ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Каменев Анатолий Иванович
Дамоклов меч Македонии

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Почему пала Древняя Македония

А.И. Каменев

Домоклов меч Македонии

(почему пала Древняя Македония)

  
  
   Благодаря Демосфену{1}, который ввел нас в круг проблем Древней Греции и своими выступлениями против Филиппа показал все возрастающую мощь Македонии, мы видим, как дряхлеющие города-государства неизбежно должны были пасть пред молодым и здоровым государством, во главе которого стояли такие талантливые государи и военачальники, коими являлись Филипп и его сын Александр.
   *
   Обращаясь к политической и военной истории Древней Македонии, постараемся понять, как в столь короткий срок Филиппу Македонскому удалось подчинить себе просвещенную Грецию, а его сыну Александру примерно за 12 лет удалось не только закрепить достижения отца, но и подчинить своей воле такого сильного противника, как Персия, одолеть многие азиатские народы и успешно воевать в Индии.
   Нас интересует также вопрос о том, каким образом Александру Великому удалось сочетать в своем войске столь разные народы, вдохновлять их на дальние походы, побеждать уныние и раздоры в своем войске и удивительным образом действовать на противника и побежденные народы, умело используя то политические, то психологические, а то и религиозные приемы и средства, помимо силы военной, для достижения своих целей.
   Полководческий опыт Александра Великого побуждает нас обратить внимание на то, как вызревало боевое мастерство талантливого полководца, как оно оттачивалось от битвы к битве и во что вылилось в конечном итоге. Предметом нашего исследования является выяснение причин, которые привели к распаду монархии, созданной Александром Великим. И здесь не следует ограничиваться суждением о том, что со смертью великого человека, естественно, приходит конец той государственной линии, которую он вел, опираясь на свои недюжинные способности. Хотя внезапность смерти Александра отчасти объясняет отсутствие надежного преемника, который мог бы продолжить начатое дело, но не исчерпывает ответа на вопрос: почему в государственном управлении не срабатывает принцип преемственности, а каждый раз начинается какое-то новое движение, которое не всегда согласуется с той политикой, которая велась предшественником?
   Почему многие государства (Македония после Александра в их числе) уподобляются кораблю, который каждый раз меняет свой курс после смены капитана и в неспокойном море то ложится в дрейф, то направляется навстречу заведомой опасности вместо того, чтобы, не сбиваясь с общего курса (не теряя его), время от времени, лавируя среди опасностей и приспособляясь к переменам погоды, идти вперед, не теряя того, что было добыто потом и кровью своих соотечественников, а приумножая их наследство делами потомков? На основании полученных ответов мы намереваемся сделать нужные для современной военной политики и полководческой практики выводы и обобщения.
   *
   По своему географическому положению Македония находилась на стыке двух миров - эллинского и варварского. Казалось, сама судьба распорядилась поместить здесь македонцев, чтобы соединить воедино Запад и Восток.
   Греки всегда почитали македонян за полуварваров. Македоняне жили большею частью в хижинах и занимались земледелием и скотоводством. Одевались они преимущественно в звериные шкуры и отличались довольно грубыми первобытными нравами. В Македонии не было ни политиков, ни вождей партий, ни ораторов, ни демагогов. Греки, столь кичившиеся своей свободой и демократией, презирали их за то, что они долгое время призна-вали над собою власть персов и всегда управлялись царями.
   *
   По своему характеру македоняне отличались честолюбием и гордостью, болезненной чувствительностью, а иногда и враждебным отношением к высокомерным чужеземцам. Присущи им были также задиристость и мстительность{2}. В отличие от греков, женщины у македонян играли более значительную роль и по своей властности, энергии и характеру.
   *
   Рассудочность македонян сочеталась с буйными страстями. Их боги были, с одной стороны, блюстителями священных порядков, а с другой - мрачными демонами. С особым священным трепетом почитался здесь фракийско-балканский Дионис{3}.
   *
   Царь Архелай (413-399 г. до Р.Х.) первый выказал стремление внести в свою страну греческую образованность. Он пригласил к себе всякого рода художников, поэтов и философов. Так, при его дворе долгое время жил живописец Зевксис и поэт Эврипид. Он также провел в своей стране большие дороги и построил в ней крепости. Войско свое Ар-хелай преобразовал совершенно по эллинскому образцу{4}. Архелай был умерщвлен и в Македонии настало время кровавых смут и насильственного захвата власти. По смерти царя Аминта II Фивы вмешались в споры о престолонаследии. Пелопид утвердил на престоле старшего сына умершего царя, Пердикку III, младшего же сына его Филиппа, в качестве заложника, взял с со-бою в Фивы. В скором времени Пердикка III пал в сражении против иллирийцев и на престол вступил Филипп (360-336 г.) {5}.
   *
   Особо следует сказать об узах, объединявших царя и верхушку его воинства. Царь считался в своем замкнутом кругу первым среди равных. Поэтому гетайры{6} не только сопровождали царя в битвах, но были и его сотрапезниками на пиршествах{7}. Как лица, приближенные к царскому двору, они составляли особый круг и имели постоянный доступ к царю. Если они появлялись при дворе, то их непременно приглашали к столу. Эти двойные узы - боевые и застольные в Македонии сохранялись очень долго{8}.
   *
   Хотя царь и гетайры жили за счет крестьян, противоречия между ними не выливались в открытую вражду. В то же время привлечение крестьян к военной службе создавало для них определенные экономические и социальные выгоды: они образовывали как бы прослойку низшей знати{9}.
   *
   Значительную роль в македонском войске играло общевойсковое собрание. В нем принимали участие на равных правах, как всадники, так и пехотинцы. И хотя к высказываниям знатных лиц старались прислушиваться, решающее значение имели здесь голоса более многочисленных простых воинов. Поэтому для простого народа это войсковое собрание было своего рода палладиумом{10} права и свободы. В компетенции этого собрания было избрание нового царя и вынесение приговора, когда речь шла о серьезных преступлениях. В этих вопросах войсковое собрание стояло выше царя{11}.
   *
   Говоря о характере патриархальных отношений в Древней Македонии, мы тем самым стараемся сделать понятным вопрос о том, как были болезненны для македонян те изменения, которые осуществил Александр, сметя родовые преграды и отойдя от обычаев предков. Все болезненные конфликты, которые омрачили правление Александра Великого, были именно следствием его отступления от ранее заведенного порядка. Справившись посредством меча с "гордиевым узлом", он с его же (меча) помощью принужден был разрешать противоречия, возникавшие в его войске во время длительного и трудного похода в Азию.
   Но, прежде чем говорить о сыне, необходимо отдать должное отцу.

МАКЕДОНИЯ ВО ВРЕМЕНА ЦАРЯ ФИЛИППА

  
   О деятельности Филиппа красноречиво высказался его сын, Александр, вынужденный во время бунта в своих войсках, находящихся в Индии, напомнить им недавнее прошлое македонян:
  
   "Не для того, - начал он, - говорю с вами, чтобы удержать вас от возвращения на родину; по мне, вы можете идти, куда хотите; я желаю только напомнить вам, чем вы были прежде и чем стали теперь". Затем он указал на то, что сделал для них отец его, Филипп; как он их из бедного, одевавшегося в звериные шкуры пастушеского народа, с трудом защищавшего себя от соседних варваров: иллирийцев, фракийцев и трибаллов, обратил в граждан хорошо укрепленных городов и наконец во властителей Фессалии, Фокиды, Фив и Афин. "И когда мой отец, - продолжал Александр далее, - был признан в Коринфе неограниченным предводителем греков против пер-сов, то он приобрел эту честь не столько для себя самого, сколько для всего народа македонского" {12}.
  
   *
   Для понимания судьбы Македонии важно осознание той роли, которую в ней сыграли Греция и царь Филипп. Сразу же отметим явное: роль греческой цивилизации и политической системы для образования и воспитания Филиппа были решающими; сам же Филипп оказался достойным учеником греков, а в понимании вопросов государственности и военного дела превзошел их.
   *
   В Фивах Филипп с головою окунулся в греческую цивилизацию, но не стал греком по мировоззрению и не забыл своего долга перед отчизной. С врожденным ему умом, он совершенно отбросил от себя недоступность знатного человека, чтобы приобрести все, чему только можно было научиться у греков.
  
   Филипп учился у греков для того, чтобы достижения греческой цивилизации привить у себя на родине. Он не остолбенел от достижений греков и не сник перед их величием, и не впал в состояние восхищенного ученика, а проникся стремлением превзойти учителей и вывести свой собственный народ на дорогу цивилизации, независимости и свободы от чужеземного влияния.
  
   Живя в доме Паммена, одного из самых замечательных военных людей в Фивах, находясь с ним в дружеских отношениях, он сделался вместе с тем почитателем Эпаминонда и был посвящен во все тайны его военного и государственного искусства.
   *
   Но Филипп превзошел самого Эпаминонда как реформатор, стратег и тактик: он привлек к себе сицилийцев, известных своими военными изобретениями, и с их помощью создал сильную артиллерию с дальнобойными орудиями и осадными машинами. В отличие от греков он имел возможность финансировать создание этой техники{13}.
   *
   Равным образом он не остался чужд и высшему духовному образованию, нашедшему себе доступ в Фивы; по одному, впрочем недостоверному, известию, он был даже знаком с Платоном, и учеником его, Эвфреем, рекомендован Пердикку. Он имел благородную осанку и царственные приемы и вполне обладал тою житейскою мудростью, ловкостью и знанием свита, которые можно было приобрести только в греческих городах: по-гречески он говорил и писал бегло и со вкусом.
  
   Но он остерегался слишком выставлять на вид свое иноземное образование, не желая быть чужим между македонянами.
  
   Он охо-тился и пировал с ними, как истый сын своей страны; он был самым лучшим пловцом и наездником, а во всех национальных упражнениях и житейских наслаждениях - лучшим товарищем знатной молодежи, над которою умел го-сподствовать, не давая ей постичь основ своего превосходства{14}.
   *
   Будучи на чужбине, Филипп начал постигать науку управления и собирать вокруг себя единомышленников, формируя ядро будущей власти и армии.
  
   Его вступление на престол было заранее им самим подготовлено и, когда наступил момент, он встал во главе государства, окруженный преданными и проверенными помощниками, имея под рукою надежных военных руководителей, способных в короткий срок создать сильное войско.
  
   *
   В народе же он сумел возбудить доверие к своей личности, искусно распространяя подходящие изречения оракула.
   *
   Чтение всевозможных лекций, которое он ввел и которые, прежде всего, предпринималось для окружавших его пажей, имело своей целью заботу об образовании молодого поколения знати, которое он по мере возможности старался привлекать к своему двору, привязывает к своей личности и приучает к непосредственному служению царскому дому{15}.
   *
   Личные качества Филиппа служат нам подтверждением того факта, что не только объективные факторы, но и субъективные данные (качества выдающейся личности) играют в судьбе государства далеко не последнюю роль.
   Прежде всего, следует отметить воинскую доблесть Филиппа. "Что за человек! - восклицал злейший из его врагов Демосфен. - Ради власти и могущества он потерял глаз, изувечил плечо, у него парализованы рука и нога".
  
   Но личная смелость и отвага, столь ценимая в воине, не может быть добродетелью государя-полководца. Бросаться в гущу боя для полководца - это безрассудство, которое может быть оправдано лишь критичностью момента, но никак не может составлять правило боевого поведения военачальника.
  
   *
   Филипп не был безрассуден. Он мог увлечь солдат в атаку и делал это в критические моменты, но главным его оружием было благоразумие и осторожность.
  
   Он был рассуди-телен и хитер, умел терпеливо дожидаться своего шанса и достигать отдаленных целей, решительно преодолевая любые трудности.
  
   Он был любезным и коварным дипломатом; ему ничего не стоило нарушить обещание, тем более что он всегда был готов дать другое; он не признавал нравственности в политике и считал ложь и подкуп гуман-ной заменой кровопролитию. Но, победив, он проявлял мягкость и обычно предлагал разбитым грекам лучшие условия, чем они выдви-гали друг перед другом. За исключением немногих греков, все, кто с ним встречался, испытывали к нему добрые чувства и считали его самым сильным и интересным человеком своего времени{16}.
   *
   Филипп был великим мастером политической игры, он никогда не ставил на карту все ради победы и предпочитал развязывать тот или иной узел, а не рубить с плеча. Будучи блестящим психологом, он искусно сглаживал все шероховатости, поддерживал друзей, склонял на свою сторону колеблющихся, вводил в заблуждение и обманывал противника. Ни один политик не владел до такой степени искусством принципа divide et impera{17}, не умел столь виртуозно использовать пропаганду, обман и отвлекающие маневры{18}.
   *
   Укрепление и возвышение Македонии царь Филипп ставил во главу угла и эту цель он никогда не терял из виду.
  
   Он бывал иног-да дик и неумерен и безумно предавался чувственным удовольствиям. Но при этом он никогда не терял из виду высших целей.
  
   Смотря по тому, чего требовали обсто-ятельства, он был гневен и кроток, храбр и хитер, упрям и уступчив; в нем было именно то соединение царского досто-инства, врожденных от природы сил и эллинского образование, какое необходимо было для того, чтобы укрепить Македонию внутри и сделать ее сильною вовне{19}.
   *
   В надле-жащей же энергии, благоразумии и по-литической прони-цательности, верно оценивающей положение дел и руко-водящей затем всею деятельностью, у Филиппа не было недостатка. В выборе средств, для достижения своих целей, он не был разборчив и не стеснялся прибегать к коварству, наруше-нию данного слова, измене и подкупу. В отношении под-купа замечательно вошедшее в пословицу его выражение:
  

"Осел, нагруженный золотом, перейдет через самую высокую стену" {20}.

  
   Видимо, нет смысла осуждать Филиппа за коварство в политике, но следует заметить в его политических действиях весьма важный момент: он не бряцал без нужды и преждевременно оружием, не удовлетворял свои политические амбиции за счет солдатской крови, не был кровожаден и злопамятен. Разве это не достойно признания?
   *
   Успехи Филиппа зиждились на прочном основании, которое он сумел придать своему могуществу: на постепенности шагов вперед его политики сравнительно с той, то торопливой, то вялой и всег-да нерасчетливой в своих средствах и целях политикой греческих государств. Но главным образом на единстве, таинствен-ности, быстроте и последовательности его предприятий, которые теми, против кого они были направлены, считались невозможными до тех пор, пока уже не оставалось более средств ускользнуть от них или оказать им сопротивление{21}.
   *
   Филипп смолоду обладал искусством разъединять своих врагов, и те опасности, которые, несомненно, сгубили бы его, обрушься они на него разом, умел преодолевать так, что побеждал их в удобное для него время одну за другою. Так, обеспечив за собою свободу действий внутри государства, он выступил сначала против пэонийцев, с которыми предварительно ладил кое-как. Теперь они должны были признать над собою раз навсегда превосходство Македонии и отказать-ся от всякого влияния в этом государстве. Он воспользо-вался тем моментом, когда этот народ пришел в за-мешательство вследствие смерти храброго царя Агиса и был не подготовлен к продолжительному сопротивлению{22}.
   *
   Заслуживает внимания политика Филиппа в отношении греческих государств. К примеру, заключенный в Коринфе "всеобщий мир и союз-ный договор", принятый по предложению Филиппа, предоставлял свободу и автономию каждому греческому государству, мирное пользование своею собственностью и взаимную гарантию от ненападений.
  
   Для обеспечения и приведения в исполнение пунктов этого договора, был установлен "всеобщий союзный совет, на который каждое государство должно было послать своих представителей; главной их задачей было следить за тем, "чтобы в союзных государствах не происходило изгнаний или казней вопреки существующим законам, и конфискаций, прощения долгов, раздела имуществ и освобождения рабов с целями переворота. Между объединенными таким образом государствами и македонским царем был заключен вечный оборонительный и наступа-тельный союз; ни один грек не должен был служить против царя или помогать его врагам, под страхом быть наказанным изгнанием и потерей всего имущества.
  
   Суд над нарушителями союзного договора был передан совету амфиктионов. Наконец, как краеугольный камень всего, была решена война против персов, "чтобы отомстить им за все содеянные над греческими хра-мами святотатства"; царь Филипп был назначен полководцем в этой войне, с неограниченной властью на суше и на море.
  
   Таким образом Македония была в руках монарха, который сумел методически и умно развить силы своего государства, вос-пользоваться ими и увеличить их до такой степени, что они наконец были достойны великой идеи вступить во главе греческого миpa в борьбу с Персией{23}.
  
   *
   Но главное дело состояло в том, что Филипп не только издавал законы и делал распоряжения, но сам был при том душою целого, с замечательною силою духа господствовал над всеми обстоятельствами, с бодрыми силами принимал во всем личное участие, делал от себя зависимыми и знатных, и незнатных, закалял и образовывал воинов и создал государство, видевшее в нем, своем военном царе, живое единство с собою{24}.
   *
   И то, что столь искусно было подготовлено его политикою, он не менее искусно довершал оружием. Обладая всеми качествами великого полководца, он с такими же твердостью воли и искусством приводил в исполнение свои военные соображения и предначертания, с какою силою ума созидал их.
  
   Орудием исполнения их было войско сильное, им самим превосходно устроенное, вполне преданное и покорное ему, притом неразвращенное, воинственное, храброе, которым он, соединяя в лице своем власть политическую, гражданскую и военную, сан монарха и звание полководца, начальствовал нераздельно, едино-властно.
  
   С предприимчивостью и отважностью соединяя благораз-умную осторожность, он обнаруживал, когда надобность того требовала, необыкновенную энергию, был неустрашим в бою и тверд в неудачах.
   *
   Приготовляя и облегчая себе победу средствами политическими, он действовал преимущественно са-мым решительным образом, быстро двигаясь соединенными силами прямо на встречу неприятелю и вступая с ним в бой и открытом поле.
  
   Но, от природы хитрый и лукавый, он чисто прибегал и к разного рода военным хитростям, - там, например, где они могли содействовать употреблению открытой силы и еще более облегчить победу в бою, или же где одною открытою силою нельзя было одолеть противника.
  
   Согласно с обычаем и духом времени, он прибегал к разграблению и разорению неприятельского края, как средству прину-дить неприятеля к покорности или бою. Действуя преимуществен-но с быстротою и решительностью, он довольно редко произ-водил осады, в таких только случаях, когда не мог избежать их, но и тогда напрягал все свои силы, истощал все средства тогдашней полиоцетики, либо прибегал к внезапным нападениям, хитростям, переговорам, подкупу и т.п., для скорейшего овладение неприятельским городом. Еще реже встречаются в его действиях продолжительные обложения городов, с целью принудить их к сдаче единственно голодом{25}.
   *
   Военная организация (армия) Филиппа была превосходной с точки зрения кадрового состава.
  
   Восемьсот феодальных баронов являлись "спутниками царя"; то были крупные землевладельцы, презиравшие городское существование, и когда с их согласия царь объявлял войну, они прибывали из своих поместий физически подготовленными и опьяненными отвагой.
  
   Они служили в царской коннице, объезжая кровных скакунов Македонии и Фракии и обучаясь под руководством Филиппа сражаться сплоченным подразделением, которое мгновенно и дружно изменяло свою тактику по слову командира. Наряду с ними в войско входила пехота, состоявшая из закаленных охотников и крестьян, построенных в фаланги: шестнадцать рядов воинов выстав-ляли свои пики поверх голов (или устанавливали их на плечи) бойцов предыдущего ряда, что превращало каждую фалангу в железную стену. Упорно и терпеливо Филипп обучал свою десятитысячную армию, готовя боевое мощнейшее орудие из всех, какие только знала Европа{26}.
   *
   Филипп так основательно переустроил вообще все войско, что сделал из него главнейшую опору, как цар-ской власти, так и самого государства. Он довершил то, что было начато его предшественниками, и особенно Архелаем.
  
   Право владеть оружием, присвоенное свободным людям, сделалось их обязанностью и обратилось в правильную военную службу, для которой царь давал оружие и за которую он платил жалованье.
  
   Македоняне составляли ту плотную фалангу, тот твердый военный корпус боевых национальных сил, который казался какою-то непри-ступною массою со своим стойким фронтом и выдвинутым вперед лесом копий. Кроме них, как отдельная часть пехоты, существовал еще корпус гипаспистов, имевший более легкое вооружение и более свободное устройство. Они составляли в особом смысле царское войско, часть которого находилась на постоянной службе и была под рукою у царя для всяких непредвиденных случаев.
  
   Горцы были так-же привлечены для усиления армий, где они служили в каче-стве легковооруженных стрелков, соответственно их образу жизни. Иноземцев он употреблял тогда, когда ожидал от них пользы, и особенно ценил греков различного происхождения; у него были военачальники из Тарента, стрелки с острова Крита, а фессалийским техникам он поручал сооружение военных машин.
  
   Особенное внимание обращал он на конницу. Во главе ее было место царя, и особу его окружала отборная дружина всадников. Это была почетная царская гвардия, к ко-торой принадлежали сыновья благородных семейств, служившие сначала в качестве пажей царя и под его непосредственным надзором, и затем, отличившись чем-либо, получавшие первые места в войске. Подобная дружина или "гетерия" царя, составлявшая прочное ядро армии, находилась и в пехоте{27}.
   *
   Дисциплина в войске была так строга, что в войне 338 года два высших офицера были разжалованы за то, что при-везли с собой в лагерь одну арфистку. С самой службой разви-лась строгая иерархия начальников и подчиненных и лестница чинов, подниматься по которой дозволяли только заслуги и признанная храбрость{28}.
   *
   По мере того, как граждане разных государств сливались в войске в один македонский народ, чувствовали себя членами одного целого, повиновались одной воле и в этом союзе научались видеть ручательство как за внутренний мир, так и за внешние победы, - и знатные люди страны были лично привлечены к интересам царской власти: из независимой и непокорной землевладельческой знати образовалась знать придворная и военная; почести и богатство зависели от благосклонности царя; честолюбие приводило мо-лодежь к царю и делало ее опорою монархической власти. Этот отряд государственного войска, всегда находившийся под оружием и состоявший как бы в товарищеских отношениях с царем, - так называемая агема, - в то же время счи-тался относительно его за некоторого рода народное пред-ставительство.
  
   Таким образом, Филипп умел соединить старое с новым, иноземное с туземным, македонские обычаи с греческими изобретениями и, путем военного устройства, придать всей стране твердость и прочность, что было особенно важно потому, что до тех пор Македония представляла собою почти ничем не связанную группу горных кантонов, не имевших центрального городского пункта{29}.
  
   Этот опыт Филиппа Македонского, безусловно, интересен для любой многонациональной страны, как правило, живущей в перманентной революционно-смутной ситуации из-за желания местной знати выйти из подчинения центральной власти и завладеть полным контролем и над отеческой территорией, и над слабыми соседями.
   *
   Благие последствия такой военной организации не замедлили ска-заться. Ее результатом было то, что различные местности царства, привыкли чувствовать себя одним целым, а македоняне одним народом; она сделала возможным то, что новоприобретенные об-ласти срослись с древней Македонией.
  
   Но главным образом вместе с этим единством и с этим типом милитаризма, сделавшимся отныне преобладающим, она дала македонскому народу гордое сознание своей военной силы и нравственную мощь подчиняться уста-новленному порядку и иepapxии, главой которых был сам царь.
  
   А ему, в свою очередь, земледельческое население страны давало гибкий и прочный материал для его целей, а знать этэров - элементы: для контингента офицеров, исполненных чувства чести и желания отличиться. Такое войско должно было стоять выше полчищ наемников или даже обычного контингента граждан греческих государств; такой крепкий и свежий народ не мог не превзойти пресыщенного демократической цивилизацией и возбужденного или притупленного городской жизнью грека{30}.
   *
   Войны Филиппа, в глазах внимательного исследователя, бесспорно, составляют замечательное явление и важный успех в истории искусства ведение войны в древние времена.
  
   Прежде всего, следует отметить: военная политика Филиппа Македонского отличается единством цели, соображений и исполнению вполне соответствуют постоянство неизменное, сила и решительность воли и действий необыкновенные.
  
   Распространить, усилить, возвеличить Македонию, покорить своей власти Грецию и сделать из македонян и греков один народ, из Македонии и Греции одно могущественное государство под властью единодержавною - такова была важная политическая цель, к которой стремился Филипп в продолжение всего своего царствования, с удивительным постоянством, деятельностью и благоразумием.
  
   Главным средством для достижения этой цели служила ему политика - хитрая и нередко коварная, но, тем не менее, твердая и вполне искусная.
  
   Переговорами, лестью, обманом, подкупом он усыплял своих врагов, приводил их в бездействие либо заставлял их действовать сообразно со своими видами, осторожно и искусно вмешивался в их дела, возбуждая их друг против друга, ослаблял их, постоянно усиливая себя, то ловко уклонялся, то действовал самым решительным образом, верно угадывая благоприятнейшее для того время, пользуясь всеми выгодными обстоятельствами, отстраняя все затруднения и препятствия, и исподволь, но неуклонно стре-мился к цели, никогда не выпуская ее из виду{31}.
   По самым составу, устройству и свойствам его войска, походы его всегда могли быть более дальними и продолжительными, не-жели походы греческих ополчений. По тем же причинами, Филипп действовал во все времена года без различия, и в числе его походов встречается несколько зимних, что в греческих войнах случалось весьма редко{32}.
   *
   Прибавим еще, что Филипп превосходно умел упрочивать сделанные им завоевания, поль-зоваться победою и даже из самых неудач извлекать для себя выгоды. Строгостью, держа союзников и данников в повиновении, и нередко с жестокостью карая измену, он являл ред-кое в те времена великодушие и милосердие к побежденным и пленным, и тем умел внушать признательность и преданность к себе, и приобретать друзей и союзников. Вообще войны его, хотя и были неизбежно сопряжены с жестокостью, но несрав-ненно менее, нежели предшествовавшие и современные войны греческие{33}.
   *
   При известии о смерти Филиппа (первое известие получил Демосфен через тайных гонцов стратига Харидема, стоявшего вблизи фракийских берегов) афиняне отпраздновали веселый праздник и издали почетное постановление в память убийцы; эти предложения внес сам Демосфен.
  
   Выступая в народном собрании, он назвал Александра дурачком, который не отважится выйти за пределы Македонии, - и употребил все зависящие от него меры, чтобы добиться открытого разрыва с Македонией Афин, Фив, Фессалии и всей Греции, как будто бы клятва, которой эти государства клялись отцу при заключении союзного договора, не имела обязатель-ной силы по отношению к сыну.
  
   Он посылал гонцов и пись-ма к Атталу и вел переговоры с Персией о субсидиях для борьбы против Македонии. Афины деятельно готовились к войне и воору-жали свой флот; Фивы собирались изгнать из Кадмеи македонский гарнизон; этоляне, бывшие ранее друзьями Македонии, решили воору-женной рукою возвратить обратно прогнанных Филиппом из Акарнании жителей; амвракиоты прогнали македонский гарнизон и ввели у себя демократию; Аргос, элейцы, аркадцы все были готовы сбро-сить с себя ярмо Македонии, а Спарта ему никогда не подчинялась{34}.
  
   *
   Как показали последующие события, греки допустили тройную ошибку: во-первых, они явно недооценили сына Филиппа, Александра; во-вторых, они попытались разрушить то государственное устройство, которое делало македонскую монархию сильной (Греция была ее частью); в-третьих, политическая близорукость вновь толкнула их в объятия заклятого врага Греции - Персии.
  
   Что могло бы произойти из этого, трудно судить, ибо судьба "большой" Македонии уже была вручена Александру, который не упустил шанса закрепить завоевания отца и умножить их многократно.
  

0x08 graphic
ЭПОХА АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО

  
   Уже первые шаги молодого царя показали, что он (Александр), несмотря на свою молодость, столь искушен, прозорлив и искусен, что способен не только прекратить смуту и подавать волнения в подвластных греческих городах-государствах, но и рожден для больших задач.
   *
   В противоположность Филиппу у Александр не склонен был приспосабливаться к обстоятельствам. По характеру его можно было сравнить с Ахиллом - его блистательными победами, великим одиночеством и бешенным гневом. В отличие от отца, Александр - это человек, штурмующий все и вся. Он не связан ни с прошлым, ни с традициями, ни с общественным мнением, ни с возможностями века. Александр, как полководец, принципиально отличался от отца-полководца: Филипп предпочитал сражаться с помощью дипломатии, обмана и хитрости; Александр прокладывал себе путь силой оружия. Для него существовал только один вид внешнеполитических отношений - безоговорочная капитуляция{35}.
   *
   Арриан{36} справедливо отмечает, что "Александр отправился в поход{37}, не рассчитывая ни на кого, кроме себя". Далее он свидетельствует: "Нет другого человека, который один совершил бы столько и таких дел; никого нельзя ни у эллинов, ни у варваров сравнить с ним по размерам и величию содеянного". А известный историк И.Г. Дройзен высказался даже более категорично:
  

"Имя Александра означает конец одной мировой эпохи, начало другой".

  
   *
   Мы вправе говорить о временах деятельности Александра Великого, как об особой эпохе, ибо поход на Восток не только дал возможность македонцам и грекам познакомиться с неизвестными или мало известными племенами и народностями, их бытом, культурой, но и обогатить западную культуру достижениями восточной цивилизации, и обратно. Большой скачек вперед сделали военные дисциплины: тактика и стратегия, вопросы снабжения армии, обеспечение коммуникаций войск (строение дорог, мостов), организация тыла. В связи с проведением широкой завоевательной политики и расширением масштабов государственной деятельности возникает задача организации управления покоренными территориями, а также необходимость нахождения форм сношения с иноплеменными государствами.
   *
   Трудно точно сказать о ведущем мотиве завоевательно-преобразовательной политики Александра Великого{38}, но то, что в его окружении находились талантливые ученые, которые в своих книгах подробно описывали все виденное и изученное во время похода, говорит о том, что не для себя только он собирал разные сведения, а добывал их для живших и последующих поколений.
  
   *
   Безусловно, возникает вопрос: чем можно объяснить тот факт, что Александр в столь раннем возрасте оказался столь искушенным в политике и столь успешным военачальником?
   *
   Частично ответ на этот вопрос мы находим в родословной Александра и системе его воспитания. Никто не станет отрицать того факта, что доброе зерно дает хорошие всходы, правда при одном условии: при наличии благоприятных условий для развития. Это условие у Александра было в наличии - его, по поручению отца, воспитывал один из мудрейших греков, Аристотель. Когда у него родился сын, Филипп просил его об этом, и Аристотель будто бы отвечал:
  
   "Меня радует не то, что он родился, но то, что он родился в твое время; выращенный и воспитанный тобой, он будет достоин нас и не посрамит положения, которое впоследствии будет его наследием".
  
   Тот, ко-торый завоевал мир для мысли (Аристотель), воспитал того, кто должен был завоевать его мечом; ему подобает слава внушения страстному мальчику зародышей и шири мысли, мыслей о величии, научивших его презирать наслаждение и бежать от сладострастья, облагородивших его страсти и придавших его силе меру и глубину. Александр всю свою жизнь сохранил самое сердечное уважение к своему учителю; своему отцу он обязан только жизнью, говорил он, своему учителю тем, что он живет достойно{39}.
   *
   Но, как показали последующие события, ученик по глубине и масштабности своих деяний превзошел своего учителя в понимании своего предназначения: если Аристотель мыслил устроение государственных дел в пределах Греции, то амбиции и дела Александра простирались на весь мир.
   *
   Первым делом Александра было "не простое принятие стоявшего вне сомнений наследия"; oн, двадцатилетний юноша, должен был показать, имеет ли он признание и силу быть царем. Уве-ренною рукою он взялся за бразды правления, и смятение прекрати-лось.
  
   Он, по македонскому обычаю, призвал войско, чтобы принять от него поздравление: изменилось только имя царя, сказал он ему, но могущество Македонии, порядок вещей и надежды на завое-вания остались те же.
  
   Он удержал прежнюю обязательность воен-ной службы и освободил тех, которые служили в войске, от всех других повинностей и обязательств. Введенный им частые упражнения и переходы восстановили военный дух войск, расша-танный последними событиями, и вдохнули в него веру в своего царя{40}.
   *
   Всю энергию Александр направил на укрепление и вооружение армии. Прежде всего, это нужно было для утверждения своего господства в Греции. Это первое военное дело характеризует типичную черту военного искусства Александры - двойную внезапность: он не только внезапно появился со своим войском в Греции после смерти отца, но и избрал неожиданный путь вторжения - прорвался со своей армией через труднодоступные горные тропы. Таким способом он деморализовал противника и подавил всякое сопротивление{41}. Действия его были столь успешны, что никто из греков не выступил против него.
   *
   Мастерство, с каким Александр форсировал реки и преодолевал горы, быстрота решений, умение выбрать подходящий момент и, наконец, его умение психологически деморализовать врага - все это говорило о блестящем таланте полководца.
   *
   В Греции молодой Александр одержал не только военную победу, установив гегемонию над самостоятельными государствами, но и победил морально: большинство греков увидело в нем сильного полководца, поверило в его талант военного руководителя, а сами греки стали охотно поступать в его войско. Следовательно, обеспечив надежный тыл, Александр мог устремиться в Азию - воевать против Персии.
   *
   Когда Александр выступил в Азию, он хотел, чтобы греки воспринимали его как панэллинского гегемона и мстителя. Сам полководец видел себя в роли нового Ахилла.
   *
   Выступая в поход за пределы Греции, он действовал так, как будто бы навсегда прощался с Македонией. Все, что принадлежало ему на родине (именья, леса и деревни, даже пошлины с гаваней и другие доходы) он раздарил своим друзьям, и когда почти все уже было разделено, на вопрос Пердикки: что же остается ему самому, отвечал:
  
   "Надежда".
   Тогда Пердикка отказался от своей доли:
   "Позволь нам, которые, будут биться вместе с тобой, разделить с тобой надежду".
   И многие друзья последовали примеру Пердикки.
  
   Александр считал, что ничто не должно было его связывать: он пустился в путь, взяв себе девиз: "Omnia mea mecum porto" - "Все мое ношу с собой".
   *
   Если этот рассказ и преувеличен, он все же соответствует настроению умов перед выступлением: царь умел вызвать все больший и больший подъем духа. Наполнявший его энтузиазм сообщался его генералам, окружавшим его знатным всадникам и всему войску, следовавшему за ним; с юношей-героем во главе, они, уверенные в победе, вызвали весь мир на бой{42}.
   *
   Поход Александра можно сравнить с хождением по узкой тропе над пропастью, когда следует смотреть только вперед, не оглядываясь назад и не замечая пропасти. Будь кто другой на месте Александра, такой поход можно было бы назвать авантюрой. Но Александр не был авантюристом. Несмотря на свой молодой возраст, он, отправляясь в дальний поход, многое предусмотрел: оставил в Македонии Антипатра, одного из самых преданных ему полководцев с большим войском (он должен был обеспечивать порядок в тылу и отправлять Александру подкрепления); он взял с собой преданных друзей и надежное войско; и, последнее, он, не без оснований надеялся на свой полководческий талант и благоволение к нему богов...
   *
   Свет немеркнущей славы влек его в глубь Азии, а не жажда богатства: истинное величие не стремится к богатству, великий человек ищет и добивается немеркнущей славы. И Александр (у Курция Руфа{43}) прямо заявляет, что не торгует своей судьбою и славу предпочитает богатствам{44}. При этом речь идет об истинной славе деяний (gloria), о вечной хвале (laus), а не обычной молве (fama). Александр не тщеславен, он честолюбив, ему нужна честь, заслуженная доблестью (virtus). В начале похода он проявляет все лучшие свои качества: воздержанность, милосердие и доброту, и такую славу Курций ставит выше любых триумфов{45}.
   *
   Первая встреча соперников (Александра и Дария III-го) произошла близ пролива у реки Граник{46}. Перед битвой Александр сделал романтический жест: он посетил развалины Трои и гробницу Ахилла, своего любимого героя. И может показаться, что дух легендарного богатыря вселился в македонца.
   *
   В сражении у Граника Александр придерживался главного принципа своей стратегии: нападать на врага там и тогда, когда тот меньше всего ожидает, даже если обстоятельства при этом дают противнику некоторые шансы на победу. Персы, отгороженные от войск Александра рекой, успевшие отдохнуть, были поражены тем, что юноша-полководец без промедления прямо с марша ввел войска в бой. А он первым вскочил на коня и под градом стрел переплыл реку. За ним с криком бросились все солдаты. В этом сражении Александр едва не был убит, но войска Дария III он обратил в бегство. В Афины отправили наполненный трофеями обоз с надписью:
  
   "Захвачено у азиатов Александром, сыном Филиппа, в союзе со всеми эллинами, кроме спартанцев".
   *
   После этой победы перед македонским войском открылся путь на равнинную территорию Персидской империи. Дарий, доверившийся своему полководцу Мемнону{47}, принял решение отступать, не оказывая сопротивления македонянам, и тем самым создавать вокруг их армии пустоту, а тем самым временем, с помощью флота и навербованных наемников, вторгнуться в Грецию и заставить Александра повернуть назад{48}. Но судьба благоволила Александру: в мае 333г. Мемнон умер и Дарий лишился талантливого полководца-грека.
   *
   Мы не ставим целью описание дальнейших битв, походов и сражений Александра, но постараемся сделать должные выводы о его полководческом искусстве на основании этих походов и битв. Нас интересует мотивация, направленность и характер полководческой деятельности Александра, развитие его отношений с военачальниками и войсками, умение находить решение в сложной обстановке.
   *
   Прежде всего надо отметить тот факт, что другие завоеватели стремились уничтожить противника и разрушить его города и крепости, а Александр поступал по-иному: еще разрушая, начинал уже созидать, и создал новый мир, но на развалинах разрушенного им. То, что он победил и сломил, переживет его{49}. Это были дороги, города, га-вани и многое другое. Торговля составила предмет особой, всесторонней его забот-ливости; были задуманы отдаленные путешествия с целью новых открытий. Центральным пунктом монархии в умственном и коммерческом отношении был избран Вавилон. Другими словами, во всем чувствовалось не только новое веяние, но и основательность, рассчитанная на века.
   *
   Курций Руф в характеристике Александра делает следующие обобщения:
  
   "И в самом деле, если справедливо судить о нем, добрые качества царя следует приписать его природе, пороки - судьбе или возрасту. Невероятная сила духа, почти чрезмерная выносливость в труде, отвага, выдающаяся не только среди царей, но и среди тех, для кого она является единственной доблестью; его щедрость, дававшая людям даже больше того, чего просят у богов, милость к побежденным, щедрое возвращение многих царств тем, у кого он их отнимал войной, и раздача их в качестве подарка. Постоянное пренебрежение смертью, боязнь которой лишает других мужества; жажда похвал и славы, хоть и более сильная, чем следует, но вполне объяснимая при его молодости и столь великих подвигах; его почтительность к родителям: мать Олимпиаду он решил обессмертить, за отца Филиппа он отомстил; его благосклонность почти ко всем друзьям, благожелательность к солдатам; забота о них, равная величию его души; находчивость, едва совместимая с его молодым возрастом; мерой в неумеренных страстях было удовлетворение желаний в естественных границах и наслаждение - в пределах дозволенного. Это все, конечно, большие достоинства".
  
   Далее он выделяет те недостатки в характере Александра Македонского, которые не придают ему блеска:
  
   "А вот дары судьбы: он приравнивал себя к богам и требовал божеских почестей, верил оракулам, внушавшим ему это, и распалялся несправедливым гневом на отказывавшихся почитать его, как бога. Он переменил на иноземные свое платье и обычаи, стал перенимать нравы побежденных народов, которые до своей победы презирал. Его вспыльчивость и пристрастие к вину, проявившиеся в нем с юных лет, могли бы смягчиться к старости".
  
   И, тем не менее, подводя итог сказанному, Курций Руф отдает должное этому выдающемуся государю-полководцу, справедливо говоря о божественном покровительстве Александру Великому:
  
   "Все же надо признать, что если он многим был обязан своей доблести, то еще больше того - своей судьбе, которой владел как никто среди людей. Сколько раз она спасала его от смерти? Сколько раз безрассудно подвергавшего себя опасности она охраняла в неизменном счастье? Предел жизни она положила ему вместе с пределом славы. Судьба его выждала, пока он, покорив Восток и дойдя до океана, выполнил все, что доступно было человеку. Такому царю и вождю нужно было найти преемника, но тяжесть его дел была не по силам одному человеку. Итак, имя его и слава его дел распространили его царей и царства почти по всему миру, и прославленными оказались даже те, которые хотя бы в незначительной мере были причастны к его судьбе".
  
   *
   Арриан в своей характеристике Александра особенно подчеркивает его редкий полководческий дар:
  
   "Он обладал редким искусством в трудных обстоятельствах избирать лучшие средства, взвешивать, предугадывать вероятности успеха. Он не имел равного себе в искусстве устраивать войска, вооружать их, управлять ими, внушать им доверие к себе и ободрять их, сам первый подавая им пример преодоления опасностей с твердостью непоколеби-мою. В предприятиях сомнительных, отважность его решала победу. Кто лучше его умел предупреждать неприятеля и по-беждать его тогда, когда он и не подозревал еще движения против него Александра? Он свято соблюдал данное слово, умел остерегаться всякого обмана и, не оставляя себе ничего, являя щедрость к друзьям своим необыкновенную. Рожденный в мире по особливому предопределению богов, он не был подобен никому из смертных".
  
   *

   Надо полагать, что причиной его преждевременной смерти было не чрезмерное увлечение алкоголем, кутежи и сладострастные развлечения, на чем настаивают отдельные историки{50}. Отчасти, это так. Но самое главное заключалось в том, что даже такой мощный организм, как у Александра, не мог длительное время противостоять той разрушительной силе, которая сопровождает боевую деятельность полководца. Это - огромная сила ответственности, лежащая на нем; это постоянное напряжение ума и воли; это постоянная мобилизация всех человеческих ресурсов; другими словами, это работа на износ.
  
   Один великий полководец новейшего времени пишет по окончаний семи лет войны, что столько походов сделало его стариком, а когда он начал их, он находился в поре высшего расцвета сил и имел около сорока лет от роду. Александр находился беспрерывно в походах целых двенадцать лет, получал тяжелые раны, из которых не одна грозила опасностью для его жизни; он перенес бесконечные труды, беспокойства и волнения, сопровождавшие его грандиозные предприятия, потрясающие события на берегах Гифазиса, страшный переход по пустыне Гедрозии, мятеж ветеранов в Описе; он заколол Клита, предал казни Филоту и Пармениона. Предания не говорят нам, сохранили ли его ум и тело еще ту же гибкость и свежесть, как в дни похода на Дунай и в дни битвы при Гранике, или он начал делаться "нервозным" и почувствовал, что стареет преждевременно{51}.
  
   *
   Трудно что-либо сказать о том, остался ли в запасе у Александра резерв необходимых душевных и физических сил. Да и стоит ли гадать об этом? Речь идет о другом: ни один из приемников не мог сравниться с ним по мощи его политического и военного таланта, которые были развиты у Александра в высшей степени и взаимно дополняли и обогащали друг друга, помогая средствами политики исправить военные неудачи или же подкрепить военный успех мудрой, осторожной, справедливой, благой и полез-ной политикой.
   *
   Стратегическое искусство Александра Македонского представляет высочайший образец методической стратегии: смелая постановка цели и расчетливое, осторожное исполнение, низводящее долю слу-чайностей до минимума - отличительные ее черты. Смелостью стратегических комбинаций, даром предвидения, глу-бокими по идее планами, умением пользоваться всевозможными сред-ствами (политическими, моральными и военными для достижения по-ставленной цели, быстротою движения войск, даже при трудных местных условиях, своим тактическим искусством, необыкновен-ными глазомером и решимостью в бою Александр Македонский, по справедливости, завоевал себе место в числе великих полко-водцев мира{52}.
   *
   Сражения Александра отличаются необыкновенным искусством и заслуживают особенного внимания в тактическом отношении. Отличительною чертою их было нападение одним (преимуще-ственно правым) усиленным крылом, либо обоими, в косвенном боевом порядке, на одно или оба крыла неприятельские, с фронта, во фланг и в тыл. При этом все движения и действия Александровых войск были производимы с величайшими правильностью и точностью, и каждая часть, каждый род войск всегда были употребляемы вполне сообразно с их назначением, вооружением и устройством, с местностью, расположением и действиями неприятеля, и обстоятельствами{53}.
   *
   Он действовал во все времена года без различия, зимою как и летом, в странах горных и ровных, плодородных и бесплодных, населенных и безлюдных, всегда сообразуя с ними свои действия, никогда не затрудняясь представляемыми ими препятствиями. Ни широкие и быстрые реки, ни высокие, неприступные горы, ни песчаные степи - ничто не было в состоянии устрашить и задержать его. Напротив, где наиболее было препятствий и опасностей, туда он охотнее и направлял свое шествие, если только предвидел от того какую-либо пользу или выгоду. Иногда однако заботливость о своем войске за-ставляла его предпочитать дальнейшие, но удобнейшие пути кратчайшим, но труднейшим, и даже прибегать к обходам естественных препятствий и расположенного при них неприятеля{54}.
   *
   При всей своей деятельности, при всей быстроте своих движений, он всегда прилагал особенное попечение о сбережении своих войск и обладал редким искусством - по мере движения вперед не только не ослабляться, но и усиливаться. Имея на Гранике 40.000 войск, в последующих битвах, не смотря на убыль в промежутках между ними (оставленными в тылу гарнизонами, убитыми в делах с неприятелем, умершими от болезней, ранеными, больными, отосланными в Македонию и Грецию, и поселенными в Азии), он имел при Иссе - также 40.000, при Арбеле - 47.000, а при выступлении в индийский поход - до 135.000 войск. Он достигал этого усилением своего войска подкреплениями из Македонии и Греции (до 38.000 человек в продолжение целой войны) и в особенности наборами войск в завоеванных им областях Азии{55}.
   *
   "Повелевать, не внушая страха", было его мечтой. Как правило, Александр Македонский, завоевывая прежние персидские территории, присоединял их к своему государству, не изменяя государственного аппарата своих предшественников, т.е. персидских царей. Вся персидская монархия распадалась на сатрапии, т.е. территориальные деления, во главе которых стояли сатрапы.
  
   У Александра была тенденция, сохраняя институт сатрапов, заменять персидских сатрапов доверенными людьми из своего окружения. Но вынужденная осторожность заставляла Александра в той или иной форме обеспечивать двойное верховное начало.
  
   Сатрапы как начальники крупных территорий возглавляли и громадные военные силы, их основные функции были военные. Поэтому нужно было строго ограничить их военные функции, так как они могли сделаться опасными для Александра. Значительно ограничивалась компетенция сатрапа хотя бы уже тем, что во главе городов, входивших в сатрапии, стояли другие должностные лица, как начальники крепостей и находившихся в них значительных отрядов, под названием "стратегов". Они были непосредственно подчинены Александру.
   *
   Стараясь теснее слить греков и македонян с персами, Александр устроил между ними множество браков. Сам он женился на Статире (по другим источникам, на Роксане), старшей дочери Дария, а за Гефестиона выдал младшую дочь его Дрипетис. Затем он соединил браком 80 своих сподвижников с знатными персиянками и около 15.000 македонских воинов с персидскими женщинами, награжденными при этом богатейшим приданым. Все эти свадьбы были устроены в Сузе и сопровождались празднествами{56}.
   *
   Для того, чтобы уничтожить всякое различие между победителями и побежденными, Александр собрал вокруг себя тридцать тысяч юношей одного возраста, избранных из различных завоеванных областей, обученных и вооруженных по-македонски. С этою же целью знатные молодые люди и храбрейшие воины из Арии, Парфии и Персиды были включены в отряд македонских всадников, называвшиеся дружиною дру-зей (гетерия); азиатские князья были приняты даже в число самых приближенных царя. Так начал Александр осу-ществлять идею: уничтожить неприязнь, существовавшую с незапамятных времен между Европою и Азиею, заполнить раз-делявшую их пропасть взаимным сближением и таким образом создать великую, эллинско-македонско-персидскую всемирную монархию, граждане которой по возможности были бы сходны между собою в одежде, вооружении, нравах и образовании{57}.
   *
   Александр также послал повеление и о том, чтобы всем греческим изгнанникам, число которых простиралось до 20.000, было дозволено вернуться в свои государства. Этою мерою он составил почти в каждом городе довольно значи-тельную приверженную к нему партию{58}.
   *
   Все эти меры способствовали том, что в войске Александра не было серьезных межнациональных конфликтов, а, находясь вдали от Греции, он мог рассчитывать на то, что его приверженцы и почитатели (так называемая "македонская партия") сможет предпринять все, чтобы не допустить восстания против его (Александра) владычества. Так оно и было.
   *
   Александр Великий был чрезвычайно внимателен к вопросам воздаяния должного павшим воинам, прекрасно понимая, что это внимание особенно ценится воинами.
  
   Так, потери войск Александра при Гранике были сравнительно незначительны; при первой атаке на поле битвы осталось двадцать пять всадников из илы Аполлония и кроме того пало около шестидесяти всадников и трид-цати пехотинцев. На следующий день они были погребены в полном вооружении и со всеми воинскими почестями, а оставшиеся дома родители и дети их освобождены от податей.
  
   *
   Алек-сандр лично позаботился о раненных, обошел их, осмотрел их раны и выслушал от каждого рассказ о том, как он их получил. Он приказал похоронить также и павших персидских вождей и греческих наемников, нашедших смерть на службе врагу, но зато взятые в плен греки были закованы в цепи и отосланы в Македонию на общественные каторжные работы за то, что они, вопреки общему постановлению Греции, сражались про-тив Греции за персов.
  
   При Иссе потери македонского войска определяются в 300 человек пехоты и 150 всадников. Сам царь был ранен в бедро. Не смотря на это, на следующий день после битвы он посетил раненых и приказал со всеми воинскими почестями по-хоронить павших, выстроив все войско в боевом порядке; их памятниками были три алтаря у Пинара, а город Александрия, заложенный при входе в сирийские проходы, был памятником великого дня Иссы, одним ударом уничтожившего могущество Персии{59}.
  
   *
   Эти примеры Александра показывают, как высоко он ценил воинскую доблесть и как хорошо понимал важность воздаяния должного заслугам храбрых солдат не только в форме торжественных актов, но и материального обеспечения их семей. Это была не только социальная защита семей военнослужащих, но и общественно-политическая форма благодарности тем, кто с честью погиб на поле брани.
   *
   Для понимания полководческого искусства Александра особое значение имеют его речи и диалоги, которые содержатся в трудах Арриана, Курция Руфа и Плутарха
  
   К таким речам-диалогам относится речь Пармениона и ответ Александра по поводу переправы через реку Граник, речь Александра о походе на Египет, речь Каллисфена о его миссии при Александре и о поведении последнего. В виде прямой речи изложено распоряжение, которое Александр дал Кратеру, Птолемею. Особо нужно выделить выступление Александра перед военачальниками, в котором он стремился поднять настроение войска. Эта речь широко освещает достижения армии Александра - ее завоевания и стратегическое положение. Особенно интересен ответ старого заслуженного воина Кена. В нем Арриан, сам того, может быть, не желая, излагает устами оратора одну из основных причин крушения похода Александра. Кен в скромной трезвой форме напоминает Александру о больших потерях, понесенных армией за истекшие годы похода: "Ты видишь сам, сколько македонцев и эллинов ушло вместе с тобой и сколько нас осталось". Много солдат выбыло, когда у жителей Фессалии отпала охота "нести тяготы войны и походов". Их Александр отпустил домой. Греков селили в новые, основанные Александром города (не все остались там добровольно). Много народу погибло в боях. Неспособные по возрасту и состоянию здоровья продолжать поход "рассеялись кто где по Азии". Много народу умерло от болезней. Эти и другие причины значительно подорвали боеспособность армии. Отсюда и мучительная тоска по родине. Среди других речей следует еще отметить обращение Александра к войску после казни 13 македонцев. Он выступил с восхвалениями Филиппу, отцу, указал на рост культуры у македонцев, подробно рассказал о том, как они получили власть над Элладой. Александр подчеркивал свои заслуги перед общим делом, щедрость свою и указал на большую демобилизацию войск.
  

   Не станем, по примеру некоторых историков, подвергать сомнению подлинность и точность той или иной речи (здесь вполне возможно некоторое отступление от действительности). Важно другое: главные мысли, акценты речи, выводы и обобщения, в них содержащиеся, представляют не только образец полководческого ораторского искусства, но и достойный уважения пример использования слова для поднятия духа своих солдат, вселения в них уверенности в свои силы, а также предупреждения необоснованной боязни противника, недооценки его силы и мощи...
   *
   Александр прекрасно понимал значение психологии в полководческой деятельности. Знание национальной психологии помогало ему точно и верно воздействовать на чувства своих воинов. Об этом Курций Руф писал так:
  
   Объезжая ряды, он обращался к воинам с разными речами, соответственно чувствам каждого. Македонцам, победителям в стольких войнах в Европе, отправившимся не только по его, но и по своей воле покорять Азию и самые дальние страны Востока, он напомнил об их древней доблести. Они, мол, прошедшие по всему миру в пределах пути Геркулеса и Отца Либера, покорят себе не только персов, но и все остальные народы: Бактрия и Индия станут македонскими провинциями. Те, что они видят теперь, - это наименьшая часть их добычи; победа откроет перед ними все. Их уделом будет не бесплодный труд на крутых скалах Иллирии и камнях Фракии, но весь Восток станет их добычей. Им почти не понадобятся мечи: всю вражескую армию, дрожащую от страха, они смогут отогнать щитами. Он призвал в свидетели своего отца Филиппа, победителя афинян, и напомнил воинам, как была покорена Беотия и сравнен с землей ее славнейший город. Он говорил то о реке Гранике, то о том, сколь много городов было ими взято или сдалось на милость победителя, и напомнил воинам, что все находящееся позади них покорена ими и повержено к их ногам. Обращаясь к грекам, он напомнил им, что война против Греции была начата народами Персии сначала по дерзости Дария, а затем Ксеркса, потребовавших от них земли и воды, чтобы не оставить сдавшимся ни глотка из их источников, ни привычного куска хлеба. Дважды были разрушены и сожжены греческие храмы, осаждались города и нарушались все божеские и человеческие законы. Иллирийцам же и фракийцам, привыкшим жить грабежом, он приказывал смотреть на вражеское войско, сверкающее золотом и пурпуром, несущее на себе добычу, а не оружие; пусть они, как мужи, отнимут золото у этих по-женски слабых народов и обменяют свои голые скалы, промерзшие от вечного холода, на богатые поля и луга персов{60}.
  
   *
   Опираясь на знание психологии, Александр Великий умел так сильно поражать сознание своих воинов, что те становились преданнейшими ему людьми, готовыми ради него пойти на любые рискованные предприятия. Примером тому может послужить случай, описанный Плутархом:
  
   "Намереваясь вновь сразиться с Дарием, Александр выступил в поход. Услышав о том, что Дарий взят в плен Бессом, Александр отпустил домой фессалийцев, вручив им в подарок, помимо жалованья, две тысячи талантов. Преследование было тягостным и длитель-ным: за одиннадцать дней они проехали верхом три тысячи триста стадиев, многие воины были изнурены до предела, главным образом из-за отсутствия воды. В этих местах Александр однажды встретил каких-то македонян, возивших на мулах мехи с водой из реки. Увидев Александра, страдавшего от жажды, - был уже полдень, - они быстро наполнили водой шлем и поднесли его царю. Александр спросил их, кому ве-зут они воду, и македоняне ответили: "Нашим сы-новьям; но если ты будешь жить, мы родим других детей, пусть даже и потеряем этих". Услышав это, Александр взял в руки шлем, но, оглянувшись и уви-дев, что все окружавшие его всадники обернулись и смотрят на воду, он возвратил шлем, не отхлебнув ни глотка. Похвалив тех, кто принес ему воду, он ска-зал: "Если я буду пить один, они падут духом".
  
   Видя самообладание и великодушие царя, всадники, хлест-нув коней, воскликнули, чтобы он, не колеблясь, вел их дальше, ибо они не могут чувствовать усталости, не могут испытывать жажду и даже смертными счи-тать себя не могут, пока имеют такого царя" {61}.
   *
   Трудно преодолеть искушение вновь и вновь приводить в доказательство благородства и величия Александры примеры и факты, заимствованные из трудов выдающихся историков. Но, видимо, это надо сделать, отдав должное их (историков) труду, поместив, насколько это возможно, извлечения из их произведений в данном томе "Всеобщей хрестоматии полководческого искусства".
  

ПРИЧИНЫ КРАХА МОГУЩЕСТВА МАКЕДОНИИ

  
   Нам же остается сделать заключение о причинах утраты Македонией своего былого (во времена Филиппа и в эпоху Александры) могущества.
   *
   Пожалуй, никогда ранее личное влияние одного человека не производило такого внезапного, такого глубокого и обнимавшего такой обшир-ный район переворота. Этот переворот не был результатом случайного стечения обстоятельств, но, насколько мы можем су-дить, был продуктом единой воли и произведен с сознательной последовательностью. Такое грандиозное дело было под силу только такой выдающейся личности, как Александр. Среди его сподвижников не было ни одного равного ему. Империя, прочно державшаяся на плечах одного, распалась, когда ее стало подпирать несколько человек.
   *
   К этому должно еще прибавить, что из числа седелевкидов, птолемеев и правителей отложившихся от Сирии и вновь образовавшихся государству весьма немногие, своими дарованиями и нравственными качествами, выходили из ряду, большею же частию были люди неспособные и в нравственном отношении недостойные. - Предавшись роскоши, изнеженности и разврату, раздираемые семейными и дворцовыми кознями и распрями, неспособные управлять ни гражданскими, ни военными делами, они все более и более ниспадали на степень древних восточных деспотов и последних персидских царей. А под вредным влиянием их, и военные учреждения, и армии на Востоке стали так-же принимать древние, обычные ему, вид и характер, во всех отношениях, а состава, и устройства, и управления, и духа, и порядка в них{62}.
   *
   Ядро, глав-ная сила и лучшая часть македонской армии дотоле - отборные дру-жины царских сподвижников и телохранителей, составляемые из знатнейших лиц высшего сословия народного, особенно сдедались главными орудиями и деятелями всех дворских и внутренних переворотов в Македонии, низводили с престола и воз-водили на него царей по своему произволу, переходили от одного честолюбца к другому и нередко позорили себя изменой и пре-дательством (как например, аргираспиды в 317 г., в верхней Азии, в бою возмутившиеся против Евмена и изменически предавшие его Антигону). Пример их имел заразительное влияние и на другия войска Македонской армии: постоянные (фалангу), областные, вспомогательные и особенно - наемные, число которых умножалось все более и белее. Обычай служить наемниками и вербовать наемников распространился в это время и в Ма-кедонии, как и в Греции и на Востоке, до крайней степени, и ценою золота всегда можно было иметь сколько угодно наемных войск.
  
   Но покупные и продажные наемники были, как уже не раз говорено выше, не только ненадежны, но крайне вредны и опасны для государства{63}.
  
   *
   Одним из объективных обстоятельств распада империи Александра стало то, что в ее составе были разные (по культуре, степени цивилизации, образу жизни, духовности и т.д.) народы. Держать такие народы в повиновении могла только сильная рука и мудрая политика. Когда Александра не стало, узда власти так сильно слабла, что, если так можно выразиться, безумные лошади понесли своих седоков к опасным кручам, с которых они и скатились в пропасть...
  
   Сильные беспорядки и опасные нововведения начались во многих местах; дух своеволия и гордости, господствовавший между сатрапами прежнего персидского царства, слишком скоро нашел доступ и к теперешним наместникам и правителям; оставаясь без надзора во время отсутствия царя и обладая почти неограниченной властью, многие сатрапы, как македоняне, так и персы, самым страшным образом утесняли свои народы, позволяли все своему корыстолюбию и сладострастию и не щадили даже храмов богов и могил умерших{64}.
   *
   Другое объективное обстоятельство состояло в том, что прекращение грандиозных походов, в которые вовлекалось огромное количество туземного населения и тем самым обеспечивало сносное существование больших масс населения за счет военной добычи, с одной стороны, породили большие солдатские массы и отвратили их от мирной жизни и созидательного труда, с другой стороны, после окончания таких походов создали массу взрывоопасного элемент, способного использовать свои военные знания и опыт везде, где на него народился новый спрос: новые наемные войска и банды (криминал).
  
   Военная сила из опоры государственности превратилась в мощное орудие его разрушения.
  
   *
   При своем желании влить в македонское войско азиатские народы, как нам кажется, Александр переусердствовал в том отношении, что настолько приблизил к себе влиятельных вельмож этих народов, что оттеснил на второй план своих соотечественников.
   Сделав подобное, он, по нашему мнению, совершил двойную ошибку: во-первых, доверился тем, кого только что покорил, что само по себе опасно{65}; во-вторых, отдалил от себя ту часть сподвижников, которая только и могла быть настоящей, преданной опорой царя-полководца (т.е. македонскую знать).
  
   Этот опыт царя македонского приводил к заключению о том, что только представители титульной нации могут быть надежной опорой власти и государственности, только от державной нации можно ожидать самоотвержения и стойкости в войне. Интересы же малых народов, входящих в состав государства, могут лишь на какое-то (большое или малое) время совпадать с интересами титульной (основной) нации. Все же остальное время национальные интересы малых народов могут не только расходиться, но и противоречить интересам государствообразующей нации. Нужно ли делать выводы для кадровой политики государства?
  
   *
   Раскол, наступивший в войске Александра в Индии, был следствием его "персидской практики". Многие, особенно старые генералы времен Филиппа, не скрывали своей нелюбви к персам и своего недоверия к Александру. Раскол ожесточал умы и даже вы-разился в том, что на военном совете более резкие генералы желали видеть войну оконченною, войско распущенным и добычу разделенной; по-видимому, под их влиянием и в войске тоже все громче и громче выражалось желание возвратиться на родину.
  
   Тот факт, что виновных, которых Александр считал необходимым покарать, он находил в кругу высших начальствующих лиц, был опасным симптомом состояния его войска и первым зловещим изъяном в столь прочном и крепком доныне орудии его могущества, представлявшем единственную гарантию его успехов и его дела вообще{66}.
  
   *
   Была и другая болезнь александрова войска, которая поразила этот некогда могучий и здоровый организм. Золото, роскошь, богатые трофеи сделали то, что не смогли сделать ни одни войска. Главная, основная их сила нравственная, бывшая причиной их цветущего состояния, была последовательно поколеблена.
  
   Преемники Александра, движимые неограниченным честолюбием, стремлением к верховной власти и взаимною завистью, первые подавали иример презрения к законам, помышляя не о повиновении, но о преобладании. Для исполнения своих честолюбивых замыслов, посредством войн в больших размерах, на обширных пространствах земли, они имели потребность в значительных во-енных силах и способах, и для приобретения их были нераз-борчивы в средствах. Главным орудием для них должны были служить армии, на них и возлагали они свои надежды, и для привлечения их на свою сторону и наибольшего усиления их не щадили денег, попускали всякого рода послабления, не гнушаясь ни изменой, ни предательством, ни тому подобными, не-достойными действиями. Но армии, с своей стороны, постигая всю свою цену, значение и важность, также, подобно полководцам, помышляли не о повиновений, а о преобладании и власти, продавали честолюбцам свое содействие ценой золота и всякого рода уступок и послаблений, вмешивались во все политическия козни, раздоры и смуты, и, вместе с честолюбцами-полковод-цами, сделались главными деятелями в политических и воен-ных событиях этого смутного, мрачного времени. Дисциплина в армиях пала совершенно и, вместо нее, в них распространился дух своеволия, буйства, мятежа, корыстолюбия и всякого нравственного разврата. Весьма естественно и понятно, что при таком глубоком нравственном упадке армий и их полководцев, греко-македонския военные учреждения, сохранив лишь внешния формы свои, совершенно утратили внутренний дух, ожив-лавший их во времена славы Греции и при Филиппе и Александре, и стали - телом без души{67}.
   *
   Другими словами, Восток, кото-рый Александр хотед песредствем греческой цивилизации слить с Европой, обратился снова в прежний Восток и едва ли не худший, а военные учреждения и армии его пришли совершенно в тоже состояние, в каком находились в персидской монархии перед завоеванием ее Александром Великим.
   *
   Печальный, но неизбежный конец развития мощной монархии: наследство, доставшееся от Александра, было не по силам тем, кто взял власть в свои руки после его смерти.
   Примечания
   1.В данном случае наша благодарность Демосфену объясняется структурным расположением материала в данном томе, а выводы базируются на тех многих источниках информации, которые использованы автором-составителем при исследовании уроков Древней Греции.
   2.См.: Шахермайр Ф. Александр Македонский. - М., 1984. - С.11-12.
   3.См.: Там же. - С.12.
   4.По примеру многих древних государств, македонские цари требовали от своих вассалов поставлять в войско определенное число конных воинов в зависимости от величины полученного земельного надела. Это требование выполнялось беспрекословно. При этом содержание войска ничего не стоило царю, так как вассалы содержали свою дружину за собственный счет.
   5.См.: Беккер К.Ф. Древняя история. Ч. 2. - СП б., 1890. - С.189.
   6.Гетайры - род македонских дворян.
   7.Пиры устраивались по каждому поводу, но особенно пышные - во время свадеб и похорон.
   8.См.: Шахермайр Ф. Указ. соч. - С.14.
   9.Там же. - С.15.
   10.Палладиум - опора, защита.
   11.Шахермайр Ф. Указ. соч. - С. 15-16.
   12.См.: Беккер К.Ф. Указ. соч. - С.232.
   13.Шахермайр Ф. Указ. соч. - С. 27-28.
   14.См.: Курциус Э. История Греции. Т.3. - М.. 1880. - С.405-406.
   15.См.: Дройзен И.Г. История эллинизма. т.1. История Александра Великого. - М., 1891. - С.53.
   16.См.: Дюрант В. Жизнь Греции / Пер. с англ. В. Федорина. - М.: КРОН-ПРЕСС, 1997. - С.480.
   17.Разделяй и властвуй.
   18.См.: Шахермайр Ф. Указ. соч. - С. 37.
   19.См.: Курциус Э. Указ. соч. - С.406.
   20.См.: Беккер К.Ф. Указ. соч. - С.190.
   21.См.: Дройзен И.Г. Указ. соч. - С.21.
   22.См.: Курциус Э. Указ. соч. - С.407.
   23.См.: Дройзен И.Г. Указ. соч. - С.28-29,51.
   24.См.: Курциус Э. Указ. соч. - С.409.
   25.См.: Голицын Н.С. Всеобщая военная история древнейших времен. Ч. 1. От древнейших времен до смерти Александра Великого (323 г. до Р. Х.). - СП б., 1872. - С. 336-337.
   26.См.: Дюрант В. Указ. соч. - С.480-481.
   27.См.: Курциус Э. Указ. соч. - С.408.
   28.См.: Дройзен И.Г. Указ. соч. - С.52.
   29.См.: Курциус Э. Указ. соч. - С.409.
   30.См.: Дройзен И.Г. Указ. соч. - С.52.
   31.См.: Голицын Н.С. Указ. соч. Ч.1. - С. 336.
   32.См.: Там же. - С. 337.
   33.См.: Там же. - С. 337.
   34.См.: Дройзен И.Г. Указ. соч. - С.61-62
   35.См.: Шахермайр Ф. Указ. соч. - С. 34-36.
   36.Особым доверием современных историков пользуется Флавий Арриан, живший во II в. В отличие от Помпея Трога и некоторых других писателей эллинистическо-римской эпохи он стремился следовать древним образцам классической греческой историографии. Составляя "Анабасис" Александра, он явно подражал знаменитому "Анабасису" Ксенофонта. Арриан занимал видные государственные и военные посты, был консулом, управлял провинцией Каппадокия при императоре Адриане. Все это обеспечило ему необходимую эрудицию в практических делах -- она проявляется, прежде всего, в профессиональном описании военных операций. Стараясь дать объективное и выверенное изложение фактов, историк обращался к самым ранним источникам об Александре, сочинениям его спутников в походе, -- главным образом Птолемея и Аристобула. Сравнивая их описания, он вносил в свой труд лишь то, что казалось наиболее правдоподобным.
   37.Фактически все последующие 12 лет жизни Александра Великого - это один непрерывный военный поход, начавшийся в пределах Греции и окончившийся в далекой Индии.
   38.Хотя сам Александр у Арриана говорит о том, что его вперед его толкает жажда славы, можно предположить, что желание прославиться все же уступало место более высокому мотиву - осуществить миссионерскую миссию, соединив достижения Востока и Запада во благо человеческой цивилизации.
   39.См.: Дройзен И.Г. Указ. соч. - С.56.
   40.См.: Там же. - С.61.
   41. См.: Шахермайр Ф. Указ. соч. - С. 67.
   42.См.: Дройзен И.Г. Указ. соч. - С.83.
   43.На латинском языке единственное сохранившееся произведение, посвященное Александру Македонскому, принадлежит Квинту Курцию Руфу. Оно соединяет в себе особенности как историографического, так и биографического жанра. Курций, несомненно, был человеком начитанным -- об этом свидетельствуют и стиль повествования, и часто встречающиеся литературные реминисценции. Поэтому кажется вполне вероятным, что он был знаком с различными трудами об Александре. Можно лишь утверждать, что, в отличие от Арриана, он вряд ли последовательно выбирал наиболее ранние и достоверные источники. Сам характер его задач не требовал настоящей работы [11] исследователя. Курций ориентировался не столько на наиболее надежных авторов, сколько на самых популярных. И именно поэтому у него легче найти совпадения с Диодором и Помпеем Тротом (Юстином), нежели с тем же Аррианом (и даже Плутархом). Возможными кажутся прямые заимствования из Диодора и Помпея Трога, хотя обычно речь должна идти скорее об общих источниках названных писателей.
   44.Курций Руф, IV, 11, 14 и др.
   45.Там же, III, 12, 18.
   46.В нашу задачу не входит системное описание походов и сражений Александра Великого в силу того факта, что история военного искусства довольно подробно излагает эти сведения. Мы же обращаем внимание на то, как Александр поступал и действовал, как влиял на свои войска, как сочетал политику и стратегию и как тактическими решениями влиял на противника.
   47.Мемнон, родосец, предводитель греческими войсками в сражении при Гранике, 334 до Р.Х. Воевал на стороне Персии.
   48.См.: Шахермайр Ф. Указ. соч. - С. 121.
   49.См.: Дройзен И.Г. Указ. соч. - С.169.
   50.Плутарх подтверждает сказанное так: "И к вину Александр был привержен меньше, чем это обычно считали; думали же так потому, что он долго засиживался за пиршественным столом. Но в действительности Александр больше разговаривал, чем пил, и каждый кубок сопровождал длинной речью. Да и пировал он только тогда, когда у него было много свободного времени. Если же доходило до дела, Александра не могли удержать, как это не раз бывало с другими полководцами, ни вино, ни сон, ни развлечения, ни женщины, ни занимательные зрели-ща. Об этом свидетельствует вся его жизнь, которую, как коротка она ни была, он сумел заполнить много-численными и великими подвигами". - См.: Плутарх. Избранные жизнеописания. В 2-х т. Т.II. - М., 1987. - С.383-384.
   51.См.: Дройзен И.Г. Указ. соч. - С.382.
   52.См.: Михневич Н.П. История военного искусства с древнейших времен до начала девятнадцатого столетия. 2-е доп. изд. - СП б., 1896. - С.36.
   53.См.: Голицын Н.С. Указ. соч. Ч.1. - С.426.
   54.См.: Там же. - С.425.
   55.См.: Там же. - С.425-426.
   56.См.: Беккер К.Ф. Указ. соч. - С.230.
   57.См.: Там же. - С.230.
   58.См.: Там же. - С.233.
   59.См.: Дройзен И.Г. Указ. соч. - С.109, 147.
   60.Курций Руф, 10, 4-10.
   61.Плутарх. Указ. соч. - С.405.
   62.См.: Голицын Н.С. Всеобщая военная история древнейших времен. Ч. 2. От смерти Александра Великого до 2-ой Пунической войны (323 г. - 218 г. до Р.Х.). - СП б., 1873. - С.10.
   63.См.: Голицын Н.С. Указ. соч. Ч.2. - С.6.
   64.См.: Дройзен И.Г. Указ. соч. - С.343.
   65.Поверженный враг, если он имеет хоть чуточку самолюбия и чести, всегда помышляет о реванше. У восточного противника чувство мести замешено в крови. В силу этого обстоятельства побежденные народы можно рассматривать лишь как попутчиков, но даже не союзников: попутчик идет до первой развилки дорог, а союзник идет вместе всю дорогу и не отступает (не предает), когда встречается опасность.
   66.См.: Дройзен И.Г. Указ. соч. - С.230, 235.
   67.См.: Голицын Н.С. Указ. соч. Ч.2. - С.3-4.
  
  
  
   Публикации, близкие по теме:
  
   Глас вопиющего?   22k   "Статья" Публицистика. Россия.
   Чему учит военная история России   91k   "Очерк" История. Россия.
   Ахиллесова пята Египта   113k   Оценка:7.42*4   "Глава"
   Везде настигать врага   37k   "Глава" История. Скифия.
   От Иерихона к Вавилону   128k   "Глава" История. Древнееврейское государство.
   Почему пал Ашшур?   32k   "Глава" История. Ассирия.
   Рыцари из пастухов   62k   "Глава" История. Древняя Персия.
   Секретное оружие Китая   152k   "Сборник рассказов" История. Древний Китай.
   Уроки Иенской катастрофы   136k   Годы событий: 1806-1813. "Документ" История. Пруссия.
   Не забывайте монархии греческой   129k   "Статья" История. Древняя Греция.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

  

  
  
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023