Ополченец Ленинграда.
  
(Эпизод судьбы ветерана Великой
    Отечественной войны
Зиновия Леонидовича Меркина.)

       Глава 1.
  ЛЕНИНГРАДСКИЙ ПАРЕНЕК.

По обычным школьным меркам, 
Я, признаюсь, ба-ла-бол.
Звать меня Зиновий Меркин,
И люблю играть в футбол.
Страсть моя по краю поля
Влезть к сопернику в тылы,
Мяч ногой вперед футболя,
В глубь ворот вбивать голы.

Мы с дружком немало стоим,
Можем дать хороший пас.
Как пойдем в разведку боем,
Вновь вратарь боится нас.
Вот сегодня, в воскресенье,
В планах новая игра.
В нашем классе нет сомненья,
За победой нам пора!

Но внезапно смолкнул город,
Объявили, что война.
В голове сумбур и холод,
Эх, кому она нужна.

Мы помчались целым классом
Поскорей в военкомат.
Пусть дадут народным массам
Пистолет и автомат.
Что же там закрыты двери,
В окнах мрак и тишина?
Прямо сонные тетери,
Ведь война, война, война!

И на завтра также двери
Не открыл военкомат.
Я глазам своим не верю,
За спиною чей-то мат.
Если уж фашист проклятый
Топчет Родину мою,
Мне пора пойти в солдаты,
Я фашистов перебью.

Только третьего июля
Добровольцем взят в поход.
До свидания, мамуля,
Командир на фронте ждет.

       Глава 2.
 ДОРОГА К ИВАН-ГОРОДУ.

Две недели подготовки, 
Трудной школы на плацу,
Для неведомой сноровки,
Нужной каждому бойцу.
Маршируя строгим строем,
Мы шагали без ружья!
А в мечтах разведку боем
Провести мечтаю я.

Наконец, пыхтел упрямо,
Пар пуская, паровоз.
Обняла в дорогу мама,
И состав меня увез.
Отправляли до границы,
Полпути прошли, обед.
Мне б чайку еще напится,
В юные семнадцать лет.

Год себе накинул ровно,
Чтобы взяли на войну.
Может, это и не скромно,
К ночи хочется ко сну.

Перед самым отправленьем
Получил винтовку я.
На плечо одел с волненьем,
По охраной жизнь моя.
Есть патронов два десятка,
Две гранаты эРГэДэ.
Немцам будет ох, несладко,
Я достану их везде!

В чистом поле на рассвете
Метр в землю рыл окоп.
Не страшны мне немцы эти,
Загоню их сразу в гроб...
Но под страшной канонадой
Я в окоп нырнул ничком.
Сгинуть мне совсем не надо,
На земле лежу молчком.

Против танка что винтовка,
Пострелял, патронов нет.
К битве что за подготовка
В юные семнадцать лет!

Вижу - немцы, танки рядом,
В клубах лязгают пыли.
Огляделся диким взглядом,
Нас вдоль поля обошли.
Так куда кидать гранаты,
Танки катят далеко?
Эх, друзья мои солдаты,
Чую, будет нелегко!

Оказались в окруженье,
Немцы-то со всех сторон.
В бесконечном напряженье
Наш народный батальон.
Без патронов нет сраженья,
Был смешон боезапас.
С этих пор без окруженья
Ни денька уже у нас.

Где же наши самолеты,
Громовержец Бог войны?
В лес и топкие болота
Мы сбежать обречены!

       Глава 3.
  ПЕРВЫЙ ОТПОР ВРАГУ.

Подсобрались на полянке
Роты, где-то, полторы.
По проселкам едут танки,
Мы для них, как комары.
Нет поддержки для прорыва
Через сети вражьих свор.
Крадучись в лесу, пугливо,
Каждый брел, как будто вор.

Преградила путь дорога,
А за ней все тот же лес.
Но, хотя нас было много,
Перейти - никто не лез.
В мотоциклах едут фрицы,
Хохот глупый будто лай.
Словно дома вражьи лица,
Ладно, Ганс, пока гуляй.

Нам по-тихому прорваться
Сквозь дорожку удалось.
Проскочили, будто зайцы,
А в глазах блестела злость.

Вот глухое поселенье,
Немцев шестеро солдат.
Братцы, это же везенье:
Взять у фрица автомат.
Вечер, небо потемнело,
Двое сонных часовых.
И отправились на дело
Дюжина парней лихих.

По траве пополз лазутчик,
Из бывалых старшина.
Командир наш и попутчик,
Словно мать ему война.
Еле слышен он в потемках,
Ведь стелился прям ужом.
Часовой вздохнул негромко,
Насмерть колотый ножом.

Следом, в кровяных потеках,
Вон, второй упал назад.
Подорвался я в потемках
Взять у фрица автомат.

Но упал, да так неловко,
Хоть и смел, да не поспел.
Доставалась мне винтовка,
Рядом снайперский прицел. 
Хоть в запас патронов мало,
Не попал солдат в просак.
Глянул в дом: из одеяла 
Острием торчал тесак.

Спал я плохо, утром рано
Трое немцев подошли.
Мы прикончили их рьяно,
Покидав поверх земли.
Поспешили скорым шагом
Отойти в соседний лес.
Пробираясь в лес оврагом,
Я, с винтовкой, еле лез.

Глянул: больше нет патронов,
Что ж таскать ее с собой.
Если нет других резонов,
В бой сгодится ствол любой.

        Глава 4.
  ГРУБАЯ ПРОЗА ВОЙНЫ.

Саранчою в плащ-палатках
Немцы лезли в край берез.
Где в лесу совсем несладко,
Что ни ночь, я снова мерз.
Пусть с утра в разгаре лето,
Полз всю ночь туман сырой.
В росы - вся листва одета,
Дождь просыпал мелкий рой.

Преградила путь полянка,
И во мне родился страх.
Трое немцев возле танка,
С автоматами в руках.
Я в траве смотрелся глупо,
Но, при этом, был живой.
Немцы встали возле трупа,
С обожженной головой.

Зло смеясь, поговорили,
Танк пополз за поворот.
Я ползу в дорожной пыли,
До краев наполнив рот.

Подползая, чуть не плачу,
Вон, убитый политрук.
Рядом с ним ждала удача,
Карабин забрал из рук.
Три обоймы запасные,
Две гранаты, пистолет.
Пули, пули вы шальные,
Как везенья мой билет.

Слышу треск, мотоциклистов
Вдруг исторгнул поворот.
Грохот их движков неистов,
Снова страх меня берет.
Немцев пули разрывные,
Разлетаясь, как картечь,
С визгом, прямо как живые,
Мне не дали все сберечь.

Кинул в гадов две гранаты,
Мне же надо отступать.
Немцы - до смерти распяты,
И рванул я в лес опять...

Так войны лихой крещенье
Я прошел в который раз.
Та, без всякого смущенья,
Как детей крестила нас.
Вот же доля, ополченье,
Поскорее бы в войска.
Душит нас не настроенье,
А тоска, тоска, тоска!

Там, за лесом, канонада,
Части бились день за днем.
На Восток прорваться надо,
Три недели ведь бредем!
Чуть урвав боеприпасы,
С немцем шел короткий бой.
Наших пуль сожрав запасы,
Был кровавым бой любой.

Мы тянулись к Ленинграду,
Город свой хотим беречь.
Из огня подняв преграду,
Била в нас - врагов картечь.

        Глава 5.
  ПРОРЫВ ОКРУЖЕНИЯ.

Как проснувшейся весною,
Из родившихся ручьев,
Шли тропинкой мы одною,
По местам былых боев.
Чертыхаясь, шли пилоты,
Немец скинул их с небес.
Разбомбил, гад, самолеты,
Аж к столице танком лез.

Больше в море не ходили,
Флот теряя, моряки.
И бурчали в клубах пыли,
Задыхаясь от тоски.
Шли страны своей солдаты,
Догоняя фронт, назад.
Злою долюшкой распяты,
Месяц топали подряд.

Сквозь трясину окруженья,
Где войне не видно дна,
Шло, сражаясь, ополченье,
Вел нас целый старшина.

А за мной шагала снова,
От заката до утра,
Медик - Лена Иванова,
Роты нашей медсестра.
Словом сил мне придавая,
С серой сумкой на ремне,
Шла подруга боевая,
Как поддержка на войне.

Много было ей заботы,
Нас от смерти отрывать.
Став - любимицею роты,
Берегла, как будто мать.
Где у немцев находили,
Сразу ей несли бинты.
Под налетом серой пыли
Было сколько доброты!

Шла в атаки медсестричка
С ненавистною войной.
В бой таких вела привычка
Быть опорой за спиной.

Стало нас совсем немало,
Немцем сброшенных с высот.
Пусть война и не считала,
Нас, считай, почти шестьсот.
Был я крепким футболистом,
На войне, с тех пор, окреп.
С ополченьем, в поле чистом,
Шел, сквозь немца, в Кингисеп.

В полный рост бежали в поле
Бесконечно долгим днем.
Шли к врагам на силе воли,
Под пронзающим огнем.
Смерть изрядно проредила
Наш народный батальон.
Но живым хватило пыла
Сбросить вражеский заслон.

Нас война пересчитала,
Словно смерти казначей.
Кровь моя забилась ало,
Жизнь, я твой, или ничей?

      Глава 6.
 МЕЖДУ ЖИЗНЬЮ И СМЕРТЬЮ.

Пуля мне вошла вдогонку,
И насквозь пронзила грудь.
Смерть, не надо похоронку,
Я могу слегка вздохнуть.
Подбежала вскоре Лена,
Медицинская сестра.
У меня над сердцем пена,
Лена, мне уже пора?

На меня взглянула с лаской,
И, закрыв ладошкой рот,
Грудь мне сжала перевязкой,
Взяв бинтами в оборот.
Бинт закончился на этом,
Нечем ей помочь другим.
Я был тем, кто этим летом
Чудом числился живым.

Передышка вдоль забора,
Сколько было там парней,
Жизнь терявших без укора
На войне в один из дней.

Истекая в липкоой пыли,
Каждый там почти молил,
Чтоб скорей его добили,
Мол, не надо и могил.
Я запомнил их навечно,
Но уже не мог помочь.
Наступила скоротечно
Забытья глухая ночь...

На каком-то полустанке
Рявкнул паром паровоз.
Чтобы утром спозаранку
Поезд раненных повез.
Голове довольно тряско,
Но спасала медсестра.
Придавила грудь повязка,
Что, я жив еще, ура!

Это был уже последний
Санитарный эшелон.
В забытья ныряя бредни,
Я упал в бредовый сон.

Ленинград, покои Лавры,
Здесь надежный медсанбат.
Грохот пульса, как литавры,
В голове - кромешный ад.
Через день, на излеченье,
В акушерский институт.
Выжить, это, без сомненья,
На войне огромный труд.

С вечно-радостной улыбкой
Был в строю лежачих я.
И с надеждой очень зыбкой,
Там лежал до ноября.
Что с того, что бесконечно
Слышал я снарядов вой.
Жизнь, она всегда конечна,
Но пока что я - живой.

А потом пришло везенье,
До свиданья, Ленинград.
Я направлен в ополченье,
Как же я вернутся рад!

    Заключение.

Перед самою отправкой,
К стадиону вновь пришел.
Шло здоровье на поправку,
Так сыграю я - в футбол.
Все исполнил, как по нотам,
Врезал, словно по врагу.
Камень-мяч летел к воротам,
Значит, бить еще могу!

Обнялась со мной надежда:
Будет час играть в футбол.
Вновь сумею я, как прежде,
Свой забить победный гол! 

      Конец баллады.
Написана по рассказам ветерана
Великой Отечественной войны
Зиновия Леонидовича Меркина,
в Санкт-Петербурге, летом 2018

        Конец баллады.
Создана по рассказам ветерана
Великой Отечественной войны
Зиновия Леонидовича Меркина,
пехотинца, потом разведчика,
оборонявшего земли Ленинграда,
и прошедшего всю Великую войну.

Автор Станислав Сандалов, поэт,
ветеран былой Афганской войны.
май-июль 2018 года, Петербург.