Лишь скалы там предстанут взору
в хитросплетениях хребтов...
Там много лет дремали горы
под покровОм седых снегов...
  Места те - сказочно богаты,
  в земле чего там только нет.
  Издревле там копали шахты,
  а жители - не знали бед.
И лазурит, и самоцветы,
и злато даровал Аллах,
чьи свято чтил народ заветы
и соблюдался мир в горах.
  Там, за полшага до границы,
  там, где рукой подать до звезд
  по указанию столицы
  поставлен был таможни пост.
Нес службу много лет дозором
взимая плату за проход -
одна дорога через горы,
в казну исправно тек доход.
  Ну, а зимой, когда метели
  снега взвевали в полный рост -
  дорога только по ущелью,
  а значит только через пост.

  И неподкупен был дозор:
  Кабул
        хозяин здешних гор.

        *  *  *

Но час пробил!
               Вскипели страсти
и смуту внес в сердца Апрель!
А там, в Кабуле,
                 Новой власти
не до окраинных земель.
  Рука столицы ослабела
  и пост, средь древних, диких скал
  как плод,
            на тонкой ветке, спелый
  к себе вниманье привлекал.
Держал он местность под контролем,
перекрывая все пути,
и бандам,
          волею-неволей,
мешал дела свои вести.
  И славы воинской отведав,
  разбив отряд столичный в дым
  и пост, и тропы моджахеды
  смогли прибрать к рукам своим.
С тех пор под стражей пулеметов
была здесь каждая тропа,
в горах секреты и расчеты -
незван пришел - считай пропал.
  И потянулись караваны
  ( как по реке бежит вода )
  тропою горной неустанно
  туда - сюда, туда - сюда.
Смотрели в сторону столицы
коварно замышляя зло,
  и помощь шла из-за границы,
    и до поры в делах везло,
      и денег стало - словно пыли,
        и алчность затмевала взор,
           и как-то даже возомнили,
           что лишь они владыки гор,

           И что Кабул им не указ...
           Такой пришел к ним звездный час...

        *  *  *

Но в самом сердце Гиндукуша,
на пятачке,
            средь скальных гряд,
гром боя тишину нарушил -
там наш был высажен отряд.
  Десант за дело взялся споро
  не тратя попусту речей:
  и пост, и тамошние горы
  он смог отбить у басмачей.
Там подружились мы с удачей,
пусть "духам" не было числа,
пусть бой за пост тот был горячим,
но наша кровь не зря текла.
  Рукой подать до Пакистана?
  Так что ж с того!
                    Неведом страх!
  Не раз мы били караваны
  вокруг поста в глухих горах.
И на старуху есть проруха:
пусть шла на нас за ратью рать,
но скоро стало ясно "духам" -
нас ни купить, ни запугать.
  О прежних днях забыли горы,
  в том трудно покривить душой -
  наш суд был праведным и скорым,
  кто шел с мечом - тот смерть нашел.

  Закрыв дорогу за кордон
  стал костью в горле гарнизон...

        *  *  *

Пришлось душманам пыл умерить
(как видно жаль отбитых рук!)
и делать крюк под страхом смерти
и был немалым этот крюк.
  Шли стороной, вздыхали скорбно,
  ведь каждый шаг в горах - с трудом,
  но караваны с грузом черным
  с тех пор вели они кругом.
Напрасно время, силы тратя,
мы
   в их сердца вселили страх...
Но зрели мысли о расплате
с постом-занозою в горах.
  И в день, который был неведом,
  вдали от посторонних глаз
  непримиримым моджахедам
  озвучен был такой приказ:
- Под вечер выйти к гарнизону
и взять в железное кольцо.
Щадить "неверных" нет резона,
им явит ад свое лицо!

  Утонут пусть в своей крови...
  Пусть Смерть рассудит Шурави...

        *  *  *

Зажглись безмолвно звезды-свечи,
долину заполняла тень,
Плыл над горами тихий вечер -
он провожал нелегкий день...
  Туман белесый лег на склоны
  и в кишлаках зажглись огни...
  А "духи" вышли к гарнизону
  и ждали лишь сигнал они...
И лишь едва-едва стемнело,
как щелкнул выстрела сигнал...
...И закружило...
                  Завертело...
Вздробилось эхом среди скал!
  Наш пост накрыли минометным
  огнем
        в тот сумеречный час:
  он был безжалостным и плотным!
  Град мин с небес упал на нас!
Свинцом швыряли пулеметы
роями диких, злобных ос -
что вьются в воздухе без счета -
в тот раз взялись за нас всерьез!
  В чернильном мраке, под обстрелом
  все стало видно словно днем,
  казалось - все кругом гремело
  испепеляющим огнем!
Но в громе том неутомимом
звучала не оркестров медь:
подобно сказочному джину
взвилАсь над горным краем Смерть!
  И кто - кого, в противоборстве
  кипел жестокий бой в ночи:
  на нас,
          с отчаянным упорством
  шли отовсюду басмачи!
Взрывалось что-то и горело,
и сыпал из осколков дождь...
А горы в нас метали стрелы
и жизнь ценили в медный грош!
  В огне, в дыму
                 мелькали тени,
  приклад давно разбил плечо,
  в каком-то диком иступленье
  я жал на спусковой крючек,
сводило судорогой пальцы,
телами был усеян склон...
...И каждый ствол
                  не бил,
                          "плевался" -
настолько был он раскален!
  Земля от грохота дрожала
  ( в тот час ей было спать невмочь!) -
  там ДШК змеиным жалом
  зловеще разрубали ночь;
    там рвались мины и снаряды,
    что взрывов всполохи - стеной;
      Там Смерть свою сбирала жатву
      и смертный суд творила свой;
        и выносила приговоры
        и души отлетали вон...
        Но мы
              стояли словно горы,
        что окружали гарнизон.
Стояли непоколебимо
и в тверди той был каждый свят...
И Смерть, частенько,
                     била мимо
и первой отводила взгляд!

  В ту ночь,
             в той яростной борьбе
  ей было, ну - не по-себе...

        *  *  *

Бледнел восток - предвестник света
и обратились звезды в прах...
Стрельба утихла...
                   Моджахеды
с рассветом канули в горах...
  Исчезли словно тени мрака
  под крики третьих петухов...
  ...Когда остались лишь гранаты,
  да к ним штыки - разить врагов...

        *  *  *

Мы одолели Смерть с рассветом -
не ей
      устраивать суды...
И пили Жизнь...
                Как будто это
последний наш глоток воды...