ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Снежко Виктор Николаевич
Охота на генерала

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 6.70*12  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "...Результаты ревизии оказались ошеломляющие: преступная деятельность подполковника, по самым скромным подсчетам, позволила экипировать не менее полка чеченских боевиков. Документы, как и факты, упрямая вещь." Читателям знакомы книги подполковника юстиции Виктора Снежко - "Шаг в западню" и "По следу оборотня". "Охота на генерала" его очередная книга, в которой мужественный майор милиции Сергей Ратников продолжает действовать по законам чести.

   Охота на генерала. Детективный роман
  
   Часть 1.
  
   Пролог.
  
   В канун нового года семья Ратниковых переехала из Степногорска в Новосибирск. Вроде сами собой, при "незаметном" содействии полковника Дембицкого, разрешились две жизненно важные проблемы: квартира и работа для Ксаны.
   Двухкомнатный шалаш для четы Ратниковых выделил начальник железной дороги. Не устоял железнодорожник перед натиском седого полковника, дрогнуло его сердце, и рука подмахнула ордер на вселение в ведомственную квартиру майора Ратникова, недавно награжденного Орденом Мужества.
   Слава о художественных выкрутасах Ратникова при побеге из чеченского плена обошла, как говорится, всю округу... Как ни крути-верти, а винегрет с полудюжиной трупов получился. Да еще, двадцатилетнего срочника из плена вызволил и... родную жену. В довершении всего, новенький бронетранспортер федералам подогнал. Это вам не фунт изюму! В общем, новый год Сергей, Ксана и Пашка встречали в столице Сибири.
   Давно выстрелила обязательная бутылка шампанского. В соседней комнате, разметавшись на постели, сопел Пашка.
   Присутствие сына за столом обязывали Ксану и Сергея казаться веселыми и беззаботными, но, оставшись наедине, они тревожно замолчали.
   - Выпьем? - предложил Сергей? Ксана согласно кивнула. Сергей поднял рюмку и, наклонившись к жене, поцеловал ее мягкие губы.
   - Слушай меня внимательно, родная... С этого дня, никому не открывай двери. С сына глаз не спускай... На улице постарайся быть только в многолюдных местах...
   - Неужели все так серьезно, Сережа?
   - Они почувствовали, что я наступил им на хвост, и чтобы вывести меня из игры...
   - Да кто, они? - Нервно перебила его жена. - Ведь прапорщик Косихин погиб!
   - Не уверен. Но даже если и так, то за его спиной кто-то стоит. И они догадываются, что я знаю, что именно Косихин устроил взрыв "Малыша", что именно он виноват в гибели ребят.
   - И все равно, Сережа, мне не совсем понятен наш переезд в Новосибирск. В Степногорске мы бы жили тихо-мирно... Никому бы не мешали, и нас бы никто не беспокоил.
   - Родная, те двое, которых я уложил в Степногорске... Они ведь не просто так в меня стреляли. На убийство, ради удовольствия, не идут. Они являлись жителями Новосибирска. Прокуратура установила их личности. Косихину такое организовать не под силу, да и не по карману... Тем более... я тебе не говорил, - нашу квартиру в Степногорске кто-то посетил... Исчезла аудикассета с записью вербовки Косихина, и фотографии.
  
   ГЛАВА 1. РАТНИКОВ НАЧИНАЕТ ПОИСК
  
   Кто ничего не потерял, но постоянно ищет? Не стоит напрягать мозговые извилины - это опер. Работа такая в уголовном розыске: искать.
   Закрутилось-завертелось колесо службы для майора Ратникова на новом поприще. Суточные дежурства сменяли рабочие дни, неизменно сопровождаемые ненавистными с лейтенантских времён рутинными делами. Справки. Планы. Отчёты. Резолюция начальника: в штаб. И кто придумал штабы для милиции? Неужели непонятно, что армейская структура мало подходит к органам внутренних дел? Зачастую целый день уходил на бумаготворчество. Приоткрой дверь в любом кабинете уголовного розыска: сидят лейтенанты-капитаны и сосредоточенно строчат бумаги. Что пишут - неведомо. Словом не оперативники, а писатели, понимаешь.
   В числе других, в производстве у Ратникова оказалось розыскное дело на бывшего коллегу капитана Мартынова. Почему, спросите, транспортная милиция занимается розыском уволенного, и затем пропавшего без вести человека?
   Наезд на бабульку Мартынов совершил на автодороге, к которой железнодорожная милиция ни каким боком касательства не имеет. Ну и слинял, скорее всего, от справедливого возмездия. Значит, розыском его должна заниматься ''территория'' на основании имеющегося у них уголовного дела. Законно? А вот вам фигура из трёх пальцев, господа ''транспортники''! Какого такого дела? Уголовного? Так уголовного дела нетути. Потому как следствием установлено, что старушка представилась от саркомы. Нет у неё телесных повреждений, причинённых автомобилем Мартынова. Следовательно, отсутствует причинная связь между машиной Мартынова и смертью вышеупомянутой гражданочки. А значит, в действиях Мартынова отсутствует состав уголовного преступления. Наличествует, не спорим, признаки административного правонарушения, но это, как говорится, ария из другой оперы.
   Уголовное дело по Мартынову мы прекратили. А искать его придётся вам, уважаемые коллеги. На каком основании? В последний раз, где его видели живым? Выходящим из дверей железнодорожного управления. То-то и оно. Вам и карты в руки, ищите!.. Адью!
  
   Но основной вопрос, который стоял перед Ратниковым и не давал ему покоя, - с чего начинать поиски следов прапорщика Косихина? Задача осложнялась тем, что действовать он должен был неофициально. Отсюда вытекали и недостаток времени, и трудности с получением соответствующих справок. Одна надежда на везение, нахальство и милицейскую солидарность. В среде ментов не принято задавать лишних вопросов друг другу. Коллега интересуется , значит - надо. Меньше знаешь - крепче сон. Больше спишь - меньше нарушений.
   Раскинув умом и взвесив ''за'' и ''против'', Сергей решил пройтись по цепочке, начиная с конца. Авось просветлеет на горизонте. Последним звеном в цепи значилась смерть Косихина.
   В четверг, перед окончанием рабочего дня, Сергей зашёл к Малышеву и положил на стол рапорт. Начальник сыщиков бегло пробежал глазами по листу. Взглянул на оборотную сторону, будто надеялся там что-то прочитать.
   - На следующей неделе отгул тебя не устроит? - вздохнув, спросил он. - Чернов на больничном, Глущенко в командировке, ещё и тебя завтра не будет.
   - Не могу, - категорически отказался Ратников. - Вопрос жизни и смерти. На будущей неделе могу опоздать.
   Сергей нарочно сгустил краски, зная, неохотно руководство отпускает подчинённых в отгулы. Сославшись на неотложные и срочные дела, отыщут сотню причин, чтобы загрузить опера работой именно в этот день, честно заработанного отдыха, но выпрашиваемого, как милостыню.
   - Одного дня достаточно, - желая сдобрить невкусную пилюлю для начальства, сказал Ратников. - Потом отбатрачу вдвойне. Промедление смерти подобно. Иначе мне - вилы.
   Для убедительности Сергей двумя растопыренными пальцами ткнул себя в бок.
   - Добро. Учти, только на пятницу, - сдался Малышев, подмахивая рапорт. - В субботу выйдешь?
   - Об чём речь, начальник? Ежели Отчизне нужно, мы завсегда согласные, - пятясь задом в раскрытую дверь, пошутил Сергей и быстренько вымелся из кабинета, опасаясь, что Малышев передумает.
  
   На следующий день Ратников первой электричкой выехал в райцентр, на территории которого сгорела косихинская ''Девятка'' вместе с хозяином. В вагоне, где он был единственным пассажиром по причине раннего утра /или поздней ночи/, царил жуткий холод. Из щелястых оконных рам тянуло беспощадным сквозняком. Сергею пришлось безостановочно ходить взад-вперёд по вагону, отхлопывая бока руками и пританцовывать, разгоняя по жилам остынувшую кровь. Помогло. До нужной станции доехал живым. Когда за заледенелым вагонным окном проклюнулись явные признаки позднего зимнего рассвета, электричка затормозила напротив одноэтажного деревянного вокзала районного центра.
   РОВД оказался недалеко, в десяти минутах быстрой ходьбы. Пожилой дежурный, с припухшими от недосыпа глазами, ознакомившись с удостоверением майора, пригласил его подождать в дежурке. Озябший Ратников, без обиняков, уселся рядом с включённым калорифером, протянул руки к малиновой спирали, ощущая, как его тело, словно губка, впитывает живительное тепло.
   Забеспокоилась входная дверь отдела, пропуская прибывающих на службу сотрудников. Дежурный, разглядев вошедшего невысокого роста с квадратными плечами мужчину, оживился:
   - Тебе к нему, майор. Несчастными случаями занимается дознание. Командует отделением капитан Левко. Это он и есть.
   Приоткрыв дверь дежурки, окликнул:
   - Сергей Петрович, к тебе гость из Новосибирска.
  -- ''Тёзка'', - отметил про себя Ратников, шагая рядом с капитаном.
   Начальник дознавателей оказался по натуре жизнедеятельным и кипучим. Поначалу Ратникову капитан не приглянулся, желания работать рядом с таким у него не возникло. Но уже в конце беседы Сергей имел иное, противоположное первоначальному, мнение о капитане Левко.
  -- Факт имел место, майор, - подтвердил он, услышав от Сергея интересующий майора вопрос. - Сгорела дотла ''Девяточка'', сгорела, родимая, синим огнём. Водитель поджарился до неузнаваемости. Не поймёшь, то ли человек, то ли обуглившийся шампур с шашлыком. Жуть.
  -- Сравнения у тебя... - хмыкнул Ратников.
  -- Ничего не попишешь. Служба в милиции, майор, изначально предполагает в себе некоторую моральную деградацию, цинизм и косность - если хочешь. Работаем с кем? С отребьем всяким, с отбросами общества, так сказать. Общаясь с ними подневольно и неосознанно, становишься похожим на своих клиентов.
   В отличие от капитана, Ратников имел своё суждение о службе в милиции. По его мнению, сотруднику, почувствовавшему равнодушие к себе подобному, делать в органах нечего. По большому счёту, и потерпевший, и преступник - люди, по различным причинам и обстоятельствам попавшие в беду. Долг милиционера заключается в том, чтобы протянуть им руку и оказать помощь. Как потерпевшему, так и человеку, преступившему закон.
   Ратников не собирался дискутировать с милицейским философом районного масштаба. Ему не терпелось добраться до заветной папки с отказным материалом по факту дорожно-транспортного происшествия с участием прапорщика Косихина.
   Дверь кабинета приоткрылась, и чей-то простуженный голос спросил:
  -- Петрович, на планёрку не опоздаешь?
  -- Двигай сам, я подойду попозже. Скажи начальнику, что у меня майор из УВДТ.
   Беседуя с Ратниковым, капитан Левко одновременно выполнял массу других дел: отвечал по телефону, отыскивал в ворохе бумах нужные для утренней отправки справки и карябал в ежедневнике план работы на текущий день.
  -- Не могу понять, что ''транспортников'' заинтересовало в этом деле? - говорил капитан, не отрываясь от своих дел. - Ну, ехал ваш прапорщик на собственной ''Девятке'', скорее всего, дреманул за рулём и на повороте сыграл с откоса. Высота там о-го-го какая! Автомобиль был технически исправлен. Водитель, согласно заключению экспертизы, находился в лёгкой степени опьянения. Возможно, эта малая доза водки и сыграла роковую роль снотворного. Авария произошла поздно ночью, движения на трассе не было, поэтому помочь ему практически оказалось некому.
   Наконец, отыскалась последняя, нужная для планёрки, бумажонка.
  -- Ты побудь здесь. Я минут на двадцать отлучусь к начальнику. После планёрки дотолкуем.
  -- Погоди, Сергей Петрович, - остановил его Сергей у самой двери. - С твоего позволения, пока ты будешь отсутствовать, разреши ознакомиться с ''отказняком''. Будь спокоен, верну в полном объёме, со всеми пронумерованными листами.
   Левко круто развернулся и подошёл к пузатому металлическому шкафу. Порывшись в нём, выудил из его брюха тоненькую папку.
  -- Обижаешь, майор. Мы пока веру в своего брата-мента не потеряли.
   Положил пред Ратниковым отказной материал, и мигом испарился из кабинета - начальство не любит, когда подчинённые опаздывают.
   Сергей взял в руки худосочный ''отказняк'', каких в каждом райотделе за год набирается по несколько сотен, и принялся искать.
   Опись документов. Рапорт. Протокол осмотра места происшествия. Так, что в ходе осмотра обнаружено? Оплавленный жетон овальной формы, на котором читается: `'А-254739''. Запрос в родное УВДТ. Ответ: ''Личный жетон с номером А-254739 выдавался прапорщику Косихину В.В.''
   Что ещё? Протокол проверки технического состояния транспортного средства. Неполадок в результате проверки не установлено, как в двигателе, так и в ходовой части.
   Протокол опознания трупа подполковником Ведьминым.
   Несколько страничек с объяснениями, как оказалось, совершенно не имеющих никакого отношения к происшествию, граждан.
   Заключение судебно-медицинской экспертизы поместилось на двенадцати листах, и составляло почти половину документов, находящихся в отказном материале. Вот ради этого документа Ратников, собственно, и стучал костями два часа в промерзшем вагоне электрички.
   Сергей читал, не спеша, пытаясь запомнить содержание документа. Описание наружных повреждений на трупе. Внутренне исследование органов. Гистология. Схемы-рисунки с указанием характера и локализации повреждений. От черепа до ступней.
   Через десяток минут интенсивного изучения исследований эскулапов Сергей понял, что запомнить ему ничего не удаётся. Слишком специфическим для нормального человека оказался язык судебной медицины. Ратников раздосадовано поморщился и отступился от врачебного документа.
   Последняя страница ''отказухи'' интереса не представляла. Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Место и дата составления. Я, такой-то... рассмотрев материалы... установил... фабула дела... на основании изложенного и, руководствуясь... постановил... в возбуждении уголовного дела отказать. Должность. Звание. Подпись.
   В верхнем левом углу - закорючка надзирающего прокурора ''см.'' и снова подпись. Прокурорская. Смотрело, значит, оно... государево... Проверяло, так сказать, законность.
   Вернулся Левко.
  -- Как успехи, тёзка? - поинтересовался он. Нашёл что-нибудь нужное для себя в ''отказухе''?
  -- Честно говоря, меня интересует судебно-медицинское заключение. Ответил Ратников. Как бы заполучить копию, Петрович?
  -- В ответ главный дознаватель райотдела хитро прищурил раскосые глаза.
  -- Сам понимаешь, необходим официальный запрос, с печатью и подписью твоего шефа. Нельзя, но если шибко хочется... то, в принципе, можно. Э-хе-хе...
   С этими словами Левко, кряхтя и стеная, упал на четвереньки перед допотопной облезлой тумбочкой, стоявшей в углу кабинета, пошуровал в нижнем ящике, и извлёк на свет ксерокопию необходимого Ратникову судебно-медицинского заключения.
  -- Бери, - просто сказал он, отряхивая колени от пыли. - Для коллеги - бесплатно.
   Происшествие привело Сергея в недоумение. Зачем Левко хранил копию заключения? Каковы побудительные мотивы его неординарного поступка? Случай-то, в общем, не из ряда вон выходящий. Погибший в ''Девятке'' далеко не депутат и не мафиози. За каким чёртом?
   Видя, как напряжённо работает мысль майора, Левко усмехнулся:
  -- Не ломай голову. Мозги свихнёшь набекрень, но не догадаешься.
   Капитан потянул на себя выдвижной ящик стола, опустил в него руку и достал бутылку водки.
  -- Оскоромимся, майор?
  -- Нет желания, - попытался откреститься от непредвиденной и неуместной выпивки Ратников. - Ты ведь тоже на службе.
  -- А-а, не зуди. - Отмахнулся Левко.
   На столе незаметно, словно материализовались из воздуха, появились хлеб и домашние котлеты. Размером с ладонь и луково-чесночным запахом. С поджаристой золотистой корочкой.
  -- Сто пятьдесят грамм для тебя лишними не будут. В самый раз для сугрева души, на улице мороз за тридцатник давит. Что касается моей персоны, позволь не беспокоиться. Домой меня начальник шуганул. Потому как сорок четыре мне сегодня стукнуло, майор. Вроде получается, именины у меня.
  -- Поздравляю, Петрович.
  -- Ладно, чего там.
   Из кармана Сергей достал небольшой складной нож. Хорошей стали ножичек, не фуфляк. Чёрные щёчки ножа инкрустированы серебряной чеканкой, а изящно изогнутая рукоятка позволяла складню комфортно покоиться в руке.
  -- Прими в подарок, тёзка.
  -- Спасибо. Ну, за нас с вами, майор. И за хрен с ними. Будь!
   После второй Сергей пить наотрез отказался.
  -- И я не стану. - С видимым сожалением вздохнул Левко, пряча бутылку с остатками водки в стол.
   Капитан убрал с тумбочки закуску. Подошёл к двери и повернул в скважине ключ. В коридоре райотдела будто этого и дожидались. Тотчас в дверном проёме замаячила высокая и тощая фигура с погонами старшего лейтенанта.
  -- С днём ангела, Петрович!
  -- Ступай на службу, лоботряс! - шутливо рявкнул на старлея Левко. - Сказано, ждать до первой звезды! До вечера не подаю.
   Обломок Эйфелевой башни вмиг исчез с горизонта
  -- Не стану томить тебя, Сергей Иванович, - сказал Левко, поудобней устраиваясь на стуле. Я ожидал подобного...
  
   ...Спровадив Косихина обратно в Чечню, подполковник Ведьмин допетрил, какую дуру они спороли, инсценировав его смерть. Проще и дешевле было бы пристукнуть его по настоящему. Такой вариант оказался бы выигрышным со всех сторон.
   Во-первых, оборвалась бы нить, и связующая подполковника с Косихиным.
   Во-вторых, исчезла бы опасность разоблачения, исходившая от Ратникова. Добившись своей цели, борец за справедливость непременно успокоился бы. А при малейшем подозрении, что в могиле покоится лже-Косихин, Ратников поднимет волну. Это чревато, как для самого Ведьмина, так и для его хозяев. В целях обеспечения безопасности необходимо было подчистить следы, по серьёзному заняться уничтожением улик.
   После двух бессонных ночей тяжёлых раздумий, Ведьмин пришёл к выводу, что не следует ему посвящать Руслана в свои опасения. Ненароком, накличешь беду на собственную голову: чеченец, почувствовав угрозу своей жизни, без сомнений уберёт с дороги любого, от кого таковая может исходить.
   Если Косихин может дать выход на Ведьмина, то последний, соответственно, на Руслана. Не стоит рисковать.
   Следует проявить инициативу и решить проблему, исходя из личных возможностей. Ничего не поделаешь, придётся раскошелиться.
   Со словом ''эксгумация'' Ведьмин был знаком. Подумав, он наметил план действий, состоящий из двух пунктов.
   В одну из тёмных ночей, предварительно напоив в дымину кладбищенского сторожа, двое амбалов, нанятых подполковником Ведьминым через верного ему человека, разрыли ещё мягкую, не слежалую землю на могиле лже-Косихина. Со скрежетом содрали крышку гроба и обильно полили покойника какой-то дрянью. В гробу зашипело и запузырилось. В нос шибанула ужасающе едкая вонь. Быстренько набросили крышку на гроб, наспех прихватили гвоздями и снова забросали могилу землёй.
   К утру всё было готово: в металлической оградке высился аккуратный холмик с крестом и фотографией Косихина.
   Первый пункт плана был выполнен безукоризненно. Остался второй и последний. Так думал подполковник Ведьмин...
  
   Дело было перед обедом. В тот день, спустя месяц после того, как сгорела косихинская ''Девятка'', на столе Левко затрезвонил телефон прямой связи с дежурной частью.
  -- Петрович, к тебе посетители. Говорят, по личному вопросу. Я им толкую, обед, мол, скоро, но они настырные. Турнуть их, или примешь?
  -- По пути, - дал добро капитан дежурному. - Вдруг у них действительно неотложное дело.
   Вскоре в коридоре райотдела, опустевшем по случаю обеденного перерыва, раздались гулкие шаги, и дверь без стука распахнулась. Ни здрасьте вам, ни извините. На пороге стояли двое субъектов в длинных, ниже колен пальто с антрацитовым отливом. Чёрный цвет резко контрастировал с небрежно накинутыми на мощные бычьи шеи белыми шарфами. Оба откормленные, похожие на сытых, обленившихся от безделья бульдогов. Уверенные в себе мальчишки. Несмотря на прохладную погоду, оба были босоголовые, в прямом смысле слова. То есть на их стриженых черепах отсутствовали головные уборы. Сей факт, по их мнению, должен как нельзя лучше выпятить крутизну круглоголовых перед окружающими.
   Раздайся, мол, грязь. Не становись поперёк дороги - затопчем и не заметим. Впрочем, действительные поступки таких вот ''забыченных'' заставляют усомниться в наличии содержимого в их черепных коробках.
   Лишь взглянув на вошедших, Левко понял, что за гости к нему пожаловали. Аборигены следственных изоляторов, для которых тюрьма - дом родной. Случайные люди на свободе. За двадцать с лишним лет службы в милиции жизнь научила капитана чуять родной контингент за версту. Безошибочно распознавать единственного в многолюдной толпе. Для опытного мента достаточно одного взгляда, случайного жеста или нескольких произнесённых вслух слов, чтобы определить, кто стоит перед ним: постоянный ходок на ''зону'' или законопослушный гражданин.
   Не ожидал капитан ничего хорошего от таких гостей, зная, что такие отморозки щедрыми горстями разбрасывают вокруг себя только горе и слёзы. Аура у них особенная.
   Вошедшие плотно прикрыли за собой дверь. Первый молча прошёл на середину кабинета и без приглашения уселся на стул у стены. Лениво заработал челюстями, гоняя во рту жвачку и буравя Левко немигающим взглядом холодных голубых глаз.
   От его тяжёлого взгляда, лишённого осмысленности, с явными признаками дебильности, капитану стало не по себе.
   ''Такому всё едино, кого прихлопнуть - муху или человека, - подумал Левко. - Что им нужно от меня? Отделение дознания в милиции занимается сплошной мелочёвкой, не представляющей для бандитов абсолютно никакого интереса''.
   Второй из вошедших - постарше и посолиднее - устроился напротив хозяина кабинета. Их разделяло пространство, равное ширине стола.
  -- Вы удивлены, Сергей Петрович? - будто прочитав капитанские мысли, спросил он. - Раньше мы не встречались. Надеюсь, в дальнейшем наши дорожки тоже не пересекутся.
  -- Что вас привело ко мне? - внезапно осевшим голосом спросил Левко.
  -- Скажем так: необходимо заключить сделку, своего рода заключить устный договор купли-продажи. Твой товар - наши ''бабки'', - сразу взял быка за рога старший, перейдя на ''ты''.
  -- Очень даже любопытно, каким же товаром я располагаю, за который вы намерены заплатить?
  -- Бумаги по автодорожному на сто девяностом километре.
   Говоривший был краток и лаконичен.
  -- Мелочиться не станем: по сотне за каждый лист. Баксов, разумеется. Это приличные деньги. Подумай, капитан. Но не долго. У нас нет времени. Твои бумажки годны разве что для туалетной нужды, в чём я, кстати, не сомневаюсь, а ''капуста'' за них будет заплачена немалая.
   Удобное время выбрали для визита, стервецы. Райотдел пуст. Призывать на помощь бесполезно - находившаяся на первом этаже смена всё равно не услышит. Полудюжина хорошо подогнанных дверей, разделявших кабинет Левко и дежурную часть, обеспечивает надёжную звукоизоляцию. Путь к окну блокировало жвачное животное.
  -- Не вздумай пороть горячку, - предупредил старший. ''Телепат, мать твою''... - матюгнулся про себя Левко, а вслух произнёс:
  -- А если я откажусь?
  -- Не должен, - уверенно покачал головой. - Если не дурак.
   Он произвёл рукой приглашающий жест и тотчас возле капитана возник олигофрен, как окрестил его Левко.
  -- Теперь, когда тебе известна цель нашего визита, мы обязаны предпринять кое-какие меры безопасности. Во избежание недоразумений.
  -- Олигофрен рывком поднял капитана и с быстротой профессионала обыскал.
  -- Чисто, - выдохнул он.
   Затем проверил ящик стола и позволил капитану присесть.
  -- Ключ?
   Олигофрен протянул руку. Левко бросил в лопатистую раскрытую ладонь плоский ключик с болтавшимся на проволочном кольце картонным квадратиком с указанным номером кабинета. Тот подошёл к двери и запер её.
  -- Что ж, посидим рядком, да поговорим ладком. Не резонно тебе отказываться от нашего предложения, - сказал старший, возвращаясь к последнему вопросу капитана. - От денег отказываются только законченные дураки. Тем более, от хороших денег, которые сами плывут в твой карман. Причём без труда.
  -- Хы! - хмыкнул Левко. - Твоё предложение лишено логики. Сам говоришь, бумаги годны только для подтирания, и вместе с тем готов заплатить за них неплохие деньги. Нелогично, понимаешь. Туалетная бумага стоит гораздо дешевле.
   Левко решил не церемониться с гостями. Потянуть время. Поторговаться. Авось, ребята подойдут. Тогда поглядим, кто станет плясать, а кто заказывать музыку.
  -- Оттолкнёмся, капитан, двумя копытами от логики. Такая наука не для средних умов. Короче, нам нужны бумаги по автодорожному на сто девяностом километре, и мы их получим. Сколько там листов? Двадцать? Тридцать? Помножь на сто и получишь сумму в ''зелёных''. Только без излишней суеты и хлопот.
  -- Каким образом я смогу заныкать зарегистрированный и уже учтённый материал? Вы соображаете? Начальство за него спросит с меня по полной программе.
  -- Твоя головная боль, придумай что-нибудь. Потеря, допустим. Что, в ментовке документы не теряются? Или прогони лажу о краже. В конце концов, что тебе светит? Какие в ментовке наказания? Выговор? Смешно становится, если сопоставить рядом выговорешник и сумму, которую ты заработаешь на своих сраных бумагах.
  -- Точно, - согласился весело Левко. - Объявят выговор и обяжут восстановить материал в полном объеме. По мере возможности, естественно.
  -- Одного документа у тебя всё-таки не окажется. Верняк. Именно того, который интересует нас.
  -- Какого?
  -- Любопытный ты слишком. Придёт время - узнаешь.
   Бандит не блефовал. Судебно-медицинское заключение, хранившееся в электронном мозгу компьютера, неделю назад уничтожили. Бесследно исчез медицинский документ. Восстановить его заново не сможет даже господь Бог.
   Отогнув рукав пальто, бандит с телепатическими способностями посмотрел на часы и определённо занервничал.
  -- У тебя есть немного времени, четверть часа, не больше. Я жду ответа, капитан. Сделка состоится? Расчёт наличными по твоему усмотрению: либо здесь в кабинете, либо в другом месте, где ты пожелаешь.
   Левко молчал.
   Ответить согласием означало поиметь крупные неприятности по службе. Но и отказ бандюг не остановит, найдут способ шантажа. Коль есть человек - значит, существуют и методы воздействия на него. Они лежат на поверхности, найти их несложно. Самый лёгкий и наиболее действенный - семья. Она у капитана была не малой: мать, жена, двое сыновей да две дочки. Да мало ли уязвимых мест у простого смертного? Как там у классика? Есть много, друг Горацио, на свете, чего не снилось нашим мудрецам. Так, кажется?
  -- Давай, капитан, шевели шариками побыстрей. - Торопил Телепат. - Решайся, если дорожишь семьёй. Кроме матери и жены, у тебя ведь четверо детей. Дочка и сын - школьники. Не ошибаюсь? Татьяна работает на железнодорожной станции приёмосдатчиком. Верно, Сергей Петрович?
   Вот гады! Не только время подгадали, и подготовились основательно. Впрочем, удивляться Левко не стоило. Полный сбор сведений - непременное условие подготовки такого рода мероприятий, это и ежу понятно.
  -- Жизнь, капитан, как зебра полосатая. Сегодня у тебя катит светлая полоса, - продолжал настойчиво давить на Левко бандит. Слова его можно было расценивать не только как предупреждение, но и как прямую угрозу.
  -- Не успеешь оглянуться, белый фарт сменится чёрной непрухой. Ребёнок попадёт под колёса или жена - под поезд. Не дай бог, чтобы не насмерть. Но и без руки-ноги жизнь малиной не покажется. Хе-хе-хе...
   Он зашёлся в издевательском смехе.
   От его последних слов Левко передёрнуло. Душа почувствовала холод и опустошение. Сучары! Знают больные места и давят безжалостно. За женой и детьми ему не доглядеть. Верно. Пугает и берёт на арапа? Хотя, нет. Выполнить угрозу для таких отморозков - как в носу пальцем поковыряться. Во, блин, настали времена. Безбоязненно берут ментов за шкворень и гнут из них кренделя. Дожили. Спасибо партии родной и Правительству, как говаривали в старые времена.
   Капитан почувствовал, как изнутри на него накатывается удушающая волна. Тело заколотилось в мелком ознобе. Он знал, что такое состояние заканчивается всплеском безудержного гнева. Взрывом, с плохо контролируемыми им самим действиями. Когда голова руководствуется не разумом, а эмоциями. Нервы-нервишки совсем ни к чёрту...
  -- Ты... сучье вымя, жену и детей не трожь. Не надо... - задыхаясь, едва слышно произнёс Левко. Крылья горбатого капитанского носа раздулись и затрепетали. - Ну, коль пошла такая пьянка... Давно в чужих руках не обгаживались!? - рявкнул Левко и стал медленно подниматься из-за стола. - Я вас обоих здесь положу, как щенят. Глотки порву, сил хватит...
   За себя он не боялся. Ему было всё равно, что с ним сделают. Но когда дело касалось сыновей и дочек, которых он любил до безумия, капитан становился неуправляемым.
   - Приползли, видишь ли, две гниды, и грозят...
   Ухо Левко уловило металлический лязг. Краем глаза он увидел направленный на него чёрный зрачок ствола.
   Олигофрен, сместившийся из-за спины Телепата, держал его на мушке.
  -- В любой ситуации не следует совершать глупостей, - спокойно произнёс старший, и потянулся к сигаретной пачке, лежащей перед ним на столе. - Второй этаж. Под окном клумба. Уйти незаметно проще простого. Но... повторяю, не в наших с тобой интересах поднимать шум. Тихо договоримся, полюбовно.
   Сделай бандит резкое движение, - и Левко бросился бы на него, несмотря на ствол в руке Олигофрена. Но движения Телепата были несуетливы и уверенны, без намека на агрессивность, а первым нападать капитан не привык.
   Нахлынувшая авангардная волна гнева, затмившая разум - высокая и самая мощная - отхлынула назад. Следующие были послабее и поменьше. Левко постепенно успокаивался.
   Капитан плюхнулся обратно на стул, глядя на дымящуюся сигарету в руке Телепата. Скорее всего, с ''отказухой'' придётся распрощаться, пропади она пропадом. Не уголовное дело, а выговор не рюкзак с песком, за спиной не таскать. Рисковать женой и детьми ради никчёмной пачки с двумя десятками бумажек он не хотел. Пусть подавятся. Ему до пенсии год, проскрипит как-нибудь с божьей помощью.
  -- По рукам, капитан?
  -- Деваться некуда, согласен, - ответил Левко. - По червонцу деревянных за каждый лист не набросишь?
  -- Э-э... - повеселел Телепат и погрозил ему пальцем. - Нехорошо быть жадным. Не ''очко'' его сгубило, а к одиннадцати - туз. По ''стольнику'' за лист, и ни центом больше. Не уполномочен, уж извини.
  -- Хрен с вами, - обречённо рубанул ладонью воздух Левко. Не сдадите и не кинете?
  -- За фраеров держишь? - обиделся Телепат. - Зуб даю!
   Капитану не оставалось ничего иного, как попытаться заставить бандитов поверить в то, что ''сломали'' они мента. И не сопливого лейтенанта, воспитанного телеэкранами на хамстве и продажности, коих немало пришло в органы в последнее пятилетие, а старого капитана, добротной советской закваски.
  -- ''Товар'' в кабинете? - торопил события Телепат.
  -- Нет, - отрицательно мотнул головой Левко. - На проверке в прокуратуре.
  -- Когда будет?
   Капитан неопределённо пожал плечами.
  -- Спроси что-нибудь полегче. Может, через месяц, а может - пораньше. Как прокурорские подсуетятся.
  -- А ты не туфтишь, капитан? - недоверчиво спросил Телепат.
   Левко протянул ему ключ от железного шкафа, где хранились ''отказухи''.
  -- Проверь сам, Фома неверующий.
   Телепат взял ключ и принялся бегло просматривать обложки тонюсеньких папочек с отказными материалами. Просмотренные папки бесцеремонно бросал себе под ноги, нисколько не заботясь, как его действия будут выглядеть со стороны. Скоренько он почувствовал себя хозяином в ментовском кабинете.
  -- Не обманул, - сказал он, закончив просмотр и возвращая ключ капитану.
  -- Через пару недель пропусти звонок. Возможно, к этому времени прокуратура разродится. Резинщики они страшные. Получасовое растягивают на месяц. У них сроков нет. Могут хоть сколько мусолить бумаги.
  -- Ладушки, - был вынужден согласиться Телепат. - Тебя мы сами найдём. Не суетись. Да смотри, не передумай. Игра в ''кошки-мышки'' тоже не для тебя, судя по твоей реакции, семья для тебя много значит. Береги её.
  -- Не враг я сам себе. Не враг, -заверил его милиционер. - Тем более, появилась возможность хорошо заработать. Нищета эта вот где сидит.
   Левко похлопал ладонью по затылку.
  -- То-то, дошло, значит. - Удовлетворённо хмыкнул старший по рангу бандит, направляясь на выход. У двери он задержался.
  -- Не советую задерживать нас на выходе из вашего балаган. Ничего криминального предъявить ты нам не сможешь. Слова, они и есть слова - пустое сотрясение воздуха. Разрешение на пушку имеем. Кажи ксиву, Дебил.
   ''Слегка промахнулся я с кличкой'' - усмехнулся про себя Левко.
   Обделённый умом приблизился к капитану и положил перед ним разрешение на право хранения и ношения оружия. Чудеса, да и только: идиот имеет официальное разрешение на ''пушку''.
  -- Верю. - Левко щелчком сбил документ на пол. - Забери. - В отместку за выброшенные из шкафа ''отказухи''. Не всегда менту кланяться.
  
  -- Такие вот пироги, тёзка. Как ни соображал, а придумать за выигранное время ничего не смог, - вздохнул Левко, закончив повествование. - Почему я тебе доверился? Вижу, свой ты... так понимаю. Видно, достали тебя до печени, коли стал ты действовать на свой страх и риск. Иначе бы запрос пришёл почтой, с печатью и подписями твоего начальства.
  -- Когда прокурор вернул ''отказуху''?
   Левко засмеялся.
  -- Телепат, можно сказать, в руке её держал, барабанил по ней клешнёй. Свою пачку сигарет он бросил на папку, и зажигалку тоже. А прочитать не удосужился.
  -- С тобой на связь выходили?
  -- По межгороду. Дважды. Оба раза довольствовались лапшой о прокуроре. Дальше тянуть нельзя. Заподозрить могут, что я их вожу за нос. Беспокоюсь о жене и детях. Через сына привет передавали, у школы его перехватили. Неделю назад к жене на работе подвалил один субъект из их компании и посоветовал соблюдать осторожность на работе. Иначе, говорит, под поезд попасть можно. Потеряешь руку или ногу, как жить, мол, станешь? Мужик, говорит, с калекой в постель не ляжет. Пришла домой в слезах. Как быть, майор?
  -- Что тебе посоветовать, Сергей Петрович? По человечески рассудить, конечно, никакая бумага не стоит здоровья, тем паче, жизни человека. Мать её так... Родная милиция в таком разе тоже не помощник. К жене и детям на постоянку по милиционеру не приставишь. Задерживать в момент передачи ''отказухи'' - тухлое дело. Придёт либо ничего не знающая пешка, либо вообще ''левака'' пришлют. А вот угроза твоим близким, считаю, существует реальная. Из двух зол следует выбирать меньшее.
  -- Спасибо, майор, снял с души камень. С понятием ты человек. Далеко пойдёшь, помяни мое слово.
  -- Если милиция не остановит, - заезженной старой шуткой парировал Сергей.
   Левко вернулся к угловой тумбочке с отслоившейся от дряхлости фанерой, порылся в кипе бумаг и передал Сергею стопку листов, сколотых большой канцелярской скрепкой.
  -- Возьми. Здесь все ксерокопии материала по ДТП на сто девяностом километре. Авось, в толк пойдет. Для себя я отксерю заново на тот случай, если придётся восстанавливать ''отказуху''.
   Полученные от Левко бумаги Ратников скатал в трубочку и засунул во внутренний карман куртки.
  -- Других дел нет? Теперь - на электричку? - спросил капитан, когда Ратников собрался покидать кабинет начальника дознания.
  -- Домой надо двигать, тёзка. Мне здесь делать больше нечего.
  -- Тогда я провожу тебя, нам по пути. Супружница тоже ждёт, сам понимаешь, такой день... С первой звездой гости нагрянут. Они квашеной капустой довольствоваться не станут, им разносолы на стол подавай. Так сказать. Чтобы и глазам не стыдно было, и душа возрадовалась.
   Левко неожиданно расхохотался.
  -- Чему веселишься, Петрович? Поинтересовался Сергей, вышагивая рядом с капитаном по длинному милицейскому коридору райотдела.
  -- Всё-таки, менты - чудная порода людей. В кабинетах закусывают, чем ни попадя. Печенюшкой там, сырком плавленым или килькой в томате, от одного вида которой с души воротит. А в домашних условиях становятся привередливыми, как та тёща из анекдотов. Пельмешки уважают очень, селёдочку под шубой, а начальник любит чахохбили, гурман тоже мне отыскался... из Козюхановки.
   Тяжёлая металлическая дверь райотдела вытолкнула Левко и Ратникова в снежный водоворот. Пряча лица в поднятые воротники, они торопливо зашагали по заснеженной улочке, лавируя меж родившимися накануне рыхлыми сугробами.
  -- Нелегко мне, Сергей честно отслужившему в милиции почти четверть века. Идти вразрез со своей совестью. Ох, нелегко, - с придыханием говорил капитан, прикрывая глаза рукой в тёплой вязаной перчатке. - Говоря нашим, милицейским языком такая сделка именуется ''двурушничество''. Однако, куда мне деваться? Жизнь жены и детей дороже. За них опасаюсь.
   Ратников понимал состояние Левко. Капитану было необходимо выпустить пар перед пусть малознакомым, но надёжным собратом по оружию. Зная, что его поступок пускай не получит явного одобрения, но и под статью коллега не подведёт.
  -- Конечно, мне бы глотки порвать этим тварям, но...староват я для такого подвига, тёзка. Староват. Самое главное - нет уверенности, что оставят меня в покое. Ты сам отец, отнесись с пониманием и сочувствием. В нашей стране-перевёртыше окончательно и бесповоротно закончилась эпоха бескорыстных и бесстрашных строителей коммунизма. Ладно, ещё годик - и на заслуженный отдых. А ты, тёзка, достань этих гадёнышей, пооткручивай им головушки...
   Недалеко от вокзала Левко распрощался с Сергеем и свернул в тихий, безлюдный переулок. Увязая по щиколотку в мягком снежном покрывале, он направился домой под тоскливую песню январского ветра. Спустя пять минут позёмка прожорливо зализала следы капитанских ботинок, не оставив даже намёка на то, что здесь недавно прошёл человек. В принципе, далеко не худший из всех представителей человечества.
   Ратников проводил глазами растворившуюся в мутном холодном мареве коренастую фигуру капитана, и побрёл через привокзальную площадь. Позёмка с рвением и усердием принялась за работу, теперь уже заметая следы майора Ратникова.
   Встреча Сергея с Левко явилась тем отправным моментом, с которого для майора начался иной отсчёт времени. Больше повстречаться им было не суждено. Так распорядилась её величество Судьба.
  
   В конце января из вагона электропоезда, прибывшего из Новосибирска, на обледенелый перрон райцентра шагнул невысокий мужчина. Держась рукой за грудь, он прошёл по узкой дорожке вокзального сквера, и вышел на центральную площадь посёлка. Здесь в канун нового года был сооружён детский городок, обнесённый зубчатой стеной из ледяных кирпичей. В центре городка возвышалась красавица-ёлка в бусах из разноцветных лампочек. Радом с ней - трёхметровый Дед Мороз и Снегурочка. Поодаль - сказочные персонажи. Все фигуры вылеплены из снега и разукрашены руками районных умельцев.
   Теперь, по прошествии месяца, всё это сказочное великолепие было безжалостно порушено великовозрастными чадами, не ведавшими уважения к труду и красоте, созданной, возможно, руками их родителей. Сердце начинало ныть, глядя на обезглавленных и обезрученных, некогда радовавших взгляд, сказочных Емелю и Василису Прекрасную. Единственное, чего не коснулась злодейская рука, оказалась ледяная горка, с которой и сейчас с превеликим удовольствием и отчаянным визгом каталась детвора.
   Мужчина остановил пробегавшего мимо розовощёкого мальчугана в лохматой шапке-ушанке и, несмотря на изрядный морозец, расстёгнутом наполовину пальтишке.
  -- В какой школе учишься, боец? - спросил он, вытирая платком вспотевший лоб.
  -- Да вот рядом, в средней ''двушке'', дяденька.
  -- Ивана Сергеевича знаешь?
  -- Директора, что ли? Знаю, конечно.
  -- Вот что, солдат, - мужчина протянул мальчишке обычный почтовый конверт. Передай письмо директору. Прямо сейчас. Сделаешь? Как мужчина мужчину прошу.
   Пацан простужено шмыгнул носом и по-взрослому ответил:
  -- Смогу. Мне не трудно.
  -- Ну, друг, спасибо, этим ты меня очень выручишь.
   Мужчина из брючного кармана достал хрустящую купюру и сунул пацану за козырёк его кроличьей шапки.
  -- На мороженое и шоколад. Заработал.
  -- Спасибо, дяденька, - крикнул на бегу мальчуган и помчался к трёхэтажному зданию школы, находившемуся на противоположной стороне площадки.
   Мужчина проводил взглядом легко взбегавшего на школьное крыльцо пацана, облегчённо вздохнул и зашагал в обратном направлении. Остановившись у небольшого кафе, он постоял минуту, и решительно шагнул через порог.
   Присев за столик, он заказал двести граммов водки, на закуску - обвалянные в сахаре дольки лимона. В ожидании, когда официантка принесёт заказ, мужчина несколько раз принимался массировать ладонью левую сторону груди, будто избавлялся от докучавшей боли.
   Когда перед ним на столике возник графин с водкой и блюдце с лимоном, он выплеснул в большую пузатую рюмку содержимое графина. Выпил. Пожевал подслащённый цитрус.
   Полная официантка увидела, как мужчина поманил её пальцем, видимо, намереваясь повторить заказ, но дойти не успела. Посетитель внезапно уронил голову на грудь, и захрипел. Хватая воздух широко раскрытым ртом, он мешком свалился на кафельный пол, испугав до полусмерти официантку.
   Прибывшая в кафе бригада скорой помощи, констатировала смерть от обширного инфаркта.
  
   Мальчуган обещание сдержал и честно отработал полученные деньги. Директор школы Иван Сергеевич Кудрявцев, приняв от ученика странный пакет, попытался задать отроку несколько вопросов и выяснить личность мужчины.
   Безуспешно. Директор помял пакет в руке. Похоже, какие-то бумаги. Затем аккуратно надрезал боковую сторону конверта, и обнаружил внутри ровно две тысячи долларов с запиской ''Для школы''.
   Несколько дней Кудрявцев не терял надежды установить школьного спонсора, но, в конце концов, ему пришлось отступиться.
   Ему и в голову не приходило связать упавшее, как снег на голову богатство со скоропостижной смертью отца одного из своих учеников - капитана милиции Левко.
  
   ГЛАВА 2. НЕПУТЁВЫЙ РУДОЛЬФ
  
   Обратно в город Сергей добирался в такой же, как и утром, расхлябанной электричке. Судя по ничтожно малому количеству в вагоне плюсовых градусов, абсолютно все электропоезда на железной дороге давно и безнадёжно болели хроническим гриппом, воспалением лёгких и всеми простудными заболеваниями.
   Выйдя из насквозь промёрзшего вагона, Ратников нырнул под арку в подземный переход, бегом, прыгая через ступеньку, одолел несколько лестничных маршей и поднялся в вокзал. Ласточкой проскользнул мёрзлыми подошвами ботинок по гладким плиткам огромного зала ожидания, гудящего гигантским муравейником, и зашёл в дежурную часть.
   Оперативным дежурным по линейному отделу оказался знакомый Ратникову подполковник Василевский. Разглядев, отливавшее цветом спелого баклажана лицо управленческого опера, Василевский сжалился и великодушно разрешил занять место рядом с собой, возле пышущей теплом электрической печки.
   Не успели выкурить по сигарете, как зазуммерил пульт. Подполковник подхватил с чёрных рогатин телефонную трубку. С полминуты молча слушал, а затем прикрыл микрофон ладонью и спросил, обращаясь к Ратникову:
  -- Машина с нашим опером потарахтит в Первомайку. Могут подвезти. Тебе не по пути?
  -- Грех, Геннадий Павлович, не воспользоваться оказией. До рынка подбросят, дальше сам доберусь.
   Василевский кивнул и снял ладонь с микрофона.
  -- Погодь-ка минутку, Константин, не ехай покуда. Прихватишь с собой майора Ратникова из конторы. Хорошо, что знаком с ним... Жди.
   Проезжая часть дороги перед Центральным рынком, как портовая гавань кораблями перед путиной, была плотно закупорена припаркованными автомобилями. В основном, иномарками. Дорогими, и не очень. Порой, вызывающими жалость внешним видом. Но владельцы заграничных ''Антилоп-Гну'' не спешили расставаться с потерявшими лоск автомашинами. Как же, престижно.
   Свободные от машин пятачки перед входом на рынок оказались забитыми группами праздношатающихся людей. Половина из них состояла из мошенников, шулеров, карманников, "крышующих" битюгов. А другая половина - из зевак и глупцов, раскатавших губу в надежде поймать за хвост птицу счастья в поединках с "напёрсточниками", ''ломалами'' и прочим откровенным жульём, расплодившимся в последнее время в неимоверном количестве.
   Ратников диву давался, наглядно обозревая, как богата страна дураками. Не надо быть пророком, чтобы предсказать плачевный исход неравных состязаний: деньги из карманов лохов испарялись с быстротой молнии, и вместе с купюрами бесследно исчезали те, которые недавно взахлёб сулили удачу и крупный выигрыш. Потрошители чужих кошельков фиаско не знали, в совершенстве владея искусством облапошивания простофиль.
   Разрезая плечом толпу, Ратников уверенно держал курс на красочную арку. Именно отсюда в минувшем году была похищена ''Четвёрка'', на которой ''быки'' неуловимого хозяина совершили покушение на Ратникова.
   Однако, не это послужило причиной сегодняшнего появления Сергея на главном базаре города. Причина таилась в другом: нынче ему просто хотелось побаловать Ксану и Пашку чем-нибудь необычным для сибирского января.
   В смысле, ягод-фруктов.
   В крупных городах ежедневно судьба, по злой или доброй воле, сталкивает лицом к лицу многие сотни и тысячи людей. Сталкивает и разводит по сторонам, чтобы в дальнейшем они больше не повстречались. В повторившейся встрече ранее незнакомых людей следует искать признаки закономерности.
   Находясь в эпицентре бурлившего водоворота из человеческих тел, Ратников услышал звуки, привлёкшие его внимание. Приняв левее, Сергей увидел, как смуглолицый парень в, сбитой на затылок пушистой пыжиковой шапке, методично избивает щуплого паренька, распростёртого на ледяной корке прибазарного асфальта.
   Чернявый, сверкая белками глаз, сопровождал утробным хеканьем каждый замах ноги, поддевал массивным тяжёлым сапогом тщедушное, костлявое тело своей жертвы. С каждым новым ударом тело избиваемого поднималось кверху и шлёпалось обратно, приближаясь к невысокому поребрику угловой дорожки, покуда не прижалось к промёрзшему бетону.
   Дальше катиться было некуда, и пацан стал принимать на себя качественные полновесные пинки, грозившие стопроцентной гарантией переломов рёбер.
   Всё происходило на виду десятков людей, пробегающих мимо лобного места и стыдливо отводящих глаза. Бьют, значит, поделом. Зазря лупить не станут. Меня ведь никто не трогает, потому что не заработал. По лицу садиста и телу его жертвы скользили равнодушные, ничего не видящие взгляды. То, что на их глазах уродовали мальчишку, наверняка, делая его калекой, никого не волновало. Происходящее напрямую их не касалось и они со спокойной совестью, торопливо пробегали мимо. Картина была тягостной. В тот момент, когда нога чернявого, которым оказался Салех, подручный Руслана, отправилась в очередной полёт для следующего пинка, Ратников, растолкав стоявших вокруг созерцателей бесплатного кино, оказался рядом с ним, и несильно пнул по оставшейся единственной точке опоры.
   Этого оказалось достаточно, и Салех, не удержавшись, протаранил коленями сверкающий льдистой корочкой асфальт. Находившиеся рядом заржали, предвкушая продолжения представления. Они не допускали мысли, что кто-то осмелится помешать экзекуции. Салех чертыхнулся про себя. Надо же, как неловко оступился. Припозорился, так сказать, на глазах у самого Руслана. В недоумении он поднял голову. Сергей не стал медлить, сбил наземь с пышной кудрявой шевелюры дорогую шапку и схватил чернявого за волосы.
   Свободно рукой сунул под нос красные корочки удостоверения.
  -- Не дёргайся, падла, милиция.
   Пресекая возможность сопротивления, резко даванул ногой на голеностоп Салеха. Что-то хрустнуло. Поверженный взвыл. Так, растяжение связок обеспечено. Хорошо. Этот уже не боец.
  -- Пусти, ментяра, больно!..
  -- За что мальца изнахратил? - спросил Ратников.
  -- Да за дело, говорю, -прохрипел Салех. - Карманник он. ''Лопатник'' у меня хотел подрезать.
   Словно очнувшись от летаргического сна, вокруг загалдели. Из толпы раздались выкрики в защиту чернявого.
  -- Отпусти, лягаш, человека. Невиновный он!
  -- Житья от ворюг не стало. Гляди, подошвы на ходу оторвут!
  -- Поучили уму-разуму, теперь по карманам шастать не станет!
  -- Поделом, засранцу!
   В открытую вступаться за Салеха друзья не спешили. Как-никак, представитель власти. Чревато... А с пацаном, того, лишка хватили. Могли бы и затрещинами обойтись.
   Находившийся в толпе Руслан мгновенно срисовал майора Ратникова. Спасибо, Ведьмак, вовремя раздобыл фоторожу доставившего им столько головной боли опера. Чеченец что-то зашептал, стоявшему рядом, и поспешил укрыться за спинами собравшихся любопытствующих горожан.
   Лучшего случая поставить точку на зловредном и опасном майоре, одним махом разрешив все связанные с ним проблемы, было не придумать. Воспользоваться суматохой и толпой, своими людьми взять ментяру в кольцо, и незаметно воткнуть ему в спину нож несложно. В другое время Руслан так бы и поступил. Но момент оказался безнадёжно упущен.
  -- Убили!!! - вдруг истошно заблажила какая-то баба в белой пуховой шали. Так всегда и бывает: глухой не дослышит - так сообщат.
  -- Ратуйте, люди добрые!
  -- Господи, помогите!
   Откликаясь на крики о помощи, издалека донеслись трели милицейских свистков.
   Толпа всколыхнулась и загудела. Мимо Ратникова, воровато озираясь, прошмыгнул мужичонка бомжеватого вида. Кто-то поспешил за ним. Следом - ещё несколько человек. Вскоре находившееся перед рынком человеческое стадо, бездумно повинуясь законам толпы, словно подхваченное гигантским вихрем, поплыло на майора. Сергея оттеснили от Салеха и сшибли с ног. Он упал сверху на избитого пацана, тщательно пытавшегося подняться на четвереньки. Толпа панически рассосалась за пару минут. Обратно вернулось лишь несколько человек. Они бродили по опустевшей площади, отыскивая утерянные в суматошном бегстве шарфы и головные уборы. Как и следовало ожидать, Салех тоже не горел желанием пообщаться с Ратниковым. Он исчез, прихватив пыжиковую шапку.
   Ратников поднял и прислонил спиной к железным прутьям ограды тело спасённого мальчишки. Держась за грудь, тот беззвучно всхлипывал, не в силах смахнуть слёзы, сбегавшие по грязному лицу.
   Небрежно помахивая дубинкой, к ним направился сержант милиции.
  -- Случилось что, земляк? - спросил страж рыночного порядка. - Орали, убили кого-то, да только трупа нет. Наверное, опять крутизна ''землю'' и ''крыши" делила.
  -- Не знаю, командир. Мне не докладывали.
   Сержанту ответ не понравился. Он пристально оглядел с головы до ног стонущего и плачущего пацана, и поинтересовался:
  -- Не вас ли тут, часом, отоваривали? Документы кажите, если таковые имеются. А нет - разберёмся в отделении.
   Пацан выжидательно замер, и даже перестал всхлипывать. Сдаст ли его спаситель-мент сотоварищам? Не ведал несмышлёныш по своей неопытности, что ему в вину нечего вменить. Отсутствует объект преступления. Проще говоря, без ''терпилы'' никакое уголовное дело не срастётся. А потерпевший исчез, канул бесследно, как камень в глубокий омут.
   Ратников передал бдительному сержанту удостоверение.
  -- Извините, товарищ майор, но мальчишка показался мне подозрительным. Воровской у него взгляд.
  -- Ничего особенного, - успокоил сержанта Сергей. - Малость стоптала толпа парня, оклемается сейчас. После такой костоломки, не то, что волком глядеть - тигром на людей бросаться будешь.
   Сержант с достоинством удалился, помахивая резиновым демократизатором, чем вызвал у пацана вздох облегчения.
  -- Как зовут тебя, молодого-интересного? - спросил Сергей.
  -- Рудькой. - паренёк сплюнул на снег кровавую слюну.
  -- Рудольф, что ли?
  -- Ага.
  -- Красиво звучит, но не по-русски. Такое имя требует для себя чёрный фрак с белой манишкой и бриллиантовыми запонками. Имеешь?
  -- Да пошёл ты...
   Очередное алое пятно украсило белый снег. Рудька осмелел, видя, что на этот раз ему пофартило: жив остался, и в ментовку не загремел. Хотя, последнее ещё под вопросом. Легавый-то рядом и дышит в лицо.
  -- Чего издеваться? Фрак ему подавай. Не видишь, какой у меня прикид?
   Парень повёл худеньким плечом, демонстрируя Ратникову куртчонку на рыбьем меху.
  -- Вижу-вижу...- примирительно произнёс Сергей. Так, за что тебя черномазый отметелил, говоришь?
  -- Я тебе пока ничего не говорил, - ощетинился Рудька, сморщившись от боли. - Слыхал, что сказала чёрная обезьяна - бумажник хотел у него сбондить. Что ещё?
  -- Ладно, не хочешь говорить по душам - не надо. Мороз вон крепчает. Гляди, окочуришься здесь с тобой. Живёшь-то где?
  -- На Челюскинцев, дяденька милиционер.
  -- Не ерничай. Не люблю. Да и не заслужил я с твоей стороны такого отношения к себе.
   ''Район железнодорожного вокзала, - смекнул Ратников. - Иногда знакомство с некрупной рыбёшкой приносит больше пользы, чем дружба с акулами преступного мира''.
   Мелкие жулики Рудькиного пошиба, не ведая того, могут выдать такое, о чём порядочный оперативник мечтает только во сне. Тем паче, проживает Рудька вблизи ''железки'', следовательно, касательство к ней имеет. Потолковать с ним серьёзно следует, язык не отсохнет. Вот этим, благословясь, и займёмся с утречка.
  -- Идти сможешь?
   Рудька самоуверенно кивнул и двинулся вперёд. Однако на первых же шагах он застонал и схватился рукой за грудь. Ратникову пришлось придержать парня, чтобы он не свалился в снег.
  -- Ты, майор, только до остановки меня проводи, - немного смущаясь своей беспомощности, попросил он. - Дальше я сам.
  -- Топай молча, самостоятельный ты мой. Ты теперь без посторонней помощи в троллейбус подняться не сможешь.
   Доковыляв до дороги, Сергей остановил такси и помог охающему Рудьке разместиться на заднем сиденье.
  -- Слышь, майор, у меня тугриков нет, чтобы за мотор рассчитаться, - тихо произнёс Рудька. - Забашляешь? В долг, разумеется...
  -- Вернёшь ворованными ?
   Рудька обиделся и замолчал.
   Усевшись рядом с водителем, Сергей по дороге бросал косые взгляды на парня и видел, как он молча корчится от боли, о чём свидетельствовали его губы - побелевшие, сжатые в тонкую полоску.
   Остановив машину у нужного дома, Сергей расплатился с водителем, и попросил подождать его несколько минут.
  -- Вернёшь меня на место, -коротко пояснил он.
   Ратников не собирался отказываться от затеи порадовать ягодно-фруктовым сюрпризом жену и сына.
   На лестничной площадке второго этажа задержались, переводя дух. Воспользовавшись передышкой, майор вырвал из записной книжки листок, нацарапал на нём фамилию и номер служебного кабинета вместе с телефоном.
  -- Оклемаешься, загляни ко мне на службу. Желательно завтра.
  -- Зачем? - подозрительно спросил Рудька.
  -- Неужели непонятно? - засмеялся Ратников. - Потолкуем за жизнь. Уж не собираешься ли ты стать профессиональным карманником? Пока не поздно - нужно поставить точку. Завязывать. Не умеешь - не кради. Ведь вора бьют не за то, что он ворует, а за то, что попадается. Сегодняшнее тому подтверждением.
   Отдохнули и потихоньку потопали вверх по лестнице на четвёртый этаж. Передав Рудьку в руки матери, Сергей прытко сбежал вниз, где его дожидался таксомотор.
  
  -- Ну, не мужское это дело - чистить картошку, пап, - канючил Пашка, бросая очередную ошкуренную картофелину в кастрюлю. Но доводы отрока, норовившего отвильнуть от нудной, серой работы, во внимание отцом не брались.
  -- Задание получил? Будь добр - выполни, а потом можешь обжаловать вышестоящему руководству.
  -- Кто за меня заступится? - насупился Пашка. - Мама всегда на твоей стороне.
  -- Пожалуйся бабушке, она уж тебя, бедолагу, замордованного родителями и непосильным трудом, наверняка пожалеет.
  -- Так она далеко, в Степногорске. - разочарованно протянул сын.
   Мытьё посуды и чистка картошки были для него самым тяжёлым наказанием. Не любил он возиться на кухне, считая это занятие девчоночным.
  -- Чем же, сын, по-твоему, должен заниматься мужчина? - спросил Сергей, протирая слезившиеся от лука глаза. Вот здесь, в нашей квартире?
   Пашка слегка задумался, а затем начал перечислять:
  -- Ну, это... мусор вынести из квартиры. Пропылесосить когда...
  -- Дрова колоть и воду носить не надо, - подтрунил над ним отец.
   Как Пашка не пытался, больше в голову никакая мужская работа не приходила.
  -- Хочешь, продолжу? - предложил сыну свою помощь Ратников. - Посмотреть видик, летом погонять на велосипеде, а зимой - на коньках, вкусно покушать настоящий мужчина тоже никогда не откажется.
  -- Ну, ты пап, даёшь... Я такого не говорил. Да и не работа это вовсе, а отдых, - возмутился сын, но Ратников преднамеренно проигнорировал робкий протест отпрыска.
  -- Маме досталось совсем немного: мытьё полов, стирка, готовка на кухне и хождение по магазинам с тяжёлыми сумками. Не многовато ли, сынок, для одной мамы?
  -- Действительно, - наконец, сдался Пашка. - Он как-то раньше не замечал, сколько много по дому работает мама, обихаживая его и отца. Надо бы ей побольше помогать, здесь родитель прав.
   Спустя час, когда на город опустились ранние зимние сумерки, в духовке подрумянивались картофельные ломтики, оплавляясь сырными слезами, залитые нежным майонезом. В чисто убранной кухне витал терпковатый запах поджаренного лука, как символ семейного согласия.
   Сергей и Пашка, в ожидании Ксаны, дополняли обеденный стол последними кулинарными штрихами. В меру своих способностей, естественно. В центре стола ярким солнцем пламенел салат из свежих помидоров, окружённый жёлтыми лепестками болгарского перца. Алели арбузные полумесяцы, а на васильковой скатерти крупными звездами золотились тугобокие персики.
   В последнее время, поделившись с женой своими опасениями, Сергей старался встретить Ксану по пути домой. Насколько ему позволяла служба. Чаще он дожидался её у дверей поликлиники, внимательно следя за подъезжавшими автомобилями. Иногда встречал на автобусной остановке. Ни на секунду Ратников не хотел забывать, с каким опасным зверем он вступил в схватку.
   Сегодня Ксана, с учётом выезда Сергея из города, должна была вернуться домой на такси, благо, имеется возможность подрулить к самому подъезду. Так они решили накануне, поэтому Сергей не торопился встречать жену.
   Наконец, условно трижды коротко звякнул дверной звонок, и на пороге появилась Ксана. Сергей облегчённо перевёл дух, и поспешил в прихожую - к ней, единственной и любимой, желаннее которой у него никогда не было и не будет.
   Пахнущая морозной чистотой, Ксана прижалась щекой к лицу Сергея.
  -- Как съездил? Удачно? - шепнула она.
  -- Нормально, - коротко и также тихо ответил он.
   Заговорщики, ёш твою клёш! От сына родного таиться приходится. Но рано ему знать прозу жизни. Не поймёт.
   Расстёгивая ''молнию'' на сапоге, Ксана повела носом и спросила:
  -- Мужики, что за страшно вкусные ароматы плывут из кухни?
  -- Сюрприз, мама, - выскочил поперёк батьки Пашка.
  -- Сейчас поглядим ваш сюрприз, - сказала она и направилась в кухню. В дверях она удивлённо остановилась.
  -- Спасибо, ребята, - только и промолвила она, и принялась тискать в объятиях засмущавшегося сына.
  -- Какой праздник, не подскажите?
  -- Почему обязательно праздник, просто так - запрещается?
   Сергей подтолкнул жену к ванной комнате.
  -- Умывайся, да будем ужинать. Картошка стынет.
   Ксана плотно прикрыла за собой дверь и пустила в умывальник сильную струю воды, чтобы домашние не слышали её всхлипов.
   Бог мой! Какой же она была дурой, когда там, в Степногорске, потребовала у Сергея развод. Что затмило её разум и сердце? Ведь Сергея она любила. Но на поверку вышло, что во сто крат сильнее оказалась любовь Сергея к Ксане, коль смог он найти в себе силы переступить через саднящую боль измены и разлуки, простить её и выдернуть из чеченской мясорубки, откуда она уже не чаяла выбраться живой. Там, в Чечне, будучи замужем, она не видела и сотой доли внимания и ласки, которыми её щедро осыпает Ратников. "Господи, как же я благодарна тебе за то, что ты вернул мне Сергея..."
   Выйдя из ванны, Ксана открыла холодильник, и решительно шлёпнула перед мужем бутылку шампанского.
  -- Гулять, так гулять, родные мои! - отчаянно заявила она, подарив сыну и мужу по поцелую.
   Ратников не возражал. Пашка, само собой, тоже был не против, хотя и довольствовался лимонадом.
   В это вечер, глядя на искренне веселящихся Ксану и Сергея, сын, наверное, впервые после возвращения в Степногорск осознал, что он окончательно обрёл отца. Он радовался и смеялся вместе с ними. Ребёнок счастлив тогда, когда меж родителями царит любовь, взаимопонимание и душевное тепло.
   После ужина Ксана отправила сына спать, вымыла посуду и прибралась на кухне. Сергей в кресле устроился перед телевизором. Показывали вечерние новости. На экране мельтешили кадры чеченской войны, - фонтанирующая горячей кровью рана России. В течение долгих лет русские и чеченцы резали глотки и поливали свинцовым дождём друг друга. Политики обеих сторон не могли договориться... Сергея, прошедшего чеченский плен и видевшего войну с изнанки, коробило словоблудие журналистов. Во имя чего принесены тысячи жертв? Ведь очевидно, что Россия и Чечня разойдутся в стороны только для того, чтобы, собравшись с новыми силами и, уподобившись безмозглым баранам, треснуться лбами заново...
   Ксана присоединилась к Сергею. Вдруг она неожиданно всплеснула руками.
  -- Совсем плохая стала, забыла напрочь! Я ведь раздобыла то, о чём ты меня просил, Серёжа.
   Ратников мгновенно потерял интерес к телевизору. Он выхватил из рук жены полиэтиленовый пакет и принялся перелистывать пухлую тетрадь - амбулаторную карту больного Косихина. Судя по объёму тетради, частенько пользовался прапорщик больничным листом. Беспокоился о своём здоровье, сволочуга.
  -- Как тебе удалось? - спросил Ратников, не отрывая взгляда то исписанных неразборчивым почерком страниц. - Никак своровала?
   Ксана засмеялась.
  -- С кем поведёшься...С тобой научишься не только этому ремеслу. Просто позаимствовала на время документ, заметь, никому в настоящее время не нужный. Грешна, каюсь...
   Сгорая от любопытства и нетерпения, Ратников уединился на кухне, разложив перед собой судебно-медицинское заключение, полученное утром от Левко, и принесённую Ксаной тетрадь. Затем придвинул к себе поближе пепельницу, рядом положил пачку сигарет, зажигалку, и углубился в чтение документов. Работа предстояла долгая и кропотливая. На скорый успех он рассчитывать не мог по причине слабых познаний в медицине. Но Сергей надеялся, что ему удастся отыскать нечто, способное пролить свет на неожиданную и таинственную смерть прапорщика Косихина.
   Незаметно бежала минутная стрелка, отсчитывая часы. В пепельнице росла гора окурков, и в маленькой кухоньке было не продохнуть. Многое в записях оказалось непонятным, но майор верил в свою удачу и, как вышло, вовсе не напрасно.
   В два часа ночи Сергей растолкал спящую крепким сном Ксану, и поманил её пальцем за собой. Сонно щурясь, она проследовала за мужем на кухню.
  -- Моё предположение получило первое подтверждение, - сообщил он Ксане, жадно затягиваясь сигаретой. - Вместо Косихина похоронен другой человек.
  -- Из чего следует твое заключение? - задала ему вопрос Ксана.
  -- Смотри. - Сергей показал пальцем в амбулаторную карту. - Согласно этой записи, незадолго до нашей командировки в Чечню, Косихин обращался в поликлинику по поводу протезирования зубов. Предпоследние два зуба с левой стороны в верхней челюсти у него были удалены, и поставлен мост. Теперь взгляни вот сюда...
   Ратников взял в руки заключение судебного медика из отказного материала.
  -- При исследовании трупа, в частности ротовой полости, отражено, что зубы у покойника абсолютно здоровые, удалению и протезированию не подвергались.
  -- Значит, всё-таки, Косихин жив, - прошептала поражённая Ксана. - Жуть какая, Серёжа. Страх-то какой...
  
   ГЛАВА 3. СЛЕД МАРТЫНОВА
  
   Рудька появился в кабинете Ратникова после обеда. Пол дня мальчишка терзался вопросом: идти ли ему в ментовку или махнуть рукой и пустить дальнейшие события на самотёк? Буду нужен Ратникову - сам разыщет, рассуждал он. Как начинающему карманнику, Рудьке не следовало бы светить собственный фейс в правоохранительных органах. Чем меньше будут знать о нём, тем дольше он погуляет на свободе. А в том, что он сядет за решётку, Рудька не сомневался.
   Казалось, всё правильно. Но с другой стороны - неудобняк катит. Ведь Ратников, он хоть и ментяра, однако, спас его, выручил незнакомого сопляка. Благодаря вмешательству майора, Рудька отделался лёгким испугом в виде нескольких сломанных рёбер. Могло быть хуже. Воров никто не любит, и здорово мордуют, когда за руку схватят. Опять же, сержанту не сдал, а домой доставил, рассчитавшись собственными бабками за тачку.
   Думай не думай, а сто рублей не деньги. Рудька перетянул грудь тремя махровыми полотенцами, чтобы поменьше донимала боль, и дышалось легче, набросил на себя куртчонку на искусственном меху, и осторожно спустился во двор. Шёл не спеша, опасаясь загреметь костями на скользком тротуаре. Благо, топать было недалеко. Потихоньку дошёл до Дворца культуры железнодорожников, отсюда до конторы транспортных ментов рукой подать.
   Сергей кропал очередную, никому не нужную, кроме штабистов, пустяковую справочку, когда в дверь постучали.
  -- Заходи, Рудольф, - с облегчением бросив ручку на стол, пригласил он посетителя.
   Минуту назад ему пропустили звонок с вахты, и он дал зелёный свет визиту Рудольфа Пырьева.
   Подросток вошёл и в нерешительности остановился, разглядывая спартанские апартаменты майора.
  -- Проходи, присаживайся.
  -- Чего здесь рассиживаться? Некогда мне. Дело говори...те, зачем вызвали.
   Вчера Рудька свободно общался с майором на ''ты'', а вот сейчас почему-то оробел. Стоявший на входе дядька с автоматом даванул на психику, что ли?
  -- Впервые у нас в гостях? - спросил Сергей.
   Пырьев молча кивнул.
  -- Дай бог, чтобы - последний.
  -- Ну, как получится, - хмыкнул Рудька и, оценив более чем скромную кабинетную обстановку, добавил:
  -- Бедновато живёт милиция.
  -- Чем богаты... - развёл руками майор.
   Ратников пригласил Рудьку, не преследуя при этом конкретной цели. Он и сам не знал, какую информацию выжмет из пацана. Так, слегка прощупать по нераскрытым преступлениям, вон их сколько, ''глухарей'' в сейфе пылится, да попытаться наставить на путь праведный.
  -- С мамашей твоей я вчера познакомился, а вот батю что-то в квартире не наблюдал. Отец-то есть, Рудольф?
  -- По документам - не сирота. Только папаша у нас, будто... луч света в тёмном царстве, - блеснул школьными познаниями Рудька. - Посверкает дома месяц-другой, и погаснет.
  -- Разъездной характер работы? - поинтересовался Ратников.
  -- Ага. Командировки ему выписывает народный суд. Не вылезает из тюряги. Сестрёнка успевает забыть лицо отца, покуда он валит лес для хозяина.
  -- Сколько ей?
  -- В первый класс бегает Наташка, стрекоза-егоза. Теплота, с которой отозвался Рудька о сестричке, свидетельствовала, насколько он любит Наташку-первоклашку.
   Сергей воткнул в розетку вилку электрочайника, поставил на стол банку с растворимым кофе и пачку печенья.
  -- Согреем души, Рудольф? - спросил он, протирая чистым полотенцем чашки.
  -- Не мешает побаловаться горяченьким, Сергей Иванович, - с готовностью отозвался Рудька. - Климат в кабинете тоже не сочинский.
   Дожидаясь, когда забурлит вода в чайнике, выкурили по сигарете. Рудька немного освоился, и его поведение стало более раскованным и естественным.
   Время бежало, но вопреки рассказам дворовых пацанов, его никто не прессинговал, не пытался повязать на компре, если такая появилась у Ратникова за прошедшую ночь.
  -- Неуважительно ты о родителе отзываешься, - вернулся Ратников к прежнему вопросу. - Папаша ведь...
   По веснушчатому лицу подростка проскользнула мина презрения.
  -- Ха, папаша! - цыкнул он, обхватив ладонями чашку с кофе. - Таких отцов по десятку на каждом километре, у каждой пивнушки. За что мне его любить и уважать? Я ведь, Сергей Иваныч, в школе нормально учился, не хуже других. Мне бы дальше учиться, да только матери одной двоих не потянуть. Дорого. На работу нигде не берут. Вот пошёл склоняться по подворотням. Там вино, девочки. Как-то раз...
   Спохватившись, что он чересчур разговорился, Рудька захлопнул рот и замолчал.
  -- Договаривай, коль начал, - усмехнулся Сергей. - Беседа наша неофициальная без всяких последствий. Можешь считать её дружеским разговором.
  -- Какие могут быть друзья у милиционера? - искренне удивился Рудька. - С ними не дружат. Их боятся и ненавидят.
  -- Думай, недоросль, чего говоришь, - урезонил его Сергей. - Разве я тебе подлянку сотворил, чтобы меня презирать?
  -- Да нет, Сергей Иваныч, вы - мент правильный. Кажется...
  -- Кажется ему... - пробурчал Ратников. - А мне вот кажется, что в твоей башке набито глупости немеряно. Того и гляди, из ушей полезет, как зубная паста из тюбика.
  -- Есть чуток, - охотно согласился с ним Рудька. - Один раз обшмонали с ребятами одного пьянчугу. Три дня потом гулеванили. Понравилось. Решил набить руку на трезвых лохах. Они богатые Буратины. Подался на рынок и присмотрел одного. Видел, как он пухлый кошель в карман опустил. Что из этого вышло - сами видели.
  -- Имел счастье лицезреть последствия твоей ювелирной работы, юный Паниковский.
  -- Пырьев пропустил мимо ушей нелестное сравнение с комическим персонажем. Возможно, он и вовсе был незнаком с таковым.
  -- Мудак черножопый! - грязно выругался мальчишка.
  -- Паниковский? - уточнил Ратников.
   Кажется, ему удалось отыскать стиль и манеру общения с подростком. Безобидная товарищеская ирония оказалась ключом к доверительной беседе умудрённого жизненным опытом милиционера и делающего первые шаги на воровском поприще пацана.
   Судя по отсутствию отрицательной реакции на незлобивые подковырки, Рудька в дворовой жизни не занимал место в лидирующей касте. Но на побегушках не состоял, коль хватает ума не обижаться на шутки.
   Пырьев сморщился, словно половину лимона зажевал.
  -- Тот козёл на рынке. Можно ещё сигарету, Сергей Иваныч?
   Толковать Рудьке о вреде курения для его организма, означало толочь воду в ступе, и он, скрипя сердцем, передал ему пачку ''Золотой Явы''.
   Рудька закурил, пыхнул дымом и по взрослому взмахнул рукой, разгоняя сизое облако. Вчера, донимаемый болью, он вёл себя сдержанней. Но сегодня, когда притупились острые, колющие грудь ножи, из него выплеснулась обида за испытанное на рынке унижение. За несправедливую, по его мнению, жестокость.
  -- Почему же он мудак и козёл? - резонно спросил Сергей. - Он тебя должен был в маковку расцеловать, схватив за руку в собственном кармане?
  -- Дело в другом, Сергей Иваныч. Ведь встречались мы с ним раньше. Было дело. По знакомству мог бы меня как-то помягче избить, не ломать рёбра, словно барану.
  -- Ну-ка, ну-ка, Рудольф, расскажи поподробнее.
   С недавних пор всё, что касалось смуглолицых красавцев с российских югов, вызывало у Ратникова неподдельный интерес.
  -- Значит, притащился я на рынок. Походил туда-сюда и срисовал эту чёрную образину, будь он проклят. Вижу, он с кем-то рассчитался ''бабками'' и положил ''лопатник'' в наружный карман.
  -- Рудольф, повторяешься, - нетерпеливо произнёс майор. - Где его раньше видел?
  -- Не сбивай с мысли, Сергей Иваныч... На базаре я наблюдал его со спины... Может, и ошибаюсь...
   Сергей укоризненно посмотрел на пацана.
   - Он - не он. Так не бывает, баба либо беременна, либо нет. Среднего не дано. Понял? При каких обстоятельствах вы имели контакт?
   -Ладно, расскажу... - решился Рудька. - Только с уговором: треск останется между нами, и никаких последствий. Подписывать ничего не стану, сразу предупреждаю. А от слов я всегда отопрусь.
  -- Ну, и мешанина у тебя в мозгах, Рудольф. Итак?..
  -- Летом дело было. Сидели мы с корешами в сквере, от жары спасались. В организме с похмела ливер колотится, перебрали накануне вечером. Денег нет даже на пиво. Словом, загибались.
  -- Месяц помнишь?
  -- Двадцать шестого июня, - без запинки выпалил Пырьев.
   Майор недоверчиво покосился на него.
  -- Откуда такая подозрительная точность, мой юный друг?
  -- Двадцать пятого мы отмечали мой день рождения, потому нас наутро и давил сушняк, и трясло, как сучку зимой под забором. Бля буду, ага...
   Ратников в сердцах чертыхнулся: как же наставишь такого волчонка на путь истинный. Держи карман шире.
  -- Когда ты только успел нахвататься столько дерьма, Рудольф? - не выдержал майор.
  -- Дурное дело - не хитрое, Сергей Иваныч. Вот поживите недельку в подвале...
  -- Нет уж, дудки! Дальше поехали.
  -- Сидим, значит: мучаемся. Тут подваливает к нам этот...черный. Чего, спрашивает, воздух зря портите. Мы ему популярно объяснили ситуацию. Он вроде вник в положение и пивасика подогнал.
  -- Кого? - не понял Сергей.
  -- Не ''кого'', а пивком нас угостил. Посидел с нами, репу почесал. Потом спрашивает, не хотим ли мы заработать. Мол, и на пойло, и на тёлок хватит. На похмелье ещё останется.
  -- Какую же работу он предложил?
  -- Да пустячную, и даже приятную. Не мог он найти повод для знакомства с понравившейся девушкой. Она обычно после обеда гуляет в этом скверике. Так вот, мы должны были навроде хулиганов поприставать к ней, полапать руками. А он, будто случайный прохожий, вмешается и разгонит нас, навтыкает попутно подзатыльников для отстраски. Он сказал, что это будет благовидный повод для знакомства.
  -- Что же получилось из этой затеи? - спросил Ратников.
  -- Дал он нам бутылку водки. Только предупредил, чтобы не налакались до зелёных соплей. Мы для запаха пригубили, да стали ждать. Действительно минут через тридцать заявилась в сквер одна бикса. Окорока, буфера - всё при ней. Мы, как было уговорено, сразу к ней подкатились. Пощупали малость тёлку, хипёж соответствующий затеяли.
  -- Дальше что произошло? Вмешался в инцидент чёрный донжуан?
  -- Дальше? - переспросил в задумчивости Рудька. - Дальше вместо чёрного появился какой-то хмырь. Ловкий такой. Вёрткий. Отоварил он крепко Брюнета и Толстого, а я увернулся. Хорошо, Толстяк приголубил его железкой по балде, а так неизвестно, чем бы всё закончилось.
  -- Добродетель ваш так и не появился на горизонте? - поинтересовался Сергей, будучи уверенным, в отрицательном ответе.
  -- Да нет, появился, - разуверил его Рудька. - Бабки он нам отстегнул за работу. Не успел, говорит, вмешаться, кто-то помешал. Ничего, в следующий раз обязательно познакомлюсь. Вчера вот снова повстречал его, кажется...
  -- Тьфу ты! Снова ''кажется''. Хорошо, зайдём с другого фланга.
   Дальнейшее, чего никак не мог предположить Ратников, загнало его в тупик и одновременно преподнесло очередную загадку.
   В рабочем столе опера всегда найдётся множество фотографий. Здесь и разыскиваемые за преступления. И пропавшие без вести. И подозреваемые. Освобождённые из мест отсидок, за которыми нужен неусыпный глаз.
   Взгляни, Рудольф, на фотографии. Нет ли среди них твоего мучителя?
   Пырьев добросовестно зашмыгал носом над стопкой снимков. Вдруг он остановил взгляд на одной из фотографий и присвистнул от удивления.
  -- Ни хрена себе! Слышь, Сергей Иваныч, ведь этого вахлака Толстый отгулял железякой по балде тогда, в сквере. Только не пойму, почему он в ментовской форме?
   Рудька бросил перед Ратниковым фотографию капитана Мартынова, изъятую из личного дела.
   Сергей метнулся к сейфу и выхватил из общей стопки дело на бывшего коллегу. Всё верно. Ошибка исключается. Капитан Мартынов был уволен из органов внутренних дел по собственному желанию двадцать шестого июня прошлого года. После того, как он вышел из Управления, его живым никто не видел.
  
   ГЛАВА 4. "НЕ ЗДЕСЬ ЛИ ЗАРЫТА СОБАКА?"
  
   На удивление, воскресенье у Ратникова оказалось выходным. Ксана с утра затеяла постирушку, а Сергей с Пашкой занялись уборкой квартиры. Вдвоем они с мужским усердием выколотили пыль из дорожек и тщательно пропылесосили все закоулки в квартире.
   Посчитав, что они добросовестно исполнили домашние обязанности, уселись за шахматной доской. К этой спокойной и захватывающей игре, требующей аналитического ума, Ратников недавно приобщил и Пашку. Сын с восторгом и вожделением двигал по доске фигуры коней и слонов, воображая себя полководцем на поле боя. Несмотря на то, что он почти всегда проигрывал, изредка довольствуясь ничьей, интерес к шахматам у него не угасал.
   Не успели расставить фигуры, как взглянула Ксана.
  -- Мужичье, пиццу на ужин желаете?
  -- Хотим! - не подозревая подвоха, в один голос рявкнули мужики.
  -- Тогда марш в магазин за сыром и помидорами. Озадачила их Ксана. - Да, еще купите... И она принялась перечислять, какими продуктами следовало загрузить холодильник из расчета на ближайшую неделю.
   Отступать было поздно. Пришлось отложить в сторону шахматы, взять авоськи и топать в ближайший гастроном.
   Погода стояла великолепной. Дяситиградусный мороз бодрил, заставлял веселей глядеть на прохожих, а яркое солнце, беспрепятственно катившееся по безоблачному небу, свидетельствовало о неминуемой кончине зимы. Еще больше улыбок. Безадресных. Беспричинных. Когда на душе покойно и радостно.
   Пашка шагал рядом с отцом, лавируя между встречными прохожими и стремясь не отстать. Тротуар за углом дома повторял дорожный изгиб и вплотную приближался к зимнему катку, отгороженному деревянными щитами, пестревшими разноцветными рекламами.
   С ледовой площадки доносился суматошный детский гомон. Пашка встрепенулся, как боевой конь при зове трубы, и затеребил рукав отцовского пальто.
  -- Пап, можно погонять на катке?
  -- С кем?
  -- За Вовкой заскочу...
  -- Беги, только ненадолго. Через полтора часа будь дома. Пашка крутанулся на одной пятке и умчался за коньками. Побоку шахматы. Не царское это дело - думать. На такую беду и холопы имеются.
   Оставшись без помощника, Сергей набил продуктами два пакета, и направился домой. Собственно, в шею его никто не гнал, спешить было некуда. Поэтому, дойдя до деревянной коробки катка, Сергей присел на скамейку, рядом с собой примостил продуктовые авоськи. Вынул из пачки сигарету. Помял ее пальцами, разминая табак, и неожиданно со злостью отшвырнул далеко в снег. С куревом завязывать нужно срочно, подумалось ему. Высаживать пачку в день, это, знаете, слишком. Многовато. А на "сутках" в пару пачек едва укладываешься. Офонареть можно.
   Ситуация с Косихиным упрямо не желала просвечиваться. Наоборот, чем глубже Ратников старался проникнуть в тайну исчезновения прапорщика, тем больше вставало перед ним не разрешаемых проблем и вопросов. Кого похоронили вместо Косихина? Откуда взялся труп? Где Косихин?
  
   На утренней планерке Ратников, отчитавшись перед начальником уголовного розыска о проведенных за неделю оперативно-розыскных мероприятиях, и попросил у Малышева разговора тет-а-тет. Отчеты подчиненных Малышев сопровождал начальственным комментарием в форме реплик и язвительных замечаний, откровенно смахивающих на разнос. На всякий случай. Для поддержания духа и штанов. Чтоб служба медом не казалась.
   Получив очередную обязательную взбучку на неделю, без которой всякий начальник, как без хлеба, жить не может, оперативный состав как по команде поднялся со стульев и гуськом, один за другим, покинул кабинет. Чтобы за порогом забыть начальственные распоряжения, и продолжать работать, как умеют. Используя старые, давно оправдавшие себя, надежные методы сыска. Зачем, в самом деле, изобретать велосипед? Начальник, он для того и поставлен на должность: безапелляционно указывать и учинять строгий спрос. Раскрыл преступление - молодца, значит, мои указания возымели положительное действие. "Глухаря" преподнес в подарок - выходит, нерадивость проявил, родной. А потому, и полезай на кукан.
  -- Проблемой озадачишь, Сергей? - спросил начальник, когда за последним оперативником закрылась дверь.
   Ратников скромно положил на стол перед Малышевым клочок бумаги.
  -- Ну, и? ...
  -- Мне необходима прошлогодняя сводка происшествий по городу за 8 октября. Помощь нужна, в смысле быстроты получения справки.
  -- Тебя интересуют территориальные преступления или транспортные?
  -- Городские. По нашей регистрации разберусь сам. Штабисты справку выдадут, никуда не денутся.
  -- Я-то думал, у тебя нечто срочное, из ряда вон выходящее, - даже как-то разочарованно протяну подполковник, - а такое мы в пять секунд обстряпаем.
   Он принялся перелистывать страницы ежедневника, просматривая записи.
   - Вот и номерок соответствующий... - обрадовал Малышев подчиненного. Длинными пальцами пианиста потыкал черную панель навороченого телефонного аппарата. В микрофоне послышались приглушенные щелчки отсчета набираемых цифр, затем последовали длинные гудки, После третьего сигнала новый щелчек изменил тембр гудков на более низкий - сработал автоматический определитель номера. Наконец, на другом конце отозвался невидимый абонент.
  -- Подполковник Гришковец слушает.
  -- Здравствуй, Кирилл. Малышев приветствует тебя.
  -- А-а, здравствуй, железный дорожник. - В микрофоне заплескалась ирония. - Жив-здоров?
  -- Враги не дождутся моей смерти. Как ты?
  -- Аналогично. Заранее знаю причину твоего звонка, поэтому спрашиваю: чего надобно, старче? Предупреждаю сразу ,через пять минут совещание у генерала.
   Малышев взял со стола бумажный клочок с писулькой Ратникова.
  -- Да просьба-то грошовая. Полную справчонку о происшествиях за 8 октября прошлого года изладишь?
  -- Тебя интересует чисто криминал, или вкупе с несчастными случаями. По городу или области?
  -- Вкупе, и только по городу.
  -- Ясно. "Глухаря" поднимаешь?
  -- Вроде этого. - Уклонился от прямого ответа Малышев, сам не ведавший, к какой заднице Ратников прилепит требуемую справку.
  -- Добро. Уважу. Человека подошлешь?
  -- Разумеется. Назначь время, Кирилл.
  -- Ближе к обеду. Все. Пока.
   И микрофон зачастил короткими гудками.
  -- Слыхал?
   Ратников Согласно кивнул головой.
  -- В областном УВД обратишься к заместителю начальника штаба, его сейчас ты слышал. Поможет.
   В территориальное управление внутренних дел Сергей направился в пятнадцатом часу дня. Отпустил Гришковцу пару часов форы. Чтобы наверняка. Хуже нет, топтаться в ожидании в коридоре и изнывать от вынужденного безделья.
   Желаемый документ дожидался Ратникова на заваленном бумагами столе заместителя начальника штаба. Гришковец с завидной сноровкой опытной машинистки ловко работал на компьютере, поминутно сверяясь с лежавшими перед ним какими-то отчетами. Завидев на пороге Ратникова, он указательным пальцем сдвинул на кончик носа очки в металлической оправе, и стал походить на крота. Глядя на Сергея поверх стекол, он спросил:
  -- Малышевский опер? Ожидал тебя к полудню, как был уговор, в ты заставил себя ждать. Опаздывать некультурно, так и передай Сашке.
   Поучительный тон подполковника Ратникову не понравился.
  -- Не получилось к обеду. - Пришлось оправдываться майору. - Дела задержали.
  -- Можно подумать, только у вас - дела, а мы с колокольни от нечего делать хреном машем, разгоняем облака. Уважать надо чужое время. Вдруг меня на месте не оказалось бы после обеда? - занудливо проскрипел штабист, отдавая Ратникову несколько листов, проколотых степлером.
  -- Учту на будущее, товарищ подполковник.
   Сергей буквально вырвал из его рук бумаги, ощущая на себе колючий взгляд, пулей вылетел за порог.
   "Не приведи господь, работать под началом такого зануды" - подумал он, вышагивая по длинному коридору областного Управления.
   По окончании рабочего дня, когда в конторе подутихла рабочая сутолочь, Сергей занялся добытой справкой о происшествиях и преступлениях, имевших место в Новосибирске восьмого октября прошлого года.
   Несчастные случаи с установленными личностями потерпевших он отбросил сразу, как не имеющие реальной перспективы в раскручиваемом им нелегально деле. Факты суицидов в виде повесившихся, отравившихся и выбросившихся вниз с балконов - тоже... К чертям собачьим, кражи, грабежи, разбои, изнасилования, хулиганство...
   "В доме гражданки Аликберовой В.А., проживающей в доме семь по улице Бугрова произошел пожар. Огнем повреждены жилые помещения и хозяйственные постройки. Жертв нет. Причина пожара по предварительному заключению - замыкание электропроводки".
   Смотри-ка, еще один "красный петух" посетил Новосибирск восьмого октября.
   "В здании морга, расположенного на улице Планировочной, 4 произошел пожар, в результате которого значительно повреждены служебные помещения. По предварительному заключению пожарно-технической службы, возгорание явилось следствием взрыва. Погиб санитар Никоноров Федор Петрович. Причины взрыва и сумма причиненного материального ущерба устанавливается".
   Стоп. Сергей подхватился, закурил и стал мерить кабинет частыми нервными шагами, моделируя в воображении развитие октябрьских событий. Морг?.. морг.... Не здесь ли зарыта собака?
  
   ГЛАВА 5. ОТКУДА В МОРГЕ ГРАНАТЫ?
  
   Обычно шумный и многословный подполковник Чернов, сосед Сергея по кабинету, сидел напротив майора тихим мышонком, и тяжело вздыхал, промокая со лба поминутно выступавшие капли пота. Перед ним дымился бокал с кофе, а в пепельнице тлела сигарета, исходя голубой струйкой. Подполковник уже выплеснул в себя пару кружек крепкого горячего напитка, но облегчения в организме не наблюдалось.
   Грядя, как Чернов терзается в похмельных муках, Сергей поинтересовался:
  -- Ты, часом, не ракетное топливо вчера употреблял? Что тебя так корежит, как змею в предсмертных конвульсиях?
  -- О-о-о! - схватившись за голову, простонал Чернов. - Не спрашивай, Сергей. Тесть с тещей вчера нагрянули в гости. Моя стол накрыла на радостях. Посидели, что называется, в рот ему дышло.
  -- Кому?
  -- Тестю. Не мне же ...
  -- Почто так осерчал на папашу? - съязвил Ратников, но сейчас подполковнику, занятому проблемами собственного организма, было не до ответов на реплики.
  -- Дак, Серега, гляжу я на него и ужасаюсь. Столько вылакать спиртного за один вечер просто немыслимо. Как не сгорел вчера, удивляюсь сам. У них там, в деревне, самогонку хлещут ведрами, как бык помои. Давай, говорит, зятек, по маленькой хлопнем. И щедро так наливает из трехлитровой банки, не скупится. Чтобы через край выплескивалось. Попытался схалтурить, да куда там... Все видит, зоркий сокол. Неуважение, талдычит, родителю кажешь. Брезгуешь, мол ... Короче, опьянение у меня вчера вышло. Ну ладно, уважу сегодня вечером, батяню, ох уважу.
  -- Саша, может опохмелишься? Могу за бутылочкой пивка сгонять. - Великодушно предложил Ратников, преследуя собственную, только ему известную, цель.
  -- Не приучен. - Коротко отрезал Александр. - Мне еще работать.
  -- Хозяин-барин. Гляди, так и лапти сплести недолго. - Ненавязчиво обронил Сергей.
  -- Не искушай, сатана! - рыкнул на него подполковник. - Оклемаюсь самостоятельно.
   Ратников решил, во что бы то ни стало помочь товарищу изгнать из организма похмельного беса. В теперешнем виде проку от подполковника было, как от козла молока.
  -- Перестань лакать кофе. Не поможет. Хочешь, излечу быстро и безболезненно? - с другого бока подступил к Чернову майор.
  -- Цианистым калием? - невесело усмехнулся подполковник.
  -- Ну, это крайнее средство. Пошутил Ратников и занялся приготовление "лекарства". В фаянсовый чайник он сыпнул несколько щепоток какой-то растительной смеси и залил крутым кипятком. Укутав заварник в махровое полотенце, выждал определенное время. Затем растворил в снадобье зеленую травяную таблетку, а чуть погодя, добавил три чайных ложки коньяка. Опять запеленал чайник в полотенце.
   Чернов с нескрываемым любопытством и подозрением наблюдал за манипуляциями майора.
   Через десять минут Ратников поставил перед старшим опером кружку с горячим, коньячно-травяным варевом.
   - Пей, не отравишься. Небольшими глотками. Только не залпом, а посмакуй, малость. Чтобы организм положительно воспринял напиток.
   Чернов с опаской поднес кружку к губам, осторожно прикоснулся и, наконец, сделал робкий пробный глоток.
   К половине одиннадцатого подполковник будто заново народился на свет. Взгляд его приобрел утраченную накануне ясность, а движения стали осмысленны и рациональны.
  -- Серега, ты маг. В натуре, говорю тебе, - повеселел подполковник, окончательно избавившийся от похмельной ломки. - Что ты раньше молчал о своих способностях знахаря?
  -- Раньше? Раньше я не видел тебя в таком состоянии. Скромно ответил на комплемент Сергей. - Скажи спасибо родному тестюшке. Поклонись низко в пояс и отблагодари за последствия от неумеренного употребления деревенского коньяка.
  -- Это за мной не заржавеет. Отвечу, как подобает, дай до дома добраться. В долгу я перед тобой. Налью на два пальца выше, чем остальным. - Чернов снова стал самим собой. Красноречие и балагурство он получил в наследство от родителей.
  -- Ни к чему... Я к спиртому равнодушен. А долг, он верно, платежом красен. Благодарностью. Слыхал притчу про отца Онуфрия? Этакий короткий поучительный рассказ, в котором все слова начинаются на "о".
  -- Не довелось, Что за притча такая?
  -- Тогда слушай.
  -- Сергей откашлялся, закатил глаза под лоб и монотонно забубнил:
  -- Отец Онуфрий, Обходя Окрестности Онежского Озера Обнаружил Обнаженную Олену. Отдайся, Олена. Озолочу. Олена Охотно Отдалась Отцу Онуфрию. Однако, Отец Онуфрий Обманул Олену, Отказавшись Отблагодарить. Обиженная Олена, Озверев, Откусила Отцу Онуфрию Окаянный Отросток. Отец Онуфрий, Обнаружив Отсутствие Окаянного Отростка, Окочурился".
  -- Да... Велик и могуч русский язык. Главное, все понятно до мельчайших подробностей, - заговорил подполковник. - Мною намек понят. Чем немедленно обязан?
  -- Морг на планировочной знаешь?
   Подполковник подтвердил.
  -- Есть такой. Вернее, был. Сгорел, бедняга, прошлой осенью. Начисто сгорел.
  -- Знакомых оперов в том районе имеешь?
  -- Обижаешь, Серега, - хмыкнул Чернов. Полтора десятка лет кручусь в должности розыскника. Воля-неволя, а знакомства везде заведешь. Конкретно?
  -- Нужно узнать, кто вел дело по пожару в морге?
  -- Момент!
  
   Следователем, занимавшимся расследованием уголовного дела по факту пожара в морге на Планировочной, оказался двадцатитрехлетний холостяк, два года назад покинувший стены юридического.
   "Молодой, это хорошо", - отметил про себя Сергей. Всякий раз, тогда интересы службы сводили вместе в одной упряжке прокурорских и милицейских, майор предпочитал обращаться с более юными представителями прокуратуры, а не с закостеневшими, обросшими догмами, старыми маразматиками. Такие добросовестно руководят расследованием преступления, но, будучи зашореными и опутанными по рукам-ногам сухими требованиями Закона, ни на шаг от него не отступят из-за опасения пересечь допустимую черту. Работа под руководством такого следователя для опера превращается в сущее наказание.
   С молодежью Ратникову общаться было несказанно проще. Недостаток опыта у зеленого, как советская трешка, следователя с лихвой компенсировался нестандартным подходом к делу, творческими, порой даже рискованными, оперативными комбинациями.
   Предварительно созвонившись по телефону и получив "добро" от Анатолия Чечулина, так звали следователя, Ратников в конце рабочего дня вошел в вестибюль районной прокуратуры.
   По лестнице поднялся на третий этаж и остановился перед обитой вишневой кожей дверью с лаконичной табличкой: "Следователь Чечулин А.В."
   Следователь, едва увидев остановившегося на пороге майора, поднялся ему навстречу. Выждав, когда Ратников подойдет к столу, первым протянул ладонь для рукопожатия. Демократично сели напротив друг друга за маленьким приставным столиком.
   На Чечулине красовался ладно сшитый форменный темно синий китель с погонами юриста 2 класса, что соответствовало званию старшего лейтенанта. В живых и умных глазах то и дело вспыхивали бесшабашно-веселые искры, отчего с круглого, усеянного золотыми конопушками, лица не сходило выражение доброжелательности. Кстати, весьма редкое для следователя качество. По причине молодости, энергия из прокурорского работника била фонтаном.
   Дай бог, браток, остаться тебе таким же через десяток лет, подумал Ратников. В какую сторону тебя повернет жизнь, когда начнет незаслуженно наставлять шишки и безжалостно стирать кожу жерновами до кровавого мяса? Лишь немногие могут противостоять натиску несправедливости. Как никому другому, это знакомо следователям да оперативным работникам, находящимся на острие борьбы зла и добра. К сожалению, одних жизнь ломает, словно сухие ветки, но другие от трудностей и невзгод со временем вырастают в могучие дубы, которые не вырвать из земли никаким жизненным ураганом.
   Начало беседы со следователем посеяло в Сергее надежду, что в этом кабинете с радушным хозяином он добудет для себя полезную информацию.
   Как достаточно опытный оперативник, Ратников понимал, что нельзя на первой минуте разговора задавать собеседнику интересующие для тебя вопросы, попирая правила этикета. Нетактичность приводит зачастую к отрицательному результату. Умный и образованный человек никогда не будет откровенным с бесцеремонным нахалом, остерегаясь откровенностью навредить самому себе.
   За окном начали сгущаться лиловые февральские сумерки, и вместе с первыми звездами вспыхивали дрожащие огни реклам.
  -- Вижу, домой не торопишься, Анатолий Васильевич? - спросил Ратников.
  -- Некуда спешить. Женой не успел обзавестись. Мама знает, что я сегодня в графике, и раньше утра домой не заявлюсь. Пожалуй, я чайник поставлю. Не возражаешь ... Сергей?
   Чечулин выжидательно поглядел в глаза майору.
  -- Мне, как гостю, возражать хозяину, не полагается.
   Ратников принял неозвученное предложение следователя перейти на "ты" и, тем самым, продолжить беседу в обстановке менее официозной.
   Проведя словесную рокировку в виде ничего не значащих вопросов-ответов, Сергей, наконец, решился вплотную приблизится к цели, ради которой он и появился в этом кабинете.
  -- Развалины морга разгреб качественнее?- поинтересовался Сергей, поставив опустевшую чашку на следовательский стол. - Понимаешь, о чем спрашиваю?
   Для опера и следака сработать качественно означало, что по прочтении последней страницы уголовного дела, не встают непонятные вопросы, не возникает ощущение неполноты и незавершенности проведенного расследования.
   Чечулин поднялся, не спеша, словно прислушиваясь к самому себе, ополоснул бокалы, смывая золотую пенку и поставил их на книжный шкаф, видимо, исходя из соображения удобства. Пускай царапает глаз, зато в любой момент под рукой.
  -- интерес свой имеешь? - не отвечая на вопрос спросил Ратникова, спросил Чечулин.
  -- Слушай, давай начистоту поговорим, Анатолий. - предложил майор. - Что мы дырки на одном месте крутим, да обихаживаем друг друга, как сопливые институтки. Интерес у меня чисто мужской, соответствующим и разговор будет.
  -- Что ж, можно начистоту ... - спокойно согласился Чечулин и умолк, выжидая, что последует за предложением майора.
  -- Я занимаюсь розыском одного поганному человека. Оборотня. Поверь мне на слово, он повинен в гибели многих.
  -- Чечня? - коротко осведомился следователь.
  -- Она самая. Покуда эта тварь ходит живой по земле, для меня не будет покоя. Благодаря ему, мне пришлось побывать в плену у боевиков. Дома, меня попытались убрать. Мне, естественно, ведомо, что такое тайна следствия. Но в пределах допустимого, Анатолий... Вдруг твоя откровенность поможет мне выйти на след. За погибших друзей прошу ...
  -- Хорошо. Спрашивай. Буду рад ,если помогу.
  -- Прежде всего, меня интересуют какие-либо несуразности, нестыковки в деле с пожаром в морге.
  -- Неплохо, Сергей, - неожиданно засмеялся следователь.
  -- Что такое? - не понял причины такого веселья майор.
  -- Ничего, просто с первого выстрела ты угодил в "десятку". Словно уголовное дело читал.
   Чечулин достал из сейфа пухлый том, как обычно, - подробный осмотр места происшествия, в сопровождении фототаблицы. Чечулин показал ее Ратникову.
  -- Прикинь, Сергей, имеет ли данная вещица отношение к последнему приюту усопших, а?
   Ратников взглянул на лист и приклеенной и опечатанной мастичной печатью фотографией, и от удивления присвистнул .
  -- Ни хрена себе, чем ваши покойнички балуют! Ведь это "эргэдешка"!
   Действительно, на снимке была изображена граната. Гладкий корпус РГД-5 отливал зеленым защитным блеском.
  -- Вот тебе, Сергей, и первая заморочка. Кстати, мною не решенная в ходе следствия - невесело усмехнулся одними уголками губ Анатолий.
  -- Где ее отыскали?
   Сейчас все, что касалось боевого оружия, крайне интересовало Ратникова.
  -- В двадцати метрах от угла морга. Создается впечатление, что ее туда специально подбросили. Уму непостижимо, кому помешал морг? В конце концов, не швейцарский банк ведь...
  -- Читал в сводке, во время пожара погиб санитар?
  -- Было такое. От него мало что осталось. Посекло осколками, да огонь здорово поработал.
  -- Считаешь, пожару предшествовал взрыв, - задал новый вопрос Ратников.
  -- Доказано. Факт.
   Сергей поискал глазами пепельницу.
   Чечулин, завидев в руках майора пачку сигарет, произнес:
   - Не курю. Ты смоли, не стесняйся. Подследственным разрешаю. Привык.
   - Слава богу, не подследственный еще ... - хмыкнул беззлобно майор.
  -- Потому, можешь не спрашивать разрешения следователя. - парировал юрист второго класса.
  -- Понял, Толя, спасибо .
   Пара ничего незначащих, безобидных фраз сыграла роль лакмусовой бумаги, проявив взаимную симпатию и доверие беседовавших.
   Чечулин первым вернулся к прерванному разговору.
  -- Тело санитара Никанорова Федора Петровича оказалось буквально нашпигованным гранатными осколками, как украинская колбаса кусочками сала.
  -- Выяснил, что за кадр, санитар Никаноров?
   Чечулин укоризненно взглянул на майора, дескать, я хоть и молодой следователь, но азбуку следственной работы изучил. Обижаешь, мол, майор ...
   Вслух произнес:
  -- Пьянь, - кратко охарактеризовал он погибшего.
  -- Нормальный человек общество мертвецов долго не способен выдержать. Никаноров же почти полтора десятка лет здесь прокантовался. Жена от него ушла восемь лет назад. Квартиру разделили, и ему досталась комнатка на подселении, кроме него в квартире проживают еще три семьи. Сутками напролет он пил горькую. По словам соседей, Никаноров имел два состояния: либо пьяный в дым, либо крепко выпивший. Но абсолютно безвредный, как бабочка на лесной поляне.
  -- Понятно. Однако, откуда в морге появились гранаты? Склад боеприпасов бандиты там устроили, что ли? - будто сам с собой рассуждал вслух Сергей.
  -- Вторая заморочка в деле, - констатировал факт следователь прокуратуры, давая тем самым понять, что и ему неведомы ответы на данные вопросы.
  -- Хотя, разве только сумасшедший захочет иметь дело с алкоголиком из морга... - продолжал размышлять майор.
  -- Не скажи, - возразил Чечулин. - Скорее, наоборот, только умалишенному оперу вздумается искать оружие в морге. Здравомыслящий человек от этого заведения бежит, как черт от ладана.
  -- Ты склонен полагать, что в морге кто-то специально хранил гранаты? - скептически поинтересовался Сергей. - Тогда обоснуй, на каких китах зиждется такое предположение?
  -- Один небольшой, но упрямый фактик, Сергей.
   В крепкой следовательской руке, поросшей редкими рыжими волосками, появился пластиковый карандаш. Остро отточенным грифелем Анатолий ткнул в фотоснимок гранаты.
  -- На этой вещице великолепно сохранились "пальчики". Знаешь, чьи?
  -- Никанорова?
  -- Верно. Сторож дважды судим, и в банке данных Информационного центра УВД, как на любого судимого, имелись его отпечатки. С пальцев трупа мы никакой информации не выжали по причине обугливания. Но когда дактопленку с отпечатками пальцев, снятых с обнаруженной гранаты, направили в Информационный центр, получили однозначный ответ: принадлежат Никанорову. Вот так-то, брат... Получается, держал все-таки в руках зеленую папку непосредственно перед смертью Федор Федорович, держал. В нескольких метрах от угла морга проходит дорожка, проложенная любителями скоротать путь. Днем не заметить гранату, валявшуюся на видном месте, просто невозможно.
  -- Санитар перед смертью употреблял?
   Ратников выразительно щелкнул себя по горлу указательным пальцем.
  -- Говорю тебе, его обычное состояние: либо в дымину, либо близко к тому. Иного состояния у него просто-напросто не существовало.
   Сергей попытался смодулировать события.
  -- Получается, Никанорову, находящемуся крепко подшофе, в темное время суток некто неизвестный привез-принес товар, то бишь гранаты. Цель так же неясна. Впопыхах полупьяный санитар обронил одну, и не заметил потери. Остальные в целости и сохранности благополучно приносит в каморку, где, аки малое и неразумное дитя, начинает тетешкаться со смертельно опасными игрушками. Нечаянно дергает за кольцо - и...ба-бах! Полетела душа в рай. Похоже, Анатолий?
  -- С небольшой натяжкой, ответил Чечулин, прекрасно осознавая иронию майора, упрятанную в подтекст его рассуждений. - Таковое возможно при условии, что Никаноров впервые имел дело с гранатами, что по ходу дела весьма маловероятно. Убей меня кошка лапой, но не подходит пьяндыга-санитар на роль торговца оружием или киллера. Он птица невысокого полета.
  -- Сложное дело досталось тебе, Анатолий. - посочувствовал следователю Сергей. - Сама обстановка на месте происшествия напрямую говорила, что первопричину пожара следует искать в Никанорове. Факты определяли направление расследования: несчастный случай вследствие неосторожного обращения с оружием.
   Чечулин удивленно приподнял бровь, и по-детски шмыгнул носом.
  -- Действительно, Сергей, первоначально я пошел по пути, определенным сейчас тобой. Однако, дойдя до изучения личности Никанорова, сильно засомневался, и дело забуксовало. Скоро мозги свихну набок, но с места - никак.
  -- Другие версии отрабатывал?
  -- Какие же, позволь полюбопытствовать?
   Ратников безразлично пожал плечами.
  -- Например, пожар подстроен с целью скрыть хищение из морга.
   Чечулин поперхнулся. Едва откашлявшись, он зашелся в неистовом смехе.
  -- Ты серьезно, майор? - наконец выдавил он из себя, смахивая выступившие в уголках глаз слезинки.
  -- Вполне.
  -- Объясни мне, тугодуму, что можно похитить из морга? Скальпель? Пару кривых иголок, которыми патологоанатом штопает мертвецов? Ну, брат, ты даешь... Никак не ожидал от тебя такой "перспективной" версии.
  -- Не интересовался, все ли трупы оказались в наличии после пожара?
   Ратников не разделял уверенности следователя, имея в своем багаже кое-какие собственные соображения на этот счет.
  -- Куда могут подеваться покойники? Самостоятельно они свое оттопали.
  -- А все же, Анатолий? - настаивал майор.
  -- Знаешь, никогда не задумывался над таким вопросом, - честно признался Чечулин. - Будь добр, растолкуй логику своих рассуждений. Интересно послушать.
  -- Не исключено, твой "забуксовавший" пожар и мой розыск оборотня, на определенном этапе связаны между собой, как сиамские близнецы. - немного раскинув мозгами, сказал Ратников. - Однако, на данном временном промежутке категорически утверждать такую взаимосвязь рискованно и преждевременно. За откровенность порядочные люди платят чистосердечностью. А посему, слушай сюда, Анатолий... Прошу, сочти нашу беседу чисто приватной и не имеющей правовых последствий.
   В подтверждение собственных доводов, майор выразительно проткнул пальцем воздух над головой.
  -- В противном случае, ежели мы рискнем рыпнуться наверх с рассмешившей тебя химерной версией, нас правильно не поймут. Еще не время.
   Ратников четверть часа негромко рассказывал следователю о командировке в Чечню, погибших ребятах, собственном плене и о роли Косихина во всей этой трагедии. Не забыл упомянуть о капитане Левко из захолустной районной милиции.
   Причин, толкнувших его к обстоятельному рассказу, было две.
   Во-первых, он искренне верил, вернее, хотел верить, что труп, покоящийся под фамилией "Косихин", был похищен именно из морга на Планировочной,. 4.
   Во-вторых, следователь Чечулин, взяв на вооружение его версию, начнет раскрутку преступления по официальным кругам, с привлечением соответствующих сил и средств.
   Единственное, чего не желал майор железнодорожной милиции, и он об этом честно попросил Анатолия, - преждевременной засветки собственной персоны. Не о личной безопасности он пекся, с этим как раз все обстояло нормально. - Сергей боялся, что хозяева прапорщика предпримут превентивные меры безопасности. Станут осторожными и залягут глубоко на дно. Вот тогда сковырнуть их будет несравненно сложнее.
   Чечулин, подперев ладонью подбородок, внимательно слушал майора. Ни одного отвлекавшего жеста. Ратников глядел в глаза Анатолия, понимая, какой напряженной работой занято мозг коллеги.
   Следователь. Исследователь. Корень у них один. Исследование- термин научный, и его методами являются анализ и синтез. Слова-антонимы, противоположные по смыслу и содержанию. Для следователя, как и для любого сотрудника правоохранительных органов, крайне важно правильно проанализировать конкретную ситуацию, расчленить единое целое на несколько составных частей, отделив зерна от плевел.
   С другой стороны, без синтеза им тоже никак не обойтись. Для получения достоверной картины преступления требуется воедино спаять, не первый взгляд, совершенно разрозненные между собой факты.
   Именно такие процессы сейчас и происходили в обеих полушариях юриста 2 класса Чечулина.
  -- Выводы делай сам, - сказал Ратников, закончив рассказ.
  -- Сергей, твоя версия, безусловно, имела бы право на немедленную отработку, если бы не одно маленькое "но", - засомневался следователь.
  -- ?
  -- Труп - в наше время материал не остродефицитный. Такое "добро" при желании можно отыскать поутру в любом канализационном колодце. Бомжи пачками мрут...
  -- Не принимается, - категорически отверг Сергей предложение Чечулина. - Им нужен был покойник именно с автомобильной аварии. Таковой может отыскаться только в морге. В случае, если они захотели бы подбросить вместо Косихина бомжа, то в такой ситуации возникают различные нюансы: найти, незаметно от посторонних глаз погрузить в автомобиль, и прочие... Притом, учти, автодорожные повреждения у мертвеца должны быть ПРИЖИЗНЕННЫМИ, а не ПОСМЕРТНЫМИ. Приплюсуй сюда ограниченность во времени, и ты поймешь, что не прав.
  -- Убедил, -сдаваясь, поднял обе руки кверху Чечулин. - Запустим пробный шар судмедэксперту, Сергей?
  -- Попытать счастья можно.
   Анатолий отыскал под бумагами на рабочем столе справочник, нашел нужный номер и принялся накручивать телефонный диск старенького, но надежного аппарата.
  -- Удобно ли? Время... - запоздало усомнился майор.
  -- Ничего, он не в институте благородных девиц служит. Ночью частенько на происшествия со смертельным выезжает в составе следственно-оперативной группы. А сейчас, слава богу, только вечер. Причем, далеко не поздний. Алло? Николай Васильевич? Чечулин беспокоит. Да нет, ничего не случилось пока. Вечер на редкость выдался спокойным. В криминальном смысле. Сижу вот, ковыряюсь в старом деле по пожару в твоих владениях. Позволишь задать несколько вопросов? Как пострадавшей, так сказать, стороне?
   Легкость и непринужденность, с которой задавались вопросы, позволили Ратникову сделать заключение, что между абонентами давно установились хорошие деловые отношения, обоснованные на взаимном уважении друг к другу. Зачастую Сергею приходилось наблюдать, как некоторые следователи с пренебрежением относятся к патологоанатомам, считая их деградирующими пьяницами и бездельниками. Судебные медики незамедлительно отвечали той же монетой. Сила действия равна силе противодействия. А в итоге страдает общее дело, блюсти интересы которого их уполномочило государство.
  -- Николай Васильевич, поднапряги память, дорогой. Может, вспомнишь нечто такое, чего мы упустили во время осмотра?
  -- Понимая, прошло пять месяцев. Однако же... Не заметил ли ты какой-либо несуразности, несоответствия в обстановке? Все ли было на месте, как до пожара?
   Прикрыв трубку ладонью, Чечулин шепнул Сергею:
  -- Смеется. Развеселил я его своими вопросами. Воровать, говорит, в морге нечего.
  -- Это и ежик в толк возьмет. Что могло сгореть - сгорело. Я о другом. Число трупов соответствовало "до" и "после"?
  -- Такого быть не может, Николай Васильевич. Каким образом на одного жмурика стало вдруг больше?
  -- Никаноров меня не интересует.
   Последующая пауза между репликами оказалась достаточно длинной. Слушая судмедэксперта, Чечулин становился все смурнее.
  -- Выходит, ответа на мой вопрос не знает никто, даже сам всевышний? Что ж, и на том спасибо, Николай Васильевич. Да нет, как говорится, у матросов нет вопросов. Еще раз прошу прощения за неурочный звонок. До встречи в турецких банях!
   В телефонной трубке раздались короткие отбойные гудки.
   Ратников понял, что разговор с судебным медиком никакой ясности в интересующий его вопрос не добавил, и оказался прав.
  -- Понимаешь, Сергей, количество трупов, находящихся в морге во время пожара, возможно установить только по имеющимся документам. Бумаги, к сожалению, испепелились.
  -- Однако, остались родственники покойников. Они должны предъявить обоснованные претензии в соответствующие органы и потребовать выдачи для захоронения тех останков, уцелевших от огня.
   Чечулин вздохнул и грустно взглянул на майора, будто жалея.
  -- Правильно, - согласился он. - Всего было опознано три обгоревших трупа с явными физическими недостатками. Возьми в расчет тот факт, что в морг доставлялись, как бы правильнее выразиться, как покойники из приличных семей, так и бомжи, престарелые, хоронить которых было некому. Такой контингент кремировался один раз в месяц за счет мерии. Сколько таких там находилось - никому сейчас неизвестно. Словом, померла, не успев родиться. Я имею ввиду версию о похищении покойника из морга.
   Ратников поднялся со стула и с удовольствием прошелся по кабинету, разминая затекшие от долгого сидения ноги.
  -- Погоди-ка ставить крест на моей версии, - возразил он Чечулину. - Конкретного ответа, категорически исключающего возможность кражи жмура, мы так и не получили. Так ведь? Выходит - пятьдесят на пятьдесят, и сбрасывать со счетов мой вариант, считаю, рановато? Согласен?
   Чечулин открыто улыбнулся и протянул руку райору, выражая солидарность.
   Прежде чем распрощаться со следователем прокуратуры, Сергей поинтересовался:
  -- Не помнишь, Анатолий, кто первым прибыл на место происшествия?
  -- Сейчас взгляну. Как ни парадоксально, но первым у морга оказался экипаж "труповозки", кажется.
   Чечулин отыскал в уголовном деле протоколы допросов и великодушно позволил Ратникову ознакомиться с их содержанием.
   Заслуживающими внимания Ратников счел показания некоего Лотырева Валентина Афанасьевича. Внимательно разобрав неразборчивый почерк оперативника, допросившего по поручению следователя гражданина Лотырева в качестве свидетеля, Сергей воспрял духом.
  -- Пятьдесят один на сорок девять, господин юрист второго класса, - довольно потирая ладони, сообщил он Чечулину.
   Во взгляде следователя сквозило непонимание. Он несколько раз прочитывал Лотырева, однако, конкретики в них не находил.
   Ратников не стал держать Анатолия в неведении, и зачитал показания Лотырева:
  -- "Купив бутылку водки на деньги Петровича, мы поехали в морг. Было темно. Пришлось ехать с включенными фарами ближнего света. Навстречу нам также на ближнем свете медленно двигалась автомашина. Когда расстояние между нами сократилось примерно до сотни метров, встречный автомобиль внезапно включил фары дальнего света, и на большой скорости промчался мимо. Почти сразу впереди раздался взрыв, и морг загорелся. Марку встречной машины я не разглядел, успел заметить, что фары ее имели квадратную форму, как на большинстве иномарок....
   Сергей радостно засмеялся.
  -- Не понимаю причины твоего веселья, Сергей?
  -- Согласно официальной версии, Косихин разбился на своей "девятке", а на "жигулях" девятой модели установлены прямоугольные фары, а не круглые. Хоть и косвенное, но, все-таки, доказательство причастности Косихина к взрыву в морге.
   Улица встретила Сергея снежной коловертью. Вообще-то, февраль в Сибири - самый пакостный месяц. Время, когда холода по своей лютости не уступают январским, а обильные февральские снегопады сопоставимы разве что с декабрьскими. Присовокупьте сюда штормовые ветры, характерные только для этого месяца. Затем тщательно перемешайте получившийся винегрет, и получите обычную погоду февраля, недоделанного двадцативосьмидневного сына матушки-зимы, а потому - слегка с сумасшедшинкой. Именно этим обстоятельством объясняются и необычайно солнечные деньки, и нередкая февральская капель, и многочисленные другие природные причуды.
   Сергей, в ожидании троллейбуса, стоял под стеной остановочного павильона. Глядел, как уличные светильники тянут к небу тонкие гусиные шеи и раскачиваются под натиском ветра. Слушал скрежет металлических сочленений. Час пик давно миновал, и по заснеженному проспекту на полной скорости проносились редкие автомашины, разрезая фарами густую снежную рябь.
   Выходит, напрасно тогда полагал капитан Ратников, сидя в бронированном брюхе вертолета, державшего курс на Моздок, что война для него закончилась. Главная, решающая схватка, оказывается, была еще впереди, и даты этого смертельного поединка не мог знать никто.
  
   ГЛАВА 6. РАЗМЫШЛЕНИЯ РАТНИКОВА
  
   С каждым днем весна стремительно набирала обороты. Небо очистилось от грязных зимних туч и ослепительно засияло девственной чистотой и непорочностью. Наступило время пробуждения природы, уставшей от долгой зимней спячки, время любви живого к живому. Март.
   Минул ровно год с того дня, как с новосибирского вокзала в далекую и неведомую Чечню отправился спецвагон со сводным отрядом транспортной милиции. Всего двенадцать коротких месяцев, вместивших в себя столько событий, что иным хватит с лихвой на несколько жизней.
   Ратников понемногу привыкал к суматошно-бестолковому городскому образу существования. Что ни говори, а события в сибирском мегаполисе развиваются на порядок быстрее, чем в провинциальном и степенном Степногорске.
   Вопреки предположениям майора, на его жизнь больше никто не посягал, как в Степногорске. Отсутствовали и признаки поползновений на Ксану и Пашку, чего Ратников боялся больше всего, сознавая их беспомощность перед бандитами. Как тают круги на воде от брошенного камня, так постепенно исчезли опасения, высказанные Сергеем в новогоднюю ночь Ксане. Но именно такой расклад, попахивающий несуразностью и отсутствием логики, всерьез беспокоил Ратникова.
   Сергей не сомневался, что кукловод, державший в руках нити, ведущие к попытке его устранения в Степногорске, находится в Новосибирске. Тем более, становится непонятным, почему его оставили в покое здесь, в большом городе, где возможности убрать с дороги неугодного человека многократно возрастают.
   Ратников был далек от мысли, что враги, поверив в его непобедимость, отказались от цели ликвидировать опасного свидетеля. Он не Шварценеггер, и не Брюс Ли. Скорее всего, они осознали. Что в настоящий момент майор для них не опаснее змеи, у которой вырвано ядовитое жало. Вроде и на вид страшна, но безопасна. Без живого Косихина, без фотографий и аудиокассеты. Он не представлял никакой угрозы.
   Сегодня для них убийство Ратникова равносильно вызову огня на себя: менты перепашут весь Новосибирск, чтобы найти и покарать виновных. Смерти своего они никому не прощают. Областной центр, это не районная деревня, здесь сил у них поболее. Если полгода назад акция ликвидации майора имела обоснование, то теперь она стала небезопасной и бессмысленной. Именно к такому выводу пришел Ратников, анализируя создавшуюся ситуацию и взглянув на нее глазами хозяев бывшего прапорщика Косихина.
   Однако, чтобы чувствовать себя в относительной безопасности и спокойствии, необходим догляд за ним, хотя бы периодическая слежка. Возникающую опасность бандитам следует почувствовать заранее и, имея временную фору, предпринять адекватные меры противодействия. Но "хвоста" на улице Сергей ни разу не засек. Тут у него кое-какой опыт имелся. Вырисовывалась достаточно щекотливая ситуация: либо он воюет с плодом воспаленного воображения, не имеющего ничего общего с реальностью, либо он находится под постоянным колпаком...на службе.
   От неожиданного открытия у майора стало нехорошо на душе. Так и свихнуться недолго. Аналогичное дискомфортное состояние ему было знакомо по тринадцатой заставе, когда перед ними встала дилемма: кто пристроил в бане подслушивающее устройство, свой или чужой? На поверку вышло - свой. А где затаился предатель здесь, в Новосибирске? С какой стороны будет нанесен подлый удар ножом в спину? Общими признаками в обеих ситуациях были неясность и тягостное ожидание дальнейшего развития событий.
   Очертания последнего злодеяния Косихина складывались из размытых штрихов и разрозненных, неподтвержденных фактов. Они рождались в сознании Ратникова в результате долгих раздумий и кропотливых сопоставлений. Зияющие в цепи реальных обстоятельств пробелы приходилось домысливать, что придавало призрачность и шаткость построенному Сергеем сооружению под названием "общая картина преступления".
   Другие фигуранты, кроме прапорщика, на горизонте не проявлялись и это входило в явное противоречие с законами криминологии. Любое преступление совершается не в вакууме. Не в безжизненном космическом пространстве, а непосредственно рядом с нами. Связь с подельниками, либо с ничего не подозревающими, но обладающими информацией свидетелями.
   Сергей помнил, какой ажиотаж поднимался в Управлении накануне отправка каждого отряда в Чечню, какие страсти бушевали в кабинетах. Списки личного состава уточнялись до последнего дня. Одни начальники не желали расставаться на несколько месяцев с добросовестными сотрудниками и бомбардировали доводами начальника отдела кадров. Другие, наоборот, с целью отдохнуть от надоевшего хуже горькой редьки подчиненного, всяческими путями старались включить неугодного в список отряда, естественно, если последний сам того желал.
  
   Ратников напросился на прием к Дембицкому за полчаса до обеденного перерыва. Самое удобное время, когда можно обстоятельно поговорить, не опасаясь, что разговор прервется телефонным звонком или неожиданным вызовом к генералу.
   На удивление, визит к начальнику отдела кадров оказался скоротечным, больше трех минут беседа не заняла. Видно, полковники. Как и юные лейтенанты, тоже кушать хотят.
   Выслушав интересующий Сергея вопрос, Дембицкий немного подумал, вспоминая события годичной давности, и сообщил:
  -- За Косихина ходатайствовал подполковник Ведьмин. Он попросил включить его в список отряда, мотивируя затруднительным материальным положением в семье. В аккурат, кому-то из отряда сделали хирургическую операцию. И одного бойца недоставало. Поэтому поехал Косихин.
  -- Спасибо. Сергей Алексеевич. - Ратников поднялся. - Извините, не стану больше вас задерживать. Пора обедать. Разрешите идти?
  -- Не возражаю. Майор. Мне тоже пора. Любовь, она приходит и уходит, а кушать хочется всегда. Потопаю я в буфет.
   Выйдя вместе из кабинета, он вдруг остановился и спросил:
  -- Сразу не придал значения твоему вопросу, Сергей. Ответь. Почему ты заинтересовался Косихиным? Ведь он покойник.
   Ратников ожидал подобной реакции на собственное любопытство.
  -- Разрешите не отвечать, Сергей Алексеевич, - с необъяснимым упорством попросил он.
  -- Можешь. У оперативника свои секреты, - разрешил полковник. Однако, во время телефонного разговора, когда ты мне позвонил из Степногорска, мне показалось, что тебя обрадовала смерть Косихина, с непонятным облегчением ты воспринял это известие. Теперь вот снова им интересуешься. Ох, не нравится мне твое поведение. Может быть, со мной посоветуешься? Вижу, точит тебя какой-то червь.
  -- Рано еще, - уклонился от прямого ответа Сергей. - Но, в принципе, такой вариант возможен. Ваш совет, думаю, скоро потребуется.
  -- Думай, только гляди. Чтобы поздно не было, темнила, - буркнул по стариковски полковник, и молодым рысаком сбежал вниз по лестнице в буфет, откуда поднимались вверх вкусные запахи гуляша и гороховой каши. Перед таким амбре Дембицкий устоять не мог. Гуляш, да с острой горчичкой! И непременно - два стакана ледяного грушевого компота. Жизнь, оказывается, хороша.
   Отобедав, полковник поставил на специальный столик пустые тарелки, подмигнул молоденькой поварихе и покинул милицейский пищеблок.
   Прочитай Ратников мысли Дембицкого, возможно, сказал бы: "Бесспорно. Жизнь хороша. Но...не всегда. И...не у всех. Ощущение постоянного счастья рождает привыкание к нему, а в итоге - скуку и разочарование. Нужно что-то терять, находить и с радостью делиться находкой с ближними. Неважно, ЧТО ты отдаешь, важно - что ОТДАЕШЬ. Безропотно и без сожаления. Чтобы почувствовать, как прекрасна жизнь, необходимо походить по лезвию ножа, по краю бездонной пропасти. Чтобы сердце зашлось в груди от хлынувшего в кровь бурным горным ручьем адреналина. Вот тогда в полной мере оценишь улыбки девушек на улицах, визг автомобильных тормозов, монотонный шелест осеннего дождя, и многое другое, на что в обыденной жизни не обращаешь внимания".
   После работы Сергей покидать кабинет не торопился. Сегодня Ксана дежурила до двадцати ноль-ноль, и в таких случаях он по обыкновению дожидался жену. Ратников пропустил домой обязательный звонок и убедился, что Пашка благополучно вернулся из школы, "лебедей" не нахватал и папашу назавтра к директрисе не вызывают. Выслушав доклад сына, Сергей с облегчением положил на аппарат телефонную трубку, пообещав скоро быть дома вместе с мамой.
   Безусловно, сегодняшний разговор с Дембицким заслуживал пристального внимания. Положив перед собой чистый лист бумаги, он нарисовал для наглядности два кружка. В один вписал "Ведьмин", в соседний "Косихин". Затем соединил круги стрелкой. Другой. Третьей. Четвертой. Большего Сергей пока не знал. Однако, даже лежавшие на поверхности факты заставляли всерьез задуматься о взаимоотношениях прапорщика и подполковника.
   Перво-наперво, они жили в одном доме.
   Во-вторых, именно по протекции Ведьмина Косихин оказался в сводном отряде.
   Следующее, после чеченской командировки подполковник выдернул Косихина из вонючего изолятора временного содержания и пристроил подле себя на теплой, непыльной должности.
   И, наконец, последнее: "труп" Косихина был предъявлен на опознание только одному Ведьмину. Больше никому другому.
   Что это? Простое совпадение? Маловероятно. Родственные отношения? Проверим, ладно. Если родство не подтвердится, что тогда? Взятка? Об этом и говорить смешно.
   Так ничего не придумав. Ратников в мелкие клочки разорвал лист с нарисованными кружками и стрелами, обрывки засунул в карман и поспешил к поликлинике, где его дожидалась жена.
  
   Подброшенный мяч, замедляя движение. Будет подниматься кверху до тех пор. Покуда сила энерции полета не сравняется с силой земного притяжения. В определенной точке мяч на мгновение зависнет в воздухе, и с ускорением начнет обратный отсчет пути. Чем меньше расстояние до земли, тем больше скорость мяча, напрямую зависящая от силы притяжения. У самой поверхности земли оно наиболее мощное, следовательно, На данном отрезке скорость возвращающегося мяча будет самой быстрой.
   Зачастую, признаки физических законов наблюдаются и в жизни общества, которое, как известно, подвластно совершенно иным, отличным от физических, канонам. Возможно, не было бы сколь значительного вреда от таковой действительности, знай человек заранее, что его отношения в среде подобных на определенном уровне соприкасаются с иной плоскостью бытия, где главенствуют другие ипостаси.
   Нонсенс заключается в том, что гомо сапиенс не привык понапрасну расходовать энергию, напрягать извилины серого вещества и загружать мыслительным процессом мозговые центры. Как панацея - расхожее суждение: "Что на свете ни делается - к лучшему". Сколько роковых последствий, необдуманных поступков можно избежать, анализируя своевременно свои действия и, тем самым, предвидя результат? Но...пусть слон думает, у него башка вон какая огромная. А нам и так сойдет.
  
   ГЛАВА 7. НЕОЖИДАННАЯ ПОМОЩЬ
  
   Впоследствии Ратников не раз размышлял, когда же он прошляпил кульминационный момент, с которого началось обратное, неумолимое движение асфальтового катка, управляемого бандитскими руками и грозившего раздавить его в лепешку, как многотонный локомотив беспардонно раскатывает на рельсе до толщины газетного листа пятикопеечную монетку. Вероятно, это произошло, когда Ксана передала ему аудиокассету и фотографии, тем самым, не ведая того, едва не подписала смертный приговор любимому мужчине. Такой исход можно было предвидеть, зная характер Ратникова и обостренное до болезненности чувство справедливости.
   Майор Ратников, зациклившись на конкретной цели: "Найти и покарать!", не мог и предположить, насколько сильна противоборствующая сторона, которой он объявил войну. Насколько разветвлена бандитская паутина, куда он так опрометчиво засунул голову. Практически, гиблое дело - противостоять в одиночку хорошо организованному, отлаженному как часовой механизм, криминалу. Результат известен заранее. Девять из десяти - понесут вперед ногами под надрывный плач медных труб и безутешные причитания родственников.
   Победить многоголового криминального монстра, порожденного войной и вскормленного ее кровавой грудью, возможно только сообща, всем миром. Без устали и сопливой жалости рубить, кромсать на мелкие части поганые головы с разверзнутыми, ненасытными пастями, жаждущими крови и человеческой плоти. В одиночку с драконами сражаются только былинные богатыри. Однако, быль ох как далека от сказочной действительности. Почти недосягаема. В этом Сергею вскоре предстояло убедиться.
   Не знал майор, что мяч его судьбы давно подброшен в небо, побывал в зените и теперь с огромной скоростью возвращается обратно, к неведомому ориентиру, где будут расставлены многие точки над "и" в затянувшейся на целый год борьбе за торжество справедливости. Многие, но не все...
   Оперативное совещание уголовного розыска Малышев назначил на десять утра. Такая форма организационно-руководящей деятельности в милиции в последнее время прижилась благодаря стараниям неутомимых штабистов. Массовики-затейники в галифе, елки-палки. Хотя, бесспорно, рациональное зерно имелось в проводимых ежемесячных совещаниях. Но, как часто бывает, хорошее начинание, пройдя по вертикали многоступенчатый путь от министерства до низовых звеньев, деформировалось в неузнаваемую пародию. Совещания, призванные по сути своей, содействовать плодотворной работе сыскарей, превратились в публичную порку, где в роли мальчиков для битья оказались умудренные житейским опытом, уважаемые мужи с большими звездами на погонах. Побоку чины со званиями - заголяйся да ложись на лавку. Отстегают, как отстирают, в качестве порки сомневаться не приходилось.
   Предвидя заранее сценарий оперативники, офицеры неохотно подтягивались к кабинету начальника розыска, и в полном составе собрались с десятиминутным опозданием. Именно в десять утра у многих неожиданно появилась срочная работа - встреча с нужным человеком, допрос важного свидетеля. Да мало ли важных дел у опера? Ухищрения не возымели действия. Малышеву, недавнему выходцу из сыскарской среды, уловки оперативников были известны. В 10 часов 20 минут началась экзекуция.
   В повестке оперативного совещания значился единственный вопрос: "О состоянии работы по розыску без вести пропавших". Первым к ответу призвали Чернова. Четверть часа с присущим ему красноречием Чернов тужился убедить присутствующих в деловой активности и наступательности проводимых розыскных мероприятий. Планы составлены, завизированы и работа по ним ведется, прямо скажем, в строгом соответствии с утвержденными документами. Иначе, никак нельзя. Мы люди исполнительные, понимаем важность каждой бумажки. Будто цирковой жонглер, манипулировал датами и фамилиями. Ребята, зная лайдаковатость Чернова, втихаря иронически улыбались: "мели, мол, Емеля, твоя неделя".
   В конце концов, Малышеву надоело выслушивать обтекаемые оправдания Чернова, и он задал вопрос:
  -- Сколько на твоей шее висит без вести пропавших?
  -- Четыре, - с готовностью отрапортовал Чернов.
  -- Наличие планов, это, естественно, хорошо. Но план не может существовать ради самого плана. Намечаемые мероприятия должны служить для достижения конечного результата. Такового я не наблюдаю. Судя по отчету, у тебя нет и отдаленных намеков на реализацию розыскных дел...
   В общем, Чернов обратно плюхнулся на стул потяжелевшим ровно на выговорешник.
  -- Выговор - не мешок с песком, на плечах не таскать, - кто-то пошутил, глядя на расстроенного Чернова.
   В ответ наказанный беззвучно зашептал ругательства. Оно-то, конечно, верно. Ясен хрен - не чувал с арбузами, холку не собьешь таскаючи. Однако, неприятно, и теперь премиальных ему не видать. Как собственных ушей. В лучшем случае, снимут досрочно выговор в порядке поощрения.
   К концу совещания раздали всем сестрам по серьгам.
   Сегодня Ратникова благополучно обошли стороной. Как смягчающее обстоятельство приняли во внимание непродолжительный стаж службы на новом месте и ограничились расплывчатым: "указать на необходимость..." Эдак, предупредительно погрозили пальцем. Деваться некуда, придется осознать и активизировать. В рот - компот и килограмм печенья.
   Время бичевания закончилось. Беззлобно подтрунивая друг над другом, оперативники разбрелись по кабинетам. Схватив в охапку пальто и кепку, Чернов куда-то унесся. Наверное, переваривать в гордом одиночестве свежий выговор. Кстати, схлопотал он его вполне справедливо.
   Ратников закурил, и вытащил из сейфа папку с розыскным делом Мартынова. Со следа Косихина его не сбить, факт. Не для этого майор дал согласие на перевод в Новосибирск. Но прямые обязанности нужно исполнять как положено. Ведь зарплату он получает не за розыск прапорщика.
   Незаметно, в два-три дня, улицы полностью очистились от надоевшего снега. О сугробах напоминали лишь огромные лужи, весело сбегавшие в водостоки мутными ручьями. Город выполз из зимнего одеяния, как змея из прошлогодней кожи, и стыдливо предстал в новом, непривычном облике - серый, захламленный накопившимся за долгую сибирскую зиму мусором, но не ставший оттого менее привлекательным.
   В окно кабинета Ратникова мягкой кошачьей лапой робко скреблась березовая ветка, украшенная зеленоватыми набухшими почками, готовыми вот-вот лопнуть и выбросить клейкие резные листочки.
   Щурясь от слепящих солнечных лучей, Сергей подошел к окну, намереваясь задернуть штору, и в этот момент на столе затрезвонил телефон.
  -- Майор Ратников слушает.
  -- Привет, ментовке! - раздался в трубке ребяческий голос. - Узнал?
   Таким тоном с Сергеем в Новосибирске мог разговаривать только один человек.
  -- Рудька, ты?
  -- Бля буду. Ага.
   Находившийся на другом конце провода Пырьев, не стесненный на этот раз стенами милицейского кабинета, был по обыкновению грубоват и развязан. Ничего не попишешь. Дворовое воспитание следует выжигать серной кислотой. На иной нейтрализатор, наверняка, последует нулевая реакция. Все же Сергей уловил в интонации Рудьки какую-то загадочность, плохо скрываемую даже под вульгарной манерой поведения подростка.
  -- Слышь, майор, я тут должок тебе решил вернуть.
  -- Никак, пьяного удачно обшмонал накануне. Рудька?
   Было слышно, как Пырьев сердито сплюнул. Значит, звонок не из квартиры. В комнате себе под ноги харкают только стопроцентные дебилы. Скорее всего, из автомата названивает.
  -- Не надо так, Иваныч...- простуженно шмыгнул носом пацан. - Разве я не соображаю, что "бабки" ты у меня не возьмешь? Я тебе не деньги предлагаю.
  -- Выражайся яснее, - попросил Сергей.
  -- Телку я выцепил. Ту, из-за которой мы мента огуляли в сквере. Помнишь, рассказывал тебе о ней?
  -- Да, конечно, - нетерпеливо подтвердил майор, предчувствуя, что дело Мартынова, наконец-то, сдвигается с мертвой точки.
  -- Как ты ее нашел?
  -- Случайно вышло. Сидели на хате у кореша, оттягивались помалеху. Пока "Шнурки" другана батрачат на "толчке". Я понятно базарю, Иваныч?, вспомнив вдруг, что для Ратникова его сленг может оказаться маловразумительным, спросил Пырьев.
  -- С трудом, но смысл доходит. Поехали дальше, Рудольф.
  -- Сидели мы, значит, музон гоняли, да пивасиком баловались. Потом решили сгонять за винишком. На улице красота - тепло, солнышко светит. Канаем мы потихоньку по тротуару, чешем языки. Навстречу - бикса хиляет, стреляет зенками по сторонам да жопой водит...на мой хрен тоску наводит.
  -- Рудька, зарываешься, напомнил ему Сергей. Его корежила распущенность аборигена городских подворотен. Но приходилось терпеть. Достоверная информация - платформа, на которой и строится успешная работа каждого оперативника. Ради нужных сведений иногда приходилось наступать на горло собственному самолюбию и временно поступаться привычными принципами. Служба государева требовала того.
   Пырьев мимо ушей пропустил замечание майора, понимая, что в интересах Ратникова выслушать его до конца.
  -- Взгляд у биксы блядский, это я сразу засек, Иваныч. Подошли ближе, вижу - та самая шмара, которую мы тискали в сквере по просьбе черножопого. Грива у нее запоминающегося цвета, за километр светится. Короче, кореш подался за бормотухой, а я следом за этой бабцой. Проследил. В какой подъезд она зарулила.
  -- Она тебя не срисовала, Рудольф?
  -- Не должна, вроде, - неуверенно ответил пацан, впервые оказавшийся в нестандартной ситуации.
  -- Откуда вышел на сквозь?
  -- Из автомата, - подтвердил Рудька недавнее предположение майора. - В квартале от твоей шараги. На перекрестке.
   Ратников не дал ему закончить.
  -- Три телефонных будки, у одного аппарата оборвана трубка?
  -- Точно.
  -- В сотне метров от перекрестка рекламной винаповский щит. Видишь?
  -- Бля буду, ага.
  -- Место людное, жди меня возле него и никуда не рыпайся. Через пару минут я буду там.
   Ратников понимал, будучи не дилетантом в сыске, что в одиночку наносить визит красавице, замешанной в бесследном исчезновении людей. По меньшей мере, неблагоразумно. Но Чернова, как назло, нет на месте. Носится, сердешный, где-то со своим выговором, как дурень с воздушным шариком. Ладно, решил Сергей, разузнаю, где проживает дама, а дальше - по обстоятельствам. Следовало поспешать, рисковать жизнью пацана он не имел права.
   Наскоро сбросив пиджак, Ратников пристроил под мышкой оперативную "босолапку" - облегченную кобуру, и засунул в нее "макарку", хранившегося в сейфе. Машинально пристроил сзади на поясе "браслеты". На всякий непредвиденный случай. Дело чести любого уважающего себя опера - иметь собственные наручники, не значащиеся ни в каких реестрах. Благо, в последнее время их достать не проблема, были бы деньги. А иначе, какой ты атаман, коль у тебя золотого запасу нема? Что в переводе на милицейский язык означает: оперативник без личных "браслетов" - не мент. Верхняя планка шика.
   Рудька ожидал майора в условленном месте, изнывая под слепящими солнечными лучами. До настоящей жары еще далеко, но уже сейчас на открытом месте пригревало ощутимо.
   Нужный адрес оказался рядом. В десяти минутах легкой ходьбы. Ратников и Пырьев прошли под полукруглой аркой из красного облицовочного кирпича и оказались во дворе странного зигзагообразного сооружения. Каждый штрих означал корпус дома. Значащегося на городской карте под номером двадцать. Внутри двор оказался на редкость ухоженным. В деревянных песочницах деловито копошилась мелюзга, оглашая воздух радостными возгласами. Детвора постарше крутилась возле качелей, окрашенных яркой голубой краской. А асфальтированные дорожки, расходившиеся веером из середины двора, чисто подметены, а вдоль подъездов, повторяя ломаные штрихи корпусов чудного дома, тянулись аккуратно подстриженные кусты акации.
   Войдя во двор. Сергей попридержал Рудьку за рукав полотняной курточки.
  -- Дальше идти не стоит, Рудольф. Не нужно, чтобы нас увидели вместе.
  -- Вон в тот подъезд бросила кости шмареха, Иваныч.
  -- Все, - подвел черту Ратников. - Твоя миссия на этом закончена. Теперь слушай меня внимательно.
   Они вернулись под арку и остановились в глубокой кирпичной нише.
  -- Сегодняшние события, Рудька. Забудь навсегда. Ты мне не звонил, и мы в этом дворе не были. Понял?
   Пырьев понимающе кивнул.
  -- Не дай бог, обмолвиться об этом где-нибудь. Это опасно, врубаешься? И еще, я запрещаю тебе впредь заниматься подобным. Повстречаешь случайно своего "крестного", который избивал тебя на рынке - пройди мимо и сделай вид, что не знаком. Ненароком, открутят головешку и скажут - так и было.
  -- Да понятно мне, сколько можно мусолить? Не маленький, мамкину титьку давно перестал сосать, - нетерпеливо пританцовывал на месте Рудька. Ему надоели нудные майорские наставления, и не терпелось поскорей свалить отсюда. Кореш-то, поди заждался.
  -- Ну, пока. Спасибо, что позвонил, - Сергей подтолкнул Рудьку к выходу на улицу. - Считай, ты мне ничего не должен.
  -- Ясно, Иваныч, - бросил на ходу пацан, скрываясь за углом.
  
   Сергей вернулся во двор. Возле указанного Рудькой подъезда в одиночестве скучала худенькая седая бабулька, эдакий божий одуванчик. Расположившись поудобнее на скамейке, она зорко следила за стайкой малышей, играющих в песке. Наверняка, среди них находился и ее отпрыск, судя по отсутствию отчаянного рева, в песочнице царили мир и взаимопонимание. Игрушек хватало всем и песок на голову соседа никто не сыпал.
   Ратников скромно присел на край скамьи, надеясь завязать беседу с бабулей.
  -- Скучно вы здесь живете, в городе, - тяжело вздохнул он.
   Бабулька по-птичьи наклонила голову и с любопытством принялась разглядывать Сергея.
  -- Кто от безделья мается, тому, может, и скучно, - наконец откликнулась она на слова Ратникова. - Мне, к примеру, некогда скучать. Седьмого внука на ноги ставлю.
  -- Тогда - конечно, - с уважением отозвался Сергей. - Дети от тоски помереть не дадут.
   Он поближе подсел к божьему одуванчику, всем своим видом показывая желание продолжить начатый разговор.
  -- Сам ты, никак, из деревни будешь? - спросила старушка.
  -- Можно и так сказать, - живо ответил Сергей. - Из Степногорска я приехал. Может, слышал?
  -- Слыхать - слыхивала, но бывать не доводилось, нет. Врать милок не стану. То-то я вижу, тебя раньше не примечала во дворе. К тому приехал, говоришь? Я здесь многих знаю.
  -- К брату, Мамонову Николаю. Машинистом электровоза он работает на железной дороге, а живет...- мгновенно и безбоязненно придумал фамилию несуществующего брата Ратников и показал рукой на противоположный корпус. В огромном доме, где никак не меньше тысячи квартир, всех знать просто невозможно.
  -- Нет, не знакома, - покачала головой бабуля и обиженно поджала губы, словно в ее незнании был повинен Ратников.
  -- Да, тяжело в нынешнее время поднимать на ноги огольцов, - не обращая внимания на смену настроения старушки, продолжил Сергей. - У самого двое школьников растут, знаю.
  -- И не говори, милай...-встрепенулась бабуля, садясь верхом на любимого конька. - Меня Мария Петровна зовут. Всю жизнь на вагоноремонтном у станка простояла. Вышла на пенсию, думала отдыхать буду. Куды там!.. У самой трое детей, два сына и дочь. Все семейные, как же. Не успеешь одного внука вынянчить, а следом, гляди, другой на подходе. Бабушка туда, бабушка сюда. Хоть разорвись. Так и мечусь меж семьями сыновей и дочки...
   Мария Петровна оказалась словоохотливой и общительной. Сергей терпеливо слушал, согласно кивал, изредка вставляя в беседу несколько слов.
  -- Правильно говоришь, Мария Петровна. Ростишь их, ростишь...Жилы тянешь из себя, а что потом из них получится, какими вырастут - неизвестно. Жизнь-то какая настала? Подумать страшно. Наркоманию расплодили, проституцию...
  -- И то верно, - легко согласилась с ним Мария Петровна. - Раньше мы и слов-то таких не знали, а сейчас что творится? Возьми вон Каринку из 417 квартиры. Баба молодая. Здоровая. Ей бы мужика доброго, да детишек нарожать на радость бабке с дедом. А она что вытворяет? Нигде не работает, а живет припеваючи. Волосья выкрасит в красный цвет, да знает по улицам шастать, за мужиками охотится Машины останавливаются перед ней, думают - светофор. Хахалей водит в квартиру без разбору. Куды ни шло, были бы приличные, а то... Прошлым летом собралась я за молоком. Выхожу из подъезда, навстречу - Каринка. Вижу, за собой волокет какого-то бича. Мамочка моя! Весь в кровище, грязный, как черт из преисподней. Штанина разодрана до самой, прости господи, задницы. Не иначе, на помойке подобрала.
   Рассказ старушки о жильцах продолжался бы и дольше, но в этот момент раздался дружный рев. На детской площадке мирный период закончился и юные обитатели песочницы выкопали томагавки войны.
   Через минуту бабуля увела домой упирающегося карапуза, размазывающего по щекам слезы и сопли.
   Похоже, старушка поведала о капитане Мартынове, подумал Ратников. Откинувшись на стенку скамейки, он закурил, обдумывая дальнейшие действия. Ничего страшного не произойдет, если он познакомится с хозяйкой 417 квартиры в домашней обстановке. Благовидный повод придумать несложно. В таком случае сойдет и проверка паспортного режима.
  
   ГЛАВА 8. ТРЕТЬЕГО НЕ ДАНО
  
   Как ни странно, в 417 квартире вспоминали Ратникова.
   Срочное рандеву с Русланом назначил подполковник Ведьмин. На склад поступила новая партия обмундирования и следовало обсудить некоторые детали по переправке в Чечню теплых милицейских курток. Полторы сотни бушлаков и ватных брюк уже вывезены и дожидались своего часа в укромном месте за городом.
  -- В документах комар носа не подточит, - заверил Ведьмин чеченца.
   По русскому обычаю, сделка требовала обмывки. Чтобы не сглазить удачу.
  -- Карина! - хлопнул в ладони Руслан.
   Девушка выглянула из соседней комнаты. Присутствовать во время делового разговора ей возбранялось. Лишние уши всегда останутся лишними, неважно, к какой голове они приклеены. Таким принципом руководствовался Руслан.
  -- Приготовь закуску, - приказал он девушке.
   Привыкшая беспрекословно выполнять прихоти хозяина, Карина молча удалилась на кухню. Вскоре перед мужчинами появилась матовая бутылка "Флагмана", тарелочки с красной икрой, черным хлебом и нарезанным лимоном.
   Дождавшись, когда Ведьмин наполнит рюмки, Руслан поднял хрустальный бочонок.
  -- За удачу. Хоп!
  -- Хоп! - подражая чеченцу, откликнулся эхом подполковник.
   Не спеша опрокинули стопки и привычно зажевали лимонными дольками.
   Закурили после третьей.
  -- Давно хотел спросить тебя, ведьмак. Твой Ратников опасений не вызывает? Успокоился?
  -- Какой он мой? - снова обидевшись на "Ведьмака", фыркнул Ведьмин. - Ничего подозрительного за ним не замечал. Работает, как все оперативники. Куда не следует, носа не сует. Поверив в смерть Косихина, он добился своей цели.
  -- Ты все же приглядывай за ним. Законтачь с его окружением. Заметишь неладное - резину не тяни. Отыщем способ расправиться с ним, не таких убирали с дороги. Рисковать нашим общим бизнесом мы не можем.
   Мягко замурлыкал звонок на входной двери. Руслан взглянул на наручные часы и недовольно пробурчал:
  -- Кого еще черт принес? Салех должен подъехать через два часа. Посмотри, Карина!
   Когда у нее в гостях находились Руслан и Ведьмин, Карина ничего не боялась. В самом деле, чего страшиться, если один из друзей обладает силой, а другой - властью?
   И она без всякой опаски распахнула дверь.
   На пороге стоял Ратников.
  -- Ваш новый участковый инспектор капитан Пилипенко, - не раскрывая удостоверения, Сергей помахал перед глазами Карины красными корочками. - Позвольте войти?
  -- А почему вы не в форме? Участковые всегда при погонах, - правильно отреагировала девица, не знавшая в лицо Ратникова.
  -- Проводятся оперативные мероприятия по проверке соблюдения паспортного режима гражданами на вверенном мне участке, - нахраписто нес околесицу майор, сам ничего не понявший из сказанного.
   Видя, что хозяйка квартиры не собирается любезно приглашать милиционера на чашку чая, Ратников мягко отстранил стоявшую на пути Карину, и без приглашения шагнул в прихожую.
  -- Извините, служба...
  -- Какая наглость! Анатолий! - немедленно призвала Карина на помощь подполковника. - Что позволяет себе этот капитан?!
   Ведьмин положил в пепельницу дымящуюся сигарету, но подняться из мягкого кожаного кресла не успел. В широком проеме, разделявшем прихожую от гостиной, возникла фигура упомянутого майора.
  -- Ратников?!
   В комнате зависла натянутая пауза. Встреча оказалась неожиданной для всех присутствующих и вызвала замешательство.
   Руслану и Ведьмину стало ясно, что Ратников, подобно следовой собаке, взял верный, надежный след. Появление его в квартире Карины не случайно, и подтверждение тому - байка про участкового.
   Не менее понятной ситуация оказалась и для Сергея. В квартире, хозяйка которой подозревается в причастности к бесследному исчезновению капитана Мартынова, оказываются еще два человека. Один из них - непосредственный начальник предателя Косихина, совершившего свои злодейства в Чечне, другой - кавказец. Лицо явно чеченской национальности. Комментарии и вопросы неуместны.
   Обстановка в четыреста семнадцатой накалились до предела. Первоначальный шок, вызванный растерянностью и замешательством, миновал и сейчас каждый терзался в поисках выхода из грозившего смертью тупика. Квартиру Руслан, Ведьмин и Карина могут покинуть только в наручниках, либо Ратникова вынесут ночью мертвым, упакованным в большую сумку, чтобы не вызвать кривотолков у нежелательных свидетелей. Третьего не дано.
  -- Ратников, объясни, что за цирк ты устроил с проверкой паспортного режима в квартире моей знакомой? - наконец спросил Ведьмин, выходя из ступора. - Ворвался, понимаешь, как бандит...
  -- Объясняться мы будем в другом месте, товарищ подполковник, - грубо оборвал его Сергей. - Мне кажется, вам есть что рассказать довольно следователю прокуратуры. Как и всем здесь присутствующим. Телефон в квартире имеется?
   Он взглядом поискал аппарат, и на мгновение упустил из виду Карину, стоявшую сбоку от него. Делать этого майору не следовало.
   Всего несколько шагов разделяли Сергея и стол, за которым недавно безмятежно трапезничали подполковник и Руслан. Карина находилась на расстоянии протянутой руки. Но от девушки Ратников не ожидал активных действий.
   Понимая численное превосходство противника, Сергей нащупал под мышкой теплую рукоять пистолета, и сделал шаг по направлению к банкетке, удерживающей на своей кожаной спине сверкающий оранжевыми боками телефонный аппарат.
   Едва оказавшись за спиной Ратникова, Карина поймала устремленные на нее взгляды мужчин. Зная, что от нее требуется, она не стала медлить. Резко развернувшись на полоборота, отыскивая устойчивое положение для тела, девушка отработанным движением в прыжке высоко выбросила правую ногу, метя майору в голову. Чтобы наверняка. Как учили на тренировках.
  -- Ха! - выдохнула она и приняла боевую стойку.
   На добивание идти не пришлось, как и не потребовалась помощь выскочивших из-за стола Руслана и Ведьмина.
   Удар пяткой угодил майору в висок и его отбросило к противоположной стене. Врезавшись со всего маху лицом в кирпичную преграду, Сергей в беспамятстве сполз вниз, пачкая обильно хлынувшей из разбитого носа кровью нежную шелкографию обоев.
   Подоспевшие Руслан и Ведьмин сноровисто обыскали майора и его "макар" перекочевал в карман чеченца. Другого оружия у оперативника не нашли. Не теряя времени, вдвоем затащили обмягшее, ставшее тяжелым и безвольным, тело Ратникова в ванную. Обнаруженными на поясе майора "браслетами" приковали пленника к трубе, используемой хозяйкой для сушки полотенец. Широким скотчем качественно залепили рот, накрутив вокруг головы добрый десяток слоев липкой ленты. Чтобы не вздумал бузить, когда придет в себя.
   Управившись, вернулись в гостиную. Руслан чуть подрагивающими руками наполнил рюмку и одним глотком опрокинул в себя водку.
  -- Как это следует понимать, Ведьман? - играя в приступе бешенства крыльями трепещущих ноздрей, тихо спросил он.
  -- Что именно, Руслан?
  -- Ты дурака не включай, легавый. Не надо...рассвирепел еще сильнее подельник. - Со мной такие шутки не катят. Я тебя о нем спрашиваю, идиот.
   Руслан кивнул головой в сторону ванной.
   Подполковник безропотно проглотил "идиота", опасаясь попасть в пущую опалу.
  -- Невероятно, - растерянно прошептал он. - Каким образом Ратников смог вычислить квартиру Карины. Этот адрес был известен немногим и только самым надежным людям, Руслан.
   Для незнакомого с оперативной работой подполковника такое понимание оказалось за пределами его умственных способностей.
  -- Уж не ты ли притащил Ратникова на хвосте? Может быть, вы на один карман работаете? - зловеще поинтересовался Руслан и в его руке появился ратниковский ПМ. Черный зрачок ствола беспристрастно уставился в грудь подполковника.
  -- Гляди, Ведьмин, с огнем играешь, - с угрозой произнес чеченец. - Мне все равно, сколько трупов из этой малины вывозить.
   От холодного равнодушия, с которым Руслан произнес последние слова, у Ведьмина зашевелились волосы на голове.
  -- Ты в своем уме, Руслан? - отшатнулся он, уходя в сторону от направленного на него пистолета. - На подобные операции менты в одиночку не ходят. Ратников в наших руках, и пора поставить на нем крест, избавиться от головной боли.
   От Руслана не укрылось, как Ведьмин корежит под пистолетным дулом, поэтому он успокаивающе сообщил:
  -- Можешь не ссать, на предохранителе ствол.
   Во время беседы Карина верным телохранителем маячила за спиной подполковника, готовая в любой момент прийти на помощь покровителю и хозяину. По малейшему мановению руки чеченца она без всякого сожаления отправила бы к праотцам недалекого тыловика, с кем совсем недавно делила в постели ночные утехи и ласки.
  -- Ты пытался меня убедить, что майор успокоился, добившись своей цели? Нет, дорогой, Ратников успокоится в том случае, когда на твоей шее туго затянется петля. Или я не прав?
  -- Правее некуда, - поспешил согласиться Ведьмин.
  -- Хорошо соображаешь, правильно. Вопрос поставлен ребром: или майор нас сожрет с потрохами, или мы прикончим его. Первое допустить нельзя. Остается - второе...Карина!
   Понимающая хозяйка с полуслова мадам-телохранитель подошла к висевшей над изголовьем широкой тахты картине с изображением морского пейзажа. Легко сдвинула в сторону угол картины и нажала на что-то. Затем вернула полотно на место.
   Удивленный подполковник увидел, как над головой Руслана неслышно распахнулась маленькая дверка, размером с книгу, открывая доступ в тайник. Привстав с кресла, чеченец достал из него матерчатый сверток. Развернул мягкую фланель и положил перед собой отливающий чернью десятимиллиметровый "Кольт-дельта" с непропорционально длинным стволом. Отдельно - цилиндрический глушитель.
   Ведьмин молча наблюдал за действиями Руслана. По лицу продажного подполковника заструились мелкие капельки пота от внезапно осенившей догадки. Он догадался, что последует дальше.
   Руслан проверил наличие патронов, навинтил глушитель отчего пистолет стал еще длиннее и приобрел форму карикатурного оружия.
  -- Бери ствол, Ведьмак. - Руслан положил пистолет перед откровенно струхнувшим тыловиком. - Ратников - твой недогляд, тебе и исправлять ошибку.
   Ведьмин сжился с ролью ворюги, но никак не мог представить себя убийцей. Одно дело - запустить руку в государственный карман, и совсем другое - убить человека. Повязать на крови. Так, кажется, у бандитов называется подобное действие.
  -- Я не могу убивать, - взмолился подполковник. - Избавь меня от убийства. Поручи Салеху, прошу тебя.
  -- Слушай, давай отпустим Ратникова? - неожиданно предложил чеченец. - Снимем с него наручники и откроем перед ним дверь, а? Что будет? Сегодня вечером ты и я окажемся в одиночных камерах. На много-много лет. Ты этого хочешь? Может, ты все-таки заодно с майором?
   руке Руслана вновь заиграл тусклыми бликами ратниковский ПМ.
  -- Некогда мне с тобой проводить воспитательную работу. Решайся, Ведьмак.
   Поеживаясь от охватившего озноба, Ведьмин взял со стола самое распространенное оружие киллеров.
  
   ГЛАВА 9. СХВАТКА
  
   Сознание медленно возвращалось к Ратникову. Немыслимо жутко болела голова. Невидимый палач воткнул в виски острые иголки. К горлу подкатила тошнотворная волна, грозившая вывернуть наизнанку внутренности. Вдобавок, донимала боль в кисти. Сергей фактически оказался повешенным на одной руке к трубе, проходившей над полом на высоте полутора метров. Под тяжестью тела металлическое кольцо наручников глубоко врезалось в кожу, отчего кисть угрожающе распухла и приобрела синюшный оттенок.
   Сергей попробовал пошевелить пальцами. Похожие на сосиски пальцы онемели и отказывались слушаться хозяина. Чтобы восстановить кровообращение, ему пришлось, совершив невероятное усилие над собой, встать на колени и результат не замедлил сказаться. Спустя минуту рука стала горячей, а по коже веселыми бесенятами забегали мурашки.
   Стараясь не греметь железом "браслетов", Сергей осторожно поднялся на ноги. Стучать по трубе и взывать о помощи бесполезно. Никто не услышит. В такое благодатное время мало кто днем отсиживается в душных квартирах многоэтажек. Не успеет он "караул!" крикнуть, как бандиты мигом успокоят его пулей, церемониться не станут. Во избежание лишних недоразумений.
   К чертям собачьим боль и недомогание!
   В скорую смерть верить не хотелось. Не для того он испытал ад чеченского плена, чтобы в Сибири погибнуть от руки убийцы. Ищи, Серега, выход...Думай...Времени на жизнь тебе отпущено совсем немного.
   Ратников внимательно огляделся, изучая обстановку. Помещение ванной было просторным, не менее девяти квадратных метров. Под самым потолком врезана фрамуга, по всей вероятности, выходящая на кухню. Стены облицованы нежно-розовым кафелем. По периметру - неширокая зеркальная полка, заставленная красочными флаконами с шампунями, баночками с кремом, пузырьками и прочей дамской ерундистикой. Словом, мужиком в квартире не пахло. Отверток, лезвий, ножей и других предметов, пригодных для использования в качестве оружия, поблизости не наблюдалось.
   Как нарочно, не попадалось в поле зрения даже обычной шпильки для волос, которой бы Ратников без труда отомкнул замок наручников. Благо, сноровка имелась.
   Вдруг в неярком свете, падающем из потолочной фрамуги, затянутой цветной пленкой, Сергей разглядел на зеркальной полке плоский продолговатый предмет с черной ручкой. Приглядевшись, он увидел пилку для ногтей, самый распространенный предмет женского туалета. Прикинул расстояние - не дотянуться.
   Припав на колени. Майор запустил свободную от "браслета" руку под ванную, где в каждой квартире хранится всякая мелочевка, нечасто используемая в хозяйстве, но без которой не обойтись. Пальцы нащупали вантуэ с мягким резиновым хоботом. Не подойдет. Что это? На свету появился пластмассовый стек для выколачивания ковров, длиной не менее полуметра. Пылевыбивалка имела форму теннисной ракетки. Что ж, можно попробовать выудить с полочки пилку.
   Стараясь не побеспокоить нагромождение флаконов и пузырьков, Сергей стал осторожно двигать пластмассовым стеком пилку к краю зеркальной полочки. Миллиметр за миллиметром он двигался к цели, чутко прислушиваясь к глухому, неразборчивому разговору, доносившемуся из-за прикрытой двери ванной комнаты. Когда, наконец, черная ручка пилки свободно свесилась с зеркального края, угрожая свалиться вниз, майор бережно подцепил ее концом пылевыбивалки, украшенном широким раструбом хитросплетенного узора, и благополучно переправил к себе.
   Упругое стальное полотно маникюрного прибора оказалось длиной сантиметров десять и заканчивалось остро отточенным концом. В определенной ситуации безобидная в быту пилка могла оказаться коварным и страшным оружием, но для использования в качестве отмычки замка наручников не годилась. Не тот калибр.
   Упершись в дверную филенку, Сергей слегка надавил, дверь беззвучно отошла на пару сантиметров. Образовавшейся щели оказалось достаточно, чтобы четко расслышать окончание разговора между Русланом и Ведьминым.
   "Бери ствол, Ведьмак..."
   Все. Сейчас его убивать придут, понял Ратников. Обиднее всего, что палач пожалует в облике сослуживца, подполковника Ведьмина, с которым каждое утро расшаркивался в коридоре конторы, желая ему здравия. Ты ему - "здравия желаю!", он тебе - пулю в лоб. Мать твою...Не раскусил вовремя гнилое нутро подполковника. Лопухнулся, как зеленый лейтенант, отправившись в одиночку на эту квартиру, оказавшуюся на поверку бандитским гнездом. Ведь подозрения в отношении Карины в последний момент возникли серьезные. Не чемодан у зазевавшегося пассажира она подрезала. Теперь за совершенные глупости и ошибки расплачиваться нужно. Он проиграл в безальтернативном состязании, где ценой за бездарный провал оказалась собственная жизнь.
   Такой безысходности он не ощущал даже перед побегом из чеченского плена, когда шансы на спасение были мизерны и призрачные. Теперь они отсутствовали вовсе. Стопроцентно прикованный "браслетами" к трубе, подобно цепному псу, он бессилен против предсказанной ему пули.
   Неожиданно перед Ратниковым возникло лицо Ксаны. Жена с немой укоризной смотрела на него широко распахнутыми глазами. Ее взгляд трепыхался израненным лебедем и кричал: "Сережа, ты должен жить! Любимый, помни, что у тебя есть я и Пашка! Ради нас останься живым. Родной!" Стряхнув секундное оцепенение, майор почувствовал закипающее внутри бешенство. Прошу пардону, господа бандиты, рано меня хоронить. Рано мне погибать, любезные. Потому как не успел я сполна рассчитаться за погибших бойцов первого взвода. К тому же, жена с сыном ждут меня вечером дома. Поэтому - извиняйте покорнейше...
  
   Подполковник Ведьмин с опаской приоткрыл дверь и заглянул в ванную комнату. Несмотря на погожий солнечный день, в маленьком помещении царил полумрак. Потолочная фрамуга, располагавшаяся под углом к кухонному окну, плохо пропускала свет сквозь красно-зеленые квадратики витража.
   Ратников неподвижным кулем лежал на полу в прежней позе - с неловко вывернутой кверху правой рукой, прикованной намертво наручниками к трубе, и безжизненно уронив на грудь голову. Немигающий помертвевший взгляд майора направлен куда-то вбок, а из полуоткрытого рта выглядывал кончик языка. На появление подполковника приговоренный к смерти никак не отреагировал. Скудное освещение позволило скрыть от Ведьмина едва заметное дрожание ресниц.
   Убедившись, что Сергей не подает никаких признаков жизни, отчаянно трусивший подполковник смелее шагнул в ванную, удерживая пистолет перед собой и готовый мгновенно нажать на спусковой крючок. Легким мотыльком промелькнула робкая надежда: может быть, Карина насмерть зашибла проклятого майора своим лошадиным копытом? Такой расклад менял дело в корне и для Ведьмина совсем кстати. Отпадала необходимость убийства.
   Чтобы удостовериться в фактической действительности предположения, подполковник сделал шаг вперед, еще один и склонился над Ратниковым, намереваясь проверить пульс на свободной от "браслета" руке пленника. Что произошло дальше, Ведьмин не понял.
   Неожиданно его мозг пронзила ослепительно-яркая вспышка, сопровождаемая нечеловеческой болью. Под черепной коробкой зашевелилось и вспучилось живое кровавое существо, и голова, как ему показалось, разлетелась по сторонам на несколько частей.
   Пилка для ногтей наполовину погрузилась в левый глаз подполковника. От ужасающей боли он выронил пистолет и обеими руками схватился за лицо. Второй удар пришелся в массивный золотой перстень на холеной руке тыловика. Стальной плоский стержень соскользнул с благородного металла, свободно прошел меж пальцев и повторно вошел в обильно кровоточащую глазницу. На лицо Сергея хлынуло липкое и горячее.
   Стены ванной комнаты потряс рев раненного дикого зверя.
   Промедление ровнялось смерти.
   Памятуя о том, что в распоряжении чеченца имелся, как минимум, конфискованный у находящегося без чувств майора табельный ПМ, Ратников моментально подхватил выпавший из руки Ведьмина кольт. С силой потянул к себе окольцованную правую кисть, он приставил ствол к соединительной цепочке и нажал на спуск. Негромко и сухо щелкнул выстрел. Освобожденную из стального плена руку резко откинуло назад, за спину. Веером брызнула розовая кафельная крошка, и пуля, тонко взвизгнув, смачно впилась в стену.
   Джин оказался выпущенным из кувшина на свободу, но борьба за жизнь предстояла впереди.
   Руслан не придал должного значения звериному рыку, доносившемуся из ванной комнаты, отнеся нечеловеческий вой на естественную предсмертную реакцию майора. Жить-то хочется каждому.
  -- Кончай его, ведьмак! - крикнул он, и будто повинуясь его приказу, раздался звук выстрела. Вопреки ожиданию Руслана, вой не прекратился.
   "Промахнулся он, что ли?" - с досадой подумал чеченец.
   В следующий миг дверь ванной распахнулась от удара ногой, но вместо ожидаемого подполковника на пороге гостиной возник майор - окровавленный, с болтавшимся на руке обрывком "браслета", страшный в своем неистовом желании победить и выйти живым из неравной схватки. Говорить он не мог, лишь нечленораздельное мычание вырывалось из его горла, впрочем, освобождаться от порочной липкой повязки, охватившей голову железными тисками, времени не было.
   Будто мощной катапультой чеченца выбросило из кресла вверх. Вскочив на ноги и не отрывая затравленного волчьего взгляда с горящих беженством глаз Сергея, он попытался вслепую отыскать волосатой рукой лежавший перед ним на столе "макар" Ратникова.
   Сергей, не дожидаясь, когда Руслан нашарит оружие, навскидку выстрелил. Близкое расстояние не позволило промахнуться. Пуля раздробила мафиози от войны ключицу, и по кремовой рубашке стало расплываться алое пятно.
   Все это время майор не упускал из виду замершую в растерянности возле открытой дверки серванта Карину, понимая, насколько она опасна и испытав на себе последствия ее коварного удара ногой.
   Следующий выстрел предназначался даме, как грозное предупреждение. Очередная пуля просвистела рядом с ее головой и вдребезги разнесла стеклянную дверку серванта, вкупе с горкой посуды и зеркалом. Шальным фарфоровым осколком ей рассекло бровь, но девушка, парализованная страхом. Боялась пошевелиться. Сергей стволом ткнул вниз, в пол, и Карина послушной гуттаперчевой куклой растянулась на пушистом, мягком ковре, обхватив голову и до неприличия широко раскинув ноги.
   Очевидно, ранение Руслана оказалось не столь серьезным. Он продолжал держаться на ногах и царапал ногтями столешницу. Наконец, пальцы чеченца ухватили рифленую рукоять "макара", но это оказалось его последнее прижизненное движение.
   "Кольт-Дельта" сработал безотказно, оставив еще одну отметину на груди Руслана. В аккурат под левым соском. Глава бандита затянуло мутной поволокой, он грудью повалился на стол, угодив лицом в хрустальную плошку с красной икрой. Трижды судорожно хватанул ртом воздух, будто хотел перед смертью в последний раз полакомиться деликатесом, и затих. Навсегда.
   Теперь следовало заняться красногривой красоткой. Рулон скотча лежал на банкетке. Рядом с телефоном. Сунув под ребра Карины пистолетный ствол, он кое-как забинтовал клейкой лентой кисти дамы с ухоженными, наманикюренными ногтями. Сойдет. Не рассупонится, кобыла, за несколько минут.
   Только сейчас Сергей почувствовал. Как в его груди тревожным пожарным набатом бухает сердце. Не хватало воздуха. Ноздри оказались не в состоянии пропустить в легкие необходимое количество кислорода. Метнувшись к столу, где навеки упокоился Руслан, майор схватил столовый нож, запустил тупое лезвие под липкую пленку и наотмашь рванул. Рывком содрал с затылка скотч вместе с клочьями волос. Жадно втянул в себя воздух, ощущая, как альвеолы заполняются живительным озоновым нектаром.
   В пылу схватки Ратников совершенно забыл о подполковнике. Покинув компанию Ведьмина, Сергей воспринял его вой, как песеню - необходимый, но незаметный для несведущего уха музыкальный момент. Несостоявшийся киллер был выведен из игры и опасности не представлял. От нестерпимой, никогда ранее им неизведанной, дикой боли он непроизвольно обделался, и теперь последним бичом из канализационной клоаки валялся на вонючем коврике. Слезящийся правый глаз все-таки различал предметы. Слава богу, хоть один глаз остался невредимым. Бежать! Скорей уходить отсюда немедленно! Главное - покинуть страшную, проклятую квартиру. Расправившись с Русланом и Кариной, майор не пощадит и его. Ведьмину было известно, на какие поступки был способен заговоренный от смерти старший оперуполномоченный уголовного розыска. Не в его правилах раздавать царские подарки собственным убийцам.
   Охваченный страхом и жаждой жизни, подполковник подхватился с загаженного коврика и ринулся в дверь. Придерживая рукой израненный глаз, ему удалось проскочить коридор, выбежать на площадку и одолеть один лестничный марш.
   Ратников оглянулся на шум, увидел спину Ведьмина и бросился за ним вдогонку. В несколько прыжков настигнув убегающего, он рукоятью кольта рубанул ссученного мента по голове. Жестоко, но церемониться не приходилось. С ним они тоже собирались не торт кушать. Потерявшего сознание Ведьмина Сергей волоком затащил в квартиру Карины и бросил посередине гостиной.
   Кажется все...
   Ратников вернулся в прихожую и прикрыл распахнутую настежь дверь. Пришло время побеседовать с единственным человеком этой шайки, способным немедленно дать показания. Наступал момент истины...
   Переступив через неподвижно лежавшую на ковре Карину, Ратников устало присел на край тахты. Ресницы девушки были опущены и, кажется, демонстрировать перед майором цвет своих глаз она не собиралась.
  -- Открой глаза! - приказал Ратников.
   Ни один мускул не дрогнул на лице хозяйки квартиры. Сергей дурно пахнущим пороховой гарью стволом кольта приподнял голову Карины и, в конце концов, повстречал ее колючий взгляд, холодный, будто январский лед.
  -- Фамилия? - спросил он.
   Ответом ему было презрительное молчание.
  -- Послушай, лапонька...Может быть, ты полагаешь, что я с тобой намерен цацкаться? Смею тебя заверить - ошибаешься. Я тебя убью, если ты не ответишь на мои вопросы. Понятно ли это тебе, чеченская стерва?
   Голос Сергея был тихим. Последние слова он и вовсе проговорил шепотом. Однако, интонация майора и сквозившая в ней ненависть не позволяли усомниться в непоколебимой решимости приведения угрозы в исполнение.
  -- Думаю, тебе будет полезно полюбоваться своими дружками.
   Ратников рывком перевернул Карину на бок. Прямо перед ее глазами оказалось обезображенное лицо подполковника.
  -- Смотри хорошенько и делай выводы!
   Представшее взору девушки зрелище для впечатлительных и слабонервных было противопоказано во избежание расстройств психики.
   Оглушенный подполковник в сознание не приходил. Страшно зияла физиологической пустотой и запекшийся черной кровью его левая глазница, из которой на нежный ворс ковра вывалился кроваво-сизый сгусток, представлявший ранее левый глаз Ведьмина. Глаз жил отдельной жизнью от хозяина. Находившиеся в глубине желеобразного клубка нервные окончания непроизвольно и судорожно сокращались, доживая последние минуты. От несопоставимых в окружающей действительности вещей - умирающего человеческого глаза и невозмутимого спокойствия Ратникова - Карину обуял страх. Она поняла, что доселе прежде удивительно сладкая жизнь повернула вспять и возврата к ней не будет. Некто инкогнито нашептывал на ухо, что жить ей осталось ровно столько, сколько отмерит этот сумасшедший майор.
  -- Что ты с ним сотворил, легавый? - по-шакальи клацая зубами, спросила Карина. - За это ты ответишь...
   Она попыталась отползти от нестерпимо вонявшего мочой и вселявшего ужас бывшего любовника, но уперлась спиной в ботинок Ратникова.
  -- Я буду отвечать за все, - легко согласился с ней Сергей. - Ты пока видишь? Ведьмину я вырвал один глаз, ты же рискуешь ослепнуть совсем. Перспектива реальная. Желаешь?
   Ратников не одобрял подобные методы ведения дознания. Тем более, в отношении женщины. Но сегодняшний случай тянул на исключение из правил. Было ясно, что руководство Управления. Исходя из принципа объективности, устранит майора, как заинтересованное лицо, от дальнейшего участия в расследовании данного дела. Поэтому важно, именно сейчас, до прибытия следственно-оперативной группы, ЛИЧНО получить признательные показания, чтобы отыскать предателя Косихина и привести в исполнение приговор, заочно вынесенный бойцами первого взвода.
  -- Прими за дружеский совет: сердить меня не следует. Последствия, как видишь, хреновые...
   Внезапно Ратниковым овладело веселье. Нервный стресс, испытанный им в течение последнего часа, требовал разрядки. Он присел на корточки перед поверженной Кариной и с глупой, неосмысленной улыбкой закурил, не особо беспокоясь о том, куда падает пепел с тлеющего конца его сигареты.
  -- Люби меня, моя рыженькая. И ты не пожалеешь, - выдал мажорную ноту Сергей.
   Ненароком, словно желая приласкать девушку, он рукой прикоснулся к ее щеке. Алая точка сигареты дрожала меж средним и указательным пальцем, чуть тронутыми никотиновой желтизной. Карина кожей ощутила усиливающийся жар. Еще одно мгновение - и огненный шарик воткнется в глаз.
   "Да ведь этот легавый сумасшедший!" - промелькнула у нее мысль и она содрогнулась. - "Застрелил Руслана, покалечил Ведьмина, мне тоже живой не уйти!"
   Вдруг что-то теплое и неприятно колючее соприкоснулось с полуприкрытым глазным веком. Комочек пепла тихо упал с загогулины истлевшей сигареты на пушистые ресницы. Девушка в неистовом страхе испустила вопль, полагая, что Ратников приступил к исполнению своей угрозы. По-змеиному извиваясь, она попыталась заползти под тахту. Все равно куда, только подальше от озверевшего маньяка. С халатика с треском отлетела в сторону пара нижних пуговиц, обнажив загорелые не по сезону крепкие женские ляжки.
  -- Фамилию, роднуля, назовешь? - с нежностью поинтересовался Сергей.
  -- Савостина...Карина...- зашлась она в исступленном припадке испуга.
  -- Умница, - поощрил ее первый шаг к признанию Ратников. - Вижу мы придем к консенсусу.
   Он застенчиво прикрыл полой халата оголенные до пупка телеса криминальной девицы.
  -- Соблазн велик, - притворно вздохнул майор. - Но...государева служба не дозволяет безобразничать, барышня.
   Несмотря на снижение в поведении Ратникова агрессивности, Карина продолжала панически трусить. Чувствовала, главные вопросы еще впереди.
  -- Ответь-ка, моя золотая, где мне отыскать Мартынова? Понимаешь. О ком идет речь?
   Карина подтвердила кивком головы свою сообразительность. Неча вновь будить в бешеном майоре дикого, неукротимого зверя. Не дай бог, проснется. Кого ей теперь бояться в самом деле? Руслан мертв. Ведьмин не в счет - размазня, самостоятельно не способен на убийство. Остальных, с кем имела дела, спровадили в мир иной.
  -- В Чечне... - сделав усилие над собой, выдавила Карина. - Если жив...конечно. Он воюет против Федералов.
  -- Мартышке ясно - не за Россию, - хмыкнул Сергей. - Давай поподробнее: каким образом вербуются боевики. Способы и пути переправки в Чечню. В общем - все, что тебе известно.
  -- Мне доверялось совсем немного. Я простая пешка в их игре...
   Ратников слушал Карину и поражался, насколько разветвленной и обширной оказалась сеть, раскинутая чеченцами. Торговый бизнес, наркотики, заказные убийства, даже проституток - все подмяли под себя бесноватые выходцы с Кавказа. Сегодня он, сам не ведая того, вплотную подобрался к черте, за которой - царствие мрака и неизвестности, именуемое СМЕРТЬЮ.
   Неожиданно за спиной майора раздался сдавленный всхлип.
  -- Заткнись, сучка! Тебя порвут на части. Ты уже покойница!
   Крепкая и надежная рукоятка "Дельты" соприкоснулась с окровавленной головой очнувшегося подполковника и отправила его в очередной нокдаун.
  -- Спи спокойно, дорогой товарищ, - прокомментировал Сергей отключку поверженного врага. - Не мешай задушевной беседе.
   Следующий вопрос бы, конечно, из разряда самых жизненно важных - о Косихине. Выслушав откровенное и страшное в своей действительности повествование девицы, Сергей в душе возликовал. Прав он оказался, укладывая в единую цепочку взрыв в морге и тайное бегство прапорщика.
  -- Кража аудиокассеты и фотографий - дело ваших рук?
  -- Наших, - подтвердила Карина.
   Бандитка стрельнула глазами поверх головы Сергея.
  -- Там, в стене тайник. Руслан никогда не рисковал хранить улики у себя дома.
   Сергей не спеша обогнул стол с успокоившимся на нем навеки чеченце. На столешнице, поверх ломтика "бородинского" лежал "макар", этакий пикантный бутерброд образовался. Однако, возвращать пистолет в родное гнездо - оперативную кобуру - майор не спешил. Пальчики чеченца на нем следует сохранить. Чем иначе докажешь, что ты не УБИВАЛ от нечего делать, а ЗАЩИЩАЛСЯ.
   Карина не солгала. В глубине тайника он различил плоскую коробку аудиокассеты, и под ней - стопку фотографий. Их Сергей тоже не стал лапать. Ясно, как белый день: майору не отвертеться от правдивого рассказа. Карты придется раскрывать. Как-никак, ранен старший офицер Конторы, являющийся одним из активных членов интернациональной банды. А это - чрезвычайное происшествие даже на уровне Министерства. Против факта не попрешь. Иначе становится необъяснимым, каким образом подполковник оказался в волчьем логове.
   Сергей несуетливо подошел к банкетке и стал медленно набирать номер дежурного по Управлению.
  
   ГЛАВА 10. "КОНЕЦ" ГОВОРИТЬ РАНО
  
   Почти одновременно, сотрясая окрестности расзномастными сиренами, во двор зигзагообразного дома с хода влетело несколько машин с включенными мигалками. Спустя минуту в квартиру Карины ворвались шестеро омоновцев из ударного отряда Конторы.
   Сергей чертыхнулся: просил дежурного выслать следственно-оперативную группу и сообщить в прокуратуру, а он поднял пыль до небес.
   Поводя по сторонам короткими стволами автоматов, костоломы ринулись в комнаты, пропустив мимо ушей заверения майора, что помощь не нужна. Черные маски сработали по принципу: доверяй - проверяй. В таких случаях лучше перегнуть, чем недогнуть.
   Следом за омоновцоми в дверях показалась коренастая фигура генерала. За его плечами майор разглядел сухопатого Дембицкого и, наконец, последним нарисовался хищный профиль подполковника Малышева.
   Сергей попытался доложить по форме, но Раскатов жестом, как тогда на аэродроме, пресек его попытку отрапортовать.
  -- Здесь не место для докладов. Дай оглядеться, - буркнул он, проходя в гостиную, где в воздухе явственно витал запах смерти - тошнотворный запах человеческой крови. Мельком взглянул на Карину, чуть попристальнее - на мертвого чеченца, и задержал взгляд на изувеченном лице подполковника Ведьмина.
  -- Чувствовал ведь, старый дурак. Что затеваешь ты что-то непонятное, - досадливо ткнул его в бок кулаком Дембицкий. - Недаром интересовался Ведьминым. Да недосуг было поговорить по душам. Что здесь произошло. Сергей? Ты сварганил бойны?
   Последний вопрос Дембицкий задал шепотом и явно был лишним.
  -- Все оказалось гораздо сертезнее. Товарищ полковник, - тихо ответил майор. - Я и предположить не мог, насколько серьезно. Теперь жалею, что не доложил руководству о своих подозрениях относительно Ведьмина. Он и Косихин приложили руки к гибели наших ребят в Чечне.
  -- Не ошибаешься?
  -- Уверен.
  -- Чего шепчетесь? Ратников!
   Несмотря на кажущуюся властность, в голосе генерала проскальзывали необъяснимые для окружающих нотки уважения к много повидавшему майору. Во время их первой беседы на военном аэродроме генералу стало ясно, что неспособен Ратников на какую-либо подлость, тем более, на преступление. Не таков он человек. Раскатов, поутюживший афганские горы собственным животом, никогда не ошибался в людях. Война научила. Не ошибся он и с Ратниковым.
  -- Майор, объясни мне, каким образом ты оказался в этой квартире. За каким чертом тебя сюда занесло?
   Иногда генерал бывал грубым, но никогда - несправедливым. Сказывались военные будни, где он сапожничал и не кашеварил, а целый год отхапал в спецназе, не прячась за спинами бойцов.
  -- Товарищ генерал, разрешите подробности изложить письменным рапортом?
   Генерал поморщился.
  -- Это - потом. А сейчас, до прибытия прокурорских, изложи вкратце. Введи, так сказать, в курс дела.
   Пяти секунд Сергею хватило, чтобы сгруппировать мысли и обдумать ответ.
  -- В связи с розыском пропавшего без вести гражданина Мартынова. Она, - Ратников кивнул в сторону девушки, - причастна к его исчезновению. Кроме того, точно могу сказать, что прапорщик Косихин, которого мы похоронили полгода назад, жив и находится в Чечне. К данным фактам прямое касательства имеет подполковник Ведьмин.
   Кратко и лаконично. Ни убавить, ни прибавить.
  -- Имеешь доказательства? - спокойно поинтересовался генерал.
  -- Будут, - твердо пообещал майор.
   Больше спокойно им поговорить не дали. В квартире появились люди в белых халатах. Подтвердив смерть Руслана, они немедленно занялись Ведьминым, так и не пришедшим в себя до их приезда. Карина в медицинской помощи не нуждалась.
   Последним на место происшествия прибыл прокурор города Аникеев. Поблескивая тремя большими звездами на зеленых просветах погон, Аникеев поздоровался с генералом Раскатовым и они, отойдя в сторонку, стали неслышно совещаться между собой.
   Среди прибывших прокурорских Сергей узнал следователя Чечулина, и будто неимоверная тяжесть свалилась с души: за качество предварительного следствия можно было не беспокоиться. Имел возможность подержать в руках уголовное дело по взрыву в морге. Дотошный и добросовестный Чечулин сам вывернется наизнанку, но до истины докопается.
   Следователь тоже узнал майора. И протянул руку для приветствия, как старому знакомому. Сергей виновато улыбнулся и отрицательно покачал головой.
  -- Не подам я тебе руки. Анатолий. Пока...
  -- Не понял. Что за причуды. Сергей? - удивленно спросил следователь.
  -- Не следует в настоящее время афишировать наше знакомство. Во избежание кривотолков. Некоторое время мне придется побыть вроде как подозреваемым.
  -- Твоя работа, майор? - догадался, наконец, следователь. То-то я вижу, физиономия у тебя, того...немного не в порядке. Да и колечко на запястье болтается. Неужели все-таки вышел на след банды?
  -- Тьфу-тьфу-тьфу, - майор суеверно сплюнул через плечо. - Похоже, Толя, это действительно так. Сидящая на тахте дама причастна к взрыву в морге. Оттуда тянется ниточка к моему Косихину. Будь с ней осторожен - она волчица.
  -- Вот это здорово! - Чечулин не удержался и незаметно пожал руку Сергею. - Спасибо тебе, майор.
  -- Время. Чтобы побеседовать обстоятельно, у нас будет, а сейчас...
  -- Чечулин!
  -- Слушаю, Станислав Викторович.
   На ходу расстегивая папку с чистыми бланками. Следователь направился к Аникееву.
  -- Попроси-ка посторонних покинуть помещения, организуй понятых и приступай к осмотру. По-дроб-но! Уяснил? Чувствую, такого дела нам расследовать еще не приходилось, и оно поднимет приличную общественную волну, резонанс. Понимай: как хочешь. Поэтому - досконально, каждый сантиметр не должен остаться вне поля твоего зрения. Пролезь во все щели и фиксируй каждую мелочь, каковую сочтешь полезной для следствия. Потом разберемся...
  -- Понятно.
   Тем временем Раскатов подозвал к себе движением указательного пальца подполковника Малышева.
  -- Ведьмина увезли в больницу. В настоящее время идет операция. Так вот, свяжись с конвойной ротой и обеспечь-ка охрану Ведьмина денька на два-три. Бежать ему некуда. Но в палате прикончить могут. Имеются основания для таких опасений, а мне он нужен ЖИВЫМ. Сергей Алексеевич?!
  -- Здесь я...- эхом отозвался Дембицкий.
  -- Ратникова - на освидетельствование. Затем доставишь на полчаса ко мне в кабинет для написания рапорта, спецсообщение готовить для Москвы нужно, сам знаешь. После этого с медицинским актом отправишь майора в прокуратуру. Не возражаешь, Станислав Викторович?
   Прокурор города ничего против не имел.
   Дембицкий круто развернулся и встретился взглядом с Ратниковым.
  -- Ну, поехали указание генерала выполнять, майор. Понимаю, что неприятно, но...надо.
   Ратников и без того знал, что без проверки на предмет наличия в организме алкоголя, в таком случае не обойдешься. При любом чрезвычайном происшествии, где фигурирует хотя бы один сотрудник правоохранительных органов, среди обывателей начинают усиленно муссироваться слухи, что милиционер при этом находится в нетрезвом состоянии. Автор выпущенной "утки" никогда не оказывался в проигрыше и ничем не рисковал - отыскать его практически не возможно. А слухи, тем временем, ширятся и обрастают новыми страшными подробностями.
   Не далее, как завтра вечером, какая-нибудь дремучая старушенция поведает другой, такой же древней ровеснице Октября, примерно следующее:
   "Слышь, Игнатьевна, чо я тебе скажу. Надысь в четыреста семнадцатую квартиру ворвался пьяный минцанер. Не слыхала? То-то же... Он, значит, на порог. А там деваха молодая с дружками гулеванит. Тихо-чинно, никому не мешают. Минцанер-то стал ее домогаться. Пойдем, говорит, красавица, со мной в спальню. Дружки-то ее, понятное дело, в заступ пошли. А минцанер выхватывает наган и одного дружка стрелил насмерть, а другому, господи помилуй, напрочь вырвал глаз. Страх-то какой... Истинный крест, подруженька. Потом деваху заволок в спальню и все-таки добился своего, ссильничал, паразит такой... Может, слыхала, во дворе ревели давеча машины, это милиция приезжала. Он и в своих пулять из нагана. А чо? Пьяному море по колено..."
   Наплевательски относиться к данному обстоятельству не стоило. "Доброжелатели" и зубоскаты отыщутся и в родной Конторе, не говоря о гражданских лицах. Заткнуть им рты возможно только официальным документом. В конце концов, таковая бумага требовалась и в материалы будущего уголовного дела.
  -- Поехали, товарищ полковник, - охотно согласился Ратников. - Однако, прежде разрешите освободиться от "браслета". Не с ним же тащиться в больницу?
   Сергей выставил вперед окольцованную руку.
  -- Малышев, помоги! - распорядился Дембицкий.
   Прежде чем покинуть квартиру Карины, ставшую волей судьбы и случая ареной неравной схватки, Ратников успел переброситься парой фраз с Чечулиным.
  -- Толя, хорошенько пошуруй в тайнике. Видишь дверку?
  -- До этого обратил внимание.
  -- В тайнике аудиокассета и фотографии. Смело изымай их и приобщай к материалам дела.
  -- Не ужели ТЕ САМЫЕ, Сергей?
  -- Они. "Пальчики" сними, да тебя учить - только хрен тупить. Возможно, там отыщется еше кое-что интересное. И еще: после окончания осмотра, не откладывая, срочно допроси Карину. Она знает многое, о чем мы с тобой и не догадываемся. Используй ее душевное потрясение, ведь не каждый день у нее на глазах убивают дружков, и вырывают им глаза. Уверен, сегодняшние показания ее впоследствии окажутся самыми правдивыми, и потому, ценными. Как говорит наш генерал, куй железо, пока горячий. А меня допросить в любое время не поздно.
   В сопровождении Дембицкого майор спустился во двор. Там, за рулем серой "Волги" скучал в одиночестве водитель полковника.
   Мягко закрылись салонные двери и "Волга", осторожно вырулив из-под арки, стрелой понеслась вниз по улице. Навстречу неокончившимся для Сергея превратностям судьбы.
   Сложный механизм предварительного следствия по факту убийства Руслана и причинения тяжких телесных повреждений подполковнику Ведьмину был запущен, заработал на полных оборотах. Остановить его было уже невозможно.
  
   Карина кривила душой, когда умаляла, по понятным соображениям, свою роль в банде Руслана. Ей было известно многое. Четыре часа длился ее диалог со следователем. Чечулин едва успел записывать ее показания. Горка исписанных листочков росла, и к концу допроса для него многое стало на свои места. Но не меньше было и белых пятен, которые Чечулину надлежало проявить в ходе следствия, как фотопленку.
   Вечером этого же дня, благодаря показаниям Савостиной, был задержан и водворен в камеру некто Салех Манаков, личный водитель Руслана, избивший на рынке начинающего воришку Рудьку Пырьева. Последовавший допрос Салеха добавил ясности в неординарном деле, по которому наутро подключилась следственная бригада из трех человек. Работу предстояло выполнить колоссальную.
   В тайнике, находящемся в квартире Савостиной, кроме аудиокассеты и фотографий, изобличающих прапорщика Косихина в предательстве, Чечулин обнаружил стопку фактур и накладных, переданных Руслану московским ревизором Аркадием Арнольдовичем Стацюком в качестве копромата на Ведьмина. Находка послужила основанием для назначения новой ревизии хозяйства Ведьмина. Результаты ревизии оказались ошеломляющие: преступная деятельность подполковника, по самым скромным подсчетам, позволила экипировать не менее полка чеченских боевиков. Документы, как и факты, упрямая вещь.
   В отношении прапорщика Косихина уголовное дело выделили в отдельное производство, и оно дожидалось своего часа.
   Диапазон действий банды чеченца Руслана Молдашева оказался до неоглядности широким: убийства, вербовка боевиков, банальным рэкетом они тоже не брезговали. Особой статьей пополнения доходов банды являлась контрабанда оружия в Чечню, а оттуда - наркотиков.
   Следствие по делу банды Руслана Молдашева длилось более полугода и закончилось судом.
   На скамье подсудимых оказались четырнадцать человек, половина из которых были чеченцами. Остальные - родные, русские "отморозки", не ведавшие чести и совести. Как подполковник Ведьмин.
   Прекрасный слабый пол в банде представляла Савостина Карина.
   В январе состоявшийся суд, наконец, поставил жирный и окончательный крест на деятельности чеченских боевиков в сибирском регионе. Надолго. Навсегда.
   Имя непутевого Рудьки Пырьева на суде не упоминалось.
   Даст бог - выкарабкается пацан из грязи.
   Ратникову хотелось в это верить.
  
   Часть 2.
  
   Глава 1. ОБИДА ПОЛКОВНИКА БУКРИНА.
  
   Недолго над Россией стояла тишина и было безоблачным небо. Всего дважды деревья роняли на землю золотой лиственный наряд, а стылая сибирская зима дважды заботливо прикрывала землю пушистым белым покрывалом. За столь короткий срок не успели затравянеть могильные холмы солдат, погибших в необъявленной войне, не зарубцевались кровоточащие раны на материнских сердцах.
   Яркую палитру красок предпоследней осени века сентябрь обильно разбавил траурным цветом. По ночам то в одном, то в другом городе поднимались на воздух дома, хороня под обломками ничего не понимающих и ни в чем не повинных мирных жителей. Заполыхали дагестанские селения, и вновь заголосили женщины над остывающими телами мужей, сыновей и женихов, расстрелянных чеченскими боевиками.
   Не только приграничные с Чечней районы вся страна застыла в тягостном недоумении: что происходит? Ответ лежал на поверхности и был простым, как капля дождя: волки зализали раны, взрастили волчат и вышли на охоту самую жестокую из всех звериных охот. Матерый волчище будет резать овец до тех пор, пока сам не напорется на острый бычий рог. Лишь тогда он остановится, и потянет следом за собой в распадок сизые кишки. Повезет-залижет рану и останется жить, чтобы, набравшись сил, снова выйти на охоту и убивать. Не повезет - сдохнет под кустом можжевельника, положив голову на лапы, и, молча, исходя слезами.
   И снова, как прежде, вереницей потянулись на Кавказ воинские эшелоны и спецвагоны со сводными отрядами милиции. Опять полетели в российские города и поселки тощие казенные конверты со вложенными четвертинками бумаги со страшными словами: " погиб...", "пропал без вести ...", ранен и находится на излечении ...".
   Словом, все вернулось на круги своя, как в недалеком прошлом. Передышка длиной в три неполных года будто приснилась. Промелькнула мимолетным видением. Ежевечерне миллионы людей, в ожидании последних новостей, замирали перед синим экраном телевизора, ощущая под сердцем неприятный холодок. Там, в далекой, охваченной огнем войны, республике находился кто-то из близких. Сын, муж, жених....
   Нагнетая обстановку и взвинчивая до звенящего гула нервы, газетные полосы пестрели тревожными заголовками. "Подорвана на фугасе бронемашина". "Расстреляна колонна федеральных войск". "Отряд ОМОН попал в засаду".
   Каждый день, в спешке убрав аппарели, уходили в небо военно-транспортные самолеты, унося от войны искалеченных телом и душой мальчишек, и неимоверно тяжелый скорбный "Груз-200".
   Генерал Раскатов, разобравшись в ситуации и проведя в тыловом хозяйстве Управления тщательную кадровую пертурбацию, вдобавок к уже имеющимся, приобрел еще несколько влиятельных врагов. За упущения в службе распрощался с погонами начальник тыла полковник Букрин. Двое чиновников рангом поменьше поменяли мягкие кресла на жесткие стулья. В общем, ряды недовольных генеральским руководством в последнее время заметно пополнилось.
   Вышедшие в отставку были менее опасны, нежели те, которые оставались в строю. Нет, в открытую объявить войну Раскатову они не решались. Так, брехнут по-собачьи за углом, тявкнут пару грязных словечек на сторону и в кусты. На такие выпады Раскатов перестал обращать внимание, памятуя: собака лает - ветер носит, кишка тонка перечить неуступчивому генералу.
   Гораздо большую опасность представлял тот факт, что "шавки", вращаясь в среде сослуживцев, оказывались в курсе дел Конторы, что на поверку было крайне нежелательно. Происходила утечка информации. Несекретной, естественно. Но и запретной для посторонних, как составляющая служебную тайну.
   Полковник Букрин угодил в опалу благодаря стараниям Раскатова. Но продолжал оставаться в курсе всех событий Управления. Он знал о любом промахе генерала. Был уверен, что спустя час-два ему звякнут и стукнут. Хорошо, полезно иметь своих людей везде и всегда. В таковых недостатка он не испытывал.
   Конкретного обвинения против генерала Букрин не выдвигал. Просто чувствовал себе не заслуженно обиженным. Дембицкий ведь удержался наплаву, хотя недоработка кадрового аппарата в случае в Ведьминым налицо. Надо же, Дембицкому - выговор, а Букрина - под зад метлой. Злоба, эта черная грудная жаба, душила полковника. Спать не мог по ночам. Думал, какой монетой отплатить генералу.
   Что ни говори, а уж от очень обильной кормушки отлучил Букрина генерал Раскатов, будто грудничка оторвал от материнской титьки. Вот и взбрыкнул младенец. Боже упаси, напрямую с криминалом бывший полковник связан не был. Осторожность, вкупе с природной хитростью, позволили ему вместе с должностью заполучить на погоны полковничью звезду, открывающую радужные перспективы безбедного существования. Особых грехов он за собой не чувствовал. В государственный карман руку не запускал. Выпивал в меру. Сексуальные контакты на стороне минимальные, для поддержания жизненного тонуса. Служить бы ему да служить, верой и правдой, но однажды...
   Букрин по обыкновению ужинал в ресторане "Садко". За окном порхала снежными крыльями весенняя метель, разогнав по квартирам редких прохожих. Город окутался бархатом мартовских сумерек и только завывание ветра напоминало об уличном не уюте.
   Непогода поубавила число посетителей и ресторанный зал выглядел полупустым. Букрин занял излюбленный угловой столик под раскидистой широколистной пальмой. Расположился, как ему было удобнее: лицом к входной двери, чтобы видеть входящих.
   Обстоятельно изучил меню в твердой красно-золотистой обложке. В спокойном и уютном "Садко" полковник частенько коротал долгие зимние вечера. Ему здесь нравилось. Завсегдатаями ресторана, в большинстве своем, оказывались респектабельные семейные пары, и заглянувшему на огонек гарантировался нормальный отдых и вкусный ужин. Любые недоразумения и ссоры пресекались в зародыше, тихо угасали, не успев родиться - парочка длинноруких, волосатых орангутангов надежно обеспечивали порядок в зале. Проститутки не докучали, да и урками здесь не пахло. Большего стареющему полковнику не требовалось.
   Спешить Букрину было некуда. Фактически проживая с женой под одной крышей, тем не менее, каждый из них имел собственную жизнь. Со своей сферой интересов и кругом знакомых.
   В ожидании заказа Букрин курил легкую сигарету и с интересом разглядывал немногочисленных посетителей.
   Ансамбль из четырех музыкантов, расположившийся в глубине полутемного подиума, играл грустный ноктюрн, звучащий в унисон уличной погоде.
   Скучающий полковник увидел, как халдей в желто-зеленой ливрее распахнул дверь перед очередным посетителем. Им оказался высокий мужчина лет пятидесяти. Густые темные волосы с серебристыми проблесками аккуратно уложены назад, придавая хозяину благородный облик. Маленький рот с пухлыми губами как-то неестественно пунцовел на бледном лице, и оттого казался не настоящим, а вылепленным из яркого пластилина. Совиные глаза вошедшего пристально и зорко прошлись по залу.
   Проигнорировав свободные столики, коих в зале было больше, чем достаточно, незнакомец не спеша продефилировал через весь зал и остановился перед начальником тыловой службы.
   - Добрый вечер, - приподняв над головой Букрина пальмовую ветвь, поприветствовал он. - Скучновато? Позвольте составить вам компанию, господин полковник?
   - Простите?
   Не дожидаясь разрешения, мужчина вольготно расположился перед полковником.
   - Я не понимаю. В зале столько свободных мест... - фыркнул Букрин, не переносивший хамства и беспардонности. Я желаю поужинать в одиночестве и в спокойной обстановке. В компании не нуждаюсь.
   - Свою стерляжью уху вы не получите до окончания нашей беседы, - пресек незнакомец попытку полковника избавиться от непрошеного собеседника.
   - Потрудитесь объяснить, что сие означает? - спросил Букрин, чувствуя, как неприятно засосало под ложечкой: о заказанной стерляжьей ухе знал только официант, и это настораживало.
   - Не беспокойтесь, много времени я у вас не отниму, господин полковник, - успокоил Букрина незнакомец. Все будет зависеть от того, как скоро мы придем к согласию. С недавних пор вашим заместителем назначен подполковник Ведьмин. Верно?
   - Ну, и что из этого?
   Незнакомец состроил на лице недовольную мину.
   - Не следует "нукать", дорогой, пока не запряг. Неинтеллигентно.
   От собеседника за версту потянуло приторным душком снобизма. Он по-верблюжьи пожевал губами цвета спелой вишни, и продолжил:
   - Первого числа каждого месяца вы будете приезжать на вокзал. Знаете, где находятся автоматические камеры хранения? Отыщите ячейку под номером двести семьдесят один, и наберите шифр. Его запомнить проще простого: Б-943. Это начальная буква вашей фамилии и год вашего рождения. Внутри обнаружите конверт. Содержимым конверта распоряжайтесь по своему усмотрению.
   Изумленный и растерявшийся Букрин слушал не перебивая. Наконец, полковник вышел из состояния оцепенения. Его реакция была вполне естественной для данной ситуации.
   - А не пошли бы вы к черту, господин хороший?!
   Из внутреннего кармана серого пиджака мужчина достал записную книжку и дорогую авторучку с пером. Свинтив колпачок ручки, он небрежно чиркнул на чистой страничке несколько цифр.
   - Думая, данная сумма вас устроит? "Зеленью", разумеется?
   На листочке значилась единичка с тремя нулями.
   Загадочное и неординарное поведение собеседника вызывало у полковника неподдельный интерес. Возможно, его спутали с другим? Тут же Букрин отмахнулся от пришедшего ему в голову вопроса. Детский лепет... Нет, мужчина адресатом не ошибся, Ведьмин на самом деле был его заместителем. Что тогда?
   - Знаете, я давно вышел из того возраста, когда играют в шпионов и прочие опасные игры. Именно поэтому я повторяю: либо вы добровольно оставите меня в покое, либо я попрошу ресторанных вышибал помочь вам сделать это.
   Снова животная гримаса промелькнула на физиономии таинственного незнакомца. Он молча уставился на занервничавшего собеседника немигающим взглядом гюрзы, отчего полковник почувствовал себя не в своей тарелке. Спина вмиг стала холодной и липкой. Несколько секунд показались вечностью. Когда Букрин был готов прибегнуть к помощи волосатиков из собственной безопасности "Садко", красногубый нехотя обронил:
   - Спешка нужна при ловле блох. Прыткие они слишком. Искоса наблюдая за Букриным, он прикурил сигарету.
   Блестящую зажигалку аккуратно положил перед собой рядом с пачкой "Парламента".
   - Судя по реакции, вы неверно истолковали мое предложение. Деньги вам предлагаются за ПРОСТО ТАК, за НИЧЕГОНЕДЕЛАНИЕ.
   Букрин усмехнулся.
  -- За просто так и прыщ на заднице не вскочит.
   От последних слов рожу благодетеля перекосило, и он засмеялся.
   - Вы - неисправимый солдафон, господин полковник. Да ладно... Не вина это ваша, а беда.
   - Кто за что боролся - на то и напоролся, - парировал Букрин.
   - Все-таки, осмелюсь напомнить, вы не ответили на мое предложение.
   - Поподробнее... если можно, - попросил полковник, всерьез заинтересовавшейся внезапно замаячившей впереди халявой.
   Красногубый не преминул в очередной раз уколоть Букрина. Было очевидно, что недолюбливал он милиционеров, если не сказать большего, и компанию полковника терпел, исходя из соображений необходимости.
   Я ведь тоже служил в армии. Давненько это было, но помню, как ротный на вопрос "Можно" всегда бесновался: "Можно козу на возу, да и то с разрешения хозяина, можно Машку за ляжку, а у военных - разрешите!" Вместе хохотнули старой военной прибаутке. Дружно раздавили в пепельнице сигареты. Контакт!? Есть контакт! Он винта, маэстро!
   Предложение красногубого оказалось довольно заманчивым. Букрину предлагалось всего-навсего отпустить Ведьмина в свободный полет, выписать ему своего рода индульгенцию. То есть, снять с него любой контроль и ограничения. Не вмешиваться в его действия. Предоставить полную свободу в документообороте. Кстати, Ведьмин в восьмидесяти процентах товаро-транспортных операций имел право на подпись, как заместитель начальника отдела.
   Тысяча долларов каждый месяц Букрину была гарантирована. Для этого следовало закрыть глаза на служебную деятельность подполковника.
   - Чем будет заниматься Ведьмин, вас не касается. Убеждал незнакомец Букрина. Поймите, вы фактически ничем не рискуете. В первую очередь вся ответственность ложится на вашего заместителя, как на непосредственного исполнителя операций.
   Выслушав жулика, в чем не было ни малейшего сомнения, полковник в душе возликовал. Собственно говоря, предлагаемый красногубым порядок работы в хозяйственном отделе существовал и до прихода Букрина. Так уж повелось в среде тыловиков, что начальник не утруждал себя бумажной волокитой, взвалив всю ответственность на плечи заместителя и оставив за собой прерогативу на подпись кое-каких документов. Чаще всего второстепенных.
   "Бабий рот", как окрестил красногубого Букрин, оказался совершенно прав, деньги ему предлагались за НИЧЕГОНЕДЕЛАНИЕ. По большому счету, можно было в телегу полковника и не впрягать, как пристяжного. Коренной сам способен без труда вымахнуть воровской тарантас на крутой яр. Но НЕКТО должен иметь уверенность, что в самый неподходящий момент Букрин не сунет нос куда не следует и не поднимет шум. Эту уверенность таинственный НЕКТО оценил в тысячу долларов. Ежемесячно. Что ж, неплохо.
   - Надеюсь, в случае возникновения непредвиденных обстоятельств, вы, как заинтересованное лицо, немедленно поставите нас в известность. Наклонившись, он продиктовал полковнику шестизначный номер.
   - Запомнили?
   - Каковы гарантии моей безопасности? - хищно пошевеливая ноздрями, спросил Букрин.
   - Реально - никаких, - развел руками незнакомец. Гарантии дают в магазине при покупке холодильника. Обратитесь туда. Доверившись, мы рискуем не меньше вашего. Хотите дельный совет: если боитесь и не верите, то за конвертом вам лично ходить не следует. Используйте подставное лицо, ли придумайте еще что-нибудь в этом роде. Контакт с Ведьминым исключается. Категорически запрещен. О нашем договоре ему знать не положено. Вы, господин полковник, человек взрослый, и, надеюсь, понимаете последствия нарушения контракта. А чтобы в полной мере осознать, с кем имеете дело, дома просмотрите пленку, а затем уничтожьте.
   Перед Букриным появилась черная коробка видеокассеты.
   Красногубый щелкнул пальцами, и тотчас у столика возник официант с подносом в руках.
   - Приятного аппетита и отдыха, Валерий Михайлович! - слащаво раскланялся с Букриным интеллигентный бандит, не пожелавший назвать своего имени, и с достоинством вышел в распахнутую услужливым халдеем дверь
   Никогда, даже в далекие лейтенантские годы, когда энергия кипела и выплескивалась, как вода из бурлившего чайника, Букрин не отличался пытливостью мысли и инициативностью. Он мог сутки напролет просидеть в засаде без пищи и воды, выслеживая противника, но спланировать и осуществить одноходовую комбинацию по задержанию с поличным неопытного воришки для него оказывалось не по зубам, сверх его умственных способностей.
   Всякий раз, когда обстоятельства требовали работать не кулаками, а головой, лейтенант Букрин непременно оказывался в глухом тупике - лабиринте, откуда без помощи более опытных сослуживцев не мог отыскать выхода.
   Более добросовестного исполнителя нужно было еще поискать, а как руководитель, честно признать, он так и не состоялся. Напрасно пытались втемяшить ему наставники эту премудрую науку. Вдохновителями и организаторами становятся от рожденья, а Всевышний явно поскупился при зачатии будущего полковника Букрина, наделив его крепкими ногами, сильными руками и позабыв о той части тела, находящейся на плечах.
   Несправедливо, возможно, но зачастую слава и почет делятся поровну между исполнителем и "мозговым центром". В лучшем случае. Бывает, руководитель, умом и сердцем выпестовавший оперативную комбинацию, задвигается далеко на задворки. Пара выстрелов в воздух для острастки, короткая погоня с расстоянием в сотню метров, ловкая подсечка их - и вот уже на белом коне рядовой исполнитель. Как же иначе? Применив оружие и рискуя жизнью, он задержал опасного преступника. Честь ему и хвала. Гип-гип, ура!
   И никому не придет в голову задуматься, что герой-то наш остался живым благодаря тщательно разработанному плану задержания. Что именно в нужный момент появился некто второй, отвлекший внимание уходящего бандита от преследования. В противном случае - валяться бы ему с простреленной головой или распоротым животом в подворотне. Именно умному начальнику герой обязан жизнью, и в церкви свечки должен ставить за здравие своего начальника, а не за черта лысого и госпожу удачу.
   Подобных Букрину нигде долго не терпят. Руки-ноги хорошо, а голова лучше. Куда их девать, этаких удальцов - молодцов? Верный способ избавиться - отправить на повышение. Все равно куда, лишь бы подальше. И шагают букрины вверх по служебной лестнице семимильными шагами, несмотря на ущербность ума, еле успевая дырявить погоны для новых звезд.
   Под дымящуюся стерляжью ушицу Букрин прикончил графинчик водочки, закусил маринованными опятами и теперь, особенно не спеша, смаковал кофе, наслаждаясь вкусом и запахом напитка. Не растворимого, а сваренного из свежеразмолотых зерен.
   Обстоятельства складывались как нельзя успешно. Прикинув в уме дополнительный заработок, Букрин пришел в прекрасное расположение духа. Перед реально замаячившей на горизонте пенсией такой приварок оказывался весьма кстати.
   "Мое дело - сторона" - думал он. Темные делишки в тыловой службе обделывает Ведьмин, ему за все и отвечать. Я к нему ни каким боком не прислоняюсь".
   Выпив на дорожку "Стремянную" рюмку, полковник рассчитался с официантом и вышел на улицу. Неприветливый мартовский ветер щедро разбрасывал по городским улицам снежные заряды, но в полковничьей душе царили тепло и покой. Оснований для тревоги не наблюдалось. Оглядевшись, Букрин направился к неслышно урчавшему в завываниях ветра таксомотору, предусмотрительно заказанному предупредительным лакеем.
   Окна его квартиры не светились. Открыв дверь своим ключом, Букрин включил в прихожей свет, повесил в шкаф пальто и прошел на кухню. Старясь не шуметь, поставил на плиту серебряную джезву. Без вечерней чашки кофе он давно мучился бессонницей. Нормальных людей кофеиновый допинг бодрит, избавляет от сонливости и апатии, а у полковника наоборот. Крепче кофе - спокойнее сон, без кошмаров и сновидений.
   Из-за приоткрытой двери спальни доносилось мерное, с тонким присвистом, сопение. Жена, любительница сладко поспать, дрыхла без задних ног, не почуяв возвращения мужа.
   "Конь троянский... - с неприязнью подумал о супруге Букрин. - Как не надоест сутками напролет давить щекой подушку?"
   Неожиданно присвист оборвался.
   - Валера, ты?.. - раздался полный сонной неги голос жены.
   - Я, конечно. Не беспокойся, я поужинал в ресторане, -ответил Букрин и тотчас сопение возобновилось в прежнем ритме.
   Вспомнив о видеокассете Букрин, одержимый любопытством, сунул в приемную щель видеомагнитофона черную коробку. Спустя минуту, хмель и благодушие надолго покинули полковника. Было отчего содрогнуться. Тыловик не допускал иллюзий, но увиденное все же повергло его в шок. Запись оказалась протяженностью не более минуты и таила в себе страшные кадры убийства.
   На пологом берегу широкой реки стоял на коленях мужчина, обращенный лицом к воде. Втянув голову в плечи, обреченный качался маятником, и бесконечно твердил дрожащим голосом:
   - Пощадите... прошу... пощадите...
   Экран заслонила волосатая рука палача, привычно обхватившая рукоятку пистолета. Ствол медленно пополз в сторону, и застыл напротив стриженого затылка жертвы. Крупным планом - указательный палец, выбирающий свободный ход спускового крючка и, наконец, слух резанул хлесткий и гулкий выстрел, подбросивший в небо стаю ворон, по-хозяйски рассевшихся на одинокой березе. Мерзкий вороний гвалт огласил окрестности и послужил аккомпанементом смерти для казненного человека. Он повалился вперед головой и засучил ногами. Второй выстрел усилил воронье карканье и избавил несчастного от мучений.
   Последние кадры запечатлели труп, плывущий лицом вниз по течению реки.
   Почему-то Букрин сразу поверил в реальность увиденного на экране. Инсценировать такое невозможно. Разнесенный пулей череп с красно-серым месивом достаточное тому подтверждение.
   - Ни ху-ху себе ... В какой криминал я вляпался? - успел подумать полковник. Какая страшная рука, не дрогнувшая перед тем, как нажать на спусковой крючок! Ведь и меня ... могут...
   От осознания непоправимого ему стало дурно. Бросив под язык сразу несколько нитроглицериновых шариков, полковник на несколько минут замер в кресле, вяло массируя грудь с бешено колотившемся сердцем и тупо глядел в мельтешивший экран телевизора.
   Из кухни потянуло гарью: сбежал кофе... С трудом поднявшись из мягкого кресла, Букрин неверной походкой побрел на кухню.
   В эту ночь полковник не сомкнул глаз. Каким образом выскользнуть из расставленных на него силков, он не представлял.
   Обратиться за помощью к коллегам? "Засветив" Ведьмина, он не проживет и трех дней. Судя по видеозаписи, ребятки за подполковником стоят серьезные. Шутить не любят и юмора не понимают. А опера, чего доброго, предложат участвовать в глубокой и многоходовой оперативной разработке с непременным внедрением в банду. Бр-р, это тоже не фонтан.
   Гораздо безопаснее засунуть голову в пасть дикого тигра. Больше шансов остаться живым.
   Отказаться от денег? Глупо и чревато последствиями. Прикончат в два счета. Не для того перед ним приподняли край занавеса и показали пальцем на Ведьмина, чтобы отработать задний ход и отпустить Букрина на вольные хлеба. Скорее всего, замочат, и тогда в кресле начальника тыла Конторы обоснуется Ведьмин. Тоже вариант, хотя для них он не самый лучший. Ведь должен существовать громоотвод в лице не вызывающего подозрений сотрудника, к коим до последнего дня относил себя Букрин.
   Накатать рапорт на пенсию? Нет, выход из положения, господин полковник. Добровольно сойти с дистанции ему не позволят. Логика поступков бандитов любой масти проста и незатейлива, как гитарная струна. Кто не с ними - тот против них. Значит, враг. А противника уничтожают, ибо он, улучив момент, уничтожает тебя.
   Наутро Букрин с опухшими от бессонной ночи глазами старой разбитой клячей вышел из подъезда. Он выглядел растерянным и подавленным.
   О вчерашней метели напоминали лишь причудливые гребешки невысоких сугробов, белыми строчками пересекающие тротуары. Под веселое щебетанье первых весенних птах дворники сноровисто работали лопатами и метлами, расчищая проходы. Над крышами домов по чистой небесной синеве огненным шаром катилось солнце -шаловливое и ослепительно яркое, исполненное решимостью именно сегодня дать бесповоротный отбой бесконечно длинной сибирской зиме.
   Букрин бездумно шагал по тротуару, машинально переступая через снежные преграды.
   - Валерий Михайлович!
   К нему подошел невысокий молодой человек в короткой коричневой куртке - дубленке. Зыркая по сторонам черными глазами, он поздоровался.
   - Утро доброе. Как спалось сегодня?
   - Спасибо. Едва ворохнул языком полковник. Послать бы его, да... нельзя. Он понял, чей гонец пожаловал.
   - Запись прокрутили?
   - Пришлось.
   - Уничтожили, как вам приказывали?
   - Не успел еще. На службе хотел сжечь. Не в подъезде же костер палить? - Отдайте кассету мне. Надежнее будет...
   Полковник, с видимым облегчением, избавился от видеокассеты.
   - Вы поняли, что у вас нет выбора, Валерий Михайлович? - спросил черноглазый.
   - Получается, так - обречено согласился с ним Букрин и робко поинтересовался, заранее предвидя ответ:
   - Что буде со мной, если я все-таки откажусь от вашего предложения? Возраст, знаете ли ...
   Парень отрицательно мотнул смоляными космами, и красноречиво похлопал по карману.
   - Желаете еще раз взглянуть? Не советую. Непонятливые долго не живут.
   - Я понял, понял... - зачастил всерьез струхнувший Букрин.
   - Признавайтесь, о пенсии ночью помышляли? - усмехнулся парень, пронизывая полковника взглядом черных маслянистых глаз. - Забудьте. Пенсия не убежит, а второго случая прикопить "капусты" не предвидится.
   В душе Букрин смирился с отведенной ему ролью свадебного генерала. Неприятно коробил тот факт, что в отличие от вчерашнего вечера, сегодня условия диктует безусый сопляк, по возрасту годившийся ему в сыновья, но чувствовавший себя хозяином седого полковника.
   - С головы Ведьмина по вашей вине или недогляду не должен упасть ни один волосок, - продолжал давать указания парень. Это непременно условие, залог безопасности и долголетия. Предупреждаю: контакты с заместителем поддерживать только в служебных рамках. Никаких личных встреч...
   Первого апреля Букрин, собравшись с духом, на автоматической камере хранения под номером двести семьдесят один набрал шифр Б-943.Осторожно приоткрыл дверцу и увидел белый треугольник конверта.
   Вокзальные визитки по первым числам месяца стали для полковника делом обыденным и привычным, как для домохозяйки посещение продуктового магазина. Последовавшая через полгода проверка из Главка в тыловой службе криминальных фактов не обнаружила, и Букрин вконец успокоился. Перестали терзать сомнения и одолевать страх возмездия. С какой стороны ни взгляни, а его заместитель оказался прожженным и опытным прохиндеем, сколь влегкую сумел обвести вокруг пальца московского ревизора, сточившего зубы на различных проверках. Каким образом - оборотная сторона медали, не интересующая полковника. Противозаконными операциями не занимался, в государственный карман лапу не запускал, и вместе с благополучным отбытием московского ревизора полковник окончательно воспрял духом. Плевать на всех он желал с высокой колокольни. Ежемесячные конверты с "зеленью", чур, не в счет.
   Чтобы инкриминировать Букрину "капусту", необходимо доказать преступную связь между ним и Ведьминым. Предварительный сговор, которого нету-ти!
   Тем временем, подполковник Ведьмин, находившийся в неведении относительно Букрина, но ощутивший необъяснимую слабину относительно Букрина, исходящие от начальника тыловой службы, развил небывало бурную деятельность. Месяцы сменяли друг друга. В загашнике полковника пухла долларовая стопка. Теперь "черный" день Букрину голодом не грозил.
   Кажущееся незыблемым и вечным благополучие обрушилось в одно мгновение, словно воздушный замок, вылепленный в песочнице детскими руками. С арестом заместителя Букрин надолго потерял сон. Не помогали даже сильнодействующие снотворные таблетки, об обычном кофе и говорить не приходилось. Шесть долгих месяцев следствия превратились для полковника в каждодневную пытку. Полгода мучительной неизвестности и ожидания. Не превратится ли он из химерного свидетеля в реального обвиняемого?
   Растянутые во времени до бесконечности допросы в прокуратуре изматывали нервы. Он крепился из последних сил, огульно взваливая ответственность на плечи заместителя. На удивление себе, полковник Букрин выстоял перед натиском прокурорских следователей, ловко маневрируя меж каверзных и провокационных вопросов.
   Из всех фигурантов по нашумевшему уголовному делу лишь Руслан был способен "потопить" Букрина своими показаниями, передав в руки правосудия красногубого интеллигента, как имевшего непосредственный контакт с полковником. Но чеченец был мертв, и высветить истинную роль начальника тыловой службы никак не мог.
   Теперь, когда далеко на задний план отступил страх уголовного наказания, в бывшем полковнике с новой силой вспыхнула жажда сведения счетов с генералом Раскатовым.
   Можно было "заказать" генерала в Новосибирске. Деньги для расчета с киллером у Бурина имелись. Но от такого варианта пришлось отказаться сразу. Не тот случай. Он представил, какой переполох поднимется в областном центре после ликвидации генерала, и ему стало не по себе. Генерал - он и в Африке - генерал. Заказной характер убийства не скрыть, и заказчика в первую очередь, станут искать в среде недовольных генеральским руководством. Плотно возьмут под оперативный колпак всех уволенных в результате расследования громкого уголовного дела. Такой расклад полковнику не улыбался, он должен оставаться вне любых подозрений.
   Более того, ему пришлось бы выложить на заказ почти всю наличную "капусту", изъятую из автоматической камеры хранения под номером двести семьдесят один. Взятые вкупе обстоятельства лишали здравого смысла риск, на который пошел полковник, согласившись молчаливо потворствовать негодяю Ведьмину в его махинациях. Оставалось терпеливо ждать и надеяться на случай.
  
   ГЛАВА 2. ПРИМИТЕ ЗАКАЗ НА ГЕНЕРАЛА
  
   Случай представился скоро. В один из июльских дней в квартире Букрина раздался телефонный звонок. Звонил один из бывших подчиненных полковника. Из тех самых, которые по воле Раскатова поменяли под своими задницами мягкие кресла на жесткие стулья.
   В разговоре Букрин ненавязчиво справился о здоровье генерала.
   - Что ему станется? - вздохнул собеседник. - Его здоровья на пятерых хватит. Как бык-производитель. Глядишь, скоро все беременными станем.
   - Сношает подчиненных, невзирая на чины и звания?
   - Да уж, не церемонится. Как с проституткой в групповухе. Ничего, скоро отдохнем от узурпатора.
   - В отпуск отбывает?
   - Какой отдых? На войну. В Чечне наши опять стоят. Вот туда он и навострил лыжи. С проверкой и на радость нам.
   - Когда уезжает генерал, не знаешь?
   - Ну, из этого в Конторе секрета не делают. Через четыре дня вылетают военным бортом с ротой бердских десантников. Согласились они подбросить Раскатова до Моздока. А дальше, как придется.
   Это был реальный шанс расквитаться с обидчиком, не привлекая внимания к собственной персоне. Смерть генерала спишут на войну, на чеченских боевиков. Многочисленной охраны у генерала не будет, так, пять-шесть омоновцев. Поднаторевшим в убийствах чеченцам полдюжины милиционеров - не препятствие для пленения или физического устранения генерала. Подтверждением тому служит гибель генералов Малофеева и Шпигуна.
   Важно теперь как можно быстрее сбросить ценное сообщение нужным людям. Дорога ложка к обеду. В том, что такое известие кого-то заинтересует, полковник не сомневался. Бесспорно, окажись на месте Раскатова любой армейский генерал, чеченцев данный факт устроил бы больше. На безрыбье и рак-рыба. На худой конец, сойдет и милицейский генерал. Главное - широкие лампасы и золотые звезды на погонах.
   Даже плохо ориентировавшийся в чеченской чехарде Букрин в данной ситуации видел, как минимум, два положительных момента.
   Во-первых, убийством генерала чеченцы вновь покажут всему мира лицо истинного хозяина Чечни. О какой власти русских можно говорить, когда российских генералов среди дня безнаказанно отстреливают, как куропаток?
   Во-вторых, террористической акцией боевики запугают колеблющуюся часть мирного населения, что, несомненно, послужит положительным фактором для пополнения бандитских рядов.
   Информация, которой обладал полковник, являлась важной, безусловно, имела реальную стоимость. Смерть Раскатова должна принести Букрину выгоду. Эдакая крохотная компенсация за доставленные генералом неудобства и лишения.
   Память полковника сохранила телефонный номер, названный в ресторане "Садко" красногубым интеллигентом. В том, что ему удалось избежать встреч со следователем, Букрин не сомневался. В зале суда н скамье подсудимых красногубый отсутствовал.
   Полковник медленно снял с аппарата трубку, и долго грел ее в ладони, стараясь унять расходившееся в груди сердце. Наконец, решившись, он приложил ее горевшему огнем уху и набрал номер.
   - Алле, я слушаю вас, - отреагировал на другом конце приятный женский голос.
   - Меня зовут Валерий Михайлович. Извините, но мне бы хотелось побеседовать с мужчиной.
   - Кто конкретно вас интересует, Валерий Михайлович?
   Как мог, полковник описал внешность незнакомца, вступившего с ним в контакт в ресторане "Садко".
   - Перезвоните через час. Я постараюсь помочь.
   Голос невидимки был корректным и вежливо-холодным. "Страхуются", - подумал Букрин, выпуская из потной ладони скользкую телефонную трубку.
   Оправдывая сомнения Букрина, ровно через сорок минут тишина в его квартире нарушилась мелодичной трелью.
   - Вы, кажется, мной интересовались, господин полковник? К вашим услугам ...
   Мягкий, вкрадчивый баритон красногубого с другим голосом перепутать просто невозможно. В принципе, все правильно. Узнав по определителю телефон, с которого поступил вызов, сейчас он вышел на связь просто-напросто из уличного автомата. Во избежание недоразумений и от греха подальше.
   Спустя полчаса Букрин топтал асфальт тенистого тротуарчика на окраинной улице города. За спиной послышался визг тормозов, и рядом с ним остановилась неприметная белая "копейка" с тонированными стеклами. Распахнулась передняя пассажирская дверь и слащавый голос пригласил:
   - Пожалуйте в машину, Валерий Михайлович!
   Полковник боязливо разместился на продавленном множеством задниц сиденье без чехлов. В машине, кроме интересующего Букрина человека, находился водитель.
   Приглядевшись, он признал в водителе того самого вертоглазого парня, которому передал видеокассету.
   - Двигай, Асланбек, - приказал красногубый.
   Невзрачная "копейка" отчалила от бордюрного камня и, не слишком торопясь, покатила по щербатому, как на всех окраинных улочках, асфальту. Такое авто и гаишникам останавливать зазорно.
   - Итак, что вы мне хотели сообщить, господин полковник? Надеюсь не о цене абрикосов на рынке? - полуобернувшись, насмешливо поинтересовался незнакомец. Круглые глаза его сузились до размеров сливовых косточек, отчего взгляд приобрел выражение снисходительности и превосходства.
   - Послушайте, - не выдержал Букрин. - Для продолжения дальнейшей беседы мне необходимо знать хотя бы ваше имя-отчество. Неловкая возникает ситуация: вы меня знаете, а я вас - нет. Чувствую себя как голый в бане, который направился в парилку, а распахнул дверь в женскую раздевалку, где женщины не успели раздеться. Того и гляди, заулюкаете...
   "Когда конверты с долларами таскал, как жареные каштаны из огня, моя фамилия ему не требовалась", - недовольно подумал красногубый, а вслух произнес:
   - Если это столь важно, можно назвать меня Аликом.
   "Как же, Алик...- усмехнулся про себя полковник - Ты такой же Алик, как я - американский президент".
   В планы Букрина не входило дарить ценную информацию за "спасибо".
   Молчание полковника пришлось не по душе Алику.
   - Продолжим игру в кошки-мышки или все-таки познакомишь меня с целью нашей встречи? - впервые за время знакомства перешел на "ты" красногубый. - Ведь инициатива исходила от тебя, Валерий Михайлович.
   Букрин не замедлил подбросить в огород Альберта аналогичный камень.
   - Понимаешь, Алик, сдается мне, что салон автомашины не совсем подходящее место для обсуждения нашего разговора.
   - Ресторан?
   - Ресторан - тоже? В таком деле я ресторанам не доверяю. Лучше наедине и без лишних ушей.
   Это был очередной промах Букрина в череде ошибок, совершенных им за сегодняшний день.
   "Копейка" Асланбека вырвалась из тесных городских объятий на простор, и накручивала на колеса сверкающую на солнце ленту асфальтированного шоссе. Слева тянулись бесконечные островки березовых колков с пышной листвой, справа отливала изумрудом неширокая речушка в обрамлении густых ивовых кустов.
   - Близился вечер. Послеполуденная жара пошла на убыль, и через приспущенные стекла в салон врывались потоки освежающего ветерка. Одуряюще пахло июльским разнотравьем.
   Над машиной роем вились глупые сине-зеленые стрекозы, пытавшиеся посостязаться в скорости с четырехколесным конем. Секунду-другую они держались рядом, но, оказавшись в полосе воздушных завихрений, безжалостно отбрасывались назад. Со сломанными крыльями стрекозы плавно опускались на горячий асфальт, где незамедлительно попадали под колеса встречных и идущих в кильватере автомашин.
   Наконец "копейка" свернула с шоссе и покатила по едва приметной в траве дороге по направлению к реке.
   - Здесь нам точно никто не помешает, господин полковник. До утра можно беседовать спокойно. Место приятное и ... тихое.
   Выйдя из машины, Букрин с удовольствием вдохнул в себя воздух, напоенный ароматами июля-макушки лета.
   Да, давненько он не бывал на природе. Стал забывать, как пахнет спелая полевая земляника, как без устали стрекочут кузнечики, какой вкус у настоящей рыбацкой ухи, приготовленной на костре. А ведь было время...
   - Ну, пора приступать к делу, - выдохнул Алик, и с подозрением поглядел на Букрина. - Может быть, я зазря на тебя время трачу, на машине катаю, как фрайер целку, а дело твое и яйца выеденного не стоит?
   - Не пожалеешь, - буркнул полковник, опускаясь к реке вслед за Аликом.
   Они уселись рядом, касаясь друг друга плечами, словно старые друзья.
   Безветрие. Где-то высоко над головой зазвенели комары, но, слава богу, пока не докучали. Перед глазами простиралась спокойная голубая гладь, лишь под нависшим над самой водой кустом бурлила и пенилась воронка, втягивающая в себя плывущие по реке щепки, обломки веток и прочий мусор.
   - Омут? - кивнув на речку, спросил Валерий Михайлович.
   - Он самый. Асламбек!
   Чеченец ванькой-встанькой моментально возник за их спинами.
   - Принеси-ка нам выпить-закусить. Без смазки беседа не клеится, - приказал Алик.
   Спустя минуту на газете между полковником и Аликом стояли бутылка водки и два пластмассовых стаканчика. Бутерброды с семгой, перья зеленого лука и круг копченой колбасы дополняли натюрморт.
   Альберт видел, как Букрина терзают сомнения, и поэтому приказал Асланбеку принести выпивку. То, что полковник вышел на него с ценной информацией, было очевидно. Главное сейчас - не спугнуть Букрина. Иначе он замкнется, уйдет в себя, либо закосит под идиота, и выдаст на-гора нечто заурядное, не заслуживающее внимания. Водка должна придать полковнику решимости.
   Выпили по одной. Безмолвно смотрели на начинающую темнеть к вечеру спокойную воду. Ставший нежарким солнечный круг нежно поцеловал дальний край горизонта.
   После второй закурили предложенный полковником "Винстон".
   - Значит, так, Алик. У меня имеются важные сведения, заговорил, наконец, Валерий Михайлович, - Информация достаточно ценная и представляет для вас определенный интерес.
   - Кого ты подразумеваешь под словом "вас", - мгновенно отреагировал красногубый.
   - Брось ваньку валять. У меня со зрением и слухом пока порядок. Достаточно взглянуть на рожу твоего водилы, и все станет ясно. Дело Ведьмина тоже достаточно красноречиво.
   - Ну-ну... продолжай, интересно послушать. - Полковник потер указательным пальцем переносицу и продолжил:
   - Я желаю данную информацию продать тебе. Уверяю, ты на ней заработаешь вдвое больше. Она касается нашего общего врага.
   - Сколько ты хочешь получить за сведения? - заинтересованно спросил Алик.
   - Как обычно - штуку.
   - Не многовато?
   - В аккурат.
   Начался банальный торг - циничный, откровенно смахивающий на базарный. Выпитая водка придала полковнику смелости, и он задиристым петухом наскакивал на Альберта. Словно не человеческими жизнями торговал, а пытался всучить покупателю ведро яблок, расхваливая на все лады свой товар.
   Сошлись на восьмистах т долларов. Причем, Алик оговорил за собой право снизить вознаграждение до половины штуки, если информация, на его взгляд, окажется малоценной.
   Ударили по рукам.
   - Итак?
   - Есть реальная возможность расквитаться с генералом Раскатовым.
   - Который вышвырнул тебя из ментовки?
   Букрин поморщился.
   - Он не только выбросил меня на пенсию. Он и вам клапан с кислородом перекрыл. С тем, чем занимался мой заместитель, я бы успешно справился, не окажись я на улице. Очень скоро Раскатов окажется в Чечне, где расправиться с ним будет проще пареной репы. Охрана - пять милиционеров. Для ваших головорезов это раз плюнуть.
   Альберт сразу понял, откуда запахло жареным и осознал личную выгоду. Информация, действительно, оказалась ценной. Одно дело - шлепнуть из "снайперки" простого лейтенанта, и совсем другое - завалить такого матерого зубра, как генерал? Это дорого стоит. Тем паче, риск минимальный.
   Он бросил в рот сигарету и прикурил, нервно вдыхая густые клубы дыма.
   - Поподробнее, полковник...- попросил Алик.
   От внимания Букрина не укрылась та заинтересованность, с которой красногубый выслушал его сообщение.
   - Через четыре дня генерал вылетает в Моздок военным самолетом вместе с ротой бердских десантников. Повторяю, охрана будет состоять из пяти-шести омоновцев, не больше. На Моздокском аэродроме их пути разойдутся: у генерала своя свадьба, у десантников - другая. Целью командировки генерала является проверка организации несения службы нашими милиционерами, ну и попутно доставят бойцам посылки и письма от родных.
   - Информация верная? - на всякий случай уточнил Алик.
   Точнее некуда, свой человек сообщил, - поспешил заверить его полковник, - пора бы рассчитаться, Альберт.
   - Конечно, дорогой, пора?
   На небосклоне догорал быстротечный июльский закат. Над их головами робко проклюнулась первая звезда и замерцала дрожащим светом. Однако до полной темноты было еще далеко.
   "Успеем добраться до города засветло," - подумал Валерий Михайлович.
   Алик из заднего кармана джинсов вынул пухлый бумажник и отслюнявил восемь стодолларовых купюр.
   - Держи, полковник, ты честно заработал валюту,- он протянул деньги Букрину.
   В этот момент сзади послышался легкий шорох. Полковник оглянулся и увидел нависшего над ним Асланбека. Рука чеченца оказалась точной, и Валерий Михайлович умер безболезненно и почти мгновенно: длинное лезвие ножа проникло точно в сердце.
   Зеленоватые банкноты веером рассыпались по траве. Альберт обшарил труп Букрина, но в карманах кроме связки ключей и некрупной суммы денег, ничего не обнаружил. Размахнувшись, он забросил ключи далеко на середину реки. Негромко булькнув, они ушли на дно, и вскоре водная поверхность вновь обрела зеркальность.
   - Быстрее, Асланбек, поторопил подельника Алик.
   Асланбек молнией метнулся к машине и вернулся, согнувшись под тяжестью тракторной гусеницы. Вдвоем сноровисто привязали к ногам бывшего полковника увесистую железяку, подтащили к кромке обрывистого берега, поднатужившись, подняли грузное тело и ухнули труп в омут. В берег ударила крутая волна. Увесистый трак затянул под воду не успевшее еще остыть бренное тело.
   Полковник Букрин перехитрил самого себя. Усердно копая могилу генералу Раскатову, нарвался на собственную смерть.
   Участь полковника была предрешена в промежуток времени, разделивший два телефонных звонка - его и Алика. Будучи далеко не глупым, последний понимал, что неспроста Букрин вышел на контакт с ним. Значит, имеется у него за душой нечто, заслуживающее внимания.
   Продав информацию о генерале Раскатове, полковник стал ненужным, как отстрелянный патрон. Если пойти дальше - он стал для них опасен, потому что располагал выходом на Алика и знал в лицо Асланбека. Слова "ты честно заработал валюту", как и было оговорено, послужили командой к устранению полковника.
  
   В полдень следующего дня над Минеральными Водами, натужно ревя двигателями, прошел пассажирский самолет и спустя пять минут лайнер мягко коснулся колесами бетонных плит взлетно-посадочной полосы.
   Алексей Рамазанович, занятый с раннего утра сбором урожая, отдыхал под сенью старой раскидистой груши на складной кожаной кушетке. В послеполуденной тишине над распустившимися нежными цветочными бутонами трудились неутомимые пчелы, наполняя сердце старика спокойствием и умиротворением.
   Неожиданно встревожился Джульбарс. Кобель навострил уши и глухо заворчал, словно в раздумье: лаять или погодить, чего зазря трудиться?
   Но неприятно-резкий голос уличного звонка все же заставил пару раз лениво тявкнуть.
   Постанывая и держась за поясницу, Алексей Рамазанович поднялся с лежака, и поплелся к обшитой листовой жестью калитке.
   - Асланбек? - приятно удивился он. Заходи, дорогой, заходи. Сейчас кушать будем.
   Лишних вопросов здесь задавать было не принято.
  -- Времени нет. Вызывай связника. У меня важное дело.
  
   ГЛАВА 3. ОПЕРАЦИЯ "ОХОТА НА ГЕНЕРАЛА"
  
   В тряском военно-транспортном "АНе" десантники расположились вдоль бортов тесной обоймой, зажав между колен автоматы с отстегнутыми магазинами. Мальчишеские лица сосредоточены и серьезны - впереди таилась неизвестность. Кому из них выйдет счастливая карта проделать обратный путь домой живым и невредимым? По кому из них не зазвонят церковные колокола? Кто знает?
   Генерал Раскатов сидел между радистом прапорщиком Сазоновым и пулеметчиком старшиной Васильевым - бессменными сопровождающими генерала во всех чеченских командировках. Последним в ряду оказался Ратников, не имевший к ОМОНу никакого отношения, так как работал старшим оперуполномоченным уголовного розыска.
   Сергею стоило немалых усилий и ухищрений, чтобы оказаться в охране генерала. Малышев не желал оставаться без старшего опера даже на одну неделю, и Ратникову пришлось вложить в доводы все свое красноречие, на которое он только был способен. Малышев сдался после двух дней упорного сопротивления.
   - Черт с тобой! - в сердцах сплюнул он, раздраженный настырностью подчиненного. - Поезжай, но учти: эту чеченскую неделю ты мне отбатрачишь по выходным. Полтора месяца без воскресений тебя устроит?
   - Согласен, - повеселел Сергей.
   Оставалось главное препятствие-генерал.
   - Что, майор, не настрелялся еще? - спросил Раскатов, ознакомившись с рапортом Ратникова.
   - Дело в другом, товарищ генерал, - сдержанно ответил Сергей. На моей шее висит розыск Мартынова, и имеются данные, что он находится в Чечне. Необходимо провести оперативные мероприятия, возможно, личность Мартынова "засветится" на горизонте.
   - С кем собираешься проводить установку на Мартынова? Или у тебя там есть агенты? - недоверчиво усмехнулся Раскатов.
   - В настоящее время в служебной командировке на заставе находятся оперативники из Степногорского отдела - Портос и Бача. Простите, капитан Ремнев и лейтенант Кривицкий. Надеюсь на их помощь. Они законтачили кое с чем из местных. Проведем разведдопросы, покажем фотографии. В Новосибирске мне Мартынова не отыскать, если он находится в Чечне, товарищ генерал.
   - Что ж, резонно, - вынужден был согласиться с майором Раскатов.
   - Прошу только учесть: обузой для вас я не стану. Слава богу, опыт кое-какой имею. Знаю чеченцев. Со многими из них на Станции, где дислоцируется застава, знаком в лице. Думаю, данные обстоятельства в будущей командировке станут весьма нелишними и пригодятся.
   - Хорошо. Можешь быть свободен. Мое решение тебе сообщит Малышев.
   На следующий день, вернувшись с планерки, подполковник Малышев по пути заглянул в кабинет Ратникова и ладонью припечатал к столу рапорт Ратникова с положительной визой генерала.
   - Топай оформлять командировку, вояка, - с явным неудовольствием проговорил он. - Не пойму, чем ты приглянулся генералу?
   Майор хитро прищурился?
   - Слово волшебное знаю?
   - Давай, волшебник, двигай в финчасть. Только не забывай: от-бат-ра-чишь сполна.
   С женой и сыном Сергей попрощался дома.
  
   От оглушительного рева самолетных моторов плотно заложило уши, словно в них забили ватные тампоны. "АН" начал резкое снижение и заметно накренился на левое крыло. Самолет заходит на посадку, догадался Ратников. Прибыли.
   Первое, что бросилось в глаза Ратникову после приземления, были стоящие на краю аэродрома бойцы в грязных, истрепанных камуфляжах. Они приветственно махали прибывшим руками и что-то радостно кричали. Понятное дело, смена прибыла. Этим же самолетом они отчалят домой, в Новосибирск. Рядом с бойцами - колонна "Уралов" в сопровождении двух бронетранспортеров и четырех БМВ.
   От палящего июльского солнца спасения не было. Пожухли листья и трава под нестерпимо горячими лучами, сразу захотелось пить. Простой колодезной воды. Без газа и сиропа. Чтобы зубы заломило от холода.
   Стоя в тени, отбрасываемой хвостовым оперением "АНа", Раскатов наблюдал, как омоновцы сноровисто выгружают из самолетного брюха "гуманитарку" - посылки бойцам из дома, коробки с письмами, лекарствами и продуктами. Здесь, вдали от сибирских просторов, явно ощущался информационный голод. Генерал знал, что на заставу газеты не поступают, поэтому распорядился прихватить с собой как можно больше газетных изданий - центральных и новосибирских. Основной груз - минеральная вода, с которой в Чечне целая проблема. Боец должен быть здоров, и сырую воду пить не рекомендовалось во избежание дизентерии и других желудочных заболеваний. Наилучший способ борьбы с ними - употреблять свою родную, привычную "Карачинскую". Никакой холеры не подхватишь, и для здоровья полезно.
   Едва успели разгрузиться, как к самолету подрулили два автозаправщика.
   Бойцы-десантники помогли омоновцам перенести коробки с "гуманитаркой" на край аэродрома, поросший буйной зеленой травой, уже ставшей жесткой от палящих солнечных лучей. Совсем рядом, у головного бронетранспортера совещалась группа армейских офицеров. На броне раскинута карта Чечни, и пожилой майор с черными буденновскими усами что-то втолковывал остальным, поминутно сверяясь с картой. Карандаш в его руке медленно полз по бумаге.
   Раскатов, не привыкший перекладывать решение важных вопросов на плечи подчиненных, а задача добраться до заставы именно таковой и являлась, решительно направился к десантникам.
   Военные поприветствовали милицейского генерала, привычно вскидывая к вискам ладони. Впрочем, Раскатов из них ничем не выделялся. Такой же пятнистый камуфляж, легкий берет, ноги упакованы в уставные "берцы", на поясе - кобура с двенадцатизарядным "Макаровым".
   - Вам дальше куда следовать, товарищ генерал? - спросил майор-усач. - Вижу, груз у вас того ... приличный. Возможно, поможем?
   - На заставу, - кратко ответил Раскатов.
   - Считайте - повезло. Наш полк передислоцируется в Ханкалу. Прибывшая сегодня рота прямиком туда и отправится. Застава будет у нас по пути. Так что, можем подбросить, и часа через три будете на месте.
   Генерал, довольный тем, что сама собой без особых заморочек разрешилась проблема дороги до Заставы, отдал распоряжение сопровождающим его омоновцам погрузить "гуманитарку" на последний "Урал".
   Капитан Раскатов жив-здоров? - с замиранием в сердце спросил генерал у майора.
   - Славка-то? Нормально воюет, даже не ранен. Знакомый вам, товарищ генерал?
   - Сын.
   Майор присвистнул.
   - Ну, елы-палы... Впервые встречаю генерала, у которого сын воюет на этой войне. Другие генеральские отпрыски все больше в тылу да в штабах штаны протирают, - протянул он удивленно.
   Во взгляде майора появилось неподдельное уважение к моложавому милицейскому генералу, наверняка владевшему властными рычагами, способными задвинуть собственное чадо на задворки от кровавой бойни, но не пожелавшего воспользоваться ими.
   Передай, майор, Славке привет. Скажи, что мать здорова, беспокоится за него. Записку писать не стану, передай на словах. Возможно, через пару дней сам буду в Ханкале, так свидимся. Ему-то домой скоро?
   Усач прикинул в уме, грязноватым пальцем поскреб затылок.
   - Через полмесяца, наверное, его роту отправят на отдых, в Новосибирск.
   - Третья рота приготовиться к посадке в самолет! - донеслась протяжная команда.
   Тотчас все вокруг ожило, пришло в движение.
   - Первый взвод - становись!
   - Второй взвод...
   - Третий ...
   Бойцы, построившись в колонну по одному, повзводно потянулись к самолету, подхватив с травы вещевые мешки и автоматы. Наконец последний десантник исчез в темном провале фюзеляжа. Взревели двигатели на высоких оборотах, крылатая машина вздрогнула могучим телом, и легко покатилась на взлетную полосу. Через десять минут зеленая точка бесследно растаяла в небесной синеве.
   Они улетели от войны. Настал черед для прибывшей роты отправиться в путь-дорогу. Туда, где убивают. Где проливается человеческая кровь вперемежку с русскими матюгами. Где бельевыми вшами и чесоткой никого не удивишь. Такова суровая реальность войны.
   Солдаты привычно и без суматохи разместились повзводно по кузовам "Уралов". Для них мирная жизнь закончилась на неопределенный срок. Из подсумков извлечены снаряженные патронами магазины и пристегнуты к автоматам, приготовлены гранаты.
   Сержанты определили сектора наблюдения. Моздок-это еще не Чечня, но меры предосторожности никогда не бывают лишними.
   Головной бронетранспортер, в котором находился Раскатов, медленно выполз на шоссе. За ним пара БМП вела за собой колонну машин под прикрытием оставшихся боевых машин пехоты и "броника".
   В трехстах метрах от аэродрома на обочине трассы приткнулся "Москвич" с поднятым капотом. Двое мужчин сосредоточенно ковырялись в моторе, поочередно сдергивая провода со свечой зажигания. Несколько раз пытались запустить двигатель, но безуспешно. Машина заводиться наотрез отказывалась.
   Военный кортеж с ревом пронесся мимо них, распространяя вокруг себя удушливый смог выхлопных газов. Проводи любопытствующим взглядом колонну, Асланбек внимательно оглядел окрестности, но генерала Раскатова с группой сопровождения не обнаружил.
   "Значит, уехал с десантниками", - сделал вывод чеченец.
   Когда колонна исчезла за поворотом, Асланбек прыгнул за руль "Москвича". Его напарник не медля ни секунды, оказался рядом с ним на пассажирском сиденье, Асланбек протянул руку к замку зажигания, и машина завелась с полуоборота.
   В том, что Раскатов прилетел в Моздок последним военным бортом, чеченец не сомневался. Он отчетливо видел стоявшую на особицу группу военных из семи человек, рассмотрел, как они носили из самолета картонные коробки.
   Асланбек был удовлетворен: информация Букрина получила свое подтверждение. Раскатов прибыл в Чечню с минимальной охраной. Отряда боевиков в полсотни стволов будет достаточно для ликвидации еще одного российского генерала. Люди готовы и ожидают сигнала. Оставалось определить время и место проведения акции. Промахнуться с Раскатовым нельзя - слишком большие деньги задействованы в игре, под названием "Охота на генерала".
  
   ГЛАВА 4. БУДНИ ЗАСТАВЫ.
  
   На Заставу прибыли около четырех часов дня. По распоряжению усатого майора, оказавшегося командиром батальона, колонна затормозила напротив третьего поста.
   Ратников легко перемахнул через борт "Урала" и сразу оказался в руках Бачи и Портоса.
   - Здорово, Седой! - приветствовали они бывшего взводного, - С прибытием на родную Заставу!
   - Вы, по обыкновению, неразлучны, как сиамские близнецы, - засмеялся Ратников, ненавязчиво освобождаясь от крепких мужских объятий и, руководствуясь единственной целью - оберечь целыми собственные ребра. Ребята, ненароком, сами того не желая, могут помочь на радостях. Друзья стояли перед ним - рослые, широкоплечие, словно сибирские медведи. Заросшие до самых бровей месячной щетиной, и с припухшими от недосыпа глазами.
   - В головном "бронике" - генерал, - сообщил майор.
   - Уже знаем. Наш командир его встречает. Видишь?
   Действительно, Раскатов покинул бронетранспортер и направился к бетонным плитам поста с мрачно зияющими на четыре стороны щелями бойниц. Его сопровождали командир Заставы, радист Сазонов и старшина Васильев с тяжелым "ручником" на плече. Генерал, не откладывая дела в долгий ящик, решил ознакомиться с Заставой, начав с третьего поста.
   Чтобы не задерживать колонну, с помощью подошедших милиционеров, быстро сгрузили "гуманитарку" и перенесли в столовую. Портосу достался мешок внушительных размеров, но подозрительно легкий на вес.
   - Седой, я подозреваю, что в этом бауле находится приятный для нас сюрприз. Порадуем вечером душу и тело?
   - Ты, как всегда, догадлив, Портос, - ответил Ратников. - В мешке двадцать березовых веников. Специально с ребятами ездили за город, чтобы их нарезать. По себе знаю, что в Чечне березовый веник, без которого русскому мужику никак не обойтись, ни за какие деньги не купишь. Поэтому и порадел во благо товарищей. Баня-то функционирует?
   - А как же... Подремонтировали- и как новая стала, - с удовлетворением отозвался шагающий рядом Бача. - Помнишь, Седой, как парились просяным веником? Душа просила исхлестать ее до изнеможения в парилке. Терпежу не было, хоть голой задницей на каменку садись. Но, как назло, необходимый атрибут русской бани являлся тогда недосягаемым.
   Сергей улыбнулся, вспомнив такой факт.
   - Было дело. Догадались же - использовать вместо березового просяной веник. Голь на выдумки хитра.
   Свободные от службы бойцы, получив посылки и письма от родных, разошлись по своим купе. Перво-наперво, вскрывались конверты. Здесь, на войне, теплое и ласковое слово приобретало неизмеримую цену. Любому человеку, а солдату вдвойне, присуща потребность в уверенности, что он кому-то нужен, что его любят и ждут с нетерпением. Оттого и служба кажется легче, и время летит незаметнее.
   В вагоне стояла безмолвная тишина, нарушаемая лишь шелестом бумажных листочков. Впоследствии, в минуты затишья и отдыха, еще не раз эти письма, истертые до дыр на сгибах, будут извлекаться из нагрудных карманов и прочитываться, выполняя роль аккумулятора терпения, выносливости и морального допинга для солдат.
   После обеда Раскатов продолжил осмотр Заставы.
   Подойдя к баррикаде, сложенной из мешков, набитых землей и полукольцом охватывающей жилой вагон милиционеров, он с силой пнул берцем один из них. Прогнившая ткань не выдержала удара и лопнула. Из образовавшегося разрыва посыпался сухой грунт.
   - Непорядок. Это не защита для бойца, а воздушный шарик - ткни шилом, и нет его. А если из гранатомета саданут? Укрытие такого рода должно быть монолитным и достаточно надежным, подполковник, - Генерал стал сердито выговаривать стоявшему перед ним командиру Заставы подполковнику Селиванову. - Почему не даете заявки на мешки? Или вы несете службу по принципу: я отстоял смену, и после меня хоть трава не расти?
   - Виноват, товарищ генерал. Недоглядел, - вытянулся в струнку Селиванов.
   - В общем, так. Мы привезли с собой три сотни мешков. Не матерчатых, а полипропиленовых. Они прослужат дольше. Чтобы завтра это безобразие было устранено. Полностью замените старые мешки на новые. Понятно?
   - Так точно.
   - Ну, поехали дальше.
   В приземистом кирпичном здании, отстоявшем от жилого вагона метром на двадцать, хранился боезапас Заставы- патроны, гранаты и снаряды для ручных гранатометов. Осмотрев имеющийся в наличии арсенал, Раскатов дал Селиванову еще одно дельное указание.
   - Здесь хранится весь боекомплект, которым располагает Застава? - спросил он у подполковника.
   - За исключением гранат и патронов, что бойцы перед с собой на посты, - подтвердил Селиванов.
   Раскатов вышел на невысокое, в три ступеньки, крыльцо и поманил за собой командира Заставы.
   - Входная дверь арсенального склада обращена в сторону "зеленки". Значит, она может находиться под постоянным прицелом снайпера. Во время ведения затяжного боя на посты обязательно потребуется доставить патроны, а снайпер не даст вам без потерь в личном составе это сделать. Будет снимать подносчиков патронов одного за другим. Это одно.
   Второе: не допускаешь возможности подрыва склада боеприпасов? В таком случае вы станете беззубыми, не способными к отражению нападения. Верно, подполковник?
   - Так выходит, - сокрушенно согласился Селиванов. - Получается, нам следует разделить боезапас?
   - Догадался, молодец. Хотя такой вариант тебе следовало предусмотреть раньше. И еще: сегодня же на всю длину склада растяни маскировочную сеть. Она введет снайпера в заблуждение относительно входной двери. Ознакомившись с огневыми позициями Заставы, Раскатов и Селиванов определили место, где должно быть отрыто хранилище для части боезапаса- в непосредственной близости от четвертого поста. Расстояние между четвертым и третьим постом, чаще других подвергавшегося обстрелам из "зеленки", составляло метров пятьдесят.
   - Чтобы не подставлять бойцов под пули, соедините эти посты траншеей. Ход сообщения должен быть полнопрофильным, - посоветовал Раскатов. - Задача ясна?
   - Будет исполнено. - тяжело вздохнул Селиванов и вытер носовым платком потную шею, одновременно прикидывая, сколько времени ему потребуется для окопно-земляных работ. По всему выходило, не меньше трех дней. Быстрее не управиться, как ни старайся. Проигнорировать указание начальника он не имел права. Любой, даже ненавязчивый совет генерала, должен расцениваться как приказ, за неисполнение которого вовсе века с подчиненных спрашивается строго.
   На этом пытки для медлительного и меланхоличного Селиванова не закончились. Вечером, после ужина, Раскатов приказал собрать в столовой свободных от несения службы милиционеров. Он по обыкновению никого не посвящал в свои планы и никто, включая командира Заставы, не мог знать, для каких целей проводится сбор личного состава.
   А генерал устроил для бойцов настоящий экзамен. С вопросами-ответами, чего никто не мог ожидать.
   - С тактикой проверки документов знакомы?
   - Так точно. -хором отозвался десяток голосов.
   Генерал обвел взглядом подчиненных и указал на сидевших рядом милиционеров.
   - Проверьте-ка у меня документы...
   Бойцы не торопясь поднялись со скамьи, сколоченной из доски-пятидесятки и, взяв наизготовку автоматы, подошли к Раскатову.
   "Генерал-то наш - блаженный, вздумал на такой мелочи нас поймать, как пацанов" - читалось в их глазах.
   Один остановился перед Раскатовым и представился:
   - Старшина Охременко. Попрошу предъявить документы.
   Другой страховал товарища, расположившись чуть позади проверяемого.
   Раскатов сунул руку во внутренний карман куртки и долго пытался достать из тесного кармана стопку документов. Наконец, ему удалось выудить на свет божий удостоверение, но красная книжица, зацепившись за пуговицу, шмякнулась на земляной пол столовой.
   Генерал вопросительно посмотрел в глаза стоявшему перед ним милиционеру и тот, не выдержав и истолковав по-своему генеральский взгляд, быстро наклонился, поднял удостоверение и протянул его владельцу.
   - Можете садиться, - разрешил Раскатов. - Действия старшины Охременко в корне неправильны. Вы, старшина, ни в коем случае подставлять проверяемому свой незащищенный затылок. В данном случае, товарищи бойцы, Охременко был обязан предложить мне самому поднять с земли документы.
   - Разрешите?
   По лицу Охременко пошли красные пятна.
   - Тактика проверки документов мне известна. Но передо мной находился генерал, которого я лично знаю в лицо ....
   Раскатов не позволил ему развить мысль до конца.
   - Совершенно не имеет значения, кто находится перед вами - знакомый начальник или незнакомый боевик. Глупо рисковать собственной жизнью, никому не позволено. Тем более, вы находитесь на посту при исполнении служебных обязанностей. Присаживайтесь на место, старшина.
   Подполковник Селиванов свирепо буравил глазами опростоволосившегося автоматчика. Казалось, еще секунда-другая, и одежда на старшине задымится и вспыхнет.
   Следующим Раскатов поднял сержанта Зинчука - румяного белокурого здоровяка.
   - Находясь на маршруте, вы услышали хлесткий характерный "Щелчок" и одновременно хлопок выстрела. Что это означает?
   Зинчук пожал плечами.
   - По-видимому, снайпер.
   - Верно, снайпер. Ваши действия?
   - Уйти в укрытие и открыть ответный огонь.
   - Каково расстояние до снайпера?
   Зинчук молчал, боясь ответить невпопад.
   - Это означает, что до снайпера не более двухсот метров. Вы должны немедленно упасть на землю и уползти в укрытие. Понятно?
   - Так точно! - заученно ответил снайпер.
   Генерал продолжил испытание.
   - Кто из вас может ответить, каково расстояние до снайпера, если после "Щелчка" пули над головой звук выстрела пришел через секунду?
   Всех выручил скромняга Некрасов.
   - Четыреста метров, товарищ генерал. Нужно срочно уходить в укрытие.
   - Молодец, знаешь, - одобрительно отозвался Раскатов. От генеральской похвалы Некрасов зарделся, словно красная девица, и потупил взор.
   Раскатов, сознавая, что ребятам через несколько часов заступать на тяжелое ночное дежурство, отдал команду всем отдыхать. Оставшись наедине с Селивановым, он взял со стола командирский планшет и вытащил из него тоненькую брошюру.
   - Возьми, - он протянул книжицу командиру Заставы. - Полезная вещь в наших условиях. Здесь рекомендации по взаимоотношению с местным населением, действия бойцов в случае засады и тактика защиты от снайперов противника. Поручи взводным изучить памятку с бойцами от корки до корки.
   - Непременно организуем изучение с принятием зачетов от каждого бойцы, - поспешил заверить Раскатова подполковник.
   Он и сам видел, что теоретическая подготовка его подчиненных оставляет желать лучшего, поэтому чувствовал себя не в своей тарелке. В Управлении подполковник лодырем и дилетантом не слыл, но война не милицейская служба, рассчитанная на гражданский образ жизни, здесь постулаты иные. Учиться приходилось на ходу. Нередко - на собственных ошибках, имеющих отвратительный запах человеческой крови.
   Вечером была баня. Не финская, конечно, но достаточно сносная с учетом специфических условий командировки. Уж чем-чем, а баней Застава всегда славилась.
   Стены небольшого предбанника милицейские умельцы обшили струганной рейкой. По периметру- крючки для верхней одежды. Аккуратный столик со скамейкой. Широкий зев печи закрывался надежной стальной дверцей.
   Имелось даже поддувало в соответствии со всеми правилами печного искусства. Из предбанника дверь вела в моечную, она не служила и парилкой. Двухсотлитровый котел для горячей воды обложен гладкими камнями-окатышами размерами в пару кулаков.
   Шагнув за порог предбанника, Раскатов ощутил приятный запах березового листа, и тело сразу охватила сладостная истома. В котле что-то щелкало и угрожающе гудело, там бурно клокотала вода, а печная дверка раскалилась до малинового цвета.
   - На воздух не взлетим? - поинтересовался Раскатов у командира Заставы. - Больно страшно работает ваш агрегат.
   - Проверено, товарищ генерал. Функционирует практически ежедневно, баня выдерживает чудовищные нагрузки, - заверил Селиванов.
   Быстро разделись и нырнули в мойку-парилку. От жары перехватило дыхание и кожа мгновенно покрылась мелкими пупырышками. Температура была соответствующей, что и говорить. Даже климат Сахары не шел ни в какое сравнение. Так, прохладная Сибирь.
   Взобравшись на верхний полок, Раскатов наблюдал за действиями Селиванова, прикрыв ладонью лицо.
   Подполковник наполнил кипятком таз, и сунул в него два березовых веника. Затем поставил на полок еще два с прохладной водой. Себе и Раскатову.
   Попотев на верхотуре минут пять, Селиванов спустился вниз, убедился, что веники готовы к применению и передал их Раскатову. Набрал ковш воды из того самого таза, в котором доходили до кондиции веники и плеснул на каменку. Окатыши моментально взорвались белым густым облаком, распространяя вокруг духмяный березовый запах. Одновременно невыносимо обжигающая волна поплыла по парилке, угрожая завернуть уши в трубку.
   Генерал ополоснул лицо прохладной водой, окунул свой веник, чтобы не получить ожога, и начал потихоньку охаживать тело густым разлапистым веником. Чем сильнее он хлестал себя, тем явственнее ощущался зуд, требующий для тела еще большей температуры. Нестерпима горела огнем рука, удерживающая веник, но Раскатов не прекращал березовый танец, подставляя под жаркие поцелуи веника спину и грудь.
   - Поддай-ка еще парку, подполковник, - через минуту простонал Раскатов.
   После четвертого ковша, не выдержав, они выскочили в предбанник и плюхнулись на лавку, предварительно завернувшись в чистые простыни.
   - Славная банька у тебя, Селиванов. Знатная ....- стараясь унять расходившееся в груди сердце, произнес Раскатов. По его лицу ручьем катился пот, который генерал поминутно вытирал краем простыни, и вскоре белое полотнище набрякло влагой до предела, хоть выжимай.
   Селиванов, заранее проинформированный коллегами из Управления об отрицательном отношении генерала к спиртному, не решался предложить ему даже пива. Он приоткрыл входную дверь, протянул руку в темноту и нашарил оставленную там накануне пластмассовую емкость с минералкой. Однако утолить жажду им не довелось.
   Тишина, повисшая над Заставой с приходом ночи, вздыбилась от хлестких щелчков одиночных выстрелов. Разрозненные хлопки перекрыли гулкий взрыв, и в следующую секунду все потонуло в грохоте автоматных очередей. Казалось, кто-то невидимый безжалостно разрывает на части атласно-черный купол неба.
   Селиванов схватил лежащую на столе рацию.
   - Третий - Застава!
   - Слушаю, - чуток замешкавшись, отозвался третий пост хриплым голосом Портоса.
   - Доложите обстановку - приказал Селиванов.
   - Изволь не беспокоиться, Батя. "Нохчи" озабочены тем, чтобы мы не задремали на посту. Только что-то сегодня рановато они нас побеспокоили.
   - Помощь?
   - Не нуждаемся, конец связи.
   - Обстрелы случаются каждую ночь? - спросил генерал, застегивая пуговицы на камуфляже.
   Подполковник невесело усмехнулся.
   - Боевики работают без выходных. Исключения составляют религиозные праздники, а их не так много, как нам хотелось бы. Обычно к утру пальнут из "зеленки" по блок-посту, и сразу уходят. Сегодня у них что-то новенькое в сценарии появилось. Во-первых, рано обстреляли. Во-вторых, шандарахнули из подствольника, чего раньше не бывало.
   На третьем посту несли "собачью" вахту Бача и Портос. Здесь же находился и Ратников. В углу мерцала тусклым огнем "летучая мышь", отбрасывая на серые бетонные стены дрожащие световые блики. Возле западной и северной бойницы бодрствовал Бача, юг и восток держал Портос.
   Ночь выдалась безветренной и темной. Станционные собаки попрятались по конурам и не подавали признаков жизни. Даже из "зеленки" не доносился обычный для такого времени суток душераздирающий рев ишаков, столь непривычный и неприятный для слуха сибиряков.
   В зеленовато-сером окрасе ночного видения Баче почудились две неясные фигуры, открыто идущие вдоль окопа по направлению к третьему посту. Приглядевшись и подпустив их поближе, он различил Селиванова и Раскатова.
   - Командир с генералом в гости к нам, - с явным неудовольствием сообщил он, - спрашивается, чего им не отдыхается?
   Раздражение лейтенанта Кривицкого было вполне объяснимым им: в силовых структурах средний начальствующий состав, мягко сказать, не очень-то жалует генералов, не ожидая от них для себя ничего хорошего. Присутствие рядом с подчиненным широких лампасов доставляет только лишнюю головную боль и выбивает из привычной колеи несения службы.
   В двадцати метрах от поста командиры были остановлены бесцеремонным окриком Портоса, требующим назвать сегодняшний пароль. Получив ответ и сообщив отзыв, Портос разрешил следовать дальше. Проверяющие спрыгнули в окоп, и по ходу сообщения вошли под низкий свод укрытия.
   Портос, как старший наряда, попытался доложить обстановку на посту, но был остановлен жестом генерала.
   - Отставить, капитан. Убедился, что на посту вы службу несете бдительно.
   Нельзя нам дремать, товарищ генерал. Можно и собственную жизнь проспать. Дважды боевики пытались под покровом ночи подобраться к нам. Но вовремя были обнаружены и ушли обратно в "зеленку".
   Раскатов задал Портосу еще несколько вопросов, касающихся несения службы на Заставе, и неожиданно поинтересовался.
   - Трассирующие патроны имеются?
   - Найдем, товарищ генерал, - сдержанно ответил товарища Бача, полагая, что высокому чину взбрело в голову пострелять и полюбоваться в ночной темноте светящимся полетом пуль. Однако, он оказался не прав.
   Из кармашков "разгрузок" Портос и Бача достали автоматные магазины, снаряженные желтыми блестящими патронами с зелеными ободками. Две пары глаз непонимающе глядели на генерала, в ожидании дальнейших распоряжений.
   Лишь Ратникова не удивили слова Раскатова. Он успел привыкнуть к неординарным поступкам своего начальника, и к его нестандартным подходам к разрешению непредвиденных ситуаций. Именно так и случилось и в этот раз.
   В нескольких словах Раскатов объяснил бойцам задачу. Убедившись, что его правильно поняли, он поставил Бачу у северной амбразуры, Портоса - у восточной.
   - А мы с тобой, Анатолий Георгиевич, пройдем в окоп.
   Поудобнее устроившись перед утрамбованным до каменного состояния бруствером, и Раскатов приказал открыть профилактический огонь.
   Сдержанно ударили два автомата, посылая в ночь пульсирующие пунктиры. Яркие строчки трассеров перехлестывались метрах в семидесяти от поста над верхушками деревьев. Не успели автоматы закончить диалог, как в ответ из "Зеленки" хлестко затрещали одиночные выстрелы.
   "Тиу-вжик, тиу-вжик" - глухо клевали пули бетон поста, превращаясь в бесформенные металлические лепешки. Изредка, срикошетив, пуля с тонким свистом уходила в ночное небо, заставляя содрогаться сердца людей, расслышавших ее смертоносную песню. Пригнувшись, Селиванов и Раскатов поспешили в укрытие.
   - Боевики всю ночь напролет так и сидят у вас под носом? - спросил генерал, адресуя вопрос подполковнику.
   - Куда им деваться? - беспомощно хлопнул себя по толстым ляжкам Селиванов. - Приходится мириться с такими нелицеприятными фактами. Осуществить зачистку "зеленки" в ночное время безрассудство и верх глупости. Понапрасну положишь половину отряда, а шансы на успех - нулевые. Бандиты ориентируются в "зеленке" как в собственном кармане.
   Селиванов ткнул толстым пальцем в бойницу.
   - К утру там никого не будет, я уверен. Разойдутся по домам отсыпаться после бессонной трудовой ночи. А на более серьезную операцию у нас нет сил.
   - У военных помощи просили?
   - Попытались было, да только у них своих забот по горло. У них свои планы и оперативные мероприятия, утвержденные высшим руководством.
   Через три минуты выстрелы из "зеленки" прекратились. Последняя пуля поцеловала успевший остыть бетон, и снова вокруг воцарилась беспорочная тишина и спокойствие.
   - Тебе понятно, Анатолий Георгиевич, почему я приказал бойцам стрелять трассирующими? Еще днем, при осмотре поста, я заподозрил, что северная и восточная бойницы обустроены неправильно, с нарушениями наставлений по фортификации. Убедился, что трассеры пересеклись только метров через семьдесят?
   - Так точно, видел, - вынужден был согласиться Селиванов.
   - Это означает, что на этом направлении у тебя имеется "мертвая зона", не простреливаемая из поста. Единственное место, откуда возможен обстрел "мертвой " зоны - из окопа. Однако, окоп - не панацея, не выход из положения. Бандиты могут не позволить вам и головы поднять из-за бруствера, открыв по окопу шквальный огонь. Тогда что получится?
   - Хреново будет, - съежился Селиванов, представивший мрачную перспективу, обозначенную генералом, - Подползут вплотную и забросают пост гранатами. В смертниках они нехватку не испытывают.
   - Следовательно, необходимо удлинить щели северной и восточной бойниц равномерно. Таким образом, чтобы автоматные очереди пересекались максимум через пять-семь метров. Вот тогда пост будет в относительной безопасности.
   - Непременно исполним, - поторопился заверить Раскатова подполковник. - Наглядный пример убедительно показал наши просчеты в организации обороны Заставы. Остальные посты я также проверю немедленно.
   Увидев, что Раскатов и Селиванов собрались покинуть пост, Портос оторвал взгляд от темной щели бойницы.
   - Разрешите, товарищ генерал?
   - Слушаю, капитан?
   - Извините, но мне кажется, что вам лучше уйти по ходе сообщения. У "духов" тоже "ночники" имеются на вооружении. За углом жилого дома можно подняться наверх, там уже безопасно.
   Генерал благодарно улыбнулся в усы, цвета спелой пшеницы, и произнес:
   - Спасибо, Ремнев, за совет. Принимается к сведению. Вместе с ними пост покинул и Ратников.
   Когда затихли удаляющиеся шаги, Бача, измучившийся от никотинового голода, поспешно сунул в рот сигарету. С наслаждением сделал первую, самую сладкую затяжку, пыхнул дымом и выпрямился во весь рост, упрятав сигарету в кулак.
   - Слышь, Портос?
   - Ну?
   - А генерал-то наш, оказывается, того... толковый мужик. С соображением и мозги на месте. С таким в бой можно идти - он солдата под глупую пулю не подставит. Говорят, сегодня он Бате хвоста накрутил?
   - Наверно, было за что. Помнишь тот случай, когда "Духи" пытались подобраться к посту?
   - Такое не забывается.
   Они ведь в аккурат подползли к "мертвой" зоне, на которую сегодня обратил внимание Раскатов.
   - Генерал прошел Афган, а война всегда была и будет университетом ума и мудрости. Для умных, конечно. Дурака только могила исправит, - подвел итог Бача, переиначив известную поговорку.
   До утра третий пост еще дважды подвергся обстрелу из "зеленки".
  
   ГЛАВА 5. ИСТОЧНИК СООБЩИЛ...
  
   Активизация действий боевиков в районе Заставы объяснилась просто: вывести Раскатова из душевного равновесия, заставить его занервничать и поторопиться с объездом. Спешка всегда влечет за собой совершение непродуманных действий и создает благоприятные условия для внезапного нападения.
   Как и в первую чеченскую, на этом участке железной дороги курсировал единственный поезд, связывающий Моздок с Грозным. "Подкидыш". Таким прозвищем наградили остряки короткий, в несколько вагонов, нерасторопный пассажирский поезд. Боевики понимали, что самый идеальный вариант для выполнения акции - если Раскатов решит добраться до Моздока, воспользовавшись услугами "подкидыша". Расстрелять генерала в вагоне труда не составит.
   В распоряжении Селиванова имелся пятиместный УАЗ, но как транспортное средство он интереса не представлял. Машина давно выработала моторесурс и теперь, в условиях отсутствия запчастей, откровенно дышала на ладан. Годилась только для поездок в поселок за хлебом.
   С момента прибытия Раскатова на Заставу два чеченца из отряда Зейнуллы незамедлительно обосновались на Станции. Они пристально, насколько им позволяла обстановка, следили за передвижениями генерала. Выжидали, когда пробьет час Х.
   Сети на дичь уже были расставлены - по обе стороны Заставы, в районе Шаурской и Червленой, находились в полной боевой готовности отряды Эльдара и Зейнуллы, численностью в пятьдесят стволов каждый.
   В шесть часов утра Портос сменился с поста. Поднявшись в вагон, он, не раздеваясь, упал на комковатый матрац. Его голова еще не успела прикоснуться к подушке, а из носоглотки капитана вырвался мощный храп, сотрясая вагонные перегородки.
   Ровно в половине девятого Портос подхватился, поплескал в лицо холодной водой, изгоняя остатки сна и, прихватив автомат, куда-то исчез, предварительно пошептавшись с Селивановым.
   К концу завтрака он появился. Мрачный, злой и невыспавшийся. Молча проглотил предложенную на завтрак сухую пшенную кашу, с усилием пропихивая в себя тестообразную массу. Запил сладким чаем из легендарной литровой кружки. Немного посидел в одиночестве за длинным столом, задумчиво царапая ногтем клеенку, а затем расстегнул пуговицы на камуфляже и вышел на улицу. Автомат в его огромных руках казался безобидной детской игрушкой.
   Устало передвигая ноги, обутые в берцы сорок седьмого размера, Портос нырнул под маскировочную сеть, сел за стол, предназначенный для чистки оружия и положил перед собой автомат. Неторопливо стянул с себя куртку, майку и подставил не успевшее загореть мощное тело под жаркие солнечные лучи, веселыми бесенятами резвившимися в ячейках маскировки.
   Увидев выходящего из вагона Ратникова, он окликнул товарища, приглашая в свою компанию. Сергей расположился напротив, лицом к лицу.
  -- Значит, так, Седой, - Портос положил перед майором фотографию Мартынова. - Этот кадр находится здесь, в Чечне. В отряде Зейнуллы он оказался в конце первой войны. Каким образом - неизвестно, но Мартынов дважды пытался бежать, однако, безуспешно. Его избивали до потери сознания. Да и сейчас он имеет статус пленника, хотя и обучает бандитов рукопашному бою. Только по этой причине Зейнулла и не пристрелил его после второго побега.
  -- Откуда такие подробности, Портос?
  -- Я опер, или хрен собачий, Седой! Считай, - источник сообщил.
   Капитан громко засопел, что означало крайнюю степень недовольства и раздражения.
   Поверх снимка Мартынова бесшумно легла фотография Косихина.
  -- Теперь об этой гниде. Живет и здравствует, шакал. Тоже под Зейнуллой ходит. Принимал участие в походе на Дагестан. Вернулся после этого, как федералы вышибли их оттуда. Еще раньше он принял ислам и женился на чеченке. Знаешь, на ком?
  -- Предполагаю, на Хафизе.
  -- Угадал, - уголками губ невесело усмехнулся Портос. - Даже на войне исхитрился отыскать себе место под теплой бабьей титькой, сволочуга. Теперь его зовут Байтереков Исмаил. Дочку ему Хафиза успела родить. Больше узнать ничего не удалось.
  -- И на том спасибо, Портос, - попытался успокоить расстроенного друга Сергей. - Рапорт сочинишь или, может, быть, устроишь мне встречу со своим человеком?
  -- Ни то, ни другое, - категорически отказал капитан. - Тебе он ничего не скажет. Для нас он не свидетель, потому что недавно вернулся ОТТУДА. Списали по болезни. Но больше воевать не станет, какой из него воин с открытой формой туберкулеза? Простудился в горах, там и подцепил заразу. Таблетками я кое-какими его подогреваю, потому он со мной и откровенен, как на исповеди. Долго ему не протянуть, сам копыта отбросит на сторону. Так что, Седой, уволь меня от встречи, свое слово я привык держать.
  -- Иного ответа я от тебя, Портос, и не ожидал. Сам опер, понимаю, что значит "засветить" своего "барабана" перед чужаком.
   Тем временем на Заставе вовсю закипела работа. Часть свободных бойцов Селиванов задействовал на рытье погреба для боеприпасов. Другие растягивали маскировочную сеть перед входом в арсенальный склад.
   При полном безветрии вился вертикально синеватый сигаретный дымок, бесследно таявший над головами Ратникова и Ремнева. На лице капитана лежала тревожная печать удрученности. Было очевидно, что он чем-то не на шутку озабочен.
   Наконец, Портос раздавил окурок в консервной банке, сплюнул на землю и спросил:
   - Ответь мне, Седой, ты ведь еще в Степногорске знал о том, что... Косихин жив? Почему же нам не сказал всей правды? Или перестал доверять товарищам?
   Нелегко было Ратникову ответить на прямые вопросы друга. Чтобы, не лукавя перед собой и не покривив душой, не обидеть ребят. Сергей замешкался с ответом, досасывая до желтого фильтра сигарету.
   - Понимаешь, Портос, там, в Степногорске, поначалу я был уверен, что Косой погиб страшной смертью, сгорев в машине. Но незадолго до перевода в Управление, стал сомневаться в этом, а прямые доказательства, что Косихин живой, получил в Новосибирске. Виноват, конечно, перед вами, да теперь поздно кулаками размахивать - поезд безвозвратно ушел. Ладно, еще не вечер... Косой свое получит. Если не мы, то Бог обязан его покарать.
   Портос изобразил на заросшем рыжей щетиной лице подобие горькой улыбки.
  -- Все это словоблудие годится для успокоения совести, Седой. Бог, если разобраться, он ведь на всех нас один, находится далеко и за каждым может не доглядеть. Прежде чем держать ответ перед Всевышним, Косихин должен принять кару на земле, где он натворил столько бед и горя.
  -- Согласен полностью с тобой. Земной суд для него окажется пострашнее небесного. Думаю, от него Косихину никак не отвертеться.
  -- Кого же в таком случае похоронили в Новосибирске вместо Косихина, в конце концов? - задал закономерный вопрос капитан.
  -- Инсценировка. Следы заметали. Бандиты, завербовав Косого в Чечне, не оставили его в покое и в Новосибирске. В одиночку организовать такое мероприятие ему не под силу - кишка тонка. Все оказалось гораздо сложнее, чем мы предполагали, Портос. Вечером расскажу все, что знаю сам по делу Косихина. Идет?
  -- Годится, - поднимаясь, ответил капитан, оглаживая пальцем пушистые усы.
  -- Пойду помогу ребятам. Лопатой поработаю, да кости разомну вместо зарядки.
  -- А я - на боковую. Спать хочу, как медведь зимой в берлоге, - признался Ремнев, поднимаясь в вагон по скрипучим ступенькам, с трудом удерживающим на себе более чем центнеровый все капитана.
   В тамбуре он остановился, шлепнул себя по лбу и круто развернулся на сто восемьдесят градусов.
  -- Седой, задержись-ка на минутку! Чуть не забыл сообщить кое-что интересное. Совсем, бляха-муха, память дырявая стала.
   В спешке здоровяк едва не грохнулся наземь, запнувшись носком огромного ботинка за нижнюю ступеньку крыльца. В сердцах матюкнулся, удерживая равновесие, и быстрым шагом подошел к ожидавшему его Ратникову.
  -- Мой человек считает, что вокруг Заставы затевается нехорошая возня. Об этом говорит и появление на Станции посторонних людей, которых он наотрез отказался "отдать" мне, и участившиеся ночные обстрелы постов. Не исключено, что все это как-то связано с приездом генерала, о его прибытии местным прекрасно известно. Конкретикой он не располагает, так как находится не при делах. Он только предупредил, чтобы мы держали ухо востро. Могут возникнуть эксцессы, вроде провокаций, или чего похуже.
  -- Попытка захвата Заставы? - предположил Сергей.
  -- Навряд ли... - усомнился Ремнев. - Им Застава нужна, как зайцу - стоп-сигнал. Стратегического значения она не имеет, да и достаточных сил у боевиков в настоящее время здесь нет. Федералы их вышибут в два счета. Сейчас война построена на террористических акциях. Взрывы. Убийства. Похищения людей с целью выкупа и тому подобное.
  -- Что же тогда они могут предпринять?
  -- Честно признать - не знаю, - пожал плечами капитан. - Доложи генералу, и вместе обмозгуйте ситуацию, чтобы не лопухнуться.
  -- Портос снова тяжело затопал по крыльцу в предвкушении трехчасового отдыха.
  
   ГЛАВА 6. БРОНЕПОЕЗД
  
   В полдень следующего дня посыльный из штаба Заставы доставил телефонограмму: генералу Раскатову предписывалось прибыть в Ханкалу для участия в координационном совещании, проводимом командующим войсковой группировкой.
   Сразу впереди замаячила транспортная проблема. Каким образом добраться до Ханкалы? Селивановский УАЗ для дальнего рейса не годится. "Подкидыш" недавно медленно потащился на Грозный.
   Оставалось уповать на попутный военный транспорт. Однако, одиночная машина - великолепная мишень для боевиков, лакомая и легкая добыча. Да и места для охраны, наверняка, в ней не окажется, а воинских колонн, подобие той, что доставила Раскатова с его бойцами на Заставу, как назло, на горизонте не наблюдалось.
   Отправленный Селивановым на Станцию боец вернулся через четверть часа и доложил:
   - Из Шаурской вышел спецэшелон. Следует до Грозного.
   - Тормози состав, - приказал генерал Селиванову. - Будем добираться до Ханкалы поездом, другого выхода не вижу.
   Спустя десять минут все было готово к отъезду. Карманы разгрузочных жилетов заполнены гранатами и запасными магазинами. В вещмешках - увесистые пачки с патронами и консервы, выделенные на дорогу Селивановым. Индивидуальные перевязочные пакеты для удобства приторочены к прикладам резиновыми жгутами. Поясные ремни оттягивали фляжки, заполненные под горлышко минеральной водой.
   Прикуривались последние сигареты перед дорогой, и омоновцы перебрасывались незлобивыми шутками с милиционерами, остававшимися еще на долгих полтора месяца нести службу на Заставу.
   Вместе с Раскатовым Селиванов решил отправить Ремнева и Кривицкого - подошла очередь их Заставе получать продукты. Ничего не попишешь - график, его нужно соблюдать неукоснительно.
   Генерал и Селиванов стояли особняком от основной группы, негромко беседуя меж собой.
   - На совещании у командующего я постараюсь решить вопрос о проведении зачистки в районе Заставы силами федералов, Анатолий Георгиевич. Естественно, с привлечением твоих бойцов.
   - Хорошо бы, а то ведь совсем распоясались бандюги, по ночам обстреливают безостановочно, словно с цепи сорвались.
   Окрестности Станции огласились сипловатым гудком. Со стороны Шаурской, дисциплинированно повинуясь запрещающему сигналу светофора и замедляя ход, втягивался спецэшелон, ведомый обычным маневровым локомотивом. Такие крохи-тепловозы в сибирской глубинке шустро бегают по путям, выполняя внутристанционные работы.
   Присмотревшись к медленно накатывающему на них недлинному составу, Ратников обронил:
   - Да ведь это, хлопцы, никак, - бронепоезд.
   При слове "бронепоезд" повеяло чем-то давно забытым, канувшим в далекую Лету. Закованный в сталь и отчаянно дымящий паровоз. Бронированные вагоны, хищно ощетинившиеся жерлами орудий и пулеметными стволами. Плохо одетые красноармейцы в буденновках с красными звездами. Гражданская война. Голод. Разруха.
   Однако, прибывший на Станцию бронепоезд не имел ничего общего со своим собратом из начала двадцатого века.
   На случай подрыва, перед грязно-зеленым тепловозом следовали две платформы прикрытия, груженые щебнем. Позади локомотива - платформа с двумя зенитными установками. Сверху на металлические стойки наброшена маскировочная сеть. Снова зенитки, отметил про себя Ратников, припомнив события четырехлетней давности. Впрочем, из тяжелой гаубицы с открытой платформы огонь не откроешь, тем более, на ходу поезда. Все равно, что из пушки по воробьям палить. ЗУшки - самое подходящее оружие на такой случай.
   За платформами с зенитками следовали штабной купированный вагон, вагон-столовая, походная кухня и вагон с запасом боеприпасов.
   Скрежетнув тормозами, бронепоезд остановился напротив здания дежурного по Станции. Из распахнувшейся двери на перрон спрыгнул худощавый, широкой кости мужчина в наброшенном на голое тело бронежилете. По его мощным плечам перекатывались бугры мускулов, свидетельствовавшие о недюжинной физической силе.
   Разглядев желтевшую на "комке" Раскатова генеральскую звезду, он шагнул навстречу.
   - Командир бронепоезда капитан Волобуев.
   Раскатов протянул ему руку и ощутил, что его ладонь оказалась намертво зажатой железными тисками.
   - До Грозного подбросишь, капитан?
   - Без проблем, товарищ генерал. - Волобуев улыбнулся, показав удивительно белые жемчужные зубы. - Вы будете не единственными пассажирами. В штабном вагоне места всем хватит.
   - Кто же наши попутчики? Военные или гражданские?
   - В Моздоке комендант попросил доставить в штаб двоих корреспондентов и оператора с центрального телевидения. У них, как и у нас, тоже командировки на войну случаются.
   Накоротке попрощались с Селивановым и офицерами, пришедшими проводить генерала. Отъезжающие, не мешкая, поднялись в вагон, и хриплый гудок тепловозного сифона возвестил об отправлении со Станции.
   За окном проплыли хозяйственные постройки, вокзал с облупившейся голубой штукатуркой, с ускорением промелькнули жилые одноэтажные дома. Состав качнуло на выходных стрелках, и бронепоезд вырвался на оперативный простор.
   Едва успели раствориться в дрожащем июльском мареве бледно-красные фонари последнего вагона, из поселка, обходя стороной третий пост, на трассу вырулил фиолетовый "сааб". В салоне на удобных кожаных подушках сгорали от нетерпения, маялись трое чеченцев.
   - Быстрее! - подгоняли они окриками соотечественника, сидевшего за рулем новенькой скоростной машины.
   - Никуда бронепоезд от нас не денется. - процедил водитель, увеличивая скорость. - Сегодня волки растерзают его в клочья.
   Белая стрела спидометра замерла на отметке "120".
  
   Раскатов стоял у открытого окна, за которым мелькали гордые пирамидальные тополя. Стояла нестерпимая духота. От жары не спасала даже скорость, потоки воздуха, хлещущие в лицо, были горячими и сухими.
   - Скажите, капитан, как курсирует ваш спецсостав? - поинтересовался генерал у Волобуева. - Имеется график движения или руководствуетесь другими соображениями?
   - Какое расписание может быть у бронепоезда? - хмыкнул капитан. - Мы - люди военные. Значит, задачи перед нами ставятся, исходя из военных надобностей.
   В основном, сопровождаем воинские эшелоны с техникой и людьми.
   - Часто приходится отправляться в рейсы?
   Волобуев вздохнул.
   - Практически, вся служба проходит на колесах.
   Простаивать нам не позволяют. за месяц по несколько раз с юга на север и обратно колесим по Чечне. маршруты на Грозный, Гудермес, Аргун стали привычными.
   - Потерь в личном составе не было?
   Капитан суеверно перекрестился.
   - Тьфу-тьфу, - он постучал костяшками пальцев по деревянной оконной раме. - Пока ходим под счастливой звездой. Один раз, правда, полоснули из "зеленки" по бронепоезду несколькими очередями. Но расчет зенитки разнес подозрительные кусты в пух и прах... С той поры поползновений на бронепоезд не замечалось, как бабка пошептала.
   У соседнего окна старшина Васильев давил в крепких ладонях грецкие орехи, не забывая зорко следить за бесконечно-длинной зеленой полосой невысокого кустарника. Он то и дело поправлял норовивший соскользнуть с плеча ремень тяжелого "ручника". Пулемет мешал ему грызть орехи, но Васильев и не помышлял положить ствол в купе, в паре шагов от себя. Оружие у солдата должно быть постоянно под рукой.
   - Разрешите, товарищ генерал?
   Позади Раскатова и Волобуева остановился один из гражданских попутчиков. Все в облике корреспондента указывало на его причастность к журналистской богеме. Возраст, - не более сорока. Дорогая кремовая рубашка усеяна множеством лейблов, кармашков и "молний". С рубашкой гармонировали подобранные в цвет брюки и легкие удобные туфли. Позолоченные очки - "хамелеоны" с большими овальными стеклами покоились на кончике хрящеватого носа. Вопреки широким и черным бровям, волосы у журналиста оказались совершенно седыми, будто на его голову нечаянно опрокинули крынку густой деревенской сметаны. Благородный профиль и независимый гордый взгляд говорили о том, что этот человек знает себе цену и попросту не станет утруждать себя общением с пустым, никчемным собеседником.
   Рядом с ним капитан Волобуев, щеголявший по вагону в бронежилете, наброшенном на голый торс, трехдневной щетиной и подногтевыми траурными полосками, выглядел гадким утенком.
   - Корреспондент независимой телекомпании "Пульс планеты" Канунников. - заученной фразой представился журналист. - Не могли бы вы, товарищ генерал, ответить на несколько вопросов. Так сказать, дать эксклюзивное интервью.
   Раскатов в силу известных причин довольно прохладно относился ко всякого рода "независимым" средствам массовой информации. Не является секретом, что каждый корреспондент работает по заказу редактора, который, в свою очередь, выполняет прихоть хозяина издания. О какой, к черту, независимости можно говорить?
   Генерал не жаловал таких щелкоперов за их удивительную способность домысливать по своему усмотрению и искажать действительность. Нередко субъективное восприятие факта, зачастую не имеющее ничего общего с реальностью, ими преподносится миллионам россиян под грифом окончательного, безапелляционного вердикта. Без учета тех малюсеньких штришков и нюансиков, способных в корне изменить общую картину события.
   Вместе с тем Раскатов понимал, что все-таки ему лучше пообщаться с корреспондентом и ответить на интересующие вопросы, чем услышать с телеэкрана или прочитать в газете очередную чушь о войне. Слава богу, такого добра в стране с избытком.
   - Что вас интересует? - достаточно нелюбезно спросил Раскатов.
   Без лукавства, ему все-таки больше импонировал и был ближе закопченный до черноты лохматый капитан Волобуев, чем прилизанный и пахнущий парфюмом журналист. Впрочем, генерал прекрасно понимал, что не одежда красит человека. О духовной сущности человека свидетельствуют его поступки. Далеко не каждый отважится поехать в командировку на войну, пусть даже на несколько дней. Сюда отправляются либо авантюристы, либо действительно смелые люди.
   - Может быть, мы пройдем в купе? В коридоре беседовать не совсем удобно. - Канунников потянулся к генералу с намерением взять под руку.
   - Не нужно. Я не барышня, а вы не ухажер.
   Раскатов направился в последнее купе, где расположились тележурналисты. Следом за ним тенью скользнул Васильев, но пулеметчика придержал за рукав Волобуев.
   - Будем проезжать речку Джалку - берегите генерала, - посоветовал капитан. - Там лес вплотную подходит к "железке". Опасное место.
   Бронепоезд нещадно болтало из стороны в сторону. Стволы зенитных установок нацелены на коварную ленту кустов, служащих идеальным укрытием для бандитов. Возле каждой зенитки бодрствовали, изнывая от нестерпимой жары, наводчик и стрелок. От духоты не спасала и маскировочная сеть, и бронежилеты с касками обжигали тело и голову.
   Неожиданно состав замедлил ход, а затем и вовсе остановился - прямо по курсу маячил налитый кровью красный глаз светофора. Постояли - поехали. Поехали - постояли. на выходных стрелках из Гудермеса продержали целый час. И снова шатко-валко отправились в путь.
   Солнце слепило глаза. В раскаленном воздухе витал едкий запах балласта, перемешанный с вонью мазута и соляра.
   К этим краскам и ощущениям субботнего июльского дня уже нельзя было не прибавить и не убавить лишнего штриха, слова, движения или жеста. Картина была достаточно полной, как окончательный и не подлежащий обжалованию приговор.
   Потому что всех едущих судьба уже разделила на мертвых и живых.
  
   ГЛАВА 7. ВОИН АЛЛАХА КОСИХИН
  
   Часовая задержка бронепоезда в Гудермесе, организованная бандитскими пособниками, позволила боевикам Зейнуллы хорошо подготовить диверсию. Их час пробил.
   На железнодорожном полотне тщательно замаскировали десять кумулятивных зарядов.
   По расчетам бандитов, такого количества взрывчатки было достаточно, чтобы сбросить под откос состав спецэшелона.
   Заняли выгодные позиции автоматчики и гранатометчики. Снайперы мягкой фланелью протирали оптические прицелы винтовок, удаляя с них пыльный налет.
   Рядом с бородатым Зейнуллой, под раскидистым кустом дикой черемухи, притаился бывший прапорщик Косихин, а ныне - Исмаил Байтереков. Его аляповато-пятнистый комбинезон неприметно растворился в изумрудной листве. Со знанием дела русский воин Аллаха острым ножом выкосил перед собой густую траву, чтобы не мешала прицельной стрельбе. На расстоянии вытянутой руки он вырыл в земле углубление, куда предусмотрительно сложил пять запасных магазинов к автомату и три гранаты. В последний час он узнал, что сегодня будет сводить счеты с бывшими коллегами. Четыре года назад из за них он вынужден был покинуть родную Сибирь. Лишь чудом он остался в живых. И вот теперь настало время рассчитаться сполна.
   Об этом Косихину по секрету сообщил Зейнулла, у которого с недавних пор бывший милиционер заслужил полное доверие. Чеченец с дальним прицелом сообщил Косихину о бывших соратниках, так сильно обидевших его. Злее будет...
   Тогда стоял тихий и нежаркий сентябрь. На полях заканчивалась уборочная страда, радуя крестьян щедрым урожаем. В одну из безлунных и гулких ночей отряд Зейнуллы на трех грузовиках беспрепятственно пересек административную границу с Дагестаном.
   Районный городок мирно спал, не ведая о надвигающейся беде. Окна одноэтажных домов были темны, лишь редкие фонари освещали извилистые улочки райцентра.
   Одна из машин с боевиками остановилась у сберегательного банка, вторая подрулила к зданию местной милиции, третья - к районному узлу связи.
   Спустя полчаса операция закончилась. Не ожидавший вероломного нападения, дежурный наряд милиции не смог противостоять бандитам. Огрызнувшись несколькими выстрелами, шестеро дагестанских милиционеров полегли под автоматными очередями. В считанные минуты перед арестованными оказались открытыми настежь камерные двери. Со сбербанком и его двумя охранниками было еще проще.
   Быстро загрузив захваченное оружие и мешки с деньгами, три автомашины ураганом пронеслись по узким улочкам, сотрясая ночной воздух выстрелами и дикими звериными воплями. В целях устрашения местного населения. Чтобы не помыслили оказать сопротивление.
   Косихин принимал участие в нападении на сбербанк. В суматохе ему удалось незаметно умыкнуть из банковского сейфа десяток тугих пачек.
   Неделю головорезы Зейнуллы голодными волками рыскали по дагестанской земле, нападая на мирные селения и открыто занимаясь грабежом и разбоем. За ними тянулся длинный шлейф пожарищ и смертей. В последнем бою с федералами Зейнулла потерпел фиаско и потерял убитыми треть личного состава отряда. Еще раньше, не выдержав сюрпризов бездорожья, вышли из строя все три грузовика, и бандиты лишились скорости и маневра. Пытаясь сохранить оставшихся в живых своих людей, Зейнулла разбил отряд на разрозненные группы в три-четыре человека, и приказал уходить обратно в Чечню, всячески избегая контактов с русскими.
   Вместе с Зейнуллой уходили еще четверо - Косихин, Ильяс, Салман и пакистанец Саид. Идущие впереди Ильяс, Салман и пакистанец тащили на себе тяжеленные вещмешки, плотно набитые пачками денег. Поверх банкнот - бумажные упаковки с патронами. Косихину выпало тащить продовольственный запас на всех - консервы и хлеб. Зейнулла шагал налегке, с одним автоматом за плечами. Они очень спешили, стараясь побыстрей покинуть дагестанскую землю, по которой, выслеживая боевиков, весенним половодьем обильно растеклись армейские разведгруппы федералов.
   Шли без отдыха пятый час кряду, едва не падая от усталости. Наконец, редколесье сменилось густыми зарослями, где можно было затаиться, сбросить с плеч тяжелую ношу, перекусить и отдохнуть. Но когда до вожделенного привала оставалось рукой подать, кусты слева изрыгнули огонь и раскаленный металл. Рухнули замертво Саид и Салман, не успев издать ни единого звука. Следом за ними свалился и Ильяс.
   По счастью, Зейнулла и Косихин оказались скрытыми кустом дикой черемухи. Они мгновенно упали в траву, сдернули с плеч автоматы и открыли беспорядочную ответную стрельбу. Тотчас сверху посыпался тронутый багрянцем листвяной дождь. Пули вольготно разгуливали над головами, сбивая листву и, словно острой бритвой, срезая ветки. Не видя противника, боевики вели плотный неприцельный огонь, затравленно озираясь по сторонам и опасаясь флангового обхода. Судя по звукам очередей, им противостояло не более четырех-пяти стволов русских солдат.
   Меняя опустевший магазин на полный, Зейнулла отчетливо слышал стоны, доносившиеся из противоположных зарослей. Тридцатиметровое пространство разделяло врагов. В тот осенний день фортуна благоволила бандитам. Постепенно стрельба ослабевала. Очевидно, потери сравнялись: теперь чеченцам отвечали только два автомата федералов.
   Экономя боеприпасы, обе стороны поливали друг друга короткими, в несколько патронов, очередями. Сил для активных действий ни у кого не оставалось. Однако, с минуты на минуту к русским могло подойти подкрепление. Чеченцам же помощи ждать не приходилось. Нужно было что-то предпринимать.
   Вдруг тело Ильяса, лежавшего от Зейнуллы на расстоянии нескольких шагов, содрогнулось. Раненый чеченец застонал от боли, приходя в сознание, и приподнял голову. Его взгляд повстречался со взглядом командира.
   - Помоги! - бескровными губами прошептал он.
   Зейнулла послал в кусты длинную очередь, уловил паузу в перестрелке, положил рядом с собой автомат и юрким ужом скользнул к Ильясу. Ухватив раненого за ворот "комка", он поволок соплеменника в укрытие. Тащить было неудобно. Намереваясь перехватить Ильяса за поясной ремень, Зейнулла приподнялся, упершись локтями в землю, и в этот миг справа от него громыхнул взрыв. Тотчас огнем опалило бедро, и по ноге потекло липкое и горячее. Инстиктивно отпрянув в сторону, Зейнулла несколько раз перекатился через спину и оказался в укрытии, оставив Ильяса лежать на простреливаемом травянистом пятачке.
   - Зацепили, шакалы... - пробормотал он. - Исмаил!
   - Здесь я, - эхом откликнулся у него за спиной Косихин.
   - Уходить надо, Исмаил. Через полчаса поздно будет. Попадем в руки солдат - зарежут нас, как баранов. - нервно зашептал Зейнулла, отыскивая глазами зеленый горб вещмешка Ильяса.
   За три года, проведенные в Чечне, Косихин стал понимать чеченскую речь и даже научился с грехом пополам лопотать
   - Ты, Исмаил, того... ползи за Ильясом. Я тебя прикрою... меня осколком зацепило. Аллах тебе поможет.
   И "калаш" забился в его руках крупной дрожью.
   В своей новой жизни Косихин приучил себя беспрекословно подчиняться Зейнулле. Как ни странно, но собственную трусость бывший прапорщик оставил в России. На чеченской земле он стал чувствовать себя уверенно и раскованно. Вот и сейчас, экстремальность ситуации придала ему смелости и силы.
   Оставив оружие, он под прикрытием автомата Зейнуллы, безостановочно поливавшего очередями лесные заросли, ползком добрался до Ильяса и заволок в кусты. Снял лямки с плеч раненого и бросил увесистый вещмешок к ногам Зейнуллы. Куртка на груди Ильяса успела заскорузнуть от подсохшей на солнце крови. Он тихо стонал, не в силах пошевелиться, но сознание его не покидало. Чеченец, молча, с надеждой глядел на командира, лихорадочно сверкая черными глазами.
   Выход из патовой ситуации нашел Косихин, этот некогда трусливый и неповоротливый увалень. Бывший прапор, сменив магазин, направил автоматный ствол в грудь Ильяса и даванул на спусковой крючок. Короткая очередь отбросила назад тело обреченного боевика.
   - Что ты сделал, Исмаил?! Ты убил чеченца! - воскликнул пораженный Зейнулла и медленно повел стволом в сторону убийцы. - Со-ба-ка!
   Опережая дальнейшие действия Зейнуллы, Василий-Исмаил, не мешкая, метнулся к нему и рывком выхватил из его рук автомат. Пули, предназначенные для Косихина, ушли вертикально вверх.
   - Не дури, командир! Не понимаешь, в какое говно мы вляпались?!
   От ощущения опасности Косихин перешел на русский язык. Понятно и доходчиво объяснить по-чеченски свой поступок он не смог.
   - Двое раненых для одного меня - это слишком. Не уйдем, Зейнулла. Все погибнем. И потом, попади Ильяс в лапы русских - он обязательно расскажет о тебе. Солдаты носом перепашут землю в округе, чтобы заполучить голову полевого командира. Ты этого желаешь? Я еще пожить хочу, да и тебе Аллах не дал две жизни. Уходим, Зейнулла!
   Выпустив по паре очередей по продолжавшим огрызаться огнем зарослям, стали отползать назад, пятясь задом, словно речные раки.
   - Вах! Жалко оставлять русским свиньям деньги, но ничего не поделаешь, - шептал на прощание Зейнулла, имея в виду пузатые вещмешки Салмана и пакистанца.
   Метров двести утюжили животами траву, продираясь сквозь колючий кустарник. Только затем рискнули подняться в полный рост. Косихин, навьюченный двумя вещмешками, - своим и Ильяса, набитым пачками денег, тяжелым танком таранил густые заросли. Следом за ним, опираясь на автомат, как на палку, ковылял Зейнулла, признавший правоту Василия.
   Забирая влево, они по пологой траектории уходили обратно, вглубь Дагестана. Накануне, когда топали по глубокому распадку, заросшему высоким тальником, Косихин приметил достаточно просторную щель. Углубление было совершенно незаметно за плотной стеной тальника. Никому не придет в голову искать их следы в противоположном направлении.
   Получив подкрепление, федералы непременно двинуться к чеченской границе, предположив их маршрут, исходя из законов военной логики: волки зализывают раны на своей земле.
   - Быстрей! - Торопил чеченца Косихин.
   Однако, потеря крови отняла у Зейнуллы последние силы. Через километр пути он в изнеможении опустился на трухлявый пень поваленного бурей дерева. Ноги отказывались повиноваться. Не хватало воздуха, и Зейнулла задыхался от охватившей его слабости. Безостановочно кружилась голова, вызывая приступы тошноты.
   Несмотря на то, что его состояние было близко к умопомрачению, полевой командир Зейнулла Гоцаев боялся окликнуть и попросить помощи у Василия. Слишком была свежа в памяти впечатлительная картина, когда его подчиненный не дрогнувшей рукой пристрелил Ильяса.
   Переводя дыхание, Василий остановился и, не услышав за спиной привычного треска сухих веток, повернул обратно, шепча про себя ругательства. И через десяток метров наткнулся на черный зловещий зрачок автомата Зейнуллы.
   - Стоять! Не двигаться! - приказал командир. - Оружие положи на землю.
   Василий сразу врубился, что Зейнулла шутить не собирается. Помнил выражение лица чеченца и его злобное: "Со-ба-ка!". Поэтому безоговорочно выполнил требование командира.
   - Вернулся, чтобы и меня... пришить, как Ильяса?! - шипел, брызгая слюной, Зейнулла.
   Косихин грустно усмехнулся.
   - Не время сейчас, Зейнулла, творить глупости. Тебя я мог завалить вместе с Ильясом. Никто не помешал бы мне это сделать. Но в Россию для меня обратная дорога заказана навсегда. А в Чечню я без тебя не могу вернуться. Никто не поверит, что не я застрелил твоих людей. Выбрось из головы дурные мысли и поднимайся. Я верю, Аллах будет на нашей стороне.
   Зейнулла понимал, что, оставшись в одиночестве, он непременно погибнет. У него, раненого и находившегося в окружении врагов, нет ни единого шанса на спасение. Косихин представлял меньшую опасность, как-никак - единоверец. Ему не оставалось ничего другого, как поверить словам русского перевертыша, и подчиниться.
   Экс-прапорщик сноровисто распустил тесьму своего вещмешка. Одна за другой полетели на землю банки с тушенкой, сгущенными сливками и буханки хлеба. Оставив минимум продуктов, Василий повесил на шею вмиг полегчавшую торбу, дорогостоящий вещмешок Ильяса и автоматы - свой и командира. Затем подхватил на закорки худощавое, давно не видевшее горячей воды и оттого дурно пахнущее, тело раненого боевика.
   До места добрались, в конец, измученные. Косихин с трудом заволок Зейнуллу по отвесному склону распадка и впихнул его вглубь земляной щели. Огромный куст тальника скрыл от постороннего глаза вход в бандитское убежище.
   Отдышавшись, Василий обработал рану командира медицинским спиртом, иного дезинфицирующего средства под рукой не оказалось, и забинтовал. Ранение оказалось не опасным, осколок навылет прошил мягкие ткани бедра и вышел наружу, не задев кости.
   Двое суток Зейнулла и Косихин провели в темной и тесной норе, чутко прислушиваясь к каждому шороху, доносившемуся извне.
   На третью ночь по бурым тальниковым листьям зашуршал мелкий дождь, небо затянуло иссиня-черным пологом туч. Рана стала меньше беспокоить Зейнуллу, и он принял решение покинуть убежище.
   Еще трое суток потребовалось, чтобы добраться до чеченской границы. Шли только ночью, если можно назвать ходьбой ковыляние на трех ногах двух человек. К утру находили очередную лежку и затаивались на день.
   Дошли.
   Из всего отряда невредимой удалось выйти всего одной группе. Итого, вместе с Зейнуллой и Косихиным - шесть человек. Остальные полегли под пулями федералов.
   К десятку тугих пачек сторублевых банкнот, украденных Косихиным в сберегательном банке, прибавилось еще двадцать. Именно такой суммой оценил Зейнулла собственную жизнь. Уцелевшим боевикам досталось несравненно меньше.
   Поход на Дагестан обернулся для Косихина добротным двухэтажным домом. По настоянию Хафизы купили три десятка овец и пару удоистых коров-трехлеток. Работы и хлопот заметно прибавилось. Однако, новые заботы оказались приятными: Василий из безродного и беспорточного босяка в одночасье превратился в хозяина. При общении с односельчанами он стал слышать в свой адрес похвальные и лестные слова. Немаловажной оказалась его роль в спасении полевого командира. Косихина ставили в пример другим боевикам. Но о пристреленном бедолаге Ильясе Зейнулла посчитал благоразумным не распространяться...
  
   ГЛАВА 8. НАКАНУНЕ НАПАДЕНИЯ
  
   Среди затаившихся в засаде боевиков находился и Олег Мартынов.
   В отличие от Косихина, сроднившегося с бандитами и преследующего в вылазках единственную цель - поживиться, Мартынов для себя решил: или сейчас или никогда. Либо он уйдет к своим, чего бы это ему не стоило, либо погибнет. Но умрет, как подобает солдату - в бою.
   Добровольно лезть в петлю, чтобы свести счеты с жизнью, Олег считал для себя недостойным, но и оставаться в чеченском рабстве больше не мог. После двух безуспешных попыток побега из неволи, о третьей он перестал помышлять, будучи уверенным, что в третий раз его непременно забьют до смерти.
   Олег и раньше несколько раз обращался к Зейнулле с просьбой взять его на дело, но чеченец, относившийся с подозрением ко всем неверным, всегда отвечал отказом.
   Сейчас ситуация изменилась. После дагестанского рейда, в котором погиб почти весь отряд, Зейнулле с трудом удалось собрать из близлежащих селений и вооружить пятьдесят человек. Люди неохотно шли под начало Зейнуллы, справедливо сомневаясь в его командирских способностях и фарте.
   В тот вечер от взгляда Олега не укрылась суета, внезапно возникшая возле дома Зейнуллы. В просторном дворе засуетились вооруженные боевики, прибывшие из окрестных "юртов". Чистилось, приводилось в порядок оружие и средства маскировки на местности. Предпоходная суматоха говорила сама за себя: бандиты готовятся к серьезной операции.
   Завидев в ограде хозяина дома, Мартынов тенью прошмыгнул во двор. В последний год с него было снято табу на свободу передвижения по поселку.
   - Возьми с собой, командир. - улучив момент, подступился он к Зейнулле со старой, набившей оскомину, просьбой.
   - Нет, нельзя. Сколько можно говорить тебе? Ты нужен здесь, - отрезал чеченец, но Мартынов, предвидевший такой ответ, не унимался.
   - Не вижу смысла учить твоих воинов искусству мордобития. Ведь в физический контакт с солдатами они не вступают. Все больше воюют из засады.
   - Пригодится... Так скажу... Джигит должен всегда постоять за себя, голыми руками порвать горло врагу. У тебя это хорошо получается.
   Видя, что бандитский главарь намерен прекратить бесполезный разговор, Олег выдвинул последний довод.
   - Пойми, Зейнулла, здесь от безделья я тронусь умом или от тоски опять уйду в побег. Честно признаюсь...
   Чеченец наградил Олега пристально-оценивающим взглядом.
   - За своей смертью побежишь. - наконец, процедил он, обдумывая откровенное признание Мартынова.
   - Знаю, поэтому лучше сейчас пристрели меня. Для вас хлопот будет меньше.
   - Не знаю... не знаю, Мартын, как поступить с тобой.
   Зейнулла выглядел озабоченным, и в раздумьи теребил смоляную бороду. С ним говорил знакомый обличьем, но все же иной Олег Мартынов. Отчаявшийся от серой безысходности невольник, исполненный решимости на безрассудный поступок. Откровенность и твердость, сквозившие в голосе Олега, пугали Зейнуллу: ему не фартило потерять аса рукопашного боя. Будучи до болезненности самолюбивым, Зейнулла при случае любил блеснуть перед подобными себе полевыми командирами, демонстрируя им недюжинные способности Мартынова ведения схватки с двумя-тремя противниками одновременно. Он заключал пари и ставил на него, как на надежную лошадь на ипподроме. Осечек не случалось. Мастерство Олега приносило ему славу и деньги.
   Беседа с Мартыновым заставила Зейнуллу всерьез призадуматься. Он разглядел в глазах русского неподдельное отчаяние и усталость. Жизнь в неволе ему определенно осточертела. В таком подавленном настроении, Зейнулла это знал, Олег был способен совершить непоправимую глупость - поднять руку на чеченцев и драться до последнего, отворачивая напрочь головы воинам Аллаха. Тогда останется пустить ему пулю в лоб, либо затравить собаками. Другое Мартынова не остановит. Однако, такой финал нежелателен для Зейнуллы.
   Озабоченность Зейнуллы придала Мартынову настойчивости. Он подтянул повыше норовившие упасть к ногам застиранные, много раз штопаные джинсы, и продолжил дожимать чеченца очевидными аргументами.
   - За моей спиной осталось два трупа, тебе это известно, командир. Уголовный кодекс России квалифицирует мое пребывание в отряде, как пособничество бандитам, извини за прямоту. Отсюда вывод: какого хрена мне делать дома, где меня дожидаются наручники и тюремные нары на много лет? Пора прибиться к одному берегу и обустраивать личную жизнь здесь, в Чечне. Пора изменить статус невольника на свободного гражданина твоей страны, командир. Такое решение я принял, и времени для этого имелось у меня достаточно.
   Заздравные рассуждения пролились елеем на душу Зейнуллы. Не пропал даром его труд и долготерпение, сломал-таки настырного русского, подмял под себя.
   - Хорошо, Мартын, пойдешь со мной. Но учти...
   Чеченец зажал в кулаке вылинявшую майку на груди Олега.
   - Задуришь, пеняй на себя. Застрелю. Оружие тебе не дадим, пока не примешь нашу веру, как Исмаил. Знаешь?
   - Знаком с ним. Земляк все же...
   Олег отказывался верить собственным ушам. После стольких попыток оказаться вблизи федеральных войск, он, наконец, получил долгожданное "добро" от Зейнуллы на участие в бандитской вылазке. Дальнейшее будет зависеть от него. От того, насколько он правильно сориентируется в окружающей обстановке и примет оптимальное решение.
   -...Подносить патроны, - откуда-то издалека донесся голос чеченца. - Проверим тебя в деле. Иди за мной!
   Вслед за Зейнуллой Олег вошел в просторную и остекленную веранду.
   Крашеные доски пола были покрыты яркими полосами домотканых дорожек. В углу - перевернутый на "попа" круглый столик ни нижний ножках. Другой мебели не наблюдалось. Дальше веранды его не пустили.
   - Подожди здесь, Мартын, - остановил его Зейнулла и ушел в дом. Через минуту он протянул Олегу стопку одежды. Далеко не новый, но добротный "комок". Пятнисто-зеленая куртка и такие же брюки чисто выстираны, и даже слегка пообщались с утюгом. Форма одежды боевиков и российских солдат была одинаковой.
   В левой руке чеченец держал ботинки на толстой подошве. Обувь оказалась совершенно новой, приятно пахла кожей и соответствовала размеру ноги Мартынова.
   - Иди, готовься к проверке, Мартын, - сказал Зейнулла, провожая Олега до двери веранды и похлопывая его по обтянутой мокрой майкой спине, как доброго знакомого. Спустившись с высокого крыльца, он вытащил обрывок зеленой ткани.
  -- Башку прикроешь. Такие повязки многих спасли от смерти, - напутствовал напоследок Мартынова Зейнулла.
  
   Машины двигались с включенными фарами ближнего света. Колонна из нескольких УАЗов-таблеток и легковушек осторожно ползла по бездорожью, усеянному кочками и ухабами, как новогодняя елка игрушками. Неприветливая ночь царапала острыми когтями железные кузова автомашин. Курить Зейнулла категорически запретил. В салонах царило напряженное молчание: предстоящая операция требовала к себе самого серьезного отношения, легкомыслия не допускала и не располагала к шуткам.
   В два часа ночи на головном УАЗе, в котором ехал командир отряда, мигнули красные огни стоп-сигналов. Приехали. Дальше - пешком. Без излишней сутолоки выгрузили из багажников неподъемные баулы, и машины одна за другой растворились в ночной темноте.
   Полсотни боевиков под тусклыми лучами карманных фонарей разобрали распределенную еще накануне поклажу. Каждый знал свою ношу.
   Перед тем, как отправиться в путь, Зейнулла позволил перекурить. Бандиты послушно потянулись за сигаретами, защелками зажигалками, старательно пряча в ладони огненные светлячки. Разговаривали вполголоса, почти шепотом. Знали, какую опасность может таить в себе черный ночной бархат, обволакивающий их со всех сторон.
   Рядом с собой Олег чувствовал отдышливое дыхание пожилого боевика по имени Умар, приставленного к нему в качестве соглядатая. Об этом Мартынову тем же вечером сообщил Зейнулла.
   - Он имеет право тебя убить, если ты не выполнишь его приказ. Я разрешил, - посмеиваясь, произнес чеченец. - Не надо его злить, Мартын.
   - Будь спокоен, Зейнулла, - успокоил командира Олег. - Я постараюсь не рассердить Умара.
   За спиной Мартынов расслышал шаги и сопение, но находившийся поблизости надзиратель оставался спокоен.
   - Отравимся курятиной, Олег? - услышал Мартынов едва слышный голос Косихина.
   - Давай, - без всякого желания вяло согласился Мартынов. Закурили, по примеру остальных, пряча от нежелательного глаза сигаретные огоньки. Молча глотали сухой горьковатый дымок, не желая попросту бросать слова на ветер. Собственно, откровенных бесед между ними никогда не случалось. Отсутствие общих интересов и точек соприкосновения сводили к нулю потуги Косихина сродниться душой с Мартыновым, отыскать в нем единомышленника или, на худой конец, просто наладить добрые отношения с земляком. Мартынов всячески сторонился надутого и важного индюка, который, словно хамелеон, прекрасно приспособился к жизни в новой среде обитания.
   Пронюхав, что Зейнулла берет Олега на операцию, Василий мигом примчался к нему в крохотный дворик, кое-как приспособленный под жилье.
   - Здорово, Олежка, - он обрадовано протянул ему грязноватую ладонь. - Одумался, наконец? Правильно поступил, здесь жить можно...Припеваючи. Если с умом, конечно. Принимай исламскую веру, почитай на досуге Коран, и немедленно женись. Бабцов, слава богу, хватает, хе-хе... А что такого? Русская баба ничем не отличается от чеченской, все у них одинаковое. Проверено...
   Олег натянуто улыбался, поддакивал и соглашался с Косихиным, опасаясь своим несогласием вызвать преждевременное подозрение.
   Мартынов досмолил сигарету и растоптал окурок толстой подошвой ботинка.
   - Куда путь держим? - чуть слышно спросил он.
   - Придем на место - узнаешь. Пока рано тебе об этом говорить. Зейнулла запретил, - наклонившись к самому уху, доверительно шепнул Косихин. - Ну, бывай... Не дрейфь, друган, все будет тип-топ.
   "Да пошел ты...- подумалось Олегу, - Товарищ нашелся..."
   Будто расслышав его мысли, грузная фигура бывшего прапорщика качнулась и исчезла. По цепочке передали: приготовиться к движению!
   Умар стволом автомата ткнул Мартынова в бок, и прохрипел:
   - Поднимайся; Мартын, сейчас пойдем.
   Он помог Олегу приладить на спине огромный рюкзак, судя по весу, в нем было не менее сорока килограммов груза.
   Повинуясь команде, построились, растянувшись в ночной темноте длинным живым червяком. Несколько минут промаялись в ожидании начала движения, переминаясь с ноги на ногу. тяжелая поклажа нещадно давила на плечи и пригибала к земле. Зловещими привидениями вдоль шеренги проскользнули два ближайших подручных Зейнуллы. Они проверили снаряжение бандитов, их готовность преодолеть последний отрезок пути до места засады. Один из них бесцеремонно облапал руками Олега, обхлопал ладонями.
   Стиснув зубы, Олег упрямо шагал в ногу с бандитами. У одних из них руки по локоть испачканы человеческой кровью, другим только еще предстояло стать убийцами. Но ни тех, ни других это обстоятельство не смущало. Неторопливость и обыденность, с какой боевики топали на задание, свидетельствовали: угрызения совести им неведомы. Убийства превратились для них в обычную работу, средством добычи денег для существования.
   Больше часа продирались сквозь кусты, обходя глубокие распадки и пересекая лесные поляны. На небе померк свет путеводной звезды, а по густой траве потянулась седая лента предутреннего тумана, указывающая на близость рассвета.
   Наконец, впереди идущий боевик повернул голову и прошептал, обращаясь к Олегу:
   - Привал... пятнадцать минут.
   Олег выскользнул из лямок рюкзака и, пошатываясь от усталости, направился к персональному телохранителю.
   - Пойдем, покопаемся в рюкзаке, Умар. Груз по-умному сложить надобно, а то, опасаюсь, могу не донести.
   Умар лежал на левом боку, прижав к себе автомат и шумно переводя дыхание. Все правильно, так тебе и нужно, пеньку старому. Тяжковато в твои годы стрекозлом скакать по горным склонам, подумалось Олегу.
   - Посмотри сам, Мартын, а я пока... отдохну малость. Возраст, сам понимаешь...
   Под кронами деревьев было еще достаточно темно, да и метровый шлейф молочного тумана полностью скрывал расположившихся на бивак бандитов.
   Мартынов распустил шнур, стягивающий горловину рюкзака и запустил во внутрь руку. Так и есть! Пальцы нащупали аккуратные коробочки управляемых кумулятивных зарядов. Знакомая вещь. В Афгане доводилось закладывать такие же на пути движения душманских банд. Значит, намечается подрыв. Чего? Нападение на колонну российских войск на автодороге или подрыв железнодорожного полотна?
   Мартынов знал, что где-то в этом районе проходит железная дорога. Что делать? Мысль заработала лихорадочно, но времени на обдумывание не оставалось.
   Пальцы торопливо пробежались по тонким проводкам, входящим в корпуса фугасов. Попробовал перегнуть. Жестковатые. Значит, под изоляцией упрятана одна металлическая жилка. Гораздо хуже было бы, если провод внутри оказался многожильным, сплетенным из множества нитей, придающих проводу исключительную прочность.
   Несколько движений, и стальная жилка внутри проводка оказалась переломанной. Потянув в разные концы, Олег в месте излома установил небольшой зазор, всего в пару миллиметров. В таком виде адская машина откажется выполнить команду на взрыв. Для надежности повторим еще разочек на следующем проводе. Так, теперь очередь второго фугаса... Готово, успел...
  
   ГЛАВА 9. АЛЛАХ АКБАР!
  
   Получив сообщение о том, что бронепоезд с генералом Раскатовым проследует по контролируемому им участку железной дороги, полевой командир Зейнулла Гоцаев воспрял духом. В данном факте он разглядел предначертание Аллаха. Судьба снизошла к нему и подарила сулившую немалый барыш легкую добычу, каковую представлял собой, несмотря на грозное название, слабовооруженный воинский эшелон. Отсутствие брони превращало бронепоезд в легкоуязвимую, безответную мишень. Пора, давно пора взять реванш после бесславно закончившегося для его отряда дагестанского похода и поднять планку собственного рейтинга среди полевых командиров.
   Опытный подрывник по заданию Гоцаева рассчитал мощность фугасов. Выслушав его, Зейнулла довольно поцокал языком: по словам сапера, выходило, что в результате подрыва бронепоезд сойдет с рельсов и свалится под откос. На долю Гоцаева достанется безнаказанный расстрел немногих уцелевших после диверсии российских солдат, не способных оказать сколь-нибудь достойного сопротивления. Внезапность нападения и неизбежная в таком случае паника сыграет на руку боевикам.
   Место для засады оказалось выбрано толково. Слева к "железке" вплотную подбирался лес, обильно сдобренный густым кустарником. Отрыв полупрофильные укрытия, и тщательно замаскировавшись, бандиты максимально обезопасили себя от шальных пуль и осколков.
   По правую сторону щедрой флоры не наблюдалось, но вместо этого в двухстах метрах от железнодорожного полотна природа сподобила четыре холма. Макушки затравеневших горбов оседлала дюжина снайперов.
   Таким образом, обреченный бронепоезд вынужден вести бой на два фронта. Создавалась крайне невыгодная для обороняющихся ситуация.
   Пять рюкзаков, вмещающих по два фугаса каждый, сложили у среза полосы кустарника, отступавшей на несколько метров от ближней нитки рельсов.
   - Четырех зарядов достаточно, чтобы сбросить под откос локомотив? - поинтересовался Зейнулла у подрывника.
   В ответ заросший щетиной до самых бровей чеченец молча ухмыльнулся, приподняв верхнюю губу и хищно оскалив металлические челюсти, а затем красноречиво чиркнул большим пальцем по горлу.
   Пробегавший мимо помощник Гоцаева доложил:
   - Охранение выставил, командир! Можно начинать.
   Зейнулла провел по лицу сложенными в ковшик ладонями, и выдохнул:
   - Аллах акбар! Мартын, возьми два рюкзака, и бегом на "железку".
   Олег подхватил тяжелые баулы и, сгибаясь под их тяжестью, потрусил к железнодорожному полотну. На насыпи его дожидался сапер-чеченец.
   Зейнулла не обратил внимания, что один из этих рюкзаков совсем недавно по-хозяйски покоился за спиной Мартынова, доставляя носильщику физическую боль.
   Все фугасы заложили под правый рельс, что должно было сделать взрыв целенаправленным: по замыслу боевиков, бронепоезд должен был свалиться на левую сторону и незамедлительно попасть под шквальный огонь бандитских автоматов.
   Спустя четверть часа минирование благополучно закончили. Сторожевое охранение сняли, и бандиты заняли места на подготовленных позициях.
   На задней линии засады Зейнулла приказал Олегу открыть неглубокий, но довольно просторный, окопчик, куда сложили цинки с патронами на случай затяжного боя. Расстояние от Мартынова до левого и правого флангов было одинаковым. Это позволяло без лишних хлопот, не тратя попусту драгоценных в бою секунд, доставить нуждающимся боеприпасы или вытащить с линии огня в безопасное место подстреленного боевика. Операция была отшлифована до мельчайших штрихов, и Гоцаев тешил себя надеждой, что сегодня чеченская кровь не окропит иссушенную июльским солнцем землю Ичкерии. Сегодня рекой польется кровушка русских шакалов. Так угодно Аллаху.
  
   Вопреки тщеславным помыслам Гоцаева, с первых же минут боя события стали развиваться вразрез плана боевиков. Будто в подтверждение неведомой Зейнулле русской поговорки: гладко было на бумаге, да забыли про овраги.
   Ждать пришлось больше часа. Стрелки на часах, казалось, остановились навсегда, и ничто было не в состоянии дать поступательный импульс времени. Каждая секунда ощутимо и звонко падала в вечность тягучей слезой гречишного меда. Ожидание донельзя изматывало натянутые нервы бандитов, не обращавших внимания на беззаботно щебетавших в густой кроне деревьев глупых птах.
   Наконец, издалека донесся приглушенный перестук колес, всколыхнувший горячий воздух. С каждым мгновением звуки приближающегося эшелона становились ближе и явственнее.
   - Приготовиться! - молнией пронеслось по цепи, и боевики послушно прильнули щеками к прикладам, ловя в прорезях прицелов пока только воображаемую цель.
   Как ни готовились к встрече, а бронепоезд все-таки возник в поле зрения неожиданно. Выйдя из поворота, на прямой отрезок пути, лязгающая железная туша неумолимо приближалась к месту засады. Впереди себя локомотив две платформы со щебнем. Это была первая неожиданность, приведшая полевого командира Гоцаева в легкое замешательство. К счастью для себя, чеченец быстро справился с невидимой для окружающих растерянностью. Взрывать следует локомотив, а не платформы прикрытия, принял решение Зейнулла.
   Выждав, когда сверкающие на солнце колеса тепловоза, испачканного потеками солярки и припорошенного дорожной пылью, окажутся в заданной точке, он скомандовал подрывнику, находившемуся рядом с ним по правую руку.
  -- Давай! Да, поможет нам Аллах покарать неверных!
  
   Улучив свободную минуту, генерал Раскатов прилег в купе с книгой в руках. Когда еще удастся выкроить время и почитать мемуары царского генерала Ермолова - покорителя Чечни в 19 веке? Вникая в текст, Раскатов отметил, что абсолютное большинство тезисов, изложенных в записках царского генерала, актуальны и в наши дни. Как говорится, написано почти два века назад на злобу дня. Коварство, алчность, хитрость и склонность к разбоям большинство чеченцев впитывают с материнским молоком. Стяжательство и стремление к наживе у полудиких горцев, как отмечал Ермолов, неистребимо. Именно этим зарабатывается уважение соплеменников. С ними следует держать ухо востро.
   Заполнившая пространство купе вязкая духота не способствовала чтению серьезных книг, и Раскатов, отложив в сторону мемуары, вышел в коридор. Здесь было немного свежее - по проходу беспрепятственно разгуливали воздушные потоки, врывавшиеся из открытых окон.
   По всему коридору у приспущенных фрамуг гроздьями теснились пассажиры штабного вагона: Волобуев с двумя заместителями, омоновцы, тележурналисты и обслуживающий персонал - повариха и проводница.
  
   Все заложенные под рельсы фугасы сработали одновременно. За исключением двух снарядов. Тех, в которых накануне ночью Мартынов нарушил целостность электрических цепей, превратив смертоносную мину в безобидную игрушку. Но в общей какофонии данный факт остался незамеченным.
   - Хрен вам в зубы! - прошептал Олег, расслышав недовольные возгласы чеченцев и понимая причину их ярости.
   Вместо четырех фугасов под локомотивом сработало всего два, и данное обстоятельство сыграло немаловажную роль в крахе плана Гоцаева. Мощности двух фугасов оказалось явно недостаточно, чтобы опрокинуть под откос нетяжелый, по меркам железнодорожников, маневровый тепловоз.
   Взрывом локомотив подбросило к верху, но стотонная тяжесть платформ прикрытия удержала железную махину на гребне полотна. Сойдя с рельсов, локомотив, теряя скорость, заскрежетал стальными колесами по бетонным шпалам, разбрасывая по сторонам искры. Через тридцать метров он замер в беспомощной неподвижности, и тотчас, словно слетевшееся на падаль воронье, бока бронепоезда гулко и щедро стали клевать бандитские пули. Полсотни стволов обильно поливали раскаленным металлом воинский эшелон по всей его длине.
  
   Перед генералом Раскатовым на месте платформы с зенитными установками, следующей перед штабным вагоном, в небо взметнулся огромный черный столб, сразу поставивший окончательный крест на артиллерийской защите бронепоезда. Одновременно под составом рвануло еще семь мощнейших взрывов. Через купе штабного вагона оказались разнесенными в клочья. Рухнули переборки купе, и пластиковая обшивка кусками разлетелась по вагону, повисла на стенах большими рваными лоскутами.
   Какое-то время оглушенные бойцы находились в прострации, молча вслушиваясь в дикий вой смерти. Но к рукотворному аду, созданному подлыми замыслами бандитов, привыкнуть нельзя. Засевшие в кустах боевики не являлись бестелесными существами, с ними следует сражаться, чтобы выжить самим. Известная азбука войны.
   При первых же выстрелах, когда не успело осесть на землю поднятое взрывами балластное крошево, генерал скомандовал находившимся возле него бойцам:
   - На пол!
   Команду дважды повторять не пришлось. Осознание смертельной опасности обострило чувство самосохранения.
   - Капитан?!
   - Здесь я, товарищ генерал! - отозвался из конца вагона Волобуев, стараясь перекричать грохот выстрелов и ползком пробираясь к Раскатову.
   - Слушай, капитан. Срочно отправь своих заместителей в голову и в хвост эшелона. Пусть сориентируются в обстановке и организуют оборону. Нельзя подпустить "духов" к бронепоезду.
   Портативная рация в руке Волобуева выбрасывала невероятный треск и несвязанные фразы.
   - У меня имеются убитые, товарищ генерал. - Некстати сообщил Волобуев. Хотя было и так понятно, что подрыв бронепоезда по всей его длине не обошелся без жертв.
   - После, после будем подсчитывать потери. Сейчас не время. Действуй, капитан, нам медлить нельзя. Приказ понял?
   - Так точно! - пришедший в себя Волобуев змейкой скользнул по полу в сторону рабочего тамбура, и тотчас оттуда донесся его зычный голос:
   - Хорошаев! Попов!
   За бойцов-железнодорожников теперь генерал был спокоен. Сейчас необходимо объективно оценить обстановку и определить ближайшую перспективу боя. Из афганского опыта Раскатов знал, что самые тяжелые для бойцов, попавших в засаду противника, - первые минуты схватки.
   Чего бы ни стоило, требуется перешагнуть через себя, преодолеть страх за собственную жизнь, грамотно построить оборону и перехватить у врага тактическую инициативу. Без выполнения этих условий победы не будет.
   Лежа на боку, раскатов рванул застежку кобуры и достал двенадцатизарядный ПММ. Тотчас из далекой лейтенантской юности, опаленной Афганистаном, потянуло тошнотворным запахом человеческой крови и пороха, траурной мелодией зазвучали в памяти надгробные материнские рыдания, страшные в своей безысходности. Но иначе нельзя, таковы жестокие законы войны: чтобы выжить, нужно подставить голову под пули. А потом - кому как повезет.
   Раскатов привстал на колени и саданул рукоятью "Макарова" по уцелевшему оконному стеклу. На плечи брызнули острые осколки. Не дожидаясь приказа, из соседних окон повели огонь по "зеленке" Раскатов, Бача и Портос, следуя примеру генерала. Их поддержал пулемет Васильева.
   Ответные очереди из израненного бронепоезда поубавили прыть боевиков Зейнуллы? Свиставшие поверху укрытий пули заставляли бандитов припадать к земле, на их головы зеленым дождем сыпались с деревьев листва и ветки.
   Расстреляв обойму, Раскатов потянулся за второй, последней. Он бросил взгляд в купе с перекошенной взрывом дверью, и заметил, как на противоположной стене обшивка вагона вспучивается пулевыми пробоинами. Судя по характеру входных и выходных отверстий, бронепоезд расстреливался с двух сторон.
   - Гады!.. - в бессильной ярости прошептал про себя Раскатов, имея в виду основательно насевших на бронепоезд боевиков.
   Попасть под перекрестный огонь практически означало потерю контроля над ситуацией. Обороняющиеся вынуждены пассивно отстреливаться, не предпринимая активных действий, будучи лишенные всякого маневра.
   Из "зеленки" раздался оглушительный хлопок, перекрывший автоматную трескотню, и граната беспрепятственно влетела в оконный проем, разорвавшись в купе, наискосок от Раскатова.
   - Ма-ма-а-а! - резанул слух вопль, наполненный ужасом и нечеловеческой болью. В двери купе появилась женская фигура и через мгновение свалилась под ноги Сергею. Разрыв чеченской гранаты изуродовал некогда стройную и жизнелюбивую хохотушку-повариху. Правая рука у женщины отсутствовала. Вместо нее из плеча топорщилась в сторону ослепительно-белая кость с неровными краями. Светлая блузка на груди поварихи лохматилась многочисленными разрывами и стала ярко-малиновой.
   Сергей подхватил еще горячую, сохранившую жизненное тепло, левую руку женщины, по тускнеющему взгляду синих глаз понял, что она уже мертва.
   Озлобленно развернувшись, он выставил в окно ствол автомата, однако, нажать на спусковой крючок не успел - по плечу полосонула боль, будто кто-то неосторожно задел острым ножом.
   Сергей матюгнулся, и, отпрянув от окна, упал на пол, зажав рукой рану.
   С момента нападения на бронепоезд прошло всего пять минут. Но уже целых пять минут бронепоезд держал оборону. Бандитам не удалось заставить их капитулировать перед внезапностью и коварством. Вместе с тем, Раскатову было ясно, что, находясь в положении мишени, под шквальным перекрестным огнем им долго не продержаться. Через десяток минут их всех перещелкают. Изрешеченный пассажирский вагон, похожий на дуршлаг, надежным укрытием служить долго не может. Чудо, что его боевики до сих пор не подожгли. В едком дыму от горевшего пластика, искусственной копоти и прочей химии они задохнутся через минуту.
   - Волобуев?!
   - Здесь я, товарищ генерал. - Привычным эхом откликнулся капитан.
   - Возьми моих людей, - Раскатов показал на Бачу и Портоса. - и организуй высадку людей из вагона. Помоги телевизионщикам и проводнице. Иначе будет поздно.
   - Понимаю, - капитан тряхнул лохматой шевелюрой.
   - Спускайтесь по автосцепке и сразу - вниз, к подножию откоса. Эта сторона, очевидно, контролируется снайперами с вершин холмов, но их численность невелика. Передай приказ по рации своим. Затягивать с высадкой нельзя. Подожгут состав - всем крышка.
   Словно в подтверждение слов Раскатова, сбоку потянуло удушающим запахом гари.
   - Торопись, капитан!
   - Не беспокойтесь, будет сделано. - Не по-уставному ответил Волобуев, судорожными рывками подползая к неразлучным Баче и Портосу. По-военному лаконично и кратко поставил перед ними задачу и пополз в конец вагона, где должны находиться тележурналисты.
   Выполняя приказ Волобуева, Бача и Портос проникли в расхлестанные вдрызг спальные купе и оттуда повели обстрел четырех холмов с досаждавшими снайперами. Зеленые горбы разделили между собой по-братски. По два на каждый ствол. Автоматные очереди вспарывали землю перед снайперами, не причиняя им вреда, но одновременно мешали прицельным выстрелам, не позволяя спокойно и, наверняка, посадить жертву на мушку винтаря.
   С уходом Бачи и Портоса штабной вагон продолжал огрызаться по "зеленке" тремя стволами - пулеметом Васильева да автоматами радиста Сазонова и Ратникова, успевшего к этому времени кое-как забинтовать предплечье, наложив повязку прямо поверх камуфляжа.
   Остальные омоновцы, выполняя приказ Раскатова, Волобуев и цивильные пассажиры смогли-таки через автосцепку благополучно спуститься на землю и отыскать укрытия на крутом откосе железнодорожного полотна.
   Следующим уходил радист.
   - Береги рацию пуще глаза! - напутствовал генерал ползущего на выход Сазонова. - От нее зависит наша жизнь. На земле отыщи безопасное место и выходи на связь с Ханкалой. Сообщи о засаде, наши координаты и проси немедленной помощи. Своими силами нам не отбить нападение! С богом, Сазонов!
   Вечно нелюдимый радист свирепо заворочал зрачками, беззвучно растянул в улыбке тонкие губы и ощерил беззубый рот. Сия мимика означала, что он свою задачу понял. Волоком потащив за собой тяжелый ящик мощной радиостанции, Сазонов скрылся в тамбуре.
   Перед вагоном один за другим прогремели несколько взрывов, но броски ручных гранат цели не достигли. Все смертоносные куски железа приняла на себя высокая насыпь. Подойти ближе к бронепоезду бандиты не решались из опасения попасть под ответные разрывы русских гранат.
   Вслед за Ратниковым вагон оставил и Раскатов. Кубарем скатившись по крутому каменистому боку насыпи, он не успел поднять головы, как сверху на него тяжелым мучным кулем свалился увалень Бача. Следом - крупногабаритный Портос.
   - Все, - прохрипел здоровяк. - В вагоне никого не осталось. Я - последний.
   Раскатов бросил беглый взгляд вдоль растерзанного эшелона, и сердце защемило от увиденного. Над тепловозом вертикально в небо поднимались кудлатые черные клубы дыма, распространяя вокруг вонь горящей солярки. Видно, пробиты топливные баки. Жарко, с сухим треском, полыхала солдатская теплушка. Платформа, на которой размещались зенитные установки, была пуста, а орудия с искореженными стволами валялись метрах в десяти от платформы. Здесь же лежал убитый боец-зенитчик. Отовсюду слышались стоны и мат.
   На глазах у Раскатова жалобно ойкнул и упал замертво молоденький солдатик, сраженный в затылок пулей снайпера.
   - В колею! Под вагоны! - приказал генерал. - Укрыться за колесными парами!
   Приказ оказался как нельзя кстати. По примеру омоновцев, растерявшиеся было, бойцы-железнодорожники распластались в межрельсовой колее за непробиваемыми обычной пулей вагонными колесами. Мало-помалу они снова втянулись в бой, целясь по едва различным дымкам бандитских выстрелов. Теперь можно было не опасаться снайперов - тыл надежно защищался вторым, параллельным колесом. Однако и это не гарантировало от шальной пули, прилетевшей с одного из четырех холмов, облюбованных вражескими снайперами.
   Чуть в стороне яростно крутил настроечные ручки и щелкал тумблерами радист Сазонов, пытаясь выйти на связь с глухонемой Ханкалой. Бритый череп прапорщика обхватывал тонкий, сверкающий на солнце, обруч наушников, от нервного напряжения по его лицу в три ручья катился пот. Понимая, что от него сейчас зависит жизнь десятков человек, Сазонов настырно и монотонно долдонил в эфир:
   - Лафет - ноль девятому... Лафет - ноль девятому...
   Генерал не вмешивался в действия радиста. Понимал, что оклик и спешка, в данной ситуации, неуместны...
   Вдруг в поле зрения Раскатова возникла сгорбившая полуголая фигура в каске. Волобуев. Вовремя появился капитан.
   Подчиняясь жесту генерала, Волобуев со всего маху брякнулся животом на траву рядом с Раскатовым. Сорвал с головы каску и поставил ее между ног. Грудь его, закованная в бронежилет и обтянутая "разгрузкой" тяжело вздымалась.
   - Четыре холма за спиной видел?
   Капитан молча кивнул.
   - Там засели снайперы. Их нужно оттуда выковырять.
   - Знаю, - устало проронил Волобуев. - Именно с таким предложением я к вам и пришел. Чем быстрее - тем лучше. Житья не дают, гады. Двоих мы уже приземлили.
   Капитан, не глядя, отыскал в кармашках разгрузочного жилета патронные пачки, зубами разорвал бумажные упаковки и ссыпал маслянисто поблескивающие патроны в каску. Затем принялся сноровисто снаряжать опустевшие магазины.
   - В километре отсюда, капитан, начинается виноградное поле. По винограднику можно незаметно с тыла подобраться к проклятым холмам. Как хочешь, забросай снайперов гранатами, передуши их голыми руками, но избавь от этой заразы. Помни, что холмы нам самим могут понадобиться как запасная позиция. На тот случай, если нас принудят к отходу. С умом на верхотуре можно продержаться несколько часов.
   - Сам пойду с ребятами, - скрежетнув зубами, сказал Волобуев, рассовывая по карманам "разгрузки" заполненные автоматные рожки. - Я им покажу кузькину мать! Пленных не будет, обещаю. У меня погибло семь бойцов. Слышишь, генерал, се-ме-ро!
   - Не пори горячку, капитан. Ты нужен здесь, на "железке". Командовать группой отправь своего заместителя, пусть с собой возьмет ребят пошустрее и поотчаяннее. У тебя найдутся сорвиголовы, капитан?
   - Пошукаем... поскребем по сусекам.
   - Есть! Есть, связь с раздолбанной Ханкалой! - Перекрыл треск очередей радостный возглас Сазонова.
   - Возьми в группу троих омоновцев и этих волкодавов, - генерал кивнул в сторону на распластавшихся под колесными парами Бачу и Портоса. - Полтора десятка бойцов будет достаточно. Давай, капитан, в темпе!
   Генерал проводил долгим взглядом уходивших на задание и мысленно перекрестил подчиненных. Удачи вам, ребята. Вернитесь живыми!
   - Что с Ханкалой, Сазонов?
   - Порядок, товарищ генерал! - прокричал в ответ радист. На его лице лежала печать удовлетворения от выполненного приказа. - Передал им наши координаты, оттуда пообещали помочь "вертушками". Просили продержаться минут тридцать-сорок.
   В это мгновение стоящий перед Сазоновым черный ящик рации содрогнулся от впившейся в боковину шальной пули. Мигнув, на панели погасли световые индикаторы.
   - ... твою Дарданеллы мать... - вполголоса и с каким-то географическим уклоном непонятно ругнулся радист.
   - Накрылась старушка мохнатым женским местом, - после беглого осмотра израненной радиостанции грустно констатировал он. - Мавр сделал свое дело, мавр может удалиться.
   С этими словами радист подхватил автомат и занял место в колее, откуда недавно Портос поливал огнем "зеленку".
   Только сейчас Раскатов с удивлением заметил, что в его руке до сих пор покоится горячая рукоять "Макарова" с отведенным в крайнее положение затвором. Обе обоймы он расстрелял еще в вагоне. Оставалось ждать. Надеяться, что в Ханкале, понимая критичность их положения, медлить не станут. Подсуетятся с огневой поддержкой.
   Раскатов засунул ставший бесполезным пистолет в жесткую кобуру. Ищущий взгляд генерала наткнулся на убитого бойца, погибшего от снайперской пули.
   Оставаться сторонним наблюдателем схватки с боевиками Раскатов не мог, его деятельная натура требовала активного противодействия бандитам. Стряхнув с себя секундное оцепенение, он подполз к мертвому солдату и, мысленно попросил прощения, перевернул бойца на спину, высвободил автомат. Руки вмиг стали липкими от загустевшей чужой крови. Подсумок с запасными магазинами генерал снял вместе с ремнем. Вскоре голос теперь уже ЕГО автомата слаженно зазвучал в общей симфонии боя, не фальшивя и не выделяясь из десятков подобных.
  
   Тревожную весть Раскатову сообщил Ратников: на исходе патроны. Теперь бронепоезд был вынужден отвечать на щедрые очереди бандитов скупыми одиночными выстрелами. С начала схватки прошло полчаса, а обещанных "вертушек" в небе не наблюдалось. Давно замолчал пулемет Васильева. Последний диск приберегался на крайний случай. Бойцы раскладывали перед собой карманную артиллерию - ручные гранаты, готовясь вступить в ближний бой.
   Израсходовав последний патрон, им оставалось одно: рукопашная. Молниеносным броском вломиться в "зеленку" и саперными лопатками крушить все живое, попавшее под руку. Кто-то обязан уцелеть. Отходить на запасную позицию, не имея за душой ни единого патрона, равнозначно смерти. Расстреляют в спину, как два пальца... в три господа... Да и отступать, собственно говоря, некуда, на высотках пока хозяйничают снайперы.
   Прямо перед Ратниковым качнулся куст орешника, приподняв лиственную шторку над смуглым лицом. Голову боевика украшал пышный венок из гибких веток. Сергей, не мешкая, прижался щекой к прикладу и нажал на спуск. Пуля, выпущенная точной рукой, отыскала жертву и бандит, схватившись обеими руками за лицо, беззвучно вывалился из куста. Тотчас в его спину, обтянутую пятнистой курткой, вонзилось несколько пуль. Чтобы наверняка. Больше бандитская рука никогда не обхватит автоматное цевье.
   Паузы между выстрелами становились длиннее, добавляя наглости боевикам. Генерал понимал: во имя спасения оставшихся в живых бойцов, одного из них следует отправить почти на верную смерть. В возникшей критической ситуации патроны для них были на вес золота, как живительный глоток воздуха для утопающего. Но их предстояло добыть, рискуя жизнью. Последним в составе эшелона следовал вагон с боеприпасами. Взрывом разорвало сцепку, и вагон откатился от основного состава метров на семьдесят.
   Настало время для подвига.
   Рядом с Раскатовым оставалось трое: Ратников, Сазонов и Васильев. Кто из них отважится проникнуть в вагон с боеприпасами? Какая отчаянная голова осознанно подставит себя под пули? Тут одного приказа недостаточно? На такие задания уходят добровольцы, обладающие незаурядной отвагой, звериной осторожностью и холодным, расчетливым умом.
   Нервозности в накалившуюся до критической массы ситуацию добавляло молчание бойцов, ушедших в обход четырех холмов. Снайперы по-прежнему не давали высунуться из-за спасительных колесных дисков. Пули продолжали свинцовым дождем хлестать по вагонам, поднимая фонтаны балластной крошки в межрельсовом пространстве.
   - Товарищ генерал, разрешите сходить за патронами? - продолжая вести наблюдение за "зеленкой", спросил Ратников. - Смотрите, как обнаглели бандиты, почувствовав нашу слабину. Когда подоспеет помощь - неизвестно, а отсидеться втихаря боевики нам не позволят.
   Майор был прав. Милиционеры и железнодорожники уже стреляли по конкретным, визуальным целям: по дымным автоматным выхлопам, по шевелению кустов и веток, прикрывающими собой бандитов. Интенсивность огня говорила, что недостатка в боеприпасах они не испытывают, и таковой дефицит им вряд ли грозит.
   - Ну, с богом...- напутствовал напоследок оперативника Раскатов, явственно ощутив тупую боль под сердцем. Нелегко, морально невероятно тяжело отправлять подчиненных в огненное пекло, откуда зачастую нет возврата.
   Случилось несчастье - не оправдаться во веки веков перед родными, до окончания дней своих не ответить на единственный скорбный вопрос, застывший в осиротевших детских глазах: почему?
   Генерал проглотил подступивший к горлу комок досады, круто замешанный на злости и ненависти к выродкам, принудивших их вступить в неравный бой. Однако, внезапно овладевшая Раскатовым мимолетная слабость улетучилась бесследно, возвращая его в суровую действительность. Для сантиментов момент явно неподходящий.
   - Побереги себя, майор.
   Взгляд Ратникова зацепился за ремень с подсумком, снятый генералом с убитого бойца. По просьбе майора Раскатов сдернул с пояса заскорузлую от грязи, грубую брезентину, и перебросил ремень Сергею.
   Пора.
   Минутное промедление чревато непредвиденными последствиями. Ратников неловко развернулся в неудобной колее, стараясь не подставиться снайперам. Забросил за спину автомат, в магазине которого оставалось не более десятка патронов. Досчитав до трех, он молниеносным рывком выбросил ставшее невесомым тело из колеи и скатился вниз. Запоздалая пуля расплющилась о рельс и с тонким свистом срикошетила в небо.
   А над смертельно раненым бронепоездом продолжалась бесноватая пляска смерти. Маневровый тепловоз обильно чадил, поддерживая безоблачное аквамариновое небо огромным смоляным столбом. С боков локомотива с легким шуршанием осыпалась многослойная краска, выставляя напоказ рыжие проплешины металла.
   Всепожирающее пламя по рифленому замасленному полу пробралось в кабину локомотива, где уткнулся лбом в пульт управления мертвый машинист. Его безусый помощник - недавний выпускник железнодорожного училища - лежал у его ног с разорванным животом. Застигнутые взрывом врасплох, они погибли мгновенно.
   Жарким костром догорела солдатская теплушка, некогда обшитая сухой и звонкой "вагонкой". На искореженной раме чернели лишь ребра перекладин, да лохмотьями свисали жалкие остатки жестяной кровли.
  
   Сергей, не разбирая дороги перед собой, легко и сноровисто по-пластунски скользил по дну откоса, покрытому ярким пахучим ковром цветущей июльской травы. Бросив взгляд поверх изумрудного покрывала, он увидел Канунникова с телекамерой в руках. Теперь в облике журналиста мало что напоминало холеного московского интеллигента. Рубашка его из нежно-кремовой в одночасье превратилась в грязно-серую. Светлые брюки, испачканные зелеными травяными разводами, стали подобием армейского камуфляжа. Седые волосы всклокочены и топорщились в стороны, словно намагниченные, а в позолоченной оправе "хамелеонов" недоставало одного стекла. Но кинокамера работала исправно, издавая тихий, размеренный стрекот.
   - Жить надоело?! - Ратников на мгновение прекратил змееподобные движения. - Бросай свою жужжалку, журналист! Падай на землю и замри, пока заварушка не закончится.
   - Не беспокойтесь, я ведь никому не мешаю. - Неожиданно спокойно улыбнулся Канунников. - Каждый выполняет свою работу.
   Майору было недосуг тратить драгоценное время на уговоры, и он двинулся дальше.
   Боезапас бронепоезда размещался в обычном товарном вагоне. Оторванный от основного состава, вагон стоял на особицу и беспокойства боевикам не доставлял. Бойцы, осведомленные о смертельно-опасном характере груза, не рискнули занять огневую позицию под этим вагоном. Для Ратникова оставалось загадкой: почему в результате взрыва вагон не взлетел на воздух?
   Тем временем конца перестрелки на железной дороге не предвиделось. Боевики продолжали поливать очередями бронепоезд. Федералы отвечали редкими одиночными выстрелами.
   Наконец, Сергей проутюжил животом последние метры, добравшись до конечной цели. Приподняв голову, он замер на несколько секунд и внимательно огляделся по сторонам, изучая обстановку.
   Девственно непримятая трава и неподвижно застывшие в июльском мареве придорожные кусты не указывали на присутствие противника на левом фланге. Не мешкая, он снял с шеи автомат, избавляясь от оружия. Сейчас он ему не нужен.
   Больше десяти секунд бандиты ему не отпустят. За это время необходимо снять накладку, откатить в сторону тяжелую железную дверь и успеть заскочить в вагон. Промедлив, он получит пулю в спину. С гарантией на все сто процентов. Снайпер снимет его в легкую, как "с добрым утром!" скажет.
   Собравшись духом, Ратников вскочил с земли и запрыгнул на металлическую скобу, служившую дверной подножкой. Схватился левой рукой за поручень и, чувствуя меж лопаток неприятный холодок, попытался сбросить накладку с ушка двери. Один рывок... Другой... Третий... Тщетно. Очевидно, дверь взрывом заклинило. Теперь без помощи тяжелого молота дверь не открыть. Поняв бесполезность усилий, майор оттолкнулся ногой от подножки и спикировал вниз.
   Еще в полете он услышал сзади долгожданные разрывы гранат и частую автоматную стрекотню. Гребни четырех холмов огласились родным русским матом и испуганными гортанными возгласами. На высотках завязался бой по уничтожению засевших там снайперов.
   "Руби их под корень, ребята!" - мысленно пожелал Ратников удачи находившимся там Баче и Портосу. Наверняка, начавшаяся, кстати для Сергея, атака на холмы и уберегла его от пути снайпера.
   Одновременно с началом заварухи на высотках, обеспокоено загомонили бандиты в "зеленке".
   Ратников в сердцах трахнул кулаком по траве. Боевое задание, от выполнения которого зависела жизнь десятков человек, пока оставалась не выполненным. Бойцы ждут патроны, а он развалился на траве, как баба на сносях, и ничем помочь им не может. Патроны рядом, стоит протянуть руку, но попробуй их достань. Хоть зубами грызи проклятый вагон. Вдруг он разглядел в полу вагона пролом, вернее: дыру, прожженную кумулятивным взрывом. Как же раньше он ее не заметил?
  
   ГЛАВА 10. В СОТНЕ МЕТРАХ ОТ СВОИХ
  
   Скупые выстрелы со стороны федералов, говорили о том, что с минуты на минуту у них закончатся боеприпасы. Тогда их пленить можно голыми руками, а оказывающих физическое сопротивление - пристрелить. Одного-двух достаточно, чтобы остальные смирными овечками подняли вверх руки.
   Но дальнейшие события оказались из разряда непредсказуемых, и окончательно перечеркнули тщеславные планы Зейнуллы Гоцаева.
   Прежде всего, первый сбой произошел на начальной стадии операции, когда, вопреки расчетам бронепоезд не кувыркнулся под откос, а всего лишь сошел с рельсов, оставшись на железнодорожном полотне. Досадное недоразумение спасло жизнь многим русским.
   Более того, федералы предприняли отчаянный ответный маневр, неординарный в их положении: атаковали снайперов на высотах. О нападении на снайперскую группу Зейнулле успели сообщить по рации, и вслед за этим неутешительным донесением связь с холмами прервалась. На его позывные никто не отвечал, эфир хранил упорное молчание. Еще через пять минут над холмами повисла относительная тишина. Что это означало, чеченцу было понятно и объяснений не требовало. Значит, погибли еще двенадцать его воинов.
   Кажущаяся в начале легкой прогулка за славой и богатыми трофеями неожиданно обернулась затяжной схваткой. Вместе со снайперами Гоцаев потерял семнадцать человек, не считая раненых. Трезвый расчет подсказывал ему, что нужно выходить из боя и убираться отсюда восвояси. Ради сохранения остатков отряда плюнуть на бронепоезд и генерала. Но благоразумному решению воспрепятствовал охотничий азарт и уязвленное самолюбие чеченца. Он получил смертельное оскорбление, черной тучей затмившее разум. Зейнулла в очередной раз претерпел фиаско, безграмотно подставив под русские пули добрую треть отряда.
   Гоцаев упрямо не желал признать очевидное: вспыхнувшая на его небосклоне командирская звезда неумолимо блекнет, готовая погаснуть в каждое мгновение. На неминуемом совете старейшин и полевых князьков с него спросят: куда подевалось твое чеченское коварство и хитрость, Зейнулла? Почему твои потери исчисляются десятками человек? Имеешь ли ты право считать себя командиром, вожаком волчьей стаи?
  
   Под тенистым черемуховым кустом остывал труп Умара. Выбрав удобный момент, Мартынов без угрызений совести придушил чеченца. Иного выхода у него не было. Олег ни на йоту не сомневался, что при первых признаках неповиновения, Умар, слепо следуя приказу Зейнуллы, растерзает его автоматной очередью.
   Расправившись со своим надзирателем, Мартынов сразу сорвал с головы омерзительную, дурно пахнувшую чужым потом, зеленую налобную повязку. Отбросил подальше грязную тряпку, словно ядовитую змею. Поднял с земли старый обшарпаный автомат Умара, и, без промедления, обревизовал карманы воина Аллаха. Пара запасных магазинов перекочевали за пояс Олега. Из инкрустированных черненым серебром ножен вытащил острый клинок с удобной рукоятью. Пригодится.
   Лавируя меж тонких деревьев, Олег Мартынов торопливо уходил от места боя. Короткими перебежками, припадая к земле, местами и по-пластунски, бывший капитан забирал левее, намереваясь обойти по флангу бандитскую засаду. Затем молниеносный бросок через "железку" - и он окажется у своих. После четырех лет "сладкой" чеченской жизни, российская тюрьма теперь его не пугала.
   Неожиданно в причудливом сплетении веток и листвы возникла широкая спина стоящего в полный рост боевика.
   Бандит прильнул небритой щекой к прикладу и медленно вел стволом, насаживая цель на мушку. Вот он напрягся и застыл, как изваяние. Боковым зрением Олег мгновенно вычленил из общей картины товарный вагон и копошившуюся под ним человеческую фигуру с белой повязкой на рукаве камуфлированной куртки.
   Неведомым шестым чувством Мартынов осознал, что до нажатия на спусковой крючок остались считанные доли секунды. Рука метнулась вниз, к поясу. Короткий, точно рассчитанный замах, и в следующее мгновение стальное острое жало впилось в спину. Чеченец испустил недоуменный вопль, оглянулся назад, словно желая увидеть, что же помешало ему убить русскую собаку, но, внезапно потерявшие силу, руки выпустили автомат. Он умер стоя. На душистую траву рухнул стопроцентный труп.
   Мартынов пережил этого боевика на несколько коротких мгновений. Он не разглядел под густым пологом кустарника затаившегося там бандита, ставшего невольным свидетелем смерти соплеменника. И очередь, предназначавшаяся Олегу, безошибочно отыскала цель. Мартынов погиб всего в сотне метрах от российских бойцов. К ним он стремился долгих четыре года. Жил надеждой о встрече, которой по воле судьбы так и не суждено было состояться.
  
   Через рваную дыру, прожженную в днище вагона кумулятивным взрывом, Сергей увертливой ящерицей вполз вовнутрь, не ведая, что несколько секунд назад он находился на волосок от смерти. Прицельная очередь, оборвавшая жизнь Олега Мартынова, прозвучала в общем хоре бандитских автоматов.
   После света солнечного июльского дня, внутри грузового вагона была непроглядная чернота. Плотно закрытые потолочные люки не пропускали ярких солнечных лучей, а другого, дополнительного источника освещения вагон не имел по конструктивной особенности, присущей для товарных железнодорожных вагонов.
   Немного пообвыкнув в темноте, Ратников понял, почему вагон не полетел в тартарары. Судя по расположению зеленых коробок с патронами, какая-то умная голова складировала боеприпасы в одном конце вагона. А прожженная дыра зияла в противоположном, где, кроме воздуха, ничего иного не наблюдалось.
   Подхватив с пола три скрученные в восьмерки "цинка", Сергей сбросил жестянки на рельсы. Собрался с духом и следом бросился в пролом, обдирая в кровь кожу на плечах об острые края дыры. Тотчас рядом с ним несколько пуль высекли искры из рельса.
   - Ну, с-суки позорные, погодите немного! - Прошептал он, устраиваясь в безопасности за вагонным колесом. - Сейчас устроим вам светопреставление!
   Одну за другой он выбросил под откос коробки с патронами, и в следующее мгновение сам скатился вниз по зеленой траве.
   Оказавшись в безопасности, он без промедления связал "цинки" солдатским ремнем и пополз к ребятам, давно сидевшим на голодном пайке, в смысле боеприпасов.
   Разглядев приближающегося Ратникова, ему навстречу заелозил животом по примятой траве лейтенант-железнодорожник, из тех, кто ходил атаковать высоты с засевшими там снайперами.
   - Ну, вышибли стрелков с верхотуры? - Спросил ратников, передавая ему патроны.
   - Нормалек, ментура, - радостно оскалился лейтенант, и на его испачканном землей лице засветилась довольная улыбка. Он сноровисто вскрыл "цинк" и принялся набивать патронами карманы.
   - Представляешь, до чего оборзели абреки... Совсем наглость потеряли, даже дозор не удосужились выставить. Принялись на радостях всем кагалом лупить по бронепоезду. А мы к ним почти вплотную по винограднику подобрались. А дальше - дело техники. Наших двоих бойцов легко ранило, да вашего контузило взрывом гранаты.
   - Кого?
   - Бачу, кажется. Так его называл второй здоровяк. Ничего, оклемается. Не смертельно. Ладно, не кашляй, милиция. Мне пора, бойцам патроны притаранить нужно.
   С тем они и расстались. Лейтенант пополз к изуродованной платформе, Ратников - к штабному вагону, под которым держали оборону милиционеры.
  
   ГЛАВА 11. СУМАСШЕСТВИЕ
  
   Зейнулла давился злобой, и исходил горючей желчной слюной.
   Экипаж бронепоезда, несмотря на явную невыгодность положения, держался с завидной стойкостью. Никаких признаков паники или растерянности среди федералов не наблюдалось. Когда ход боя показывал, что у них на исходе боеприпасы, бойцы не дрогнули, продолжали огрызаться меткими одиночными выстрелами.
   Один за другим выбывали из строя его воины, и изменить ситуацию Гоцаев оказался бессилен.
   Можно было еще что-то предпринять, будь живы снайперы на холмах: взять бронепоезд в клещи и безжалостно перебить, перехватить глотки этим русским шайтанам.
   Однако, неожиданный маневр, предпринятый генералом Раскатовым, предопределил дальнейшее развитие событий. Не в пользу боевиков.
   Поняв, что русские, очевидно, всем его воинам на высотах сделали операцию под названием "секир башка", Гоцаев в припадке неистового бешенства приказал обойти несговорчивый бронепоезд с флангов. Расплата за скоропалительное решение последовала немедленно. Еще четверо фанатиков с зелеными повязками на лбу застыли в траве безжизненными камуфлированными тушами.
   Последнее, что окончательно доканало Зейнуллу - внезапное оживление огня со стороны федералов. Каким образом и в каком месте им удалось раздобыть патроны?
   До слуха Гоцаева донесся сдавленный стон. Скосив взгляд, он увидел корчившегося в судорогах Косихина. Бывший прапорщик обеими руками зажимал рану на животе. Сквозь его грязные пальцы сочилась ослепительно красная кровь, обильно поливая кавказскую землю, так и не ставшую для него второй родиной.
   В то самое мгновение, когда взгляд Зейнуллы повстречался с наполненным болью взглядом Косихина, сверху на них обрушился монотонный рокот, немедленно заставивший боевиков вжаться в землю. Но было поздно.
   С нарастающим ревом из-за верхушек остроглавых и стройных елей вынырнула четверка вертолетов. Шансы на спасение у оставшихся в живых бандитов превратились в призрачные.
   С отступлением Гоцаев явно промедлил, но и оставаться на месте, было также смертельно опасно. Будучи прекрасно осведомленным о результатах и последствиях боевой вертолетной атаки, Зейнулла помертвел. Им овладел животный страх, сопряженный с беспричинным весельем - предвестниками близкой смерти.
   Все. Конец.
   Через несколько минут уцелевшие от пуль изумрудные платья деревьев в клочья искромсают разрывы реактивных снарядов. Бортовые ракетные установки довершат то, что не доделали автоматы. Через несколько минут здесь не останется ни одной живой души.
   Амба. Отвоевался Зейнулла Гоцаев за свободу и независимость. Даже Аллах оказался на стороне неверных. Будь все проклято!
   Зейнулла смахнул рукавом пот с лица и прокричал, стараясь перекрыть рев вертолетных движков:
   - Назад! Всем отходить назад! Бегом!
   Он рванулся было исполнять собственный приказ, но его остановил звериный вопль Косихина:
   - Не бросай меня, Зейнулла! Спаси! Я же спас тебе жизнь. Помнишь, Дагестан? Русские меня убьют, Зейнулла-а!
   Гоцаев застыл на месте, будто споткнулся о невидимое препятствие.
   - Исмаил, а ты вспоминаешь несчастного Ильяса, которого ты застрелил, как бешеную собаку?!
   На губах начинавшего терять рассудок чеченца заиграла блаженная улыбка и запузырились желтоватые хлопья пены.
   - Сколько я заплатил тебе за собственную жизнь? Ты обобрал меня! Волчья стая не принимает таких, потому что ты никогда - слышишь, никогда! - не станешь настоящим мусульманином. А поэтому, подыхай здесь, ублюдок, как облезлый и старый шакал. Хафиза станет моей третьей женой. Я буду ее трахать, и каждый раз смеяться над твоей глупостью. Дом ты купил для меня! Понял?! Сейчас я лично казню тебя и сполна рассчитаюсь за Ильяса!
   Гоцаев вскинул автомат и дико захохотал. От веселья бывшего командира Косихин забился в нервной дрожи. Затем чеченец стал приплясывать, кружась в каком-то дьявольском танце. Пенные хлопья падали с его тонких посиневших губ, вспыхивая в солнечных лучах разноцветными искрами.
   Полное безумие овладело бандитским предводителем до того, как он успел совершить задуманное в здравом уме убийство.
   - Зейнулла, спаси-и! Богом прошу!..
   Косихин горько и безутешно зарыдал, старательно избегая встречи с мутным взглядом ничего не соображающего командира. Плач его походил на вой офлажкованного и смертельно раненого зверя.
   Уцелевшие бандиты давно пустились наутек, и только он остался наедине с вооруженным, но взбесившимся Зейнуллой.
   Прав Гоцаев, сто раз прав: волчья стая не приняла его как равного. Предав единожды христианскую веру, Василий и в лице Аллаха не получил надежного покровителя. Значит, пора умирать.
   Три вертолета, заложив вираж, легли на боевой курс, и через мгновение небо опрокинулось на землю. Взметнулись огненные сполохи, сопровождаемые противным лаем реактивных снарядов, и все вокруг потонуло в черно-сером мраке.
  
   Четвертая "вертушка", пройдя над "зеленкой" и совершив крен на правый борт, аккуратно приземлилась за бронепоездом. Было очевидно, что пилот имел опыт ведения боевых действий и достаточно грамотно сориентировался в ситуации. Приземлившись перпендикулярно к бронепоезду и уменьшив площадь собственного поражения, "стрекоза" ощетинилась крупнокалиберным пулеметом, хищно поводя стволом из стороны в сторону. Еще не коснувшись колесами земли, из крылатой машины вниз сыпанули бойцы, неторопливые и толстые, закованные в броню, и, пригибаясь, понеслись к железной дороге.
   Генерал Раскатов каким-то неведомым чутьем почувствовал присутствие рядом родного человека. По спине пробежала сладостно-холодные мурашки и генерал, допуская возможность непоправимой беды, бросил в пустоту перед собой:
   - Славка, свиненок, падай на землю!
   Высокая фигура, выполняя не генеральский приказ, неуклюже плюхнулась на траву и вползла в узкую щель между днищем штабного вагона и железнодорожным полотном.
   - Здорово, батя! Жив? Слава тебе, господи!
   Генерал приобнял до боли родную, но уже ставшую незнакомой фигуру военного с погонами капитана.
   - Здравствуй, сын! Не дергайся, пока ваши "вертушки" не закончили работу.
   - Мама как?
   - Заткнись, негодяй. Благодаря тебе - из больницы не выходит.
   - Затыкаюсь, батя, и молчу. Узнал о засаде - и сразу к комбату помчался.
   - Можешь не объясняться. И так видно...
   Перед ними вздымалась земля. Кричали неистово боевики, попавшие под разрывы? Полыхали сухие стебли тысячелистника и ярко-зеленые елки.
   Помощь прибыла в критический момент, когда сил ни у тех, ни у других уже не оставалось.
   Генералом Раскатовым, как и рядовыми бойцами, овладела апатия, сопровождаемая непроизвольными слезами счастья.
  
   "Вертушки" отбомбились и, связавшись по рации, взяли курс на Ханкалу.
   Теперь настала работа для бойцов. Распорядившись, генерал раскатов отправил прибывших солдат на зачистку местности. Выйдя из укрытий, бойцы начали почесывать "зеленку", отыскивая уцелевших бандитов. Осторожно обследовали кусты и деревья. Повсюду валялись только отдельные человеческие фрагменты. Головы. Руки. Ноги. И везде - запекшаяся кровь... кровь... кровь...
   Справедливости ради, от задания Раскатов освободил экипаж бронепоезда. Нужно дать ребятам прийти в себя и перевязать раны. Неписаный закон войны.
   Слава богу, милиционеров миновал лихой перст войны. Все остались в живых. Только Васильев, припадая на пораненную ногу, волочил за собой ручной пулемет, да Сазонову пуля оторвала подметку от сапога. Ну, если не считать контуженного Бачи. Он все время тряс головой, улыбался и не отвечал на вопросы. Оглох.
   Возле него с момента окончания боя находился Ратников. Они вместе с Портосом пытались привести товарища в чувство, в осознание действительности, но потуги оказались бесполезными.
   Так и сидели на горячей земле. Молча глотали теплую и невкусную минералку из фляг. Не стесняясь друг друга, смахивали с чумазых лиц соленую влагу. Не верилось, что вышли живыми из ада.
   Наконец, Сергей тяжело поднялся с измятой берцами и животами травы. От усталости майора штормило. Ратников вознамерился подхватить автомат, но тяжелая рука Бачи намертво придавила ствол обратно к земле. Взглянув на товарища, он увидел, как судорожно дергается острый кадык на жилистой шее друга, пытающегося выдавить из себя нечто членораздельное.
   - Ку-у-да-да... ко-ко-ком-ди-дир?..
   С трудом, но вопрос Бачи присутствующие поняли правильно, и заулыбались. Заикание не смертельно, пройдет.
   Главное, дело прошло в гору. Остальное эскулапы в госпитале выправят.
   - Вы тут отдыхайте, а я пойду... туда. - Ратников показал рукой в сторону дымящейся "зеленки". - Взгляну на нелюдей. Сдается мне, мы их положили сегодня. Вдруг, знакомых встречу.
   Легкий на подъем Портос в миг принял вертикальное положение.
   - Пойдем вместе, взводный. Нам тоже не безразлично, над каким зверьем мы одержали победу.
   Неторопливо пересекали железнодорожное полотно и углубились в "зеленку", заполненную вонючей пороховой гарью. Сразу наткнулись на труп боевика. Светло-русые волосы погибшего указывали на славянское происхождение. Он лежал вниз лицом. Пятнистая серо-зеленая куртка славянина была прошита тугой автоматной строчкой. Судя по положению тела и характеру ранений, боевик не мог погибнуть от рук федералов.
   Тщательно оглядевшись, обнаружили еще одного, метрах в пятнадцати от первого. Второй боевик также принял необычную для сегодняшнего дня смерть: меж его лопаток торчала рукоять ножа. Что здесь произошло? Какова преамбула гибели двух бандитов? Снова вернулись к первому и перевернули труп на спину. Не смотря на допускаемую вероятность предполагаемой встречи, представшее зрелище оказалось все же неожиданным для Сергея. Он от удивления присвистнул и сбил на затылок тяжелую каску.
   Труп принадлежал Олегу Мартынову. На лбу погибшего, в отличие от второго бандита, отсутствовала зеленая повязка, а в находившемся рядом автомате магазин под завязку заполнен патронами.
   По прямой расстояние до вагона с боеприпасами составляло не больше трех-пяти метров. Четко просматривался промежуток между рельсами и днищем вагона, куда совсем недавно нырял Сергей за патронами. Сопоставив увиденное и мысленно нарисовав недостающие детали картины, на душе у Ратникова стало неуютно.
   По всему выходило, что своей жизнью от обязан Олегу Мартынову, который, воспользовавшись вероятно единственной возможностью сдаться российским солдатам, выбрал для этой цели последний вагон бронепоезда. Под прикрытием густой растительности он решил одним рывком перемахнуть через "зеленку", и в этот момент увидел боевика. Бандита, вероятно, уже державшего на мушке его, майора Ратникова. У Олега не оказалось времени, чтобы воспользоваться имеющимся автоматом. Он выхвалил нож и метнул острый клинок в бандитскую спину.
   Чем-чем, а ножами Мартынов владел в совершенстве. Данный факт был известен Сергею из личного дела, пропавшего без вести бывшего воина-афганца Мартынова.
   В подлый способ вербовки, используемый в случае с Мартыновым, Ратников оказался посвященным благодаря испуганному откровению бандитской пособницы Карины. По всей вероятности, не нашлось за душой Олега тяжких грехов, коль он выбрал такой опасный момент для сдачи российским солдатам.
   Сколько еще насчитывается в рядах боевиков таких заблудших овечек, попавших в их сети обмана и подлости? Кто знает...
  
   ГЛАВА 12. ВОЗМЕЗДИЕ
  
   Чудес на свете не бывает? А кукиш с маслом не хотите?! Случаются чудеса, случаются. Да еще какие...
   Возможно ли уцелеть в сплошном крошеве раскаленного металла? Оказывается - возможно. Война - она искусная затейница по части невероятного.
   Косихин, глядя на бесновавшегося в умопомрачении Зейнуллу, в страхе отползал от него, пятился, пока не забился под густой черемуховый куст и ... угодил в яму. Видно, сама судьба решила в последний раз пофартить негодяю, и подарила ему химерную надежду на жизнь. Как утопающему соломинку.
   При первых сокрушительных разрывах снарядов сознание покинуло Косихина, и он погрузился в бездну небытия. Там, наверху бесновалась безносая старуха в обнимку с огнем и зазубренными, рваными осколками. Они безжалостной косой крушили в округе все живое. Однако именно яма с застоявшейся на дне водой и крутыми стенами продлили жизнь бывшего прапора на целый час. Огонь и осколки миновали Косихина, и он остался жив...
   В "зеленке" сноровисто шуровали десантники капитана Раскатова, отыскивая раненых боевиков и, сваливая в кучу трофейное оружие. Смертная опасность миновала. Кому не посчастливилось уйти, а скрыться удалось немногим, сопротивления оказать не могли. Их искромсанные, искалеченные и обожженные тела взывали к жалости, нежели к справедливой расплате.
   Ратников, Бача и Портос не вмешивались в действия бойцов. Побродив по "зеленке", представлявшей подобие мясорубки, они не могли больше здесь оставаться.
   - Двигаем отсюда, Седой! - не выдержав кровавого зрелища, матюгнулся Портос. - Какого х...рена мы тут не видели? Сил моих нет глядеть на такое безобразие. Как на скотобойне побывали!
   В поддержку Портоса нечленораздельно замычал Бача, мелко тряся головой.
   - Пожалуй, картина не для нормальных людей, - согласился с товарищами Ратников, направляясь к бронепоезду.
   Вдруг их внимание привлек непонятный звук. Прислушавшись, друзья различили стон, исходивший откуда-то снизу, из-под земли.
   -Взводный, - насторожился Портос. - Никак "дух" подстреленный в кущах притаился?
   С трех сторон они осторожно приблизились к огромному черемуховому кусту, из-под которого раздавался стон.
   - Не суйтесь, ребята. Сам погляжу, какая зверюга здесь прячется. Подстрахуйте, если что...
   Портос стволом автомата приподнял ветку, и, в ожидании выстрела, отпрянул в сторону. Ответом была успокаивающая тишина.
   Припав на колени, он заглянул вниз.
   - Здесь яма, хлопцы!
   Удерживая перед собой автомат, милиционер скрылся в пожухлой от огня зелени, и тут же сухую листву прорезал его радостный вопль.
   - Есть! Лежит, родимый, как кабан в западне!
   Вместе с Ратниковым они извлекли на свет божий стонущего, и находящегося без сознания, Косихина.
   За прошедшие четыре года Косихин забурел и еще более обрюзг. Выпирающее из-под куртки сытое, тугое брюхо и совершенно босая, без признаков растительности, голова мало напоминали того бывшего старшину с далекой тринадцатой заставы.
   С минуту молча всматривались в пленного бандита, затем Бача вдруг забился в страшной нервной судороге.
   - Вз-вз-вз...
   Ему так и не удалось вымолвить слово "взводный".
   В такой должности Ратников останется, наверное, для бывших подчиненных навечно.
   - Успокойся, Бача, сам вижу, - процедил устало Сергей, доставая из кармана безнадежно измятую, словно изжеванную, сигаретную пачку.
   Прекратившего безуспешную попытку заговорить Бачу сменил Портос.
   - Серега, это Косой! Бля буду - он ...гнида!
   Ратников закурил.
   Правильно Ксана говорит: есть на свете Бог, есть!
   И Всевышнему было угодно, чтобы эта мразь престала перед судом преданных им собратьев по оружию, прежде чем отправиться на суд Божий.
   Сергей затоптал приконченную, в три затяжки, сигарету, и поглядел в глаза поочередно каждому из товарищей.
   - Что будем делать, ребята?.. Перевяжем эту сволочь и отправим на скамью подсудимых, или?..
   По-видимому, к Баче понемногу возвращался слух, потому как, расслышав слова Ратникова, контуженый бешено выпучил глаза и затрясся в напрасной попытке вынести предателю собственный вердикт. Он схватил автомат и клацнул затвором.
   Ратников облегченно вздохнул: с Бачей все было понятно.
   Со злостью и нескрываемым гневом в голосе, взорвался Портос:
   - Не нервируй личный состав, взводный! Мы вынесли предателю приговор еще там, в Степногорске, и альтернативы не будет: только смерть!
   Ради Белякова, Дока, Трифонова, Бородина и Шевчука...
   Портос не находил подходящих слов.
   - Ради погибших бойцов из полка... Мы должны это сделать. Если ты такой жалостливый, то лично я готов привести приговор в исполнение. Слышишь, готов!
   Убеждать Сергея не приходилось. Он был уверен, что каждый из них отчетливо помнит события четырехлетней давности, как и сегодняшние. И до окончания дней своих будут помнить друзей, погибших на шоссе вместе с верным "Малышом". Как и подорванный, а затем и расстрелянный бронетранспортер с начальником штаба Сергеевым. К этим трагическим событиям напрямую причастен предатель Косихин, сейчас валявшийся бесчувственным чурбаном у их ног. Однако что-то противилось в душе Сергея застрелить беспомощное существо. Назвать Косихина человеком у него не поворачивался язык.
   Ратников снял с пояса флягу, свинтил крышку и, присев на корточки, наклонил флягу над головой Косихина. Тепловатая вода полилась тонкой струйкой.
   Наконец, веки Косихина дрогнули, глаза открылись, и он уставился непонимающим взглядом на обступивших его полукругом бывших товарищей из давно позабытого прошлого.
   Седой. Бача. Портос.
   Что это?
   Сон или явь?
   - Ну, со свиданьицем, Косой! - усмехнулся грустно Портос.
   - Где я? - едва слышно прошептал обескровленными губами предатель.
   - Мы пока на этом свете, а ты скоро окажешься в преисподней. Гореть будешь в гиене огненной, Косой. Коль в пламени войны не сгорел, - жестко ответил Ратников.
   - Вы...были...в бронепоезде?
   - В нем, родимом. И, как видишь, уцелели. А ты готовься к смерти.
   Сергей расстегнул поясную кобуру и достал надежный, проверенный ПМ. Медленно вытащил обойму и стал выщелкивать патроны. Тускло блестевшие на солнце латунные цилиндрики падали ему под ноги.
   Первый...пятый...седьмой. Обойму с единственным патроном он вогнал в рукоятку пистолета.
   - Помнишь, в Новосибирске я предлагал тебе добровольно свести счеты с жизнью? Тогда у тебя не хватило духу на единственное, приемлемое в данной ситуации, решение. Ты, петляя, как старая лиса, ушел от справедливой расплаты, инсценировав собственную смерть. Про взорванный морг мне известно. Я уверен, что за четыре года ты смог натворить еще немало бед и принести людям много горя. Но я убивать тебя не стану, не хочу марать руки о мразь. Ты застрелишься сам. Понятно?
   Боль мгновенно притупилась и отошла на задний план. Косихин понял, что наступает последняя минута жизни. Его заколотило и затрясло.
   - Вы... не имеете права казнить меня. Если я виноват, то пусть судит нормальный суд и выносит приговор...
   - Заткнись, шакалюга! - взревел Портос. - Судилище ему подавай. Мы сейчас для тебя и народный суд, и присяжные заседатели, и палачи. В единственном лице! Все, Седой, не мытарь душу!
   Седой дослал патрон в патронник и бросил на грудь Косихина свой ПМ. Тотчас в голову предателя нацелилась пара стволов. Автомат в руке Бачи заметно дрожал, но "Калашников" Портоса оставался спокоен.
   - Пощадите! - заревел белугой Косихин, размазывая по щекам слезы и отпихивая от себя пистолет, словно гремучую змею.
   - Никогда! - выдохнул Ратников, возвращая "Макарова" на прежнее место. - ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА ЖИТЬ. И если ты, Косой, через пять секунд не пустишь себе пулю в лоб, то ЭТО сделаем МЫ.
   Трясущимися руками Косихин схватил теплую рукоять пистолета и, неистово завывая, стал поворачиваться на живот. Вплотную к его голове приставлены два ствола, и он своей продажной шкурой явственно ощущал могильный холод черных зрачков.
   За эти короткие мгновения ему почему-то вспомнилась не жена Любаша с двумя сыновьями, оставшиеся в Новосибирске, и не Хафиза с крохотной дочуркой. Перед глазами предстала несчастная русская женщина, которую он застрелил с только что родившимся младенцем по приказу Нуржана. В ушах похоронным набатом зазвучал ее такой же дикий крик-мольба:
   "Пощадите!!!"
   Сверху раздался голос Портоса.
   - Один... Два...
   Портос не успел произнести "три". Оказавшись на животе, Косихин ткнул пистолет под подбородок, крепко зажмурил глаза и нажал на спусковой крючок. Сочившаяся потом блестящая голова предателя, круглая, словно теннисный мяч, дернулась вверх, но в следующее мгновение Косихин рухнул вниз лицом на нагретую солнцем чеченскую землю. Выходного отверстия не было, пуля застряла в черепе. Предсмертные конвульсии выгнули тело дугой, пальцы левой руки судорожно сжались, вырвав с корнями пучок обожженной травы. Несколько секунд Косихин подавал признаки жизни, но, наконец, замер.
   Бача брезгливо перевернул окровавленный труп на спину. Комментариев не требовалось: с негодяем покончено навсегда, и его можно смело вычеркивать из списка врагов.
   Генерал Раскатов, услышав сухой и хлесткий пистолетный щелчок, глухо прогремевший в наступившей долгожданной тишине и, чертыхнувшись про себя, поспешил в "зеленку". Недоставало, чтобы кто-то погиб, когда закончился бой. Он обогнул черемуховый куст и увидел Ратникова, Бачу, Портоса, сидевших на корточках возле тела бездыханного боевика. Единственная сигарета ходила по кругу, обжигая пальцы и губы. Отрешенные взгляды ребят направлены в никуда...
   Генерал облегченно перевел дух. Слава богу, ничего страшного не случилось, все оказались живы-здоровы.
   Милиционеры никак не отреагировали на появление генерала, находясь во власти необъяснимой немой опустошенности.
   - Эй, вы тут, часом, не "травкой" балуетесь? - тихо спросил Раскатов.
   Умом он понимал, что одиночный выстрел по своей значимости был далеко не простым. За ним скрывалась определенная подоплека. Но что именно, для генерала пока оставалась тайной, покрытой, если не мраком, то, по меньшей мере, серым пологом таинственности.
   - Ратников, что произошло? Я жду пояснений. - Вновь напомнил о себе генерал, добавив в голосе жесткости.
   Выходя из ступора и возвращаясь в действительность, трое уставших до смерти милиционеров вытянулись перед генералом. Наконец, Ратников стряхнул с себя оцепенение, вызванное завершением почти четырехлетнего розыска предателя, повинного в гибели многих товарищей. Встреча с Косихиным стала для него в последние годы целью жизни.
   - Товарищ генерал, мы проходили по "зеленке", - начал непростое для себя объяснение Сергей. - Вдруг, слышим, стонет кто-то вот за этим кустом. Ну, проверили и обнаружили в яме раненого боевика. Да немного оплошали: у него оказался пистолет, и он успел застрелиться, прежде чем мы успели ему помешать.
   Раскатов поддел ногой сверкнувший в траве блестящий цилиндрик и недоверчиво поднял глаза на майора. Скользнул взглядом по "Макарову", валявшемуся подле трупа и задержался на открытом клапане майорской кобуры.
   Зачем-то приподнял ее указательным пальцем.
   - Отойдем-ка в сторону, Сергей Иванович, - предложил Раскатов и также устало зашагал прочь. Ратников в кильватере следовал за начальником Управления.
   Удалившись от Бачи и Портоса метров на двадцать, они остановились.
   - В тот факт, что бандит покончил жизнь самоубийством, я искренне верю, но... не без вашей помощи он свел счеты с жизнью.
   Ратников молчал, беспристрастно рассматривая носки изнахраченных вдрызг "берцев".
   - Косихина взяли?
   Сергей безмолвно молчал, словно каменная статуя.
   - Неужто думал меня провести, старого боевого слона? - усмехнувшись в потемневшие усы, спросил генерал. - Ладно, пойдем... Да, не забудь подобрать с земли патроны. Все семь штук. Вернемся в Управление - лично проверю.
   - Товарищ генерал, - с видимым облегчением, будто сбросив с плеч непомерно тяжкую ношу, сказал Ратников. - Здесь, неподалеку, находится мертвый... Не хотел Сергей называть Мартынова "бандитом". Это было бы не совсем справедливо по отношению к Олегу.
   - ...мертвый русский. Его следует доставить в какой-нибудь морг. Сфотографировать, пальчики "откатать" и все прочее...
   - ?..
   - Олег Мартынов в этом бою погиб. На нашей стороне он оказался, и его расстрелял боевик.
   - Объясняй толково, Сергей, - слегка осерчал генерал. - У меня голова болит, да и не время сейчас шарады разгадывать.
   - В общем, ему я жизнью обязан, товарищ генерал. Благодаря Мартынову, мне удалось вытащить из вагона патроны. Не окажись Олега в нужном месте, наши потери могли оказаться гораздо большими. Если, позволите, я вам на месте покажу. Все станет на свои места. Находясь среди боевиков, он не был бандитом...
   За растерзанным бронепоездом гулко зарокотала "вертушка", и через несколько мгновений крылатая машина взмыла в небо. С легким креном на борт грозная боевая единица стремительно удалялась от места боя, пока не растворилась в начинающей густеть вечерней небесной лазури.
   - Дай бог, всем добраться живыми, - с непомерной болью в голосе и необъяснимым чувством вины произнес генерал.
   Окружающие поняли, что имел в виду Раскатов.
   "Вертушка" под самую завязку была забита ранеными. Стонущими и находившимися в беспамятстве. В окровавленных бинтах.
   Изрыгающими матерщину и проклятия.
   Зовущими в горячечном бреду любимых девушек, жен и матерей.
   Многострадальными российскими солдатами.
  
   ЭПИЛОГ
  
   Конец июля набросил на город плотный серый платок из дождевых туч. Время от времени непрочное полотно с треском рвалось, просыпая на землю мириады водяных капель.
   Капли шлепали по лужам, вспучивались пузырьками и неслышно взрывались, захлестнутые шумом дождя.
   Прошедшей ночью на город обрушился ураганный ветер, и с утра небо засияло беспорочной голубизной, указывающей на конец ненастья.
   Ровно в полдень аэродромных плит, еще влажных и прохладных, коснулись тугие шасси грузового "АНа", и спустя четверть часа Ратников оказался в объятиях Ксаны и Пашки.
   Жена плакала. Горькие слезинки счастья катились по ее щекам и бесследно пропадали в уголках губ. Сергей бережно прижал к себе располневшую фигуру и шепнул:
   - Прекрати, Ксана. Нашу будущую дочурку нельзя волновать. Вредно ей это.
   До родов Ксане оставалось чуть больше месяца.
   - Ага, вредно... - она по-детски беспомощно вытерла ладошкой мокрые глаза. - Ты ведь едва не погиб, Сережа...
   - Глупости говоришь, Ксанка. Командировка оказалась спокойной и абсолютно безопасной.
   Неожиданно преднамеренная ложь Сергея возымела на жену благотворное действие: она прекратила шмыгать носом и успокоилась.
   - Нам все известно, Сергей. Такого не утаишь, - с полынной горечью в голосе произнесла она... - По телевизору целых десять минут крутили ролик, на котором было заснято нападение боевиков на ваш бронепоезд. Ты тоже мелькал в кадрах. Видеть такое действительно вредно для будущей дочери, родной.
   - Канунников. "Пульс планеты", - догадался Ратников. - "Его работа. Молодец, журналяга. Не побоялся ползать под пулями со своей жужжалкой".
   Что ж, на войне у каждого собственное место, и каждый отрабатывает свой хлеб. У журналиста горбушка ничуть не слаще солдатского сухаря.
   Вдруг взгляд Ратникова выхватил в многолюдной толпе встречающих знакомую фигуру. Худенький парнишка неотрывно смотрел на Ратниковых.
   - Подожди, Ксана, минутку. Со знакомым поздороваюсь, - попросил он и подошел к пареньку.
   - Здравствуй, Рудольф. - Сергей протянул парнишке руку. - Ты чего здесь?
   - Вот... пришел, чтобы своими глазами посмотреть на ...вас, Сергей Иванович, - чуть замешкавшись, ответил Пырьев. - Чтобы убедиться, что вы живы. Ведь наше телевидение может и сбрехнуть. Что им стоит? Как два пальца об...
   Спохватившись, Рудька захлопнул рот. Правильно, не тот момент, чтобы всякие гадости вслух произносить.
   - Ты смотрел ролик?
   - Конечно, и страшно переживал за вас. Было бы несправедливо, если б вы погибли, - зардевшись, будто девушка на первом свидании, ответил Пырьев.
   - Спасибо, Рудька, - искренне произнес Ратников, и на его глаза вдруг накатилась предательская слеза.
   Пряча минутную слабость, Сергей обнял непутевого пацана за худенькие плечи, и притянул к себе.
   - Знаешь, Рудька, имеется предложение: поехать ко мне домой, и отпраздновать мое возвращение. Я тебя приглашаю. Принимается? Только без спиртного. С чаем и огромным тортом.
   - Я-то с радостью, Сергей Иванович. Спасибо. Да удобно ли? - согласившись, сразу усомнился пацан.
   - В нашей жизни все удобно, Рудольф. Идем!
   Вскоре все четверо затерялись в пестрой городской толпе.
Оценка: 6.70*12  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023