ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Макаров Андрей Викторович
Кариес, кариес, пародонтоз

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.88*12  Ваша оценка:
  Андрей Макаров
  Екатерина Постникова
  
  КАРИЕС, КАРИЕС, ПАРОДОНТОЗ
  
  Есть множество теорий, как распознать среди обычных граждан преступника. Ломброзо, к примеру. Приложи к лицу в нужных местах штангенциркуль и лекало, и готово. Десять лет с конфискацией, потому что по науке этот человек если и не сейчас, так потом, что-нибудь обязательно сопрет, а то и зарежет кого.
  Есть и другие, более современные теории о влиянии на преступность и поведение граждан звезд, к примеру, знаков зодиака, а также имен и фамилий по степени благозвучия. Только неправда все это, поскольку Семен Ханырин, мужчина тридцати с лишним лет, с тяжелым подбородком и узким лбом был не кем-нибудь, а районным опером, а Вениамин Гиацинтов, смазливый переросток лет двадцати, преступником, за которым гонялся опер. Но обо всем по порядку.
  Прежде всего, Ханырин был даже не районный опер, поскольку тот сидит в целом районном управлении и зачастую под мышкой носит не пистолет, а папку. А Семен сидел в банальном отделении милиции, как говорят милиционеры "на земле" или, как говорил сам Семен, "в навозе". С папкой он не ходил и с пистолетом тоже. Не было пистолета, одна кобура осталась.
  Месяц назад вывозили на следственный эксперимент одного подозреваемого, подписавшегося на убийство. Следственный эксперимент проходил на мосту, где подозреваемый обещал показать все, как было.
  Ради такого случая на мост съехалось и начальство, и милиция, и городская администрация, и прокуратура. Даже телевидение прикатило снимать свою криминальную хронику. Убийца чувствовал себя героем дня.
  - Здесь я его догнал, наставил пистолет и выстрелил два раза.
  - Как? Покажите! - настырно приставал к нему следователь прокуратуры - студент-заочник четвертого курса юридического. - Покажите конкретно.
  Семен Ханырин спрятался от начальства за балкой с другой стороны моста и задумчиво плевал в воду.
  - Вот вы, вы, - углядел его следователь. - Что вы там прячетесь? Дайте ему пистолет.
  Ханырин пожал плечами, отщелкнул блеснувшую медью патронов обойму и передал пистолет в скованные наручниками руки подозреваемого.
  Тот сразу оживился и, позируя перед видеокамерой, картинно поднял оружие.
  - Пиф-паф, - щелкнул он курком и опустил пистолет.
  - А что потом? - домогался следователь.
  - Потом? - убийца неловко размахнулся скованными руками и швырнул пистолет в воду. - Так все и было, - с удовлетворением заключил он.
  Все проводили взглядом улетающий пистолет.
  - Утраченное оружие добыть в бою, - заключило начальство, и с тех пор Ханырин до ближайшего боя ходил с пустой кобурой. Потом, правда, он купил себе в ларьке детский пластмассовый пистолет - один в один с настоящим, стреляющий шариками с краской.
  "Так оно, пожалуй, и лучше, - убеждал он сам себя, - теперь, по крайней мере, можно не бояться, что по пьянке "ствол" потеряешь".
  Но это было месяц назад, а сегодня Семен дежурил в отделе, с утра принимая заявления от потерпевших, прибежавших в отделение милиции за помощью и защитой.
  Перед ним сидела очередная пострадавшая.
  - Ограбили, - жаловалась она.
  - Где? - оживился опер.
  - В парке.
  Ханырин сразу угас. Парк был как раз его территорией.
  - Когда ограбили? Вчера? Так надо было вчера и приходить. Где ж сегодня вашего грабителя искать?
  - Я приходила вчера, - не сдавалась ограбленная. - Мне какой-то товарищ в этом кабинете сказал, чтобы сегодня пришла, потому что парк ваша территория.
  "Сволочь Мишка", - подумал о дежурившем вчера опере Ханырин.
  - А вы, гражданка, что же по вечерам по парку шастаете? Время-то сейчас, сами знаете какое!
  - А я с дежурства шла, - не сдавалась та, - я врач и, между прочим, в милицейской поликлинике работаю. Антипова моя фамилия, может, сами у меня лечились.
  Семен снова вздохнул и полез за листом бумаги.
  - Ну, рассказывайте.
  И Антипова с готовностью начала рассказывать:
  - Он за мной от трамвая шел. Шел и шел, а когда зашли в парк, подбежал и стал вырывать сумку.
  - А вы?
  - А я... а я не отдавала, - с каким-то удивлением призналась потерпевшая.
  - А может, у вас в сумке ничего ценного не было? - вновь оживился опер.
  - Было, - упрямо не согласилась та, - все ценное. Пудреница была, платок носовой, талоны на трамвай, целый блок без одного талончика. То есть с талончиком, но тот уже с дырочками. Вот.
  - И все?
  - Расческа еще, - виновато добавила врач.
  - Так чего же вы в сумку-то вцепились? - чуть ли не укорял потерпевшую опер.
  - Да знаете, я от страха. Вот понимаю, что надо отдать, а пальцы скрючило и держу.
  - Давайте приметы, - опер снова вздохнул.
  - Какие?
  - Да налетчика вашего. Как выглядел, что надето.
  - Надето? - ухватила та последнее слово, - Джинсы.
  - Что, джинсы? - зевнул опер, - И на руках джинсы? И на голове?
  - Куртка джинсовая, а на голове... на голове волосы.
  - Волосы - это хорошо, - потянулся опер, - Волосы - это характерно. Давайте лицо, нос, глаза, брови.
  - Нос, глаза, брови, - пожала плечами Антипова.
  - Ясно. А особые приметы были?
  - Зубы, - уверенно заявила Антипова.
  - Что - зубы? Не было зубов?
  - Да нет, были, - оживилась она, - Записывайте. Нижний ряд, слева направо: кариес, желтая коронка, кариес, пломба. Верхний ряд: мост, кариес, пародонтоз, коронка. Он, подлец, когда сумку вырвал, еще ухмыльнулся во весь рот.
  - А вы не путаете? Кариес, кариес, пародонтоз...
  - Я вообще-то стоматолог, уже пятнадцать лет.
  - Стоматолог?
  - Дантист, - подтвердила она. - Скажите, - вновь оживился он, - а раздеться перед вами он не пытался? И живот у него не как у беременной женщины был?
  - Чего? - изумилась Антипова.
  - Да нет, ничего. Это я так. Будем искать, - вздохнул опер и, выпроводив Антипову, бросил лист с заявлением в нижний ящик стола.
  Глухарь был капитальным и, вдобавок, третьим. Первые два висевшие на Ханырине - поиск эксгибициониста и наркокурьера.
  Сволочь-эксгибиционист ползал по его территории уже не первый год. Он нападал на женщин, неожиданно выскакивал из кустов, распахивая плащ, под которым совершенно ничего не было из одежды. Некоторые пугались, некоторые плевались, кое-кто вспоминал, что забыл купить, например, сосиски. А восьмилетняя ученица художественной школы пристала к нему с расспросами и, в конце концов, почти уговорила стать у них в школе натурщиком. Жаль, находчивое дитя встречал папаша, который, не разобравшись, схватил какую-то трубу, и сделка не состоялась.
  Длилось это уже два года, к эксгибиционисту в районе привыкли. Он сделался чем-то вроде местной достопримечательности. Но в очередной раз его жертвой стала начальник паспортного стола УВД отличник милиции майор Федулова Раиса Захаровна, женщина заслуженная и уважаемая. Вот после этого дело и завертелось.
  Приметы извращенца были как-то расплывчаты. В основном, все потерпевшие называли бежевый плащ, галоши, тощую волосатую грудь и разные интимные подробности. Ни лица, ни чего другого они не помнили, даже восьмилетняя девочка, и это заставило Ханырина всерьез задуматься об особенностях женской психологии.
  Второй глухарь заключался в поисках некоей наркокурьерши, перевозившей в этом районе маковую соломку в мешке под платьем. По оперативным данным наркокурьерша выдавала себя за беременную.
  Теперь еще это ограбление...
  Нельзя сказать, что Ханырин по всем этим висякам никаких мер не принимал. Он ловил и эксгибициониста. Как положено, было заведено оперативно-поискововое дело, составлен и утвержден план оперативно-розыскных мероприятий.
  В кратчайшие сроки было отловлено одиннадцать лиц мужского пола, имевших неосторожность появиться в районе парка в плаще. Все они, вперемешку с подходящими по внешности сотрудниками милиции, были предъявлены потерпевшим для опознания и, по команде "Раз-два-три!" распахивали свои плащи. Вот тут и началось самое интересное.
  Мнения женщин резко разделились, причем некоторые, к удивлению Ханырина, уверенно указали на подставных лиц, припомнив такие подробности, что Семен невольно начал сомневаться в сослуживцах.
  Восьмилетняя девочка, пришедшая на опознание в сопровождении угрюмого папы, заявила, что "того дяди тут нет".
  Ханырин начал уставать, но, помня указание начальства "по любому разобраться с этим делом", продолжал вылавливать плащеносцев.
  Дело по поиску наркокурьерши было и вовсе гиблым. Ханырин никогда не думал, что по улицам ходит столько беременных женщин - они попадались на каждом шагу, как грибы в лесу после дождя. Тем более на его участке находилась женская консультация.
  Поэтому ему ничего не оставалось, как подходить к каждой из них и тыкать пальцем в живот. Ойкнет - значит, и правда беременна, а если не ойкнет - в отделение ее.
  Таким способом в отделении оказались раз аж пять задержанных. Ханырин сдал их дежурному и пошел за новым уловом, а когда вернулся, дежурный долго гонялся за ним, размахивая казенной табуреткой.
  Выяснилось, что за время его отсутствия одна из них от испуга родила двойню.
  Поздно вечером, уже после дежурства, вместо того, чтобы идти к себе в милицейское общежитие, Семен купил бутылку пива и, как на работу, поплелся в парк.
  В парке было голимо. Темнели аллеи с разбитыми фонарями. Валялись перевернутые поломанные скамейки. За кустами, судя по крикам, кого-то били. Ханырин нащупал под мышкой кобуру с пластмассовым пистолетом и свернул в другую сторону.
  - Может, эксгибициониста мочат? - с надеждой прошептал он сам себе.
  Найдя нормальную скамейку и целый фонарь, он присел, откупорил пиво и повторил установочные данные объектов. Первое: мужик в плаще и без штанов, второе: баба с мешком под платьем и этот, третий, который кариес, кариес, пародонтоз.
  По аллее навстречу ему медленно шел пенсионер - еще крепкий дедок с рюкзаком за плечами и белой палкой в руках.
  "Мне еще слепого туриста здесь для комплекта не хватало", - подумал Ханырин.
  Дед неторопливо шагал от куста к кусту и каждый проверял своей белой палкой. Наконец, под одним он что-то нащупал, нагнулся и поднял пустую бутылку. Он внимательно осмотрел ее, проведя пальцем по срезу горлышка, и отправил в рюкзак.
  Дойдя до Ханырина, дед встал, опершись на палку, и выжидательно уставился на початую бутылку.
  Надо было начинать оперативную работу.
  - А винтовые сейчас нигде не берут, - тоном знатока заявил Семен.
  - Берут, - не согласился дед, - по выходным на угол машина приезжает, и по тридцать копеек берут.
  - Не знаю, - засомневался Семен, - винтовые может, а вот из-под "Клинского" по ноль тридцать три девать некуда, хоть выбрасывай, как и из-под "Смирновской". Бутылка красивая, а толку ни копейки.
  Пенсионер оживился и присел рядом на скамейку.
  - С "Клинскими" надо к универсаму идти, только за них больше пятнадцати копеек не дают. Лучше уж здесь походить, темных пивных набрать, все ж таки за одну рубль, как за шесть "Клинских". А "Смирновские" те, - дед понизил голос, - подвал есть, так ребята там их по три рубля берут. Они в этом подвале "Смирновскую" и разливают. Бутылочку оставишь, человек хороший, дам адресок.
  - Это в ОБЭП, - непонятно сказал Семен. - А за темными, да пивными тебе долго ходить придется. Тут перед тобой парочка прошла, мужик в плаще и без штанов и баба вроде, как беременная, а сама в мешок на животе бутылки складывала. Так они все подмели.
  - Где? На моей территории! Куда пошли? - Подскочил дед, беря палку наизготовку.
  - Да уж пошли... Ты дед, если их увидишь, палкой оприходуй, я разрешаю. А потом сразу в милицию тащи.
  - А премия будет?
  - Будет, будет. По всем кабинетам разрешат бутылки собрать, рюкзака не хватит.
  - Так ты ихний? Оставь бутылочку, расскажу, где убийство на днях было и два разбоя.
  - В каком месте? - Вон в тех домах
  - Не мой район.
  Ханырин допил пиво и отдал деду бутылку.
  - Ну-ка, дед, улыбнись, - сказал он, поднимаясь со скамейки, на прощание. - Кариесом не страдаешь?
  - Отстрадал уж, - ухмыльнулся дед, сверкнув металлом.
  На следующий день с утра Ханырина затребовал к себе начальник.
  Майор сидел за своим столом грустный, одна щека у него была перевязана.
  - Ханырин! Бросай все и ищи эту сволочь, что зубную врачиху грабанула.
  - Так, товарищ майор! Куда ж я все брошу, Федулова голову оторвет.
  Начальник неожиданно замычал, схватился за щеку и стал качаться из стороны в сторону, как еврей на молитве. Изредка с большими паузами он бросал слова:
  - Иди... ищи... мне в поликлинике... отказались мост менять...
  Ханырин сидел в кабинете и глядел в окно. Под вечер к нему заглянул куратор из районного ОВД.
  - Четверг, - рубанул он с порога, - день инспекторской проверки.
  Семен, не глядя, сунул руку в сейф и достал бутылку.
  - Тэк-с, - куратор ловко крутнул бутылку и сорвал пробку. - Ну что у тебя тут за неделю? Глухарей много?
  - Три, - растопырил пальцы Ханырин.
  - Ага, значит показатели растут. Кто еще?
  - Зубная врачиха из нашей поликлиники. Теперь начальнику зубы не лечат, злой, как пантера. Так что давай, осуществляй руководство, помогай ловить.
  Районный опер повертел протокол.
  - Давай, ориентируй на похищенное патрули и дружинников, отработай места сбыта краденого, активизируй агентуру. А лучше... Напиши рапорт на матпомощь. Купишь ей расческу, пудреницу и талончики.
  - И сумку.
  - Да и сумку.
  Ханырин полез за чистым листом бумаги, чтобы писать рапорт, но неожиданно дверь распахнулась и в нее палкой загнали тщедушного смазливого парня. Гнал его все тот же дед из парка.
  - Здорово, дед. Чего хулиганишь? - отложил лист Ханырин.
  - Вот! Грабителя привел.
  Парень в кабинете отскочил подальше от деда и расправил хилые плечи.
  - Не гони пургу! - опасливо косясь на палку, начал он, - нужны мне твои бутылки.
  - Тихо! - хлопнул рукой по столу Ханырин. - Говори, дед.
  - Я, милок, под скамейкой бутылку увидел, рюкзак поставил, на карачки встал. Пока долез, пока назад выдирался, рюкзака и нет. Туда-сюда, вижу, этот, с моим рюкзаком по аллее чешет. Еле догнал.
  - Врет, - заключил парень, - вижу рюкзак валяется. Сейчас у нас что? Терроризм! Вдруг, думаю, бомба. Надо в отделение отнести. А то, что чья-то задница из под скамейки торчала, так я и не видел вовсе.
  - Сам ты задница! - разозлился дед. - Бутылок на сто с лишним рублей упер. Опять же рюкзак - "Турист-3М", полтораста целковых. Бери этого гуся начальник, он твой, а уж я теми, кто в парке мои бутылки метет, спасибо за наводку, сам займусь.
  - Все ясно, - кивнул головой районный опер, до этого молча ковырявшийся спичкой в зубах, - кража, года на три потянет. Считай, Семен, палку срубили.
  Парня отправили в камеру, деда, в благодарность, пустили по кабинетам собирать бутылки, а Ханырина снова вызвал начальник.
  Платка на голове начальника уже не было, а на его правой щеке синел огромный флюс.
  - Ханырин!.. - начальнику было трудно говорить.
  - У меня кража раскрытая, - перебил его Семен.
  - Грабеж, грабеж, мне давай, когда стоматолога грабанули. И Федулова опять заходила. Ты чего майора, мать четырех детей позоришь! Показатели давай. Преступления раскрывай. Уволю... - морщась от зубной боли шептал начальник.
  - Не надо меня увольнять, - не согласился Ханырин, - у меня показатели в норме. Не хуже чем у других. Кражу вот сегодня раскрыл.
  - Уволю, - упрямо твердил начальник. - И образования у тебя нет. Иди на территорию и землю рой.
  - У меня три курса юридического, - не согласился Ханырин и пошел "рыть землю".
  Свою учебу он вспоминал с некоторым душевным трепетом, поскольку, осилив за шесть лет три курса, он закончил учиться совсем недавно, и в памяти было еще свежо то, из-за чего, собственно, учеба и закончилась.
  В тот день сдавали очередной зачет по криминалистике. Семен пришел на зачет после дежурства. Пришел вечером. И вся группа уже сдала и ушла, не дождавшись Ханырина, отмечать эту самую сдачу.
  Профессор сидел один в аудитории и, зевая, поглядывал на часы.
  - Разрешите? - Ханырин бочком просочился в дверь и протянул зачетку.
  - Опаздываете, молодой человек, - неодобрительно заметил профессор, принимая зачетку.
  - Это... служба,.. - начал оправдываться Семен, - усиления... готовиться нет никакой возможности.
  Профессор заглянул в журнал. Напротив фамилии Семена выстроилась длинная цепочка букв "Н" - "не был".
  - И на семинары не ходите. У других тоже служба, а на всех семинарах были. И сдали сегодня на "хорошо" и "отлично".
  Ханырин вспомнил однокурсниц, пришедших сюда прямо со школы и успешно сочетавших учебу с работой "в органах" - гардеробе или библиотеке юридического института.
  "На "землю" бы тебя, товарищ полковник-профессор, хоть на неделю", - подумал он, а вслух сказал:
  - Мы к вам на лекции и семинары всегда стремимся, даже если на одну-две за курс, чтобы хоть крупицы знаний и опыта получить.
  - Ну, что же, посмотрим, какие там у вас крупицы. Тяните билет.
  Билет оказался поганый. Какая-то там тактика допроса подозреваемого.
  И к тому же профессор выходить, хоть на пять минут, похоже, не собирался. Сидел напротив и смотрел на Ханырина. А у того под курткой в кобуру был воткнут свернутый в трубку учебник.
  Прошло минут пятнадцать. Семен на листе бумаги написал: "Семен Ханырин, 3 курс. Криминалистика. Тактика допроса подозреваемого". Дальше лист остался чистым.
  "Какая еще тактика, - недоумевал Ханырин, - был бы подозреваемый, а уж мы его допросим!"
  "А Ломброзо еще никто не отменял, - глядя на Ханырина, вяло думал профессор, - ну поставлю ему двойку, так ведь он еще и еще придет, пока тройку не выдавит".
  - Вы, по какому учебнику готовились, юноша?
  Тридцатилетний юноша, сглотнув слюну, пояснил:
  - По синему, - вспомнил Ханырин цвет засунутой в кобуру книжки.
  - Значит, Россинской. Хороший учебник. Ну и была там тема тактики допроса?
  "Вот режет", - возмутился Ханырин, почесал голову и начал:
  - Тактика, это, должна, конечно, быть. Но лучше, когда есть подозреваемый.
  - Да... - потянул профессор и снова глянул на часы. Он начинал злиться.
  - Ну, хорошо, занятия и семинары вы не посещали. Но вы же практик. Понимаете практик! Как-то вы ведь ведете допросы. Вот и покажите как.
  - Может не надо, - испугался Ханырин.
  - Давайте, - махнул рукой профессор, - может я потом ваш пример в монографии использую.
  - Да нет, чего там рассказывать-показывать. Я спрашиваю, а он отвечает. К примеру, говори, козел, за что собутыльника убил.
  - А если он отвечать не желает?
  - Как это не желает? У меня все желают.
  - Ну, этого же не может быть, - мягко сказал профессор.
  - Желают, - упрямо повторил Семен.
  - Хорошо, - профессор окончательно проснулся и смотрел на него с нескрываемым интересом, - А как вы этого добиваетесь?
  - Я спрашиваю, они отвечают.
  - Вот и покажите, как вы спрашиваете.
  Ханырин покладисто кивнул, успев подумать: "Хоть бы зачет поставил", обошел профессора сзади, неожиданно изо всех сил хлопнул его ладонями по ушам и заорал:
  - Колись, сука!!!
  Надо сказать, второй раз просить не пришлось. Профессор немедленно "раскололся", признавшись в том, что он и есть тот самый эксгибиционист, и даже беременная наркокурьерша, которых Ханырин безуспешно ловил все это время и, пугливо оглядываясь, поставил зачет.
  После этого Ханырина попросили в институт больше не приходить.
  Он вернулся в свой кабинет, где его куратор, сдвинув в сторону папки с делами, резал колбасу.
  - Совсем начальник озверел со своими зубами, - пожаловался Ханырин, - за грабеж вчерашний уволить грозиться.
  - Так не ты же грабил, чего ж увольнять, - удивился куратор. - Опять же тебя уволь, кого брать? Думаешь, кто лучше придет? Не факт. Но работать надо. Зови сюда, этого, который бутылки упер.
  Ханырин уже потянулся к телефону, чтобы позвонить дежурному, но тут телефон сам зазвонил, и именно дежурный сообщил, что задержанный, жалуется, что у него зубы болят, и требует врача.
  - Что они с начальником сговорились что ли? - озадаченно пожимал плечами Семен, пока задержанного доставляли в кабинет.
  - Так, говоришь, Вениамин Гиацинтов тебя зовут, - заполнял протокол Ханырин.
  - Врача мне, - бубнил тот, - зубы болят. Адвоката и две бутылки пива.
  - Да брось, мужик, - подал из угла голос куратор, - выпей лучше водки, и зубы пройдут.
  Гиацинтову, чтобы посмотреть на того пришлось крутнуться на стуле. Но водку он пить не стал.
  - Вишь, незадача Вениамин, - вздохнул Ханырин, - бутылок-то больше чем на минимальную зарплату было. Налицо кража, статья. И дед еще заявление накатал.
  - Не знаю никакого деда. - Стойко держался задержаный. - Вижу рюкзак ничей, может бомба. В милицию нес сдавать. К вам все и попало.
  - Да брось мужик, - куратор в углу налил рюмку, со вкусом выпил и смачно закусил кружком колбасы, - рюкзак-то развязан был, и что внутри ты видел. Выпей, напоследок, закуси, пока параша аппетит не отбила.
  - Гиацинтов, дернувшийся было на голос, теперь уставился на рюкзак. Тот был действительно развязан. А сейчас или тогда Гиацинтов вспомнить, как не пытался, не мог. Наконец, он отвел глаза от рюкзака и посмотрел на Ханырина.
  А тот взялся за телефонную трубку.
  - ГУ ЭКЦ? Отдел трасологии? - непонятно, но весомо спросил он, раза три крутнув телефонный диск. - Вам только что нарочным была отправлена на дактилоскопическую экспертизу пивная бутылка... Хорошо, подожду у телефона.
  - Да, Веня, - вздохнул куратор в углу, глядя на приподнявшегося Гиацинтова, - не переживай. Пахан в камере зубы хорошо лечит. Раз левой - и никаких проблем.
  - Да, записываю, отпечатки принадлежат Гиацинтову Вениамину....
  - Нет! Не надо... Гады, - вскочив, закричал Гиацинтов, - из-за бутылок паршивых в тюрьму садиться!..
  Ханырин повесил трубку, встал из-за стола и подошел к Гиацинтову. Позади того уже стоял куратор, положив руку ему на плечо.
  - Правильно, Веня, - задушевно начал Ханырин, - не надо тебе из-за бутылок садиться. В зоне на смех поднимут. За "хрусталь" сесть! Давай мы тебя по хорошей уважаемой статье посадим, за грабеж.
  - Да Веня, - поддакнул куратор, - тут плохие дяди, нам огорчение сделали, врачиху грабанули...
  - Какую еще врачиху? - насторожился Гиацинтов, - в парке, что ли?
  - Вот, и ты уже слышал, - вздохнул Ханырин.
  - Нет, мужики, грабеж не возьму, - подумав, заключил Гиацинтов, - рюкзак мой, подписываюсь. Могу еще чего взять, что полегче.
  - Бери, - махнул рукой Ханырин. - Скажешь, что голый в парке на женщин бросался, явку с повинной оформлю и камеру хорошую сделаю. Потом на зоне греть буду. - Широко пообещал Ханырин.
  - Чего на них бросаться, они сами на меня бросаются, - Вениамин засмеялся во весь рот. Ханырин и куратор засмеялись вместе с ним. Первым перестал смеяться Ханырин, через минуту куратор. Они стояли, уставившись в рот Гиацинтову, а тот все заливался. Наконец, остановился и он. Поглядел на оперов, недоумевая:
  - Вы чего, мужики?
  Но Ханырин уже слазил в ящик стола, достал заявление и протянул куратору.
  - Видел?
  - В долю берешь? - скользнув взглядом по протоколу, тут же отозвался тот. На двоих "палку" срубим.
  - Ага, - охотно согласился Ханырин и повернулся к Гиацинтову. - Так это ты Веня, врачиху в парке на гоп-стоп взял?
  - Чего?! - дернулся тот.
  - Ничего! Улыбнись еще раз, да пошире. Зубы, говоришь, у тебя болят?
  - Рюкзак мой, - опустив голову, глухо пробормотал Гиацинтов, - больше ничего на себя брать не буду.
  - Да ты чего, Веня, - заливался куратор. Они с Ханыриным словно поменялись ролями, - просто пойми, покаешься и никакой тягомотины не будет, экспертизы, опознания, все грабежи по району поднимать, зачем оно тебе?..
  - Да что ты его уговариваешь? - перебил его Семен, - сейчас расколем, как миленького.
  Он взял свой стул, повертел его в руках, (Гиацинтов, согнулся, прикрыв голову руками) наконец, Семен высмотрел и вырвал из стула ржавый гвоздик.
  - Гюльчатай, открой личико, показывай, где там у тебя, кариес-кариес-пародонтоз? Открывай рот, сейчас проверим по списку.
  - Э-э, полегче, - встрял куратор, - Веня все сам напишет. Он хороший парень.
  - Хорошие парни голыми в плащах по парку не ходят, - совсем не в тему заявил почему-то Ханырин.
  - Все равно не расколюсь, - все так же глухо бормотал Гиацинтов.
  - Ну да, не расколешься, - ухмыльнулся Ханырин, - расколешься как миленький, мне это дело профессора преподавали.
  Ханырин отложил гвоздь и снял пиджак, показав скрытую под мышкой кобуру с торчащей рукояткой пистолета.
  - Ого, кольт! - удивился Гиацинтов
  - Кольт, - подтвердил Семен, достал пистолет и навел его на Гиацинтова, - ща нажму, и тебе хана, - мрачно пообещал он.
  Куратор на всякий случай отошел подальше.
  - А вот и не нажмешь, а вот и не нажмешь - бормотал Гиацинтов, заворожено глядя на ствол.
  - Легко, - растянул Ханырин губы в усмешке и нажал на спусковой крючок.
  Раздался хлопок, и краска из шарика растеклась на лбу упавшего со стула Гиацинтова.
  - Ну ты даешь! - восхитился куратор. - Пора тебя в управление забирать. - Это не краска воняет, - потянув носом, заключил Ханырин. Ничего, очнется - все подпишет.
  - А как беременная наркокурьерша он, пожалуй, не пройдет, - глубокомысленно заключил куратор.
  Позвали начальника - доложить о победе. Тот пришел снова с обмотанной полотенцем головой. Кончики полотенца торчали вверх, и начальник почему-то был похож на зайца. Такого потасканого, опухшего, ведущего неправильный образ жизни зайца.
  Оклемавшийся Гиацинтов уже вовсю строчил заявление о явке с повинной. Начальник посмотрел, задумался и почесал голову.
  - Может заодно его пустить, что голый в парке?
  - Не пройдет - вздохнул Ханырин, - не прокуратура, так суд зарубит, там теперь такие звери, чуть что, материалы заворачивают.
  - Ну, ничего, молодец Ханырин, - похвалил его начальник, - так дальше пойдет, пистолет вернем. Но ты не расслабляйся, новое дело есть. Дед какой-то сумасшедший на твоей территории в парке появился, всех беременных и в плащах палкой лупит. Придется заняться.
Оценка: 8.88*12  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023