ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. Наступать или обороняться?

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

"Бездна неизреченного"...

Мое кредо:

http://militera.lib.ru/science/kamenev3/index.html

0x01 graphic

И. Баграмян

Наступать или обороняться?

("Главная проблема войны: умение управлять своим духом и подрывать дух противника"...)

(фрагменты из кн. "Так начиналась война")

"Поэтому тот, кто умеет вести войну, избегает противника, когда его дух бодр, и ударяет на него, когда его дух вял или когда он помышляет о возвращении; это и есть управление духом".

Сунь-цзы

С каждым часом становилось очевиднее, что мы имеем дело не с пограничным инцидентом, а с началом тщательно подготовленной войны и первой ее большой наступательной операцией, на которую фашистское командование возлагало большие надежды.

Отданный войскам прикрытия государственной границы приказ -- уничтожить вторгшегося противника и остатки его отбросить за пределы страны -- оказался нереальным.

И не только потому, что в приграничной зоне у нас было меньше сил, чем у агрессора, но и потому, что нападение, несмотря на принятые накануне войны серьезные меры по усилению боевого состава войск нашего округа, все же оказалось для нас внезапным, и мы не успели своевременно изготовиться для его отражения.

Два обстоятельства были главными в сложившейся обстановке.

Во-первых, ясно наметившееся в полосе прикрытия 5-й армии вторжение в глубь нашей территории крупных сил противника, во главе которых продвигалась мощная танковая группировка генерала Клейста.

Во-вторых, значительная разбросанность и удаленность наших мехкорпусов и других резервов фронта от района вторжения, что и заставило наши войска на первых порах вести только оборонительные действия.

Надо было думать о том, как остановить лавину вражеских войск, выиграть время для сосредоточения необходимых сил и средств, и только после этого можно было переходить к более активным действиям.

К вечеру 22 июня ни у кого из командования и штаба нашего фронта не возникало и мысли о возможности немедленного контрнаступления.

Лишь бы выстоять!

Все были уверены, что и директивы из Москвы будут нацеливать нас на оборонительные действия.

Примерно в одиннадцатом часу вечера начальник спецсвязи Клочков сообщил мне, что передается новая оперативная директива Народного комиссара обороны. Не дожидаясь, когда доставят документ целиком, я стал читать его отрывки по мере поступления.

Начиналась телеграмма оценкой обстановки. Правильно указывалось, что главный удар противник наносит на Владимир-Волынский и Радзехув, в центре и на левом фланге нашей 5-й армии.

Однако итоги первого дня войны оценивались чрезмерно оптимистически.

Указывалось, что противник лишь на этих направлениях ценой больших потерь достиг незначительных успехов, а на всем остальном протяжении границы с Германией и Румынией атаки отбиты с большими потерями для наступающего.

С тяжелым чувством я перечитывал эти фразы.

Невольно подумалось, что оптимизм оценок в документе из центра во многом был навеян и нашими довольно бодрыми донесениями.

Мы в 15 часов, еще не располагая исчерпывающими сведениями, отделались, по существу, общими фразами и ничего не сообщили о прорыве двух мощных танковых группировок -- точные данные о них мы получили лишь в конце дня.

Ведь пока штабы корпусов обобщат накопившиеся сведения и передадут их в штаб армии, тот в свою очередь оценит всю эту информацию и передаст в штаб фронта, проходит несколько часов, а за это время в столь быстро меняющейся обстановке происходят зачастую коронные повороты в ходе боевых действий.

Просматривая сейчас наши первые разведывательную и оперативную сводки, я с горечью убеждаюсь: в них далеко не отражалась вся та огромная опасность, которая угрожала войскам северного фланга нашего фронта.

Какие, к примеру, сведения о противнике, наступавшем на нашу 5-ю армию, смогли сообщить наши фронтовые разводчики? Они отмечали, что в районе Любомля наступает одна пехотная дивизия, в направлении Владимир-Волынского -- одна пехотная и одна танковая, а южное, до самой границы с 6-й армией, -- еще две немецкие пехотные дивизии.

Получалось, что во всей полосе армии наступает всего лишь пять дивизий противника. Учитывая, что неподалеку oт границы у нас стояли четыре стрелковые дивизии, положение, естественно, казалось не столь уж угрожающим.

Из этого и исходила полученная нами директива.

Ведь ни наркому, ни начальнику Генерального штаба не было еще известно, что от Сокаля хлынул на Радзехув по свободной от наших войск местности немецкий моторизованный корпус и что такой же корпус стремится прорваться от Устилуга на Луцк.

Когда мы более реально оценили угрозу для правого фланга своего фронта, наши сводки, не отражающие всей тяжести угрозы, уже были в Москве.

Вероятно, такие же погрешности в оценке сил противника, вторгшегося в пределы страны, были допущены и другими фронтами.

Исходя из них, верховное командование теперь ставило задачи на 23 и 24 июня. Войскам нашего фронта предписывалось:

"Прочно удерживая государственную границу с Венгрией, концентрическими ударами в общем направлении на Люблин силами 5-й и 6-й армий, не менее пяти механизированных корпусов, и всей авиации фронта окружить и уничтожить группировку противника, наступающую на фронте Владимир-Волынский, Крыстынополъ, к исходу 24.6 овладеть районом Люблин..."

У меня перехватило дыхание.

Ведь это же задача невыполнимая!..

Но размышлять было некогда. Схватив документ, бегу к начальнику штаба фронта. По дороге прикидываю в уме, какие предложения я могу ему высказать.

Когда я зачитал Пуркаеву телеграмму, он с явным недоверием взглянул на меня, выхватил бланк и перечитал его несколько раз.

Быстро обмениваемся мнениями.

Они у нас сходятся: наступать преждевременно.

Взяв у меня карту с обстановкой и прихватив директиву, Пуркаев молча подал мне знак следовать за ним.

Идем к командующему фронтом.

-- Что будем делать, Михаил Петрович? -- начал Пуркаев еще с порога. -- Нам бы, слава богу, остановить противника на границе и растрепать его в оборонительных боях, а от нас требуют уже послезавтра захватить Люблин!

Генерал Кирпонос, по обыкновению, не торопился с выводами.

Молча, протянул руку за документом, внимательно прочитал его. Поднял трубку телефонного аппарата:

-- Николай Николаевич, зайди, пожалуйста, ко мне.

Член Военного совета был, как всегда, бодр и энергичен.

Командующий протянул ему директиву. Быстро пробежав се глазами, Вашугин откинулся на спинку кресла и владел присутствовавших.

-- Ну и что же, товарищи, приказ получен -- нужно выполнять.

-- Так-то оно так, Николай Николаевич, -- проговорил Пуркаев, -- но мы сейчас не готовы к этому. Нам пока приходится думать об обороне, а не о наступлении.

Вашугин даже привстал.

Начальник штаба решительно продолжал:

-- Давайте трезво рассмотрим положение. Только на луцком направлении, в полосе между Любомлем и Сокалем, наступает десять вражеских пехотных и танковых дивизий. Что мы им можем противопоставить? Нам известно, что здесь развернулись лишь по два полка наших сорок пятой, шестьдесят второй, восемьдесят седьмой и сто двадцать четвертой стрелковых дивизий. Их третьи полки пока еще на марше. Завтра в этом районе мы в лучшем случае будем иметь еще сто тридцать пятую стрелковую дивизию и две дивизии двадцать второго механизированного корпуса, причем его наиболее боеспособная сорок первая танковая вряд ли сумеет подойти.

(С ней получилась явная неувязка; вскрыв пакет с выпиской из армейского плана прикрытия границы, командир дивизии буквально из-под носа немцев увел свое соединение из района Владимир-Волынского и направился на северо-восток, по-видимому к Ковелю, где по плану должен был сосредоточиваться весь 22-й мехкорпус. Связи с дивизией к концу дня не было ни у командарма, ни у командира корпуса. Потапов выслал командиров штаба на розыски, но пока неизвестно, где она и что с ней.)

-- Таким образом, -- подвел итог Пуркаев, -- завтра мы на этом направлении в лучшем случае сможем собрать против десятка вражеских дивизий менее семи наших. О каком же немедленном наступлении может идти речь?

Не давая перебить себя пытавшемуся что-то сказать Вашугину, Пуркаев продолжал:

-- К тому же следует ожидать, что враг сегодня ввел в сражение лишь первый эшелон своих сил и в последующие дни, безусловно, будет -- и значительно быстрое, чем мы, -- наращивать силы. Вы посмотрите, -- начальник штаба ткнул карандашом в карту, -- вот только здесь, северо-западнее Устилуга, наша разведка в шестнадцать часов отметила сосредоточение свыше двухсот вражеских танков. И это далеко не единственный район, где обнаружены танковые резервы врага.

Воспользовавшись тем, что Пуркаев на мгновение замолчал, рассматривая карту, член Военного совета нетерпеливо спросил:

-- У вас все, Максим Алексеевич?

-- Нет не все.

Не отрывая взгляда от карты, начальник штаба продолжал развивать свою мысль.

Все наши войска второго эшелона, которые выдвигаются из глубины в полосу 5-й армии, находятся на различном удалении от границы: 31-му и 36-му стрелковым корпусам нужно пройти 150--200 километров. Это займет минимум пять-шесть суток, учитывая, что пехота следует пешим порядком. 9-й и 19-й механизированные корпуса сумеют сосредоточиться и перейти в наступление против вражеской главной ударной группировки не раньше чем через трое-четверо суток. И лишь 4, 8 и 15-й механизированные корпуса имеют возможность перегруппироваться в район сражения через один-два дня.

Нельзя не учитывать также, что войска следуют к границе, подвергаясь непрерывным массированным ударам фашистской авиации. Нетрудно представить, как это обстоятельство усложнит перегруппировку и ввод войск в сражение.

Следует иметь в виду и то, что ни армейского, ни фронтовых тылов у нас, по существу, пока нет -- они еще не отмобилизованы и не развернуты.

Получается, что подойти одновременно к месту начавшегося сражения наши главные силы не могут. Корпуса будут, видимо, ввязываться в сражение по частям, так как им с ходу придется встречаться с рвущимися на восток немецкими войсками.

Произойдет встречное сражение, причем при самых неблагоприятных для нас условиях. Чем это нам грозит, трудно сейчас полностью представить, но положение наше будет безусловно тяжелым.

С каждым словом Пуркаева Кирпонос и Вашугин все более мрачнели.

Н. Н. Вашугин уже не старался перебить начальника штаба.

Пуркаев ладонью оперся на карту:

-- Нам, товарищ командующий, остается только доложить в Москву о сложившейся обстановке и настоятельно просить об изменении задачи. Мы сейчас можем только упорными боями сдерживать продвижение противника, а тем временем организовать силами стрелковых и механизированных корпусов, составляющих наш второй эшелон, прочную оборону в глубине полосы действий фронта на линии прежних Коростенского, Новоград-Волынского, Шепетовского, Староконстантиновского и Проскуровского укрепленных районов. Остановив противника на этом рубеже, мы получим время на подготовку общего контрнаступления. Войска прикрытия после отхода за линию укрепленных районов мы используем после как резерв. Именно такое единственно разумное решение я вижу в создавшейся обстановке.

На минуту воцарилось молчание.

Генерал Кирпонос в глубокой задумчивости вертел в руках карандаш.

Первым заговорил корпусной комиссар:

-- Все, что вы говорите, Максим Алексеевич, -- он подошел к карте, -- с военной точки зрения, может быть, и правильно, но политически, по-моему, совершенно неверно! Вы мыслите как сугубый военспец: расстановка сил, их соотношение и так далее. А моральный фактор вы учитываете? Нет, не учитываете! А вы подумали, какой моральный ущерб нанесет тот факт, что мы, воспитывавшие Красную Армию в высоком наступательном духе, с первых дней войны перейдем к пассивной обороне, без сопротивления оставив инициативу в руках агрессора! А вы еще предлагаете допустить фашистов в глубь советской земли!..

Переведя дыхание, член Военного совета уже более спокойно добавил:

-- Знаете, Максим Алексеевич, друг вы наш боевой, если бы я вас не знал как испытанного большевика, я подумал бы, что вы запаниковали.

Заметив, что на широкоскулом загорелом лице Пуркаева заходили желваки, Вашугин мягко добавил:

-- Извините, я не хотел вас обидеть, просто я не умею скрывать то, что думаю.

Опять наступила тишина.

Наконец, Кирпонос оторвал взгляд от карты и медленно заговорил:

-- Думаю, что вы оба правы. Против оперативной целесообразности ваших предложений, Максим Алексеевич, возразить нечего. У них одна уязвимая сторона: старые укрепленные районы не готовы принять войска и обеспечить им благоприятные условия для успешной обороны.

-- Да, но войска второго эшелона с помощью саперов смогут быстро привести эти укрепрайоны в боевую готовность...

Не ответив на реплику Пуркаева, Кирпонос в прежнем спокойном тоне продолжал:

-- Но, со своей стороны, не лишены логики и соображения Николая Николаевича. Приказ есть приказ: его нужно выполнять. А если каждый командующий, получив боевой приказ, вместо его неукоснительного выполнения будет вносить свои контрпредложения, то к хорошему это не приведет. Конечно, взять к концу двадцать четвертого июня Люблин мы вряд ли сумеем. Но попытаться нанести мощный контрудар по вторгшимся силам противника мы обязаны. Для этого мы сможем привлечь до пяти механизированных корпусов.

Я считаю, что главная задача теперь состоит в том, чтобы быстро сосредоточить мехкорпуса к полю сражения и одновременно нанести мощный контрудар.

Нужно, Максим Алексеевич, немедленно довести до войск соответствующие боевые распоряжения и проследить за их выполнением. Особое внимание следует уделить обеспечению надежного прикрытия механизированных корпусов с воздуха во время выдвижения и ввода в сражение.

Вместе с этим следует поставить Потапову задачу: всеми силами и средствами его армии во взаимодействии с правым крылом шестой армии при поддержке основных сил фронтовой авиации не допустить дальнейшего продвижения фашистских войск в глубь нашей территории.

-- Вот это деловой разговор, -- поддержал Вашугин.

-- Что будем делать с корпусом Рябышева? -- спросил Пуркаев. -- Ему отдан приказ повернуть из района Самбора в район восточное Львова и войти в подчинение Музыченко.

Подумав, Кирпонос ответил:

-- Вот и хорошо. Пусть продолжает марш, а тем временем поставим Музыченко задачу: нанести с юга контрудар силами не одного, а двух --четвертого н восьмого -- мехкорпусов. Нацелить их надо, как и выдвигающийся из района Злочева пятнадцатый мехкорпус, под основание танкового клина, вбиваемого противником. С войсками второю эшелона фронта поступим так: девятому и девятнадцатому мехкорпусам, а также всем стрелковым корпусам, составляющим второй эшелон фронта, продолжать форсированный марш к границе по указанным им маршрутам, а тем временем мы в соответствии с развитием обстановки уточним направления и рубежи их ввода в сражение. Учитывая, что главный удар противника явно вырисовывается в стыке наших пятой и шестой армий, необходимо немедленно поставить задачу тридцать седьмому стрелковому корпусу прикрыть Тарнополь с северо-запада. Ускорьте его выдвижение. Восьмидесятую стрелковую дивизию этого корпуса следует оставить здесь -- это наш резерв на случай крупных воздушных десантов в тылу наших войск и, в частности, в районе нашего командного пункта.

Глядя на задумавшихся собеседников, Кирпонос заключил:

-- Молчание -- знак согласия. Вижу, что мое решение вам по душе.

Вашугин выразил бурное одобрение.

Пуркаев молча кивнул головой.

Почему было принято такое решение?

По-видимому, командующий считал, что в тяжелой, все более угрожающей обстановке главное -- не обрекать войска фронта на пассивную оборону, а сохранить единство взглядов и действий, сделать все, чтобы помочь верховному командованию осуществить намеченный план, ибо от этого зависело положение не только нашего, но и соседних фронтов.

В это время к нам прибыли начальник Генерального штаба генерал армии Г. К. Жуков и назначенный членом Военного совета фронта Н. С. Хрущев.

Георгий Константинович Жуков, всегда отличавшийся конкретностью и четкостью в организации управления войсками, одобрил принятое командованием фронта решение и предложил, не теряя времени, отдать приказ о подготовке контрудара.

Начальник Генерального штаба коротко ознакомил Военный совет фронта с делами у наших соседей. Он сказал, что на юге противник особой активности не проявляет и там государственная граница прочно удерживается 9-й армией, сформированной из войск Одесского военного округа. А вот на Западном фронте обстановка складывается очень тревожно.

По-видимому, противник наносит там главный удар.

Соседняя с нами левофланговая 4-я армия этого фронта ведет пока бои в районе Пружаны, Городец. В направлении на Брест-Литовск противник глубоко вклинился в нашу оборону, и здесь, так же как и у нас, советские войска готовят мощный контрудар.

Жуков поинтересовался, имеем ли мы проводную связь с Музыченко.

Получив утвердительный ответ, генерал армии сказал, что побывает у него, а пока переговорит с ним.

Кирпонос распорядился немедленно вызвать командующего 6-й армией к аппарату. Выслушав доклад командарма о состоянии войск, о противнике, Жуков особо подчеркнул, насколько важно, чтобы 4-й мехкорпус как можно быстрее был переброшен на правый фланг армии.

Вскоре Г. К. Жуков в сопровождении представителей штаба фронта выехал в 8-й механизированный корпус генерал-лейтенанта Д. И. Рябышева, чтобы на месте ознакомиться с состоянием его войск и ускорить их выдвижение из района Львова на Броды.

Справка:

Рябышев Дмитрий Иванович (11 февраля 1894 -- 18 ноября 1985) -- генерал-лейтенант (1940 год).

-- Родился на хуторе Колотовка Цимлянской станицы в семье донского казака.

-- С 1915 года в армии, воевал казаком на Северо-Западном фронте.

-- С 1918 года служил в Красной армии на должностях командира взвода, помощника командира 2-й бригады 4-й кавалерийской дивизии, командира эскадрона, командира полка и 2-й бригады 14-й кавалерийской дивизии в составе 1-й Конной Армии. Воевал с донскими казаками, добровольцами, махновцами.

-- С 11 по 25 августа 1920 года временно исполнял должность командира 16-й кавалерийской дивизии.

-- С 1922 по 1929 годы командовал кавалерийской бригадой в Северо-Кавказском военном округе.

-- Параллельно с эти в 1923 году закончил подготовительные курсы при Военной Академии имени М. В. Фрунзе, а в 1925 году -- курсы усовершенствования высшего комсостава.

-- В 1930 году был переведён в Туркестанский военный округ и назначен на должность командира 8-й отдельной кавалерийской бригады, а затем -- на должность командира и комиссара 8-й Туркестанской горно-кавалерийской дивизии.

-- Принимал участие в борьбы против басмачества.

-- В 1933 году был направлен на учёбу в Военную академию имени М. В. Фрунзе, которую закончил в 1935 году.

-- В 1936 году был назначен на должность командира 13-й Донской казачьей дивизии, а в сентябре 1937 года -- на должность командира 1-го кавалерийского корпуса.

-- В июне 1938 года 1-й кавалерийский корпус был преобразован в 4-й кавалерийский, дислоцировавшийся в Киевском Особом военном округе.

-- 4 июня 1940 года был назначен на должность командира 8-го механизированного корпуса, сформированного из частей 4-го кавалерийского корпуса, 7-й стрелковой дивизии, 14-й тяжёлой и 23-й лёгкой танковых бригад.

-- В начале Великой Отечественной войны 8-й механизированный корпус под командованием принимал участие в приграничных сражениях в составе войск Юго-Западного фронта, а 25 июня участвовал в контрударе под Луцком, Дубно и Бродами.

-- В июле на базе управления корпуса было сформировано управление 38-й армии, а Рябышев 22 июля был назначен на должность командующего армии. 38-я армия занимала оборону по Днепру в районе города Черкассы.

-- 30 августа 1941 года Рябышев был назначен на должность командующего Южным фронтом, ведшего оборону от Кременчуга до устья Днепра.

-- 5 октября 1941 года Рябышев был освобождён от должности командующего войсками фронта и 22 октября был назначен на должность командующего 57-й армией, дислоцировавшейся в районе Сталинграда.

-- В январе 1942 года армия под командованием Рябышева принимала участие в ходе Барвенково-Лозовской наступательной операции, во время которой армия прошла на Запад примерно на 100--120 км.

-- В конце февраля 1942 года Рябышев заболел и был госпитализирован.

-- После выздоровления в марте 1942 года был назначен на должность командующего 28-й армией, которая в мае участвовала наступлении под Харьковом.

-- За допущенную растерянность в руководстве действиями армии, следствием чего явилась потеря управления дивизиями, за самовольную смену командного пункта, приказом командующего Юго-Западного фронта от 3 июля 1942 года был отстранён от занимаемой должности и до марта 1943 года находился в распоряжении Ставки Верховного Главнокомандования.

-- В марте 1943 года по окончании трёхмесячных курсов при Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова был назначен на должность командующего 3-й резервной армией, дислоцировавшейся в районе Калуги.

-- В мае 1943 года был назначен на должность заместителя командующего 3-й гвардейской армией.

-- 28 января 1944 года по личной просьбе был назначен на должность командира 34-го гвардейского стрелкового корпуса, который в феврале 1944 года принимал участие в Никопольско-Криворожской наступательной операции и освобождении Никополя.

-- С 16 февраля по 29 марта 1944 года временно исполнял обязанности командующего 3-й гвардейской армией.

-- 12 апреля 1944 года был назначен на должность командира 3-го гвардейского стрелкового корпуса в составе 5-й ударной армии. В апреле корпус был выведен в резерв Ставки Верховного Главнокомандования, а Дмитрий Иванович Рябышев 6 июня 1944 года был зачислен в распоряжение Главного управления кадров НКО.

-- 18 июля 1944 года Рябышев был назначен на должность командира 114-го стрелкового корпуса.

-- За отличие в боях корпусу было присвоено почётное наименование "Брестский".

-- 3 мая 1945 года 114-й стрелковый корпус на линии Висмар -- Виттенберг соединился с союзными английскими войсками

-- После войны командовал корпусом в составе Группы советских войск в Германии.

-- В сентябре 1946 года был назначен на должность заместителя, а затем -- на должность помощника командующего войсками Восточно-Сибирского военного округа.

-- В сентябре 1950 года вышел в запас.

-- Жил в Ростове-на-Дону, где возглавлял Совет ветеранов войны.

-- Писал работы, опубликованные в Военно-историческом журнале, журнале "Дон", отдельных сборниках, а также статьи, использовавшиеся в качестве учебных пособий в высших военно-учебных заведениях.

-- Умер 18 ноября 1985 года в Ростове-на-Дону.

Быстро готовим боевые распоряжения войскам.

К командующему 5-й армией на самолете вылетел генерал Панюхов. Он вез приказ: силами 22-го механизированного корпуса и 135-й стрелковой дивизии нанести контрудар с целью разгрома владимир-волынской танковой группировки противника и оказания помощи двум окруженным полкам 87-й стрелковой дивизии.

15-му мехкорпусу было приказано немедленно наступать на Радзехув. Войскам 6-й армии надлежало отбросить противника, ворвавшегося в Рава-Русский укрепрайон, а силами 4-го мехкорпуса поддержать наступление 15-го мехкорпуса. 8-й мехкорпус генерал Музыченко должен был немедленно повернуть из района Львова к Бродам. В корпуса, выдвигавшиеся к границе из глубины, были посланы радиограммы: максимально ускорить движение.

Распоряжения отдать не трудно, куда труднее было их выполнить. Понимая это, генерал Кирпопос разослал в 5-ю и 6-ю армий, в 8-й и 15-й мехкорпуса своих представителей для контроля.

Ночь на 23 июня была уже второй бессонной для всех на КП фронта.

Командующий и штаб настойчиво пытались наладить управление войсками, уже вступившими в смертельную схватку с врагом.

Но и к утру еще не было полной ясности в обстановке.

Посланные нами в 8-й и 15-й мехкорпуса командиры штаба фронта еще не вернулись, а связь со штабом 5-й армии вновь надолго прервалась.

Чрезвычайно обеспокоенный этим, генерал Пуркаев почти каждые четверть часа требовал к себе начальника связи фронта генерала Добыкина и мрачно спрашивал:

-- Наладили связь с Потаповым?

Добыкин растерянно разводил руками.

-- Когда же будет связь? -- повышал голос Пуркаев.

Добыкин лишь бледнел и молчал.

Что он мог ответить? Начальник штаба знал положение не хуже его. Связь хорошо работала, когда войска стояли на месте и когда ее никто не нарушал. А разгорелись бои, и все приходится налаживать сначала.

Ничего не добившись от Добыкина, Пуркаев вызвал меня:

-- Ну что, возвратились наши посланцы от Потапова?

Я качал головой.

Пуркаев сердито ворчал и снова и снова требовал любыми средствами добыть крайне нужные для командования фронта данные о положении наших войск и о действиях противника.

Я разделял душевное состояние своего начальника, но, к сожалению, никакой энергией невозможно было выправить дело.

Донесения поступали бессистемно и крайне скудные.

Да и то, что доходило до нас, радовало мало.

Когда генерал Варенников доложил о местонахождении 8-го мехкорпуса, то нам стало ясно: на его ввод в сражение мы пока не можем рассчитывать.

От командира 2-й артиллерийской противотанковой бригады полковника М. И. Неделина поступило донесение, что трактора из народного хозяйства он еще не получил и двинуть к границе сможет лишь один дивизион.

Не так-то просто оказалось отмобилизовываться в приграничном районе в условиях начавшейся войны.

С особым нетерпением ожидали мы сообщений из 5-й армии и 15-го мехкорпуса.

Однако лишь к вечеру, после возвращения выезжавших туда представителей командования, Военный совет фронта получил сравнительно полную картину событий на луцком и сокальско-радзехувском направлениях. Теперь уже не оставалось сомнений, что судьба приграничного сражения отныне будет зависеть от исхода боев, развернувшихся в центре и на левом фланге 5-й армии, на участке от Владимир-Волынского до Сокаля. А бои здесь становились все ожесточеннее.

С огромным трудом части 45-й и 62-й стрелковых дивизий 15-го стрелкового корпуса сдерживали врага. К югу от Владимир-Волынского, где на широком фронте сражались 87-я и 124-я стрелковые дивизии, фашисты вклинились в наши боевые порядки.

Многие части теперь дрались в окружении.

Отрезанные от своих, испытывая острый недостаток в боеприпасах, они весь день успешно отбивали атаки, приковывая к себе силы противника.

Танковая группировка, прорвавшаяся южнее Владимир-Волынского, тоже не продвинулась далеко. Натиск ее сдерживали героические дивизионы 1-й артиллерийской противотанковой бригады. Вскоре сюда подошли передовые части 135-й стрелковой дивизии и 22-го механизированного корпуса. Общими усилиями противник был остановлен.

Вторая крупная танковая группировка фашистов, прорвавшаяся к Радзехуву, наткнулась на подошедшие сюда передовые части 15-го механизированного корпуса генерала Карпезо.

Читатель уже знает, с какими трудностями совершали марш дивизии этого корпуса, оказавшиеся без автотранспорта.

Карпезо пришлось оставить в Бродах свою 212-ю моторизованную дивизию, двигавшуюся пешим порядком, приказав ей занять там оборону на случай прорыва вражеских войск.

Навстречу врагу Карпезо смог бросить лишь 10-ю танковую дивизию генерала С. Я. Огурцова.

Фашистская группировка насчитывала около 350 танков новых образцов. Казалось бы, что с ними может поделать одна наша танковая дивизия неполного состава, имевшая на вооружении большей частью устаревшие машины.

Но советские танкисты решительно ринулись в бой. Бойцы танкового и мотострелкового батальонов, составлявших передовой отряд, дрались с величайшей отвагой. Они отразили все атаки врага. На поле боя осталось свыше двадцати горящих вражеских танков и сотни трупов фашистских солдат. Такой ценой фашисты заплатили за шесть наших подбитых танков.

Огурцов Сергей Яковлевич (5 июля 1898 -- 28 октября 1942) -- генерал-майор (1940).

-- Родился в деревне Черемисово Смоленской губернии в семье рабочего.

-- После окончания сельской школы работал наёмным чернорабочим.

-- В 1917 году Огурцов был призван на службу в царскую армию.

-- В апреле 1918 года в Полоцке добровольно вступил в отряд местной Красной Гвардии, а в августе того же года -- в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию.

-- Принимал участие в Гражданской войне.

-- В 1918--1920 годах воевал на Южном фронте против войск Врангеля и Деникина в должностях командира взвода и эскадрона.

-- В 1920 году участвовал в советско-польской войне. Дважды был ранен.

-- В 1927 году он закончил кавалерийские курсы.

-- До 1929 года он командовал различными кавалерийскими подразделениями.

-- В 1932 году Огурцов закончил Военно-техническую академию, после чего до 1935 года командовал танковым батальоном, а потом до 1939 года -- танковым полком. 16 февраля 1939 года ему было присвоено звание полковника.

-- В конце 1939 -- начале 1940 года Огурцов в должности командира 35-й лёгкой танковой бригады принимал участие в советско-финской войне. Затем был назначен командиром 123-й стрелковой дивизии, которая участвовала в прорыве линии Маннергейма. 21 марта 1940 года ему было присвоено звание комбрига, 4 июня -- генерал-майора.

-- С июня 1940 года Огурцов занимал должность командира 10-й танковой дивизии.

-- В начале Великой Отечественной войны дивизия принимала участие в боях с немецкими войсками на Юго-Западном фронте.

-- Огурцов был назначен на должность командира 49-го стрелкового корпуса, но вступить в должность не успел -- дивизия была окружена и понесла большие потери, а сам генерал был захвачен в плен.

-- Первоначально он содержался в лагере для военнопленных в польском городе Замосць.

-- В апреле 1942 года Огурцов был в эшелоне отправлен в Германию, но сумел выпрыгнуть из вагона, не доезжая до Люблина. Более чем месяц он пробирался через польские леса на восток, пересёк государственную границу СССР, и встретил партизанский отряд под командованием Василия Манжевадзе.

-- Огурцов организовал и возглавил в отряде конную группу. Участвовал в разведывательных и боевых действиях против немецких тылов.

-- 28 октября 1942 года на территории оккупированной Польши он принял участие в атаке на группу немцев, и погиб в бою. Огурцов был похоронен с почестями в лесу у села Зелина Томашувского района.

-- В 1970-е годы прах генерал-майора С. Я. Огурцова был перезахоронен в братской могиле на кладбище советских воинов в городе Замосць Люблинского воеводста Польской Республики.

На помощь передовому отряду во второй половине дня подошли танковый и моторизованный полки этой же дивизии.

Они с ходу ударили по врагу и даже потеснили его. Лишь встречными атаками превосходящих сил противнику удалось остановить их.

Поддержать контратаку наших танков и мотострелков оказалось нечем.

Второй танковый полк 10-й дивизии, следуя без саперных подразделений по тяжелой лесисто-болотистой местности, задержался в пути. Не смогла подойти и 37-я танковая дивизия, выдвигавшаяся из Кременца. Противник воспользовался этим.

Обойдя главные силы дивизии Огурцова, фашистские танки устремились в направлении Берестечко, где наших войск не было. Этот район стал для нас наиболее опасным.

В полосе 6-й армии жаркие бои шли пока лишь на правом фланге, но наши войска, хотя и с трудом, сдерживали противника.

Из 26-й армии сообщили, что 99-я стрелковая дивизия в середине дня решительно контратаковала врага и выбила его из Перемышля. Над городом снова взвился советский флаг. Стали известны и подробности этого боя.

Помню, много ярких эпизодов описал специальный корреспондент "Правды" Д. Новоплянский.

Вот отрывок из его корреспонденции:

"Сильнее всего укрепились захватчики на площади Пяти Углов. Из окон четырехэтажного дома, как из амбразур, били пулеметы. Пограничники все же пробрались в это здание. Комсомолец Щербицкий выкинул вражеского пулеметчика из окна второго этажа. Старшина Мальков забросал гранатами фашистов, засевших в подвале. Проводник Андреев с двумя пограничниками шли за собакой, безошибочно находившей замаскированных автоматчиков. В 14.00 на площади появились два вражеских танка, их расстреляли подоспевшие наши артиллеристы".

Забегая вперед, скажу, что бои за город продолжались около довольно долго. Трижды фашисты захватывали его, и каждый раз части славной 99-й стрелковой дивизии и подразделения пограничников снова выбивали их. Наши войска удерживали Перемышль до тех пор, пока не получили приказ оставить его.

На остальных участках 26-й армии положение тоже не вызывало тревоги.

И совсем спокойно было в полосе 12-й армии, занимавшей оборону в Карпатах и Буковине.

Все это давало повод надеяться на успех нашего контрудара, организации которого командование фронта уделяло все свое внимание.

Баграмян И.X.

Так начиналась война. -- М.: Воениздат, 1971

*****************************************************************

Если посмотреть правде в глаза...

"Властвовать, чтобы потерять все"... 23k "Фрагмент" Политика. Размещен: 10/12/2013, изменен: 12/12/2013. 23k. Статистика. 441 читателей (на 2.12.2014 г.)

Иллюстрации/приложения: 9 шт.

Каменев А. "ВЛАСТВОВАТЬ, ЧТОБЫ ПОТЕРЯТЬ ВСЕ"... (глобальные просчеты римлян):

во-первых, кардинальное изменение политической системы Рима;

во-вторых, измена принципам национальной комплектации войск;

в-третьих, ставка на наемничество;

в-четвертых, превращение римских легионов в милиционные части;

в-пятых, ставка на германцев как на основную боевую и политическую силу римской армии;

в-шестых, недооценка военно-политических амбиций германцев.

Римская армия, до сего времени являющаяся орудием власти, стала постепенно превращаться в орудие и главный аргумент политики.

В указанные времена римская армия утратила свое национальное естество.

Непрерывная смена провозглашений и убийств императоров, постоянная гражданская война и переход от одного правителя, к другому разрушили тот цемент, который скреплял до этого времени твердое здание римской армии - дисциплину, которая составляла боевую ценность этих легионов.

Для понимания сути происходящего, нам, безусловно, необходимо остановиться на понимании составляющих боеспособности любой армии, которая складывается из трех основных элементов: качества полководцев, мужества воинов и сплоченность (корпоративности) войск.

По сравнению с римлянами, германцы были слабы в тактико-организационном отношении, но обладали громадной воинственной силой, которая с лихвой перекрывала недостаток организованности:

"Каждый отдельный германец в своей грубой, варварской, близкой к природе жизни, в постоянной борьбе с дикими зверями и с соседними племенами воспитывал в себе наивысшую личную храбрость.

А тесная спайка, существовавшая внутри каждого отряда, который включал соседей и род, хозяйственную общину и воинское товарищество и находился под начальством предводителя, авторитет которого во всей будничной повседневности распространялся на всю жизнь человека как во время мира, так и во время войны, - эта тесная спайка германской сотни, находившейся под начальством своего хунно, обладала такой прочностью, которую не могла превзойти даже самая строгая дисциплина римского легиона".

Внутренняя спайка, взаимная уверенность друг в друге была у германцев настолько сильна, что даже при внешнем беспорядке и даже временном отступлении она оставалась непоколебленной: одно лишь слово их предводителя не только останавливало отступающих, но и побуждало к новому наступлению.

В условиях политической нестабильности и частой смены императоров стало невозможным восстанавливать дисциплину и укреплять ее: "Легионы сознавали свое право избирать императора, ставя при этом свои условия. Главной задачей римских государственных деятелей было после каждого потрясения - и, несмотря на него, - поддерживать дисциплину и снова ее восстанавливать. Это было возможно лишь в том случае, если между отдельными восстаниями были более или менее длительные промежутки, во время которых сильная рука твердой власти заставляла признавать свой авторитет и с собой считаться. Этого постоянно удавалось достигать в течение первых двух столетий. Но теперь наступило такое время, когда толчок следовал за толчком. Солдаты потеряли чувство того, что они зависят от императора, а императоры стали зависеть от солдат."

Создалась, казалось бы, парадоксальная ситуация, о которой весьма убедительно писал Г. Дельбрюк: "Обладая большим населением и большим количеством всевозможных достижений культуры, чем во времена Августа, Римская империя стала, однако, слишком слабой для того, чтобы защищать свою цивилизацию, с тех пор как она потеряла свои прекрасно дисциплинированные легионы, свое собственное постоянное войско".

Существуют, на наш взгляд несколько обстоятельств, которые побудили римлян обратиться к наемничеству:

во-первых, нежелание самих состоятельных римлян нести воинскую службу (ведь воинская доблесть перестала быть мерилом ценности римских граждан; деньги и богатство стали главенствовать в римском обществе);

во-вторых, императоры-неримляне старались опираться на своих сограждан;

в-третьих, содержание войска стало обременительным для римской казны и потому потребовались "дешевые" (наемные) войска;

в-четвертых, ряд наемных войск (германцы, в частности) показали свою возросшую боеспособность и рассматривались как хорошая альтернатива национальным легионам.

Анализируя восстание наемников в Карфагене после 1-ой Пунической войны, Полибий сделал такое важное обобщение:

-- "...В душе часто образуются гнилостные болячки, и тогда человек обращается в нечестивейшую кровожадную тварь.

-- Если таким людям оказывать снисхождение, они принимают это за коварство и хитрость, и по отношению к милостивым становятся еще вероломнее и жесточе.

-- Если же покарать их, ярость их возрастает, и нет ничего столь отвратительного или ужасного, к чему они не были бы способны, самую разнузданность вменяя себе в заслугу; наконец, они дичают совершенно и теряют свойства человеческой природы.

-- Источником такого расположения и главнейшею причиною его должно почитать испорченность нравов и дурное воспитание с детства; содействует этому многое, больше наглость и корыстолюбие каждого начальника. Все это имело место в то время в массе наемных солдат, а наибольше в среде начальников".

Германцы не столько победили римские легионы, сколько их заменили.

Вместо факта длительной борьбы между римлянами и германцами мы должны признать факт наличия переходной стадии, которая служила мостом от Римской мировой империи к множеству германских государств на римской почве (Г. Дельбрюк).

О том, что наемничество - опасное для государства явление, нужно помнить всегда и везде.

Наемничество в "малых дозах" - это подрыв боеспособности армии, в больших "дозах" - реальная угроза национальному суверенитету государства.

СБЫЛАСЬ МЕЧТА ИДИОТА

Одновременно с процессом германизации римских войск шло разрушение боевой ценности римских легионов и превращение их в милицию.

Начало тому было положено Септимием Севером (193 - 211 гг.), который перевел легионеров на систему самообслуживания.

Последствия такой политики и военной практики были не в пользу, а во вред Риму:

"Решающим моментом во всемирно-историческом масштабе было то обстоятельство, что германские племена были содружествами воинов, которые шли на войну, стремясь к наемной плате, к добыче и к господству. Они пришли в Римскую империю не для того, чтобы найти здесь землю, стать крестьянами и жить здесь в качестве крестьян, - ведь часто они оставляли свою родину пустынной позади себя, - а ради ратных подвигов, которые они хотели совершить". (Г. Дельбрюк).

Другими словами, просчет римлян состоял не только в том, что они изменили национальным принципам комплектования войск и не в том, что они открыли для себя наемников.

Самый грубый просчет заключался римлян в другом: они крупно ошиблись в военно-политических амбициях германцев: для них мало было военной добычи и новой территорий, - им нужны были все завоевания Рима.

И они их получили...

"Атака на сознание - это победа или смерть"... 82k "Фрагмент" Политика. Размещен: 13/03/2014, изменен: 13/03/2014. 82k. Статистика. 520 читателей (на 8.12.2014 г.)

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА (из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Иллюстрации/приложения: 10 шт.

Вредна бездарность кое-что знающая и выучившая 103k "Фрагмент" Политика. Размещен: 14/03/2014, изменен: 14/03/2014. 103k. Статистика. 705 читателей (на 15.12.2014 г.)

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА (из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Иллюстрации/приложения: 18 шт.

Полковые командиры - столпы армии 98k "Фрагмент" Политика. Размещен: 15/03/2014, изменен: 15/03/2014. 98k. Статистика. 626 читателей (на 14.12.2014 г.)

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА (из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Иллюстрации/приложения: 15 шт.

ВЕЛИКИЕ МЫСЛИ

0x01 graphic

Александр Васильевич СУВОРОВ (1730-- 1800) --

великий русский полководец, генералиссимус

-- Скорость нужна, а поспешность вредна.

-- Искренность отношений, правда в общении -- вот дружба.

-- Будь чистосердечен с друзьями твоими, умерен в своих нуждах и бескорыстен в своих поступках.

-- Служба и дружба -- две параллельные линии: не сходятся.

-- Непреодолимого на свете нет ничего.

-- Трудолюбивая душа должна всегда быть занята своим ремеслом, и частые упражнения для нее столь же живительны, как обычные упражнения для тела.

-- С юных лет приучайся прощать проступки ближнего и никогда не прощай своих собственных.

-- Возьми себе в образец героя древних времен, наблюдай его, иди за ним вслед, поравняйся, обгони -- слава тебе!

-- Дисциплина -- мать победы.

-- Праздность -- корень всему злу, особливо военному человеку.

-- И в нижнем звании бывают герои.

-- Легко в учении -- тяжело в походе, тяжело в учении легко в походе.

-- Солдату надлежит быть здорову, храбру, тверду, решиму, правдиву, благочестиву.

-- Ученье свет, а неученье -- тьма. Дело мастера боится.

-- За ученого трех неученых дают.

-- Всякий воин должен понимать свой маневр.

-- Где пройдет олень, там пройдет и солдат.

-- Солдат не разбойник.

-- Негоден тот солдат, что отвечает "Не могу знать".

-- Сам погибай -- товарища выручай.

-- Кто напуган -- наполовину побит.

-- Не бойся смерти, тогда наверное побьешь. Двум смертям не бывать, а одной не миновать.

-- В бою смены нет, есть только поддержка. Одолеешь врага, тогда и служба кончится.

-- Как бы плохо ни приходилось, никогда не отчаивайся, держись, пока силы есть.

-- Пока идет бой -- выручай здоровых, а раненых без тебя подберут. Побьешь врага -- всем сразу легче станет: и раненым и здоровым.

-- Без добродетели нет ни славы, ни чести.

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 25/12/2014, изменен: 25/12/2014. 58k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 6 штук. Скачать FB2	Ваша оценка:
Аннотация: "Главная проблема войны: умение управлять своим духом и подрывать дух противника"...

Каменев Анатолий Иванович Наступать или обороняться?

Каменев Анатолий Иванович
Наступать или обороняться?