ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. "Пятая колонна" против свободы и закона

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

"Бездна неизреченного"...

Мое кредо:

http://militera.lib.ru/science/kamenev3/index.html

0x01 graphic

Свобода, ведущая народ, 1830, Лувр

Художник Делакруа Эжен (1798-1863)

Анатолий Каменев

"ПЯТАЯ КОЛОННА" ПРОТИВ СВОБОДЫ И ЗАКОНА

Им не кричали женщины "Ура"...

В начале 90-х годов было принято немало поспешных и губительных решений относительно Вооруженных сил.

К числу таких решений следует отнести спешный вывод войск из дальнего и ближнего зарубежья. Поясню: "ближним зарубежьем" после развала СССР стали считаться все бывшие республики СССР; "дальним" - именовались все остальное зарубежье.

Из Западной Европы и из бывших союзных республик наши войска выводились в спешке.

Характерное положение, в котором оказывались войска, можно рассмотреть на примере одной воинской части, выведенной из Польши (Армия, 4-93 г.).

Часть вывели в Тверь, где ничего не было готово к приему войск.

-- Положение офицерского состава и их семей характеризовалось следующими данными: около 40% вообще не имели жилья, 4% - снимали частные квартиры, 7% - снимали комнаты, 3% - жили в коммунальных квартирах, 37% - проживали в казармах.

-- Каждый четвертый жил в разлуке с семьей, у 25% семей дети не были устроены в дошкольные учреждения.

Не случайно горечь обиды и недоумение звучали в словах подполковника И. Герчина:

"Знаете, сколько потов согнали с людей, в ходе вывода? Одна погрузка чего стоила. Все рекорды тогда побили. Нас подгоняли - "быстрей, быстрей"... А зачем, спрашивается, надо было спешить с выводом соединения? Ведь в Твери не были готовы к приему. С чем мы столкнулись? Холод, хаос, развал... Долго ли смогут люди жить в таких условиях? Скажите, там, "наверху", о чем думают?"

Тогда и сейчас возникает недоуменный вопрос: "Неужели под предлогом заботы о "государственных" интересах можно в одночасье ломать многие и многие тысячи судеб?

В бессмертной комедии А. Грибоедова есть строки:

Когда из армии, иные от двора

Сюда на время приезжали,

Кричали женщины "Ура""

И в воздух чепчики бросали...

Но это было не царское время, а времена ельцинского правления: нравы были другие и отношение к выводимым войскам было не теплым, а прохладным и даже враждебным.

Выводимые из ближнего и дальнего зарубежья войска на местах не приветствовали, женщины не бросали в воздух чепчики и не кричали "Ура", а власти при случае пеняли на офицеров и прапорщиков расквартированных войск, как на чуждую силу, позарившуюся на благосостояние местного населения.

"Чужие среди своих"...

Печальная картина, достоянная сожаления.

"Золотой фонд" государству не нужен

Вывод войск из ближнего и дальнего зарубежья вызвал (правильнее говоря: спровоцировал), так называемые, оргштатные изменения, в ходе которых почти две трети офицеров оказались за штатом.

В новой штатной структуре, как правило, не оказывалось мест для старших офицеров звена батальон-полк, т.е. самым зрелым и подготовленным офицерским кадрам.

Многие из этих людей имели за плечами до 20 лет выслуги, окончили два военно-учебные заведения, немало среди них прошли афганскую войны.

Это был "золотой фонд" вооруженных сил.

В то же время, многих советских офицеров переманили в свои армии бывшие союзные республики.

Немало советских военнослужащих поехало искать "счастья" в горячие точки в качестве наемников.

"Дикие гуси" (или, иначе их называют "псами войны", "солдатами удачи" стали появляться в Приднестровье, на Кавказе, в Закавказье и Средней Азии. Среди них было очень много специалистов самого высокого класса (Армия, 6-93 г.).

Где же тут государственная политика, мудрость и прозорливости?

Огромные средства, которые вложила страна в подготовку военных кадров, были либо безвозвратно потеряны для нашей боеготовности, либо стали служить во вред Отечеству, служа криминальным структурам и иностранным государствам.

Разве самой России не нужны первоклассные военные профессионалы?

К чему пришли ВС РФ в конце 1993-го?

Общее положение дел в вооруженных силах России на конец 1993 года можно охарактеризовать так (Армия, 10-93 г.).

-- По мнению большинства опрошенных сотрудниками центра военно-социологических, психологических и правовых ВС РФ, за истекший (1992) год произошло снижение уровня боевой готовности частей и соединений.

-- Каждый третий офицер и прапорщик отметили, что лишены возможности повышать свое профессиональное мастерство. Зато воинские части стали исполнять несвойственные им задачи: подменяют внутренние войска в "горячих точках", оказывают помощь местным властям в хозяйственных работах, действуют вместо спасательных служб при локализации последствий стихийных бедствий и катастроф.

-- За последние два года (1991-92) кадровые военнослужащие стали чаще злоупотреблять служебным положением, халатно относиться к служебным обязанностям, грубить подчиненным.

-- Особую озабоченность у офицеров и прапорщиков вызывали случаи неповиновения командирам, самовольное оставление частей, хищения оружия, боеприпасов и военного имущества.

Анализ экономической ситуации в стране показал, что в течение последних 3-4 лет уровень жизни кадровых военнослужащих постоянно снижался.

Если этот показатель принять за 1,0 в 1986 году, то в октябре 1991 года он составил 0,6; к февралю 1992 года - 0,4; летом 1992 года - 0,33, а в ноябре 1992 года - 0,25.

Не произошло существенных качественных изменений в жизни военных и в новом, 1993 году (Армия, 10-93 г.).

Офицеры настолько устали от политики, от бесконечных политических дрязг, от нищенства своего существования, что оказались перед дилеммой: либо окончательно порвать с армией, либо продолжать еще на что-то надеяться и ждать лучших времен.

История убедила: кто хочет разрушить государство, начинает с подрыва его устоев, прежде всего, с разложения его вооруженных сил.

В свое время Наполеон говорил, что "четыре газеты могут сделать больше, чем стотысячная армий".

Против государственности Российской и ее оплота - Вооруженных сил - в едином фронте ополчились сотни газет, десятки телеканалов, массы "народных" избранников и большое число политиканствующих писателей и интеллигенции.

В унисон с ними действовали и их ставленники в самих вооруженных силах.

Разве мог офицер, осаждаемый со всех сторон сдержать этот бешенный натиск злобствующих сил? Мог ли он, оплеванный, нравственно початый и психологически угнетаемый найти в себе силы превозмочь это варварское нашествие?

Не все советские офицеры сумели с честью выйти из этой ситуации.

Огромная масса офицерства растворилась в обществе, утратив свое лицо и схоронив свои навыки. Многие офицеры пошли в охранники к тем, кто на развале страны и шельмовании вооруженных сил сделал себе капитал.

Генералитет в массе своей преуспел, переквалифицировавшись в бизнесменов и руководителей полувоенных структур.

Увольняемые в запас: у них и у нас

Мне уже приходилось затрагивать тему увольнения в запас:

См.:

Безвозвратные потери 16k "Фрагмент" Мемуары Почему наше правительство с легкостью разбазаривает ценные кадры?

Резерв государственных людей 53k "Статья" История

Об офицерах запаса, благе государства и обороноспособности России

За царем служба не пропадет? 40k "Статья" История

Горе мыкали мы прежде, горе мыкаем теперь. До какой поры?

Но тема настолько болезненная и актуальная, что вновь необходимо к ней обратиться.

Если военным чиновникам не хватает соображения, как разумно использовать опыт и талант военных профессионалов в случае неизбежного сокращения вооруженных сил, то правительство должно понимать, что оно упускает из поля внимания большой резерв государственных людей.

На Западе, к примеру, в Великобритании, еще с 1918 года существует разработанная и полностью оплачиваемая правительством система переподготовки военного персонала (Армия, 10-93 г.).

За два года до увольнения с военнослужащими начинают работу по введению его в послеармейскую среду.

Так называемый "карьерный эксперт" определяет пристрастия, вкусы, пожелания военного, разрабатывает оптимальную программу подготовки.

Задолго до увольнения многие начинают посещать курсы по менеджменту, в частности в сфере кадровой политики. Поэтому немало бывших офицеров оказываются на работе в кадровых органах корпораций и учреждений.

Кто мешает создать такую программу у нас?

На этот вопрос получаем ответ из интервью с А.В. Коровниковым, председателем комитета Верховного Совета РФ по делам инвалидов, ветеранов войны и труда, социальной защите военнослужащих и членов их семей (Армия, 6-93 г.).

Он сообщил, что при обсуждении вопроса о статусе военнослужащего активное противодействие организовала группа депутатов, которая активно содействовала развалу СССР.

Самое странное в этой ситуации было то, что ярым противником военных законов выступил председатель комитета по социальной защите Михаил Захаров, в прошлом боевой офицер.

Другими словами, сам законодательный орган являлся преградой на пути решения проблем военнослужащих.

-- Отчего это?

-- От незнания положения дел?

-- От непонимания сути проблемы?

-- От горячего желания кому-то угодить?

-- Может быть из корысти?..

Видимо, налицо был весь клубок мотивов и обстоятельств.

Но зачем тогда нужен такой парламент, который действует во вред собственному государству?

Информация к размышлению

0x01 graphic

Падшие ангелы --

это ангелы, которые отпали от Господа, образовав свое царство -- ад, когда Сатана (Денница) поднял мятеж.

(Иллюстрация Гюстава Доре к поэме Дж. Мильтона "Потерянный рай", 1866)

Л. Ионг

ПАДШИЕ "АНГЕЛЫ"

("Именно в этот период образ пятой колонны запечатлелся в умах миллионов людей со всей остротой и яркостью")

(фрагменты из кн. "Немецкая пятая колонна во второй мировой войне")

Настало время пересмотреть то представление о немецкой пятой колонне, которое сложилось о ней вне пределов Германии. Оно начало складываться сразу же после 1933 года, еще до того, как возник сам термин "пятая колонна", однако особую роль в данном процессе сыграли годы войны.

Как мы видели выше, этот термин начали широко применять после немецкого вторжения в Данию и Норвегию и особенно после вторжения в Голландию и Францию.

В это время основное внимание уделялось тому, что можно назвать "военной" пятой колонной. Речь шла о туристах и молодых путешественниках, которые, как все были уверены, вели тщательную разведку в Норвегии, о немецких подданных, организовавших вооруженное нападение на правительственный центр в Гааге, о немецких агентах, которые передавали ложные приказы или же разбрасывали отравленные конфеты в Бельгии и Франции.

Всех подобных людей именовали пятой колонной.

Так же называли и предателей в странах, которые подверглись нападению. В Норвегии сюда относился Квислинг со своими сообщниками, которые были готовы подорвать оборону государства и взять власть в свои руки.

В Голландии речь шла о многочисленных членах нидерландского нацистского движения, стрелявших, как говорили в народе, по голландским войскам из своих домов.

В Бельгии к пятой колонне относили фламандских и валлонских фашистов, о которых рассказывали, что они распространяют ложные слухи с целью подрыва боевого духа.

Во Франции к той же категории причисляли политических деятелей, намеренно саботировавших военные усилия страны с целью создания обстановки для скорейшего сговора с Гитлером.

Когда термин "пятая колонна" получил широкое распространение, его стали применять и по отношению к прошлому времени, обозначая им все те действия, которые начиная с 1933 года имели связь с огромным агрессивным национал-социалистским заговором.

Членами пятой колонны без колебания называли немецких подданных, ведущих подрывную деятельность в чужих странах, и тех местных немцев, которые, будучи гражданами других стран, все же считали Гитлера своим подлинным вождем.

Трудно дать точное описание процесса, в ходе которого в умах людей сформировались подобные представления о пятой колонне.

Поводом к распространению всеобщего убеждения в существовании пятой колонны послужили действительные события. Убийство Дольфуса, поглощение Австрии, формирование генлейновского судето-немецкого легиона, выступления нацистски настроенных немецких подданных за границей и их интриги, выявленные в ходе судебных процессов в различных странах, от Литвы до Юго-Западной Африки включительно, -- все это были неопровержимые факты.

Во время немецкого вторжения в Польшу выявилась масса предателей из числа проживавшего на территории Польши немецкого национального меньшинства, а голландцы наблюдали у себя враждебные действия со стороны немецких и голландских национал-социалистов.

Представление о международном характере пятой колонны складывалось из представлений о "национальных" организациях, каждая из которых развивалась более или менее самостоятельно.

Действия Зейсс-Инкварта и Генлейна сделали пятую колонну международной сенсацией, они превратили ее в тему, не сходившую со страниц газет и программ радиопередач всего земного шара. О пятой колонне говорили и писали вновь и вновь; особую популярность данная тема завоевала катастрофической весной 1940 года, когда, как думали люди, пятая колонна перешла в наступление на всем пространстве от Нарвика до Монтевидео и от Роттердама до Батавии. Именно в этот период образ пятой колонны запечатлелся в умах миллионов людей со всей остротой и яркостью.

Подрывная деятельность немецких и других национал-социалистов, проявляемая позднее, лишь помогала закрепить уже запечатлевшийся образ. Тот факт, что немецкие подданные и местные немцы в оккупированных Германией странах сомкнули свои ряды под эмблемой свастики, служил дополнительным подтверждением всеобщего убеждения, что указанные категории людей оказывали приходу немцев активную помощь.

Имелось еще одно важное обстоятельство, помогавшее закрепить сложившийся образ. Значение его нельзя недооценивать. Речь идет о той литературе, которая была посвящена пятой колонне и с которой мог ознакомиться читатель уже после того, как немецкое вторжение в ряд стран стало свершившимся фактом.

В октябре 1940 года Хантингтон насчитал 121 статью, посвященную действиям пятой колонны в Европе; при этом он учитывал только материалы, опубликованные после начала второй мировой войны. Все учтенные статьи были напечатаны в виднейших американских периодических изданиях.

Хелман провел подобную же работу в 1943 году, он смог составить более обширную библиографию на тему "Нацистская пятая колонна", включив туда 290 наименований; при этом учитывались только книги и наиболее важные статьи из американских газет и журналов.

В США особую роль сыграли серии статей о пятой колонне, написанные полковником Вильямом И. Доновеном и Эдгардом Анселем Моурером.

Доновен собственными глазами видел боевые действия в Абиссинии и Испании, не говоря уже об его активном участии в первой мировой войне. Он являлся личным другом Фрэнка Нокса, издателя газеты "Чикаго дейли ньюс".

С ведома Рузвельта, не доверявшего пессимистическим донесениям Кеннеди -- американского посла при английском дворе, Нокс командировал в Лондон Доновена. Он должен был выяснить, сможет ли выдержать Англия удары, которые неизбежно обрушит на нее Гитлер. Доновен приступил к выполнению своей задачи 20 июля. В начале августа он вернулся в Вашингтон и дал весьма оптимистическую оценку обстановки.

Во время пребывания в Лондоне Доновен собрал также данные о работе пятой колонны на европейском континенте.

С этой целью он вошел в контакт с Моурером, автором книги "Германия отводит стрелку часов назад", изданной в 1933 году. Моурер являлся представителем газеты "Чикаго дейли ньюс". Ему с трудом удалось выбраться из Франции; в Лондон он попал через Португалию.

Данные, собранные Доновеном и Моурером, были признаны настолько важными, что служба печати госдепартамента США решила опубликовать их практически во всех без исключения американских газетах. Статьи публиковались 20, 21, 22 и 23 августа 1940 года. Они заслуживают того, чтобы кратко остановиться на их содержании в качестве типичного и поучительного примера.

Доновен и Моурер начинали с очерка гитлеровских побед.

Они указывали на превосходство вооруженных сил Гитлера, однако, по их мнению, немецкие вооруженные силы никогда не смогли бы добиться столь быстрых и решительных успехов, если бы им не помогали немцы и другие сообщники, имевшиеся в странах, подвергшихся нападению.

Наличие судетских немцев привело к поражению Чехословакии.

Польша оказалась сраженной ударом в спину, который был нанесен немецким национальным меньшинством под руководством гестапо. Десятки тысяч проживавших в Польше немцев были подготовлены в качестве агентов и проводников для вторгающихся армий; другие распространяли ложные приказы и обозначали военные объекты условными сигналами.

В Дании они способствовали деморализации населения, а в Норвегии -- захвату морских портов. В Голландии 120 000 немецких подданных стреляли по приютившим их хозяевам страны "с яростью дервишей". В Бельгии имелось 60 000 немецких подданных, которые оказывали фламандским и валлонским фашистам финансовую помощь. Немецкие агенты вроде Фридриха Зибурга и Отто Абеца создавали почву для капитуляции Франции. Англия своевременно интернировала все опасные элементы, в том числе и политических эмигрантов из Германии.

По мнению Доновена и Моурера, среди коренного населения Чехословакии и Польши не было пятой колонны. В Норвегии нашелся Квислинг, обеспечивший успех Германии. В Голландии Гитлеру помогали члены голландской нацистской партии. Фламандские нацисты предательски сдали мосты через канал Альберта, имевшие жизненно важное значение для обороны Бельгии. Французские шпионы все время обеспечивали Гитлера отличной информацией, а французский правящий класс и представители интеллигенции целыми годами обрабатывались немецкими пропагандистами. Возможно, что даже в Англии были пораженцы.

Доновен и Моурер утверждали, что немцы

"израсходовали на организационную и пропагандистскую работу за границей 200 000 000 долларов. Часть денег была передана в распоряжение заграничной организации немецкой нацистской партии, которая насчитывала до 4 000 000 членов -- сознававших свои обязанности агентов".

В составе организации были немецкие подданные, натурализовавшиеся в других странах немцы, а также люди, не являвшиеся немцами.

Наряду с заграничной организацией работу вели такие органы, как гестапо, министерство пропаганды, трудовой фронт, военная разведка и министерство иностранных дел Германии. В общей сложности перечисленные органы имели 30 000 сообщников, из них 5000 работали для гестапо. Агентура была снабжена небольшими радиопередатчиками. Немецкие студенты и домашняя прислуга зачастую использовались в качестве агентов.

В опубликованных статьях утверждалось, что демократические страны не в полной мере отдавали себе отчет в том, какую угрозу представляла пятая колонна. Это относилось и к США, где, возможно, "имелась пятая колонна, подготовленная нацистами лучше, чем в других странах земного шара".

Для противодействия опасности требовалась высокая бдительность.

Появившись сначала в газетах, статьи Доновена и Моурера были изданы затем отдельной брошюрой. Предисловие написал Нокс, занимавший к тому времени пост государственного секретаря; он горячо рекомендовал читателям ознакомиться с "этим исследованием, в котором авторы использовали все имевшиеся с их распоряжении" официальные источники.

Более двух лет спустя, в 1943 году, государственный департамент США способствовал изданию обширного труда на данную тему. В нем излагалось развитие взаимоотношений между Германией и немцами за ее пределами главным образом на основе материалов, опубликованных в самой Германии. Обсуждалась здесь и проблема пятой колонны.

Наиболее важные аргументы приводились в этой книге в виде выдержек из "секретного, заслуживающего доверия доклада, проверенного сопоставлением с другими источниками и описывающего многостороннюю деятельность немецкой пятой колонны в Голландии до немецкого вторжения".

В упомянутом докладе говорилось, что ассоциация немецких подданных (Reichsdeutsche Gemeinschaft) в Голландии, заявлявшая о своем нейтралитете, на самом деле являлась национал-социалистской организацией.

Ее руководитель Отто Буттинг был "некоронованным властелином всех немецких подданных" на территории Голландии.

В его распоряжении имелась картотека с данными на многих лиц ненемецкого происхождения, а также на 100 000 немцев, вынужденных присоединиться к нацистскому трудовому фронту. Многие из таких людей использовались в качестве шпионов.

С помощью голландских нацистов Буттинг сумел распространить свое влияние на 80 000 голландских безработных, нашедших пристанище в Германии, где их усиленно обрабатывали гитлеровские пропагандисты. После возвращения на родину эти люди оказались в числе "голландцев всех социальных групп, как высших, так и низших, которые приветствовали, укрывали и сопровождали немецких парашютистов".

Документ привлек к себе внимание, поскольку он содержал ряд конкретных сведений.

Другие опубликованные материалы, содержащие фактические данные, также не вызывали сомнений в их достоверности. В качестве примера можно привести высказывания таких авторитетных лиц, как председатель норвежского стортинга Карл И. Хамбро или голландский министр иностранных дел E. H. ван Клеффенс, не говоря уже о журналистах и других очевидцах, которым удалось выехать из зон, оккупированных Германией.

Упрочению определенных представлений о пятой колонне способствовали также правительственные органы других стран.

Поляки опубликовали сборник докладов своих военнослужащих, эмигрировавших из Польши, а чехи -- ряд документов о генлейновском движении. Многие авторы написали монографии, посвященные той же теме, перерабатывая (каждый на свой лад) все те сведения, которые сделались известными начиная с 1933 года.

Авторы зачастую противоречили друг другу, особенно при изложении вопросов организации центрального аппарата пятой колонны.

Некоторые из них считали наиболее видной фигурой главу заграничной организации немецкой нацистской партии Эрнста Вильгельма Боле, "который контролировал 99 процентов немцев за пределами Германии", а также располагал правом "непосредственного надзора" за министерством иностранных дел Германии.

Справка:

-- Эрнст Вильгельм Боле (28 июля 1903 года -- 9 ноября 1960 года) - гаулейтер, руководитель Зарубежной организации НСДАП, статс-секретарь Имперского министерства иностранных дел Германии

-- С 30 января 1937 по 14 ноября 1941 года на этом посту осуществлял руководство более чем 3 тысячами членами НСДАП за границей, участвовал в организации "пятых колонн" в разных странах.

-- Также числился в составе Личного штаба рейхсфюрера СС, в составе которого значилось немало высокопоставленных партийных функционеров и государственных чиновников, носивших высшие звания в СС. 21 июня 1943 года Боле получил в системе СС звание обергруппенфюрера СС.

По мнению других, главным виновником следовало признать Вильгельма Канариса, начальника немецкой военной разведки; он пользовался "почти неограниченной властью".

Справка:

-- Вильгельм Франц Канарис (1 января 1887 -- 9 апреля 1945) -- начальник абвера (службы военной разведки и контрразведки) (1935--1944). Адмирал (1940).

-- После целого ряда провалов операций, возглавлявшихся Канарисом, Гитлер в феврале 1944 года объявил об отстранении Канариса от должности, а также о том, что большая часть абвера переподчиняются Главному управлению имперской безопасности СС.

-- После отставки Канарис был помещён в замок Лауэнштейн, покидать который ему запрещалось. С июня 1944 года уволен в запас.

-- В начале февраля 1945 года перевезён в концлагерь Флоссенбюрг. 9 апреля повешен.

-- Последними словами Канариса были: "Я не предатель. Как немец я лишь исполнял свой долг".

Кое-кто считал, что подрывом государств накануне нападения на них занимался не кто иной, как Риббентроп; он делал это "при помощи подкупов, успокоительных речей, обольстительных женщин; с этой целью он даже экспортировал в другие страны горничных и швейцаров для отелей".

Наконец, некоторые авторы считали необходимым подчеркнуть то обстоятельство, что руководство заграничной организации немцев разослало в другие страны "свыше десяти тысяч хорошо подготовленных агентов и доверенных лиц".

Лишь в немногих случаях высказывались явные сомнения относительно всемогущества пятой колонны. Вскоре после своей эвакуации в Лондон бельгийское правительство заявило, что в Бельгии "пятая колонна была весьма немногочисленной".

В 1941 году профессор Давид Митрани в опубликованной им работе пришел к выводу, что активность нацистов в Северной и Южной Америке являлась незначительной. Подобное же мнение высказал профессор Арнольд И. Тойнби в 1952 году. Профессора Ленджер и Глизон выражали сомнение в важности той роли, которую сыграла пятая колонна в Норвегии и Франции, а д-р Т. К. Дерри выступил с прямым заявлением, что влияние действий Квислинга было сильно преувеличено.

В противовес приведенным высказываниям можно указать на целый ряд авторитетных трудов, где действия пятой колонны оцениваются как весьма эффективные и всеохватывающие.

Так это сделано Черчиллем в его мемуарах, когда он описывает события в Норвегии, ссылаясь на Хамбро. Хью Сетон-Уотсон пишет об "образцовой эффективности" работы пятой колонны из состава немецкого национального меньшинства в Польше. Луи Л. Снайдер в одном из разделов своего мастерского труда упоминает о шпионах, диверсантах и всякого рода заговорщиках, работавших по заданиям крупного немецкого химического треста И. Г. Фарбениндустри; агентура данного треста составляла, по мнению Снайдера, "основное орудие интриг в других странах".

Наконец, можно напомнить, что Мартин Уайт в одном из изданий Королевского института по международным делам назвал немецкие национальные меньшинства в странах Восточной Европы "невиданной по своей силе пятой колонной международного значения"; он же описал заграничную организацию и ассоциацию немцев за границей. Наряду с другими сведениями он опять-таки упоминает о псевдотуристах, техниках и коммивояжерах.

В то же время в самой Германии национал-социалисты категорически заявляли, что никакой нацистской пятой колонны не существует и никогда не существовало.

В ходе Нюрнбергского судебного процесса над главными немецкими военными преступниками зачитывалось показание Боле. В нем утверждалось, что ни заграничная организация в целом, ни ее члены "никогда не получали приказов, выполнение которых могло бы рассматриваться как деятельность пятой колонны"; подобных приказов не отдавал ни Рудольф Гесс, непосредственный начальник Боле, ни он сам.

"Никаких директив Гитлера на этот счет также не было", -- утверждал Боле. Он не отрицал, что вне пределов Германии имелись немцы, которых использовали для целей шпионажа, однако точно такая же работа выполнялась французами и англичанами для их собственных разведывательных служб. К тому же шпионская работа, если она и проводилась теми или иными немцами, не имела абсолютно никакого отношения к их членству в заграничной организации.

Зачитывалось также показание Альфреда Гесса (брата Рудольфа Гесса), который был заместителем руководителя заграничной организации. Международный военный трибунал мог видеть из данного показания, что термин "пятая колонна" рассматривался в заграничной организации немецкой нацистской партии как "умный блеф антифашистской пропаганды, вызывавший искреннюю веселость".

Доказательства, приводившиеся Альфредом Гессом и Эрнстом Боле, не были помещены на страницах мировой печати. Считалось, что они этого не заслуживают. Если бы подобные аргументы и попали в газеты, то читатели в большинстве стран прочли бы их, возмущенно пожимая плечами: еще двумя лжецами больше!

Ведь Геринг, Риббентроп и Зейсс-Инкварт тоже изображали из себя невинных; тем, не менее, их приговорили к смертной казни.

Таким образом, представления о пятой колонне, сложившиеся в период 1933 -- 1941 годов, остались неизменными у большинства населения многих стран.

Кроме того, была тенденция передать те же представления молодым поколениям, для которых национал-социалистская Германия вместе со всеми ее преступлениями окажется (частично или полностью) лишь историческим эпизодом, с которым знакомятся по книгам.

В этом отношении весьма характерно, что в большинстве трудов англосаксонских авторов, посвященных второй мировой войне, дается такое описание вторжения в Голландию, которое основывается почти исключительно на информации времен 1940 года.

-- Мы снова читаем в этих трудах о том, как жившие в Роттердаме немцы "оборудовали пулеметные огневые точки и разрушали важные мосты", или же о том, как немцы проникали в Голландию под видом "туристов, коммивояжеров и студентов".

-- Мы опять встречаем упоминания о пятой колонне, которая "вывела из строя систему сирен, оповещавших о воздушной тревоге, и отрезала последние источники снабжения Амстердама водой", о тех, кто "сеял смятение и ужас в тылу".

-- Мы вновь слышим о парашютистах, взаимодействовавших со "шпионами, предателями, пятой колонной и немецкими туристами", или же о парашютистах, спускавшихся с неба "чаще всего в голландской форме, отлично знавших голландский язык и ставивших тем самым в тупик как гражданское население, так и солдат".

-- Даже в так называемой "миниатюрной истории" второй мировой войны нашлось достаточно места для упоминания о том, что немцы в Голландии "ловко использовали (как и в Норвегии, но в более широком масштабе) парашютистов и предательство".

Кто мог усомниться в достоверности сведений, которые нашли такое широкое признание и которые преподносились столь авторитетными и эрудированными представителями исторической науки?

Мнение о том, что годы национал-социалистской агрессии характеризовались мощным развертыванием деятельности немецкой пятой колонны, уже прочно закрепилось в умах; термин "пятая колонна" начинал приобретать более широкие смысл и значение.

В западных странах все чаще стали поговаривать о коммунистической пятой колонне.

Людям уже трудно стало представить себе мир, в котором не существовало бы пятой колонны.

Чтобы исследовать фактическую сторону, которая скрывалась за представлениями людей о пятой колонне, целесообразно внести ясность в значение самого термина.

Точные определения редко полностью удовлетворяют, в особенности в тех случаях, когда определяемый термин настолько затаскан, что трудно различить его конкретные рамки. "Пятая колонна" как раз относится к числу подобных терминов.

Попробуем сформулировать определение следующим образом:

К немецкой пятой колонне относилась любая группа, находившаяся вне пределов национал-социалистской Германии, которая способствовала немецкой территориальной экспансии, действуя намеренно и в соответствии с секретными указаниями немецких властей.

Разберем данное определение более подробно, прежде всего, необходимо учесть, что за словами "немецкая пятая колонна" может скрываться двоякое содержание.

С одной стороны, это может быть пронемецкая пятая колонна; с другой стороны, речь может идти о пятой колонне, состоящей из немцев.

Первое понятие является более широким: оно включает все группы вне пределов Германии, действовавшие в интересах Германии. В предисловии мы уже указывали, что деятельности подобных групп пока что трудно дать научное определение в международном масштабе. Вместе с тем ее нельзя сбросить со счетов.

Население стран, находившихся под угрозой нападения со стороны третьего рейха, рассматривало пятые колонны, состоящие из немцев, и пятые колонны из фашистов и национал-социалистов коренного населения как единое целое. От ответа на вопрос, оказывали ли пятые колонны из состава коренного населения военную помощь немецкой агрессии, уклониться нельзя. Но мы не собираемся касаться политической подоплеки всевозможных фашистских и национал-социалистских движений в Норвегии, Голландии, Франции, Англии, Северной и Южной Америке.

Вернемся еще раз к нашему определению.

Деятельность пятой колонны рассматривалась как сознательная и намеренная. Фактически же многие люди своим поведением и поступками объективно, "ненамеренно" способствовали территориальной экспансии Германии. Если относить таких людей к представителям пятой колонны, кое-кто сочтет это необоснованным политическим обвинением.

Для участия в подобных делах требуется наличие субъективного желания.

Нельзя опустить в определении немецкой пятой колонны и такого важного признака, как ее организационная связь с немецкими властями (органами нацистской партии и государства). Пятая колонна рассматривалась общественным мнением как послушное орудие в руках Германии.

Наконец, нельзя не отметить, что деятельность пятой колонны должна была направляться главным образом в секретном порядке.

Общественное мнение воспринимало эту деятельность как заговорщическую. Даже в тех случаях, когда в иностранных государствах легально существовали определенные национал-социалистские организации (например, Auslands-Organisation der NSDAP или же Propaganda-Ministerium), люди все же считали, что эти организации не раскрывают своих подлинных целей и что их фактическая деятельность заключается в выполнении получаемых из Германии секретных указаний.

Функции пятой колонны были различными в условиях мирного и военного времени; так себе представлял народ (и так это четко охарактеризовал Толишус в своей книге).

Функции мирного времени могут быть подытожены одним словом -- "подрыв". "При помощи пятой колонны национал-социалистская Германия вела подрывную деятельность в других государствах". Разве не к этому сводилось общее впечатление, сложившееся в 1933 -- 1939 годах?

Что касается функций военного времени, то считалось, что они сводятся к оказанию помощи немецким войскам посредством удара изнутри в ходе самой агрессии.

Именно в этом смысле мы будем в дальнейшем говорить о военной пятой колонне в отличие от политической, для которой более характерно выполнение функций мирного времени. Между указанными двумя пятыми колоннами, естественно, имелось немало переходных, промежуточных вариантов. Военная пятая колонна рассматривалась как логическое завершение, как кульминационный пункт развития политической пятой колонны.

В первой части книги мы рассказали о том, как представлялись народу злодеяния нацистов, за которые несет ответственность военная пятая колонна. Во второй части книги мы дадим для сопоставления картину того, что же имело место в действительности.

0x01 graphic

Во время подписания Мюнхенского соглашения.

Слева направо: Чемберлен, Даладье, Гитлер, Муссолини и Чиано

Польша

В период между Мюнхенским соглашением (29 сентября 1938 года) и оккупацией Праги (15 марта 1939 года) Германия оказывала на Польшу сильное политическое давление.

Стало очевидным, что Германия намерена добиться изменения статуса Данцига и "решения" проблемы Польского коридора. Остается не известным до сего времени, был ли Гитлер убежден в том, что польское правительство пойдет на уступки, или же он знал заранее, что встретит вооруженное сопротивление. Более вероятно второе предположение.

Во всяком случае, видя, что Польша чувствует надвигающуюся опасность, проводит мероприятия по частичной мобилизации и добивается гарантий от Англии, Гитлер во второй половине марта принял решение об ускорении подготовки к сокрушительному военному удару.

К этому времени уже имелся первый набросок оперативного плана наступления против Польши. 3 апреля 1939 года генерал Кейтель, начальник главного штаба немецких вооруженных сил, сообщил главнокомандующим сухопутными войсками, военно-морским флотом и военно-воздушными силами (то есть фон Браухичу, Редеру и Герингу) о приказании Гитлера обеспечить такой темп работы над планами, чтобы их можно было привести в исполнение в любое время после 1 сентября 1939 года.

Оперативные планы применения сухопутных войск готовились начальником главного штаба этих войск генералом Гальдером под общим руководством фон Браухича.

Оба генерала мыслили в строго военных рамках. Зная превосходство немецкой стороны, они намеревались уничтожить польскую армию посредством двойного охвата, в ходе которого Польша оказалась бы под ударами с обоих флангов, а не в центре (схема на стр. 97). В начале работы над планами имелось сомнение, окажется ли дислокация польских дивизий достаточно благоприятной для выполнения изложенного выше принципиального замысла.

Еще 14 и 28 июня 1939 года немецкие офицеры, занимавшиеся разработкой оперативных планов, отмечали, что в их распоряжении нет надежной информации о польском мобилизационном плане и плане развертывания польских войск. Позднее немцы в своем планировании исходили из предположения, что польские войска будут сосредоточены на западе страны в целях наступления на Берлин.

В немецких оперативных планах (насколько они известны) ничего не говорится о существовании каких-либо военных или полувоенных формирований из состава немецких подданных или же местных немцев, которые предназначались бы для поддержки операций вооруженных сил Германии.

Однако отсюда не следует делать вывод, будто проживавшие в Польше немецкие подданные и немецкое национальное меньшинство всюду оставались в бездействии. Эти люди определенно оказывали помощь, в некоторых случаях значительную, в подготовке и проведении операций немецких войск.

Прежде чем перейти к детальному разбору данного вопроса, следует сказать несколько слов о двух категориях немцев, проживавших за границей.

О немецких подданных (Reichsdeutsche) известно очень мало. В 1938 году в Польше их насчитывалось около 13 000 человек. Большинство их проживало в западных провинциях, которые отошли от Германии по Версальскому договору, а также в Галиции (Южная Польша). Из указанного выше числа 1800 человек состояли членами местной (краевой) группы заграничной организации немецкой нацистской партии. Кроме того, 1200 человек являлись членами вспомогательных организаций, охватывавших рабочих и служащих, в том числе и женщин. Таким образом, в 1938 году в составе данной категории немцев имелось 3000 организованных нацистов.

Немецкое посольство в Варшаве стремилось установить как можно больше связей с немецкими подданными.

С этой целью в 1939 году посольство во взаимодействии с руководителем местной группы нацистской партии организовало тайную сеть из специально подобранных людей, которые в свою очередь возглавляли небольшие группы немецких подданных.

Основной замысел заключался в том, чтобы обеспечить защиту немецких подданных в случае войны. Предвидя, что подобная организация не сможет в достаточной степени гарантировать безопасность, летом 1939 года немецким подданным было дано указание отослать женщин и детей в Германию. В конце августа посольство предупредило лиц, не связанных определенной работой, а также "всех тех, относительно которых имелись основания полагать, что они подвергнутся особой опасности", о том, что им необходимо репатриироваться. Остающиеся на местах должны были рассчитывать на собственные силы; репрессии против них считались неизбежными. Активным работникам нацистской партии и журналистам предлагалось искать убежища в домах дружественно настроенных граждан -- подданных нейтральных стран.

В пограничных районах обстановка складывалась несколько иначе.

Здесь немецкие подданные должны были "полагаться на те же самые меры, которые будут приняты для защиты местных немцев".

24 августа 1939 года глава заграничной организации немецкой нацистской партии Боле прислал телеграфный приказ, предписывавший всем должностным лицам "местной группы" остаться на своих постах. В тот же самый день все остальные немецкие подданные, проживавшие на территории Польши, получили из Берлина предупреждение и указание выехать из страны. Сколько немцев, учтя это своевременное предупреждение, покинули страну -- неизвестно, а поэтому неизвестна и численность немецких подданных, находившихся в Польше к моменту немецкого нападения. По всей вероятности, их осталось значительно меньше тех 13 000, о которых говорилось выше.

Нет никаких доказательств, что оставшиеся на месте немецкие подданные (или хотя бы нацисты из их числа) каким-либо образом способствовали боевым операциям немецких войск. Исключения наблюдались лишь в тех районах, где немецкие подданные должны были "полагаться на те же самые меры, которые будут приняты для защиты местных немцев".

Численность немецкого национального меньшинства в Польше остается неизвестной.

На этот счет имеются разноречивые сведения. Поляки обычно говорили о трех четвертях миллиона, немцы о миллионе с лишним. Во введении к первой части книги мы уже упоминали, что немецкое национальное меньшинство находилось под нараставшим давлением со стороны поляков. Это тесно связано с тем фактом, что после 1933 года та часть местных немцев, которая стояла за агрессивные действия, приобретала среди них все возрастающее влияние. Наряду с нацистами среди немецкого национального меньшинства имелись также либеральные, католические и социалистические организации.

К великому неудовольствию Берлина, между всеми этими политическими группировками существовал большой антагонизм.

В 1938 году берлинский отдел нацистской партии, так называемый Volksdeutsche Mittelstelle, осуществлявший связи с немецкими национальными меньшинствами, разработал план, согласно которому все организации немцев на территории Польши сливались в единую организацию.

Руководитель для этой организации назначался из Берлина.

В конце мая 1938 года такой план направили лидерам всех важнейших организаций, имевшихся на территории Польши. Лидеры отдельных организаций возражали против назначения главного руководителя. Тем не менее, в августе 1938 года единая организация приступила к работе; она получила наименование Лига немцев в Польше (Bund der Deutschen in Polen). То, что новая организация поддерживала тесные связи с Volksdeutsche Mittelstelle, можно считать не требующим доказательств. Возможно, что либеральной, католической и социалистической партиям удалось удержать в своих рядах некоторую часть своих активистов, однако точных сведений об этом также не имеется.

0x01 graphic

"Валькирия"

Валькирия ( "выбирающая убитых") -- в скандинавской мифологии -- дочь славного воина или конунга, которая реет на крылатом коне над полем битвы и подбирает павших воинов. Погибшие отправляются в небесный чертог -- Валгаллу. С гривы её коня (облака) капает оплодотворяющая роса, а от её меча исходит свет.

Можно предположить, что в течение 1939 года политические настроения немецкого национального меньшинства принимали все более ярко выраженный экстремистский характер.

Этому способствовали как успехи, одержанные Гитлером в 1938 году, так и усиление репрессий со стороны поляков. Передачи немецких радиостанций всемерно способствовали развитию агрессивного духа у немецкого национального меньшинства. Одновременно немецкой стороной проводились секретные мероприятия, направленные на дальнейшее ухудшение и без того натянутых отношений между поляками и местными немцами.

Так, например, еще до начала войны на территорию Польши засылались агенты немецкой службы безопасности (Sicherheitsdienst), получавшей приказы от Гиммлера.

Перед агентами поставили задачу -- совершать такие преступления, вину за которые можно было бы затем возложить на поляков; вместе с тем эти преступления должны были вызвать негодование и ожесточение против поляков среди немецкого национального меньшинства.

Планы осуществления таких провокаций, тщательно разработанные немецкой контрразведкой, были весьма обширными. В августе 1939 года, преимущественно во второй половине месяца, намечалось совершить 200 различных провокаций, фактическими исполнителями являлись 12 диверсионных групп (по нескольку человек в каждой). Помощь этим присланным из Германии группам должны были оказывать немцы из состава национального меньшинства в Польше.

-- Гапон читает петицию в собрании рабочих. Неизвестный художник

Как этот план провокаций был реализован -- неизвестно, однако вряд ли можно предположить, что служба безопасности ограничила свою деятельность одной лишь разработкой планов. Органы Abwehr были в курсе того, что некоторое количество агентов-провокаторов из состава службы безопасности успешно проникло на территорию Польши для выполнения поставленных им задач, один из докладов, датированный августом 1940 года, подтверждает, что служба безопасности участвовала в "подготовке войны против Польши посредством высылки специальных отрядов для выполнения специальных задач".

Было бы неправильно думать, будто натянутые отношения между поляками и немецким национальным меньшинством, проживавшим на территории Польши, создавались провокациями службы безопасности, действия последней лишь подливали масла в огонь.

Многие местные немцы уже давно лелеяли надежду, что придет день, когда они снова окажутся под немецким правлением.

Однако нет никаких конкретных доказательств того, чтобы какая-нибудь экономическая или политическая организация немецкого национального меньшинства предпринимала шаги для оказания помощи боевым операциям немецких войск. Возможно, кое-где местные немцы и готовились с началом войны применить в случае необходимости оружие.

С этой целью в ряде мест, по-видимому, создавались секретные организации, особенно в пограничных районах.

По всей вероятности, они снабжались оружием, завезенным из Германии контрабандным путем. Можно полагать, что некоторое количество вооружения оказалось припрятанным еще со времен боевых действий 1918 -- 1919 годов. По всем этим вопросам определенных данных нет. Один из немецких авторов упоминает, что в одном из селений Польского коридора, к югу от Данцига, местные немцы пожилого возраста добровольно создали "немецкую оборонительную организацию".

Есть также сведения о том, что в ряде мест немцы из состава национального меньшинства по своей личной инициативе оказывали помощь наступавшим немецким войскам. Орган немецких военно-воздушных сил вскоре после окончания военных действий в Польше писал, что местные немцы стали "лучшими друзьями наших солдат".

"Они знали, где поляки подготовили засады, и помогали расчищать дороги от завалов и заграждений, растаскивая деревья и камни. Вместе с саперами восстанавливали разрушенные мосты. Они рыскали вместе с нашими солдатами по лесам и перелескам, помогая очистить их от польских солдат".

В местечке Плесс (Восточная Верхняя Силезия) на второй день наступления местные немцы отремонтировали немецкий танк. В том же городке местный немец использовался в качестве проводника, причем ему предоставили место в машине командира полка. Около Львова 12 сентября какой-то австриец показывал дорогу немецким войскам.

Кажется, весьма вероятным, что подобная помощь осуществлялась в широком масштабе. Местные немцы всюду радушно приветствовали немецкие войска и зачастую устраивали для прибывших банкеты.

Все описанные выше действия местных немцев легко объяснить, не прибегая к предположению о наличии какого-либо заблаговременного организационного контакта этих людей с немецкими властями. Вместе с тем, со стороны местных немцев, как до немецкого вторжения, так и в ходе его наблюдались и такие действия, организационные нити которых, несомненно, тянулись в Германию.

Имелись организации немецких подданных, считавших войну с Польшей неизбежной. Эти организации непосредственно или через организации местных немцев использовали в своих собственных целях желание части молодежи из состава немецкого национального меньшинства помочь "освобождению" районов, входивших в состав Германии до 1918 года.

К числу подобных организаций следует, по-видимому, отнести службу связи с немецкими национальными меньшинствами и организацию гитлеровской молодежи. Каких-либо подробных сведений на этот счет нет. Архивы оказались уничтоженными, а непосредственные участники и свидетели хранят молчание.

Больше известно относительно деятельности военной разведки.

Желание местных немцев оказать помощь Германии облегчало работу данного органа, применявшего различные способы поддержки агрессии против Польши.

Рассмотрим сначала вопрос о шпионаже.

Поляки опубликовали следующие данные.

Если в период с 1935 по 1938 год ими было рассмотрено примерно 300 дел о шпионаже, то за шесть месяцев (с марта по август) 1939 года количество таких дел вдвое превысило указанную цифру.

Можно с достаточным основанием полагать, что в указанный период, непосредственно перед началом агрессии, шпионаж проводился особенно интенсивно. Еще в октябре 1938 года один из чиновников министерства иностранных дел Германии констатировал, что немцы из состава национального меньшинства, проживавшего на территории Польши, широко привлекались к военному шпионажу.

Он считал особенно опасным тот факт, что вовлекавшиеся в эту работу люди играли ведущую роль в общественной жизни немецкого национального меньшинства.

Органы разведки дали заверения, что в дальнейшем будут использовать по возможности минимальное количество местных немцев. "Однако полный отказ от их содействия практически невозможен", -- заявили представители военного ведомства.

Для обеспечения наступающих немецких войск соответствующей информацией на территории Польши были заранее подготовлены тайные радиостанции, однако в результате быстрого продвижения фронта "ни одна из этих радиостанций не успела принести сколько-нибудь существенной пользы".

Еще до начала военных действий различные нацистские органы обращались к молодежи немецкого национального меньшинства с призывом не являться по мобилизации в польскую армию в случае войны.

Если уклониться от мобилизации оказалось бы невозможным, местным немцам рекомендовалось не стрелять в немецкие войска, а при первом удобном случае переходить на их сторону. Известен ряд таких случаев. Оставшимся в польской армии немцам рекомендовалось заниматься пораженческой пропагандой. Подобные же инструкции давались представителям украинцев; последние также являлись национальным меньшинством, подвергавшимся в Польше угнетению.

Управление разведки и контрразведки немецкой армии не ограничивало свою деятельность только этим.

Некоторое число людей из состава немецкого и украинского национальных меньшинств прошло на территории третьего рейха специальную подготовку; их обучали диверсионным действиям и партизанским методам борьбы.

Вполне вероятно, что подготовка была многосторонней и разнообразной. Один из учебно-тренировочных лагерей располагался юго-восточнее Зальцбурга, в Дахштейнских горах. Его замаскировали под курсы спортивной тренировки для фермеров-горцев.

На самом же деле после 1 августа 1939 года здесь прошли подготовку примерно 250 украинцев; их обучали "самостоятельным действиям мелких ударных подразделений, когда, главным образом, применяются хитрость и внезапность".

Эти украинцы не использовались в боевых действиях против Польши. Гитлер опасался, что сведения об этом могли бы дойти до Советского Союза, с которым в конце августа ему удалось заключить соглашение, и вызвать там нежелательную реакцию.

Другие специально подготовленные ударные подразделения приняли участие в боевых действиях.

В их задачу входило: расчистка заграждений на пути приближавшихся немецких войск, действия, препятствующие разрушению мостов и дорог, боевые действия партизанского характера, нарушение линий снабжения и связи польских войск.

Некоторые из участников ударных подразделений действовали в штатском платье.

Они имели в качестве опознавательного знака красный носовой платок с большим желтым кругом посредине, голубую нарукавную повязку с подобным же желтым кругом или же повязку со свастикой. Некоторые должны были действовать в светло-коричневой спецодежде с желтыми знаками на воротнике и рукавах или же в серовато-зеленых комбинезонах парашютистов, также снабженных желтыми знаками. Лица, сбрасывавшиеся для выполнения специальных заданий с парашютами, переодевались в штатское платье.

Трудно сказать, насколько широко развернулись фактические действия всех этих агентов. Немецкие источники утверждают, будто в связи с быстрым темпом продвижения немецких дивизий многие приказы, требующие осуществления диверсионных актов, в жизнь не проводились. Возможно, что это так и было. Вместе с тем совершенно точно установлено, что ряд подобных приказов был выполнен. Все имеющиеся у нас данные, касающиеся подготовки к выполнению приказов о диверсиях, свидетельствуют о большой активности немецкой агентуры, развернутой в этот период.

Своевременное снабжение оружием и боеприпасами специальных групп из состава немецкого и украинского национальных меньшинств лежало на обязанности Управления разведки и контрразведки.

Часть вооружения нелегально перебрасывалась в Польшу через территорию Румынии. Через специально подобранные участки на границе непосредственно перед агрессией или одновременно с началом немецкого наступления на территорию Польши высылались отборные отряды, находившиеся в ведении названного управления; они должны были выполнять диверсионные акты, а также сеять раздоры и разжигать антагонизм среди населения.

Известно, что такие переброски проводились, в частности, с территории Восточной Пруссии. Перевал близ местечка Яблонка в южной Польше, недалеко от чехословацкой границы, был захвачен ночью 25 августа отрядом, организованным органами немецкой разведки; его численность достигала 360 человек. По первоначальному плану Гитлер намечал напасть на Польшу ранним утром 26 августа. Когда вечером 25 августа войска получили приказ об отмене наступления, оказалось, что довести этот приказ до отряда, захватившего перевал, уже невозможно. Отряд сражался против польских пограничников в течение нескольких дней, причем ему удалось удалить подрывные заряды, заложенные поляками в находящийся поблизости железнодорожный туннель.

Наибольшую активность развили органы немецкой разведки в Восточной Верхней Силезии.

Верховное командование вооруженных сил Германии проявляло особую заинтересованность в том, чтобы не дать отступающим полякам произвести разрушения в этом важном промышленном районе.

С той же целью предупреждения разрушений была своевременно выведена из строя крупная электростанция в Хожуве, электроэнергию которой поляки рассчитывали использовать при проведении подрывных работ.

Один из отделов разведуправления, находившийся в Бреслау, сформировал и подготовил отряд, в составе которого насчитывалось до 5000 нацистов из числа судетских немцев.

Эти люди просочились через границу в гражданском платье в ночь перед началом немецкого наступления; некоторые из них сделали то же самое еще в предшествующие дни, переодевшись шахтерами и заводскими рабочими. Это дало им возможность во взаимодействии с нацистами из немецкого национального меньшинства, проживавшего на территории Польши, занять важнейшие заводы и шахты.

Местные немцы использовались также в качестве проводников.

В некоторых районах местные немцы развернули еще большую активность. Начальнику отдела разведки в Бреслау удалось создать секретные организации из местных немцев в различных городах Восточной Верхней Силезии. Эти организации, взаимодействуя с прибывающими из Германии судетскими немцами, при наличии благоприятной обстановки должны были поднять против поляков вооруженное восстание. Боевая организация, сформированная в промышленном центре Восточной Верхней Силезии, насчитывала 1200 членов. 400 человек из ее состава сумели отбить у поляков город Катовице еще до подхода немецких регулярных войск.

Подобное же вооруженное восстание подготавливалось в районах Польши, населенных украинцами.

С этой целью органы немецкой разведки наладили контакт с подполковником Андреем Мельником, главой организации украинских националистов. В первое время Гитлер был склонен допустить развертывание восстания украинцев. Начальник Управления разведки и контрразведки адмирал Канарис, 12 сентября 1939 года получил приказ поднять восстание в украинской части Польши, "провоцируя восставших на уничтожение евреев и поляков".

Однако этот приказ пришлось затем отменить, поскольку 17 сентября русские вошли в южную часть Восточной Польши, где проживали украинцы.

Вся подготовка к проведению восстания была приостановлена, и 23 сентября в угоду Сталину Гитлер издал приказ, по которому украинцам воспрещалось переходить через немецко-русскую демаркационную линию, то есть уходить с территории, занятой Красной Армией.

Следует упомянуть еще о некоторых действиях немцев, выходящих за рамки "нормального" способа ведения войны.

Находившиеся в вольном городе Данциге польские чиновники и войска подверглись ранним утром 1 сентября 1939 года внезапному нападению со стороны бригады Эберхардта, получившей свое наименование по имени командовавшего ею генерала. Бригада формировалась в секретном порядке; сюда вошли члены штурмовых отрядов, эсэсовцы и местная полиция.

Что касается района к югу от Данцига, то Гитлер уделил лично большое внимание разработке планов внезапного захвата двух важных мостов, имевшихся в Польском коридоре: железнодорожного моста через Вислу у Диршау, в двух десятках километров к югу от Данцига, и железнодорожного моста у Грауденц (Грудзёндз), в 60 километрах далее на юг.

Оба моста имели важное значение, поскольку они обеспечивали прямую и быструю связь с Восточной Пруссией, откуда немецкие армии намеревались зайти в тыл войскам, оборонявшим Варшаву. Согласно разработанному плану, на польскую охрану указанных мостов совершали внезапное нападение парашютисты и пехотинцы, переодетые в форму железнодорожников. В конечном счете, удар по Грауденцу не состоялся: пришли к выводу, что шансов на успех слишком мало. Захватить мост у Диршау также не удалось. Выделенные для этого 12 эсэсовцев, хорошо знавших местность, а также саперная рота должны были приблизиться к мосту в товарном составе, за которым следовал бронепоезд; одновременно польский гарнизон предмостного укрепления должен был подвергнуться бомбардировке. Однако поляки сумели своевременно взорвать мост.

Общее количество немецких подданных и местных немцев, вовлеченных во все перечисленные боевые действия, остается неизвестным. По всей вероятности, их насчитывалось несколько тысяч. Это подтверждается масштабом и разносторонностью действий. Во всяком случае, немцы никогда не пытались утверждать официально, что подавляющее большинство немецких подданных и местных немцев в Польше играло до момента прибытия немецких войск лишь пассивную роль.

Многое, что было связано с деятельностью пятой колонны в Польше, заранее планировалось и осуществлялось согласно намеченным планам. Это подтверждают немецкие источники.

Польские источники указывают на другие действия пятой колонны.

Напомним о некоторых из них. Так, местные немцы выкладывали знаки на крышах своих домов, раскрашивали дымовые трубы в условные цвета, располагали стога сена особым образом, выкашивали луга "по определенному рисунку", вытаптывали на пашне те или иные цифры или же изображали условные знаки на поле при помощи плуга. Все это делалось с целью подать заранее условленные сигналы немецким вооруженным силам, и в первую очередь авиации. Кроме того, чтобы облегчить немецким самолетам ориентировку, местные немцы оставляли свет в своих домах, подавали сигналы через дымовые трубы, а также сигнализировали зеркалами и белыми полотнищами.

Местные немцы опознавали своих людей по специальным пуговицам, свитерам, по манере завязывать галстуки и другим условным приметам.

Они занимались шпионажем, переодевались для этого священниками и монахами.

Связь с немецкими войсками они поддерживали при помощи бесчисленных тайных радиостанций; иногда такие станции помещались в дупла деревьев или в могилы.

Неоспоримых доказательств того, что все перечисленное отвечает действительности, то есть что действия местных немцев в той или иной мере были связаны с операциями немецких войск, нет. Напрасно было бы искать такие доказательства в книге "Немецкая пятая колонна в Польше", из которой мы приводили ряд выдержек. Ценность данной книги в качестве исторического источника является спорной. Ее составители собрали свыше 500 свидетельских показаний, но в печатное издание оказались включенными только 109, причем большая часть их дана в виде выдержек. На первый взгляд, показания выглядят заслуживающими доверия, поскольку они даны очевидцами. Однако обращает на себя внимание тот факт, что многие из зафиксированных в книге наблюдений не имеют никаких доказательств о их прямой или видимой связи с боевыми действиями немецких вооруженных сил.

Паника в Польше

Гитлеру нужно было раздавить Польшу еще до того момента, когда Франция и Англия смогут развернуть активные действия на Западном фронте.

Немецкий генеральный штаб, выполняя задание Гитлера, проделал большую работу. За четыре месяца был подготовлен оперативный план; его основой являлись внезапность и быстрота действий, а также сосредоточение подавляющих сил на решающих направлениях.

К 31 августа 1939 года, когда был отдан приказ о наступлении, в распоряжении немецкого командования имелось полтора миллиона хорошо обученных солдат. Ранним утром 1 сентября они ринулись вперед, наступая на обоих флангах той широкой дуги, которую представляла собой польская граница. В первом эшелоне действовало до 40 дивизий, в том числе все имевшиеся механизированные и моторизованные соединения; следом за ними продвигалось еще 13 дивизий резерва.

На большинстве участков фронта польское сопротивление непосредственно у границ было быстро подавлено; танковые соединения устремились в прорыв и проникли далеко в глубь страны.

Польская авиация оказалась практически уничтоженной к исходу первого дня боев; немцы завоевали господство в воздухе.

В тех районах, где немецкие дивизии наталкивались на польские войска, развертывались ожесточенные бои; во всех таких случаях превосходство немцев в вооружении и искусстве вождения войск склоняло чашу весов в их пользу.

Немцы окружали одно за другим польские войсковые соединения, дробили их на части и уничтожали.

В оперативных планах немецкого командования учитывались возможные контрмеры со стороны поляков и вытекающие отсюда изменения в ходе собственного наступления, однако за первые пять дней боев немецкому командованию не пришлось отдать ни одного не предусмотренного заранее приказа. Все немецкие группы армий, армии, дивизии и полки действовали согласно намеченному плану. К концу пятого дня борьбы боевой дух польской армии был полностью сломлен и она лишилась боеспособности.

Бои местного значения продолжались до конца сентября, но то была лишь затянувшаяся предсмертная агония. Когда замерли последние выстрелы, польское правительство, а также главнокомандующий вооруженными силами бежали в Румынию. Тысячи солдат были убиты, почти 700 000 попало в плен.

Немецкие войска захватили огромные трофеи; значительная часть Варшавы была обращена в развалины; сгоревшие селения и фермы, разбросанные по равнине, как путевые знаки, указывали, что тут и там прошли немецкие танки и пролетели немецкие пикирующие бомбардировщики.

Оценивая теперь происходившие тогда события, можно сказать, что Польша потерпела поражение в неравной борьбе еще до того, как первый немецкий снаряд разорвался в ее пограничной зоне.

Война оказалась бы проигранной также и в том случае, если бы 17 сентября русские армии не начали занимать восточную половину Польши. Однако в то время поляки представляли себе положение иначе. То, что позднее, в свете трезвой оценки военной обстановки, стало выглядеть как заранее предрешенная и неотвратимо надвигавшаяся катастрофа, представлялось тогда полякам в виде вихря самых бурных переживаний, когда отчаяние вновь и вновь возвышалось до героизма, а пессимизм на время сменялся энтузиазмом.

Опрометчивое стремление к наступательным действиям в сочетании с крайней переоценкой своих реальных боевых возможностей привело польское военное руководство к составлению такого оперативного плана, который предусматривал сдерживание немецкого наступления на флангах и быстрое продвижение польской кавалерии в центре; эта кавалерия должна была наступать на Берлин, чтобы напоить коней в Шпрее и Хафеле. В соответствии с этим замыслом в западной части Польши сосредоточивались многочисленные польские войска. Однако к моменту начала войны лишь около половины польских дивизий было выведено в предусмотренные для них районы сосредоточения; другие дивизии только начинали выдвижение, а в некоторых из них солдаты-запасники едва успели добраться до поездов, которые должны были доставить их к местам назначения.

Транспортная система была расстроена, мосты и дороги разрушались немецкими бомбардировщиками.

В результате наряду с хорошо сколоченными войсковыми частями в распоряжении польского командования оказались и части случайного состава, в которых офицеры и солдаты совершенно не знали друг друга. Перед фронтом наступавших немецких танков и пехоты, а иногда и параллельно их колоннам на восток тянулись толпы обезумевших беженцев. Они двигались на поездах, иногда на автомобилях и чаще всего на повозках, шли пешком и тащили с собой кое-какие наспех собранные пожитки.

Эта движущаяся масса, создавая панику и неразбериху, продвигалась от границ к центру Польши, где в первые дни войны никто не имел ни малейшего представления о ходе боевых действий.

Связь со многими дивизиями оказалась нарушенной; вскоре в Варшаве могли лишь догадываться о том, что именно происходит в Данцигском коридоре. Вначале никакие вести о поражениях не могли подорвать твердой веры в победу. 1 и 2 сентября поляков терзало сомнение: сдержат ли Англия и Франция данные ими Польше обещания? Когда в воскресенье 3 сентября пришли радостные вести о том, что обе эти державы объявили войну Германии, всеобщему энтузиазму не было границ.

Во многих городах Польши перестали выходить газеты, не работала почта.

Однако новости, сообщаемые по радио, способствовали поддержанию бодрого настроения. Далеко не у всех жителей Польши были собственные радиоприемники; известия передавались из уст в уста и дополнялись слухами. Люди уверяли друг друга, что польские войска наступают на всех фронтах; некоторые утверждали даже, что войска приближаются к Кенигсбергу в Восточной Пруссии. Если где-либо на время прекращались налеты немецкой авиации, поляки говорили, что у немцев не хватает горючего. Ходили слухи, что из-за недостатка авиационных бомб "немцы кое-где прибегают к сбрасыванию обрезков железнодорожных рельсов".

Каждое известие, подтверждавшее полякам обоснованность их уверенности в победе, встречалось ими с большим доверием.

Однако по мере развертывания немцами наступательных операций энтузиазм поляков все больше ослабевал. Затем последовали отчаянные мольбы и вопли о помощи вперемежку с упреками по адресу союзников, которые медлят и не наносят решительного удара по немецкому хищнику. Следует при этом отметить, что с самого же начала военных действий большинство польского населения наряду с энтузиазмом охватил и страх.

То был страх перед грубыми силами войны, перед немецкими авиаэскадрильями, которые беспрепятственно, словно на маневрах, налетали с запада. В сущности, то был страх перед всей военной машиной третьего рейха, пытавшегося вломиться в польские земли и легко добивавшегося успеха, -- эту горькую правду пришлось признать после первых же дней войны.

Страх и надежда сливались воедино; одно чувство переплеталось с другим.

Начали ходить слухи, что немцы сбрасывают с самолетов отравленные сигареты и шоколад, а также детские воздушные шары, наполненные ядовитым газом, разбрасывают табачные листья на пастбищах, чтобы скот, не выносящий запаха никотина, погиб от голода.

Превосходство немцев, которое повсюду давало о себе знать, и постепенно выясняющаяся картина полного разгрома -- все это не только переполняло сердца поляков ужасом, но и казалось совершенно немыслимым.

Объяснить и понять происходящие события можно было лишь в том случае, если причиной неудач считать не поражения польских войск в открытом бою, а коварные средства, применяемые противником, и злостные махинации его агентов.

Кто же являлся такими агентами?

На этот вопрос каждый человек в Польше мог ответить без труда: это люди, которые с 1918 года находились на польской земле в качестве незваных гостей, но упорно цеплялись за свои обособленные организации, люди, которые с 1933 года не пропускали ни одной вечерней передачи вражеских радиостанций, те люди, которые у себя дома щеголяли в костюмах с нацистскими знаками, проклятые немцы, гитлеровцы -- это немецкая пятая колонна!

В течение длительного времени польское общественное мнение настраивалось против немцев; еще до начала войны на стенах были развешаны плакаты с предостерегающими надписями: "Берегись шпионов! Немецкий шпион тебя слушает!" Бдительность польского населения заострялась, прежде всего, по отношению к местным немцам. Очевидно, эта бдительность все же оказалась недостаточно высокой.

Ранним утром 1 сентября польские подразделения, находившиеся в Данциге, были вероломно атакованы немецкими войсковыми частями, скрытно проникшими в город.

Вести о внезапном нападении успели дойти до Варшавы еще до того, как прервалась связь.

В верхнесилезском промышленном районе немецкие боевые отряды, не входившие в состав регулярных войск, пытались захватить шахты, заводы и электрические станции, при этом использовалась помощь местных немцев (Volksdeutsche), отлично знакомых с обстановкой.

В ночь перед немецким нападением какие-то таинственные враги захватили мосты в пограничной зоне; уточнить, что представляли собой эти враги, не удалось, но стало известно, что они подобрались к намеченным объектам сквозь позиции польских войск.

В Катовицах группа местных немцев, имевших на рукавах повязки со свастикой, попыталась поднять восстание. Корреспондентка одной американской газеты имела возможность наблюдать, как 30 или 40 таких немцев (самому старшему из них было не более двадцати лет) шли под усиленным польским конвоем. Вслед за тем прибыли два грузовика.

"Они были заполнены рабочими в рваной одежде, запачканной кровью и грязью. Вокруг стояла цепь солдат, не дававших ни одному арестованному поднять голову; при всякой попытке нарушить порядок положение восстанавливалось ударом приклада. Все доставленные люди были участниками еще одного нацистского восстания".

Некоторые из местных немцев, мобилизованных в польскую армию, не оказывали немецким войскам серьезного сопротивления и даже пытались дезертировать (были и такие, которые вообще не явились на сборные пункты и постарались скрыться).

Среди немецкого национального меньшинства имел хождение лозунг -- ни в коем случае не стрелять по немецким войскам, при первой же возможности сдаваться им в плен.

"Польские офицеры знали это, -- писал один из местных немцев в своих воспоминаниях, -- но они рассчитывали запугать нас, размещая в боевых порядках перед собой и ведя за нами неослабное наблюдение".

Вблизи Познани, в центре того района, где проживала большая часть немецкого национального меньшинства, у экипажа немецкого самолета, сбитого на второй день войны, был обнаружен документ.

Он носил название: Merkblatt zur Bekanntgabe an die gegen Polen eingesetzten Truppen, то есть "Инструкция для войск, действующих против Польши". "Немецкие и другие группы в Польше, -- говорилось в ней, -- будут поддерживать боевые операции немецких вооруженных сил".

В инструкции тщательно перечислялись обозначения и условные слова, с которыми должны быть ознакомлены "активно участвующие в борьбе группы местных немцев и другие группы из состава местного населения".

В качестве отличительных знаков предлагалось использовать красные платки с большим желтым кругом посредине, голубую нарукавную повязку с подобным же желтым кругом, светло-коричневую одежду, снабженную желтыми знаками или же нарукавной повязкой со знаком свастики. В качестве пароля выбрали слово "эхо", которое произносится и пишется почти одинаково на немецком, польском, украинском, русском и чешском языках.

Инструкция была аккуратно отпечатана на машинке, занимая целых четыре страницы. Под документом имелась соответствующая подпись: "С подлинным верно. Принц Рейс, майор".

В Познани, близ которой была обнаружена эта инструкция, в тот же день было арестовано 20 немецких агентов. Все они имели под плащами установленные нарукавные повязки и знаки.

"Обвиняемые признали, что проникли через границу ночью, получив задание мешать планомерному отходу польских войск посредством организации диверсий и уничтожения средств транспорта. Все они прошли в Германии соответствующую подготовку".

В различных районах Польского коридора действовали боевые отряды, которые состояли из местных немцев или же пользовались их помощью.

Французский консул в Гдыне, которому удалось бежать в Варшаву в первые дни войны, видел, как польские власти арестовали местных немцев, пойманных с поличным, когда они перерезали телефонные и телеграфные провода. В одном из городков старший полицейский офицер с возмущением сказал тому же консулу, "что он начинает всерьез задавать себе вопрос, не является ли каждый из его собеседников замаскированным немцем, которого следует арестовать?".

В одном из районов Польши на дорогах, предназначенных для отступления войск, оказались завалы из деревьев. Встречались немецкие агенты, замаскированные под польских военных полицейских, железнодорожных чиновников и офицеров "Их подлинные (немецкие) документы были запрятаны в подкладке одежды".

Все это были неопровержимые факты. С инструкцией, заверенной Рейсом, мог ознакомиться каждый желающий. Все могли видеть арестованных немецких агентов, потрогать их оружие, одежду, карманные фонарики и ножницы для разрезания проволоки. Было определенно доказано и то, что в Польском коридоре и Верхней Силезии немецкая молодежь из местного населения взялась за оружие. Всем этим фактам придавалось большое значение. Основные массы польского народа и раньше не ожидали от местных немцев ничего другого, кроме широкой помощи их идолу и повелителю Адольфу Гитлеру.

Теперь эти опасения оправдались, считал народ. Оправдались повсюду с самого начала войны.

Много поляков верили, прежде всего, в то, что местные немцы приняли специальные меры для предохранения своих домов от бомбардировок и пожаров. Рассказывали, будто для этой цели наносят определенные знаки на крышах, складывают определенным образом кучи соломы близ домов, дымовые трубы красят в белый и другие цвета, в соответствии с условным сигнальным кодом.

У польских войск, двигавшихся по полям в тех районах, где проживало много немцев, зачастую складывалось убеждение, что немецкие фермеры намеренно выполняют определенные виды сельскохозяйственных работ, чтобы подать тем самым условные сигналы немецким войскам, в особенности экипажам немецких самолетов.

Подача подобных сигналов с земли отмечалась и польскими летчиками. Так, например, они сообщали: "трава была выкошена по определенному плану"; кормушки для скота "оказались расположенными особым образом". На вспаханном поле "путем его утаптывания" изображалась та или иная нужная цифра.

Поляки обычно прочесывали окрестности, чтобы найти сообщников немцев, как только немцы наносили удар с воздуха по какому-нибудь объекту. Считалось, что такие сообщники могут оказывать немцам большую помощь.

Подозревали, что местные немцы оставляют в своих комнатах свет или направляют кверху луч света от фонаря через дымовую трубу, чтобы облегчить ориентировку немецким летчикам.

В одном из районов западной части Польши арестовали владельца каменоломни, который не только располагал радиопередатчиком, но и "показывал со своего двора направление ветра немецким летчикам". Его казнили.

В районе между Познанью и Варшавой два местных немца, уклонившихся от ареста, скрывались в шалаше. Польские железнодорожники, услышав разговор на немецком языке, предупредили солдат, и те задержали немцев. Железнодорожники утверждали, что эти немцы подавали дымовые сигналы самолетам, готовящимся бомбардировать железнодорожную сортировочную станцию.

Никто не знает, сколько местных немцев было арестовано (и даже убито) в связи с подобными обвинениями.

В одном только Торуне расстреляли 34 человека. "Они были пойманы во время подачи сигналов зеркалами или белыми полотнищами при налетах немецких бомбардировщиков".

Большое количество местных немцев было заподозрено в шпионаже или диверсиях.

Они применяли хитроумные приемы маскировки: выполняли свою работу в польской военной форме или же в штатском платье, "прикидываясь рабочими, нищими, священниками, монахинями, членами религиозных организаций". Это отнюдь не значило, что немецкие агенты всегда облачались в специальный наряд. Естественно, что иногда им приходилось применять отличительные знаки, например повязки определенных цветов.

Были и такие (как думали поляки), которые опознавали друг друга гораздо более тонким способом: "по пуговицам определенной формы, свитерам условленной расцветки, а также по тому или иному своеобразию в одежде, например повязыванию лент или шарфов".

Результаты своей работы в области шпионажа и диверсий агенты, конечно, должны были сообщать в немецкие штабы. Уверяли, что некоторые из таких донесений передавались посредством специальных сигналов, что в ряде случаев применяются тайные радиопередатчики. Во время воздушных налетов на Варшаву в первые дни войны население было уверено, что немецкие ВВС держат связь с агентурой в городе, причем агенты располагают радиопередатчиками.

Предполагалось, что подобные радиопередатчики могли бы быть обнаружены в стране в огромном количестве. Все дело лишь в том, что они ловко замаскированы! Их якобы находили то "в склепе хорошо известного промышленника", то "в доме протестантского пастора", иногда "в дупле дерева".

По утверждению одного из офицеров польского генерального штаба, в одном только Польском коридоре во время обысков в домах немцев нашли "пятнадцать коротковолновых радиопередатчиков". В другом месте один польский лейтенант обнаружил "миниатюрный коротковолновый радиопередатчик, умещавшийся в коробке немногим больше спичечной".

Естественно, что все жители домов, в которых находили подобную аппаратуру, арестовывались и отправлялись в тюрьму. По правде сказать, любой необычный предмет, выглядевший явно немецким, сразу же возбуждал подозрение. Так, например, в Познани расстреляли как "шпионов" двух местных немцев: у них на квартире польские солдаты нашли альбомы с марками, немецкий шлем времен первой мировой войны, мотоциклетную фару и спидометр.

В любой подлости обязательно подозревали местных немцев.

"Всюду, где имелись немцы, они якобы производили ночные нападения на польских солдат, поджигали дома, перерезали телефонные провода. При помощи цветных ракет они передавали подробные сведения о расположении польских войск. Они устраивали засады на польских военнослужащих и зачастую подмешивали иприт в воду, которую использовали эти военнослужащие для умывания".

"Я заявляю, -- писал один польский майор, -- что лично видел, как пострадал лейтенант Ковальский в одном из немецких поселений на Волыни. Лейтенант умылся водой из кувшина, принесенного ему хозяйкой дома; вскоре после этого лицо его ужасно распухло. Лейтенант был немедленно отправлен в луцкий госпиталь; там установили, что ожог вызван ипритом, оказавшимся, к счастью, в сильно разбавленном виде".

Страх перед немецкой пятой колонной, возникавший под влиянием событий и рассказов вроде приведенных выше, отнюдь не был местным явлением. После окончания войны укрывшееся за границей польское правительство сумело собрать свыше 500 заявлений от офицеров и солдат, также очутившихся в эмиграции. Каждый из этих свидетелей сообщал все то, что он видел своими глазами и слышал собственными ушами относительно пятой колонны. В заявлениях описывались как первая, так и последняя неделя войны; в них затрагивались события, имевшие место во всех районах Польши.

Еще за несколько месяцев до начала войны польское правительство распорядилось составить списки подозрительных лиц из числа проживавших в Польше немецких подданных, а также немецкого национального меньшинства. Такие списки были, видимо, составлены в апреле -- мае 1939 года, примерно в то самое время, когда Гитлер расторг пакт о ненападении между Германией и Польшей. Как уже упоминалось выше, некоторые группы немецкого национального меньшинства были арестованы и отправлены в концентрационные лагери еще до начала войны. Большинство же из них оставили пока в покое.

Однако в первый день войны польское радио (так, по крайней мере, утверждают немецкие источники) передало приказ своим судебным и полицейским органам приступить к арестам по заранее намеченным спискам. В тот же самый день, то есть в пятницу 1 сентября, во всех населенных пунктах Польши, где имелись немцы, последним вручали специальные предписания, отпечатанные на бланках красного, желтого и розового цвета.

Лица, получившие красные бланки, подлежали заключению в тюрьму по месту жительства; в их домах проводился немедленный обыск. Бланки розового цвета (обычно для немецких подданных) обязывали явиться в полицию для отправки в концентрационный лагерь. Получение бланков желтого цвета означало, что данный человек должен переселиться в определенные районы центральной или восточной частей Польши, подальше от границы с Германией. Как видно, польские власти пытались воздержаться от серьезных репрессий по отношению к основной массе местных немцев; те элементы, которые не пользовались доверием, удалялись с территории вероятного театра военных действий; в тюрьму сажали лишь тех, кого считали явным врагом польского государства.

На практике все намеченные заранее категории и различия остались пустым звуком.

Для перевозки интернируемых немецких подданных не было средств транспорта. Местные немцы, переселяемые в центральные и восточные районы Польши (они должны были иметь при себе запас пищи на четыре дня), являлись на железнодорожные станции, но в ряде случаев не находили там ни одного поезда, в который пускали бы гражданское население.

В конечном счете, все лица, получившие какое-нибудь из указанных выше предписаний, оказывались в местном полицейском участке, в тюрьме или концентрационном лагере. По пути следования туда возбужденное население "награждало немцев пинками, ударами, а также плевками в лицо и осыпало площадными ругательствами". Перед домами арестованных обычно собиралась толпа, и дело иногда доходило до битья оконных стекол.

Большое значение имело то обстоятельство, что наряду с "официальными" арестами производились и "неофициальные". Во многих районах польские националистические общества подготовили свои собственные списки лиц, не заслуживающих доверия. Аресты по таким спискам осуществлялись зачастую весьма грубым образом. На улицах слышались крики: "Хватай немцев, бей швабов, этих свиней и шпионов!".

Страх и злоба были направлены своим острием не только против немцев, которых польское население хорошо знало, часто общаясь с ними. Еще более опасными могли оказаться те немцы, которых нельзя было распознать. В ряде мест подозрительных лиц заставляли произносить польские фразы; при этом нарочно подбирались слова, трудные для произношения, чтобы можно было изобличить немцев.

В Верхней Силезии, где напряженность взаимоотношений была наибольшей, членам польских обществ были выданы винтовки; "лица, отвечавшие на оклик по-немецки или же уклонявшиеся от ответа, пристреливались на месте".

Таким образом, значительное количество немцев (большей частью местных) оказалось арестованным или обезвреженным иными путями в первые же три дня войны.

Вставал вопрос: что делать со всеми этими людьми?

Было ясно, что их следует убрать из сферы досягаемости немецкой армии. "Гони их на восток!" -- такова была принципиальная установка. В некоторых случаях для высылаемых немцев подавались специальные поезда, а обычно им приходилось двигаться походным порядком. Бывало и так, что поезда с немцами разгружались на полпути, а дальше люди шли пешком. Конечными пунктами назначения служили во всех случаях большие концентрационные лагеря, организованные близ русской границы. В некоторых случаях партии высылаемых доходили до этих лагерей, иногда не доходили. Общее количество людей из состава немецкого национального меньшинства, сдвинутых со своих мест (с учетом как арестованных, так и неарестованных), согласно немецким источникам, далеко превышало 50 000.

Обращение с интернированными в концентрационных лагерях было плохое. Еще хуже обращались с арестованными в пути следования.

Колонна арестованных, эвакуируемых из какого-либо селения, ко времени подхода к следующему этапу превращалась в беспорядочную толпу покрытых пылью и измученных людей. Эти люди находились под охраной -- значит, думал каждый встречный, у них совесть нечиста! "Ведь это же немцы, гитлеровцы! Это из-за них над Польшей разразилась катастрофа!" Толпы зевак обычно двигались рядом с колонной арестованных, давая волю своим чувствам. "Мы хорошо узнали, что значит проходить сквозь строй", -- писал один из немцев в своих воспоминаниях.

"Когда нам приходилось следовать через мало-мальски значительный населенный пункт, на обочинах улиц быстро скапливались толпы взбешенных местных жителей; слышалась брань, в нас плевали, бросали камни или навоз, били палками. И все это проходило безнаказанно. Больше всех придирались к нам эвакуированные польские железнодорожники и солдаты-дезертиры. Конвоировавшие нас полицейские были настроены недружелюбно. Они разрешали нам не более одной короткой остановки в день, чтобы утолить голод и жажду, и неохотно соглашались на большие привалы. Правда, во время следования через города они защищали нас от толпы, которая была способна забить или затоптать человека ногами; тем не менее, все мы получили те или иные телесные повреждения".

Конвойные относились к арестованным не всегда одинаково. В ряде случаев они оттесняли толпы поляков, пуская в ход резиновые дубинки; бывало и так, что они смотрели не без удовольствия на издевательства над арестованными.

В общем и целом конвоиры из состава полиции (более осведомленные в том, кого именно они сопровождают) вели себя лучше, чем безразличные ко всему польские солдаты, привлекавшиеся для помощи полиции. Были случаи, когда солдаты пристреливали в пути конвоируемых "шпионов"; зачастую они не оказывали эффективного противодействия, когда толпа пыталась завладеть каким-нибудь арестованным и убить его.

В некоторых случаях дело доходило до садизма. После окончания военных действий обнаруживались безобразно изуродованные трупы местных немцев; иногда их зарывали вместе с дохлыми собаками.

В тех районах Польши, где внушавшие подозрение местные немцы были уже выселены, имели место дополнительные беспорядки.

По мере усиления паники перед пятой колонной подверглись нападению и разграблению жилые дома и фермы немцев, которых раньше оставляли в покое.

Иногда при этом гибли целые семьи. Правда, среди поляков находились люди, которые смотрели на вещи более трезво. Они предостерегали против эксцессов, а иногда даже помогали защищать местных немцев или скрывали их у себя в жилищах. Были и офицеры, которые воспрещали или прекращали избиения. Хотя общее мнение сводилось к тому, что ни за одного немца заступаться не стоит, некоторые поляки все же делали это, рискуя собственной жизнью.

Невозможно назвать точное число всех жертв гнева польского народа.

Немецкие источники утверждают, что к 1 февраля 1940 года были найдены и опознаны трупы почтя 13 000 местных немцев. Эта цифра вызывает сомнение. Однако не исключено, что паника перед пятой колонной повлекла за собой гибель нескольких тысяч человек из общего числа 750 000 немцев, проживавших на территории Польши.

С какой радостью встречали местные немцы гитлеровские оккупационные войска!

Они были готовы оказать тысячи услуг солдатам, одетым в форму, столь ненавистную полякам. Они усаживались на немецкие танки, чтобы показать дорогу; они стояли вдоль дорог, бросая цветы вступающим войскам, и без устали выкрикивали "Хайль Гитлер!"

Они выносили солдатам кувшины с молоком, раздавали им печенье, кофе и шоколад; "всюду были слышны немецкие приветствия и имя фюрера". Они вывешивали на своих домах бумажные флаги со свастикой и выставляли в окнах украшенные цветами портреты Гитлера. "Женщины хватали солдат за руки и пытались их обнять". Они делились с ними последними сигаретами, а дети взбиралась на военные машины. "Все были вне себя от радости".

Можно себе представить, как болезненно воспринимали эти сцены поляки, которые тосковали по потерянной независимости и, зная немцев, взирали на будущее с ужасом! До войны народ подозревал, что местные немцы окажутся предателями, если к этому представится случай; в ходе войны данное предположение оправдалось; после окончания военных действий его правильность подтвердилась еще раз. Ни один поляк, остался ли он дома или оказался в изгнании, уже не сомневался в реальности подрывной деятельности местных немцев.

Интересно отметить, что за пределами Польши лишь немногие люди (конечно, если не считать польских беженцев) обратили серьезное внимание на те злодеяния, которые приписывались немецкому национальному меньшинству. Сами польские беженцы являлись свидетелями таких злодеяний. Доклады о кознях пятой колонны поступали непрерывным потокам в эмигрантское польское правительство, обосновавшееся во Франции. К концу 1939 года до этого правительства дошел экземпляр уже упоминавшейся выше инструкция, найденной близ Познани; проверив подлинность документа, польские правительственные органы передали его в распоряжение мировой печати. Длинные выдержки из этой инструкции были помещены в лондонской газете "Таймс" 4 января 1940 года.

Польское эмигрантское правительство способствовало также изданию в Париже в апреле 1940 года книги "Немецкое вторжение в Польшу" ("L'invasion allemande en Pologne"). В ней было дано потрясающее описание страданий польского гражданского населения и деятельности пятой колонны. Имелись и другие сообщения на ту же тему. Бежавший из Варшавы корреспондент газеты "Манчестер гардиан" писал, что "количество немецких шпионов исчислялось тысячами", что

"почти миллионное немецкое национальное меньшинство на территории Польши было использовано нацистами до предела. Немецкие девушки, уезжавшие в Германию под предлогом пройти обучение на курсах медсестер, оказывались в шпионских школах".

В марте 1940 года один швейцарский офицер, выступая со статьей в газете, утверждал, что "шпионская сеть, развернутая среди немецкого национального меньшинства, выполнила свою задачу в совершенстве".

Общественное мнение Запада придавало мало значения подобным сообщениям и выводам. Польша относилась к Восточной Европе. Разве поражение Польши не доказало, что эта "республика полковников", в сущности совсем не демократическая, давно уже разложилась? Люди содрогались, рассматривая фотоснимки разрушений в Варшаве, и в то же время как бы не хотели признать того факта, что немецкая военная машина, раздавившая, подобно паровому катку, за несколько недель храбрую миллионную армию, все же существует и, более того, становится сильнее.

Каждый, кто имел смелость взглянуть правде в глаза, должен был спросить себя -- какие еще неожиданности готовит Гитлер для своих уцелевших противников?

Опасения тех, кто задавал себе подобные вопросы, бесспорно, усилились после ознакомления с разоблачениями Германа Раушнинга, которые тот опубликовал в первую зиму второй мировой войны.

Книга "Говорит Гитлер" появилась одновременно в ряде стран. В Англии за один месяц она выдержала три издания. На ее страницах запечатлены собственные слова Гитлера, кратко записанные Раушнингом в 1932 -- 1934 годах.

Эти слова отражали не только разрушительный демонизм натуры Гитлера, но и дальновидное коварство потенциального претендента на мировое господство, намеренного полностью использовать свое уменье организовать нападение изнутри. Ни одно средство, пригодное для достижения щели, не должно было остаться неиспользованным: массированные удары с воздуха, внезапность, террор, диверсия и убийства -- все эти и многие другие методы находили свое место в его планах.

Намечалось завести картотеки на государственных деятелей всего мира, отмечая в них тайные слабости этих людей; предполагалось использовать новые виды отравляющих веществ; агенты, маскируясь под коммивояжеров, должны были тайком распространять бактерии с целью вызвать эпидемии в неприятельских странах.

"Когда я решусь развязать войну, Форстер, -- говорил Гитлер гаулейтеру Данцига и другим своим приспешникам, -- мои войска внезапно появятся в столице соседнего государства, скажем, в Париже. Они будут одеты во французскую военную форму. Они пройдут по улицам среди бела дня. Никто их не остановит. Все будет заранее продумано и подготовлено до последней мелочи.

Войска войдут в генеральный штаб, они займут министерства и здание парламента. Через несколько минут Франция окажется лишенной своих руководящих деятелей. Армия без генерального штаба!

Все политические деятели убраны со сцены! Воцарится невообразимое замешательство. Но у меня уже заранее будут налажены связи с людьми, способными организовать новое правительство -- такое, какое угодно мне. Мы найдем таких людей в любой стране.

Нам даже не придется их подкупать: они придут к нам сами. Их будут подталкивать иллюзии и честолюбие, партийные раздоры и корыстное высокомерие. Переговоры о мире начнутся еще до начала войны. Я говорю вам, господа, что невозможное всегда оказывается успешным. Самая невероятная вещь является наиболее надежной.

В нашем распоряжении будет достаточно добровольцев, людей вроде наших штурмовиков, достойных доверия и готовых на любую жертву. Мы перебросим их через границу еще в мирное время. Не сразу, а постепенно.

Все будут считать их мирными путешественниками. Сегодня вы не поверите мне, господа, но я осуществляю это, шаг за шагом. Возможно, нам придется высадиться на вражеских аэродромах. Мы должны быть готовы перевозить по воздуху не только солдат, но и их оружие. Никакая линия Мажино нас не остановит.

Наша стратегия заключается в том, чтобы уничтожать противника изнутри, завоевывать его любыми средствами".

Человек, который говорил, таким образом, сумел за пол тора года наложить свою лапу на Австрию, Чехословакию и Польшу.

Каков будет его следующий шаг?

Дания и Норвегия под воздействием внезапных ударов

Дания

9 апреля 1940 года жители столицы Дании Копенгагена были разбужены ранним утром: над крышами домов с ревом проносились самолеты. Что это могло значить? Что случилось?

Люди оделись быстрее обычного и выбежали на улицу. На всех главных перекрестках они увидели солдат в незнакомой военной форме; некоторые из них угрожающе хлопотали около пулеметов. Немцы! Невероятно! Откуда они свалились? Неужели война, вторжение? Что же предпринимает правительство? Где войска обороны? Разве они не оказали сопротивления?

Люди собирались группами; сначала они нервно спрашивали друг у друга, что означают все эти потрясающие события, потом всех охватило уныние.

Распространились слухи о том, что Дания оккупирована немецкими войсками и что правительство капитулировало перед лицом их подавляющего превосходства, желая избежать бесполезного кровопролития. Вначале это были просто слухи, но переданное в 9 часов утра датской государственной радиостанцией Калундборга сообщение уже не оставляло никаких сомнений.

В приказе командующего немецкими оккупационными войсками в Дании сообщалось, что Германия оккупировала Данию и Норвегию с целью предупредить вторжение англичан. При этом делалась оговорка, что свобода Дании будет уважаться; население должно оставаться спокойным и заниматься своими обычными делами. Затем диктор зачитал обращение короля Христиана и датского правительства к своему народу. Итак, все оказалось не слухами, а горькой правдой. По городу начали расклеивать плакаты с текстом двух воззваний. Одно из них за подписью немецкого генерала Каупиша, другое -- от имени датского короля. Вскоре на улицах появился радиофицированный автомобиль. Время от времени он останавливался и из репродукторов разносились слова воззвания генерала Каупиша.

Все это сбивало людей с толку, ставило их в тупик.

Как могли вооруженные немцы проникнуть в Копенгаген? Неужели форты, мимо которых должны были пройти немецкие корабли, не дали по этим кораблям ни одного выстрела? Что побудило правительство так быстро примириться с подобным бесчестием? Неужели штабы армии и флота были застигнуты врасплох?

По мере того как тянулся этот бесконечный день (9 апреля), выяснялись все новые подробности; оказалось, что на рассвете был оккупирован не один только город Копенгаген. Немцами были захвачены все пункты страны, имевшие жизненно важное значение для ее обороны.

Датские войска не везде были захвачены врасплох.

В Копенгагене гвардейский полк контратаковал отряд немцев, захвативших старинный форт близ морского порта, так называемый Кастеллет; стычки имели место и в южной части Ютландии. Небольшие перестрелки прекратились после передачи по радио сообщения о капитуляции. Впрочем, отдельные очаги сопротивления вряд ли могли измелить общую картину событий, развивавшихся в обстановке полной внезапности. Дания была покорена в течение одного дня, более того -- в течение одного часа.

Если вспомнить события предшествующих недель, придется признать, что недостатка в признаках надвигавшейся опасности не было.

Всю зиму 1939/40 года Балтика была районом международной напряженности.

Часто возникали разговоры об англо-французских планах высадки в Норвегии, в особенности с того времени, как англичане освободили некоторое количество своих соотечественников из немецкого плена, напав на немецкое судно "Альтмарк" в норвежских территориальных водах.

Заключение мира между Финляндией и Россией не привело к существенному ослаблению напряженности.

Лондон и Париж не скрывали своей решимости покончить с беспрепятственным подвозом шведской железной руды в Германию через порты Швеции на Балтике, а также через норвежский порт Нарвик. Можно было не сомневаться, что на правительства Норвегии и Швеции будет оказано в связи с этим сильное давление; каковы будут тогда контрмеры со стороны Германии? Однако опасения, возникавшие в связи с подобными вопросами, носили отвлеченный, неконкретный характер. Датчане опасались скорее за судьбу Норвегии и Швеции, чем за свою собственную.

В первых числах апреля из Берлина, Лондона и Стокгольма просочились вести о назревающем кризисе. В воскресенье 7 апреля датский посол в Берлине отправил шифрованную телеграмму:

"Узнал, что 4 апреля большое количество транспортов вышло из Штеттина. Двигаются на запад. Место назначения не выяснено; известно лишь, что подход к нему ожидается 11 апреля".

Датский министр иностранных дел д-р Мунх сразу же запросил штабы армии и флота, требуя уточняющей информации. Датский флот не заметил на море ничего подозрительного, а между тем речь шла о транспортах, вышедших из порта еще три дня назад! Генеральный штаб Дании ничего не знал о сосредоточении немецких войск в южной части Ютландского полуострова, а также и о необычном оживлении в немецких портах, например в Киле.

Значит, посол бил ложную тревогу. Или что-то такое все же назревало?

Утром 8 апреля стало известно, что правительства Англии и Франции направили в Осло ноты. В них сообщалось, что в норвежских прибрежных водах установлены минные заграждения с целью воспрепятствовать подвозу железной руды в Германию. Во что выльются последствия данного мероприятия? Кабинет министров Дании пребывал в нерешительности, не представляя, что он, в сущности, должен предпринять. Воздушная разведка сообщила, что немецкий флот продвигается на север. Следует ли объявлять мобилизацию? Датский министр иностранных дел сообщил о высказываемых опасениях немецкому послу фон Ренте-Финку. Тот заявил, что проведение таких широких предупредительных мер, как объявление мобилизации, произвело бы в Берлине чрезвычайно неблагоприятное впечатление: ведь между Германией и Данией заключен пакт о ненападении.

В 8 часов вечера того же дня премьер-министр Стаунинг собрал совещание, на котором присутствовали министры иностранных дел, обороны и финансов, а также лидеры четырех важнейших политических партий. Совещание пришло к выводу, что в случае военного столкновения на территории Норвегии Германия, вероятно, предъявила бы некоторые требования к Дании. Принимая во внимание, что страна является почти совершенно безоружной, пришлось бы пойти на удовлетворение выдвинутых требований. Эта точка зрения была предусмотрительно доведена до сведения немецкого посла.

9 апреля в 4 часа утра фон Ренте-Финк явился в датское министерство иностранных дел и заявил, что имеет инструкции просить свидания с министром в 4 часа 20 минут. Дежурный чиновник был уверен, что речь идет о 4 часах 20 минутах пополудни, однако ему быстро разъяснили его ошибку. В то время как немецкий посол вручал ультиматум д-ру Мунху, вооруженные силы Германии уже приступили к действиям.

"Несмотря на столь ранний час моего визита, что явно свидетельствовало о чем-то необычном, датчане оказались совершенно неподготовленными к тому, чтобы понять суть моего посещения, -- доносил на той же неделе Ренте-Финк в Берлин. -- Заявление о том, что немецкие войска уже перешли датскую границу и начинают высаживаться в Копенгагене, показалось им таким неожиданным, что они вначале попросту не хотели этому верить".

Жалкое перепуганное правительство! Несчастный народ, попавший под внезапный удар!

Застигнутое врасплох население пыталось найти причины поразительно быстрого вторжения немцев. Несостоятельность правительства была очевидна, и по его адресу высказывалось немало горьких упреков. Наряду с этим возникали вопросы: можно ли в современных условиях подготовить средства противодействия тем коварным методам, которые применяют немцы? Как получилось, что немецкие войска оказались в нужных им пунктах так быстро и незаметно? Ходил слух, что войска скрывались в трюмах немецких судов, пришедших в Копенгагенский порт за несколько дней до вторжения. Говорили также, что на железнодорожном пароме, курсирующем между Варнемюнде и Гессер, немцы спрятались в нескольких товарных вагонах; как только паром оказался в море, немецкие солдаты вышли из своих убежищ, "словно греки из Троянского коня", и захватили паром.

В датской столице многочисленные правительственные учреждения оказались захваченными немцами еще утром 9 апреля.

Жившие в Копенгагене немцы с большим рвением и энтузиазмом показывали солдатам дорогу и служили переводчиками.

Радио, почта, телеграф, телефон, железные дороги сразу же оказались под немецким контролем. Немцы знали точно, куда им следует направляться. Об импровизации не могло быть и речи.

Сказались целые месяцы тщательной подготовки.

Датская пресса время от времени печатала сообщения о раскрытии и ликвидации шпионских организаций.

Еще за полгода до описываемых событий была арестована группа из девяти местных немцев, работавшая под руководством Хорст фон Пфлуг-Хартунга, корреспондента газеты "Берлинер берзенцейтунг"; она занималась шпионажем, собирая сведения о морских перевозках.

Разоблачили одну группу, а сколько других могли беспрепятственно продолжать свою деятельность, подготавливая и обеспечивая вторжение немецких войск в Данию? Нацисты из местного населения (говорящие по-немецки датские граждане из Северного Шлезвига) появились на улицах в полном вооружении почти одновременно со вступлением немецких войск; как видно, они тоже не теряли времени даром, и вряд ли им следовало доверять.

-- Торвальд Аугуст Маринус Стаунинг (26 октября 1873 -- 3 мая 1942) --премьер-министр Дании в 1924--1926 и 1929--1942 годах.

-- На выборах в Дании через год Стаунинг заручился поддержкой электората, выступив с лозунгом "Стаунинг или хаос" (под "хаосом" многие исследователи подразумевали зарождавшееся фашистское или нацистское движение).

-- В 1940 году Стаунинг стал председателем правительства национального единства, которое, несмотря на оккупацию страны нацистской Германией, и возглавлял до самой своей смерти -- 3 мая 1942 года

"На правительстве лежит вся полнота ответственности за то, что случилось", -- заявил в тот же вечер премьер-министр Стаунинг на заседании парламента, которое длилось всего двенадцать минут. Когда члены парламента стали расходиться, храня глубокое молчание, город был погружен во мрак; один из корреспондентов вспоминал потом, что "всем пришлось спускаться по ступеням лестницы парламентского здания впотьмах, почти на четвереньках".

Блуждая в потемках, нащупывал свою дорогу и датский народ: будущее представлялось неопределенным, люди были потрясены, опечалены, полны забот и упреков по собственному адресу. В одном они были совершенно убеждены: те немцы, которых они терпели в своей собственной стране, оказались проводниками и сообщниками вооруженных сил гитлеровской Германии, которые лишили Данию свободы в течение нескольких часов.

Ионг Л., д е

Немецкая пятая колонна во второй мировой войне. Сокращенный перевод с английского А. И. Дьяконова. Под редакцией генерал-майора Н. П. Цыгичко. Издательство иностранной литературы. Москва, 1958.

"Великое пробуждение" 55k "Фрагмент" Политика Ионг. Размещен: 19/09/2014. Размещен: 19/09/2014, изменен: 19/09/2014. 55k. Статистика.

Рузвельт: "Мы знаем и о новых методах агрессии. Речь идет о новом троянском коне, то есть о пятой колонне, предающей нацию, если та не подготовлена к борьбе с предательством. Шпионы, диверсанты и изменники являются основными действующими лицами в этой новой трагедии".

Иллюстрации/приложения: 6 шт.

"Будь бдительным!" - призывало правительство... 32k "Фрагмент" Политика Ионг. Размещен: 18/09/2014 Размещен: 18/09/2014, изменен: 18/09/2014. 32k. Статистика.

Любой журналист, беженец или солдат, который высаживался в Англии, мог без конца рассказывать о действиях пятой колонны и предательстве. Когда премьер-министр Франции Рейно сказал о "предательстве на мостах через Маас", один из служащих Британской радиовещательной корпорации записал в свой дневник: "Мы почему-то никогда не думаем о Квислингах, когда речь заходит о французах. Однако я не сомневаюсь, что немцы, с обычной для них тщательностью, сумели и здесь насадить пятую колонну во всех уязвимых точках".

Иллюстрации/приложения: 7 шт.

"Троянский конь ... теперь имеет крылья". 55k "Фрагмент" Политика Ионг. Размещен: 17/09/2014 Размещен: 17/09/2014, изменен: 17/09/2014. 55k. Статистика.

Во всех штабах царила сумятица. У человека, который посетил бы в эти дни штаб генерала Жоржа, командовавшего армиями на севере Франции, могло создаться впечатление, будто происходит "безнадежный консилиум множества врачей, призванных к ложу больного, обреченного на верную смерть".

Иллюстрации/приложения: 7 шт.

Предательство 57k "Фрагмент" Политика Ионг. Размещен: 16/09/2014 Размещен: 16/09/2014, изменен: 16/09/2014. 57k. Статистика.

Там произошел своего рода переворот, удавшийся, как можно было прочесть в газетах, благодаря "тому, что некоторые личности, занимавшие ключевые посты в. правительственном аппарате и военно-морском флоте, оказались сообщниками нацистов".

Иллюстрации/приложения: 7 шт.

"Мир не для нашей эпохи!" 54k "Фрагмент" Политика Ионг. Размещен: 14/09/2014 Размещен: 14/09/2014, изменен: 14/09/2014. 54k. Статистика.

"Казалось, что Гитлер всегда умеет опередить. Он использовал средства, не известные другим; он применил новый метод - пятую колонну. Завоевания, для которых его предшественникам понадобились бы армии и флоты, ему удалось выиграть благодаря использованию агентуры и предательства в захватываемой стране. Как видно, шпионы и политические саботажники являлись его лучшими солдатами".

Иллюстрации/приложения: 7 шт.

"Троянский конь" 44k "Фрагмент" Политика Ионг. Размещен: 13/09/2014 Размещен: 13/09/2014, изменен: 13/09/2014. 44k. Статистика.

Третий рейх, словно магнит, притягивал к себе немцев, разбросанных по всему миру. В книге указывалось об "Ассоциации для немцев за границей". Подобной же работой занимались Немецкая академия (Deutsche Akademie) и Немецкий институт для иноземных стран (Deutsches Ausland-Institut). В книге указывалось, что третий рейх израсходовал более 250 000 000 марок на пропаганду и шпионаж за границей.

Иллюстрации/приложения: 8 шт.

Ф.И. ТЮТЧЕВ

(избранные стихи)

НАШ ВЕК

Не плоть, а дух растлился в наши дни,

И человек отчаянно тоскует...

Он к свету рвется из ночной тени

И, свет обретши, ропщет и бунтует.

Безверием палим и иссушен,

Невыносимое он днесь выносит...

И сознает свою погибель он,

И жаждет веры... но о ней не просит.

Не скажет ввек, с молитвой и слезой,

Как ни скорбит перед замкнутой дверью:

"Впусти меня! - Я верю, Боже мой!

Приди на помощь моему неверью!.."

10 июня 1851

Дума за думой, волна за волной-

Два проявленья стихии одной:

В сердце ли тесном, в безбрежном ли море,

Здесь - в заключении, там - на просторе,-

Тот же все вечный прибой и отбой,

Тот же все призрак тревожно-пустой.

14 июля 1851

В разлуке есть высокое значенье:

Как ни люби, хоть день один, хоть век,

Любовь есть сон, а сон - одно мгновенье,

И рано ль, поздно ль пробужденье,

А должен, наконец, проснуться человек...

6 августа 1851

СПИРИТИСТИЧЕСКОЕ ПРЕДСКАЗАНИЕ

Дни настают борьбы и торжества,

Достигнет Русь завещанных границ,

И будет старая Москва

Новейшею из трех ее столиц.

Между осенью 1853 и весной 1854

Теперь тебе не до стихов,

О слово русское, родное!

Созрела жатва, жнец готов,

Настало время неземное...

Ложь воплотилася в булат;

Каким-то божьим попущеньем

Не целый мир, но целый ад

Тебе грозит ниспроверженьем..

Все богохульные умы,

Все богомерзкие народы

Со дна воздвиглись царства тьмы

Во имя света и свободы!

Тебе они готовят плен,

Тебе пророчат посрамленье,-

Ты - лучших, будущих времен

Глагол, и жизнь, и просвещенье!

О, в этом испытанье строгом,

В последней, в роковой борьбе,

Не измени же ты себе

И оправдайся перед богом...

24 октября 1854

0x01 graphic

Русский писатель и поэт М. Ю. Лермонтов в сюртуке офицера Тенгинского пехотного полка. 1841.

Художник К. А. Горбунов

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 05/05/2015, изменен: 05/05/2015. 134k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 12 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: В свое время Наполеон подтвердил сказанное: "четыре газеты могут сделать больше, чем стотысячная армия". Против Вооруженных сил СССР (1991) в едином фронте ополчились сотни газет, десятки телеканалов, массы "народных" избранников и большое число политиканствующих писателей и интеллигенции. В унисон с ними действовали и их ставленники в самих вооруженных силах. Это и была "пятая колонна"... (См.: статистика, факты)

Каменев Анатолий Иванович "Пятая колонна" против свободы и закона

Каменев Анатолий Иванович
"Пятая колонна" против свободы и закона