Был у нас в 36-й бригаде такой славный маленький пароходик - танкер "Россошанск". Раньше он исправно заправлял горючим и водой боевые корабли в море, однако из-за преклонного возраста бегал сейчас только между маяками и дальше бухты Стрелок не высовывался. По этой причине в его экипаж списывали моряков, отличившихся на почве безуспешной борьбы с зеленым змием и командный состав, сидевший "под колпаком" у комбрига за различного рода мелкие и крупные шалости. Этакий плавучий штрафбат . Пару раз он тонул кормой возле пирса вследствие легкой забывчивости мотористов, перекачивавших балласт, подмоченный главный двигатель требовал переборки, поэтому на трубе уже с полгода висел зеленый брезентовый чехол. Пароход готовили к списанию, командование на него давно махнуло рукой и пришвартован он был на самом краю пирса, среди ржавых барж, понтонов и всякого плавучего хлама.
Под стать кораблю был и его капитан - Михеич, легендарная среди флотского люда личность. Кряжистый пожилой мужик, с продубленным морскими ветрами лицом , внушающими уважение кулачищами и весьма независимым характером. Ходил всегда в изрядно поношенной капитанской форме с позеленевшими от морской соли шевронами и здоровенной фуражке американского образца. Он начинал службу еще в войну, юнгой на ленд-лизовских " либерти", был не раз награжден ,тонул и горел ,образование имел в объеме курсов "двухсоттонников" и заочно закончил мореходку где-то в 50-х годах. В общем Михеич, "академиев" хоть и не кончал, однако практику имел огромную, был непререкаемым авторитетом среди капитанов- каботажников на всем побережье и весьма скептически относился к высшему комсоставу флота , коих в большинстве своем знавал еще сопливыми курсантами и молодыми лейтенантами. Кроме того, Михеич виртуозно владел ненормативной морской лексикой и мастерски ее применял, невзирая на лица.
Михеича побаивалась даже здоровенная продавщица Люся из гастронома на Малом Улиссе, беспрекословно продававшая ему бутылки водки в любое время и в любом количестве, что было невероятным в ту суровую пору непримиримой горбачевской борьбы с алкоголем. Команда же его хоть и боялась, но пить все равно не бросала. В общем, колоритный Михеич с его критическим складом ума и независимостью в суждениях явно не "вписывался" в современную действительность и вопрос о его почетной отставке постоянно витал в прокуренном штабном воздухе.
Из наиболее выдающихся личностей на "Россошанске" следует отметить и двух дам, несших службу в качестве буфетчицы и кока. Одна из них, Люба, была якуткой по происхождению и по причине свирепого характера и привычки метко швыряться тарелками, носила прозвище "злой дух Ямбуя", вторая - Катя, была известна в морских кругах как "Бони -М"- из-за выраженного портретного сходства с солисткой этого ансамбля. Девицы красотой не блистали, были незамужними, и хотя от отсутствия мужского внимания не страдали, частенько ссорились на почве неразделенной любви к боцману с применением камбузного инвентаря и крепких выражений. Правда, все заканчивалось взаимными рыданиями на груди и очередным громким подтверждением факта, о том что "все мужики - сволочи...".
В описываемое мною время на этом славном судне исполнял обязанности старпома второй помощник Слава, в прошлом аспирант ДВВИМУ, списанный с океанского танкера - заправщика "Алатырь" по причине недельного загула, произошедшего на почве развода с горячо любимой, но крепко загулявшей женой. Понятная в общем житейская ситуация была раздута сверхбдительными (от скуки) офицерами политотдела бригады до уровня общефлотского ЧП и подана под соответствующим соусом комбригу. Тот, недолго думая, рубанул сплеча - лишил Славу визы на год и, вкатив "строгача", отправил штурманца на "Россошанск". Комбриг Завьялов, старый морской волк, опытными штурманами не разбрасывался, и увольнять никого и никогда не спешил.
В результате мягкий и интеллигентный Слава теперь терзался угрызениями совести о безвозвратно загубленной молодой жизни и практически не вылезал из своей тесной каюты, предаваясь запойному чтению и философским рассуждениям о смысле бытия. Всем своим видом он являл разительный контраст с экипажем и напоминал юнгу Джима Хокинса в команде пиратской шхуны "Испаньола" из "Острова сокровищ" Стивенсона.
Команда к нему относилась с повышенным вниманием, как к неизлечимо больному, а буфетчица Люба всегда ставила ему самую большую порцию и, скрестив руки на пышной груди, смотрела на него ласковым материнским взглядом. Особенно шокировало экипаж его уставное обращение на "вы" и по фамилии, отчего любой матрос сразу впадал в состояние, близкое к ступору и долго не мог уяснить суть приказа. Боцману для ясности приходилось делать краткий перевод на общепринятый морской сленг.
Было воскресенье, стояла великолепная солнечная, осенняя приморская погода, мелкие волны еле слышно плескались у бортов, отражая в иллюминаторы солнечные зайчики. Над бухтой гомонили чайки, по пирсу, лениво переваливаясь, топали строевым шагом молодые матросы с бригады ракетных катеров, всем своим видом демонстрируя стойкое морское отвращение к пехотной науке. Их более старшие товарищи , наглаженные и начищенные, распространяя запах одеколона, бодрой рысью бежали к автобусной остановке, сжимая заветные увольнительные. На всех судах бригады видны были только вахтенные ,вяло прохаживавшиеся возле кормовых флагштоков с повисшими от штиля синими флагами вспомогательного флота.
По зеркальной глади бухты Малый Улисс разливалось состояние благостного спокойствия, в воздухе носился аромат борща и флотских котлет - дело шло к обеду. Кое-где потихоньку ловили с бортов камбалу и бычков, особенно густо обросли удочками борта "Россошанска". Ничто не предвещало бурных событий.
Вдруг на КПП показалась черная адмиральская "Волга" с двумя штабными "уазиками" что немедленно привело всех в состояние тихой паники.
Контр-адмирал Акимчик, начальник аварийно-спасательной службы флота славился крутым характером, склонностью к крепким выражениям и молниеносным оргвыводам. Любимым его занятием были внезапные проверки судов вспомогательного флота с последующим смакованием подробностей на протяжении нескольких лет - память у него была отменная.
И тут на пути адмиральского кортежа неожиданно явилась фигура Михеича, который, надвинув на нос козырек своей знаменитой фуражки, шустро двигался противолодочным зигзагом к воротам КПП, пребывая в состоянии "радостного изумления". В тот день он , находясь в отпуске, совершенно случайно заглянул к старым приятелям на водолазный катер , где весьма основательно " принял на грудь".
Взвизгнули тормоза, и обалдевшего Михеича тут же окружила толпа блистающих погонами и нашивками штабных офицеров.
В результате короткого, но весьма конструктивного диалога, происходившего на высоких тонах, Михеич был отстранен от должности капитана, а адмирал и штабные были им посланы в пешее эротическое путешествие по всем известному адресу.
Разъяренный Акимчик в сопровождении офицеров направился на "Россошанск", где намеревался учинить полнейший разгром.. У трапа его встретил бледный и грустный Слава, тем не менее четко доложивший с присущим ему черным юмором что он является "СИО капитана" на данном судне и никаких происшествий на его вахте не произошло.
На вопрос удивленно притихшего адмирала ,что есть "СИО" Слава вежливо пояснил, что в связи с репрессиями,необоснованно примененными к его личности, обязанности капитана он может исполнять только случайно,( отсюда и " С.И.О."- случайно исполняющий обязанности) и вообще он намерен в ближайшее время покинуть ряды доблестного военно-морского флота , чтобы командовать землечерпалкой на реке Аму-Дарья , о чем ,якобы, имеется договоренность с правительством Узбекской ССР.
Вконец озадаченный адмирал приказал Славе временно исполнять обязанности капитана, прибыть в понедельник в штаб на "капитанский час" и навести, наконец, порядок "в этом военно-морском кабаке", после чего отбыл в глубокой задумчивости, никого более не тронув. Адмирал сам любил нестандарные выходы их любых ситуаций. Личный состав "Россошанска", быстро смотав удочки , в смятении рассосался по каютам, а у "Бони-М" на камбузе густо зачадили подгоревшие котлеты ,потушенные боцманом при помощи единственного работающего огнетушителя. Всем было уже явно не до обеда.
После "капитанского часа" окрыленный вновь открывшимися перспективами Слава ретиво взялся за службу, сутками не вылезая из машинного отделения вместе со стармехом и всей машинной командой. Боцман и матросы ,бросив пить, яростно драили и красили весь пароход от киля до клотика, камбуз сверкал белизной переборок и начищенными кастрюлями. Люба-"злой дух", в ослепительно-белой накрахмаленной куртке с непривычно вежливой улыбкой на смуглом скуластом лице разносила тарелки в кают-компании и училась нормальному русскому разговорному языку по школьным учебникам. Посвежевшая Катя "Бони-М" собралась в очередной раз замуж за боцмана.
Михеича с подобающими рангу почестями отправили на пенсию, хотя периодически он подменял других капитанов еще несколько лет и был почетным гостем на всей судах бригады. С адмиралом они быстро помирились, так как выяснилось, что в 1962 году старпом Михеич на паровом буксире "МБ-16" стаскивал с камней у острова Итуруп тральщик старшего лейтенанта Акимчика.
Через месяц блистающий свежей краской "Россошанск", после осмотра морской инспекцией, радостно взвыв сиреной и выбрав якоря, парадным ходом отошел от пирса и отправился на нефтебазу бункероваться топливом и проходить ходовые испытания. На правом крыле мостика отсвечивал новенькими капитанскими шевронами элегантный и невозмутимый Слава в тщательно подогнанной форме, фуражке с кремовым чехлом не по сезону и с совершенно ненужным, но очень красивым биноклем на груди. На всех судах бригады свободный от вахты народ выражал сдержанное одобрение в соответствующих случаю выражениях и телодвижениях, а капитан дежурного пожарного катера " ПЖК-31" даже отсалютовал флагом.
Кличка "СИО" приклеилась к Славе навсегда, само выражение стало на флоте нарицательным, а историю его возникновения в 36-й бригаде морских судов обеспечения передают из поколения в поколение до сих пор..
Морской танкер "Россошанск" был списан из состава Тихоокеанского флота через три года, переклассифицирован в судно-мишень и затонул, расстрелянный ракетами крейсера "Варяг" на артиллерийском полигоне близ бухты Владимир на глубине 175 метров. С достоинством, на ровном киле. Вот такая история.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023
