дать, нас, рекрутированных иноземных наемников до конца плаванья порешат, нет человека - значит его доля к другим переходит. Главари-то наши люди не только отчаянные, но и без стыда и совести. И никто супротив них не выступит. У всех на памяти жуткая расправа с китайскими пиратами. Да и довериться особо некому было. Православные только я, хитрый грек из турецкого полона спасенный, да болгарин, выживший при захвате торгового корабля персов. Ах, да, еще был казак-бунтарь, но тот служил на корабле Борбозы. Начали мы трое толковать о побеге. Дружно сговорились на подходе к Сиаму вместе убечь, прихватив с собою свою долю. Но грек, подлая душа, забоялся и всех предал. Пошел к боцману, доложил о наших тайных замыслах. Боцман к капитану Гаспару - наушничать. Схватили нас и сильно били плетьми. Грека тоже били, и не меньше нашего. От смерти нас спасла внезапно налетевшая буря. Не успели, подлые пираты, выполнить приказ одноглазого капитана - повесить нас на рее. Заперли нас в клетку и спустили ее в трюм, чтобы, когда кончится шторм, развлечься и покуражиться над пленниками. Наше счастье, налетел ураганный ветер невиданной силы. Он сломал мачту, оборвал паруса, шхуна накренилась, зачерпнула бортом волну и начала тонуть. Мы были в отчаянии. Но перед тем как покинуть шхуну нас освободил мавр, которого я когда-то спас в бою. Мы выскочили на палубу, а корабль уже под воду кормой уходит, и нет ни одной души на борту. Уцелевшие пираты бежали на шлюпках к флагманской шхуне адмирала Барбозы, так он себя стал величать после избиения китаезов. Глядим, бывшие наши товарищи торопятся, гребут изо всех сил, хотят спастись. Но, видно, бог был не на их стороне. Все четыре лодки перевернулись и пошли ко дну. Мы прокричали "ура", радуясь гибели наших палачей, но особо торжествовать было некогда, у самих-то дела шли не лучшим образом - тоже тонем! Мачты окончательно сломались, шхуна стала медленно переворачиваться кверху килем. Такелаж не выдержал - порвался. Ну, думаю, конец мне пришел. Вдруг вижу: мимо меня по волнам плывет огромный обломок мачты. Я, не будь дураком, кинулся в воду и схватился за обрывки паруса. А мои товарищи по несчастью замешкались от страха и ушли на дно вместе со злополучным кораблем.
Обвязался я канатом, зацепился за рею, чтоб не смыло волной, плыву, хлебаю морскую воду, отплевываюсь. Долго носило меня по морю в полубеспамятстве, и вынесло, наконец, к этому благословенному острову. Таперича это моя земля, моя вотчина! Сызнова я стал помещиком, токма без холопов. Был у меня в работниках сначала арап-кораблекрушенец, но умер. Еще полгода двое китаез трудились, тоже бедолаги с утопшего сампана, да работать не захотели, черти узкоглазые, убегли. Зря я их прикормил, обул, одел. Из обломка моей мачты ночью плот соорудили и уплыли. Надобно было их пороть да в железы заковать, а я не в меру был добр. Теперь крестьянствую тут один...
Взгляд бывшего крепостника-помещика заинтересованно упал на юнгу, но Сергей упредил развитие его мысли в этом направлении:
- Эге! Дядя! Не балуй! Даже думать не моги об этом молодце. Гийом Маню мой друг. Или ты на нас обоих глаз положил? За такие мысли я тебя сам розгами сечь буду!
- Помилуй бог, я лишь о хранцузе помышляю. Мне смерть как свинопас нужен. Парнишечка для этой должности очень даже гожий! Харчи-то как он отрабатывать будет? Здесь на острове все равны, и кто не работает, тот не кушает! Дворянские регалии на материке, а тут борьба за выживание! Я и плотник, и огородник, и садовод, и пастух. Сам выращиваю скотину, сам забиваю, сам еду готовлю. Слуг нет.
- И к какому делу думаешь определить меня, полковника Строганова? - поинтересовался Сергей.
- Дело для военного привычное: стоять на часах, караулить остров, оглядывать море от налетчиков и людоедов, помочь мне по строительству крепости. Правая стена ведь совсем заваливается, потому как ея намедни скатившийся камень сдвинул, совсем стала живая, шевелится, того и гляди упадет. Еще ров для воды не худо было бы выкопать. Дел много. Если хотим хорошо есть и в покое от ворогов жить, надо оборону держать в порядке. Без работы умрем с голодухи, остров нас не прокормит, одними бананами сыт не будешь! Да и запасы их не вечны.
Юнга проснулся из-за того, что монотонная, усыпляющая речь старика прекратилась. Сергей перевел Гийому смысл высказываний хозяина острова и тот ответил, что согласен совместно трудиться.
На том и порешили. Ипполит этому очень обрадовался.
- От славно, ребяты! Не надо будет ссоры разводить, понужать к работе. Понятливые, это хорошо. Тогда выпьем за мир и согласие!
Старик вынул из потаенного погребка новый кожаный мех, наполненный брагой и начал подчевать гостей.
Сергей пил с оглядкой, он был не склонен доверять до конца старому пирату и, как видно, большому пройдохе. Взгляд у Ипполита порой становился тяжелым, нахмуренный, несмотря на согласие между жителями и губернатором. И какие при этом мысли шевелятся под черепной коробкой старика? А ну, как опоит, веревками опутает, в колодки оденет, в железо закует, да заставит силой работать на себя? Личность темная, мало ли что он сейчас в своей истории наврал? Возможно, сам душегуб отъявленный!
Гийом, видимо, об этом не заботился, и ни о чем не думал, он просто полностью положился на старшего товарища, смело пил, подставляя кружку для очередной порции дармовой выпивки. Француз осушал чашу, наливал и сызнова хлебал, не переставая, дармовую брагу.
Еда была скудной, Ипполит пояснил убогость порции угощения Великим постом. Какой может быть пост на острове? Да еще в это время года? Видно, он запутался в календарных датах, не иначе...
- Дорогой Ипполит! Не ошибся ли ты с началом поста? Чай, на дворе сейчас конец декабря? - усмехнулся Строганов.
- Возможно, на вашем дворе и декабрь, а у меня, тута на острове, весна в разгаре! Я к пасхе готовлюсь, скоро яйца красить буду! У меня свой государственный календарь! Будем жить по нему! Завтра закончится Великий пост.
- Не возражаю, нам все едино, жалко только блюда будут постными, - сказал атеист Серега...
- Не переживай, рыбкой будем питаться.
Особых яств, действительно, не было, как говорится - без разносолов. И с солью на острове тоже беда, для современного человека пища казалась безвкусной. Хозяин потчевал гостей печеной рыбой, кашей-размазней из какого-то пшена и бананами. Но наши путники были и этому рады. Работой старик не обещал дюже не утруждать, понимал, что несчастным путешественникам нужно поберечься, чтобы восстановить силы.
- Вы, уважаемые, не забижайтесь на отсутствие мяса, я на следующей неделе поросенка забью, отъедитесь! А фрукту и ягоду ешьте скока влезет, без спросу и ограничения! - порадовал старик измученных голодом гостей.
- Дядя Ипполит, может, чем подсобить? Мы мигом, - предложил свои услуги Строганов. - Что сделать по хозяйству?
Старикан хитро усмехнулся и ответил:
- А как же! Конечно! Баловать не дам, не позволю! У меня на острове хучь князь, хучь граф, хучь сам ампиратор работать будут! Иначе не прожить! Замрем с голоду! Сегодня отдых, а завтра начнем работать, делу время, а потехе и минуты нет! Борьба за жисть продолжается!
Ночь прошла без сна. Полчище москитов до утра куражилось над несчастными путешественниками. Еще бы! Свежая кровь! До самой зари Сергей вертелся, чесался, чертыхался, проклиная все на свете, особенно природу, создавшую не только человека, но и этих наглых кровососов. А Степанов и Гийом, упившись брагой, дружно храпели в две глотки, поедаемые местными "вампирами".
"Не заболеть бы мне малярией или тропической лихорадкой! Сколько инфекции витает в воздухе, а еще больше ее копошится в пище!" - размышлял Строганов, мучительно пытаясь уснуть. - Надо было пить наравне с ними. Сейчас бы спал и не чувствовал укусов, не слышал бы жужжания насекомых".
Но едва сон сморил и победил усталый организм, как наступило утро, и проснувшийся хозяин острова, объявил побудку и начало работ.
"Какая к черту работа с похмелья!" - рассердился Сергей.
- Ипполит! Ты бы чарку поднес для поправки здоровья! - упрекнул Сергей. - Это бесчеловечно так издеваться над больными головой людьми! Что мы должны делать с подъема?
Старик ухмыльнулся, разгладил усы и сказал:
- Труд не велик: почистить загон молодняка и вынести навоз у скота, что в потухшем кратере. Понимаю, работа не графская, поэтому этим займется парнишка французский. Мы с вами, полковник, пойдем на охоту и, будем бить акулу, если повезет. Дело опасное, ловля на живца...
- Кто наживка? Случаем не я? - съехидничал Сергей.
- Точно, угадал! Ты, граф, и есть наживка, вернее - приманка!
Строганов оторопел, а затем схватил старого бунтовщика за ворот ветхого камзола.
- Да ты никак белены объелся! Или хмель не прошел? Я что, червяком на крючке буду болтаться?
Ипполит рассмеялся и отстранил от себя Сергея.
- Полноте, молодой граф! Я вас не собираюсь нанизывать на крючок. Вы будете купаться в заливе, прохлаждаться, а я сидеть на плоту, на солнцепеке, ожидать появления акулы.
- Значит, я буду заманивать хищниц, а ты мучаться от жары и зноя?- усмехнулся Строганов. - Может, поменяемся местами? Ты плавай и плескайся, а я буду ловить большую рыбку.
- Боюсь, вы, граф, промахнетесь, и я стану пищей для акулы! Вам такая охота в новинку, а я на такой рыбалке собаку съел!
- Стоп! - опешил полковник. - Какую собаку? Ты мне зубы не заговаривай! Признавайся, на кого раньше акул ловил? На китайцев или папуасов?
- Скажу честно, был у меня после бегства китаезов еще и пленный дикарь, который давно умер. Но не думай плохого, не акулы его растерзали, малярия его скосила. Вот этот туземец и был живцом и приманкой. Очень хорошо работал, до чего быстро плавал при приближении хищниц!
- А как этот дикарь попал на остров?
- Я не рассказывал про набег на остров шайки туземцев? Обыкновенное дело, шляются бесцельно по морю, вот на меня и набрели. Приплыл мой туземец с дружками на пироге, думали, меня съесть, а я их всех перестрелял и порубил саблей. Одного "арапа" для работы пленил, и правильно сделал, что оставил. Хороший оказался работник, но болезненный. Когда он преставился, очень жалко было. Пятый год как помер басурманин. Я его даже окрестить успел, получил этот "арап" имя новое, христианское - Петр.
- Ладно, - оборвал поток старческой болтовни Серж, - объясняй, что надо делать, как не оказаться добычей акулы.
Сергей смирился с участью наживки, уж очень хотелось вкусного акульего мяса отведать. Бананами и подгорелыми лепешками сыт не будешь.
Ипполит улыбнулся, тряхнул бородой и ласково потрепал полковника по плечу.
- Быстро делись секретами рыбалки, - отстранился Строганов. - Сегодня ловим на меня, а после будем - на тебя!
Старик громко рассмеялся и принялся разъяснять принцип охоты на акулу. У него имелся широкий плот, на который он становился с двумя пистолетами в руках, а в одно из бревен втыкал тесак и копье. На руке "приманки" делался легкий надрез, чтобы заманить акулу на запах крови. Плот дрейфовал на мелководье, а "наживка" плескалась поближе к бережку. Акула проплывала под плотиком, старик в нее стрелял из пистолета и добивал копьем, и ножом.
-А нельзя пустить свиную кровь? - удивился Сергей.
- Что, ради каждой акулы я буду свинью резать? - рассердился Ипполит. - Вдруг поросенок от потери крови заболеет и умрет! А на людях раны заживают быстро.
- То-то у тебя гвинейский "арап" и помер, видимо, от твоей садистской рыбалки! - прорычал Серега. - Эх, ты, граф Дракула! Изувер! А если акула не станет подплывать ко мне с твоей стороны, а зайдет с другого боку? Тогда что делать будем?
- Да, там такое место, что не подобраться такой огромной рыбине, минуя меня. Ну, а если что - спасайся! Греби изо всех сил...
- Понятно, спасение на водах, дело самих утопающих. Нет, мы сделаем по-другому. Дай мне еще одно копье, я им буду отбиваться. Я же тебе не дикарь какой-нибудь, мне русскому полковнику, ведь оружие можно доверить!
Старый бунтарь скрепя сердце вынес из шалаша вторую острогу и торжественно вручил ее мнимому графу.
- Послушайте, Ипполит! Если вас сюда выбросило штормом на обломке мачты, откуда у вас огнестрельное оружие?
Степанов удивлено поднял брови:
- Разве я не рассказал? Тонущий корабль ведь зацепился за подводную скалу, неподалеку от этого острова, и меня долго кружило вокруг рифа. Трупы моих бывших товарищей, пиратов, уплывших на лодках и впоследствии утопших в пучине, море выносило к берегу в течение месяца: один был с пистолетом за поясом, другой с саблей, третий со шпагой на перевязи. Я все подбирал, а позже связал плот из прибившихся к берегу обломков мачты да поваленных бурей стволов пальм, дождался штиль и на плоте добрался до места крушения. Хотел нырнуть, но больно много акул сновало среди останков и трупов. А со временем подводное течение помогло: подтолкнуло корпус корабля ближе, на мелководье. И даже одна уцелевшая мачта над водой неделю торчала. Когда пища для акул закончилась, они уплыли за пределы акватории на свободный поиск. Вот тогда я начал перевозить с обломков корабля самое необходимое уже без опаски. Два бочонка пороха, три ружья, ножи, посуду, специи, пять мешков сухарей, бочку солонины. Я даже две пушки, большую и маленькую, обвязал веревкой и по дну приволок волоком за плотом. Рискованное это было занятие, того и гляди, течением унесет в открытый океан, или ветер поднимется, и волны перевернут плот с грузом. Сколько успел, столько поднял и вывез. Но однажды началась страшная буря, гигантские волны обрушились на нашу пиратскую посудину и разбили ее в щепки. Но как говорится, не бывает худа без добра. Столько досок и бревен в последствии прибилось к берегу! Множество мешков со всякой всячиной подарило мне море! Посуда, одежда, разная утварь...
У Строганова мелькнула мысль: а не спросить ли про судьбу пиратского золота, но он осекся и благоразумно промолчал, такой вопрос во все времена мог стоить жизни. Зачем преждевременно вызывать подозрение в алчности и коварстве. Хозяин острова покусывал губы в минутном замешательстве, мучительно размышляя, открывать ли свою тайну этому русскому графу, он словно угадал о чем молчал Сергей. Наконец, отбросив последние сомнения, он произнес:
- Тебя, конечно, милейший, интересует, где покоится золото, драгоценные камешки, жемчуга? Должен тебя сильно разочаровать - нет ничего! Вернее остались жалкие крохи от большой добычи. Был "большой приз", да весь вышел...
Сергей, желая успокоить рассказчика замахал руками: мол, не надо безосновательных подозрений, не мое это дело, но Ипполит взял Строганова за рукав и увлек за собою.
- Постой, старик, а рыбалка!
- Куда они денутся, акулы, дождутся своей участи...
- Или моей погибели...
Путники быстро прошли по тропе сквозь заросли, поднялись к жерлу вулкана, спустились в кратер и двинулись к загонам для скота. Войдя в свинарник, Степанов отогнал повизгивающих кабанчиков и свинок ногами, проваливаясь по щиколотку в навозную жижу, пересек загон и подошел к дальней монолитной стене. Наклонившись, ротмистр громко пыхтя и кряхтя (возраст давал о себе знать!), отодвинул валун, за которым оказалась небольшая дыра. Засунув руку внутрь по плечо, Ипполит вынул из тайника мешочек.
Хозяин острова прошлепал обратно к Сергею, развязал тесемки и протянул ему то, что вынул из схрона. Строганов бросил взгляд на мерцающие в мешке матовым блеском мелкие предметы и оторопел. Ничего себе! И это называется крохи?! В торбе лежали крупные жемчужины числом более сотни, а еще там была дюжина рубинов, изумрудов и каких-то других не известных ему драгоценных камней. Вот это да! Несметные сокровища! Эта "мелочь" тянет на годовой бюджет большого современного города или целой области!
У Сергея от волнения лоб покрылся испариной, задрожали руки, сбилось дыхание, а глаза загорелись как у хищника. Степанов заметил это его волнение и блеск в глазах и заметно загрустил. Конечно, эти драгоценности бесполезны в нынешних обстоятельствах, но держа их в руках, человек все равно поддается искушению завладеть ими. Л,юди есть люди и человеческая сущность одинакова в любой ситуации.
- Не беспокойся дядя Ипполит (конечно дядя, ему ведь под шестьдесят лет)! Это волнение от неожиданности. У меня нет никаких видов на твои сокровища, мне они сейчас ни к чему. Я все богатства мира отдал бы за осуществление одного лишь желания - вернуться обратно домой!
Бывший пират и старый бунтовщик подбросил на ладони мешочек, точно оценивая вес сокровищ, и, прищурив один глаз, сказал:
- Да, и я, пожалуй, тоже! Верни мне государыня вольную жизнь в моем имении, швырнул бы их, не задумываясь, к ея ножкам жемчуга и каменья! Эх, за что страдаю - сам не ведаю! За дурь!
Сергей обнял старика за плечи, похлопал дружески по спине, пожал руку.
- Айда, рыбачить, ротмистр! - и развернувшись, пошел прочь из загона.
Степанов вернулся к тайнику, спрятал туесок, привалил обратно камень и догнал Строганова.
- Мил человек! Ты парень наш, православный, тебе я доверяю, а парнишке этому, французскому, пока ничего не сказывай. Так будет спокойнее и ему и нам!
- Зря вы, он надежный человек! Я ему можно сказать жизнью обязан! В принципе, как и он мне. Только нам удалось вырваться из лап дикарей...
Сергей поведал старику историю своего появления на острове, где нашли свою смерть соратники командора Лаперуза, о том, как пали последние защитники форта, как они вместе отбивались и гибли, отступая из крепости.
- Угу, значица и вы немало пережили в этих странствиях! Не токмо я намучался и настрадался, - подвел итог Ипполит, задумчиво качая головой. - Ладно, верю твоему рассказу, граф, питаю надежу, что он честный малый, твой юнга, но ... лучше все же о кладе ни слова при нем, упустим эту тему из наших разговоров. Меньше знает - крепче спит!
Сергей кивнул головой в знак согласия. Не стал снова убеждать старика в честности юнги, к тому же, сколько раз Строганов жестоко разочаровывался в людях. Так что сомнения оставались. Ладно, пусть француз остается в неведении, так даже лучше.
Охота прошла удачно. Общими усилиями быстро загарпунили акулу средних размеров, вытянули на берег, разделали, зажарили мясо, сварили суп из плавников.
- Вот теперь можно и покушать и винца испить, - радостно мурлыкал Ипполит.
Юнга, тем временем выполнил работу по хозяйству и после сытной еды и обильных излияний вновь улегся спать, а Сергею не терпелось обследовать остров. Он уговорил ротмистра провести экскурсию и показать ему местные достопримечательности.
Глава 3. Экскурсия по острову.
Старик нехотя согласился, но по мере продвижения по острову вошел во вкус и стал словоохотлив. "Вот кривая пальма, выросшая в расщелине застывшей вулканической лавы, вот лавочка, вырубленная в базальте, я тут наблюдаю за лагуной в минуты меланхолии, вот вышка, на которую взбираюсь, если кажется, что кто-то проплывает мимо острова. А вот тут, под обрывом, под самой водой, глубокая пещера, в ней можно в случае опасности укрыться. Во время отлива вход в скале открывается, а тайный проход, заваленный камнем, виден даже с побережья. Я там не раз лазил по лабиринту. С приливом вода заполняет первую галерею пещеры на четверть внутреннего купола, а далее извилистый лабиринт тянется до середины острова. Это хорошее убежище, на случай нашествия дикарей!"
Старик спохватился, что сболтнул лишнего, но было поздно, а Серж и вида не подал, что узнал еще одну тайну ротмистра. Верно там что-то есть. Существование такого схрона очень обрадовало Сергея. Больно уж надоело сражаться с ордами туземцев и терять друзей-товарищей. Проще укрыться, и переждать в тишине подземелья нашествие дикарей.
- Хозяин! А вы исследовали всю территорию пещеры? - полюбопытствовал Сергей. - Там нет доисторических чудовищ или гигантских ядовитых змей?
- Нет там никого, во время прилива морская змея может заплыть, да что ей там делать без пищи? - усмехнулся Ипполит и тут же насторожился. - А зачем тебе знать, как далеко я забирался внутрь?
- Просто интересуюсь. Люблю всякие тайны. А откуда воздух проникает в нее? Его вода не выдавливает?
- Нет! Сейчас другого входа в нее нет, поэтому, как только вход перекрывается водой, воздух не дает ей заполнить всю нишу. Но насколько времени хватит воздуха, чтобы дышать, не проверял.
- Что еще на острове интересного?
- Больше ничего. Кроме меня самого, конечно. Я сам живая легенда и по моим рассказам можно книги сочинять и рОманы писать авантюрные.
- Так в чем же дело? Времени у нас целая вечность. Слушатель я благодарный. Вещай старик про свои приключения.
Ротмистр ухмыльнулся, почесал бородищу, лукаво сверкнул глазами и сказал:
- На сухое горло, долгие сказы не сказываются. Пойдем огненной водицы выпьем, как начну вещать не остановишь, а вы, граф, уши готовьте.
Оказалось, что у старого отшельника на острове не только брага кислая имеется, но и первач перегонялся отменный. К чему русский человек тянется и в радости и в горе, известно к чему - к стакану. Нужно только чтобы этот стакан не пустым был. Степанов проводил Сергея к скрытой в кустарнике импровизированной винокурне, где остывал приготовленный накануне самогон.
-Из чего продукт? - поинтересовался с видом знатока Строганов.
- Пшенички нет, сахарку тоже нема, потому ставлю бражку на ягодах и бананах, а уж затем ее тщательно варю. В бананах сахарку много, сладкие, заразы, поэтому продукт выходит неплохой. Настоящий спотыкач! С ног валит после двух стаканов! Держи кружку, друг, пей, не бойся!
Хозяин радушно плеснул почти полную кружку "варева", сунул в другую руку кус сала. Сергей удивленно посмотрел на то и на другое, выпил, шумно крякнул, заел.
- Замечательное сало! А соль-то откуда? - удивился Сергей.
Степанов вытаращил на гостя глаза от удивления и покачал головой.
- Ну, ты паря даешь! Я его такой замечательной самогонкой потчую, а он сало нахваливает! Чудак-человек! Ты чаем не малороссиянин? Не хохол? По фамилии, кажись, русак!
- Нет, я просто давно не пробовал настоящего сальца. Как будто дома в деревне побывал.
- В имении?
- Да, так и есть, в имении, - подтвердил Серж, вспомнив, что по легенде он молодой граф.
- А где ваши вотчины, граф? В какой губернии? - вежливо полюбопытствовал Степанов.
- Дорогой Ипполит! Их у меня много, в разных краях России. Наливай вторую, не то ностальгия замучает.
- Да-да! Что-то я заболтался! - спохватился старый самогонщик, наполнил кружки первачом и громко воскликнул: - За Россию-матушку! Виват!!!
Сергей выпил половину кружки, выдохнул и поискал глазами закуску. Съестного на столе не было.
- Чего потерял? - с притворным участием поддел его охмелевший ротмистр.
- Ох! Хух! Ух! А закусить?
Ипполит бережно отрезал маленький кусочек сала от своего шмотка, отправил его в рот и погрозил Сергею пальцем.
- Больно вы уж прожорливы, граф! На вас никакой еды не напасешься! Мне такого кусища на четыре кружки хватает, а он под один тост закусь употребил! Ну и ну...- Степанов покачал головой, но все же пожалел собутыльника, и принес ему из закромов сушеные бананы. Сергей изобразил презрительную гримасу на лице, но делать нечего, бананы взял, сам виноват - экономь закусь. Мысль старика понятна - хорошенького понемножку. Хозяин тем временем продолжил беседу:
- Скажите, граф, как вы далее жить собираетесь? Туточки на острове будете жизнь налаживать дни до смерти коротать аль в плаванье вновь отправитесь?
Серега задумался. И впрямь, прибившись к спасительному острову, они только ели, пили, спали и не думали о будущем. Действительно, что делать дальше? Неизвестно куда плыть не хотелось. Оставаться здесь? А прокормишься ли втроем на маленьком клочке земли? Пришла пора определяться и решать вечный русский вопрос "что делать?". Да и о безопасности надо подумать. Ведь они с юнгой практически безоружны: мушкеты и пистолеты без пуль, без пороха, ими только гвозди забивать, да орехи колоть. Правда, у Сергея в сумке имелось тайное оружие - один выстрел гранатомета "муха", но это не для стрельбы по людям. А у Степанова целый арсенал, значит он хозяин положения. Если губернатор дозволит, то лучше остаться и набраться сил, авось, какой-нибудь корабль однажды приплывет и подберет двух русских и одного французского "робинзонов". Надоело болтаться в бескрайнем океане на утлом суденышке.
Серж прямо посмотрел в осоловевшие глаза ротмистра:
- Сударь! Честно говоря, мне хотелось бы остаться здесь! Если вы позволите, то мы с Гийомом воспользуемся вашим гостеприимством и задержимся в ваших владениях...
- Конечно, граф! Буду рад вас и вашего молодого спутника принять у себя на острове! Весьма польщен составить вам компанию!
Сергей вскочил на ноги, Степанов тоже резко поднялся. Они крепко обнялись и расцеловались. Ипполит расчувствовался и смахнул со щеки слезу. Сергей предложил выпить еще по чуть-чуть, за укрепление дружбы и войскового товарищества.
- С удовольствием, но на сегодня это все!
- Ну, и ладно, вот и хорошо! - сразу согласился Серж. - Как говорится, вставайте граф, вас ждут великие дела. А великие дела - это только на трезвую голову.
Гийом Маню проснулся и с удивлением обнаружил, что в лагере он один. Француз взобрался на вышку, посмотрел во все стороны, но не обнаружил россиян. Юнга заволновался: где его приятели? Почему уходя, не разбудили? Не случилось ли чего? Вдруг напали дикари? А он а с собой взял лишь кортик! Нужно вернуться к лодке за шпагой и вещами. Гийом, осторожно ступая по узкой тропке, почти невидимой в густых зарослях, упорно продирался к берегу моря. Больше всего он боялся наступить на какую-нибудь ядовитую змею, лежащую в траве. Колючки цеплялись за одежду и царапали кожу, ветки били по лицу, москиты забивались в нос, глаза и рот. Какой-то паук перетянул между кустами широкую паутину, и она спутала ему лицо. Ощущение мерзкое! Юнга быстро сорвал с лица эту гадость, опасаясь, что паук обладает суровым характером и вполне может быть тоже ядовитым. Казалось, опасности поджидают его повсюду! Бдительность и настороженность его спасла. Юноше несказанно повезло, когда он уже почти поставил ногу в рассыпанную листву, то почувствовал что-то неладное и инстинктивно отпрянул, завалившись на спину. Земля, где его нога только что ткнула сухую растительность, вдруг разверзлась, и образовалась довольно глубокая яма. Это была ловушка. На дне ямы торчали ряды заостренных кольев. Он понял, что был на волосок от смерти.
-Уф! - выдохнул юнга и вытер мгновенно выступивший на лбу холодный пот. Ноги задрожали, земля под ногами закачалась, а деревья вокруг словно завертелись в хороводе. Гийом от испуга присел на бугорок, который оказался затаившимся животным, напоминающим не то дикообраза, не то большого ежа. "Бугорок" больно кольнул его мягкое место, и "дикообраз" недовольно урча и фыркая, скрылся в высокой траве. От боли юнга подпрыгнул на месте, потер "раненую" ягодицу и отважно продолжил свой путь. Чтобы избежать новых ловушек, он подобрал длинную сухую ветку и стал постукивать ей перед собой, как это делают слепые. Продвигаясь таким способом, юноша наткнулся еще на одну коварно устроенную ловушку, успешно обогнул ее и снова устремился к заветной цели. По его расчетам лодка была где-то совсем рядом. Деревья наконец расступились, и вдалеке показались голубовато-зеленые воды океана. И в этот момент у него за спиной послышались чьи-то торопливые шаги. Это спешили хозяин острова и русский друг Сергей, или Серж, как предпочитал его назвать француз. Островитянин, шумно дыша, сразу принялся ругаться.
- Ой, ты меня напугал, юноша! Хлопчик, а если бы ты в зарослях свалился в одну из ям? Это же верная смерть! Кто тебя будет хоронить? Я или король французский?
Опьяневший Сергей хотел было встрять с рассказом о установлении республиканского правления во Франции, о штурме Бастилии, но вовремя удержался. Кто ему поверит? Тем более, что этому ротмистру, наплевать на чужие революции. У него на острове свои заботы.
- Я случайно заметил западню, чуть не вляпался, - пробормотал Гийом. - Провидение меня спасло, молод я еще, чтоб умереть.
- А чего ушел из укрепленного лагеря? - с подозрением всматриваясь в лицо чужака, спросил старый отшельник.
Конечно, Степанов был далеко не юноша, но все же стариком назвать этого красивого, статного, пусть и седого как лунь мужчину язык у Сергея не поворачивался. Хотя возраст позволял это сделать. Его бы отмыть, побрить и подстричь, и готов свежий кавалер.
- Я проснулся - никого нет! Испугался дикарей...
- Эх! Кабы дикари сейчас шастали по острову, то ни тебе, ни нам несдобровать! Обычно, я каждый день, несколько раз, с вышки осматриваю окрестности. Вчерась пили, сегодня опохмелялись, вот про бдительность и забыл. А тут ворочаемся с графом в лагерь, а тебя и след простыл. Соображаю: сам ты, что ли, ушел из крепости или аборигены наведались и выкрали? Вижу следы на тропе, а ведь на ней ловушки! Побежали тебя искать, думали, ты, хлопчик, на кольях висишь, как мясо на вертеле, ан нет! Счастливчик! В рубашке, видно, родился.
- Я за оружием и вещами к лодке пошел, - объяснил француз свое отсутствие.
-Ага! - почесал густую шевелюру Степанов. - И какое у вас оружие, голуби мои, имеется? Какое имущество с собой в странствие прихватить успели?
- Почти ничего, знал бы, где упадешь, так соломки бы постелил, - с досадой махнул рукой Сергей. - Какое имущество может быть у потерпевших крушение? Самая малость...
За разговором на смешанном русско-французском языке, они вышли к побережью. Гийом проворно забрался в тримаран и принялся кидать на песок жалкие пожитки. Жалкие для 18 века. А если выставить на современный аукцион "Кристи", то стоили бы они целое состояние. Одни шпаги и клинки - настоящие раритеты! Ножны с дорогой инкрустацией, эфес сабли покойного капитана украшен топазами и рубинами, а у лейтенанта надпись из вкраплений мелких бриллиантов. На рукоятке кортика крупный изумруд, с золотой цепочкой перевязь, даже пистолеты украшены алмазами, все вещи словно похищены из музея. Золотом покрыты рукоятки, драгоценными камнями инкрустировано ложе, выгравированы личные клейма известных оружейных мастеров. Пока плыли и изнывали от голода и жажды о стоимости вещей не задумывался, а чуть оклемался и начал подсчет. Видно так устроен человек...
Сергей провел мысленно опись драгоценных раритетов: две сабли, две шпаги, два кортика, рапира, четыре пистолета. Еще было боевое оружие попроще, без излишеств: солдатский мушкет, пара пистолетов, два клинка. Внезапно юнга вынул из сумки пояс, перевязь и табакерку. Не удержался, похвастался перед старшими товарищами:
- Эти вещи принадлежали самому командору Лаперузу.
- Откуда они у тебя? - удивился Строганов, с восхищением прищелкивая языком. - Где украл?
- Я ничего не украл, эти сокровища выбросило море к нам на остров. Я их нашел на берегу, подобрал, и спрятал в крепости, чтобы отвезти семье мсье Лаперуза. Еще у меня перстень и печать.
- Юнга! Да ты настоящий Ротшильд! - рассмеялся Сергей. - Ты хоть знаешь, сколько это стоит?
- Думаю, что вдова капитана, в качестве благодарности, купит мне домик с садом.
- А ты смышленый малый! - ухмыльнулся Ипполит. - Не промах! Надо заняться твоим дальнейшим воспитанием. Иначе вырастишь отъявленным пройдохой. Но главное - дать тебе образование. Возможно, тебе это пригодится в жизни, для морской карьеры.
Юнга шмыгнул носом и смахнул с лица слезы. Это вдруг нахлынули воспоминания о доме. Где ты, милая Франция и добрая мамаша Мадлен? Как поживают сестры и дядя Арно?
Ипполит потрепал юнгу по плечу, погладил по голове, по-отечески обнял, а затем вновь принялся за изучение оружия. Внезапно ему на глаза попался тубус Строганова. Вернее не тубус, а ручной гранатомет, но Степанов об этом его предназначении не догадывался. Едва он потянул руки к РПГ, как Серега громко воскликнул: "Не тронь! Взорвется!" Старик одернул руку и с недоверием взглянул на своего земляка: не в себе что ли? Странно...
- Чо орешь, паря? Заболел? У тебя в этом тубусе, скрыта карта, где зарыт клад?
