ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. Резерв командующего

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

"Бездна неизреченного"...

Мое кредо:

http://militera.lib.ru/science/kamenev3/index.html

0x01 graphic

Вулкан, вручающий Венере оружие для Энея, 1757.

Художник Франсуа Буше

Н. Попель

Резерв командующего

("Выдохлись! -- в голосе командующего тревога.-- Ничего в резерве не осталось: ни одного танка, ни одной роты")...

(фрагменты из кн. "Впереди -- Берлин!")

Продолжение...

После короткого обмена мнениями Катуков радировал:

-- Главная задача: тесните противника дальше на юг, сжимайте кольцо окружения. Ваше направление -- Сандомир. Север обеспечит двадцатая. Медиков и огурцы получите через Шевченко. До установления связи с Веденичевым непрерывно держите связь с нами. Как поняли?

-- Я вас понял.

Теперь, если бы 23-я танковая дивизия и пробилась с севера через боевые порядки 20-й бригады, она обнаружила бы только отдельные гитлеровские подразделения, сумевшие просочиться между Бабаджаняном и Гусаковским. Ей пришлось бы пробивать новую стенку -- группу Гусаковского. Наши окруженные части небольшими силами подорвали тылы противника и устроили непроходимый "многослойный пирэжок" на пути отступления из Сандомира упорствовавших там гитлеровцев.

Я связался с Шалиным и попросил передать Конькову и Журавлеву, чтобы они организован переброску всего необходимого для Бабаджаняна и Гусаковского.

По скату оврага стало заметно передвижение двух фигур.

В перемазанном, небритом человеке с покрасневшими веками с трудом можно было узнать И.Ф. Дремова.

Вторым шел М.М. Литвяк.

Иван Федорович поскользнулся на сыпучем обрыве и съехал на каблуках прямо к Катукову.

Тот не дал ему опомниться.

-- Связь с Бабаджаняном имеешь?

Дремов беспомощно развел руками.

-- Нет. Потеряна.

-- А где сам пропадал в такое время? Почему не выходил к нам на связь?

Объяснение Дремова звучало правдоподобно:

-- Немцы окружили мой КП. Рацию разбило. Осталось всего несколько человек. Крутили нас -- еле выбрались. Связь держать было нечем.

Но теперь Катукова нелегко было провести.

Он отрезал напрямик:

-- А с Гетманом с какой рации переговоры велись, святой великомученик Иоанн?

-- Да, вот... пытался связаться, узнать, -- начал оправдываться "великомученик".

В этот момент десяток снарядов взбороздил обрыв.

На наши головы полетели обломки и щепки разбитых кустов, пласты содранного дерна, кучи земли.

-- На другую сторону! -- скомандовал Михаил Ефимович.

По немецким вспышкам забила наша батарея. Два снаряда вырыли воронки как раз в том месте, куда мы хотели перебраться. Их разрывы сменились громовыми проклятиями Фролова по адресу коллег из пуховской артиллерии.

Все это отвлекло наше внимание от Дремова.

Дальнейший его разговор с командующим происходил на пониженных тонах, хотя Ивану Федоровичу все еще попадало.

Я отошел с Литвяком в сторону.

-- Собрали кулак, пошли в наступление, -- докладывал Михаил Моисеевич. -- Ночная атака получилась удачно, но неглубоко. Продвинулись всего на два километра. Дальше не пробиться. Артиллерия лупит, овраги через каждую сотню метров. И в каждом -- "фаустники". Мы хотели в четвертый раз атаковать, когда вызов на ваш КП пришел.

Михаил Моисеевич поглядел наверх, где, не переставая, рвались свои и чужие снаряды, и удивленно сделал вывод:

-- А у вас здесь обстановочка!

Катуков отдавал последние распоряжения Дремову:

-- Возглавишь группу в составе Липатенко, Бойко и Горелова. Будешь бить по деблокирующей группировке. Оттяни на себя все, что можно: облегчи положение Бабаджаняна. Имей в виду: по сведениям воздушной разведки в этом районе сосредоточиваются новые танковые части.

Дремов и Литвяк отправились готовить группу, чтобы к утру начать контрудар.

Уже перед рассветом к нам прибыл Журавлев, рядом с которым устало брел офицер. Китель офицера был порван, рука на перевязи.

Я не сразу узнал в нем A.M. Рудовского, заместителя командира танко-самоходного полка по политчасти. Губы его почернели, по телу время от времени пробегала дрожь от контузии.

Журавлев доложил кратко:

-- Перевезли на "У-2" медиков, политработников, грузы. Мест не хватало. Выход нашли: на заднее место самолета сажали двух человек. На колени друг другу. Основную массу людей перевезли в контейнерах. Подвешивали к бомбодержателям.

-- Врачи не боялись?

-- Некоторые бледнели. Отправил политработников в окруженные части с задачей вести работу среди раненых и местного населения. Возглавляет Павловцев.

-- Как Павловцев?! Зачем его послали? -- накинулся я на него.

Надо сознаться что я, как мог, старался уберечь Павловцева.

Но война есть война, человека с его характером трудно было удерживать: он так и стремился в опаснейшие места. На Курской дуге выпросил назначить его замполитом минометного полка, а сейчас полетел в окружение.

-- Настоял на своем,-- оправдывался Журавлев.-- "Ничего, -- говорит, -- молодые гибнут, а я свое прожил. Не отпустите -- буду жаловаться Николаю Кирилловичу..." Пришлось послать. Вот этот тоже туда просится, -- кивнул он на Рудовского. -- Только что вывезли, и опять туда же. Я ему сказал, что нельзя, а он одно твердит: "Везите меня к генералу Попелю, я доложить обязан". Наконец-то перед нами был человек, от кого можно подробно узнать о том, что творилось в окруженных частях, которые в свою очередь сами окружали немцев в Сандомире.

-- Приказ выполняем, -- докладывал Александр Михайлович Рудовский. -- Вышли к югу за Опатув, понесли большие потери, противник контратаковал семь раз. Положение было тяжелое, боеприпасы кончались. Мельников предложил все снаряды передать в одну роту, все горючее туда слить. А что с остальными самоходками делать? Я пошел в овраг к раненым. Агитировать надо было немного: кто на чем, а доковыляли до машин. Горючее немецкое использовали. Мельников будто вернулся к жизни: расцеловал меня и дал -- из последнего! -- по снаряду на самоходку. Поставили мы роту на усиление боевых порядков пехоты: им веселее и немцам страшновато. Вдруг с фланга -- крик, визг, пыль до неба, глаза слепит, солнце на шашках играет. Конная лава мчит. Приблизились они -- как при Чингиз-хане: власовцы, изменники, лошадки у них маленькие, выносливые. Шашкой, что ли, башни самоходкам хотели срубить? Мы развернулись, подпустили их совсем близко, некоторые до нас доскакали, шашками сверху достать пробовали. Тут мы их в упор чесанули из пулеметов. Они думали, что самоходки стоят подбитые, решили нас на испуг взять.

Рудовский внезапно прервал рассказ.

-- Теперь личный вопрос. Чувствую себя здоровым. Я и уезжать не хотел оттуда, но Мельников настоял: просил доставить снаряды. Разрешите вернуться в полк!

Столько энергии и силы было в словах Рудовского, что я согласился отпустить его...

Журавлев продолжал доклад:

-- Ко мне из госпиталя звонили насчет Подгорбунского. Он якобы по вашему вызову уехал и до сих пор не явился обратно.

-- Какой вызов? Я не вызывал его. Может, Литвяк?

-- Литвяк лично не вызывал, но рассказал, что корпусные разведчики не могли выполнить задание -- пробиться к окруженным -- и привезли из госпиталя Подгорбунского.

В госпитале врачу объяснили, что его срочно вызывает генерал Попель. А в корпусе предъявили справку о его выздоровлении. Дремов потребовал от Подгорбунского любой ценой прорваться к Бабаджаняну и объединить в котле раздробленные мелкие части.

Уже после моего звонка Литвяк заметил, что справка была не подписана, а печать на ней смазана -- букв не разобрать. Я спросил, где же сейчас Подгорбунский, и Литвяк ответил, что есть сведения, будто успешно прорвался, сделал то, чего никто не смог сделать.

Небо бледнело.

Чуть-чуть пробились из-за горизонта лучи солнца. Высоко взошла утренняя звезда -- яркая Венера.

Мы с Журавлевым ехали в 64-ю гвардейскую танковую бригаду подполковника И.Н. Бойко.

Прошли ровно сутки с той минуты, как Горелов крикнул мне: "Разведка боем!"

-- Какое сегодня число, Алексей Георгиевич?

-- Восемнадцатое августа.

Впереди около танков собрался народ. Над ребристыми шлемами танкистов возвышались фигуры Бойко и Боярского. Еще не успели мы выйти из машины, как Боярский быстро пошел навстречу.

-- Комбриг доводил задачу. Через тридцать минут бой.

-- Сейчас что делаете?

-- Проводим читку письма от Денисовой -- матери офицера, который захватил первого "тигра". Помните?

...Я помнил этот прошлогодний случай.

Немцы заметили на поле боя наш подбитый танк. Пригнали "тигра" -- хотели утащить "тридцатьчетверку" к себе.

Набросили трос, мотор взревел, и тут одновременно заработал мотор советского танка.

Машины поднатужились и начали "играть в перетягивание".

Фашисты настолько растерялись от неожиданности, что не сделали даже попытки выстрелить: повыскакивали из люка и были убиты пулеметной очередью.

К вечеру поле боя с обоими танками досталось нам. У меня сохранилась фотография, на которой бойцы весело, словно арбузы, вынимают из "тигра" боеприпасы...

-- Недавно Денисов вступил в поединок с восемью танками. Два подбил и погиб...-- Боярский горестно махнул рукой. -- Мы тогда письмо его матери послали, а теперь читаем ответ от нее. Решили собрать всю бригаду.

Мы подошли ближе.

Бойко читал задумавшимся, притихшим бойцам. Многие отвернулись, и только влажный след на щеке выдавал у иного из танкистов скрытое мужское горе.

"Полевая почта 92908.

Капитанам Федоренко и Волошенюку.

Здравствуйте, сыны мои дорогие!

Нет слов описать мое горе. Но стараюсь мужественно переносить его, успокаивая себя тем, что мой дорогой сыночек недешево отдал свою молодую жизнь.

В письмах, которые писала моему сыну, я говорила: "Родной мой мальчик, лучше погибни во имя Родины, но не будь трусом". Он свято выполнил мой материнский наказ. Так будьте же и вы, дети мои, смелыми и храбрыми, мужественно, с достоинством и честью защищайте свою любимую Родину.

Благословляю вас, дети мои, на новые подвиги. Передайте мой привет и материнское благословение всем товарищам танкистам, друзьям моего любимого Бори.

Идите вперед, сыны мои!

Смерть немецким захватчикам!

Ваша мать Денисова".

Начальник политотдела бригады Алексей Семенович Боярский поднялся рядом с комбригом:

-- Солдаты! Люди много теряли на войне: мужей, братьев, друзей. Но самую великую, святую жертву приносили ей матери: они послали на смерть сыновей своих, кровь свою, отраду и радость. Нет цены, нет меры этой жертве! Матери до могилы будут помнить своих детей, и время не властно залечить их горе. Но матери готовы перенести любые удары, лишь бы дети шли вперед! Одна из них сегодня открыла нам самые заветные чувства; ее голос -- это голос каждой советской матери: идите вперед! Клянемся тебе, мать, что выполним твой наказ! Недаром мы нашу Родину называем твоим именем -- Мать! Вперед! За Родину! За матерей!

Люди расходились, потрясенные.

Мой взгляд остановился на бронетранспортерах с прицепленными к ним длинными пушками.

-- Что это за зенитки?

-- Немецкие.

-- Откуда?

-- Да тут Федоренко сегодня ночью после письма от Денисовой налет на Опатув сделал: взял роту старшего лейтенанта Шкиля и отправился к фрицам в гости. Такую там панику поднял! У немцев-то около полусотни танков было -- пяток подожгли. Оттуда танкисты и прихватили зениточки. Жалко было уничтожать -- боеприпасов при них полные бронетранспортеры.

-- Молодцы! -- не удержался я от похвалы и подошел к Бойко. -- Задача ясна?

-- Бьем совместно с Гореловым по танковой группировке. Пленные показали, что этот кулак противника должен был наступать против Бабаджаняна в восемь часов. Мы опередим, -- Бойко посмотрел на часы. -- Сейчас они как раз завтракают.

-- Дадим им и закуску, и прикурочку, -- угрожающе сказал Боярский.

Бой начался.

Выгадав утренний час, танки Бойко смяли с флангов не успевших сосредоточиться гитлеровцев. Наблюдая за полем боя, комбриг то и дело предупреждал: "Федоренко, не зарывайся!" или "Следи за флангами!"

Простое лицо "хитрого Митрия", его широкий нос, небольшие сощуренные глаза -- все выражало удовлетворение началом боя.

-- Бойко, а это чьи? -- Я указал на выскользнувшие с фланга танки. На их башнях ярко обозначились номера.

-- Не мои, какой-нибудь сосед. Да что ж они делают! Бьют по бортам танков Федоренко! Глаза, что ли, повылазили?

Атака затормозилась, наши танки начали разворачиваться в сторону неожиданного противника, еще не решаясь стрелять.

-- Пушка у них семидесятишестимиллиметровка, -- сказал Бойко, наблюдая в бинокль за действиями этого странного подразделения, -- башня образца сорок первого года. Да это же наши танки, захваченные в сорок первом!..

"Хитрый Митрий" рассвирепел от того, что его перехитрили.

-- Гитлер нашими обносками пользуется,-- в старьевщики записался! -- пошутил я.

Но Бойко не желал принять шутки.

-- Я ему покажу, как добрую машину поганить! Шкиль, в атаку!

Рота старшего лейтенанта Шкиля была резервом Бойко.

Сейчас танки гитлеровцев как раз подставили ей свои борта.

На поле развернулся ожесточенный танковый бой

Командир батальона B.C. Федоренко атаковал фланг основной группы противника, его, в свою очередь, контратаковали с фланга танки.

Немцев было намного больше, но сила двойного флангового удара Федоренко и Шкиля была так велика, что вражеские танки могли только отбиваться от наших ударов.

-- Не полезешь к Бабаджаняну, не полезешь, -- приговаривал Бойко, -- нечего к мотопехоте приставать! Понюхай подкалиберного снаряда и танкового кулака!

Землю терзали сотни разрывов, припечатывали десятки гусениц. Лязг железа и вой моторов глушил все вокруг.

Передовая машина роты Шкиля загорелась, в бинокль было видно пламя.

Но танк не повернул обратно. На полном ходу он ударил в бок головную фашистскую машину. Та вспыхнула, как спичка.

Шкиль своим танком прикрыл горящих товарищей. С другой стороны их защищали остальные танки. Экипаж выскочил из "тридцатьчетверки", маленькие фигурки засуетились вокруг горящей машины.

На броне мелькали светлые пятна песка, и вскоре огонь погас.

Командарм застал меня у рации.

-- Радуйся, Николай Кириллович, Шалин доложил: восемнадцатого августа части Пухова совместно с Гетманом взяли Сандомир. Так что один блин съели!

А "блин" был трудный.

С седьмого августа кружили мы вокруг этого проклятого Сандомира. Даже в самом городе три дня шли уличные бои. Будто столицу немцы защищали, -- прямо осатанели, двадцать суток непрерывного боя днем и ночью!

Пленный Шауман из 16-й танковой дивизии говорил на допросе, что наш плацдарм за Вислой Гитлер назвал "пистолетом, направленным в затылок империи".

И фюрер приказал вырвать этот "пистолет" из наших рук, "пока он еще не произвел выстрела".

Надо сказать, что немцы дрались неплохо!

Батальоны до семидесяти процентов состава теряли, по пятнадцати человек в ротах оставалось, но продолжали стоять насмерть.

В Сандомир мы поехали на бронетранспортере.

Древний город остался в основном цел. Тактика танкового маневра и охвата спасла его: разрезанный на части гитлеровский гарнизон не сумел превратить этот узел шести дорог в традиционную "зону пустыни".

Машина пронеслась мимо огромного оврага, прикрывавшего город с юга.

-- Как крепостной ров, -- заметил Михаил Ефимович.

Сандомир действительно выглядел феодальной крепостью.

Башни костелов, колокольни, острые черепичные крыши вытянувшихся к небу домов, серая громада старинного замка -- от всего этого веяло рыцарским средневековьем.

Бронетранспортер медленно кружил по Сандомирским улицам: их изрезали траншеями, ходами сообщения, стрелковыми ячейками. Иногда дорогу пересекала каменная или железная баррикада.

Наш водитель, едва сдерживая раздражение, маневрировал между колючей проволокой. Кругом стояли мертвые пушки и мертвые пулеметы, всюду валялись трупы врагов.

Иногда по тротуару приходилось огибать горящий, дымящийся танк.

На широкой Висле чернел измятый и расщепленный железнодорожный мост. Недалеко рухнули в воду пролеты шоссейного моста.

Мы проезжали мимо костела, наверху еще виднелся ствол немецкого пулемета.

За костелом зеленел маленький яблоневый садик.

Тополя и дубы, липы и сосны городского парка почернели от огня, а здесь стояла тихая тень мягко шелестевшей листвы.

"Улица Мицкевича" -- висела аккуратная табличка.

Машина проехала еще несколько метров, и мы остановились у тела женщины. Несколько бойцов снимали с ветвей старой яблони, свесившихся над ее трупом, убитого младенца.

Везде одно и то же: дикость, варварская жестокость -- звериный оскал фашизма.

На северной окраине Сандомира расположился военный городок.

Здания здесь напоминали замки. Это впечатление усиливалось видом пожарных лестниц, приставленных к окнам: по ним штурмующие подразделения пробирались во вражеские убежища.

На стенах висели многокрасочные плакаты: схематическая карта Германии, пронзенная красной стрелой.

Черные остроконечные готические буквы взывали к мертвецам: "Немецкий солдат! Закрой сердце Германии своим сердцем!"

На выходе из города у колодца собралась группа наших бойцов.

Ими распоряжался офицер.

Это же Павловцев!

Притормозили.

-- Невольно, пане, невольно! -- вдруг прорезал улицу ужасный крик. Старуха-полька махала в окне руками. Через секунду она выбежала из полусгоревшего дома на дорогу и что-то долго и сбивчиво начала рассказывать Павловцеву. Замолчав, женщина протянула небольшой кувшин с молоком.

-- В чем дело? -- спросили мы.

-- Она говорит, что воду из колодца пить нельзя. Пять дней назад немцы утопили в нем людей. Хотел воды для раненых набрать, и вот...

Павловцев развел руки, правая щека его лица задергалась: четыре года войны так и не приучили нас к изощренной жестокости гестаповских палачей.

-- Михаил Ефимович, заеду к Павлу Лавровичу в госпиталь, скоро буду у Гетмана, -- простился я с командующим.

В машине Павловцев рассказывал:

-- На заре соединились с основными силами корпуса. Коридорчик был узенький, но я часть раненых сумел сюда вывезти.

Мимо двигались наши войска.

Выходившие из уцелевших домов, выбиравшиеся из-под развалин люди восторженно их приветствовали: "Hex жие Червоне Войско! -- гремело на улицах. -- Hex жие Россия!"

Кто-то пел польский гимн, на руках -- бело-красные повязки -- цвета национального флага.

Откуда только люди набрали столько цветов!

Букеты летели со всех сторон, и танкисты едва успевали подхватывать их.

Радость освобожденного народа была так велика, так искренне бушевала она над городом, что улыбки стали все чаще освещать мужественные, усталые лица танкистов.

В этот день нас согревало чудесное тепло любви братского народа.

В госпитале, куда мы приехали, оно чувствовалось на каждом шагу.

Громким словом "госпиталь" обозначалось несколько подвалов, сараев и жилых комнат. Еще подходя к одной из "палат", я удивился глубокой тишине.

Не было слышно угнетающих стонов, рвущих душу криков.

Павловцев на ходу докладывал:

-- Организовал польских девушек за ранеными ухаживать. Просили меня, чтобы их с нашими девчатами познакомили. Взял на себя такую смелость -- Алексею Георгиевичу от вашего имени передал, чтоб из нашего госпиталя прислали несколько женщин -- врачей, медсестер и дружинниц. Ну и удивлялись полячки, когда увидали женщин-врачей, да еще офицеров. Каждую свободную минуту о нашей жизни новых подружек расспрашивают. Ругать будете?

-- Кроме похвалы, ничего не скажу.

По темным скрипучим деревянным ступенькам спустились в подвал.

Польские девушки кормили раненых.

Кроватей здесь не было, люди лежали прямо на полу, на соломенной подстилке, но в каждой мелочи чувствовалась теплая женская забота: под головами бойцов лежали домашние подушечки; некоторым достались простыни с вышитыми латинскими метками; другие были укрыты клетчатыми одеялами сандомирцев.

Мне запомнилась девушка, которая одной рукой кормила с ложечки солдата, а другой ласково, нежно гладила его по голове. С великим трудом она заставляла его разжимать зубы, чтобы проглотить капельку каши.

Один раз он чуть не сорвался -- тихо-тихо застонал.

Нежные тонкие пальчики сестры крепко схватили черную от солярки и металла солдатскую руку. Боец затих, только крепко сдавленные губы и окаменевшее лицо выдавали, каких мук ему стоило это молчание.

И я подумал тогда, что благодетельные покой и тишина, которые удавалось поддерживать в палате заботливым красавицам полькам, лучше многих медикаментов возвращают к жизни израненных бойцов.

Спустя два часа я присоединился к командарму на КП генерала Гетмана.

-- Гусаковского не только слышу, но и вижу! -- раздавался голос Андрея Лаврентьевича. -- Сжали противника на пятачке... Транспортные "юнкерсы" приземлиться не могут, на парашютах сбрасывают грузы. Половина нам попадает. И боеприпасов, и дизельного топлива, и продовольствия получили столько, что на бригаду хватит.

Но Соболев не разделял оптимизма Андрея Лаврентьевича:

-- Разведчики, заброшенные ночью к Бабаджаняну, обнаружили перед его фронтом крупные силы деблокирующей группы: две танковые дивизии, две пехотные дивизии, несколько полков тяжелой артиллерии и шестиствольных минометов.

-- А у Бабаджаняна почти не осталось танков, одна пехота. И с внутреннего кольца -- от Гетмана -- пока ничего нельзя снять ему в помощь, -- обеспокоенно склонился над картой Катуков. -- Никитин, когда истекает срок нашего ультиматума окруженным на пятачке?

-- В десять ноль-ноль.

Этот ультиматум последовал вслед за обращением политуправления фронта к гитлеровским войскам, оставшимся в окружении,-- 72-й, 291-й пехотным дивизиям, штурмовому полку 4-й танковой армии, танковому батальону и частям 18-й артиллерийской дивизии.

В нем говорилось: "За кем вы последуете: за 12 тысячами погибших в мясорубке на Сандомирском плацдарме или за 1550 сдавшихся в плен и сейчас спокойно ожидающих конца войны и возвращения на родину? Ваши товарищи сделали правильный выбор. Даем вам на размышление не больше десяти часов, после чего наши войска приступят к уничтожению ваших частей".

Листовка воздействовала на многих гитлеровцев, но ярые фашисты еще ожесточенно сопротивлялись.

Катуков снова задумался.

-- До утра организуем наступление, взаимодействуя с Пуховым, и будем добивать остатки окруженных дивизий -- это основная задача армии. А Бабаджаняну надо удержать внешний фронт. Сил у Армо маловато. Может, перебросить что-нибудь от Дремова?

Никитин доложил, что бригады Дремова тоже понесли большие потери и ослаблять их нельзя.

-- Выдохлись! -- в голосе командующего тревога.-- Ничего в резерве не осталось: ни одного танка, ни одной роты...

Из включенного репродуктора доносились звуки мерных орудийных залпов: 18 августа столица салютовала войскам, форсировавшим реку Вислу и овладевшим Сандомирским плацдармом.

А руководителям соединений в это время приходилось думать, где им найти хотя бы немножко резервов, чтобы сдержать ожидаемый натиск танковой лавины немцев.

Последние незадействованные части -- инженерные батальоны, снятые с мостов, были посланы Бабаджаняну. Одновременно радировали ему, чтобы мотопехота за ночь поглубже зарылась в землю: ожидается активизация противника.

Ночь прошла сравнительно спокойно, только небо заполняло гудение транспортных "юнкерсов" и стрекотание наших По-2, летевших к Бабаджаняну.

Время приближалось к десяти. А вдруг сдадутся?

В 9:30 с севера послышался грохот бомбардировки.

Бабаджанян сообщил, что его позиции подвергаются сильному артиллерийскому обстрелу. Бомбардировщики на малой высоте бьют "корзинами с бомбами". Это были такие же кассеты, какими "юнкерсы" пытались уничтожить саперов на переправе.

В десять часов немецкое радио передало открытым текстом ответ на наш ультиматум. Его составил в рифму какой-то остряк-переводчик: "Мы в кольце и вы в кольце -- посмотрим, что будет в конце".

Ну что ж, они сами этого захотели. Посмотрим!

Позвонил Гусаковский:

-- Только что радировал Бабаджанян: бьют по штабу, сильный удар по его позициям. Потом связь прервалась. Подполковник Кочур также сообщает, что по его участку бьют артиллерия и авиация. Позади себя слышу постоянный шум непрерывных налетов.

"Шевченко, Шевченко, отвечайте",-- летели в эфир вызовы нашей рации.

Но командир северной группы, наш смелый Армо, молчал.

Мы снова подошли к изученной досконально двухверстке. Никитин нанес на нее широкую синюю стрелу, стремящуюся через наши боевые порядки на юг, к маленькому коричневому пятну окруженных дивизий.

-- Решили деблокировать,-- сказал Катуков,-- а может быть, заодно окружить группу Армо. Место прорыва выбрали умело -- расстояние здесь километров десять. Опасно! И нет никаких резервов.

Мы немедленно связались с Шалиным.

-- Михаил Алексеевич, попросите у штаба фронта авиацию. Если можно, пусть пошлют "илы" на штурмовку окруженных немецких дивизий. Связь с Дремовым есть?

-- Есть.

-- Прикажите ему: пусть все бросит на север. Бабаджаняну с Костюковым одним не удержаться. Пусть даст им отдушину. Свяжитесь с Воронченко и выясните, держит ли он связь с двадцатой?

Катуков подошел к Гетману.

-- Поехали, Андрей Лаврентьевич, в части. Ты куда, Кириллович?

--К Бабаджаняну.

Но доехать до КП Бабаджаняна в этот день не удалось: примерно в двух километрах южнее наш бронетранспортер обстреляли немецкие танки.

Водитель Павел Коровкин мгновенно свернул в соседний неглубокий овраг.

Тут дорогу нам преградили "катюши". По кромке оврага окапывалась пехота, вид у нее был боевой и решительный. С фланга пехоту прикрывал трофейный немецкий пулемет, замаскированный в бурьяне.

-- Геленков!

Командир дивизиона "катюш" майор Ю.В. Геленков выбежал нам наперерез. Его молодое лицо за несколько часов будто постарело: не часто наши "катюши" попадали в такое положение, а ведь командир головой отвечал за безопасность каждой установки.

-- Почему вы здесь? Где люди?

-- Прислуга и шоферы -- в цепи. Залпов нет. Все израсходовали.

-- Где Бабаджанян?

-- Сегодня ночью он собирал командиров частей. Утром немцы ударили и прорвались. В момент танковой атаки я потерял его. Части продолжают драться. Из оврагов никто не отступает. Но связи порваны, тылы потеряны. Я рассчитывал, что утром залпы подвезут, но наши боевые порядки перемешались с немецкими. Вывозить машины в таких условиях не рискнул: спешил людей и занял оборону. Три атаки успешно отбили.

-- С кем держите связь?

-- С комбатом Куниным.

Направился к командиру мотострелкового батальона Александру Михайловичу Кунину.

По дороге Геленков показал на бойца, залегшего у трофейного пулемета.

-- Казах, мотострелок Садыков. Немцы этот "МГ" с фланга поставили, бил косо прицельным. Обхожу цепь, слышу, на фланге кто-то бурчит: "Сколько людей, собака, грызет!" Гляжу -- мотострелок голову индивидуальным пакетом перевязывает. Крикнул ему: "Пойди в укрытие". Только глазищами сверкнул: "Садыков -- нельзя назад, Садыков -- это вперед". Ах ты, думаю, какой Суворов нашелся. А он гранаты за пояс и в бурьян. Два взрыва -- и пулемет трофейный стал по немцам стрелять. Расчетливый [106] оказался Садыков! Приволок потом этот "МГ" сюда. У самого голова в крови, санитары подошли, а он вцепился в ручки пулемета -- не отодрать: "Я -- с товарищ". Так и сидит на фланге.

За поворотом оврага показался Кунин.

Комбат улыбался, хотя в тот день на черном от гари и грязи лице эта его обычная улыбка казалась довольно странной.

-- Отбили три атаки,-- доложил он.-- У противника много танков. Если б не батарея лейтенанта Иванова -- ничего от нас не осталось бы. Танков они много пожгли, а с пехотой мы сами управились.

Над краем ближней ложбины еле выглядывала обгорелая башня "тигра".

-- Тоже работа Иванова? -- спросил я.

-- Нет, это сапера Кальченко работа. Артиллеристы никак не могли попасть -- хорошо танк укрылся. Я вызвал охотников его уничтожить. Взялся сапер. Дал ему три противотанковые гранаты, говорю на прощание: "Постарайся вернуться живым". Пополз Кальченко, его заметили: так и запрыгали вокруг пыльные фонтанчики, потом накрыли минами, "тигр" на него перенес пулеметный огонь. Смерть, наверно, тогда отлучилась, и добрался он до "тигра". Слышим взрывы, и над танком -- пожар...

Недалеко в овраге лежал раненый Кальченко.

Грудь его была перебинтована, лицо выражало удовлетворение и тяжелую усталость хорошо поработавшего человека.

Мы с Куниным прошли на батарею лейтенанта И.П. Иванова.

Командир батареи не сразу заметил нас -- смотрел на неубранное хлебное поле:

-- Косить бы да косить этот хлеб!

Оглядели позицию.

Орудия были расположены умело, простреливая возможные танковые маршруты. Маскировка отлично скрывала их от перископов гитлеровских машин.

Сразу после доклада Иванова один из наблюдателей передал нам с высотки сигнал -- "танки противника!". Уже без биноклей было видно, как двигались "тигры". Шли они медленно, словно звери, ищущие добычу.

Иванов хладнокровно и сосредоточенно отдавал последние наставления бойцам: "Подобьете танк -- немедленно поджигайте его". До машин оставалось чуть больше двухсот метров, когда он скомандовал: "По танкам -- огонь".

От внезапного залпа загорелись две машины.

Остальные начали расходиться по полю. Артиллеристы вошли в азарт и уже без всякой команды все убыстряли и убыстряли темп огня, поражая подставленные борта "тигров".

Наблюдатель передал: "Вторая колонна танков!".

Прикрываясь высоткой, новые машины заходили в обход батареи.

Снаряды разрывались на огневых позициях орудий. Две пушки разбило прямым попаданием. У третьей упал замертво наводчик, командир орудия встал на его место.

Танки подошли совсем близко к балке, и десятка три десантников соскользнули в овраг.

-- Там сержант Александров с пулеметом, -- в перерыве между командами доложил мне Иванов, когда после стрекота нескольких очередей мы увидели серые тела, безжизненно катившиеся под откос.

Артиллеристы не теряли бодрости духа и быстроты в действиях, с верой поглядывая на своего командира.

Но уже пылали три батарейные машины, а рядом лежали тела шоферов. Снаряды противника летели с трех сторон.

Батарея оказалась в огненном мешке.

Казалось, еще несколько минут такого шквала -- и горстка героев будет истреблена.

-- Пора менять позицию, -- советую Иванову.

Одно орудие подкатили к последней машине, и оно выскользнуло из узкой горловины огневого кольца. Оставшееся второе орудие посылало вперед снаряд за снарядом.

Загорелся еще танк, остановился второй, подбитый, и вдруг командир батареи снял пилотку, вытер грязное лицо потным рукавом, зачерпнул жаркого воздуха широко открытым ртом и затем выдохнул:

-- Не выдержали, сволочи. Дай им вдогонку, Михейкин.

"Тигры" быстро уходили обратно.

На побледневшем, но спокойном лице командира батальона Кунина опять заиграла улыбка:

-- Кажется, костлявая еще раз косой поверх головы промазала. Сегодня больше к нам не полезут. У них тактика такая: где их крепко отлупили, туда больше морду не сунут, пойдут на соседа.

-- А кто сосед справа?

-- Бригада Ивана Васильевича Костюкова. На стыке с ней -- взвод Володи Подгорбунского.

-- Подгорбунского? Какие у него силы? Как он сам?

-- Сегодня с утра оставались три бронетранспортера с тридцатью солдатами. Был дважды ранен, но уехать отказался. Туда можно подойти вон по тому овражку.

Спускаясь в соседний овраг, мы задержались на скате.

Справа над немецкими окопами носились наши бронетранспортеры. Вспышки выстрелов их крупнокалиберных пулеметов слились в одну светящуюся точку.

Казалось, что разведчики Подгорбунского простреливали все живое, что оказывалось перед ними. Взрыв снаряда образовал воронку перед самым радиатором броневика, но он круто развернулся и последними патронами полоснул по пулеметному гнезду гитлеровцев.

Оттуда донесся предсмертный крик, а бронетранспортеры, не снижая скорости, влетели обратно в свой овраг.

"Почерк Володи!" -- подумал я с радостью, почувствовав теплоту в душе: так отчаянно и в то же время красиво умел бить врага только Подгорбунский.

-- Минами лупят, -- сказал Павел Коровкин, вслушиваясь в гул разрывов.

Навстречу нам по оврагу ползли шесть разведчиков.

Они цепко держали края плащ-палатки, на которой лежала какая-то бесформенная груда.

В переднем я узнал Сашу Власова, бессменного ординарца и лучшего друга Подгорбунского.

-- Что это такое?

Из груди Власова вырвалось всхлипывание. Вместо ответа он протянул Золотую Звезду.

-- Вот все, что от командира осталось.

Мы смотрели на плащ-палатку и не могли понять, не могли поверить в случившееся. Саша по-своему понял мой взгляд.

-- Все собрали, товарищ генерал, все до кусочка! Кто жив остался -- все ползали, искали останки командира. Тут он, целиком, -- и Власов зарыдал.

Не выдержал и я.

С чистым сердцем пришел в партию Подгорбунский и отдал свою кровь, свое молодое счастье, как и его отец, за дело Ленина, за счастливую жизнь.

В двадцать семь лет погибли они оба -- Николай и Владимир Подгорбунские, отец и сын. Первый погиб в армии Лазо, защищая Советскую республику, второй спасал ее от гитлеровских варваров...

Когда мы опомнились от горя, Власов поведал мне историю последнего боя Подгорбунского.

С помощью справки, изготовленной начальником разведки корпуса, разведчики вызволили из госпиталя своего раненого командира.

Получив строжайший приказ Дремова пробиться к Бабаджаняну любой ценой, Подгорбунский собрал группу.

Она состояла из одного танка Т-34, девяти бронетранспортеров, одной противотанковой пушки и двух бронемашин.

Ночным стремительным рывком, открыв огонь из всего оружия, группа посеяла замешательство у врага. Танк Подгорбунского подавил несколько пушек, бронетранспортеры скосили вражескую пехоту. В узком коридоре проскользнули разведчики, разрывая и уничтожая мелкие немецкие подразделения и объединяя наши части, дравшиеся порознь.

Бабаджанян дал им приказ идти дальше на восток на соединение с 58-й дивизией армии В.Н. Гордова.

Но в узком дефиле у Романувки-Нова группа наскочила на засаду: шесть тяжелых танков и батальон пехоты открыли огонь по нашему разведвзводу. Головной бронетранспортер был разбит первым же выстрелом, загорелись обе бронемашины.

Лейтенант Каторнин, командир пушки, не растерялся: успел отцепить оружие и показал немцам, что такое бой в дефиле -- тремя выстрелами поджег три танка.

Остальные ушли.

После этого Подгорбунский разделил отряд на две неравные части.

Большую -- с единственным танком и пушкой во главе с лейтенантом Дубининым -- он послал пробиваться к Гордову, а сам с тридцатью бойцами и тремя бронетранспортерами остался прикрывать их продвижение с севера. Целый батальон атаковал их. "Рус, сдавайс!" -- кричали близко подобравшиеся гитлеровцы.

Один за другим падали боевые друзья. Их осталось дваддать пять, потом двадцать, пятнадцать, наконец двенадцать.

Все были изранены, Подгорбунский дважды.

Время от времени они выскакивали на бронетранспортерах, расстреливали залегшие цепи немцев, и все начиналось сначала. Вчера, когда Дубинин прислал известие, что он вышел к Висле и соединился с подразделением из армии Гордова, Подгорбунский обещал, что уйдет обратно в госпиталь.

-- Со слезами упросили, -- заканчивал горестный рассказ Власов.-- А сегодня, может, с час назад, он сказали "Ладно, только еще в одну атаку, последнюю. Вот тот пулемет приглажу, чтоб вам без меня не так трудно было". Выскочили, все сделали, вернулись. Он уже совсем без сил был. Прилег, а его миной... прямое попадание,-- и Саша снова горько, по-детски заплакал.

См. далее...

Николай Кириллович Попель (1901 - 1980) - генерал-лейтенант танковых войск, автор книги "Впереди -- Берлин!"...

*****************************************************************

Если посмотреть правде в глаза...

0x01 graphic

"Купидон развязывает пояс Венеры"

Художник Джошуа Рейнольдс.

Порядочность - дар драгоценный 40k Оценка:9.00*8 "Фрагмент" Политика. Размещен: 17/02/2010, изменен: 12/03/2012. 40k. Статистика. 3253 читателей (на 19.11.2014 г.)

ПОРЯДОЧНОСТЬ И ЧЕСТНАЯ ТРОЙКА

Лицемерие, показная активность, заискивание перед педагогом и игнорирование достоинства педагога после него, - далеко не безобидные явления.

Ложь, лживые, неискренние отношения - это не в традиции русского человека.

Если русский улыбается кому-то, то, как правило, делает это искренно, от души. Он не носит дежурной улыбки как американец: тот улыбается, но при этом может делать пакости или с улыбкой бить в физиономию...

Нечестность и непорядочность в отношениях курсанта с педагогом - это большое зло.

Явление, которое имеет название "порядочность", надо признать как малопонятное в курсантской среде.

По словарю В. Даля, порядочный человек - это "любящий порядок, умеющий держать себя изрядно, прилично, как должно".

Основу порядочности составляет честность и искренность во взаимоотношениях с другими людьми.

Непорядочный человек, как правило, действует так: - он входит в доверие к человеку, -- узнает его секреты и тайны, а затем -- пользуется этими сведениями во вред данному человеку.

Есть и иная схема: -- непорядочный человек какое-то время накапливает "компромат", -- потом с помощью шантажа пытается склонить человека, -- на которого составлен компромат, -- в свою пользу и заставить его действовать по своей указке.

Замечено, что непорядочность рядится в разные одежды и распознать ее не всегда легко. -- Хитрость, неискренность, "умный ход", "здравый поступок" - это ее легкие одежды. - Лицемерие, ханжество, фарисейство - тоже ее прикрытие. -- Измена и предательство - венец, логическое завершение непорядочности. -- Коварство и подлость - главные орудия непорядочности.

Книга жизни - Библия - гласит "Кто роет яму, тот упадет в нее..." (Прит. 26,20).

Как же избежать искушения отмстить недругу, обидчику, подставить конкурента, очернить соперника?

Дело это не легкое, ибо в данном случае придется бороться со всем "подпольем" нашей души: низменными инстинктами, страстями (агрессивностью, жестокостью, обидчивостью и т.п.).

Великодушие и умение прощать - те целебные силы, которые помогают нам справиться с названными искушениями.

Великодушие - это сочетание двух слов "великий" и "душа", т.е. "великая душа", душа человека, способного на нечто большее, чем душа человека обычного: его злят, а он не злится, его обижают - он не мстит, его раздражают - он пребывает в спокойном, добродушном состоянии, его пытаются вывести из себя - он не позволяет своим эмоциям и чувствам выходить из под контроля, на его добро отзываются злом - и тут он не оскорбляется, не обижается и не требует принесения извинения.

Налицо, выходит, бесхребетный человек, не умеющий ни постоять за себя, ни ответить должным образом обидчику, не умеющий поставить на место хама и грубияна?

Реестр непорядочности

Что думает об этом великие?

Презрение - маска, которою прикрывается ничтожество, иногда умственное убожество; презрение есть признак недостатка доброты, ума и понимания людей (А.Додэ).

Неучтивость - не особый порок, а следствие многих пороков: пустого тщеславия, отсутствия долга, лености, глупости, рассеянности, высокомерия, зависти. (Ж.Лабрюйер).

Оскорбление - это довод неправых. (Ж.-Ж.Руссо).

В лести нас оскорбляет не сама похвала, а ее неискренность. (К.Гельцеций).

Благодарность не есть право, кого благодарят, а есть долг того, кто благодарит; требовать благодарности - глупость, не быть благодарным - подлость. (В.Ключевский).

Наглость - это не умышленный образ действий, а свойство характера; порок, но порок врожденный. (Ж.Лабрюйер).

Самообладание, как все качества, развивается через упражнение. Кто хочет управлять страстями в зрелом возрасте, должен учиться этому в юности. (Г.Спенсер).

ЗАПОМНИМ

Русская поговорка гласит: "Где тонко, там и рвется".

Курсант, получивший "честную" тройку с подобным настроем - это потенциальный победитель в будущем.

ЗАПОМНИМ

Итак, лучше быть честным троечником, чем зашоренным или липовым отличником. Тот, кто вложит все свои силы в борьбу за оценку, проиграет в жизненной борьбе.

Мудрые мысли на каждый день

0x01 graphic

Русская Венера. 1925-1926

Художник Борис Михайлович Кустодиев

Истина - пробный камень... 91k "Фрагмент" Политика. Размещен: 18/02/2014, изменен: 18/02/2014. 91k. Статистика. 730 читателей (на 18.11.2014 г.)

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА (из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Иллюстрации/приложения: 9 шт.

Воспитание патриотизма.

Вл. Соловьев: "наша истинная патриотическая обязанность - желать и стремиться, чтобы наше отечество было не только материально, но главное - нравственно и духовно сильным". Необходимость воспитания истинного патриотизма понимали Петр Великий и Екатерина II. Так, Императрица признала воспитание и образование всецело делом государственным. По ее словам, все верноподданные могут считаться "истинными сынами отечества", только сохраняя и исполняя выпадающие им должности, и они должны быть "привязаны" к государству, к образу правления, к начальствам и законам. Они должны еще: 1) не говорить и не делать ничего предосудительного в рассуждении правительства; 2) оказывать повиновение; 3) уповать на прозорливость и праводушие правителей, и 4) употреблять все свои способности и свое имение ко благу государства.

"Ни лучшие полководцы, ни предусмотрительные правители, ни богатства государственных касс не сравняться с могуществом женщины - матери или супруги, сдерживающей рыдания и твердо указывающей воину: "Иди, исполни свой долг!". Тацит с глубокой скорбью смотрел на римское общество и с пророческим предвидением указывал на время, когда развращение римских нравов приведет к распадению римского общества и на развалинах римского колосса утвердятся неиспорченные, полные силы германские племена.

Русский солдат не был наполнен дома той патриотической заправкой, которая бросается в глаза в японском солдате; напротив того, он дрался за совершенно непонятные для него интересы, ничего не говорившие его сердцу, тогда как японец на войну с русскими, как на священное дело, которому приносил в жертву все самое дорогое.

"К патриотизму, всосанному японским солдатом с молоком матери, правительство озаботилось привить инициативу, быстроту и сообразительность. Это совершается в школах, где воинская доблесть стоит во главе всего курса обучения".

Самое существенное в японском солдате - это презрение к смерти. Слов "презрение к смерти", следовало бы сказать: "презрение к жизни". Все воспитание, вся жизнь самурая была на самом деле лишь приготовлением к прекрасной смерти; вопрос о смерти или вернее об умирании, перешел в культ, извращался нередко в фанатизм. Умереть в постели считалось несчастьем. Когда японец отправлялся на войну, то он прерывал все нити, связывающие его с семьей или с какой-либо личностью. Он для семьи и семья для него будто умирали - их не существовало. Когда уходящий на войну выпивает чашку воду, это означает: "Прощайте на веки!" Тогда он свободен от всего того, что до этого более всего привязывало его к жизни. Он закончил все счеты с жизнью. Он отказался от личных претензий к жизни и представил себя окончательно служению идее - в данном случае отечеству. Его энергия не ослабела от этого: наоборот - она усилилась, потому что направлена на известную точку и ее уже не ослабляют никакие посторонние соображения.

Переоценка ценностей происходит здесь так, что ценности жизни сводятся сперва к минимуму, а после того и смерть является желанной. Эгоизм уничтожен; человек свободен и может стать орудием идеи, которая имеет высшую цену, чем человек.

"У нас и патриотизм подвели под 12-ти бальную систему. Если человек не бегает с револьвером по улицам и не производит экспроприации -- он благонамеренный. У нас все свели к формалистике и нумерации. Результатом этого и появились "офицеры по необходимости". (Пригоровский).

У наших соседей -- немцев это дело поставлено совсем по-другому. В Германии, прежде всего, обращают внимание на рыцарский дух, коим проникнут аспирант и на усвоение идей "самурайской" касты.

В Германии даже народная "экономия" призвана служить целям национализма и патриотизма: в несчетном количестве обращаются особые "десять заповедей"; приведем первую: "производя расход, хотя бы и самый малый, надлежит считаться с интересами отечества и сограждан"; или по 3-й заповеди: "пиши всегда на немецкой бумаге, немецкой ручкой, обмакивая ее в немецкие чернила и пользуясь немецкой промокательной бумагой" и т.п.

ВОСПИТАНИЕ ПОЛКОВОДЦА.

На примере римского военачальника Гая Марция Кориолана. II. Марций более всего любил военное дело и уже в ранней юности стал учиться владеть оружием.

ВОСПИТАНИЕ СЫНОВ МАРСА.

ВОСПИТАНИЕ У ДРЕВНИХ НАРОДОВ

Дети являлись непременными участниками общинных праздников, включавших в себя обрядовые игры, пляски, пение, жертвоприношения. Родовая община поручала старшим, умудренным опытом людям знакомить молодое поколение с обрядами, традициями и историей рода, с религиозными верованиями, воспитывать у младших почитание старших и умерших.

Момент взросления отмечался торжественным посвящением в члены общества. Посвящение - это не только торжественный акт, но и испытание душевных и физических сил молодого человека. Цель - определить, какую пользу роду (племени) может принести данный человек и какие задачи на него можно возлагать. Данное испытание, как правило, было очень сурово.

Семья - древнейшее учреждение воспитания, где отец наделен всей полноты власти, а жена подчинена ему.

На Руси, как свидетельствует древнейший русский летописец Нестор, использовали, как сегодня говорят, метод контрастной закалки: младенца начинали парить в бане и купать в холодной воде сразу после рождения.

Духовное развитие. Относительно духовного развития дитяти на первом плане стоял язык, посредством которого родители сообщали своим детям предания, сказы, повести о роде своем, о верованиях и т.д. Пение также служило образовательным средством, несло эмоциональную и боевую "нагрузку". В игре ребенок развивал свое тело, набирался силы и ловкости, изощрял ум.

Между средствами воспитания наиважнейшее значение имели: нравственность, обычай, религия и искусство. Нравственность обусловливалась обычаем. Нравственным считалось все то, что отвечает обычаям народа. Известна поговорка: "Что город, то норов, что деревня, то обычай".

В древнерусском воспитании все было поставлено значительно иначе. Главное внимание педагогики обращено было в другую сторону, на житейские правила, а не на научные знания. Кодекс сведений, чувств и навыков, какие считались необходимыми для освоения этих правил, составляли науку о христианском жительстве, о том, как подобает жить христианам. Этот кодекс состоял из трех наук или строений: то было строение душевное - учение о долге душевном или дело спасения души; строение мирское - наука о гражданском общежитии; строение домовое - наука о хозяйственном домоводстве.

Воспитание юношества.

ВОСПИТАТЕЛИ ВОЕННО-УЧЕБНЫХ ЗАВЕДЕНИЙ.

Воспитательные комитеты кадетских корпусов. 1835 г.

Великие мысли

Бенедикт (Барух) СПИНОЗА (1632 -- 1677) -- нидерландский философ

-- Всякая вещь может быть косвенной причиной удовольствия, неудовольствия или желания.

-- Надежда есть не что иное, как непостоянное удовольствие, возникающее из образа будущей или прошедшей вещи, в исходе которой мы сомневаемся.

-- Страх есть непостоянное неудовольствие, также возникшее из образа сомнительной вещи.

-- Страх возникает вследствие бессилия духа.

-- Если сомнение уничтожается, то надежда переходит в уверенность ;страх - в отчаяние.

-- Самомнение есть удовольствие, возникшее вследствие того, что человек ставит себя выше других, чем следует.

-- Под добром я разумею здесь всякий род удовольствия и затем все, что ведет к нему, в особенности же то, что утоляет тоску, какова бы она ни была ; под злом же я разумею всякий род неудовольствия и в особенности то, что препятствует утолению тоски.

-- Трусость есть не что иное, как страх, поскольку он располагает человека избегать предстоящего зла при помощи зла меньшего.

-- Стремление причинить зло тому, кого мы ненавидим, называется гневом; стремление же отплатить за полученное нами зло - местью.

-- Стремление сделать добро тому, кто нас любит и стремится сделать добро, называется признательностью или благодарностью.

-- Ненависть увеличивается вследствие взаимной ненависти и, наоборот, может быть уничтожена любовью.

-- Удовольствие, происходящее из созерцания самого себя, называется самолюбием.

-- Неудовольствие, сопровождающееся идеей о нашем бессилии, называется приниженностью.

-- Под мужеством я разумею то желание, в силу которого кто-либо стремится сохранить свое существование по одному только предписанию разума.

-- Под великодушием же я разумею то желание, в силу которого кто-либо стремится помогать другим людям и привязывать их к себе дружбою по одному только предписанию разума.

-- Человеческое бессилие в укрощении и ограничении аффектов я называю рабством. Ибо человек, подверженный аффектам, уже не владеет сам собой, но находится в руках фортуны, и притом в такой степени, что он, хотя и видит перед собой лучшее, однако принужден следовать худшему.

-- Опыт слишком часто поучает нас, что люди ни над чем так мало не властны, как над языком своим.

-- Истина -- пробный камень самой себе и лжи.

0x01 graphic

"Последний оплот (Гапон, Витте, Дурново)".

Рисунок неизвестного художника.

А.И.Каменев

ТРАГЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРСТВА

(Уроки истории и современность)

М.: Издательство МПУ "СигналЪ", 1999 . - 116 с.

***

Трагедия русского офицерства, преданного своим правительством, оболганного "прогрессивной" интеллигенцией, гонимого и обездоленного в 1917 году - незаживающая рана России. Она будет кровоточить до тех пор, пока в нашей стране не учтут уроков той печальной истории и не сделают так, чтобы подобное никогда не имело места в новой России.

Эта книга - не обвинительный приговор кому-либо, хотя и содержит резкие оценки разных политических, общественных организаций и частных лиц. Здесь нет "кровавых" фактов, подтверждающих трагизм положения офицерского корпуса того времени. Хотя вся книга основана на фактах и мыслях авторитетных в военном деле людей, свидетелей происшедшего, она не ограничивается констатацией фактов, а восходит к обобщениям, выводам, оценкам и идеям настоящего времени.

Уроки истории давно стучатся к нам в сердца и требуют проявлять бдительность, не терять благоразумия и трезвости в оценке возможности возникновения современной войны, места и роли офицерского корпуса России в деле обороны страны, стабильности государственной власти, порядка и спокойствия в стране в нынешнее смутное время.

"Критикам" и "доброжелателям" следует ответить словами одного из патриотов России генерала Н.Головина: "Пусть критика разрушит все мои заключения, но пусть одновременно укажет и как нужно поставить дело".

В книге использованы иллюстрации из журналов "Военный Сборник" и "Офицерская Жизнь" за 1900 -1915 гг.

* А.И.Каменев

0x01 graphic

Гапон читает петицию в собрании рабочих.

Неизвестный художник

СОДЕРЖАНИЕ

		Стр.
	Введение................................................................	7
	Трагедия русского офицерства - незаживающая рана России. Преданный Отечеству служилый класс стал в революции 1917 г. гонимым, преследуемым и бесправным сословием, потеряв все: Родину, родных, близких, самого себя... Что может быть хуже такой участи? Заслужили ли русские офицеры такого отношения к себе? Может ли трагедия повториться вновь? Будет ли эта новая трагедия только личным горем тех, кто носит офицерские погоны? Может быть офицерство и не нужно для России? Без него, мол, построим свободную, независимую и сильную Россию...
1.	Офицерский вопрос в России ............................	9
	Офицер - это надежда нации. Без него армии нет. Без армии нет государства. Без государства нет свободы граждан, нет достойной жизни, нет будущего ни у живущих, ни у потомков... Офицерский вопрос в России - это вопрос о настоящем и будущем России. Весь трагизм ситуации состоит в том, что в разные времена и разными людьми ставились в повестку дня важнейшие вопросы кадрового строительства армии России. Но часто эти вопросы не были услышаны и по достоинству решены. Сегодня медлить с решением назревших вопросов нельзя. Если мы любим свою страну и свой народ, если понимаем, что без сильной армии России не быть независимой и самостоятельной, если осознаем, что без надежного офицерского корпуса не может быть сильной армии; если мы признаем важность исторического опыта, необходимость извлекать из него полезные уроки, - то наш долг ответить на те важные вопросы, которые касаются офицерского корпуса России.
2.	Петр Великий и его офицеры..............................	16
	Император Петр Великий, создав у нас национальную армию, сразу придал ей настоящий воинский дух. Петровская армия не знала забитых, обалделых солдат, безвольных и боящихся начальства офицеров. Вожди ее умели проявлять инициативу, ибо знали, что Царь, как он ни гневен, но всегда примирится с неисполнением его приказания, если того требовала польза дела. Петровский дух, задавленный в период "засилья" иностранцев, был вновь воскрешен в румянцевских и суворовских войсках. Герои походов Румянцева, "чудо-богатыри" Суворова носили в сердце своем высокий воинский дух, дух настоящих русских витязей. И этим они были непобедимы. Почему же достойный опыт был впоследствии утрачен? Разве России не нужны инициативные и грамотные офицеры, подлинные военные вожди, подобные петровским?
3.	Бой и офицер.........................................................	21
	Как известно, не всегда русское оружие отмечалось знаком победы. Неудачи и поражения имели место в нашей истории. И причина недостатков заключалась не в техническом отставании от противника. Чаще всего проблема касалась офицерских кадров. Слабыми звеньями в боевой подготовке офицеров, как показал исторический опыт, были: "...Недостаток характера, самостоятельности, привычка вмешиваться в мелочи и упускать общее направление, узкий кругозор и слабое образование", словом, все то, касалось воли, твердости, характера, инициативы, умения управлять обеспечивать взаимную поддержку в бою". Как следует относиться к данным недостаткам? Прежде всего, без истерики, паники и тем более без злорадства. Надо признать те "родовые" болезни, которые присущи нам, чтобы приняться за их излечение: воспитанием и развитием офицеров, образованием в них способности самокритично и объективно оценивать себя, излечением от самодовольства, самоуспокоенности... России нужна национальная школа взращивания военных вождей.
4.	Офицер и государственная власть.....................	31
	"Армию можно сравнить с балластом, который лежит на дне корабля. Пусть воет буря, пусть волны раскачивают корабль, пусть на палубе без ума мечутся пассажиры, пусть даже между капитаном и офицерами идет спор, вперед ли, назад ли направить путь корабля, - но покуда балласт прочно лежит на своем месте, есть еще время спастись кораблю. Горе, если ослабнут закрепы, которые держат балласт! Каменные глыбы станут кататься по дну корабля то "вправо", то "влево"; от тяжести их размах качки станет все сильнее; два-три размаха... и корабль перевернутся". Разного рода декларации о том, что "армия вне политики" верны в том смысле, что армия не должна вмешиваться в борьбу за власть и использовать свою силу на стороне какой-либо политической партии. Менять законы - тоже не дело армии. Но - охранять Законы, стоять за них, охранять законную власть и законный порядок, - дело армии. Политическая грамотность офицера должна простираться значительно дальше политической платформы любой, даже самой прогрессивной партии и исходить из идеи государственного блага.
5.	Офицерское призвание, апостольство и подвижничество...................................................	41
	М.Драгомиров: "...Велика и почетна роль офицера... и тягость ее не всякому под силу" . Офицерская профессия больше чем любая другая требует призвания. Эта профессия трудна (физически, морально и психологически), опасна даже в мирное время, требует высокой самоотверженности, доходящей до самозабвения. Офицерская профессия - это своего рода апостольство и подвижничество. В обычном понимании слова "апостольство" - это деятельность, направленная на служение и распространение какой-либо идеи, а "подвижничество" - добровольное принятие на себя человеком тяжелого труда и лишений ради достижения высокой цели. Враги России, пытаясь обессилить ее, не находили и не находят наилучшего способа, "чтоб обезвредить ее природную силу", как "поработить ее духовно и нравственно". Вот почему не менее бдительно, чем государственные границы страны, надо оборонять наш национальный дух. "Хороший гражданин может оказаться плохим офицером (без соответствующей специальной подготовки) - в том нет ничего удивительного; но горе той стране, где офицеры - плохие граждане..."
6.	Офицерская служба, единоначалие и воинская дисциплина.......................................	66
	"Посвящающий себя военной службе должен заранее знать все сопряженные с нею, далеко не легкие обязанности, должен приготовить себя к исправному, безропотному их исполнению". Дисциплина - это естественный способ укрощения своенравной природы человека. Ею надо умело пользоваться. Но она уже в древние времена не рассматривалась только в смысле исправительном, обуздывающем, укротительном; на нее смотрели шире, у нее были и есть более высокие возвышенные стороны, а именно: облагораживание человеческой натуры. Карательной она была и должна быть только относительно людей, злонамеренно неповинующихся и непокорных. Платон указал на то, что не сможет хорошо повелевать тот кто не научился сначала как следует повиноваться. В связи с этим необходимо воспитывать в офицерах дисциплину нравственную.
7.	Офицерская корпорация и традиции офицерского корпуса...........................................	84
	"Товарищество, как особый род доверительности, взыскательности друг к другу, должны главенствовать во взаимоотношениях офицеров". "Офицерская среда должна быть резервуаром жизненной силы и мощи офицерского корпуса". "Мы должны все время помнить, что окружены врагами и завистниками, что друзей у нас нет... Да нам их и не надо при условии стоять друг за друга. Не надо и союзников: лучшие из них предадут нас. - "У России только два союзника: ее Армия и Флот".
8.	Что ждут подчиненные от офицера....................	98
	Лучшие российские офицеры любили солдат, а солдат любил офицера, потому что офицер реальнейшим, прекраснейшим образом воплощал Пушкиным начертанный образ: "Слуга Царю, отец солдатам". "В русской солдатской среде много привлекательного. Здравый смысл в связи с безобидным юмором; мужество и храбрость спокойные, естественные, без поз и театральных эффектов, но с подбоем самого искреннего добродушия; умение безропотно довольствоваться малым, выносить невзгоды и беды так же просто, как обыденные мелочные неудобства". Практикой установлено, что солдат ценит в офицере, прежде всего, знание службы и умение учиться тому, что требуется; солдат уважает справедливость, ровность обращения, заботливость о его быте, умение говорить с ним. Всегда ли все это в наличии у офицера?
9.	Здоровье и отдых офицера. Семья, близкие и друзья......................................	104
	"Война - область физических усилий и страданий; чтобы не изнемочь под их бременем, нужны духовные и физические силы (врожденные или приобретенные - безразлично), делающие человека способным переносить испытания" (К.Клаузевиц). Ф.Достоевский в спокойные минуты утверждал, что наш "народ всегда и везде умен и добр", но часто кричал со стоном, что народ - варвар, что "загноился народ в пьянстве", что весь он "предан мраку и разврату " Наблюдая ужасы зверства, которые вносит в народ водка, писатель кричал во весь свой голос, что водка "скотинит и зверит человека, ожесточает его и отвлекает от светлых мыслей ". Вывод: "Пора трезветь всей России - и прежде всего ее командующему классу!"
	Воззвание к российским патриотам (вместо заключения)............................................	113
	"Не будем усыплять себя покойной внешностью политического горизонта. История показала нам наглядно, как мгновенно возникают современные войны, и как тяжко расплачивается та из сторон, которая в мирное время не сумела приготовиться к войне". "Быть России или не быть - это главным образом зависит от ее армии. Укреплять армию следует с героической поспешностью". "Прежде всего обратите внимание на офицера. Вот эта мысль, которая неотступно должна преследовать нас при чтении проектов обновления армии. "Смотрите в корень", хочется сказать авторам: "помните, что сила армии не в солдатах, а в офицере"...

0x01 graphic

В ожидании аудиенции. 1904.

Художник Маковский Владимир Егорович (1846-1920)

ВВЕДЕНИЕ

То, что произошло с офицерским корпусом в России в 1917-1918 гг. весьма трагично: служилый класс, верой и правдой защищавший интересы Отечества оказался разбитым, деморализованным, потерявшим опору в стране и внутренний духовный стержень в самом себе.

Офицерство лишилось поддержки правительства, да и само правительство вольно или невольно развязало руки подлым силам для атаки на офицерский корпус.

Офицеров втянули в непримиримый конфликт с солдатами и матросами и тем самым были подорваны основы единоначалия, власть над рядовой массой. Масса вышла из повиновения, стала неуправляемой, агрессивной.

Офицерство стало гонимым, преследуемым сословием; оно пронесло большие физические потери, резко размежевалось на белых и красных: бывшие сотоварищи пошли друг против друга войной, стали врагами. Офицеры превратились в пугало дня народа.

Офицерство утратило веру в свое государственное предназначение. Как организованная, дисциплинированная сила, опора государственной власти, гарант независимости государства и спокойствия в обществе офицерский корпус России перестал существовать.

Что может быть хуже такой участи? Как произошло то, что имело место в 1917-1918 гг.? Сделаны ли уроки из того горького опыта? Не ожидает ли нас повторение прошлой истории?

Обратимся к некоторым реалиям сегодняшнего дня.

Они таковы:

-- Армия сейчас - это пороховая бочка, которая может рвануть в любое время из-за накопления в ней множества социальных проблем. Офицеры не в состоянии эффективно управлять массой, да и сами иногда готовы на отчаянные действия.

-- Вооруженные силы превратились в сферу партийного торга и раздела: каждая партия стремится заполучить в свое распоряжение офицерские кадры, переманить на свою сторону генералитет. Офицерский мундир часто используется в политических и пропагандистских целях.

-- Офицеры бегут из армии. Армию покидают молодые офицеры (лейтенанты и старшие лейтенанты), армия стареет.

-- Генералитет все больше политизируется, сращивается с финансистами и политиками, подпадая в зависимость от них.

-- Надежных офицеров осталось в армии не более 10% от общего числа офицерского корпуса.

-- Офицерский вопрос предан забвению, отнесен к категории второстепенных, а не стратегических военных вопросов. Им занимаются недальновидные, но корыстолюбивые кадровики.

-- Преднамеренно разрушается система военно-учебных заведений - питомник, рассадник офицерских кадров.

-- Не видя перспективы, из военных училищ уходят в другие структуры до выпуска уже до 40% поступивших в них молодых людей.

-- Обучение в вузах носит книжно-отвлеченный характер, далекий от жизни и личных потребностей обучаемых и от всего того, что необходимо для победы в бою, воспитания и обучения подчиненных.

-- Офицеры поразительно разобщены и не составляют единой корпорации.

-- Звание офицера ни во что не ценится, а статус офицера подрывается действиями глупых и недалеких начальников.

-- Преданные армии, обороне и стране военные кадры бездарно используются и выбрасываются из армии в расцвете сил и способностей.

-- Офицеры запаса (выпускники гражданских вузов) - за резерв, а обуза для армии, источник ее моральной деградации.

-- Должности полковых командиров получают, как правило, люди случайные или временные (полк рассматривается как ступенька к дальнейшему должностному продвижению).

-- Во многом система чинопроизводства, движения кадров несовершенна, а то и порочна.

При таком положении дел получить ситуацию, близкую по форме, но более трагичную по результатам и последствиям к событиям 1917-1918 гг., можно в любое время. Разве не факт то, что уже сегодня бывшие офицеры России используются не во благо нации, а во вред ее национальным интересам?

Можно ли упредить развитие негативных тенденций? Не поздно ли? Есть ли шанс на лучшее?

На все поставленные вопросы можно дать положительный ответ только в том случае, если в нашем обществе (народом, правительством, другими ветвями власти, общественными и политическими организациями, системой государственного образования и воспитания) будут учтены уроки истории и сделаны из них надлежащие конструктивные выводы.

0x01 graphic

"За чаепитием", (ранее 1904)

Художник Александр Иванович Морозов

Воззвание к российским патриотам

(вместо заключения)

Духовное наследие Армии России - кладезь благоразумных мыслей и идей, обращенных к потомкам.

Вот почему в заключение укажем некоторые из них, рассчитывая на то, что это своеобразное воззвание к разуму российских патриотов будет услышано.

Не будем усыплять себя покойной внешностью политического горизонта. История показала нам наглядно, как мгновенно возникают современные войны, и как тяжко расплачивается та из сторон, которая в мирное время не сумела приготовиться к войне. (В.Самонов).

Быть России или не быть - это главным образом зависит от ее армии. Укреплять армию следует с героической поспешностью. (М.Меньшиков). Смотрите, как бы, пренебрегая армией, не затронуть основного корня народного существования (М.Меньшиков).

Но, пока не восстановлена вера страны в свое могущество, нужно ждать печальных неурядиц. Все низкое, что есть во всяком народе, поднимает голову. (М.Меньшиков). Вот почему нет высшей заботы для нации, как возможное развитие нравственных добродетелей в своих членах и затем охранение этих добродетелей от разложения. Обычаи, нравы, правовые положения и сама религия должны идти навстречу этим заботам. (И.Маслов)

Все правительства, кроме разве очень глупых, понимают чрезвычайную высоту офицерского долга и стараются поддерживать сознание этой высоты в народе. (М.Меньшиков). У всех народов армия признается учреждением государственным, комплектуемым людьми, для которых военное дело, в виде защиты родины, считается либо священной обязанностью, либо делом призвания по преимуществу. Со своей стороны и государство бережно обходится со всеми льготами и преимуществами военного сословия, сознавая невозможность оплачивать все только жалованьем и покупать защитников родины ценою звонкой монеты. (М.Грулев).

С чего начать?

Прежде всего, из армии следует изгнать тот нейтралитет к России, который имеет место. Равнодушная армия умирает как армия.(М.Меньшиков). Но мало одного духа солдат и офицеров, мало их горячего святого желания победы, нужны еще твердые умелые руки вождей, чтобы привести армию к победам. (Н.Морозов). Высшему начальнику уже недостаточно только носить генеральский мундир: ему нужно иметь за собой авторитет боевого опыта, командный ценз на всех предыдущих ступенях иерархической лестницы и широкое военное образование. (П.Махров).

Следует помнить, что настоящая, истинная сила армии заключается в воспитании такой общей самоотверженной рядовой массы командного состава, которая бы не гонялась за блестящими эффектами, не искала красивых лавров, а смело и твердо шла в бой, гордая своим высоким призванием и крепкая своим понятием о долге и истинном благородстве (Н.Морозов).

При подготовке офицерского состава на первом месте следует поставить подготовку высшего командного состава. (Н.Головин). "Пусть выступят вперед честные люди" (М.Меньшиков), ибо горе той армии, где карьеризм и эгоизм безнаказанно царят среди вождей, где большинство генералов думает лишь о своем благополучии, служит из-за наград и отличий, ведут лишь свою линию(Н.Морозов).

Следует помнить, что военное искусство не может и не должно у всех народов выливаться в одни и те же формы, быть всегда и везде одинаковым, вне зависимости от духа и особенностей народа. Спасение наше и возрождение может заключаться только в отрешении от иноземных устоев и возвращении к заветам славных вождей Российской армии (Н.Морозов).

"Прежде всего, обратите внимание на офицера". Вот эта мысль, которая неотступно должна преследовать нас при чтении проектов обновления армии. "Смотрите в корень", хочется сказать авторам: "помните, что сила армии не в солдатах, а в офицере".(Н.Морозов)

Пора отказаться от опасного заблуждения, будто хорошим офицером может быть всякий образованный человек (В.Рычков). Пусть лучше некомплект офицеров, чем комплект с такими личностями, как офицеры "Поединка"!(Дрозд-Боняческий). Будущее за такой армией, где офицеры верят в высоту своей миссии, а не удерживаются только формами, чинами и орденами (А.Дмитриевский)

Офицерство - камень прочный, но при недостаточной заботливости, при презрении к его нуждам и потребностям и его можно превратить в сыпучий песок (В.Максутов).

Выталкивает из армии не физическая, а нравственная сила, как и притягивает - она же. Измените психологические условия офицерской службы - бегство остановится. (М.Меньшиков).

Самые благодетельные реформы армии останутся втуне, доколе не будет радикально преобразована вся наша военно-учебная система.(В.Рычков)

Система воинского воспитания непременно должна покоиться на идейных началах.

Высокая идея офицерского дела, прочно вложенная в душу юнкера, поднимет его собственное достоинство и не позволит ему, выйдя на службу, кое-как относиться к своим обязанностям.

Но, если наша военная школа не умеет вселить в своих питомцах любовь к своему делу, если впоследствии и армия оказывается бессильной пригреть юную душу молодых офицеров, то ясно, что причина переживаемого недуга кроется в самих этих учреждениях- в их, так сказать, постоянном составе, придающем окраску всей их жизнедеятельности, а не в том переменном составе офицерства, которое приливает и отливает из армии.

Рекомендовать в подобных случаях прибавку жалованья, как панацею от всех зол - все равно, что принимать гостей в холодной руине, надевать для этого случая лишнюю шубу.

Да вы лучше протопите ваш дом и сделайте его жилым и уютным...

0x01 graphic

"Тройка", (ранее 1904)

Художник Александр Иванович Морозов

См.: Самонов В.А Мысли современного офицера. В 4-х выпусках.. Вып. I.- Тифлис, I907.-с.3.

См.: Меньшиков М.О. Молодежь и армия. - В кн.: М.О. Меньшиков. Из писем к ближним. - М.: Воениздат, 1991.- с.105.

См.: Меньшиков М. Военные и штатские. Меньшиков М.О. Письма к ближним. - СП б., 1908.- с.781.

См.: Меньшиков М.О. Дружина храбрых. - В кн.: М.О. Меньшиков. Выше свободы. Статьи о России. - М., 1998.-с.206.

См.: Маслов И. Научные исследования по тактике Выпуск II Анализ нравственных сил бойца СП б., I896.-с.84.

См.: Меньшиков. М. Пора трезветь. - В кн.: Меньшиков М.О. Письма к ближним. - СП б., 1908.- с.681.

См.: Грулев М.В. Злобы дня в жизни армии.- Брест-Литовск, I9I0.- с.34.

См.: Меньшиков М. Остановите бегство. - В кн.: Меньшиков М.О. Письма к ближним СП б., 1908.- с.102.

См.: Морозов Н.А. Прусская армия эпохи Йенского погрома. Ее возрождение. Значение для нас этого поучения.- СП б., I9I2.-с.16.

См.: Махров П. Современная война и высшее командование. // Разведчик. - I9I2.- NII56.- с.868.

См.: Морозов Н. Воспитание генерала и офицера, как основа побед и поражений. (Исторический очерк из жизни русской армии эпохи наполеоновских войн и времен плацпарада).- Вильна, I909.-с. 56.

См.: Головин Н.Н Высшая военная школа. - СП б., I9II.-с.107.

См.: Меньшиков М. Нравственный ценз. - В кн.: М.О. Меньшиков. Выше свободы. Статьи о России. - М., 1998.- с.197.

См.: Морозов Н.А. Воспитание генерала и офицера, как основа побед и поражений. (Исторический очерк из жизни русской армии эпохи наполеоновских войн и времен плацпарада).- Вильна, I909.- с.47.

См.: Там же.

См.: Морозов Н. К вопросу обновления армии.// Русский Инвалид.-I907.- NI05 (I2 мая).

См.: Рычков В. Чего не хватает нашим кадетским корпусам?// Военный сборник .- I9II.- N4.- с.52.

См.: Дрозд - Бонячевский. "Поединок " Куприна с точки зрения строевого офицера. (Опыт критического обзора) // Военный сборник.- I9I0.-N2.- с.178-179.

См.: Дмитриевский А. Идеал офицера..// Военный сборник. -I9I2.-N7.- с.8.

См.: Максутов В.П. История древнего Востока. Культурно-политическая и военная. С отделенных времен до эпохи македонского завоевания. Египет и Финикия. - т. I, кн. I-IV. - с.368.

См.: Меньшиков М. Остановите бегство. - В кн.: Меньшиков М.О. Письма к ближним СП б., 1908.- с.102.

См.: Рычков В. Чего не хватает нашим кадетским корпусам? // Военный сборник. - I9II.- N4.- с.51.

См.: Л.Д. К вопросу о подготовке офицеров// Офицерская Жизнь.- I907.-N52.- с.18.

См.: Грулев М.В. Злобы дня в жизни армии. - Брест-Литовск, I9I0. - с.34.

0x01 graphic

****************************************

Анатолий Иванович Каменев

Москва - июнь 1999 г.

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 20/11/2014, изменен: 20/11/2014. 100k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 22 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: Попель: "Выдохлись! - в голосе командующего тревога.- Ничего в резерве не осталось: ни одного танка, ни одной роты"...

Каменев Анатолий Иванович Резерв командующего

Каменев Анатолий Иванович
Резерв командующего