ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. Принцип войны, построенный на теории невозможного...

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

"Бездна неизреченного"...

Мое кредо:

http://militera.lib.ru/science/kamenev3/index.html

В командирской комнате.

Русско-японская война 1904-1905 гг.

Н. Попель

Принцип войны,

построенный на теории невозможного...

("войну теперь ведут капитаны...")

(фрагменты из кн. "В тяжкую пору")

Продолжение...

Вернулся я уже на новый командный пункт. Прежде в этом зеленом молодом перелеске располагался штаб корпуса генерала Кривошеина. Корпус ночью сменил позиции, и обжитые штабные землянки еще "тепленькими" достались нам.

В шесть утра приехал Н.С. Хрущев.

Катукова не было, и обстановку доложил Шалин.

Никита Сергеевич обратился ко мне:

-- Как с продовольствием? Что делается в госпиталях? Дороги? Запчасти? Горючее? Замена выбывших из строя офицеров, парторгов и комсоргов?

Я думал, что он, узнав все ему необходимое, поедет к соседям. Но у него были иные намерения.

-- Надеялись, сейчас укачу? Не тут-то было. Я к вам надолго...

И это сильнее, чем другие признаки, убедило меня в необычности занимавшегося дня.

-- Да, от вашей армии сейчас многое зависит, -- продолжал тов. Хрущев. -- Военный совет фронта признал разумным ваше предложение. Таким образом, на вас легла дополнительная нагрузка. Сегодня денек, какого не видывали, а многие больше и не увидят...

Он посмотрел в узкое, прижатое к земле окошко, проследил за косым лучом, упиравшимся в угол блиндажа.

-- Ближайшие сутки, двое, трое, от силы неделя -- самые страшные. Либо пан, либо... немцы в Курске. Они на карту все ставят, для них это вопрос жизни или смерти. Надо сделать так, чтобы был вопрос только смерти, чтобы они свернули себе шею, а мы вперед пошли. Украина ждет, Днепр... А там граница. Глядишь, и союзники зашевелятся... Все это людям объяснять надо, каждодневно, честно, прямо. Не морочить головы сказками о слабеньком, разложившемся противнике. Вон он вчера показал, какой слабенький... И еще очень важно довести до всего личного состава Воронежского фронта, что Центральный фронт успешно отбивает натиск гитлеровцев, которые рвутся на Курск с севера. Пусть каждый усвоит: с тыла, со спины враг не подойдет... Напоминаю вам, мелочей в такие дни, как сейчас, не бывает. Если один дивизион останется средь боя без снарядов, пострадать может корпус. Надо внушать всем беспокойство о мелочах, от которых зависит исход операции...

Хрущев говорил с большой убежденностью в том, что хоть и трудно, неимоверно трудно, но мы все же выстоим и пойдем вперед.

Присутствие Никиты Сергеевича не сковывало, не подавляло.

Он не требовал сопровождающих, не нуждался в свите. В течение дня я видел его у раненых, в политотделе, в разведотделе, где он говорил с пленными, у Шалина, у замкомандующего по тылу.

Гитлеровцы в это утро не торопились.

Они, как видно, тщательно готовились, выбирали направления, наиболее удобные для своих ударов, производили новые перегруппировки.

Их штаб -- это мы теперь точно знали от захваченных ночью пленных -- не подозревал о передислокации нашей танковой армии. Расчет делался на встречу с уже потрепанными частями 6-й общевойсковой, на прорыв с ходу последних оборонительных рубежей, на выход к Обояни.

В томительной тишине войска ждали боя.

Уже не верилось, что несколько часов назад было прохладно, можно было дышать, хотеть есть. Сейчас хотелось только пить. Пить -- и ничего больше.

В маленьких нишах окопов, в землянках, в танках стояли котелки с остатками завтрака, лежали недоеденные куски.

За ночь потрепанные подразделения нескольких дивизий 6-й общевойсковой армии вышли за наши боевые порядки.

Танки оказались впереди пехоты.

Между ними и противником только поле, редкий кустарник, неглубокие овраги.

Первый удар в тот день принял на себя корпус Гетмана.

Еще на рассвете от корпуса была выслана разведка десять "тридцатьчетверок". Но она погибла, ни о чем не успев предупредить своих. Лишь днем вернулись трое обожженных танкистов.

Немцы били по флангам, нащупывали стыки.

Гетман сообщил о бомбежке.

Н.С. Хрущев сказал Шалину:

-- Узнайте, почему погибла разведка, кто и как отправлял ее. Пора научиться находить корни каждого промаха.

Журавлев, с ночи отправившийся в корпус Гетмана, доложил о позорных причинах неудачной разведки. Начальник штаба корпуса полковник Корниенко инструктировал командиров экипажей, будучи навеселе, обстановку не объяснил, маршрут указал ошибочный.

Гетман ценил своего знающего начальника штаба и со снисходительностью относился к его "слабости".

Хрущев выслушал все и, едва сдерживая гнев, бросил:

-- С Корниенко решайте сами...

Немцы расширяли фронт удара, подбрасывали танки, авиацию.

Они ввели против нашей армии шесть танковых и две пехотные дивизии: около 1200 танков, 1530 орудий и минометов.

Это примерно по 37 танков и 48 артстволов на каждый километр фронта прорыва.

Следовавшие одна за другой атаки отбивали два наши корпуса -- Гетмана и Кривошеина.

Отбивали, обливаясь кровью -- своей и вражеской.

Днем от Кривошеина приехал Баранович.

Обычно мучнисто-белое лицо его теперь было красно. То ли от загара, то ли от волнения. Тонкие губы серы.

-- Беда, одно слово -- беда... Кривошеин держится, люди дерутся. Но такое количество танков... На энпэ сидишь, в глазах рябит... Немцы в тыл заходят.

Но как ни потрясен генерал Баранович, он умалчивает о том, что его бронетранспортер пробит болванкой.

Об этом я узнаю уже от Балыкова.

Немцы действительно вклинились между нашими корпусами и сейчас напрягали силы, чтобы расширить щель и впустить в нее стальную лавину танков.

Гетман и Кривошеий во фланг контратаковали прорвавшихся гитлеровцев. Маневрировали огнем и подразделениями.

Нежданно-негаданно на нашем КП появился генерал Чистяков.

Не прошло и двух суток с тех пор, как мы с Михаилом Ефимовичем застали его весело завтракающим в саду, под яблонями.

А сейчас возле меня сидел подавленный, глубоко несчастный человек, которому трудно было поднять голову, разогнуть обтянутую пыльным кителем спину.

-- Конец... Штаб потерял управление дивизиями, а дивизии...-- он безнадежно махнул рукой. -- Снимут теперь, и поделом. Хрущев вызывает.

-- Никита Сергеевич здесь.

Чистяков вздрогнул, уставился на меня:

-- Здесь?.. Пойду.

По-стариковски поднялся, опираясь на колени.

Пошел, едва отрывая от земли ноги.

А спустя полчаса я увидел Чистякова в совсем ином состоянии.

Вернулся он решительной походкой, воротник кителя твердо держал голову, руки были сцеплены за спиной.

-- Никита Сергеевич при мне говорил с командующим фронтом. Тот передал: армия сделала все, что могла. Никита Сергеевич велел собирать дивизии, приводить их в порядок

-- Еще что сказал командующий?

Чистяков наморщил лоб, посмотрел поверх меня:

-- Еще?.. Э-э! Первая танковая становится центром боев фронта... Но могу добавить от себя: шестая тоже еще сыграет свою роль...

Так, в испепеляющей жаре, в неумолчном грохоте, в атаках и контратаках, проходил этот день.

Наша рощица, такая нарядная и веселая утром, теперь поникла от бомбежек и огня. Безжизненно свисают ветви с потускневшими, вянущими листьями. С поля волнами наплывает дым -- горят хлеба.

Мы с Никитой Сергеевичем, побывав у пленных (Хрущев велел докладывать ему о каждой партии), направились к Шалину.

Михаил Алексеевич встретил нас на полпути.

Обычно Шалин умел скрывать тревогу, оставаться невозмутимо спокойным, даже когда кругом все охвачены волнением.

Но, видимо, произошло нечто такое, что и его вывело из состояния равновесия, заставило бежать, запыхавшись, по лесу.

-- Вот... Вас искал...

Он протянул листок радиограммы.

На ней одна лишь строчка:

"Оборона прорвана, войска Черниенко неудержимо бегут. Усычев".

-- Кто такой? -- спросил Хрущев, показывая на подпись.

-- Начальник связи корпуса, подполковник.

-- Верить можно?

-- Не могу знать, он здесь новый человек.

-- Катуков вернулся?

-- Никак нет, по-прежнему у Гетмана.

-- Кто знает о телеграмме?

-- Только радист. Принял и сам прибежал.

-- Будет молчать?

-- Предупрежден.

-- Товарищ Попель, немедленно -- к Черниенко. Нет, не один, возьмите с собой двух политотдельцев. Они там останутся. А вы, как только выясните, вернетесь.

-- Слушаюсь.

-- Мы тут с товарищем Шалиным будем решать.

Я понимал тревогу Никиты Сергеевича и волнение Шалина.

Корпус Черниенко вступил в бой совсем недавно. На него мы возлагали большие надежды, и если он "неудержимо бежит", открывая дорогу гитлеровцам, положение наше -- никудышное.

Я поехал с таким расчетом, чтобы перехватить отступающие части Черниенко, хотя мне как-то не верилось в это "неудержимо бегут".

Нет, что-то не так.

На заднем сиденье -- помначполитотдела по комсомолу майор Кузнецов и инспектор поарма майор Гетьман.

Притаились, молчат.

Полчаса назад они, едва держащиеся на ногах от усталости, вернулись от Кривошеина и хорошо представляют себе последствия прорыва обороны...

Мост у речушки разбит прямым попаданием.

Не так-то легко было угодить в него -- на берегу десятки глубоких воронок.

Метрах в ста восточнее уже освоен объезд через смятый ивняк, по пшеничному полю.

Когда мы подъехали, навстречу неглубоким бродом шли танки. Словно обрадованные неожиданным купанием, они бодро выскакивали на отлогий берег, оставляя после себя на песке широкую мокрую полосу.

С гусениц свешивались водоросли.

На переправе распоряжался подполковник в кителе, перешитом из желтой английской шинели (такие кителя входили во фронтовую моду).

-- Не Коновалов ли? -- повернулся я к Кузнецову и Гетьману.

-- Вроде бы он.

Значит, это одна из бригад корпуса Черниенко.

Выхожу из машины.

Подполковник бежит навстречу.

-- Товарищ генерал, начальник политотдела бригады подполковник Коновалов... Второй батальон отходит за Псел.

-- Кто разрешил?

--Тут...-- Коновалов явно смущен.-- Радиограмму одну перехватили...

-- Поворачивайте назад. Немедленно!

На командном пункте корпуса атмосфера деловитого спокойствия. Мы ждали чего угодно, но не этого.

-- Отвратительно получилось, -- морщится Черниенко. -- Был в частях. Вдруг радист приносит радиограмму, перехватил. Адресована командующему армией. Мы деремся, а этот докладывает командующему, будто "бежим"... Тут подходил отдельный танковый полк. Нам на усиление. А этот решил, будто противник в тыл прорвался. Сам запаниковал да еще несколько таких, как он... Вот и доложил. Еще считал, что геройский шаг совершает...

Черниенко не называл по фамилии начальника связи. Все свое презрение он вкладывал в слово "этот".

-- Посадили его. Пусть трибунал решает -- дурак или провокатор. Заверьте Никиту Сергеевича: корпус будет драться до последнего, но не побежит.

Уже смеркалось, когда мы с Н.С. Хрущевым и Журавлевым поднялись на высотку к югу от нашего КП.

Завтра эта высотка должна была стать наблюдательным пунктом, и сейчас Подгорбунский со своими разведчиками устанавливал здесь двурогую стереотрубу, углублял щели.

Вместо пилотки на голове у него была серая пропыленная повязка, левая рука висела на бинте.

Подгорбунский по-уставному представился Хрущеву, спокойно отвечал на вопросы. В его словах не чувствовалось нервозной лихости. Но глаза, как всегда, блестящие, живые.

-- Что у вас с рукой и с головой? -- спросил Хрущев.

Подгорбунский хмуро усмехнулся:

-- Пуля -- дура (показал на голову), штык -- молодец (кивнул на руку).

Когда мы отошли и я рассказал о Подгорбунском Никите Сергеевичу, тот заметил:

-- Блатная накипь постепенно сойдет, пустяки... А человек, по-видимому, незаурядный. С таким надо бы поближе познакомиться. Подождите-ка меня, пожалуйста.

Никита Сергеевич вернулся к Подгорбунскому.

Они ходили по высотке, то исчезая за склоном от нас с Журавлевым, то появляясь снова.

Потом Никита Сергеевич отпустил Подгорбунского и лег рядом с нами на влажную от росы траву.

-- Завтра опять жара... Каковы сегодняшние потери противника?

-- Около ста сорока танков, -- ответил Журавлев, как всегда державший в своей памяти все цифры. -- Мы потеряли тридцать семь.

Впереди открывалась панорама недавнего боя...

Вспухшие рубцы траншей, бесчисленные оспины воронок. Далеко-далеко на горизонте вертикальные столбы дыма, светлые, почти прозрачные -- от бензина догорающих немецких машин и черные -- от солярки советских танков.

Не миновало и часу, как мне пришлось убедиться, что только издали траншеи кажутся сплошными линиями.

В редких местах сохранились стены, уцелели брустверы.

Все сметено, перепахано, разрыхлено.

Повсюду следы гусениц, и так и эдак разворачивавшихся над траншеями.

В остатках окопов -- остатки взводов, рот, батальонов.

Идет негласная, никем не контролируемая реорганизация.

-- Давай, лейтенант, зачисляй в свое войско. Нас семеро от роты осталось.

И лейтенант зачисляет. Еще утром командовал взводом, в полдень заменил раненого ротного, а сейчас в батальоне всего трое офицеров, и он вроде уже командует батальоном.

Процедура зачисления нехитрая.

-- В балке кухня стоит. Скажите старшине фамилии. Пусть ставит на довольствие.

-- Во-во, товарищ лейтенант, нам главное, чтобы на довольствие. С немцем мы и сами воевать можем. У нас ефрейтор Мочалов не хуже любого полковника обстановку понимает и задачи ставит.

-- Кто? -- переспрашиваю я из темноты.

-- Гвардии ефрейтор Петр Мочалов. И уже другой голос кричит:

-- Петро! Якийсь начальник кличе!

-- Вот и встретились, -- жму я тонкую твердую руку Мочалова.

-- Да, товарищ генерал, встретились, хоть сегодня днем думал, если с кем и увижусь, так только на небе.

-- Каким подразделением вы командовали сегодня?

-- Разве поймешь? Отделение не отделение, взвод не взвод. Да и чего командовал? "Залпом..." или "Гранаты к бою..."

-- Это ты брось, -- фамильярно обрывает своего командира солдат, тот, что сравнивал его с полковником. -- А в контратаку -- кто момент выбрал?

Я приказываю командиру батальона поставить ефрейтора Мочалова на взвод.

-- Нет, -- поправляю себя, -- не ефрейтора, а младшего лейтенанта. Завтра будет подписан приказ... Балыков, возьмите у товарища Мочалова нужные сведения.

-- Так ведь вы, товарищ генерал, однажды кое-что про меня записывали, -- тихо произносит Мочалов.

Хорошо, что темно, и никто не видит, как покраснел член Военного совета армии.

Но и Мочалову не по себе от собственных слов.

Он хочет замять их:

-- Выходит, что с училищем, что без училища, а быть мне взводным.

-- Ничего, товарищ младший лейтенант, -- весело утешает его кто-то из подчиненных, -- дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут. А вам по вашей жидкой комплекции и больше взвода никак нельзя.

Солдаты беззлобно смеются над своим новоявленным командиром.

А он насупился, сосредоточенно грызет ногти:

-- Довольно гоготать, ступайте, ребята, ужинать. Васильев, на меня возьмешь.

В голосе Мочалова уже звучит командирский металл.

Балыков тоже идет поужинать.

Лейтенанта-комбата я отпускаю.

Мы с Мочаловым остаемся вдвоем. Сидим на лафете пушки с перебитым стволом.

Получив разрешение, Мочалов старательно скручивает толстую "козью ножку", достает прямо из брючного кармана махорку, бережно сыплет ее.

Узкое лицо его с тонким острым носом задумчиво, глаза прикрыты.

-- Интересно мне, -- затягивается Мочалов,-- в штабе армии, или там во фронте, или в Москве знают, на сколько дней рассчитано немецкое наступление?

-- Точно-то вряд ли, -- отзываюсь я.

-- Плохо, -- решает Мочалов.

-- Такие вещи, как правило, невозможно узнать. Судя по всем данным, надолго пороху у них не хватит.

-- Вот именно,-- подхватывает Мочалов,-- надолго никак не хватит. У нас солдаты, знаете, как говорят? На выдохе немец воюет. Еще чуть -- и выдохнется. Жаль, что штабы точно не знают. Если о противнике все сведения иметь, тогда здорово воевать можно.

-- Никогда так не бывало и не будет.

-- Это понятно, я просто мечтал... Если здесь у Гитлера не выйдет, к будущему учебному году кончим войну?

-- Кто знает.

-- А если кончим, вы посодействуете, чтобы меня сразу в запас уволили? Учиться пойду в кораблестроительный.

-- Если кончится, посодействую...

Над нашими головами гудят ночные бомбардировщики, "русьфанер", как зовут их немцы. Над линией фронта трассы зениток прорезают ночное небо. На правом фланге то утихает, то снова вспыхивает пулеметный перестук.

Появился Балыков, всем своим видом деликатно напоминая, что зря здесь засиделись, пора бы, дескать, дальше.

Я поднялся.

Мочалов сразу вскочил, вытянулся.

-- Так вы серьезно насчет звания? -- неуверенно спросил он, опустив голову.

-- Совершенно серьезно.

-- Могу завтра офицерские погоны нацепить?

-- Можете.

-- Я погоны надену, а звездочки, пока приказ не поступит, не навешу. На передовой, слава богу, комендантских патрулей нет. Ладно?

-- Ладно,-- согласился я, пожимая узкую крепкую ладонь Мочалова.

За ночь мне пришлось прошагать пешком немало километров вдоль переднего края нашей армии.

Весь передний край мы разделили на три части.

Остальные две трети приходились на Катукова и Журавлева.

Надо было своими глазами увидеть, что делается на передовой, услышать, что говорят и думают солдаты, отбившие десятки атак. Никакие, даже самые обстоятельные сводки и донесения не заменят собственных ушей и глаз.

На огневых позициях иптаповского полка возле 76-миллиметровой пушки с задранным в небо стволом лежал на плащ-палатке раненный в живот и голову командир дивизиона капитан Миронов.

Миронова часто ставили в пример на совещаниях и партийных активах.

Это был энергичный, фанатически влюбленный в артиллерию командир.

Я смотрел на тело, в котором едва можно было обнаружить признаки жизни, и вспоминал длинноногого смуглого красавца лет двадцати восьми -- тридцати.

Рассказывали, будто одна певица, приехавшая к нам с фронтовой бригадой артистов, увидела Миронова и так влюбилась в него, что стала слать письма, посылки и даже просила отправить ее медсестрой в дивизион.

Возможно, все это сказки. Чего не припишет солдатская молва любимому командиру! И десятки подбитых танков, и слезы влюбленных красавиц, и редкой мудрости слова...

Сегодня под вечер Миронов действовал за наводчика.

Убитый подносчик лежит возле командира дивизиона. На такой же точно плащ-палатке с бечевкой, затягивающей капюшон.

Командир полка майор Пустовалов -- сверстник и приятель Миронова -- сидит по-турецки на земле и веточкой отгоняет мух от лица раненого.

Откуда в поле, вдали от жилья, столько мух?

Как быстро слетелись они на кровь, на трупный запах!

Этот запах так силен, что бойцы иной раз не могут есть. Похоронные команды не справляются со своим делом. Убитых стаскивают в окопы и здесь наскоро закапывают.

-- Товарищ Пустовалов, -- трогаю я за плечо майора, -- займитесь полком. Свяжитесь с пехотой и танкистами -- не надо ли сменить огневые?

-- Да, да, сейчас,-- поднимается Пустовалов,-- пусть придет врач, эвакуируют Костю, и я все сделаю... А пока прошу разрешения остаться здесь...

Я отхожу от орудия.

В ровике неутешно сгорбилось маленькое тело, от тихих рыданий вздрагивают плечи с сержантскими погонами, по которым рассыпались мягкие, серебристые от лунного света волосы.

-- Пусть ее поплачет, -- говорит мне замполит Миронова капитан Козельский. -- Она ему вроде женой была, любил он ее... даже выразить невозможно. Только таились они. Кроме меня да майора Пустовалова никто не знал... Миронов так рассуждал: солдат без жены и командиру женихаться не гоже... А может, еще вылечат его?.. Она с ним в госпиталь поедет. Майор Пустовалов разрешил.

Вот тебе и певица!

Я стою над ровиком, смотрю на остренькие трясущиеся плечи. И мне вдруг кажется, что это не луна, а беспощадное горе посеребрило волосы согнувшейся в комочек женщины-солдата.

В одном месте нас с Балыковым грубо окликнули из темноты:

-- Кто еще шляется?

Я назвался.

Вопрошавший не склонен был смилостивиться:

-- Не место вам здесь, товарищ генерал. Сюда Третьяков своих людей выводит. Катавасия может приключиться.

Я не выдержал:

-- Кто вам внушил, что вы лучше меня знаете, где мне находиться? Представьтесь и доложите обстановку.

-- Командир мотострелкового батальона старший лейтенант Фокин. Нервы не выдерживают...

-- Это к обстановке не относится.

-- Верно... Виноват... Сержант Третьяков, парторг мотострелковой роты, когда выбыли все офицеры, принял командование на себя. Первым в батальоне повел роту в контратаку. Оказались они между немецкими танками и пехотой. Танки без автоматчиков задержались. А автоматчиков Третьяков не пускает. Залез с бойцами в какие-то окопы, немцы их ни в какую не выковырнут. Мы огоньком поддерживаем, а пробиться не получается. Сейчас полвторого. Двенадцать часов Третьяков там воевал. Недавно я ему передал приказ на отход. Вот-вот появится. Тут глаз нужен. Чтобы фрицев на хвосте не притащили. Ну и нервничаешь.

Балыков лег с автоматом, я достал маузер, приладил его на упоре.

Ждали мы минут двадцать, может быть, тридцать. Впереди, совсем близко, неожиданно показались ползущие фигуры.

Немного осталось людей в роте сержанта Третьякова.

Сам он был трижды ранен. Идти не мог. Его, как и еще пятерых, волокли на шинелях. Однако Третьяков продолжал командовать, пока вся рота не оказалась в расположении своего батальона.

Немцы опомнились поздно.

Послали вслед за нашими бойцами до взвода автоматчиков. Но ночью, да еще без танков, автоматчики держались на почтительном расстоянии.

Упорства особого не проявляли, и мы их быстро отбили.

Я сменил обойму и спрятал маузер.

Третьяков полулежал в воронке.

Чувствовалось, что каждое слово ему дается с трудом. Но так просто, не попрощавшись, он не мог оставить товарищей.

-- Как только адрес пришлю, сразу напишите честь честью... Намеком объясните, где воюете... Заявления в партию я парторгу батальона передал...

Третьяков заметил меня:

-- Товарищ член Военного совета, имею к вам одно дело... Хлопцы, оставьте нас на секундочку... Я вот о чем. Хорошо к бою подготовились, грех на начальство жаловаться. Но опять немец нас по танкам обошел. До каких же это пор будет? Что коробок у них больше -- не беда. Беда, что наши пушки и танки слабы против "тигра". Новая машина нужна.

-- Есть такая машина, скоро поступит на вооружение.

-- Значит, правду говорят? Спасибо на добром известии... А еще, как я понимаю, пушку на "тридцатьчетверке" надо бы покрепче, а в истребительной артиллерии калибры покрупнее... Доказать все научно не умею, образование маленькое. Но, как парторг, обязан прислушиваться, что люди говорят, и сам головой варить.

-- Насколько мне известно, инженеры-вооруженцы работают и в этом направлении, товарищ Третьяков. Но все-таки я доложу ваше мнение Военному совету. Если все согласятся с ним, будем писать наверх. Я на вашей стороне.

В воронку по одному залезали солдаты:

-- Прощай, Сергей Савельевич.

-- Поправляйся.

-- Письма пиши...

На фланге бригады Бабаджаняна я неожиданно встретил Капустянскую.

На ее гимнастерке поблескивали узкие погоны старшего лейтенанта медицинской службы.

-- Что вы здесь делаете? -- удивился я. -- Ваше место в санвзводе.

-- Место врача там, где в нем нуждаются, -- наставительно ответила Капустянская.

Она изменилась с того вечера, когда я видел ее первый раз.

Фигура потеряла вальяжность.

Щеки и глаза запали. Косы не обвивали голову, а лежали сзади тяжелым пучком. И простая прическа, и непривычная худоба старили женщину, делали ее похожей на строгую, несколько суховатую школьную учительницу.

Она кратко объяснила мне, зачем пришла сюда с тремя бойцами, вооруженными саперными лопатами.

При разрыве больших бомб и тяжелых снарядов нередко засыпает землей солдат.

Отрыть их сразу не всегда удается.

А бой продолжается, подразделение десятки раз меняет место.

Капустянская и решила раскапывать, как она сказала, "подозрительные места". За сегодняшнюю ночь вырыты пять человек.

-- Контужены, правда, ранены, а жить будут, -- вскинула Капустянская голову.

-- От имени Военного совета объявляю вам благодарность, -- торжественно сказал я.

И гордая женщина вдруг растерялась:

-- Да что вы, товарищ генерал, за что благодарить?

Балыков вмешался:

-- По уставу положено отвечать: служу Советскому Союзу.

Это замечание доконало женщину:

-- Ой, что же я, простите, пожалуйста. Нехорошо получилось. Но я никогда в жизни не читала никаких уставов.

-- Придется почитать, -- не успокаивался Балыков. -- Все-таки старший лейтенант.

Возвращаясь, мы наткнулись на команды санитаров с собаками, рыскавшими в поле.

Громким лаем собаки извещали своих проводников о найденных в хлебах раненых.

Над горизонтом поднималось спокойное солнце.

Оно сулило изнуряющую жару, прицельное бомбометание, корректируемый артогонь, бесчисленные танковые атаки.

Катуков, Журавлев и Шалин, небритые, с воспаленными глазами, ждали меня в штабной землянке.

Мы должны были подвести черту под первыми двумя сутками боев, сделать выводы из того, что слышали, видели, что читали в сводках и донесениях, что узнавали от пленных.

Шалин сообщил об итогах ночной разведки.

Противостоящая группировка противника не изменилась. Судя но всему, не изменились и его планы. Самое сильное вражеское соединение -- эсэсовский танковый корпус -- приготовилось к прыжку на рубеж, занятый частями Кривошеина.

Ночью по приказу Катукова две танковые бригады и бригада истребительно-противотанковой артиллерии были подтянуты к стыку между корпусами, туда, куда противник вчера сумел вклиниться.

Затемно подошло еще несколько артиллерийских полков, присланных Ватутиным на усиление нашей армии.

Но, несмотря на все это, мы отдавали себе отчет: положение угрожающее, особенно на левом фланге.

Здесь гитлеровцы имели решающее превосходство в танках, как раз в тех "тиграх" и "пантерах", о которых с тревогой говорил раненый парторг сержант Третьяков.

Катуков и Журавлев, так же как и я, вынесли убеждение о возросшей зрелости и духовной стойкости солдат, сержантов, офицеров.

Обычный наш принцип боевой подготовки: знания -- на ступень выше -- вполне оправдал себя.

Боец мог заменить командира отделения, а отделенный -- командира взвода.

В обращении к войскам Военный совет подвел итоги двух дней боев и определил основную задачу: не пропустить врага к Обояни.

См. далее...

Николай Кириллович Попель (1901 - 1980) - генерал-лейтенант танковых войск, автор книги "В тяжкую пору"...

Если посмотреть правде в глаза...

"Петр Великий спасает утопающих на Лахте" 1844

Художник Петр Михайлович Шамшин (1811-1895)

Петр Великий о могуществе всепобеждающего труда и знания 122k Годы событий: 1700-1724. "Очерк" История. Обновлено: 17/02/2009. 122k. Статистика - 2761 читателей (на 26.10.2014 г.)

Интересные мысли И. Соколовского (1873 г.) о государственной прозорливости Петра Великого.

Петр I является провозвестником широкой идеи, редкой гостьи русской земли, идеи, по которой личное счастье может быть вполне достигнуто только вместе с общим. "Государственная польза", "всенародная польза", "всеобщее благо", -- вот цели, достойные по взглядам Петра лучших, благородных человеческих стремлений.

Петр и полагал, что воинское дело -- первое из мирских дел, хотя он хотел сам быть и других видеть солдатами, но он все-таки не способен был отдаться только политическим соображениям, а тем более, завоевательным планам. Внутреннее спокойное развитие народа было постоянно предметом его желаний.

На всякого члена общества для блага целого должна быть возложена какая-нибудь работа, будет ли он совершать далекие походы, будет ли строить корабли, рыть каналы, пахать землю, отыщет ли руду, построит ли завод, переведет ли книгу, будет ли заведовать распорядком и собирать денежную казну, только труд, непременно труд.

На знатность рода, на породу не следует обращать внимания.

Чем больше труда положит член общества в свое дело, чем больше знаний и честности покажет он, тем высшее место он займет в обществе. Вот крайний предел тех начал, какие стали вводиться Петром в русскую жизнь, хотя, может быть, и без сознания возможных последствий.

Образование, труд, заслуги, признанные другими, дают ему право подниматься на высшие ступени общественного положения.

Петр допускает влияние на него, государя, чужого мнения; он терпеливо выслушиваете споры, дорожит общественным мнением Европы, суждениями людей честных, образованных.

Петр готов отказаться от царской власти на неопределенное время, а в случай смерти поручает избрать в наследники "достойнейшего".

Надо узнать народ, которым управляешь, а чтоб узнать его, надо, прежде всего, сблизиться с ним. Бывшие холопы становится рядом в качестве участников в общем деле служения родине.

При введении в жизнь этих новых начал, Петр, как известно, не считал нужным стесняться крутостью, радикальностью средств и мер, так что на первый взгляд они кажутся беспощадными, непростительно жестокими. Но в этом случае Петр является только сыном своего сурового времени.

Зато замечателен тот факт, что Петр в своей реформаторской деятельности не ограничивается одними предписаниями и требованиями, принудительной и карательной стороной мер. В разных случаях он старается убедить в полезности и необходимости предпринятой реформы, задуманного дела, издаваемого закона.

Сначала обратим внимание на то, насколько он приготовился к своему делу, какого рода знаниями и в каком количестве он владел....

Но не среди только кабинетных занятий образовался Петр; он искал случая слышать живую речь самых людей науки, научиться от них, слушал их лекции, смотрел опыты химические, механические, анатомические вскрытия, как например у Рюйма, известного профессора анатомии, у членов парижской академии, у Жофруа.

Он стал лицом к лицу с самой жизнью, сближался с людьми, различными по развитию, занятиям, общественному положению; его постоянные, тщательные наблюдения над своей и чужой жизнью, чуткое внимание ко всякому явлению, выдающемуся из ряда обыденных, естественно, могли дать ему массу разнообразных практически-полезных сведений.

В чужих краях он посмотрел на неведомую цивилизацию, побывал в столицах и деревнях, в дворцах и рудокодпнях, на полевых работах и на фабриках и проч., запоминал, записывал.

С таким-то запасом знаний можно было смелее приступить к делу служения родине; знание укрепляло, поддерживало, давало новые силы на труд и борьбу, а труда предстояла не мало, и Петр в полном смысле слова не был "белоручкой" -- он был и чернорабочим богатырем-работником.

Известно, что вообще Петр был очень бережлив там, где дело шло об общественных деньгах; он заботливо отыскивает новые исґточники государственных богатств, стремится расширить область государственного хозяйства.

Петр дорожит, главным образом, людьми полезными для общественных, а не личных и семейных целей, -- кто бы они ни были, свои или иностранцы, матросы ли вновь прибывшего корабля, солдаты или генералы, мастера, переводчики, купцы или члены коллегий и Сената; люди, полезные для страны, составляют предмет его особенных забот, пользуются его любовью и внимательностью.

Ближе всех сошелся он с кружком избранных им людей, с своей "дружиной", как выражается г. Соловьев. В большинства это были люди "нужные", сотрудники его по реформе. К ним Петр старался стать на дружескую ногу, делил труды, радости и горе; тут были его "товарищи", "друзья", "приятели".

А врагов тайных и явных было не мало с самого начала его деятельности. Допетровская Русь выставила против него спесивую, суеверную толпу тунеядцев и невежд, которым так привольно жилось в старину, и которые при Петре уже "не в авантаже обретались". Противник был опасный, если не искусством, так массой, искренно ненавидевшей Петра и его дело, неразборчивый в средствах.

Непосредственное влияние личности Петра не ограничивалось, конечно, этим тесным кружком; оно далеко переходило за его пределы. Впечатляя, более или менее сильные, должны были оставаться всюду, где ни появлялся этот человек: на Белом, и на Черном море, на Финском заливе и на Каспийском море; на Волге и на Ворскле, в городах и деревнях, на верфях, фабриках, заводах, в палатах и палатках, в крестьянских избах.

Свой основной взгляд, что общее благо должно составлять постоянную, высокую цель человеческой деятельности, Петр проводил в разговорах с окружающими людьми, в переписке и, наконец, во многих законодательных памятниках, не только общих регламентах, наказах, но и по поводу частных случаев.

Петр, однако, не хотел в этом вопросе оставаться в области общих взглядов; он старался в подробности развить перед народом свои понятия о том, что разумеет он под народным благом и государственной пользой.

Для блага России, по мнению Петра, необходимы были, как и прежде было сказано, главным образом следующие условия: безопасность от внешних врагов, или иначе политическая сила, тесно связанная с материальным благосостоянием, возможным в свою очередь при развитии добывающей, обрабатывающей промышленности и торговли, и наконец, более справедливые и самостоятельно-свободные общественные отношения, уважение к труду и распространение знаний.

Он убеждал сына в том, что "оборона" есть одно из необходимых дел правления, а военное дело -- первое из мирских дел, назначающихся для обороны отечества.

Петр не одобрял войны для войны, для бесцельных завоеваний, войны из-за пустяков.

Петр заявил, что он ждал только того, как бы управиться, что вовсе не желал пренебречь "земного справедливого правления", но "трудится и сие в такой же добрый порядок привесть, как и воинское дело".

Служение лицу, а не делу, бессилие слабого, произвол сильного, взяточничество -- эти язвы разъедающие русскую жизнь, подкапывающаяся под благосостояние народа, не ушли от зоркого глаза Петра. "Нигде в свете нет, _ гласит известный указ, выставленный в присутственных местах, _ такого пренебрежения к законам, нигде не играют в законы точно в карты, прибирая масть к масти, как у нас были и отчасти и еще есть", "и зело тщатся всякие мины чинить под фортецию правды"; на глазах в поместном приказе подтасовывают указы, чтоб "удобнее в мутной воде ловить рыбу"

Петр уважал правдивость в окружающих лицах, и постоянно заботился установить справедливость в судах.

В администрации Петр также заметил господство произвола. <...> Петр старался приучить к тому, как вести дела в этих новых для русских учреждениях, наблюдать, напр., за порядком в прениях "как честным людям надлежит, а не как бабам-торговкам".

Великими средствами для устранения разных зол русской жизни, Петр, не без основания, почитал знание и труд.

Петр любил, говорят, высказать мысли в среде окружающих людей о пользе знаний и проводил их нередко в среду народа в своих указах; напр., в духовном регламенте...

Вместе с знанием Петр стремился поднять в глазах общества труд, какого бы рода он ни был, труд ли чернорабочего или ремесленника, торгового, служилого человека, ученого, приучить словом и примером окружающих его к работе.

Но особенно резко напал на тунеядцев духовный регламент: "Многие бездельники при совершенном здравии за леность свою пускаются на прошение милостыни, и по миру ходят бесстыдно, а иные же в богадельни вселяются посулами у старост, что есть богопротивное и всему отечеству вредное".

Петр ставил высоко труде вообще и в частности один из видов его -- службу обществу, государству, на это указывает та мысль, которую он с настойчивостью проводил в своей переписке, указах, в особенности в известном "Табеле о рангах", и которой придерживался в отношении к окружающим.

Петр считает большой ошибкой оставлять человека, истощившего свои силы на служение стране в беспомощном состоянии. Оставленных за ранами или за старостью офицеров, гласит указ Сенату, "велите употреблять в гарнизоны или к другим каким делам по губерниям в ландраты, или кто к какому делу будет способен...

Нартов слышал слова, высказанным, между прочим, Петром при назначении пенсии одному заслуженному полковнику, вышедшему в отставку: "Ужели за пролитую кровь и раны для отечества при старости и дряхлости с голоду умереть?... Ведь я для таких не скуп".

Клятва. Вступающий на государственную службу должен был дать клятвенное обещание в роде следующего: "Царю, его наследникам верным, добрым и послушным рабом и подданным быть и все к высокому его ц. в. самодержавству, силе и власти принадлежащие права и прерогативы (или преимущества) узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять, и в том живота своего в потребном случае не щадить"...

Петр потратил не мало усилий на то, чтоб вывести из народной жизни всякого рода своеволия.

Потери и неудачи под Азовом, разгром под Нарвой и много других военных событий и разных мелочей военного быта с первого же времени должны были убеждать в необходимости изучать серьезно специально военные науки, приучаться к дисциплине и вот воинский устав 1716 г. подробно определяет знания, требуемые от тогдашних военных людей.

Кроме людей, умеющих отправлять морскую службу, нужны были и люди, умеющие построить флот, оснастить, снабдить его всем необходимым: мастера корабельные, знающие строение кораблей и судов, разного рода, также маляры, столяры, резчики, фонарные, паяльные, парусные швецы, токари прядильщики, конопатчики, компасники, канатные и др.

Создавая в России науку, расширяя для этого типографскую деятельность, приготовляя библиотеки, кунсткамеру, выписывая инструменты, модели, отправляя экспедиции с учеными целями, Петр должен был найти людей, умеющих собирать и распоряжаться этими материалами и научными средствами, найти ученых, которые были бы в состоянии самостоятельно разрабатывать науку.

Учителями в то время могли быть все, обладающие известными сведениями в науке, искусстве, ремесле, не смотря на то, имели ли наклонности к педагогической деґятельности и были ли подготовлены к ней, знали ли язык своих учеников и обстановку, в которой они выросли. Петру, как нарочно, пришлось прежде всего обратиться к иноземным учителям, так как предшествовавшие опыты дали мало русских. Как известно, в продолжении всей жизни Петр сильно заботился о вызове иностранцев воґобще (кроме евреев).

Петр не ограничивался вспомогательными средствами и мерами для обучения русского народа, -- он считал нужным действовать и насильственными, принудительными мерами и наказаниями.

Научившись разве еще от офицера молитве "Отче наш", да изредка грамоте и другим молитвам петровский солдат вступал в другую "трехвременную жестокую школу" походов, осад и битв со Шведами.

0x01 graphic

Петр I. Печать Петра I.

Верим: Россия начнет новую эпоху своего расцвета 43k "Очерк" История. Обновлено: 17/02/2009. 43k. Статистика - 2762 читателей (на 27.10.2014 г.)

Мысли Ф.М. Достоевского и И.А. Ильина о грядущей России.

Достоевский.

НАДО СТАТЬ РУССКИМИ

Наши помещики продавали своих крепостных крестьян и ехали в Париж издавать социальные журналы, а наши Рудины[4] умирали на баррикадах.

И чего же мы достигли? Результатов странных: главное, все на нас в Европе смотрят с насмешкой, а на лучших и бесспорно умных русских в Европе смотрят с высокомерным снисхождением.

Мы виляли пред ними, мы подобострастно исповедовали им наши "европейские" взгляды и убеждения, а они свысока нас не слушали и обыкновенно прибавляли с учтивой усмешкой, как бы желая поскорее отвязаться, что мы все это у них "не так поняли". Они именно удивлялись тому, как это мы, будучи такими татарами..., никак не можем стать русскими; мы же никогда не могли растолковать им, что мы не хотим быть русскими, а общечеловеками.

Правда, в последнее время они что-то даже поняли. Они поняли, что мы чего-то хотим, и чего-то им страшного и опасного; поняли, что нас много, восемьдесят миллионов, что мы знаем и понимаем все европейские идеи, а что они наших русских идей не знают, а если и узнают, то не поймут; что мы говорим на всех языках, а что они говорят лишь на одних своих, -- ну и многое еще они стали смекать и подозревать. Кончилось тем, что они прямо обозвали нас врагами и будущими сокрушителями европейской цивилизации. Вот как они поняли нашу страстную цель стать общечеловеками!

А между тем нам от Европы никак нельзя отказаться. Европа нам второе отечество, -- я первый страстно исповедую это и всегда исповедовал. Европа нам почти так же всем дорога, как Россия; в ней все Афетово племя, а наша идея --объединение всех наций этого племени, и даже дальше, до Сима и Хама[5]. Как же быть?

Стать русскими, во-первых, и, прежде всего. Если общечеловечность есть идея национальная русская, то, прежде всего, надо каждому русскому стать русским, то есть самим собой, и тогда с первого шагу все изменится. Стать русским значит перестать презирать народ свой. И как только европеец увидит, что мы начали уважать народ наш и национальность нашу, так тотчас же начнет и он нас самих уважать. И действительно: чем сильнее и самостоятельнее развились бы мы в национальном духе нашем, тем сильнее и ближе отозвались бы европейской душе и, породнившись с нею, стали бы тотчас ей понятнее. Тогда не отвертывались бы от нас высокомерно, а выслушивали бы нас. Мы и на вид тогда станем другими. Став сами собой, мы получим, наконец, облик человеческий, а не обезьяний.

Ильин СТРАТЕГИЯ ОБНОВЛЕНИЯ

Демократия. Власть

Нужна "твердая, национально-патриотическая и по идее либеральная диктатура, помогающая народу выделить кверху свои подлинно лучшие силы и воспитывающая народ к трезвлению, к свободной лояльности, к самоуправлению и к органическому участию в государственном строительстве. Только такая диктатура и может спасти Россию от анархии и затяжных гражданских войн.

Чтобы приучить людей к свободе, надо давать им столько свободы, сколько они в состоянии принять и жизненно наполнить, не погубляя себя и своего государства; безмерная и непосильная свобода всегда была и всегда будет -- сущим политическим ядом.

Чтобы пробудить правосознание в народе, надо воззвать к его чести, оградить его от погромных эксцессов властными запретами и предоставить на усмотрение народа не более того, чем сколько он сумеет поднять и понести, не полубляя себя и своего государства. Безмерные полномочия никогда не приводили к добру, а только вызывали политическое опьянение и разнуздание страстей.

Чтобы проснулась и окрепла честность, отнюдь не надо выпускать из тюрем всех уголовных (как это было сделано в России в марте 1917 года) и отнюдь не надо обеспечивать им безнаказанность. Честность есть разновидность свободной лояльности, а она воспитывается поколениями. Сентиментальное и фальшивое непротивленчество только поощряет злое начало в людях.

Чтобы приучить людей к государственно-верному изволению, надо начинать с ограничения права голоса: давать его только оседлым, только семейным, только работающим, только никогда не служившим компартии, только возрастно-зрелым, только приемлемым и для избирателей и для национальной власти. Иными словами: надо начинать с системы имущественных цензов, обеспечивающих необходимый минимум почвенности, честности и государственного смысла, с тем, чтобы в дальнейшем, по мере оздоровления народа и страны, расширить круг голосующих. Все остальное было бы доктринерским безумием и погублением России". <...>

Помышляя о грядущей России и подготавливая ее в мыслях, мы должны исходить из ее исторических, национальных, религиозных, культурных и державных основ и интересов. Мы не смеем -- ни торговать ими, ни разбазаривать наше общерусское, общенациональное достояние. Мы не смеем обещать от лица России -- никому, ничего. Мы должны помнить ее, и только ее. Мы должны быть верны ей, и только ей. Поколение русских людей, которое поведет себя иначе, будет обозначено в истории России, как поколение дряблое и предательское.

Недоброжелатели России

У национальной России есть враги. Это противники -- в силу слабости, опасения и непоследовательности.

Другие видят в национальной России -- соперника, правда, ни в чем и никак не посягающего на их достояние, но "могущего, однажды, захотеть посягнуть" на него, или слишком успешным мореплаваньем, или сближением с восточными странами, или же торговой конкуренцией! Это недоброхоты -- по морскому и торговому соперничеству.

Есть и такие, которые сами одержимы завоевательными намерениями и промышленной завистью: им завидно, что у русского соседа большие пространства и естественные богатства; и вот они пытаются уверить себя и других, что русский народ принадлежит к низшей, полуварварской расе, что он является не более, чем "историческим навозом" и что "сам бог" предназначил его для завоевания и исчезновения с лица земли. Это враги -- из зависти, жадности и властолюбия.

Но есть и давние религиозные недруги, не находящие себе покоя оттого, что русский народ упорствует в своей "схиме" или "ереси", не приемлет "истины" и "покорности" и не поддается церковному поглощению. А так как крестовые походы против него невозможны и на костер его не взведешь, то остается одно: повергнуть его в глубочайшую смуту, разложение и бедствия, которые будут для него или "спасительным чистилищем", или же "железной метлой", выметающей Православие в мусорную яму истории. Это недруги -- из фанатизма и церковного властолюбия.

Наконец, есть и такие, которые не успокоятся до тех пор, пока им не удастся овладеть русским народом через малозаметную фильтрацию его души и воли, чтобы привить ему под видом "терпимости" -- безбожье, под видом "республики" -- покорность закулисным мановениям, и под видом "федерации" -- национальное обезличение. Это зложелатели -- закулисные, идущие "тихой сапой"...

Им нужна слабая Россия, изнемогающая в смутах, в революциях, в гражданских войнах и в расчленении. Им нужна Россия с убывающим народонаселением... Им нужна Россия безвольная, погруженная в несущественные и нескончаемые партийные распри, вечно застревающая в разногласии и многоволении, неспособная ни оздоровить свои финансы, ни провести военный бюджет, ни создать свою армию, ни примирить рабочего с крестьянином, ни построить необходимый флот. Им нужна Россия расчлененная, по наивному "свободолюбию" согласная на расчленение и воображающая, что ее "благо" -- в распадении. Но единая Россия им не нужна.

Личность _ Свобода _ Политика

...Политическая свобода сама по себе не "облагораживает" человека, а только развязывает его, выпускает на волю таким, каков он есть, со всеми его влечениями, интересами и пороками, которые он выносит на улицу.

Политика будущего должна смотреть на человека трезво и брать его таким, каков он есть. Она будет разуметь под свободой -- прежде всего свободу внутреннюю: духовное, нравственное и политическое самообладание человека; его способность распознавать добро и зло, предпочитать добро и нести ответственность; его умение -- обуздывать в себе преступное и добровольно блюсти лояльность законам; его готовность -- ставить интерес родины и государства выше своего собственного. К этой внутренней свободе людей надо воспитывать, от молодых ногтей, из поколения в поколение: интеллигенцию, рабочих и крестьян в народных школах, в гимназиях, в университетах, в армии, в общественной и политической жизни. <...>

Все великое и священное идет изнутри -- от сердечного созерцания; из глубины -- от постигающей и приемлющей любви; из таинственной духовности инстинкта; от воспламенившейся воли; от узревшего разума; от очистившегося воображения.

Россия рухнула на наших глазах не потому, что русский человек был силен во зле и злобе, наподобие немцев, а потому, что он был слаб в добре; и в роковой час истории (1917) он не сумел извлечь из своего добродушия и утомления, из своей улыбчивой ... и ленивой души -- ту энергию воли, ту решимость поступка, то искусство организации, то умение сопротивляться злу силою, которых потребовал от него час испытаний. Русский человек оказался слабым в добре и подчинился нерусским людям..., но зато оказавшимся сильными во зле, сильными беспристрастностью и волею к власти, сильными прямым и свирепым убийством.

Россия и западничество

Россия не спасется никакими видами западничества, ни старыми, ни новыми. Все политические формы и средства человечества полезно знать и верно разуметь.

Соблазны, которые надо преодолеть

Это соблазн не русского происхождения...

Второй соблазн есть соблазн тоталитарного государства...

Второе задание -- очистить душу от слабостей, заблуждений и уродливостей прошлого. Их много. Вот главнейшие. 1.Бесхарактерность, т.е. слабость и неустойчивость духовной воли. 2.Недостаточное, неукрепленное чувство собственного духовного достоинства, этой жизнеутверждающей и жизненаправляющей силы. 3.Насыщение политической жизни ненавистью и тягой к анархии.

И вот наше третье, положительное задание -- обновить в себе дух, утвердить свою русскость на новых, национально-исторических древних, по своему содержанию и по своему творческому заряду обновленных основах.

Предметное воспитание

Грядущая Россия будет нуждаться в новом, предметном воспитании русского характера; не просто в "образовании"..., ибо образование, само по себе есть дело памяти, смекалки и практических умений в отрыве от духа, совести, веры и характера.

Дух справедливости

Восстановить Россию, заживить раны революции и войны, укрепить величие и великодержавие нашей родины -- можно только исходя из духа справедливости и служа ему.

Идея ранга и власти

Сила власти есть, прежде всего, ее духовно-государственный авторитет, ее уважаемость, ее признаваемое достоинство, ее способность импонировать гражданам.

Спасение России в качестве[8]

Верим и знаем: придет час, и Россия восстанет из распада и унижения и начнет эпоху нового расцвета и нового величия. Но возродится она и расцветет лишь после того, как русские люди поймут, что спасение надо искать в качестве!..

Нарва. "Битва при Нарве".

Картина А. Е. Коцебу

Ратные подвиги русских 71k Оценка:3.49*14 Годы событий: 1600-1900. "Очерк" История . Размещен: 20/04/2007, изменен: 12/03/2012. 71k. Статистика - 6152 читателей (на 27.10.2014 г.)

По материалам С.Е. Кедрина. 1898 г. Конкретные исторические лица России

16-ти месячная оборона Троице-Сергиевой Лавры

Сергия Радонежский. Легко было предвидеть дальнейшие, гибельные следствия тесноты; но добрые иноки говорили: "св. Сергий не отвергает злосчастных" -- и всех принимали.

Троице-Сергиева лавра. В крайности бедствия архимандрит Иоасаф писал к знаменитому келарю Лавры Авраамию Палицыну, бывшему тогда в Москве, чтобы он убедил Царя спасти сию священную твердыню немедленным вспоможением...

Воевода князь Литвинов и воины. Литвинов кинулся в реку на коне, за Литвиновым все, восклицая: "лучше умереть нежели выдать своих,--с нами Бог!", плыли, разгребая лед, под выстрелами неприятеля, изумленного такою смелостью; вышли на берег и сразилися...

Шесть воинов Смоленских - среди белого дня шесть воинов смоленских приплыли в лодке к стану маршала Доргостайского, схватили знамя литовское и возвратились с ним в крепость.

Иван Ржевский, стал между им и ножами, ибо любил отечество, не хотел пережить такого убийства, и великодушно принял смерть от извергов.

3ащитники города Смоленска - россияне зажгли порох и взлетели на воздух с детьми, имением и славою!

Неизвестный крестьянин. К счастью поляков, им встретился некто Руцкий, который объявил, что они идут прямо на россиян. Тогда герою-крестьянину отсекли голову. "Но страха нашего никто не вознаградить", -- замечает Маскевич, рассказавший этот подвиг.

Крестьянин Иван Сусанин. Поляки взяли старика, тамошнего крестьянина, и спрашивали его о дороге к поместью и о том, в этом ли поместье находится теперь Михаил. Сей старик был Иван Сусанин. Он вызвался сам провести убийц к поместью Романовых и по глубоким снегам в тамошних лесах завел их окольными дорогами в сторону... Поляки увидели наконец обман, но было поздно. В ярости начали они терзать Сусанина. Ни пытки, ни побои -- ничто не поколебало великодушного старика. Он умер в мучениях, и Михаил был спасен: посланные от Сусанина предупредили его об опасности, Марфа поспешила укрыться с юным сыном своим в Кострому.

Стрелец Иван Семенов и 280 казаков, детей боярских и крестьян - верные лишь своему законному Царю они не согласились и на это предложение; пошли дальше, и через Вену и Варшаву вернулись в Москву.

Стрельцы, жители г. Царицына и прислуга воеводы Тургенева. Всю ночь пропьянствовал Разин, а на следующий день пошел на приступ этой башни. После отчаянного сопротивления горсть храбрых легла на месте, а попавший в плен воевода был пронзен копьем и утоплен.

Черкесы и русские пушкари После взятия Астрахани Разин продолжал грабить города, церкви, перебивать "лучших людей" и воевод, но под Симбирском толпы его были на голову разбиты князем Барятинским, у которого часть войска состояла из солдат, обученных европейскому строю. Сам Разин бежал на Дон, был там схвачен, предан в руки правительства, и казнен в Москве.

Гренадер Петра Великого Гренадер вошел. "Здорово, товарищ!" -- "Здравия желая Вашему Императорскому Величеству". -- "Подойди сюда". Гренадер подошел. "Прыгай сейчас в окно, да с разбегу". -- "В которое прикажете, Ваше Величество, в это?" -- "Да, в это". И гренадер в один миг вскочил уже на подоконник, перекрестился и ринулся было головою вперед, так что Государь едва успел ухватить его за полы. Государь обнял его, одарил и отпустил; а король пожал плечами и сказал: "Завидую вам, Государь, что у вас такие солдаты"

Канонир. В 1700 г. в морском сражении со шведами у нашего канонира, запаливавшего орудие, оторвало правую руку. Тогда он поднял левой рукой фитиль и выстрелил из орудия при словах товарища: "пусть швед знает, что у русского и левая рука поражает".

Казак Копеечкин. Они привели Копеечкина к Пугачеву, который велел его пятерить. По эта мучительная казнь не устрашила доблестного казака: при отсечении рук и ног он обзывал Пугачева вором, самозванцем, государственным злодеем и не переставал обличать его до самой смерти.

Рядовой Сидоров спрыгнув в канаву, устроил из ружей мост, часть их воткнув в землю, часть положив в виде настилки. Солдаты и сам Сидоров подперли плечами такой мост и перекатили по нему пушки. К несчастию, одно орудие, соскочив с пути, со всего размаху ударило Сидорова в висок. Доблестный солдат тут же кончил свою жизнь. Отряд же был выручен.

Унтер-офицер Старичков. Взятый в плен он твердо хранил эту тайну, а, почувствовав приближение смерти от полученных ран, передал знамя рядовому Бутырского полка Чайке, заклиная его именем Бога сберечь святыню до возвращения на родину. Чайка в точности исполнил это поручение и, возвратившись, доставил знамя в полк. Государь Император повелел за это произвести Чайку в унтер-офицеры, наградить деньгами, а семейству Старичкова выдавать пенсию в 400 р. Калужские же граждане, откуда поступил Старичков на службу, купили дом и подарили семейству доблестного воина с тем, чтобы дом этот переходил в его потомство.

Неизвестный крестьянин. Признано всеми за достоверное, что когда французы, желая принудить упрямых пленников к работе, заклеймили некоторых из них литерою "Н", в знак того, что они рабы Наполеона, то один крестьянин, положив свою заклейменную руку на бревно, отрубил ее другою топором, дабы избавиться от сего мнимого невольничества.

Рядовой Коренной. Когда все товарищи его были перебиты, французы потребовали, чтобы он сдался. В ответ на это, не имея патронов, он стал поражать их прикладом. Наконец, раненый и истекающий кровью он был взят в плен. Представленный Наполеону, Коренной был поставлен французским императором в пример всей французской армии, и по выздоровлении освобожден из плена.

Барабанщик. В 1814 году во время взятия союзниками Парижа, наш барабанщик шел перед колонною пруссаков и русских, штурмовавших предместье французской столицы. Не смотря на тяжелую рану, этот мужественный солдат (имя его, к сожалению, не сохранилось) бил атаку, пока не упал от изнеможения. Но и тогда, поднятый и несомый двумя прусскими гренадерами, он продолжал свое дело до самой смерти. Король прусский, удивленный такой доблестно нашего солдата, велел нарисовать картину на эту тему.

Бомбардир Рудоченко. В 1828 году во время осады турецкой крепости Силистрии, одна бомба упала в самую средину нашей батареи и трубка ее горела ярким огнем. Солдаты отшатнулись и ждали разрыва: кого Бог помилует, кого нет. В это время бомбардир 1-й батарейной, роты, 16-й бригады, Демьян Рудоченко подошел спокойно к горящей бомбе, ухватил ее на руки, подошел к амбразуре и выкинул в ров; там ее разорвало и вскинуло черепья на воздух. Рудоченко сказал солдатам: "Кабы вы поменьше зевали, да побольше дела делали, так бы и беды было у нас меньше!" И скомандовал пушке своей: "Пли!" Вслед за тем упала еще в батарею полупудовая граната: Рудоченко также спокойно выкинул ее в ров, и она никого не поранила.

Унтер-офицер Любарский. Во время той же войны 1828 г. однажды нисколько отчаянных наездников турецких ворвались в Тамбовский полк, и нанесли знаменщику оного унтер-офицеру Любарскому три раны в голову. Падая он прикрыл собою знамя, чем и спас святыню от поругания. За это он был произведен в подпоручики гвардии и пожалован орденом Георгия.

Матрос Морозов. В 1832 году русские занимали в одном городе караулы вместе с англичанами, французами и греками. Наш матрос Морозов стоял на часах, рядом с греческим часовым, на мосту. Откуда не возьмись бешеный бык, сорвавшийся с бойни, и летит вдоль по улице, задрав хвост: глаза налились кровью, сам ревет, землю роет...Морозов кинул ружье на руку и пошел на рогатого неприятеля в штыки. Бык, только что подскочив, намахнулся от земли рогами, чтобы сменить нашего Морозова на век с часов -- ан этот всадил ему штык промеж рогов в самую становую жилу -- и дух вон. Вот дивились богатырю, так дивились, и греки, и французы, и англичане, многие нарочно приезжали на фрегат, чтобы полюбоваться на него. Государь пожаловал Морозова ста рублями, а изогнутый штык его хранили для памяти при экипаже.

Матрос. В 1832 г. во время войны с кавказскими племенами горцам удалось овладеть нашим транспортом, выкинутым бурею на мель. Вырезав тех, которые не пожелали сдаться, они забрали остальных в плен. Три горца и в том числе сын Убыха были убиты русскими пулями; но самая кучерьма спаслась, приставши к берегу, где князь Убых решил отмстить русским за смерть своего сына. Взяв с собой в лодку 4-х черкес, нашего матроса, другого сына и ящик с порохом, он отчалил ночью от берега с намерением под прикрытием темноты подобраться к русскому кораблю и взорвать его на воздух. Но наш доблестный матрос, лишь только узнал об этом злом умысле, неожиданно схватил топор и с криком: "да здравствуют мои отцы-командиры и братья!" прорубил дно лодки. Он пал, пораженный 4-мя кинжалами; лодка затонула, а русский транспорт был спасен. На крик с транспорта подошла шлюпка, которой удалось спасти сына Убыха; он-то и передал нам этот доблестный поступок верного матроса.

Казак Затворников. Летом 1885 года уральского войска казак Затворников был на Каспийском море захвачен в плен тамошними морскими разбойниками, киргиз-кайсаками. Взяв его на свое судно, кайсаки снова отправились на разбой, в море, и хотели заставить Затворникова откликаться при встрече с русскими рыболовными судами по-русски, чтобы обмануть их, чтобы подумали они: это-де не разбойничье, а такое же русское рыбацкое судно. На это Затворников отвечал разбойникам: "Хоть сейчас зарежьте, а души своей не продам черту, на своих не пойду". Киргизы мучили его, били, да с тем и отстали. При этом были свидетелями другие пленники наши. Вырученный вместе с ними, этот казак был пожалован Государем в урядники и получил 200 руб.

Архип Осипов и другие тенгинцы. Горсть храбрых россиян отступила к открытому пороховому погребу; торжество врагов было близким, ибо и туда уже вломились неприятели... Но в этот момент раздался голос солдата-героя: "Поря, братцы! Кто хочет остаться в живых, помяните Осипова!" И вдруг укрепление, а вместе с ним и 2.000 нападавших с грохотом взлетели на воздух. Погиб доблестный солдат... По приказу царя Николая I он числится правофланговым, и на перекличках следующий за ним рядовой отвечает: "Погиб во славу русского оружия в укреплении Михайловском".

Солдаты и экипаж парохода "Колхида". В 1853 г. во время войны нашей с Турцией русский пароход "Колхида", подойдя однажды к укреплению, занятому турками, сел на мель. При таком положении оставалось одно -- сдаться (как раз и сделал при таких же обстоятельствах английский пароход "Тигр"). Но наши молодцы рассудили иначе: они дали машине задний ход, в надежде сдвинуть пароход с мели...

Унтер-офицер Снозик и канонир Чиликин.. В битве под Ольтеницой многие раненые не оставляли своих мест. Так, например, тяжело раненый знаменщик 2-го батальона Селенгинского полка Снозик упал, но когда товарищи хотели взять у него знамя, встал, сказав окружавшим его: "Пока жив, никому знамени не отдам".-- Канонир Тимофей Чиликин, смертельно раненый в голову, сказал сменявшему его: "Дай дослать последний заряд!" и только после выстрела позволил отвести себя на перевязочный пункт.

Рядовой Петров. В деле под Журжею в 1854 г. рядовой Томского полка Матвей Петров бросился на пару турецких застрельщиков. Заколов одного, он прикладом повалил другого и, не желая бить лежачего, -- требовал сдачи. Но турок упорствовал и старался ранить штыком Петрова. "Ну, коли не хочешь в плен, -- сказал наш благородный егерь, -- так вставай, посмотрим, чья возьмет!" И освободил турка из-под штыка. Тот вскочил и кинулся на Петрова. В это время несколько других турецких застрельщиков бросились на помощь к товарищу. Но егерь уже заколол своего противника и промолвил: "Теперь на меня не пеняй -- сам виноват, бритая башка!" Сделал выстрел и вернулся в цепь

Унтер-офицер Абрам Ефимов, мушкетер Киселев, гусар Рудзский, егерь Ларионов. В одной схватке с турками унтер-офицер Томского полка Абрам Ефимов, раненый в ногу, не захотел идти на перевязку, не смотря на увещания товарищей, говоря: "Далеко, братцы! Я и сам себя перевяжу!" Сделав это с помощи тряпки, он встал и объявил, что ничего не чувствует, кроме охоты драться. Заметим, что, когда при раздаче орденов Георгия рота не знала кому присудить крест, фельдфебелю или Ефимову, последний отказался, сказав, что его "крест не уйдет! не последний же раз врага бьем!"...

Три артиллериста конно-донской батареи. В 1854 г. в бою с турками под Кюрюк-Дара на Кавказе сотник Колгачев подскакал с дивизионом конно-донской батареи на 60 шагов к неприятелю и принялся осыпать турок картечью. Но штуцерный огонь вырвал у него 34 чел. прислуги, вследствие чего ему пришлось бросить две пушки и ускакать с остальными обратно к своим. Тогда три израненные артиллериста, беспомощно лежавшие под лафетом одного из этих орудий, исполняя свой долг до последнего издыхания, встали, зарядили пушку, последним выстрелом приветствовали наступавшего врага, и погибли славною смертью.

Матрос и сапер Афанасий Прокофьев. В другой раз в одну из наших амбразур упала бомба и зажгла туры. Тогда сапер 3-го батальона Прокофьев быстро забросал бомбу землей, а затем вывернул из нее трубку. За этот подвиг Прокофьеву был пожалован Георгиевский крест.

Штуцерный Цверковский, солдат Ефимов, Комиссаров унтер-офицер Кисленко, улан Зиновьев Ефимов, раненый осколком в бровь, после перевязки находился в своей роте до конца сражения. -- Другой Одесско-егерского полка Дементий Комиссаров с пораненной рукой продолжал стрелять из ружья, но так как текшая кровь мочила патроны, то он сбегал на перевязку и принялся опять за свое дело. -- Унтер-офицер Кисленко, раненый в локоть, пошел было на перевязку, но, услышав выстрелы, вернулся назад. -- Улан Зиновьев раненый сражался до конца боя.

Солдат Ефим Кузнецов Однажды во время осады Севастополя наши заметили, что между русскими и неприятельскими укреплениями бежит заяц...

Матрос Шевченко. Во время одной из Севастопольских вылазок наши молодцы вытеснили из траншеи неприятеля. Тогда горсть французов, отступая, прицелилась в лейтенанта Бирюлева. Заметив это матрос Шевченко, перекрестясь, кинулся к нему, заслонил его и молодецкою своею грудью принял пулю, которая неминуемо должна была поразить лейтенанта Бирюлева.

Рядовой Мартышин. Много героев пало на Камчатском люнете, но один из них, рядовой Егор Мартышин, замечателен своим горячим предсмертным словом, которое он с полным спокойствием сказал товарищам...

Барабанщик Реутович. В битве при Черной речке при отступлении одного батальона Вологодского полка был тяжело ранен знаменщик. Два ассистента, принявшие от него знамя, один за другим были убиты и после этого знамя, перебитое в древке, упало на землю. Лежавший возле того места, раненый барабанщик Азовского пехотного полка, Степан Реутович, не смотря на боль от раны, поднял перебитое знамя и вынес его из схватки, за что и получил орден св. Георгия.

Егерь Шелкунов. Он добрался со своими "ползунами" до русских, да сверх того принес с собою пять ружей и три амуниции. За этот подвиг кн. Горчаков произвел Шелкунова в унтер-офицеры и наградил знаком отличия военного ордена.

Рядовой Волынского полка. Ружье с каждым шагом раздирало ему ногу; товарищи предлагали свою помощь; но он, говоря: "Сам представлю куда следует! Не отдам ружья; оно мое, так мне и тащить", привел пленника к начальству. Там он его напоил, положил спать и прикрыл своею шинелью, довершив подвиг мужества подвигом человеколюбия.

Канонир Ефим Колесников. Во время боя за гору Кизил-Тапу турецкая граната попала в переднюю сторону одного нашего зарядного ящика, не разорвавшись, зажгла паклю, которой были обвиты заряды (в ящики было 2Ґ пуда пороха). Все с ужасом посторонились в ожидании страшного взрыва. Вдруг канонир Ефим Колесников перекрестился, бросился к ящику, и один за другим выбросил все 9 мешков с зарядами.

Рядовой 4-й батареи, 2-й артиллерийской бригады. Скоро турки приблизились к самому редуту. Но и это не испугало нашего молодца. Сменив гранаты на картечь со словами: "Коли не хотите матушки, гороху попробуйте!", он выпалил в самую середину наступавших. Заметив, что редут почти пусть (наши отступили), он принялся выкидывать из орудий затворы. Исполнив это, наш храбрец вышел было из редута, но, сообразив, что турки могут, вложив обратно затворы, действовать из пушек, направился назад, в то время как турки почти уже лезли на вал. Вернувшись, храбрец выдернул кольца и последним спокойно удалился из редута.

Унтер-офицер Митрофан Иванов. Во время атаки турецкого редута у Горного Дубняка в 1877 г. под знаменем 4-го батальона Павловского полка шел унтер-офицер Митрофан Иванов. В самом разгаре битвы он был смертельно ранен. Ассистенты, заметив, что он покачнулся, бросились поддерживать знамя; но Иванов, сказав, что он еще жив, сам понес святыню вперед...

Рядовой Ипполит Киселев. Пуля, снова пробив фуражку, задела ему за голову. Он не захотел идти на перевязку, а только попросил своих товарищей завязать себе голову платком. В таком виде он пошел вместе с другими в атаку и благополучно вернулся из нее. Началась последняя атака и храбрый Киселев побежал впереди, вскочил первым на вал, и пал, пронзенный тремя турецкими штыками. После этой атаки турецкий гарнизон положил оружие.

Лейб-драгуны. Однажды лейб-драгунам в турецкую волну 1877 г. пришлось прикрывать отступление нашей артиллерии, при чем под одним из русских орудий черкесам удалось перестрелять всех лошадей. Тогда старший из оставшихся драгунских офицеров закричал: "Ребята, вперед в шашки!" и во главе горсти драгун и 2-х офицеров, уцелевших от вражьих пуль, ринулся на верную гибель, желая отчаянной атакой дать время спасти наше орудие. В одну минуту храбрые драгуны были окружены и изрублены на части вражескими шашками.

Унтер-офицер, ездовой, ездовой Дацук и унтер-офицер Ильченко. Во время атаки Горного Дубняка гренадерский унтер-офицер Ильченко, несмотря на то, что обе ноги у него были перешиблены, преодолевая жгучую боль, продолжал распоряжаться своим отделением, и, не будучи в состоянии сдвинуться с места, сидя, указывал своим солдатам направление, пока они не скрылись у него из глаз.

0x01 graphic

Россия. Древность. 1904.

Художник Рерих Николай Константинович (1874-1947)

Христолюбивое воинство 69k "Очерк" История. Обновлено: 25/03/2010. 69k. Статистика - 3236 читателей (на 27.10.2014 г.)

ЧТО ЕСТЬ РУССКИЙ СОЛДАТ

Имя солдат просто содержит в себе всех людей, которые в войске суть, от вышняго генерала даже до последнего мушкетера, конного и пешего . Петр Великий

Один из талантливых биографов Суворова, А. Петрушевский, чтобы объяснить, каким образом такой образованный и гениальный человек, как Суворов, мог втянуться в солдатскую среду и совершенно с нею сродниться, говорит о ней следующее: "В русской солдатской среде много привлекательного. Здравый смысл в связи с безобидным юмором; мужество и храбрость спокойные, естественные, без поз и театральных эффектов, но с подбоем самого искреннего добродушия; умение безропотно довольствоваться малым, выносить невзгоды и беды так же просто, как обыденные мелочные неудобства"

СОЛДАТСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

Он (А.В. Суворов -- А.К.) уверился, что русский солдат, если не более, то конечно не менее всякого чужеземного солдата, причастен воспламенению и познанию своего достоинства, и на этой уверенности основал образ своих с ним сношений. Находя повиновение начальству -- этот необходимый и единственный склей великой армии -- доведенным в нашей армии до совершенства, он не удовольствовался качеством, посредством которого достигнуть можно до некоторой только известной черты, не далее: он удесятерил пользу, приносимую повиновением, сочетал ее в душе солдата с чувством воинской гордости и уверенности в превосходстве своем над всеми солдатами в мире, -- чувством, которого следствию нет пределов.

ЧТО ЦЕНИТ СОЛДАТ

Там, где солдат уверен, что, если он сделает свое дело, его пальцем никто не имеет права тронуть, _ чувство бессознательного страха развиться не может; там, где этой уверенности нет, _ такой страх развивается. Что же может дать эту уверенность? Ее может дать только такое положение, при котором солдат знает всегда наперед, что он должен делать и чего с ним не должны делать; такая система, при которой в мирное время произвол как со стороны старшего, так и со стороны младшего, одинаково являются преступлением; при которой закон становится выше личности каждого из служащих (законность отношений). Это _ неизбежное условие нравственного воспитания и начальников, и подчиненных; без него чувство долга выработаться не может, ибо последнее возникает там только, где человек из практики видит, что закон, обязывая его, в то же время обеспечивает его от неправых посягательств. Поэтому-то во всех военных законодательствах так сильно налегается на то, что начальник должен подавать пример исполнительности не только в важных, но и в самых мелочных вещах. Никогда не должно забывать, что пример равного не обязателен, но пример старшего, будучи обязательным в хорошем, по необходимости становится обязательным и в дурном.

ЧЕМ ГОРДИТСЯ СОЛДАТ

Солдат столь же гордится перенесенными невзгодами, как и преодоленными опасностями. Лишь на почве постоянной деятельности и напряжения создается зародыш доблести при условии, что его согревают лучит победы. Когда из этого зародыша вырастет могучее дерево, то оно сможет противостоять самым сильным бурям неудач и поражений и даже в течение известного периода также и инертному покою мирного времени. Следовательно, воинская доблесть может зародиться лишь на войне и при великом полководце, но сохраняться она может в течение нескольких поколений даже при полководцах посредственных и в длительные промежутки мирного времени

ЧТО ХОЧЕТ ВИДЕТЬ СОЛДАТ

Солдат должен ясно видеть, что от начальника могут исходить не только наказания, угрозы и ругательства, но и участливые слова, внушенные любовью, с которыми к нему не обращались с тех пор, как он поступил в полк и которых ему недостает. Он с приятным чувством удивления отвечает на вопросы своих офицеров про его семью, деревню, оставленные дома дела и хозяйство, и безграничная благодарность наполняет его сердце.

Звание "отец-командир" -- не пустой звук для русского солдата

Что солдата отталкивает

Солдат перед боем: его надежды и опасения

ЗАБЛУЖДЕНИЯ ОТНОСИТЕЛЬНО СОЛДАТА

[Пример системы Павла I] 1.Воспитание: вместо развития ума, воли и инициативы ("Каждый воин должен понимать своей маневр", "Я -- вправо, должен влево; меня не слушать" -- Суворов), -- вводится слепое, не рассуждающее исполнение буквы устава, с жестокими наказаниями за малейшую ошибку, благодаря чему у всех, до высших начальников, начинает развиваться боязнь принять какое-нибудь решение на собственный страх. Вместо развития доблести и чувства долга -- палка капрала, которой солдат должен бояться более неприятеля; в результате -- автоматизм и унижение личности не только солдата, но и высших начальников, грубость и жестокость (изгнание из армии 333 генералов и до 3 тыс. офицеров). А отсюда -- подрыв нравственного элемента в армии, ее духа, от которого на 3/4 зависит успех на войне (Наполеон). 2)Обучение. Вместо обучения тому, что нужно на войне (походы, атаки, ночные действия -- Суворов), -- появились муштра, шагистика, ружистика, плацпарад т.е. механическая дрессировка войск, обращение их в машину с идеальным равнением в нитку развернутых линий, красота ружейных приемов, маршировкой, разводами, церемониалом

ЗАДАЧИ И ПРАВИЛА КОМАНДИРА.

СОЛДАТСКАЯ НАУКА

ВОЕННЫЕ АФОРИЗМЫ

0x01 graphic

Амазонка из Байфу

(Китай).

Труд выполнен в

Научно-исследовательском центре

Военной академии Генерального штаба

Вооруженных Сил РФ

Автор-составитель

А.И. КАМЕНЕВ

Всеобщая хрестоматия полководческого искусства. Ч.II Трактаты Древнего Китая / Авт.-сост. А.И. Каменев. Под ред. В.С. Чечеватова. - М.: ВАГШ ВС РФ. - 2004. - 399 с. [Наука побеждать].

Хрестоматия основана на классических трактатах Древнего Китая по полководческому искусству.

Материалы, представленные в книге, предназначены для офицеров и иных лиц, изучающих вопросы боевого искусства, военной политики и государственного управления.

NoА.И. Каменев, 2004

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

О значении китайской военной мысли. - Источники. - Структура и задача работы.

КИТАЙСКАЯ СТРАТЕГИЯ ПОБЕДЫ (а.и. Каменев)

Китайское мировоззрение и китайская стратегия. - Истоки китайской науки побеждать. - Военная политика Древнего Китая (ее внешние и внутренние аспекты). - Система воспитания юношества в Древнем Китае. - Полководец (его роль; качества; полномочия и функции; опасности, его подстерегающие). - Управление войсками (семь важнейших военных расчетов полководца: управление моральным фактором; учет и использование талантов людей; время как фактор расчета; пространство как категория стратегическая; организация армии; сила армии; дисциплина; обученность; награды и наказания). - Стратегия и ее принципы. - Тактика как орудие полководца. - "Бездна неизреченного"...

ВОЕННОЕ УЧЕНИЕ ТАЙ-ГУНА

Секретное учение Дракона (Крылья правителя. - Обсуждение полководцев. - Выбор воинов. - Назначение полководца. - Устрашающая сила полководца. - Воодушевление армии. - Секретные бирки. - Секретные письма. - Стратегическая сила армии. - Необычная армия. - Пять тонов. - Отличительные знаки армии. - Подручные средства).

Секретное учение Тигра (Немедленные битвы. - Уверенное отступление. - Планирование армии. - Приближение к границе. - Движение и остановки. - Гонги и барабаны. - Отрезанные пути. - Захват владений врага. - Война огнем. - Пустые укрепления).

Секретное учение Леопарда (Война в лесу. - Взрывная война. - Сильный противник. - Воинственный противник. - "Вороны и облака" в горах. - "Вороны и облака" в болотах. - Малые и большие силы).

Секретное учение Собаки (Боевое нападение. - Выбор воинов. - Обучение бою).

ВОЕННЫЕ МЕТОДЫ "СЫМА ФА"

Основание гуманности. - Обязанности Сына Неба. - Определение рядов. - Четкие позиции. - Использование войск.

СУНЬ-ЦЗЫ: ИСКУССТВО ВОЙНЫ

I. Начальные расчеты. - II. Ведение войны. - III. Планирование нападения. - IV. Боевая форма. - V. Стратегическая мощь. - VI. Пустота и полнота. - VII. Боевое сражение. - VIII. Девять изменений. - IХ. Маневрирование армией. - Х. Формы местности. - ХI. Девять местностей. - ХII. Огневые атаки. - ХIII. Использование шпионов.

у-ЦЗЫ: ТРАКТАТ О ВОЕННОМ ИСКУССТВЕ

I. Забота о государстве. - II. Об оценке противника. - III. Об управлении армией. - IV. О полководцах. - V. Об изменениях. - VI. О поощрении воинов.

Китай. Комплекс вооружения эпохи развитой бронзы Китая (Шан)

тРАКТАТ "ВЭЙ ЛЯО-ЦЗЫ"

I. Небесные знамения. - II. Обсуждение войны. - III. Обсуждение установлений. - IV. Устрашающая сила в сражении. - V. Тактическое равновесие сил в нападении. - VI. Тактическое равновесие сил в обороне. - VII. Двенадцать выпадов. - VIII. Военные планы. - IХ. Принципы командования. - Х. Истоки обязанностей. - ХI. Управление основанием. - ХII. Тактическое равновесие силы на войне. - ХIII. Приказы о суровых наказаниях. - ХIV. Приказы для "пятерок". - ХV. Приказы о разделении и ограждении местности. - ХVI. Приказы о связывании "пятерок". - ХVII. Приказы по управлению войсками. - ХVIII. Приказы по ограничению войск. - ХIХ. Приказы полководца. - ХХ. Приказы передним частям. - ХХI. Военные наставления I. - ХХII. Военные наставления II. - ХХIII. Приказы по армии I. - ХХIV. Приказы по армии II.

ТРИ СТРАТЕГИи ХУАН ШИ-ГУНА

I. Высшая стратегия. - II. Срединная стратегия. - III. Низшая стратегия.

ВОПРОСЫ ТАНСКОГО Тай-цзунА И ОТВЕТЫ ЛИ ВЭЙ-ГУНА

"Вначале будь прямым, а затем гибким; вначале будь гуманным и справедливым, а затем используй равновесие силы [цюань] и мастерство". - "Будучи способен, изобрази неспособность". Все это относится к гибким войскам". - "Когда подготовка и оценка [осуществления] завершены и войска знакомы с моими правилами, только тогда ими можно двигать, как стадом овец, направляя туда, куда укажет полководец". - "Тот, чьи замыслы обширны, победит того, чьи замыслы скудны". - "Тысяча трактатов, десять тысяч глав не говорят больше, чем "вынуждать других, а не вынуждаться другими". - "Когда устрашающая сила превосходит любовь, в делах будет успех. Когда любовь превосходит устрашающую силу, удачи не будет". - "Я полагаю, что тысяча глав и десять тысяч фраз [военных учении] не превосходят одного положения: "используй разные правила, чтобы заставить совершать ошибки". - "Даосы избегают трех поколений [семьи], служащих полководцами. [Военные учения] нельзя передавать неосторожно, но и нельзя не передавать. Пожалуйста, уделите тщательное внимание этому обстоятельству".

Китай. Осадная древнекитайская техника и приспособления для штурма

а -- "дорога в земле", б -- крытая повозка, в -- штурмовые лестницы, г -- мостик для преодоления рва

сто примеров военного искусства (ЛЮ ЦЗИ)

1.Планы на войне. - 2.Планы сражений. - 3.Лазутчики и военные действия. - 4.Отборные воины. - 5.Действия пехоты. - 6. действия конницы. - 7.Бой на воде. - 8.Ведение боя колесницами. - 9.Доверие в бою. - 10.Обучение военному делу. - 11.Бой при численном превосходстве. - 12.Бой при численно превосходящих силах. - 13. Забота о воинах. - 14.Власть на войне. - 15.Награды на войне. - 16.Наказания на войне. - 17. Оборонительные действия. - 18.Наступательные действия. - 19.Сила в военных действиях. - 20. Слабость в военных действиях. - 21.Гордыня в военных действиях. - 22.Дипломатия на войне. - 23.Построение на войне. - 24. Благоприятный момент в военных действиях. - 25.Дневной бой. - 26.Ночной бой. - 27.Готовность на войне. - 28.Провиант на войне. - 29.Передвижение на войне. - 30.Знание на войне. - 31.Разведка на войне. - 32.Военные действия у озера. - 33.Борьба за лучшую позицию. - 34.Поле битвы. - 35.Военные действия в горах. - 36.Военные действия в ущелье. - 37.Наступление. - 38.Оборона. - 39.Опережение на войне. - 40.Отсрочка боя. - 41.Неожиданность на войне. - 42.Действие по правилам. - 43.Пустота в военных действиях. - 44.Наполненность в военных действиях. - 45.Поспешность на войне. - 46.Воевать серьезно. - 47.Обольщение выгодой на войне. - 48.Нападение на нападающих. - 49.Спокойствие в бою. - 50.Бесстрашие в бою. - 51.Смертельная битва. - 52.О желании сохранить себе жизнь. - 53.Голод на войне. - 54.Война при доставке провианта. - 55.Усталость на войне. - 56.Бездействие на войне. - 57.Победа на войне. - 58.Поражение на войне. - 59.Наступление на войне. - 60.Отступление на войне. - 61.Провокации на войне. - 62.Бой на месте. - 63.Переправа в отдаленном месте. - 64.Переправа в близком месте. - 65.Сражение на воде. - 66.Огневой бой. - 67.Неспешность на войне. - 68.Быстрые действия на войне. - 69.Правильный строй на войне. - 70.Беспорядок на войне. - 71.Разделение войск на войне. - 72.Соединение войск. - 73.Ярость на войне. - 74. Сила духа на войне. - 75.Отход неприятеля на войне. - 76.Преследование на войне. - 77.Отказ от боя. - 78.Необходимость боя. - 79.Уклонение от боя. - 80.Окружение на войне. - 81.Обманные крики на войне. - 82.Переговоры на войне. - 83.Решимость сражаться. - 84.Капитуляция на войне. - 85.Условия для войны. - 86.Личные действия на войне. - 87.Трудности на войне. - 88.Легкая война. - 89.Отрава на войне. - 90.Отстранение от войны. - 91.Обман на войне. - 92.Военные действия в крайних обстоятельствах. - 93.Ветер и военные действия. - 94.Военные действия и снегопад. - 95.Воодушевление на войне. - 96.Переписка на войне. - 97.Чуткость на войне. - 98.Страх на войне. - 99.Любовь к войне. - 100.Помнить о войне.

Китай. Полевые заграждения от колесниц и конницы

ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ СТРАТАГЕМ

1.Обманув государя, переправиться через море: "Тот, кто старается все предвидеть, теряет бдительность". - 2.Осадить Вэй, чтобы спасти Чжао: "Лучше врагов разделить, чем позволить им быть вместе". - 3.Воспользовавшись чужим ножом, убить человека: "С врагом все ясно, а насчет друга нет уверенности". - 4.Спокойно ждать, когда враг утомится: "Силы, связывающие врага, проистекают не из открытого противоборства". - 5.Среди пожара учинить грабеж: "Если враг понес большой урон, воспользуйся случаем - извлеки пользу для себя". - 6.Подняв шум на востоке, напасть на западе. - 7.Из ничего сотворить что-то: "Искусство обмана состоит в том, чтобы сначала обмануть, а потом не обманывать" - 8.Втайне вступить в Чэньцян: "Сначала выкажи наступательные действия. Когда же противник, уверенный в своем превосходства, ничего не предпримет в ответ, воспользуйся его пассивностью". - 9.С противоположного берега наблюдать за пожаром: "Пусть в стане врага назревает разлад и растет неотступно смута". - 10.В улыбке прятать нож: "Добивайся доверия противника и внушай ему спокойствие; тогда осуществляй свои скрытые планы". - 11.Жертвовать сливой, чтобы спасти персик: "Если обстановка не позволяет обойтись без потерь, нужно пожертвовать слабой позицией, чтобы еще больше укрепить сильную". - 12.Увести овцу, попавшую под руку: "Даже малейшую слабость непременно нужно использовать". - 13.Бить по траве, чтобы вспугнуть змею: "Удар, нанесенный наудачу, позволит выяснить истинное положение дел". - 14.Занять труп, чтобы вернуть себе жизнь: "Когда можешь действовать для себя, не давая себя использовать". - 15.Вынудить тигра покинуть гору: "Дождись срока, когда противник устанет". - 16.Если хочешь схватить прежде дай отойти: "Теснимый противник будет еще сражаться". - 17.Бросить кирпич, чтобы заполучить яшму: "Обменять одну вещь на другую того же рода, но разной ценности и получить большую выгоду". - 18.Чтобы схватить разбойников, надо прежде схватить главаря: "Чтобы развязать твердый узел, отдели сначала главаря, а потом все само распустится". - 19.Вытаскивать хворост из-под очага: "Не противодействуй открыто силе врага, но ослабляй постепенно его опору". - 20.Мутить воду, чтобы поймать рыбу: "Воспользоваться скрытым разладом во вражеском стане, извлечь выгоду из его слабости и отсутствия постоянства". - 21.Золотая цикарда сбрасывает чешую: "Всегда сохраняй уверенный вид. Не допуская изъянов в своей позиции - 22.Запереть ворота, чтобы схватить врага: "Если противник немногочислен, окружай его на месте и уничтожай". - 23.Дружить с дальним и воевать с ближним: "Когда мы стеснены в позициях и скованы в действиях, нужно извлекать выгоду из слабостей противника вблизи и избегать ведения войны против противника вдали". - 24.Потребовать прохода через Го, чтобы напасть на него: "Кто-то слабый зажат между двумя сильными врагами. Противник угрожает подчинить его себе. Я же под предлогом помощи слабому укрепляю свои позиции". - 25.Выкрасть балку и подменить колонны, не передвигая дома: "Вынуждать союзника постоянно менять свое построение. Пользоваться беспорядком в его рядах, чтобы истощить его силы" - 26.Грозить софоре, указывая на тут: "Начальник, желающий укротить подчиненного, должен прежде внушить ему глубокий страх, чтобы тот служил предупреждением". - 27.Притворяться глупцом, не поддаваясь вожделениям: "Лучше сделать вид, что ничего не знаешь и не хочешь ничего делать, чем делать вид, что владеешь знанием, и действовать безрассудно". - 28.Завести на крышу и убрать лестницу: "Обмануть собственных воинов, обещав им легкую победу, отрезав им пути к отступлению и сделав их пленниками местности смерти". - 29.На сухом дереве развесить цветы: "Привлечь к себе несколько отрядов союзника: небольшая сила может принести большой результат". - 30.Пересадить гостя на место хозяина: "Нащупывать вход и продвигаться вперед, пока не достигнешь главенства". - 31.Стратагема "Красавица": "Если войско могучее, нападай на его командира. Если командир мудр, воздействуй на его чувства. Когда его воинский дух ослабнет, сила войска растает сама". - 32.Стратагема "Пустой город": "Если пусто у самого - сотвори еще большую пустоту. Пусть из собственной трудности у противника появится еще большая трудность". - 33.Стратагема "возвращенный шпион": "От одной ловушки проистекает другая ловушка". - 34.Стратагема "Нанесение себе увечья": "Никогда и никто не хочет нанести себе рану. Если кто поранился - значит здесь нет подвоха. Если ложь кажется настолько правдивой, что правда кажется ложью, хитрость удалась". - 35.Стратагема "Цепи": "Если войско противника слишком многочисленно и противостоять ему открыто нет возможности, нужно заставить его связать самого себя и так погубить свои силы". - 36.Бегство - лучший прием: "Сохранять свои силы, избегая открытого противостояния".

Китай. Полуземлянки из Баньпо

искусство полководца (ЧЖУГЭ ЛЯН)

Власть над войском. - Изгнание зла. - Знание человеческой натуры. - Таланты полководца. - Способности военачальников. - Пороки военачальников. - Преданность в полководце. - Искусства полководца. - Твердость в полководце. - Спесь в полководце. - Сила в полководце. - Посылка войска. - Отбор по способностям. - Как применять знания. - Не выстраивать войска. - Искренность в полководце. - Готовность к войне. - Обучение войска. - Разложение в войсках. - Преданные сердца. - Внимательное наблюдение. - Создание благоприятных условий для битвы. - Искусные полководцы. - Выявление причин. - Победа и поражение. - Применение власти. - Оплакивание погибших. - Советники. - Мастерство полководца. - Использование обстоятельств. - Благоприятный случай. - Оценка мастерства. - Как делать сражение более легким. - Душевное состояние. - Искусство нападения. - Правильное управление. - Как поднимать дух воинов. - Как совершенствовать себя. - Искусство сражения. - Согласие в людях. - Правила для полководца.

Правила разумного правления (ЧЖУГЭ ЛЯН)

Правитель и подданные. - Преодоление сомнений. - Как управлять людьми. - Отбор служилых людей. - Оценка заслуг. - Управление войском. - Награды и наказания. - Удовольствие и неудовольствие. - Устранение беспорядка. - Воспитание и приказы. - Обдумывание и составление планов.

Канон пути и его силы (Лао-цзы)

"Искусный воин не кажется воинственным". - "Нет беды тяжелее, чем презирать врагов". - "Забыть о войне - значит подвергнуть себя опасности. Любить войну - значит готовить себе погибель".

КНИГА ВЛАСТИ (Су Сюнь)

Искусство сердца. - Правила войны. - Сила и слабость.

КНИГА ОСНОВ

Воспитание воли. - Исконная добродетель, или вершинный Путь. - Почитание справедливости.

ПРИЛОЖЕНИЯ

1. Конфуций и его военное учение

2. Психология, быт и нравы китайцев (по источниками конца ХIХ - начала ХХ вв.)

3. Сунь-цзы: "Объявите государю, что женщины обучены и дисциплинированы"...

4. Притчи (Чжуан-цзы)

5. Афоризмы о военном искусстве

0x01 graphic

"Рыбак, плетущий сеть" 1854.

Художник Ростислав Иванович Фелицин (1830-1904)

0x01 graphic

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 29/10/2014, изменен: 29/10/2014. 111k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 15 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: Попель: "Идет негласная, никем не контролируемая реорганизация. Еще утром командовал взводом, в полдень заменил раненого ротного, а сейчас в батальоне всего трое офицеров, и он вроде уже командует батальоном"...

Каменев Анатолий Иванович Принцип войны, построенный на теории невозможного...

Каменев Анатолий Иванович
Принцип войны, построенный на теории невозможного...