- XIV -
- Так-так, - сказал прокурор республики Валериу Катин, перечитывая заявление лидеров пропрезидентского блока, предназначенное для публикации в завтрашних газетах. - Все правильно. Ты его обложил, как зверя.
Катин уже был с Даковым на "ты": брудершафт они пили на свадьбе дочери Дакова. Приглашение на эту свадьбу стало для прокурора своего рода посвящением в орден сторонником президента Кручинского. Там же он получил от Дакова в присутствии самого президента весьма недвусмысленное предложение остаться на своем посту при формировании нового правительства.
- Я хотел тебя спросить, как доку. Этого достаточно, все ли мы предусмотрели? - спросил Даков.
Это подчеркнутое "мы" Дакова должно было напомнить прокурору, что он - не посторонний в президентском лагере и от него ждут не консультаций, а участия.
- Ну, всего никогда не предусмотришь, - как-то уклончиво, как показалось Дакову, ответил прокурор. Но Даков не дал ему философствовать.
- Когда твои люди будут в его банке? - Этот вопрос он задал с нажимом.
- Недели хватит, наверное. Пока подготовим постановление, следственную бригаду...
- Завтра! - не дал закончить Даков. - В банке твоя бригада будет завтра! Ему нельзя давать передышки, его надо давить!.. Это и мнение президента, если тебе моего мало...
"Он его боится, - подумал прокурор. - Боится физически, а, говорят, служил в КГБ!" Прокурор угадал. Решившись на такой шаг - разделаться с Кондратюком сразу, не считаясь с методами - Даков истерично потребовал от президента личную охрану. Президент хмыкнул: "Он еще ничего не знает, а тебе уже нужен броневик?" "Вы его не знаете, это же бандит!" Охрану Дакову предоставили, двух широкоплечих, одинаково одетых молодцев. Но это Дакова не успокоило. Он перестал бывать в штабе блока и старался не выходить из своего парламентского кабинета. И даже здесь, на единственном окне, опустил жалюзи. Прокурор и это заметил. Человек, принимавший его в своем кабинете, излучал страх.
"Чего он хочет от меня, - спросил себя прокурор, - чтобы я упрятал этого Кондратюка за решетку?" При желании для прокурора это не составляло труда, он, не задумываясь, это сделал бы, обратись к нему сам президент. Но не Даков. Не та фигура. Пусть сам подбирает за собой дерьмо. Так, по крайней мере, Катин сохранит свою относительную - в служебных рамках - независимость и заставит Дакова не диктовать ему, а согласовывать с ним действия. Это большая разница.
- Хорошо, - согласился Катин. - Бригада в банке будет завтра.
А сказав это, Катин уже знал, что за этим последует. Не зная, как приступить к главному, Даков нервно, как показалось прокурору, потянулся к пачке сигарет и долго прикуривал от старомодной ронсоновской зажигалки, делая вид, что не может высечь огонь.
Катин тоже сделал вид, что собирается уходить. Даков вновь его усадил.
- Валериу, этим проблема не исчерпывается. Кондратюк непредсказуем, в свое время я предупреждал об этом президента, а нам не нужны скандалы на финише выборов. Его нужно дискредитировать полностью.
- Ты хочешь сказать, - изолировать?
- Да, именно это.
"Наконец-то, - подумал Катин. - Подсказать я тебе подскажу, но на участие не надейся..."
- А чего тут мудрить? Пусть ему инкриминируют хранение наркотиков. Не одну-другую чеков опиума, а партии покрупнее. Если при задержании объект окажет сопротивление, еще лучше. Тогда уже я подключусь. Собственной персоной. Масштабное преступление - солидное следствие.
Прокурор представил забавную картину, как будущий спикер крадется с пакетом "порошка" к кейсу Кондратюка, и сдержал улыбку. И опять собрался уходить, но Даков вновь его усадил. На этот раз рука его потянулась не к сигаретам, а к телефонной трубке. И на лице появилось торжествующее выражение. "Да что с ним такое?" - подумал Катин. Но Даков уже вещал президенту: "Влад Пантелеевич, у нас тут с третьей властью идея..." И телефонная трубка перекочевала от уха Дакова к уху прокурора. "Вот что, Валериу, - узнал тот хорошо поставленный, но раздраженный голос своего президента, - давайте заканчивайте с этой бодягой и побыстрее. Послушать Дакова - в республике уже проблемы важнее нет, чем этот Кондратюк!.." "Конечно", - упавшим голосом согласился Катин. "Этот Даков все отрепетировал заранее, - понял прокурор, - и мой приход, и разговор, и звонок Кручинскому. Переинтриговал!"
- Наркотики, так наркотики, - сказал Даков так, будто это Катин его уговаривал, а он не соглашался. Он на глазах стал заметно спокойнее. - С чего начнем?
- Ищи исполнителей, Думитру. Но не дилетантов. И не в криминальной среде. У них должна быть надежная крыша.
- Уже есть, - сообщил Даков. - И уже приступили.
"Какого же черта ты мне голову морочил", - разозлился Катин. Спросил:
- Зачем же я тебе?
- Я на тебе проверил верность своей идеи. И учти, с тебя бутылка. Я взял на себя твою работу...
Даков времени даром не терял. "Ничего в жизни не бывает случайным", - подумал он, вспомнив вдруг, что записывал в свой блокнот имена трех сотрудников службы государственной безопасности, проходивших по делу брата Кондратюка - Вячеслава, как потерпевшие. Он записал эти имена, наведавшись в республиканскую прокуратуру и знакомясь с самим делом. Тогда ему нужна была цена, которую заплатит председатель Народно-демократической партии Игорь Кондратюк за поддержку президентского крыла. Этой ценой могла стать амнистия его брату. Тогда листая дело, Даков понимал, что шито оно белыми нитками и искренне возмущался. Но имена сотрудников службы безопасности пригодились полгода спустя. И не в связи с пересмотром дела Вячеслава Кондратюка и исправлением судебной ошибки. Требовались циничные ребята для исправления политической.
Увидев старшего из них по званию, он понял, что долго с ним возиться не придется. С двумя другими Даков общаться не собирался. У этого старшего, капитана, были холодные навыкате глаза и мозг прозектора. Даков связался с ним напрямую, минуя руководство СИБ (службы информации и безопасности), капитан сидел перед депутатом парламента и гадал, чем обязан вызову в высший законодательный орган, что на этот раз? Факту вызова не удивлялся: парламентские комиссии время от времени требовали на ковер то одного, то другого офицера СИБ - "перетряхивали старые перины".
- Капитан, об амнистии Вячеслава Кондратюка вы наверняка узнали гораздо раньше выхода публикации президентского указа? - приступил Даков. - Спите спокойно, капитан?
- А мне-то что? - пожал плечами капитан Андрущак. - Амнистировали и амнистировали...
- Тут вы ошибаетесь, - снисходительно улыбнулся Даков. - Его брат это дело так не оставит. Сегодня он - сопредседатель блока, завтра - председатель одной из парламентских комиссий. Служебное несоответствие, как минимум, вам гарантировано.
- Я-то при чем? Решение выносил народный суд, - пожал плечами капитан, но побледнел.
- Я смотрел это дело. Сплошная фальсификация и давление на свидетельницу. И еще, трое гэбистов не справились с одним штафиркой. - Даков поморщился. - Позор!
- Нас учили, что сотрудник спецслужб не должен демонстрировать свои навыки на налогоплательщиках, - парировал капитан.
- Я шучу, - вдруг признался Даков с обезоруживающей улыбкой. - Пошли-ка, капитан, вниз, в парламентский буфет. Там у нас в чайные чашки под маркой крепкого чая подают хороший коньяк.
Коньяк Даков мог предложить и в собственном кабинете. И не в чайных чашках, а хрустальных стаканах. Но этого капитана, думал он, окончательно сломит вид его личной охраны. Она последует за ними в буфет, и будет находиться от их столика на предусмотренной инструкцией дистанции. Это впечатляет.
Капитана с выпуклыми глазами куда больше впечатлили баксы "на производственные расходы". Он получил их от Дакова, когда, попив парламентского чайку, они снова поднялись в кабинет будущего спикера. Капитан на них никак не рассчитывал. Он был уже доволен тем, что его желание покончить с одним из Кондратюков совпадает с желанием большого человека покончить с другим. Но, оказывается, на этом еще и можно заработать.
- Когда-то боролись с царскими династиями, сегодня - с пролетарскими, - сострил он.
Даков тоже понял, что тот денег не ожидал. "Кантор на этом точно сэкономил бы, - подумал Даков. - Зная, что бесплатной лояльности не бывает, все равно пожадничал бы!.."
Даков же, оплачивая услуги блоку, чувствовал себя благотворителем. Он делал это широко и радовался, когда радовались и получающие. Точно залезал в собственный карман, а не в партийную казну, регулярно пополняемую из дальнего зарубежья господами, имевшими серьезные виды на некоторые области молдавской экономики.
- Ну, с Богом, Андрущак! - напутствовал он капитана, словно отправлял его на ратный подвиг. И опять умилился собственному чувству.
* * *
Проснувшись, Кондратюк откашлялся и потянулся за сигаретами. Потом вспомнил, что он дома, в спальне, а в спальне он не курит. Видимо, он вчера здорово продрог и устал, потому что спал очень крепко, без сновидений. В доме его услышали, на пороге спальни появилась Марина. Она улыбалась, держа поднос с кофе и бутербродами. "Какой сегодня праздник?" - попытался вспомнить Кондратюк. Кофе в постель жена подавала в знаменательные дни, вместо цветов, потому что считала, мужчине дарить, как знак внимания, цветы - это пошлость, придуманная неумными женщинами. Сегодняшние мужчины и без того не похожи на мужчин.
- Ты не на работе? - виновато спросил Игорь, потому что не мог вспомнить, что за памятная для них сегодня дата.
- Тебе бутербродов достаточно или сделать яичницу? - в свою очередь спросила Марина.
- Достаточно. Почему ты не в своем офисе? - Он вдруг понял, что дело не в празднике. Она его к чему-то подготавливала. К хорошему или к плохому?
- Со Славой все в порядке? - спросил он, пытливо глядя ей в глаза поверх дымящейся чашки. Она кивнула.
- С мамой моей, с твоей мамой, с нашей Кристиной и Мариной? - она снова кивнула.
- Что сказал доктор?
- Сказал, что, судя по всему, в тюрьме Славе не оказывали должного медицинского ухода.
- Я так и думал. Сволочи! - Кондратюк помрачнел.
- Послушай, майор, мы ведь с тобой пережили не один плохой день? - начала издалека Марина.
- Ты мне изменила? - пошутил он с очень серьезным лицом.
- Нет, не изменила, не дурачься...
- Так что же?
- Я хотела сказать, что политика - не самое достойное для тебя дело...
- Я это знаю.
- Так вот... Они исключили тебя из избирательных списков!
Она вышла из комнаты и вернулась с утренней газетой. Кондратюк прочел информацию агентства "НИКА-пресс" под заголовком "Народно-демократическая меняет лидера". В ней сообщалось о том, что по собственной просьбе председатель НДП Игорь Кондратюк покинул пост председателя партии и сопредседателя пропрезидентского блока и отказался баллотироваться в депутаты парламента следующего созыва. Лидеры блока В. Кантор и Д. Даков объясняют поступок коллеги его возросшей занятостью предпринимательской деятельностью и некоторыми проблемами в работе коммерческого банка, основателем которого является И. Кондратюк. Председателем НДП избран Михай Салтя.
- Интересно девки пляшут, - сказал Кондратюк.
- Ты ведь хочешь курить. Кури здесь, - предложила Марина. - Потом проветрим.
- Да с этим желанием я как-нибудь справлюсь, - ответил он, удивляясь собственному спокойствию.
Марина была удивлена не меньше:
- Ты как будто этого ждал?..
- Ты же сама сказала, политика для меня - не самое достойное дело.
Он ей даже улыбнулся.
- Что ты собираешься делать?
- Еще не знаю... Ты сегодня не едешь в офис?
- Сегодня я тебя не отпущу. Ни на шаг.
- Сегодня тебе не о чем беспокоиться.
- И завтра, хорошо? И завтра тоже?
- И завтра тоже, - послушно повторил он.
Он не успокоил ее, но оба делали вид, что все в порядке. И он, "сохраняя спокойствие", позвонил директору информационного агентства Нике Сердюку, принявшему для распространения информации об отставке лидера НДП Игоря Кондратюка.
- Как дела, Ника? - спросил он.
- А как у тебя, Игорь? - ответил вопросом на вопрос тот.
- Судя по сообщению твоего агентства, я подал в отставку.
- Игорь, ты же знаешь, я информацию не сочиняю. Я ее получаю и готовлю к печати.
- Откуда ты получил эту?
- От Дакова. Все официально. Заверенный им текст у меня под рукой. Я хотел с тобой вчера связаться, но Даков сказал, что с тобой все оговорено.
- И сколько ты, Ника, за это "оговорено" от него получил?
- Да ты что, старик! - обиделся Ника. - Ты же меня все-таки знаешь...
- Извини, сорвался! Правда, извини...
- Что-то не так, Игорь?
- Да, слухи о моей смерти слегка преувеличены.
- Погоди, погоди, - заволновался Ника. - Ты что, не подавал в отставку?
- Нет.
- Вот это да! Хочешь сделать заявление для печати?
- Считай, уже сделал. Какое-то подтверждение моих слов тебе еще нужно? Письменное?
- Нет, у меня все телефонные разговоры автоматически пишутся на пленку.
- А когда звонят девушки?
- Тоже... Ты хочешь что-то добавить к сказанному?
- Только то, что все вчерашние партийные собрания проходили без моего участия, и никакого заявления никому и нигде не делал. Как доказательство абсурдности происходящего - тот факт, что, когда меня исключали из избирательного списка, я находился на юге республики, и агитировал голосовать за пропрезидентский блок.
- Ты не собираешься это дело оставить так? Учти - это для печати. Что ты намерен предпринять?
- Сделать заявление в избирком и второе - для прессы. Я проведу пресс-конференцию... Слушай, Ника, в Доме печати мне ее сорвут. В последнюю минуту сообщат, что зал занят. Или придумают что-нибудь еще...
- Я понял, старик. Мой офис в твоем распоряжении. Сегодня мы уже не успеем. На завтра, в десять, годится?
- Да.
- Приглашенных я беру на себя. Массовость не обещаю, но пять-шесть газет будут.
- А эта твоя информация выйдет когда?
- Успеваем в сегодняшний вестник. А кто ее напечатает, это, ты же знаешь, не от меня зависит.
- Да, спасибо, Ника!
- Да не за что... Слушай, что же там происходит, в этой "Ласточке"? - задал чисто риторический вопрос директор информационного агентства.
Что-то происходило не только в "Ласточке", но и в банке. Там хозяйничали сотрудники прокуратуры, и один из них, преградив дорогу Кондратюку, с непроницаемым лицом сообщил Игорю, что его кабинет опечатан, и вообще - нахождение в банке ему запрещено до особого распоряжения. Если таковое последует. А пока что Кондратюку предложили дать подписку о невыезде из Кишинева. В штабе блока он застал Кантора. И тому волей-неволей пришлось давать какие-то путаные объяснения. Вначале он, как истый католик, молитвенно сложил руки:
- Я сам ничего не понимаю! Инициатива исходила от твоей партии...
Все объяснения, которые получил в тот день Кондратюк и от "товарищей" по партии, и банковских сотрудников, были путаны и туманны. Никто ничего не знал, все ссылались на какие-то распоряжения свыше и воровато отводили взгляд.
- Меня кинули, как мальчишку, - сказал Игорь Марине, ожидавшей его в машине. Весь этот день жена терпеливо сопровождала его, предупреждая с его стороны взрыв и потерю контроля над собой.
- Может быть, лучше смириться? - мягко предложила она. - Ты ничего не добьешься и только еще больше разозлишь их.
- Если бы не банк, - ответил он. - Боюсь, все гораздо хуже, чем мы это представляем.
"Насколько хуже?" - подумал он. Опасения Марины на его счет были напрасны. Он не сорвется. Повинуясь профессиональному рефлексу, он в минуты напряжения становился собранным и хладнокровным. Таким он был в Афгане, таким был и сейчас. С той только разницей, что там он стерег и преследовал, здесь обложили его самого. И здесь недруг вежлив, улыбается тебе и приглашает на свадьбу своей дочери, как это было с Даковым. И нет под рукой грамотной и подробной карты дислокации лагеря противника.
- Что будем делать, майор? - спросила Марина.
Он подумал и сказал:
- Есть еще один шанс. Президент...
- Веришь в добрых царей? Да если бы президент шевельнул одним пальцем, ничего бы этого не случилось. - Марина усмехнулась и добавила: - И неизвестно, что еще случится.
На лице Андрея, все это время молча сидевшего за рулем и следившего за дорогой, - в городе продолжались сильные снежные заносы - отразилось какое-то беспокойство. От Кондратюка это не ускользнуло.
- В чем дело, Андрей?
- Игорь Васильевич, у нас почетный эскорт.
- Ты не ошибся?
- Нет, нас ведут от самого банка.
- Давят на психику, - отмахнулся Кондратюк, чтобы не тревожить Марину.
* * *
Гена Полетаев прощался с Кишиневом - городом, оказавшимся куда привлекательней на рекламных проспектах, нежели в реальности. Полетаеву не повезло дважды - оба его приезда в Молдову пришлись на ненастные дни. И работа "на юге" складывалась так, что не удалось воспользоваться заученной на память картой города в расчете на преследование, перестрелки и прочее. Первый раз, когда он лажанулся с термосом-контейнером, объект связи находился от турбазы "Дойна" в нескольких шагах. Во второй раз, два месяца спустя, когда он подстраховывал коллегу из ФСБ в районе бывшего кишиневского гетто, дело происходило в центре и на одной прямой с той же турбазой. Обидно пренебрег его заочными знаниями города и так похожий на цыгана коллега из ФСБ. Этот предпочитал служебным наставлениям интуицию и жизненный опыт.
Они складывали "чемоданы", собираясь отбыть в Москву вечерним фирменным поездом "Молдова", когда "цыган", неожиданно для Полетаева, живо натянул на себя полушубок, нахлобучил жаркую пыжиковую шапку и, сказав "щас...", исчез. Отсутствовал, к удивлению Полетаева, часа полтора. Потом, уже в купе тронувшегося поезда, рассказал, что ездил на Рышкановку бить Кантора.
Полетаев чуть не поперхнулся любимыми кукурузными хлопьями:
- Зачем?
- А я при этом приговаривал: "Что, тыловая крыса, афганцы тебе не нравятся? Ты на кого письку дрочишь!.." И на всякий случай оставил на снегу пару четких отпечатков, идентичных тем, что в штаб-квартире. - При этом "цыган" вздохнул: - Жаль, конечно, что сличать их никому в голову не придет. Не тот уровень!
Полетаев невольно завидовал артистичности коллеги. Бил он этого Кантора в пять-полшестого вечера, почти днем, по домашнему адресу, в подъезде. Этим оставил на Кондратюка еще одну улику. И для этого ему и в голову не пришло не то, что изучать карту Кишинева, но даже заглянуть в нее. С такой же легкостью грабанул штаб-квартиру и едет в родную ФСБ не с пустыми руками - с солидным взносом в фонд спецопераций. Светит человеку новая звездочка на погоны... Но и самому Полетаеву грех было жаловаться. Важнее "звездочки" для него было то, что реабилитировал себя. Он вез в Москву вырезки из местных газет, где сообщалось о выведении Игоря Кондратюка из состава сопредседателя пропрезидентского блока и соответствующих избирательных списков, а также начатой ревизии его коммерческого банка, хотя был уверен, вся эта информация уже лежит на столе генерал-лейтенанта Клементьева.
Обсудить
Напишите на ArtOfWar
Глава XIII
Глава XV
