Баллада Разговор с сыном,
(посвящение Валерию Романову)

Мой юный сын как будто стал взрослее,
Спросив меня в домашней тишине:
- Отец, ты был в какой-то Алихее,
Когда служил в десанте на войне.
Но как и чем война тебя достала,
Чего с тельняшкой носишь свой берет?
Я помолчал, рассказ начав  сначала,
Был очень долгим сыну мой ответ.

Меня на время память в прошлое уносит,
От горькой встречи я опять сегодня пьян.
Меня закружит, и к себе обратно бросит
Мое проклятие, мой призрак, мой Афган.

Я был юнцом, когда учился в школе,
Но зал для самбо стал как дом родной.
Спорт показал, как уходить от боли,
Победа в схватке быть должна за мной.
Я вскоре смог использовать уменье,
Когда с повесткой шел в военкомат.
Ведь военком исправил назначенье,
И, как борца, послал меня в десант.

Я в первый раз собой тогда гордился,
В моей крови гудела юная весна.
Настал призыв, присяга. Я остепенился. 
Гардез, бригада. И нахлынула война.

Что шла она всерьез, не понарошку,
Сказала всем колонна с Бараки.
Там с огоньком ей выстлали дорожку,
Весь груз машин взрывая на куски.
С "зеленой зоны" бой вели душманы,
Да и в горах стрелков не перечесть.
Но наш десант громил бандитов рьяно,
И защитил бойцов советских честь.

Кто смог вернуться, сделались бойцами,
Застывших рук от автомата не отнять.
Кто видел смерть, не стали подлецами,
им, то, что было, не вернуть опять.

Потом я принял злой войны крещенье: 
Поход на Хост, колонна на Ургун.
Я знал судьбы недолго снисхожденье,
Она в боях - никчемный опекун.
Кругом жара, броня, как душегубка,
В горах сдавил удавкой вещмешок.
Лишь передышки редкая минутка,
Всегда маячил новый марш-бросок.

А дома ветер дремлет в серебре каналов,
Сквозь ночи белые и шепот тишины.
В Афгане видишь только тропы перевалов,
В прицеле смерти и в безумии войны.

С рассветом роту поднимали по тревоге,
Войны для нас кружилась карусель.
Опять приказ призвал десант в дорогу,
Наш путь лежал теперь на Алихель.
Так называлась крепость на границе,
За ней врагов готовил Пакистан.
Любой ценой велели нам пробиться,
чтоб не пустить с оружьем караван.

Я собирался на войну, как на работу,
Хотя весь день кромсала душу грусть.
Но я ни с кем не попрощался отчего-то,
Никак не думал, что обратно не вернусь.

Броня домчала только до предгорий,
У них задача - нас забрать потом.
Мы по хребтам шагали без историй,
С боекомплектом и сухим пайком.
А на ночь встали прямо на погосте,
Среди флажков на частоколе пик.
Нас словно ждали саваны и кости,
Мы смерти были - блюдом на пикник.

Душманы точно не стреляют по кладбищам,
Они покой своих усопших берегут.
Хотя для смерти "шурави" пригодны в пищу,
И вот в ночи помчался гаубиц салют. 

Чуть выше нас со свистом шли снаряды,
Скользя змеей, бежал по спинам ток.
Не ждали здесь ни духовской засады,
Ни что настал последних дней итог.
Ведь бог войны спасал от нападенья,
Прикрыв огнем от призрачных засад.
Жаль, что не знал порезче выраженья, 
Скажу попроще, крепкий русский мат.

Среди могил бойцы особо не таились, 
крича нутром в запале крепкое словцо.
Как матерились, как красиво матерились,
Ответно ветер смерти молча бил в лицо.

Артиллеристов в хрип благодарили,
Слова простые так у всех крепки.
И нашу роту, в клубах рыжей пыли,
Прогнали встать поближе у реки.
На чернозем во тьме была похожа,
Как будто с маслом жирная земля.
Нас рано утром спас сапер Сережа,
Сказав, что всюду - минные поля.

От этих слов прошли обиды и печали,
Как через край виски белила седина.
Старуха-смерть для нас открыла дали,
И в поднебесье призвала гостей война.

От слов сапера встали по тревоге,
Но сотни мин взлетели в небо зло.
Мы под огнем помчались по дороге,
Но в этот день - немногим повезло.
Кого-то в клочья сразу разорвало,
Кто принял в грудь осколок из огня.
Война огнем в бойцов вонзила жала,
И в тот же день в бою нашла меня.

Десант нещадно смерть косой косила,
Порой взрывная по земле несла волна.
Мне до костей лицо и руку раздробило,
Я в забытьи, и мной насытилась война.

Потом в Кабул, где мне собрали кости,
Затем в Союз, чтоб на ноги поднять.
А наш десант ушел к душманам в гости,
Чтоб караван смогли с добычей взять.
Но мне пришлось пойти другой тропою,
Военной службы в клочья рвется нить.
Пришлось учиться новой жить судьбою:
Остаться жить, остаться просто жить.

Моя судьба как та десантная тельняшка,
То соль крови людской, то неба синева.
Берет десанта, как прощальная фуражка,
В атаке крайней - не нужны уже слова...

Ну что, мой сын, смотри повеселее,
Как я гляжу, в глазах твоих капель.
Клинком войны - кромсал не Алихее, 
В моих осколках - крепость Алихель.
Осталась в прошлом юность боевая,
Где не был сломлен до конца Восток.
Но есть два сына, дочь, жена родная,
Таков всей жизни главный мой итог.

Несутся годы, словно бури пылевые,
Но не забыть вовек афганскую войну.
А я налью до края двести фронтовые,
И всех друзей своих погибших помяну.

Написано по рассказу Валерия Романова,
3-я рота, 56-я бригада ВДВ, 1983 год.
Автор баллады Станислав Сандалов,в ДРА
122 полк, артдивизион, 1984-1986гг.