ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. Чистка тылов

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

"Бездна неизреченного"...

Мое кредо:

http://militera.lib.ru/science/kamenev3/index.html

0x01 graphic

"Жены, издали смотрящие на Голгофу" 1867.

Художник Боткин Михаил Петрович

Н. Попель

Чистка тылов

("По отношению к вам, ефрейтор, допущена ошибка. Проглядели, когда вы стали шкурником и паразитом. Лечить вас можно только огнем, боем")...

(фрагменты из кн. "В тяжкую пору")

Продолжение

Когда танковые соединения уходят в рейд, они знают одну команду -- "Вперед!"

Не их забота -- положение в тылу.

В период Прикарпатской операции позади наших колонн, где-то в районе Каменец-Подольского, советские войска окружили 1-ю танковую армию немцев, и штаб фронта считал, что участь ее предрешена.

Вскоре, однако, выяснилось, что такая уверенность преждевременна, кольцо не столь уж основательно.

Был и еще один просчет: полагали, что противник попытается пробиваться на юг.

Но гитлеровская ставка, поколебавшись, приказала своей 1-й танковой выходить на запад и навстречу выдвинула из района Бучача свежие танковые соединения.

И вот у нас в тылу, вдоль левого берега Днестра, ревут "тигры", "фердинанды", "пантеры", а наша армия, обращенная лицом на запад и юго-запад, спешно поворачивает фронт на север и северо-восток.

Днестр, еще недавно служивший преградой на нашем пути, становится рубежом обороны.

Гитлеровцы жадно тянутся к наведенным нами переправам. На плацдарме возле Устечко отбивает атаки фашистской пехоты малочисленный мотострелковый батальон. И когда остатки этого батальона откатываются на правый берег, мост взлетает на воздух...

Начинаются тяжкие дни.

По-над берегом Днестра, хорошо различимая в бинокль, тянется немецкая колонна.

-- Почему не стреляете? -- обращаюсь я к командиру минометной батареи.

-- Осталось по две мины на трубу, Бросаюсь к развернувшемуся на огневых позициях артиллерийскому дивизиону.

-- Чего молчите?

-- Один выстрел на орудие.

Когда снабжение войск нарушено, первая мысль и первая тревога -- не хлеб и даже не медикаменты, а снаряды, мины, патроны.

Полку У-2, который был придан армии, не под силу одному решить задачу боевого питания.

И тогда командующий фронтом направляет на аэродром под Коломыей полк транспортной авиации.

Все самолеты загружены снарядами.

Улучшилось положение с боеприпасами -- обострилась нужда в автоле.

Отправили шифровку члену Военного совета фронта Кальченко. И уже на следующий день автол был доставлен к нам опять-таки самолетами.

Фронт оперативно откликался на каждую нашу просьбу, мы не чувствовали себя брошенными на произвол судьбы.

Продовольствием армия снабжалась из многочисленных трофейных складов, доставшихся при наступлении.

Но и здесь не все просто.

Кто-кто, а уж немецкие-то штабы знают места расположения своих складов, и, начиная активные действия, они не пожалеют бомб, чтобы разрушить и сжечь их.

Значит, надо перебросить склады в другие районы, а часть продуктов погрузить в железнодорожные эшелоны и создать, таким образом, подвижные базы.

Военный совет стремится к тому, чтобы солдаты и офицеры не чувствовали себя изолированными от остальных войск, от страны, чтобы не рвались привычные нити, соединяющие каждого с большим миром, с семьей.

Редакции армейской и корпусных газет остались за Днестром.

Но несколько корреспондентов находится здесь, с нами.

Родилась идея на месте наладить выпуск приложения к армейской газете.

В Черновицах нашли шрифты, завалящую "американку", кое-как довели ее до рабочего состояния и отпечатали сводку Совинформбюро.

Улыбающийся Журавлев принес пахнущий свежей типографской краской листок.

-- От товарищей корреспондентов поступило предложение не ограничиваться сводками Совинформбюро. "Американка" позволяет увеличить формат листовки. Можно печатать заметки о героических подвигах. Я дал санкцию...

А потом наладилась и доставка по воздуху армейской газеты "На разгром врага". Звено У-2 ежедневно доставляло почту и забирало письма.

Все как будто вошло в нормальную колею.

И все-таки на каждом шагу мы чувствуем особенность своего положения.

Следуя однажды по неровной, только что пробитой войсками дороге, я дал знак Мише Кучину, и он остановил наш бронетранспортер возле группы раненых, отдыхавших на пригретом весенним солнцем бугорке.

Раненые были явно не обработаны. Кое-как налаженные, почерневшие повязки засохли, одеревенели.

Вышел из транспортера, поздоровался с бойцами.

Ответили устало, нестройно. Высокий краснолицый сержант с рукой, подвешенной на брезентовом брючном ремне, попросил закурить.

Я вынул пачку.

Сержант восхищенно посмотрел на папиросы.

-- С сорок первого года не видал "Беломора".

Он осторожно, плохо гнущимися пальцами правой руки достал одну папиросу, нерешительно посмотрел на меня:

-- Еще одну можно, для ефрейтора?

Только теперь я заметил: на куст натянута плащ-палатка, из-под нее виднеются ноги. Одна в кирзовом сапоге, другая -- толсто обмотанная тряпкой с прикрученной доской, заменяющей шину.

И тут же, неподалеку, накрытое короткой, в бурых пятнах шинелью, лежало мертвое тело.

-- Лопаты не найдется? -- хмуро спросил сержант. Фамилия у него оказалась не совсем обычная -- Злой.

Миша Кучин и Балыков вырыли могилу.

Когда опускали тело, подполз, стараясь не стонать, раненный в ногу ефрейтор, бросил в могилу горсть земли.

Мы постояли над могилой.

Потом посидели рядом на бугорке, покурили.

-- А двое наших там остались, -- сказал, ни к кому не обращаясь, сержант Злой.

-- Где там? -- переспросил я.

-- На том берегу. Раненные они были, вынести их не смогли. В плен, небось, попались. И снова все замолчали.

-- Подождите, товарищи, -- удивился я, -- почему же вы здесь отдыхаете, в госпиталь не спешите?

-- Где он, тот госпиталь? Нашли какой-то медвзвод. Фельдшеренок там молоденький, раненых десятка два. Посмотрели мы -- и дальше двинулись. Глядишь, на дороге какая-нибудь машина возьмет.

Балыков и Кучин уложили в транспортер тяжело раненного ефрейтора, помогли забраться остальным, и я приказал ехать в госпиталь.

На территории нашей "Заднестровской республики" он был единственный.

Развернулся этот госпиталь в деревне и прилегающей к ней роще. Палатки операционной и госпитального взвода притулились по отлогим склонам оврага. На две оврага шумела неглубокая речушка, в которой ходячие раненые кто как мог стирали белье.

Выздоравливающие жили по хатам, и заботы о них взяли на себя крестьянки.

Я не наведывался в госпиталь несколько дней, и изменения бросились в глаза.

Очередь носилок с тяжелоранеными перед операционной, а позади палатки -- горы окровавленной ваты и бинтов.

Бледные, с ввалившимися воспаленными глазами врачи и сестры едва держатся на ногах.

От начальника госпиталя подполковника Ткачева и главного хирурга подполковника Эльдарова узнал, что почти весь персонал дает раненым кровь.

Эльдаров и Ткачев тоже стали донорами.

Я по рации связался с начальником тыла армии.

В ту же ночь на коломыйский аэродром прибыли медикаменты, консервированная кровь, новая группа медицинского персонала.

Гитлеровской 1-й танковой армии нелегко и недешево дался выход из окружения.

Летчики с наших транспортных самолетов и У-2 рассказывали о кладбищах мертвой техники, над которыми они пролетали.

Но танковые дивизии противника относились к числу стойких соединений вермахта, боевой дух их не был сломлен, неудачи еще больше ожесточали гитлеровцев, и они пытались взять реванш.

Фашистская ставка слишком хорошо понимала значение выхода советских войск в Карпаты, на границы Венгрии, Румынии, Польши, чтобы примириться с этим.

Противник получал щедрое подкрепление -- прибывали эшелоны с пехотой, танками, орудиями.

Мы наступали в дни отчаянной распутицы, а теперь солнце и апрельский ветер высушивали дороги.

Немцы пользовались весной, своим численным и техническим перевесом над нашими истощенными в длительных боях частями.

Но добиться значительного успеха все же не могли.

И они сатанели, зверели.

Акт о зверствах фашистов поместили в приложении к газете "На разгром врага".

Вчитываясь в короткие строчки этого документа, я задумался.

Надо было вести пропаганду так, чтобы чувство мести не переходило дозволенных границ, чтобы сообщения о фашистских зверствах вызывали не потребность поступать так же с захваченными в плен немецкими солдатами, а лишь усиливали боевую активность и несокрушимую стойкость.

Слепое "око за око, зуб за зуб" не могло служить для нас девизом.

Этот разговор, начавшийся в редакции при обсуждении материалов о фашистских злодеяниях, продолжался потом на совещании в политотделе.

Мы искали такие слова и формы работы, которые поддерживали бы высокий нравственный уровень наших людей и крепкую дисциплину в подразделениях. Бои на широком фронте создают всякие ситуации.

Иной раз не только подразделение, но и солдат действует в одиночку.

Люди измотаны сверх всякой меры.

Потребность в сне и отдыхе порой сильнее всех прочих побуждений.

Да и сытостью не всегда похвастаешься.

Почему не зайти на хутор и не пообедать хозяйским гусем, который, как нарочно, лезет под ноги, вытянув свою дурацкую шею?

Почему не отбиться от роты и не пристроиться на пару суток к сероглазой вдовушке?

На территории "Заднестровской республики" созданы комендатуры, на перекрестках дорог дежурят контрольные посты, по улицам городов прохаживаются патрули.

Но если солдат, бывалый солдат сорок четвертого года, захочет, он не попадется на глаза ни коменданту, ни патрульным.

Чем сложнее обстановка, тем больше надо заботиться о сознательности каждого.

То там, то сям на трехсоткилометровом полукружье фронта нашей армии вспыхивают бои.

На опасное направление выбрасывается с трудом сколоченный подвижный резерв -- усиленная последними гореловскими танками бригада Бойко.

Но отбивать уже начавшиеся атаки -- мало.

Надо по возможности опережать противника, предупреждать его удары.

Разведка, постоянная разведка от батальонов, полков, бригад, корпусов, от армии, наконец.

Вернулась одна группа.-- пусть отправляется другая. Прощупан один участок -- надо приниматься за соседний. Разведка ведется не только наземная.

У-2 неожиданно выныривают из облаков и тарахтят над немецкими колоннами, определяя их направление, подсчитывая количество машин и стволов.

Катуков, приехав в любую часть, прежде всего, требует свежих сведений о противнике и подтверждения их достоверности.

День и ночь ездит Михаил Ефимович -- с фланга на фланг, из бригады в бригаду.

Он появляется обычно там, где немцы затевают каверзу, -- энергичный, злой, решительный. В такие минуты возле него нельзя рассусоливать, чесать затылок. Надо действовать смело, быстро, находчиво. А если ты не способен на это, пеняй на себя и не жди пощады от командующего.

Я с завистью наблюдаю за Катуковым.

-- Какой дьявол тебя, Михаил Ефимович, надоумил, что гитлеровцы полезут именно здесь?

-- Дьявол ни при чем. Во-первых, немного знаком с устройством мозгов у немецких генералов, во-вторых, не считаю, что оно хуже нашего с тобой, а в-третьих... Но хватит и этого. Догадываться-то я догадывался, но знал наши силенки тут и про себя молился, как в старину мужики тамбовские, глядя на железнодорожные рельсы, перед первым поездом: "Матушка загогуля, не ешь ты наш Тамбов, сверни на Пензу..." Но вот не обошлось -- и "под Тамбовом" полезли...

Катуков азартно щелкает новой зажигалкой:

-- Трофей последнего боя. Невелик, но занятен. Гляди, какая гравировка.

Но как бы ни спешил Катуков, куда бы ни мчался, не забывает об одном -- о связи со своим штабом.

Там, запершись, как всегда, в каморке, неторопливым движением поднимая телефонную трубку, мудрует над картой Шалин.

Подобно опытному шахматисту, он предвидит заранее несколько ходов противника.

Не помню случая, когда бы на вопрос Шалина: "Согласны, товарищ Ефимов?" -- Катуков возразил бы что-нибудь.

Сочетание острого оперативного чутья, быстрой реакции Катукова со штабной проницательностью Шалина помогли нам выиграть не один бой...

Придерживая пальцами отяжелевшие веки, я читаю справку о только что доставленной самолетами партии снарядов.

И вдруг -- сонливость как рукой сняло.

Даже вздрогнул от неожиданности.

Оплошность писаря из артснабжения: присланы снаряды к орудиям, калибров которых у нас и в помине нет. Читаю дальше: бронебойных достаточно, но ни одного шрапнельного выстрела, а отбивать-то приходится главным образом атаки пехоты...

Мы сидим с Михаилом Ефимовичем напротив друг друга, перед нами на столе злосчастная справка, и ругаемся в бессильной ярости.

После того как доподлинно определено, кто они есть, эти артснабженцы, и выражено скромное пожелание -- "Их бы сюда", Михаил Ефимович, откинув ногой табурет, начинает быстро ходить по комнате.

-- Руганью душу облегчать можно, а положение -- никогда... В сорок первом пользовались мы немецкой техникой? Пользовались. Почему теперь пренебрегаем? Зазнались? Сколько у нас тут снарядов германских, пушек, танков! Даже не учтено как следует. Завтра же собрать, подсчитать. На батальон танков хватит? Наверняка хватит. На дивизион пушек хватит? Тоже хватит. Дядю ругать умеем, а когда себя надо обложить, слова не находим... Пусть политработники помогут укомплектовать подразделения... сюда надо покрепче народ, побольше коммунистов, комсомольцев... А еще -- с завтрашнего дня приступим к сбору своего оружия. Пусть политработники и это дело возглавят. Ей-ей, в сорок первом году мы в этом отношении изобретательнее были. Голь на выдумки хитра, нужда научит горшки обжигать. А теперь с неба помощи ждем, под ноги не смотрим...

Так у нас в армии весной сорок четвертого года были сформированы танковый батальон и артиллерийский дивизион, оснащенные трофейной техникой.

И оказалось это как нельзя более кстати.

Бои на Заднестровской дуге достигли высшего накала.

Гитлеровцы с яростным упорством стремились разрубить дугу на куски, рассечь наши войска и таким образом покончить с ними. Они одновременно наносили удары в нескольких точках по сходящимся направлениям.

Это сковывало наши части, затрудняло маневр.

Однажды в излучине Днестра возле местечка Нижнюв нашу тонкую линию обороны, только что разворошенную бомбами, прорвал-таки клин фашистских танков.

Прорвал и устремился на юго-восток -- к Городенке, Черновицам. Тяжелые машины, смяв с ходу иптаповскую батарею, вырвались на простор. Вначале они постреливали в разные стороны -- так, на всякий случай, припугнуть русских, если те еще остались поблизости.

Но вскоре убедились: никого нет.

Ясное солнце сияет с неба, зеленеют первой травой луга.

Когда танки выскакивают на холмы, слева синеет Днестр.

Радостный азарт овладел немецкими танкистами. По дороге тянулся обоз -- крестьяне везли раненых бойцов...

К черту раненых, к черту крестьян и лошадей тоже zum Teufel.

Три танка отваливают в сторону.

Глухое урчание моторов заглушает стоны, проклятья, треск раздавленных подвод.

Ни один человек не спасся. Какой-то старик в белых узких портах пытается удрать. Но его нагоняет пулеметная очередь.

Конечно, неэкономно тратить на старого целую очередь. Но разве в такую минуту можно думать об экономии!

На развилке торчит некогда красная, а теперь порыжевшая бензоколонка, насосы которой давно забыли запах бензина.

К черту колонку!

И уже вовсе из веселого озорства "пантеры" походя разваливают хутор, прижавшийся к дороге.

А потом одна из них медленно поворачивает башню, опускает длинный ствол и бьет термитным снарядом в то, что еще минуту назад было домом.

Но и забавляясь, таким образом, вражеские танки не сбавляют темп.

Офицер, возглавляющий их, хорошо понимает: если выйти к Черновицам, повернуть на юг, то русская группировка будет не просто отрезана от своих тылов, она окажется в закупоренном котле.

И тогда...

С крыши костела в Незвиске я отчетливо вижу вдалеке быстро ползущие четырехугольнички и вспыхивающие на солнце блики.

-- Бинокли,-- подсказал подполковник Кобрин и снова склонился к стереотрубе. -- Сейчас подойдут к дефиле, хошь не хошь придется им вытягиваться узкой колонной. Тогда и начнем...

Так и произошло.

Головные танки, чуть помедлив, нехотя спустились со склона на дорогу.

-- Верно, -- бормочет Кобрин, -- не зря Козьма Прутков говаривал: "Не ходи по косогору -- сапоги стопчешь..."

И вдруг лицо его вспыхнуло от прилившей крови.

Он схватил микрофон и громко, будто находился на огневых позициях, крикнул:

-- Огонь!

Между этой командой и первым выстрелом прошло какое-то время.

Танки с открытыми люками уверенно продолжали победный марш. Но мы уже знали, что это их последние десятки метров...

Может быть, дотянут до той вон кучи булыжника. И все.

Первые разрывы не остановили колонну.

Она еще двигалась по инерции.

Только когда вдруг споткнулась головная "пантера", другие принялись тормозить. Несколько машин повернуло назад.

Но, видно, их по радио заставили развернуться снова.

Сверху, с гребня холма, били 152-миллиметровые орудия, каждым снарядом не просто пробивая броню, а делая огромные зияющие дыры, разворачивая танк, как если бы он был картонный.

В узком дефиле поднялась паника.

С тяжелым металлическим звоном машины наскакивали друг на друга, шарахались от уже горящих, карабкались на крутые склоны.

И все-таки это была дисциплинированная часть.

Командир быстро навел какое-то подобие порядка. Отстреливаясь, танки стали пятиться назад.

Немцы понимали, что наткнулись на позиции тяжелых орудий.

Наиболее опытные из них, возможно, определили калибр. Но что за чертовщина -- 152-миллиметровые махины не так-то легко меняют огневые. А эти моментально смавеврировали, ушли из-под разрывов немецких танков и вот уже снова с высоты ударили по "пантерам"...

Из сорока прорвавшихся гитлеровских танков обратно к Нижнюву вернулись восемь. Вернулись и принесли в фашистские войска весть о новом ужасном оружии русских.

Оружие и впрямь было могучее.

Накануне по приказу командарма позиции на высотах у Незвиска, где сохранились остатки блиндажей и окопов Первой Мировой войны, занял полк 152-миллиметровых самоходных артиллерийских установок.

Полк этот был последней частью, успевшей проскочить к нам за Днестр, прежде чем противник перерезал коммуникации. Штаб армии, получив в свое распоряжение новое, воистину сокрушающее оружие, приберегал его для критической схватки.

Тяжелый самоходный полк, разбивший немецкую танковую колонну, был замечателен не только своей техникой и своей победой под Незвиской, но и своим прошлым.

Он вырос из бронедивизиона, который в апреле 1917 года встречал Ленина на площади у Финляндского вокзала. Из пятнадцати броневиков дивизиона четырнадцать перешли на сторону большевиков.

На одном из этих четырнадцати стоял Ленин, произнося речь...

Дивизион участвовал в октябрьских боях в Питере, воевал на фронтах гражданской войны. В мирные годы он получил новое техническое оснащение, и к началу Отечественной войны это был уже танковый полк.

А когда в сорок четвертом году наша промышленность освоила выпуск СУ-152, он получил на вооружение тяжелые самоходки.

Я был мало знаком с полком, с его техникой и его людьми.

Приехал вечером, когда экипажи окапывались на гребне высоты. Здесь меня и застала тревожная радиограмма о танковом прорыве у Нижнюва.

Преследуя фашистские танки, наши самоходки миновали догорающие развалины хутора, окровавленные остатки обоза с ранеными, смятую бензоколонку...

Полк растянулся на многие километры.

Надо было собрать его, схоронить погибших, оказать помощь раненым, приниматься за ремонт машин.

Замполит спешно составлял реляции на отличившихся.

Вечером должен был заседать Военный совет, и я хотел, чтобы он вынес по этим реляциям свое решение. А завтра приехать сюда опять и вручить награды...

Возбужденные, не оправившиеся от лихорадки боя, мы вернулись в штаб армии к вечеру.

Едва я выскочил из машины, кто-то стремительно бросился мне навстречу.

-- Товарищ член Военного совета, разрешите обратиться...

-- В чем дело? Кто вы?

-- Ефрейтор Селезнев. По личному вопросу. О жизни человека вопрос стоит.

-- О чьей же жизни, товарищ Селезнев? Заходите в дом.

Балыков зажег лампу.

Передо мной стоял широкоплечий боец в хорошо заправленной длинной шинели с негнущимися погонами, пересеченными красной лычкой. Начищенные хромовые сапоги блестели так, что казалось, будто хозяин их ходил не по земле, а по воздуху.

Ефрейтор начал еще в дверях и теперь торопливо продолжал, боясь, что ему не дадут договорить:

-- Затеяли чистку тылов. Из комендантской роты людей на передовую посылают. А комендантская рота как же?

Я не мог взять в толк, куда клонит ефрейтор.

-- Вам-то что до комендантской роты?

-- Как что? Я в ней небось не первый день служу!..

До меня уже начал доходить смысл его "благородного" негодования.

-- Не тревожьтесь. Комендантская рота не пропадет. В ней останутся пожилые бойцы, нестроевики. А после боев пополним.

-- После боев, -- подхватил ефрейтор, -- когда ценные кадры перебьют... Сколько раз я вашу жизнь охранял? Часовым у входа к вам стоял!

-- А в стрелковой роте либо в танковом экипаже не доводилось служить?

-- Не всем же в экипаже или в автоматчиках. Кто-то должен и командование охранять и обслуживать. У меня есть основания. Никто слушать только не желает, чуткости нет...

Только что я видел жаркий бой.

Наспех обученные самоходчики, не считаясь с потерями, бросались наперерез фашистским танкам...

А тут стоял человечишко в подогнанной по росту шинели, начищенных офицерских сапогах, проникнутый одним лишь стремлением -- выжить, уцелеть.

Сегодняшняя "чистка тылов" для него обернулась крахом.

Он настолько потерялся, что бормочет что-то жалкое о любви к комендантской роте, о своих особых правах.

-- Я в гражданке, товарищ генерал, был на руководящей работе, руководил отделом в райисполкоме. С этим тоже надо считаться... Кто будет заниматься восстановлением народного хозяйства, если кадры перебьют? Разве ж это государственный подход? Товарищ Сталин учит: кадры -- ценнейший капитал...

Был момент, когда я почувствовал неодолимое желание взять его одной рукой за грудь, а второй...

Но желание это быстро прошло, мной овладели два других чувства: презрение к просителю и усталость.

Я сел за стол, терпеливо выслушал речь ефрейтора до конца.

-- Вы правы. По отношению к вам допущена ошибка. Проглядели, когда вы стали шкурником и паразитом. Лечить вас можно только огнем, боем. Идите.

Он продолжал стоять, и я не выдержал.

-- Убирайтесь!..

Потом прикрутил коптящий фитиль. Углы и стены растворились в полумраке.

Почти три года войны.

Такой опыт приобретен всеми, что, казалось бы, не должно быть больше ни подлости, ни шкурничества.

Но все это еще существует.

Кончится война, а борьба с этим будет продолжаться...

Конец войны, послевоенная пора всегда рисовались нам чем-то слепяще радостным. И тут, пожалуй впервые, [412] к мысли о будущем применилась неясная тревога. Я осязаемо почувствовал всю сложность политической и воспитательной работы на заключительном этапе боев. И не только на заключительном. Но и после боев...

Из будущего мысли возвращались в сегодняшнее, в поисках сравнений уходили в минувшее.

Четыре месяца непрерывных боев.

Почти месяц боевых действий с далеко отставшими войсковыми тылами. Третья неделя с перерезанными путями снабжения. И все же армия воюет, удерживает освобожденное!

В сентябре 1941 года, окружая войска нашего Юго-За-падного фронта, Клейст наступал из района Кременчуга на Ромны, а Гудериан на те же Ромны из района Клинцов. К Ромнам с севера и с юга подошло по три -- четыре уцелевших немецких танка. И все же наши войска считали и чувствовали себя в окружении...

Сколько раз случалось -- просочится в тыл десяток автоматчиков, постреляет в воздух, а целый полк начинает паниковать: "Окружены!"

Теперь у нас в тылах десятки, если не сотни фашистских танков.

Со стороны Станислава, Надворной, Нижнюва атакуют недавно пополненные немецкие дивизии. Мы не скрываем от бойцов сложности обстановки, да они и сами видят, что снаряды, бинты и письма доставляются по воздуху.

Но я ни разу не слышал смятенного крика или трусливого шепота: "Окружены!"

Танковая армия живет нормальной боевой жизнью, лишь более напряженной, чем обычно.

Никаких проявлений растерянности.

Рост боевого мастерства?

Безусловно.

Но не только. Это и рост духовной стойкости, человеческого самосознания.

21 апреля к нам на помощь в "Заднестровскую республику" выдвигаются общевойсковые армии Москаленко и Журавлева.

Как радуется пехота, когда в наступлении ее обгоняют танки!

Но не меньше радовались и танкисты, видя подходившие стрелковые полки.

Следом за пехотой по начавшим пылить дорогам, по затвердевшей грязи прибыли тылы с боеприпасами, продовольствием, горючим.

Но еще две недели гитлеровцы упрямо бросались на наши позиции в надежде прорвать их. И, вконец истрепанные в безрезультатных боях, распрощались с этой надеждой.

Буковина и Прикарпатье отныне не просто освобожденная от врага земля, но и плацдарм для будущего наступления.

К середине мая фронт притих, застыл.

Наша 1-я танковая получила приказ выйти во второй эшелон.

Несколько суток на приведение себя в порядок: баня, стирка, сон.

Веселыми флагами полощутся на веревках и заборах портянки, комбинезоны, нательные рубахи.

Их запах смешивается с запахом влажной и теплой зелени, ароматом цветущих яблонь.

А потом, как некогда под Курском, -- лопата, политподготовка, изучение материальной части.

"Хорьх" прижимается к обочине, чтобы не помешать взводу, отрабатывающему строевой шаг.

Командир в побелевшей от стирок, пота и солнца гимнастерке пятится спиной вдоль строя, ожесточенно отбивая рукой ритм.

-- Ноги не слышу! -- доносится до меня голос Пети Мочалова.

См. далее...

Николай Кириллович Попель (1901 - 1980) - генерал-лейтенант танковых войск, автор книги "В тяжкую пору"...

*****************************************************************

Если посмотреть правде в глаза...

0x01 graphic

В саду Гесперид (1892).

Художник Фредерик Лейтон

Фактор времени 26k "Фрагмент" История Комментарии: 5 (21/04/2009) Размещен: 20/04/2009, изменен: 12/03/2012. 26k. Статистика. 2414 читателей (на 12.11.2014 г.)

Объективно: ВРЕМЯ - фактор стратегический и системообразующий, т.е. чрезвычайно важный компонент, который должен лежать в основе всех решений и действий, как индивидуальных (личных), так и государственных (всеобщих).

Субъективно это не так: в нашей стране, как, впрочем, и во многих других государствах, время - это даровой продукт, который не имеет должной ценности, а потому может транжириться без опаски, что от него много убудет. А раз так, то с этой составляющей нашей жизни можно не очень-то считаться, так как время "можно наверстать", а с необходимыми делами - повременить или отложить до поры до времени.

Дела свои мы, как правило, начинаем тогда, когда "горячий петух" начинает клевать нас в известное место...

Перед лицом грозящей опасности (военной, экономической, социальной и проч.) в нас просыпается то, что называется "задним умом". И мы еще долго чертыхаемся и вздыхаем по поводу ранее несделанного (или до времени отложенного деяния) и уж после этого лихорадочно собираем ресурсы и средства для устранения грядущей опасности или ликвидации случившегося несчастья.

Беда наша в том, что большинство из нас не научилось ценить время, как тот единственный капитал, который нам дается с рождения и который неуклонной убывает по мере взросления и развития нашего.

День за днем, бесцельно тратя это единственное сокровище, которое необратимо, которое невосполнимо, мы, наконец, начинаем понимать, что бесчисленное число дней истрачено на мелочи и пустяки, а в нашем распоряжении остается совсем незначительная часть того, что даровано нам Судьбой для благих дел, поступков и начинаний.

Еще более огорчительно, если фактор времени не является главенствующим в деятельности государства и власти. Так же, как и человек, государство имеет свой резерв времени, свой невосполнимый и незаменимый капитал - ВРЕМЯ для развития, для преобразований, для укрепления обороноспособности...

Производным из этой личностной и государственной небрежности в отношении времени являются просчеты в военной политике, обороноспособности страны и деятельности военных кадров.

В этой связи интересна заметка Д. Зуева, опубликованная в журнале "Военная мысль", издании РВС Туркфронта (август-декабрь 1921 г.), в которой приводятся интересные мысли автора по поводу явлений, имевших место в 1-ой мировой войне среди германских и русских войск.

Германские войска поражали весь мир точностью своих маневров. Самые сложные передвижения, марши и контр-марши выполнялись ими безукоризненно, что позволяло высшему коман-дованию производить блестящие полевые операции и выходить с честью из самых затруднительных положений.

Гражданская война, основанная на духе величайшей маневрен-ной активности, требует от красной армии и ее штабов самого внимательного отношения к развитию точности в передвижениях и всемерного соблюдения, так называемого "масштаба времени". И в этой области красному генеральному штабу придется, как и в боль-шинстве других, прокладывать новые пути, так как наследство старого генерального штаба, по обыкновению, отрицательное.

Если к концу мировой войны, во время длительного позицион-ного затишья наши штабы и не слишком сильно грешили перед масштабом времени, то вначале, в период полевых операций, равно и во время руководства прорывами они делали ошибку за ошибкой. Оно и понятно, "так как на войне солдат делает то, чему его учили в мирное время".

В мирное время, правда, обращали внимание на точность, зачастую, это сводилось не к выработке определенного масштаба времени (т.е. уменья каждое свое действие произвести с расчетом времени, чтобы не опоздать, но и не потерять времени напрасно) а к выработке привычки ни в коем случае не опаздывать: на практи-ке это привело в обыкновению поднимать войска значительно раньше необходимого времени, отрывать у солдат время, отведенное на необходимый им отдых.

Еще в записках Саблукова о временах императора Павла мы встречаем указание на это - тогда солдаты, назначенные в дворцовый караул, начинают к нему чиститься с вечера и почти не спят, одетые и стянутые по всем правилам прусского экзерцирцгауза. Куприн в своем "Поединке" отметил эту сторону армейской жизни, мастерски описав сцену, как готовился его полк к смотру командующего войсками, когда роты были выведены на плац за три часа до начала.

В штабах сложилось убеждение, что продержать полки лишние полчаса в сборе пустяки - лишь бы они не опоздали на две минуты. Отсюда прямой путь к небрежности в вычислении маршрутов следования и времени оповещения частей.

Вспоминая первый бой первой гвардейской дивизии в августе 1914 года мы, можем отметить, как этот неправильный масштаб времени гибельно отразился на всей операции и едва не повел к проигрышу первого столкновения с противником.

Несколько дней марша (подход к полю сражения) дивизия изнывала от путаницы на сборном пункте, от спешки в момент выступления, приказание приходило несвоевременно, ширина квартирного района полков в расчет штабом дивизии не принималась,. старая красносельская привычка иметь полки на правильно разбитом биваке, на пятачке, от длительного ожидания в резервном порядке при полной походной амуниции, пока вытянутся охраняющие части и голова колонны, и систематического прихода на ночлег при полной темноте. Естественно, что силы бойцов расходовавались совершенно непроизводительно и от такого "полковождения" неминуемо закрадывалось сомнение в уменьи высших начальников руководить боевыми операциями.

Армия - этот самый точный механизм -- должна быть безукоризненна в своей точности ...

"Ефрейторский зазор" и суворовская практика

Думаю, и сейчас можно было бы написать не один трактат по поводу того безобразия, которое творится со ВРЕМЕНЕМ в войсках.

Но, сначала немного о коварстве времени.

Прежде всего, следует сказать о том, что время стирает из нашей и общественной памяти самое ценное - уроки прошлого. В силу этого обстоятельства, каждое наше новое поколение уверенно и неуклонно "наступает на одни и те же грабли", т.е. совершает те же самые ошибки, которые некогда допускали и предки наши. Правда, цена нынешних ошибок не идет ни в какое сравнение с ошибками отцов, дедов и прадедов.

Второе: время дисквалифицирует тех, кто перестает развиваться (физически, духовно, профессионально) и начинает отстраняться от того дела, которым прежде занимался. С каждым новым катаклизмом (революция, смута, хозяйственная неразбериха или кризис) страна теряет для обороноспособности примерно 70% своих военных кадров (впрочем, цифра, на мой взгляд, даже занижена).

Третье: военное время вообще безжалостно к военным кадрам. Так, в годы первой мировой войны во многих полках Русской армии после первого года войны офицеры военного времени составляли 96%. Среди этих офицеров число прапорщиков колебалось от 60 до 75 процентов. И дело здесь не в объективной кровожадной природе войны, а в неверной и пагубной военной политике, при которой весь цвет офицерства бросается в горнило войны в первые же месяцы военного противоборства.

Взять хотя бы, так называемый "ефрейторский зазор", который известен каждому военнослужащему.

Суть его в том, что каждый младший начальник обязательно оставляет для себя определенное время для того, чтобы иметь возможность устранить те недочеты, которые могут быть обнаружены в срок, назначенный начальником старшим. Если, к примеру, строевой смотр назначен на 9 утра батальонным командиром, то ротный в 8 часов, взводный - в 7, а отделенный - в 6 часов проведут предварительные смотры своих подчиненных. Вот и получается, что ефрейторский зазор составит аж 3 часа.

УМНЫЕ командиры и начальники не крали у своих подчиненных время и не заставляли их тупо стоять на плацах или в походных колонная в ожидании начала активных действий.

Так, к примеру, Великий Суворов не только ценил время, как фактор стратегический, но и как фактор нравственный. Быстрота и натиск, молниеносные переходы его войск решали задачу стратегическую, а правило не делать остановок и перерывов в боевых действиях имели большое моральное значение.

В своей инструкции для действия войскам он писал: "В атаке не задерживать. Когда неприятель сколот, срублен, то тотчас его преследовать и не давать ему времени ни собираться, ни строиться. Ничего не щадить. Не взирая на труды, преследовать неприятеля денно и нощно до тех пор, пока истреблен не будет".

Время мирное у него было сродни времени военному. Вот почему он постоянно выдвигал требование равняться по передним. "Шаг назад - смерть. Вперед два, три, десять шагов - дозволяю", - говорил он и ради одного вылезшего вперед человека передвигались целые батальоны, лишь бы никогда, ни один человек не осаживал назад.

Но более всего Суворов ценил время солдата и не позволял кому бы то ни было отнимать у воина время отдыха. Характерно в этом отношении предписание во время Итальянского похода 1799 г. графу Бельгарду от 31-го мая, следовавшему в то время на присоединение к Александрии из Тирополя.

Суворов, торопя его прибытием, описывает весьма подробно принятый им порядок совершения переходов: "Идти им тем же порядком, какой у меня давно уже заведен; а именно: кашевары с мясом и котлами во вьюках выступают в 12 часов ночи вперед на две мили (у меня весь суточный переход от четырех до пяти милей. Кашевары располагаются и варят. Войска поднимаются в 3 часа ночи; идут милю; отдыхают один час; потом опять милю и приходят к своим котлам; кушанье готово - вино там! ни одного усталого! Потом отдыхают до 4 часов пополудни; потом опять поднимаются и идут одну милю; с час отдыхают; идут опять одну милю, так что в 9 часов вечера приходят в лагерь; все вьючные лошади с палатками были уже направлены в полдень; палатки поставлены; солдат подоспел и ложится отдыхать до 3-х часов следующего утра, а потом снова в поход".

Время в бою - фактор морально-психологический

Думаю пора бы в военно-учебных заведениях наших открыть новую дисциплину - к примеру, "Время в стратегии и тактике".

В этот курс обучения ч непременно включил бы в качестве примера разумного отношения ко времени случай, описанный Г.Г. Семеновым в воспоминаниях "Наступает ударная"

"В этом полку особенно тщательно и всесторонне готовились к прорыву. В канун боя полковник Лихобабин проверил в каждом батальоне и в каждой роте, как усвоена людьми задача. Его последние указания солдатам были настолько своеобразны и конкретны, что майор Звонцов записал их.

Вот что советовал бывалый полковник солдатам:

"Выдвигайся в исходное положение для атаки без единого стука и звука. Каждый звук -- предательство! Заняв место, окопайся!

Главное -- своевременно подняться в атаку.

Помни:

-- в первую минуту после артподготовки противник еще не одумался; [102]

-- во вторую минуту противник ощупывает себя -- жив ли;

-- в третью минуту противник ищет оружие и стреляет.

Мы от противника за 300 -- 400 метров. Боец идет 120 шагов в минуту, а бежит -- 250 шагов. Значит, через две минуты ты будешь бить не пришедшего в себя противника. Но если хоть на минуту, хоть на полминуты задержишься -- противник встретит огнем.

Преодолей страх, не думай о боли. Раненый боль чувствует потом, убитый вовсе ничего не чувствует. Хочешь быть жив -- опереди противника!"

Крепко усвоив наставления своего командира, бойцы 88-го полка атаковали стремительно и очень успешно. Полк первым прорвал вражескую оборону, выбив фашистов из всех трех траншей и овладев важным опорным пунктом.

Много, ох как много, мыслей по поводу нашего небрежения временем возникает в моей голове. Хочу эту озабоченность хоть в малой степени передать другим: цените время, не тратьте его попусту, цените тот драгоценный капитал, который дан каждому из нас...

0x01 graphic

Апостол Петр отрекается от Христа. 1762.

Художник Козлов Гавриил Игнатьевич (1738-1791)

Приказано умереть! 75k Оценка:5.11*5 Годы событий: 1942. "Фрагмент" История Обновлено: 22/04/2009. 75k. Статистика. 3126 читателей (на 12.11.2014 г.)

Каждый год Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.) был по-своему драматичен. Но 1942 год, пожалуй, своим драматизмом выделяется среди прочих.

Время было переломное и потому требовалась особо жесткая система управления, при которой требование "ни шагу назад" без приказа старшего начальника должно было стать непререкаемым.

Потеряв в первые месяцы войны, подготовленные кадры, советское командование вынуждено было вводить в бой резервы и назначать на открывшиеся командирские вакансии молодых офицеров военного времени, в недалеком прошлом сугубо гражданских лиц - инженеров, техников, учителей...

Вчерашним мирным строителям жизни вручались не только взводы, но и роты и даже батальоны, а недавние ротные командовали полками...

Подобное военное "омоложение" кадров наблюдалось и в высшем звене командования - дивизиями и армиями командовали совсем неопытные в военном отношении офицеры.

Стоит ли удивляться тому факту, что военные действия того времени были кровопролитны, а число убитых, раненых и попавших в плен не всегда оправдывалось той реальной обстановкой, в которой действовали войска.

Писатель Михаил Семенович Бубеннов относится к категории "правдописцев" Великой Отечественной войны. Свой роман "Белые березы" он начал писать в 1942 году на берегах реки Вазузы, в частях 88 стрелковой дивизии 31-й армии на ржевском участоке фронта.

Будучи сотрудником дивизионки, он получал информацию только на передовой, видя войну своими глазами, сидя в окопах и вместе с воинами дивизии отражая атаки врага.

Такому человеку, как М.С. Бубеннов, думаю, претило всякое приукрашивание войны, так же как и идеализация своих героев. К примеру, командира отделения сержанта Матвея Юргина, сибиряка, он показывает как исправного служаку и относит его к тому типу младших командиров, "которых бойцы недолюбливают в мирной жизни, но очень любят в бою".

При всей своей строгости, суровости и угрюмости, он не чурается фронтовой дружбы и с особой заботой относится к солдату своего отделения Андрею Лопухову, который не служил в армии и плохо знал военное дело. Своим зорким взглядом он видел, "что этот задумчивый, добродушный парень со временем может, как настоящий солдат, тряхнуть своей, пока спокойной силой".

Действительно, доброе покровительство Юргина над Андреем имело следствием то, как тот мужественно вел себя во время танковой атаки и не спасовал во время боя и последующего выхода из окружения.

Полк майора Волошина, в котором разворачиваются драматические события, был сформирован только в конце лета 1942 года и не успел закончить боевую подготовку. Ему еще не приходилось вести боев тогда, как фашисты пытались охватить армию с флангов, взять ее в клещи и разгромить. Заместителем Волошина был капитан Озеров.

Командованием армии перед полком была поставлена задача задержать немецкие колонны до тех пор, пока все части не окажутся за переправой через реку Вазуза.

Полк должен был стоять насмерть, сражаться до последнего, умереть, но спасти других...

Солдаты и командиры полка ни физически, ни морально не были готовы к такой задаче. Они не только еще не видели врага, но и не имели должной ненависти к нему. Это понимал сержант Юргин и потому перед первым боем он так напутствовал своих солдат:

-- Каждому бы из нас, -- сказал Юргин, -- вот таким быть, как этот камешек! Каждому иметь в себе вот столько огня, силы да крепости! Да злости побольше! Черной как деготь. Чтоб всю душу от нее мутило! И война сразу повернет туда! -- Он махнул рукой на запад. -- Повернет и огнем спалит всех этих фашистов, будь они трижды прокляты! Голову даю на отрез!

Но мог ли Юргин предположить, что должной душевной крепости не окажется у его командира батальона старшего лейтенанта Владимир Лозневого?

Он и не мог предположить, что этот бравый офицер в первом же бою забудет о присяге, о долге, бросит всех своих подчиненных и сбежит с поля боя на хутор одного из своих солдат, того самого Андрея Лопухова.

Примечательно то, как повели себя в схожей ситуации два человека: командир батальона Лозневой и его ординарец Костя.

После бомбежки он повел своего командира Лозневого на медпункт. Но в ближнем леске Лозневой велел Косте вернуться в штаб батальона. "Сам дойду!" -- сказал он. Но вместо медпункта, он свернул в лесок, нашел убитого красноармейца, снял с него одежду и переоделся в солдатское обмундирование. Спасенный Марийкой, женой Андрея Лопухова, он поселился в доме его отца, Ерофея Кузьмича в надежде переждать военное лихолетье. Затем, поддавшись соблазну властвовать, пошел в полицаи и с усердием помогал немцам грабить сельчан.

Костя, волей судьбы встретил Лозневого на хуторе, но повел себя иначе, нежели Лозневой. "Смекалистый, расторопный и ловкий, он был незаменимым вестовым. Все командиры в батальоне знали и любили его. И Костя в любое время готов был броситься в огонь и воду за эту любовь. Как и всем солдатам, Косте не нравился комбат. Но Костя заставил себя уважать Лозневого. Он привык верить командирам беззаветно, выполнять их приказы безоговорочно, заботиться о них везде и всюду и, если потребуется, не щадить себя для спасения их жизни. В этом он видел основу суровой и справедливой воинской дисциплины".

В то время, как Лозневой все больше забывал о своем воинском долге, Костя крепко держался военной привычки "Он рано вставал, аккуратно прибирал свою постель, следил за обмундированием, туго подпоясывал ремень, чистил ботинки и часто брился, хотя на его ребячьем лице появлялся только реденький пушок. Он будто считал, что все еще состоит на военной службе и должен точно выполнять ее законы".

Это сознание воинского долга привело его в партизанский отряд, а отсутствие оного - Лозневого - в полицаи...

Правда о войне, показанная писателем М.С. Бубенновым, заставляет задуматься о том, чего в нашем воспитании недостает для того, чтобы воспитать в сознании священное чувство долга и высочайшую ответственность перед Отчизной. Юргин, Андрей Лопухин, Костя, с одной стороны, Лозневой, Власов и другие предатели родины, - все они воспитывались и жили в одной системе, но восприняли от нее разное, а потому, первые готовы были до последней капли крови защищать Родину, а вторые готовы были пойти на подлость и предательство, лишь бы спасти самого себя.

Почему так?

0x01 graphic

Падение восставших ангелов. После 1680.

Художник Шарль Лебрён

Выбор 79k "Фрагмент" История Обновлено: 25/04/2009. 79k. Статистика. 1805 читателей (на 12.11.2014 г.)

Василь Владимирович Быков, белорусский писатель, фронтовик, выпускник Саратовского пехотного училища, дважды раненый, с боями прошедший по территории Румынии, Болгарии, Югославии и Австрии, написал много произведений о войне. Писал без прикрас, но без злости и очернительства. Его произведения "Мертвым не больно", "Дожить до рассвета", "Обелиск", "Сотников" и многие другие раскрыли для нас трагизм военного времени, показали величие духа простых защитников Отечества и глубину падения личности, оказавшейся перед трудным выбором: смерть или предательство.

Проблема выбора всегда присутствует в нашей жизни и на протяжении человеческой жизни все время приходится решать вопрос о том, как поступить в том или ином случае: "быть или не быть?"; "быть - но каким?"; "жить или умереть?"; "предать или не запятнать оным своего имени?"...

Человек - как мина замедленного действия.

До поры до времени скрытая в нас сила (разрушающая или созидающая) находится в бездействии и ждет своей поры, своего часа. И только тогда, когда обстоятельства (люди, явления, факты, события и т.п.) зажгут фитиль, произойдет нечто - или разрушающее до основания нас, или преобразовывающее всю нашу натуру...

Но выбор, как правило, осуществляется мгновенно, ибо человек в критическую для себя минуту уже созрел для этого выбора.

В советское время Василя Быкова критиковали и даже преследовали за то, что он писал слишком правдиво о войне. Считалось, что тема выбора на войне не должна существовать, ибо есть долг, который превозмогает все другие мотивы поведения и поступка.

Но это далеко не так.

Долг в качестве единственного мотива поведения присущ немногим. Чаше всего в ответственные минуты жизни проявляются личные мотивы, которые произрастают на основе семейного и общественного воспитания. Многое зависит от воспитания чувства патриотизма и других факторов жизни.

Повесть Василя Быкова "Сотников" поучительна с точки зрения осмысления тех чувств, которые испытывают люди, попавшие в первые дни войны в переплет войны.

Первый бой комбата Сотникова

В окружении

Жребий пал на Сотникова и бывшего старшину стрелковой роты Рыбака.

За время продолжительной службы в армии Рыбак старался научиться всему. Но книжной науки он не любил: для нее нужны были усидчивость и терпение. "Рыбаку больше по душе было живое, реальное дело со всеми его хлопотами, трудностями и неувязками. Наверно, поэтому он три года прослужил старшиной роты - характером его бог не обделил, энергии также хватало. На войне Рыбаку в некотором смысле оказалось даже легко, по крайней мере, просто: цель борьбы была очевидной, а над прочими обстоятельствами он не очень раздумывал. В их партизанской жизни приходилось очень не сладко, но все-таки легче, чем прошлым летом на фронте, и Рыбак был доволен. В общем ему пока что везло, наибольшие беды его обходили, он понял, что главное в их тактике - не растеряться, не прозевать, вовремя принять решение.

Наверное, смысл партизанской борьбы заключался в том, чтобы, отстаивая собственную жизнь, чинить вред врагу, и тут он чувствовал себя полноценным партизанским бойцом.

Сотников и Рыбак

Тем не менее, им не суждено было выйти к своим. Их взяли в плен полицаи.

Сотников. Он хотел жить! Он еще и теперь не терял надежды, каждую секунду ждал случая, чтобы обойти судьбу и спастись.

Сотников и Рыбак еще не знали, что им предстоит испытание куда более страшное - испытание нравственное. И искусителем здесь выступил следователь.

Мало-помалу, следователь подвел Рыбака к главному вопросу:

--Так вот! Ты нам расскажешь все. Только мы проверим, не думай! Не наврешь -- сохраним жизнь, вступишь в полицию, будешь служить великой Германии...

Узнав от Рыбака, что тот хочет выторговать свою жизнь, Сотников сказал:]

--Смотри, проторгуешься, -- язвительно просипел Сотников.

--Так что же, пропадать? -- вдруг озлясь, едва не вскрикнул Рыбак и замолчал, выругавшись про себя.

Сотников был убит, а Рыбак ...

Рыбак высморкался, рассеянно нащупав пуговицу, застегнул полушубок. Наверно, ничего уже не поделаешь -- такова судьба. Коварная судьба заплутавшего на войне человека. Не в состоянии что-либо придумать сейчас, он отбросил крючок и, стараясь совладать с рассеянностью, вышел из уборной.

На пороге, нетерпеливо выглядывая его, стоял начальник полиции".

Послесловие

Рыбак спас свою жизнь.

Но какой ценой ему пришлось заплатить?

Не слишком ли дорого?

0x01 graphic

Иван Иванович Бецкой (1704--1795)

Портрет работы А. Рослина

В 1763 г. представил Екатерине II план реформы образования: "Генеральное учреждение о воспитания обоего пола юношества", по которому были открыты Воспитательные дома в Москве и Петербурге, училище при Академии художеств, коммерческое училище в Москве, Институт благородных девиц в Петербурге (Смольный).

Наука Побеждать - ч.3 32k "Фрагмент" Политика Размещен: 27/10/2009, изменен: 12/03/2012. 32k. Статистика. 2757 читателей (на 11.11.2014 г.)

Иллюстрации/приложения: 1 шт.

ВОСПИТАНИЕ ОФИЦЕРА И ГЕНЕРАЛА - ОСНОВА ПОБЕД И ПОРАЖЕНИЙ (Исторический опыт русской и советской военных школ)

Наука побеждать. Военная библиотека профессора А.И. Каменева

Год выпуска: 2005

Автор: А.И. Каменев

Жанр: Хрестоматия

Издательство: Новый Диск

Описание: Первая аналитическая иллюстрированная хрестоматия по Русской военной истории. Компания "Новый Диск" открывает публикацию материалов из "Военной библиотеки" профессора А.И. Каменева. Открывает серию русская "Наука побеждать". В "книжном варианте" - это шесть томов, содержащих весьма интересную и полезную информацию о том, как воевали наши предки и как побеждали врага. Электронный вариант "Науки побеждать" снабжен примерно 340 иллюстраций из известных и уникальных источников.

Особенности продукта: Военная история России - герои, идеи, выводы. - Уникальные материалы. - Новый взгляд на известные события. - Обширный исторический период. - Авторская концепция военной истории России.

Книга I

Исторический обзор СТАНОВЛЕНИЯ И РАЗВИТИЯ подготовки офицерских кадров в России (1701-1917 гг.)

Введение (А. Каменев)

Рождение и развитие первых военных школ от Петра Великого до Екатерины II (1701-1762 гг.)

Военно-учебные заведения в эпоху Екатерины Великой (1762-1796 гг.) и Павла I (1796-1801 гг.)

Совершенствование системы военно-учебные заведений в царствование Александра I (1801-1825 гг.)

Военно-учебные заведения в царствование императора Николая I (1825-1855 гг.)

Преобразования в военно-учебном деле в годы правления Александра II (1855-1881 гг.)

Подготовка офицерских кадров во времена Александра III (1881-1894 гг.)

Деятельность военных школ в правление Николая II (1894-1917 гг.). Военно-учебные заведения в период революции 1905-1907 гг. (А. Панов). Система подготовки офицерских кадров в первые десятилетия ХХ века (Л. Бескровный)

Приложения к кн. I:

1. Юнкерские училища: историческое обозрение их развития и деятельности (П. Бобровский)

2. Исторический обзор становления и деятельности военных академий (Сравнительная характеристика назначения военных академий первостепенных государств Европы начала ХХ века. Исторический очерк Николаевской Академии Генерального Штаба (Н. Глиноецкий)

3. Мысли о проблемах дореволюционной военной школы России (Н. Головин, А. Верховский, А. Дмитриевский, В. Рычков, П. Галенковский, А. Дмитриевский, Н. Попов, М. Крит, Воронецкий, М. Меньшиков)

4.Документы по организации и порядку работы военной школе России (1701-1917 гг.)

5.Сведения о военно-учебных заведениях дореволюционной России

6.О характере воспитания русских князей и наследников Российского престола (Святослав, Владимир Святой, Ярослав Мудрый, Владимир Мономах, - труды: Н.М. Карамзин, В.О. Ключевский, Г. Котошихин, П.В. Мультатули, Л.А. Тихомиров)

7.Русское дворянское воспитание и дворянская этика (содержание, опыт, проблемы и просчеты) (В.О. Ключевский, М. Богословский, Г.П. Федотов, О.С. Муравьева, К.Д. Ушинский)

8. Воспоминания о годах обучения в кадетских корпусах дореволюционной России (Ушаков, Нахимов, Макаров, Верещагин, Бутаков, Можайский, Достоевский, Лесков, Костенко, Игнатьев, Кропоткин, Епанчин, Бердяев, Невзоров, Адамович, Высоцкий, Мартьянов, Деникин, Врангель, Шапошников, Маннергейм)

9. Документы времен первой и второй революций в России (21 документ)

10. Трагедия русского офицерства (А. Верховский, А. Будберг, А.Ф. Редигер, П.Н. Краснов, А.Н. Деникин, С.Е. Рабинович, В.Б. Станкевич, П.Н. Врангель, А. Мариюшкин)

11. О чем русскому офицеру надо всегда помнить (уроки истории: И.Н. Болотников, М. Ботьянов, В.К., А.М. Волгин, С.Н. Булгаков)

Иллюстрации к кн. I

0x01 graphic

Ленин и Сталин в Горках в начале 1920-х

Книга II

ИСТОРИЯ ПОДГОТОВКИ ОФИЦЕРСКИХ КАДРОВ В СССР

(1917-1984 гг.)

Введение

1. Зарождение советской военной школы в первые годы советской власти (1917-1920 гг.)

2. Реорганизация военно-учебных заведений после гражданской войны и в годы военной реформы (1921-1925 гг.)

3. Преобразования в подготовке офицерских кадров в межвоенный период (1926-1940 гг.)

4. Перестройка системы подготовки военных кадров в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.)

5. Изменения в системе подготовки офицеров в послевоенные годы(1946-1963 гг.)

6. Преобразования в подготовке офицерских кадров в 1964-1984 гг.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Приложения к кн. II:

1. Документы по советской военной школе (1917-1984 гг.)

2.Хронологический календарь основных военно-политических событий в СССР (1917-1984 гг.)

3. Труды советских государственных и военных руководителей о подготовке офицерских кадров (В.И. Ленин, Л.Д. Троцкий, М.В. Фрунзе, М.Н. Тухачевский, К.Е. Ворошилов, И.В. Сталин)

4. Показания по делу офицерской организации "Весна"

5. Военная печать о проблемах подготовки советских военных кадров

6. Уроки на будущее (К. Симонов, И. Эренбург, Г.К. Жуков, В. Карпов, Б. Винцер, А. Каменев)

Иллюстрации к кн. II

0x01 graphic

Автопортрет А.С. Пушкина

Книга III

ОБ уроках истории и стратегии развития военной школы России

Введение (А. Каменев)

Об истинном назначении военной школы России

О разумной постановке воспитания в нашей военной школе

Общечеловеческое воспитание

Гражданское воспитание

Воспитание национальное

Половое воспитание

Возрастное воспитание

Профессиональное воспитание

Должностное воспитание

О важнейших вопросах обучения (дидактики) офицерских кадров

Общие проблемы обучения

Принципы обучения

Характерные особенности обучения в военных школах России (исторические этапы и факторы развития военного образования)

Основные идеи военного образования:

Солдатская наука как низшая ступень военного образования

Основы офицерской профессии (среднее военное образование)

Стратегическое и полководческое искусство - высшее военное образование

О национальном характере русской военной школы

О фундаментальности военного образования

Главные составные части военного обучения

Волевой характер военного образования

Элитарность военного образования

Отбор лиц, пригодных для военного образования как общегосударственная задача

Принцип главного звена в военном образовании

Упреждение в подготовке офицерских кадров

О педагогическом и командном составе, необходимом ныне военно-учебным заведениям России

О начальниках военно-учебных заведений

Ближайшие помощники начальника

Военные педагоги

О новой системе военно-учебных заведений и руководства ею

Система подготовки офицеров запаса

Управление военно-учебными заведениям

О попечении военно-учебных заведений

Приложения к кн. III

Современные зарубежные военно-учебные заведения

Иллюстрации к кн. III

0x01 graphic

Айсберги

Художник Фредерик Эдвин Чёрч

Книга IV

МЫСЛИ О СОСТОЯНИИ СТРАНЫ И ПЕРСПЕКТИВАХ РАЗВИТИЯ ВОЕННОЙ ШКОЛЫ РОССИИ (А.И. Каменев)

О насущном национальном интересе России (исходный тезис)

О современной России, ее состоянии и проблемах обороноспособности

О войне, возможной военной опасности и противнике

О военной политике грядущей России

Об обороноспособности России

Условия эффективности укрепления Вооруженных Сил

О том, как изменить к лучшему подготовку офицерского корпуса (главные принципы)

10 необходимых шагов

Сроки, в которые можно ожидать позитивного результата в подготовке офицеров для ВС РФ

Заключительный тезис

Приложения к кн. IV

Современная военная политика зарубежных государств

Иллюстрации к кн. IV

Указатели: Хронологический, именной, событийный (тематический)

0x01 graphic

Военная библиотека императора Александра II.

Художник Гау Эдуард

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 14/11/2014, изменен: 14/11/2014. 78k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 12 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: Попель: "Когда снабжение войск нарушено, первая мысль и первая тревога - не хлеб и даже не медикаменты, а снаряды, мины, патроны. А передо мной ефрейтор, человечишко в подогнанной по росту шинели, начищенных офицерских сапогах, проникнутый одним лишь стремлением - выжить, уцелеть. Сегодняшняя "чистка тылов" для него обернулась крахом"...

Каменев Анатолий Иванович Чистка тылов

Каменев Анатолий Иванович
Чистка тылов