ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева

Сахончик Станислав Митрофанович
Во второй батальон не прибыл

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.74*9  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рассказ,основанный на фронтовом дневнике моего отца,замполита стрелкового батальона.

Во второй батальон не прибыл...

  
   .
   118-я стрелковая дивизия, недавно прибывшая с переформирования после боев под Тирасполем и Яссами, и проделавшая большой марш из Молдавии до Польши, была сразу переброшена на Сандомирский плацдарм. Ее полки вели ожесточенные бои с отчаянно сопротивлявшимися немцами, то и дело отбивая контратаки, и переходя в наступление. Потери были большими, в стрелковых батальонах уже оставалось меньше половины списочного состава. Резервы таяли, хотя маршевые роты в дивизию и подходили, но сразу же направлялись в бой.
   Поздно вечером лейтенанта Колесникова вызвали в политотдел дивизии. Наконец-то закончилось его затянувшееся после госпиталя вынужденное пребывание в офицерском резерве фронта и постоянные перемещения, то в учебный батальон, то в гаубичную батарею, то нескончаемые дежурства по штабу
   Только недавно отбили немцев, переправившихся через Вислу и пытавшихся отрезать плацдарм от переправ. Ожесточенные бои шли два дня, 13 и 14 августа 1944г. Сводный батальон резерва, где Колесников временно был замполитом, несколько раз ходил в атаки, четырежды попадал под огонь немецкой тяжелой артиллерии и отбил атаку роты "пантер", бивших прямой наводкой по их окопам.
   Помогли штурмовики "Ил-2" и "катюши", нанесшие массированный удар по наступающим танкам и пехоте. Немцев отбросили за Вислу, мало кто из них ушел.
   Зам. начальника политотдела дивизии, седой как лунь подполковник Ямщиков, знавший его еще с Калининского фронта, сказал:
   -Ну что, Колесников, кончились твои "посиделки", идешь в 527-й полк, к майору Крюкову - там замполит во втором батальоне, капитан Мостовой, выбыл вчера по ранению. Повезешь с собой партбилеты, отдашь на месте парторгу полка, капитану Зеленину. Сейчас возьми предписание и на переправу. Там колонна с боеприпасами в полк через час пойдет, с ней и доберешься.
   -Ну, все, лейтенант, давай. Не подведи...
   Лейтенант хорошо помнил капитана Мостового по встречам на совещаниях, последний раз виделись в местечке Луковец под Львовом, еще в июле. Жаль мужика.
   Коростелев пожал руку на прощание и отвернулся к телефону.
   Лейтенант, прихватив вещмешок и полевую сумку, наскоро попрощался со знакомыми штабными офицерами и побежал на переправу через Вислу.
   Там уже стояла колонна "студебеккеров", загруженная боеприпасами, готовая к отправке. Через полчаса они уже медленно двигались по прогибающейся под колесами понтонной переправе. Хотя немцев отогнали уже далеко, понтонные переправы еще были в зоне действия огня немецкой дальнобойной артиллерии и столбы воды то и дело взлетали на реке. Дня не проходило, чтобы саперам не приходилось сращивать настил и менять понтоны. Над переправой барражировали наши истребители, то и дело вступая в бои с немецкими пикирующими бомбардировщиками "Ю-88",пытавшимися днем и ночью прорваться к переправам под прикрытием "мессеров" и "фокке-вульфов".
   По обоим берегам, почти колесо к колесу стояли зенитки - целый лес стволов, задранных в небо . Днем переправы закрывались дымом, машины и танки едва ползли. По серой и мутной Висле сверху густо плыли трупы наших и немецких солдат, вздувшиеся лошадиные туши, снарядные ящики и прочий хлам - немцы беспрерывно пытались блокировать плацдарм.
   Саперы на лодках все это вылавливали, не давая подплыть к бонам заграждения. Поток машин, танков, самоходок, обозных фур и пехотных колонн не прекращался ни днем, ни ночью - с плацдарма готовилось наступление, накапливались силы и прожорливый фронт требовал еще и еще.
   За колонной пристроились две самоходки СУ-76, шедшие из ремонта, дальше шла колонна "студеров" с зачехленными приземистыми, длинноствольными противотанковыми 100-мм пушками. У солдат, сидевших на снарядных ящиках, на рукавах гимнастерок были нашиты черные ромбы со скрещенными стволами - отличительный знак противотанкистов.
   Сержант, сидевший рядом в кабине, почтительно сказал: - ИПТАП *пошел. Отчаянные ребята-танки на прямой наводке лупят. Насквозь "тигру" прошибают. Но долго не живут.
   -А кто на передке-то долго живет. Оттуда, брат, две дороги - или в Наркомздрав или в Наркомзем.- откликнулся шофер.
   Лейтенант не стал прерывать разговора, сделав вид что дремлет - такие разговоры ему, по долгу службы, нужно было пресекать, хотя с этим был вполне согласен. Сам он был на "передке" уже третий год, несколько раз был ранен и контужен. И не один раз видел, как хороших бойцов за такие разговоры загоняли в штрафную роту.
   Колонна медленно вползла на берег, регулировщики сноровисто разогнали машины по направлениям. Лейтенанта подбросили прямо к штабным блиндажам полка. Судя по добротности и глубине, они были построены еще немцами, тарахтел трофейный движок, в блиндажах было светло от ламп.
   Молодой, но уже с сединой, майор Коростелев, начальник политотдела 527-го стрелкового полка, бегло проверил документы и предписание. На карте показал дислокацию полка и батальонов, прочитал вслух последние политдонесения.
   -Вот смотри, у соседей в 220-м гвардейском полку комроты лейтенант Бурба с 12 солдатами, оставшимися от роты, отбил три атаки и продержался до вечера. В утренней танковой атаке подорвал лично один танк и бросился со связкой гранат под другой. То же сделал и рядовой его роты Хлюстин. Обоих к Герою представили, посмертно. Отчаянно дерутся люди, себя не жалеют.
   Потом вдруг поинтересовался:
   -Непонятно, Колесников, воюешь вроде давно, училище политическое вон закончил, а для лейтенанта вроде как и староват, под сорок уже. Кем до войны-то был?
   - В милиции служил, на Дальнем Востоке, в Благовещенске. Зам начальника РОВД, две "шпалы" носил, майор.
   - А как на фронт попал?
   -Да как обычно - добровольцем, в 42 году. Формировались в Сибири. Начал в разведке, под Ржевом, на Калининском фронте. Там и ранили в первый раз. По выздоровлению - курсы политсостава, потом политруком разведроты 91-й особой разведывательной бригады. Потом опять ранило, после вот в училище послали. Оттуда - на 1-й, потом на 3-й Украинский фронт.
   -Ну, раз так - батальон потянешь. Комбат-2, майор Ремняк, мужик опытный, с сорок первого на фронте. Народ там разный, много из ранее оккупированных местностей. Есть и из партизан. Но дерутся нормально, настроение боевое. Вчера вот две контратаки танков отбили, уж было, первую линию окопов фрицы прорвали, до рукопашной дело дошло. Но выбили мы их из окопов, и с полкилометра еще гнали.
   Танков и самоходок у немца здесь еще много, "пантеры" в основном, в лоб их взять трудно, да и пехота попалась настырная - панцергренадеры вроде. Но наложили их немало, завтра на поле сам увидишь. Да и танки почти все пожгли иптаповцы, хоть и самих повыбило. Соседи наши тоже хорошо продвинулись, так что гоним гадов. Заявлений в партию много, да не всем и билеты сможем вручить. Гибнут люди. Заметь, Колесников, лучшие гибнут.
   -Сейчас скажи дежурному, чтоб покормили, сдай продаттестат в строевую часть и в блиндаже рядом до утра отдохнешь.
   Коростелев помолчал немного, затем передал карту и пакет для комбата.
   -Сегодня уже поздно, пойдешь завтра с рассветом. С тобой в батальон пойдет взвод из пополнения, две повозки с боеприпасами, да артиллеристы из ремонта сорокапятку повезут. Дорога известная, вроде близко, но малыми группами, особенно по ночам, не ходим - сплошной обороны пока нет - наступаем, окопы нормальные рыть некогда, вот немцы и шастают- разведчики, да недобитки всякие к себе пробираются .Связь режут, мотоциклистов перехватывают. Вчера повозки с ранеными обстреляли. Так что бдительности в дороге не теряй. Захвати газеты и почту в батальон, возьмешь у дежурного. Ночью в батальон подойдет маршевая рота и два взвода танков. Подвезут боеприпасы, два БК. Утром при поддержке артиллерии - вперед. Так комбату на словах передай, приказ на наступление пока пишут.
   Лейтенант козырнул и вышел из блиндажа. Несмотря на ночь, фронт жил своей беспокойной жизнью - где-то постреливали пулеметы, размеренно била из-за Вислы наша корпусная артиллерия, в небе гудели ночные бомбардировщики. Затем нашел дежурного по штабу, передал распоряжения и, положив под голову вещмешок, вздремнул на нарах.
   Дневальный разбудил лейтенанта через три часа. Возле склада уже выстраивалось в две шеренги пополнение, стояло две повозки и упряжка с сорокапяткой. Зевающие артиллеристы сидели на зарядном ящике. Пополнение было частью из маршевиков (их можно было отличить по новому обмундированию, противогазам и ботинкам с обмотками) и бывалых солдат, выписанных из медсанбата, разношерстно одетых и в трофейных сапогах. Каски были только у маршевиков. Лейтенант коротко объяснил задачу, назначил помощником старшину Ибатуллина. Проверили оружие, патроны. На повозке были два ручных пулемета ДП, ротный миномет, разобранный "максим",несколько ящиков с ППШ в смазке. На другой - цинки с патронами и ящики с гранатами. Себе Колесников, по совету старшины, прихватил автомат ППШ и три, недавно появившихся войсках, секторных магазина на тридцать патронов, затолкав их за голенища, на немецкий манер. "Рожок" был поудобнее, ловчее Диски на ППШ набивать было долго и неудобно- пружина часто вылетала, хотя 70 патронов хватало надолго..
   На рассвете маленькая колонна тронулась в путь по разбитой гусеницами и колесами грейдерной дороге, огибая воронки. Путь был недалекий - километра четыре, на карте значилось две рощи (от которых мало что осталось) и ручей. Кругом были следы недавно прошедших боев - стояли подбитые и сгоревшие немецкие танки, было несколько наших вдребезги разбитых тридцатьчетверок - остальное, пригодное к бою железо уже уволокли ремонтники. Вдали окапывалась батарея гаубиц.
   Судя по тому, как густо стояли немецкие танки и бронетранспортеры- они попали под удар штурмовиков и противотанковых пушек "иптаповцев". Пушки, разбитые и раздавленные гусеницами, еще виднелись в неглубоких окопчиках. Наших солдат уже успели похоронить, немцы еще лежали вразброс по всему полю, от танков тянуло тяжелым запахом окалины и горелого мяса. Прямо у дороги в кювете лежал на боку немецкий полугусеничный штабной бронетранспортер "Ганомаг", насквозь прошитый пушками штурмовика. Судя по закрытым люкам, из него никто не успел выбраться. От недалеко стоявшего штурмового орудия остались одни гусеницы и лохмотья корпуса с закопченным крестом, видать рванул боекомплект.
   Солдаты из пополнения подавленно озирались по сторонам, глядя на трупы, слышен был только скрип колес повозок, да что-то перекатывалось в зарядном ящике. На недалекой передовой уже слышалась пулеметная стрельба, гулко ухали батальонные минометы- наверное немцы опять атаковали. Начала стрелять и немецкая артиллерия, снаряды бесприцельно ложились по всему полю, поднимая фонтаны грязи и обломков. Пришлось залечь и переждать налет.
   В небе послышался завывающий гул немецких "Юнкерсов", шедших клином на бомбежку переправ в сопровождении эскадрилий юрких "мессеров".Навстречу им кинулись наши "Яки" и "Лавочкины" и в рассветном небе ,покрытом мелкими облаками, завязалась ожесточенная схватка. Выли на форсаже моторы, слышался приглушенный стрекот авиационных пушек, вспыхивали факелы падающих самолетов. "Юнкерсы", освобождаясь от бомб, разворачивались назад, отчаянно отстреливаясь из бортовых пулеметов . Несколько из них уже дымились.
   -То-то, суки! Это вам не сорок первый !- радостно орали артиллеристы.
   Неожиданно из облаков со снижением вывалился подбитый " Юнкерс-88",один его мотор дымил, из пробитых баков тянулся белый шлейф бензина, закрылки и колеса были выпущены - очевидно хотел сесть на вынужденную. Но следом вырвался "Ла-5"и, всадив в него длинную трассирующую очередь из пушек, вновь исчез в облаках, победно взревев мотором. Самолет вспыхнул, из него посыпались обломки, он по крутой дуге с воем врезался в землю. Громыхнул взрыв. Над полем повисли два парашюта.
   Солдаты радостно заорали и кинулись к снижающимся парашютистам, которых несло прямо на недалекую рощу.
   И тут из рощицы послышались пулеметные и автоматные очереди. Троих солдат срезало сразу, остальные попадали на землю, защелкали затворами, открыли беглый огонь вслепую по роще. Лейтенант сразу понял- это и есть недобитые фрицы, что остались от вчерашней атаки .Хотели видать отсидеться и прорваться к своим, да не успели.
   -Ибатуллин, повозки и лошадей в кювет, пушку на прямую наводку. Командира расчета ко мне. Всем в цепь, вести огонь по роще .Осмотреться ,выяснить сколько там немцев...
   Сам достал бинокль и посмотрел на рощу. Судя по вспышкам выстрелов, немцев было немного, человек пятнадцать при двух ручных пулеметах МГ-34. Фрицы были сборные - в кустах и между деревьями мелькали черные шлемы и куртки танкистов, пятнистые плащ-палатки и каски панцергренадеров, комбинезоны летчиков.
   Подползли усатый сержант-артиллерист и старшина .
   -Осколочные снаряды есть?
   -Штук десять. Остальное - болванки бронебойные. Мы же с собой много не возим, остальное на батарее.
   - В общем так. Бей осколочными, по вспышкам, гаси пулеметы. Кончатся осколочные -бей болванками, не давай им головы поднять. Окопаться они не успели, да и патронов у них маловато для боя, на себе-то много не утащишь.
   -Ибатуллин - берешь пять человек, обходи перебежками справа, я пойду в охват слева. Одно отделение на дороге с двумя пулеметами пусть прижимает фрицев, патронов не жалейте. Если что - берите цинки с повозки.
   Лейтенант с пятью солдатами из бывалых, перебежками от воронки к воронке, побежал в обход рощицы. Рассредоточились и открыли огонь из автоматов и двух карабинов. В ответ над головами запели пули. Лейтенант, целясь по вспышкам, высадил уже пару магазинов в дымную мешанину от разрывов снарядов, вставил в автомат последний, тщательно прицелился в мелькнувшую за деревом черную фигурку танкиста. Над правым ухом свистнула пуля, по голове потекло горячее. Скатился на дно воронки, ощупал голову - царапина. Пуля прошла вскользь по коже, вырвала кусок из края погона, зацепила ухо. Вроде маленькая ранка, а кровила изрядно.
   -Да ,невесело -подумал он .-Еще бы немного и хана мне. В сорок втором в шею попали, теперь вот в ухо.
   Вспомнился вдруг брат жены, Костя Дрондин, водитель броневика на финской, и его матерные частушки, что привез с войны, с припевом. "Прощай, мама, прощай папа, здравствуй Кирка - Кивеннапа!" Еле он унес ноги из окружения под Выборгом, на ухе тоже был шрам и задница поморожена.
   Наспех замотал голову бинтом из индивидуального пакета, поверх натянул пилотку. Выскочил из воронки и побежал к следующей, на бегу длинными очередями отстрелял последний магазин. В воронке ничком лежал убитый солдат-узбек из его группы. Запомнился по франтоватым, низко намотанным английским обмоткам. Отложил в сторону бесполезный теперь автомат, вытащил из кобуры надежный, пристрелянный и привычный наган довоенного выпуска. Он предпочитал его пистолету "ТТ" и даже "парабеллуму". Привычная тяжесть в руке успокаивала.
   Высунулся из воронки, огляделся. В роще сверкали разрывы снарядов сорокапятки, летели щепки, слышались стоны и крики, огонь немцев заметно поутих. Пулеметов уже не было слышно. С другой стороны рощи огонь усилился, по звуку - наши автоматы. Значит, старшина Ибатуллин не подвел. Окликнул своих, из ближайших воронок откликнулись четверо.
   -Давай, ребята! Вперед!
   Поднялись, пригибаясь, и стреляя короткими очередями, пошли. Лейтенант не стрелял, патронов в нагане было мало, берег для рукопашной. С другой стороны рощи уже слышалось жидкое "ура" группы Ибатуллина.
   -Вроде наша берет - успел подумать лейтенант, как земля ушла из-под ног и страшная боль в левом бедре выбила его из сознания.
   Очнулся лейтенант уже на тряской санитарной повозке по дороге в медсанбат. Обе ноги и голова были перевязаны. Ноги не двигались.
   -Все, отвоевался-успел подумать он, снова проваливаясь в спасительное беспамятство.
   Уже в палате медсанбата к нему пришел легко раненный старшина Ибатуллин, принес его полевую сумку, вещмешок и рассказал, как кончился тот бой.
   -Немцев выбили из рощицы и почти всех положили в открытом поле. Половина из них были офицеры и унтеры. В плен сдались только двое раненых.
   Летчиков с "юнкерса" взяли без сопротивления. На шум боя из полка прислали взвод конных разведчиков, те прочесали всю округу, нашли еще две группы немцев, прятавшихся по блиндажам, взяли в плен, те даже и не стреляли, сразу "хенде хох". Они же тебя и довезли на коне до санроты, крови ты тогда много потерял. Автоматчика, что тебя срезал, тут же ребята и кончили. Был фельдфебель- танкист, с крестом. Давай поправляйся, а нам еще надо на Берлин топать.
   Попрощались трогательно, хотя знали друг друга всего несколько часов - на фронте время течет по-другому...
   Дальше начались привычные скитания по поездам и госпиталям. Сначала эвакогоспиталь в городе Джаско, потом местечко Ланцуг, Львов, Проскуров. Раны в бедре чистили, заживали они плохо, держалась температура, и он часто терял сознание на перевязках. Еле отстоял ногу от ампутации. Из Проскурова санитарным поездом привезли на поправку в Кисловодск, в бывший санаторий Центросоюза.
   Там его догнали письма от жены из Вятских Полян, целая пачка. Жена писала, что дети здоровы, работает по-прежнему в санчасти оборонного завода, любит и ждет. Здесь же, в санатории, его нашли и награды- ордена Боевого Красного знамени и Красной звезды, "ходившие" за ним еще с Калининского фронта. Здесь встретил День победы. Отсюда и демобилизовался в августе сорок пятого. Так кончилась Великая Отечественная война для лейтенанта пехоты Дмитрия Колесникова.
   Когда он, худой, с палочкой и тощим "сидором" с немудрящими гостинцами, появился в дверях родного дома, когда на нем повисла плачущая от радости жена и двое подросших и тоже ревущих пацанов, только тогда он ощутил что выжил в этой войне. И заплакал
   Он не выслужил на фронте больших звезд, оставшись лейтенантом. Он просто честно прошел в пехоте всю войну и остался жив. Это и было главным его завоеванием.
  
   Слава еще мальчишкой любил перебирать в шкатулке, сделанной для матери пленными немцами, отцовские награды, парадные погоны капитана МВД (отец дослуживал во внутренних войсках до 1954г.) , примерял его китель. У него, как у всех уважающих себя пацанов в леспромхозовском поселке, было много всяких военных вещичек - в тайнике под крыльцом дома лежали трофейный фонарик "Даймонд" с разноцветными стеклами, кобура от "вальтера", ржавый корпус "лимонки", еще более ржавый наган без барабана, и куча позеленевших стреляных гильз и винтовочных патронов, выкопанных на местах боев гражданской войны. Они с приятелем Костей часто играли с пацанами в войну, и даже рыли в лесу окопы. Правда вот немцами никто быть не хотел.
   Отец скупо и неохотно рассказывал о войне и только несколько раз, после дня Победы ,после встречи с такими же фронтовиками (тогда это были еще молодые и крепкие мужики) Слава услышал несколько его историй .Прихрамывал он до конца жизни.
   Однажды мать достала из папки с отцовскими военными документами бережно завернутый в целлофан старый, побитый молью, суконный офицерский полевой погон с малиновым выцветшим кантом и двумя потускневшими звездочками. На погоне были видны какие-то бурые пятна, и с края был вырван кусок. Она и рассказала Славе эту историю.
   Много позже, когда Слава уже служил в армии ,на стрельбище прицеливаясь из автомата в мишень ,он ощутил прикосновение изогнувшегося погона гимнастерки к правому уху. И похолодел, вспомнив отцовский шрам и тот, залитый кровью лейтенантский погон. Как близко отец был от смерти...А чуть левее - и его, Славы, тогда не было бы вообще.
   И теперь, увидев седого ветерана с медалями на пиджаке, он всегда вспоминает своего отца. Его, и тех его боевых друзей из поселка, уже давно нет в живых .А награды отца и погоны с горящими глазами перебирает в старой шкатулке Славин сын-внук того лейтенанта.
  
   * ИПТАП- истребительно-противотанковый артиллерийский полк.
Оценка: 8.74*9  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2018