ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. Сараевский выстрел по России

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

"Бездна неизреченного"...

Мое кредо:

http://militera.lib.ru/science/kamenev3/index.html

0x01 graphic

Жатва.

Художник Грузинский Петр Николаевич (1837-1892)

А. Деникин

"САРАЕВСКИЙ ВЫСТРЕЛ" ПО РОССИИ

(Фрагменты из книги "Путь русского офицера")

В преддверии 1-й мировой войны

Благодаря падению Австро-Венгрии и русской и немецкой революциям, стали достоянием гласности такие факты и дипломатические документы, которые при других условиях остались бы под спудом на долгие годы, если не навсегда. Поэтому теперь уже можно сказать, что бесспорная вина за первую мировую войну лежит на центральноевропейских державах.

И тем не менее до сих пор этот вопрос толкуют разно.

Кто -- по недобросовестности и предвзятости, кто -- под давлением своих патриотических эмоций, кто -- по недостаточному знанию.

Более свободные, в смысле беспристрастия, Соединенные Штаты, принявшие участие лишь в конце войны и не связанные в прямом смысле Версальским договором, могли бы уже правильно осветить этот вопрос. Но в обширной американской исторической литературе царит чрезвычайное разномыслие о виновниках войны.

Один из здешних журналов произвел анкету, опросив 215 профессоров. Сводя мнения всех оттенков в две категории, пришел к удивительному результату: 107 опрошенных лиц высказались за виновность центральных держав и 108 -- за виновность Антанты...

В своем очерке "Роль России в возникновении первой мировой войны" (1937 г.) я подробно исследовал этот вопрос. Не буду останавливаться на доказательствах таких общеизвестных явлений, как бурный подъем германского "промышленного империализма", находившегося в прямой связи с особым духовным складом немцев, признававших за собою "историческую миссию обновления дряхлой Европы" способами, основанными на "превосходстве высшей расы" над всеми остальными. Признание, которое с величайшей настойчивостью и систематичностью проводилось в массы властью, литературой, школой и даже церковью. Причем немцы без стеснения высказывали свой давний взгляд на славянские народы, как на "этнический материал", или еще проще, как на "Dungervolker" -- т. е. навоз для произрастания германской культуры. Таким же, впрочем, было презрение и к "вымирающей Франции", которая должна дать дорогу "полнокровному немцу".

"Мы организуем великое насильственное выселение низших народов" -- это старый лейтмотив пангерманизма.

Достойно удивления, с какой откровенностью, смелостью и... безнаказанностью немецкая пресса намечала пути этой экспансии. Вероятно, наиболее определенно писал об этом известный Бернгарди -- идеолог военного и воинствующего клана в своих "Военных заповедях": он требовал от Англии "раздела мирового владычества" и невмешательства в вопросы территориального расширения Германии.

"С Францией необходима война не на жизнь, а на смерть, -- говорит он, -- война, которая уничтожила бы навсегда ее роль как великой державы и повела бы к ее окончательному падению. Но главное наше внимание должно быть обращено на борьбу со славянством, этим нашим историческим врагом".

Что нового, в сущности, говорил и делал впоследствии Гитлер? Он стремился выполнить план, намеченный его предшественниками, только... с большей эластичностью. Усыпляя и обманывая попеременно то Запад, то Восток, шантажируя тех и других, облекая неприкрытый захват и насилие "идеологическими" мотивами.

Что касается Австро-Венгрии, то ее "дранг" был несколько умереннее: "австрийская гегемония на Балканах" -- основной лозунг ее политики, проводимый особенно ярко с 1906 г., когда министром иностранных дел стал Эренталь, а начальником Генерального штаба -- генерал Конрад фон Гетцендорф.

В год наибольшей военной неготовности России (1905), официозный австрийский орган "Danger's Armeezeitung", ссылаясь на "высокоавторитетный источник", позволял себе писать:

"Если мирным путем осуществить австрийскую гегемонию на Балканах будет невозможно, тогда надо искать разрешения вопроса не на Балканах, а на другом театре войны"...

Австро-Венгрия, страдавшая внутренними недугами -- "лоскутностью" состава населения, немецко-венгерским соперничеством и славянским отталкиванием, не обладала достаточными средствами для выполнения намеченных задач. Но за спиной ее стояла могущественная Германия, поддерживающая ее в агрессивных начинаниях. Союзник, но и руководитель. И потому, когда еще в июне 1913 г. Австрия решила зажечь мировой пожар нападением на Сербию и поставила в известность об этом берлинский кабинет, то из Берлина, считавшего данный момент неподходящим, раздался суровый окрик:

"Попытка лишения Сербии ее завоеваний, -- сообщало германское министерство иностранных дел австрийскому послу графу Сечени, -- означала бы европейскую войну. И потому Австро-Венгрия, из-за волнующего ее неосновательно кошмара великой Сербии, не должна играть судьбами Германии".

И Австрия отступила... временно.

Поперек австро-германских путей стояла Россия, с ее вековой традицией покровительства балканским славянам, с ясным сознанием опасности, грозящей ей самой от воинствующего пангерманизма, от приближения враждебных сил к морям Эгейскому и Мраморному, к полуоткрытым воротам Босфора. Поперек этих путей стояла идея национального возрождения южных славян и весьма серьезные политические и экономические интересы Англии и Франции.

Было над чем призадуматься.

Но при всех этих условиях и напряжении, причин для мирового столкновения было достаточно, и Германия и Австрия выжидали лишь подходящего времени.

А повод. .. Если бы не было сараевского выстрела, то не трудно было найти другой повод.

* * *

Из собранного обширного материала о генезисе войны я приведу несколько фактов, чтобы восстановить в памяти читателя облик важнейших персонажей мировой драмы -- подлинных виновников войны.

28 июня 1914 года раздался сараевский выстрел.

Как отклик на долгие годы австро-мадьярского режима, как следствие национального подъема южных славян, как результат революционно-освободительной деятельности, охватившей в ту пору почти всю славянскую молодежь, особенно в захваченных австрийцами Боснии и Герцеговине.

Наследник австро-венгерского престола, эрцгерцог Фердинанд, при посещении г. Сараево был убит босняком, австрийским подданным Принципом. Запутать в это дело сербское правительство австрийцам при всем старании не удалось, но в заговоре замешаны были некоторые сербские граждане.

На другой день после убийства австро-венгерский канцлер Берхтольд писал венгерскому премьеру графу Тиссо о своем намерении "использовать сараевское преступление, чтобы свести счеты с Сербией".

Но для этого нужны были согласие и помощь Германии.

Поэтому император Франц-Иосиф посылает меморандум и письмо императору Вильгельму, в которых цель предстоящего выступления определялась следующими словами:

"Нужно, чтобы Сербия, которая является ныне главным двигателем панславянской политики, была уничтожена, как политический фактор на Балканах".

5 июля Вильгельм дал ответ австро-венгерскому послу -- графу Сечени:

"Если бы дело дошло даже до войны Австро-Венгрии с Россией, вы можете быть уверены, что Германия с обычной союзнической верностью станет на вашу сторону... Если в Австрии признается необходимость военных действий, было бы жалко упустить столь благоприятный случай".

Значит, теперь момент считался подходящим...

В такое напряженное время Вильгельм, чтобы замести следы, решил уехать "на отдых" в шхеры.

19 июля австро-венгерское правительство окончательно решило вопрос о войне с Сербией. Причем в принятой резолюции постановлено было гласно -- перед лицом мира, декларировать свою территориальную незаинтересованность; негласно же -- считать, что не исключена возможность раздела Сербии между Австрией и соседями, возможность "поставить Сербию в зависимое отношение к монархии (Австро-Венгрии) путем свержения династии и других мер".

Даже германский канцлер Бетман-Гольвег на полях депеши, сообщавшей об этом постановлении, сделал пометку: "Невыносимое лицемерие!"

В сущности, основные положения ультиматума Сербии были выработаны еще 11 июля, посланы в Берлин и им одобрены. Но предъявление его Сербии Австрия задерживала до отъезда из Петербурга президента Франции Пуанкаре, который делал визит императору Николаю II.

Берлин был этим недоволен, и Вильгельм на докладе написал: "Как жаль!"

В тот же день австро-венгерский посол граф Сечени телеграфировал своему канцлеру Берхтольду:

"Министр иностранных дел крайне сожалеет об этой отсрочке и опасается, что сочувственное отношение и интерес к этому шагу в Германии могут ослабеть".

Тем не менее только 23 июля Австрия предъявила Сербии ультиматум -- вызывающий, оскорбительный, произведший повсюду, за исключением Берлина, ошеломляющее впечатление своим возмутительным содержанием.

Ультиматум, для выполнения которого давалось 48 часов, требовал, между прочим, немедленного исключения со службы всех сербских офицеров и чиновников, имена которых укажет австро-венгерское правительство, "как ведущих пропаганду против Австрии"; пункт 5-й требовал учреждения в самой Сербии "австро-венгерских органов для сотрудничества в подавлении революционных движений против Монархии" (Австро-Венгрии); пункт 6-й -- "допущения австрийских чиновников к производству следствия, на сербской территории". И т. д.

Сербия приняла с небольшими оговорками восемь пунктов австрийских требований и только от 6-го отказалась. Ответ ее произвел всюду большое впечатление своей крайней умеренностью и уступчивостью, и даже Вильгельм сделал пометку на докладе министерства:

"Большой моральный успех Вены. Но он исключает всякий повод к войне".

Вот о чем больше всего заботился Берлин -- о приличном поводе. Война уже была предрешена...

Получив сербский ответ, австро-венгерская миссия, даже не запрашивая свое министерство, покинула Белград.

Итак, разрыв...

В ближайшие семь дней пришли в действие все силы, все тайные и явные пружины, все закулисные и дипломатические влияния.

Россия делала ряд попыток непосредственными сношениями с Австрией склонить ее к возобновлению переговоров на базе сербского ответа, но встречала категорический отказ. И все дальнейшие попытки нашего министерства были также безуспешны, ибо, как мы знаем теперь, австрийский посол в Петербурге граф Сапари имел секретные инструкции Берхтольда -- "вести разговоры ни к чему не обязывающие, отделываясь общими местами"...

Англия, поддержанная Францией и Италией, предлагала Берлину и Вене передать конфликт на обсуждение конференции четырех великих держав. Отказ. А граф Сечени из Берлина телеграфирует в Вену:

"Нам советуют выступить немедленно, чтобы поставить мир перед свершившимся фактом".

Сербский королевич-регент Александр обратился к русскому императору с просьбой о помощи, вручая в его руки судьбу своей страны.

Государь ответил (9 августа):

"...Пока остается хоть малейшая надежда на избежание кровопролития, все мои усилия будут направлены к этой цели. Если же... мы ее не достигнем, Ваше Высочество, можете быть уверены, что Россия ни в коем случае не останется равнодушной к участи Сербии".

Но надежд уже больше не было...

27 июля английский министр Грей повторил свое предложение, прося Берлин воздействовать на Австрию. Бетман-Голвег телеграфировал по этому поводу, венскому правительству:

"Отказываясь от всякого мирного предложения, мы станем в глазах внешнего мира виновниками войны. Это сделает невозможным наше положение и внутри страны, где мы должны считаться противниками войны".

Эта официальная телеграмма сопровождена была другой -- графа Сечени:

"Германское правительство уверяет самым категорическим образом, что оно совершенно не согласно с предложением (Грея), что оно категорически против него и переслало переписку только для отбытия номера".

Кто сказал -- "невыносимое лицемерие"?..

При таких обстоятельствах Австро-Венгрия, отвергнув и русское, и английское предложения, 28 июля объявила Сербии войну.

* * *

Сущность взаимоотношений и договоров, связывающих заинтересованные державы в разразившемся конфликте, можно вкратце определить так:

1) Германия, одобряя нападение Австро-Венгрии на Сербию, выступит против России, если последняя заступится за Сербию.

2) Франция выступит на стороне России, если последняя, заступившись за Сербию, подвергнется нападению Германии.

Гораздо менее определенной была позиция Англии.

Того слова, которого в течение многих дней добивались от Англии Сазонов и Пуанкаре -- официального заявления о солидарности с ними, -- слова, которое ясно и, главное, своевременно сказанное, могло бы еще остановить австро-германское безумие, все еще сказано не было...

29 июля Лондон предложил Берлину еще один выход.

Грей допускал занятие Австро-Венгрией "в качестве залога" части сербской территории со столицей Белградом и приостановку затем дальнейшего наступления -- впредь до выяснения посредничества держав. И при этом впервые в английском голосе послышалась угроза: в случае, если Германия и Франция будут вовлечены в конфликт, Англии невозможно будет оставаться безучастной.

В этот день Берлин явно почувствовал тревогу.

С ночи на 30 и по 31 июля германский канцлер бомбардирует Вену шестью телеграммами, отменявшими одна другую, в которых даются неискренние советы продолжать переговоры с державами. Неискренние потому, что в них повторяется все тот же основной мотив:

"Если Вена откажется от всяких предложений -- невозможно будет свалить на одну Россию одиум войны, которая может вспыхнуть".

Толкнуть Россию на первый шаг, свалить на нее одиум -- вот главная задача...

В то же самое время параллельно идут несколько иные разговоры и выносятся другие решения.

30 июля австрийский военный агент в Берлине Бинерт, по поручению начальника немецкого Генерального штаба фон Мольтке, телеграфирует ген. Конраду:

"Всякая потерянная минута усиливает опасность положения, давая преимущество России... Отвергните мирные предложения Великобритании. Европейская война -- это последний шанс на спасение Австро-Венгрии. Поддержка Германии вам абсолютно обеспечена".

А в ночь на 31 июля сам Мольтке телеграфировал:

"Берегитесь русской мобилизации. Надо спасать Австро-Венгрию. Мобилизуйтесь немедленно против России. Германия мобилизуется".

Того же числа вечером состоялось совещание Венского правительства, о котором в протоколе говорится:

"Его Величество... заявил, что остановка военных действий против Сербии невозможна... Его Величество одобрил предложение -- старательно избегать принятия английского предложения, но формой ответа засвидетельствовать наши примирительные настроения".

И в тот же вечер император Франц-Иосиф подписал указ о мобилизации остальной части армии, сосредоточив ее против России в Галиции.

Так венценосцы и государственные деятели центральных держав соперничали друг с другом в лицемерии и попирали элементарные понятия человеческой морали, толкая в пропасть свои монархии.

* * *

Россия не была готова к войне, не желала ее и употребляла все усилия, чтобы ее предотвратить.

Положение русских армий и флота после японской войны, истощившей материальные запасы, обнаружившей недочеты в организации, обучении и управлении, было поистине угрожающим.

По признанию военных авторитетов, армия вообще до 1910 года оставалась в полном смысле слова беспомощной. Только в самые последние перед войной годы (1910-1914) работа по восстановлению и реорганизации русских вооруженных сил подняла их значительно, но в техническом и материальном отношении совершенно недостаточно.

Закон о постройке флота прошел только в 1912 году. Так называемая "Большая программа", которая должна была значительно усилить армию, была утверждена лишь... в марте 1914 г. Так что ничего существенного из этой программы осуществить не удалось; корпуса вышли на войну, имея от 108 до 124 орудий против 160 немецких и почти не имея тяжелой артиллерии и запаса ружей. Что же касается снабжения патронами, была восстановлена лишь старая, далеко недостаточная норма в одну тысячу против трех тысяч у немцев.

Такая отсталость в материальном снабжении русских армий не может быть оправдана ни состоянием финансов, ни промышленности. Кредиты на военные нужды отпускались и министерством финансов и последними двумя Государственными Думами достаточно широко.

В чем же дело?

Наши заводы медленно выполняли заказы по снабжению, так как требовалось применение отечественных станков и машин и ограничен был ввоз их из-за границы.

Затем -- наша инертность, бюрократическая волокита и междуведомственные трения.

, наконец, правление военного министра Сухомлинова -- человека крайне легкомысленного и совершенно невежественного в военном деле. Достаточно сказать, что перед войной не подымался вовсе вопрос о способах усиленного военного снабжения после истощения запасов мирного времени и о мобилизации военной промышленности!

Невольно ставишь себе недоуменный вопрос, как мог продержаться у власти в течение 6 лет этот человек, действия и бездействие которого вели неуклонно и методично ко вреду государства?!

Под влиянием явной нашей неготовности и преимущества наших противников в быстроте мобилизации, планы на Западном фронте, на случай наступления на Россию, носили характер оборонительный. Еще в мирное время сухомлиновская стратегия отказалась от использования выдвинутого передового театра (Польши), упразднив находившиеся там крепости и уведя несколько дивизий в глубь страны.

Мера -- вызвавшая в свое время большое возбуждение и в России и во Франции{63}. Последние директивы 1913 г. хотя и были несколько решительнее, но и они носили печать пассивности -- и в распределении сил, и в предоставлении главнокомандующему фронтом относить район развертывания армий далеко в глубь страны (на линию Ковно -- Брест -- Проскуров).

В силу создавшихся международных отношений, австрийская армия, как и австрийская политика, не имели самодовлеющего значения. Наши планы войны на Западном фронте поэтому предусматривали только одну комбинацию -- борьбу с соединенными австро-германскими силами.

Вся совокупность реальной российской обстановки и преобладавшие настроения свидетельствуют непреложно, что Россия не желала и не могла желать войны.

Совершенно другая картина наблюдалась в Германии.

По оценке и нашего и немецкого Генеральных штабов, Германия уже в 1909 году была совершенно готова к войне. В 1911-1912 годах прошли через рейхстаг законы о чрезвычайном военном налоге, об увеличении контингента и больших формированиях специальных частей. А в 1913 г. состоялось новое увеличение набора, усилившее мирный состав германской армии на 200 тыс. человек, т.е. на 32%.

Усиливалась значительно и австро-венгерская армия, по мнению ее фактического руководителя ген. Конрада "готовая" уже в 1908-1909 годах. Конечно, расценивалась она нами неизмеримо ниже германской, а разноплеменный состав ее со значительными контингентами славян представлял явную неустойчивость. Тем не менее для скорого и решительного разгрома этой армии, наш план предусматривал развертывание 16 корпусов против предполагавшихся 13 австрийских.

Центр тяжести предстоящего столкновения лежал конечно в планах Берлина.

Задолго до войны, в военной литературе, в переписке военных авторитетов, в секретных докладах и планах германского Генерального штаба совершенно ясно и твердо проводилось не только решительное наступление, как стратегическая доктрина, но и нападение, как историческая и политическая цель.

Мольтке Хельмут Иоганн Людвиг фон, Мольтке Младший (25 мая 1848, Мекленбург -- 18 июня 1916, Берлин) -- граф, немецкий военный деятель, генерал-полковник

Германский план войны, окончательно выработанный генералом Мольтке (младшим), предусматривал нанесение первоначального удара главными немецкими силами в 35Ґ корпусов по Франции, и активную оборону 4-мя корпусами Восточной Пруссии. Одновременно должна была ударить на Россию австро-венгерская армия.

В конце мая 1914 г., т. е. за месяц с лишним до сараевского выстрела, на совещании в Карлсбаде генералов Мольтке и Конрада было установлено, что "всякое промедление ослабляет шансы на успех союзников".

И на вопрос Конрада, как рисуется ему будущее, Мольтке ответил:

-- Мы надеемся покончить с Францией в течение шести недель после открытия военных действий или, во всяком случае, преуспеть за это время настолько, чтобы перебросить большую часть наших сил на Восток.

Российская мобилизация

Тотчас после разрыва между Австрией и Сербией и ввиду мобилизации австрийских корпусов не только на сербской, но и на русской границе, на коронном совете в Царском Селе 25 июля постановлено было объявить не фактическую мобилизацию, а "предмобилизационный период", предусматривавший возвращение войск из лагерей на постоянные квартиры, поверку планов и запасов.

Вместе с тем, чтобы не быть застигнутыми врасплох, предрешено было в случае надобности (определяемой министерством иностранных дел) произвести частную мобилизацию четырех военных округов -- Киевского, Казанского, Московского и Одесского. Варшавского округа, который граничил и с Австрией, и с Германией, подымать не предполагалось, чтобы не дать повода последней увидеть в этом враждебный акт против нее.

Произошло большое недоразумение.

Такое решение могло быть принято лишь благодаря удивительной неосведомленности Сухомлинова, присутствовавшего на совете без своих опытных и знающих сотрудников. Как я уже говорил, ввиду известных нам договорных отношений между Австрией и Германией, русский план мобилизации и войны предусматривал только одну комбинацию -- борьбу против соединенных австро-германских сил. Плана частной (противоавстрийской) мобилизации не существовало вовсе.

Частная мобилизация являлась поэтому чистейшей импровизацией, притом в самые последние предвоенные дни, и грозила нам форменным бедствием.

В самом деле:

1) Наша мобилизация поднимала полностью военные округа, а не корпуса.

2) Строго территориальной системы комплектования у нас не было, и следовательно, мобилизованные корпуса не могли получить предназначенного им пополнения из немобилизованных округов.

3) Некоторые корпуса Московского и Казанского округов по плану должны были сосредотачиваться в Варшавском округе, что при сей "частной" мобилизации являлось невыполнимым.

4) Изменения железнодорожного графика в случае необходимости во время частной мобилизации перейти к общей (что представлялось более чем вероятным), вызвало бы невероятную путаницу, если не полный паралич нашего транспорта. Между тем, ввиду огромных российских расстояний (и отсутствия в то время автомобильной тяги), готовность нашей армии, требовавшей от 20 до 30 дней для главной массы, и так сильно запаздывала против австрийской, готовой на 15-й день, и в особенности германской -- на 10-й день.

5) И самое главное, если бы Варшавский округ не был своевременно мобилизован, то южная часть его, примыкающая к Австрии, оказалась бы совершенно незащищенной. А именно туда, между Бугом и Вислой, австро-венгерское командование направляло свой главный удар, силами в 28Ґ дивизий.

При таких грозных условиях Русский Генеральный штаб счел своим долгом настаивать перед верховной властью на производстве общей мобилизации, считая, что даже промедление в объявлении ее будет менее опасно, нежели импровизированная частная.

Наши бывшие противники лицемерно ставили этот вопрос в причинную связь, с объявлением нам войны Германией. Тогда еще не было известно то, что мы знаем теперь, а именно, что еще 30 июля, т, е. накануне начала общей мобилизации в России, война уже была ими окончательно предрешена.

Но до сих пор иностранные историки, отводя этому вопросу много внимания, по большей части принимают немецкое трактование его. К сожалению, им давали пищу некоторые видные российские деятели (Набоков, Милюков, Ган и др.), приписывая по непростительному заблуждению объявление русской мобилизации, "авантюризму и милитаризму генералов"... "обманувших государя"...

Что же происходило на самом деле в Петербурге в эти трагические дни?

28 июля приходит, во-первых, известие об объявлении Австрией войны Сербии и во-вторых, отказ Берхтольда от прямых переговоров с Петербургом. Министр иностранных дел Сазонов дает указание Генеральному штабу о производстве мобилизации.

После совещания начальника Генерального штаба ген. Янушкевича с начальниками отделов и по настоянию последних, изготовляются к подписи два проекта Высочайшего указа -- для общей и для частичной мобилизации, которые, вместе с объяснительной запиской, отправляются в Царское Село.

29-го утром возвращается, подписанный Государем, указ об общей мобилизации.

В этот день, когда Россия не приступала еще ни к какой мобилизации, германский посол граф Пурталес вручил Сазонову ультимативное заявление о принятом его правительством решении:

"Продолжение военных приготовлений России заставит нас мобилизоваться, и тогда едва ли удастся избежать европейской войны".

Ультиматум, следовательно, в отношении всякой мобилизации.

В 9 ч. вечера, когда центральный телеграф готовился передавать во все концы России Высочайший указ, пришла отмена: Государь повелел, взамен общей мобилизации, объявить частную... Которая и началась в полночь на 30-е.

Что же произошло?

Император Николай II решил сделать еще одну попытку и предложил по телеграфу императору Вильгельму перенести конфликт на рассмотрение Гаагской конференции. Относительно Гааги Вильгельм вовсе не ответил, он указал в своей телеграмме на "тяжкие последствия" русской мобилизации и закончил:

"Теперь вся тяжесть решения легла на твои плечи и ты несешь ответственность за войну или мир"...

Вспомнив все факты, которые я привел выше, поневоле возвращаешься к сакраментальной фразе:

"Невыносимое лицемерие"...

30-го министр Сазонов делает еще отчаянную попытку предотвратить конфликт: он вручает послу Пурталесу следующее заявление:

"Если Австрия, признав, что австро-сербский вопрос принял характер вопроса европейского, заявит готовность удалить из своего ультиматума пункты, посягающие на суверенные права Сербии, Россия обяжется прекратить свои военные приготовления".

Эту формулу и Сазонов, и Пурталес, по их заявлениям, понимали так, что за полный свой отказ от мобилизации Россия не потребует даже от Австрии немедленного прекращения ею военных действий в Сербии и демобилизации на русской границе.

Это предложение, переходящее всякие грани уступчивости, сделано было, по словам Сазонова, по его собственной инициативе, без полномочий от Государя. Пурталесу он прямо заявил, что никакое русское правительство не могло бы пойти дальше, "не подвергая серьезной опасности династии".

Через несколько часов пришел из Берлина ответ -- категорический отказ.

Жребий был брошен...

В русском Генеральном штабе отдавали себе ясно отчет, что через несколько дней придется все равно объявить общую мобилизацию, вызвав тем величайший хаос. А между тем 30 июля, в исходе первого дня частной мобилизации, кончалась возможность безболезненного перехода на общую, ибо первый день давался запасным на устройство своих дел и перевозки еще не начинались.

По настоянию Генерального штаба, после совещания Сухомлинова, Янушкевича, Сазонова, последний доложил Государю о необходимости немедленного объявления общей мобилизации.

В воспоминаниях Сазонова подробно описаны эти исторические минуты. После доклада министра и кратких реплик императора наступило тяжелое молчание...

-- Это значит обречь на смерть сотни тысяч русских людей! Как не остановиться перед таким решением!..

Потом, с трудом выговаривая слова, Государь добавил:

-- Вы правы. Нам ничего другого не остается, как ожидать нападения. Передайте начальнику Генерального штаба мое приказание об общей мобилизации.

* * *

Все эти колебания, отмены, проволочки, "ордры и контрордры" Петербурга, продиктованные иллюзорной надеждой до последнего момента избежать войны, вызывали в стране чувство недоумения, беспокойства и большую сумятицу.

Особенно в Киеве, который был центром организации противоавстрийского фронта.

Начальник штаба Киевского военного округа генерал В. Драгомиров был в отпуску на Кавказе, дежурный генерал также. Я заменял последнего, и на мои еще неопытные плечи, легла мобилизация и формирование трех штабов и всех учреждений -- Юго-Западного фронта, 3-й и 8-й армий.

Новое мобилизационное "расписание N 20" предположено было ввести только в конце 1914 г., и с ним согласованы были планы развертывания русских вооруженных сил в случае войны с Тройственным союзом. Пока же армия руководствовалась старым расписанием ("измененное 19-е"), и потому мобилизационные планы, не соответствовал и порядку развертывания. Так, например, плана формирования штаба и управления новой 8-й армии не существовало вовсе.

Высший состав армии был назначен телеграммой из Петербурга 31 июля, т. е. в первый день мобилизации.

Прочий личный состав мне пришлось набирать экспромтом с большими трудностями, в хаосе первых дней мобилизации. А тыловые учреждения были составлены для 8-й армии только на 15-й день мобилизации...

Не менее затруднений причинило нам новое "Положение о полевом управлении войск", которое было утверждено только 29 июля, т. е. за два дня до начала мобилизации... И потому на местах, приступая к ней, мы не имели новых данных о правах и обязанностях, о штатах и окладах должностных чинов войск, штабов и учреждений. 30 июля получена была мною телеграмма из Петербурга, что новое "Положение", в общем, почти не расходится с тем "Проектом", который был разослан штабам раньше

В Киевском штабе "Проект" имелся в одном-единственном экземпляре...

Началось паломничество в штаб со всех сторон. В моем кабинете толпился народ круглые сутки за справками и за выписками из расшитого по листам "Проекта". Возникали сотни недоуменных вопросов, и такие, которые требовали компетентного разъяснения Главного штаба. Но перегруженный телеграф и еще более перегруженный штаб не могли дать срочного ответа, и решение многих важных вопросов приходилось мне брать на свою ответственность.

Справились с трудом -- заготовили новые списки личного состава, но когда через 3 дня фельдъегерь из Петербурга привез несколько экземпляров свежеотпечатанного "Положения", то оказалось, что оно во многом не сходится с "Проектом"...

Вся напряженная работа предыдущих дней пропала даром. Все снова принялись лихорадочно пересоставлять свои списки.

Вообще об этой первой неделе мобилизации у меня и у моих сотрудников осталось впечатление какого-то сплошного кошмара.

Если весь этот сумбур свидетельствует о чрезмерной беспечности главных петербургских управлений, то он одновременно доказывает, что война явилась для них неожиданностью, невзирая даже на то, что со времени сараевского выстрела прошло 33 дня.

И все-таки, и все-таки мобилизация прошла по всей огромной России вполне удовлетворительно и сосредоточение войск закончено было в установленные сроки.

Главнокомандующим Юго-Западного фронта стал генерал Н. И. Иванов.

Обязанный своей карьерой ряду случайных обстоятельств, в том числе подавлению Кронштадского восстания, он -- человек мирный и скромный -- не обладал большими стратегическими познаниями и интересовался больше хозяйственной жизнью округа. Но начальником штаба дан был ему ген. М. В. Алексеев -- большой авторитет в стратегии и главный участник предварительной разработки плана войны на австрийском фронте. Впоследствии, после галицийских побед, имя ген. Иванова пользовалось большой популярностью и в русском обществе, и у союзников. И тогда -- в большой прессе, и потом -- на страницах военно-научных трудов приводились соображения и распоряжения ген. Иванова, двигавшие десятки корпусов к победе. В этих распоряжениях он был весьма мало повинен, ибо фактически водителем армий был ген. Алексеев.

Командующим 8-й армией был назначен ген. Брусилов, его начальником штаба -- ген. Ломновский. Поначалу ген. Брусилов, по недостатку опыта в технике вождения крупных сил, находился под влиянием своего начальника штаба. Но потом эмансипировался и проявлял личную инициативу и самостоятельность решений.

Я был назначен генерал-квартирмейстером 8-й армии.

С чувством большого облегчения сдал свою временную должность в Киевском штабе вернувшемуся из отпуска дежурному генералу и смог погрузиться в изучение развертывания и задач, предстоящих 8-й армии.

* * *

1 августа Германия объявила войну России, 3-го -- Франции.

4-го немцы вторглись на бельгийскую территорию и английское правительство сообщило в Берлин, что оно "примет все меры, которые имеются в его власти, для защиты гарантированного им нейтралитета Бельгии".

Австрия медлила.

И русский царь, все еще надеясь потушить пожар, повелел не открывать военных действий до объявления ею войны, которое состоялось, наконец, 6 августа. Вследствие этого наша конница, имевшая всего четырехчасовую, мобилизационную готовность, смогла бросить за границу свои передовые эскадроны только на 6-й день...

Началась великая война -- это наивысшее напряжение духовных и физических сил нации, тягчайшая жертва, во имя Родины приносимая.

Началась великая война -- это экономическое разорение, моральное одичание, с миллионами загубленных человеческих жизней.

Великая война, которая привела человечество на край пропасти...

* * *

В противоположность тем настроениям, которые существовали у нас при начале русско-японской кампании, первая мировая война была принята, как отечественная, всем народом.

Правда, радикально-либеральные круги пришли к "приятию войны" не сразу и не без колебаний. Весьма характерна в этом отношении позиция органа партии К. Д. -- "Речи". В июле газета протестовала против русских и французских вооружений, как "тяжелых жертв, приносимых на алтарь международного воинствующего национализма"... 25 июля требовала "локализации сербского вопроса и воздержания от какого бы то ни было поощрения по адресу Сербии"... Но после австрийского ультиматума признала его "традиционной политикой уничтожения Сербии", а сербский ответ -- "пределом уступок"... В редакционных совещаниях шли бурные споры, отражавшие противоречия заблудившейся либеральной мысли.

В день объявления войны "Речь" была закрыта властью Верховного главнокомандующего, а 4 авг. появилась вновь, определив в передовой статье свое новее направление следующими словами:

"В грозный час испытания да будут забыты внутренние распри, да укрепится еще сильнее единение царя с народом". "Эти знаменательные слова Высочайшего манифеста точно указывают основную задачу текущего момента".

Вопрос о приятии войны вызвал раскол и в социалистическом лагере.

Парижская группа социалистов-революционеров "Призыв" (Авксентьев, Руднев и др.) требовала "участия революционной демократии в самозащите народа", поясняя, что "путь, ведущий к победе, ведет к свободе". Петербургские же социалисты-революционеры (А. Ф. Керенский и др.) были против "оборонческой политики".

Подобные противоречия приводили иногда к парадоксальным явлениям, вроде следующего. Социалист-революционер Бурцев в начале войны, под влиянием патриотических побуждений, решил прекратить революционную борьбу и вернуться на родину -- с целью вести, кампанию за войну, как общенациональное дело. Но власти посадили его в Петропавловскую крепость и предали суду. Защищать Бурцева приглашены были его партийные товарищи -- адвокаты Керенский и Соколов.

-- Вы нас поставили в тяжелое положение, -- говорил допущенный в тюрьму к Бурцеву Керенский. -- Мы не можем вас защищать. Нужно всеми силами протестовать против этой войны, а вы ее защищаете. Вы этим оказываете поддержку правительству.

Защищал поэтому на суде социалиста-революционера Бурцева "кадет" Маклаков.

Расколы произошли и среди социал-демократов.

Целый ряд крупных экономистов социал-демократов -- Иорданский, Маслов, Туган-Барановский и др. высказывались за оправдание войны против Германии. Их взгляды разделял сам "патриарх" анархистов Кропоткин.

И только социал-демократы большевики с самого начала войны и до конца оставались интегральными пораженцами, пойдя на оплачиваемое сотрудничество со штабами воевавших с нами центральных держав и ведя за границей широкую пропаганду на тему, преподанную Лениным: "Наименьшим злом будет поражение царской монархии".

Но все это были лишь единичные пятна на общем фоне патриотического подъема России.

И когда в августовские дни 1914 года разразилась гроза...

Когда Государственная Дума в историческом заседании своем единодушно откликнулась на призыв царя "стать дружно и самоотверженно на защиту Русской земли"... Когда национальные фракции -- поляки, литовцы, татары, латыши и др. -- выразили в декларации "непоколебимое убеждение в том, что в тяжелый час испытания... все народы России, объединенные единым чувством к родине, твердо веря в правоту своего дела, по призыву своего государя готовы стать на защиту родины, ее чести и достояния" -- то это было нечто большее, чем формальная декларация. Это свидетельствовало об историческом процессе формирования РОССИЙСКОЙ НАЦИИ, невзирая на ряд ошибок правительственной политики и невзирая на некоторые проявления национальных шовинизмов, часто приносимых извне.

Во всяком случае, то обстоятельство, что в течение трех с лишним лет страшной войны, с переменным успехом, на огромнейшем пространстве многоплеменной империи нашей не было ни одного случая волнения на национальной почве, факт большого и положительного значения.

А. И. Деникин

Путь русского офицера. -- М.: Современник, 1991.

См. далее...

Информация к размышлению

Строптивые младотурки 68k "Фрагмент" Политика. Размещен: 14/08/2015, изменен: 14/08/2015. 68k. Статистика.

По инициативе А. И. Гучкова и ген. Василия Гурко образовался военный кружок из ряда лиц, тогда не имевшие никаких политических целей, хотя за ними и утвердилась шутливая кличка "младотурок". Военный министр Сухомлинов, после доклада государю, принял меры к "распылению этого соправительства", как он выражался, предоставив им соответственные должности вне Петербурга. Но...

Иллюстрации/приложения: 4 шт.

"Завещание Танаки" и "десятый павильон" в России 66k "Фрагмент" Политика. Размещен: 08/08/2015, изменен: 08/08/2015. 66k. Статистика.

Война (с Японией) не могла быть популярна в русском обществе и в народе. По словам Витте, "в отношении Китая, Кореи, Японии наше общество и даже высшие государственные деятели были полные невежды". И, "вдруг", Япония без объявления войны напала на русскую эскадру в Порт-Артуре. Мы оказались неподготовленными к войне ни в политическом, ни в военном отношении... (Деникин)

Иллюстрации/приложения: 4 шт.

Врата генерального штаба 80k "Фрагмент" Политика. Размещен: 07/08/2015, изменен: 07/08/2015. 80k. Статистика.

Через узкие ворота "генерального штаба", выйти на широкую дорогу военной карьеры в мирное время было почти невозможно. Академисты второй категории, не попавшие в генеральный штаб, возвращались в строй с подавленной психикой, с печатью неудачника в глазах строевых офицеров и с совершенно туманными перспективами будущего. (Деникин)

Иллюстрации/приложения: 9 шт.

Военный министр 85k "Фрагмент" Политика. Размещен: 23/07/2015, изменен: 23/07/2015. 85k. Статистика.

"Скромный, честный, аккуратный и бережливый, старик Шуваев был прекрасным военным экономом и совершенно не годился для поста военного министра. Он был слишком прост и сер для этого. По своему внешнему виду, манере говорить и вообще по всему своему складу он, по тогдашней шутке, более годился в каптенармусы, чем в военные министры". Его "медовый месяц" был короток...

Иллюстрации/приложения: 4 шт.

"Квадратура круга" 82k "Фрагмент" Политика. Размещен: 30/04/2015, изменен: 30/04/2015. 82k. Статистика.

Почему мы проиграли войну? Ответим так: "Правительство вело не государственную, а случайную, партийную политику; не соразмерило своих целей с бывшими у нас средствами; не сумело вовремя разгадать, откуда и какая может грозить опасность, и поэтому не приготовилось к ней". Мудрые (Ликург, Платон, Аристотель, Петр I, Екатерина Великая и др.) знают: "достижимая, возможная правительственная "квадратура круга" есть"...

Иллюстрации/приложения: 21 шт.

http://artofwar.ru/editors/k/kamenew_anatolij_iwanowich/kwadraturakruga.shtml

Что мог в этой ситуации предпринять военный министр - постоянно улыбающийся маршал авиации Е. Шапошников?

Дудаев готовится воевать и воюет...

Он "выкинул" из республики (его термин) предварительно разоружив, моторизованный батальон милиции и повел психологическое наступление на военнослужащих полка внутренних войск, требуя укомплектования его местными призывниками или сдачи вооружения и техники (КЗ, 17.12.91 г.). По свидетельству генерала Трошева, "начиная с 91-го года, когда Дудаев пришел к власти, в республике царил хаос и произвол. А после того, когда Чечню покинули части Российской армии (1992 год), оставив при этом большое количество минометов, пулеметов, гранатометов, автоматов, несколько ракетных установок "Град", боевую технику, склады боеприпасов для стрелкового оружия, стало ясно, что Дудаев использует этот арсенал в своих целях.

Аракчеевский "мозговой центр" 70k "Фрагмент" Политика

Если кто-то думает, что времена Аракчеевщины, плацпарадности ушли в прошлое, то глубоко ошибается. "Общество вычищенных сапог" процветает, а "Общество ревнителей военных знаний" не функционирует даже в том виде, в коем оно пребывало в дореволюционное время: прогресс технический - не сопутствующая прогресса нравственного. Любят цепных псов, охраняющих ревниво господское добро...

Иллюстрации/приложения: 10 шт.

http://artofwar.ru/editors/k/kamenew_anatolij_iwanowich/arakcheewskijmozgowojcentr.shtml

Как сохранить "мозги" опытных офицеров с пользой для военного дела?

Но отбор таких людей надо вести не по принципу старшинства и звания, а по иному принципу - полезности.

Если пользоваться этой артиллерийской терминологией, то можно определить примерно 4 ранга лиц военного "мозгового центра":

-- "подносчики патронов" - собиратели необходимой информации (низший ранг);

-- "заряжающие" - аналитики, определяющие проблематику (проблемы, актуальные и перспективные), это средний ранг;

-- "стреляющие" - разработчики конкретных тем, ранг тот же, но иной характер деятельности;

-- "целеуказующие" - аналитики высшего ранга, занимающиеся среднесрочными и долгосрочными вопросами военного строительства и военной науки.

Военные вопросы, требующие ответа 167k "Фрагмент" Политика. Размещен: 28/04/2015, изменен: 28/04/2015. 168k. Статистика.

Беда России в том, что правительство и народ не могут в должной степени оценить роль Армии, как объекта и субъекта политики, что победоносная, непобедимая Армия - это могучее древо, выросшая на почве своей родной страны, с корнями, глубоко проникшими в ее духовную и физическую толщу...

Иллюстрации/приложения: 17 шт.

http://artofwar.ru/editors/k/kamenew_anatolij_iwanowich/woennyewoprosytrebujushieotweta.shtml

Поучительный пример возрождения армии дает нам Пруссия. Шарнгорст, военный министр Пруссии, после Йенского поражения (1806 г.) от французских войск, вполне отдавая себе отчет в первостепенной важности для армии хорошего командного состава, требует полного его обновления, ибо только люди, выделившиеся способностями и мужеством, могут стоять во главе полков, бригад и дивизий.

"Жребий брошен" - "перейти Рубикон"!?... 26k Оценка:9.00*3 "Фрагмент" Политика. Размещен: 07/03/2013, изменен: 10/03/2013. 26k. Статистика. 1128 читателей (на 25.11.2014 г.)

Иллюстрации/приложения: 4 шт.

Юлий Цезарь 10 января 49 г. до н. э. со своими легионами подошёл к Рубикону. С тех пор выражение "перейти Рубикон" означает рискнуть всем ради великой цели "жребий брошен"

...Очередной "не военачальник, но стратег" стал руководить военным министерством...

Решение это - политическое, конъюнктурное, ситуативное. Нынешней власти нужен УПРАВЛЯЕМЫЙ И ПРЕДСКАЗУЕМЫЙ военный министр. Таким человеком обязательно становится тот, кто не владеет ситуацией, некомпетентен, не имеет прочных корней в управляемой среде и т.д. ...

"Генеральный Штаб - опора Нации"... 164k "Фрагмент" История Размещен: 22/11/2012, изменен: 24/11/2012. 164k. Статистика. 1600 читателей (на 18.11.2014 г.)

22 ноября 2012 г. Посетителей - 1.456.357. Объем - 52379k/874 Иллюстрации - 5.046

Иллюстрации/приложения: 8 шт.

Интересный "ЗАПРОС" Первого канала был сделан мне лично:

-- "9 ноября 2012, 16:30 "ВАЖНО!!!"

-- Анатолий Иванович, здравствуйте!

-- Для сегодняшней программы "Время" Первого канала создается репортаж о назначении Валерия Герасимова начальником Генштаба.

-- Для этого репортажа нам нужен эксперт, способный объяснить функции начальника Генштаба.

-- Вы в 2009 году опубликовали замечательную работу: "Свита министра или опора Главнокомандующего? (О функциях Генерального штаба, по историческим источникам)".

-- Прошу Вас сегодня (9 ноября) встретиться с нашей съёмочной группой в Москве для записи интервью, в котором Вы бы объяснили, что входит в обязанности начальника Генштаба и какими возможностями он располагает.

-- Программа "Время" выходит в 21:00, поэтому интервью с Вами нам нужно записать до 19:00".

Мне не удалось дать интервью для программы "Время", т.к. жил в деревне.

Горе, когда военным министром становится солдат... 8k Оценка:3.65*20 Годы событий: 2007. "Статья" Политика Комментарии: 22 (09/04/2009) Размещен: 20/02/2007, изменен: 12/03/2012. 8k. Статистика. 5160 читатель (на 3.11.2014 г.)

Явись сейчас Скобелев 37k Годы событий: 1861-1917. "Статья" История Комментарии: 12 (03/03/2007) Обновлено: 17/02/2009. 37k. Статистика. 3674 читателей (на 2.11.2014 г.)

Россия. Перед венцом. 1874.

Художник Журавлев Фирс Сергеевич (1836-1901)

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 16/08/2015, изменен: 16/08/2015. 62k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 5 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: В ночь на 31 июля (1914) сам Мольтке телеграфировал: "Берегитесь русской мобилизации. Надо спасать Австро-Венгрию. Мобилизуйтесь немедленно против России. Германия мобилизуется". А Россия??? Невольно ставишь себе недоуменный вопрос, как мог продержаться у власти в течение 6 лет этот человек (военный министр Сухомлинов - А.К.), действия и бездействие которого вели неуклонно и методично ко вреду государства?! (Деникин)

Каменев Анатолий Иванович Сараевский выстрел по России

Каменев Анатолий Иванович
Сараевский выстрел по России