ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. Флирт с союзниками в "русском вопросе"

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

"Бездна неизреченного"...

Мое кредо:

http://militera.lib.ru/science/kamenev3/index.html

Готов передать в дар офицерам (воинской части, ВВУЗам, конкретным людям) часть моих трудов, из авторской "Энциклопедией русского офицера" .

0x01 graphic

Секрет. 1884.

Художник Маковский Владимир Егорович (1846-1920)

А. Деникин

ФЛИРТ С СОЮЗНИКАМИ В "РУССКОМ ВОПРОСЕ"

(Фрагменты из книги "Очерки русской смуты")

Кто взял богатую жену, тот взял себе более госпожу, нежели жену. Если жены и без того бывают исполнены гордости и склонны к честолюбию, то когда и то будет им прибавлено, как они могут быть сносными для супругов? А кто взял жену, равную по состоянию, или беднейшую, тот взял себе помощницу и сотрудницу и внес в дом все блага; потому что нужда бедности располагает ее беречь своего мужа и во всем слушаться его и повиноваться ему, и устраняет всякий повод к несогласию, вражде, гордости и оскорблению, а напротив делается союзником мира, единодушия, любви и согласия.

И. Златоуст

"У России только два союзника: ее Армия и Флот", -

сказал Царь- Миротворец.

Внешние сношения Юга во второй половине 1919 года: Франция и Англия

Внешняя политика правительства Юга во вторую половину 1919 года не претерпела серьезных изменений.

После Одессы и Крыма по Югу пронеслась волна германофильства, как следствие горького разочарования в союзниках, и особенно французах. Вероятно, Париж имел преувеличенное представление об этих настроениях, потому что они вызвали явное беспокойство в правящих сферах Франции и целый ряд предостережений со стороны русских политических деятелей Парижа. Так, Маклаков, выражая крайнее опасение перед возможностью восстановления политического влияния Германии на Россию, предостерегал, что оно "будет и глубже, и вреднее, и бесповоротнее...".

"Понимая все, что накипело в душе, -- писал он, -- в окончательном выводе все-таки можно с уверенностью сказать следующее: Франция ни в какой мере не заинтересована в ослаблении России, наоборот: сильная Россия ей необходима, так как без нее она в Европе будет изолирована. У нас нет ни малейшей противоположности интересов с Францией, а ее денежные претензии к нам сами по себе требуют и сильной, и богатой, и единой России... Никто из великих держав меньше Франции не требует за свою дружбу и союз..."

Опасения были неосновательны. Вероятно, и убежденные германофилы не могли бы указать, какую реальную помощь была в состоянии оказать русскому делу в то время Германия -- поверженная, оккупированная, зависимая от победителей -- без их санкции.

Главное командование не предполагало изменять политический курс. Так же относилось к этому вопросу и "Особое совещание", на заседании 28 ноября 1919 года единогласно подтвердившее необходимость придерживаться союзной ориентации.

Выбора не было.

Причины столь неудачной до той поры политики Франции Маклаков объяснял известным легкомыслием, незнанием России, пристрастием к демократизму, боязнью своих демократических партий, боязнью реставрации в России ее германофильства" и т. д.

"Конечно, был некоторый флирт с украинцами, продолжается он с поляками и финляндцами, но не забудьте, что все это основано отчасти на незнании, отчасти на традиционных воспоминаниях и симпатиях, основанных в значительной степени на позиции русских передовых кругов, которые в своей ненависти к старому режиму преувеличивали страдания и Польши, и Финляндии, а еще больше на том, что в момент крушения России, когда можно было опасаться, что Россия есть действительно расслабленный колосс, от которого скоро ничего не останется, Франции приходилось цепляться за остатки ее прежней мощи. Но как только появляется вера в то, что будет сильная Россия, все симпатии Франции, самые искренние, идут опять к ней".

В таком же роде писал граф Коковцев, ссылаясь на свою осведомленность благодаря обширным связям в политическом мире Франции:

"В настоящее время французы переживают новый поворотный этап... Их страшит будущая беззащитность перед призраком возможного возрождения Германии. Они преувеличивают до крайности эту способность возрождения, быть может, искренне даже не верят в нее, но для них и для всех сторонних наблюдателей здесь ясны два положения:

1. Глубокое внутреннее расстройство Франции, упадок настроения большинства народных масс к продолжению вооруженной борьбы, организованность рабочего класса, не желающего возвращаться к упорному труду, и неизбежность отсюда искать сближения с другими народами.

2. Крайняя ненадежность помощи Америки в будущем, неустойчивость ее внешней политики, стремление ее вовсе отойти от европейских осложнений, вернуть себе недавнюю замкнутость в сфере собственных интересов и невозможность поэтому рассчитывать на нее в минуту действительной опасности.

Отсюда больше, чем от серьезной веры в близкую германскую опасность, с каждым днем крепнет страх перед изолированностью Франции и необходимость подготовить в будущем восстановление союза с Россией, вернуть к себе наши симпатии и сделать все возможное, чтобы не допустить Россию или броситься в объятия Германии или же считать единственным своим другом Англию и подпасть целиком под ее политическое и экономическое влияние.

Здесь начинает даже пробиваться болезненная мысль, как бы не зародилась в один прекрасный день страшная перспектива взаимного сближения Германии, России, Японии и Италии на почве нынешнего хаоса изо дня в день осложняющихся отношений недавних союзников".

В связи с отправлением из Парижа на Юг России миссии генерала Манжена граф Коковцев "по всем доходящим до него сведениям" заключал, что она "имеет истинной целью попытаться (заставить) забыть прошлое и положить начало лучшему будущему, усматривая в Вас и Ваших силах ту ближайшую и реальную власть, которая способна возродить Россию из хаоса и разорения".

Во время поездки нашей делегации в Париж генерал Драгомиров после посещения Клемансо в письме ко мне излагал свои впечатления:

"Все понимают необходимость союза с нами. Панически боятся реванша Германии и чтобы мы не соединились с Германией против Европы. Клемансо был со мною очень предупредителен. Сначала резко пытался нападать на нас, что мы "враги Франции"; ссылался на какое-то письмо Ваше к Колчаку, в котором Вы будто бы весьма резко критиковали политику Франции. Пытался обвинять в том же и меня. Я дал ему на это... резкий отпор, что "врагами Франции" никогда не были, но, несомненно, весьма отрицательно относились к французским генералам, создавшим одесскую катастрофу. Клемансо в конце концов несколько раз объявил, что будет оказывать нам всяческую помощь, но, конечно, не людьми. От "людей" я поспешил отказаться, а настаивал на скорейшей моральной поддержке, путем немедленного формального признания правительства Колчака и принятия наших представителей в сонм официальных послов других держав. На это я ответа не получил. Разговор кончился почти дружески повторением обещания -- помочь всем, чем может. Из письма Нератова Вы узнаете, что такую же помощь обещает и Пишон".

Я убежден, что и эти, и другие мои осведомители совершенно правильно освещали настроения правившей Франции. Казалось несомненным, что положительные отношения ее к противобольшевистской России имели под собою твердый базис: 1) угроза русского большевизма, 2) опасность русско-немецкого сближения, направленного против Франции и 3) преимущественная заинтересованность ее в признании и уплате российского государственного долга.

И тем не менее французская политика не сделала своего "выбора", оставшись на распутье: Франция делила свое внимание между Вооруженными силами Юга, Украиной, Финляндией и Польшей, оказывая более серьезную поддержку одной лишь Польше, и только для спасения ее вступила впоследствии в более тесные сношения с командованием Юга в финальный, крымский период борьбы. Это обстоятельство придавало всей политике Франции в "русском вопросе" характер нерешительности, неустойчивости, беспочвенного гадания и отсутствия той доли риска, которая законна и неизбежна во всяком большом политическом предприятии.

В итоге мы не получили от нее реальной помощи: ни твердой дипломатической поддержкой, особенно важной в отношении Польши, ни кредитом, ни снабжением.

После неудачного представительства капитана Фуке во главе французской военной миссии стал полковник Корбейль -- человек серьезный и уравновешенный, с которым установились вполне дружелюбные отношения. Но он был представителем только главного командования на Востоке, имел весьма ограниченные полномочия и служил, главным образом, передаточной инстанцией в наших сношениях с Константинополем и Парижем. Мы связывали большие надежды с приездом осенью 1919 года миссии генерала Манжена, командированного уже правительством, обладавшего "широкими полномочиями", как гласила верительная грамота, обязанного "облегчить сношения между Добровольческой армией и французским командованием для вящей пользы противобольшевистской борьбы и укрепления связей, соединяющих издавна Францию с Россией".

Надежды не оправдались.

В таганрогской миссии не было никакой русской политики, потому что ее не было и в Париже. Все попытки сдвинуть вопрос с мертвой точки не увенчались успехом, и миссия сохранила свой прежний характер, главным образом, осведомительного и отчасти консульского органа. Мы вели длительную переписку и разговоры по поводу захвата французами черноморского транспорта и возвращения интернированных судов русского военного флота; по поводу претензий французских предпринимателей Кривого Рога и Донецкого бассейна; франкофобских выходок некоторых южных органов печати и так далее, и так далее.

Разговоры -- нудные и раздражающие.

Была попытка со стороны французского командования и к осуществлению пресловутой англо-французской конвенции о "зонах действий...". В августе 1919 года я получил уведомление, что на основании этой конвенции "контроль над пассажирами, следующими во все (русские) порты на запад от входа в Азовское море, будет производиться французскими властями". Для этой цели французы решили послать свои паспортные бюро сначала в крымские порты, потом в Одессу.

Начальнику французской миссии было сообщено о недопустимости вмешательства в наши внутренние дела и о том, что "контроль над лицами, прибывающими в район ВСЮР, осуществляется российскими дипломатическими и военными представителями за границей, без разрешения которых никто в пределы Юга России не может быть допущен". В конце концов штаб генерала Франше д'Эспере свел вопрос к "недоразумению", и французские контрольные пункты из чинов, "аккредитованных при русских властях", были допущены на побережье, но лишь для контроля лиц, выезжающих из России в Константинополь, то есть в фактическую зону союзной оккупации...

Мы ли были недостаточно логичны, французы ли слишком инертны, но экономические отношения с Францией также не налаживались. Только в декабре французское правительство аккредитовало при "Особом совещании" своего представителя, директора русского отдела "L'OFFICT commercial господина Cottavoz для установления этих "огромной важности отношений". Как раз ко времени, когда началось уже отступление армий Юга...

Англичане, доставляя нам снабжение, никогда не возбуждали вопроса об уплате или компенсациях. Французы не пожелали предоставить нам огромные запасы, свои и американские, оставшиеся после войны и составлявшие стеснительный хлам, не окупавший расходов на его хранение и подлежавший спешной ликвидации. Французская миссия с августа вела переговоры о "компенсациях экономического характера" взамен за снабжение военным имуществом и после присылки одного, двух транспортов с ничтожным количеством запасов. Маклаков телеграфировал из Парижа, что французское правительство "вынуждено остановить отправку боевых припасов, что было бы особенно опасным для Юденича", если мы "не примем обязательство -- поставить на соответствующую сумму пшеницу".

Это была уже не помощь, а просто товарообмен и торговля. Такое соглашение, помимо наших финансовых затруднений, осложнялось значительно тем еще обстоятельством, что, в корне разрушая принцип морального обязательства союзной помощи в борьбе с общим врагом, могло вызвать, как о том предупреждал и Маклаков, соответственные требования и со стороны Англии. Казне Вооруженных сил Юга такая тягота была бы не под силу.

И тем не менее я был искренен, когда в октябре на приеме французской миссии во главе с генералом Манженом говорил:

"В жизни народов бывают моменты падения и возрождения, моменты сдвига с исторического пути и переоценки взаимоотношений. Но неумолимый закон бытия не допускает уклонения от поставленных им вех. В таком положении находятся русско-французские отношения, созданные не людьми, а взаимными жизненными интересами народов. Эти отношения не могут измениться без глубоких потрясений. Нам суждено идти по одной дороге, и все препятствия на ней должны быть устранены".

Отправляя в мае 1919 года на Юг нового главу британской миссии генерала Хольмэна, военный министр Черчилль писал мне:

"Я надеюсь, что Вы отнесетесь к нему с полным доверием... В согласии с политикой правительства Его Величества, мы сделали все возможное, чтобы помочь Вам во всех отношениях. Мое министерство окажет Вам всякую поддержку, какая в нашей власти, путем доставки военного снаряжения и специалистов-экспертов. Но Вы, без сомнения, поймете, что наши ресурсы, истощенные Великой войной, не безграничны... тем более, что они должны служить для выполнения наших обязательств не только в Южной, но и в Северной России и Сибири, а в сущности на пространстве всего земного шара".

Вскоре в состав миссии был включен морской представитель капитан Фримантль, а в конце года и дипломатический; последним был назначен состоявший ранее начальником штаба военной миссии полковник Киз (Keys). Характерно, что, перейдя в ведомство иностранных дел Керзона, полковник Киз сразу изменил той прямой, открытой и доброжелательной политике, которая отличала всегда английскую военную миссию.

И английская политика в "русском вопросе" за вторую половину 1919 года не стала прямолинейнее, обстоятельство тем более важное, что Ллойд Джордж пользовался весьма большим влиянием и в Верховном совете, заседавшем в Версале.

Несомненно, колебания английской политики находились в большой зависимости от успехов или неудач на белых фронтах, укрепляя попеременно то друзей наших, то недругов среди общественных и парламентских кругов Англии.

Весьма чутким барометром для этих настроений служил глава ее правительства, имевший всегда большое тяготение к сближению с большевиками. Осенью 1919 года, когда обнаружились крупные неудачи на Восточном фронте, Ллойд Джордж стал подготавливать общественное мнение к крутому повороту политического курса: "Я не могу решиться, -- говорил он, -- предложить Англии взвалить на свои плечи такую страшную тяжесть, какой является водворение порядка в стране, раскинувшейся в двух частях света, в стране, где проникавшие внутрь ее чужеземные армии всегда испытывали страшные неудачи... Я не жалею об оказанной нами помощи России, но мы не можем тратить огромные средства на участие в бесконечной гражданской войне... Большевизм не может быть побежден оружием, и нам нужно прибегнуть к другим способам, чтобы восстановить мир и изменить систему управления в несчастной России..."

Подымая вновь свой неудавшийся проект конференции на Принцевых островах, он высказывал надежду, что "с наступлением зимы все существующие в России правительства несколько одумаются, и тогда великие державы будут иметь возможность предложить вновь свое посредничество, дабы в России установились, наконец, порядок и спокойствие...".

Целесообразность содействия адмиралу Колчаку и генералу Деникину является тем более вопросом спорным, что они "борются за Единую Россию...". "Не мне указывать, соответствует ли этот лозунг политике Великобритании... Один из наших великих людей, лорд Биконсфильд, видел в огромной, могучей и великой России, катящейся подобно глетчеру по направлению к Персии, Афганистану и Индии, самую грозную опасность для Великобританской империи...".

Впечатление от этих заявлений на Юге России -- на фронте и в тылу -- было весьма тяжелым. В них увидели окончательный отказ от борьбы и от помощи противобольшевистским силам в самый трудный для нас момент. Российская общественность, печать, политические организации отозвались на лондонские речи статьями и постановлениями, полными горькой обиды и резкого осуждения. Необходимо отметить, что и в Англии точка зрения Ллойд Джорджа также далеко не встретила единодушного признания.

В горячих речах сторонников России, в повременной печати мы находили тогда не раз отголоски наших собственных чувств и мыслей.

"Сейчас для нас важно решить, -- писали газеты, -- бросим ли мы дружественный народ на произвол судьбы после всего того, что им сделано для нас, или же будем помогать ему всеми средствами, имеющимися в нашем распоряжении... Совершенно верно, что военное вмешательство ныне немыслимо. Но верно также и то, что мы можем путем оказания полной материальной и нравственной помощи нашим русским друзьям содействовать их конечному торжеству".

Существовало, наконец, еще одно течение, представленное Асквитом, довольно безразлично трактовавшее политическую и моральную сторону обязательств по отношению к России и допускавшее на практике только одно из двух противоположных решений: "Либо оказывать России помощь в полной мере, либо предоставить ее собственным силам".

Пока такими извилистыми линиями начертывались судьбы "русского вопроса" в мировых центрах, на Юге непосредственные взаимоотношения складывались вполне благоприятно.

В августе -- сентябре английские войска покинули Азербайджан и Грузию, чем устранено было много острых поводов для столкновений. Оккупационный отряд занимал еще Батум, судьба области оставалась неопределенной, и генерал-губернатор ее Кук-Колис продолжал без изменения ту политику, которая была так характерна для английской оккупации в Закавказье...

Английское общество "Левант" захватывало закавказский марганец, и шли какие-то разговоры о проведении транс-Кавказской железнодорожной линии от Батума через Карс и Персию... Но и миссия, и английское военное министерство вносили умеряющее начало в деятельность Кук-Колиса.

Англичане передали нам Каспийскую флотилию. Генерал Гринли, военный представитель в Румынии, по поручению Черчилля поддерживал там весьма настойчиво наши интересы. Генерал Бриггс с ведома военного министерства и при некотором противодействии дипломатического ведомства, направившись в Варшаву, так же как и член парламента Мак-Киндер, склонял всемерно польское правительство к совместным с нами наступательным действиям.

И так далее, и так далее.

Военное снабжение продолжало поступать, правда, в размерах, недостаточных для нормального обеспечения наших армий, но все же это был главный жизненный источник их питания.

Глава британской миссии генерал Хольмэн и его многочисленный штаб не отделяли совершенно русских интересов от английских.

В одном интервью генерал Хольмэн заявил: "Находясь здесь, я считаю себя прежде всего офицером штаба генерала Деникина, в котором должен так же работать на пользу России, как работал во время войны, во Франции, в штабе генерала Раулинсона". И это не было только фразой. Он работал с большой энергией, увлечением и пользой для нашего дела. В узких пределах, не вызывавших пристального внимания и тревоги парламента и в особенности лейбористской партии, английское командование допускало участие англичан и в боевых действиях. Так, Черноморская британская эскадра оказывала нашим войскам серьезную поддержку в операциях на побережье Азовского и Черного морей; английские авиационные отряды вели самоотверженно разведку и бои в рядах наших армий, и сам Хольмэн лично участвовал в воздушных атаках...

Две морали, две политики, две "руки" -- дающая и отъемлющая.

И двойной след, оставленный в памяти русских людей: горечь при мысли о пропавших, неповторимых возможностях и благодарность сердечная тем, кто искренне нам помогал.

А.И. Деникин

Очерки русской смуты. -- Париж, 1921.

См. далее...

Информация к размышлению

В отличие от отца и старшего брата Ярополк не обладал ни дипломатическими навыками, ни авторитетом для удержания государства от распада на отдельные княжества. Смелый в молодости, к старости князь стал излишне осторожен в принятии решений и неразборчив в союзниках.

Н.Карамзин

Русское междуусобие 54k "Фрагмент" Политика. Размещен: 05/09/2015, изменен: 05/09/2015. 54k. Статистика.

Россия того периода представляется мне ветхим, старым домом, требовавшим капитальной перестройки. За отсутствием средств, и в ожидании строительного периода (Учр .Собр.), зодчие начали вынимать подгнившие балки, причем часть их вовсе не заменили. Другую подменили легкими, временными подпорками, а третью надтачали свежими бревнами без скреп - последнее средство оказалось хуже всех. И здание рухнуло. (Деникин)

Иллюстрации/приложения: 6 шт.

Врачи больной России 77k "Фрагмент" Политика. Размещен: 24/08/2015, изменен: 24/08/2015. 77k. Статистика.

Немецкий генерал Э. Людендорф: "Я не сомневался, что разгром русской армии и русского народа представляет большую опасность для Германии и Австро-Венгрии... Наше правительство, послав Ленина в Россию, взяло на себя огромную ответственность! Это путешествие оправдывалось с военной точки зрения: нужно было, чтобы Россия пала. Но наше правительство должно было принять меры, чтобы этого не случилось с Германией"... (Деникин)

Иллюстрации/приложения: 8 шт.

Людендорф Эрих фон, ( 9 апреля 1865 -- 20 декабря 1937)) генерал-квартирмейстер, фактический глава германского генерального штаба. Не будучи в силах бороться против пропаганды английской и французской, немцы с большим однако успехом применяли это средство, в отношении своего восточного противника, тем более что "Россия творила свое несчастье сама, -- говорил Людендорф, -- и работа, которую мы вели там, не была слишком трудным делом". Работа велась в трех направлениях -- в политическом, военном и социальном. В первом необходимо отметить, совершенно ясно и определенно поставленную, и последовательно проводимую немецким правительством, идею расчленения России. В состав немецкой главной квартиры входило прекрасно организованное "бюро прессы", которое, помимо воздействия и направления отечественной печати, руководило и пропагандой, проникавшей преимущественно в Россию и Францию. Людендорф откровенно, с доходящим до высокого цинизма национальным эгоизмом, говорит: "Я не сомневался, что разгром русской армии и русского народа представляет большую опасность для Германии и Австро-Венгрии... Наше правительство, послав Ленина в Россию, взяло на себя огромную ответственность! Это путешествие оправдывалось с военной точки зрения: нужно было, чтобы Россия пала. Но наше правительство должно было принять меры, чтобы этого не случилось с Германией"...

На службу немецкому правительству прямо или косвенно, привлечены были все: крупные агенты шпионажа и вербовки, вроде Парвуса (Гельфонда); провокаторы, причастные к русской охранке, вроде Блюма; агенты-пропагандисты -- Ульянов (Ленин), Бронштейн (Троцкий), Апфельбаум (Зиновьев), Луначарский, Озолин, Кац (Камков), и много других. А за ними шла целая плеяда недалеких или неразборчивых людей, выброшенных за рубеж, фанатически ненавидевших отринувший их режим -- до забвения Родины, или сводящих с ним счеты, служа подчас слепым орудием в руках немецкого генерального штаба. Из каких побуждений, за какую плату, в какой степени, это уже детали: важно, что они продавали Россию, служа тем именно целям, которые ставил им наш враг. Все они тесно переплетались между собою, и с агентами немецкого шпионажа, составляя неразрывный комплот. Этим целям служил "Комитет революционной пропаганды", основанный в 1915 году в Гааге, "Союз освобождения Украины" -- в Австрии, "Копенгагенский институт" (организация Парвуса) и целый ряд газет революционного и пораженческого направления, частью издаваемых всецело на средства немецкого штаба, частью субсидируемых: "Социал-демократ" (Женева -- газета Ленина), "Наше Слово" (Париж -- газета Троцкого), "На чужбине" (Женева -- с участием Чернова, Каца и др.), "Русский вестник", "Родная речь", "Неделя" и т. д. Такого же рода деятельностью -- распространением одновременно пораженческой, и революционной литературы, наряду с чисто благотворительным делом, занимался "Комитет интеллектуальной помощи русским военнопленным в Германии и Австрии" (Женева), находившийся в связи с официальной Москвою, и получавший оттуда субсидии...

Великое отступление русских армий 70k "Фрагмент" Политика. Размещен: 18/08/2015, изменен: 18/08/2015. 71k. Статистика.

Отступление стоило нам дорого. Потери наши составляли более миллиона человек. Кадры выбиты. Дух армий подорван. В 1915 году центр тяжести мировой войны перешел в Россию. Это был наиболее тяжелый год войны. (Деникин)

Иллюстрации/приложения: 7 шт.

К весне 1915 г. окончательно назрел страшный кризис вооружения и особенно боевых припасов. И только к весне 1916 г. путем крайнего напряжения, привлечения к заготовкам общественных сил и иностранных заказов, мы обзавелись тяжелой артиллерией и пополнили свои запасы патронов и снарядов. Конечно, далеко не в таких размерах, как наши союзники, но в достаточных для продолжения войны с надеждой на победу. С какими затруднениями, однако, был сопряжен наш заграничный путь снабжения, хорошо описывает в своих воспоминаниях Ллойд Джордж: "Когда летом 15 г. русские армии были потрясены и сокрушены артиллерийским превосходством Германии... военные руководители обеих стран (Англия и Франция) так и не восприняли руководящей идей, что они участвуют в этом предприятии вместе с Россией и что для успеха этого предприятия нужно объединить все ресурсы так, чтобы каждый из участников был поставлен в наиболее благоприятные условия для достижения общей цели. На каждое предложение относительно вооружения России французские и британские генералы отвечали и в 1914-1915 гг., и в 1916 ,- что им нечего дать и что, если они дают что-либо России, то лишь за счет своих собственных насущных нужд. Мы предоставили Россию ее собственной судьбе и тем самым ускорили балканскую трагедию, которая сыграла такую роль в затяжке войны"...

И один в поле воин 60k "Фрагмент" Политика. Размещен: 25/06/2015, изменен: 25/06/2015. 60k. Статистика.

Главный урок из скитаний русских офицеров на чужбине: России придется строить военную силу заново, обязательно на верных (исторических) основаниях. Будущее спасение России - в "совершенном качестве", полагаться только на своих кровных военных союзников: армию, флот, казачество. (И. Ильин)

Иллюстрации/приложения: 3 шт.

Уроки смутного времени 97k "Фрагмент" Политика. Размещен: 06/02/2015, изменен: 06/02/2015. 97k. Статистика.

История - не предмет праздного любопытства, а предостережение всем (власти, элите, гражданам) на настоящее и будущее...

Иллюстрации/приложения: 7 шт.

http://artofwar.ru/k/kamenew_anatolij_iwanowich/urokismutnogowremeni.shtml

Сто примеров военного искусства... 74k "Фрагмент" Политика. Размещен: 30/01/2012, изменен: 01/02/2012. 74k. Статистика. 1822 читателей (на 12.1.2015 г.)

Иллюстрации/приложения: 4 шт.

Китайские мысли

-- Искусный полководец нападает, когда планы еще только составляются...

-- Вести людей в бой, не обучив их, значит предавать их...

-- Когда желаешь послать войско на войну, нужно первым делом обучить его...

-- Собираясь в военный поход, первым делом узнай через лазутчиков, велико ли неприятельское войско, хорошо ли оно подготовлено к войне, и насколько оно подвижно...

-- Вступая в бой с неприятелем, непременно нужно собрать в один отряд самых сильных и храбрых воинов и поставить их впереди всех. Одна из целей этого - укрепить собственную решимость, другая - сломить сопротивление врага...

-- Вступая в бой, не иди против течения...

-- Если тебе доверяют, не смей обманывать...

-- С малым войском занимай узкий проход...

-- Смотри на своих воинов как на возлюбленных детей, и они будут готовы умереть за тебя...

-- Наводить страх, но оказывать милости - вот равновесие в полководческом искусстве...

-- При щедрых наградах непременно найдутся храбрые воины...

-- Будучи сильным, изображай себя несильным...

-- В месте стыка войск ищи союзников...

-- Следуй благоприятному моменту и уничтожай неприятеля...

-- Когда находишься с войском в походе, будь готов к западне, которую может устроить противник...

-- Когда стоишь на привале, будь готов к внезапному нападению...

-- Когда противостояние войск затягивается, и его исход неясен, победит тот, у кого будет больше провианта...

-- Ведя военные действия, нужно брать проводниками местных жителей, которые знают все горы и реки и все дороги в округе, и могут наилучшим образом провести войско...

-- Когда уверен в успехе - наступай...

-- Когда знаешь, что победить нельзя, держи оборону...

-- Храбрые легко вступают в бой; они вступают в бой, не зная, где лежит их выгода...

-- Оставаясь спокойным, будешь иметь покой...

-- Будучи сытым, выжидай действий голодных...

-- Переправляйся, где далеко, а показывай, что будешь переправляться, где близко...

-- Когда неприятель переправится наполовину, наноси удар...

-- Когда в стане противника разброд, захватывай его...

-- Воинов, торопящихся домой, нельзя остановить...

-- Преследуя бегущего противника, не ленись. Но если противник вдруг останавливается, тщательно все обдумай...

-- Окруженному противнику надо оставить путь отхода...

-- Гони прочь смуту и сомнения, до самой смерти не подпускай их близко...

-- Когда ветер попутный, используй его силу для нападения; когда ветер встречный, твердо держи оборону...

-- Ободряй воинов без устали; укрепляй их дух и давай им накопить силы...

-- Казни малодушных, чтобы пресечь страх...

-- Как бы ни было сильно государство, любовь к войне обязательно его погубит...

"Не надо и союзников: лучшие из них предадут нас"... 89k "Фрагмент" Политика. Обновлено: 12/06/2011 Статистика - 1672 читателей (на 17.11.2014 г.)

Иллюстрации/приложения: 14 шт.

0x01 graphic

Театральные импровизации на разные темы.

Художник Зичи Михаил Александрович (1827-1906)

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 07/10/2015, изменен: 07/10/2015. 43k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 5 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: Две морали, две политики, две "руки" - дающая и отъемлющая. И двойной след, оставленный в памяти русских людей: горечь при мысли о пропавших, неповторимых возможностях и благодарность сердечная тем, кто искренне нам помогал. (Деникин)

Каменев Анатолий Иванович Флирт с союзниками в "русском вопросе"

Каменев Анатолий Иванович
Флирт с союзниками в "русском вопросе"