ArtOfWar. Сахончик Станислав Митрофанович. "Военка" или навигацкие науки

"Военно-морские истории"

(часть1 ,"Военка")

Навигацкие науки

Имели место быть летняя сессия 5 курса и госэкзамен по "военке". Поскольку наша мединститутская кафедра именовалась "кафедрой военно-морской подготовки" то и экзамены, соответственно, были с морским уклоном (или креном), надо сказать довольно значительным.

Учитывая то прилежание, с которым мы изучали военные дисциплины, успешная сдача экзаменов на приличную оценку представлялась весьма сомнительной. Поэтому утро у дверей кафедры ВМП напоминало по психологическому накалу известную картину Сурикова "Утро стрелецкой казни" с тоскливым ожиданием неминуемой расплаты за все прошлые грехи. Однако наши военные руководители явились на экзекуцию бодрыми и веселыми, с шутками ввалились на кафедру и с ходу уселись за стол с красной скатертью. Народ настороженно притих - от бравых военных можно было ожидать чего угодно.

-- Ну, и кто тут самый смелый?- зычно вопросил начальник кафедры, круглолицый полковник медслужбы, кровожадно потирая руки.

-- Я тут же почувствовал увесистый толчок сзади и шепот Михалыча, нашего преподавателя по гражданской обороне: - Не дрейфь, сынок! Пять минут позора - и ты уже лейтенант !

Отставник Михалыч, по его выражению "уволенный от службы в градусе полуполковника с мундиром, шпагой и пенсионом", разодетый по такому случаю в парадную, изрядно пахнущую нафталином морскую форму, побрякивая внушительным иконостасом наград, еще раз незаметно, но увесисто пихнул меня рукояткой кортика так, что я почти влетел в экзаменационную комнату. Следом таким же образом шустро появились еще два "добровольца".

Так, теперь строевым к столу, доклад, взять билет, "огласить нумер" ,поворот через левое плечо и на место. Сел, отдышался.

-- Итак, что мы имеем? А имел я вопрос о Керченско -Феодосийской десантной операции 1942 года, организацию медицинского обеспечения соединения боевых кораблей в условиях автономного плавания, тактику поэтапной медицинской эвакуации раненых с поля боя при высадке десанта в масштабах батальона морской пехоты и, (тут сердце ухнуло) определение места корабля по двум и трем пеленгам и обозначение якорной стоянки. Математику я ненавидел с детства (надо сказать, что и она платила мне тем же) и последний вопрос, абсолютно простой для нормального человека, представлял для меня почти непреодолимую преграду.

Сверхускоренная штурманская подготовка, проведенная с нами в объеме целых пяти (!) часов научила меня только уверенно отличать штурманскую линейку от логарифмической, дала общее представление о морских картах "меркаторской" проекции, и позволила уяснить, что слова "секстант" и "секс" не имеют общих корней.

Совершенно убитый, я поплелся к столу за картой, штурманской линейкой, компасом и остальными причиндалами. Все прочие вопросы меня не особенно волновали, в них я ориентировался относительно неплохо, но вот где и куда бросить якорь в порту Датч-Харбор на острове Уналашка из группы Алеутских островов - это была проблема. Только я сел за вычисления, только успел написать первые координаты и робко нанес на карту пеленги, как меня уже вызвали.

Бойко отбарабанив незнакомому подполковнику медслужбы ответы на первые три вопроса, я пересел к седому капитану первого ранга. От "капраза" уютно потягивало добрым коньячком и дорогим одеколоном. Благосклонно выслушав мое невнятное бормотание, он спокойно взял мои вычисления, ухмыльнулся и нарисовал маленький якорек...на вершине горы в пяти милях от уреза воды. Так оно выходило по моим расчетам.

-- Н-н-да-а! - протянул "капраз" - это как я понимаю, ваше окончательное решение? Тянете на мировой рекорд, юноша. Ну, а если попробовать по логике?

-- Я ткнул карандашом на подходящие глубины в полумиле от берега на внешнем рейде рядом с фарватером. Угадал.

-- Ладно, пойдет! Конечно ни хрена вы знаете, но тройку поставлю! Какие из вас, прости господи, штурмана! "Железняки"! Песню помните- "Он шел на Одессу, а вышел к Херсону".Первый советский штурман! Я вот двадцать лет плаваю и то навигацию на троечку знаю. И еще совет, юноша - учите "навигацкие" науки. Кто знает, может повезет и в море пойдете. Поверьте, непременно пригодится.

С общей "четверкой" и горящими от стыда ушами я вылетел из экзаменаторской. Вездесущий Михалыч хлопнул меня по плечу: - Ну, что! Порядок? То-то же. Пять минут -и все! И нехрен было трястись!

Следом вдвоем вылетели сияющие сокурсники- сдали все. Вечером в общаге, разумеется, неслабо отметили. Такое событие!

Как в воду глядел седой "капраз" - шесть лет потом отдал я военному флоту. И науку навигацкую пришлось на ходу постигать, у штурманов на мостике учиться, как место определять и курс прокладывать. Так что в жизни все непременно пригодится, даже то о чем никогда и не подозреваешь...

"Конные водолазы"

После сессии мы сразу же должны были отправляться на военные сборы, на кафедре быстро распределили кого куда. Не служивших в армии ранее - отправили на боевые корабли и в морскую пехоту- "понюхать пороху и понять службу", а заодно и принять присягу , отслуживших срочную - на базы атомных подводных лодок и в морскую авиацию. Я, как старый и заслуженный воин, разумеется получил почетное направление на базу дизельных подводных лодок в бухту Малый Улисс, находившуюся в городе и считающуюся почти курортом.

Всем выдали арматурные карточки и направили во флотский экипаж в Моргородок- малость приодеться. Расторопные матросы-срочники во главе с мордастым мичманом быстро накидали нам "на выпуклый военно-морской глаз" по два комплекта морской формы (повседневной и рабочей) и по паре скукоженных, тяжеленных ботинок с засохшими сыромятными шнурками-"гадов". Все это добро с трудом влезло в вещмешок, бушлат и ботинки сиротливо притулились сверху. Так я из сухопутного сержанта запаса с ходу превратился в старшину первой статьи Тихоокеанского флота.

Весь вечер мы в общаге гладили и примеряли форму, пришивали погоны, натягивали белые чехлы на помятые бескозырки и тщетно пытались начистить до блеска заплесневелые башмаки. Наконец, поняв бесполезность попыток обретения нормального флотского облика, мы запили горе "Агдамом" и улеглись спать.

Утром у главного корпуса института собралась изрядная куча разномастно и мешковато одетых "военморов", среди которых светлыми пятнами выделялись пожеванные кителя офицеров с редчайшим для флота званием младших лейтенантов (некоторые парни успели на срочной окончить офицерские курсы), у многих из-под бескозырок и фуражек внушительно поблескивали очки, у половины брюшко переваливалось через ремень, а трое вообще были с бородами.

На рослого Сережу Завгороднего не нашлось в экипаже ботинок сорок восьмого размера, и он нагло сверкал белыми кедами из-под широченных, но коротковатых суконных брюк, а громадная бескозырка, почти квадратной формы с уникальной выцветшей доисторической надписью на ленточке "Подводные силы ТОФ", держалась на голове исключительно за счет ушей. Все это зрелище удивительно напоминало банду матросов- анархистов времен гражданской войны.

В стороне, окидывая толпу "военных" ироничными взглядами, стояло с десяток невозмутимых и элегантно одетых флотских офицеров-"покупателей" с кораблей и частей.

Начальник кафедры, кое-как выстроив толпу новоявленных "мореманов" в некое подобие шеренги, окинул орлиным взглядом разнокалиберное и разноцветное воинство, тяжело вздохнул и зычно огласил вердикт:

-- Ну, мля, и компания! Наш ответ мировому империализму - образцовая эскадрилья конных водолазов! Теперь-то мы янкесам точно всыплем - на что строй "военморов" ответил понимающим дружным ржанием. Начальник кафедры был свойский мужик - хирург из бывших подводников и шутил весьма своеобразно и, что главное, необидно.

-- В данном случае общая концепция о том, что советский военнослужащий должен одним своим внешним видом наводить ужас на потенциального противника, нами была вполне соблюдена. Слава флотскому экипажу!

-- Р-разойдись - и все "военные", громыхая ботинками, шустро разбежались к представителям своих частей.

В бригаду подплава мы ехали втроем - я, Слава Заливин и Толя Капитер. За нами на уазике-"таблетке" приехал молодой старлей - начальник аптеки. Уже через полчаса перед нами открылись ворота базы, обнесенной по периметру металлическими противолодочными сетями - для нас снова начиналась военная жизнь.

Лев из дубовой рощи

Бригада подводных лодок еще с тридцатых годов располагалась в бухте Малый Улисс, имевшей по берегам густые дубовые заросли. Флотские острословы, намекая на некоторую умственную неадекватность местного начальства называли Улисс "дубовой рощей флота", мол тут "все дубы и все шумят". Но лично я дубоватых подводников никогда не встречал и, наоборот, с тех пор преисполнился к ним величайшим уважением.

Нас радостно встретил начмед береговой базы, невысокий, аккуратненький и весь из себя интеллигентненький капитан медслужбы Захар Адольфович Лев. Несмотря на грозную фамилию, всегда вежливый и предупредительный, он был, что называется, "в авторитете" у всего местного водоплавающего люда, поскольку, ко всему прочему, еще имел и очень дефицитную кандидатскую степень по дерматовенерологии.

Специальность эта в сочетании с относительно удаленным расположением базы позволяла успешно, а главное конспиративно, помогать лицам старшего командного состава, "намотавшим на винт", пройти без отрыва от службы амбулаторный курс весьма специфического лечения с полной гарантией положительного результата.

Поэтому был он желанным гостем во всех начальственных кабинетах флота. Умный и практичный Лев радовался не зря - заполучив сразу трех врачей для дежурств и приемов, он мог спокойно заниматься своим любимым делом.

Он сразу раскидал нас дублерами врачей по подразделениям - Славу оставил в санчасти береговой базы, Толю определил на торпедно-техническую базу, меня - на подлодку. Питались мы в офицерской столовой, жили в санчасти. А приключения начались уже на второй день.

Первые уроки

Направившись для начала обследовать столовую, наша троица (абсолютно не похожая по внешнему виду на обычных матросов из-за животиков и намечавшихся двойных подбородков) вдруг натолкнулась на резво куда-то летящего жизнерадостного и румяного капитан-лейтенанта. Тот резко затормозил и удивленно на нас вытаращился. Мы, молча уставившись на него, на всякий случай вразнобой откозыряли.

- Откуда, бойцы ? Что ,уже из дома престарелых стали на флот призывать?

-- Из "меда",тащщь кап-нант!

-- А, студенты!

-- Каплей резко остыл и, вполне нормальным языком, разъяснил нам что нынче все находятся на политзанятиях, что в базе матросам и старшинам надлежит ходить в рабочей робе с боевым номером на кармане, что вместо "похабных" бескозырок у нас на головах должны быть нормальные пилотки, как у всех порядочных подводников, и что передвигаться безопаснее всего либо строем, либо тихонечко по боковой дороге. Не дай бог попасться на глаза адмиралу! Ныне он свирепствует. Не посмотрит что "партизаны"- в пыль сотрет! Матку вывернет!

-- Перспектива "выворачивания матки", несмотря на ее полную анатомическую и физиологическую абсурдность, серьезно нас озадачила.

-- Делать нечего, вернулись в санчасть, достали из вещмешков и погладили синюю, колом стоящую робу, взяли из баталерки старые черные пилотки. Встал вопрос с боевыми номерами. Общий принцип нумерации на подводных лодках и последовательность цифр была понятна - боевая часть или служба - отсек - боевой пост-смена. Но как быть нам?

-- А хрен ли тут думать, господа военные !- сказал сообразительный Слава.

-- Служба - "М" (медицинская), а далее цифрами цены на наши любимые напитки. Трафареты и краска в санчасти есть.

-- Мужик сказал - мужик сделал! Через час три бравых моряка в отглаженных чистых робах, черных пилотках набекрень и произвольными боевыми номерами на белых полосках на карманах уже топали начищенными "гадами" строем пеленга по боковой дороге в сторону столовой.

-- Старший мичман, зав.столовой, завидев нашу "нумерацию" икнул и закатился хохотом, вытирая слезы. Оценил - сразу видно понимающего человека. А как еще расценить наши номера М-2-87, М-3-62, М-4- 12?.

-- Напомню, что в те далекие и романтичные времена 2 рубля 87 копеек стоила обычная водка, 3.62-"Московская" и 4.12 - 45-градусная "Хмара" (с серым облачком на этикетке). Целую неделю мы спокойно ходили по базе с этими номерами, пока однажды Лев, собрав нас вместе на занятия, пристально вглядевшись, не разоблачил нашу мистификацию и, деликатно кашлянув, настоятельно не порекомендовал эту гадость убрать. А мы ничего, даже привыкли.

" Политморсос"

Настал святой день для флота-политзанятия. В этот день все моряки в наглаженной "форме N 3" чинно садились за столы в ленкомнатах, выкладывали конспекты и готовились слушать что-либо из исторических решений партийных съездов. Политико-моральному состоянию ("политморсосу")личного состава на флоте уделялось огромное внимание. Ты мог чего-то не знать по боевой подготовке, но уж фамилии членов политбюро - наизусть и "от зубов".

Капитан Лев, решительно отбраковав Славу и Толю за слишком "старый" вид (им катило за "тридцатник"), послал меня на политзанятия экипажа подлодки "Б-350",к которой я был приписан. Я срочно переоделся в новую" форму- 3"одного из больных, наспех нашил старшинские погоны и почти бегом побежал в казарму. Успел вовремя. Сел в компанию со старшинами, которых уже успел узнать за несколько визитов на лодку. С удивлением увидел у них в руках книгу "На страже Родины", того же выпуска что и на моей срочной службе семь лет назад. Те же аляповатые картинки, на которых доблестный воин, держа в руке противотанковую гранату размером с добрую кастрюлю, бесстрашно атакует дюжину скособоченных и пылающих немецких танков. Какие уж тут патриотические чувства от таких комиксов.

Началось ! В кубрик вошли несколько офицеров - лодочный замполит и пара лейтенантов из политотдела - проверяющих. Для начала проверили наличие конспектов, потом стали задавать разные дурацкие вопросы, от которых меня (прошедшего полный институтский курс марксистско-ленинской философии, политэкономии и истории КПСС), просто корежило. Мне, правда, задали вполне достойный вопрос об авианосцах 7-го флота США и тут я, вспомнив самопальный стишок семилетней давности, наизусть отбарабанил:

-- "Энтерпрайз"-"Тикондерога",

-- "Орискани"-"Саратога",

-- "Бон-омм-Ричард"и "Хэнкок",

-- "Мидуэй" и "Китти-Хок"!

-- Знай наших! В ПВО тоже чему-то научились. Неважно, что "Тикондерога" - это крейсер УРО, главное в рифму. Сошло и так!

И тут подняли матроса Шуру Подопригору! Шура был, по современным понятиям, "полный тормоз", из полтавских хохлов, этакий гарный парубок, дитя сала, цибули и горилки. Бывший сельский механизатор, на лодке он был дизелистом, хотя в основном использовался боцманом для перемещения разных грузов в горизонтальной и вертикальной плоскости, поскольку обладал очень приличной мускулатурой и лошадиной работоспособностью. Когда Шура начинал соображать- он краснел, (видать перегревался) и покрывался крупными каплями пота.

-- Скажите, матрос Подопригора, кто наши враги ? - с ходу оценив Шурин интеллект, задал простейший вопрос лейтенант -политотделец.

-- Шура "затормозил" и начал мучительно краснеть.

-- Ну, вот же они, посмотрите на плакаты на стене - дрожащим голосом подсказал замполит указывая на стену, где висели плакаты, на которых были написаны государства-члены военных блоков НАТО, СЕАТО и прочих. Матросы тоже исподтишка показывали Шуре на плакаты.

-- Шура, просияв ликом, понятливо кивнул и направился ...к портретам членов политбюро. Все замерли, не дыша, особенно замполит, у которого буквально отвисла челюсть. Даже члены политбюро, казалось, с ужасом смотрели со стены на матроса Шуру, как члены Учредительного собрания на матроса Железняка.

-- Шура остановился у портретов, внимательно на них посмотрел, вытер капли пота со лба и, выпав из ступора, выдавил: - Не-а! Вроде как не они!

-- И ткнул указующим перстом в сторону блока НАТО. Слава те, господи, допер...

-- Все облегченно вздохнули, а из замполита сразу как будто весь воздух вышел. Политзанятия быстренько свернули от греха подальше, офицеры ушли, оставив мичмана почитать нам книгу "На страже Родины". Читать, разумеется, никто ничего не стал, но поржали над Шурой здорово!

Я рассказал ребятам, как у нас в институте вел занятия по партполитработе капитан первого ранга Борис Михайлович Байбородов, мы его звали БМБ. Монологи, достойные театра!

-- Товарищи студенты! Политический смысл может быть заложен в любое произведение искусства. Главное, чтоб был базис и, товарищи, надстройка. Возьмем, к примеру обыкновенную частушку- "Как у Маньки, в ж...,гм-м, в общем кое- где, разорвалась клизма". Это и есть базис! И далее : "Ходит-бродит по Европе призрак коммунизма". А это уже, товарищи, и есть политическая надстройка!

-- Или вот, товарищи, возьмем балет "Лебединое озеро". Скачут, значить, себе мирные белые лебеди у озера, как вдруг из-за кулис выскакивает буржуй в цилиндре и с атомной бомбой в руках! Вот это и есть империалистическая политика- помешать мирному сосуществованию.

Конечно, от таких лекций мы просто лежали на столах. Матросам, кстати, это тоже понравилось и все разошлись по кубрикам вполне довольными. "Политморсос" у личного состава ПЛ "Б-350"был в порядке.

На лодке

Дизель-электрическая подводная лодка 643-го проекта "Б-350",в экипаже которой я числился дублером начальника медслужбы, стояла в базе у второго пирса в ППР (планово-предупредительном ремонте) В тот день был сильный утренний туман, и она еле вырисовывалась в белом "молоке". По пирсу расхлябанной походкой разгуливал матрос с автоматом, усиленно изображая из себя бдительного часового. Через открытый люк для погрузки торпед матросы передавали внутрь ящики с консервами, сопровождая этот процесс приглушенными туманом матюками. Часовой вызвал мичмана, тот провел меня в рубку.

Первое знакомство с конструктивными особенностями подводных лодок оказалось не очень успешным- при спуске по скоб-трапу в центральный пост я довольно болезненно наткнулся кормовой частью на заботливо подставленную швабру. Кто ж его знал, что спускаться в ЦП надо не задницей вперед! Мы же этого на кафедре не проходили.

Отсмеявшись, стоявший внизу старпом рассказал байку про то, как на Камчатке, в Рыбачьем, инспектировали лодку высокие сухопутные чины из Главного политического управления. У них на глазах несколько матросов-срочников, шутки ради, проскочили в люк ЦП вниз головой, цепляясь носками "гадов" за скоб-трап. Один из полковников, приняв это за чистую монету, тоже рискнул и...был пойман внизу на заранее приготовленный матрас. Такие вот невинные шутки.

Во время скоростной экскурсионной пробежки по отсекам я несколько раз крепко приложился лбом к разного рода железякам, вляпался рукой в смазку на торпеде в носовом торпедном и насажал соляровых пятен на робу в дизельном отсеке. На меня обрушилась лавина всяческой информации про системы ГОН, ЛОХ и ДУК. Но самое страшное впечатление после торпед на меня произвел подводный гальюн с его системами выравнивания давления.

А ежели его не выровнять- то, что ты туда под давлением направил, под еще большим давлением моментально вернется обратно. Представьте такую картину в домашнем санузле, и вы поймете, почему я так ни разу и не решился это заведение посетить. Больно уж сложно, мы лучше так, пешком постоим...

Вдобавок, старший матрос-дизелист,"годок", ехидная рожа из москвичей, намекая на мое сухопутное звание, назвал меня "старшиной первой гильдии", за что был сразу же произведен мной в "ефрейторы по адмиралтейству". Причем обе клички сразу же прижились.

Во избежание дальнейших недоразумений, а также для придания боевого духа, старпом послал меня на УТС (учебно-тренировочную станцию), попрактиковаться в борьбе за живучесть. Пришлось полдня вместе с молодыми матросами провести в отсеках старой подлодки, то туша "пожары", натянув на себя маску ИДА-59, то заделывая "пробоины". Правда попытка выпихнуть меня наружу через носовой торпедный аппарат закончилась неудачей. Ну не хотел я этого!

Через два дня мы ненадолго сходили в море, пару раз "нырнули", пробежали мерную милю, полигон размагничивания и вернулись в базу. На лодке мне не очень понравилось (я вылез из своей каюты только на обед, занимаясь "шибко секретным" газоанализатором ПГА-ДУ, образца 1958 года), но подводников я с тех пор крепко зауважал. Не каждый способен вот так служить, словно в запаянной консервной банке, ничего не видя, кроме своего боевого поста. Кроме того, на лодку набилось множество офицеров-штабников, которым нужен был выход в море для "галочки" и которые торчали в каждом отсеке.

Когда мы проходили в бухту Улисс, старпом, сжалившись, вызвал меня наверх, для общего развития полюбоваться пейзажем. По правому борту стояли суда бригады вспомогательного флота: ледоколы "Пересвет", "Илья Муромец" и новенький красавец-танкер "Владимир Колечицкий" в шаровой окраске, с башнями зенитных автоматов на баковой надстройке. Он только что прибыл из Ленинграда, пройдя несколько тысяч миль.

Я с завистью посмотрел на них, отнюдь не предполагая, что через каких-то четыре года сам буду с палубы "Ильи Муромца" смотреть на проходящие в бухту лодки, а на "Колечицком" прослужу три года, пройдя многие тысячи миль в пространстве от моря Охотского до моря Средиземного.

Спустя две недели, мы сфотографировались с капитаном Львом у рубки-памятника погибшей в войну подлодки "Л-19" и с легким чувством грусти отбыли на той же "таблетке" в экипаж. Сдали форму и снова стали студентами, разъехавшись по стройотрядам. "Военка" кончилась, оставив в памяти только хорошие воспоминания, склонность к ношению тельняшек и ощущение причастности к флотским делам.

Комментарии: 1, последний от 29/07/2010. © Copyright Сахончик Станислав Митрофанович (subar-@mail.ru) Размещен: 29/07/2010, изменен: 29/07/2010. 23k. Статистика. Сборник рассказов: Юмор Годы событий: 1977	Оценка: *7.4814** Ваша оценка:
Аннотация: Похождения студентов-медиков на корабельной практике в бригаде ПЛ ТОФ

Сахончик Станислав Митрофанович "Военка" или навигацкие науки

Сахончик Станислав Митрофанович
"Военка" или навигацкие науки