(А.И. Барятинский, Борис Годунов, Н.М. Бороздин, А.А. Брусилов, А.Б. Бутурлин, Василий III, Василий Дмитриевич, Василий Темный, Василий Шуйский, Василько, Вельяминов, Витгенштейн, Владимир Мономах, Владимир Святой, Волконский, М.С. Воронцов, Всеволод I, Всеволод III, М.М. Голицын, М.Д. Горчаков, И.В. Гурко, Дмитрий Донской, Я.Ф. Долгорукий, Д.С. Дохтуров)
Драгомиров: "Теория военного искусства не претендует создавать Наполеонов, но она дает знание свойств войск и местности. Она указывает модели, образцы, осуществленные в области войны и, благодаря этому, выравнивает путь тем, кого природа наградила воинскими способностями".
128
Военное дело, по выражению генерала Драгомирова, есть дело "больше волевое, чем умовое"...
129
Драгомиров: Чувство долга растет не снизу вверх, а распространяется сверху вниз.
130
Наиболее своеобразную фигуру представлял М. И. Драгомиров. Зимница и Шипка показали блестящую подготовку его 14-й дивизии и создали ему заслуженную боевую репутацию.
131
Ведя жестокую борьбу с косностью и рутиной, существовавшими тогда во всех звеньях офицерства и генералитета, М.И. Драгомиров внимательно изучал опыт зарубежных армий, отбирал все лучшее, передовое, переносил его в русскую армию и создавал, таким образом, стройную науку, близкую и понятную для армий второй половины девятнадцатого века.
132
Большая эрудиция, ясный и гибкий ум, глубокое знание всех сторон военного дела, наконец, блестящий публицистический талант - все это создало Драгомирову широкую известность не только в России, но и за границей. Его военные произведения переводились на иностранные языки и пользовались большим успехом в Западной Европе. Историки свидетельствуют, что по поводу каждого крупного события военной жизни офицеры напряженно ждали: "А что скажет по этому поводу Драгомиров?"
133
В системе воспитания и обучения наибольшее внимание Драгомиров уделял развитию непоколебимой веры в свои силы, закалке воли, выработке сознания превосходства над врагом.
134
Драгомиров не ограничивается одним лишь высказыванием мысли о необходимости воспитания нравственных сил воина. В ряде статей и трудов он дает практические советы, как сочетать вопросы воспитания с обучением. Занятия, прежде всего, требуется вести так, чтобы не подрывать в занимающихся веру в себя. "Если этого нет, наилучший руководитель не только не поможет, но напортит; что толку в том, если он научит, как располагаться для боя, для отдыха, как принимать сторожевые меры, и в то же время задергает, запугает человека? Правда, он ему несколько подготовил, а волю подорвал. Но у запуганного человека и ум, как бы он ни был развит, плохо действует. В нашем деле подобная наука хуже невежества: потому хуже, что успех в военном деле зиждется на воле; ум подсказывает только легчайший путь к успеху".
135
Драгомиров: "Приучить свою мысль к готовности на смерть составляет условие капитальной важности в военном воспитании; в бою только тот бьет, кто не боится погибнуть; для человека воспитавшего себя таким образом, нет неожиданностей: ибо более того, на что он сам себя обрек, неприятель ничего с ним сделать не может. И только при этом условии выручка своих в бою обращается для человека в высший непререкаемый военный догмат, а дерзость и упорство в достижении цели станут делом естественным".
136
Драгомиров: "...Воин должен постоянно видеть заботу начальника о его судьбе и в первую очередь о сохранении самой жизни. Гибель всякого солдата, происшедшая от незнания или равнодушия к своему делу начальника, ложится этому последнему на совесть так же, как если бы он уложил этого солдата из собственных рук.
137
1889 г. 27 октября. Из приказа 319 генерала Драгомирова:
"В некоторых частях дерутся. Прошу помнить, что в дисциплинарном уставе ясно указано, какие на нижних чинов можно налагать взыскания и кроме коих никто иных налагать не смеет".
138
1889 г. 3 ноября. Из приказа генерала Драгомирова: "...Не суетиться и людей не суетить; это самая опасная и вредная повадка: кто суетится в ожидании начальника, тем более будет суетиться в ожидании неприятеля. Спокойствие, достоинство, правдивость насквозь - вот отличительные черты подлинного военного человека всех степеней и званий".
139
У Михаила Ивановича Драгомирова была прекрасная черта не считать свой ученых кант и знаков, украшенные лаврами, единственными мерилами всяких достоинств и талантов.
140
Свои лекции тактики и стратегии он (Драгомиров) до крайности разнообразил, пересыпая их яркими примерами из военной истории; говорил он совершенно просто, понятно, образно и увлекательно; выходило очень красноречиво и интересно. В этих лекциях не было ничего претенциозного, бьющего с какой бы то ни было стороны, на эффект, а главное не было ничего такого, чем уже в те времена начали грешить и щеголять некоторые из профессоров и преподавателей, бивших на популярность. Полковник Драгомиров и не думал давать себе труд проявлять в своих лекциях либерализм, который так нравился молодежи, и до которого она вообще везде и всегда бывала падка.
141
Драгомиров: "Воспитание солдата должно быть поставлено выше образования и потому должно обращать на себя преимущественное и ежеминутное внимание его руководителей.
142
Драгомиров: "Цель воспитания выражается в двух словах: нужно, чтобы солдат был надежен, т.е. правдив и исполнял свои обязанности всегда одинаково как на глазах начальства, так и за глазами".
143
Драгомиров: "Средство достигнуть этого (воспитания) одно: с первых же шагов службы солдата следить неустанно за тем, чтобы он ничего не делал спустя рукава, т.е. требовать от него безусловно-точного исполнения всего показываемого или объясняемого, не гонясь на первых порах за быстротою и ловкостью исполнения, и проверять его исполнительность именно тогда, когда он менее всего может ожидать поверки".
144
Драгомиров: "Мы придаем этому определению нравственной устойчивости каждого солдата, сверх воспитательного, и другое важное значение: ротный командир, давший себе этот труд, не пожалеет впоследствии, потому что будет иметь на счету кандидатов на все назначения, которые приходится делать в роте.
145
Драгомиров: "Великим пособием к развитию надежности в людях мы признаем укоренение в них привычки докладывать об всем, с ними случившемся, прямому начальнику".
146
Драгомиров: "Курс солдатского воспитания представляют уставы службы внутренней и гарнизонной. Они должны быть усвоены более основательно и, разумеется, более в их сущности, чем в обрядовой стороне. Значение внутренней службы. Внутренняя служба относится к гарнизонной, как общевоспитательная подготовка - к применению усвоенного воспитанием в данном случае. Стоя в карауле, солдат не только учится служить, но и впервые действительно служит. В отношении к ним все прочие уставы имеют не более как характер учебных инструкций, прохождение которых, по нужде не только может быть ограничено, но иногда даже и совершенно пропущено".
147
Драгомиров: "Приемы воспитания внешние, но укрепляющие духовную сторону солдата суть: сквозные атаки, ученья под артиллерийскими выстрелами и обстреливание".
148
Драгомиров: "Причина преобладания строя над прочими отделами образования лежит в той же инерции, на которую сделан намек выше и которая сдает только живому примеру, а не писанной бумаге. Было время, когда строй составлял начало и конец воинского образования, поглощал все время и все внимание".
149
Драгомиров: "Старайтесь, прежде всего, вкоренять в солдате чувство военного долга и возвысьте его сердце, а остальное придет само собою". "Нужно взывать к возвышенным сторонам человеческой природы и не только не подавлять, а, напротив, укреплять их в солдате". "Дисциплина заключается в том, чтобы вызывать на свет Божий все великое и святое, таящееся в глубине души самого обыкновенного человека".
150
Драгомиров: "Цель занятий с солдатом - подготовить его для боя. Бой, прежде всего, требует от человека способности пожертвовать собою, потом умения действовать так, чтобы эта жертва была, по возможности, полезна своим, гибельна врагу".
151
Драгомиров: "Свойства рекрута нашего то, что длинных объяснения и отвлеченностей он не понимает или весьма трудно понимает; сам длинно не говорит; с показа легче учится, чем с рассказа; запоминает легче, чем усваивает".
152
Драгомиров: "Условия, необходимые для обучения. 1)обращать постоянное внимание, чтобы в занятиях с солдатом не терять ни минуты даром, но даже и на какие-либо упражнения, прямо не отвечающие его назначению; 2)расстаться с верою в силу писанных инструкция, не поддержанных личным указанием и настоянием; 3)подумать о том, чтобы методы преподавания были соображены с характером предметов и свойствами нашего рекрута".
153
Драгомиров: "Два основных раздела обучения. 1)развитие в человеке зачатков долга, самоотвержения и самообладания, вложенных в него природою; 2)передачу ему разных материальных навыков, делающих его более способным к защите и к нанесению вреда врагу. Первому отделу приличествует название воспитание, второму - образование солдата".
154
Драгомиров: "Почему плохо приживается новое? Все это явления старые и совершенно естественные; всякий занимается охотнее тем, что он знает; и всякий считает более важным то, что знает: так уж человек устроен".
155
Драгомиров: "Что требуется от солдата в бою. 1)Чувство долга, доведенное до самоотвержения, или готовность пожертвовать собою для выручки товарищей, неустрашимость, беспрекословное повиновение воле начальника во всем, касающемся службы. 2)Способность выносить тягости и лишения военного времени безропотно и без быстрого истощения сил. 3)Искусное действие своим оружием. 4)Уменье согласовать свои движения и действия с товарищами. 5)Ловкость в преодолении встречаемых на местности преград и уменье пользоваться ими для собственного укрытия от осмотра и выстрелов неприятеля, не лишаясь однакож возможности его видеть и стрелять по нем. Первые два пункта определяют воспитание солдата; последние три - его образование".
156
Драгомиров: "В каком порядке следует образовывать солдата. Так, все занятия с солдатом, по распределению времени соответственно важности предметов обучения, должны быть поставлены в следующем порядке: 1)все, относящееся к воспитанию солдата; 2)стрельба; 3) фехтование; 4) гимнастика; 5)строй".
157
Драгомиров: "Чему и как учить войска. 1)Войска должно учить в мирное время только тому, что им придется делать в военное; всякое отступление от этой нормы вредно, 2)Учить солдат боевому делу должно в такой последовательности, чтобы они из самого хода обучения видели цель всякого отдела образования. 3)Учить преимущественно примером".
158
Если Леер подвизался в области стратегии, то Драгомиров стал законодателем в области тактики. Основная работа Драгомирова -- "Учебник тактики" -- вышла в 1879 г. и через два года была переиздана. Современники восприняли эту работу как крупный шаг вперед. В условиях царского режима это было действительно некоторое движение вперед. Особенностью книги является выделение в особый раздел вопросов обучения и воспитания. Впоследствии Драгомиров выделил эти вопросы в самостоятельное "Введение" к курсу тактики.
159
Свечин А.А.: Драгомиров стремился построить русскую военную доктрину на том прочном фундаменте, который дает русская военная история в лице Суворова. Но русская армия уже забыла и утратила драгомировское учение и не имеет сколько-нибудь твердой доктрины. Будущим строителям русской доктрины придется заново повторить и продолжать работу Драгомирова".
160
Идеальный командир части, по образному определению генерала Драгомирова, - это куб, ширина которого - ум, высота - волевые импульсы. Только при таких положительных качествах начальника, или приближении к ним (идеалы достижимы), все его требования, как бы они, ни были тяжелы, будут точно, радостно и от сердца исполнены подчиненным ему командным составом.
161
Драгомиров: "Если такую главную роль играет нравственная упругость в военном человеке, то само собой разумеется, что все внимание при мирном образовании войск должно быть устремлено на развитие ее".
162
По Драгомирову, офицер-начальник каждого ранга должен удовлетворять следующим условиям: 1)общее знание теории военного дела и, в частности, подробное знание теории и техники, относящейся к тому роду войск, в котором служит; 2)преданность Государю и родине до самоотвержения, дисциплина, вера в нерушимость (святость) приказания, храбрость, решимость безропотно переносить все тягости службы, чувство взаимной выручки; 3)способность ориентироваться в окружающей обстановке; 4)решимость принимать на себя ответственность за свои действия и распоряжения в тех случаях, когда обстоятельства не позволяют ожидать распоряжения свыше; 5)частный почин; 6)привычка представлять себе цель каждого действия; 7)уверенность в необходимости служить делу, а не лицам, общей, а не собственной пользе.
163
Драгомиров: " ... Велика и почетна роль офицера, понимаемая таким образом, и тягость ее не всякому под силу"...
164
Генерал Драгомиров М. И. с предельной ясностью указал солдату, где лежит граница между подчинением приказу и выполнением велений совести: делай, что начальник прикажет, а против Государя ничего не делай. Сейчас, в эпоху всеобщей бессовестности (политической, партийной, общественной, юридической и т. д. - речь шла о 90-х годах ХХ века) носятся с совестью гражданина-воина, как дурень с писанной торбой. Легализуют дезертирство тех, кто из побуждений совести или, якобы, из побуждений совести отказываются от военной службы; поощряют неповиновение в воинстве разрешением противопоставлять совесть приказу; запугивают воина угрозой счесть его "военным преступником", коль скоро он выполнит воинский приказ, противоречащий его гражданской совести. Со всем этим не может мириться офицерство. Для него должно быть незыблемым правило: совесть воина - в выполнении приказа, а иная совестливость преступна.
165
Офицерская памятка" и "Солдатская памятка", напечатанных в 1901 г., гр. Толстой по поводу военной службы и войны обращается непосредственно к офицерам и солдатам и прежде всего говорит им, что та солдатская памятка, которая, будучи составлена знаменитым генералом М. И. Драгомировым, в общедоступной и образной форме содержит все основные обязанности каждого солдата и которая была вывешена во всех казармах, что "она лишь доказывает ту ужасную степень невежества, рабской покорности и озверения, до которых дошли в наше время русские люди"
166
Драгомиров: "Даже и обороняясь, никогда не думай о том только, чтобы отбиться, но непременно о том, чтобы побить".
167
Генерал Драгомиров, развивая мысль о значении общего народного образования в отношении боевой подготовки армии (Сочинение "Австро-Прусская война 1866 г. "), говорит следующее: "Относительно масс, безусловно, верно то, что где больше читают, там больше и думают, масса же сильная в мыслительной работе всегда будет бить ту, которая в этой работе слаба". В "Курсе" высказано несколько мыслей о необходимости для командира роты изучать обстановку действительного боя; кроме того, выражены главнейшие недостатки нынешней подготовки роты и указаны некоторые поправки и средства улучшения.
168
Драгомиров: "Занятия должно вести так, чтобы сообщить и солдату и начальнику знание того, что придется исполнить в бою, вместе с тем приготовить и духовную их сторону по возможности так, чтобы случайности боя не поражали неожиданностью ни солдата, ни начальника, не заставали их врасплох".
169
Драгомиров писал, что суворовская "Наука побеждать" оставалась непонятой целых 60 лет и была просто забыта. "Я ее разъяснил, да еще, благодаря Суворову, открыл то, что до сих пор остается, к несчастью, непостижимым для большинства военных".
170
Драгомиров: "Все дело в том, чтобы силы и способности, данные человеку природой, не ломая, специализировать в военном направлении".
Евпатий Коловрат {1}(1237)
171
Огромная татарская орда, силою в триста тысяч человек, под начальством Батыя, появилась в 1237 г. в Рязанском княжестве. Батый послал к рязанским князьям требовать десятую часть от всего: от князей, от простых людей, от полей. Князья отвечали: "Когда нас всех не станет, тогда все будет ваше". У князей рязанских ратной силы было мало, по одному русскому ратнику приходилось на 100 татар. Как саранча обступили татары Рязань, взяли ее приступом, обманом, залучили к себе князя и княгиню, и убили их; церкви и монастыри пожгли; пленных или рубили, или расстреливали из луков. Пылая ревностно отомстить врагам, Евпатий с 1700 воинов устремился вслед за ними, настиг и быстрым ударом смял их полки задние. Изумленные татары думали, что мертвецы рязанские восстали, и Батый спросил у пяти взятых его войском пленников, кто они? "Слуги рязанского полку Евпатиева",-- ответствовали сии люди, -- нам велено с честью проводить тебя, как государя знаменитого, и как россияне обыкновенно провожают от себя иноплеменников стрелами и копьями". Горсть великодушных не могла одолеть рати бесчисленной: Евпатий и смелая дружина его имели только славу умереть за отечество; немногие отдались в плен живые, и Батый, уважая столь редкое мужество, велел освободить их.
Вторым правителем (после Петра Великого) по степени пользы, приносимой Отечеству, следует признать Екатерину Великую. Величие ее имеет многие грани: 1)будучи чуждой русскому народу по крови, она стала ему родной и заботливой матерью; 2)воспитываемая в духе мелких интересов и потребностей она смогла посредством самообразования и воспитания достичь высочайшей государственной мудрости и прозорливости; 3)будучи человеком не военным, женщиной, смогла своим умом постичь взаимосвязь стратегии и политики, организовать умелое взаимодействие между ними, и даже направлять действия выдающихся стратегов (пример тому случай с П.А. Румянцевым); 4)находясь на недосягаемой высоте своего императорского величия, она не разучилась находить и распознавать в простых людях таланты, в том числе и военные (примером тому, случай, имевший место с А.В. Суворовым); 5)самое же главное состоит в том, что при ней была воспитана плеяда прекрасных военачальников, сумевших противостоять гению Наполеона; 6)она в полной мере понимала значение офицерского звания
173
Везде правительства изыскивают способы воздействия на массы и, прежде всего, разумеется, на семью и школу, в направлении напоминания об обязанности граждан перед отечеством. И в этом отношении поражает ум тот факт, что мысли Императрицы [Екатерины II], Самодержицы Всероссийской, высказанные ею более ста лет тому назад, можно признать как бы повторенными теперь в Бельгии, Японии и других странах; мы разумеем здесь учебники времени великой "Матери Отечества", в роде: "О должностях человека и гражданина"(СП б., 1786 г.), "Гражданское учение" и т.п.
174
Когда тревожная весть о вторжении в 1795 году в Закавказье огромных полчищ персидского шаха и полнейшем разорении грузинской столицы дошла до Санкт-Петербурга, самодержавная правительница Екатерина II Алексеевна, получив такое известие, сильно разгневалась. Императрица в подобных случаях принимала ответственные решения без долгих раздумий. И самое главное -- без колебаний. Страшный в истории разгром шахской армией Восточной Грузии, находившейся под покровительством России, стал прямым оскорблением достоинства великой державы, прямым вызовом ей. Война с Персией была решена самодержавной Императрицей сразу и бесповоротно. Готовился военный поход, вошедший в историю как Персидский 1796 года.
175
Однажды граф Никита Иванович Салтыков представил Императрице рапорт об исключении со службы армейского капитана. "Это что? Ведь он капитан, _ сказала Императрица, возвысив голос. _ Он несколько лет служил, достиг этого чина, и вдруг одна ошибка может ли затмить несколько лет хорошей службы? Коли в самом деле он более к службе неспособен, так отставить его с честью, а чина не марать... Если мы не будем дорожить чинами, так они упадут, а уронив раз, никогда не поднимем".
176
После взятия Кольберга в 1761 г. Румянцев, произведенный в генерал-аншефы, был назначен Петром III главнокомандующим экспедиционными войсками для готовившейся им войны против Дании. Румянцев, сформировав армию, уже выступил в поход, когда на пути к Штеттину узнал о дворцовом перевороте и вступлении на престол Екатерины II. Ему было приказано приостановить дальнейшее движение вглубь Германии, сдать командование армией Петру Панину, а самому немедленно явиться в Петербург. Неприязненное отношение Екатерины II к одному из лучших, зарекомендовавших себя боевыми подвигами генералов, объяснялось тем, что Румянцев не сразу признал новую правительницу России и долго воздерживался от присяги. Считая, что он уже не может больше продолжать службу, Румянцев подал рапорт об отставке "по болезни" и в начале 1764 г. был уволен "для лечения". Но талантливый генерал пользовался большим авторитетом и влиянием в армии, и Екатерина II не решилась совершенно отстранить его от дел. Отбросив свое личное нерасположение, она 10 ноября 1764 г. вновь призвала Румянцева на службу. Он получил назначение на Украину, где было только что уничтожено гетманство и учреждена Малороссийская коллегия. Румянцев стал президентом этой коллегии и одновременно генерал-губернатором Украины.
177
В царствование императрицы Елизаветы, а потом Екатерины II целый ряд талантливых русских начальников снова ведут армию по пути, предначертанному ее великим основателем. В особенности много сделали для нее высоко даровитые деятели Екатерининской эпохи: Румянцев, Суворов и Потемкин.
178
При Императрице Екатерине II принцип инициативы в нашей армии еще больше развился, в чем имела влияние сама Государыня. Все известно, как она во многих случаях вдохновляла и наставляла избранных ею генералов к решительным и энергическим действиям против многочисленных тогдашних врагов России. Например: вторая турецкая война, как известно, застала Россию врасплох. В Крыму, который турки хотели отнять обратно у нас, войск было слишком мало. Севастопольский флот был разбит бурей. Потемкин был в отчаянии, стал проситься в отставку и писал Императрице, что надобно вывести войска из Крыма; Государыня на это ответила ему: "Прошу ободриться и подумать, что бодрый дух и неудачу поправить может". При этом она указывала переменить оборонительную войну на наступательную и идти на Очаков или Бендеры.
179
Великая Царица проявила вполне свой гений и в другом отношении. Никто из современных ей государей Европы не понимал так ясно, как она, другого важного принципа военного искусства, -- что главнокомандующим армий должно предоставлять большую инициативу, иначе говоря, полную мощь на войне, не стесняя его действий свыше. Великое дарование Государыни выбирать выдающихся генералов и предоставление им должной самостоятельности и было главнейшей причиной столь громких побед русской армии, которыми ознаменовалось ее царствование. Вообще, так называемый "Век Екатерины" представляет богатую сокровищницу многих сторон чисто русского военного искусства, которое в то время далеко оставляло позади себя таковое же всех остальных европейских армий.
180
Самая Императрица всегда бодрая, живая, энергичная, не унывающая при самых тяжелых обстоятельствах, сумела и в армии влить тот же дух бодрости, энергии и веселья. "Римляне никогда не считали врагов, а только спрашивали, -- где они?" -- писала она Румянцеву на его донесение о превосходстве сил турок и результатом этих слов явилась блестящая Кагульская победа, одержанная 17-ю тысячами против полутораста.
181
Сын Екатерины мог быть строгим и заслужить благодарность Отечества; к необъяснимому изумлению россиян, он начал господствовать всеобщим ужасом, не следуя никаким Уставам, кроме своей прихоти; считал нас не поданными, а рабами; казнил без вины; награждал без заслуг; отнял стыд у казны, у награды - прелесть...
Гибельнее всего отразилась новая (Павловская) система на воспитании армии. Прежние принципы долга и чести, личного примера начальника, обаяние личности, заменялись одним принципом, - палкой, - в том, или другом виде. Не будем принимать эту палку в буквальном смысле слова: как таковая она существовала и в Екатерининской армии, были и там телесные наказания и весьма сильные, но там они существовали для обуздания преступлений и отнюдь не считались движущей силой армии; армия Екатерины основывала свою силу, как мы видели выше, совсем на других принципах. Во времена же Павла палка, или гораздо вернее, вообще страх наказания стал считаться движущей силой; в этот то и состояло все зло новой системы. Если бы Павел совершенно воспретил телесные наказания, то все-таки и зло его системы нисколько не изменилось; вреден не тот начальник, который сильно карает, а тот, кто воображает, что его подчиненные служат только из страха наказания, кто думает, что страх наказания есть единственное средство приохотить подчиненных к службе.
182
Основные взгляды Императрицы (Екатерины Великой) на цели нравственного воспитания выражены в следующих ее словах: "Главное достоинство наставления детей состоять должно в любви к ближнему, в общем благоволении к роду человеческому, в доброжелательстве ко всем людям, в ласковом и снисходительном обращении ко всякому, в добронравии непрерывном, в чистосердечии и в благодарном сердце, в истреблении горячности сердца, пустого опасения, боязливости и подозрения; истинная же смелость состоит в том, чтобы пребывать в том, что долг человеку предписывает".
183
Гвардия имела в екатерининские времена совершенно иной характер, нежели в петровскую эпоху. Петровские гвардейские полки имеют троякое назначение: Политическое (опора царской власти при проведении реформ), воспитательное (подготовка офицеров для армии, показания примера армейским полкам в боях и экзерцициях) и, наконец, собственно боевое, как тактической единицы.
184
В числе характерных черт боевого генерала старой Екатерининской школы - самой доминирующей, рельефной чертой приходится поставить его необыкновенное благородство, удивительную способность подавить свое личное честолюбие, забыть свое личное "Я" в те минуты, когда речь шла о пользе и славе родины. В этих случаях наши боевые генералы той эпохи дают положительно изумительные образцы величия, которые в последующих войнах, к сожалению, уже не повторяются, заменяясь совершенно обратным отношением к общему благу.
185
Типичным классовым актом второй половины XVIII в. является манифест Петра III "О даровании вольности и свободы всему Российскому Дворянству" 1762 г.6, подтвержденный Екатериной II "Грамотой на права, вольности и преимущества благороднаго Россейскаго Дворянства" 1785 г. Слабый Петр III, желая угодить дворянству, дал ему свободу служить, или не служить. Умная Екатерина, не отменив сего закона, отвратила его, вредные для государства, следствия.
186
Главное достоинство, главная заслуга Екатерининского времени заключалось в том значении, которое она придавала нравственному элементу, - духу войск.
187
Великая Россиянка немецкого происхождения в 1787 году объявила, что поединки не могут быть допущены ни в одном благоустроенном обществе и тем более у нас, так как "они не суть от предков полученные, но чужие". Она понимала, значит, то, чего некоторые прирожденные российские россияне в толк взять никак не могут. Правда она была Великая; и, как таковая, читала в книге народного духа, а не в чужеземных бумажных книжках; работала, как Сама сказала Дидро, не на бумаге, а на человеческой коже, которая совсем по иному восприимчива и раздражительна, нежели бумага. Бумага все терпит...; но кожа человеческая - нет, не все.
188
В течение длительного времени во всех училищах и гимназиях в качестве учебника использовалась книга "О должностях человека и гражданина", изданная по распоряжению Екатерины II в 1783 г. Она представляла собой своеобразный официальный кодекс нравственных и общественных правил поведения человека.
189
Императрица признала воспитание и образование всецело делом государственным. По словам ее учебника: все верноподданные могут считаться "истинными сынами отечества", только сохраняя и исполняя выпадающие им должности, и они должны быть "привязаны" к государству, к образу правления. к начальствам и законам. Они должны еще: 1)не говорить и не делать ничего предосудительного в рассуждении правительства; 2) оказывать повиновение; 3) уповать на прозорливость и праводушие правителей, и 4)употреблять все свои способности и свое имение ко благу государства. "Любовь к отечеству", по определению Императрицы, является оказательством: почтения и благодарности правительству; покорности законам, учреждениям (установлениям) и добрым нравам общества; уважения выгод отечества, при рвении (sic) к возможному их совершенствованию, и, наконец, ревности о благе и славе родины; особливо было указано, что Государь заслуживает любовь от своих подданных, как родитель от детей и тем паче, что являемые им благодеяния весьма важны. Затем следовало указание способов, коими каждое в отдельности "звание" (сословие) должно являть свою любовь к отечеству; подробно указывались таковые "способы" и со стороны воина, представителя "военных людей".
190
Идеология "просвещенного абсолютизма" формировалась во времена Екатерины II как система общественно-политических взглядов, основанных на вере в "мудреца на троне", который правит страной по разумным, справедливым законам и стремится к общему благу своих подданных. Эта идеология определяла гражданскую позицию большинства деятелей русской культуры, стремившихся доступными им средствами говорить "истину царям", "учить царствовать монарха".
191
Фридрих Великий, когда еще был с нею в приязненных отношениях, часто хвалил ее. "Многие государыни, -- говорил он, -- заслужили славу: Семирамида -- победами, Елисавета английская -- ловкою политикою, Мария-Терезия -- удивительною твердостью в бедствиях, но одна только Екатерина заслуживает наименование законодательницы". Ему так и не удалось использовать Екатерину к своей выгоде и пользе.
192
Казалось, судьба по странному капризу хотела дать супругу (Екатерины) малодушие, непоследовательность, бесталанность человека подначального, а его супруге -- ум, мужество и твердость мужчины, рожденного [318] для трона. И действительно, Петр только мелькнул на троне, а Екатерина долгое время удерживала его за собою с блеском.
193
Она (Екатерина II) была очень воздержанна в пище и питье, и некоторые насмешливые путешественники грубо ошибались, уверяя, что она употребляла много вина. Они не знали, что красная жидкость, всегда налитая в ее стакане, была не что иное, как смородинная вода. Она никогда не ужинала; в шесть часов вставала и сама затопляла свой камин. Сперва занималась она с своим полицеймейстером, потом с министрами. За ее столом обыкновенно было не более восьми человек. Обед был прост, как в частном доме, и так же как за столом Фридриха II, этикет был изгнан и допущена непринужденность в обращении.
194
Особым духом были проникнуты русские законы и в царствование Императрицы Екатерины II. В военных постановлениях того времени, например, сказано следующее: "Полковник обязан честь и права полка своего весьма удерживать и за всякую мелочь шуму и ссор не вчинять. За учение драться не следует: наказывать лгуна, ленивца и пьяницу, но без жестокости. Строго воспрещается не только бить рекрута, но и страшить; наказывать лишь грубое упрямство. Рекрут при обращении к начальнику должен быть без робости, но с пристойною смелостью".
195
При Императрице Екатерине II принцип инициативы в нашей армии еще больше развился, в чем имела влияние сама Государыня. Все известно, как она во многих случаях вдохновляла и наставляла избранных ею генералов к решительным и энергическим действиям против многочисленных тогдашних врагов России. Например: вторая турецкая война, как известно, застала Россию врасплох. В Крыму, который турки хотели отнять обратно у нас, войск было слишком мало. Севастопольский флот был разбит бурей. Потемкин был в отчаянии, стал проситься в отставку и писал Императрице, что надобно вывести войска из Крыма; Государыня на это ответила ему: "Прошу ободриться и подумать, что бодрый дух и неудачу поправить может". При этом она указывала переменить оборонительную войну на наступательную и идти на Очаков или Бендеры.
196
После окончания русско-турецкой войны в 1774 году русские войска оставили эти укрепления. Однако светлейший князь Григорий Александрович Потемкин, "государственный муж" в самом лучшем понимании этих двух слов, вскоре вышел с докладом к Императрице Екатерине II Алексеевне. Он, как радетель южных границ страны, указал, что линия от Моздока до Азова является неприкрытой, чем в случае новой войны с турками (она действительно не заставила себя долго ждать) могут воспользоваться султанские войска. В Санкт-Петербурге к потемкинскому докладу отнеслись самым внимательным образом. Принимается решение построить на Юге пограничную укрепленную линию от Моздока на северо-запад на протяжении около 250 верст. Она шла параллельно границам обширной Астраханской губернии и земель донского казачества.
197
Корпус чужестранных единоверцев, или Греческая гимназия, кадетский корпус, учрежденный по повелению Императрицы Екатерины II, в 1775 году при Артиллерийском и Инженерном кадетском корпусе (ныне 2-й кадетский корпус) в Санкт-Петербурге для детей-греков. Учреждение этого учебного заведения было связано с желанием Императрицы сделать Великого Князя Константина Павловича греческим императором. Стараясь привлечь на сторону России греков, Екатерина хотела влиять на них и культурным образом, желая из их детей воспитать будущих государственных деятелей.
См. также: Военное образование во времена Екатерины II:
Екатерина II сразу же по восшествии на престол объявила о бедственном финансовом положении страны и тут же напрямую сказала и о задержке выплаты жалованья военнослужащим, пагубных последствиях этого. "Хорошего послушания требовать не можно, если солдат служит без жалованья", - констатировала Императрица. Она немедленно занялась упорядочением государственных финансов, и одним из первых шагов нового царствования стал скорейший и полный расчет с войсками по долгами.
199
Указ 1863 г. В 1763 г., указом 8 апреля, было повелено отпускать ежегодно 50 тыс. рублей на жалованье отставному генералитету. С этого времени принимаются меры к более правильному устройству пенсионного дела: издается пенсионный устав для сухопутных войск, вводится начало награждать пенсией за определенную выслугу лет, устанавливается размер пенсии по чинам; к концу царствования Екатерины II ежегодные расходы на пенсии возросли до 300 тыс. руб.
200
Петр III дал грамоту вольности дворянства - освобождение от службы по достижении офицерских чинов; Екатерина II заменила для купечества поставку рекрут денежной повинностью. В конце концов около 20% населения было освобождено от повинности.
201
Однажды на военных маневрах, которые проводились по жесткому плану, Суворов действиями своего полка разрушил подготовленный сценарий, ворвавшись в середину противной стороны и расстроив ее ряды. Сам же, не потеряв управления, вышел с полком во фланг, намереваясь довершить разгром условного противника. Взбешенный военный министр тотчас подал Императрице рапорт о суровом наказании полковника Суворова. Многие военные чины были сторонниками примерного наказания офицера. И только одна Екатерина Великая поняла смелость и инициативу молодого полковника и тогда же сказала об нем: "Это Мой собственный будущий генерал!" После такого слова, легко было, и не Суворову, идти к цели свободно и без опасения препятствий, - что же должен был сделать Суворов, с своей предприимчивостью, со своей железной волей, и как он этим воспользовался?
202
Суворов предвидел Итальянский поход еще в царствование Императрицы Екатерины II и даже знал, что он будет послан туда главнокомандующим. Однажды в разговоре с Государыней он в шуточном тоне высказал, что ему предстоит - "большой скачек в Италию". "Далеко шагает мальчик", - говорил он о Наполеоне, "пора его унять". У Государыни он неоднократно просил, чтобы она его скорее посылала против Наполеона, говоря: "Матушка, пошли меня бить французов".
203
Екатерина II высоко ценила А.В. Суворова, говоря: "Я посылаю в Польшу две армии: одну, состоящую из войск, а другую - Суворова".
204
О взятии Варшавы Суворов донес императрице в следующих кратких словах: "Всемилостивейшая Государыня! Ура! Варшава наша!" Екатерина ответила на это так же кратко: "Ура! Фельдмаршал". Этим она возводила его в фельдмаршалы.
205
Переняв внешнюю сторону жизни европейски образованного общества, оболочку его, русский человек не ознакомился еще с идейным содержанием этой жизни. К этому русское общество пришло во времена Екатерины II. Почти каждый указ Екатерины на первых порах представлял чуть ли ни литературную статью, обращенную к разуму и совести граждан.
206
Из Инструкции, данной 13 марта 1784 года Императрицей Екатериной II Н.И. Салтыкову, при назначении его к воспитанию великих князей (Александра и Константина): " Буде, кто из них солжет, то первый раз оказать о том удивление, как о поступке странном, неслыханном и неприличном. Буде же паки найдет будет во лжи, то чинить ему выговор и смотреть на него и обходиться с ним холодно и с презрением всем тем, кои о том знают. Буде, паче чаяния, не уймется, то почесть ложь за упрямство; упрямство же влечет за собой наказание".
207
Между бумагами Екатерины II находится собственноручная ее записка на французском языке: в этой записке говорится, что на пятый или на шестой день по своем восшествии на престол императрица присутствовала в Сенате, которому приказала собираться в Летнем дворце, чтобы ускорить течение дел. Сенат начал с представления о крайнем недостатке в деньгах; представил также, что цена хлеба в Петербурге поднялась вдвое более против прежнего. На первое императрица отвечала, что употребить на государственные нужды собственные комнатные деньги. Екатерина велела выдать из комнатных денег сколько было нужно на государственные потребности. Относительно же понижения цены на хлеб в Петербурге, она запретила временно вывоз хлеба за границу, что в два месяца произвело дешевизну всех припасов.
208
23 июля 1762 г. Сенат получил указ Императрицы: "Понеже в бывшее пред сим правительство государственная казна истощена, излишних расходов приумножено, от чего неисчислимые приключаются в государстве неполезности, и для того надлежит прав. сенату стараться: 1) розданные из казны взаймы деньги взыскать; 2) бывшие засеки и где есть порожние, а дворянам надобные земли, продать, чрез что многим помещикам в размножении экономии прибавятся способы, а казне при нынешних недостатках к исправлению государственных надобностей спомоществовать; 3) военные и гражданств штаты рассмотреть, и что к полезнейшему тех впредь состоянию потребно, представить ее императорскому величеству; 4) тщиться, чтобы в коллегиях и канцеляриях судейские места достойными наполняемы были и чтобы справедливая служба награждена была и малоимущие не имели причин к лихоимству склоняться, назначить каждому пристойное жалованье, изыскав на то деньги не вновь налагаемыми с народа сборами, но другими благопристойнейшими способами и подать ее императорскому величеству немедленно; 5) потщиться к пресечению ябеднических происков и к скорейшему обидимых удовольствию сыскать пристойные способы".
209
Россия была счастлива, богата и во все продолжение царствования ее не было ни одного нового налога. Она говаривала, что была преемницей Великого Петра. Но Петр действовал со строгостью; непреклонная его воля все решала; он вводил свои нововведения принужденно. Екатерина милостиво владела сердцами, возвеличила все начатое Петром. Чем? Уважая тех, которые ей повиновались; этим средством облагородила она повиновение, сделав его нравственным. Она прославила Россию победами, законами и заставила иностранцев не только любить, но и уважать Россию. Двор ее, гвардия, армия, флот, гражданские чины, все дышало благородством, честью, непритворной любовью к отечеству, - все это внушала Екатерина.
Высокообразованный генерал с широкими взглядами, честными и благородными помыслами, прославленный герой 1812 года и любимец армии, патриот России, никогда не пресмыкавшийся перед властью, Ермолов был личностью противоречивой и загадочной.
211
Участник всех боев против Наполеона; в Бородинском бою - начальник штаба 1 армии - контратака батареи Раевского "толпою во образе колонн". Участвовал в покорении Кавказа. В Крымскую войну - начальник ополчения Московской губернии. Инициатива, энергия, настойчивость, решительность и патриотизм.
212
Ермолов: "О дерзость, божество, пред жертвенником которого человек не раз в жизни своей должен преклонить колена! Ты иногда спутница благоразумия, нередко оставляя его в удел робкому, провождаешь смелого к великим предприятиям..."
213
Ермолов: "Убедитесь посвятившие себя военному ремеслу, а паче звания генерала достигшие, изумитесь, что навык один (routine) достоинства военного человека не заменяет, не подчинен правилам, управляем случайностию. Конечно, частое повторение одних и тех же происшествий или сходство в главных обстоятельствах дает некоторую удобность с большею ловкостию и приличием приноравливать или, так сказать, прикладывать употребление прежде в подобных случаях меры; но сколько маловажной надо быть разнице, чтобы приноравливание необходимо подверглось важнейшим изменениям! Убедитесь в истине сего, достигшие звания генерала!"
214
Ермолов: "Власть -- дар Божества бесценнейший! Кто из смертных не вкушал сладостного твоего упоения? Кто, недостойный, не почитал тебя участником могущества Божия, его благостию уделяемого? Но для чего ты украшаешь не одних, идущих путем чести? Для чего одаряешь исторгающих тебя беззаконием?
215
Ермолов: "Великодушие почитаю я даром Божества, но едва ли бы дал я ему место прежде отмщения!
216
Ермолов: "Настал 1812 год, памятный каждому русскому, тяжкий потерями, знаменитый блистательною славою в роды родов! В начале марта месяца гвардия выступила из С.-Петербурга. Чрез несколько дней получил я повеление быть командующим гвардейскою пехотною дивизиею. Назначение, которому могли завидовать и люди самого знатного происхождения и несравненно старшие в чине. Долго не решаюсь я верить чудесному обороту положения моего. К чему, однако же, не приучает счастие? Я начинал даже верить, что я того достоин, хотя, впрочем, весьма многим позволяю я с тем не согласоваться. Скорое возвышение мало известного человека непременно порождает зависть, но самолюбие умеет истолковать ее выгодным для себя образом, и то же почти сделал я, не без оскорбления, однако же, справедливости".
217
Ермолов: "В день битвы Бородинской российское воинство увенчало себя бессмертною славою! Огромное превосходство сил неприятельских по необходимости подчиняло действиям оборонительным, ему несвойственным. Потеря отличных начальников, во множестве товарищей, все казалось соединившимся против него, но конечно не было случая, в котором оказано более равнодушия к опасности, более терпения, твердости, решительного презрения к смерти. Успех долгое время сомнительный, но чаще клонящийся в сторону неприятеля, не только не ослабил дух войск, но воззвал к напряжениям, едва силы человеческие превосходящим. В этот день все испытано, до чего может возвыситься достоинство человека. Любовь к отечеству, преданность государю никогда не имели достойнейших жертв; беспредельное повиновение, строгость в соблюдении порядка, чувство гордости быть отечества защитником не имели славнейших примеров!"
218
Ермолов: "Наполеон, заняв Москву, вероятно, думал поразить Россию ужасом и положить скорейший конец войне трудной и жестокой. Не знал он хорошо мужественного характера императора Александра, не знал свойств русского народа, твердого в опасности, в несчастии терпеливого, и Бог, мститель ненасытного властолюбия Наполеона, назначил Москву быть гробом его и славы!"
219
Ермолов: "...В Москве, где есть способы успокоить раненого воина, жизнию искупающего отечество, где богач в неге вкушает сладкий покой за твердою его грудью, где под облака возводятся гордые чертоги его, воин омывает кровию свои последние ступени его лестницы или последние истощает силы на каменном помосте двора его. Оскорбительное равнодушие столицы к бедственному состоянию солдат не охладило однако же усердия их, и все готовы были на ее защиту".
220
"Боюсь, -- писал начальник штаба 1-й армии А. П. Ермолов Багратиону, -- что опасность, грозя древней нашей столице, заставит прибегнуть к миру. Но сие меры слабых и робких, -- все надобно принести в жертву и с радостью, когда под развалинами можно погрести врагов, ищущих гибели отечества нашего. Благословит бог! Умереть россиянин должен со славою".
221
Ермолов. Это был человек сорока с небольшим лет, с характером честолюбивым, пылким и твердым, притом не лишенный ума и образования. Таким образом, он был, безусловно, лучше всех своих предшественников, так как от него, по крайней мере, можно было ожидать, что он заставит слушаться приказов по армии и сумеет придать известную энергию мероприятиям командования, что при мягкости и недостатке живости в характере главнокомандующего воспринималось как необходимое дополнение. Но так как ранее ему не приходилось много раздумывать над крупными операциями и мероприятиями, вызываемыми ходом войны, и так как он еще не выработал в себе отчетливой точки зрения, то теперь, когда ему надо было принимать решения и действовать, он почувствовал, насколько чуждо ему все это дело. Поэтому он ограничил свою деятельность общим управлением делами армии, предоставив своему генерал - квартирмейстеру область тактических и стратегических мероприятий.
222
Энергичная, вдумчивая, творческая натура Ермолова не позволяла ему оставаться в рамках предписаний Петербурга, зачастую путаных и некомпетентных. Убедившись, едва ли не первым, в невозможности эффективного управления Кавказом по приказам из далекой столицы, он не ограничивался ролью послушного инструмента правительственной политики, а сам был ее "архитектором", избравшим главным "строительным" принципом прагматизм.
223
Прибыв на Кавказ, можно сказать, прямо с европейских полей сражений, где действовали правила классической стратегии, Ермолов не стал спешить с их применением. Он интуитивно почувствовал, что в горной стране, населенной "дикими" племенами, эйфория от блестящих побед над Наполеоном может сыграть с русскими злую шутку, потому что здесь не было единой, хорошо организованной вражеской армии, не было простора для маневра, не было подчас даже ясного представления о том, кто враг, где он скрывается и как его достать. В этом "варварском" мире рассыпались, как карточные домики, испытанные каноны военного искусства, оказывалось совершенно бесполезным многократное численное превосходство над врагом и было мало проку от самых грозных средств уничтожения людей.
224
В течение 11 лет Ермолов твердой рукой управлял Кавказом, действуя планомерно и расчетливо, соединяя жесткость и суровость с уважительным отношением к мирному населению. "Штурм Кавказа будет стоить дорого, -- считал он, -- так поведем же осаду". Свою политику на Кавказе главнокомандующий определил так: "Я медленно спешу".
225
Ознакомившись с обстановкой, Ермолов сразу же наметил план действий, которого затем придерживался неуклонно. Учитывая фанатизм горских племен, их необузданное своеволие и враждебное отношение к русским, а также особенности их психологии, новый главнокомандующий решил, что установить мирные отношения при существующих условиях совершенно невозможно. Но надо было заставить горцев уважать русское имя, дать им почувствовать мощь России, заставить себя бояться. А этого можно было добиться лишь силой, ибо горцы привыкли считаться только с силой. "Кавказ, - говорил Ермолов, - это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. Надо или штурмовать ее, или овладевать траншеями. Штурм будет стоить дорого. Так поведем же осаду!" Ознакомившись с планом Ермолова, Император Александр отдал повеление, в котором как бы резюмировал его сущность: "покорять горские народы постепенно, но настоятельно; занимать лишь то, что удержать за собою можно, не распространяясь иначе, как став твердою ногою и обеспечив занятое пространство от покушений неприязненных".
226
Положение (на Кавказе) представлялось в следующем виде: Закавказье оставалось спокойным, нона Кавказской линии обстановка складывалась угрожающе. Правому флангу линии угрожали закубанские черкесы, центру - кабардинцы, а против левого фланга за р. Сунжей гнездились чеченцы - самые отчаянные хищники, пользовавшиеся высокой репутацией и авторитетом среди горских племен. Черкесы ослаблялись внутренними раздорами, кабардинцев косила чума - опасность угрожала в первую очередь от чеченцев. Весною1818 года Ермолов обратился на Чечню. Рядом коротких ударов он привел в повиновение всю местность между Тереком и Сунжею, построил крепость Грозную и поселил по Сунже враждебные чеченцам племена, следуя по принципу "разделять и властвовать".
227
А. П. Ермолов, прошедший школу Кутузова в Отечественной войне, хорошо представлял роль народных масс в борьбе с иранскими захватчиками, много лет угнетавшими народы Кавказа, широка использовал различные формы их участия: формирование национальной милиции, почти поголовное участие населения Закавказья в, обороне крепостей и содействие населения в обеспечении тыла армии продовольствием, фуражом, создание тыловых коммуникаций и укрепление многочисленных населенных пунктов и крепостей.
228
Ермолов часто размышлял о трагической судьбе Грузии, рассеченной на два царства -- Картли-Кахетинское и Имеретинское и четыре княжества -- Гурию, Мегрелию, Сванетию и Абхазию. Он давно, еще с зубовского похода, понял, что только Россия могла спасти эту страну, как и древнюю Армению, от угрозы персо-османского истребления.
229
Предметом особой заботы Ермолова было внутреннее состояние русской армии на Кавказе. Эту сферу он знал до тонкостей. Его дотошный, поистине отеческий интерес к повседневной жизни рядовых солдат и младшего офицерского состава представлял собой нечто весьма нехарактерное для армейских обычаев и нравов того времени. Он вникал буквально во все -- бытовые условия, вопросы здоровья и гигиены, питания и интендантского снабжения, боеготовности войск и т.д.
230
Ермолов: "Со времени уничтожения Польши, с 1794 года, исчезло имя ее с лица земли и не существовало поляков. В 1807 году заключенный с Франциею мир в Тильзите произвел на свет герцогство Варшавское, вместе с надеждою распространить его, в случае несогласия между соседственными державами. Наполеон исчислил меру страха, коим господствовал он над сердцами царствующих его современников: понесенные каждым из них в войнах огромные потери, блистательные и постоянные оружия его успехи, страх тот более и более распространившие, и дал надежду возрождения Польше. Воспламенились умы, и в короткое время все употреблены усилия надежде сей дать вид правдоподобия! В 1809 году Варшава уже союзница наша против Австрии, и мы в пользу ее, вопреки пользе собственной, исторгаем часть Галиции. В нынешней войне она уже против нас в общем союзе Европы и содействует Австрии. Мы умножили силы ее и вооружили против себя; для пользы ее попеременно вонзаем меч в сердце один другого, и судьба к ослеплению нашему прибавляет сетование, что недовольно глубоки наносимые раны! Неужели не исполнится мера наказания Бога-мстителя?"
231
Правду говорил Ермолов, что трус-солдат не должен жить. Тогда такое заключение казалось мне жестоким, но теперь вижу, что это -- истина, постигнутая великим умом необыкновенного человека. Ленивый земледелец, расточительный купец, вольнодумец священник -- все они имеют порок, противоположный их званию и выгодам, но пример их никого не увлекает, и они вредны только себе: бедность и презрение остаются им в удел. Но трус солдат!! У меня нет слов изобразить всю великость зла, какое может сделать один ничтожный, робкий негодяй для целой армии!.. И в теперешнем случае, какие беды навлекло бы на мою голову одно только то, что трус испугался своей тени, убежал, увлек за собою других, был бы причиною ложного донесения, напрасной тревоги всего войска! Нет, робкий солдат не должен жить: Ермолов прав!"
232
Несмотря на прилежную службу, Ермолов имел несчастье не понравиться инспектору всей артиллерии генералу А.А. Аракчееву. При проверке роты тот измучил солдат и офицеров придирками, когда же в конце он выразил удовлетворение содержанием в роте лошадей, Ермолов мрачно ответил: "Жаль, ваше сиятельство, что в армии репутация офицера часто зависит от скотов". Аракчеев долго не мог простить Ермолову такого сарказма.
Примечание:
1. ЕВПАТИЙ КОЛОВРАТ, полулегендарный богатырь, рязанский боярин. Зимой 1237/38 с "полком" в 1700 чел. нанес поражение монголо-татарам во Владимиро-Суздальской земле. Убит в бою. Его подвиги описаны в "Повести о разорении Рязани Батыем".
