ArtOfWar. Волович Дмитрий Аркадьевич. Пи и производные

Пи и производные

- Пи...Кс-Эмак!(Мать твою - арабский) - выругался Алон. Трясущаяся рука Удика рвала на себя взводной крюк пулемёта, но бельгийский МАГ не поддавался. Удик в исступлении насиловал оружие, но видимо автоматные очереди из мазанок севернее опорного пункта (ОП) номер 7 не давали войну сосредоточиться...

Время - 01:50

Мы проснулись от первых выстрелов этой очереди, проснулись и рванули на бруствер, наспех накидывая разгрузки, вставляя магазины и загоняя патроны в казённики М-16. Мы - это цвет 3 взвода, первой роты нового и, естественно, элитного батальона - Руслан, Санёк, я и наш сержант Серёга, будем знакомы. Из мазанок на южной окраине лагеря беженцев Дир-Эль-Баллах какой-то дятел палил из автомата по нашему маленькому ОП номер 7 - жемчужине средиземного моря, охраняемой самым отмороженным отрядом русских и сочувствующих: Алон - русский, хоть и родился в Израиле, к концу курса молодого бойца полностью перевоспитан, по-русски без акцента. Ярон - закадычный друг Алона, а значит и наш конечно, сочувствует и по праву считается нашим человеком - боец, кстати, мировой. Удик - пулемётный насильник; сегодня явно не его день, пулемёт никак не взводится, мы это ему, конечно, никогда не вспомним, мы же друзья всё-таки...

Жемчужина моря - это наш последний рубеж, настоящий опорный пункт с вышкой и бруствером, три времянки, душ плюс очко; море синее пресинее. Рыбаки по утрам выходят в море и возвращаются к 17:00. Остаются в море на ночь те, у кого разрешение, их количество мы знаем, им можно причалить только утром. Если вдруг, какой непорядок - сразу сигналим Морфлоту, он у нас на море рулит, а у нас за порядком следит начальник рыбалки (Начрыб) - тип такой в очочках, в конторке сидит разрешения выдаёт, он в собственной времянке живёт вместе со сменным командиром - сегодня это сержант Серёга. А мы - мы Начрыба бережём, нас шестеро - у нас своя времянка - там две двухэтажные кровати стоят впритык - ночью трое дежурят - трое спят по три часа вахта, днём двое дежурят - четверо спят - по четыре часа вахта. Третья времянка - кухня; сухпай каждые четыре дня завозят, ну и ротный иногда гостинцев подкинет. Готовим себе сами, кто во что гаразд, меняем у палесов консервы на свежую рыбу, южнее нас резервисты похожую точку держат, у них можно и пивком разжиться. Короче говоря, сказочный уголок, разве что колючка за бруствером да на въезде - позиция с пулемётом. Его-то Удик и насилует сейчас - мамой клянусь, друг, в последний раз вспоминаю...

Так значит легли мы на бруствер, и давай ответный огонь вести. В мазанках что-то зажглось, потом погасло, потом вастрели снова, или нам показалось, дело-то ночью происходит. Санёк отобрал у Удика пулемёт, взвёл, снял с предохранителя и давай по врагам. Это дабавило ясности: мы плюём огнём в шесть стволов плюс пулемёт по мазанкам; у нас ступор; это просто фильм про семеро смелых, и здесь не Газа, а Голливуд и с нами режисёр, а значит, победа обеспечена...Магазины заканчиваются, меняем по очереди, один меняет, двое прикрывают. Адреналин!!! Огонь!!! Волшебный звон в ушах!!!

На этом обычно всё заканчивается, командир приказывает прекратить огонь, по рации вызывается отряд для зачистки мазанок, утром - разбор происшествия, через два дня смена, через две недели увольнительная...

Вдруг Удика подкинуло на месте, невидимая сила бросила его тело вперёд на бруствер в сторону мазанок, глухие хлопки донёслись почему-то откуда-то сзади.

"Якфи нур, халас!"- вырвалось из темноты. В глубине отворилась дверь времянки. Белая майка начальника рыбалки странно дернулась, будто только что постиранное белье под порывом ветра. С какой это стати начальник рыбалки по-арабски загуторил, промелькнуло в голове.

- Эй, Начрыб, ну-ка пригнись, не видишь, война идёт! - крикнул Ярон. Он, тоже повернув голову, вглядывался в темноту ОП, при этом держа дуло автомата направленным в сторону лагеря беженцев. Руслан, Серёга и Санёк продолжали стрельбу по мазанкам, и крик Ярона утонул в пулемётной очереди...

Ночью ОП затемнён, прожектор включаем только при крайней необходимости, свет горит только на кухне. Напротив окон времянок установлены бетонные заграждения в 2 метра высотой. Вот как раз из-за такого заграждения напротив караульной времянки я и увидел три блика, похожих на огонь зажигалки за углом, а потом услышал три чётких длинных хлопка...

Сам себе удивляюсь, как после стольких лет службы мне удалось сохранить слух. С детства я эксплуатировал этот врождённый дар, слыша то, что не должен был слышать, осваивая по слуху музыкальные инструменты, запоминая сложные мелодии. Вместе со мной в самых горячих точках, со временем появлялись гитара или флейта. На ОП номер 7 у меня была старая потрепанная гитара, на которой по окончании дневной вахты я играл, устроившись под пулемётной позицией. Публикой на этих концертах были не только мои товарищи, но и арабские дети, помогавшие своим отцам-рыбакам. Они рассаживались на внешней стороне бруствера и громко хлопали, когда я заканчивал произведение. Руслан не раз, в шутку, предлагал поставить мои импровизированные концерты на коммерческую основу. У нас даже агент по распространению билетов появился, Муса, четырнадцати лет. Время от времени он организовывал с десяток малышей, те несли табуретки, рассаживались напротив шлагбаума, над которым была насыпана пулемётная позиция, я же усаживался на своё коронное место и начинал играть...

Время - 02:03

Хлопки были очень отчётливыми, не смотря на стрельбу наших с бруствера. Я лежал между Яроном и обвисшим Удиком, в метрах пяти от каждого, и медленно, как мне казалось, соображал. В армии на тот момент мы все кроме сержанта Серёги были по полгода, во внутреннем дворе ОП творилось что-то неладное. Сначала Удик летит носом вперёд на бруствер и до сих пор не двигается, потом Начрыб в белой майке, как привидение из мультфильма Карлсон, да ещё кричит по-арабски, потом блики и хлопки в караульной времянке. Но с другой стороны, может это Начрыб над нами пошутить решил, а я сейчас заору, остановлю товарищей прямо посредине героического момента, который им должен запомниться на всё жизнь, меня потом сделают предметом насмешек всего гарнизона, скажут, мол, почему врач в военкомате проверку на истерику не провёл. Нет, паниковать не буду, но на всякий случай М-16 приготовлю. Поставив на предохранитель, я развернулся лицом в сторону двух времянок, тёмной караульной напротив и освещённой кухни слева. Времянка-кухня источала свет, ослепляя, я же старался всмотреться в темноту. Внезапно свет погас. Если бы я не смотрел внутрь ОП, то едва ли заметил это, окно кухни, как и караульной, было заставлено бетонным заграждением, блики света едва пробивались и перемены видимо никто бы не заметил. Но я заметил! В кухне кто-то есть. И этот кто-то не знает, что по инструкции свет на кухне выключать нельзя! Там же у входа стоит рация! И всё это в десяти метрах от меня!

Осознание ситуации не принесло ничего хорошего. Семеро смелых на бруствере бьют по врагу, которого и след простыл, а сзади к ним подкрадывается настоящий реальный противник, один или несколько, в десяти метрах, готовый стрелять нам в спины и резать нам горло...

- Инструкции пишутся для того, чтобы их исполнять! - орал инструктор рукопашки, - И мне плевать, чем ты там раньше занимался! Сказано намотать ремень автомата на руку, когда колешь, значит намотать. Иначе твой автомат станет моим!

Увернувшись от укола, рукопашник вставил руку между мной и автоматом "Галиль", второй рукой провернул автомат за магазин, чуть не вырвав при этом мне большой палец правой руки.

- Инструкции пишутся для того, чтобы их исполнять! Усвоил, воин?

- Так точно! Усвоил!- отчеканил я...

Инструкция предписывала при нападении на ОП рассредоточиться, заняв круговую оборону. Ночью, когда дежурят трое, а трое спят, при открытии огня следует дежурной вахте открыть ответный огонь по противнику с обстреливаемой насыпи, трое проснувшихся должны разбежаться и залечь на трёх оставшихся насыпях, ожидая нападения и держа оружие наизготовку. Только так возможно избежать неожиданного проникновения и атаки в спину, при успешном отвлекающем манёвре. Командир ОП должен по инструкции, оценив ситуацию, сформировать группу из двух бойцов с обстреливаемой стороны, оставив одного для ведения наблюдения. С этой группой и снятым по необходимости пулемётом следует дать поддержку на наиболее опасном направлении, действуя из внутреннего двора ОП, вызвав по рации подкрепление из соседних ОП и гарнизона. Начрыб при этом занимается ранеными, или сменяет убитых. Эта инструкция зачитывалась каждый день в 17:30 перед началом ночного караула. На точке мы были уже восьмой день и уже восемь раз только за эту смену слушали инструкцию...

Отвлекающий манёвр! Отвлекающий манёвр! Бум! Бум! Бум! Пульсирует кровь в голове. Почему-то выстрелы ребят становятся глуше, а потом вообще, как звук выключили. Я попытался громко крикнуть, но крик застрял в горле, как будто закрутили вентиль в газовом баллоне. Появилась какая-то легкость в макушке под каской, я решил действовать сам. Бум! Бум! Бум! Что есть силы, рванул к бетонному заграждению напротив окна караулки. Ноги почему-то двигались очень медленно. Бум! Залёг у заграждения. Бум! Снял М-16 с предохранителя. Бум! Сжался пружиной и выдохнул! Бум! Распрямился, выводя дуло за бетон и нажимая на курок! Бум! Выстрел! Бум! Бум! Ещё два! Я обходил заграждение справа, поменяв левую и правую руки на цевье и курке...

Две времянки стояли в длину впритык, а в метре перед ними стояли два бетонных заграждения, между которыми было метров восемь. На этом отрезке покоилась половина железной бочки на подставке и стол. Бочка была приспособлена нами под мангал, на котором сегодня вечером запекались огромные куски тунца, которого Руслан при посредничестве Мусы сменял у местных рыбаков. Сразу после вечернего инструктажа Алон, Удик и Ярон заступили на трёхчасовую вахту. Серёга, Руслан, Санёк и я вышли на обход "точки". Целью обхода является проверка внешнего периметра ОП на сюрпризы: взрывные устройства, подозрительные следы и т.п. Обычно проводится обход утром, но этот обход не был обычным. Мы должны были собрать дров и подобрать "сюрприз" - оставленный около нашего шлагбаума друзьями-резервистами ящик пива "Голдстар". С дровами мы управились за полчаса, разобрав покосившийся забор заброшенного сарая в метрах 300 от ОП. И пиво подъехало на открытом джипе "Виллис" 49 года вместе с тремя резервистами-десантниками прямо к пулемётной позиции. Потом мы разделились - я начал разводить огонь в полубочке, Серёга на столе рядом разделывал тунца, а Руслан с Саньком на кухне готовили чипсы. К семи стемнело, ужин начался в полдевятого, ящик пива закончился около десяти, а в полночь нас тёпленьких сменили Ярон, Алон иУдик...

Линия времянок шла параллельно линии насыпи, с которой ребята вели огонь, я простреливал проход между времянками и бетонными заграждениями и не боялся задеть своих. После четырёх выстрелов вслепую я, наконец, высунулся, при этом продолжая огонь одиночными. То, что я увидел, не удивило. За заграждением напротив окна кухни обмякало тело, получая раз за разом новую порцию калибром 5.56. Я продолжал стрелять, идя прямо по проходу, пока не остановился в метре от тела. Проходя мимо полубочки, почему-то заметил, что угли ещё тлеют и надо их, потом водой залить. Рядом с телом лежал калаш с длинным дулом, на теле обозначалась разгрузка-лифчик под АК, тело не двигалось. Стрельба сзади остановила киноленту на бруствере, и когда я прекратил огонь, вдруг воцарилась тишина. Именно такую тишину и называют мёртвой. Я стоял на одном колене за бетонным заграждением прямо на убитом арабе. Пацаны меня видеть не могли, а значит, могли спокойно открыть огонь в мою сторону. С другой стороны шуметь я сильно тоже не хотел, вдруг тут целый отряд палесов к нам пожаловал, и крик мог обозначить моё местоположение. Чего я не знал, так это то, что Ярон видел мой рывок к времянкам, стрельбу, видел, как я прошёл мимо полубочки. Он знал, что за заграждением кто-то есть кроме меня, но он не знал, жив ли этот кто-то, и жив ли я. А ещё Ярон не видел торцовую часть кухни, оттуда-то и услышал я уже знакомые длинные хлопки. Из-за угла вели огонь, по меньшей мере, двое, один сидел, второй стоял. Я видел два длинных дула на двух уровнях. На стволах были глушители, это делало их такими длинными и объясняло хлопки. В зоне обстрела находились Руслан и Алон, чтобы бить по остальным, арабам необходимо было занять мою позицию...

Работать группой нас учили с первых дней. Нет, каждого в отдельности тоже дрессировали с личным оружием и боекомплектом, но это происходило на фоне подготовки группы, слаженной, точной, как часы, свирепой и беспощадной. Тройка всему голова, двое спереди, третий сзади, двое прикрывают, третий готовит гранату. Потом из троек формируется отделение. Двигаемся двумя колоннами, командир с радистом Алоном посредине, слева от командира пулемётчик Руслан, справа я с подствольником. Первая тройка отделения это мы, есть вторая и третья стрелковые, четвёртая с маленьким миномётом и пятая с носилками и запасом воды. Каждый знает своё место в бою и интуитивно чувствует товарища. После КМБ ты знаешь о своих товарищах всё необходимое: кто и при каких условиях упадёт после сорокового километра марш-броска по зыбучему песку, кто и сколько весит на носилках, у кого обезвоживание наступает раньше, кто будет тащить за руку товарища, и кого не надо менять под носилками. Кстати показатели стрельб сильно ухудшаются после бросков, пробегов и маршей, поэтому и дрессируют нас с особой жестокостью, доводя до полного истощения, в гору, по колючему кустарнику, ползком по острому щебню, в 45 в тени, когда пот застилает глаза, по зыбучему песку по голенище. Все вместе, тройками, отделением, отрабатывая огневую коробку или передвижение с переменной группой прикрытия...

Время - 02:15

Ответный огонь вёл, кажется, Руслан. Во всяком случае, это был тот, кто перемахнул через бруствер и залёг с внешней стороны насыпи. Оттуда торец кухни-времянки отлично простреливался, только мне от того легче совсем не становилось, хоть и сидел я как мышь за бетонным заграждением. Арабы отвечали огнём, их стволы были совсем рядом; так и подмывало подойти вплотную к углу времянки, протянуть руку и потянуть что есть силы вниз. Только вот два метра, которые отделяли меня от угла, добросовестно простреливал Руслан, и меньше всего мне хотелось попасть под пулю товарища. Впав в полное оцепенение, я пытался предугадать действия своих. Начрыба похоже убили. Удик и Алон , скорее всего, ранены. Серёга соберёт тройку, Санёк с пулемётом и Ярон с М-16. Источники огня они определили - торец времянки и моё бетонное заграждение, поняв, что Руслан пока является основной мишенью. Пока Руслан отстреливается, Серёга подведёт тройку к заграждению с внешней стороны так, чтобы Руслан их видел. Серёга - первый номер - выпрямится в полный рост, прижавшись к бетону, Ярон - второй номер - сядет на колено прямо под Серёгой, Санёк - третий - сядет с пулемётом спиной к первому и второму, прикрывая им спину. По сигналу Руслан прекратит огонь. Ярон выдернет чеку гранаты и нежно закатит её за заграждение. Серёга за ворот оттянет Ярона от края так, что тот снова окажется между Серегиных ног. После взрыва Серёга даст очередь за заграждение, а Ярон будет стрелять по углу времянки, таким образом не оставляя противнику никакого шанса. Они так и не узнают, что там за заграждением противника уже нет, потому, что я сижу, оцепенев, на том, что от этого противника осталось.

Арабы сменили магазины, их стволы время от времени высовывались из-за угла кухни. Вдруг Руслан затих.

- Серёга! Братуха! Не стреляй! - проскулил я по-русски.

- Обана! Александр Матросов объявился, - съязвил Серёга через бетон.

- Ярон, верни чеку! - скомандовал сержант уже на иврите, - Даня жив!

- Шалом, гибор*! Так значит, ты араба всё-таки завалил? - поинтересовался Ярон.

Его голос звучал спокойно и совсем близко, между нами было сантиметров двадцать бетона, мы оба сидели и наши головы находились на одной высоте от земли, я смотрел в сторону моря и в свете луны видел угол кухни и насыпь, Ярон, видимо, смотрел туда же, только видел в основном бетон. Вдруг из-за угла времянки- кухни появилась рука. Почему-то вспомнился Чарли Чаплин в Золотой лихорадке, только вместо булочки на вилке, рука держала гранату Ф-1. Как в чёрно-белом кино рука махом снизу метнула лимонку прямо мне под ноги. Спусковая скоба слегка щёлкнула и отлетела в сторону, граната глухо шлёпнулась в полуметре от меня.

- АЗАР! ГРАНАТА! - заорал я что было мочи, и рванул назад, при этом считая вслух " 21, 22, 23, В-З-Р-Ы-В!!! "...

Открываю глаза и рывком сажусь. Темно. Глаза медленно привыкают. Почему-то сижу на кровати. Как я сюда попал? Что стало с ребятами? Встаю и оглядываюсь. В дверном проёме стоит на коленях человек. Хотя нет, не на коленях. Это ребёнок стоит в дверном проёме и смотрит на меня. На стене вижу цифры часов.

Время - 04:25

- Ты опять кричал, папа, - говорит девочка, - Я испугалась...

*Привет, герой (иврит)

Комментарии: 12, последний от 24/04/2012. © Copyright Волович Дмитрий Аркадьевич (sdivol@gmail.com) Размещен: 27/10/2011, изменен: 27/10/2011. 18k. Статистика. Рассказ: Ближний Восток Иллюстрации: 1 штук. Годы событий: 1993	Оценка: *6.618** Ваша оценка:

Волович Дмитрий Аркадьевич Пи и производные

Волович Дмитрий Аркадьевич
Пи и производные