Поляк заказал потрясающую шаурму, отдаленно напоминающую блюдо, подаваемое в наших забегаловках, и лепешку с непонятной, но вполне съедобной белой подливкой. Он говорит, съедая вместе с лепешкой собственные слова. Зачем так быстро и много говорить? Крошки сыплются прямо на рубаху и тут же торопливо стряхиваются худой старческой рукой, покрытой россыпью темных пигментных пятен. Кажется, что, волнуясь, старик сам распадается на крошки, словно коржик. Я вижу, покусанную толстую нижнюю губу, слюну, собирающуюся в уголках его рта, и чувствую, как необходимость постоянно напрягаться лишает нашу беседу смысла.
     Мы говорим на языке, который имеет синтаксис и грамматику - правила настолько же четкие и ясные, как математические постоянные. И хотя мой собеседник говорит со мной на русском языке, выражается он все равно на этом языке по-своему - по-польски. На подсознательном уровне, не всегда слыша его, я интуитивно понимаю, какая фраза сформулирована им правильно, а какая нет. Моя задача - восстановить предложения из его обрывочных фраз. Каждый имеет безошибочную языковую интуицию - умение различать слова без окончаний.
     Но множественность интерпретаций не услышанного приводит к тому, что я оказываюсь связанным с источником искажений нерасторжимыми узами собственного раздражения. Я так "привязываюсь", вслушиваясь в шелест его слов, что отвязаться уже не могу. Это ослабляет и лишает меня энергии.
     Рождаясь в процессе разговора, слова накапливаются, их становится много, слишком много. Они живут самостоятельно, вне предложений и предлогов. Их сочетания целесообразны - соответствуют образу. Информация, передаваемая ими, всегда целенаправленна - преследует определенную цель. Мне важно ясно видеть цель разговора. Необходимо знать, что хочет сказать собеседник. Когда знаешь, что он делает на самом деле, беседуя с тобой, легче контролировать ситуацию. Цель, которую преследует старик - это присоединение меня к его собственной модели мира.
     Его слова - это вирусы, которые вызывают в моем сознании болезненные воспоминания. Моя глухота только способствует инфицированию. Не расслышанные мною слова незаметно складываются в невидимый образ, который, распространяясь, поддерживает равновесие беседы. Невнятная дикция собеседника - механизм воспроизведения вируса. В результате, в памяти происходит синтез зрелых вирусных частиц - воспоминаний, из которых образуются уже мои собственные образы.
     Такое воздействие значимо для "вирусоносителя", поскольку обеспечивает поддержание беседы. В этом самом примитивном виде и проявляется фактор целенаправленности нашей беседы. Время уходит сквозь пластину в моей голове, а время жаль - с ним уходит здоровье. У меня и без этого не хватает тела, чтобы прикрыть собственные мозги. Мне не лень слушать, просто, от напряжения начинает болеть голова.
     
     Мой собеседник - сын Болеслава Казимировича Барадей, Карл Болеславович, родился в 1919 году. Окончив начальную школу в своём родном селе, он затем заканчивает гимназию в Львове. После гимназии, в 1937 году, поступает в Открытый университет в Варшаве. Среди его знакомых оказываются члены ОУH. Они зовут его к себе в организацию, но у него нет интереса к политической деятельности.
     Летом 1938 года, дома во время каникул, Карла Болеславовича арестовывают. Его помещают в ещё недостроенную тюрьму в Дубно. В камерах паркетные полы и встроенные в стену кровати, которые на ночь опускаются, а днем всегда подняты. Карла Болеславовича подозревают в принадлежности к ОУH. В тюрьме он просидел три месяца, а в ноябре в Дубно состоялось заседание Окружного суда, на котором его оправдали и освободили прямо в зале суда.
     Отец отдал ему последние деньги семьи и срочно отправил назад - в Варшаву. Именно это решение суда об освобождении и скорый его отъезд послужили потом поводом для нового доноса, но уже на отца - Болеслава Казимировича.
     После окончания победоносных "блицкригов" сентябрьской кампании 1939 года некоторым польским частям и соединениям удалось избежать немецкого и советского плена. Через месяц, седьмого ноября, генерал Сикорски был назначен главнокомандующим польскими войсками во Франции. Кроме частей, сформированных в метрополии, четырех дивизий и двух бригад, было принято решение о создании соединения численностью до бригады на французской территории Ближнего Востока.
     Двенадцатого апреля 1940 года было объявлено о формировании польского соединения в Сирии под командованием полковника Станислава Копаньски - Бригады Карпатских Стрелков.
     Первым местом дислокации польской бригады стал бывший лагерь Иностранного Легиона рядом с городом Хомс в Сирии. Первые двести пятьдесят польских солдат и офицеров прибыли в Бейрут из Констанцы в двадцатых числах апреля 1940 года. Однако к этому времени решение о лагере еще не было принято, и часть ранее приехавших поляков была отправлена во Францию.
     Позже, польским судном "Варшава" были доставлены шестьсот человек из Пирея. Через неделю - еще шестьсот доставил зафрахтованный греческий "Патрис". Наконец, после трехдневного карантина, с "Варшавы" высадились примерно четыреста человек, прибывшие из югославского Сплита. Остальные добровольцы добирались на румынских кораблях. В Бейруте был создан концентрационный пункт, где все прибывающие проходили медосмотр, а также проверялись их воинские звания.
     Личный состав бригады был довольно разношерстным: более двух третей от общего числа составляли поляки, покинувшие страну в сентябре 1939 года, а затем бежавшие из румынских и венгерских лагерей. Были и те, кто прибыл прямо, как и Карл Болеславович, из оккупированной Польши, переходя закрытые границы. Несколько легионеров из Иностранного Легиона также примкнули к бригаде.
     
     События, произошедшие в Западной Европе, после того, как девятнадцатого июня было получено известие о капитуляции Франции, резко изменили судьбу бригады. Бригада в полном составе была доставлена на станцию Раяк, а затем через Дамаск до местечка Самах, расположенного на берегу Тиберийского озера - Галилейское море в Палестине. К бригаде присоединились и несколько французских солдат, пожелавших продолжить борьбу с немцами.
     Бригада пополнялась прибывшими из Турции и Югославии. Лагерь располагался в местечке Латрун, известном остатками замка крестоносцев и монастырем французских монахов-трапистов, расположенным на одном из холмов, на полпути из Тель-Авива в Иерусалим. Польскую бригаду ввели в состав группировки войск в Трансиордании, Палестине и на Кипре. Штаб группировки располагался в Иерусалиме.
     В первую неделю октября 1940 года по железной дороге, на автомобилях и частично по морю, бригада была передислоцирована в Александрию, где в двенадцати километрах от города в местечке Дихейла был разбит новый лагерь. В это время отец Карла Болеславовича был этапом отправлен в Ивдельлаг.
     К весне 1941 года резко обострилась обстановка на Балканах. В связи с удачным наступлением немецких войск в Греции и еще более дерзким и неожиданным прорывом Роммеля в Киренаике двадцать пятого мая 1941 года Отдельная Бригада Карпатских Стрелков перебрасывается по железной дороге в район форта Мерса-Матрух в трехстах километрах западнее Александрии с задачей - вместе с другими частями восстановить эту важную оборонительную позицию. Район Мерса-Матрух был одним из самых важных опорных пунктов в Египте.
     Наличие автомобильной и железной дорог, а также портовых сооружений делали его главным пунктом снабжения ливийского фронта. К моменту прибытия бригады там уже находилась первая южноафриканская дивизия. В течение пяти недель пребывания в Мерса-Матрух, Карл Болеславович с однополчанами укреплял крепость, охранял порт и склады.
     В середине августа 1941 года после провала операции "Беттлэкс" бригада была сконцентрирована в лагере Эль-Амирия под Александрией для отправки в осажденный Тобрук. Решение о замене австралийских частей, оборонявшихся в Тобруке уже в течение почти четырех месяцев, принимается в начале августа. А уже к середине августа 1941 года генерал Копаньски принимает решение об отправке бригады вместе с частями семидесятой английской пехотной дивизии в осажденную крепость. Операция "Treacle" по переброске бригады была осуществлена за неделю.
     Ударная группа получила четыре полностью укомплектованные бронетанковые бригады, а гарнизон Тобрука - одну. Бригада была переброшена морем и предназначалась для использования при прорыве с плацдарма навстречу ударной группе. Были переброшены также три моторизованные пехотные дивизии. Теперь англичане имели четыре такие дивизии, не считая свежую дивизию в Тобруке, где английская семидесятая дивизия сменила австралийскую девятую дивизию, вынесшую основную тяжесть осады.
     Осенью 1941 года немецкие войска продвигались на восток по двум направлениям. Первое направление было основным. Его целью было уничтожение СССР, выход в Среднюю Азию, где эти войска должны были соединиться со второй группой, которая имела маршрут на Северную Африку, далее территории современных Иордании, Ирака и Ирана. Таким образом, реализовывались глобальные замыслы Гитлера превратить Средиземное море во внутреннее озеро стран оси, выйти в Индию и соединиться в Азии с японскими войсками.
     В начале октября бригада в полном составе перебрасывается на самый сложный участок обороны - позиции перед господствующей высотой Рас-эль-Медауар - высота 209, захваченной немецкими войсками в ходе наступления в апреле-мае. Передовые опорные пункты находились в двухстах метрах от позиций противника. Всякие передвижения днем были сопряжены с большим риском - вода, провизия и снаряжение доставлялись ночью. В течение светлого времени суток - постоянные артиллерийские обстрелы и налеты авиации. Не спадающая жара, песчаные бури, нехватка воды изматывали силы солдат.
     Численность итальянских частей на этом участке составляла менее четырех с половинной тысяч человек, из них три с половинной тысячи - парашютисты, а также около восьмидесяти орудий и несколько танков. Несмотря на многочисленные трудности, боевой дух итальянских десантников был очень высок. Итальянцы не ограничивались лишь оборонительными действиями и усовершенствованием позиций. Ими проводились рейды в тыл противника, часто с целью пополнения запасов воды, пищи и оружия. Итальянцам удалось даже захватить несколько английских противотанковых орудий.
     Но второй батальон польской бригады тоже не отсиживался в обороне. Его подразделения часто совершали рейды, захватывая пленных, выводя из строя линии связи. Только в сентябре бойцы подразделения, в котором служил Карл Болеславович, совершили более пятидесяти вылазок под руководством легендарного Адольфа Боченски.
     К середине ноября 1941 года британские войска начинают операцию "Крусайдер" - третья попытка деблокировать Тобрук. В ночь с двадцатого на двадцать первое ноября их бригада атакует вдоль дороги на Дерну, а артиллерия открывает огонь по высоте 209 с задачей ввести противника в заблуждение относительно направления главного удара. На пятый день операции немецкие части контратакуют в польском секторе, но после тяжелых боев вынуждены отступить. В ночь с девятого на десятое декабря бригада атакует высоту 209 и захватывает ее. Развивая наступление, поляки продвигаются на Акрому, где в их руки попадает большое количество снаряжения и пленных. К этому времени итало-немецкие войска уже отступают в Киренаику.
     После трехнедельного сражения Тобрук наконец-то деблокирован. Поляки обороняли свой сектор в течение ста десяти дней. При этом бригада потеряла сто девять человек убитыми, около четырехсот ранеными. Карл Болеславович благополучно пережил это наступление. Не прячась за спинами товарищей, он стремился быть в первых рядах. Судьба уберегла его.
     На пожелтевшей фотографии, которую он протягивает мне, я вижу молодого парня, одетого в широкие длинные шорты, английскую военную куртку с закатанными рукавами, обутого в военные ботинки с обмотками и с австралийской широкополой фетровой шляпе на голове. Фотограф запечатлел его на позиции выносного поста, на заднем плане виднеется вход в нору - крытую траншею, усиленную по периметру мешками с песком и накрытую убогой масксетью. Ничего особенного - обычный пустынный пейзаж, как в Афгане на точке.
     
     Четырнадцатого декабря генерал Годуин-Остин, командующий тринадцатого корпуса, поставил перед бригадой задачу - совместно с британскими и новозеландскими частями прорвать оборону противника и отрезать пути отступления итальянцам. На следующий день бригада атакует при поддержке Карпатского артиллерийского полка и батареи новозеландцев. Наступление, начатое главными силами пятнадцатого декабря, окончилось неудачей. Вблизи побережья англичане вклинились в оборонительные позиции противника у Эль-Газаля, но днем охватывающий маневр был сорван контрударом немецких танков.
     Основная масса потерь в ходе трех суток боев пришлась на боевые подразделения, а потерю большей части хорошо обученных ветеранов боев в пустыне трудно было восполнить. Невыгодность положения, когда приходится полагаться на неопытных солдат, особенно при действиях в пустыне, не замедлила сказаться в ходе сражения.
     Поляки потеряли двадцать пять человек убитыми, девяносто четыре ранеными и шесть пропавшими без вести. Однако полностью выполнить поставленную перед ними задачу наступающим не удалось. За мужество, проявленное в этих кровопролитных боях, Карл Болеславович был награжден "Крестом за храбрость". Несмотря на упорное сопротивление противника, через двое суток вся позиция у Эль-Газалы была занята английскими войсками.
     Двадцать первого января 1942 года Роммель неожиданно нанес контрудар по английским войскам из района Эль-Агейла и вновь начал быстро продвигаться вперед. Двадцать второго числа польской бригаде было приказано организовать оборону форта Эль-Мекили. Однако серьезных боев в этом районе не происходило и третьего февраля бригада была отведена на позиции у Эль-Газалы, после принятия решения об общем отходе британских войск.
     Семимесячная кампания в ливийской пустыне измотала личный состав и износила технику и вооружение. Бригада понесла большие потери - сто пятьдесят шесть убитых, четыреста семьдесят шесть раненых и пятнадцать пропавших без вести.
     К середине марта 1942 года поляки заменяются второй южноафриканской бригадой, и через неделю прибывают в уже знакомый лагерь Эль-Амирия. Через месяц, к первому мая, бригада перебрасывается в Палестину, где входит в состав формируемой третьей Карпатской пехотной дивизии. Этим африканским походом закончился боевой этап в военной карьере Карла Болеславовича.
     Польским разведчикам удалось получить доступ к машине "Энигма" и найти подходы к дешифрованию этой системы вследствие особенностей и слабостей ключевой системы. Эти сведения они передали англичанам, которые стали читать переписку, зашифрованную этой машиной. Немцы считали ее не дешифруемой и шифровали ею переписку самого высокого уровня.
     Дешифрование переписки, зашифрованной машиной "Энигма", дало англичанам много ценной информации и в других вопросах. Однако, в разгроме немецких войск в Северной Африке это сыграло особую роль, так как англичане могли теперь почти полностью лишить Роммеля снабжения. К тому же к этому времени англичане сменили свою скомпрометированную шифросистему, и роли противников переменились.
     Благодаря своему боевому опыту засад и рейдов и незаконченному университетскому образованию, Карл Болеславович попадает в подразделение английской разведки. В момент его поступления на службу в разведку, на станции Сама, во втором лагпункте Ивдельлага погибает его отец - Барадей Болеслав Казимирович.
     
     В его рассказе события из жизни отца смешиваются с его собственными воспоминаниями. Он называет какие-то даты, незнакомые мне названия мест в Африке, Сирии, Палестине. Память пожилого человека о том, что было в прошлом, используется им для определения того, что будет в будущем.
     Старик пытается рассказать о существовании тех наблюдаемых им явлениях, которые есть логическое следствие его собственных обобщений. Его выводы - всего лишь имитация получения новой информации на основе сопоставления настоящего с опытом прошлого.
     Потратив последние сбережения семьи, отец спас сына от неминуемой гибели. Война разрушила их жизнь. Не имея понятия о судьбе каждого из них, они взаимно противодействовали друг другу - насколько везло сыну, настолько не везло отцу. Слушая эту печальную историю, я каким-то образом даже почувствовал себя лучше потому, что все еще был жив.
     
     Сосредоточившись на необходимости постоянно прислушиваться, я не заметил, как стемнело. Местный "бой", мужичонка в сползающих штанах, как возбужденный пятилетний пацаненок нетерпеливо семенит вокруг нас кругами. За ним неодобрительным взглядом из-под набрякших век следит Карл Болеславович. Когда "бой" заходит нам за спину, старик не оборачивается, но реагирует, напрягаясь всем телом. Он делает это профессионально - с тихой выправкой кошки, вытянувшись в струну, слушает спиной.
     От теплого воздуха, наполненного ароматами кофе и пряностей, начала кружиться голова. Запахи маленькой уютной кухни придают истории совсем иной смысл. Кажется, что рассказывая ее, старик насильно заставляет меня есть одно за другим: капусту, морковку, жареный лук, отдельно - мясо и, потом, запивать простой водой. Все это трудно назвать супом, хотя съеденное мной именно то, из чего он состоит.
     Но из истории не получается вкусного супа, лишь только красивые слова. Кроме фамилии Барадей и названия города Ивдель, ничего в голове не отложилось. Был я уже однажды в этом Ивделе - кроме дикой природы, зон, умирающих шахт и гидролизного завода в Першино там ничего нет. Стоило деду так долго лепетать?
     
     Продолжая размышлять вслух, Карл Болеславович рассказывает про опыт, поставленный учеными то ли в сороковых, то ли в начале пятидесятых.
     Какая-то частица распадается на два осколка - ее составляющие. Так как в момент распада частица покоилась, то все направления полета первого осколка были равновероятны - а вот второй осколок, согласно закону сохранения импульса, летел в строго противоположном направлении первому.
     Детекторы, улавливающие осколки, были поставлены учеными так, чтобы разница времен между "фиксированием" осколков пленкой детектора была меньше, чем понадобится свету, чтобы дойти от одного детектора до другого - с целью исключить возможное воздействие результатов на одном детекторе на результаты на другом.
     Парадокс оказался в том, что траектория разлетающихся осколков реализовывалась ими согласованно друг против друга. Хотя ни один из них не содержал информацию друг о друге.
     - Вы не находите это сходство с моей историей странным, Сергей Петрович? - своим рассуждениями он ставит меня в тупик.
     Ему было совершенно не интересно: правдивы ли его утверждения, точны ли они, могут ли быть подтверждены чужим опытом? Его интересовало только одно - работают ли они?
     
     Этот Карл Болеславович редкий тип. Кажется беззаботным баловнем судьбы, но его башка занята напряженной аналитической работой. Видимо, это его профессиональная черта. Меня называет по имени отчеству - не слишком серьезно, но уважительно. Носит китель из твида. Курит дешевые сигареты, но вынимает их из дорого портсигара с гербом на крышке. На руке старые трофейные швейцарские часы. Он явно тяготеет ко всему, что проверено временем. Не выносит публичности и потому плохо вписывается в общество жильцов отеля. А сначала казался рассыпчатым песочным коржиком.