-23-
Как бы ни старались специалисты учитывать психологическую совместимость людей при комплектовании таких групп особого назначения, какой командовал Кондратюк, все-таки постоянное общение с кратчайшими перерывами из часа в час, днем и ночью, из месяца в месяц на протяжении нескольких лет, рождало необходимость отдыхать друг от друга. Каждый знал, какие у кого привычки, склонности, любимые выражения, повторяющиеся шутки, присказки, помнил не раз пересказанные случаи из жизни товарищей. И если при выходе на боевое задание все это автоматически отметалось в сторону, поскольку люди думали только о деле, то в перерывах между заданиями снова всплывало, начинало раздражать, порождать неприязнь и отчуждение. И хотя никому из парней ни разу выдержка не изменила до такой степени, чтобы начались мелкие свары или вспыхивали беспричинные скандалы, все понимали, что это не исключено. Командир знал это не хуже подчиненных, потому что испытал на себе. Оттого-то между заданиями - а перерывы могли длиться и месяц - он, кроме необходимого для занятий времени, давал парням полную свободу.
Сам он пристрастился к чтению. И не просто пристрастился. Начиная со второго года войны, когда позади остались первые впечатления, стрессы от убийств, смертей, мучений раненых, от неподдающихся человеческому разумению зверств моджахедов, озверения советских солдат, сметенных авиацией с лица земли кишлаков, им овладела какая-то неестественная, необоримая тяга к чтению. Видимо таким необычным образом выразилась у него защитная реакция психики. Он искал книги, где только было возможно, и читал все, что попадало в руки - сказки, стихи, детективы, учебники по физике, математике, даже исследования по ихтиологии.
Устроившись по обыкновению у авиаторов, с которыми у него давно сложились приятельские отношения, Игорь с увлечением читал добытый у знакомого врача роман Альфреда де Мюссе "Исповедь сына века", когда перед ним предстал Михаил Марьясин.
- Эти охломоны авиаторы еле допустили к тебе, - сказал он. - Им нравится твое непонятное для них увлечение. Хотя на Руси всегда благоволили к юродивым и относились к ним с бережением, - рассмеялся Михаил. - Вставай, чтец, пошли.
- Куда и зачем? - спросил Кондратюк.
- Пошли, пошли. Вопросы потом. Кстати, что читаешь? - поинтересовался он, когда направились к себе. - Наставление по коневодству или Фейербаха о материи как субстракте реальности?
Игорь рассмеялся:
- Знаешь, мне запомнилась чья-то фраза: "Природе наплевать, читал ли ты Фейербаха".
- Ага, - хмыкнул Михаил. - Она доплюется до того, что человек ее уничтожит. - Он взял из рук Игоря книгу. - Ого! А почему не что-нибудь поближе к соцреализму? Почему не Горького, например?
- Охотно перечитал бы, так ведь нету.
- Неужели и его "Клима Самгина" читал?
- Это не читал.
- Повезло. Эту штуку ты бы не осилил даже при твоей сумасшедшей тяге к чтению. Что там говорить. Горький велик. Но эта его вещь по соцреалистическому занудству может сравниться разве только с "Жаном Кристофом" Ромен Роллана.
- Зачем же ты их читал? - усмехнулся Игорь.
- Чтобы знать. Мне тоже запомнилась чужая мысль: "Все, что достойно бытия, достойно и знания". Но я с ней не согласен.
- Ну, хорошо, - рассмеялся Игорь. - А сообщить, зачем ты меня вытащил, согласен?
- Я только что встретил нашего благодетеля Семена Ивановича Жилина, и он предупредил, чтобы наши парни не нажимали на выпивку, потому что нас, похоже, ждет ответственное задание. Я же к греховному зелью пристрастен зело, прости мя господи за каламбур. А потому, здраво рассудив, что в ближайшем будущем пить нам не придется, предлагаю вместе распить пару бутылок. А знаешь чем, помимо прочих неоспоримых достоинств, еще хороша водка?
- Чем же?
- Тем, что жевать не надо, а ужраться можно.
- Это я уже где-то слышал, - улыбнулся Игорь.
- Все-то он слышал, все-то он знает, - проворчал Марьясин. - Может быть, знаешь и на кой хрен нашему народу нужна эта поганая война?
- Чего не знаю, того не знаю, - серьезно ответил Игорь.
- Вот сейчас мы и просветлим мозги.
Через день Кондратюка вызвал в Кабул полковник Клементьев, теперь уже в качестве полномочного представителя ГРУ в Афганистане. Раньше он принимал Игоря в маленьком кабинетике, выделенном ему разведотделом штаба армии. Теперь у него был солидный кабинет с большой приемной, секретарем, адъютантом и охранником. Не было никаких сомнений в том, что человек пошел в гору. Но в его поведении по отношению к Кондратюку это никак не сказалось. Он встретил его, как обычно, расспросил о людях группы, не касаясь задания о ликвидации подполковника Медведского, поинтересовался подробностями ночного разгрома лже-каравана. Выслушав, он сказал:
- Я понимаю, что после таких передряг две недели отдыха - мало. Но ничего не поделаешь. Такая у вас работа. Задание предстоит серьезное. Впрочем, вы уже дважды выполняли такое же. И не ваша вина, что не довели его до конца. Речь идет об Ахмад Шах Масуде.
Кондратюк недоуменно посмотрел на него.
- Что, опять?
- Опять, - кивнул Клементьев. - Ты, конечно, слышал, что после вашей последней попытки уничтожить Масуда против него провели две войсковые операции. В результате лишь незначительно потрепали его части. Он умный и способный вояка. Оба раза успевал отвести свои главные силы в места, недоступные для нашей техники. Сейчас получено сообщение от агента, близкого к окружению Масуда. В настоящее время Масуд обосновался в горах, в селении Кугар. Знакомое место?
- Только по карте.
- Командование 40-й армии обратилось к ГРУ с просьбой провести операцию по уничтожению Ахмад Шах Масуда. Естественно выбор пал на твою группу. На подготовку - неделя. Дня через два мы получим фотоснимки Кугара и его окрестностей. Вот и время перепроверить сообщение агента по другим каналам. Информатор - наш товарищ. Но береженого бог бережет. Говори, какая тебе нужна помощь. Надо, завтра же прилетят специалисты из Москвы. Можешь взять кого хочешь из разведотдела армии, из спецназа.
- Я хочу лишь одного. Чтобы об операции знало как можно меньше людей.
Полковнику не понравилось, что Кондратюк отказывается от помощи. Когда он сообщил о просьбе командования армии начальнику ГРУ, Вашутин сказал: "Армии отказывать нельзя. Организуйте все на должном уровне".
- Хорошо, - продолжал Клементьев. - Не хочешь чужих, могу усилить тебя такой же группой, как твоя. А знать об операции будет очень узкий круг людей.
- Известно, какая у Масуда охрана? - спросил Кондратюк.
- Человек тридцать. Но люди хорошо подготовленные.
- Нет, усиливать нас не надо. Иначе вдвое больше будет риск засветиться. Значит, вдвое меньше шансов выполнить задание.
- Что ж, тебе выполнять, тебе и решать.
- Только бы аэрофотосъемки его не насторожили.
- Не насторожат. Несколько вертолетов пролетят над селением и в нескольких километрах за ним проштурмуют горы. Тут не может быть никаких подозрений. Получили ложную информацию и ударили по пустому месту - бывает. Однако сдается мне, Игорь Васильевич, что принимаешь ты это задание без обычной решимости.
- Так ведь откуда ей взяться, решимости, товарищ полковник, - ответил Игорь. - Хочешь не хочешь, а вспоминается, чем кончились две наших первых операции.
- Не нравится мне ваше настроение, майор, - переходя на "вы", хмуро сказал полковник.
- Виноват, исправлюсь, - вытянулся Кондратюк.
- Перестаньте фиглярничать.
- Вам ясно задание?
- Так точно. Разрешите вопрос?
- Ну?
- Подполковник Жилин знает об этом задании?
- Знает. Он и позаботится, чтобы у вас было все необходимое.
- Разрешите выполнять?
- Идите.
"Черт знает, что такое, - раздраженно думал Клементьев. - Слишком много дали ему самостоятельности. Но и то сказать, до сих пор она только помогала делу. И все-таки не надо было с ним так, не следовало отпускать в таком настроении".
Парни восприняли задание без энтузиазма. Они давно уже не были теми юнцами, которые стремились проверить себя в деле и во время каждого поиска ощущали охотничий гон. Война стала их работой. Теперь они исходили из мудрого солдатского правила: ни от чего не отказывайся и ни на что не напрашивайся. Но работу свою выполняли безукоризненно, независимо от наличия или отсутствия энтузиазма. Однако они не могли не вспомнить две предыдущие операции по уничтожению или захвату Ахмад Шаха Масуда, закончившиеся приказом отойти, когда оставалось лишь поставить последнюю точку. Совершенно непонятный, странный приказ. Конечно, предполагать это нелепо, но почему такое не может произойти и в третий раз? Если бы они знали, почему и кем были отданы приказы об отходе в двух предыдущих операциях, вероятно, сейчас у них не возникло бы этого вопроса. Но они не знали, и вопрос возник.
Через два дня Кондратюку прислали пакет с великолепно сделанными с воздуха фотографиями Кугара и прилегающей территории радиусом до пяти километров. Сверхчувствительная фотопленка отлично запечатлела небольшую долину, по форме напоминающую с неровными краями овал, окаймленный цепями гор и вытянутый с востока на запад. Две трети долины занимало поднятое на полтора десятка метров ровное плато. Между ним и очерчивающими овал горами с той и другой стороны пролегало ровное пространство, то расширяясь до трехсот, то сужаясь до пятидесяти метров. В западной части долины, почти упираясь в центр полуокружности, расположилось селение Кугар - несколько прятавшихся в садах скромных каменных строений, напоминающих жилища монахов-отшельников. Над ним отвесно поднимались ровные стены скал, на глаз - от семидесяти до ста метров высотой. Они тянулись справа и слева от селения, славно скрывая его в своих каменных объятиях. А над ними вздымались, уходя в высь, горы.
Все это Кондратюк увидел, мысленно проецируя фотографии на маленький кружок карты. Он приказал найти и прислать к нему прапорщика Голицына, увлекающегося живописью. Правда, майор до сих пор видел только его карандашные зарисовки, которые однако, по его мнению, несомненно свидетельствовали об одаренности прапорщика. Десятки солдат и офицеров отсылали домой сделанные Никитой портреты и наброски боевых действий, проходивших будто бы с их участием и написанных якобы с натуры.
Вместе с Голицыным пришел заинтересованный вызовом прапорщика лейтенант Черных.
- Тебе, Никита, предоставляется редкая возможность послужить своим мирным талантом выполнению боевой задачи, - с улыбкой сказал командир. - Вот так выглядит место наших предполагаемых боевых действий, - показал он карандашом на карте, - то есть никак не выглядит. А вот так оно смотрится на фотографиях. - Майор разложил на столе десятки снимков. - Твоя задача: опираясь на снимки, нарисовать крупномасштабную карту этой местности, и прежде всего долины. Увеличение - по размерам этого стола. Но с соблюдением масштаба. За день управишься?
- Постараюсь. Хорошо бы достать тушь.
- Найду, - пообещал Кондратюк и обратился к лейтенанту. - Есть и тебе задание, Юрий Антонович. Выставь у дверей охрану. Но не демонстративно. Кроме наших и подполковника Жилина никого сюда не впускать. Если появится очень уж большой чин, предупредите Никиту. Он как-нибудь замаскирует свою работу.
С утра Кондратюк собрал всю группу, расстелил на столе тщательно вычерченную Голицыным карту с примерным указанием высот и расстояний и разложил снимки.
- Это карта местности наших предстоящих действий, - сказал он. - Чтобы ускорить дело, коротко охарактеризую, с чем нам придется столкнуться. Вот эти домики в восточной стороне долины, в центре подковообразно охватывающих ее скал - селение Кугар, место нахождения Ахмад Шах Масуда. Там, где концы скальной подковы продолжаются цепью гор, почти овально, как видите, охватывающих долину, с той и другой стороны имеются разрывы. Слева это ущелье, судя по карте, шириной метров пятнадцать - двадцать. Посмотрите на снимки. Здесь явно просматриваются внизу замаскированные пулеметные точки. Справа разрыв в овале шире и переходит в небольшую ровную долинку. И как раз на месте разрыва расположен довольно высокий холм. На снимках отчетливо видна сооруженная на нем постоянная огневая точка. Видите со всех сторон огороженный каменной стеной дворик, амбразура в стене с выходом на долину, пулемет, скорее всего крупнокалиберный. Надо полагать, там сооружено и подземное убежище для личного состава. Расположение огневых позиций выбрано очень удачно. С каждой можно, перекрывая друг друга, держать под огнем долину во всю ее ширину, от края до края, а при косоприцельном огне контролировать и восточную часть плато. Кроме того, и это видно на снимках по обе стороны долины вдоль подножья охватывающих ее гор выставлены подвижные дозоры, скорее всего парные. А теперь вникайте в карту, изучайте снимки и думайте, как нам жить дальше, - с короткой улыбкой закончил командир.
Уже с минуту стоявший возле двери подполковник Жилин в сопровождении незнакомого молодого капитана подошел к столу.
- Как живете, караси? - спросил он.
- Ничего себе, мерси, - живо отозвался Сергей Гамов.
- Смотри ты, все знает, - сказал Жилин. - Давно перечитывал Катаева?
- Со школы не читал. Но такое запоминается.
- Представляю вам капитана Новохаткина, - заговорил Жилин, - сотрудника разведотдела штаба армии. По поручению полномочного представителя ГРУ в Афганистане полковника Клементьева он привез приказ, подтверждающий проведение операции. Кроме того, ему поручено… проконтролировать или посмотреть? - повернулся он к капитану.
- Ознакомиться и доложить, - уточнил капитан.
- Значит, ознакомиться с тем, как идет подготовка к операции, и доложить. Знакомьтесь, - кивнул подполковник. - Я пошел.
- Садитесь, капитан, - пригласил Кондратюк и обратился к парням. - Что надумали?
- Не гони лошадей, командир. Мы еще не успели переварить появление проверяющего, - улыбнулся Марьясин.
- А ведь похоже, что Масуд сам себя загнал в ловушку, - глядя на карту, сказал Черных.
- Да нет. Скорее похоже, что он прочно обосновался в цитадели, - возразил Малышев. - И попробуй его там взять.
- Верно, - поддержал старшего прапорщика Марьясин.
- Цитадель создается для того, чтобы выдерживать осаду, оказавшись в окружении неприятеля. А Ахмад Шах Масуд, к слову сказать, находится в окружении своих. И мы не знаем, где расположены его боевые отряды. То ли в ста километрах, то ли в десяти, то ли в двух. Наверное, есть и там, и там.
- Это мы узнаем на месте, - сказал Черных. - Я думаю, сперва надо уничтожить фланговые огневые точки, занять позиции у основания подковы, чтобы Масуду некуда было бежать, и ударить по селению из всех стволов. Куда он денется вместе со всей охраной?
- А зачем ему куда-то деваться, - сказал Савченко. - Он может отсидеться, отбиваясь, пока не подойдет помощь. Шум-то мы устроим такой, что далеко услышат.
- Я думаю, лейтенант прав, - неожиданно вмешался до сих пор внимательно рассматривавший карту капитан, и как представитель вышестоящего командования солидно заговорил. - Уничтожить фланговые огневые точки и навалиться всей огневой мощью. Ошеломить. Поднять панику. Это же будет для них неожиданно.
- Значит, пулеметы, прикрывающие пути их отхода, они передадут нам тихо и с поклоном, - предположил Гамов. - Чтобы дать нам возможность ударить внезапно.
- Ну, если так рассуждать... - даже не посмотрев в сторону прапорщика, пожал плечами капитан.
- А как же еще рассуждать? - поинтересовался Кондратюк. - Вам известно, какими силами они располагают?.. Нам сообщили, что охрана Масуда состоит примерно, - подчеркнул он, - из тридцати человек. Но вполне может оказаться, что из пятидесяти, семидесяти. И вы хотите, чтобы мы перли на них лихой атакой? Может быть, вы знаете, сколько у них пулеметов, минометов, гранатометов и другого вооружения? Не знаете? Мы тоже не знаем.
- Это можно разведать, - не сдавался капитан.
- Каким образом?
- Спрыгнуть в селение со скалы на парашюте, - с серьезным видом подсказал Чернышев.
- Хорошо, - продолжал командир. - Разведали и убедились в их численном и огневом превосходстве. Дальше? Дальше остается только отказаться от выполнения задания.
- Зачем же? - усмехнулся начавший злиться капитан. - Можно одновременно ударить сверху, со скал. Или основной удар нанести сверху, а внизу оставить засаду с пулеметами и гранатометом. Можно найти и еще варианты.
- Правильно, - сказал Кондратюк. - Мы для того и собрались, чтобы обсудить эти варианты и выбрать наиболее приемлемый.
- Один из предложенных вами вариантов уже признан несостоятельным, - вступил в обсуждение Марьясин. - Давайте разберем второй. - Он посмотрел на командира. Тот, соглашаясь, кивнул и Михаил продолжал. - Во-первых, на скалах не так-то легко выбрать позиции для прицельной стрельбы и вообще место, откуда не рискуешь свергнуться или скатиться вниз. Ведь придется устраиваться в самой близости от отвесных стен. Во-вторых, вы забыли, капитан, о парных дозорах позади, которые ударят засаде в спину. Их может быть от шестнадцати до двадцати человек.
- Звучит убедительно, - сказал капитан. - Но у меня складывается впечатление, что вы так же убедительно отвергнете любой вариант, предполагающий решительные действия.
- Мы отвергнем любой неразумный вариант, даже если он предполагает самые что ни на есть решительные действия, - ответил командир не сулившим добра вкрадчиво-спокойным тоном.
Но капитану, не в пример остальным собравшимся, ни о чем не говорили интонации голоса майора, и он с легкой улыбкой продолжал:
- Похоже, вы стараетесь убедить меня в том, что задание невыполнимо. Что ж, мне приказано ознакомиться и доложить.
- А почему мы должны вас в чем-то убеждать? - изобразив наивную физиономию, спросил Гамов. - Вы думаете, это поможет выполнению задания?
- Значит, вы уже ознакомились с тем, как у нас идет подготовка и готовы доложить, - не ожидая ответа капитана, сказал Кондратюк и повернулся к Марьясину. - Миша, проводи капитана. Он торопится с докладом.
- Вы забываетесь, товарищ майор, - с нотками угрозы заговорил капитан. - Я представляю штаб армии и...
- Нет, - жестко оборвал его майор. - Вы представляете глупое штабное чванство, от которого меня лично тошнит.
Марьясин поднялся и всей своей мощью навис над капитаном.
- Хорошо, - с кривой усмешкой произнес капитан, поднимаясь.
- Только без грубостей, - с улыбкой предостерег Михаил. - У нас это не принято.
Они вышли вместе.
- А теперь мотай отсюда, представитель, - с той же улыбкой сказал Марьясин. - По быстрому и молча. Чтобы мне не пришлось догонять тебя для вразумления, как надо вести себя в приличном обществе.
Парням были знакомы такие внешне неприметные холодные вспышки у командира, и они побаивались их.
- Капитан уже задал почти все глупые вопросы и предложил большинство неприемлемых вариантов, - заговорил Кондратюк. - Нам для обсуждения остаются только умные вопросы и реальные варианты.
Несколько часов прошло в спорах, поправках, изменениях, дополнениях, и родился предварительный план проведения операции. Здесь никому не требовалось объяснять, что окончательный план определится позже, на месте действий.
Обсудить
Напишите на ArtOfWar
Часть двадцать первая
Продолжение
