Дулепов Вадим
Эх, Афган...
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
English
] [
Помощь
] [
Построения
]
[
Окопка.ru
]
Комментарии: 4, последний от 03/01/2010.
© Copyright
Дулепов Вадим
(
artofwar.ru@rambler.ru
)
Размещен: 10/10/2004, изменен: 17/02/2009. 14k.
Статистика.
Сборник стихов
:
Афганистан
,
Поэзия
Вадим Дулепов
Оценка:
9.05*13
Ваша оценка:
шедевр
великолепно
отличная книга
хорошая книга
нормально
не читал
терпимо
посредственно
плохо
очень плохо
не читать
Вадим Дулепов
* * *
В России лучше, чем в Афгане,
Родимый дом - всегда родимый дом.
Пришла пора и мне прощаться с вами,
Бог даст, быть может, вспомните добром.
Два года - это все-таки два года,
Когда вот так вперед не загадать,
Считали каждый к трем, казалось много,
А вышло - год за жизнь, и навсегда.
Когда-нибудь ты это все припомнишь:
Разбитые дороги и Панджшер,
И тех парней, что никаким законом
Отсюда не воротятся уже.
Наденешь орден как-нибудь к парадке,
И позавидуют мальчишки и мужи.
Но как сказать им, что не за награды
И не за званья, черт возьми, служил.
И точно, брат, Россия - это все же
Не праздник, не удача, не почет,
А годы те, что с ней в разлуке прожил,
Где каждый за судьбу в зачет идет.
* * *
Прожектор шарит по горам, приблизив их в ночи,
Кабул - распахнутый Коран - горячечно молчит.
Горит рубиновый фонарь, зовя в игривый дом,
Как знать, ученый секретарь таким ли награжден?
Уже у сердца припасен давно вопрос для них,
Для тех, кто трехэтажный дом, как храм - да на крови.
Лукавый - я ищу ответ, не знаю, что б спросить.
Давай гитару, будем петь про прелести России.
Уже войной по горло сыт - у крови солон вкус,
Жена еще заголосит, когда я не вернусь.
Уже душа напополам, от водки не болит,
И ходят пальцы по ладам и струны рвут навзрыд.
Уже давно огнем крещен, узнал животный страх,
Уже давно заговорен на чьих-то там мощах.
Уже давно - ой ли давно - всего лишь не достать,
Горело мне вослед окно в рассветный полумрак.
Всего лишь месяц, бог ты мой, а кажется - лет сто,
Легли распаханной межой на паспортный листок.
За этот месяц я прошел такой урок, и он
В Союзе ни в одной из школ программой не учтен.
Эх, брат, и платим мы с тобой сегодня хозрасчет,
Бог даст, оплаченной струей и наша кровь течет.
* * *
Костер романтика - Афган.
Из риса, краденного в кухне,
Плов приготовлен, а кумган
Добыт в трофей с утра у духов.
В кумгане чай, не чай - моча,
К нему бы сахару побольше...
В степи вокруг сверчки сверкчат,
Сегодня день других был дольше.
Сегодня день прошел как жизнь.
Глаза слезятся, как от дыма.
Сентиментальный героизм.
Сейчас бы к ней, такой любимой.
Политбеседы чинный лад,
Горит огонь, укрытый в камне,
И все прекрасно, если б знать,
Что надо отыскать, и там ли.
И разговор из черноты,
Когда вот так, в ночь откровений,
Нам всем чуть больше двадцати,
А мы все больше о замене.
Степанов что - он получил
Свои осколки и награду,
Сидит себе, в костер молчит
Сержант, которому не надо.
А Савченко едва пришел
В армейский строй - он пулеметчик,
И он хотя вот тоже зол,
Еще лихой - он орден хочет.
А Логинову не свелось
Покушать плова, выпить чаю.
Сегодня ранен - пуля в кость,
Чтоб не бросали нам кричал он.
А завтра вновь рассветный дым
Светило бодрое рассеет,
И завтра снова буду злым,
А значит - чуточку взрослее.
* * *
Над зеленкой небо хмуро, дождь январский - стынет кровь.
Над зеленкой пули-дуры клином красных трассеров.
Эх, застава ты застава, ты мне родиною стала,
Для меня саман дувалов, как апрельский сок берез.
Говорят, когда меняли лейтенанта от канала,
Тот, небритый и усталый, плакал и не прятал слез.
Самолеты полетели, разбомбят кишлак "Грачи",
Значит снова ждать обстрела без особенных причин.
Эх, застава ты застава. Время намертво здесь встало,
У пехоты на заставе уж такая доля - ждать.
Коли нас и обстреляли, если б нам не приказали,
Мы б взялись и показали, как умеем воевать.
Не тушуйся - будем живы. День прошел - так поживем.
Я к тому с утра счастливый, что во сне увидел дом.
Говорят, что будет вывод - помирать, вот глупо было б,
У судьбы удачу вырвем посреди чужих дорог.
Над зеленкой сеет дождик. Кто-то должен падать тоже,
Коль не мы тогда, то кто же, в восьмилетний этот долг.
* * *
У него жена и дочь - шесть месяцев,
И любовь, не опаскуженная в быт.
Про любовь он плел такую околесицу -
Хохотали мы потом до хрипоты.
Обижался, не спасен иронией.
Впрочем, очень быстро отходил.
И с майором вел себя как с ровнею,
Чем майора очень сильно оскорбил.
Он еще был облачен и горд доверием,
И еще не озверевший от тоски
К нам себя он все тайком, молчком примеривал,
И военные все поднимал тосты.
Все про ордена, смущаясь, спрашивал.
В общем, лейтенант нам этот подошел.
А сегодня лейтенанта нету нашего,
Врач сказал: "В сознанье не пришел".
У него жена и дочь - шесть месяцев,
И любовь, не опаскуженная в быт.
Про любовь он плел такую околесицу -
Хохотали мы потом до хрипоты.
* * *
А у нас опять задул "афганец",
Горы снова скрыла пелена.
Водку глушим с лейтенантом Саней,
Саню год, как бросила жена.
Спорим про политику и звания,
Поминаем изредка войну.
Назовет сынишку Женькой Саня,
Я наверно Юркой назову.
Пьем за всех еще живых знакомых,
И за мертвых, встав на третий тост.
Под четвертый говорим о доме,
Чем жилось тогда, и как жилось.
Сане в этом месяце замена,
Мне грешно загадывать вперед -
Завтра вертолет, на взлете кренясь,
Нас к вершинам синим унесет.
В люк десантный прыгнув, страх задвинув
Глубоко, до мирного "потом",
А вертушки, плача журавлино,
Круто взяв, нас осенят песком.
И солдат-ровесник нервно скалясь
Будет рядом зло идти вперед.
После, эхом бросившись о скальник,
Вдруг ударит сверху пулемет.
Это будет завтра, а сейчас, как прежде,
Мы о главном так и промолчим,
Что роднит - особенно и нежно -
Непривычных к нежности мужчин.
* * *
Лежу за колесом, а рядом рвутся мины.
Над виноградником клубится черный дым.
Рассказывали: здесь был раньше дом Амина,
Амина больше нет - хозяйствует Керим.
Колонну жгут, а я зализываю раны,
Что роздал все бинты - ругаю белый свет.
У русских вечно так - покуда гром не грянет,
Не крестится мужик, почтенья к Богу нет.
Ну где ж застряла ты, хваленая подмога?!
Я ранен, я теперь свой орден получу,
Но только вот еще хочу пожить немного,
Ну где ж, подмога, ты - я в госпиталь хочу.
Там, слышал, хорошо и все же лучше кормят,
Медсестры в теле там и набирают вес.
Советнический харч влияет на гормоны,
И я не лыком шит - "афошки" тоже есть.
А здесь кругом душьё, пьют чай и жгут колонну,
Им лучше, чтоб мы здесь ни взад и ни вперед.
Им платит ЦРУ, я ж за магнитофон свой.
Гори "Sanyo" - и так ГАИшник отберет.
Ругаюсь на чем свет, ругаться лучше страха,
Кругом все виноваты, лишь я не виноват,
И мокнет на плече нательная рубаха,
Ползи скорей ко мне, мой медицинский брат.
Ну вот, кажись и все, мы снова победили,
Бежит к горам душман, прихлебывая чай,
Теперь я буду жить - мне промедол всадили,
Героя своего, СССР, встречай!
* * *
Шли по трапу навстречу судьбе и заменщикам
По упругому трапу из Ила на твердь полосы
Лейтенанты-мальчишки, майоры-папаши и женщины,
У которых в Союзе долги и при бабушке сын.
Паспорта предъявляли ВОСОшнику грубо усталому -
На своем комендантском веку он, казалось, уже все видал.
По песчанной пороше, как сутки тому по снежку по подталому,
Отходили направо, кто раньше сюда не летал.
Я - налево, в фуражке с нелепым багряным околышем,
Ставшим стыдным на этом безликом кабульском ветру.
И лежали у сердца билет мой партийный с Николою,
Что Угодник, подсунут женою был ночью "на вдруг".
Я смолчал, я стерпел, я не смог объяснить, нет, не выстрелов,
Уберечься бы вовремя, силы и волю найдя,
Не врага, а своих же кликуш с карьеристами,
