ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. Святоотеческие мысли Императрицы

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

"Бездна неизреченного"...

Мое кредо:

http://militera.lib.ru/science/kamenev3/index.html

0x01 graphic

"Княжна Тараканова" 1864г

Художник Флавицкий Константин Дмитриевич (1830-1866)

Г. Шавельский

СВЯТООТЕЧЕСКИЕ МЫСЛИ ИМПЕРАТРИЦЫ

("Царь и царица в заточении")

"Дайте мне силу Самсона; дайте мне Сократов ум".

Козма Прутков

Итак, политическая слепота и непреклонная самоуверенность Императрицы Александры Федоровны, безволие, фаталистическая покорность судьбе и почти рабское подчинение Императора Николая Александровича своей жене были одною из не последних причин, приведших великое Российское государство к неслыханной катастрофе.

Но их духовные образы оказались бы незаконченными, если их рассматривать только на фоне и в пору их царственного величия и не вспомнить, какими они оказались в пору унижения и страданий, когда Российский Самодержец и его Царственная Супруга обратились в узников.

В моем собственном сознании образ Императрицы Александры Федоровны двоится, представляясь в двух совершенно различных очертаниях. Царица Александра Федоровна на троне и она же в заточении, в изгнании -- это как бы две разные фигуры, во многих отношениях не похожие друг на друга.

Царица на троне -- властная, настойчивая и непреклонная, царица в изгнании -- смиренная и кроткая, незлобивая и покорная. Даже вера в Бога и Его святой Промысел у заточенной царицы становится иною -- более спокойной, проникновенной и глубокой, нежной и чистой.

Императрица на троне

Высокая и стройная, всегда серьезная, с постоянным оттенком глубокой грусти, с выступающими на лице красноватыми пятнами, свидетельствовавшими о ее нервно-повышенном состоянии, с ее красивыми и строгими чертами лица. Впервые видевшие ее восторгались ее величием; ежедневно наблюдавшие ее не могли отказать ей в редкой царственной красоте.

Вера ее всем известна. Она горячо верила в Бога, любила Православную Церковь, тянулась к благочестию и непременно к древнему, уставному; в жизни была скромна и целомудренна.

В отношении политики она была истой монархисткой, видевшей в лице своего мужа священного Помазанника Божия. Став русской царицей, она сумела возлюбить Россию выше своей первой родины.

Она была чутка, отзывчива на людское горе и сердобольна, в устроении разных благотворительных учреждений изобретательна и настойчива. Множество новых, весьма крупных благотворительных учреждений возникли по ее инициативе, благодаря ее заботам и поддержке.

И однако, несмотря на все ее добродетели, она не снискала в России должной любви к себе.

Правда, любовь и ненависть иногда бывают слепы и пристрастны: нередки случаи, когда сверх заслуг или совсем без заслуг любят и превозносят, сверх вины и даже совсем без вины ненавидят и поносят. Но тут бросается в глаза почти всеобщее нерасположение к Императрице.

Российские ее родственники, лица Российского царствовавшего дома, почти все ее не любили. В последнее время в стороне от нее держалась даже родная ее сестра, благороднейшая и святая великая княгиня Елисавета Федоровна. С царицей-матерью у нее не было ладу.

Высшее общество, за незначительными исключениями, было ей враждебно. Даже среди лиц свиты она почти не имела сторонников. И это тем более обращало на себя внимание, что все лица свиты обожали Государя.

Толпа судила о ней по разным слухам и сплетням, с каждым днем разраставшимся, и в общем не питала любви к ней.

У ней было много противников и мало друзей. Нельзя скрыть того факта, что огромное большинство лучших государственных людей предреволюционного времени не было с нею. Ее окружали, вернее -- около нее пресмыкались способные ползать, а не летать: лагерь ее сторонников составляли или наивные, или корыстные, лицемерные, продажные. Исключений было не так много.

Похвалы по ее адресу раздавались редко, а обвиняли ее во всем, причем нередко перетолковывались и извращались ее, действительно, чистые намерения и несомненно добрые дела.

Ее восторженную веру, например, называли ханжеством, кликушеством. Когда она, заботясь о жертвах войны, следуя влечению своего христианского сердца, перенесла свои материнские заботы и на пленных германцев и австрийцев, -- тотчас поползли слухи об ее тяготении к немцам, а затем и об ее измене.

Ее отношение к Распутину, в чудодейственную силу и святость которого она слепо верила, вызвало нелепые, широко потом распространившиеся толки об ее нечистой связи с "старцем", в чём она совершенно не была повинна.

Ее обвиняли во вредном влиянии на царя, ее считали тормозом для российского прогресса и пр., и пр.

Во всех этих и многих других обвинениях было много пристрастного, одностороннего, неверного и даже нелепого. Но всё же такая, можно сказать, всеобщая неприязнь не могла быть случайной, беспричинной.

Такая неприязнь без участия самой Императрицы не могла развиться.

Действительно, в настроении нашей Императрицы, в ее взглядах, в целом ее миросозерцании было много такого что отдаляло ее и от близких, и от общества, и, в известном отношении, от всего народа.

Начнем с ее религиозной веры.

Императрица была очень религиозна, крепко любила Православную Церковь, старалась быть настоящей православной. Но увлекалась она той, развившейся у нас в предреволюционное время, крайней и даже болезненной формой православия, типичными особенностями которой были: ненасытная жажда знамений, пророчеств, чудес, отыскивание юродивых, чудотворцев, Святых, как носителей сверхъестественной силы.

От такой религиозности предостерегал Своих последователей Иисус Христос, когда дьявольское искушение совершить чудо отразил словами Св. Писания: "Не искушай Господа Бога твоего" (Мф. 4, 7).

Опасность подобной веры воочию доказал пример Императрицы, когда, вследствие такой именно веры, выросла и внедрилась в царскую семью страшная фигура деревенского колдуна, проходимца, патологического типа -- Григория Распутина, завладевшего умом и волей царицы и сыгравшего роковую роль в истории последнего царствования.

Увлечение царицы Распутиным было совершенно благонамеренным, но последствия его были ужасны. Зловещая фигура Распутина высокой стеной отделила царицу от общества и расшатала ее престиж в народе, к которому, вследствие болезненного состояния, она не смогла близко подойти и которого она не сумела как следует узнать. С течением времени, в особенности в последние предреволюционные годы в характере Императрицы стали всё ярче выявляться некоторые тяжелые черты.

При всё возраставшей экзальтированной набожности, у ней, под влиянием особых политических обстоятельств и семейной обстановки, как будто всё уменьшалось смирение. Раньше Распутин, между прочим, пленил ее независимостью и смелостью своих суждений. Еще перед войной царица говорила своему духовнику: "Он (Распутин) совсем не то, что наши митрополиты и епископы. Спросишь их совета, а они в ответ: "Как угодно будет вашему величеству!" Ужель я их спрашиваю затем, чтобы узнать, что мне угодно? А Григорий Ефимович всегда свое скажет настойчиво, повелительно".

Но в последние годы самостоятельные мнения, высказывавшиеся ей открыто, вызывали ее гнев и раздражение, в особенности, если они касались заветных, уже ею решенных, вопросов.

Это имело пагубные последствия: независимые в суждениях, честные и прямые люди стали сторониться от нее; льстецы и честолюбцы, люди с сожженной совестью -- находить к ней доступ.

Незадолго до революции у царицы создалось особое настроение. Инстинктивно чувствуя надвигающуюся грозу, она дрожит за Россию. Ее особенно пугает мысль, что злые люди хотят ограничить власть монарха.

Она всё более страшится, что не сможет передать своему сыну всю царскую власть над великим и могущественным царством. Чтобы предупредить опасность, она собирается править жезлом железным, причем жезл ее обрушится на всех не согласных с нею, которых она считает крамольниками и бунтовщиками.

Она уже верит только своему окружению, возглавляемому Распутиным, а других относит к своим врагам, не отличая таким образом действительных крамольников от мнимых и причисляя к первым иногда самых верных и преданных слуг царя и Родины.

Царица постепенно всё дальше отходит от высшего общества, которое она считает маловерным, осуетившимся, пустым и прогнившим, от своей родни -- лиц царской фамилии -- и почти порывает общение с родною сестрой.

Неприязнь всё усиливается. Растет обоюдная вражда. А в это самое время влияние царицы на Государя становится всё более сильным, решительным, деспотичным. Дело доходит до того, что царица собирается взять в свои руки управление Империей. В таком положении застает нас революция.

Царица-узница

Революция всё перевернула вверх дном. Российский Самодержец и его семья стали узниками, подверженными всем ужасающим случайностям своего нового положения. Прежнее всеобщее преклонение теперь сменилось пренебрежением, прежняя лесть и низкопоклонство -- грубостью, насмешками и издевательствами приставленных к ним. Скоро им стали известны недоедание, голод и нищета. Возможность дикой расправы всё время висела над ними.

В этой новой удручающей обстановке быстро зреет царица и вырисовывается совсем новый ее образ. Этот новый образ ярко выступает в письмах Императрицы, написанных из заточения, а также в переписанных ее рукою выдержках из святоотеческих писаний и разных стихотворений (Изданы в Нью-Йорке в 1928 г. под названием "Скорбная памятка".).

Если в письмах вылились переживания, чувства и думы царицы, то и в выдержках отразилась ее душа, соответственно настроению и стремлениям которой царица извлекала из богатейшей сокровищницы святоотеческих писаний и русской поэзии отдельные мысли и выражения.

Выдержки дают характеристику религиозных идеалов царицы, касаясь преимущественно одного вопроса: о причине, смысле и цели человеческих страданий и [300] должном отношении к ним христианина; письма же рисуют фактическое отношение несчастной царицы к своим оскорбителям, обидчикам, угнетателям, показывая, какие чувства волновали ее тогда, к чему стремилась тогда ее скорбная душа.

Каково же было тогда настроение царицы?

Начну с выписанных ею слов Св. Григория Богослова: "Религия в душе человека не есть философская теория, успокаивающая ум, она для человека есть вопрос жизни и смерти, и при том вечных".

Это означает, что религия должна захватывать всё существо человека: и настоящее, и будущее, и жизнь и смерть, -- всё должно расцениваться человеком с религиозной точки зрения. Религия должна быть для человека не идеей, а реальностью, не отвлеченной теорией, а действительной жизнью.

Дальше царица выписывает слова Кассиана Римлянина: "хорошо изучить истины небесного учения, углубить их в свое сознание, утвердиться в них духом".

Первая среди истин -- бытие Бога.

Главная основа религиозной жизни -- живая вера в Бога. "Живая вера -- крепкий столп. Христос для верующего в Него такою верою -- всё", -- выписывает царица слова Марка Подвижника. "Душа, которая любит Бога, в Боге и в Нем едином приобретает себе успокоение", -- наставляет Св. Исаак Сирианин.

Христианин верует в Бога живого, бодрствующего над миром.

"Веруй, -- приводит царица слова Аввы Дорофея, -- что всё, случающееся с нами, до самого малейшего, бывает по Промыслу Божию, и тогда ты без смущения будешь переносить всё, находящее на тебя". "Без Бога ничего не бывает, -- подтверждает Св. Тихон Задонский, -- поэтому и язык злоречивый нападает на нас по попущению Божию. Терпи, убо, что Бог посылает. Клевету слышит Бог и совесть твою знает".

В страданиях есть высший смысл.

"В невольных страданиях скрыта, -- говорит Марк Подвижник, -- милость Божия, привлекающая терпящего к покаянию и избавляющая его от муки вечной". "Всё, -- по слову преп. Серафима, -- происходящее от Бога, мирно и полезно приводит человека к самоосуждению и смирению".

Поэтому, христианин всё случающееся с ним должен принимать молчаливо, со смирением и благодарностью. "Когда придет напасть, -- говорит Марк Подвижник, -- не изыскивай, для чего и от чего она пришла, а ищи того, чтобы перенести ее с благодарностью Богу, без печали и без памятозлобия". "В молчании переноси, когда оскорбляет тебя враг и единому Богу открывай свое сердце... Надобно всегда терпеть и всё, что бы ни случилось, Бога ради, с благодатию" (Серафим Саровский).

Смирение и терпение -- это путь христианина.

"Путь Божий есть ежедневный крест" (Исаак Сир.). "Христиане должны переносить скорби и внешние, и внутренние брани, чтобы, принимая удары на себя, побеждать терпением. Таков путь христианства" (Св. Марк Вел.). "Без смирения никто не внидет в небесный чертог... Где нет смирения, там все дела наши суетны" (преп. Серафим Сар.). "Ибо великие награды и воздаяния получаются не только за то, что делаешь добро, но и за то, что терпишь зло" (Св. Иоанн Зл.). "Сеявшие со слезами будут пожинать с радостию", -- учит Псалмопевец (Пс.125).

Христианин должен почерпать силу и мудрость в молитве.

"Научить людей истинно молиться -- значит научить их по христиански жить". "Когда молимся и Бог медлит услышать нас, то делает это к пользе нашей, дабы научить нас долготерпению, а посему, и не надобно унывать, говоря: "мы молимся и не были услышаны". "Бог знает, что человеку полезно" "Буде же Господу Богу угодно будет, чтобы человек испытал на себе болезни, то он подает ему и силу терпения" (Серафим Сар.).

Выписки из стихотворений дополняют святоотеческие мысли.

Страдалица ищет ответа на вопрос: зачем страдания? И находит его у поэта:

Зачем живем, зачем страдаем,
В чем смысл и тайна бытия,
Мы, ослепленные, не знаем,
От нас сокрыта цель Твоя.

Но чтоб металл возник лучистый,
Палить в огне его должно;
Но чтобы хлеб испечь душистый,
Должно быть смолото зерно.

Но в целом -- горе то ж горнило...
Светлеет дух, как злато в нем,
В нем есть чудесная та сила,
Что искупленьем мы зовем...

Тайна страданий -- это тайна премудрости Божией, и страдальцу остается покорно клониться перед нею.

И дум исполненный высоких и чудесных
Я горячей молюсь и слезы лью,
И мудрости земной пред мудростью небесной
Печальную ничтожность познаю.

Смерти нет -- и всё живущее
Вечной жизнию живет.
Мгла исчезла, нас гнетущая,
Свет немеркнущий взойдет...

Всё друг с другом тесно связано,
Смерть рождает жизнь собой.
Всё, что здесь нам недосказано,
Мы постигнем в жизни той.

Пока же тайна не открылась, долг христианина смиряться и молчать.

Кому с небес удел суровый
Ниспослан, -- перед ним смирись,
Кому назначен крест тяжелый, --
Неси, надейся и молись...

Склонись пред Всемогущей Волей,

Себя сомненьем не губи
И, примирясь с тяжелой долей,
Надейся, веруй и люби.

Когда позор, проклятья
На голову спадут,
Молись ты у Распятья, --
Замолкнут, побегут...

Пусть мир в ожесточеньи
Отнимет всё, -- отдай
И что сказал в лишеньи
Муж Иов, -- вспоминай.

У страждущего христианина есть надежда на иной мир.

Есть мир иной -- мир упований,
Где успокоится наш дух.
Когда же, скорбей и мук пройдя через горнило,
Свой путь она (душа)

свершит, нетронута, чиста

Она вернется в край, где блещут лишь светила,
Живут лишь истина, добро и красота.
Все, кто в жизни жестоко страдали,
Там найдут безмятежный приют,
Позабудут земные печали,
От ударов судьбы отдохнут.

Пока же страдалица находит радость и в страданиях.

Я радуюсь тому, что все страданья жизни,

Вся боль душевных мук и тяжкого креста,
Достойным сделают меня иной отчизны
И сопричастником Христа.

Страдания всё же переполняют душу царицы. Ее мысли то устремлялись к страдающей России, то останавливались на собственной семье.

Неизвестность будущего мучила ее. И царица 12 января 1918 года взывает к Божией Матери:

Царица неба и земли,
Скорбящих утешенье!
Молитвам грешников внемли,
В Тебе надежда и спасенье

Святая Русь! Твой светлый дом
Почти что погибает!
К Тебе, Заступница, зовем,
Иной никто из нас не знает!

О, не оставь Твоих детей,
Скорбящих упованье!..
Не отврати Твоих очей
От нашей скорби и страданий!..

А за себя и свою семью царица 11 января 1918 года молится:

Пошли нам, Господи, терпенье
В годину буйных, мрачных дней
Сносить народное гоненье
И пытки наших палачей.

Дай крепость нам, о Боже правый,
Злодейства ближнего прощать
И крест тяжелый и кровавый
С Твоею кротостью встречать.

И в дни мятежного волненья,
Когда ограбят нас враги,
Терпеть позор и оскорбленья,
Христос Спаситель, помоги!

Владыка мира, Бог вселенной,
Благослови молитвой нас
И дай покой душе смиренной
В невыносимый смертный час!

И у преддверия могилы
Вдохни в уста Твоих рабов
Нечеловеческие силы
Молиться кротко за врагов.

И среди всех ужасов, унижений и страданий продолжает верить царица вместе с поэтом, что

Еще настанет день...
Вдохнет и жизнь, и силу
В наш обветшалый мир учение Христа....

Теперь обратимся к письмам Императрицы, писанным ею в заточении, выражающим ее собственные тогдашние переживания, мысли и чувства.

Была всесильной царицей, стала беспомощной и беззащитной узницей.

Правда, она и раньше знала, что у нее есть недоброжелатели, которые ненавидят, поносят ее, клевещут на нее, но тогда она утешала себя, что они только среди аристократии, в простой же народ она верила без колебаний. Совсем недавно, осенью 1916 г., по совету ген. Иванова, она предприняла путешествие по Новгородской губернии и вернулась оттуда восхищенной: ее встречали толпы народа, ее забрасывали цветами, встречали и провожали восторженными кликами. Это окончательно укрепило ее в мысли, что народ с нею, что он ее любит и чтит.

Еще больше она верила в армию, откуда, как уверяла А. А. Вырубова, и офицеры, и солдаты слали ей бесчисленные верноподданнические письма. А теперь такая перемена: одни из близких изменили, другие трусливо спрятались за революционные спины, армия стала революционной; народ обезумел.

Друзья, молчат, враги издеваются...

Издеваются не только над нею, которая старалась быть матерью своего народа, но и над Помазанником Божиим, и над ни в чём не повинными их детьми. Им отказывают в самом необходимом. Ежедневно грубо и дерзко оскорбляют их. Только что конвойные солдаты разорили снежную горку, которую для катанья заботливо устроили сами дети. Все они теперь лишены права свободно посещать церковь и там молиться за Россию. А оттуда, из России, вместо прежнего "Осанна!" то и дело несется: "Распни, распни их!"

Каждый день может быть последним. Страшный призрак мученической смерти всё время витает около них.

При таких условиях как легко человеку озлобиться, ожесточиться! И надо стоять на необыкновенной высоте, надо иметь несокрушимую веру и благороднейшее сердце, чтобы в таком положении сохранить равновесие духа, незлобие и нежность сердца.

А Императрица 10 декабря 1917 года пишет из своей темницы: "Больно, досадно, обидно, стыдно, страдаешь, всё болит, исколото, но тишина на душе, спокойная вера и любовь к Богу, Который своих не оставит и молитвы усердных услышит и помилует и спасет".

Царицу поддерживает укрепляет и вдохновляет несокрушимая, как скала, вера в Промысел Божий, властвующий над миром. Она твердо верит, что в мире и в жизни человеческой нет случайного, что всё там совершается по высшему плану, не без воли Божией, что всё, не исключая и переживаемых человечеством ужасов, может содействовать человеческому благу, и только современники происходящего не в силах бывают постичь в нем мудрость Божию, которая становится ясной только уже потомкам.

"Всё, -- пишет она 28 мая 1917 года, -- можно перенести, если Его близость чувствуешь и во всем Ему крепко веришь. Полезны тяжкие испытания, они готовят нас для другой жизни, в далекий путь" "Иногда Господь Бог по иным путям народ спасает". "Те, кто в Бога веруют, тем это годится для (вот, слова не могу найти) опыта совершенствования души, другим для опыта... Господь наградит их". "Поэтому -- советует она в письме от 17-го мая 1918 года, -- всё, и везде, и во всем борьба, но внутри должна быть тишина и мир, тогда всё переносить можно и почувствуешь Его близость. Не надо вспоминать огорчения -- их столько! -- а принять их, как полезное испытание для души. Зло великое в нашем мире царствует теперь, но Господь выше этого". В эти тяжелые минуты у царицы Спаситель пред глазами. Она с Ним несет крест. А укрепляет ее молитва. "Вашу молитву часто читаю... В молитве утешение: жалею я тех, которые находят немодным, ненужным молиться. Не понимаю даже, чем они живут", -- пишет она 28 ноября 1917 года.

Спокойствием и тишиной веет от всех писем страдалицы.

Нет в них ни одного слова возмущения, ни одного слова ропота. Напротив. "Надо Бога вечно благодарить за всё, что дал, -- советует она, -- а если и отнял, то, может быть, если без ропота переносить, будет еще светлее".

Лишившись всего в этом мире, она устремляет свой взор в иной мир. "Если награда не здесь, -- пишет она, -- то там, в другом мире, и для этого мы и живем. Здесь всё проходит, там -- светлая вечность"

Особенность настроения праведника в том, между прочим, выражается, что он острее переживает чужие страдания, чем свои собственные. И это мы видим у Императрицы.

Для себя и своей семьи она считает великою Божией милостью и то, что они в саду бывают, на свободе. "А вспомните, -- пишет она, -- тех других (заключенных в тюрьмах), о, Боже, как за них страдаем, что они переживают невинные... Венец им будет от Господа. Перед ними хочется на коленях стоять, что за нас страдают".

Но в особенности ее угнетают несправедливости в отношении Помазанника Божия. "Когда про меня гадости пишут -- пускай, это давно начали травить, мне всё равно теперь, а что Его оклеветали, грязь бросают на Помазанника Божия, это чересчур тяжело. Многострадальный Иов".

Самое же трогательное в письмах Императрицы -- это ее глубокая, возвышенная, ничем не удерживаемая любовь к России, ее отвергшей, отдавшей ее и ее семью на поругание. "Не для себя живем, а для других, для Родины, -- пишет она. -- Слишком сильно я свою Родину люблю... Милосердный Господь, сжалься над несчастной Родиной, не дай ей погибнуть, под гнетом "свободы"!

Эта молитва всё время срывается с ее уст. Враги раньше считали ее сторонницей немцев, сепаратного мира. А она теперь пишет: "Боже мой -- эти переговоры о мире! Позор величайший! А по моему глубокому убеждению, Господь этого не допустит".

Но мир в Бресте заключен. Это потрясает Императрицу. "Что дальше? -- пишет она. -- Позорный мир! Ужас один, до чего в один год дошли!.. Ведь быть под игом немцев -- хуже татарского ига".

Казалось бы, -- теперь царице одного желать, -- чтобы вырваться из заточенья и подальше уйти из России.

А у ней совсем другое. "Как я счастлива, -- пишет она, -- что мы не заграницей, а с ней (Родиной) всё переживаем. Как хочется с любимым больным человеком всё разделить, вместе пережить и с любовью и волнением за ним следить, так и с Родиной. Чувствовала себя слишком долго ее матерью, чтобы потерять это чувство -- мы одно составляем, и делим горе и счастье. Больно нам она сделала, обидела, оклеветала и т. д., но мы ее любим всё-таки глубоко".

Вся Россия -- эта любимая Родина, по взгляду царицы, больна: она страдает от влияния зла, "беса", по другим словам, запутал он умы, искусил заблудших. Но пройдет это в свое, нам смертным неизвестное время. Вера в воскресение Родины не покидает ее: она верит в милосердие Божие и справедливость Божию, по которой правда должна победить после того, как будет выстрадан большой грех, искуплена вина. Верит она и в силы родного народа. "Родина молодая перенесет эту страшную болезнь, и весь организм окрепнет".

Можно было бы продолжать чтение выдержек из писем Императрицы Александры Федоровны. Но думается, что и из приведенного ее образ в пору ее заточения уже достаточно вырисовался.

Вспоминаются слова поэта: "Так тяжкий млат, дробя стекло, кует булат". Несчастия со страданиями бывают пробным камнем для душ человеческих. Духовно слабые в горе начинают роптать на людей и Бога, озлобляются, нравственно опускаются, падают и нередко погибают. Сильные же крепнут, очищаются, совершенствуются, возрастают -- и верой и духом.

Императрица принадлежала к числу этих сильных.

В страданиях она духовно выросла, на высоту поднялась. Религиозное сознание ее углубилось; вера прояснилась и стала еще крепче; сердце наполнилось настоящею христианскою сострадательною, всепрощающею любовью. Земные блага: власть, слава, богатство как будто утратили для нее всякую цену. На всё она смотрит теперь с точки зрения вечности, к которой старается приготовить свою душу. Свой тяжкий крест она несет с героической покорностью, без ропота и упреков.

Образ страдалицы Императрицы воскрешает в памяти образы величайших христианских праведников, которые могли говорить вместе с Ап. Павлом: "Злословят нас, мы благословляем, гонят нас, мы терпим; хулят нас, мы молим" (1 Кор. 4, 12-13), "Всё могу в укрепляющем меня Иисусе Христе" (Фил. 4, 13).

Изучая предшествовавшую революции эпоху русской жизни, историки, может быть, скажут не одно горькое слово по адресу властной Императрицы.

Может быть, они поставят ей в большую вину, что она не сумела разграничить область религиозной веры и область государственной политики, отличить здоровую веру от религиозного шарлатанства, настоящих государственных деятелей от низкопробных и продажных честолюбцев и льстецов, друзей от врагов.

Может быть, они обвинят ее, что она своим неразборчивым вмешательством в управление государством, своим настойчивым выдвиганием на высшие посты разных льстивших ей или подделывавшихся под ее настроение неудачников и ничтожеств, своим одиозным отношением ко всем, не разделявшим ее взглядов и привязанностей, своим крайним мистицизмом, которым она заразила Государя, -- что всем этим она расстраивала государственную жизнь и ускорила катастрофу, помешав безболезненно разрешиться назревшему кризису.

Но они не осмелятся обвинить ее в неискренности или в нечистоте ее намерений. В государственной же обстановке того времени и в царской-семейной они найдут многое, что значительно извинит ее увлечения и даже роковые ошибки. Образ же ее в заточении, в унижении и страданиях будет удивлять своим величием и красотою не только ее друзей, но и ее врагов.

Императрица Александра Федоровна на троне, в величии, не удалась; в унижении она оказалась великой.

Царь-узник

Император Николай Александрович и в темнице остался тем же, чем он был на царском престоле: Иовом многострадальным, стоически переносившим удары судьбы и не перестававшим надеяться на светлое лучшее.

Чрезвычайные для монарха унижения, каким он подвергался, после своего отречения, в Царском Селе, Тобольске и Екатеринбурге, не вынудили его поступиться ни одним из принципов своей благородной души и не ослабили его любви к своему народу.

Простой, деликатный, добрый, отзывчивый, благородный, как человек, он не мог не возбуждать самых горячих симпатий; как царю, ему недоставало непреклонной воли и боевого темперамента.

Г.И. Шавельский

Воспоминания последнего протопресвитера Русской армии и флота. -- Нью-Йорк: изд. им. Чехова, 1954.

См. далее...

Информация к размышлению

Известный древнегреческий мыслитель (Платон), считал, что употреблять насилие против своей страны столь же предосудительно, как прибегать к насилию против отца и матери.

Поэт Н.Асеев написал такие строки:

От скольких людей я завишу:

от тех, кто посеял зерно,

от тех, кто чинил мою крышу,

кто вставил мне стекла в окно,

кто сшил искроил мне одежду,

кто прочно стачал сапоги,

кто в сердце вселил мне надежду,

что нас не осилят враги...

Хамелеон 44k "Фрагмент" Политика. Размещен: 30/06/2015, изменен: 30/06/2015. 44k. Статистика.

А.Е.Снесарев переосмыслил и углубил введенное К.Клаузевицем понятие "войны-хамелеона": война не просто эпизодически мимикрирует под невоенные явления, а ведется (как таковая), прежде всего, "не мечом, но иными средствами"; привычные грани войны и мира размываются и вовсе стираются - утверждается "мировойна"...

Иллюстрации/приложения: 3 шт.

Стратегия 56k "Фрагмент" Политика. Размещен: 29/06/2015, изменен: 29/06/2015. 56k. Статистика.

Исторический опыт убеждает в том, что монополия политики в разработке и реализации высшей стратегии таит опасность проявлений авантюризма, безответственности и беспринципных манипуляций в делах управления ходом общественного развития. Стратегии не должна всецело быть отдана на откуп политике. Главное в военной стратегии - "покорить противника без сражения" (Сунь-цзы)

Иллюстрации/приложения: 3 шт.

Иду на вы 74k "Фрагмент" Политика

"Древняя летопись сохранила для потомства еще прекрасную черту характера его: он не хотел пользоваться выгодами нечаянного нападения, но всегда заранее объявлял войну народам, повелевая сказать им: "Иду на вас!" В сии времена общего варварства гордый Святослав соблюдал правила истинно рыцарской чести". (Н. Карамзин)

Иллюстрации/приложения: 4 шт.

Суд над Сократом и Совестью 33k "Фрагмент" Политика. Размещен: 16/06/2015, изменен: 16/06/2015. 33k. Статистика.

Узнав о мысли учеников спасти Сократа от смерти, он отвечал твердо: "Положим, вы выведете меня из тюрьмы живым; живым - но уж не тем человеком, каким я вошел в нее, а выведете обманщика. Этого ли вы хотите?" "Я обману не только врагов своих, но и всех людей и изменю своей совести. Я всю жизнь учил, что человек никогда не должен поступать несправедливо; если же я сам так поступлю, то кто же потом поверит мне, поверит тому, чему я учу?"

Иллюстрации/приложения: 6 шт.

Сократ: "Я учу тому, что мне голос Бога говорит"... 89k "Фрагмент" Политика. Размещен: 15/06/2015, изменен: 15/06/2015. 90k. Статистика.

"Дайте мне силу Самсона; дайте мне Сократов ум". Сократ - необычайно трезвый ум: "Кто храбрый, кто благочестивый, кто справедливый? Храбр тот, кто знает, что такое храбрость и как нужно вести себя среди опасностей; благочестив тот, кто знает, как нужно относиться к богам; справедлив тот, кто знает, что он должен делать людям"...

Иллюстрации/приложения: 12 шт.

Русская военная символика 68k "Фрагмент" Политика. Размещен: 14/06/2015, изменен: 14/06/2015. 68k. Статистика.

Меч - символ воинственности, героического начала, силы, правосудия. Подобно оружию других видов, отражает символику власти. Также связывается меч с разумом, проницательностью, светом, истиной, мудростью...

Иллюстрации/приложения: 6 шт.

0x01 graphic

Силуэт к рассказу И.С.Тургенева "Муму""

Художник Бём (Эндаурова) Елизавета Меркурьевна

ЭГОИЗМ

По мысли И.Тургенева, есть три разряда эгоистов:

-- эгоисты, которые сами живут и жить дают другим;

-- эгоисты, которые сами живут, и не дают жить другим;

-- наконец, эгоисты, которые и сами не живут и другим не дают.

0x01 graphic

ИЗ СЛОВАРЯ БЛАГОРАЗУМИЯ ПЛАТОНА

Благомыслие (eyboylia) -- врожденная сила суждения.

Дружба -- единомыслие относительно прекрасного и справедливого; свободный выбор сходной жизни; согласованность мнений относительно свободного выбора и действий; единомыслие относительно образа жизни; доброжелательное общение; соучастие в благих делах и в испытаниях.

Единомыслие -- одинаковое отношение ко всему существующему; созвучие мыслей и восприятий.

Здравомыслие (ennoia) -- стройность мысли.

Легкомыслие -- беззаботность души; бесстрастие и негневливость.

Сообразительность -- сила и ясность суждения о мыслимом предмете.

0x01 graphic

Хорь и Калиныч. (Тургенев И.С)

Илл. Е. М. Беем

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 01/08/2015, изменен: 01/08/2015. 40k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 6 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: Императрица на троне - властная, настойчивая и непреклонная, царица в изгнании - смиренная и кроткая, незлобивая и покорная. Друзья молчат, враги издеваются... Она устремляет свой взор в иной мир. "Если награда не здесь, - пишет она, - то там, в другом мире, и для этого мы и живем. Здесь всё проходит, там - светлая вечность"...

Каменев Анатолий Иванович Святоотеческие мысли Императрицы

Каменев Анатолий Иванович
Святоотеческие мысли Императрицы