ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. Изгнание

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

"Бездна неизреченного"...

Мое кредо:

http://militera.lib.ru/science/kamenev3/index.html

0x01 graphic

Боярыня Морозова. 1887г..

Художник Суриков Василий Иванович (1848-1916)

П.Врангель

ИЗГНАНИЕ

(Фрагменты из кн. "Оборона Крыма")

Запустевшая земля бывает полна тернии, а душа нерадивая - нечистых пожеланий

Авва Фалассий

Последняя ставка

***

Решительная битва в Северной Таврии закончилась. Противник овладел всей территорией, захваченной у него в течение лета. В его руки досталась большая военная добыча: 5 бронепоездов, 18 орудий, около 100 вагонов со снарядами, 10 миллионов патронов, 25 паровозов, составы с продовольствием и интендантским имуществом и около двух миллионов пудов хлеба в Мелитополе и Геническе.

Наши части понесли жестокие потери убитыми, ранеными и обмороженными. Значительное число было оставлено пленными и отставшими, главным образом, из числа бывших красноармейцев, поставленных разновременно в строй. Были отдельные случаи и массовых сдач в плен. Так, сдался целиком один из батальонов Дроздовской дивизии. Однако армия осталась цела, и наши части, в свою очередь, захватили 15 орудий, около 2000 пленных, много оружия и пулеметов.

Армия осталась цела, однако боеспособность ее не была уже прежней. Могла ли эта армия, опираясь на укрепленную позицию, устоять под ударами врага. За шесть месяцев напряженной работы были созданы укрепления, делающие доступ врагу в Крым чрезвычайно трудным: рылись окопы, плелась проволока, устанавливались тяжелые орудия, строились пулеметные гнезда. Все технические средства Севастопольской крепости были использованы. Законченная железнодорожная ветка на Юшунь давала возможность обстреливать подступы бронепоездами. Не были закончены лишь блиндажи, укрытия и землянки для войск. Недостаток рабочих рук и отсутствие лесных материалов тормозили работу. Наступившие небывало рано морозы создавали особенно неблагоприятные условия, так как линия обороны лежала в местности мало населенной, и жилищный вопрос для войск становился особенно острым.

Еще в первые дни по заключению мира с поляками, решив принять бой в Северной Таврии, я учитывал возможность его неблагоприятного для нас исхода и того, что противник, одержав победу, на плечах наших войск ворвется в Крым. Как бы ни сильна была позиция, но она неминуемо падет, если дух обороняющих ее войск подорван.

Я тогда же приказал генералу Шатилову проверить составленный штабом, совместно с командующим флотом, план эвакуации. Последний был рассчитан на эвакуацию 60 000 человек. Я отдал распоряжение, чтобы расчеты были сделаны на 75 000; распорядился о срочной доставке из Константинополя недостающего запаса угля и масла.

Как только выяснилась неизбежность отхода нашего в Крым, я отдал распоряжение о срочной подготовке судов в портах Керчи, Феодосии и Ялты на 13000 человек и 4000 коней. Задание объяснялось предполагаемым десантом в район Одессы для установления связи с действовавшими на Украине русскими частями. Дабы полнее скрыть мои предположения, были приняты все меры, чтобы в версию о подготовке судов для будущей десантной операции поверили. Так, штабу было приказано распускать слухи, что десант намечается на Кубань. Сама численность отряда была намечена в соответствии с общей численностью войск, так что не могла возбудить в лицах даже осведомленных о численности армии особого сомнения. На суда было приказано грузить запасы продовольствия и боевые.

Таким образом, имея в Севастопольском порту некоторое число свободного тоннажа, я мог, в случае несчастья, быстро погрузить в главнейших портах -- Севастополе, Ялте, Феодосии и Керчи 40-50 тысяч человек и, под прикрытием отходящих войск, спасти находящихся под их защитой женщин, детей, раненых и больных.

20-го вечером прибыл в Джанкой генерал Кутепов. Он выглядел наружно спокойным, однако в словах его проскальзывала тревога. Он между прочим осведомился, приняты ли меры на случай несчастья. Мой ответ его, видимо, успокоил, 21-го прибыл генерал Абрамов. Переговорив с обоими командующими армиями, я 22 октября отдал войскам директиву.

Оборона Крыма возлагалась на генерала Кутепова, в руках которого объединились войска; от Азовского моря до Чувашского полуострова включительно располагалась 3-я Донская дивизия, до смены ее на этом участке 34-й пехотной дивизией, которая в свою очередь подлежала смене на правом участке Перекопского вала 1-й бригадой 2-й Кубанской дивизии 24 октября:

-- 1-я и 2-я Донская дивизии должны были сосредоточиться в резерве в районе к северу от Богемки; на этот же участок должна была оттянуться после смены 3-я Донская дивизия;

-- средний участок Сиваша оборонялся Донским офицерским полком, Атаманским юнкерским училищем и стрелковыми спешенными эскадронами конного корпуса; [432]

-- конному корпусу с Кубанской дивизией приказано было сосредоточиться в резерве в район к югу от Чирика.

Корниловская дивизия к 26 октября должна была сменить на левом участке перекопского вала 13-ю пехотную дивизию; последняя временно, до подхода Марковской дивизии, оставалась в резерве 1-го армейского корпуса в районе Воинки; Дроздовская дивизия должна была сосредоточиться к 26 октября в Армянском Базаре;

Марковская дивизия, отходившая по Арабатской стрелке к Акманаю, подлежала перевозке по железной дороге в район Юшуни.

По завершении перегруппировки всех частей 1-й армии к 29 октября правый боевой участок от Азовского моря до Чувашского полуострова включительно должен был обороняться частями 2-го армейского корпуса генерала Витковского; левый участок, от Чувашского полуострова до Перекопского залива, передавался 1-му армейскому корпусу генерала Писарева.

В ночь на 22-е я выехал в Севастополь. Малейшая паника в тылу могла передаться в войска. Необходимо было сделать все, чтобы этого избегнуть. Немедленно по приезде я вызвал представителей прессы и ознакомил их с общим положением. Последнее было обрисовано мною как не внушающее особых опасений.

Одновременно появилось сообщение штаба:

Официальное сообщение Штаба Главнокомандующего Русской армией

N 661

Ставка

21 октября / 3 ноября 1920 года

Заключив мир с Польшей и освободив тем свои войска, большевики сосредоточили против нас пять армий, расположив их в трех группах у Каховки, Никополя и Полог. К началу наступления общая численность их достигла свыше ста тысяч бойцов, из коих четверть состава -- кавалерия.

Сковывая нашу армию с севера и северо-востока, красное командование решило главными силами обрушиться на наш левый фланг и бросить со стороны Каховки массу конницы в направлении на Громовку и Сальково, чтобы отрезать Русскую армию от перешейков, прижав ее к Азовскому морю и открыв себе свободный доступ в Крым.

Учтя создавшуюся обстановку, Русская армия произвела соответствующую перегруппировку. Главная конная масса противника, 1-я конная армия с латышскими и другими пехотными частями, численностью более 10 000 сабель и 10 000 штыков, обрушилась с каховского плацдарма на восток и юго-восток, направив до 6000 конницы на Сальково. Заслонившись с севера частью сил, мы сосредоточили ударную группу, и, обрушившись на прорвавшуюся конницу красных, прижали ее к Сивашу. При этом славными частями генерала Кутепова уничтожены полностью два полка Латышской дивизии, захвачено 216 орудий и масса пулеметов, а донцами взято в плен четыре полка и захвачено 15 орудий, много оружия и пулеметов. Однако подавляющее превосходство сил, в особенности конницы, подтянутой противником к полю сражения в количестве до 25000 коней, в течение пяти дней атаковавшей армию с трех сторон, заставили Главнокомандующего принять решение отвести армию на заблаговременно укрепленную Сиваш -- Перекопскую позицию, дающую все выгоды обороны. Непрерывные удары, наносимые нашей армией в истекших боях, сопровождавшиеся уничтожением значительной части прорвавшейся в наш тыл конницы Буденного, дали армии возможность почти без потерь отойти на укрепленную позицию.

Начальник Штаба генерального штаба генерал-лейтенант Шатилов

Генерал-квартирмейстер генерального штаба генерал-майор Коновалов

Начальник оперативного отделения генерального штаба полковник Шкеленко

Вечером 22 состоялось под моим председательством заседание правительства Юга России, на котором я подробно ознакомил участников совещания с последними боями, указал на тяжелое положение войск, на большое превосходство сил противника. Остановившись на том исключительно тяжелом положении, в котором окажутся армия и население в осажденном Крыму и на той напряженной работе, которая от всех потребуется, я выразил уверенность, что мы отстоим последнюю пядь родной земли и, оправившись, отдохнувши и пополнившись, вырвем победу из рук врага.

Создавшиеся условия требовали в тылу сильной руки. Эту сильную руку, конечно, не мог представлять собой мягкий, гуманный С. Д. Тверской. Последний был назначен товарищем председателя высшей комиссии правительственного надзора. 25 октября последовал приказ об объявлении Крыма на осадном положении. В тот же день я отдал приказ о назначении исполняющим обязанности таврического губернатора, начальника гражданского управления и командующего войсками армейского тылового района командира 3-го корпуса генерал-лейтенанта Скалона.

Принятыми мерами удалось рассеять начинавшуюся тревогу. Тыл оставался спокойным, веря в неприступность перекопских твердынь.

26 октября открылся в Симферополе съезд представителей городов, в резолюции своей приветствовавший политику правительства Юга России и выразивший готовность всеми силами правительству помочь. На 30 октября в Севастополе готовился съезд представителей печати. Жизнь текла своим чередом. Бойко торговали магазины. Театры и кинематографы были полны.

25 октября Корниловский союз устраивал благотворительный концерт и вечер. Заглушив в сердце мучительное беспокойство, принял я приглашение. Мое отсутствие на вечере, устроенном союзом полка, в списках которого я состоял, могло бы дать пищу тревожным объяснениям. Я пробыл на вечере до 11 часов, слушая и не слыша музыкальных номеров, напрягая все усилия, чтобы найти ласковое слово раненому офицеру, любезность даме-распорядительнице...

17 октября скончался в Ялте адмирал Саблин и последовал мой приказ об утверждении адмирала Кедрова в должности. Последний с первых же шагов проявил кипучую деятельность, требуя такой же от своих ближайших помощников. В качестве таковых он привлек ряд новых лиц. Помощник начальника морского управления контр-адмирал Евдокимов был заменен контр-адмиралом Тихменевым, а начальник штаба командующего флотом контр-адмирал Николя -- капитаном 1 ранга Машуковым.

К 25 октября группировка противника была следующая: в районе Геническа и на Чонгарском полуострове последовательно части 13-й и 4-й советских армий; за правым флангом 4-й армии -- на Чонгарском полуострове -- 2-я конная армия; на среднем участке северного побережья Сиваша -- 1-я конная армия, 7-я кавалерийская дивизия и повстанческая армия Махно; на Перекопском перешейке -- 6-я советская армия. В течение 23, 24 и 25 октября противник безуспешно атаковал наши части в районе Чонгарского моста. Наши войска заканчивали перегруппировку. Жестокий мороз сковал болотистый соленый Сиваш льдом, наша линия обороны значительно удлинилась; благодаря отсутствию жилья и недостатка топлива, количество обмороженных росло. Я приказал выдать весь имеющийся в складе запас обмундирования.

В эти дни прибыл наконец большой транспорт "Рион" с зимней одеждой для войск, но было уже слишком поздно...

У последней черты

Вечером 26 октября я присутствовал на заседании правительства, когда вошедший ординарец вручил генералу Шатилову переданную по юзу телеграмму генерала Кутепова. Пробежав телеграмму, генерал Шатилов передал ее мне. Генерал Кутепов доносил, что ввиду создавшейся обстановки, прорыва противником позиций на Перекопе и угрозы обхода, он отдал приказ в ночь на 27-е войскам отходить на укрепленную позицию к озерам Киянское -- Красное -- Старое -- Карт-Казак. Как содержание, так и самый тон донесения не оставляли сомнения, что мы накануне несчастья.

Сославшись на необходимость переговорить по прямому проводу с генералом Кутеповым, я передал председательствование А. В. Кривошеину и вышел в соседнюю комнату. За мной последовал генерал Шатилов. Для него, как и для меня, было ясно, что рассчитывать на дальнейшее сопротивление войск уже нельзя, что предел сопротивляемости армии уже превзойден и что никакие укрепления врага уже не остановят.

Необходимо было срочно принимать меры к спасению армии и населения. Я вызвал из зала заседания адмирала Кедрова и вкратце ознакомил его с обстановкой.

-- Боже, зачем я согласился принять этот крест, -- вырвалось у адмирала.

Однако он быстро овладел собой. Он имел тоннаж на 60 000 человек. Высланный из Константинополя дополнительный запас угля и масла только что прибыл; это давало возможность использовать еще некоторый тоннаж и рассчитывать принять 70-75 тысяч человек. На большее количество тоннажа не имелось. Я отдал распоряжение принять меры, чтобы все суда, могущие держаться на воде, были использованы. Из Константинополя приказал срочно вытребовать количество судов, какое только представится возможным. Наконец, задержать в портах Крыма все коммерческие суда, в том числе и иностранные, для использования их тоннажа.

Предчувствуя недоброе, вышел из зала заседания А. В. Кривошеин. Он сильно волновался. Мы постарались успокоить его, заверив, что все меры на случай несчастья уже приняты. Я просил его со своей стороны всячески успокоить членов правительства.

Сам я решил ехать на фронт, дабы на месте отдать себе отчет в обстановке.

27-го в три часа дня я выехал в Джанкой, куда и прибыл уже в темноте. В Симферополе сели в мой вагон командующий 2-й армией генерал Абрамов и его начальник штаба генерал Кусонский; с объединением командования войсками, обороняющими Крым, в руках генерала Кутепова, штаб 2-й армии расположился в Симферополе.

Немедленно по приезде в Джанкой я принял генерала Кутепова, доложившего мне общую обстановку.

В ночь на 26 октября пехота красных атаковала северную оконечность Чувашского полуострова ("Турецкие батареи"), но была остановлена огнем у проволоки. Пользуясь туманом, противник большими силами пехоты, поддержанной конницей, обошел "Турецкие батареи" с запада и повел наступление на Старый Чуваш. С утра 26 октября обнаружилось наступление противника против перекопского вала, особенно интенсивное на флангах. Сосредоточив на Чувашском полуострове до двух пехотных дивизий с конницей, красные 26 октября продолжали движение от Старого Чуваша на юго-запад.

1-я бригада 2-й Кубанской дивизии под давлением противника отошла на укрепленную позицию к северу от Карповой балки, 2-й и 3-й Дроздовские полки, двинутые в атаку (из Армянского Базара) в район Караджаная против красных, распространявшихся от Чувашского полуострова, успеха не имели. Понеся большие потери, главным образом в командном составе, Дроздовская дивизия к вечеру 26 октября сосредоточилась в Армянском Базаре, 13-я пехотная дивизия, отходившая после смены на Воинку, была задержана в районе Карповой балки для усиления 1-й бригады 2-й Кубанской дивизии. Красные распространялись до Тупого полуострова, занимая основание Чувашского.

Ввиду создавшейся обстановки, угрожавшей обходом Перекопского вала и прорывом позиции на Перекопском валу, вследствие разрушений проволочных заграждений, частям 1 армейского корпуса приказано было в ночь на 27 октября отойти на укрепленную позицию по северозападным окраинам озер Киянское -- Красное -- Старое -- Карт-Казак. Отход был совершен без особого давления со стороны противника. Одновременно в Карповой балке был подтянут для контрудара конный корпус генерала Барбовича (1-я и 2-я кавалерийская и Кубанская казачья дивизии); 1-я и 2-я Донские дивизии были направлены из района Богемки на Чирик.

На рассвете 27 октября 1-я кавалерийская дивизия произвела успешную атаку и отбросила красных к Чувашскому полуострову, но вследствие тяжелых потерь от мощного артиллерийского огня развить успеха не смогла, и красные вновь распространились к хутору Тихоновка. Для восстановления положения были двинуты 2-я кавалерийская и 1-я Кубанская казачья дивизии. В дальнейшем обнаружилось наступление больших сил красных на перешеек между озерами Красным и Старым. Наши части были вынуждены отходить на последнюю укрепленную позицию -- юшуньскую.

Генерал Кутепов предполагал с утра перейти в наступление с целью обратного захвата утерянных позиций, однако сам мало надеялся на успех. По его словам, дух войск был значительно подорван. Лучшие старшие начальники выбыли из строя, и рассчитывать на удачу было трудно. Я сам это прекрасно понимал, однако настаивал на необходимости удерживать позиции во что бы то ни стало, дабы выиграть по крайней мере пять-шесть дней, необходимых для погрузки угля, распределения судов по портам и погрузки на суда тыловых учреждений, раненых, больных из лазаретов и т.п. Генерал Кутепов обещал сделать все возможное, но по ответам его мне было ясно, что он сам не надеется удержать позиции своими войсками.

Гроза надвигалась, наша участь висела на волоске, необходимо было напряжение всех душевных и умственных сил. Малейшее колебание или оплошность могли погубить все.

Прежде всего необходимо было обеспечить порядок в Севастополе. Войск там почти не было. Несущий охранную службу мой конвой был незадолго перед тем выслан в район Ялты для окончательного разгрома загнанных в горы зеленых -- "товарища" Мокроусова. Я приказал по телеграфу вызвать на вокзал в Симферополь к приходу моего поезда роту юнкеров Алексеевского военного училища и подготовить нужное число вагонов, дабы рота могла с моим поездом следовать в Севастополь.

В Симферополе я принял и.д. губернатора А. А. Лодыженского и ознакомил его с обстановкой. Приказал генералу Абрамову принять все подготовительные меры к эвакуации военных и гражданских учреждений Симферополя, раненых и больных офицеров и юнкеров, семей служащих и лиц, коим в случае прихода большевиков грозила бы особая опасность. Все подготовительные меры должны были быть приняты по возможности скрытно, дабы преждевременно не возбудить тревоги. Я обещал, что приказ о начале эвакуации будет своевременно прислан и необходимое число подвижного состава предоставлено.

В девять часов утра 28 октября я в сопровождении юнкеров прибыл в Севастополь. С вокзала я проехал во дворец, пригласил А. В. Кривошеина, генерала Шатилова, адмирала Кедрова и генерала Скалона и отдал последние распоряжения: приказал занять войсками главнейшие учреждения, почту и телеграф, выставить караулы на пристанях и вокзале. Окончательно распределил по портам тоннаж, по расчету: Керчь -- 20 000, Феодосия -- 13 000, Ялта -- 10 000, Севастополь -- 20 000, Евпатория -- 4000.

Дал указания разработать порядок погрузки тыловых учреждений, раненых, больных, продовольственных запасов, наиболее ценного имущества, дабы, по отдаче приказа, погрузка могла начаться немедленно. В десять часов я принял французского верховного комиссара графа де Мартеля, представителей иностранных миссий, адмирала Мак-Колли, полковника Уольша, майора Такахаси, коих просил снестись с представителями их правительств в Константинополе на предмет оказания возможного содействия иностранными судами на случай необходимости для нас оставить Крым...

С быстротой молнии тревожные вести распространились по городу. Беспрерывно звонили по телефону, приходили справляться о положении. Среди тревожной, болезненной обстановки неожиданно всплыла фигура генерала Слащева. На его больное, расстроенное воображение опьяняюще подействовала нездоровая атмосфера тревоги и смутных слухов. В своем фантастическом костюме он появлялся на улицах, беседовал с толпой, собравшейся перед витриной телеграфного агентства, давал интервью представителям печати, давая понять, что в создавшемся положении виновны те, кто не слушал его, генерала Слащева, что и теперь еще не все потеряно и что если ему, генералу Слащеву, поручат разбить врага, то он так же, как и несколько месяцев назад, это сделает.

По совету А. В. Кривошеина и генерала Шатилова я послал предписание генералу Слащеву выехать немедленно на фронт в распоряжение генерала Кутепова; последнему приказал передать, чтобы он задержал генерала Слащева при себе, не допуская возвращения его в Севастополь. Генерал Слащев на автомобиле выехал в Джанкой.

Поздно вечером были получены сведения с фронта: наши части с утра перешли в контратаку, временно овладели оставленной накануне укрепленной позицией, но удержаться на ней не могли и, под натиском превосходящих сил противника, откатились на прежнюю позицию. Правый участок последней заняли спешенные части подошедших донцов. Наши резервы были исчерпаны. Красные в течение дня, вводя свежие силы, продолжали наступление и к вечеру сбили наши части с последней укрепленной позиции у Юшуня.

На утро 29 октября коннице генерала Барбовича, при поддержке донцов, была дана задача: ударом во фланг опрокинуть дебушировавшие из Перекопского перешейка части противника, но наша конная группа сама была атакована крупными силами красной кавалерии с севера, в район Воинки, и контрманевр нашей конницы не удался. Одновременно противник продвинулся по Арабатской стрелке южнее хутора Счастливцева. На Тюп-Джанкойском полуострове (юго-восточнее Чонгарского) шли бои в районе Абуз -- Крка. У Сивашского моста противник подготовлял переправу.

Положение становилось грозным, остававшиеся в нашем распоряжении часы для завершения подготовки к эвакуации были сочтены. Работа кипела. Днем и ночью шла погрузка угля; в помощь рабочим-грузчикам были сформированы команды из чинов нестроевых частей, тыловых управлений и т.п. Спешно грузились провиант и вода. Транспорты разводились по портам. Кипела работа в штабе и управлениях, разбирались архивы, упаковывались дела.

В два часа дня прибыл из Константинополя французский крейсер "Вальдек Руссо" в сопровождении миноносца, имея на своем борту временно командующего французской средиземной эскадрой адмирала Дюмениля. Адмирал Дюмениль был с графом де Мартелем у меня и произвел на меня чарующее впечатление, человека выдающегося ума и исключительного благородства. Мы беседовали около двух часов, итоги нашей беседы были изложены в письме адмирала ко мне от 29 октября (11 ноября):

Крейсер "Вальдек-Руссо"

Контр-адмирал Дюмениль

командующий легкой эскадрой

11 ноября 1920 г.

Его Превосходительству генералу Врангелю, Главнокомандующему Вооруженными Силами на Юге России

Ваше Превосходительство

При сем имею честь препроводить Вашему Превосходительству резюме нашего сегодняшнего разговора и просить не отказать подтвердить мне правильность такового резюме, прежде нежели я поставлю о нем в известность Французское Правительство:

"Ваше Превосходительство, полагая положение на фронте безнадежным, не видите ныне иного исхода, как эвакуацию всего гражданского населения, желающего избежать расправы большевиков, вместе с остатками белой армии, как ранеными, так и здоровыми. Для осуществления такой эвакуации необходима моя помощь, так как она не может быть осуществлена полностью без прикрытия подчиненными мне судами и помощи некоторых французских транспортов и буксиров.

Ваше Превосходительство, в случае если Франция не обеспечит перевозку армии на соединение с армией русско-польского фронта, в каком случае армия была бы готова продолжать борьбу на этом театре, полагаете, что ваши войска прекратят играть роль воинской силы. Вы просите для них, как и для всех гражданских беженцев, помощи со стороны Франции, так как продовольствия, взятого с собой из Крыма, хватит лишь на десяток дней, громадное же большинство беженцев окажется без всяких средств к существованию.

Актив крымского правительства, могущий быть употребленным на расходы по эвакуации беженцев, их содержание и последующее устройство, составляет боевая эскадра и коммерческий флот.

На них не лежит никаких обязательств финансового характера, и Ваше Превосходительство предлагаете немедленно передать их Франции в залог".

Прошу Ваше Превосходительство принять уверение в моем глубоком уважении и преданности.

Дюмениль

Теснимые противником, наши части продолжали отходить. К вечеру части конного и Донского корпусов с Дроздовской дивизией отошли в район Богемки. Прочие части 1-го армейского корпуса сосредоточились на ночлег в районе села Тукулчак.

Я отдал директиву: войскам приказывалось, оторвавшись от противника, идти к портам для погрузки, 1-му и 2-му армейским корпусам -- на Евпаторию; Севастополь, конному корпусу генерала Барбовича -- на Ялту, кубанцам генерала Фостикова -- на Феодосию; донцам и Терско-Астраханской бригаде во главе с генералом Абрамовым -- на Керчь. Тяжести оставить. Пехоту посадить на повозки, коннице прикрывать отход.

Вместе с тем мною был подписан приказ, предупреждающий население об оставлении нами родной земли.

ПРИКАЗ

Правителя Юга России и Главнокомандующего Русской армией

Севастополь

29 октября 1920 года

Русские люди. Оставшаяся одна в борьбе с насильниками, Русская армия ведет неравный бой, защищая последний клочок русской земли, где существуют право и правда.

В сознании лежащей на мне ответственности я обязан заблаговременно предвидеть все случайности.

По моему приказанию уже приступлено к эвакуации и посадке на суда в портах Крыма всех, кто разделял с армией ее крестный путь, семей военнослужащих, чинов гражданского ведомства с их семьями и отдельных лиц, которым могла бы грозить опасность в случае прихода врага.

Армия прикроет посадку, памятуя, что необходимые для ее эвакуации суда также стоят в полной готовности в портах согласно установленному расписанию. Для выполнения долга перед армией и населением сделано все, что в пределах сил человеческих.

Дальнейшие наши пути полны неизвестности.

Другой земли, кроме Крыма, у нас нет. Нет и государственной казны. Откровенно, как всегда, предупреждаю всех о том, что их ожидает.

Да ниспошлет Господь всем силы и разума одолеть и пережить русское лихолетье.

Генерал Врангель

Одновременно было выпущено сообщение правительства:

"Ввиду объявления эвакуации для желающих офицеров, других служащих и их семейств, правительство Юга России считает своим долгом предупредить всех о тех тяжких испытаниях, какие ожидают приезжающих из пределов России. Недостаток топлива приведет к большой скученности на пароходах, причем неизбежно длительное пребывание на рейде и в море. Кроме того, совершенно неизвестна дальнейшая судьба отъезжающих, так как ни одна из иностранных держав не дала своего согласия на принятие эвакуированных. Правительство Юга России не имеет никаких средств для оказания какой-либо помощи как в пути, так и в дальнейшем. Все это заставляет правительство советовать всем тем, кому не угрожает непосредственной опасности от насилия врага, остаться в Крыму".

Приказ и сообщение разосланы были по телеграфу для широкого оповещения населения городов.

29-го поздно вечером состоялось под председательством А. В. Кривошеина последнее заседание правительства. С утра 30-го должна была начаться погрузка многочисленных отделов военного и гражданского управлений. Отдав последние распоряжения, А. В. Кривошеин выехал в Константинополь на отходящем английском крейсере "Центавр". Я просил его переговорить с французским верховным комиссаром в Константинополе господином де Франсом и заручиться содействием его на случай прибытия нашего в Босфор. Вместе с тем, я поручил Александру Васильевичу принять меры к организации помощи имеющим прибыть беженцам, привлекши к работе русские, и, если представиться возможность, и иностранные общественные силы. Особенно надеялся я на помощь американского Красного Креста.

Поздно ночью, закончив работу, я лег отдохнуть, однако вскоре был разбужен. От командующего флотом прибыл начальник его штаба капитан 1 ранга Машуков. Наша радиостанция приняла советское радио. Красное командование предлагало мне сдачу, гарантируя жизнь и неприкосновенность всему высшему составу армии и всем положившим оружие.

Я приказал закрыть все радиостанции за исключением одной, обслуживаемой офицерами.

Отпечатанный в течение ночи мой приказ и сообщение правительства утром 30-го были расклеены на улицах Севастополя.

Охватившее население в первые часы волнение вскоре улеглось. Население почувствовало, что власть остается в твердых руках, что представители ее не растерялись, что распоряжения их планомерны и сознательны, что каждый сможет рассчитывать на помощь, что всякий произвол будет в корне пресечен. Несколько лиц, пытавшихся самоуправными действиями внести беспорядок, были тут же схвачены, и один из них, солдат автомобильной команды, по приговору военно-полевого суда через два часа расстрелян.

Погрузка лазаретов и многочисленных управлений шла в полном порядке. По улицам тянулись длинные вереницы подвод, шли нагруженные скарбом обыватели. Чины комендатуры, в сопровождении патрулей юнкеров и моего конвоя ходили по улицам, поддерживая порядок движения обозов и наблюдая за погрузкой. Желающие выехать записывались в штабе генерала Скалона. Количество таковых оказалось необыкновенно велико. Становилось ясным, что расчеты наши будут значительно превзойдены и тоннажа может оказаться недостаточно.

Мороз стал спадать. На море был штиль, и адмирал Кедров решил использовать все суда и баржи, могущие держаться на воде, взяв их на буксиры. В эти тяжелые часы, среди лихорадочной напряженной работы, он проявил редкую распорядительность, не отдыхая ни днем ни ночью, поспевая всюду, требуя от подчиненных того же. Огромная работа выпала и на долю начальника штаба. Он также не знал ни минуты покоя. И адмирал Кедров, и генерал Шатилов, и генерал Скалон, и помощник его генерал Стогов -- все оказались на высоте положения, с полным самообладанием, неослабевающим напряжением сил, выполняя свое дело.

Около полудня я прошел в штаб и вызвал к аппарату генерала Кутепова; последний находился на станции Сарабуз (15 верст к северу от Симферополя). Войска продолжали отход. Линия фронта проходила южнее станции Юшунь, отход производился в полном порядке. В конце разговора генерал Кутепов доложил, что со мной желает говорить генерал Слащев. Я уклонился от разговора под предлогом недостатка времени.

Вскоре мне была доставлена телеграмма генерала Слащева.

"Главкому. Лично видел части на фронте. Вывод -- полное разложение. Последний приказ о неприеме нас союзниками окончательно подрывает дух. Выход следующий: из тех, кто не желает быть рабом большевиков, из тех, кто не желает бросить свою родину, -- сформировать кадры Русской армии, посадить их на отдельные суда и произвести десант в направлении, доложенном вам мною еще в июле месяце и повторенному в моих докладах несколько раз. Колебанию и колеблющимся не должно быть места -- должны идти только решившиеся победить или умереть. С подробным докладом выезжаю к вам в поезде юнкеров и прошу по моем приезде немедленно принять меня, хотя бы ночью. Жду ответа в штарм-один, (т.е. в штаб 1-й армии).

N10285

12 часов 20 минут

30.10.20.

Слащев-Крымский".

В ответ я просил генерала Кутепова передать генералу Слащеву:

"Желающим продолжать борьбу предоставляю полную свободу. Никакие десанты сейчас за неимением средств не выполнимы. Единственный способ -- оставаться в тылу противника, формируя партизанские отряды. Если генерал Слащев решится на это -- благословляю его на дальнейшую работу. Предлагаю вам задержать генерала Слащева на фронте, где присутствие его несравненно нужнее, нежели здесь.

Севастополь

30.10.20.

N417

Врангель".

Однако генерал Слащев не успокаивался. Через несколько часов я получил новую его телеграмму, в которой он заявил, что глубоко оскорблен нежеланием моим с ним говорить. "Прошу либо доверия, либо военно-полевого суда. Я же буду спасать родину или умирать", и неожиданно кончал: "прошу вас не отказать дать срочный ответ и сообщение ответной телеграммой. Пока всего хорошего".

Я, конечно, ничего не отвечал. Ночью генерал Слащев прибыл в Севастополь, пытался меня видеть, однако я его не принял. "Спасать родину или умирать", он, видимо, уже раздумал и поспешил погрузиться на ледокол "Илья Муромец".

Вечером посетили меня представители городского самоуправления. Последние просили заблаговременно принять меры к охране города, портового завода и артиллерийских складов после нашего ухода. Они предлагали охрану эту принять на себя, организовав ее из рабочих. Я охотно дал свое согласие, обещал выдать своевременно рабочим оружие. Это впоследствии и было сделано.

Прибыли граф де Мартель и адмирал Дюмениль. Граф де Мартель выражал согласие принять под покровительство Франции всех оставляющих Крым. Для покрытия расходов по содержанию этих лиц французское правительство брало в залог русский тоннаж.

31 октября состоялся обмен официальными письмами.

Севастополь

31 октября (13 ноября) 1920 года

В тот момент, когда события заставляют меня покинуть Крым, я должен иметь в виду использование моей армии на территориях еще занятых русскими силами, признавшими мою власть. Оставляя за моими войсками их свободу действий в будущем, согласно тем возможностям, каковые мне будут даны в деле достижения национальных территорий, а равно принимая во внимание, что Франция явилась единственной державой, признавшей правительство Юга России и оказавшей ему материальную и моральную поддержку -- я ставлю мою армию, мой флот и всех тех, кто за мной последовали, под ее защиту.

Вследствие сего я отдал приказ, каковой я Вам при сем препровождаю, различным частям, входящим в состав русского военного и торгового флотов.

С другой стороны, я считаю, что эти суда должны служить залогом оплаты тех расходов, каковые уже произведены Францией или могут ей предстоять, по оказанию первой помощи, вызванной обстоятельствами настоящего времени.

Генерал П. Врангель.

* * *

Севастополь

13 ноября 1920

Имею честь уведомить вас о получении вашего сообщения сего дня, каковым вы меня уведомляете, что, покидая Крым под давлением событий, вы должны иметь в виду использование в будущем вашей армии на территориях, еще занятых русскими силами, признавшими вашу власть.

Оставляя за вашими войсками их свободу действий в будущем, вы меня уведомляете, что, покидая Крым под давлением событий и принимая во внимание, что Франция явилась единственной державой, признавшей правительство Юга России и оказавшей ему материальную и моральную поддержку, вы ставите вашу армию, ваш флот и всех тех, кто за вами последовали, под ее покровительство.

Кроме того, вы сообщили мне приказ, отданный по сему поводу различным частям, входящим в состав русского военного и торгового флотов, добавив, что вы считаете, что эти суда должны служить залогом оплаты тех расходов, каковые уже произведены Францией или будут ей предстоять, по оказанию первой помощи, вызванной обстоятельствами настоящего времени.

В согласии с адмиралом Дюменилем, командующим французским флотом в Севастополе, имею честь уведомить вас, что при условии последующего одобрения (таковое одобрение вскоре последовало, о чем граф де Мартель уведомил меня письмом от 4 (17) ноября 1920 г.), я принимаю от имени своего правительства решение и обязательства, изложенные выше.

Граф де Мартель,

Дюмениль

Я решил в ночь на 31-е перейти в гостиницу Киста у Графской пристани, где помещалась оперативная часть моего штаба; там же находился штаб генерала Скалона.

Я собирался оставить дворец, когда мне доложили, что меня просит к прямому проводу "революционный комитет города Евпатории". Комитет желал доложить мне о положении в городе. Я подошел к аппарату, говорил представитель революционного комитета.

-- В городе полное спокойствие. Власть принял образовавшийся революционный комитет. Войска и все желающие граждане погружены на суда. Суда вышли в море.

-- Известно ли вам что-либо о войсках красных?

-- Ничего неизвестно. Войск в городе никаких нет.

-- Благодарю вас за сообщение. Желаю всего хорошего.

-- Всего хорошего.

Около полуночи вспыхнул пожар американских судов Красного Креста. Толпа черни начала грабить склады, однако прибывшая полусотня моего конвоя быстро восстановила порядок. Ночь прошла спокойно.

С утра 31 октября начали погрузку прибывшие из Симферополя эшелоны. Раненые грузились на оборудованный под госпитальное судно транспорт "Ялта". Начальник санитарной части С. Н. Ильин, сам совершенно больной, с трудом державшийся на ногах, лично распоряжался всем, принимая прибывающих раненых и наблюдая за их размещением.

Суда, принявшие накануне севастопольские учреждения, перегруженные до последних пределов, выходили в море. К счастью, последнее было совершенно спокойно. В бухте продолжали оставаться транспорты, предназначенные для частей 1-й армии. Транспорты по моему приказанию были заняты караулами от частей. Наши войска продолжали отходить согласно директиве. К десяти часам утра фронт проходил около Сарабуза. Отступление шло почти без соприкосновения с противником. Около полудня я с адъютантом ходил по городу. Улицы были почти пусты, большинство магазинов закрыто, изредка встречались запоздавшие повозки обозов, спешившие к пристани одинокие прохожие. При встрече, как всегда, приветливо кланялись. Крепла уверенность, что погрузка пройдет благополучно, что всех удастся погрузить.

В сумерки прибыл генерал Кутепов со своим штабом. Войска отходили в полном порядке. Всем желающим остаться была предоставлена полная свобода, однако таковых оказалось немного. Генерал Кутепов рассчитывал закончить погрузку к десяти часам утра.

Я отдал директиву: для прикрытия погрузки войскам приказывалось занять линию укреплений 1855 года. На генерала Скалона, в распоряжение которого были переданы Алексеевское, Сергиевское артиллерийское и Донское атаманское училища, возложено было прикрытие Северной стороны, от моря до линии железной дороги. Далее от линии железной дороги до вокзала и дальше к морю выставлялись заставы от частей генерала Кутепова. Командующему флотом было указано закончить всю погрузку к 12 часам 1 ноября. В час дня вывести суда на рейд.

В десять часов утра 1 ноября я с командующим флотом объехал на катере грузящиеся суда. Погрузка почти закончилась. На пристани оставалось несколько сот человек, ожидавших своей очереди. При проходе катера с усеянных людьми кораблей и пристани неслось несмолкаемое "ура". Махали платками, фуражками... Больно сжималось сердце, и горячее чувство сострадания, умиления и любви ко всем этим близким моему сердцу людям наполняли душу...

Снялись последние заставы, юнкера выстроились на площади. У гостиницы стояла толпа обывателей. Я поздоровался с юнкерами и благодарил их за славную службу.

-- Оставленная всем миром, обескровленная армия, боровшаяся не только за наше русское дело, но и за дело всего мира, оставляет родную землю. Мы идем на чужбину, идем не как нищие с протянутой рукой, а с высоко поднятой головой, в сознании выполненного до конца долга. Мы вправе требовать помощи от тех, за общее дело которых мы принесли столько жертв, от тех, кто своей свободой и самой жизнью обязан этим жертвам...

Отдав приказание юнкерам грузиться, я направился к катеру. В толпе махали платками, многие плакали. Вот подошла молодая девушка. Она, всхлипывая, прижимала платок к губам:

-- Дай Бог вам счастья, Ваше Превосходительство. Господь вас храни.

-- Спасибо вам, а вы что же остаетесь?

-- Да у меня больная мать, я не могу ее оставить.

-- Дай Бог и вам счастья.

Подошла группа представителей городского управления; с удивлением узнал я некоторых наиболее ярких представителей оппозиционной общественности.

-- Вы правильно сказали, Ваше Превосходительство, вы можете идти с высоко поднятой головой, в сознании выполненного долга. Позвольте пожелать вам счастливого пути.

Я жал руки, благодарил...

Неожиданно подошел присутствовавший тут же глава американской миссии адмирал Мак-Колли. Он долго тряс мою руку.

-- Я всегда был поклонником вашего дела и более чем когда-либо являюсь таковым сегодня.

Заставы погрузились. В 2 часа 40 минут мой катер отвалил от пристани и направился к крейсеру "Генерал Корнилов", на котором взвился мой флаг. С нагруженных судов неслось "ура".

"Генерал Корнилов" снялся с якоря.

Суда, одно за другим, выходили в море. Все, что только мало-мальски держалось на воде, оставило берега Крыма. В Севастополе осталось несколько негодных судов, две старые канонерские лодки "Терец" и "Кубанец", старый транспорт "Дунай", подорванные на минах в Азовском море паровые шхуны "Алтай" и "Волга" и старые военные суда с испорченными механизмами, негодные даже для перевозки людей. Все остальное было использовано.

Мы стали на якорь у Стрелецкой бухты и оставались здесь до двух с половиной часов ночи, ожидая погрузку последних людей в Стрелецкой бухте и выхода в море всех кораблей, после чего, снявшись с якоря, пошли в Ялту, куда и прибыли 2 ноября в девять часов утра.

Погрузка уже закончилась. Тоннажа оказалось достаточно, и все желающие были погружены. В городе было полное спокойствие, улицы почти пусты. Я с начальником штаба флота капитаном 1 ранга Машуковым съехал на берег и обошел суда, беседуя с офицерами и солдатами. Прикрывая отход пехоты, наша конница сдерживала врага, а затем, быстро оторвавшись, усиленными переходами отошла к Ялте. Красные войска значительно отстали, и ожидать их прихода можно было не ранее следующего дня. Я вернулся на крейсер "Генерал Корнилов".

Около полудня транспорты с войсками снялись.

Облепленные людьми проходили суда, гремело "ура". Велик русский дух и необъятна русская душа... В два часа дня мы снялись и пошли на Феодосию. За нами следовал адмирал Дюмениль на крейсере "Вальдек Руссо", в сопровождении миноносца. Вскоре встретили мы огромный транспорт "Дон", оттуда долетало "ура". Мелькали папахи. На транспорте шел генерал Фостиков со своими Кубанцами. Я приказал спустить шлюпку и прошел к "Дону". В Феодосии погрузка прошла менее удачно. По словам генерала Фостикова, тоннажа не хватило, и 1-я кубанская дивизия генерала Дейнеги, не успев погрузиться, пошла на Керчь. Доклад генерала Фостикова внушал сомнения в проявленной им распорядительности. Вернувшись на крейсер "Генерал Корнилов", я послал радиотелеграмму в Керчь генералу Абрамову, приказывая во что бы то ни стало дождаться и погрузить кубанцев.

3 ноября в 9 часов утра мы стали на якорь в Феодосийском заливе. Приняли радио генерала Абрамова: "Кубанцы и терцы прибыли в Керчь, погрузка идет успешно".

Начальник штаба флота капитан 1 ранга Машуков пошел в Керчь на ледоколе "Гайдамак", с ним только что прибывший из Константинополя транспорт "Россия" для принятия части войск с барж, перегруженных до крайности.

После недавних жестоких морозов вновь наступило тепло, на солнце было жарко. Море, как зеркало, отражало прозрачное голубое небо. Стаи белоснежных чаек кружились на воздухе. Розовой дымкой окутан был берег.

В два часа дня "Вальдек Руссо" снялся с якоря, произведя салют в 21 выстрел -- последний салют русскому флагу в русских водах... "Генерал Корнилов" отвечал.

Вскоре было получено радио от капитана 1 ранга Машукова: "Посадка закончена, взяты все до последнего солдата. Для доклада главкому везу генерала Кусонского. Иду на соединение. Наштафлот". -- В 3 часа 40 минут "Гайдамак" возвратился. Посадка прошла блестяще. Войска с барж были перегружены на "Россию". Корабли [454] вышли в море. (На 126 судах вывезено было 145693 человека, не считая судовых команд. За исключением погибшего от шторма эскадренного миноносца "Живой", все суда благополучно пришли в Царьград).

Огромная тяжесть свалилась с души. Невольно на несколько мгновений мысль оторвалась от горестного настоящего, неизвестного будущего. Господь помог исполнить долг. Да благословит Он наш путь в неизвестность...

Я отдал приказ идти в Константинополь.

"Генерал Корнилов" принял радио с "Вальдек Руссо":

"Генералу Врангелю от адмирала Дюмениля

В продолжение семи месяцев офицеры и солдаты армии Юга России под Вашим командованием дали блестящий пример. Они сражались против в десять раз сильнейшего врага, стремясь освободить Россию от постыдной тирании. Борьба эта была чересчур неравной, и Вам пришлось покинуть Вашу родину, -- я знаю, с каким горем. Но Вы имеете удовлетворение в сознании образцово проведенной эвакуации, которую французский флот, Вам оказавший от всего сердца содействие, счастлив видеть столь блестяще законченной. Ваше дело не будет бесплодным: население Юга России быстро сумеет сравнить Вашу справедливую и благожелательную власть с мерзким режимом Советов. Вы тем самым окажете содействие прозрению и возрождению Вашей страны. Горячо желаю, чтобы это произошло в скором времени. Адмиралы, офицеры и матросы французского флота низко склоняются перед генералом Врангелем, отдавая дань его доблести".

Вскоре было принято другое радио из Севастополя в Москву с требованием выслать срочно "ответственных работников, так как таковых в Крыму не осталось". Блестящая аттестация генералу Климовичу.

Спустилась ночь. В темном небе ярко блистали звезды, искрилось море.

Тускнели и умирали одиночные огни родного берега. Вот потух последний...

Прощай, Родина!

П.Н. Врангель

"Оборона Крыма"

Информация к размышлению

Чистка мозга, души и воли 60k "Фрагмент" Политика. Размещен: 21/08/2015, изменен: 21/08/2015. 60k. Статистика.

Нам надобно учесть уроки прошлого и не предпринимать необдуманных мер без ясной и точной программы и ясного понимания, за что надо взяться в первую очередь. Нам надо найти ту точку возврата, которая позволит очистить русский характер и жизнь русскую от всего того наносного и мерзкого, что налипло на него за многие столетия прошлой жизни.

Иллюстрации/приложения: 6 шт.

Бедствия заставляют открыть глаза 57k "Фрагмент" Политика. Размещен: 20/08/2015, изменен: 20/08/2015. 58k. Статистика.

Революция внесла известную перемену в отношения между офицером и солдатом, и это явление обещало при нормальных условиях, без грубого и злонамеренного вмешательства извне, претвориться в источник большой моральной силы, а не в зияющую пропасть. Но революционная демократия в эту именно рану влила яд. Она поражала беспощадно самую сущность военного строя, его вечные, неизменные основы, оставшиеся еще непоколебленными: дисциплину, единоначалие и аполитичность. (Деникин)

Иллюстрации/приложения: 6 шт.

Грехи и достоинства офицерства 85k "Фрагмент" Политика Размещен: 20/06/2015, изменен: 20/06/2015. 86k. Статистика.

А. Керсновский предлагал взять за образец петровский гвардейский обычай: "Всех, готовящихся к офицерскому служению, писать юнкерами в гвардейские полки, где учредить юнкерские батальоны". В таком случае все офицеры получат "однородную гвардейскую шлифовку, единый крепкий и добрый гвардейский дух"...

Иллюстрации/приложения: 2 шт.

Уроки смутного времени 97k "Фрагмент" Политика. Размещен: 06/02/2015, изменен: 06/02/2015. 97k. Статистика.

История - не предмет праздного любопытства, а предостережение всем (власти, элите, гражданам) на настоящее и будущее...

Иллюстрации/приложения: 7 шт.

http://artofwar.ru/k/kamenew_anatolij_iwanowich/urokismutnogowremeni.shtml

"Удар по "логовищу львов" 79k "Фрагмент" Политика. Размещен: 17/03/2014, изменен: 17/03/2014. 79k. Статистика. 739 читателей (на 3.12.2014 г.)

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА (из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Иллюстрации/приложения: 9 шт.

Последний удар по "логовищу львов" был нанесен там, где его меньше всего ожидали, или, точнее, не ожидали вообще.

Он был нанесен через древний оплот Ниневии - реку, которая, согласно языческим верованиям, хранила город. Ибо древнее высказывание, что столица не падет, пока река не станет врагом города, - говорило о том, что Ниневия будет существовать вечно, ибо река врагом города, конечно же, быть не может.

Запрудив Тигр, союзники заставили его изменить течение, и воды хлынули в город. Мощный поток пробил городскую стену, открыв широкую брешь осаждающим. На улицах города начались ожесточенные бои. Ассирийцы сражались героически, но силы оказались неравными.

Победители хватали младенцев за ноги и разбивали им головы о стены домов.

Гордых ассирийских вельмож, закованных в цепи, делили по жребию.

Ассирия пала...

0x01 graphic

"Шут (Опальный боярин)", (1891)

Художник Н.В. Неврев

Оставить комментарий © Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 31/10/2015, изменен: 31/10/2015. 60k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 4 штук. Скачать FB2	Ваша оценка:
Аннотация: ...Мною был подписан приказ, предупреждающий население об оставлении нами родной земли. "Генерал Корнилов" снялся с якоря. Да ниспошлет Господь всем силы и разума одолеть и пережить русское лихолетье... (Врангель)

Каменев Анатолий Иванович Изгнание

Каменев Анатолий Иванович
Изгнание