ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. Мысли гвардии ефрейтора Петра Мочалова, искателя женьшеня...

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

"Бездна неизреченного"...

Мое кредо:

http://militera.lib.ru/science/kamenev3/index.html

0x01 graphic

Венера пробуждает в Елене любовь к Парису, 1790

Художник Ангелика Кауфман.

Н. Попель

Мысли гвардии ефрейтора Петра Мочалова,

искателя женьшеня...

(фрагменты из кн. "В тяжкую пору")

Продолжение...

Как ждут на фронте тепла, солнца! Сколько разговоров зимой начинается словами: "Вот потеплеет..."

Весна -- конец постоянному, пробирающему до костей холоду, конец ночевкам вокруг костра, когда греешь один бок, а коптишься весь насквозь.

Теперь спишь и не боишься обморозиться. Хватаешься за орудийный замок без опаски обжечь пальцы о люто выстывший металл.

Даже в землянке дышится совсем по-иному.

Запахи трав, нагретой весенним теплом земли, пробудившегося леса проникли и под накаты, перебивая тяжелый дух пропотевших портянок, оружейного масла и махорки.

А какое блаженство сбросить засаленную гимнастерку, грубую нательную рубаху с завязками, как у детской распашонки, и лежать, зажмурившись, под весенним солнцем!

Это сладкое чувство написано на худенькой остроносой физиономии гвардии ефрейтора Петра Мочалова.

Я помню ефрейтора, нет, еще рядового Мочалова по зимним боям на Калининском фронте.

В день, когда Бурда вызволил из окружения остатки наших частей, в память мне запал и этот ничем не примечательный эпизод. По лесу, сгорбившись под непомерной ношей, пошатываясь, брел маленький солдат, тащивший на себе дюжего сержанта. Голова сержанта безжизненно опустилась на ушанку солдата, руки болтались едва не до земли.

Солдат натужно и часто дышал, лицо его было красным и, несмотря на мороз, потным.

Балыков помог ему дотащить сержанта до эвакопункта, развернутого на стыке дороги с просекой.

И тут выяснилось, что солдат вовсе не из окруженцев, как мы подумали вначале.

Просто он увидел, как при выходе ранило сержанта, подполз к нему и потащил.

Я записал фамилию солдата с намерением поговорить с Бабаджаняном относительно награждения. Но, грешный человек, в сутолоке запамятовал.

Позже, подписывая приказ о награждении, увидел фамилию рядового Мочалова, против которой стояло: "Орден Отечественной войны II степени".

Захотелось самому вручить эту награду Мочалову, но оказалось, что он выбыл из части по ранению и находился в госпитале неподалеку.

До палаты, в которой лежал Мочалов, я добрался уже поздно вечером.

Замполит госпиталя разбудил ничего не понимавшего бойца. Тот со сна недоуменно тер слипавшиеся глаза, а когда наконец сообразил, что к чему, строго сел на койке и, повернувшись лицом ко мне, торжественно произнес:

-- Рядовой Мочалов прибыл для получения правительственной награды.

-- Прибыл-то в госпиталь.

Он беззаботно, совершенно по-ребячьи рассмеялся. И все складки худенькой физиономии пришли в движение.

Мне понравился этот молодой солдат.

Я подсел к нему, и, так как в госпитале слабее чувствуется дистанция, отделяющая бойца от генерала, он легко разговорился, рассказал обычную повесть тех лет.

Необычна была лишь профессия отца -- вапанцуй.

Мочалов произнес это слово многозначительно, даже таинственно и объяснил: искатель женьшеня.

В маленьком дальневосточном городке Бикин в сорок первом году Петя закончил десятилетку. Хотел поступить в кораблестроительный институт, но началась война, и он пошел добровольцем в армию.

Нынешнее ранение -- четвертое.

Я встречался со многими почти мальчишками, становившимися за полгода фронтовой жизни исправными солдатами.

Почти не помню таких, которые мечтали бы прежде о военной карьере.

За оружие они взялись по необходимости, хотя и с энтузиазмом. Этот энтузиазм, предполагавший быстрый и шумный триумф, с течением времени улетучивался, зато постепенно приходило умение достойно делать свое солдатское дело.

Таким обычно легко давалась техника.

Они чувствовали ее, умели любить танк, пушку, автомат.

Втянувшись в походную жизнь, относились к ней как к чему-то само собой разумеющемуся -- надо так надо.

Они расставались с юношескими иллюзиями, но не с юношеским тщеславием.

И было так естественно, что Петя Мочалов тут же прикрутил свой первый орден к застиранной госпитальной рубашке.

Многие солдаты этого поколения вдумывались в войну, в действия своей части, стремились понять, почему перебрасывают ее, зачем марш, куда "гонят" эшелон.

Они не были свободны от критического отношения к командирам, умели давать меткие клички, иной раз спрашивали о том, о чем солдату знать не положено, и, не получая ответа, вовсе не отказывались от своего намерения все же проникнуть за дозволенные пределы.

После госпиталя Мочалов попал в гвардейскую бригаду Горелова.

Здесь майским днем на окопных работах я и встретил его в третий раз.

Он заметил меня первым, но не подошел, а "нечаянно" встал на виду.

Обмундирование ему, малорослому, было велико: шее слишком просторно в широком вороте гимнастерки, а ногам -- в раструбах кирзовых голенищ. Манжеты белесой гимнастерки пришлось подвернуть. Новенькие, недавно выданные погоны, старательно натянутые на металлическую пластинку, чтобы не гнулись (существовала тогда такая мода в нашей танковой армии), перехватывала узкая лычка.

-- Здравствуйте, товарищ ефрейтор, -- подошел я к Мочалову.

-- Здравия желаю, товарищ генерал, -- зардевшись, но без чрезмерного смущения ответил Мочалов.

После первых же слов Мочалов вполне освоился и почувствовал себя чем-то вроде хозяина в расположении роты.

Мы прошли по окопу, потом поднялись вверх и сели в дрожащей рябой тени березы.

Горелов с Ружиным пошли дальше.

Балыкова я отправил к машине, боясь, что при постороннем Мочалов не разговорится.

-- Хочу один вопрос задать, -- без предисловия начал Мочалов, -- война скоро кончится?

Я развел руками.

-- Меня на курсы лейтенантов посылают. Вот я и соображаю: пока будут уму-разуму учить, войне конец, а меня взводным упекут в какой-нибудь гарнизончик... Мне это ни к чему. Не соответствует планам на будущее.

Я признался, что не верю в скорый конец войны.

-- Вы еще к Берлину роту поведете.

Мочалов жевал травинку.

-- Если бы союзники поднажали, Гитлеру быстро бы конец. Он нас тут прищучить думает, как мы его под Сталинградом. Но уж коль рядовые солдаты его план понимают...

-- А как именно понимают?

-- А так же, как и командиры... Солдат-то ведь тоже газеты читает. Его тоже географии и разным другим наукам обучали... Один поезд выходит из Орла на юг, другой из Белгорода на север. Где они встретятся? Отвечаю: в Курске.

-- Но если план так уж для всех очевиден, может быть, гитлеровцы не применят его? -- искренне усомнился я.

Мочалов задумался.

Солнце, поднимаясь в зенит, припекало сильнее. Тень от березы становилась короче.

-- Послушайте, Петя, скидывайте гимнастерку.

Но Мочалов лишь скромно расстегнул отложной ворот. В то время погоны носили еще на гимнастерках старого образца.

-- А если так, тем более не поеду на курсы, -- решительно заявил он. -- Тут бои начнутся, а я буду "левое плечо вперед".

-- Никто на курсы силком не гонит. Нам еще воевать и воевать. Раз вы географию изучали, знаете, сколько километров до Берлина.

-- У меня отсутствуют командирские задатки.

-- Наживете. Никто не родится офицером... Почему вы считаете, что немцы пойдут именно здесь в наступление?

Мочалов опять задумался.

Выгоревшие брови сдвинулись к переносью, уголки рта поползли вниз.

Заговорил неуверенно, ощупью.

-- У солдата душа чует. Потом листовки бросали, уведомляли, что придумали сильнейшее оружие, сверхмощные танки. Еще что?.. Передовую не бомбят, а на тылы что ни день летают. Вообще, на передовой слишком тихо...

Мочалов хитро, сообщнически улыбнулся и добавил:

-- Наша танковая армия неспроста сюда прислана, неспроста зарылась в землю... А потом, Гитлер очень уж разложить нас хочет. Иной раз утром все вокруг белым-бело от листовок, журналов. И почти на каждой такой бумажонке Власов совой глядит. То письмо его, то биография, то обращение.

-- Значит, листовки власовские почитываете?

-- Кто, я?

-- Вы.

Мочалов посмотрел на шуршащие над головой листья:

-- Как вам сказать?

-- Как есть, так и говорите. Чего крутитесь?

-- Не кручусь я. Приказ имеется: категорически запрещено.

-- Про приказ я и сам знаю.

-- Не то чтобы каждую обязательно. Но так, иной раз поглядишь, почитаешь, как генерал Власов русский народ любит, а сам к немцам удрал... И знаете что, если бы я командующим был, наоборот, разрешил бы всем читать те листовки. Читай на здоровье. Если ты на грошевщину покупаешься, значит, грош тебе и цена. Лучше такой пускай идет к фрицам, чем будет здесь смердить. Все равно в трудную минуту продаст. Я небось с сорок первого года на фронте, всяких видал. В октябре, под Москвой, был у нас старшина. Увидел у одного листовку, лейтенанту стукнул. Хорошо, тот умный был, не раздул дело. А когда подперло нас однажды в лесочке, так тот солдат, который вражескую пропаганду читал, до последнего бился. Мог в плен живым сдаться, но погиб как герой родины... Между прочим, умного человека фашистская листовка оскорбляет, злее делает.

-- В армии не только умные служат. Да и власовские листовки опаснее немецких образца сорок первого года.

-- Зато и люди сейчас не такие, как в сорок первом, -- возразил Мочалов.

-- В каком смысле?

-- Без растерянности. Растерянного легче охмурить.

-- Но есть слабые, неустойчивые, уставшие от войны. На таких может власовская пропаганда повлиять. Не говорю, что перебегут на ту сторону. Но начнут сомневаться, колебаться. А на войне такая роскошь непозволительна.

-- Это, конечно, так. Я ведь не в защиту власовских листовок. Только панику поднимать незачем. А у нас, например, есть один деятель. Заметил, солдат из листовки цигарку скручивает, и понес: "Хранение вражеских листовок"... и тэ дэ и тэ пэ...

-- Панику поднимать не надо. Но и забывать, что гитлеровцы сформировали власовскую армию, которую назвали "русской освободительной", тоже нельзя.

-- То -- из пленных...

-- Из людей, которые до плена считались советскими...

Становилось все жарче.

Я расстегнул китель.

Только после этого и моего вторичного предложения Мочалов разделся до пояса.

Он сидел, блаженно подставляя себя под теплые струи ветерка. От темно-коричневых лица, шеи и кистей худенькое тело его казалось необычно белым и нежным. Метинами войны выделялись на нем три морщинистых сине-розовых рубца -- на правой руке, на животе, на левом боку.

Четвертый раз Мочалов был ранен в ногу.

Эти рубцы, наверно, и навели наш разговор на госпиталь.

-- Только там солдат и отдыхает, -- мечтательно протянул Мочалов. -- А тут с марша в бой, с боя в марш.

-- А в обороне?

-- В обороне лопату в зубы и пошел. Столько земли перекидаешь, что метро построить можно. Танки в земле, машины в земле, штабы в земле, солдаты в земле... Мы во втором эшелоне?

Я кивнул.

-- Позади еще войска?

-- Есть, наверное.

-- И все, как кроты, день и ночь напролет роют?

-- Роют...

-- А правду говорят, будто от нашего армейского КП можно до самого передового охранения по траншеям и ходам сообщения пройти?

-- Почти правду.

-- И кто роет? Не трактор, не машина. Солдат своей саперной лопатой. Такой лопатой на огороде ковыряться и то неловко, а он тысячи кубометров на-гора выдает.

Кончил Мочалов неожиданно:

-- Устал солдат. Устал, как люди не устают. А все равно роет и роет. Потом в атаку пойдет. Мы в девятом классе на тридцать километров в поход ходили. Еле притащились. На другой день полкласса на уроки не пришло. Смехота...

Мочалов был прав.

Мы вели инженерные работы небывалого размаха.

Не только танковые корпуса до последней машины и кухни ушли в землю. Оборудовалась третья оборонительная полоса для общевойсковой армии -- траншеи, отсечные позиции, хода сообщения, наблюдательные пункты. И все -- обычной саперной лопатой, поверхность которой стала блестящей, а черенок потемнел, отполированный солдатской рукой.

Рытье окопов отнимало больше всего времени и сил.

Но армия жила своей обыденной фронтовой жизнью.

Прибывало пополнение, штабы готовили планы предстоящей операции, лунные ночи оглашались ревом танковых моторов. Отрабатывалась тема "Батальон Т-34 в наступлении". На трехдневных сборах парторгов шла речь о работе в экипаже.

Многотиражные газеты публиковали схемы "Уязвимые места "тигра"...

Миновало два года войны (мы еще не знали, что это лишь половина отмеренного срока), и справедливы были слова Мочалова об усталости солдат.

Конечно, устали. Но как, чем поможешь?

Нельзя ни на кубометр уменьшить земляные работы, отменить хотя бы одно занятие по вождению машин или тактике.

Больше того, замполит Бурды подполковник Боярский ввел ежедневные часовые политзанятия.

Мы посидели с Журавлевым на них в одной роте, в другой и поняли: прав Боярский, в часы такого напряжения без политической учебы никак нельзя.

Ежедневные политзанятия стали проводиться во всех подразделениях армии.

Некоторые политработники и командиры жаловались: солдаты засыпают.

Но в иных случаях солдаты дремали не только от усталости, а и от скуки.

Ничто не действует так усыпляюще, как монотонное повторение стандартных фраз.

И ничто так не ободряет солдат, не помогает им понять смысл омытого потом и кровью ратного труда, как живое, умное, темпераментное слово.

Нет, за счет учебы, боевой и политической, мы не могли выкраивать время для отдыха. За такую экономию пришлось бы дорого заплатить с началом боев.

Выход был один: находить иные пути восстановления солдатских сил.

С первых дней войны Центральный Комитет партии требовал проявлять всяческую заботу о солдатах и командирах.

Прибыв в Курск, мы попали в состав Воронежского фронта.

Командовал им генерал-полковник Н.Ф. Ватутин, членом Военного совета был генерал-лейтенант Н.С. Хрущев. Никита Сергеевич особенно настойчиво проводил эту линию партии. На каждом совещании, по любому поводу он неизменно возвращался к излюбленному вопросу.

На него не действовали "учтем", "будет выполнено", "выправим положение".

Он требовал реальных фактов.

-- Мало мы все же делаем для людей, -- говорил я вечером Горелову и Ружину. -- Давайте искать, думать, собирать опыт.

Мои собеседники как нельзя более подходили для таких поисков и раздумий.

Мне кажется, ни один из офицеров первой танковой не удивится, если я скажу о Горелове как о самом отзывчивом и сердечном командире в нашей армии.

А Тимофея Ивановича Ружина недаром звали в бригаде "дедушкой Ружиным".

Это ласковое прозвище пристало к нему отчасти потому, что он был старше других политработников (хоть и не намного).

Но главной причиной была здесь, пожалуй, его немногословная, непоказная доброта и мягкость. Неказистый, всего лишь по плечо Горелову, он держался не на виду. Однако голова и рука "дедушки" чувствовались во всех делах бригады.

Не раз я замечал, как Горелов, проводя совещание, косится на своего замполита и по только ему одному доступным признакам понимал, согласен с ним Ружин или нет.

Сам Ружин выступал редко и говорил коротко.

Он был настолько лишен всякого военного лоска, что казался запасником, человеком сугубо штатским. Трудно было поверить, что Тимофей Иванович всю жизнь провел в армии.

-- Насчет питания лучше решать с врачами, -- заметил Ружин. -- Медики, они, знаешь...

По своему обыкновению, он не договаривал фразу до конца, полагая, что ни к чему слова, если и без них все ясно.

Пришли два врача -- большой толстый подполковник и молоденький, недавно кончивший институт старший лейтенант, мучительно стеснявшийся начальства.

Подполковник, зачем-то вынув из кармана записную книжку, сказал о цинге, о случаях сыпного тифа.

О сыпняке я знал, а вот цинга...

-- Человеческому организму потребны витамины, -- сокрушенно констатировал толстый подполковник. -- Ни консервы ни крупы их, увы, не содержат.

-- А крапива? -- прищурил Ружин и без того маленькие, глубоко запрятанные глаза.

-- То есть какая крапива?

-- Которой в детстве по голому заду...

-- Я, прошу прощения, вырос в городе, у меня отец ремнем обходился, -- благодушно вспомнил доктор.

-- Крапива, безусловно, содержит витамины, -- покраснев, вмешался в разговор старший лейтенант. -- Я об этом курсовую работу писал. И щавель содержит, и дикий лук. Еще некоторые травы в справочнике можно найти...

Не одни мы додумались до использования начавшей пробиваться зелени.

До этого дошли во всех частях.

И Катуков подписал приказ по армии, обязывавший варить первое из зелени, разнообразить меню.

Потом -- не помню, по чьему почину,-- устроили армейский конкурс поваров.

Несколько кухонь ставилось рядом, отпускались одинаковые продукты, давался один заказ. Комиссия из врачей, сержантов и солдат придирчиво снимала пробу. Затем повара-победители соревновались между собой, определялся лучший способ приготовления блюда. Потом армейская типография отпечатала книжечку, в которой описывались эти способы.

В начале июня цинга была побеждена.

Бойцы выглядели лучше, усталость не валила их с ног.

Услышав о том, что где-то на фронте организовали дом отдыха, Журавлев загорелся этой идеей.

Горел он, как всегда, незаметно, однако стойко.

И вот трехэтажное с облупившейся штукатуркой здание в яблоневом саду, успевшее за свою полувековую историю побывать помещичьим домом, школой, немецкой комендатурой, гитлеровским полевым штабом и советским госпиталем, превратилось в двухнедельный дом отдыха для танкистов.

С сыпняком армия тоже справилась.

Правда, здесь мы получили помощь от гражданских органов здравоохранения, которые прислали нам группу врачей из Курска. Военный совет объявил врачам благодарность за работу и, если можно так выразиться, в торжественной обстановке (чай плюс самодеятельность) попрощался с ними.

На этом вечере ко мне подошла стройная, чуть полноватая женщина с косой вокруг головы.

-- Меня звать Лариса Капустянская. Хочу остаться в первой танковой.

Я ответил, что от меня сие не зависит.

Однако женщина не собиралась отступать.

-- Именно от вас и зависит. Правда, товарищ подполковник? -- апеллировала она к стоявшему рядом Горелову.

Тот от неожиданности растерялся, пробасил что-то не совсем вразумительное.

-- Ну хорошо, я пойду в отдел кадров,-- не унималась она. -- Там Иван будет кивать на Петра, пошлют в военкомат или к начальнику медсанслужбы и в конце концов дадут направление в госпиталь. А я в госпиталь не желаю. Хочу в бригаду.

В серых округлившихся глазах ее такое упрямство, что было понятно: добьется своего.

И, уже уступая, я нерешительно защищался.

-- В бригадах у нас, как правило, женщин-врачей нет.

-- Я составлю исключение из этого странного правила.

-- У Армо не хватает врачей,-- неожиданно поспешил на помощь женщине Горелов.

-- А у вас? -- отозвался я.

-- Обойдемся. У Армо в бригаде, так или иначе, уже есть девушки.

Я не выдержал двойного натиска.

Дал согласие на зачисление Ларисы Аркадьевны Капустянской в бригаду Бабаджаняна. И потом никогда не жалел об этом...

Но только питанием и усилением медицинского обслуживания не решались проблемы, о которых однажды под березой говорил я с Петей Мочаловым.

Люди устали от бивуачной обстановки, устали без семей, дома.

Мужская тяга к домашнему уюту, возможно, не слабее женской. Только менее откровенна. В солдатских землянках не висели коврики. Но во многих стояли букеты полевых цветов. А в одной на бревенчатой стене между двумя полками с аккуратно расставленными котелками я увидел невесть как и невесть зачем попавший сюда черный радиодиск.

-- Солдаты не дают снимать, -- смущенно объяснил дневальный. -- Пусть его молчит. Зато видимость, как в комнате.

Замполит одной из бригад подполковник Яценко, работник, постоянно думающий и ищущий, первым в армии начал на Курской дуге оборудовать ленинские землянки.

Это не дом и не клуб, даже не ленинская комната в казарме мирного времени. Но здесь нет оружия и котелков, на сколоченном из случайных досок столе лежит хотя бы пять -- десять книг, газеты, журналы. И тот, кого не устраивает примитивный раёшник вроде "Заветного слова Фомы Смыслова", найдет здесь для себя что-нибудь другое.

Удивительно, как быстро ленинские землянки входили в быт.

Их рыли сверх обычного задания, в них проводили каждую свободную минуту, читали и писали письма, разговаривали, слушали чтецов и агитаторов. Или сидели просто так, болтали о чем придется.

Это тоже нужно солдату.

В ленинской землянке можно вечером, задраив окно, петь до хрипоты и плясать до изнеможения. Можно со слезами смеха на глазах слушать, как лейтенант, почти не глядя в книгу, читает истрепанного "Золотого теленка", которого выиграл на пари в госпитале, или попросить, чтобы Петька Мочалов выразительно продекламировал "Во весь голос"...

В начале июня у нас благодаря методичному упорству Журавлева организовался армейский ансамбль песни и пляски.

Программа, хоть и готовилась наспех, однако была, на мой взгляд, недурна.

Ансамбль мог выступать не только целиком, но и небольшими группами, даже солистами. Значит, появилась возможность устраивать концерты в ленинских землянках.

В июне окопные работы приближались к концу (хотя, по правде говоря, до конца в этих работах никогда не добраться, как не дойти до линии горизонта). И вместе с тем нарастала интенсивность занятий. Учились, тренировались буквально все -- от штаба армии до стрелкового отделения.

У молодых командиров не все и не всегда получалось удачно.

Однажды я попал на занятия, которые проводил командовавший теперь взводом младший лейтенант Подгорбунский. Володя четко отрапортовал и, получив разрешение, продолжил свой рассказ.

Я прислушался и пришел в ужас.

Первое побуждение -- немедленно оборвать его самозабвенные воспоминания. Но я подавил это желание и дождался, пока Володя, уверенный в одобрении, повернулся ко мне: "Разрешите сделать перерыв".

Подгорбунский утверждал, что профессия разведчика сродни профессии вора.

Тут и там, дескать, потребны наблюдательность, сметка, быстрая реакция, смелость. Он не знал других специальностей и мог соотноситься лишь со своим прежним опытом.

Потом он вспомнил поучительный случай.

Одна "гражданочка" в поезде боялась, как бы у нее "не увели" чемодан. Легла спать, а ноги положила на него. Подгорбунский, валявшийся на соседней полке, сделал вид, будто и он спит ("Я тогда был темный и несознательный, врагу своему не пожелаю воровской жизни"). Потом бесшумно подошел к соседке, двумя руками осторожно, касаясь только туфель, чуть приподнял ее ноги, а зубами вытащил за ручку чемодан. Дальнейшее потребовало огромного терпения ("Разведчик без терпения -- сосиска без горчицы"). Медленно, очень медленно надо опустить на полку ноги спящей женщины.

Тут же один из бойцов лег на траву, и Подгорбунский, подставив разведенные большие и указательные пальцы обеих рук под пыльные сапоги, к радости разведчиков, продемонстрировал это "медленно, очень медленно".

Затем последовал вывод: иной раз надо нападать на противника в том месте, где он больше всего боится нападения. "Потому как от страха и сверхбдительности люди дуреют".

Подгорбунский ни в какую не мог понять, почему его методика и его примеры не годятся.

Надо было уже подавать команду "Приступить к занятиям", а мы с Володей сидели под кустом, и я, употребляя все доступное мне красноречие, убеждал его в непригодности воровских аналогий.

-- Но ведь пример с гражданочкой очень поучительный, -- возражал он. -- А майор велит всегда проводить занятия на поучительных примерах...

Позже я узнал, что Володя не спешил перестраиваться.

Однако всегда имел вариант на тот случай, "если кто-нибудь нагрянет", и при необходимости быстро переключался.

Но в разведке -- мы ее с середины июня вели наблюдением, а потом и поиском -- Подгорбунский был неизменно добросовестен, зорок, бесстрашен.

Именно к Подгорбунскому обратился помпотех командующего армией Павел Григорьевич Дынер, когда ему пришла идея отбуксировать подбитые танки, оставшиеся на нейтральной полосе.

С запасными частями для танков, как всегда, приходилось туго.

Но сейчас, в предвидении небывалых боев, нельзя было с этим мириться. И Дынер решил поискать добра на нейтральной.

Вместе с Подгорбунским Павел Григорьевич километр за километром обследовал передний край. Каждый подбитый танк, оставшийся между нашими и вражескими окопами, брался на заметку. Потом разведчики вместе с бойцами СПАМа и эвакороты ползли вперед и сообща решали: позволяет ли обстановка буксировать танк, стоит ли это делать или лучше снять агрегаты,, некоторые детали и этим удовлетвориться.

Однажды из окопов первой линии я наблюдал за такой операцией.

К подбитому танку прицепили полукилометровый трос. Тягач рванул. На гул мотора отозвалась немецкая артиллерия. Трос натянулся, зазвенел и... лопнул. Гитлеровские пушки не успокаивались.

С бруствера в окоп спрыгнул Подгорбунский:

-- Товарищ генерал, прикажите, чтобы тягач смывался отсюда. Пусть где-нибудь в стороне тарахтит. Тогда немцы не поймут, что мы за танком охотимся.

Спустя примерно час, когда фашистская артиллерия затихла, а танк подцепили новым тросом, опять подошел тягач.

Таким манером в армии был сформирован "воскресший батальон" -- тридцать пять танков. А сколько удалось добыть запасных частей и целых агрегатов!

Дынер не переставал восхищаться своим "помощником по разведке", как он именовал Подгорбунского:

-- Чудо, да и только. Даже по запаху определяет, есть немцы поблизости или нет. Прирожденный дар разведчика...

В эти дни напряженной, всеохватывающей подготовки к новому сражению Горелов подписал приказ о зачислении навечно в списки первой гвардейской бригады ветеранов, геройски погибших в боях.

Смеркалось, когда бригада выстроилась на укрытом деревьями плацу.

Прошелестел шелк гвардейского знамени, фанфарно-торжественный напев вечерней зари, варьировавший "Интернационал", устремился вверх и замер где-то высоко-высоко в недвижном синем небе.

И вдруг четко:

-- Гвардии лейтенант Петров!

Отозвался молодой звенящий голос с правого фланга:

-- Гвардии лейтенант Петров погиб смертью храбрых в боях за Советскую Родину!..

Одним из корпусов нашей армии командовал насквозь военный человек генерал Андрей Лаврентьевич Гетман.

Еще румяным парубком с едва пробившимися усиками пришел он на курсы "Червонных старшин". Поглядел: еда сытная, галифе выдают широкие. Записался.

Потом начались занятия, утомительные марши, учебные тревоги. Краснощекому парубку это не понравилось, и он удрал с курсов. Вернули, обучили, наставили на армейскую стезю.

После окончания Академии бронетанковых войск в 1937 году Гетмана назначили начальником штаба танковой бригады, комиссаром которой был я. У нас установились добрые отношения, которые могли стать дружбой.

Но вскоре Андрея Лаврентьевича вызвали в Москву и послали командиром бригады на Дальний Восток.

Вновь встретились мы в сорок третьем году при формировании армии.

Гетман раздобрел, посолиднел, но по сути мало изменился.

Андрей Лаврентьевич -- рачительный командир, любящий все потрогать своими руками: не поленится забраться под танк, облазает все землянки, заглянет на батальонную кухню, битый час будет заниматься с отделением новичков, отрабатывающим действия одиночного бойца.

Он тонко чувствует потребности боя и ими определяет свою службу.

От жары тугие, подпертые воротником кителя щеки Андрея Лаврентьевича приобрели прямо-таки свекольный оттенок. Он пыхтит, большим платком вытирает лицо, кожаную подкладку околыша и, грузный, большой, неутомимо топает вдоль линии окопов.

Из орешника несутся взрывы раскатистого хохота. И когда все уже кончили, один продолжает, видно, не в силах унять смех.

-- Молодежь, офицеры резвятся, -- добродушно улыбается Гетман. Но вдруг настораживается.

-- ...В Туле девки сами вешаются... А у меня хозяйка хоть куда да дочке восемнадцать лет, -- слышится из кустов захлебывающийся голос.

-- Пойдем, -- манит Гетман.

-- Ну так как же, лейтенант, тебя в Туле девки осаждали? -- спокойно спрашивает он, движением руки сажая всех на землю, и сам садится рядом.

Рассказчик слегка смущен.

Но генерал вроде бы простой мужик, может, тоже любит про такое послушать?

И снова с подробностями, поглядывая то на Гетмана, то на меня, он размазывает сальную историю.

-- Ну хватит,-- решительно обрывает Гетман, -- не офицер ты, кобель грязный... Я в сорок первом под Тулой дрался. Нам женщины снаряды к танкам носили, раненых из "тридцатьчетверок" вытаскивали и на себе в город волочили. А ты... Спутался с какой-нибудь потаскушкой и всех женщин позоришь.

Андрей Лаврентьевич презрительно посмотрел в глаза растерявшемуся лейтенанту.

-- И врешь ты, все начисто врешь. Такого... ни одна к себе не подпустит. Разве что самая непотребная.

Потом, уже поднявшись, сверху окинул взглядом притихшую компанию:

-- Он, пачкун, ваших жен и невест поносит, а вы уши развесили, слюни распустили.

Решительно повернулся и пошел не оглядываясь.

Долго еще Гетман был мрачен, раздраженно оттягивал пальцем тугой воротник кителя. И когда я садился в машину, сказал:

-- Об этом тоже надо думать. В газете написали бы...

Вскоре армейская многотиражка поместила большую статью "Разговор начистоту": о наших женщинах, об офицерской этике, о взаимоотношениях с девушками на фронте.

Я взял несколько номеров газеты к поехал к Гетману, чтобы побеседовать с офицерами, слушавшими рассказ тульского донжуана.

А вечером Андрей Лаврентьевич показал мне листок бумаги.

Это было небольшое письмо товарищу Сталину.

Речь в нем шла о том, что за два года войны солдаты и офицеры очень стосковались по семьям и он, командир корпуса генерал-майор Гетман, считает, что, если обстановка не препятствует, отличившимся надо давать отпуска.

Ведь гитлеровцы, у которых положение хуже нашего, ездят домой...

Вскоре пришел ответ из Наркомата обороны.

В нем говорилось, что вопрос, поднятый генерал-майором Гетманом, сейчас решить нельзя. Если ему, Гетману, обстоятельства позволяют, пусть вызовет к себе жену.

Обстоятельства позволяли, но Андрей Лаврентьевич жену к себе не вызвал.

-- Не за себя ведь хлопотал, -- сказал он с огорчением.

Штаб армии располагался в ту пору в глубокой, поросшей дубняком балке.

До ближайшей деревни несколько километров. Жалкое стадо ее частенько паслось по склонам нашего оврага.

Вопреки традиции, как видно, по горькой необходимости пасла то стадо древняя старуха.

Коровы слушались ее плохо, разбредались по кустам, и нередко нас будил старушечий голос, беспомощно взывавший: "Дочка, Дочка, Дочка!.. Красавка, Красавка!"

Шалин так и прозвал старуху Будильником.

И трудно было понять, то ли он сердится на нее, то ли рад ей.

Шалину тогда спать приходилось мало.

Он допоздна засиживался вместе с начальником разведки Соболевым, суммируя все данные о противнике, стекавшиеся к нам из Генштаба, штаба фронта, штаба общевойсковой армии.

Кое-что узнавали и наши разведчики.

Во второй половине июня гитлеровцы начали усиленно распространять слухи об отводе своих войск. Их, видите ли, беспокоит угроза открытия второго фронта, и они перебрасывают дивизии в Европу.

-- Ставка на дурачка, -- твердо решил Шалин. -- Слишком уж явны планы, слишком очевиден замысел. Теперь норовят напустить туману. Скоро жди...

И штаб планировал направление возможных контрударов.

Но наша задача не могла исчерпываться контрударами. Главное назначение танковой армии -- войти в прорыв, рассечь коммуникации, разгромить тылы противника, его подходящие к фронту резервы.

Но ни теоретического осмысления, ни опыта такого рода действий в масштабе танковой армии еще не было.

Командующий фронтом генерал Ватутин поручил своему давнему учителю по академии генералу Барановичу разработать проблему.

-- Создайте для Ефима Викентьевича все условия, -- наказывал Ватутин нам с Катуковым.

Свои соображения и выводы Баранович должен был доложить командирам всех соединений Воронежского фронта.

В назначенный день в нашу балку стали стекаться "виллисы".

Куда ни глянешь -- генеральские погоны.

Плетеные стенки импровизированной аудитории увешаны десятками карт и схем. Потолком служат танковые брезенты. На желтом, старательно подметенном песке установлены грубо сколоченные, пахнущие хвоей скамьи.

На них рассаживаются комдивы, комкоры, командармы.

Ватутин дал знак Барановичу, и старый генерал, величественно поднося указку то к одному листу, то к другому, с привычными профессорскими жестами начал лекцию.

Бледное лицо его торжественно.

И это почему-то воскрешает в памяти давно ушедшие дни.

Хочется думать, что мы на учениях где-то в Ленинградском военном округе или под Львовом, но в паузе, когда Ефим Викентьевич наливает в стакан воду, откуда-то издалека доносится слабый старушечий голос: "Дочка, Дочка, Дочка..."

Это возвращает к действительности.

Вспоминаешь, что ты в балке, откуда рукой подать до притаившихся в лесу танков, до причудливой густеющей к переднему краю сети траншей, а над головой у тебя, скрытый зелеными купами, назойливо жужжит немецкий разведчик.

Никита Сергеевич Хрущев наклоняется ко мне: "Что за дочка?"

Я шепотом рассказываю ему о старухе-пастухе.

Он понимающе качает головой, продолжая глазами следить за указкой Барановича.

Целый день длится это своеобразное совещание.

Ватутин копает вглубь.

Ему мало общих решений. Он требует определенности в деталях, взаимоувязки до мелочей.

-- Я хочу, -- говорит командующий войсками фронта, -- чтобы каждый уехал отсюда, имея полную ясность относительно характера предстоящих действий.

Прежде чем отпустить командиров, Ватутин дает слово Хрущеву.

Никита Сергеевич придвигает к себе исписанный от корки до корки блокнот, но тут же забывает о нем:

-- Силы у противника велики. Верхоглядству, фанфаронству, шапкозакидательству не может быть места. Нам ходить по земле, а не витать в облаках. Ждет нас бой, от которого очень многое зависит и в ходе войны вообще и, в частности, во взаимоотношениях с союзниками. Нужна выдержка, большевистская выдержка. Пусть противник начнет. Разобьем его, находясь в обороне, добьем в наступлении...

Широкая стратегическая перспектива раскрывается перед нами.

-- В войска пришла молодежь, двадцать пятый год рождения, -- продолжает Никита Сергеевич. -- Народ славный, горячий, а опыта боевого нет, знаний военных маловато. Надо обратить на молодняк самое серьезное внимание. Агитировать не вообще, а с учетом возраста. Прежде всего, внушить, что немецкую технику, которую так расхваливают геббельсовские листовки, мы можем и умеем бить. Пусть каждый, как когда-то "Отче наш", запомнит уязвимые места "тигра". Расскажите о новых калибрах отечественных орудий, о подкалиберном снаряде, который освоила наша промышленность... Не переставайте разъяснять истинную сущность фашизма, его классовую враждебность нашему советскому строю...

Никита Сергеевич вспоминает тяжелый урок прошлогодних боев за Харьков.

Наши войска тогда атаковали готовившегося к наступлению противника. И в заключение опять напоминает:

-- Надо научиться извлекать опыт из минувшего. Готовьтесь, товарищи, готовьтесь и еще раз готовьтесь! Бои не за горами!

См. далее...

Николай Кириллович Попель (1901 - 1980) - генерал-лейтенант танковых войск, автор книги "В тяжкую пору"...

Если посмотреть правде в глаза...

0x01 graphic

Коперник. Разговор с Богом. 1872.

Художник Ян Матейко

Всеобщая воинская повинность 80k "Статья" История Комментарии: 3 (23/12/2008) Обновлено: 17/02/2009. 80k. Статистика - 6767 читателей (на 23.10.2014 г.)

Ликург, самым ценным в его политике было уравнение граждан в правах (имущественных и гражданских), введение эфебии (системы военного обучения юношества) и разработка правил военного искусства, среди которых непременным было: защита республики, а не завоевание соседей; ограничение ведения войн с одним и тем же противником, дабы не научить его воевать (на свою голову) и культивирование военных добродетелей граждан перед всеми остальными.

Спартанцы вынуждены были, как говорят предания, в течение 500 лет следовать заветам Ликурга и были непобедимой и процветающей республикой. Но как только они вновь допустили хождение золотых и серебряных денег и раскрыли свои границы для купцов, афинских философов и персидских эмиссаров, Спарта почти сразу же потеряла все то, чем она была сильна в течение предыдущего полустолетия.

Как бы там ни было, можно всецело согласиться с мнением Ш. Летурно, который писал следующее: "В конце концов, опыт Спарты имеет громадное теоретическое значение; он показывает, что только организованная система воспитания, раз она ни перед чем не отступает и не предъявляет требований свыше сил человеческих, что такая система может, действуя в течение достаточно длинного ряда поколений, придать телам и характерам известный отпечаток, хотя бы даже она противоречила естественным инстинктам и насиловала их".

Интересы обороноспособности страны требуют необходимого числа военнообученных людей. Причем, несмотря на то, что потребности в военных кадрах мирного и военного времени относятся как 1:10 (нередко и больше), разумное государство должно иметь в резерве эти 9/10, которые уже в первые дни войны могут потребоваться в войсках (действующей армии, резерве и т.п.).

Если принять во внимание тот факт, что неразумные правители уже в первый год допускают потери до 80% обученных и лучших военных кадров (прежде всего, офицерства), {5} то становится понятным то критическое положение, когда в бой приходится бросать совершенно необученных людей и кровью невинных людей смывать грехи военных и гражданских чиновников, не позаботившихся о том, чтобы еще в мирное время создать нужные предпосылки для победы.

Нет объективного основания для опасения, что военно-обученные граждане могут стать опасными в силу приобретенного ими умения владеть оружием, ибо тут дело не в актуализированной агрессии, а в степени и уровне воспитания граждан. Там, где правильно поставлено воспитание юношества, не может возникнуть названной угрозы обществу.

Римский пример Муция и Порсенны. Важным фактором могущества Рима был безусловный приоритет гражданских обязанностей перед всеми остальными.

Исторические вехи военной повинности. Юлий Цезарь. Солон. Тулий. Аппий Клавдий.

Франция. Германия.

Пополнение армии охотниками. В эту эпоху особенно развивается заместительство: существовали даже агентства, поставлявшие заместителей за известную плату. Дело дошло до того, что заместители составляли 1/3 всей армии. В Крымской войне худшей оказалась именно эта категория.

В 1735 г. в Пруссии был введена кантональная организация, заключающаяся в том, что каждому полку был приписан призывной округ; все мужское население округа считалось принадлежащим к составу полка и даже жило по отпущенным билетам, выдававшимся из рот, и носило цвета полка.

Воинская повинность в России Но повинность их в отличие от повинности служилого класса, не была пожизненной и личной, т. к. ратное тягло, по общему правилу, лежало не на личности, а на определенной тягловой единице -- семье, дворе, посаде и т. Д

С созданием при Петре В. постоянного войска характер В. п. значительно изменился.

Остался лишь нетронутым общественный характер отбывания В. повинности. Сущность этого принципа заключалась в том, что правительство требовало от общества поставки лишь определенного количества рекрут, и уже само общество определяло, кто из его состава должен от-быть В. повинность. С установлением этого принципа население само выработало основания для раскладки В. п. внутри общества, обра-щая внимание на то, чтобы отбывание повинности возможно менее расстраивало благосостояние семейств.

Суть всеобщей воинской повинности. Условия воинской повинности. Льготы и изъятия.

Совершенно по-иному поступила Германия в преддверии 2-ой мировой войны. Благодаря Бруно Винцеру, написавшему книгу "Солдат трех армий", {15} мы имеем возможность понять отличия в постановке военного образования в Германии и в СССР в 30-е годы ХХ века, т.е. в десятилетие, предшествующее великой войне.

США после провала вьетнамской авантюры, отменили (1973 г.) всеобщую военную повинность и перешли к найму добровольцев.

Среди европейских стран, отказавшихся от института срочников, была Великобритания (1960 г.), за ней последовал в 1967 году Люксембург. В 1990-е годы такие же шаги предприняли Бельгия и Нидерланды. В 2001 году -- Франция и Испания, Словения - в 2003 г, в 2004 -- Португалия, Чехия и Венгрия, Швеция - в 2006 г.

Особенности в Израиле - ограниченность мужских призывных ресурсов потребовала законодательно обязать службе в армии женщин. Их действительная служба продолжается 18 месяцев. Будучи в резерве, они ежегодно служат: капралы и ниже -- 30 дней, сержанты и выше -- 42-47 дней.

Мы же лишь обозначили проблему и пришли к выводу, что всеобщая воинская повинность не канула в лету, но в современных условиях надо изыскивать новые формы подготовки военно-обученных резервов и военных кадров.

Альтернативная служба для людей призывного возраста - это частное решение общей проблемы использования призывников в интересах государственных потребностей. И к военному делу она не относится, а лишь заменяет одну повинность другой.

0x01 graphic

Ахилл тянет за колесницей тело сражённого Гектора

Наемник 47k Оценка:4.86*6 "Статья" История Комментарии: 1 (09/11/2007) Обновлено: 17/02/2009. 47k. Статистика - 5364 читателей (на 23.10. 2014 г.)

Отправной точкой нашего подхода являются два положения. Во-первых, солдат надежный - это солдат мотивированный чувством чести, долга и ответственности, ставшими для него первейшими среди всех остальных. Будучи горячим патриотом своей страны, он превыше всего ставит благо своих сограждан и готовность умереть во имя процветания своей страны. Во-вторых, историческая традиция и культура, безусловно, накладывает свой отпечаток на мотивацию воина той или иной страны, создавая национальный тип воина, особые акценты в воинских добродетелях, о чем, к примеру, убедительно писал А.А. Керсновский: "Француз умирал за славу, за белое знания, за императора - и просто за прекрасную Францию. Англичанин погибал на краю света "за все большую Британию" и лил во славу старой Англии свою кровь во все моря земного шара. Русский офицер и русский солдат полагали свою душу "за други своя".

Из первого исходного положения правомерно заключить: отсутствие мотивации долга, чести, ответственности и патриотизма - главенствующий показатель ненадежности бойца. Даже при наличии высокого профессионализма, боевой опытности и смелости такой боец значительно уступает воину, у которого такие качества в наличии, хотя бы тот и не имел бы такого же профессионализма и опытности, которые имелись бы у наемника. Из второго положения следует вывод о том, что в глубине народной души заложены те мощные духовные силы, которые приходят в движение в момент национальной опасности. Дремлющие до поры до времени, они проявляют себя в полную мощь в критические моменты истории.

Беда иных государств состоит в том, что "просыпаются" эти силы нации нередко с запозданием и действуют спонтанно, без руководства и понимания со стороны правящей элиты. "Пар уходит в свисток", - так говорят в народе, когда мощь и сила используется вхолостую.

Умные правители никогда не забывали от истоках духовной силы своего народа и постоянно заботились о чистоте этого источника, а в момент военной опасности направляли силу народную на разгром врага.

Глупые поступают иначе... В развитии наемничества более всех преуспела Древняя Греция

Византия. Германия. Англия. Франция.

Швейцария - отличались крайней кровожадностью. Даже во время междоусобных войн между самими союзниками (Старая цюрихская война, 1442-1444 г.), когда жители лесных кантонов вместе с бернцами и другими кантонами захватили замок Грейфензее, они казнили (1444 г.) гарнизон цюрихцев, вынужденный сдаться "на немилость".

Если щадили "юных мальчиков", то источники именуют это уже снисходительностью, а в первом общем военном уставе союзников - Земпахской грамоте{27}, 1393 г., пришлось категорически предписать, чтобы, поскольку "благодаря женщине обновляется и размножается благополучие всех людей", никто не смел убивать, закалывать и насиловать жен и дочерей.

В истории государства Российского наемничество было ограничено. Первый случай относится ко временам Рюрика, когда он с двумя братьями, Синеусом и Трувором, согласно преданию Нестора{29}, пришли на землю Русскую не править, а упорядочить взаимоотношения среди славян и выступить как бы в роли арбитров при различных спорах.

Петр I, Из обзора жизни Петра мы видели, как в 1697 г. под прикрытием торжественного посольства, в свиту которого замешался и Петр под вымышленной фамилией, снаряжена была секретная воровская экспедиция с целью выкрасть у Западной Европы морского техника и техническое знание. Вот для чего нужна была Петру Западная Европа. Ключевский.

Трудовое поколение, которому достался Петр, работало не на себя, а на государство, и после усиленной и улучшенной работы ушло едва ли не беднее своих отцов. Петр не оставил после себя ни копейки государственного долга, не израсходовал ни одного рабочего дня у потомства, напротив, завещал преемникам обильный запас средств, которыми они долго пробавлялись, ничего к ним не прибавляя. Его преимущество перед ними в том, что он был не должником, а кредитором будущего" {30}.

Безусловно, история помнит период, когда "иноземцы", как мухи облепили российский трон (при Анте Иоанновне), знает и о неуклюжих попытках Петра III и Павла I вытравить русский дух прусской муштровкой, знает и о преклонении перед прусской и французской военной школой. Но ей известно главное: дух наемничества чужд русской душе. Только русские "чудо-богатыри" способны на великие подвиги во славу государства Российского.

Наемники, как свидетельствует история, - ненадежный и опасный элемент, ибо, "сделав из войны ремесло, переходя со службы одному политическому центру на службу другому, совершенно деклассировались и уложились в особые организации, получившие огромный политический вес", - так писал о наемниках средневековья А.А. Свечин. Макиавелли.

О буйстве наемников ведает нам и Ф. Меринг. Выражение "испанское бешенство" вошло в пословицу. Что под этим подразумевалось, видно из наиболее дикой его вспышки 4 ноября 1576 г. Испанские наемники, не получавшие платы, ужаснейшим образом опустошили Антверпен -- самый оживленный и богатый торговый го-род христианского мира, затмивший своей славой даже славу Генуи и Венеции, город, о котором было. сказано; мир -- кольцо, и Антверпен -- бриллиант в нем; ратуша и 600 буржуазных домов были сожжены; свыше 10.000 жителей были зарезаны или утоплены{35}.

Вряд ли следует далее рисовать ужасные картины последствий использования на службе государства наемников. Изложенного вполне достаточно для понимания простой мысли: наемник - солдат ненадежный, а государству нужны воины, бесстрашные и надежные.

Вряд ли изменится суть наемника, если сегодня такового мы назовем контрактником...

0x01 graphic

"Аэндорская волшебница вызывает тень пророка Самуила"

Художник Д. Мартынов.

Война и мир в древнеримском исполнении 264k Оценка:6.00*3 "Фрагмент" История. Обновлено: 04/02/2011. 264k. Статистика - 4906 читателей (на 24.10.2014 г.)

Какую пользу следует извлечь из римской истории. - Где и у кого следует искать ответы на вопросы об древнеримских уроках. - Война и ее роль в римской истории. - Почему важно уважение к законам и богам. - Рим был силен, когда жил как единый организм. - Об умении сохранять баланс войны и мира. - Горе государству, в котором гнездится источник смуты. - Мир тогда благо, когда он продуктивен. - Глобальные просчет римлян.

Общие уроки, которые для себя установили римляне.

1.Править должен достойнейший. - 2.Мудый закон и достойные вожди определяют судьбу нации. - 3.Вырождающаяся элита губит государство. - 4.Среднее сословие - резервуар жизненной энергии государства. - 5.Расширять рамки гражданства опасно. - 6.Мудрость достойнейших граждан должна быть известна правителю. - 7.Разумные национальные традиции - скрепа нации. - 8.Забота о приумножении истинных добродетелей граждан - наиважнейшая национальная задача. - 9.Борьба с людскими пороками не должна ослабевать. - 10.Переход от войны к мире не должен порождать застой. - 11.Худой мир ничем не лучше войны. - 12.Мир должен быть "качественным". - 13.Соседи и союзники - это не враги, но стать таковыми могут. - 14.Военизация римских провинций - стратегическая ошибка. - 15.В основе частной неудачи, как правило, лежит общая причина. - 16.Недооценка противника - опасное занятие. - 17.Не следует допускать смуты внутри государства. - 18.Непомерные налоги губят граждан и государство.

Собственно военные уроки римлян:

1. Основной принцип обороноспособности государства: "Хочешь мира - готовься к войне". - 2. Война не может быть непрерывным занятием граждан. - 3. Только кровная заинтересованности в защите отечества придает обороноспособности надежность. - 4. Солдатом может быть не каждый, а только лучший гражданин. - 5. Строгая воинская дисциплина - главное оружие победы. - 6. Упадок боевого духа гибелен для государства и войска. - 7. Пехота - основа войск. - 8. Ум и твердость вождя дает победу. - 9. Должно быть восприимчивым к достижениям других. - 10. Войну надо готовить тщательно. - 11. Знание своего войска крайне необходимо. - 12. Упреждение смуты в войсках. - 13. Поражение - пророческое предостережение. - 14. Власть не должна утрачивать силу своего влияния на полководцев. - 15. Ставка на дешевых наемников опасна и губительна. - 16. Религия - стратегический фактор победы. - 17. Не делать желаемого противнику. - 18. Лишать противника его преимущества. - 19. Не принуждать противника быть смелым.

Уроки древнеримской истории для современности.

Актуальным вопрос Полибия может быть признан на том основании, что в современных международных отношениях война не снята с повестки дня, а готовность к отражению возможной агрессии объективно является задачей номер один в любом здравомыслящем государстве.

Какие войны были "ключевыми" и на каком оселке, "римский народ заострял меч своей доблести" {4}? Что внутри и во вне римской империи привело к ее падению?

Мы считаем необходимым отдать предпочтение фундаментальным трудам выдающихся историков древнего мира, среди которых, безусловный приоритет имеют Полибий, Тит Ливий, Луций Флор, Плутарх, Аппиан, Корнелий Тацит, а также более поздние историки-исследователи, такие как Н. Макиавелли, Ш. Монтескье, Г. Дельбрюк, Н.С. Голицын и др.

Рим этого периода жил не только как военный лагерь, но и как единый организм, сплоченный мыслью все сделать и не жалеть ничего для победы над врагом:

"Не было оружия - его взяли из храмов. Не было молодежи - для военной присяги освободили рабов. Обеднела казна - сенат добровольно внес в нее свои богатства. Себе не оставили ничего, кроме золота в буллах и кольцах. Примеру сената последовали всадники, им подражали трибы. А когда в консульство Левина и Марцелла{27} вносились в казну богатства частных людей, для записи едва хватало таблиц и рук писцов.

В истории Древнего Рима позитивно то, что в вопросах войны и мира древние римские правители умели сохранять баланс войны и мира.

Внутри самого государства начинает гнездиться источник опасности и смуты. В Риме - это народный трибунат.

Мир насыщенный, творческий, деятельный, динамичный - вот что нужно разумному государству. Мир - это никак не праздная развратность, от которой пытался уберечь римлян Нума Помпилий{53}, никак не тоска по внутренним смутам{54}, которая возникает от нечего делать; это и не пороки, которые рождает праздный ум, завышенное самомнение, болезненное самолюбие, уязвленная напыщенность, кичащаяся своим происхождением, былыми заслугами, мнительными подвигами и т.д.

Римский народ был лишен той "военной организаций, которая из рекрут формировала солдат, создавая высокую ценность древних легионов" .

Первый и безусловный урок состоит в том, что во главе государства должен стоять такой руководитель, который в состоянии вести в бой своих сограждан, добиться победы над противником, а в мирное время - вдохновить их на подвиги гражданские.

Весьма полезным для правителя является мысль Вегеция, которую он предпослал своему "Краткому изложению военного дела": "В древние времена был обычай записывать результат своих работ над полезными науками и в виде книги преподносить их государям. Ведь ничто не может иметь удачного начала, если этому после бога не покровительствует император; с другой стороны, никому не полагается знать больше и лучше, чем государю, ученость которого может принести большую пользу его подданным".

Римляне поняли и другое: "качество" мира должно быть высоким, ибо нельзя попусту, праздно, без цели и великой перспективы тратить те драгоценные дни мира, которые достались ценой больших потерь и лишений. Кроме того, мирная передышка не должна была вводить в заблуждение в отношении поверженных врагов и завистливых соседей.

Ш. Монтескье формулирует их так: "... Нация, у которой война служит принципом правительства, неизбежно должна погибнуть или же восторжествовать над всеми другими нациями, которые как во время войны, так и во время мира не приспособлены в такой степени к ведению наступательной или оборонительной войны".

Мир как общественное согласие, гражданская ответственность, патриотизм, стремление к общему благу - вот благодатная основа для развития и процветания нации и государства.

Неизменным остается и принцип победы: побеждает тот, кто кует основание победы до боя, кто держит войска в состоянии боевой готовности; побеждает тот, у кого лучшие полководцы...

Неизменным является и то, что моральный фактор по-прежнему является превалирующим в военном деле. Эта стратегическая составляющая обороноспособности государства и боеспособности вооруженных сил - главный источник победы.

Тем не менее, изменения в средствах общения и информации привели к тому, что главная стратегическая составляющая (моральный фактор) стал очень уязвим и, по мысли Е.Э. Месснера: "В нынешнюю эпоху легче разложить государство, чем его покорить оружием. Государства стали морально уязвимыми" {228}...

Фронт идейный (идеологический) становится постоянно действующим, где все время ведутся боевые действия, где есть свои крупные победы и крупные поражения. Здесь свои полководцы и бойцы. Но в отличие от поля сражения, где танки, артиллерия и авиация ведет противоборство, здесь не слышно ни разрывов снарядов, ни победоносных криков, ни предсмертных восклицаний, т.е. ничего такого, что бы пугало, настораживало, заставляло собраться и мобилизоваться на отпор врагу.

Линия идейного фронта пролегает через души людей, их ум и острием своим нацелено на дух людской, их совесть, мораль, систему ценностей.

Государство, желающее быть сильным и процветающим, должно укрепить свой идейный фронт, послав на него лучших полководцев и воспитав прекрасных идейных бойцов, способных победить демаговластие, предотвратить смятение умов, разрушение национальных ценностей.

Но идейная оборона - это пассивный вид борьбы. Идейное наступление - это предпочтительное средство победы. Но в наступление можно перейти только тогда, когда все резервы (исторические, духовные, психологические) приведены в состояние боевой готовности.

Надо отдать себе отчет в том, что сегодня история, психология и педагогика становятся стратегическими дисциплинами. Но сегодня они таковыми пока не стали, а раз так, то государство на идейном фронте может только обороняться, в то время, как уже пора перейти в решительное наступление...

0x01 graphic

Отъезд А. В. Суворова из села Кончанского в поход 1799 г

Художник Н. А. Шабунин.

Ура! Фельдмаршал 40k "Документ" История Обновлено: 17/02/2009. 40k. Статистика - 3036 читателей (на 24.10.2014 г.)

О взятии Варшавы (1794) Суворов донес императрице кратко: "Всемилостивейшая Государыня! Ура! Варшава наша!" Екатерина ответила лаконично: "Ура! Фельдмаршал". Этим она возводила его в фельдмаршалы.

"Еще полковником Астраханского пехотного полка, - писал известный партизан Отечественной войны 1812 года Д. Давыдов, - на маневрах у Красного Села, где одна сторона предводительствуема была графом Паниным, а другая не помню кем, Суворов, который уже давно негодовал на методические движения, почитаемые в то время во всей Европе за совершенное военное искусство, и на долговременную стрельбу во время боя, мнению его, ничего не решавшую, осмелился показать великой Монархине и своим начальника образ действий, приличнейший духу русского солдата, и испортил маневр порывом своевольным и неожиданным. Среди одного из самых педантских движений, сопряженного с залпами "плутонгами и полуплутонгами", он вдруг прекратил стрельбу своего полка, двинулся с ним вон из линии, ворвался в середину противной стороны, замешал часть ее, и все предначертания и распоряжения обоих начальников перепутал и обратил в хаос" {1}. Взбешенные военачальники хотели немедленно судить Суворова за своевольство, но мудрая Екатерина рассудила иначе: "Это Мой собственный будущий генерал!"

По мысли Д.Давыдова, "он уверился, что русский солдат, если не более, то, конечно, не менее всякого чужеземного солдата, причастен воспламенению и познанию своего достоинства, и на этой уверенности основал образ своих с ним сношений"...

Из всего писанного об этом великом человеке, мы взяли лишь извлечения из труда А.Ф. Петрушевского, где он раскрывает удивительную сторону военной деятельности этого полководца - "доктрину невозможного".

Мысли из его книги. Суворовская военная система не порождена обстоятельствами, а родилась из особенностей его военного дарования. Главная ее основа - человек и духовная его сила; главные атрибуты - энергия, смелость, быстрота, простота.

Суворовская система, благодаря его методу воспитания и обучения войск, была цельнее и совершеннее французской со стороны военно-педагогической. Французские солдаты приходили на войну рекрутами. Суворовские рекруты являлись в бой солдатами.

Одно из существенных различий между системами французскою н Суворовскою заключалось в том, что первая сложилась и развивалась под влиянием перевеса численности; Суворов же действовал почти постоянно меньшим числом против большего.

Энергия Суворова высказывалась не в одной быстроте движения, а решительно во всем, особенно в бою. Он обладал такой нравственной упругостью, что препятствия не уменьшали, а увеличивали его настойчивость, перед которою, наконец, гнулась или ломалась воля противника. Эта характерная черта была едва ли не самой выдающеюся особенностью его личности.

По военачальнику были и войска. Обладая богатыми природными качествами, русский солдат в школе Суворова еще вырастал и складывался в героя. "Где проходить олень, там пройдет и солдат", сказал Суворов в 1793 году, т.е. когда его взгляды и афоризмы нельзя уже было заподозрить в абстрактности, и в пояснение еще прибавил: "не надо допускать ущерба делу".

Суворовские войска действовали со смелостью беззаветною; дрались "как отчаянные", но собственному выражению Суворова, который к этому прибавлял: "а ничего нет страшнее отчаянных".

У Суворова все необычное и редкое стало повседневным, чудесное низведено к обычному, по рутинной оценке неисполнимое сделалось возможным. Из его великой души, без внешних влияний и напора обстоятельств, выросла система действия, построенная на теории невозможного.

Во всех войнах за последние 30 лет, где Суворов принимал участие, он резко выделялся из ряда; второстепенные и третьестепенные роли, ему выпадавшие, ограниченная сфера действий, военных талантов Екатерининской эпохи, несправедливость высших начальников, - ничто не в состоянии было затереть Суворова. Все степени он взял для боя; всем был обязан своему личному достоинству.

Суворов был чрезвычайно цельным типом военного человека вообще, или, в общепринятом смысли, солдата. Мало сказать, что военное дело и конечное его выражение - война были его страстью, они были его жизнью, С детских лет Суворова, военное призвание сделалось преобладающим элементом его существования, который над всеми прочими господствовал, и ими управлял. Вне военной профессии для него не было деятельности, которая могла его сколько-нибудь удовлетворить; когда в 1798 году ему показалось, что военное поприщ его кончилось безвозвратно, он пожелал идти в монастырь, т.е. отрешиться от мира и посвятить себя Богу. Строго логично было это решение.

Физическая природа Суворова также была вполне приспособлена к военному поприщу, и начал он себя соответственным образом воспитывать с самых молодых лет, благодаря чему дожил до 70-ти, несмотря на слабую свою комплекцию.

Это весьма существенная его особенность; военные люди такого склада являются чрезвычайно редко, и между генералами XVIII века Суворов красуется в этом отношении в виде самородка.

Суворов отличался горячим благочестием и строгим соблюдением всех уставов церкви. Вместе с тем, он, при всей независимости своего характера, был преданнейшим и вернейшим подданным.

В нем неизменно пребывал животворящий элемент - патриотизм; он горячо любил свое отечество, гордился именем русского и, напоминая часто солдатам, что они русские люди, делал это для поддержания в них нравственной силы и чувства национального достоинства.

Солдата он любил и сердцем, и головой; во взысканиях с провинившихся был строг, но в оценке вины отличался снисходительностью; не доводил понятия о дисциплине до трепета подчиненных перед начальником; был отъявленным врагом педантства и мелочной требовательности.

Засим он заслуживает особенного внимания как тактик на поле сражения и как военный наставник и учитель. Воспитывая и обучая войска исключительно для войны, Суворов проводит эту задачу со строгою последовательностью.

Тактика Суворова, простая, живая и подвижная; она не скована почти никакими формами; все для других безусловное, обращается у него в условное...

Главными правилами боя у Суворова - глазомер, быстрота и натиск; нормальным действием - наступление; преобладающею силою -закаленная человеческая душа.

Личное присутствие Суворова, даже одно его имя, производило на войска чарующее действие. В Италии, в каком-то сражении, при одной частной неудаче, рота или какая-то небольшая часть, услышав сзади крик: "Суворов здесь", рванулась вперед и легла чуть не поголовно под губительным огнем неприятеля.

Послесловие. Суворовская "Наука побеждать" не так проста, как кажется на первый взгляд. Необходим проникновенный взгляд для того, чтобы оценить все значение его "быстроты, глазомера и натиска", нужно проникнуться спасительным и нужным вдохновением, чтобы понять все значение его военной и педагогической системы. Надо, говоря словами, генерала М.И. Драгомирова, "доразвиться" до того, чтобы понять этого великого полководца и страстного патриота России.

0x01 graphic

Резерв государственных людей 53k "Статья" История. Обновлено: 17/02/2009. 53k. Статистика - 3009 читателей (на 24.10.2014 г.)

Если во времена Петра Великого все дворянство было вовлечено в государственную службу (две треть - в военную, а одна треть - в гражданскую), а те из дворян, которые в службе государевой не были до седых волос именовались недорослями и ущемлялись в гражданских правах...

Как тут не вспомнить "государственника" Левшу (у Н.С. Лескова) и самонадеянного, но недалекого военного министра Чернышева. Находясь при смерти, Левша, не соблазнившийся предложением англичане работать на них, слезно просил доктора: "Скажите государю, что у англичан ружья кирпичом не чистят; пусть чтобы и у нас не чисти-ли, а то, храни бог воины, они стрелять не годятся. И с этою верностью Левша перекрестился и помер. Мартын-Сольский [доктор] сейчас же поехал, об этом гра-фу Чернышеву доложил, чтобы до государя довести, а граф Чернышев на него закричал: Знай свое рвотное да слабительное, а не в свое дело не мешайся: в России на это генералы есть"

Прав был граф Чернышев: в России всегда было много генералов и чиновников. Но оборотная сторона этой правды такова: мало среди них было истинных государственников, да много было (и есть!) шкурников и себялюбцев.

Сегодня в России нет такого социального слоя, который бы воспитывал государственников, т.е. людей, ставящих целью своей жизни бескорыстное служение интересам государства. В государственной службе оседают дети высокопоставленных родителей, партийные функционеры, лоббисты от бизнеса, представители криминальных структур и т.д.

Верховная власть предпочитает искать опору в партиях, которые создаются под ее началом. И в этом ее историческая ошибка.

Россия нуждалась в "продуманной, организованной и отстаивающей национальный трон партии. Такой партии в России не было. История удостоверяет нам, что имелась партийная "головка", постоянно добивавшаяся от правительства то избирательных, то пропагандных субсидий...

Мы не должны обманываться в отношении партийного строительства. Прав был И.А. Ильин, говоря следующее: "Партия есть союз граждан, сорганизовавшихся для того, чтобы захватить государственную власть в свои руки".

Как же тут не привести мудрый диалог У. Черчилля, которого как-то спросили: "Господин премьер-министр, кто для Англии является постоянным союзником?". "У нас нет постоянных союзников, у нас есть постоянные интересы", - ответил У. Черчилль.

И.А. Ильин, говоря о царской власти, писал: "Монарху нужны люди дальнозоркие, умеющие разуметь знаки истории и верно предвидеть зарождающиеся опасности. Монарху нужны люди правдолюбивые, а не рисующие угодливо оптимистические горизонты там, где история нависает над людьми черной тучей. Государю нужны совестные советники, а не ловцы субсидий. Государю нужен кадр непоколебимых строителей, знающих, разумеющих, волею твердых, за которых дела говорят громче лукавых и льстивых слов".

Во времена царя Алексея Михайловича, когда "начался сильный спрос на умы" (В.О. Ключевский) появился блестящий помощник царя, А. Л. Ордин-Нащокин, который "как политический новик должен был с бою брать свое служебное положение, чувствуя, что каждый его шаг вперед увеличивает число его врагов, особенно вреди московской знати".

Но и такого сильного человека одолели завистники и он вынужден был постричься в монахи по именем Антония. После этого он прожил еще 9 лет и мог бы много пользы принести государству российскому, но не в келье монаха, а в палатах царских.

Безусловно, прав был С.О. Меньшиков (http://pravaya.ru/ludi/450/348), говоря, что "офицерский корпус выдвинул множество блестящих деятелей на всех ступенях государственной и общественной службы, и до сих пор наши лучшие администраторы - из военных".

Потребности государственной службы многогранны. Сегодня во многих сферах государственной жизни много мест деятельности, где требуются опытность и зрелость, где молодежь (новое поколение) не пытается проявить себя, а то, просто, не в состоянии выполнять необходимые функции в силу недостатка жизненного опыта, отсутствия должной дисциплины и понимания всей полноты ответственности.

О президентской программе и исторических аналогиях

Давно назрела необходимость создания специальной президентской программы использования ветеранов вооруженных сил в интересах укрепления российской государственности, обороноспособности и оздоровления духовной атмосферы в нашем обществе.

Примеры из истории. Многие офицеры, преимущественно из Генерального штаба, были удостоены назначений на высшие военно-административные должности.

Военно-судебное ведомство привлекало к себе соучастие весьма многих лиц из Генерального штаба, окончивших Академию.

Вся эта военная, ученая, дипломатическая и административная деятельность на Азиатских границах России. Николай Николаевич Игнатьев, Михаил Григорьевич Черняев, Михаил Дмитриевич Скобелев.

Вне военного ведомства офицеры, кончившие курс Николаевской Академии генштаба, имели тесное соприкосновение с министерствами внутренних и иностранных дел и отчасти с ведомствами Лесным и Межевым.

Связь генерального штаба с Министерством Иностранных дел связана с дипломатическими сношениями с азиатскими государствами.

Особенно впечатляющей была деятельность А.Е. Снесарева (см.: http://www.voronezh.ru/inform/news/2003/33995380.html). Его рекогносцировки и наезды к ханам и раджам стали головной болью англоиндийского правительства.

Чтобы завершить эту картину служебной деятельности офицеров Генерального штаба, отметим, что к их числу принадлежали: управляющий департаментом уделов, генерал-лейтенант Дурново, директор Телеграфов и Телеграфного департамента, генерал-майор Безак и двое попечителей учебных округов Министерства народного просвещения (см.: http://www.gotav.ru/text/098.htm) - Харьковского (генерал-лейтенант Максимовский) и Варшавского (тайный советник Апухтин)

Не менее впечатляет деятельность генерал-адъютанта Я.И. Ростовцова и в системе военно-учебных заведений (см.: http://militera.lib.ru/science/kamenev1/index.html), но и как председателя редакционных комиссий, учрежденных для составления положений о крестьянах.

Правило рангового соответствия

Исторический опыт учит: во-первых, вооруженные силы не должны терять нужные кадры, но в силу острой необходимости все же следует направлять военные кадры на ответственные участки государственного строительства; во-вторых, в решении вопроса об использовании ветеранов вооруженных сил на государственной службе необходимо руководствоваться правилом рангового соответствия.

В идее "ранга" есть две стороны: во-первых, имеется в виду присущее человеку качество -- это его действительный ранг; во-вторых, имеются в виду его полномочия, права и обязанности, которые признаются за ним со стороны общества или государства, -- это его социальный ранг.

Ветераны не должны уходить в отставку

Особенно много задач стоит перед наукой военно-исторической.

Но не надо паразитировать на этой слабости подлинного ученого: ему, как и другим, живется голодно и холодно, а потому за его труд надо платить достойно и своевременно, щедро авансируя предстоящие разработки.

Модераторы, столь распространенные в виртуальном мире, могут иметь место и в системе военно-учебных заведений.

В лице ветеранов военные комиссариаты могут получить огромную армию добровольных помощников.

Идя по стопам Макаренко, действуя в его духе, многие ветераны вооруженных сил могли бы организовать на местах разного рода полезные дела для бесприютного юношества, под эгидой военкомата и местной власти, будь то занятие военно-прикладными видами спорта, военно-исторические поисковые экспедиции и т.п.

И последнее, в числе направлений ветеранской деятельности - забота о себе подобных, но находящихся в состоянии крайней нужды людях.

Работа с ветеранским корпусом требует оперативности. Согласно закону свертывания функций за ненадобностью, профессиональные навыки имеют свойство со временем стираться. Уже через полгода-год профессионал начинает терять уверенность в себе, а, спустя более позднее время оказывается непригодным для исполнения требуемых служебных функций.

Социальные законы также налагают свой отпечаток на жизнь ветерана, а бытовая неустроенность, отсутствие важного и полезного дела толкают людей в пьянство и т.п.

Интересы государства требуют не допускать отхода от активной жизни ветеранов вооруженных сил. А раз так, то надо все делать для того, чтобы они как можно дольше приносили пользу обществу!

0x01 graphic

http://www.knigo-poisk.ru/books/item/in/396132/

0x01 graphic

Первая часть: http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=1472684

Вторая часть: http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?p=17120216#17120216

Третья часть: http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?p=17120437#17120437

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 27/10/2014, изменен: 27/10/2014. 106k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 13 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: Попель: "Многие солдаты этого поколения вдумывались в войну, в действия своей части, стремились понять, почему перебрасывают ее, зачем марш, куда "гонят" эшелон. Они не были свободны от критического отношения к командирам, умели давать меткие клички, иной раз спрашивали о том, о чем солдату знать не положено, и, не получая ответа, вовсе не отказывались от своего намерения все же проникнуть за дозволенные пределы".

Каменев Анатолий Иванович Мысли гвардии ефрейтора Петра Мочалова, искателя женьшеня...

Каменев Анатолий Иванович
Мысли гвардии ефрейтора Петра Мочалова, искателя женьшеня...