ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Удот Сергей Николаевич
Воспоминания А. Проханова

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 5.36*31  Ваша оценка:

   Судьба свела меня с человеком прошедшим первую и вторую чеченские. Анатолий Проханов, бывший офицер-пограничник. В первую кампанию он служил командиром танкового взвода, во вторую - минометного.
   За "поллитрой чая" как и все мужики трепались обо всем и ни о чем. В том числе, разумеется, о его "чешских университетах". Связного, "большого" рассказа у него как правило не получалось, так прыгал с первого на десятое. Узнав, что я пишу (Толян, если будешь читать эти строки, то знай, мой роман "Неприятие крови" вышел в Новосибирске), он тоже "загорелся" этим делом. Описать свою судьбу, а он до Чечни служил и на Чукотке и на таджикской границе. Но я не думаю, что у человека пишущего "военна" (именно так вместо "война"), что-то получится на литературном поприще, хотя искренне желаю ему успеха. Парнишка цепкий. Ему бы хорошего корректора-обработчика (типа меня). В общем-то, он никогда и не был против чтобы я взялся литературно оформить его рассказы. И даже прямо просил об этом. Но отсутствие диктофона, изрядное подпитие самого как рассказчика, так и слушателя, их же глубокое похмелье на следующее утро, а главное лень-матушка - не позволили осуществить задумку, что называется, по горячим следам. А потом, как часто бывает, пути разошлись. Возможно, именно Ваш сайт, поможет наладить разорванную связь, потому, как его он знает и любит.
   Итак:

"Чеченские крохотки"

(записано С. Удот со слов А. Проханова)

Вы едите железный хлеб -

говорили жители равнин горцам.

- А что говорили те и другие по поводу солдатского хлеба?

Сие неведомо -

Они сразу друг в друга стреляли.

А. Невзоров

   Видел я его видел. Как тебя. Даже поручкался. Он же простака из себя строил. Хотя прикатил с такой сворой высоких штабных и охраной - мама не балуй. Съемочная группа, опять же. Выбрались, скажем так, на передний край. Ну до переднего края, скажем еще далековато, хотя стрельбу слышно. Сразу выделился: у нас-то у всех камуфляжка старая дырявая да грязная. А у него с иголочки, и почему-то синяя не то зимняя, не то милицейская, уж точно не помню. Снег, правда выпал, да тут же и стаял - грязюка, лужи по колено. Ну, кто там был, тот знает, а кто не был, тому и не объяснишь. Эт тебе не наш песочек - за полчаса все впиталось и высохло.
   Ну так ходит он гоголем, красуется сам перед собой, новенькими берцами чеченскую грязь месит - ровно врагов топчет. Весь такой. Опять же повторюсь - совсем вроде не важничал. Спрашивал что-то у солдат заполошенных. На камеру само собой. В общем, несмотря на всё его видимое желание слиться с окружающими мужиками, какой-то чужеродный он был. Может быть из-за этого камуфляжа дурацкого синего, в который, не подумав обрядился. Уж лучше бы он в своем знаменитом кожане остался. Но знаешь ведь. С одной стороны любому мужику лестно в военной форме пофорсить. С другой стороны, явно это штабные подсуетились - всучили презент. Хочешь, не хочешь - одевай.
   И тут снаряд шальной. Судя о всему наш заблудился. Все по звуку определили, что перелет хороший дает. Потому как стояли-разговаривали-курили. И правда далеконько шлепнулся. Даже не пригнулся никто. Ба, а где Невзоров? А он от снаряда укрылся - плюхнулся в самую глубокую и грязную лужу. Как еще не утоп. Забавно - только что все на него снизу вверх смотрели, как же мэтр - а сейчас наоборот. Не засмеялся правда никто, но такая неловкость, всех как обманули. Встал - от его нового камуфляжа одни воспоминания, мокрый насквозь, даже с рожи грязь течет. И толпа только что к нему льнущая, дабы в кадре ненароком засветиться - расступилась молча, только штабные издаля платки носовые суют, чтоб значится лицо хотя вытер. Ну он, бочком, бочком - в машину и слинял. Нет я его конечно не виню. Уважал, раньше за репортажи. Но все ж таки - штатский, он и есть штатский.
  

Счетчик

   Это было после капитуляции. А как еще это дело прикажешь называть. Никакой, понимаешь, радости, что войне конец, значит, живы останемся. Войска выводим, позиции сдаем. Чехи наглеют не по дням, а по часам - рожи довольные. А мы как оплеванные. В общем танки в колонну - и вперед, вернее, назад, чеченскую грязь месить. И тут стоит на дороге - хрен сотрешь.
   Лет 18-19, по пояс голый, штаны камуфляж только на нем. Весь лентами перепоясан, ПК на груди не ремне. Стоит, мускулами поигрывает, есть, кстати, чем - качок гребаный. То ли танки считает, а скорее просто так выеживается, победитель так его и разэтак. Надеюсь, во вторую его точно срубили - уж больно видать на рожон прет, по делу и без дела. Шмальнуть в него хочется, али гусеницами проехать - аж руки вспотели. Но никак нельзя, и спустить ему невмоготу. Ну я говорю водиле - видишь вторую колею, почти впритык к нему, сверни на неё. В чем фокус? Как я уж говорил - давить эту мразь - себе дороже. Свои же и сдадут чехам, а нет так срок привесят. Но у нас ведь выхлоп, мама не балуй - градусов 700-800 на выходе. Этот гордый сын гор, на наш маневр, конечно, ноль внимания. И шагу не отступил. А нам только того и надо. Обдали его классненько. Если шкура потом клочьями не слезла, то уж волдырями точно пошла. В общем, парни, что за нами пилили, сказали, что счетчика нашего как Фома одним местом смел. Согнуло в три погибели - и в кусты. В общем, мало не показалось. Но и у нас хоть немного на душе полегчало, посмеялись. Хотя, какой там полегчало. Вся армия понимала, или задницей чувствовала, что все равно еще раз придется входить, и все эти высотки и села еще раз брать, и по второму разу кровь проливать.

Встреча

   Словили чеха. Ясен как божий пень - боевик. Ну обшмонали. Лет 15, лопочет что-то, что они все перед смертью лопочут - мол, я не я, лошадь не моя. Че там разговоры говорить - на колени, я уж "калаш" к затылку, и палец на курке. Дрожит как лист. Обоссался, естественно. Но не это меня остановило. А... В общем не знаю, что. Сдали в Чернокозово, в полной уверенности, что там-то разберутся по полной. Но видать родственнички подсуетились. Не, мы никогда такой хренью, то есть выкупом пленных не баловались. Знали, конечно, что можно такое провернуть, и расценки знали, но сами... Как то брезгливо было что ли.
   Ну, так вот, уже дома, топаю по рынку по своим делам. Опаньки - а навстречу мой недобиток. Кожан нараспашку, морда наглая, заматерел, телом налился - ну хозяин жизни, куда с добром. А я то помню его штаны мокрые. Да и он, видно, не забыл. Узрел меня, сразу съежился, глазенки забегали, словно я сейчас из под полы "калаш" достану, да доделаю, наконец, недоделанное 2 года назад. Ну я суровости напустил - чего-кого. Да вот лопочет, как они все сейчас лопочут - хочу мол бизнесом заняться, да и учиться пойти. Все меня на Вы норовит, да по отчеству - я ж ему сам сказал, как ко мне следует обращаться. Для начала я сигаретку потребовал, да всю пачку забрал. А не хрен - я кровь проливал, да "ЛД" перебиваюсь. А этот умник "Мальборо" сосет - рано ему еще травиться. Хотел его насчет грошей потрясти, явно тысяч пять в кошеле бряцает. Да как-то... Думаю, там не позарился его на доллары поменять, а здесь буду прессовать. На пиво только и раскрутил - я ж, как всегда, с похмелья. А когда зажгло, и еще захотелось - его и след простыл. Вернее, я сам же ему скомандовал - "свободен". А напоследок объяснил, что если еще раз, в моем родном городе встречу где, да еще и по пьяни - пусть тогда на себя обижается. И что ты думаешь - уже третий месяц - ни слуху, ни духу... Да нет, точно нет. Я ведь и дружбанам своим чеченским описал его, городок-то наш. Точно бы не пропустили... Ага, сейчас, в Чечню свалил. Фули ему там делать. Он счас точно, в Вартовске на рынке. Зуб даю. Ну я всяко туда вскоре на барахолку поеду.
   А вообще-то, мы с пленными духами не церемонились - тросами к двум танкам, и по газам.

Снайпер(ша)

   Да все на войне дураки. Там не захочешь, с ума спрыгнешь. Вот едем по Грозному на "72" своей, вдруг Мишка-водила, ни слова, ни полслова - с дороги, и к развалинам. Я ору, матерюсь, пинаю его сверху, да и Пашка орет - а ему хоть бы зрен. Пашка успел только крикнуть:
   - Командир, пушку убирай!
   Только отвернул, тут мы в панельку полураздолбанную и врубились - на полной скорости. Грохот, пыль, сверху панели посыпались, орут все, как резаные. Я уже этого долбоеба со всей силы молочу, чтобы вырубить - думаю писец, мужик умом тронулся, как бы вязать не пришлось, а то пристрелить от греха подальше. Движок ревет со страшной силой, весь танк грохочет, трясется - и вдруг глохнет. И мы замолкаем.
   И в полной тишине, в темноте, этот эпидерс, тихо так, но отчетливо произносит одно слово:
   - Снайпер.
   - Какой такой, к хренам снайпер, где? - орем вдвоем и много чего еще добавляем.
   - На пятом этаже, на углу. Кажись баба. Некогда докладывать было, вот я и рванул.
   - А пушку-то, пушку. Да и вообще, весь танк мог бы угробить, да ведь и угробил, кажись. Завалило плитами по самое не хочу. А ну как не выберемся? Никто ведь не видел, что мы сюда нырнули - в одиночку шли, а рация как всегда барахлит, да и антенну явно нахрен срезало.
   - Да говорю же некогда было. А о пушке и забыл совсем. Зато и ей каюк окончательный - как раз мы этот угол и завалили. Шмякнулась как миленькая нам на броню, а сверху еще и плитами конкретно добавило. Больше не постреляет.
   - Это нас, нас конкретно придавило.
   Поматерились еще немного - а ему все, что в лоб, что по лбу. Твердит одно: некогда было, надо было срочно снайпершу сшибать, пока не удрала. Ушла бы тварь. А так каюк ей.
   Махнул я рукой.
   - Заводи! - командую.
   А он тых-пых - никак. Практики вождения-то у парня - с гулькин нос. Попробовали люки открыть - куда там - полдома на броне. И не доложишь. Чтобы от начальства еще звиздюлей огрести по полной.
   В общем, поменялся я с этой рожей местами, вроде завел, туда сюда, взад-вперед. Кое как разгреблись, а вылезли, однако. Этот хмырь, механик-чудило, оклемался враз, говорит, давайте вылезем, покопаемся - точно "белую колготку" отроем и винтарь при ней. На кой ляд она нам сдалась. И так опаздываем, да и мин там, поди, насыпано, или подружка на соседнем доме караулит. Поверили на слово. Усадил я его опять на место, приложил еще пару раз, чтобы больше так не шутковал, ну и поехали.

Эстафета

   Смешного на войне много. Выше крыши, настолько выше, что у многих крышу и срывает. В общем обхохочешься. Но самый цирк был, когда мы взводом вломились на стадион. Зачем туда заперлись, я сейчас и не скажу - вроде был приказ. Названия сейчас уже и не помню, верно, не один такой в Грозном был. А там на трибунах "зрителей" человек 70 притаилось. Ну не 70, так 40 уж точно. В общем, для веселья вполне достаточно. И все с "трубами". И пошла потеха. Из пулеметов, из пушек лупим, почем зря - не даем головы поднять, да прицелиться нормально. Да за всеми разве уследишь, за толпой такой рассредоточенной по трибунам, что желает нам кровя пустить. Тут основное дело за механиком. Ну и за мной - потому как мне виднее. Только и успеваю кричать:
   - Тормози!
   И тут же 3-4, а то 5-7 гранат перед нами.
   - Влево! - и по левому борту только пых, пых.
   - Полный вперед! - значит за кормушкой рвутся.
   А тут еще напарника стреножили - гусеницу сорвало. Ну, правда оружие целехонько и с места у него куда как с добром получается. Ну а у меня то задач прибавилось - не только себя беречь, но и его по мере сил прикрывать, чтобы не подожгли. Мы тоже, естественно, несмотря на высший пилотаж, я потом меху честно литру выставил, попадаем под раздачу. Тут я, пожалуй, впервые заценил активную защиту - 4 прямых попадания выдержали. Без них сгорели бы в пепел. Гусеницу нам пережгли больше чем на половину - но не соскочила родная. В общем, круга 4 полных мы по этому стадион нарезали. Или больше, или меньше - не до счету было. Да еще какие круги - фигурное катание отдыхает. Причем не только ведь кругаля гоняли, а огрызались - хорошо мы им там вломили. Всех, конечно, не положили. Да и достали бы они нас всяко, рано или поздно. Свалить ведь напрочь через стену тоже нельзя - разделают подбитого, как бог черепаху. Он уже и по рации орет:
   - Уходи, Толян, уходи, брось меня.
   И много чего еще добавлял в мой адрес, и по поводу чехов тоже. Но тут, откуда не возьмись, "махра" подоспела с нашей бригады. Духи шапки в охапки и свалили.

Музыка

   Плотненько друг от дружки стояли. Хоть и с интервалами. Почти каждый вечер что-то с соседями да не поделим. То музыка у них слишком громкая, то вообще не такая, какую мы любим, то сами орут-шумят сверх всякой меры.
   - Эй, вы, пи...сы, заткнетесь, нет!
   А оттуда сам понимаешь, что в ответ долетает, да похлеще.
   - Ах, так! Ну держите пи...сы!
   За пулемет и длинной по ним. Не, ни хрена, ни в небо. А те, соответственно, в ответ - вплоть до КПВ. Из пушек, минометов, гранатометов не садили. А со стрелкового - за милую душу. К вечеру-то все в дрибадан, от солдата до генерала. Вот и расслабляемся, как можем. Остановка только когда более-менее трезвое начальство с матом стрелков разгонит, да оружие из рук повыбивает. Или пока рожки, да ленты не иссякнут - перезаряжать-то кому охота.
   Не про пострадавших, убитых, там раненных, ни разу не слышал, и не видел. Ни у нас, ни у соседей. Хотя еще раз повторю - мочил не вверх, правда, конечно, и не выцеливал, специально никого - так в направлении палаток.

Тени прошлого

   Не, вообще, чехи, конечно, храбро дрались. Ненавидели их всеми фибрами, но и признавали - грамотно воюют, и все, что только можно, против нас заряжают.
   Как-то энти сволочи чего удумали. Скомуниздили, верно с постамента откуда-то Т-34, заправили, завели. А я смотрю откуда-то стреляют - раз прилетело, да два. "72"-то чего он может сделать. У них и снаряды явно музейные, типа практических болванок. Разве что в пехотинца угодит.
   Засек я все таки - ловко он так гад в проулке маскировался, город-то они знали ни чета нам. Это сейчас я, после двух кампаний, в нем с закрытыми глазами. Морду чуть высунет, шмальнет, и сразу обратно - прятаться и перезаряжаться. Ну думаю гад, теперь не уйдешь. Напарнику объясняю, что и как и решили мы развлечься. Зажали его в вилку по параллельным улицам, чтобы не свернуть, не укрыться, не оторваться. Скорость у нас всяко выше, а чуть он юлить начинает - снаряд рядышком, чтоб значится вразумить, чтоб его корыто качало и осколки барабанили по броне. Напарнику я вообще запретил стрелять, крепких дюлей гарантировав, если кайф обломает. Бедный чех и туды и сюды, и уже на таран было собрался - а что я не против, глянули бы у кого броня крепшей. Однако ж и у них, сынов Аллаха очко не железное - все пожить, да пострелять еще хотят. Зажали таки мы его в тупичок, где он в развалинах и завяз. Подъехали не спеша, вдвоем уже, не таясь. А куда торопиться. Он, кажись, в тщетных попытках отбиться и БК весь истратил. Стоит смирный такой, обреченный, даже флаг зеленый как-то поник. А главное, звезда красная осталась на башне. Поленились, или специально не стали замазывать. Вот под эту звезду я и навел. Ровно фашист какой 60 лет назад.
   Не видел конечно в натуре, что бывает, когда снаряд танковый попадает в какую-нибудь технику? БТР просто складывается, переламываясь, знаешь, вот как корабль, которому точно в середку торпеду саданули. БМП где броня тоже как фанера, наоборот, вспухает изнутри, и башню ему как обычно далеконько сносит. Танк...
   В общем разделали мы его как бог черепаху с двух стволов. Только катки остались с резиной горелой. И ведь никто же не вылез, не попытался там сдаться попробовать, или улизнуть через люк.

Оберег

   В Бога как не верил, так и не верю. Все ж таки для слабаков вся эта х...я. Никого не осуждаю, и не понимаю. Как ты как-то верно сказал, это уж кто какие книжки в детстве читал. Или не читал. Вот у нас любят повторять - сколько солдат на войне уверовало. А сколько разуверилось? Все говорят об одном, кого, видите ли Бог спас, сохранил. А сотню, которым никакие крестики, ладанки, да молитвы материнские не помешали в землю лечь? О них как-то никто. Да и противник наш. Не может ни один Бог на свете одобрить того, что они делали. А в общем, опять же верно ты говорил: на войне сплошной Интернационал. Никто никому в душу не лезет. Молишься ли кому, не веришь ли ни в бога ни в черта - главное, чтобы солдат был справный, и товарищ надежный. А и храбрецов и трусов, что среди верующих, что неверующих - изрядно.
   Топаю, значится, по базару в Грозном. Чего прикупить собрался, уже и не помню. Верно, как обычно... и закусить. И тут патруль так называемой чеченской милиции дорогу заступил. А у них 99% персонал те, кто по нам вчера еще стрелял. В общем-то, они и продолжали этим заниматься, но только по ночам. А днем они как бы за федералов. И все знают, что попасть к ним в лапы - значит, как правило, исчезнуть бесследно. Выловят, потом в Сунже и скажут, что подскользнулся, да в воду упал. А пока падал так весь избился, покалечился. А своего, то есть чеха, наоборот выпустят, да путь в горы укажут. И еще за такие дела деньги от казны получают. Грамотно они меня так обступили - на прицеле, а один документы требует. А меня как знаешь, и так-то за кавказца принимают, а тут еще с бородой. В общем, в случае чего, весь базар присягнет - повязали мол агента душманского, и при побеге его вынуждены были... Я пару пива перед этим принял, захмелился, душа поет - и тут как серпом. Сразу решил - живым не дамся. Лучше уж сразу от пули, чтоб не мучиться. Стою, момент выбираю. А говорю, грамотно обложили, так бы и лег, автомата не успев сдернуть. Ну и надежда еще до конца не отлетела - может пронесет, обидно же, что вот так по глупому, не в бою. Зыркаю исподлобья - может федерал какой, а лучше десяток, да чтоб знакомые, да на броне. Но сам знаешь, когда надо - хоть шаром покати. И торгаши, смотрю, помаленьку в стороны раздвигаются - нутром заварушку чуют. Это дерьмо душманское, то есть старший их наряда, начинает так презрительно листать военник. Горло и низ лица у него такие красные, в прыщах - явно раздражение еще не пошло от бороды торопливо сбритой. Вот, думаю, в это горло я и вцеплюсь мертво. Пока остальные меня кончать буду хоть эту падлу постараюсь с собой забрать. Врут все, когда говорят, что перед смертью вся жизнь перед тобой проносится. Ничего подобного, только злоба, черная, тягучая по всему телу, что так глупо вляпался... Можно подумать, что на войне можно вляпаться по-умному.
   Ну,думаю, как скажет:
   - Вам придется пройти с нами.
   Или нечто подобное тут и будет мне сигнал к последнему рывку. Лучше всего, конечно, если до гранат дотянусь, чтоб значится побольше, хотя надежда на это малая. Лишь бы только без всяких слов, по знаку условному сразу не скрутили.
   С такой же миной невыразимо презрительной к глупой свинье русской он бумажку вложенную в военник развернул, и тут словно на хрен налетел. Замер недоуменно. Прочел раз, другой, даже губами зашлепал. Повертел в руках, только что не понюхал. Задумался. На меня глянул - вроде офицер, русский, не нацмен какой.
   - Где взял? - гортанно, властно, но как-то уже без злобы.
   И тут я вспомнил. Мы в то время уже с Айной жили. Тайно, конечно - свои сразу бы зарезали. И сунула она мне в военник, какой-то оберег на бумажке, кажется, суры из Корана.
   - Дали, - отвечаю. Ну, думаю, сейчас еще сволочи, допытываться начнут, кто дал, да с какой целью.
   Видел бы, с какой неохотой он мне документы отдавал, перед тем как бумажку аккуратно свернул и на место положил, словно палец с курка снимал, когда моя башка в прицеле.
   - Ладно, свободен.
   А вот дальше я не помню, потому как поплыло все перед глазами, и в этот момент меня действительно можно было брать голыми руками. Какой-то: то ли он мне еще и честь отдал, толи сказал:
   - Молись Аллаху.
   То ли ни того, ни другого не сделал. Зато точно помню как его подручные что-то затараторили недоуменно-обиженно, на своем, естественно. Но он быстренько порядок навел.
   А молитва эта как есть, арабской вязи, у меня сейчас дома. Чеканка. Над дверью висит входной. Айна повесила. А может и не эта. Я ж по ихнему не разумею. Иконы сроду не было, а эта висит. Вреда никакого, а вот пользы - жизнь, получается, спасла.

Каша

   Неудобно, конечно, когда каждые 5 минут в сортир бегать. А что, поделать - почки. С войны последней. Нет ни чехи, нет, ни в засаде и ни на броне застудил. Свои настучали. Хотя какие они мне свои...
   Мы ведь, офицеры, да и контрактники тож старались с общего котла не хавать. Больно отвратно. Пока денежки платили - с рынка подъедались. Основные-то денежки на водку, да на курево уходили. Ну и закусить. Вот чечены, как и все кавказцы торгашами родились. На соседней улице, еще к примеру, бой вовсю, а тут уже натаскали ящиков, картонок, колясок, прилавки из разного хлама соорудили, пленкой покрыли. И ассортимент как в Москве. Разница только в ценах - в Москве дороже.
   Ну, так мы там и отоваривались. Там же на рынке и с Айной познакомились. Но об этом как-нибудь в другой раз.
   Так вот пришел как-то на батарею пьянучий и голодный. Счас уже и не помню, то ли деньги вышли, то ли забыл про закусь. Переться обратно по грязищи, когда еле на ногах стою... Ладно, думаю, разок оскоромлюсь, не сдохну, поди. Поперся на кухню. Тащи, говорю поваренку дневальному котелок. Тот припер щедро так, с верхом каши. Я только ложку разжевал - исплевался. Гадость несусветная, совершенно несъедобная. Вот сейчас спроси даже, какая она была - рисовая, там или перловая, и то не смогу ответить. Горелая насквозь, так гарью и шибает. Не соленая совершенно. Жесткая, затхлые не то крупа, не то масло, а скорее, и то и другое. Подзываю я повара, ласково так, и котелком его по морде, по морде. А надо тебе сказать... Вот ты мне журнал давал (Военно-исторический архив, если кому интересно). Так там анекдот был:
   - А у нас начпрод - русский.
   Так вот этот анекдот и для нас. Только у нас все повара, каптерщики, прапора по продовольственному, вещевому и денежному - не жиды, не черножопики, а на 100% хохлы. Разные там прапорщики Пидорко. Причем, родом все, опять же, поголовно с Западной Хохляндии. Что здесь делают, и почему за чехов не воюют - непонятно. То есть, конечно, понятно: деньгу зашибают от солдатских кровей. Вырвался этот кабан, коего я котелком усердно охаживал, заорал по-своему, типа "ратуйте", и как они на меня скопом навалились. А я и так-то еле на ногах стою. А они тоже все пьяные, шары залили. Они ж там сразу самогонный аппарат замастрячили, да не один. Экономят, жадюги, на всем, даже на самом святом - водяре. И ведь помирать с похмелья будешь - грамульки не дадут понюхать. Сахару на их должностях всегда можно притырить. Мы с покупными конфетами чай швыркаем, а солдаты и простому кипяточку рады. Сало им из дома шлют, да они уже и здесь свинарник развели, и охраняют получше любого штаба. В общем, не жизнь - малина. Привыкли к безнаказанности. И тут на тебе - наших бьют. Ну я пару раз вроде хорошо успел наладить по зубам, а потом все - затоптали. Как совсем не ухайдакали, в грязи той же чеченской густой, вонючей не утопили - непонятно. Но почки вот конкретно отстегнули. А главное не рассчитал я - наших-то всех куда-то по тревоге угнали. Пустой лагерь, одни только Пидорки как крысы шныряют. И впрячься-то за меня некому, един аки перст.
   Не помню, кто до палатки донес, кто на лежак устроил. Проснулся оттого, что разведчик наш, с задания вернувшийся, в морду кружкой водки тычет. Когда он меня той же водкой от грязи и крови отмывал, я не чувствовал. Сам лось здоровый, с Кузни, земляк, считай. Раньше в ВДВ служил, а тут в минометчики почему-то запихали контрактником. Ну, принял, на грудь, вроде оклемался малость. Хотя какое там - все тело 1 синяк. Чиститься начал. Чем плоха чеченская грязь - налипает пластами. Чем хороша - также пластами и отваливается. И этот тут же толкется. Раз ничего не спрашивает, значит, уже в курсе. Тянет за рукав:
   - Пойдем, прикол глянем.
   Так я, опираясь на него и побрел. Ну, все болит и рожа и жопа. Хорошо они меня вчерась попинали, от души. Водка нутро зажгла - стал месть измышлять. Ну, думаю, держись, суки. Нельзя же так спускать. Чтобы меня, боевого офицера какая-то там тыловая зажравшаяся мразь. Тем более знаю, наши-то за меня горой. И разбираться не будут, кто прав, кто че. Однако только заикнулся, он меня и прервал - не торопись, мол, как голый на известное дело, все уже итак на мази. Без тебя все и спроворили. Как только пришли с боевых да узнали, что почем. Вот, любуйся.
   А мы, в это время, как раз к кухне подошли. Посмотрел я на повара, и сразу вся злость испарилась - смеяться начал. Как тебе объяснить: у него носа вообще нет, то есть отрихтован вровень с остальной толстой мордой. И эта морда один багрово-фиолетовый фингал. Какой там китаец, он вообще как кот Базилио. Свиных глазок вообще не видать, ровно слепым уродился. Как он вообще, что мог видеть и работать.
   - Это я его стяжкой палаточной приголубил, - поясняет Лось. - Она даже погнулась.
   Есть такая, раздвижная, алюминиевая. В собранном состоянии тяжеленная такая металлическая дубинка. Очень удобно в руку ложиться.
   - Пойдем дальше, на экскурсию.
   В общем, обошли всех, кто вчера на мне геройствовал. Все в примерно одинаковом состоянии. А мы и по второму кругу. Тут уж, в основном я душу отводил. П...ли до тех пор, пока самогонкой не начали откупаться. Потому пошли догоняться. Причем, мужики сказали, что если еще захочешь им вломить - за ради бога. Передавали, потом, что хохлы поклялись меня подстеречь, и тогда уж точно уконтрапупить. Или отравить. Ну так я ж больше их каши в рот не брал. Чай тоже было опасался пить. Ровно полдня. Потом сушняк задавил. Да и вообще - двум смертям, как сам знаешь. К тому же, если что - есть, кому отомстить. Но сколь раз обжигался горячим чаем - как гляну на поварову рожу, так смех и разбирает. У него ж до самого конца командировки рожа последовательно всех цветов радуги была от фиолетовой до желтой. Зато я сейчас, уж год прошел - почками маюсь, как выпил - так сразу и отливать.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 5.36*31  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023