Взводный и разведка Айбака.
(Посвящение моему командиру
 на афганской войне Олегу Низенко)

        Вступление.
Мы ведь не виделись после Афгана
Тридцать, наверно, без малого лет.
Дрогнет душа, как пронзенная рана,
Прошлых времен громыхнет пистолет.
Взгляды в упор с огоньками насмешки,
Волос, как смоль, убелит седина.
Вновь на меня, постепенно, без спешки,
В воспоминаньях - вернется война...

          Глава 1.
"Ласточка", так называлась разведка,
Оперативный в полку позывной.
Сетью агентов раскинулась цепко,
Как паутиной, однажды весной...
Ради поддержки среди духовенства,
Рядом с мечетью звучал разговор.
Именем веры одобрены средства,
Ну, и секретный к нему, договор.

Хочешь побольше секретов военных,
Нужен - постарше в чинах офицер.
Будет немало моментов бесценных,
Ради "зеленых" купюр, например.
Кровная месть и наглядное мщенье,
Тоже практичный всегда вариант.
Видеть мученье врага - наслажденье,
Будущей сделки наглядный гарант.

Мог и душман поделиться секретом,
Маленький бизнес, пускай на крови.
Выложит быстро про тех и об этом,
"Только плати, командор "шурави"!

Из офицеров с Генштаба разведка,
Зналась с пехотою, но не с одной.
Мы, их парням, помогали нередко,
В раннее утро, в полуденный зной.
Вот для "летучих мышей" работенка:
Вычислить, где же залег моджахед.
Цели разыщут бесшумно и тонко,
Схроны в ущелье, душманский секрет...

Мы - это длинные руки разведки,
Бог наказаний, летящий с небес.
Наши обьятья смертельны и цепки,
Их познавая, не каждый воскрес.
Сразу шесть гаубиц, гулких орудий,
С горных застав прикрывавших Айбак.
В небе свистящая смерть без прелюдий,
"Боги войны"  - не затертый пятак.

Наши стволы, как рабы на заставах,
Коих не спустят с высот никогда.
Только разведка на тропах кровавых
Станет глазами для нас - иногда...

Двое в чалме, на броне, с новостями,
С метками целей на картах задач,
В местных костюмах казались гостями,
Их, командир, от внимания спрячь!
Громом команда: "Орудия к бою!"
Мчатся расчеты вставать по местам,
Облаком пыли взметнув за собою
Крик часовых по окрестным постам.

Будет стрельба по обратному склону,
Скрытому близко торчащей горой.
Грохот, подобный раскатному грому,
В небе снарядов несущихся строй.
Чтобы попасть по невидимой цели,
Грохнут орудия залпов по шесть.
Дрогнет пещера в свинцовой метели,
Страшное дело - снарядная месть.

Знает бандит, тело бренное пряча,
Бьет артиллерия - дело табак.
В битве исполнена будет задача,
Снова спасен от душманов Айбак.

         Отступление.
Он - офицер, заместитель комбата,
Есть в подчинение взвод огневой.
Рядом - здоровые телом ребята,
С полуглухою от стрельб головой.
Ростом неплох, по военному строен,
С доброй улыбкою, но не простак.
Если стрельба и обстрелы - спокоен,
В артиллерийских расчетах - мастак...

           Глава 2.
Я на заставу под цифрой тринадцать
Прибыл с учебки, пройдя карантин.
Было мне от роду лет восемнадцать,
Но на войне словно полный кретин.
Ведь новички - будто малые дети,
Духам подставишься, в миг разотрут.
Учат взрослеть минометные плети,
Выжить - опасный и каторжный труд.

Днем, изнывая от первого зноя,
Я на посту изучал дальномер.
Только отвлекся, и рядом со мною
Встал незнакомый пока офицер.
Я сделал рапорт немного смущенно,
Но рассказал: среди горных теней
Видел с тюками у горного склона
Что-то носивших в пещеру людей.

Взводный взглянул, вызывает радиста,
- Ласточка, срочно ответь Огоньку!
Рация, щелкая, "хрюкнет" нечисто,
Старые станции в  нашем полку. 

Вскоре на гору примчались "душманы",
Так я подумал, увидев впервой.
В серых рубахах, а сверху тюрбаны,
Но, отчего-то, глаза с синевой.
И, поглядев в дальномер и бинокли,
Как привиденья, исчезнули с глаз.
Звуки машины их вскоре умолкли,
Это был старый, в прорехах, "Уаз".
 
Дня через два возвратились обратно,
В той же одежде, и снова вдвоем.
Взводному скажут тайком и приватно:
- Все подтверждается! Мы подождем.
Вскоре послышался шум вертолета,
Тот облетел злополучный район.
Небо затихло на миг, отчего-то,
Следом пошел оглушающий гром.

Парами мчались на цель самолеты,
Слова не скажешь, кричи не кричи!
Склоны с "тюками" бомбили пилоты,
Можно сказать: "Прилетели "Грачи"...
             
Жил городишко в долине зеленой,
Рядом, в окрестных полях, кишлаки.
С краю дороги, до дна пропыленной,
С грузом навьючных тюков, ишаки.
Плавно качаясь, шагали верблюды,
Вел их мальчишка, шел дед аксакал.
Скарба домашнего высились груды,
Прыгала тень проплывающих скал.

Но по асфальту разбитой дороги
В вечных колоннах гремела броня.
Двигались танки - железные боги,
В сизых дымах горизонт заслоня.
Мчались "Камазы", катили "Уралы",
Дружно в колонне хрипели "Зилы",
Вдаль уносились ущелья и скалы,
Грозным пришельцам они не милы.

А на высотке, ведущей к Айбаку,
Снова глядит в дальномер часовой.
Будто бы ждет нападенья атаку,
Минный протяжно-пугающий вой.

          Отступление.
Вились, как змеи, ходы сообщений,
В нишах патроны, где сектор огня.
Чтобы спасаться нам от нападений,
Судьбы свои от смертей сохраня. 
С первого дня заместитель комбата
Нас обучал - как войну понимать.
Он не хотел, чтоб погибли ребята,
Вдруг зарыдала солдатская мать.

           Глава 3.
Город был провинциальной столицей,
Центром долины с рекой Саманган.
Мчалась дорога безудержной птицей,
От Мазарей в тростниковый Баглан.
В зелень речную стремилась пустыня,
С ветром, ревущим:"ложись и умри".
Звался "афганец", продажное имя,
Вел, словно проклятый, в Пули-Хумри.

Вдоль же дороги лежал трубопровод,
Как искушенье афганских мужчин.
Службы снабженья питательный провод,
В первом солярка, в другом керосин.
Бей по трубе, ведь ума и не надо,
Ночью в "зеленке" невидим любой.
Пара монет упадет, как награда,
В дом керосин набираешь с собой.

От часовых - прикрывают бандиты,
Зло и прицельно стреляют огнем.
Мы их накажем, и мщением "сыты",
Ночью безлунной и солнечным днем.

Ночью врагу подобраться непросто,
Час комендантский введен по стране.
Но для афганцев различного роста
Рвать трубопровод годилось вполне.
Нету, с достойной оплатой, работы,
Лишь воевать, иль выращивать мак.
Семью завел - значит дети, заботы,
Но без доходов мужчинам - никак.

Если он холост, уходит в душманы,
Чтобы до свадьбы собрать на калым.
Сам поспешит на диверсии рьяно,
Или женитьба - исчезнет как дым.
В банду уйдет за погибшего брата,
Повод сражаться с оружием есть.
Лишь сохраняет традицию свято,
Верное дело - кровавая месть.

Мы для афганцев "неверные" люди,
Нас, правоверным, не стоит жалеть.
Значит, убьешь их, Аллах не осудит,
Для "шурави" только мщенье и смерть!

Вот почему под обстрелом заставы
Бились, наверное, каждую ночь.
В каше из пороха, вместо приправы,
Ярость и ненависть можно толочь.
Ночи бессонные, словно гирлянды,
Гнали в пунктирах огней "трассера".
Били прицельно окрестные банды,
С первого сумрака здесь до утра.

Возле застав, рубежом обороны,
Связки "засеянных" минных полей.
Кровью политы окрестные склоны,
Но басмачи все настырней и злей.
Каждые сумерки, как на работу,
Шел на обстрелы коварный душман.
Часто обкуренный, как на охоту,
Только бы с гор опустился туман.

Били в упор с тягачей пулеметы,
Хрипло, басами, строчил ДэШэКа.
Тысячи пуль отправляла в полеты
С артиллерийской заставы - рука.

          Отступление.
Строг и суров заместитель комбата,
Если вопросы касались стрельбы.
Здесь, на войне, даже лень виновата
В том, что в Союз уходили гробы.
Были пристреляны метки на склонах,
Где хоть однажды являлся душман.
Мы становились заставой сплоченных
Воинов - коих страшился Афган.

             Глава 4.
Днями и мы занимались разведкой,
Артиллерийской, в окрестных горах.
Наша застава "прицельною сеткой"
Всех заставляла испытывать страх.
Ближние горы до тысячи метров,
Как нам приказывал наш командир,
Дальние горы до трех километров,
Мы в дальномер изучали -"до дыр".

Я не страдал при учебе от лени,
Мне повезло, через несколько дней,
Вновь в окулярах покажутся тени,
Скрытно шагавшие в щебне камней.
Солнышко встало едва над горами,
В воздухе дымка - в четыре утра.
Дремлет застава тревожными снами,
Взводного звать к окулярам пора.

- Духи!, и он подлетает пружиной,
Через минуту глядит в дальномер.
Был настоящим и сильным мужчиной,
Ратникам юным - наглядный пример.

Риска прибора покажет "неблизко",
Семь километров прямого пути.
Это в пределах возможного риска,
Дальность плывет километров с пяти.
Шел караван, в этом самом районе,
Где разбомбили с тюками людей.
Шел, озираясь устало на склоне,
Полный тревожно-вопящих страстей.

Взводный командует: - К бою, застава,
Живо расчетам вставать по местам!
Цели, прицелы, на семьдесят вправо,
Выстрел!, и эхо помчится к горам.
Свист, как проклятие, слышат бандиты,
В небе "пристрелочный" воет снаряд.
Прыгнут с тропинки, где были открыты,
Только бы смерти - не пробовать яд.

Первый разрыв громыхнет за тропою,
Сотни осколков помчат в небеса.
В эти мгновения вдруг над собою
Слышат бандиты с небес голоса.

Время пришло для последней молитвы,
Но не ко времени - Мекку искать.
Знают, осколки подобием бритвы
Вскоре в снарядах вернутся опять.
Рядом проносятся "дети шайтана",
Злобных пришельцев свистящее зло.
Молят Всевышнего - дети Афгана,
Чтоб правоверным опять повезло.

Чавкают жадно - орудий затворы,
Слаженно действует каждый расчет.
Пухнут в разрывах далекие горы,
Банду врагов отправляя в полет.
Снова снаряды влетают в казенник,
Гулко с вершины летит камнепад.
В пыль обратится афганский наемник,
С громом небес - раскрывается ад.

Если кто выжил, то самая малость,
В свисте осколков качнулась ковыль!
А на тропе и на склоне осталась
Груда камней да осевшая пыль.

           Отступление.
Вышло, что я заработал гангрену,
Снова случился нежданный обстрел.
Грязный осколок устроил проблему,
В тело нежданно добрался, пострел.
После кровавых недель медсанбата,
Где от гангрены прикончен пожар,
Я с новичками, приказом комбата,
Вызван отныне служить в Ак-Мазар.

            Глава 5.
Есть на душманов другая управа,
Та, что южней подпирает Айбак.
Встала на сопке вторая застава,
Здешних бойцов опасается враг!
Громом орудий прикрыта долина,
Всюду достанет осколков напев.
Бьет по наемникам рык исполина,
Страшен - его разрывающий гнев.

       Рассказ взводного.
Для новичков заместитель комбата
Вечером вдруг начинает рассказ:
Эта высотка в обстрелах распята,
Ведь воевала в сраженьях не раз.
Хоть и не значимы войны Айбака,
Гибли в сражениях люди и здесь.
Зол, кровожаден, наемник-собака,
Но при зачистке был выведен весь.

Знайте, прибывшие, как это было,
Служба на этой заставе трудна.
Здесь, в мавзолее, укрыта могила,
Но не хранила высотку - война...

Я для душманов, наверное, кровник,
Частой стрельбой довожу до седин.
Помню, приехал разведки полковник,
Прямо с утра, но приехал один.
Мерзнул декабрь, продутый ветрами,
С неба стегала дождливая плеть.
Тыкает пальцем: - За теми горами
Ставлю задачу все время смотреть!

Это от внешней разведки полковник,
Старший по должности их офицер.
Наших бессонниц заклятый виновник,
Сутками надо смотреть в дальномер.
Скрыта в указанном месте пещера,
Люди все время. Видать, неспроста.
Бдит часовой в окуляр дальномера,
В больно уж людные нынче места.

До наступления Нового года
Этот полковник вернулся опять.
Хмурилась тучами в небе природа,
Но приказание: - Надо стрелять! 

Наши, по цели неблизкой, расчеты
Я и комбат - провели загодя.
Чтобы достойно отправить в полеты
Залпы снарядов в потоках дождя.
Хмурятся близко нависшие тучи,
Рядом с заставой лежит перевал.
Может снежок разыграться колюче,
Буря без спроса устроить привал.

Нужно спуститься левей и пониже,
В двух километрах над нами просвет.
Корректировщику, выше ли, ниже,
Разницы в месте позиции - нет.
Вызвали "Бетр" с соседней пехоты,
Мне, без машины подержки, никак.
Парни с "девятой", воюющей роты,
Ночью и днем стерегущей Айбак.

Едем броней к минометной заставе,
К краю стоящего здесь кишлака.
Мы за заставою спрятаться - вправе,
Нас, если что, их прикроет рука.

Вышел скорее на связь с Ак-Мазаром,
Выстрел! "Пристрелочный" воет снаряд.
Раньше взорвется "свалившимся даром"
Но не в душманской пещере, заряд.
Горы обманут прозрачною призмой,
Пара снарядов нырнет в перевал.
Следущий стал "очищающей клизмой",
Камни у входа в пещеру взорвал.

Рапорт комбату:- Попали по цели,
Срочно накройте их беглым огнем!
Взвоют в пещере осколков метели
Предновогодним и пасмурным днем.
Вздыбились взрывами дальние дали,
Дрогнут орудия - залпов по пять.
Дело закончить нам тучи не дали,
Может, к закату позволят опять.

Позже приедет довольный полковник,
Скажет: - В крови вся пещера была.
Был не один там, похоже, покойник,
Нынче же только на стенках зола!

          Отступление.
Этот старлей, заместитель комбата,
Старше всего-то на несколько лет.
Помню - его опасались ребята,
Он был накачан, как будто атлет.
Вместе с бойцами ходил на зарядку,
Жилист, вынослив, в решениях скор.
В спорах шутил, призывая к порядку,
И заставлял нас заканчивать спор.

            Глава 6.
Грянет июль удушающим жаром,
Солнце поджарит затылки и лбы.
Нас наградит шоколадным загаром,
И продолжением гулкой стрельбы.
Брови, ресницы в дымах выгорали,
В пепле короткая стрижка волос.
Мы укрывались при этом едва ли,
Только краснел обгорающий нос.

Снова приедет разведки полковник,
Он на заставе для нас уже свой.
Два "БэТээРа", в десанте наемник,
С явно немытой давно головой.
Два офицер подсядут за картой,
Видно был грамотен этот душман.
Словно учитель и дети за партой,
Скажет: под нами пройдет караван.

Мы их частенько на склонах видали,
Наших несносных врагов, басмачей.
Прячут наемников - горные дали,
Или покровы кромешных ночей.

Ведь моджахеды из нашей долины
Рвались не раз на побывку домой.
Мы замечали их крепкие спины,
Каждый шагал с тяжеленной сумой.
Шли из укрытий в родные дувалы,
К детям и женам, в свои кишлаки.
Шли через горы, пройдя перевалы,
Тропы в ущельях для всех нелегки...

Лампочкой вспыхнула точка наводки,
Тлела незримо подсветка стволов.
Ждали на взводе солдаты-погодки
"Выстрел!", искру обжигающих слов.
Вышел из тьмы караван перед нами,
Хрипло командует взводный: - Огонь!
Рвутся снаряды последними снами,
Рвущимся свистом кровавых погонь.

В небе сиянием выстрел подсветки,
Вечна, с ответной стрельбою, война.
Как это здорово, помощь разведки,
В этом сраженье душманам - хана!..

Утром по связи полковник разведки
Ставит задачу второй раз подряд.
Есть от разведчиков новые метки,
Снова в ущелье - душманский отряд.
- К бою!, команда от зама комбата,
Крутят наводчики прежний прицел.
Злятся спросонья на "духов" ребята,
Выспаться с ночи никто не успел.

"Беглым огнем", поступает команда,
Значит, стреляешь, как будешь готов.
В грохоте выстрелов корчится банда,
От полукружья "снарядных мостов".
Валятся с гаубиц - гильзы пустые,
Пыль разлетится под грохот и дым.
Там, у душманов, задачи простые,
Выжить, не сгинуть совсем молодым.

Двести снарядов - обычная плата,
Тридцать минут оживленной стрельбы.
Малость устал заместитель комбата
От бесконечной с врагами борьбы.

Мчатся снаряды в ущелье без визы,
С гаубиц малый, четвертый заряд.
Порох - четыре мешочка из гильзы,
В ящик пустой от снарядов летят.
Гильзы сияют в лучах от светила,
Искра с орудия, солнца ли жар,
Пороха груда чуть-чуть задымила,
Вспыхнул огонь, разгорелся пожар.

Мы без команды рванули в окопы,
Стал словно Маугли каждый из нас.
Взводный прикажет:- Назад, остолопы,
Слушайте мой командирский приказ:
Тушим, пока нас огнем не накрыло,
Пламя сбиваем, проходим сквозь дым.
Братская - будет иначе могила,
Мы от снарядов на воздух взлетим!

Час мы тушили весь порох водою,
Чтобы пожарищ - потухла орда.
В пекле, в дыму мы сражались бедою,
Мне не забыть этот день никогда.

           Окончание.
В августе, с прежней моею заставой,
Взводный внезапно ушел в Шиберган.
В край, где ЭРЭСы свистящей оравой
Жгли бесконечно, как черти, Афган.
Смел и везуч заместитель комбата,
Смог покорить неизвестную даль.
Был он отмечен, а также ребята,
Все "За Бэ/Зэ" получили медаль.

Лишь к ноябрю мы поедем за ними,
Но без стволов не скучал Ак-Мазар.
С артиллеристами, только с другими,
Вновь распалялся сражений пожар.
Нам же войны - в Шибергане хватало,
Местный завод там выкачивал газ.
Вместе с разведкой сражались немало,
Чур, но об этом отдельный рассказ...

Память сверкнула звездой на параде,
Скрылась, как будто в тумане рыбак.
Пусть же поныне на память в балладе:
Взводный, разведка, война и Айбак.
           Конец баллады.